Механизм уголовно-правового регулирования

Кропачев, Николай Михайлович

Механизм уголовно-правового регулированиятекст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.08 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Механизм уголовно-правового регулирования»

^са-

^¡^Петербургский государственный университет

На правах рукописи

Кропачев Николай Михайлович

МЕХАНИЗМ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО

РЕГУЛИРОВАНИЯ

Специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология;

уголовно-исполнитальнис право

Диссертация

на соискание ученой степени доктора юридических наук в форме научного доклада

Санкт-Петербург 2000

Диссертация в форме научного доклада подготовлена на кафедре уголовного права юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета.

Официальные оппоненты:

доктор юридических наук, профессор Э.Ф.Побегайло доктор юридических наук, профессор М.Г.Миненок доктор юридических наук, профессор А.В.Усс

Ведущая организация: СПб Университет МВД России.

Зац^!^ состоится « Ж » 2000 г.

в <</<£■' » часов на заседании диссертационного Совета Д.063.57.05. по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора юридических наук в Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199026, Санкт-Петербург, В.О., 22-я линия, дом 7.

С научными трудами диссертанта можно ознакомиться в Научной библиотеке им. A.M. Горького Санкт-Петербургского государственного университета.

c-HavvHbifi докла л. выполняющий ^^'нкцки ЗЕТО^с^епа « » I_/7~2000 Г.

Ученый секретарь диссертационного Совета доктор юридических наук,

профессор В. С. Прохоров

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Кардинальные изменения в жизни российского общества, породившие негативные последствия в виде угрозы тотальной криминализации страны, выдвинули проблему охраны интересов личности, общества и государства от преступных посягательств в число первостепенных задач российского государства. Упования на то, что ее можно решить посредством совершенствования уголовного законодательства или ужесточением наказания преступников, не оправдались: законодательство совершенствуется, санкции становятся более суровыми, а преступность продолжает расти, нарушая права людей, в том числе и право на жизнь, свободу и собственность, подрывая основы рыночных связей и демократические начала управления общественными процессами.

При таких условиях вполне естественно обращение к теории, в частности, к науке уголовного права. Обобщения научных данных, сопоставленные с потребностью повысить эффективность уголовно-правовых средств охраны интересов личности, общества и государства от преступных посягательств, приводят к выводу, что одной из центральных проблем современной теории является проблема механизма уголовно-правового регулирования. Этот механизм объединяет все основные категории науки уголовного права: норму права, объект регулирования, принципы уголовного права, правосубъектность, юридические факты, самое правоотношение, его субъектов, с принадлежащими им субъективными правами и обязанностями, его объект, акты реализации и применения права, уголовную ответственность и т. д. Такое объединение соответствует современным требованиям системного подхода — необходимого компонента любого сложного научного исследования — и позволяет рассмотреть институты уголовного права в процессе их функционирования и взаимодействия. Лишь в результате системного исследования механизма уголовно-правового регулирования становится возможным установить дефекты его элементов, степень их согласованности или рассогласованности в процессе функционирования, а следовательно, и определить пути повышения их эффективности.

Определение правового регулирования, формулируемое общей теорией права как осуществляемое при помощи системы правовых средств (юридических норм, правоотношений, индивидуальных предписаний и др.) результативное, нормативно-организационное воздействие на общественные отношения с целью их упорядочения, охраны, развития в соответствии с общественными потребностями

(С. С. Алексеев), предполагает существование механизма правового регулирования «как такового», т. е. не сводимого к отдельным его видам и разновидностям. При таких условиях механизм уголовно-правового регулирования должен рассматриваться в качестве составной части, стороны общего механизма правового регулирования и потому обладающим, помимо собственной специфики, его основными свойствами.

Методологическое значение понятия «механизм уголовно-правового регулирования» состоит еще и в том, что изучение обозначаемого им феномена предполагает расширение традиционного предмета науки уголовного права. Установление согласованности во взаимодействии институтов, определение их эффективности требуют выхода теоретической мысли за пределы содержания собственно юридических норм и обращения к эмпирическим данным, которые можно почерпнуть только в реальной правовой действительности. Расширение предмета изучения увеличивает вероятность того, что в результате исследователь получит новые нетривиальные выводы. Вместе с тем введение в науку новых фактов, как правило, влечет за собой необходимость критического пересмотра мнений, взглядов и даже концепций.

В общетеоретическом плане проблема правового регулирования общественных отношений рассматривались в работах С. С. Алексеева, В. М. Горшенева, Ю. И. Гревцова, О. С. Иоффе, В. П. Казимирчука, И. Ю. Козлихина, О. Э. Лейста, А. В. Малько, Н. И. Матузова, Ю. Г. Ткаченко, Л. И. Спиридонова, М. Д. Шаргородского, Л. С. Явича и др.

Вопросы уголовно-правового регулирования исследовались в работах 3. А. Астемирова, Н. А. Беляева, А. И. Бойцова, Я. M. Брайнина, Б. В. Волженкина, Ю. В. Голика, А. В. Грошева, В. А. Елеонского, И. Э. Звечаровского, М. И. Ковалева, С. Г. Келиной, В. М. Когана, И. Я. Козаченко, В. Н. Кудрявцева, А. И. Марцева, Г. И. Начкебия, В. А. Номоконова, Н. А. Огурцова, Г. О. Петровой, В. В. Похмелкина, В. С. Прохорова, Б. Т. Разгильдиева, А. К. Романова, Р. А. Сабитова, А. И. Санталова, В. Г. Смирнова, А. Н. Тарбагаева, А. В. Усса, гт д r l.i y.-.istjk-î л -.1 -.1-.

i SÎ-VljJCAUÎl U, J-î. A'A- ^VVKliî iUf iïi . ^t U^V^biWi V П

Вместе с тем никто до настоящего времени не рассматривал уголовно-правовое воздействие на общественные отношения как частный случай общесоциального регулирования и вместе с тем как системное единство его собственных уголовно-правовых элементов. Однако лишь такой подход позволяет создать теорию, представляющую собой цепь взаимосвязанных понятий: научные категории и их связи лишь отражают объективные связи элементов механизма уголовно-правового регулирования, этими понятиями обозначаемые.

Предметом проведенного исследования является механизм правового регулирования общественных отношений как система и связанные с ним проблемы взаимодействия общественных отношений, регулируемых уголовным правом, уголовно-правовых норм, юридических фактов, регулятивных и охранительных правоотношений, позитивной и негативной уголовной ответственности.

Источниковедческую базу исследования составили положения философии, социологии и теории права. Особое значение имело изучение проблем методологии научного познания, в частности, трудов М.М. Бахтина. Сквозь призму общих методологических принципов научного познания анализировались и труды ученых-криминалистов, посвященные конкретным вопросам механизма уголовно-правового регулирования.

Цели и задачи исследования. Генеральная цель исследования состоит в разработке целостной концепции уголовно-правового регулирования общественных отношений как стороны (составной части) общесоциального регулирования и одновременно как системы собственных институтов уголовного права.

Достижение генеральной цели потребовало:

— изучения .методологических проблем научного познания применительно к юридическим и, в частности, уголовно-правовым исследованиям;

— рассмотрения уголовно-правового регулирования как стороны общесоциального регулирования общественных процессов на основе не только разработок собственно науки уголовного права, но и достижений философии, социологии и теории права;

— системного анализа уголовно-правового регулирования общественных отношений с выявлением его элементов и их роли в реализации задач уголовного права;

— структурно-функционального анализа механизма уголовно-правового регулирования, который позволил установить специфические свойства его предмета и их выражение в содержании и структуре основных элементов единого регулятивно-охранителыюго механизма уголовно-правового регулирования.

Метпдолпгическую nr.ua/iy исследования составляют объективная и субъективная диалектика общественных явлений, в частности, уголовно-правовых; системный и структурно-функциональный анализы; принципы феноменологии и герменевтики; методы формальной логики, конкретных социологических исследований и сравнительного правоведения.

Научная новизна исследования состоит в том, что оно представляет собой первое в российской науке исследование механизма уголовно-

правового воздействия на общественные отношения как составной части механизма общесоциального регулирования и вместе с тем как системы собственно уголовно-правовых институтов, исследование, которое проведено методологическими средствами не только уголовно-правовой науки, но и философии, социологии и теории права.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Все феномены действующего уголовного права объективно объединены в механизме уголовно-правового регулирования, поэтому его исследование становится центральной проблемой науки, разрешение которой только и может трансформировать последнюю в целостную систему взаимосвязанных понятий, адекватно отражающую изучаемый предмет (1; 2; 3).

2. Механизм уголовно-правового регулирования представляет собой систему последовательно связанных элементов, состоящую из предмета правового регулирования, чьи свойства обусловливают границы использования обществом мер, ограничивающих свободу, честь, достоинство и имущественные интересы личности, а стало быть, и возможность посягательства на них; юридической нормы; юридических фактов; регулятивного и охранительного уголовно-правового отношения; уголовной ответственности (1; 2; 3).

3. В современном обществе уголовное право должно выполнять не только предупредительную (охранительную) и восстановительную функции, но и выступать в роли социального института, гарантирующего неприкосновенность чести, достоинства, имущественного благополучия человека (как законопослушного, так и преступника) от неосновательного вмешательства государства (1; 2).

4. В сфере уголовно-правового регулирования господство права в «формальном» и «материальном» смыслах достигается в случае признания прав и свобод человека и гражданина важнейшей ценностью (объектом) уголовно-правовой охраны (регулирования), определяющей не только структуру построения, но и само содержание основных уголовно-правовых институтов (1; 2).

^ ^^(тлпнм!» "л * (»»»амф^!* * алггг мг1 гт «^А^у » К'у'ИККГ'.ГЛ VI4Л * ИПГЛ

правоотношения, предопределяющим его социальную направленность, является право «человека и гражданина», находящегося в пределах юрисдикции Российского государства, на свободу и неприкосновенность от необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия (1).

6. В демократическом обществе частноправовые начала все глубже проникают в публичное уголовное право. В диссертации раскрываются основные направления децентрализации публичного уголовного права (1).

7. Регулятивное уголовно-правовре отношение образует ядро всего механизма уголовно-правового регулирования и играет роль юриди-

ческой предпосылки охранительного. Последнее служит лишь средством обеспечения первого и возникает вследствие разрыва правовой связи индивида с государством (1; 3).

8. Причиненный преступлением вред личности, обществу, государству должен быть минимизирован, а по возможности и устранен. В диссертации прослеживаются основные формы восстановления нарушенного правопорядка в рамках охранительного уголовного правоотношения (1; 3).

9. Соотношение между регулятивным и охранительным уголовно-правовыми отношениями обусловливает характер связи между позитивной и негативной уголовной ответственностью: первая служит предпосылкой второй; связь между ними опосредствуется совершением преступления субъектом регулятивного уголовно-правового отношения (2; 3; 26).

10. Признание процессуальных актов применения санкции уголовно-правовой нормы юридическими фактами в уголовном праве связано с тем, что применение санкции, в отличие от квалификации преступления (предварительной и окончательной), предполагает оценочную деятельность по выбору меры уголовно-правового воздействия. Границы выбора на различных этапах развития уголовного права меняются и все более уточняются. Современное уголовное право фиксирует такие границы не только посредством реализации принципа «нет наказания без указания на то в законе», но и путем законодательного закрепления требования о назначении справедливого наказания. Учитывая соотношение понятий наказание и меры уголовно-правового воздействия, в уголовном кодексе должно быть сформулировано требование о назначении (применении) справедливой меры уголовно-правового воздействия (2; 4).

11. Классификация преступлений является одним из главных элементов механизма уголовно-правового регулирования, связывающих уголовно-правовые последствия с определенным юридическим фактом. В результате каждое конкретное охранительное уголовное правоотношение, оставаясь частным случаем охранительного правоотношения «вообще», получает свою видовую (или родовую) привязку. В диссертации раскрываются основные направления совершенствования классификации преступлений (1; 4).

12. В правовом государстве регулятивные и охранительные уголовно-правовые отношения — это всегда отношения между юридически равными сторонами (1).

дееспособность, система мер ответственности в уголовном праве, принципы применения мер ответственности и др. (1; 4; 30; 39).

14. Включение в исследование эмпирических фактов юридической действительности, в частности, правоприменительной практики, приводит к выводу, что полноправным источником российского уголовного права являются не только уголовный закон, но и судебные прецеденты. В диссертации предлагаются конкретные пути придания неофициальному судебному прецеденту официального статуса (1; 36; 42; 45).

15. Принцип «свободы воли» как общей предпосылки юридической ответственности, представленный в уголовном праве как принцип субъективного (виновного) вменения, проводится в науке уголовного права недостаточно последовательно. В частности, подлежит переоценке положение об обязанности знания закона как категорического правового императива (1).

Теоретическое и практическое значение исследования состоит в том, что содержащиеся в нем выводы и предложения могут быть использованы для дальнейшего развития уголовно-правовой науки, в том числе для последующих исследований различных аспектов механизма уголовно-правового регулирования общественных отношений.

Эти выводы могут быть полезны также для правоприменительных и правотворческих органов, поскольку позволяют уточнить структуру уголовного кодекса, формулировки его статей, принципы применения мер ответственности и т. д. и тем самым способствуют повышению эффективности уголовно-правового регулирования.

Наконец, содержащиеся в работе выводы могут быть использованы в учебном процессе.

Апробация основных положений диссертационного исследования нашла отражение в 50 научных публикациях, которые подготовлены и обсуждались на кафедре уголовного права юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета. Основные положения и выводы исследования доведены до сведения научной общественности в публикациях общим объемом более 100 печатных листов, в том числе в четырех монографиях, учебных пособиях, в главах трех учебников по уголовному праву, уголовно-исполнительному праву и криминологии.

Результаты исследования докладывались соискателем на международных (Красноярск 1990, Санкт-Петербург 1993 и 1996 гг., Амстердам 1998 г.), всесоюзных ( Юрмала 1987 г.), республиканских (Санкт-Петербург 1989,1997 г.г.), региональных (Тарту 1984 г.) научно-практических конференциях и теоретических семинарах. В настоящее время они используются при чтении лекционных курсов по Общей и

Особенной части уголовного права и спецкурса «Уголовно-правовая политика », а также в осуществляемой диссертантом работе по правовой пропаганде (чтение лекций для населения, выступления в средствах массовой информации).

Результаты работы автора, положительно оцененные в рецензиях на монографии и учебники, в которых диссертантом выполнен ряд разделов, используются в уголовно-правовой литературе, посвященной проблемам механизма уголовно-правового регулирования, а также при преподавании уголовного права в вузах РФ и СНГ.

ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ, ИССЛЕДОВАННЫЕ В ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТАХ

I. Методологические предпосылки исследования механизма уголовно-правового регулирования (1; 3)

Первичной данностью всего гуманитарного мышления служит текст. «Гуманитарная мысль рождается как мысль о чужих мыслях, волеизъявлениях, манифестациях, выражениях, знаках, за которыми стоят проявляющие себя боги (откровение) или люди (законы властителей, заповеди предков...)>>, — писал М. М. Бахтин и указывал, что следующим этапом развития этого направления становится научная паспортизация и критика текстов1.

Право, в том числе уголовное, как раз и выступает перед исследователем или юристом-практиком непосредственно в виде законов, указов, договоров, писаных обычаев и иных нормативных актов, в форме писаных приговоров, судебных определений и постановлений, приказов и распоряжений органов управления. Оно живет и ирилвллстсл 1> касса ц»1 он н ых жалооах и протестах, а апелляциях, в устных выступлениях прокуроров и защитникоз и т. д.

В свою очередь, юридическая наука также оформляет свои результаты как тексты и сама выступает в форме текстов о текстах.

На этом пути юриспруденция достигла впечатляющих успехов. Подобного рода подход позволил, постигая содержащийся в текстах законодательных актов смысл, сформулировать принципы права, выявить логическую структуру юридических норм, отработать

1 Бахтин М. М. Эстетика слова при творчестве. М., 1979. С. 281—282.

законодательную технику, трансформировать волю законодателя в юридические дефиниции, правоприменительные акты и т. д. Такие во многом герменевтические методы оказались особенно плодотворными в отраслевых юридических науках, в частности, в теории уголовного права.

Вместе с тем восприятие права лишь в форме текстов накладывает на исследовательский процесс существенные ограничения. В частности, при анализе одних только текстов и их смыслов игнорируется тот важнейший факт, что право — выражение и отражение общественного бытия. Конечно, о юридических феноменах можно судить и по их отражениям в текстах, но в этом случае вне сферы науки оказываются такие процессы, как социальная обусловленность права, социальный и социально-психологический механизм его действия, юридическая ответственность, эффективность правовых запретов и т. д. Объясняющая же роль всех их такова, что без них понять социальную и гуманитарную природу права невозможно.

При помощи одних только традиционных методов классической гуманитарной науки нельзя понять и механизм уголовно-правового регулирования. Уже во времена Л. Фейербаха сформировалось убеждение о необходимости введения в теоретическое исследование эмпирических наблюдений (фактов). Сегодня же невозможность ограничиться лишь умозрительными рассуждениями (по терминологии М. М. Бахтина — «текстами») очевидна практически для всех.

, Ввод социальных фактов в анализ уголовно-правовой проблематики повлек за собой расширение предмета науки. Теория не могла больше ограничиваться изучением одних только юридических норм в их текстуальном выражении. Она была вынуждена выйти за пределы чистой догматики и включить в круг своих интересов, помимо «нормы в книгах », «норму в действии». Хотя многие из связанных с этим уголовно-правовых фактов вошли в предмет смежной научной дисциплины — криминологии (массовое преступное поведение, отражение преступности в правосознании и т. д.), часть из них «досталась» и собственно науке уголовного права (преступление как продукт человеческой деятельности, механизм л/голояно-ппзр-ового рег^-мировани" и т. д.). Новые факты с необходимостью повлекли появление новых и расширение содержания традиционных научных понятий. Так, уголовно-правовую норму начали рассматривать не только как правило поведения, но и как определение условий ее позитивного и ретроспективного действия, преступление — не только как основание уголовной ответственности, но и как юридический факт, вызывающий уголовно-правовое отношение, и т. д. Наконец, новый подход потребовал и критической оценки уже имеющихся уголовно-правовых концепций, в том числе взглядов на механизм уголовно-правого регулирования.

Целостная концепция механизма уголовно-правового регулирования пока еще не сложилась. Причин тому несколько. Первая связана с тем, что современные концепции механизма уголовно-правового регулирования создаются с использованием ограниченного числа социальных фактов. В результате такие уголовно-правовые феномены, как функции и задачи уголовного права, принципы уголовного права, правосубъектность, право- и дееспособность, как правило, остаются за пределами конструкций механизма уголовно-правового регулирования.

Вторая причина состоит в том, что даже в тех случаях, когда криминологи и не допускают этой ошибки, рассматриваемые элементы не исследуются именно как социальные факты, так как не наполняются собственно уголовно-правовым содержанием: «живой материал» уголовного права — такие его институты, как добровольный отказ, деятельное раскаяние, классификация преступлений, обратная сила уголовного закона, объект преступления, соучастие в преступлении, необходимая оборона, крайняя необходимость и т. д., — традиционно рассматривается вне какой-либо связи с механизмом уголовно-правового регулирования. В результате учение о механизме уголовно-правового регулирования становится «удачным средством проверки» любой общетеоретической концепции механизма правового регулирования и его элементов, поскольку абстрактный анализ проблемы никак не влияет на конечные выводы исследователей и может «доказать любой из них».

Третья и, возможно, главная причина — стремление большинства криминалистов свести специфику механизма уголовно-правового регулирования и отдельных его элементов к особенностям их юридической формы и объяснять ее из самой себя, вне анализа связи с социальным содержанием — предметом уголовно-правового регулирования. Еще в начале 60-х годов на ошибочность подобного подхода указывал В. Г. Смирнов.2 Однако и сейчас такое направление в исследованиях остается доминирующим.

После сказанного необходимость выхода уголовно-правовых исследований за поеделы традиционно очерчиваемого предмета изучения и неизбежность обращения к общесоциологической теории сомнений не вызывают. С другой стороны, уже имеющийся опыт показывает недостаточность и этого подхода, если он не будет сопряжен с конкретной правовой проблематикой, в частности, с выяснением юридической природы механизма уголовно-правового регулирования.

Сложившаяся гносеологическая ситуация требует некоего «среднего», промежуточного уровня анализа, при котором уголовно-

' Смирнов В. Г. Функции советского уголовного права. Л., 1965. С. 45—50.

правовое регулирование исследовалось бы как конкретная социально-правовая проблема на базе эмпирических данных, оцениваемых с учетом общесоциологического и социального философского знания.

II. Предмет уголовно-правового регулирования (1; 3)

Функции уголовного права состоят в обеспечении устойчивости социальных связей, в их гарантированности от преступных посягательств на коллективные и индивидуальные интересы членов общества. В теории это чаще всего называют уголовно-правовым регулированием общественных отношений.

Функциональное назначение уголовного права, обозначенное в такой общей форме, исторически изменчиво. Его конкретное социально-историческое содержание зависит, прежде всего, от особенностей того общественно-политического строя, устойчивость которого обеспечивается уголовно-правовыми средствами. Феноменологический смысл объективно существующих функций уголовно-правового регулирования получает герменевтическое выражение и в текстах законов. Поэтому в диссертации подробно анализируются основные этапы становления законодательной основы для формирования в науке уголовного права понятий предмета и метода (средств) уголовно-правовой охраны (регулирования).

ответить на вопрос, чем уголовное право отличается от других отраслей права, следует не просто очертить группу или вид общественных отношений, образующих предмет уголовно-правового регулирования, но и показать те их стороны и проявления, которые объективно требуют существования особого уголовно-правового режима регулирования. Для этого необходимо охарактеризовать прежде всего совокупность юридических черт отрасли, которые придают ее правовому режиму известную замкнутость, своего рода суверенность. Именно в этом смысле исследование механизма уголовно-правового регулирования — один из путей познания специфики уголовного права.

Необходимость уголовно-правового регулирования объективно обусловлена сохранением преступности и ее социальных корней. Борьба с преступностью как специфический вид государственно-общественной деятельности и формирует особую сферу объективно необходимых общественных отношений, направленных на минимизацию преступности в стране. Современное свободное общество должно гарантировать, что эта деятельность осуществляется в строгих правовых рамках. Это в свою

очередь предполагает четкое определение, во-первых, уголовно-правового статуса лица, не совершившего преступления и государства, во-вторых, прав и обязанностей лица, совершившего преступление, и все того же противостоящего ему государства.

Фактический статус субъектов общественных отношений, образующих предмет уголовного права, полярен, поэтому определение правовых границ взаимодействия преступника и государства означает ограничение власти последнего в выборе средств и методов воздействия на преступника. Не менее значимо для современного общества гарантировать свободу от всесильного государства и тем, кто не нарушает уголовно-правовых запретов. В такой гарантии заинтересован любой, кто попадает в пределы территории, на которую распространяется властный императив государства. Любой человек должен быть уверен не только в том, что посягнувший на его интересы преступник будет наказан, но и в том, что его свобода не может быть ограничена, если он не нарушил уголовного запрета. В этом смысле идеальный уголовный кодекс — «кодекс свободы».

Свобода личности не обеспечивается, если уголовный закон, усиливающий наказание имеет обратную силу, если он не содержит исчерпывающего перечня преступлений и наказаний, если не определены территориальные пределы его действия, границы возраста уголовной ответственности и т. п. В такой законодательной системе предмет уголовно-правового регулирования ограничивается отношениями между преступником и всевластным государством.

Современное российское уголовное право имеет своим предметом две группы отношений, субъектами которых язляются, с одной стороны, законопослушный гражданин и преступник, а с другой — государство. Что же органически объединяет эти виды общественных отношений?

г по л п г "тii а мэгио^т^а ли цт ряир т7гъ л и т11 *! Р С к и x гт п я л ) т/(

определения пределов воздействия уголовного права на различные стороны бытия человека начинается с упоминания в первых источниках уголовного права отдельных видов наказаний, содержание которых лишь со временем законодательно оформляется. Современное понятие уголовного права и, соответственно, уголовно-правовых отношений, возникающих в связи с совершением преступления (так называемых охранительных), по поводу применения мер ответственности, с взаимными правами и обязанностями строго определенных сторон, с четко очерченным содержанием каждой меры ответственности, а также

юридических фактов, влекущих изменение и прекращение этих правоотношений, приложимо к этому историческому этапу с большой долей условности. Но уже в то время общество «понимает», что, с одной стороны, «покарать», «устранить», «искоренить» преступность оно может, только воздействуя на честь, достоинство, свободу и имущественное благополучие личности, а с другой — пределы и сфера такого воздействия должны быть ограничены. Процесс осознания обществом природы преступности и способов воздействия на нее сопровождается постепенным изменением ценностных установок (отказом от целей «уничтожения преступников», «устрашения», «возмездия» и т. д.), выведением за пределы уголовно-правового регулирования действий невменяемых, родственников преступника, невиновных и т. д.; законодательным оформлением содержания отдельных видов наказаний, обстоятельств, учитываемых при определении меры ответственности; отказом от членовредительских наказаний и т. п. В итоге постепенно уточняется и субъектный состав, и содержательная сторона общественных отношений — предмета уголовно-правового регулирования.

Провозглашение принципа «нет наказания без указания на то в законе» отражает начало следующего этапа в развитии общественных отношений — предмета уголовного права. Субъекты отношений (человек, освободившийся от родовых и сословных уз, и общество, освободившееся от тирании государства и объединившее отдельных субъектов) могли гарантировать друг другу свободу и ответственность в этой области своих взаимоотношений (отношений по поводу применения мер, ограничивающих свободу, имущественное благополучие человека в связи с совершением преступления) лишь в случае законодательного оформления юридического (формального) равенства личности и государства. Именно с этого момента, собственно, и начинается история уголовного «права» как юридического социального института.

Содержание отношений между законопослушным лицом и государством как свободными и взаимно ответственными сторонами также определяется необходимостью обеспечения равенства свободных субъектов общественных отношений, защищенных от необоснованного применения мер, ограничивающих честь, достоинство, свободу, Имущественное благополучие личности. Юридическим гарантом такого равенства фактически неравных сторон является принцип «нет преступления без указания на то в законе». Обеспечивая неприкосновенность чести, достоинства, имущественного благополучия законопослушной личности от безосновательного (т. е. при отсутствии факта преступления) вмешательства государства, уголовное право закрепляет правовые гарантии свободной деятельности людей, свободного

общества и тем самым обеспечивает предпосылки для нормального функционирования всех других видов жизнедеятельности человека (экономической, политической, культурной и т. п.).

Необходимость закрепления условий применения (неприменения) мер, ограничивающих свободу, нарушающих неприкосновенность, унижающих достоинство личности и т. д., является системообразующим признаком, объединяющим две, на первый взгляд, самостоятельные группы общественных отношений, образующих на определенном этапе развития общества и права единый предмет уголовно-правового регулирования.

Регулируя отношения и «до» и «после» совершения преступления, уголовное право закрепляет условия именно свободной деятельности людей. Применительно к законопослушному гражданину речь идет о деятельности в различных областях общественной жизни, свободной от применения мер, умаляющих честь, достоинство, неприкосновенность, имущественное благополучие личности; применительно к лицу, совершившему преступление — о деятельности (существовании, в том числе в исправительном учреждении, тюрьме и т. д.), свободной от беспредельного ограничения тех же чести, достоинства, неприкосновенности личности и т. п. Таким образом, значение предмета как составной части механизма уголовного регулирования заключается в том, что именно им определяются границы использования обществом (и его членами) мер, ограничивающих свободу, унижающих честь и достоинство и нарушающих неприкосновенность личности и т. п., а стало быть, и содержание всех элементов рассматриваемой регуляционной системы.

Ближайшим же образом предмет правового регулирования обусловливает конкретное содержание уголовно-правовых норм. По существу входящие в норму запреты и ограничения, адресованные государству и личности, есть попытка установить их ззаимную ответственность и тем самым предотвратить единичные посягательства на целостность конкретного общественного отношения, попытка, обусловленная такими его объективными свойствами, которые делают эти посягательства действительно возможными с той или иной степенью вероятности достижения преступного результата.

С этих позиций процесс уголовного законотворчества должен начинаться с анализа общественного отношения под углом зрения его охраны от всех возможных преступных посягательств и выявления таких его свойств и элементов, нарушение или утрата которых тем или иным способом влечет (или может повлечь) за собой прекращение или деструктивное изменение самого этого отношения.

III. Уголовно-правовая норма 1; 2; 3; 4; 28; 30; 33; 37; 42; 43; 45).

Уголовно-правовая норма — первое звено в механизме собственно уголовно-правового регулирования. Вместе с тем появлению норм уголовного права исторически и логически предшествует возникновение потребностей в урегулировании поведения людей в том или ином направлении. Когда потребности институируются или, по крайней мере, выявляются, они оформляются как норма права и в случае осознания и официального признания государственно-организованным обществом становятся уголовным законом. Объективным критерием отбора потребностей при трансформации их в социальные нормы и нормы закона является их объективное значение для сохранения целостности общества, его гомеостазиса. С этой точки зрения, первым звеном в механизме уголовно- правового регулирования является не право, а появление объективной потребности( и ее последующего осознания) в упорядочении общественных отношений посредством урегулирования поведения людей.

Как и всякая юридическая норма, норма уголовного права — формальное правило поведения, которое устанавливает конкретные права и обязанности участников общественных отношений, образующих предмет уголовно-правового регулирования — индивида (законопослушного или совершившего преступление) и государства. Именно это свойство уголовно-правовой нормы позволяет ей выступать в качестве меры правовой оценки поведения участников общественных отношений как уголовно-правомерного или уголовно-противоправного. В современном обществе такая оценка в равной мере должна применяться к обоим субъектам общественных отношений. Гарантом тому служит возможность признания уголовного закона противоречащим праву, Конституции,

nvrT.o.* -гя "г;.........—••

Общий характер правил поведения, закрепленных в уголовно-правовых нормах, проявляется во-первых, в регулярности, повторяемости, типичности отношений, в рамках которых такое поведение осуществляется, и, во-вторых, в их общеобязательности. Первое обстоятельство предопределено соответствующими качествами преступности и уголовно-правовых мер борьбы с нею, второе — необходимостью гарантировать равенство субъектов юридического общения. Наконец, соблюдение уголовно-правовой нормы обеспечивается организованной принудительной силой государственной власти. Организованный характер государственного принуждения проявляется в установлении

четких границ мер принуждения, определении социальных целей такого принуждения.

Перечисленные свойства уголовно-правовой нормы заложены в основу принципов уголовного права: свойства уголовно-правовой нормы выражать общественно значимые потребности, веления общества лежат в основе принципа справедливости; свойство формальной определенности — принципа законности; свойство общеобязательности — принципа равенства; свойство обеспеченности организованной принудительной силы государства — в основе принципов экономии мер уголовно-правового воздействия, гуманизма и личной ответственности. Следовательно, принципы уголовного права не есть нечто внешнее, навязанное, появившееся лишь на современном этапе развития уголовного права. Они в концентрированном виде выражают меняющееся со временем социальное содержание уголовно-правового регулирования соответствующих общественных отношений.

Принципы уголовного ирапа тесно связаны с целями правового регулирования и указывают на то, как те или иные цели должны осуществляться. Цели уголовно-правового регулирования конфликта, возникшего в обществе в результате совершения преступления, исторически изменчивы: «уничтожить» преступника, «покарать», «исправить и перепоспитать» и т. д. Цели уголовно-правового регулирования «обычных» общественных отношений — «предупредить», «уменьшить», «контролировать» число возможных преступлений, «гарантировать» определенному кругу лиц (в современном обществе — каждому законопослушному лицу) свободу от применения мер уголовно-правового воздействия. Содержательная сторона этих целей и их значение, место в общем ряду со временем, безусловно, меняются. Подвластны времени и используемые для достижения данных целей разнообразные средства воздействия на поведение людей, предусмотренные уголовным правом. Неизменной остается лишь формальная сторона уголовного права — норма права, точнее, ее структура. При этом поскольку гипотеза, диспозиция и санкция нормы изменяются вместе с теми общественными отношениями, кошрые норма регулирует И которые предопределяют меру ограничения свободы человека, даже скрупулезный анализ содержания только действующего законодательства, фиксирующего лишь какой-то определенный этап в развитии уголовного права, вряд ли позволит выписать верный рецепт для решения таких сложных вопросов, как определение понятия и видов уголовно-правовых отношений, их сторон, момента возникновения и т. д. К сожалению, эти свойства права порой не учитываются при решении вопросов уголовной политики, и в частности вопроса о позитивном основании уголовной ответственности.

В современном обществе норма уголовного права адресована и физическим лицам, и государству. Причем оба эти адресата ощущают ее воздействие не только после совершения преступления, но и в обычной,«нормальной»жизни.

Функцию ограничения всевластия государства и произвола человека в сфере уголовно-правового регулирования выполняют, во-первых, общий запрет (т. е. адресованный всем — личности, обществу, государству) выходить за рамки установленного законом или прецедентом перечня запретов — «нет преступления без указания на то в законе » и, во-вторых, субъективное право любого и каждого требовать выполнения этого общего запрета. Поэтому закрепленное в ст.З УК РФ правило, которое можно прочитать следующим образом: « каждый, кто не совершает преступных действий, предусмотренных настоящим Кодексом, не может быть подвергнут наказанию и иным мерам уголовно-правового характера», в свою очередь подкрепляется целой системой конкретных запретов: привлекать заведомо невиновного к уголовной ответственности, выносить заведомо неправосудный приговор и т. п.

ТТЛ'» плилпрлгл Л Т м » ппи/^ пллггиплппппппрл 4 рлпл» рти<п п г»/-» гг> г*/>т

41 £-"-"-1,5 1 ' " 1 1 *-■"•'••'1 V , гчд^лн^~ и, 1

ственно, «законопослушного (с точки зрения уголовного закона) лица » и «преступника» окончательно оформляются лишь в современном уголовном праве. Понятие «уголовно-противоправное» поведение подразумевает четкое определение границ понятия «уголовно-правомерное» поведение. Аналогичным образом обстоит дело и с понятиями «преступник» — «непреступник» (законопослушный с точки зрения уголовного права гражданин).

Современный этап взаимоотношений государства и личности связан с провозглашением России правовым государством (ст. I Консти-

туции РФ). Господство права («rule of law») как важнейший аспект правовой государственности предполагает придание правам и свободам человека и гражданина общерегулятивного значения и, соответственно, подчинения им законодательной, исполнительной и судебной деятельности. В уголовно-правовой сфере господство права достигается в случае признания прав и свобод человека и гражданина важнейшей ценностью (объектом) уголовно-правовой охраны (регулирования), определяющей не только структуру, но и само содержание основных уголовно-правовых институтов.

В сфере уголовно-правового регулирования господство права в «формальном смысле» проявляется в законодательном закреплении:

а) принципа «нет преступления и наказания без указания на то в законе »;

б) верховенства Конституции РФ и общепризнанных принципов и норм международного права, в том числе возможности признания уголовного закона противоречащим праву, Конституции, другим законам;

в) основной задачи Уголовного кодекса — «охраны прав и свобод человека и гражданина»; г) понятия преступления как общественно опасного деяния, т. е. причиняющего вред личности, обществу, государству; д) понятия наказания (наказание заключается в предусмотренных настоящим Кодексом лишении или ограничении прав и свобод), е) содержания конкретных видов наказания.

Соответственно, господство права в «материальном смысле» проявляется в той мере, в какой: а) полно и последовательно в законодательстве закреплена уголовная ответственность личности и государства за посягательства на права и свободы человека и гражданина; б) построение системы Особенной части Уголовного кодекса соответствует системе прав и свобод человека и гражданина; в) право на необходимую оборону распространено на общественно опасные действия должностных лиц; г) позиция потерпевшего влияет на решение вопросов освобождения от уголовной ответственности; д) согласие физического или юридического лица влияет на признание деяния преступлением; е) определение системы мер уголовно-правового воздействия зависит от содержания этих мер — вида и степени ограничения прав и свобод человека; ж) обстоятельства, исключающие преступность деяния, рассматриваются как права человека; з) законодательно обеспечивается единство практики применения мер уголовно-правового воздействия; и) определение критериев правомерности действий в состоянии необходимой обороны, крайней необходимости, исполнения приказа и т. д. отражает верховенство прав и свобод человека; к) предусматривается возможность привлечения к уголовной ответственности представителей всех ветвей власти за нарушение прав

и свобод человека и гражданина; л) содержание мер уголовно-правового воздействия отвечает верховенству прав и свобод человека; и т. п.

Учитывая общерегулятивное значение задачи «охраны прав и свобод человека и гражданина» для всех институтов и отдельных норм уголовного права, диссертант считает, что в ст. 2 УК РФ «охрана прав и свобод человека и гражданина» должна быть прямо обозначена как основная задача современного уголовного права.

Говоря о юридической норме как звене механизма уголовно-правового регулирования, мы должны иметь в виду возможность ее выражения отнюдь не только в статьях уголовного закона. История развития уголовного права свидетельствует о том, что в принципе могут существовать и другие, помимо закона, источники уголовного права. И наличие таких источников теория постепенно признает даже там, где их существование как будто бы исключает сам закон (ч. 1. ст. 1 УК РФ 1996 г.). В диссертации обосновывается, что источниками российского уголовного права является не только закон, но и иные нормативные акты, а также акты толкования уголовно-правовых норм высшими судебными инстанциями, судебные прецеденты, институт аналогии и др. Особое внимание в диссертации уделяется анализу концепции, включающей в число наличных источников уголовного права судебный прецедент (А. В. Наумов). Следует различать официальный и неофициальный прецедент. В основе неофициального прецедента лежит естественное желание суда использовать информацию о решениях других судов по аналогичным делам. Поэтому неофициальный прецедент действует в праве даже тогда, когда суды и не могут официально ссылаться в приговоре на информацию о решениях другого суда. Такая информированность судьи может стать основой справедливого решения по делу. Общество (потерпевший, преступник, контролирующие органы и т. д.) заинтересовано не в том, чтобы загнать прецедент в подполье, а в том, чтобы знать источники всей информации, положенной в основу того или иного судебного решения. Таким образом, эффективность прецедента зависит от того, насколько гласно, мотивированно и обоснованно принимаются судебные решения. Вместе с тем эффективность прецедента предполагает обмен информацией не только в пределах конкретного уголовного дела, но и между всеми субъектами, участвующими в правоприменительном процессе: а) Верховный суд РФ < > верховные суды республик в составе Российской Федерации < > областные и городские суды районные суды; б) суд прокуратура •«=—5»- адвокатура < > заинтересованные лица.

. Прежде всего необходимо принять меры к стабилизации неофициального прецедента, расширить его границы от узких рамок конкретного суда до всего пространства действия уголовного закона и

лишь затем постепенно придавать прецеденту официальный статус: первый этап — предоставление судам возможности официально ссылаться на решения Верховного Суда РФ; второй этап — возможность ссылаться на решения всех вышестоящих судов; и, наконец, третий этап -на решения любых судов. Однако и в этом случае эффективность прецедентной системы будет главным образом определяться достаточной информированностью судей.

ГУ.Уголовно-правовые отношения

{< . О. Л. 4 Г. 4 Г> . I П\

1; ¿; о,- 10; ю; ю)

Нормы права реализуются в правоотношениях. Тем самым, уголовно-правовое отношение и юридические факты, с которыми норма права связывает его возникновение, изменение или прекращение, выступают как второй элемент механизма уголовно-правового регулирования.

Реализация уголовно-правовых норм проводится в жизнь через индивидуальные правовые отношения сторон, обладающих корреспондирующими правами и обязанностями, цель которых в современном обществе в обеспечении неприкосновенности чести, достоинства, имущественного благополучия личности от безосновательного вмешательства государства, посредством угрозы использования или фактического применения мер уголовно-правового воздействия. Кроме того, уголовное право способствует предупреждению, сдерживанию и пресечению посягательств на различные виды общественных отношений, а в случае совершения преступления обеспечивает восстановление структуры и организации нарушенного общественного отношения (правопорядка). Развитие предупредительной, сдерживающей функции уголовного права длительное время было приоритетным в советском уголовном праве. Принятие нового УК России, безусловно, свидетельствует о повышении значения восстановительной функции ^ч. ¿. ст. ст. 75,76 УК РФ). Функция обеспечения неприкосновенности личности от безосновательного уголовно-правового воздействия присуща и регулятивным, и охранительным уголовно-правовым отношениям. Именно эта функция современного уголовного права и объединяет как предупредительную, так и восстановительную функции в единый регулятивно-охранительный процесс.

1. Регулятивные правоотношения

Круг проблем, исследованных диссертантом в процессе изучения регулятивного правоотношения, включает основания и момент его возникновения, его состав и содержание (1; 2; 3; 18; 31; 36; 39).

Юридические формы всегда имеют под собой социальную основу, и регулятивные уголовно-правовые отношения не составляют исключения из этого правила. В современном обществе ее образует объективная потребность определить границы использования обществом (и его членами) мер, ограничивающих свободу, ущемляющих имущественные интересы, умаляющих честь и достоинство, нарушающих неприкосновенность личности.

Возникновение регулятивных уголовно-правовых отношений основано на уголовном законе, но не происходит непосредственно в момент его вступления в силу. Необходимо различать действие уголовного закона во времени и реализацию закона в правоотношении.

Фактическая ситуация будет иметь уголовно-правовое значение (значение юридического факта) в зависимости от того, в каком месте и в какое время эта ситуация сложилась. Поэтому, в отличие от А. И. Бойцова, диссертант считает, что пространственно-темпоральные предписания имеют в механизме уголовно-правового регулирования самостоятельное значение. Они, во-первых, очерчивают границы предмета регулирования, и, во-вторых, дают ответ на вопрос, когда могло возникнуть или прекратиться уголовное правоотношение, когда произошла трансформация его содержания. Наконец, именно ответ на вопрос, какой закон надо применять, позволяет определить, кто является субъектом уголовного права, какими правами и обязанностями этот субъект наделен.

Обосновано ли действие в современном уголовном праве презумпции знания закона? Во-первых, истории уголовного права известны примеры действия прямо противоположного «правила» (а не презумпции): запрета знания закона (Япония, Китай). Во-вторых, требование знания закона фактически означает знание содержания бланкетных норм и постановлений Пленума Верховного Суда РФ. В-третьих, презумпция знания закона предполагает знание не только писаного права, но и права неписаного, например, заключения специалистов по тому или иному вопросу (скажем, что считать порнографическим предметом), сложившейся практики при толковании оценочных понятий и т. п. В-четвертых, и это главное, суждение «незнание закона не освобождает от ответственности» вовсе не юридическая презумпция, а фикция, т. е. юридический прием, противоречащий конкретной естественной реальности, однако используемый для достижения юридических последствий. В настоящее время, когда это «правило» является фикцией

даже для самих правоприменителей, от него, безусловно, необходимо отказаться (В. А.Якушин).

Непосредственным основанием возникновения уголовных правоотношений могут выступать только юридические факты, конкретные жизненные ситуации, предусмотренные гипотезой правовой нормы. В качестве примеров в диссертационном исследовании анализируются гипотезы конкретных уголовно-правовых норм (ст. 125,270,37 УК РФ), что позволило выявить пробелы и противоречия в уголовном законодательстве.

В современном уголовном праве обязанность соблюдать уголовно-правовые запреты должна быть производной от субъективного права на свободу и неприкосновенность от незаконного применения мер уголовно-правового воздействия. Указанное обстоятельство следует учитывать, определяя момент возникновения регулятивного правоотношения. В этой связи представляется, что лица, невиновные в совершении преступления, не достигшие возраста уголовной ответственности, невменяемые становятся субъектами уголовно-правовых отношений и наделяются правом на неприкосновенность от незаконного применения мер уголовно-правового воздействия с того момента, когда они подпадают под юрисдикцию соответствующего государства, а вовсе не с момента незаконного привлечения к уголовной ответственности или незаконного осуждения (например, лица, не достигшего возраста уголовной ответственности).

Субъектами регулятивного уголовного правоотношения выступают участники общественных отношений, охраняемых нормами уголовного права. Признаки (характеристики) субъектов очерчены в гипотезах этих норм.

И в теоретическом, и в практическом плане (нормотворческом и правоприменительном) необходимо различать два относительно самостоятельных понятия: «субъект уголовного права >> (уголовная правосубъектность) и «субъектуголовно-правового отношения».

Правосубъектность — лишь потенциальная способность участия в правоотношениях. Субъекты же правоотношений — это реальные участники данного правоотношения, обладающие правами и корреспондирующими им обязанностями. Следовательно, хотя субъектами уголовных правоотношений могут быть только субъекты уголовного права, не каждый субъект уголовного права является участником конкретного уголовного правоотношения.

Уголовная правосубъектность представляет собой своеобразное правовое явление, которое существенным образом отражает специфику механизма уголовно-правового регулирования. Уголовная правосубъектность — это юридическая возможность иметь права и нести

обязанности, предусмотренные уголовным законом. Обязанность отвечать должна лежать только на том, кто был обязан и мог не нарушать уголовно-правовой запрет. Это, однако, не означает, что уголовная правосубъектность всегда существует как единая праводееспособность. Во-первых, понятие «уголовная правосубъектность» включает уголовную правосубъектность не только физических лиц («человека и гражданина»), но и юридического лица — государства. Применительно к последнему говорить о единстве его уголовной праводееспособности, конечно же, нельзя. Во-вторых, такая способность признается в равной мере.не только за всеми гражданами Российской Федерации, но и за иностранными гражданами и лицами без гражданства независимо не только от пола, расы, национальности и т. д. (ст. 4 УК РФ), но и от возраста, вменяемости и даже от осознания своей уголовно-правовой защищенности. Поэтому во всех статьях УК РФ, определяющих права и обязанности субъекта уголовного права, как правило, необходимо употреблять термины, ориентирующие на то, что соответствующие права и свободы относятся к каждому человеку («каждый», «все», «каждый человек», «человек и гражданин»), или безличные формулы типа «нарушение неприкосновенности жилища» (ст. 139 УК РФ).

1SA1U.II-1»« 1 С »агг- т> .................... ,. 1__о л \!\г п.-»\

l ivy avi> Li Wl} U7iA| ii^yii.iU у UuoanniliA D 4. A. K. i . ¿,\J J IV 1 ,

деликтоспособным является лицо, достигшее 14 лет. В целом ряде отраслей права возможно частичное ограничение правоспособности и(или) дееспособности лица. Специфика предмета уголовно-правового регулирования, а также принцип личной ответственности граждан за совершенные ими преступления предопределяют еще одну особенность метода уголовно-правового регулирования — правоспособность е уголовном праве не может быть ограничена.

Следует, различать неприкосновенность в уголовном праве и иммунитет в уголовном процессе. Юридические факты, лежащие

в основе «уголовно-правовой неприкосновенности», влияют на судьбу материально-правового отношения. Особый социальный статус лица, совершившего преступление и обладающего иммунитетом в уголовном процессе, не является юридическим фактом в уголовном праве, не оказывает влияния на материальное уголовное правоотношение — его возникновение, изменение и прекращение. Возникнув в момент совершения преступления, охранительное правоотношение не прекращается и не приостанавливается в тот момент, когда правоприменителю стало ясно (известно), что совершивший преступление обладает, например, дипломатическим или депутатским иммунитетом, в противном случае придется признать, что оно и вовсе не возникло. Уголовное правоотношение в этом случае продолжает существовать, пока не истекут сроки давности привлечения к уголовной ответственности. Другое дело, что материальные уголовно-правовые отношения пока не могут быть реализованы, поскольку их форма — уголовно-процессуальные отношения — этого не допускает. Поэтому нельзя согласиться с А. В. Наумовым, предлагающим дополнить главу 2 УК РФ специальной статьей об освобождении от уголовной ответственности лица, совершившего преступление, в связи с его особым юридическим статусом (депутатским, дипломатическим, главы государства и т. п.). Этот статус — институт уголовно-процессуального, а не материального права.

Итак, если субъектом уголовного права, наделенным правом на свободу и неприкосновенность от необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия, является любое физическое лицо, находящееся в пределах юрисдикции Российского государства, то общими признаками, характеризующими субъектов уголовного права, обязанных выполнять требования уголовно-правовых запретов (деликтоспособные субъекты), являются вменяемость и достижение определенного возпаста. В то же р.прмя особенности фактических отношений, образующих предмет уголовно-правового регулирования, диктуют в целом ряде случаев необходимость дополнительных условий, относящихся к этим субъектам, например, их отношение к воинской службе, должностное положение. Поэтому деликтоснособными субъектами уголовного права являются физические, вменяемые, достигшие установленного законом возраста и обладающие в необходимых случаях другими специальными качествами лица — потенциальные носители прав и обязанностей субъекта уголовно-правовых отношений.

гражданина, возлагая на него обязанности совершать активные действия, запрещая общественно опасное поведение и дозволяя общественно полезное. В то же время, являясь субъектом регулятивных уголовно-правовых отношений, государство само выступает в качестве носителя соответствующих прав и обязанностей, корреспондирующих правам и обязанностям другого субъекта правоотношения.

Содержанием уголовно-правовых норм является требование определенного правомерного поведения. Выполнение этих требований субъектами правоотношений гарантирует осуществление задач, закрепленных в ст. 2 УК РФ. Тем самым права и обязанности субъектов уголовных правоотношений выступают в качестве одного из средств осуществления механизма уголовно-правового регулирования общественных отношений.

В диссертации подробно анализируются отдельные виды уголовно-правовых норм, адресованных гражданам — субъектам регулятивных уголовно-правовых отношений: дозволяющие, запрещающие и управомочивающие.

Основным элементом правового статуса субъектов регулятивного правоотношения, предопределяющим социальную направленность регулятивного уголовного правоотношения, является право «человека и гражданина >>, находящегося в пределах юрисдикции Российского государства, на свободу и неприкосновенность от необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия. Это право вовсе не сводится к праву деликтоспособных граждан требовать от государства адекватного применения норм уголовного закона (В. М. Хомич). Оно включает в себя такие правомочия, как: а) право на положительные действия; б) право требования; в) притязание. Право на положительные действия включает право на фактическое обладание социальными благами и на их использование. Таким социальным благом (интересом) в современном обществе является личная и имущественная свобода человека от преступных посягательств, в том числе в результате обеспечения неприкосновенности от необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия. Мера такой свободы индивида определяется положениями и Общей и Особенной частей УК РФ, а мера собственной свободы индивида и, соответственно, право индивида на использование (пользование) этого блага в виде активных действий — статьями о необходимой обороне, крайней необходимости, задержании преступника, добровольном отказе и т. п. В случае совершения таких действий жизненный интерес, образующий социальное содержание права, удовлетворяется с помощью собственных активных (положительных) дсиствии икдиоида.

«Право требовать» от государства, его органов и отдельных граждан соблюдать (обеспечивать) личную и имущественную неприкосновенность индивидуума от преступных посягательств является юридически вспомогательным средством. Реальность этого правомочия обеспечивается целой системой процессуальных прав индивидуума в рамках прокурорско-надзорных, оперативно-розыскных и уголовно-процессуальных правоотношений: права требовать проведения проверки (в отношении себя, иных лиц, государственных органов), права знакомиться с материалами проверок и т. д.

Третьим элементом (правомочием) рассматриваемого субъективного права является притязание-возможность прибегнуть к принудительной силе государственного принуждения против лиц, обязанных соблюдать личную и имущественную неприкосновенность от преступных посягательств. Такое правомочие в современном обществе гарантируется индивиду посредством закрепления в уголовном законе норм об уголовной ответственности работников государственных органов за преступные действия, нарушающие права и законные интересы граждан. В данном случае ответственность работников государственных органов наступает вовсе не за невыполнение должностными лицами правоохранительных органов обязанностей по контролю за исполнением гражданами своих уголовно-правовых обязанностей (Б. Т. Разгильдиев). В основе ответственности лежит обязанность работников государственных органов не нарушать право человека на неприкосновенность от необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия. Это право лица является абсолютным в том смысле, что ему корреспондируют соответствующие обязанности не только работников правоохранительных органов, а «любого и каждого», кто данное право может нарушить. Поэтому субъектом уголовной ответственности за тот или иной вид нарушения прав человека на неприкосновенность от необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия могут и должны быть не только должностные лица правоохранительных органов, но и сами законодатели в случае, например, издания (лоббирования) «преступных законов», и в частности законов, предусматривающих ответственность за «мнимые преступления»3, и служащие (в том числе высшие должностные лица государства) органов власти и управления в случае, например, «организации массовых репрессий », в общем, «любой и каждый », если он участвует в совершении подобных преступлений или содействует им. Так должно быть.

' Шестпаков Д. А. Криминология ::а рубеже двух тысячелетий // Вестник СГ16У МВД России. 1999. №2. С.76.

Мера собственной свободы индивидов в сфере уголовно-правового регулирования регламентируется также уголовно-правовыми нормами, запрещающими определенное поведение, устанавливающими обязанности не совершать общественно опасные действия (бездействие). Уголовное право, в первую очередь определяя меру свободы человека, устанавливает обязанности воздерживаться от совершения поступков, признанных обществом опасными, наказуемыми и противоправными. По нашим подсчетам, позитивные обязанности действовать предусмотрены лишь в 78 статьях УК РФ, причем приблизительно в 53 из них предусмотрены обязанности конкретных лиц в конкретных ситуациях Как совершать активные действия, так и бездействовать. Содержание уголорно-правовых отношений, возникающих по поводу несения (выполнения) этих обязанностей, заключается для граждан в том числе в необходимости выполнения уголовно-правовых требований в пассивном или активном правомерном поведении, для государства — в,возможности направлять поведение граждан в русло уголовно-правовых; предписаний, требовать от личности должного поведения, а в случае нарушения нормы — применять меры принудительного воздействия к виновному лицу.

В диссертации подробно анализируется соотношение прав и обязанностей субъектов правоотношения на различных этапах развития уголовного права. По мнению диссертанта, до последнего времени в основе российского уголовного законодательства не лежал принцип равенства сторон как регулятивного, так и охранительного уголовно-правового отношения. Правда, такое положение субъектов уголовных правоотношений представляется многим юристам естественным и единственно возможным: в отличие от гражданского права, уголовное право имеет дело не с отношениями равенства, а с отношениями власти-подчинения.

отношений. Во-первых, государство как субъект уголовных правоотношений осуществляет уже не борьбу с преступностью (преступником), а выступает в качестве рядовой стороны спора о праве, разрешаемого в судебном порядке (при условии четкого разделения в государстве законодательной, исполнительной и судебной власти). Во-вторых, в условиях верховенства права деятельность не только индивида, но и государства — субъекта уголовного правоотношения ограничивается законом. Нарушение закона со стороны представителей государства при определенных условиях является основанием для применения мер уголовно-правового воздействия. В-третьих, деятельность государства — субъекта уголовных правоотношений должна подчиняться не только закону, но и праву, поэтому предметом судебного разбирательства может быть и сам закон, на основе которого дело должно решаться. Так появляется новый источник уголовного права — решения Конституционного Суда РФ. Наконец, государство как субъект уголовных правоотношений признает других субъектов правоотношений в качестве автономных, суверенных, свободных, равных друг с другом личностей, обладающих естественными правами. Поэтому естественные права человека рассматриваются как основа построения всего уголовного законодательства.

Диссертант разделяет позицию тех, кто различие между правом публичным и частным связывает не с различием интересов или отношений, а с различием в приемах правового регулирования: юридической централизацией и децентрализацией (И. А. Покровский). Публичное право исходит из единого центра (юридическая централизация), в частном праве юридически значимые решения принимаются множеством отдельных субъектов, выражающих собственную волю и действующих по собственному разумению и инициативе (юридическая децентрализация).

В демократическом обществе частноправовые начала все глубже проникают в публичное уголовное право. Децентрализация публичного права происходит в двух направлениях: во-первых, увеличивается количество субъектов, чья позиция учитывается или определяет юридически значимые решения в уголовном праве (позиция законопослушного гражданина — ст. 31, 37—42 УК РФ; потерпевшего физического лица — ст. 75, 76 УК РФ; потерпевшего юридического лица — ст. 201—204 УК РФ); во-вторых, учет происходит на разных стадиях правового регулирования — в рамках как охранительных, так и регулятивных правоотношений. По мнению диссертанта, в дальнейшем эта тенденция будет проявляться в следующих законодательных решениях: а) закреплении фактической самостоятельности (обособленности) субъектов, регулируемых уголовным правом отношений в случае

признания согласия физического и юридического лица в качестве самостоятельного вида обстоятельств, исключающих преступность деяния; б) увеличении числа статей УК РФ, по которым учет позиции потерпевшего влияет на решение вопроса об освобождении от уголовной ответственности; от наказания; от отбывания наказания; от дальнейшего отбывания наказания; в) широком участии общественности в решении вопросов применения и реализации мер уголовно-правового воздействия; г) повышении значимости поведения лица, добровольно восстанавливающего нарушенный правопорядок; д) увеличении числа норм, регламентирующих право человека на активные уголовно-правомерные действия.

/ \ /р Ту ТТ Ч V

^отдельное лицо или группа лпц^ ^ . 1±. хювоселову и что уго/ковныи «закон ставит под уголовно-правовую охрану не общественные отношения... а жизнь... человека», (Ю. А.Демидов) не соответствуют действительному содержанию современного российского, равно как и ушедшего в прошлое советского уголовного права. По сей день российское уголовное право исходит из принципа: ценность совокупности общественных отношений, подвергшихся посягательству, выше и значительней, чем жизнь конкретного человека. Это наглядно проявляется в случаях применения такого «наказания», как смертная казнь, а также, например, в ситуации необходимой обороны.

Когда субъективные права и обязанности побуждают субъектов к активности, надлежащим образом воплощаются в поведении сторон уголовного правоотношения, то налицо реализация прав и обязанностей, действительное регулятивное уголовно-правовое отношение. Следовательно, индивидуальные отношения переходят в стадию деятельности, которая вливается в общий поток массовой деятельности людей, составляющей содержание общественных отношений.

2. Охранительные правоотношения

В процессе исследования охранительного правоотношения внимание было сосредоточено прежде всего на основаниях его возникновения, его объекте и содержании (1; 2; 3; 5; 7; 12; 13; 24; 26; 38; 44; 46; 47).

Охранительное отношение возникает вследствие нарушения субъектом регулятивного правоотношения, будь то гражданин или лицо, представляющее государство, своих субъективных обязанностей. Эти деяния причиняют вред общественным отношениям, нарушают их нормальное функционирование. В результате нарушения субъективных прав участников регулятивного уголовного правоотношения или неисполнения ими своих обязанностей приводится в действие юридический механизм восстановления правопорядка: у субъектов уголовного правоотношения возникают новые субъективные права и обязанности. В регулятивном правоотношении эти «новые» права и обязанности в потенциальном виде уже существуют в качестве самостоятельных элементов структуры субъективного права и обязанности — соответственно «возможность прибегнуть к государственному принуждению в случае неисполнения противостоящей стороной своей обязанности» и «необходимость нести ответственность за неисполнение требований управомоченного». Появление «новых» прав и ооязанностеи вовсе не отменяет «старых». Государство и преступник и после совершения преступления продолжают обладать взаимными правами и обязанностями, возникшими с того момента, когда лицо подпадает под юрисдикцию государства. Однако для субъекта регулятивного правоотношения, нарушившего запрет, соблюдение предусмотренных уголовным законом обязанностей обеспечивается теперь возложением, а на определенных этапах развития охранительного правоотношения — и реальным применением к нему принудительных мер уголовно-правового воздействия. Независимо от того, сколько раз стороны регулятивного правоотношения не выполняли ту или иную конкретную обязанность, они продол.жают быть связанными этой конкретной

обязанностью до тех пор, пока она существует. Точно так же обстоит дело и с нарушенным субъективным правом, которое подлежит восстановлению, пока это возможно. Поэтому в ситуации, когда ранее нарушенное субъективное право отменено новым законом, охранительное и регулятивное правоотношения автоматически прекращают свое существование. Отмеченная зависимость охранительных уголовно-правовых отношений от регулятивных — характерная особенность механизма уголовно-правового регулирования, присущая современному российскому уголовному праву, провозгласившему принцип: «уголовный закон обратной силы не имеет ».

В диссертации критически оцениваются попытки некоторых криминалистов связывать возникновение уголовно-правового отношения с различными стадиями процессуальной деятельности — возбуждением уголовного дела, привлечением лица в качестве обвиняемого, вынесением обвинительного приговора. В этом случае смешивают два относительно самостоятельных вида правовых отношений: уголовно-правовые и уголовно-процессуальные. Уголовно-процессуальные правоотношения являются формой уголовно-правовых. Это, однако, не означает, что юридические факты, влияющие на возникновение, изменение или прекращение уголовно-процессуальных правоотношений, автоматически определяют и участь материально-правовых отношений. Решающими для судьбы процессуального правоотношения являются такие факты, как возбуждение уголовного дела, привлечение лица в качестве обвиняемого, прекращение уголовного дела, вынесение приговора. В то же время далеко не каждый из них имеет уголовно-правовое значение. Любое из перечисленных процессуальных действий, если в нем правильно отражено действительное материальное правоотношение, способствует реализации уголовно-правового отношения. И наоборот, если оценка не верна, то процессуальная деятельность препятствует достижению целей уголовно-правового регулирования. Однако ни возбуждение уголовного дела, ни привлечение лица в качестве обвиняемого не влияют на объем прав и обязанностей субъектов уголовного правоотношения. Другое дело, что неверная процессуальная оценка уголовного правоотношения, безусловно, будет мешать реализации этих прав и обязанностей. Например, если лицо впервые совершило преступление небольшой тяжести, а следствие неверно квалифицировало его действия как более тяжкое преступление, то такое лицо, если даже оно примирилось с потерпевшим и загладило причиненный вред, не может быть освобождено от уголовной ответственности, хотя фактические основания для этого имеются.

В отличие от возбуждения уголовного дела или привлечения лица в качестве обвиняемого такой процессуальный акт, как вступление приговора в законную силу, предполагает применение уголовно-правовой нормы в целом, в том числе и ее санкции. Применение санкции уголовно-правовой нормы изменяет содержание охранительного правоотношения, и поэтому придает обвинительному приговору суда значение юридического факта в уголовном праве. Напротив, оправдательный приговор юридическим фактом в уголовном праве не является. Применение санкции уголовно-правовой нормы предполагает оценочную деятельность по выбору меры уголовно-правового воздействия. Границы этого выбора на различных этапах развития уголовного права меняются и все более уточняются. Современное уголовное право фиксирует такие границы не только посредством реализации принципа «нет наказания без указания на то в законе», но и путем законодательного закрепления требования о назначении справедливого наказания. Учитывая соотношение понятий «наказание» и «меры уголовно-правового воздействия», в уголовном кодексе должно быть сформулировано требование о назначении (применении) справедливой меры уголовно-правового воздействия. Правда, понимая явную сложность определения именно справедливой меры ответственности, законодатель фактически расширяет границы выбора меры уголовно-правового воздействия, устанавливая правило, согласно которому отмене, как вследствие мягкости, так и вследствие суровости подлежит лишь явно несправедливый приговор (ст. 347 УПК РСФСР).

Проблема момента возникновения охранительного право-\^ отношения исследуется на конкретном уголовно-правовом материале^ В качестве «социальных аспектов», наполняющих понятие «момент возникновения охранительного правоотношения» фактическим конкретно-историческим содержанием, используются такие, как время совершения преступления, замена уголовной ответственности иными ¿| видами ответственности, давность привлечения к уголовной ответ- с ственности, «промежуточный закон», соучастие в преступлении. J

Рассматривая приБиотпошснпл по применению принудительных мер медицинского характера, диссертант приходит к выводу, что они являются по своей природе не охранительными, а регулятивными. Поэтому в главе 15 УК РФ необходимо сохранить лишь те нормы, в которых говорится о наступлении юридических фактов, имеющих значение для развития охранительного уголовного правоотношения (ст. 103,104 УК РФ).

В диссертации критически оцениваются утверждения о том, что при осуждении невиновного возникают охранительные уголовные правоотношения; что невиновный, подвергнутый уголовному наказанию,

выступает фактическим, но ненадлежащим субъектом охранительных («специальных») уголовных правоотношений, что осужденный невиновно несет уголовную ответственность в принудительном порядке (В. В. Похмелкин). В действительности же осуждение невиновного — не форма реализации уголовной ответственности, а правонарушение, а то и преступление. Осуждение заведомо невиновного порождает охранительное правоотношение по поводу привлечения к уголовной ответственности работников соответствующих государственных органов, виновных в этих преступных действиях. Применение мер уголовно-правового воздействия к невиновному изменяет правовой статус не только работника, допустившего противозаконные действия, но и государства в целом, являющегося стороной регулятивного правоотношения. Как субъект правоотношения государство должно восстановить нарушенный правопорядок, попранную социальную справедливость — привести в соответствие правовой статус невиновного с его подлинным содержанием (вынести оправдательный приговор, принести извинения), наказать виновных в допущенном нарушении, возместить невиновному моральный и материальный ущерб.

\Д]эизнание преступления юридическим_фактом, влекущим трансформацию регулятивного правоотношения в охранительное, позволяет по-новому оценить значение законодательной классификации преступлений! -и Гяртм н о ж е ство классификаций преступлений^ основе классификации преступлений леж1^_с!реш1сниезаконодателя определить_^еАелы_уЕоловно-правового воздействия за каждое конкретное_преступление, сравнить его^правовышГпоследствиями аналоги_чных_менее_ (более) тяжких преступлении, а вслед за этим систематизировать полученные результаты. Тшсая_^^ял^ьносхь_з^онодат^ля требует не только большого эмпирического материала, но и систематического его обобщения за длительный промежуток времени. На ранних этапах развития уголовного права закон четко не определял ни границы преступного, ни количественные, ни качественные характеристики мер

" * ИС * V» ЗЗСКНич.! Я» По^Лёдиии Л сльпис ириДо>1Л\6|{>1С 2>иСрСД Привело

сначала к законодательному закреплению классификаций преступлений, которые выполняли роль удобных технических решений, а затем и к следующему шагу — жесткому структурированию классификационных групп: а) на уровне перечня преступлений; б) на уровне тех или иных уголовно-правовых последствий. Только тогда, когда у классификации преступлений появляются четкие правовые границы в виде конкретных уголовно-правовых последствий, охватывающих определенные виды мер уголовно-правового воздействия (освобождения от ответственности; от наказания; от отбывания наказания и т. д.),

классификация перестает быть просто данью моде или в лучшем случае естественным требованием законодательной техники и превращается в один из главных элементов механизма уголовно-правового регулирования, связывающих уголовно-правовые последствия с определенным юридическим фактом. В результате каждое конкретное охранительное уголовное правоотношение, оставаясь частным случаем охранительного правоотношения «вообще», получает свою видовую (или родовую) привязку, становится частным случаем охранительных уголовно-правовых отношений, возникающих на основе или особо тяжких, или тяжких, или средней тяжести преступлений, или преступлений небольшой тяжести (ч. 1 ст. 15 УК РФ).

Можно предположить, что в дальнейшем классификация будет4 происходить в таком направлении: а) дробление элементов классификации; б) выделение в рамках классификации в отдельные группы умышленных и неосторожных преступлений; в) поглощение единой классификацией таких внешне самостоятельных вопросов, как совокупность преступлений и приговоров, рецидив, соучастие. В результате уголовное право, построенное на системе (причем далеко не совершенной) «преступление-наказание», будет заменено уголовным правом, в основе которого лежит система «преступление-ответственность», предполагающая четкую классификацию преступлений, соответствующую ей, а потому столь же четкую «лестницу» уголовно-правовых санкций — видов и форм ответственности за преступления.

характеристиками объекта признаются, во-первых, его объективное существование, во-вторых, опосредованность деятельностью субъекта, в-третьих, соотносимость понятий «субъект» и «объект». Не соответствует действительности утверждение, согласно которому в философии категория «объект» употребляется прежде всего для характеристики соотношения материи и сознания, а потому если объект рассматривать в общефилософском его понимании в соотношении с субъектами правоотношения, то объектом будет вся объективная реальность — материя. Вряд ли можно согласиться и с отрицанием всеобщего методологического значения философского решения вопроса об объекте как соотносительной с субъектом категории (С. С. Алексеев). Чтобы быть объектом для кого-нибудь, надо существовать, но чтобы

существовать, не обязательно быть объектом для субъекта. Неверно не то, что в качестве объекта нечто существует только для субъекта, неверно, что бытие существует только в качестве объекта для субъекта. Бытие существует и независимо от субъекта, но в качестве объекта оно соотносительно с субъектом (С. Л. Рубинштейн).

Соглашаясь с утверждением, что объект правоотношения — то, на что правоотношение направлено, так как действительный объект правоотношения может быть определен лишь в системе «объект-субъект» (где в качестве субъекта может выступать не только каждая из сторон правового отношения, но и правоотношение в целом), т. е. как такое социальное явление, ради желаемого воздействия на которое и норма, и правоотношение направляют действия людей (Ю. К. Толстой), диссертант приходит к выводу, что в каждой из имеющихся в литературе концепций объекта уголовного правоотношения есть своя рациональная сторона, как бы внешне разноречиво они ни выглядели.

Программа, заложенная в уголовно-правовой норме, приводит в движение различные социальные явления: преступника, потерпевшего, наказание, ответственность, личные материальные и нематериальные блага и т. д., а в конечном счете то общественное отношение, которое охранялось, но было нарушено в результате совершения преступления, т. е. предмет уголовно-правовой охраны (регулирования) — единый объект регулятивного и охранительного правоотношения. Сказанное свидетельствует о единстве регулятивно-охранительного механизма уголовно-правового регулирования.

Общественные отношения — предмет регулирования (охраны) и общественные отношения — объект правоотношения суть вещи не тождественные. Общественные отношения как предмет уголовно-правового регулирования существуют независимо от того, возникают или нет конкретные уголовно-правовые регулятивные и охранительные правоотношения. Общественные отношения становятся объектом правоотношения лишь тогда, когда в результате юридического факта возникает регулятивное или охранительное правоотношение. Особенно наглядно это имеет место на этапе охранительного правоотношения.

восстановление нарушенного права, личные или имущественные права лица, которые охраняются уголовным законом и ограничиваются в процессе реализации охранительного правоотношения. К числу фактических объектов относятся: материальные блага, нематериальные личные блага, продукты духовного творчества, поведение субъектов, разного рода услуги и их результаты, ценные бумаги, официальные документы и т. д.

С точки зрения общей теории права, содержание как охранительного уголовно-правового отношения, так и регулятивного уголовно-правового правоотношения образуют субъективные права и обязанности его участников. Однако порожденные различными правовыми нормами и юридическими фактами, эти субъективные права и обязанности имеют и различное социальное содержание. Смысл регулятивного правоотношения заключен в предотвращении общественно опасных противоправных виновных деяний; охранительного — в восстановлении нарушенного правопорядка и предупреждении новых посягательств на него.

Современное уголовное право исходит из того, что судьба преступника должна зависеть и от него самого. Не только государство, не только потерпевший, но и тот, кто причинил «ущерб общественным отношениям», может своим активным поведением изменить характер уголовного правоотношения.

Нарушитель нормы уголовного права не может возложить на себя наказание, равно как не может и определить, какому именно взысканию он должен быть подвергнут в пределах санкции нарушенной нормы. Однако, во-первых, уголовно-правовые последствия преступления вовсе не сводятся только к принудительным мерам уголовно-правового воздействия; во-вторых, причиненный преступлением вред может быть возмещен, правопорядок может быть восстановлен не только в принудительном, но и в инициативном порядке, под угрозой принуждения. Общество, безусловно, заинтересовано именно в такой процедуре разрешения конфликта. Таким образом, охранительное уголовное правоотношение, как и любое охранительное правоотношение, имеют то общее, что в рамках и того, и другого происходит восстановление порядка отношений между людьми, правопорядка.

Выбор конкретной программы восстановления зависит не только от позиции государства или преступника, но и от характера самого преступления, а иногда и от внешних обстоятельств. Восстановление нарушенного правопорядка происходит в трех формах: 1) посредством фактических действий, осуществляемых управомоченным лицом, направленных на защиту охраняемых законом интересов личности и прав данного лица или иных лиц, общества и государства (ст. 37—42

УК РФ);4 2) посредством добровольных действий правонарушителя (ст. 31; пп. «и», «к» ст. 61, ст. 64, 75, 76 УК РФ); 3) в результате правоохранительных действий государства по применению мер уголовно-правового воздействия, в результате изменения обстановки (ст. 77 УК РФ), отпадения общественной опасности лица (ст. 78 УК РФ). Сравнение УК РСФСР 1960 г. и УК РФ 1996 г. свидетельствует о том, что в механизме уголовно-правового регулирования возросло значение «компромисса», «сделки», «возмещениявреда»,т. е. добровольных (под угрозой принуждения) способов восстановления нарушенного правопорядка.

В диссертации подробно анализируются социальное содержание и правовая форма известных уголовному праву отдельных видов восстановления правопорядка без применения принудительных мер уголовно-правового воздействия.

В случае деформации конкретной, индивидуально-определенной связи потерпевшими являются как одна из сторон этой связи, так и общество в целом. Каждый из потерпевших на различных этапах социальной истории мог с большим или меньшим успехом претендовать на то, чтобы правонарушитель нес ответственность именно перед ним. В современном обществе функции официального представителя общества (потерпевшего от преступления) в охранительных правовых отношениях выполняет государство. Иначе обстоит дело с такими потерпевшими, как физические и юридические лица. И те, и другие лица, безусловно, могут являться субъектами общественных отношений. Когда эти общественные отношения подвергаются преступному воздействию, физические и юридические лица также становятся «фактическими» потерпевшими при условии, если их частным или корпоративным интересам причинен вред. Однако фактическое положение потерпевшего вовсе не предопределяет его уголовно-правовой статус. Он может так и остаться носителем частного интереса, который не признан государством, не имеет уголовно-правового значения. Физические и юридические лица — фактические потерпевшие могут стать реальными и самостоятельными суоъектами охранительного правоотношения лишь в такой правовой системе, которая признает личность, ее неотъемлемые права и свободы высшей социальной ценностью, а их защиту — приоритетной обязанностью государства и общества (ст. 2 Конституции

4 Правила, закрепленные в ст.37—42 УК РФ, на наш взгляд, могут быть в равной мере отнесены и к регулятивным, и к охранительным правоотношениям. В первом случае акцент делается на содержании субъективных прав, во втором - на юридическом факте, порождающем правоотношение. Двойственная природа рассматриваемых норм лишний раз свидетельствует об условности деления правовых норм на регулятивные и охранительные.

РФ), при которой «права и свободы личности ставят пределы для государственной власти». Именно на этих принципах основываются многие нормы УК РФ, в том числе и положения его ст. 76. Эта статья кардинально изменила уголовно-правовой статус потерпевшего. Если ранее волеизъявление потерпевшего имело уголовно-правовое значение, во-первых, по весьма ограниченному числу дел; во-вторых, потерпевшим по всем этим делам являлось только физическое лицо, то теперь любое лицо — физическое или юридическое, которому причинен вред в результате совершения преступления небольшой тяжести (а это почти каждый третий состав преступления, обозначенный в УК РФ), стало реальным субъектом охранительного уголовного правоотношения.

В современном обществе охранительные уголовно-правовые отношения — это всегда отношения между юридически равными сторонами, объем прав и обязанностей которых действительно скоординирован — праву каждой из сторон соответствует зеркально отраженная обязанность другой и, наоборот, обязанности противостоит право. При этом речь, разумеется, идет не о фактическом, а лишь о юридическом, т. е. формальном, равенстве. Все еще встречающиеся утверждения о том, что лицо, совершившее преступление, обязано подчиняться требованиям государства, явно не учитывают особенности современной правовой системы, которая требует от любого субъекта правоотношения, в том числе и от государства, и от гражданина, подчиняться только праву.

Рассматривая имеющиеся в литературе классификации прав и обязанностей субъектов правоотношения, диссертант приходит к выводу о необходимости различать классификацию прав и обязанностей субъектов уголовного права и субъектов уголовного правоотношения. Первая возможна по самым различным основаниям, характеризующим субъектов уголовного права. Можно говорить о правах и обязанностях государства, физических лиц, юридических лиц. В свою очередь, права и обязанности физических лиц могут быть классифицированы в зависимости от пола, возраста, социального статуса субъектов и т. д. В этом случае основными направлениями исследования будут: а) анализ возможного и должного поведения, образующего содержание прав и обязанностей субъектов уголовного нрава: б) разграничение смежных прав и обязанностей, близких по своему содержанию.

установление: 1) момента возникновения прав и обязанностей в определенном виде правоотношений; 2) момента их прекращения; 3) к кому в данном правоотношении приурочены(привязаны) эти права и обязанности; 4) какая именно обязанность (право) противостоит исследуемому праву (обязанности); 5) в какой мере права и обязанности корреспондируют друг другу.

С этих теоретических позиций в диссертации анализируются конкретные права и обязанности субъектов, закрепленные в ст. 73, 75, 76, 77, 79, 82 УК РФ.

Необходимо различать две самостоятельные ситуации, относящиеся к различным этапам развития охранительного уголовно-правового отношения. Так, с момента совершения преступления у лица, его совершившего, имеется возможность принимать меры к примирению с потерпевшим, заглаживать причиненный вред, способствовать раскрытию преступления и т.д. Когда «возможность» реализована, возникает новая правовая ситуация, которая требует самостоятельной правовой оценки. Лицо «загладило вред, причиненный потерпевшему», «явилось с повинной», «оказало медицинскую и иную помощь потерпевшему непосредственно после совершения преступления» и т. п. — налицо определенный результат поведения, следствие реализованных «возможностей» и «необходимостей», признаваемых уголовным правом. Перечисленные юридические факты являются основаниями для принятия соответствующих уголовно-правовых решений: освобождения от ответственности, смягчения наказания и т. п. Именно с момента наступления этих юридических фактов у лица, совершившего преступление, возникает право, соответственно, на освобождение от ответственности, смягчение наказания и т. д. Это право не может быть реализовано собственными действиями управомоченного, поскольку предполагает: а) возможность требовать соответствующего поведения от правообязанной стороны, т. е. право на чужие действия; б) возможность прибегнуть к государственному принуждению в случае неисполнения противостоящей стороной своей обязанности. Для обеспечения

иъ 1 /1 1ы лил I км Д1'1\.<.ёр ! ¿и 1 ёдд 1 у 10

систему соответствующих процессуальных гарантий.

В момент возникновения правового отношения наличествует первый юридический факт — преступление, с которым закон связывает конкретный перечень прав и обязанностей субъектов охранительного правоотношения. Основанием для корректировки содержания правоотношения, своеобразным источником прав и обязанностей сторон выступают обстоятельства — юридические факты, которых в момент возникновения уголовно-правового отношения не было. К их числу относятся как юридические факты, связанные с поведением субъектов

(факты-действия) — ч. 5 ст. 46,ч. Зет. 49,ч. 3 ст. 50,пп. «и», «к»ч. 1ст. 61, ч. 1 ст. 64, ст. 75, 76, ч. 3 ст. 78, ст. 79 УК РФ и др., так и обстоятельства, непосредственно не зависящие от воли субъектов (юридические события) — ч. 2 ст. 59, ст. 77, ч. 1 ст. 78, ст. 81 УК РФ и др.

Юридические факты — действия по признаку того, как они согласуются с предписаниями норм уголовного права, подразделяются на: а) правомерные действия (пп. «и», «к» ч. 1 ст. 61, ст. 64, 75, 76, ч. 5 ст. 86 УК РФ); б) неправомерные действия (ч. 2, 3, 4, 5 ст. 74, ч. 3 ст. 78, ч. 7 ст. 79, ч. 2,4 ст. 82, ч. 2 ст. 83 УК РФ). В свою очередь события могут быть подразделены на: а) относительные, формирование которых происходило при участии воли людей (п. <<в » ч. 1 ст. 61, ст. 77 УК РФ); б) абсолютные, которые ни в коей мере не зависят от воли людей (ст. 81 УК РФ).

В зависимости от числа лиц, от которых исходят правопроизводящие юридические факты, последние подразделяются на одно-, двух- или многосторонние. К двух- или многосторонним фактам могут быть отнесены «сделки о признании вины», «примирение потерпевшего и лица, совершившего преступление ».

В механизме уголовно-правового регулирования юридические факты отражают обусловленность уголовных правоотношений конкретными жизненными обстоятельствами. Вместе с тем роль юридических фактов различна: они влекут возникновение, изменение и прекращение правоотношения. В период существования охранительного уголовного правоотношения действие конкретных прав и обязанностей, образующих его содержание, может приостанавливаться и вновь восстанавливаться. Однако во всех этих случаях правоотношение в целом вовсе не приостанавливается и не возобновляется (В. А. Григорьев), оно продолжает существовать так долго, как это предписано уголовным законом (см., соответственно, ч. 1 ст. 78, ч. 2 ст. 83 УК РФ).

Как соотносятся первый юридический факт (преступление), влекущий возникновение правоотношения, и все последующие факты, влекущие изменение правоотношения? Возможно несколько вариантов. При абсолютно определенной санкции за преступление определенного вида охранительные уголовно-правовые отношения возникают уже в момент совершения преступления в полностью сформировавшемся виде. Такая схема известна истории уголовного права. Юридическим фактам, изменяющим правоотношение, места в этой схеме нет. Иначе выглядит соотношение юридических фактов, влекущих возникновение и изменение охранительного правоотношения в ситуации, когда санкции уголовно-правовых норм настолько неопределенны, что позволяют, в принципе, за любое преступление при удачном стечении обстоятельств вполне законно применить любую меру уголовно-правового воздействия.

В основном именно так было построено советское уголовное право в период действия УК РФ 1960 г. Отдельные попытки поставить меры ответственности в какие-то рамки, жестко связанные с особенностями первичного юридического факта (преступления), умело обходились за счет малых и больших лазеек в том же УК (условного осуждения, назначения наказания ниже низшего предела и т. д.). В УК РФ 1996 г. проводится в жизнь иная, на наш взгляд, промежуточная модель. Возможность применения большинства мер уголовно-правового воздействия (за исключением постпенитенциарных мер) за преступление определенного вида (кража, грабеж, изнасилование) зависит от того, к какой категории преступлений (небольшой тяжести, средней тяжести, тяжких, особо тяжких) оно относится. Осознав, что законодательная классификация преступлений нужна лишь тогда, когда она имеет юридическое значение, законодатель в УК РФ, в отличие от УК РСФСР, во-первых, более четко определил сами категории преступлений, во-вторых, довольно жестко связал условия применения мер уголовно-правового воздействия с категориями преступлений. В результате получилось, что, как правило, все уголовно-правовые последствия в рамках охранительного правоотношения в основном предопределены тем, к какой категории относится совершенное преступление (первичный юридический факт), т. е. современное уголовное право признает реальность юридических фактов, изменяющих содержание правоотношения, однако такие изменения имеют определенные пределы, которые задаются первичным, а потому главным фактом.

Необходимость реализации охранительных уголовных правоотношений в форме применения уголовно-правовых норм обусловливает и необходимость оперативно-розыскных и уголовно-процессуальных правоотношений, которые возникают вследствие получения государственными органами информации о готовящихся или совершенных преступлениях, и существуют для того, чтобы установить, имеются ли в данном случае уголовно-правовые отношения и какие именно. Принятие процессуальных актов правоприменительными органами подтверждает или, наоборот, опровергает предположение о наличии тех или иных видов уголовно-материальных отношений (регулятивных или охранительных). Так, если в процессе предварительного расследования выяснится, что подозреваемый невиновен, то тем самым в рамках уголовно-процессуальных отношений будет установлено отсутствие охранительных уголовных правоотношений, существование которых ранее предполагалось, и наличие регулятивного правоотношения. Поэтому и в этом случае применение процессуальных норм будет происходить в рамках уголовно-правовых отношений, в данном случае регулятивных. Точно также подтверждение правоохранительными

органами правомерности использования гражданами прав, предоставленных им уголовным законом, означает, что в рамках процессуальных правоотношений установлено наличие регулятивных уголовно-правовых отношений и отсутствие охранительных. Все сказанное свидетельствует о том, что процессуальные отношения являются формой существования материальных уголовных правоотношений и без своей материально-правовой основы не могут существовать.

Единство отраслей законодательства уголовно-правового комплекса, куда, помимо уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного права, входит еще и оперативно-розыскное (уголовно-розыскное) право, имеет фактическое основание — общий предмет, регулирование которого осуществляется различными правовыми средствами. Общими при этом являются цели, задачи и принципы правового регулирования. Все эти отрасли законодательства имеют дело с одними и теми же субъектами — лицом, чьи права и-свободы нужно охранять от преступных посягательств, и государством в различных его ипостасях. Словарный запас, узкоспециальная терминосистема данных отраслей во многом также повторяется. Поэтому определенным гарантом четкости во взаимодействии как отраслей уголовного цикла в целом, так и отдельных институтов и понятий может стать последовательная унификация терминологии всех законов уголовно-правового цикла: УК, УПК, УИК и УРК (Уголовно-розыскного кодекса).

V. Уголовная ответственность

(2, 3, 4, 5, 7, 17, 19, 27, 29, 30, 32, 35, 37, 38)

которого добровольно или принудительно исполняется уголовный закон. Исследования диссертанта посвящены в основном установлению места и роли уголовной ответственности в единстве ее позитивного и негативного аспектов в механизме уголовно-правового регулирования. Уголовная ответственность — лишь один из его элементов. Поэтому ее исследование предполагает обнаружение взаимосвязи уголовной ответственности с различными уголовно-правовыми категориями: нормой, и в первую очередь ее санкцией, правоотношениями (охранительными и регулятивными), уголовно-правовым поведением (право-

мерным и противоправным) и т. д. Вместе с тем в диссертации исследованы специфические особенности уголовной ответственности, ее природа и функции, выясняется зависимость уголовной ответственности, наказания, иных мер уголовно-правового воздействия и судимости, определяются принципы, общие начала и конкретные правила применения указанных мер.

Трудности решения теоретических проблем уголовной ответственности во многом объясняются тем, что она, будучи сама по себе сложнейшим феноменом, тесно связана с другими проблемами, которые далеко выходят за пределы не только уголовно-правовой науки, но юриспруденции вообще. Нередко решение вопросов теории уголовной ответственности зависит от наличия у исследования определенных философских предпосылок, которые не могут быть ограничены общими ссылками на диалектическую, а следовательно, противоречивую природу изучаемого предмета, его «связь и взаимосвязь» с другими феноменами, его социальную обусловленность и т. д. Конечно, и то, и другое, и третье действительно имеют значение для формирования понятия уголовной ответственности и подходов к ней, однако вопрос состоит не в том, чтобы только декларировать связь уголовно-правовой ответственности с прочими юридическими и социальными явлениями, а в том, чтобы конкретно вскрыть указанную связь, объяснить и показать ее реальное значение для избранного предмета изучения.

Исходное положение проведенных исследований — признание ответственности социальным институтом. В свою очередь, юридическая ответственность рассматривается как разновидность ответственности социальной, а уголовная — в качестве частного случая юридической. Такой подход потребовал привлечь к анализу положения философии, социологии и общей теории права.

В диссертации критически оцениваются попытки противопоставления позитивной и ретроспективной ответственности как принципиально различных, почти противоположных явлений (В. А. Кучинский, В. М. Хомич, Б. Т. Разгильдиев). Позиции указанных авторов объединяет то, что бсс они рассматривают позитивную уголовную ответственность вне механизма уголовно-правового регулирования общественных отношений, в результате чего она и оказывается искусственно отделенной от ответственности ретроспективной. Функции позитивной ответственности состоят не в совершенствовании ретроспективной ответственности за преступление и тем более не в замене ее собой, а в том, чтобы выявить реальный общественный феномен влияния уголовно-правовой нормы на формирование законопослушного поведения, и, зафиксировав его в виде регулятивных отношений и связанной с ними позитивной ответственности, исследовать их в качестве

звена целостного механизма уголовно-правового регулирования, показать их значение для конечного социального эффекта правовой нормы. В свете сказанного применительно к позитивной ответственности речь идет лишь о самостоятельном звене механизма воздействия права на общественные отношения.

Если позитивную ответственность рассматривать изолированно, вне механизма правового регулирования, то она лишается юридических свойств и остается чисто социальным явлением. По той же причине даже тогда, когда сторонники критикуемой позиции готовы признать наличие у уголовно-правовой позитивной ответственности правовых свойств, эти свойства характеризуются ими лишь как статутные, т. е. как уголовно-правовой статус гражданина и соответственно всеобщая государственно-правовая обязанность соблюдать требования закона, а потому не включают самостоятельную уголовно-правовую специфику и не приобретают ее (В. А. Кучинский).

Позитивная уголовно-правовая ответственность не может быть сведена к юридической обязанности соблюдать закон или к реальному правомерному поведению субъектов. Автор разделяет позицию тех ученых, которые считают, что позитивная ответственность — результат правового урегулирования деятельности людей, а в ней следует различать ее объективные и субъективные предпосылки, соответственно определяющие ее объективную и субъективную стороны. Первая обусловлена социальной позицией личности в системе общественного разделения деятельности, регулируемой правом, и вторая — отношением субъекта к социально-правовой действительности, основанном на свободе воли. Естественно, что воля индивида социальна, а, следовательно, и юридически значима лишь тогда, когда она проявляется в поступках, правомерных или неправомерных.

Предполагать, что сама по себе юридическая норма всецело определяет поступки людей, значит выдавать желаемое за действительное. Схема, согласно которой государство (общество) ставит перед собой те или иные цели, а затем достигает их, издавая или санкционируя юридические нормы, более чем далека от реальной жизни. Это выдвигает на первый план вопрос о возможности выделить воздействие правовой нормы на действия людей при условии, что на них влияют самые разнообразные нсюридические факторы. Пока не существует сколько-нибудь надежного математического аппарата, при помощи которого мы сумели бы точно рассчитать удельный вес нормы права в причинном комплексе человеческих поступков. Однако возможность теоретического ответа на поставленный вопрос все-таки существует.

Право, запрещая, дозволяя и предписывая, закрепляет, регулирует и охраняет условия нормальной жизнедеятельности людей, и в своих

каждодневных поступках они руководствуются прежде всего теми возможностями, которые содержатся в этих объективных общественных условиях. И если правовая норма и социальная закономерность, определяющая названные условия, совпадают, юридически выраженное правило поведения эффективно. Оно воплощается в поступках людей. При этом субъект правового поведения может и не знать о наличии той или иной нормы права. Сказанное не исключает возможности выделения и чисто юридических основ позитивной правовой ответственности. Они заложены в противоречивой природе самой нормы. Уголовно-правовая норма фактически и логически предполагает не только противоправное, но и уголовно-правомерное поведение, а негативная уголовно-правовая ответственность — ответственность позитивную. Если признаками преступления являются общественная опасность (материальный признак) и уголовная противоправность (формальный признак), то признаками уголовной ответственности — общественная полезность (материальный признак) и уголовная правомерность (формальный признак). Таким образом, позитивная и негативная ответственность образуют единство, а отнюдь не представляют собой двух самостоятельных видов ответственности.

Автор разделяет позицию тех ученых, которые считают, что негативная уголовная ответственность — есть основанное па уголовном законе и выраженное в обвинительном приговоре суда порицание (отрицательная оценка) со стороны государства совершенного общественно опасного деяния и лица, его совершившего (В. С. Прохоров, П. П. Осипов, К. Ф. Тихонов).

В целях углубления представлений о месте и роли уголовной ответственности в механизме уголовно-правового регулирования в диссертации уделено повышенное внимание ее взаимодействию с уголовно-правовой нормой и правовым отношением. В связи с этим критически оценивается концепция поощрительных норм.

По мнению диссертанта, можно лишь условно различать основную и «секундарную» (И. Э. Звечаровский) уголовно-правовые нормы и возникающие на основании этих норм правоотношения, при таком подходе можно более четко определить не только содержание санкции, но и содержание ответственности за преступление и охранительного правоотношения. Не менее важно установить соотношение указанных норм и правоотношений. Что перед нами — комплекс относительно самостоятельных уголовно-правовых отношений или хотя и комплексное, но единое правоотношение?

преступления определенного вида обусловлено действием в современном уголовном праве принципа справедливости (ст. 6 УК РФ), предполагающего, что все меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, т. е. соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. Принцип справедливости обращен не только к правоприменителю, но в первую очередь к законодателю. Это означает, что типовая (средняя) санкция нормы за преступления определенного вида должна соответствовать типичным признакам деяния, обстоятельствам его совершения и личности виновного, а максимальные и минимальные границы санкции должны учитывать все возможные отклонения от типичных ситуаций. Для этого четко определенные границы (максимальные и минимальные) санкции должны быть связаны со столь же четкой и индивидуально-определенной гипотезой.

Основание применения любой посткриминальной «отрицательной» или «поощрительной» нормы должно быть обусловлено первичным юридическим фактом — преступлением, создающим саму возможность (невозможность) последующего изменения содержания единого правоотношения. Чем более жесткой будет связь категорий преступления (ст. 15 УК РФ) и оснований применения мер уголовно-правового воздействия, тем конкретнее станут границы санкций.

В юридической литературе распространено мнение, будто гипотеза нормы в охранительном ее аспекте указывает на признаки определенного преступления или определенного состава преступления. В диссертации отстаивается другая позиция: гипотеза — это законодательное описание особой юридически значимой ситуации (юридического факта), с наступлением которой закон связывает возникновение уголовно-правового отношения. В описании указанного факта используются самые различные обстоятельства, в том числе находящиеся за пределами собственно деяния. Эти обстоятельства законодатель делит на две группы: 1) обстоятельства, характеризующие степень и характер общественно опасного деяния, и 2) обстоятельства, характеризующие личность виновного (до совершения, на момент совершения и после совершения преступления). Гипотеза норм требует учитывать обе группы обстоятельств на всех этапах развития отношений. Общественная опасность деяния и личность виновного — категории изменчивые, а санкции и ответственность должны им соответствовать. Поэтому для того, чтобы санкция была соразмерна общественной опасности преступления определенного вида, а ответственность — общественной опасности конкретного указанного преступления, санкция нормы должна учитывать все возможные деформации, изменения основного

юридического факта, обосновывающего и обусловливающего ее применение. Иначе говоря, санкция нормы за преступления определенного вида должна соответствовать общественной опасности деяния и личности преступника, постоянно изменяющимся в течение всего времени существования уголовно-правового отношения.

Санкция нормы едина, как едино правоотношение, в рамках которого она реализуется. Так, условное осуждение и замена наказания более мягким — это не только и не столько «поощрение за позитивное посткриминальное поведение или состояние» и, соответственно, «ответственность» за негативное посткриминальное поведение (состояние). И то, и другое — главным образом меры уголовно-правового воздействия за преступление к лицу, его совершившему. Именно в этом смысле каждая из них — элемент, аспект санкции нормы за преступление определенного вида, элемент, аспект единой уголовной ответственности. Только игнорированием подобных обстоятельств можно было объяснить наличие в уголовном законодательстве норм (ч. 2 ст. 28 УК РСФСР), предусматривавших возможность на стадии реализации санкции заменить назначенное наказание на такое, которое не было предусмотрено в санкции «основной нормы».

Многообразие элементов единой санкции уголовно-правовой нормы и, соответственно, единой ответственности за преступления определенного вида вызвано тем, что в отличие от иных мер ответственности (например, гражданской), уголовная ответственность применяется за преступление к лицу, совершившему преступление, с целью его исправления, т. е. всегда имеет строго личный характер. Строго личный характер уголовной ответственности предопределяет необходимость учитывать особенности личности преступника в момент применения санкции. Постановка перед ответственностью цели исправления осужденного требует учитывать изменение личности в ходе реализации уже примененной санкции, корректировать зафиксированную приговором ответственность. И как бы внешне ни выглядела такая трансформация ответственности за преступление, например, как дисциплинарная (материальная и т. д.) ответственность, в действительности всегда изменяется именно ответственность за преступление. Содержание ответственности за преступление могут образовывать ограничения, свойственные различным видам ответственности (см. например, ч. 5.ст. 73 УК РФ). Однако сущность этих право-ограничений всегда будет неизменной. Это — правоограничения за преступление к лицу, совершившему преступление. Таким образом, в ходе и ради достижения целей ответственности за преступление последняя трансформируется, корректируется, а санкция уголовно-правовой нормы остается прежней, неизменной, так как санкция — это

не сама ответственность, а возможная, «модельная» ответственность за преступления определенного вида.

Итак, санкция так называемой общей уголовно-правовой нормы, или, точнее, санкция нормы за преступления определенного вида, включает все меры уголовно-правового воздействия, которые могут быть назначены за этот вид преступления.

Формальный признак уголовной ответственности — наличие предусмотренных в уголовном законе мер государственного принуждения. Данный признак придает деятельности государства по применению принудительных мер к виновному лицу правомерный (уголовно-правомерный) характер в глазах всего общества. В этом смысле санкция уголовно-правовой нормы определенного вида выполняет функцию «состава уголовной ответственности за преступление определенного вида ».

Законодатель может как признать преступлением деяния, не являющиеся по своей природе общественно опасными, так и отнести к числу мер ответственности такие, которые не способны либо вообще, либо в данный конкретный исторический период обеспечивать достижение общественно полезных целей. Разумеется, и то и другое заслуживает порицания. Возможна и другая ситуация, когда государство использует для достижения своих целей меры ответственности, не предусмотренные в уголовном законе. Нормой, ограничивающей такое всевластие государства, является правило «нет наказания без указания на то в законе».

С этих позиций следует признать, что понимание уголовной ответственности как реализации уголовно-правовой санкции верно лишь в том случае, если речь идет о законодательстве, базирующемся на принципе «нет наказания без указания на то в законе», и только тогда, когда, во-первых, права и свободы личности могут быть ограничены в связи с совершением ею преступления лишь на основании уголовного права; во-вторых, само содержание мер воздействия определяется уголовным правом; в-третьих, пределы мер воздействия за конкретные виды преступлений также четко определены.

общественно полезными. Обществ епнля п олезность/опасность ответственности зависит от того, способна ли она обеспечивать общественно полезные цели, стоящие перед уголовным законом. В современном обществе это в первую очередь — «охрана прав и свобод человека и гражданина». Сказанное означает, что в современном обществе само содержание мер уголовно-правового воздействия (виды и пределы ограничения прав и свобод) должно соответствовать естественным и неотчуждаемым правам и свободам человека и гражданина.

УК РФ впервые в истории уголовного законодательства России предусматривает, что не только наказуемость, но и «иные уголовно-правовые последствия совершения преступления определяются только настоящим Кодексом» (ч. 1 ст. 3 УК РФ). Положения ч. 1 ст. 3 УК РФ нашли логическое продолжение в предписаниях ч. 1 ст. 43 УК РФ, предусматривающих, что само содержание различных видов уголовного наказания (правильнее было бы сказать — всех мер уголовно-правового воздействия) — лишения и ограничения прав и свобод виновного лица — предусмотрены настоящим Кодексом. По существу, в ч. 1. ст. 3 и ч. 1 ст. 43 УК РФ закреплен современный вариант принципа «нет наказания без указания на то в законе» — «нет мер уголовно-правового воздействия без указания на то в уголовном законе». Такое законодательное решение должно положить конец сложившейся практике ограничения прав и свобод лица, совершившего преступление, на основании норм иных отраслей права: гражданского, жилищного, административного и т. д.

По мнению диссертанта, ограничения прав и свобод человека и гражданина, совершившего преступление, действующие в период реализации уголовной ответственности, должны регламентироваться уголовным законом. Для этого в УК РФ должна быть введена специальная норма, исчерпывающим образом определяющая не только перечень, но и содержание всех видов правоограничений, которым подвергается лицо, виновное в совершении преступления.

Уголовная ответственность всегда связана с принципом справедливости. Статья 6 УК РФ пытается раскрыть его содержание, определяя справедливость как соответствие наказания и иных уголовно-правовых мер характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. Однако здесь сразу же возникает вопрос, каким образом определить это соответствие. По мнению диссертанта, возможны два подхода: экономический и этический. В первом случае объективным критерием является абстрактный человеческий труд — единственный и всеобщий источник стоимости (Л. И. Спиридонов). В связи с переходом России к рыночным отношениям можно с большой уверенностью предсказать появление уже в ближайшие годы первых попыток практического применения этого критерия. Для этого необходимо заложить абстрактный человеческий труд в основу системы зачета отдельных видов наказаний. Следующий этап — построение лестниц преступлений и наказаний, каждая ступенька которых имеет свою «максимальную и минимальную цену».

(единых) основаниях и пределах ответственности за преступления, а распределяющий — в индивидуализации правовых рамок конкретных форм ответственности в зависимости от общественной опасности преступления, личности преступника и других обстоятельств дела.

Требование учета личности преступника распространяется на оба аспекта принципа справедливости, хотя каждому из них свойственны свои границы учета этого требования. Общественная опасность преступления не сводится лишь к общественной опасности внешнего проявления преступления. Общественная опасность преступления —это свойство всех его объективных и субъективных признаков. Если это так, то требование соответствия пределов ответственности за преступление его общественной опасности предполагает зависимость ответственности не только от объективных признаков деяния, но и от субъективной стороны преступления, а в пределах состава преступления и от личностных признаков субъекта преступления. Столь ограниченный характер влияния субъективных свойств преступления на содержание уравнивающего аспекта справедливости предопределен взаимосвязью сущности преступления — общественной опасности — и сущности ответственности за преступления — общественной полезности, которая проявляется в различных видах и формах государственного осуждения преступника и совершенного им деяния. Учитывая изложенное, представляется, что уравнивающему аспекту принципа справедливости в наибольшей степени соответствует такая законодательная система мер ответственности, в которой влияние свойств личности преступника на выбор вида ответственности (уголовная или иная) ограничивается признаками состава преступления. Наиболее предпочтительным выглядит предложение выделить все преступления, при совершении которых возможно применение только мер, не связанных с лишением свободы, в отдельную группу в виде самостоятельного кодекса уголовных проступков.

Поскольку ответственность проявляется в государственном осуждении, которое может существовать и пожизненно (Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г., ст. 57,59 УК РФ), то, по-видимому, естественно, чтобы временные пределы такого осуждения зависели от общественной опасности преступления. Таким образом, судимость в диссертации не рассматривается как отдельный элемент уголовной ответственности и тем более как ее правовое последствие. Судимость, по мнению автора, определяет объем и продолжительность осуждения. Для этого сроки судимости (ст. 86 УК РФ) должны быть жестко связаны с категориями преступлений в зависимости от их тяжести (ст. 15 УК РФ), а не с видом назначенного наказания или фактом освобождения от наказания.

Меры пресечения не могут считаться уголовной ответственностью ни в материально-правовом, ни в процессуальном смысле. Во-первых, закон прямо указывает на то, что наказуемость деяния и иные уголовно-правовые последствия определяются только Уголовным кодексом (ч. 1 ст. 3 УК РФ). Меры процессуального принуждения являются формой реализации не уголовно-правовой, а уголовно-процессуальной ответственности. Во-вторых, в правовом государстве, основанном на разделении законодательной, исполнительной и судебной властей, ни один участник процессуальной деятельности, кроме суда, не вправе возлагать уголовную ответственность. В-третьих, у мер пресечения и уголовной ответственности различны не только нормативные, но и фактические основания, а также социальное предназначение. Таким образом, уголовная ответственность — следствие совершения преступления, а меры пресечения — средство, обеспечивающее эффективность уголовного процесса. Даже в том случае, когда уголовно-процессуальный закон (ч. 2 ст. 96 УПК РСФСР) позволяет применить меру пресечения в виде заключения под стражу «по мотивам одной лишь опасности преступления », такая мера, на наш взгляд, должна применяться не за преступление, а в связи с предполагаемым совершением преступления, для того чтобы обеспечить реализацию задач, сформулированных в ч. 1 ст. 89 УПК РСФСР. В-четвертых, в соответствии с ч. 3 ст. 72 УК РФ «время содержания лица под стражей» не входит в содержание уголовной ответственности, а засчитывается в срок наказания, назначенного по приговору суда. Поэтому лицо считается ранее не отбывавшим лишение свободы даже в том случае, если к нему применялась данная мера пресечения.

Заключительным этапом механизма уголовно-правового регулирования является применение мер ответственности за преступления, что предполагает установление принципов, общих начал и конкретных правил применения мер ответственности.

Принципы применения мер ответственности отличаются от общих начал и правил тем, что пронизывают весь механизм правового регулирования и отнюдь не всегда воплощаются в конкретных нормах. Они касаются всех лиц, вовлеченных в уголовно-правовую сферу, — и законодателя, и правоприменителя, и гражданина. К их числу относятся справедливость, законность, равенство, гуманизм. Роль ведущего принципа играет справедливость, хотя все они обеспечивают социальную полезность мер ответственности. Так, принцип законности не предопределяет содержания уголовно-правового регулирования, а лишь требует облекать те или иные правила в форму закона. Поэтому законность — это формальный принцип (принцип организации деятельности). Напротив, справедливость — это содержательный принцип

(принцип деятельности), поскольку он предопределяет само содержание уголовно-правовых требований.

Общие начала применения мер ответственности относятся к первому звену механизма уголовно-правового регулирования — нормам. Будучи правилами определения справедливой меры ответственности, общие начала содержат определенные требования к субъектам уголовно-правовых отношений. Эти требования являются общими правилами — выражают высокий уровень нормативных обобщений (по субъекту — распространяются на все правоохранительные органы, по ситуации — распространяются на все случаи применения мер ответственности за преступления). Будучи общими правилами по отношению к конкретным правилам применения отдельных форм ответственности, общие начала являются конкретными правилами по сравнению с принципами определения справедливой меры ответственности. Наконец, поскольку функция общих начал — регулировать общественные отношения в области применения правоохранительными органами мер ответственности за преступления, они содержат критерии справедливой меры ответственности, которые также могут быть охарактеризованы и как общие, и как конкретные.

В отличие от принципов, общие начала относятся не к фактическому содержанию, а непосредственно к регулятивной стороне права. Общие начала — это регулятивные нормы, являющиеся субстанциональной основой конкретных уголовно-правовых отношений. Другое дело, что общие начала — нормы общего характера: общие запреты и общие обязывания. Именно соотношение общих запретов, общих обязываний и дозволений предопределяет специфику отраслевого режима правового регулирования. И если иметь в виду эту сторону общих начал, то можно говорить о них как о юридико-технических принципах — принципах организации нормативного материала.

ру 1 «ОПи 1 ЬСЯ ¡1рииииЛрип>1 ] СЛипшС Орх аххш И р >1 иНрСДСЛСини

справедливой меры ответственности по каждому конкретному уголовному делу.

ответственности) — менее абстрактные правила применения всех форм ответственности, в том числе и наказания; 3)правила применения отдельных мер уголовно-правового воздействия (ст. 73, 74, 79, 80, 82 УК РФ); 4) собственно правила назначения наказания. В свою очередь, последняя группа правил подразделяется, во-первых, на правила назначения всех видов наказаний (общие начала), и отдельных видов наказаний, а также специальные правила (ст. 65—70 УК РФ); во-вторых, на правила назначения наказания в пределах санкции статьи Особенной части УК (ч. 1 ст. 46, ч. 2 ст. 69 УК РФ) и правила, которые позволяют назначить наказание, не указанное в санкции статьи Особенной части УК (ч. 3 ст. 47, ч. 1 ст. 55, ч. 3 ст. 69, ч. 1 ст. 64 УК РФ).

Принцип обоснованности предполагает, что в приговоре, постановлении (определении) о прекращении уголовного дела по нереабили-тирующим основаниям и т. д. должно быть указано, как то или иное конкретное положение УК повлияло на выбор меры ответственности. Поэтому целесообразно дополнить УК РФ статьей, в которой раскрывалось бы понятие соответствующего общего начала, т. е. перечислялись нормы, которые могут применяться при назначении меры ответственности. В этот перечень следует включить нормы, регулирующие процесс не только индивидуализации (В. Г. Татарников), но и дифференциации ответственности за преступления.

законода.^.^..

но и формулировок конкретных статьей закона. Если отдельные (частные) критерии вытекают из принципов и общих начал и лежат в основе их учета судом, то, по-видимому, в этом случае в статьях, следующих за ст. 60 УК, необходимо раскрыть содержание каждого из общих начал с помощью отдельных (частных) критериев. Положительной оценки заслуживает новелла УК РФ 1996 г., предписывающая суду учитывать при назначении наказания его влияние не только на исправление виновного, но и на условия жизни его семьи. Рассматриваемая новелла говорит вовсе не о смягчающих или отягчающих обстоятельствах

(С. А. Разумов). Определяя меру ответственности, суду необходимо помнить, что она всегда должна воздействовать лишь на личность признанного виновным. Поэтому сомнительной с позиции соответствия требованиям личной и персональной ответственности виновного выглядит полная конфискация имущества как мера наказания в отношении лица, имеющего семью.

Природа целей ретроспективной уголовно-правовой ответственности полностью обусловлена задачами уголовного права и природой преступления, теми негативными изменениями, которые оно привносит в общественную жизнь. Общественно опасные последствия преступления, разумеется, имеют разное правовое значение, устанавливаемое в ходе правоприменительной деятельности, но в конечном счете, именно они предопределяют назначение противостоящей им силы — ответственности за преступления.

Признание прав и свобод человека самостоятельной, причем высшей, социальной ценностью современного общества придало уголовной ответственности четырехвекторное воздействие. Первая задача — возместить ущерб и успокоить пострадавших. Следующая задача — восстановить отношения между лицами, связанными с совершенным преступлением, и преступником. Такое восстановление отношений в первую очередь предполагает примирение между потерпевшими и преступником. Следующий адресат воздействия — преступник, он должен быть «исправлен >>. И только конечный, итоговый объект воздействия — общество с его справедливым порядком отношений между людьми. Полное восстановление справедливого порядка вещей, как правило, невозможно. Однако именно стремление к справедливости — основа, сущность этого процесса.

Т)а Л лт1т т а т?т/ли 2 ттттт тл яптл'ллгг ттл тл«гл

A uuuillif 1/11 у llll\UUUHlilJl UU 1 W£/V/1»A 11V/

диссертационного исследования:

I. Монографии

1. Уголовно-правовое регулирование. Механизм и система. СПб., 1999. — 16,25 п. л. (Рецензия: Правоведение. 2000. № 1).

2. Механизм уголовно-правового регулирования: уголовная ответственность. СПб., 2000. — 4 п. л. (в соавторстве).

3. Механизм уголовно-правового регулирования: норма, правоотношение, ответственность. Красноярск, 1989. — 12,9 п. л. (в соавторстве). — (Рецензии: Социалистическая законность. 1989. № 12; Вестник

ЛГУ. Сер. 1989. Вып. 4; Советское государство и право. 1990. №8; Вопросы теории и практики применения уголовного закона. Красноярск, 1990; Актуальные проблемы правовой защиты личности в уголовном судопроизводстве. Ярославль, 1990; Современные проблемы уголовного права и криминологии. Владивосток, 1991; Проблемы совершенствования законодательства о борьбе с преступностью. Иркутск, 1991).

4. Общие вопросы применения мер ответственности за преступления// Уголовное право на современном этапе: Проблемы преступления и наказания. СПб., 1992. — 4,2 п. л.

II. Учебники и учебные пособия

5. Исполнение наказания и исправительно-трудовое воздействие// Советское исправительно-трудовое право. Л., 1989. — 0,6 п. л.

6. Особенности правового регулирования исполнения наказания в зарубежных социалистических странах// Советское исправительно-трудовое право. Л., 1989. — 1,0 п. л.

7. Освобождение от отбывания наказания// Советское исправительно-трудовое право. Л., 1989. — 0,9 п. л. (в соавторстве).

8. Личность преступника // Криминология: Учебник / Под ред. В. В. Орехова. СПб., 1992. —1,1 п. л.

9. Криминология и состояние преступности в зарубежных социалистических странах // Криминология: Учебник / Под ред. В. В. Орехова. СПб., 1992. — 1,1 п. л.

10. Уголовный кодекс РСФСР с официальными постатейными комментариями: В 2 т. Т. I. СПб., 1994. — 26,9 п. л. (в соавторстве).

11. Уголовный кодекс РСФСР с официальными постатейными комментариями: В 2 т. Т. II. СПб., 1994. — 27.7 п. л. (в соавторстве).

12. Преступления против политических, трудовых и иных прав и свобод граждан // Уголовное право. Особенная часть: Учебник. В 2 ч. Ч. 1 / Под ред. Н. А. Беляева, Д. П. Водяникова, В. В. Орехова. СПб., 1995. - 4,0 п. л.

13. Преступления против нравственности //Уголовное право.

.......п -кт ** 12 О тт "! I XX 1 тг ~ -. ~ - „ л тт

о'сооенная чаС('ь: ^чеонпк. и ч. ч. 1 / ¿¿од ред. и. х>елясва, ¿1.

Водяникова, В. В. Орехова. СПб., 1995.— 1,3 п. л.

14. Уголовное законодательство РФ. Со сравнительным анализом статей УК РФ (1996 г.) и УК РСФСР (1960 г.). СПб., 1996. — 43,24 п. л. (в соавторстве).

III. Статьи и рецензии

15. К методологии изучения уголовно-правовых отношений// Вестник ЛГУ. 1983. № 23. Вып. 4. — 0,5 п. л.

16. Уголовно-правовое поведение и общественные отношения// Вестник ЛГУ. 1984. № 11. Вып. 2. — 0,5 п. л.

17. Уголовная ответственность и наказание// Вестник ЛГУ. 1986. № 6. Вып. 1. — 0,6 п. л. (в соавторстве).

18.0 понятии правовых отношений// Правоведение. 1986.№ 3.— 0,8 п. л. (в соавторстве).

19. Юридическая природа освобождения от уголовной ответственности// Вопросы уголовной ответственности и наказания: Межвузовский сборник. Красноярск, 1986. — 0,9 п. л. (в соавторстве).

20. Рецензия на книгу В. В. Орехова «Социология в науке уголовного права ». Л., 1985 // Вестник ЛГУ. 1987. № 27. Вып. 4. — 0,4 п. л. (в соавторстве).

21. Рецензия на книгу П. Н. Панченко «Основные направления борьбы с преступностью». М., 1985 // Социалистическая законность. Баку, 1987. № 1. — 0,2 п. л. (в соавторстве).

22. Рецензия на книгу «Социальные отклонения. Введение в общую теорию». М., 1984// Правоведение.1988. № 4. — 0,3 п. л. (в соавторстве).

23. Рецензия на книгу И. М. Рагимова «Теория судебного прогнозирования». Баку, 1987 // Вестник ЛГУ. 1988. № 13. Вып. 2. — 0,4 п. л. (в соавторстве).

24. Обсуждение проекта Основ уголовного законодательства// Правоведение. 1988. № 2. — 0,3 п. л. (в соавторстве).

25. Рецензия на книгу А. И. Коробеева «Советская уголовно-правовая политика». Владивосток, 1987// Правоведение. 1989.№ 3.— 0,3 п. л. (в соавторстве).

26. Момент возникновения охранительного уголовно-правового отношения // Совершенствование уголовного законодательства и практики его применения: Межвузовский сборник. Красноярск, 1989. — 0,6 п. л.

27. Уголовная ответственность и применение санкции уголовно-правовой нормы // Гарантии прав личности и проблемы применения уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Ярославль,

1ПОП Л Л п -

х70у* — л. }.

28. Поощрение в уголовном праве (Рецензия на книгу В. А. Елеон-ского «Поощрительные нормы уголовного права». Хабаровск, 1984)// Совершенствование уголовного законодательства и практики его применения: Межвузовский сборник. Красноярск, 1989. — 0,3 п. л. (в соавторстве).

29. Судимость и ее уголовно-правовое значение // Вестник ЛГУ. 1990. № 13. Вып. 2. — 0,7 п. л. (в соавторстве).

30. Принципы применения мер ответственности за преступления /,/ Правоведение. 1990. № 6. — 0,8 п. л.

31. Юридический состав регулятивного уголовно-правового отношения // Вопросы теории и практики применения уголовного закона. Красноярск, 1990. — 0,4 п. л. ( в соавторстве).

32. Рецензия на книгу В. М. Трубникова «Социальная адаптация освобожденных от отбывания наказания». Харьков, 1990// Вестник ЛГУ. 1991. № 13. Вып. 2. — 0,7 п. л. (в соавторстве).

33. Понятие санкции уголовно-правовой нормы// Вестник ЛГУ. 1991. № 13. Вып. 2. — 0,7 п. л. (в соавторстве).

34. Рецензия на книгу С. П. Генайло, Р. М. Готлиб, Л. И. Романовой «Наркомания: правовые имедицинские проблемы». Владивосток, 1988// Вопросы уголовной политики: советский и зарубежный опыт. Красноярск, 1991. — 0,3 п. л. (в соавторстве).

35. Общие начала применения мер ответственности за преступления// Вопросы уголовной политики: советский и зарубежный опыт. Красноярск, 1991.-0,8 п.л.

36. Действие принципа «все, что не запрещено законом, дозволено » в сфере уголовно-правового регулирования // Правоведение. 1991. № 3. — 0,8 п. л. (в соавторстве).

37. Принцип справедливости применения мер ответственности за преступления // Проблемы совершенствования законодательства о борьбе с преступностью. Иркутск, 1991. — 0,4 п. л.

38. Правовая природа принудительных мер воспитательного характера, применяемых к лицам, совершившим преступления в возрасте до 18 лет // Вестник ЛГУ. 1993. Сер. 6. Вып. 4. — 0,3 п. л. (в соавторстве).

39. Субъекты регулятивных уголовно-правовых отношений // Проблемы уголовной ответственности и наказания: Сборник статей. Красноярск, 1995. — 0,25 п. л. ( в соавторстве).

40. Рецензия на учебник: Криминология: Курс лекций / Под ред. В. Н. Бурлакова, С. Ф. Милюкова, С. А. Сидорова, Л. И. Спиридонова. СПб., 1995 // Правоведение. 1996. № 1. — 0,2 п. л. (в соавторстве). .

41. Преступления и наказания/'/' СПб. ведомости. 1996.18 июля. — 0,3 п. л.

42. Судебная практика по уголовным делам //Юридическая практика. 1997. № 1(8). —1,6 п. л.

43. Принципы Российского уголовного права// Уголовное право и современность. Красноярск, 1997. — 0,6 п. л. (в соавторстве).

44. Проблемы обратной силы уголовного закона// Юридическая практика. 1997. № 2(9). — 1,6 п. л. (в соавторстве).

45. Судебная практика по уголовным делам // Юридическая практика. 1997. № 2(9). — 1,6 п. л.

46. К вопросу о понятии субъекта преступления в уголовном праве Голландии и России// Правовая реформа в России и зарубежный опыт. Красноярск, 1997. — 0,24 п. л. (в соавторстве).

47. Уголовно-правовая защита имущественных прав несобственника// Вестник СПбГУ. 1997. № 6. Вып. 3. — 0,3 п. л. (в соавторстве).

IV. Методические пособия

48. Методические указания к курсу «Уголовное право». Л., 1988.-0,15 п.л.

49. Методические указания к курсу «Уголовное право ». Л., 1990. — 0,4 п. л.

50. Комментарии к новому уголовному законодательству. СПб., 1991. —0,2 п. л.

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Кропачев, Николай Михайлович, доктора юридических наук

При таких условиях вполне естественно обращение к теории, в частности, к науке уголовного права. Обобщения научных данных, сопоставленные с потребностью повысить эффективность уголовно-правовых средств охраны интересов личности, общества и государства от преступных посягательств, приводят к выводу, что одной из центральных проблем современной теории является проблема механизма уголовно-правового регулирования. Этот механизм объединяет все основные категории науки уголовного права: норму права, объект регулирования, принципы уголовного права, правосубъектность, юридические факты, самое правоотношение, его субъектов, с принадлежащими им субъективными правами и обязанностями, его объект, акты реализации и применения права, уголовную ответственность и т. д. Такое объединение соответствует современным требованиям системного подхода — необходимого к омпоне нта любого сложного научного исследования — и позволяет рассмотреть институты

1 и взаимодействия, санизма уголовно-становить дефекты ^согласованности 1 определить пути й - ■'■

КНИГА И М Г. Е Т

В перепл. ¡мин сосднн. улируемое общей истемы правовых индивидуальных организационное их упорядочения, и потребностями

С.С.Алексеев), предполагает существование механизма правового регулирования «как такового», т. е. не сводимого к отдельным его видам и разновидностям. При таких условиях механизм уголовно-правового регулирования должен рассматриваться в качестве составной части, стороны общего механизма правового регулирования и потому обладающим, помимо собственной специфики, его основными свойствами.

Методологическое значение понятия «механизм уголовно-правового регулирования» состоит еще и в том, что изучение обозначаемого им феномена предполагает расширение традиционного предмета науки уголовного права. Установление согласованности во взаимодействии институтов, определение их эффективности требуют выхода теоретической мысли за пределы содержания собственно юридических норм и обращения к эмпирическим данным, которые можно почерпнуть только в реальной правовой действительности. Расширение предмета изучения увеличивает вероятность того, что в результате исследователь получит новые нетривиальные выводы-Вместе с тем введение в науку новых фактов, как правило, влечет за собой необходимость критического пересмотра мнений, взглядов и даже концепций.

В общетеоретическом плане проблема правового регулирования общественных отношений рассматривались б работах С. С. Алексеева, В. М. Горшенева, Ю. И. Гревцова, О. С. Иоффе, В. П. Казимирчука, И. Ю. Козлихина, О. Э. Лейста, А. В. Малько, Н. И. Матузова, Ю. Г. Ткаченко, А. И. Спиридонова, М. Д. Шаргородского, А. С. Явича и др.

Вопросы уголовно-правового регулирования исследовались в работах 3. А. Астемирова, Н. А. Беляева, А. И. Бойцова,Я. М. Брайнина, Б. В. Волженкина, Ю. В. Голика, А. В. Грошева, В. А. Елеонского, И. Э. Звечаровского, М. И. Ковалева, С. Г. Келиной, В. М. Когана, И. Я. Козаченко, В. Н. Кудрявцева, А. И. Марцева, Г. И. Начкебия, В. А. Номоконова, Н. А. Огурцова, Г. О. Петровой, В. В. Похмелкина, В. С. Прохорова, Б. Т. Разгильдиева, А. К. Романова, Р. А. Сабитова, А. И. Санталова, В. Г. Смирнова, А. Н. Тарбагаева, А. В. Усса, II. А. Фефелова, Б. М. Аомича, М. Д. Шаргородского и др.

Вместе с тем никто до настоящего времени не рассматривал уголовпо-правовое воздействие на общественные отношения как частный случай общесоциального регулирования и вместе с тем как системное единство его собственных уголовно-правовых элементов. Однако лишь.такой подход позволяет создать теорию, представляющую собой цець. взаимосвязанных понятий: научные категории и их связи лишь отражают объективные связи элементов механизма уголовно-правового регулирования* этими понятиями обозначаемые.

Достижение генеральной цели потребовало: изучения методологических проблем научного познания применительно к юридическим и, в частности, уголовно-правовым исследованиям; рассмотрения уголовно-правового регулирования как стороны общесоциального регулирования общественных процессов на основе не только разработок собственно науки уголовного права, но и достижений Философии, социологии и теории права; системного анализа уголовно-правового регулирования общественных отношений с выявлением его элементов и их роли в реализации задач уголовного права; структурно-функционального анализа механизма уголовно-правового регулирования, который позволил установить специфические свойства его предмета и их выражение в содержании и структуре основных элементов единого регулятивно-охранительного механизма уголовно-правового регулирования.

Методологическую основу исследования составляют объективная и субъективная диалектика общественных явлений, в частности, уголовно-правовых; системный и структурно-функциональный анализы; принципы феноменологии и герменевтики; методы формальной логики, конкретных социологических исследований и сравнительного правоведения.

Научная новизна исследования состоит в том, что оно представляет собой первое в российской науке исследование механизма уголовноправового воздействия на общественные отношения как составной части механизма общесоциального регулирования и вместе с тем как системы собственно уголовно-правовых институтов, исследование, которое проведено методологическими средствами не только уголовно-правовой науки, но и философии, социологии и теории права.

На защиту выносятся следующие основные положения:

4. В сфере уголовно-правового регулирования господство права в «формальном» .и «материальном» смыслах достигается в случае признания прав и свобод человека и гражданина важнейшей ценностью (объектом) уголовно-правовой охраны (регулирования), определяющей не только структуру, построения, но и само содержание основных уголовно-правовых институтов (1; 2).

5. Основным элементом содержания регулятивного уголовного правоотношения, предопределяющим его социальную направленность, является право «человека и гражданина», находящегося в пределах юрисдикции Российского государства, на свободу и неприкосновенность от необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия (1).

7. Регулятивное уголовно-правовое отношение образует ядро всего механизма уголовно-правового регулирования и играет роль юридической предпосылки охранительного. Последнее служит лишь средством обеспечения первого и возникает вследствие разрыва правовой связи индивида с государством (1; 3).

10. Признание процессуальных актов применения санкции уголовно-правовой нормы юридическими фактами в уголовном праве связано с тем, что применение санкции, в отличие от квалификации преступления (предварительной и окончательной}, предпо/кагает оценочную деятельность по выбору меры уголовно-правового воздействия. Границы выбора на различных этапах развития уголовного права меняются и все более уточняются. Современное уголовное право фиксирует такие границы не только посредством реализации принципа «нет наказания без указания на то в законе», но и путем законодательного закрепления требования о назначении справедливого наказания. Учитывая соотношение понятий наказание и меры уголовно-правового воздействия, в уголовном кодексе должно быть сформулировано требование о назначении (применении) справедливой меры уголовно-правового воздействия (2; 4).

13. Роль элементов уголовно-правового регулирования может быть уяснена в полной мере, если ввести в анализ новые уточняющие их понятия: уголовно-правовая правосубъектность, уголовно-правовая дееспособность, система мер ответственности в уголовном праве, принципы применения мер ответственности и др. (1; 4; 30; 39).

15. Принцип «свободы воли »как общей предпосылки юридической ответственности, представленный в уголовном праве как принцип субъективного (виновного) вменения, проводится в науке уголовного права недостаточно последовательно. В частности, подлежит переоценке положение об обязанности знания закона как категорического правового императива (1).

главах трех учебников по уголовному праву, уголовно-исполнительному праву и криминологии.

Результаты исследования докладывались соискателем на международных (Красноярск 1990, Санкт-Петербург 1993 и 1996 гг., Амстердам 1998 г.), всесоюзных ( Юрмала 1987 г.), республиканских (Санкт-Петербург 1989,1997 г.г.), региональных (Тарту 1984 г.) научно. практических конференциях и теоретических семинарах. В настоящее время они используются при чтении лекционных курсов по Общей и

Особенной части уголовного права и спецкурса «Уголовно-правовая политика», а также в осуществляемой диссертантом работе по правовой пропаганде (чтение лекций для населения, выступления в средствах массовой информации).

ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ, ИССЛЕДОВАННЫЕ

В ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТАХ

I. Методологические предпосылки исследования механизма уголовно-правового регулирования (1; 3)

Первичной данностью всего гуманитарного мышления служит текст. «Гуманитарная мысль рождается как мысль о чужих мыслях, волеизъявлениях, манифестациях, выражениях, знаках, за которыми стоят проявляющие себя боги (откровение) или люди (законы властителей, заповеди предков.)», — писал М. М. Бахтин и указывал, что следующим этапом развития этого направления становится научная паспортизация и критика текстов1.

ИриЛй.чЛС 1СЯ Ъ >'•- и V- V (А I I, ч V .1 Г.'!' 1 ! > 1 Л ЛчаЛиийЛ >1 111 С V. 1 « Л , Й ЙПСЛЛЛ ЦЙЛЛ; я устных выступлениях прокуроров и защитников и т. д.

Б свою очередь, юридическая наука также оформляет свои результаты как тексты и сама выступает в форме текстов о текстах.

1 Бахтин М. М. Эстетика словесносного творчества. М., 1979. С. 281—282. законодательную технику, трансформировать волю законодателя в юридические дефиниции, правоприменительные акты и т. д. Такие во многом герменевтические методы оказались особенно плодотворными в отраслевых юридических науках, в частности, в теории уголовного права.

Ввод социальных фактов в анализ уголовно-правовой проблематики повлек за собой расширение предмета науки. Теория не могла больше ограничиваться изучением одних только юридических норм в их текстуальном выражении. Она была вынуждена выити за пределы чистои догматики и включить в круг своих интересов, помимо «нормы в книгах», «норму в действии». Хотя многие из связанных с этим уголовно-правовых фактов вошли б предмет смежной научной дисциплины — криминологии (массовое преступное поведение, отражение преступности в правосознании и т. д.), часть из них «досталась» и собственно науке уголовного права (преступление как продукт человеческой деятельности, механизм уголовно-правового регулирования и т. д.). Новые сЬакты с необходимостью повлекли появление новых и расширение содержания традиционных научных понятий. Так, уголовно-правовую норму начали рассматривать не только как правило поведения, но и как определение условий ее позитивного и ретроспективного действия, преступление.— не только как основание уголовной ответственности, но и как юридический факт, вызывающий уголовно-правовое отношение, и т. д. Наконец, новый подход потребовал и критической оценки уже имеющихся уголовно-правовых концепций, в том числе взглядов на механизм уголовно-правого регулирования.

После сказанного необходимость выхода уголовно-правовых исследований за пределы традиционно очерчиваемого предмета изучения и неизбежность обращения к общесоциологической теории сомнений не вызывают. С другой стороны, уже имеющийся опыт показывает недостаточность и этого подхода, если он не будет сопряжен с конкретной правовой проблематикой, в частности, с выяснением юридической природы механизма уголовно-правового регулирования.

Сложившаяся гносеологическая ситуация требует некоего «среднего», промежуточного уровня анализа, при котором уголовно

2 Смирнов В. Г. Функции советского уголовного права. Л., 1965. С. 45—50. правовое регулирование исследовалось бы как конкретная социально-правовая проблема на базе эмпирических данных, оцениваемых с учетом общесоциологического и социального философского знания.

II. Предмет уголовно-правового регулирования (1: 3)

Функции уголовного права состоят в обеспечении устойчивости социальных связей, в их гарантированное™ от преступных посягательств на коллективные и индивидуальные интересы членов общества. В теории это чаще всего называют уголовно-правовым регулированием общественных отношений.

Чтобы ответить на вопрос, чем уголовное право отличается от других отраслей права, следует не просто очертить группу или вид общественных отношений, образующих предмет уголовно-правового регулирования, но и показать те их стороны и проявления, которые объективно требуют существования особого уголовно-правового режима регулирования. Для этого необходимо охарактеризовать прежде всего совокупность юридических черт отрасли, которые придают её правовому режиму известную замкнутость, своего рода суверенность. Мменно в этом смысле исследование механизма уголовно-правового регулирования -- один из путей познания специфики уголовного права.

Необходимость уголовно-правового регулирования объективно обусловлена сохранением преступности и ее социальных корней. Борьба «преступностью как специфический вид государственно-общественной деятельности и формирует особую сферу объективно необходимых общественных отношений, направленных на минимизацию преступности в стране. Современное свободное общество должно гарантировать, что эта деятельность осуществляется в строгих правовых рамках. Зто в свою очередь предполагает четкое определение, во-первых, уголовно-правового статуса лица, не совершившего преступления и государства, во-вторых, прав и обязанностей лица, совершившего преступление, и все того же противостоящего ему государства.

Фактический статус субъектов общественных отношений, образующих предмет уголовного права,, полярен, поэтому определение правовых границ взаимодействия преступника и государства означает ограничение власти последнего в выборе средств и методов воздействия на преступника. Не менее значимо для современного общества гарантировать свободу от всесильного государства и тем, кто не нарушает уголовно-правовых запретов. В такой гарантии заинтересован любой, кто попадает в пределы территории, на которую распространяется властный императив государства. Любой человек должен быть уверен не только в том, что посягнувший на его интересы преступник будет наказан, но и в том, что его свобода не может быть ограничена, если он не нарушил уголовного запрета. В этом смысле идеальный уголовный кодекс — «кодекс свободы».

Свобода личности не обеспечивается, есл.и уголовный закон, усиливающий наказание имеет обратную силу, если он не содержит исчерпывающего перечня преступлений и наказаний, если не определены территориальные пределы его действия, границы возраста уголовной ответственности и т. п. В такой законодательной системе предмет уголовно-правового регулирования ограничивается отношениями между преступником и всевластным государством.

Современное российское уголовное право имеет своим предметом две группы отношений, субъектами которых являются, с одной стороны, законопослушный гражданин и преступник, а с другой — государство. Что же органически объединяет эти виды общественных отношений?

Уголовно-правовые меры воздействуют на различные стороны бытия человека: телесную неприкосновенность (телесные наказания), свободу (лишение свободы), имущественные отношения (штраф, конфискация), жизнь (смертная казнь), политические свободы (лишение гражданства, изгнание, лишение политических прав). История определения пределов воздействия уголовного права на различные стороны бытия человека начинается с упоминания в первых источниках уголовного права отдельных видов наказаний, содержание которых лишь со временем законодательно оформляется. Современное понятие уголовного права и, соответственно, уголовно-правовых отношений, возникающих в связи с совершением преступления (так называемых охранительных), по поводу применения мер ответственности, с взаимными правами и обязанностями строго определенных сторон, с четко очерченным содержанием каждой меры ответственности, а также юридических фактов, влекущих изменение и прекращение этих правоотношений, приложимо к этому историческому этапу с большой долей условности. Но уже в то время общество «понимает», что, с одной стороны, «покарать», «устранить», «искоренить» преступность оно может, только воздействуя на честь, достоинство, свободу и имущественное благополучие личности, а с другой — пределы и сфера такого воздействия должны быть ограничены. Процесс осознания обществом природы преступности и способов воздействия на нее сопровождается постепенным изменением ценностных установок (отказом от целей «уничтожения преступников», «устрашения», «возмездия» и т.д.), выведением за пределы уголовно-правового регулирования действий невменяемых, родственников преступника, невиновных и т. д.; законодательным оформлением содержания отдельных видов наказаний, обстоятельств, учитываемых при определении меры ответственности; отказом от членовредительских наказаний и т. п. В итоге постепенно уточняется и субъектный состав, и содепжательная сторона общественных отношений — предмета уголовно-правового регулирования.

Провозглашение принципа «нет наказания без указания на то в законе» отражает начало следующего этапа в развитии общественных отношений — предмета уголовного права. Субъекты отношений (человек, освободившийся от родовых и сословных уз, и общество, освободившееся от тирании государства и объединившее отдельных субъёктбв) могли гарантировать друг другу свободу и ответственность в этой области своих взаимоотношений (отношений по поводу применения мер, ограничивающих свободу, имущественное благополучие человека в связи с совершением преступления) лишь з случае законодательного оформления юридического (формального) равенства личности и государства. Именно с этого момента, собственно, и начинается история уголовного «права» как юридического социального института.

Содержание отношений между законопослушным лицом и государством как свободными и взаимно ответственными сторонами также определяется необходимостью обеспечения равенства свободных субъектов общественных отношений, защищенных от необоснованного 'применения мер, ограничивающих честь, достоинство, свободу, имущественное благополучие личности. Юридическим гарантом такого равенства фактически неравных сторон является принцип «нет преступления без указания на то в законе». Обеспечивая неприкосновенность чести, достоинства, имущественного благополучия законопослушной личности от безосновательного (т. е. при отсутствии факта преступления) вмешательства государства, уголовное право закрепляет правовые гарантии свободной деятельности людей, свободного общества и тем самым обеспечивает предпосылки для нормального функционирования всех других видов жизнедеятельности человека (экономической, политической, культурной и т. п.).

Регулируя отношения и «до» и «после» совершения преступления, уголовное право закрепляет условия именно свободной деятельности людей. Применительно к законопослушному гражданину речь идет о деятельности в различных областях общественной жизни, свободной от применения мер, умаляющих честь, достоинство, неприкосновенность. имущественное благополучие личности; применительно к лицу, совершившему преступление — о деятельности (существовании, в том числе в исправительном учреждении, тюрьме и т. д.), свободной от беспредельного ограничения тех же чести, достоинства, неприкосновенности личности и т. п. Таким образом, значение предмета как составной части механизма уголовного регулирования заключается в том, что именно им определяются границы использования обществом (и его членами) мер, ограничивающих свободу, унижающих честь и достоинство и нарушающих неприкосновенность личности и т. п., а стало быть, и содержание всех элементов рассматриваемой регуляционной системы.

Ближайшим же образом предмет правового регулирования обусловливает конкретное содержание уголовно-правовых норм. По существу входящие в норму запреты и ограничения, адресованные государству и личности, есть попытка установить их взаимную ответственность и тем самым предотвратить единичные посягательства на целостность конкретного общественного отношения, попытка, обусловленная такими его объективными свойствами, которые делают эти посягательства действительно возможными с той или иной степенью вероятности достижения преступного результата.

А АГ'ТЛУТГТиНиЛР Г" -э АЛГЛ г>/-\ атлгл птитидимп

III. Уголовно-правовая норма 1; 2; 3; 4; 28; 30; 33; 37; 42; 43; 45).

Уголовно-правовая норма — первое звено в механизме собственно ,уголовно-правового регулирования. Вместе с тем появлению норм уголовного права исторически и логически предшествует возникновение потребностей в урегулировании поведения людей в том или ином направлении. Когда потребности институируются или, по крайней мере, выявляются, они оформляются как норма права и в случае осознания и официального признания государственно-организованным обществом становятся уголовным законом. Объективным критерием отбора потребностей при трансформации их в социальные нормы и нормы закона является их объективное значение для сохранения целостности общества, его гомеостазиса. С этой точки зрения, первым звеном в механизме уголовно- правового регулирования является не право, а появление объективной потребности( и ее последующего осознания) в упорядочении общественных отношений посредством урегулирования поведения людей.

Общий характер правил поведения, закрепленных в уголовно-правовых нормах, проявляется во-первых, в регулярности, повторяемости, типичности отношений, в рамках которых такое поведение осуществляется, и, во-вторых, б их общеобязательности. Первое обстоятельство - предопределено соответствующими качествами преступности и ; : уголовно-правовых мер борьбы с нею, второе — необходимостью гарантировать равенство субъектов юридического общения. Наконец, соблюдение уголовно-правовой нормы обеспечивается организованной принудительной силой государственной власти. Организованный характер государственного принуждения проявляется в установлении четких границ мер принуждения, определении социальных целей такого принуждения.

Принципы уголовного права тесно связаны с целями правового регулирования и указывают на то, как те или иные цели должны осуществляться. Цели уголовно-правового регулирования конфликта, возникшего в обществе в результате совершения преступления, исторически изменчивы: «уничтожить» преступника, «покарать», «исправить и перевоспитать» и т. д. Цели уголовно-правового регулирования «обычных» общественных отношений — «предупредить», «уменьшить», «контролировать» число возможных преступлений, «гарантировать » определенному кругу лиц (в современном обществе —• каждому законопослушному лицу) свободу от применения мер уголовно-правового воздействия. Содержательная сторона этих целей и их значение, место в общем ряду со временем, безусловно, меняются. Подвластны времени и используемые для достижения данных целей разнообразные средства воздействия на поведение людей, предусмотренные уголовным правом. Неизменной остается лишь формальная сторона уголовного права — норма права, точнее, ее структура. При этом поскольку гипотеза, диспозиция и санкция нормы изменяются вместе с теми общественными отношениями, которые норма регулирует и которые предопределяют меру ограничения свободы человека, даже скрупулезный анализ содержания только действующего законодательства, фиксирующего лишь какой-то определенный этап в развитии уголовного права, вряд ли позволит выписать верный рецепт для решения таких сложных вопросов, как определение понятия и видов уголовно-правовых отношений, их сторон, момента возникновения и т. д. К сожалению, эти свойства права порой не учитываются при решении вопросов уголовной политики, и в частности вопроса о позитивном основании уголовной ответственности.

Функцию ограничения всевластия государства и произвола человека в сфере уголовно-правового регулирования выполняют, во-первых, общий запрет (т. е. адресованный всем — личности, обществу, государству) выходить за рамки установленного законом или прецедентом перечня запретов — «нет преступления без указания на то в законе » и, во-вторых, субъективное право любого и каждого требовать выполнения этого общего запрета. Поэтому закрепленное в ст.З УК РФ правило, которое можно прочитать следующим образом: « каждый, кто не совершает преступных действий, предусмотренных настоящим кодексом, не может быть подвергнут наказанию и иным мерам уголовно-правового характера », в свою очередь подкрепляется целой системой т?онкретных запретов: привлекать заведомо невиновного к уголовной ответственности, выносить заведомо неправосудный приговор и т. п.

Уголовный кодекс, соединяющий в себе перечень (систему) конкретных запретов, адресованных в том числе и лицам, представляющим законодательную, исполнительную, судебную власть, местное самоуправление, с общим запретом выходить за рамки конкретных запретов, перестает быть «кодексом для преступников» и становится «кодексом для всех и каждого», в том числе и для самого государства. В этом случае для физических лиц уголовный закон является не только основанием для привлечения их к уголовной ответственности, но и основанием, гарантирующим правовую невозможность применения мер уголовно-правового воздействия к законопослушному лицу, а для государства — не только правом привлечь к уголовной ответственности правонарушителя, но и обязанностью государства в лице своих представителей претерпеть меры уголовно-правового воздействия за свое общественно опасное и уголовно-противоправное поведение, возместить моральный и материальный ущерб. Понятия «уголовно-правомерного» и «уголовно-противоправного» поведения и, соответственно. «законопослушного (сточкизрения уголовного закока)лица» и «преступника» окончательно оформляются лишь в современном уголовном праве. Понятие «уголовно-противоправное» поведение подразумевает четкое определение границ понятия «уголовно-праЕомеркое» поведение. Аналогичным образом обстоит дело и с понятиями «преступник» — «непреступник» (законопослушный с точки зрения уголовного права гражданин).

Современный этап взаимоотношений государства и личности связан с провозглашением России правовым государством (ст. 1 Конституции РФ). Господство права («raie of law») как важнейший аспект правовой государственности предполагает придание правам и свободам человека и гражданина общерегулятивного значения и, соответственно, подчинения им законодательной, исполнительной и судебной деятельности. В уголовно-правовой сфере господство права достигается в случае признания прав и свобод человека и гражданина важнейшей ценностью (объектом) уголовно-правовой охраны (регулирования), определяющей не только структуру, но и само содержание основных уголовно-правовых институтов.

В сфере уголовно-правового регулирования господство права в «формальном смысле » проявляется в законодательном закреплении: а) принципа «нет преступления и наказания без указания на то в законе »; б) верховенства Конституции РФ и общепризнанных принципов и норм международного права, в том числе возможности признания уголовного закона противоречащим праву, Конституции, другим законам; в) основной задачи Уголовного кодекса — «охраны прав и свобод человека и гражданина»; г) понятия преступления как общественно опасного деяния, т. е. причиняющего вред личности, обществу, государству; д) понятия наказания (наказание заключается в предусмотренных настоящим Кодексом лишении или ограничении прав и свобод), е) содержания конкретных видов наказания.

Соответственно, господство права в «материальном смысле» проявляется в той мере, в какой: а) полно и последовательно в законодательстве закреплена уголовная ответственность личности и государства за посягательства на права и свободы человека и гражданина; 6*1 построение системы Особенной части Уголовного кодекса соответствует системе прав и свобод человека и гражданина; в) право на необходимую оборону распространено на общественно опасные действия должностных лиц; г) позиция потерпевшего влияет на решение вопросов освобождения от уголовной ответственности; д) согласие физического или юридического лица влияет на признание деяния преступлением; е) определение системы мер уголовно-правового воздействия зависит от содержания этих мер — вида и степени ограничения прав и свобод человека; ж) обстоятельства, исключающие преступность деяния, рассматриваются как права человека; з) законодательно обеспечивается единство практики применения мер уголовно-правового воздействия; и) определение критериев правомерности действий в состоянии необходимой обороны, крайней необходимости, исполнения приказа и т. д. отражает верховенство прав и свобод человека; к) предусматривается возможность привлечения к уголовной ответственности представителей всех ветвей власти за нарушение прав и свобод человека и гражданина; л) содержание мер уголовно-правового воздействия отвечает верховенству прав и свобод человека; и т. п.

Говоря о юридической норме как звене механизма уголовно-правового регулирования, мы должны иметь в виду возможность ее выражения отнюдь не только в статьях уголовного закона. История развития уголовного права свидетельствует о том, что в принципе могут существовать и другие, помимо закона, источники уголовного права. И наличие таких источников теория постепенно признает даже там, где их существование как будто бы исключает сам закон (ч. 1. ст. 1 УК РФ 1996 г.). В диссертации обосновывается, что источниками российского уголовного права является не только закон, но и иные нормативные акты, а также акты толкования уголовно-правовых норм высшими судебными инстанциями, судебные прецеденты, институт аналогии и др. Особое внимание в диссертации уделяется анализу концепции, включающей в число наличных источников уголовного права судебный прецедент (А. В. Наумов). Следует различать официальный и неофициальный прецедент. В основе неофициального прецедента лежит естественное желание суда использовать информацию о решениях других судов по аналогичным делам. Поэтому неофициальный прецедент действует в праве даже тогда, когда суды и не могут официально ссылаться в приговоре на информацию о решениях другого суда. Такая информированность судьи может стать основой справедливого решения по делу. Общество (потерпевший, преступник, контролирующие органы и т. д.) заинтересовано не в том, чтобы загнать прецедент в подполье, а в том, чтобы знать источники всей информации, положенной в основу того или иного судебного решения. Таким образом, эффективность прецедента зависит от того, насколько гласно, мотивированно и обоснованно принимаются судебные решения. Вместе с тем эффектов-кость прецедента предполагает Оимен информацией не только в пределах конкретного уголовного дела, но и между всеми субъектами, участвующими в правоприменительном процессе: а) Верховный суд РФ верховные суды республик в составе Российской Федерации < > областные и городские суды <-> районные суды; б) суд прокуратура адвокатура < > заинтересованные лица.

Прежде всего необходимо принять меры к стабилизации неофициального прецедента, расширить его границы от узких рамок конкретного суда до всего пространства действия уголовного закона и лишь затем постепенно придавать прецеденту официальный статус: первый этап — предоставление судам возможности официально ссылаться на решения Верховного Суда РФ; второй этап — возможность ссылаться на решения всех вышестоящих судов; и, наконец, третий этап -на решения любых судов. Однако и в этом случае эффективность прецедентной системы будет главным образом определяться достаточной информированностью судей.

ГУ.Уголовно-правовые отношения

Л О * Г- < Л « Л\ и; о; ю; ю;

Реализация уголовно-правовых норм проводится в жизнь через индивидуальные правовые отношения сторон, обладающих корреспондирующими правами и обязанностями, цель которых в современном обществе в обеспечении неприкосновенности чести, достоинства, имущественного благополучия личности от безосновательного вмешательства государства, посредством угрозы использования или фактического применения мер уголовно-правового воздействия. Кроме того, уголовное право способствует предупреждению, сдерживанию и пресечению посягательств на различные виды общественных отношений, а в случае совершения преступления обеспечивает восстановление структуры и организации нарушенного общественного отношения (правопорядка). Развитие предупредительной, сдерживающей функции уголовного права длительное время было приоритетным в советском уголовном праве. Принятие нового УК России, безусловно, свидетельствует о повышении значения восстановительной функции (ч. 2 ст. 43, ст. 75, 76 УК РФ), Функция обеспечения неприкосновенности личности от безосновательного уголовно-правового воздействия присуща и регулятивным, и охранительным уголовно-правовым отношениям. Именно эта функция современного уголовного права и объединяет как предупредительную, так и восстановительную функции в единый регулятивно-охранительный процесс.

1. Регулятивные правоотношения

ДсИ^1вИЯ ирЯМО ииОгИВиПиЛОЖНи! и «пиаьИЛа» Не пиСЗуМиЦИИК запрета знания закона (Япония, Китай). Во-вторых, требование знания закона фактически означает знание содержания бланкетных норм и постановлений Пленума Верховного Суда РФ. В-третьих, презумпция знания закона предполагает знание не только писаного црава, но и нрав;! неписаного, например, заключения специалистов по тому или иному вопросу (скажем, что считать порнографическим предметом), сложившейся практики при толковании оценочных понятий и т. п. В-четвертых, и это главное, суждение «незнание закона не освобождает от ответственности» вовсе не юридическая презумпция, а фикция, т.е. юридический прием, противоречащий конкретной естественной реальности, однако используемый для достижения юридических последствий. В настоящее время, когда это «правило» является фикцией даже для самих правоприменителей, от него, безусловно, необходимо отказаться (В. А. Якушин).

И в теоретическом, и в практическом плане (нормотворческом и правоприменительном) необходимо различать два относительно самостоятельных понятия: «субъект уголовного права» (уголовная правосубъектность) и «субъект уголовно-правового отношения».

Поавосубъектность — лишь потенциальная способность участия в правоотношениях. Субъекты же правоотношений — это реальные участники данного правоотношения; обладающие правами и корреспондирующими им обязанностями. Следовательно, хотя субъектами уголовных правоотношений могут быть только субъекты уголовного права, не каждый субъект уголовного права является участником конкретного уголовного правоотношения.

Уголовная правосубъектность представляет собой своеобразное правовое явление, которое существенным образом отражает специфику механизма уголовно-правового Регулирования. Уголовная правосубъектность — это юридическая возможность иметь права и нести обязанности, предусмотренные уголовным законом. Обязанность отвечать должна лежать только на том, кто был обязан и мог не нарушать уголовно-правовой запрет. Это, однако, не означает, что уголовная правосубъектность всегда существует как единая праводееспособность. Во-первых, понятие «уголовная правосубъектность» включает уголовную правосубъектность не только физических лиц («человека и гражданина»), но и юридического лица — государства. Применительно к последнему говорить о единстве его уголовной праводееспособности, конечно же, нельзя. Во-вторых, такая способность признается в равной мере не только за всеми гражданами Российской Федерации, но и за иностранными гражданами и лицами без гражданства независимо не только от пола, расы, национальности и т. д. (ст. 4 УК РФ), но и от возраста, вменяемости и даже от осознания своей уголовно-правовой защищенности. Поэтому во всех статьях УК РФ, определяющих права и обязанности субъекта уголовного права, как правило, необходимо ■употреблять термины, ориентирующие на то, что соответствующие права и свободы относятся к каждому человеку («каждый», «все», «каждый человек», «человек и гражданин»), или безличные формулы типа «нарушение неприкосновенности жилища» (ст. 139 УК РФ).

Уголовный закон не знает понятий «уголовная дееспособность » и «деликтоспособность», хотя и имеет их в виду, например в ст. 19—23 УК РФ. Уголовную дееспособность можно охарактеризовать как способность лица своими действиями приобретать права и обязанности, предусмотренные уголовным законом. Уголовную же деликто-способность можно определить как способность лица нести уголовную ответственность за совершенные им преступления. Деликтоспособность в уголовном праве неразрывно связана с возрастом и психическим состоянием человека. В соответствии со ст. 21 УК РФ лица, не способные отдавать отчет в своих действиях и руководить ими, не могут нести угол.овную ответственность за совершенные общественно опасные деяния, т. е. они не обладают и деликтоспособностью. Статья 20 УК РФ устанавливает, что, как правило, уголовная деликтоспособность возникает с 16 лет. Б случаях, прямо указанных б ч, 2 ст. 20 УК РФ, деликтоспособным является лицо, достигшее 14 лет. В целом ряде отраслей права возможно частичное ограничение правоспособности и(или) дееспособности лица. Специфика предмета уголовно-правового регулирования, а также принцип личной ответственности граждан за совершенные ими преступления предопределяют еще одну особенность метода уголовно-правового регулирования — правоспособность в. уголовном праве не может быть ограничена.

Следует различать неприкосновенность в уголовном праве и иммунитет в уголовном процессе. Юридические факты, лежащие в основе «уголовно-правовой неприкосновенности», влияют на судьбу материально-правового отношения. Особый социальный статус лица, совершившего преступление и обладающего иммунитетом в уголовном процессе, не является юридическим фактом в уголовном праве, не оказывает влияния на материальное уголовное правоотношение — его возникновение, изменение и прекращение. Возникнув в момент совершения преступления, охранительное правоотношение не прекращается и не приостанавливается в тот момент, когда правоприменителю стало ясно (известно), что совершивший преступление обладает, например, дипломатическим или депутатским иммунитетом, в противном случае придется признать, что оно и вовсе не возникло. Уголовное правоотношение в этом случае продолжает существовать, пока не истекут сроки давности привлечения к уголовной ответственности. Другое дело, что материальные уголовно-правовые отношения пока не могут быть реализованы, поскольку их форма — уголовно-процессуальные отношения — этого не допускает. Поэтому нельзя согласиться с А. В. Наумовым, предлагающим дополнить главу 2 УК РФ специальной статьей об освобождении от уголовной ответственности лица, совершившего преступление, в связи с его особым юридическим статусом (депутатским, дипломатическим, главы государства и т. п.). Этот статус — институт уголовно-процессуального, а не материального права.

Итак, если субъектом уголовного права, наделенным правом на свободу и неприкосновенность от необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия, является любое физическое лицо, находящееся в пределах юрисдикции Российского государства, то общими признаками, характеризующими субъектов уголовного права, обязанных выполнять требования уголовно-правовых запретоз (деликтоспособные субъекты), являются вменяемость и достижение определенного возраста. В то же время особенности фактических отношений, образующих предмет уголовно-правового регулирования, диктуют в целом ряде случаев необходимость дополнительных условий, относящихся к этим субъектам, например, их отношение к воинской службе, должностное положение. Поэтому деликтоспособными субъектами уголовного права являются физические, вменяемые, достигшие установленного законом возраста и обладающие в необходимых случаях другими специальными качествами лица — потенциальные носители прав и обязанностей субъекта уголовно-правовых отношений.

Вторым субъектом уголовного права и, соответственно, регулятивного уголовно-правового отношения всегда выступает государство. Именно оно посредством издания уголовно-правовых норм предписывает желательный вариант поведения второго субъекта — гражданина, возлагая на него обязанности совершать активные действия, запрещая общественно опасное поведение и дозволяя общественно полезное. В то же время, являясь субъектом регулятивных уголовно-правовых отношений, государство само выступает в качестве носителя соответствующих прав и обязанностей, корреспондирующих правам и обязанностям другого субъекта правоотношения.

Основным элементом правового статуса субъектов регулятивного правоотношения, предопределяющим социальную направленность регулятивного уголовного правоотношения, является право «человека и гражданина», находящегося в пределах юрисдикции Российского государства, на свободу и неприкосновенность от необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия. Это право вовсе не сводится к праву деликтоспособных граждан требовать от государства адекватного применения норм уголовного закона (В. М. Хомич), Оно включает в себя такие ирнкпмпчия, как: я) право на положительные действия; б) право требования; в) притязание. Право на положительные действия включает право на фактическое обладание социальными благами и на их использование. Таким социальным благом (интересом) в современном обществе является личная и имущественная свобода человека от преступных посягательств, в том числе в результате обеспечения неприкосновенности от необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия. Мера такой свободы индивида определяется положениями и Общей и Особенной частей УК РФ, а мера собственной свободы индивида и, соответственно, поаво индивида на использование (пользование) этого блага в виде активных действий — статьями о необходимой обороне, крайней необходимости, задержании преступника, добровольном отказе и т. п. В случае совершения таких действий жизненный интерес, образующий социальное содержание права, удовлетворяется с помощью собственных активных (положительных^ действий индивида.

Право требовать» от государства, его органов и отдельных граждан соблюдать (обеспечивать) личную и имущественную неприкосновенность индивидуума от преступных посягательств является юридически вспомогательным средством. Реальность этого правомочия обеспечивается целой системой процессуальных прав индивидуума в рамках прокурорско-надзорных, оперативно-розыскных и уголовно-процессуальных правоотношений: права требовать проведения проверки (в отношении себя, иных лиц, государственных органов), права знакомиться с материалами проверок и т. д.

Третьим элементом (правомочием) рассматриваемого субъективного права является притязание-возможность прибегнуть к принудительной силе государственного принуждения против лиц, обязанных соблюдать личную и имущественную неприкосновенность от преступных посягательств. Такое правомочие в современном обществе гарантируется индивиду посредством закрепления в уголовном законе норм об уголовной ответственности работников государственных органов за преступные действия, нарушающие права и законные интересы граждан. В данном случае ответственность работников государственных органов наступает вовсе не за невыполнение должностными лицами правоохранительных органов обязанностей по контролю за исполнением гражданами своих уголовно-правовых обязанностей (Б. Т. Разгильдиев). В основе ответственности лежит обязанность работников государственных органов не нарушать право человека на неприкосновенность от необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия. Это право лица является абсолютным в том смысле, что ему корреспондируют соответствующие обязанности не только работников правоохранительных органов, а «любого и каждого», кто данное право может нарушить. Поэтому субъектом уголовной ответственности за тот или иной вид нарушения прав человека на неприкосновенность от необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия могут и должны быть не только должностные лица правоохранительных органов, но и сами законодатели в случае, например, издания (лоббирования) «арестуиных законов», и б частности законов, предусматривающих ответственность за «мнимые преступления»3, и служащие (в том числе высшие должностные лица государства) органов власти и управления в случае, например, «организации массовых репрессий », в общем, «любой и каждый », если он участвует в совершении подобных преступлений или содействует им. Так должно быть.

5 Шесшаков Д. А. Криминология на рубеже двух тысячелетий // Вестник СПбУ МВД России. 1999. №2. С.76.

Мера собственной свободы индивидов в сфере уголовно-правового регулирования регламентируется также уголовно-правовыми нормами, запрещающими определенное поведение, устанавливающими обязанности не совершать общественно опасные действия (бездействие). Уголовное право, в первую очередь определяя меру свободы человека, устанавливает обязанности воздерживаться от совершения поступков, признанных обществом опасными, наказуемыми и противоправными. По нашим подсчетам, позитивные обязанности действовать предусмотрены лишь в 78 статьях УК РФ, причем приблизительно в 53 из них предусмотрены обязанности конкретных лиц в конкретных ситуациях как совершать активные действия, так и бездействовать. Содержание уголовно-правовых отношений, возникающих по поводу несения (выполнения) этих обязанностей, заключается для граждан в том числе в необходимости выполнения уголовно-правовых требований в пассивном или активном правомерном поведении, для государства — в возможности направлять поведение граждан в русло уголовно-правовых предписаний, требовать от личности должного поведения, а в случае нарушения нормы — применять меры принудительного воздействия к виновному лицу.

С таким пониманием природы различия уголовного (публичного) и гражданского (частного) права нельзя, однако, согласиться. Необходимо различать юридическое (формальное) и фактическое равенство сторон отношения. Причем юридическое равенство сторон правоотношения не может рассматриваться как содержательная характеристика предмета регулирования — фактических отношений. Юридическое равенство личности и государства — субъектов правоотношений состоит во взаимности их прав и обязанностей, определенных одной и той же равнообязательной нормой права. В этом смысле юридическое равенство сторон присуще всем правовым отношениям современного гражданского общества. По крайней мере, УК РФ 1996 г. довольно четко закрепил основные принципы формального равенства личности и государства в публично-правовой сфере их взаимоотношений. Во-первых, государство как субъект уголовных правоотношений осуществляет уже не борьбу с преступностью (преступником), а выступает в качестве рядовой стороны спора о праве, разрешаемого в судебном порядке (при условии четкого разделения в государстве законодательной, исполнительной и судебной власти). Во-вторых, в условиях верховенства права деятельность не только индивида, но и государства — субъекта уголовного правоотношения ограничивается законом. Нарушение закона со стороны представителей государства при определенных условиях является основанием для применения мер уголовно-правового воздействия. В-третьих, деятельность государства — субъекта уголовных правоотношений должна подчиняться не только закону, но и праву, поэтому предметом судебного разбирательства может быть и сам закон, на основе которого дело должно решаться. Так появляется новый источник уголовного права — решения Конституционного Суда РФ. Наконец, государство как субъект уголовных правоотношений признает других субъектов правоотношений в качестве автономных, суверенных, свободных, равных друг с другом личностей, обладающих естественными правами. Поэтому естественные права человека рассматриваются как основа построения всего уголовного законодательства.

В демократическом обществе частноправовые качала все глубже проникают в публичное уголовное право. Децентрализация публичного права происходит в двух направлениях: во-первых, увеличивается количество субъектов, чья позиция учитывается или определяет юридически значимые решения в уголовном праве (позиция законопослушного гражданина — ст. 31, 37—42 УК РФ; потерпевшего физического лица — ст. 75, 76 УК РФ; потерпевшего юридического лица — ст. 201—204 УК РФ); во-вторых, учет происходит на разных стадиях правового регулирования — в рамках как охранительных, так. и регулятивных правоотношений. По мнению диссертанта, в дальнейшем эта тенденция будет проявляться в следующих законодательных решениях: а) закреплении фактической самостоятельности (обо СО6лек-ности) субъектов, регулируемых уголовным правом отношений в случае признания согласия физического и юридического лица в качестве Самостоятельного вида обстоятельств, исключающих преступность Деяния'; б) увеличении числа статей УК РФ, по которым учет позиции Потерпевшего влияет на решение вопроса об освобождении от -уголовной ответственности; от наказания; от отбывания наказания; от : дальнейшего отбывания наказания; в) широком участии общественности врешении вопросов применения и реализации мер уголовно-правового воздействия; г) повышении значимости поведения лица, добровольно восстанавливающего нарушенный правопорядок; д) увеличении числа норм, регламентирующих право человека на активные уголовно-правомерные действия.

Определение сферы преступного и декриминализация деяний — исключительная компетенция государства. Человек не является в настоящее время управомоченным субъектом регулятивных уголовно-правовых отношений наравне с государством. Человек станет полноправным управомоченным субъектом пегулятивного правоотношения лишь тогда, когда его волеизъявление (согласие) на совершение действий, обрисованных в законе, будет исключать привлечение лица, совершившего эти действия, к уголовной ответственности (например, при эвтаназии). Охранительные уголовно-правовые отношения ^подобном случае будут возникат ь лишь тогда, когда виновный вышел 'за «пределы волеизъявления (согласия)». Субъектами таких регулятивных уголовно-правовых отношений будут, с одной стороны, государство и «человек и гражданин», имеющий возможность свободно распоряжаться своим правом, с другой — «любой и каждый», находящийся в пределах юрисдикции государства. В этом случае произойдет и изменение понятия «объект преступления». Объектом, например, убийства станут и «конкретная личность», и «те отношения, которые составляют социальное бытие данной личности как индивида» (А.В.Кузнецов). Утверждения о том, что в современном уголовном праве объектом преступления является не общественное отношение, а лишь одна его сторона — участник общественного отношения (отдельное лицо или группа лиц) (Г. И. Новоселов) и что уголовный «закон ставит под уголовно-правовую охрану не общественные отношения. а жизнь. человека», (Ю. А.Демидов) не соответствуют действительному содержанию современного российского, равно как и ушедшего в прошлое советского уголовного права. По сей день российское уголовное право исходит из принципа; ценность совокупности общественных отношений, подвергшихся посягательству, выше и значительней, чем жизнь конкретного человека. Это наглядно проявляется в случаях применения такого «наказания», как смертная Казнь, ¿ также, например, в ситуации необходимой обороны.

2. Охранительные правоотношения

Охранительное отношение возникает вследствие нарушения субъектом регулятивного правоотношения, будь то гражданин или лицо, представляющее государство, своих субъективных обязанностей. Эти деяния причиняют вред общественным отношениям, нарушают их нормальное функционирование. В результате нарушения субъективных прав участников регулятивного уголовного правоотношения или неисполнения ими своих обязанностей приводится в действие юридический механизм восстановления правопорядка: у субъектов уголовного правоотношения возникают новые субъективные права и обязанности. В регулятивном правоотношении эти «новые» права и обязанности в потенциальном виде уже существуют в качестве самостоятельных элементов структуры субъективного права и обязанности — соответственно «возможность прибегнуть к государственному принуждению в случае неисполнения противостоящей стороной своей обязанности» и «необходимость нести ответственность за неисполнение требований управомоченного». Появление «новых» прав и обязанностей вовсе не отменяет «старых». Государство и преступник и после совершения преступления продолжают обладать взаимными правами и обязанностями, возникшими с того момента, когда лицо подпадает под юрисдикцию государства. Однако для субъекта регулятивного правоотношения, нарушившего запрет, соблюдение предусмотренных уголовным законом обязанностей обеспечивается теперь возложением, а на определенных этапах развития охранительного правоотношения — и реальным применением к нему принудительных мер уголовно-правового воздействия. Независимо от того, сколько раз стороны регулятивного правоотношения не выполняли ту или иную конкретную обязанность, они продолжают быть связанными зтои конкретной обязанностью до тех пор, пока она существует. Точно так же обстоит дело и с нарушенным субъективным правом, которое подлежит восстановлению, пока это возможно. Поэтому в ситуации, когда ранее нарушенное субъективное право отменено новым законом, охранительное и регулятивное правоотношения автоматически прекращают свое существование. Отмеченная зависимость охранительных уголовно-правовых отношений от регулятивных — характерная особенность механизма уголовно-правового регулирования, присущая современному российскому уголовному праву, провозгласившему принцип: «уголовный закон обратной силы не имеет».

В диссертации критически оцениваются попытки некоторых криминалистов связывать возникновение уголовно-правового отношения с различными стадиями процессуальной деятельности — возбуждением уголовного дела, привлечением лица в качестве обвиняемого, вынесением обвинительного приговора. В этом случае смешивают два относительно самостоятельных вида правовых отношений: уголовно-правовые и уголовно-процессуальные. Уголовно-процессуальные правоотношения являются формой уголовно-правовых. Это, однако, не означает, что юридические факты, влияющие на возникновение, изменение или прекращение уголовно-процессуальных правоотношений, автоматически определяют и участь материально-правовых отношений. Решающими для судьбы процессуального правоотношения являются такие факты, как возбуждение уголовного дела, привлечение лица в качестве обвиняемого, прекращение уголовного дела, вынесение приговора. В то же время далеко не каждый из них имеет уголовно-правовое значение. .Любое из перечисленных процессуальных действий, если в нем правильно отражено действительное материальное правоотношение, способствует реализации уголовно-правового отношения. И наоборот, если оценка не верна, то процессуальная деятельность препятствует достижению целей уголовно-правового регулирования. Однако ни возбуждение уголовного дела, ни привлечение лица в качестве обвиняемого не влияют на объем прав и обязанностей субъектов уголовного правоотношения. Другое дело, что неверная процессуальная оценка уголовного правоотношения, безусловно, будет мешать реализации этих прав и обязанностей. Например, если лицо впервые совершило преступление небольшой тяжести, а следствие неверно квалифицировало его действия как более тяжкое преступление, то такое лицо, если даже оно примирилось с потерпевшим и загладило причиненный вред, не может быть освобождено от уголовной ответственности, хотя фактические основания для этого имсются.

Проблема момента возникновения охранительного правоотношения исследуется на конкретном уголовно-правовом материале. В качестве «социальных аспектов», наполняющих понятие «момент возникновения охранительного правоотношения» фактическим конкретно-историческим содержанием, используются такие, как время совершения преступления, замена уголовной ответственности иными видами ответственности, давность привлечения к уголовной ответственности, «промежуточный закон», соучастие в преступлении. ассмзтривая правоотношения по применению принудительных мер медицинского характера, диссертант приходит к выводу, что они являются по своей природе не охранительными, а регулятивными. Поэтому в главе 15 УК РФ необходимо сохранить лишь те нормы, в которых говорится о наступлении юридических фактов, имеющих значение для развития охранительного уголовного правоотношения (ст. 103,104 УК РФ).

В диссертации критически оцениваются утверждения о том, что ппи осуждении нркмнпйнпгп впчникятт пупанИТеЛЬНЫе УГОЛОВНЫе ^ - - - —---------------------—--------г ; правоотношения; что невиновный, подвергнутый уголовному наказанию, выступает фактическим, но ненадлежащим субъектом охранительных («специальных») уголовных правоотношений, что осужденный невиновно несет уголовную ответственность в принудительном порядке (В. В. Похмелкин). В действительности же осуждение невиновного — не форма реализации уголовной ответственности, а правонарушение, а то и преступление. Осуждение заведомо невиновного порождает охранительное правоотношение по поводу привлечения к уголовной ответственности работников соответствующих государственных органов, виновных в этих преступных действиях. Применение мер уголовно-правового воздействия к невиновному изменяет правовой статус не только работника, допустившего противозаконные действия, но и государства в целом, являющегося стороной регулятивного правоотношения. Как субъект правоотношения государство должно восстановить нарушенный правопорядок, попранную социальную справедливость — привести в соответствие правовой статус невиновного с его подлинным содержанием (вынести оправдательный приговор, принести извинения), наказать виновных в допущенном нарушении, возместить невиновному моральный и материальный ущерб.

Признание преступления юридическим фактом, влекущим трансформацию регулятивного правоотношения в охранительное, позволяет по-новому оценить значение законодательной классификации преступлений. История уголовного права знает множество классификаций преступлений. В основе классификации преступлений лежит стремление законодателя определить пределы уголовно-правового воздействия за каждое конкретное преступление, сравнить его с правовыми последствиями аналогичных менее (более) тяжких преступлений, а вслед за этим систематизировать полученные результаты. Такая деятельность законодателя требует не только большого эмпирического материала, но и систематического его обобщения за длительный промежуток времени. На ранних этапах развития уголовного права закон четко не определял ни границы преступного, ни количественные, ни качественные характеристики мер ответственности". Последовательное продвижение вперед привело скачала к законодательному закреплению классификаций преступлений, которые выполняли роль удобных технических решений, а затем и к следующему шагу — жесткому структурированию классификационных групп: а) на уровне перечня преступлений; б) на уровне тех или иных уголовно-правовых последствий. Только тогда, когда у классификации преступлений появляются четкие правовые границы в виде конкретных уголовно-правовых последствий, охватывающих определенные виды мер уголовно-правового воздействия (освобождения от ответственности; от наказания; от отбывания наказания и т. Д.), классификация перестает быть просто данью моде или в лучшем случае естественным требованием законодательной техники и превращается в один из главных элементов механизма уголовно-правового регулирования, связывающих уголовно-правовые последствия с определенным юридическим фактом. В результате каждое конкретное охранительное уголовное правоотношение, оставаясь частным случаем охранительного правоотношения «вообще», получает свою видовую (или родовую) привязку, становится частным случаем охранительных уголовно-правовых отношений, возникающих на основе или особо тяжких, или тяжких, или средней тяжести преступлений, или преступлений небольшой тяжести (ч. 1 ст. 15 УК РФ).

Можно предположить, что в дальнейшем классификация будет происходить в таком направлении: а) дробление элементов классификации; б) выделение в рамках классификации в отдельные группы умышленных и неосторожных преступлений; в) поглощение единой классификацией таких внешне самостоятельных вопросов, как совокупность преступлений и приговоров, рецидив, соучастие. В результате уголовное право, построенное на системе (причем далеко не совершенной) «преступление-наказание », будет заменено уголовным правом, в основе которого лежит система «преступление-ответственность», предполагающая четкую классификацию поест^/плений, соответствующую ей, а потому столь же четкую «лестницу» уголовно-правовых санкций — видов и форм ответственности за преступления.

Исследуя проблему объекта охранительного правоотношения, автор приходит к выводу, что основные трудности в ее решении имеют методологические корни и связаны с выбором философской парадигмы научного исследования. В современных условиях идеологического плюрализма существует множество философских учений и их влияние на характер и направления научных исследований далеко неоднозначно. Тем не менее, с точки зрения большинства философов, основными характеристиками объекта признаются, во-первых, его объективное существование, во-вторых, опосредованность деятельностью субъекта, в-третьих, соотносимость понятий «субъект» и «объект». Не соответствует действительности утверждение, согласно которому в философии категория «объект» употребляется прежде всего для характеристики соотношения материи и сознания, а потому если объект рассматривать в общефилософском его понимании в соотношении с субъектами правоотношения, то объектом будет вся объективная реальность —• материя. Вряд ли можно согласиться и с отрицанием всеобщего методологического значения философского решения вопроса об объекте как соотносительной с субъектом категории (С. С. Алексеев). Чтобы быть объектом для кого-нибудь, надо существовать, но чтобы существовать, не обязательно быть объектом для субъекта. Неверно не то, что в качестве объекта нечто существует только для субъекта, неверно, что бытие существует только в качестве объекта для субъекта. Бытие существует и независимо от субъекта, но в качестве объекта оно соотносительно с субъектом (С. Л. Рубинштейн).

Рассматривая имеющиеся в литературе классификации объектов, диссертант приходит к выводу, что существует не только «непосредственный объект» уголовного правоотношения — общественные отношения, но и «опосредованный объект» —■ личность, материальные и нематериальные блага, социальные институты, деятельность и т. д. Для классификации последних, в свою очередь, может быть использовано известное науке подразделение объектов на юридические и фактические. К юридическим объектам в этом случае следует отнести позитивную и негативную уголовную ответственность, добровольное восстановление нарушенного права, личные или имущественные права лица, которые охраняются уголовным законом и ограничиваются в процессе реализации охранительного правоотношения. К числу фактических объектов относятся: материальные блага, нематериальные личные блага, продукты духовного творчества, поведение субъектов, разного рода услуги и их результаты, ценные бумаги, официальные документы и т. д.

УК РФ);4 2) посредством добровольных действий правонарушителя (ст. 31; пп. «и», «к» ст. 61, ст. 64, 75, 76 УК РФ); 3) в результате правоохранительных действий государства по применению мер уголовно-правового воздействия, в результате изменения обстановки (ст. 77 УКРФ), отпадения общественной опасности лица (ст. 78УКРФ). Сравнение УК РСФСР 1960 г. и УК РФ 19% г. свидетельствует о том, что в механизме уголовно-правового регулирования возросло значение «компромисса», «сделки», «возмещения вреда», т. е. добровольных (под угрозой принуждения) способов восстановления нарушенного правопорядка.

В случае деформации конкретной, индивидуально-определенной связи потерпевшими являются как одна из сторон этой связи, так и общество в целом. Каждый из потерпевших на различных этапах социальной истории мог с большим или меньшим успехом претендовать на то, чтобы правонарушитель нес ответственность именно перед ним. В современном обществе функции официального представителя общества (потерпевшего от преступления) в охранительных правовых отношениях выполняет государство. Иначе обстоит дело с такими потерпевшими, как физические и юридические лица. И те, и другие лица, безусловно, могут являться субъектами общественных отношений. Когда эти общественные отношения подвергаются преступному воздействию, физические и юридические лица также становятся «фактическими» потерпевшими при условии» если их частным или корпоративным интересам причинен вред. Однако фактическое положение потерпевшего вовсе не предопределяет его уголовно-правовой статус. Он может так и остаться носителем частного интереса, который не признан государством, не имеет уголовно-правового значения. Физические и юридические лица — фактические потерпевшие могут стать реальными и самостоятельными субъектами охранительного правоотношения лишь в такой правовор! системе, которая прР!зкает личность, ее неотъемлемые права и свободы высшей социальной ценностью, а их защиту — приоритетной обязанностью государства и общества (ст. 2 Конституции

4 Правила, закрепленные в ст.37—42 УК РФ, на наш взгляд, могут быть в равной мере отнесены и к регулятивным, и к охранительным правоотношениям. В первом случае акцент делается на содержанки субъективных прав, во втором — на юридическом факте, порождающем правоотношение. Двойственная природа рассматриваемых норм лишний раз свидетельствует об условности деления правовых норм йй регулятивные и охранительные.

РФ), при которой «права и свободы личности ставят пределы для государственной власти». Именно на этих Принципах основываются многие нормы УК РФ, в том числе и положения его ст. 76. Эта статья кардинально изменила уголовно-правовой статус потерпевшего. Если ранее волеизъявление потерпевшего имело уголовно-правовое значение, во-первых, по весьма ограниченному числу дел; во-вторых, потерпевшим по всем этим делам являлось только физическое лицо, то теперь любое лицо — физическое или юридическое, которому причинен вред в результате совершения преступления небольшой тяжести (а это почти каждый третий состав преступления, обозначенный в УК РФ), стало реальным субъектом охранительного уголовного ппавоотно!пения.

Рассматривая имеющиеся в литературе классификации прав и обязанностей субъектов правоотношения, диссертант приходит к выводу о необходимости различать классификацию прав и обязанностей субъектов уголовного права и субъектов уголовного правоотношения. Первая возможна по самым различным основаниям, характеризующим субъектов уголовного права. Можно говорить о правах и обязанностях государства, физических лиц, юридических лиц. В свою очередь, права и обязанности физических лиц могут быть классифицированы в зависимости от пола, возраста, социального статуса субъектов и т. д. В этом случае основными направлениями исследования будут: а)анализ возможного и должного поведения, образующего содержание прав и обязанностей субъектов уголовного права; б) разграничение смежных прав и обязанностей, близких по своему содержанию.

Классификация прав и обязанностей субъектов уголовного правоотношения исходит из существования отдельных видов уголовных правоотношений, отличающихся специфическим набором прав и обязанностей сторон, свойственных только этому виду правоотношения. В данном случае анализ конкретных прав и обязанностей происходит при помощи категорий (понятий) теории правоотношения и предполагает установление: 1) момента возникновения прав и обязанностей в определенном виде правоотношений; 2) момента их прекращения; 3) к кому в данном правоотношении приурочены(привязаны) эти права и обязанности; 4)какая именно обязанность (право) противостоит исследуемому праву (обязанности); 5) в какой мере права и обязанности корреспондируют друг другу.

Необходимо различать две самостоятельные ситуации, относящиеся к различным этапам развития охранительного уголовно-правового отношения. Так, с момента совершения преступления у лица, его совершившего, имеется возможность принимать меры к примирению с потерпевшим, заглаживать причиненный вред, способствовать раскрытию преступления и т.д. Когда «возможность» реализована, возникает новая правовая ситуация, которая требует самостоятельной правовой оценки. Лицо «загладило вред, причиненный потерпевшему», «явилось с повинной», «оказало медицинскую и иную помощь потерпевшему непосредственно после совершения преступления» и т. п. — налицо определенный результат поведения, следствие реализованных «возможностей» и «необходимостей», признаваемых уголовным правом. Перечисленные юридические факты являются основаниями для принятия соответствующих уголовно-правовых решений: освобождения от ответственности, смягчения наказания и т. п. Именно с момента наступления этих юридических фактов у лица, совершившего преступление, возникает право, соответственно, на освобождение от ответственности, смягчение наказания и т. д= Это право не может быть реализовано собственными действиями управомоченного, поскольку предполагает: а) возможность требовать соответствующего поведения от правообязанной стороны, т. е. право на чужие действия; б) возможность прибегнуть к государственному принуждению в случае неисполнения противостоящей стороной своей обязанности. Для обеспечения реальности таких требований диссертант предлагает развернутую систему соответствующих процессуальных гарантий.

В момент возникновения правового отношения наличествует пеовый ювилический сЬакт— ппеступление. с котооым закон связывает

А I • ' 1 1 ^ ' конкретный перечень прав и обязанностей субъектов охранительного правоотношения. Основанием для корректировки содержания правоотношения, своеобразным источником прав и обязанностей сторон выступают обстоятельства — юридические факты, которых в момент возникновения уголовно-правового отношения не было. К их числу относятся как юридические факты, связанные с поведением субъектов факты-действия) — ч. 5 ст. 46,ч. Зет. 49,ч. 3ст. 50,пп. «и», «к»ч. 1 ст. 61, ч. 1 ст. 64, ст. 75, 76, ч. 3 ст. 78, ст. 79 УК РФ и др., так и обстоятельства, непосредственно не зависящие от воли субъектов (юридические события) — ч. 2 ст. 59, ст. 77, ч. 1 ст. 78, ст. 81 УК РФ и др.

Юридические факты — действия по признаку того, как они согласуются с предписаниями норм уголовного права, подразделяются на: а) правомерные действия (пп. «и», «к» ч. 1 ст. 61, ст. 64, 75, 76, ч. 5 ст. 86 УК РФ); б) неправомерные действия (ч. 2, 3, 4, 5 ст. 74, ч. 3 ст. 78, ч. 7 ст. 79, ч. 2,4 ст. 82, ч. 2 ст. 83 УК РФ). В свою очередь события могут быть подразделены на: а) относительные, формирование которых происходило при участии воли людей (п. «в » ч. 1 ст. 61, ст. 77 УК РФ); б) абсолютные, которые ни в коей мере не зависят от воли людей (ст. 81 УК РФ).

В зависимости от числа лиц, от которых исходят правопроизводящие юридические факты, последние подразделяются на одно-, двух- или многосторонние. К двух- или многосторонним фактам могут быть отнесены «сделки о признании вины», «примирение потерпевшего и лица,совершившего преступление».

Как соотносятся первый юридический факт (преступление), влекущий возникновение правоотношения, и все последующие факты, влекущие изменение правоотношения? Возможно несколько вариантов. При абсолютно определенной санкции за преступление определенного вида охранительные уголовно-правовые отношения возникают уже в момент совершения преступления в полностью сформировавшемся виде. Такая схема известна истории уголовного права. Юридическим фактам, изменяющим правоотношение, места в этой схеме нет. Иначе выглядит соотношение юридических фактов, влекущих возникновение и изменение охранительного правоотношения в ситуации, когда санкции уголовно-правовых норм настолько неопределенны, что позволяют, в принципе, за любое преступление при удачном стечении обстоятельств вполне законно применитълюбую меру уголовно-правового воздействия.

В основном именно так было построено советское уголовное право в период действия УК РФ 1960 г. Отдельные попытки поставить меры ответственности в какие-то рамки, жестко связанные с особенностями первичного юридического факта (преступления), умело обходились за счет малых и больших лазеек в том же УК (условного осуждения, назначения наказания ниже низшего предела и т. д.). В УК РФ 1996 г. проводится в жизнь иная, на наш взгляд, промежуточная модель. Возможность применения большинства мер уголовно-правового воздействия (за исключением постпенитенциарных мер) за преступление определенного вида (кража, грабеж, изнасилование) зависит оттого, к какой категории преступлений (небольшой тяжести, средней тяжести, тяжких, особо тяжких) оно относится. Осознав, что законодательная классификация преступлений нужна лишь тогда, когда она имеет юридическое значение, законодатель в УК РФ, в отличие от УК РСФСР, во-первых, более четко определил сами категории преступлений, во-вторых, довольно жестко связал условия применения мер уголовно-правового воздействия с категориями преступлений. В результате получилось, что, как правило, все уголовно-правовые последствия в рамках охранительного правоотношения в основном предопределены тем, к какой категории относится совершенное преступление (первичный юридический факт), т. е. современное уголовное право признает реальность юридических фактов, изменяющих содержание правоотношения, однако такие изменения имеют определенные пределы, которые задаются первичным, а потому главным фактом.

Необходимость реализации охранительных уголовных правоотношений в форме применения уголовно-правовых норм обусловливает и необходимость оперативно-розыскных и уголовно-процессуальных правоотношений, которые возникают вследствие получения государственными органами информации о готовящихся или совершенных преступлениях, и существуют для того, чтобы установить, имеются ли в данном случае уголовно-правовые отношения и какие именно. Принятие процессуальных актов правоприменительными органами подтверждает или, наоборот, опровергает предположение о наличии тех или иных видов уголовно-материальных отношений (регулятивных или охранительных). Так. если я процессе предварительного расследования выяснится, что подозреваемый невиновен, то тем самым в рамках уголовно-процессуальных отношений будет установлено отсутствие охранительных уголовных правоотношений, существование которых ранее предполагалось, и наличие регулятивного правоотношения. Поэтому и в этом случае применение процессуальных норм будет происходить в рамках уголовно-правовых отношений, в данном случае регулятивных. Точно также подтверждение правоохранительными органами правомерности использования гражданами прав, предоставленных им уголовным законом, означает, что в рамках процессуальных правоотношений установлено наличие регулятивных уголовно-правовых отношений и отсутствие охранительных. Все сказанное свидетельствует о том, что процессуальные отношения являются формой существования материальных уголовных правоотношений и без своей материально-правовой основы не могут существовать.

Единство отраслей законодательства уголовно-правового комплекса, куда, помимо уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного права, входит еще и оперативно-розыскное (уголовно-розыскное) право, имеет фактическое основание — общий предмет, регулирование которого осуществляется различными правовыми средствами. Общими при этом являются цели, задачи и принципы правового регулирования. Все эти отрасли законодательства имеют дело с одними и теми же субъектами — лицом, чьи права и свободы нужно охранять от преступных посягательств, и государством в различных его ипостасях. Словарный запас, узкоспециальная терминосистема данных отраслей во многом также повторяется. Поэтому определенным гарантом четкости во взаимодействии как отраслей уголовного цикла в целом, так и отдельных институтов и понятий может стать последовательная унификация терминологии всех законов уголовно-правового цикла! УК, УПК, УИК и УРК (Уголовно-розыскного кодекса).

У. Уголовная ответственность

2, 3, 4, 5, 7, 17, 19, 27, 29, 30, 32, 35, 37, 38)

Когда права и обязанности субъектов уголовного правоотношения воплощаются в их поведении, вступает в действие следующее звено механизма уголовно-правового регулирования — уголовная ответственность (позитивная и негативная). Уголовная ответственность - - это тот элемент в механизме уголовно-правового регулирования, с помощью которого добровольно или принудительно исполняется уголовный закон. Исследования диссертанта посвящены в основном установлению места и роли уголовной ответственности в единстве ее позитивного и негативного аспектов в механизме уголовно-правового регулирования. Уголовная ответственность — лишь один из его элементов. Поэтому ее исследование предполагает обнаружение взаимосвязи уголовной ответственности с различными уголовно-правовыми категориями: нормой, и в первую очередь ее санкцией, правоотношениями (охранительными и регулятивными), уголовно-правовым поведением (правомерным и противоправным) и т. д. Вместе с тем в диссертации исследованы специфические особенности уголовной ответственности, ее природа и функции, выясняется зависимость уголовной ответственности, наказания, иных мер уголовно-правового воздействия и судимости, определяются принципы, общие начала и конкретные правила применения указанных мер.

Исходное положение проведенных исследований — признание ответственности социальным институтом. В свою очередь, юридическая ответственность рассматривается как разновидность ответственности социальной, а уголовная •— в качестве частного случая юридической. Такой подход потребовал привлечь к анализу положения Философии, социологии и общей теории права.

В диссертации критически оцениваются попытки противопоставления позитивной и ретроспективной ответственности как принципиально различных, почти противоположных явлений (В. А. Кучинский, В. М. Хомич, Б. Т. Разгильдиев). Позиции указанных авторов объединяет то, что все они рассматривают позитивную уголовную ответственность вне механизма уголовно-правового регулирования общественных отношений, в пезультате чего она и оказывается искусственно отделенной от ответственности ретроспективной. Функции позитивной ответственности состоят не в совершенствовании ретроспективной ответственности за преступление и тем более не в замене ее собой, а втом, чтобы выявить реальный общественный феномен влияния уголовно-правовой нормы на формирование законопослушного поведения, и, зафиксировав его в виде регулятивных отношений и связанной с ними позитивной ответственности, исследовать их в качестве звена целостного механизма уголовно-правового регулирования, показать их значение для конечного социального эффекта правовой нормы. В свете сказанного применительно к позитивной ответственности речь идет лишь о самостоятельном звене механизма воздействия права на общественные отношения.

Предполагать, что сама по себе юридическая норма всецело определяет поступки людей, значит выдавать желае.мое за действительное. Схема, согласно которой государство (общество) ставит перед собой те или иные цели, а затем достигает их, издавая или санкционируя юридические нормы, более чем далека от реальной жизни, ато выдвигает на первый план вопрос о возможности выделить воздействие правовой нормы на действия людей при условии, что на них влияют самые разнообразные неюридические факторы. Пока не существует сколько-нибудь надежного математического аппарата, при помощи которого мы сумели бы точно рассчитать удельный вес нормы-права в причинном комплексе человеческих поступков. Однако возможность теоретического ответа на поставленный вопрос все-таки существует.

Право, запрещая, дозволяя и предписывая, закрепляет, регулирует и охраняет условия нормальной жизнедеятельности людей, и в своих каждодневных поступках они руководствуются прежде всего теми возможностями, которые содержатся в этих объективных общественных условиях. И если правовая норма и социальная закономерность, определяющая названные условия, совпадают, юридически выраженное правило поведения эффективно. Оно воплощается в поступках людей. При этом субъект правового поведения может и не знать о наличии той или иной нормы права. Сказанное не исключает возможности выделения и чисто юридических основ позитивной правовой ответственности. Они заложены в противоречивой природе самой нормы. Уголовно-правовая норма фактически и логически предполагает не только противоправное, но и уголовно-правомерное поведение, а негативная уголовно-правовая ответственность — ответственность позитивную. Если признаками преступления являются общественная опасность (материальный признак) и уголовная противоправность (формальный признак), то признаками уголовной ответственности — общественная полезность (материальный признак) и уголовная правомерность (формальный признак). Таким образом, позитивная и негативная ответственность образуют единство, а отнюдь не представляют собой двух самостоятельных видов ответственности.

Автор разделяет позицию тех ученых, которые считают, что негативная уголовная ответственность — есть основанное на уголовном законе и выраженное в обвинительном приговоре суда порицание (отрицательная оценка) со стороны государства совершенного общественно опасного деяния и лица, его совершившего (В. С. Прохоров, П. П. Осипов, К. Ф. Тихонов).

По мнению диссертанта, можно лишь условно различать основную и «секундаГ|ную» (М. Э. Звечаровский) уголовно-правовые нормы и возникающие на основании этих норм правоотношения. При таком подходе можно более четко определить не только содержание' санкции, но и содержание ответственности за преступление и охранительного правоотношения. Не менее важно установить соотношение указанных норм и правоотношений. Что перед нами — комплекс относительно самостоятельных уголовно-правовых отношений или хотя и комплексное, но единое правоотношение?

Санкция уголовно-правовой нормы за преступления определенного вида не распадается на санкцию «основной» нормы и на санкцию так называемых посткриминальных норм. Единство санкции нормы за преступления определенного вида обусловлено действием в современном уголовном праве принципа справедливости (ст. 6 УК РФ), предполагающего, что все меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, т. е. соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. Принцип справедливости обращен не только к правоприменителю, но в первую очередь к законодателю. Это означает, что типовая (средняя) санкция нормы за преступления определенного вида должна соответствовать типичным признакам деяния, обстоятельствам его совершения и личности виновного, а максимальные и минимальные границы санкции должны учитывать все возможные отклонения от типичных ситуаций. Для этого четко определенные границы (максимальные и минимальные) санкции должны быть связаны со столь же четкой и индивидуально-определенной гипотезой.

Основание применения любой посткриминальной «отрицательной >> или «поощрительной» нормы должно быть обусловлено первичным юридическим фактом — преступлением, создающим саму возможность (невозможность) последующего изменения содержания единого правоотношения. Чем более жесткой будет связь категорий преступления (ст. 15 УК РФ) и оснований применения мер уголовно-правового воздействия, тем конкретнее станут границы санкций.

Санкция нормы едина, как едино правоотношение, в рамках которого она реализуется. Так, условное осуждение и замена наказания более мягким — это не только и не столько «поощрение за позитивное посткриминальное поведение или состояние» и, соответственно, «ответственность» за негативное посткриминальное поведение (состояние). И то, и другое —■ главным образом меры уголовно-правового воздействия за преступление к лицу, его совершившему. Именно в этом смысле каждая из них — элемент, аспект санкции нормы за преступление определенного вида, элемент, аспект единой уголовной ответственности. Только игнорированием подобных обстоятельств можно было объяснить наличие в уголовном законодательстве норм (ч. 2 ст. 28 УК РСФСР), предусматривавших возможность на стадии реализации санкции заменить назначенное наказание на такое, которое не было предусмотрено в санкции «основной нормы».

Многообразие элементов единой санкции уголовно-правовой нормы и, соответственно, единой ответственности за преступления определенного вида вызвано тем, что в отличие от иных мер ответственности (например, гражданской), уголовная ответственность применяется за преступление к лицу, совершившему преступление, с целью его исправления, т. е. всегда имеет строго личный характер. Строго личныи характер уголовной ответственности предопределяет необходимость учитывать особенности личности преступника в момент применения санкции. Постановка перед ответственностью цели исправления осужденного требует учитывать изменение личности в ходе реализации уже примененной санкции, корректировать зафиксированную приговором ответственность. И как бы внешне ни выглядела такая трансформация ответственности за преступление, например, как дисциплинарная (материальная и т. д.) ответственность, в действительности всегда изменяется именно ответственность за преступление. Содержание ответственности за преступление могут образовывать ограничения, свойственные различным видам ответственности (см. например, ч. 5.ст. 73 УК РФ). Однако сущность этих право-ограничений всегда будет неизменной. Это — правоограничения за преступление к лицу, совершившему преступление. Таким образом, в ходе и ради достижения целей ответственности за преступление последняя трансформируется, корректируется, а санкция уголовно-правовой нормы остается прежней, неизменной, так как санкция — это не сама ответственность, а возможная, «модельная» ответственность за преступления определенного вида.

Формальный признак уголовной ответственности — наличие предусмотренных в уголовном законе мер государственного принуждения. Данный признак придает деятельности государства по применению принудительных мер к виновному лицу правомерный (уголовно-прйвомерный) характер в глазах всего общества. В этом смысле санкция уголовно-правовой нормы определенного вида выполняет функцию «состава уголовной ответственности за преступление определенного вида ».

С этих позиций следует признать, что понимание уголовной ответственности как реализации уголовно-правовой санкции верно лишь в том случае, если речь идет о законодательстве, базирующемся на принципе «нет наказания без указания на то в законе», и только тогда, когда, во-первых, права и свободы личности могут быть ограничены в связи с совершением ею преступления лишь на основании уголовного права; во-Вторых, само содержание мер воздействия определяется уголовным правом; в-третьих, пределы мер воздействия за конкретные виды преступлений также четко определены.

С содержательной стороны меры ответственности должны быть общественно полезными. Общественная полезность/опасность ответственности зависит от того, способна ли она обеспечивать общественно полезные цели, стоящие перед уголовным законом. В современном обществе это в первую очередь —• «охрана прав и свобод человека и гражданина». Сказанное означает, что в современном обществе само содержание мер уголовно-правового воздействия (виды и пределы ограничения прав и свобод) должно соответствовать естественным и неотчуждаемым правам и свободам человека и гражданина.

УК РФ впервые в истории уголовного законодательства России предусматривает, что не только наказуемость, но и «иные уголовно-правовые последствия совершения преступления определяются только настоящим Кодексом» (ч. 1 ст. 3 УК РФ). Положения ч. 1 ст. 3 УК РФ нашли логическое продолжение в предписаниях ч. 1 ст. 43 УК РФ, предусматривающих, что само содержание различных видов уголовного наказания (правильнее было бы сказать — всех мер уголовно-правового воздействия) — лишения и ограничения прав и свобод виновного лица — предусмотрены настоящим Кодексом. По существу, в ч. 1. ст. 3 и ч. I ст. 43 УК РФ закреплен современный вариант принципа «нет наказания без указания на то в законе» — «нет мер уголовно-правового воздействия без указания на то в уголовном законе». Такое законодательное решение должно положить конец сложившейся практике ограничения прав и свобод лица, совершившего преступление, на основании норм иных отраслей права: гражданского, жилищного, административного и т. д.

Уголовная ответственность всегда связана с принципом справедливости. Статья 6 УК РФ пытается раскрыть его содержание, определяя справедливость как соответствие наказания и иных уголовно-правовых мер характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. Однако здесь сразу же возникает вопрос, каким образом определить это соответствие. По мнению диссертанта, возможны два подхода: экономический и этический. Б первом случае объективным критерием является абстрактный человеческий труд — единственный и всеобщий источник стоимости (А. И. Спиридонов). В связи с переходом России к рыночным отношениям можно с большой уверенностью предсказать появление уже в ближайшие годы первых попыток практического применения этого критерия. Для этого необходимо заложить абстрактный человеческий труд в основу системы зачета отдельных видов наказаний. Следующий этап —■ построение лестниц преступлений и наказаний, каждая ступенька которых имеет свою «максимальную и минимальную цену».

Во втором случае справедливость рассматривается как этическая категория, диалектически сочетающая элементы равенства и неравенства. Уравнивающий аспект находит (должен находить) выражение в равных единых) основаниях и пределах ответственности за преступления, а распределяющий — в индивидуализации правовых рамок конкретных форм ответственности в зависимости от общественной опасности преступления, личности преступника и других обстоятельств дела.

Требование учета личности преступника распространяется на оба аспекта принципа справедливости, хотя каждому из них свойственны свои границы учета этого требования. Общественная опасность преступления не сводится лишь к общественной опасности внешнего проявления преступления. Общественная опасность преступления — это свойство всех его объективных и субъективных признаков. Если это так, то требование соответствия пределов ответственности за преступление его общественной опасности предполагает зависимость ответственности не только от объективных признаков деяния, но и от субъективной стороны преступления, а в пределах состава преступления и от личностных признаков субъекта преступления. Столь ограниченный характер влияния субъективных свойств преступления на содержание уравнивающего аспекта справедливости предопределен взаимосвязью сущности преступления — общественной опасности — и сущности ответственности за преступления — общественной полезности, которая проявляется в различных видах и формах государственного осуждения преступника и совершенного им деяния. Учитывая изложенное, представляется, что уравнивающему аспекту принципа справедливости в наибольшей степени соответствует такая законодательная система мер ответственности, в которой влияние свойств личности преступника на выбор вида ответственности (уголовная или иная) ограничивается признаками состава преступления. Наиболее предпочтительным выглядит предложение выделить все преступления, при совершении которых возможно применение только мер, не связанных с лишением свободы, в отдельную группу в виде самостоятельного кодекса уголовных проступков.

Меры пресечения не могут считаться уголовной ответственностью ни в материально-правовом, ни в процессуальном смысле. Во-первых, закон прямо указывает на то, что наказуемость деяния и иные уголовно-правовые последствия определяются только Уголовным кодексом (ч. 1 ст. 3 УК РФ). Меры процессуального принуждения являются формой реализации не уголовно-правовой, а уголовно-процессуальной ответственности. Во-вторых, в правовом государстве, основанном на разделении законодательной, исполнительной и судебной властей, ни один участник процессуальной деятельности, кроме суда, не вправе возлагать уголовную ответственность. В-третьих, у мер пресечения и уголовной ответственности различны не только нормативные, но и фактические основания, а также социальное предназначение. 'Таким образом, уголовная ответственность — следствие совершения преступления, а меры пресечения — средство, обеспечивающее эффективность уголовного процесса. Даже в том случае, когда уголовно-процессуальный закон (ч. 2 ст. 96 УПК РСФСР) позволяет применить меру пресечения в виде заключения под стражу «по мотивам одной лишь опасности преступления », такая мера, на наш взгляд, должна применяться не за преступление, а в связи с предполагаемым совершением преступления, для того чтобы обеспечить реализацию задач, сформулированных в ч. 1 ст. 89 УПК РСФСР. В-четвертых, в соответствии с ч. 3 ст. 72 УК РФ «время содержания лица под стражей» не входит в содержание уголовной ответственности, а засчитывается в срок наказания, назначенного по приговору суда. Поэтому лицо считается ранее не отбывавшим лишение свободы даже в том случае, если к нему применялась данная мера пресечения.

Принципы применения мер ответственности отличаются от общих качал и правил тем, что пронизывают весь механизм правового регулирования и отнюдь не всегда воплощаются в конкретных нормах. Они касаются всех лиц, вовлеченных в уголовно-правовую сферу, — и законодателя, и правоприменителя, и гражданина. К их числу относятся справедливость, законность, равенство, гуманизм. Роль ведущего принципа играет справедливость, хотя все они обеспечивают социальную полезность мер ответственности. Так, принцип законности не предопределяет содержания уголовно-правового регулирования, а лишь требует облекать те или иные правила в форму закона. Поэтому законность — это формальный принцип (принцип организации деятельности). Напротив, справедливость — это содержательный принцип принцип деятельности), поскольку он предопределяет само содержание уголовно-правовых требований.

Общие начала применения мер ответственности относятся к первому звену механизма уголовно-правового регулирования — нормам. Будучи правилами определения справедливой меры ответственности, общие начала содержат определенные требования к субъектам уголовно-правовых отношений. Эти требования являются общими правилами — выражают высокий уровень нормативных обобщений (по субъекту — распространяются на все правоохранительные органы, по ситуации — распространяются на все случаи применения мер ответственности за преступления). Будучи общими правилами по отношению к конкретным правилам применения отдельных форм ответственности, общие нача/1Я являются конкретными правилами по сравнению с принципами определения справедливой меры ответственности. Наконец, поскольку функция общих начал — регулировать общественные отношения в области применения правоохранительными органами мер ответственности за преступления, они содержат критерии справедливой меры ответственности, которые также могут быть охарактеризованы и как общие, и как конкретные.

В отличие от принципов, общие начала относятся не к фактическому содержанию, а непосредственно к регулятивной стороне права. Общие начала — это регулятивные нормы, являющиеся субстанциональной основой конкретных уголовно-правовых отношений. Другое дело, что общие качала — нормы общего характера: общие запреты и общие обязывания. Именно соотношение общих запретов, общих обязываний и дозволений предопределяет специфику отраслевого режима правового регулирования. И если иметь в виду эту сторону общих начал, то можно говорить о них как о юридико-технических принципах — принципах организации нормативного материала.

Изложенное позволяет утверждать, что общие начала применения мер ответственности за преступления — это система установленных уголовным законом общерегулятивных норм, которыми должны руководствоваться правоохранительные органы при определении справедливой меры ответственности по каждому конкретному уголовному делу.

Система правил применения мер ответственности за преступление может быть представлена в следующем виде: 1) принципы применения мер ответственности за преступление — наиболее абстрактные правила, которые регулируют не только применение всех форм ответственности, но и принятие (издание) соответствующих норм, т. е. они обращены к законодателю, правоохранительным органам и гражданам; 2) общие начала назначения наказания (фактически общие начала применения мер ответственности) — менее абстрактные правила применения всех форм ответственности, в том числе и наказания; 3)правила применения отдельных мер уголовно-правового воздействия (ст. 73, 74, 79, 80, 82 УК РФ); 4) собственно правила назначения наказания. В свою очередь, последняя группа правил подразделяется, во-первых, на правила назначения всех видов наказаний (общие начала), и отдельных видов наказаний, а также специальные правила (ст. 65—70 УК РФ); во-вторых, на правила назначения наказания в пределах санкции статьи Особенной части УК (ч. 1 ст. 46, ч. 2 ст. 69 УК РФ) и правила, которые позволяют назначить наказание, не указанное в санкции статьи Особенной части УК (ч. 3 ст. 47, ч. 1 ст. 55, ч. 3 ст. 69, ч. 1 ст. 64 УК РФ).

При выборе меры ответственности, безусловно, необходимо учитывать причины преступления, форму вины, способ совершения посягательства, цели преступника и т. д. Однако перечисленные обстоятельства никак не могут стоять в одном ряду с такими обстоятельствами, как характер и степень общественной опасности преступления и личность виновного. Перечисленные обстоятельства являются отдельным (частным) критерием по сравнению с характером и степенью общественной опасности преступления, поскольку общественная опасность преступления определяется именно исходя из размера и характера ущерба, способа посягательства, характера и степени вины, цели и мотива и т. д. Взаимосвязь критериев мер ответственности должна учитываться законодателем при определении не только структуры УК, но и формулировок конкретных статьей закона. Если отдельные /частные) критерии вытекают из принципов и общих начал и лежат в основе их учета судом, то, по-видимому, в этом случае в статьях, следующих за ст. 60 УК, необходимо раскрыть содержание каждого из общих начал с помощью отдельных (частных) критериев. Положительной оценки заслуживает новелла УК РФ 1996 г., предписывающая суду учитывать при назначении наказания его влияние не только на исправление виновного, но и на условия жизни его семьи. Рассматриваемая новелла говорит вовсе не о смягчающих или отягчающих обстоятельствах

С. А. Разумов). Определяя меру ответственности, суду необходимо помнить, что она всегда должна воздействовать лишь на личность признанного виновным. Поэтому сомнительной с позиции соответствия требованиям личной и персональной ответственности виновного выглядит полная конфискация имущества как мера наказания в отношении лица, имеющего семью.

Признание прав и свобод человека самостоятельной, причем высшей, социальной ценностью современного общества придало уголовной ответственности четырехвекторное воздействие. Первая задача — возместить ущерб и успокоить пострадавших. Следующая задача — восстановить отношения между лицами, связанными с совершенным преступлением, и преступником. Такое восстановление отношений в первую очередь предполагает примирение между потерпевшими и преступником. Следующий адресат воздействия — преступник, он должен быть «исправлен». И только конечный, итоговый объект воздействия — общество с его справедливым порядком отношений между людьми. Полное восстановление справедливого порядка вещей, как правило, невозможно. Однако именно стремление к справедливости — основа, сущность этого процесса.

Работы? опубликованные аВтирим ¿¿о тбМс диссертационного исследования: *' *

I, хуюнографии

1. Уголовно-правовое регулирование. Механизм и система. СПб., 1999. — 16,25 п. л. (Рецензия: Правоведение. 2000. № 1).

2.Механизм уголовно-правового регулирования: уголовная ответственность. СПб., 2000. — 4 п. л. (в соавторстве).

3. Механизм уголовно-правового регулирования: норма, правоотношение, ответственность. Красноярск, 1989. — 12,9 п. л. (в соавтор\ /пГ*,,, 1 ПОП ХГл11-Т)

I >\' - • - г Г' ПГ М^ I" у\ . •'!! ^ > П.; I М ' !<1 > I > - > >' МЧЧ< I / . ^ ' ■п -

4. Общие вопросы применения мер ответственности за преступления // Уголовное право на современном этапе: Проблемы преступления и наказания. СПб., 1992. — 4,2 п. л.

П. Учебники и учебные пособия

7. Освобождение от отбывания наказания // Советское исправительно-трудовое право. Л., 1989. — 0,9 п. л. (в соавторстве).

8. Личность преступника // Криминология: Учебник / Под ред. В. В. Орехова. СПб., 1992. — 1,1 п. л. *

9. Криминология и состояние преступности в зарубежных социалистических странах /'/ Криминология: Учебник / Под ред. В. В. Орехова. СПб., 1992. — 1,1 п. л.

11. У головным кодекс РСФСР с официальными постатейными комментариями: В 2 т. Т. П. СПб., 1994= — 27=7 п, л, (в соавторстве)=

13. Преступленггя против нравственности //Уголовное право. Особенная часть: Учебник. В 2 ч. Ч. 1 / Под ред. Б. А. Беляева, Д. и. Водяникова, В, В. Орехова, СПб., 1995. — 1,3 п. л.

III. Статьи и рецензии

15. К методологии изучения уголовно-правовых отношений/'/ Вестник ЛГУ. 1983. № 23. Вып. 4. — 0,5 п. л.

16. Уголовно-правовое поведение и общественные отношения// Вестник ЛГУ. 1984. № 11. Вып. 2. — 0,5 п. л.

17. Уголовная ответственность и наказание// Вестник ЛГУ. 1986. № 6. Вып. 1. — 0,6 п. л. (в соавторстве).

18.О понятии правовых отношений// Правоведение. 1986. № 3. — 0,8 п. л. (в соавторстве).

19. Юридическая природа освобождения от уголовной ответственности // Вопросы уголовной ответственности и наказания: Межвузовский сборник. Красноярск, 1986. — 0,9 п. л. (в соавторстве).

20. Рецензия на книгу В. В. Орехова «Социология в науке уголовного права ».Л., 1985,// ВестникЛГУ. 1987. № 27. Вып. 4. —0,4 п. л. (в соавторстве).

22. Рецензия на книгу «Социальные отклонения. Введение в общую теорию». М., 1984/,/ Правоведение.]988. № 4. — 0,3 п. л. (в соавторстве).

23. Рецензия на книгу И. М. Рагимова «Теория судебного прогнозирования». Баку, 1987 Ц Вестник ЛГУ. 1988. № 13. Вып. 2. — 0,4 п. л. (в соавторстве).

24. Обсуждение проекта Основ уголовного законодательства/7 Правоведение. 1988. № 2. — 0,3 п. л. (в соавторстве).

26. Момент возникновения охранительного уголовно-правового отношения // Совершенствование уголовного законодательства и практики его применения- Межвузовский сборник, Красноярск, 1989. — 0,6 п. л.

27. Уголовная ответственность и применение санкции уголовно-правовой нормы /'/' Гарантии прав личности и проблемы применения уголовного я уголовно-процессуального законодательства. Ярославль,

1989. — 0,4 п. л. (в соавторстве).

28. Поогцрение в уголовном праве (Рецензия на книгу В. А. Елеон-ского «Поощрительные нормы уголовного права». Хабаровск, 1984)// Совершенствование уголовного законодательства и практики его применения: Межвузовский сборник. Красноярск, 1989. — 0,3 п. л. (в соавторстве).

29. Судимость и ее уголовно-правовое значение /7 Вестник ЛГУ.

1990. № 13. Вып. 2. — 0,7 п. л. (в соавторстве).

Правоведение. 1990. № 6. — 0,8 п. л.

32. Рецензия на книгу В. М. Трубникова «Социальная адаптация освобожденных от отбывания наказания». Харьков, 1990 // Вестник ЛГУ. 1991. № 13. Вып. 2. — 0,7 п. л. (в соавторстве).

33. Понятие санкции уголовно-правовой нормы// Вестник ЛГУ. 1991. № 13. Вып. 2. — 0,7 п. л. (в соавторстве).

34. Рецензия на книгу С. П. Генайло, Р. М. Готлиб, Л. И. Романовой «Наркомания: правовые и медицинские проблемы». Владивосток, 1988// Вопросы уголовной политики: советский и зарубежный опыт. Красноярск, 1991. — 0,3 п. л. (в соавторстве).

35. Общие начала применения мер ответственности за преступления // Вопросы уголовной политики: советский и зарубежный опыт. Красноярск, 1991.-0,8 п. л.

36. Действие принципа «все, что не запрещено законом, дозволено » в сфере уголовно-правового регулирования // Правоведение. 1991. N° 3. — 0,8 п. л. (в соавторстве).

39. Субъекты регулятивных уголовно-правовых отношений // ироилемы уголовной ответственности и наказания: ^иорник статей. Красноярск, 1995. — 0,25 п. л. ( в соавторстве).

40. Рецензия на учебник: Криминология: Курс лекций / Под ред. В. Н. Бурлакова, С. Ф. Милюкова, С. А. Сидорова, Л. И. Спиридонова. СПб., 1995// Правоведение. 1996. № 1. — 0,2 п. л. (в соавторстве).

41 .Преступления и наказания// СПб. ведомости. 1996.18 июля. — 0,3 п. л.

А-у , , Я ^^ . , - т; т., - / / 1/Л .-.Т.- - . .7 .-. г,-„„т„„„ 1007 \Тп 1 С „

А^^ / .14- Х^и^. - 1,и 11. .'I.

43. Принципы Российского уголовного права /7 Уголовное право и современность. Красноярск, 1997. — 0,6 п. л. (в соавторстве).

44. Проблемы обратной силы уголовного закона // Юридическая практика. 1997. № 2(9). — 1,6 п. л. ( в соавторстве).

45. Судебная практика по уголовным делам // Юридическая практика. 1997. № 2(9). — 1,6 п. л.

Редакция журнала «Правоведение» Издательства Санкт-Петербургского государственного университета. Издательская служба Специального факультета

ПО иСрсПОДГОТО г>КС кадр г> ПО Юр ИД И Ч С С К И М Ь2.уКо.М

Санкт-Петербургского государственного университета. т , ^ ТТГг "ЧГл А /1 Л О С Т ^гтл Л*7 1 1 Л лпцсплтл л.г л? и'+ио ^ 1 и! ¿/.11 .у I 1.

199026, С.-Петербург, В.О., 22-я линия, д.

Подписано в печать 18,04,2000. Формат 60x90 '/,

Г„---\7~-~ „ -> ПС шунтуй «а пму^х^. .гии. псч. л. / J. Уч.-изд. л. 3,55. Тираж 120 экз.

Автор: Кропачев, Николай Михайлович
Город: Санкт-Петербург
Год: 2000
Звание: доктора юридических наук
КОД ВАК: 12.00.08

Диссертация

Механизм уголовно-правового регулирования тема диссертации по юриспруденции

Автореферат

ПОХОЖИЕ РАБОТЫ

Механизм уголовно-правового регулированиятекст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.08 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции на тему «Механизм уголовно-правового регулирования»

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции, автор работы: Кропачев, Николай Михайлович, доктора юридических наук

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Механизм уголовно-правового регулирования»

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Кропачев, Николай Михайлович, доктора юридических наук