АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции на тему «Совершенствование гражданско-правовых форм защиты личных неимущественных прав граждан по советскому праву»
ш
ВСЕСОЮЗНЫЙ ОРДЕНА «ЗНАК ПОЧЕТА» ^^
НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО СТРОИТЕЛЬСТВА И ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
На правах рукописи
ЯРОШЕНКО Клавдия Борисовна
СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВЫХ ФОРМ ЗАЩИТЫ ЛИЧНЫХ НЕИМУЩЕСТВЕННЫХ ПРАВ ГРАЖДАН ПО СОВЕТСКОМУ ПРАВУ
Специальность 12.00.03 — гражданское право, семейное право, гражданский процесс, международное частное право
Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук
Москва 1990
Работа выполнена во Всесоюзном ордена «Знак Почета» научно-исследовательском институте советского государственного строительства и законодательства.
Официальные оппоненты:
доктор юридических наук, профессор В. А. Д030РЦЕВ, доктор юридических наук, профессор А. Ю. КАБАЛКИН, доктор юридических наук, профессор Ю. X. КАЛМЫКОВ.
Ведущая организация: Юридический факультет
Московского ордена Ленина, ордена Октябрьской революции и ордена Трудового Красного Знамени государственного университета имени М. В. Ломоносова.
Защита состоится_1990 г. в_часов
на заседании специализированного совета по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора юридических наук Д. 165.01.02 при Всесоюзном научно-исследовательском институте советского государственного строительства и законодательства по адресу: 125433, Москва, ул. Михалковская, д. 65, корп. 1.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке института. Автореферат разослан _ 1990 г.
Ученый секретарь специализированного совета кандидат юридических наук
Т. Н. Рахманпна
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования. Социально-экономические и политические преобразования, осуществляемые в настоящее время в стране, намеченные в этой области дальнейшие мероприятия, вытекающие из разработанного на XXVII съезде КПСС и на XIX Всесоюзной партийной конференции, а также на заседаниях Съезда народных депутатов СССР и сессиях Верховного Совета СССР стратегического курса на всестороннее обновление социалистического общества и ускорение его развития, имеют конечной целью обеспечить свободное развитие человеческой личности, создать оптимальные предпосылки для ее многосторонних проявлений. Все это ставит весьма важные задачи перед правом. В самом общем виде они сводятся к гарантиям и защите различного рода благ, принадлежащих личности.
Часть охраняемых законом благ связана с принадлежащим гражданам на праве собственности имуществом, которое служит необходимой материальной основой развития личности. Наряду с этим один из важнейших объектов правовой защиты составляют состояние здоровья, многообразные проявления присущей личности индивидуальности, свобода выбора в установленных законом рамках по собственному усмотрению модели поведения, честь и достоинство и другие неимущественные блага — все то, в чем в конечном счете проявляется естественная и социальная сущность человека в обществе.
В годы культа личности, массовых репрессий и произвола грубо попирались элементарные права граждан. Их жизнь и здоровье не получали надлежащей защиты со стороны закона, а честь, достоинство, личная свобода и другие личные права граждан вообще не охранялись.
С принятием Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик (в дальнейшем — Основы) и республиканских гражданских кодексов (в дальнейшем—ГК) были впервые закреплены нормы, направленные на защиту
чести и достоинства (ст. 7 Основ, ст. 7 ГК), провозглашена ответственность за нарушение личной свободы в случаях и в пределах, специально предусмотренных законом (ст. 89 Основ, ст. 447 ГК). Однако до сравнительно недавнего времени ст. 7 Основ (ст. 7 ГК) применялась крайне редко, при этом доминировавшая в судебной практике линия была явно направлена на отклонение соответствующих требований, особенно в случаях, когда в роли ответчиков выступали органы массовой информации. На протяжении 20 лет с момента принятия Основ закрепленные в них принципы защиты личной свободы не могли быть реализованы в связи с тем, что необходимый для этой цели законодательный акт не принимался. Наконец, следует указать и на то, что в случаях, когда посягательства на личные неимущественные блага влекли за собой материальный вред, уровень компенсации не всегда обеспечивал полное возмещение.
Определенной вехой в развитии законодательства о личных неимущественных правах должна была стать Конституция СССР 1977 г., которая провозгласила право граждан на судебную защиту от посягательств на честь и достоинство, жизнь и здоровье, на личную свободу и имущество, а также указала на то, что уважение личности, охрана прав и свобод граждан составляют обязанность всех государственных органов, общественных организаций и должностных лиц. Таким образом, личные неимущественные блага признали объектом конституционной охраны, при том столь значимым, что они были поставлены впереди благ имущественных.
За время, прошедшее после принятия Конституции СССР, внесены принципиальные новеллы в Основы и Г:К, а также принят ряд специальных актов, посвященных гражданско-правовой защите личных неимущественных прав и прежде всего направленных на конкретизацию закрепленного в ст. 58 Конституции СССР принципа, в силу которого «граждане СССР имеют право на возмещение ущерба, причиненного незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей».
Все же следует с сожалением отметить, что хотя со времени принятия действующей Конституции СССР прошло более 12 лет, гражданско-правовая защита благ, не относящихся к числу имущественных, не была в необходимой степени расширена. Важнейшие институты советского гражданского права, связанные с защитой личных неимущественных благ, сохранились по преимуществу в том же виде, в каком они были внесены в первоначальный текст Основ и ГК.
Исследованию теоретических оснований и возможным путям устранения сложившегося положения в конечном счете посвящена настоящая диссертация.
Актуальность темы определяется особой значимостью предмета исследования вообще, а в современный период борьбы за утверждение общечеловеческих ценностей, в особенности,— с одной стороны, недостаточным развитием законодательства в этой сфере и его явным отставанием от современных перестроечных тенденций в политической и социально-экономической сфере, — с другой.
Большинство опубликованных до настоящего времени работ, среди которых немало представляющих значительную ценность, посвящены лишь одному какому-либо личному неимущественному праву, по преимуществу праву на жизнь и здоровье. Соответственно и выводы, которые в них с формулированы, ограничивались рамками данного объекта исследования. В диссертации сделана попытка выйти за эти границы, рассмотрев вопросы, возникающие при использовании гражданско-правовых средств для защиты комплекса личных неимущественных прав, принадлежащих гражданам. При этом имелось в виду, что при всей специфике каждой в отдельности разновидности личных неимущественных прав есть в их защите и много общего.
Предмет и цель исследования. В диссертации рассматривается проблема правового регулирования гражданских отношений, возникающих в случаях посягательства на личные неимущественные права, принадлежащие советским людям. Предметом исследования избраны, с учетом их особой значимости и специфики, только те личные неимущественные права, которые входят в содержание «иных» (т. е. не связанных с имущественными) личных неимущественных отношений.
В диссертации рассматривается система оснований возникновения и юридическая природа такого рода правоотношений, а также их содержание. Конечная цель исследования состоит в том, чтобы установить конкретные пути дальнейшего развития соответствующих институтов гражданского права, а также совершенствования практики применения входящих в них норм.
Методология и методика исследования. При формулировании отдельных положений и выводов диссертант стремился опираться на важнейшие идеи марксистско-ленинской теории, сердцевину которой составляет учение о личности, путях удовлетворения ее многообразных потребностей.
В диссертации использованы работы многих советских цивилистов и прежде всего М. М. Агаркова, С. С. Алексеева,
Б. С. Антимонова, А. М. Беляковой, А. В. Белявского, С. Н. Братуся, В. Г. Вердникова, С. И. Вильнянского, Д. М. Генкина, В. П. Грибанова, В. А. Дозорцева, С. Е. Донцова, А. А. Ерошенко, Н. Д. Егорова, Т. И. Илларионовой, А. Ю. Кабалкина, Ю. X. Калмыкова, О. А. Красавчикова, С. Н. Ландкофа, Л. А. Майданика, А. М. Михайлича, Н. С. Малеина, Г. К. Матвеева, И. Б. Новицкого, В. А. Ойген-зихта, В. А. Рясенцева, В. А. Рахмиловича, А. Н. Савицкой, О. Н. Садикова, П. Р. Стависского, Н. Ю. Сергеевой, А. А. Собчака, В. Т. Смирнова, В. А. Тархова, Ю. К- Толстого, Е. А. Флейшиц, Р. О. Халфиной, М. Я- Шиминовой, К. К. Яичкова, В. Ф. Яковлева и др. Использованы также отдельные труды иностранных авторов, а также дореволюционных русских цивилистов.
В работе анализируются постановления Пленумов Верховного Суда СССР и Верховных судов ряда союзных республик, а также практика нижестоящих судов.
Научная новизна полученных результатов. Впервые в литературе на базе действующего законодательства проведено комплексное монографическое исследование проблем, связанных с защитой личных неимущественных прав в рамках советского гражданского права. Это дало возможность сформулировать определенное число сквозных идей, а также новых положений, относящихся к гражданско-правовой защите всего комплекса личных неимущественных прав и отдельных их видов.
В частности, в диссертации сформулированы и выносятся на обсуждение следующие положения и выводы:
— гражданское законодательство должно обеспечить защиту любых личных неимущественных прав граждан при условии, если характер самих прав и их нарушений обладает необходимыми для этого особенностями (нарушенные права восстановимы, для них могут оказаться актуальными пресечение или запрещение допускаемых нарушений в будущем и др.);
— защита гражданским законодательством комплекса личных неимущественных прав строится в конечном счете на единых принципах;
— возмещение неимущественного вреда, причиненного посягательствами на личные неимущественные блага, должно быть осуществлено в рамках института деликтных обязательств. При этом должно быть обеспечено возмещение прежде всего неимущественного вреда при причинении физических и лишь впоследствии также нравственных (душевных) страданий;
— Жизнь, здоровье, честь и Достоинство, личная свобода и большинство других личных неимущественных благ не являются объектами субъективных гражданских прав. Соответствующие права иной отраслевой принадлежности попадают в сферу гражданско-правового регулирования лишь в случаях их нарушения;
— необходимость опровергнуть ложные порочащие сведения, затрагивающие честь и достоинство гражданина, может рассматриваться как объект соответствующего обязательственного правоотношения. Это в свою очередь дает возможность уложить предусмотренные ст. 7 Основ (ст. 7 ГК) способы защиты чести и достоинства в рамки гражданско-правового обязательства. Обязанность опровергнуть сведения не является по своей юридической природе гражданско-правовой ответственностью;
— с позиций не только гносеологических, но и правотворческих целесообразно восстановить четырехчленную систему обязательств. Личные неимущественные права могут защищаться наряду с деликтными также квазиделиктными, а некоторые из этих прав и договорными обязательствами;
— целесообразно выделение в гражданском законодательстве особой категории обязательств по возмещению вреда потерпевшему государством с одновременным расширением сферы применения таких обязательств. Тем самым была бы усилена социальная защищенность личности;
— потребностям строящегося правового государства отвечает только такое развитие рассматриваемых институтов, которое способно обеспечить более полную, широкую и эффективную защиту личных неимущественных прав граждан.
Конкретные предложения на этот счет содержатся в соответствующих разделах диссертации и воспроизводятся в основном в последующем тексте настоящего реферата.
Практическая значимость. Исходные позиции и отдельные выводы по диссертации призваны обосновать необходимость включения в Конституцию СССР, в Основы и ГК, а также в некоторые иные акты определенного числа новелл. Выводы, содержащиеся в работе, могут иметь значение для совершенствования практики применения действующих норм.
Апробация результатов исследования. Основные результаты исследования отражены в авторских публикациях (книгах, статьях, учебниках, комментариях законодательства и судебной практики).
Сформулированные в диссертации выводы были использованы диссертантом в работе, связанной с участием в подготовке проектов, ряда принятых на разном уровне актов (в частности; Указа Президиума Верховного Совета СССР
от 18 мая 1981 г. «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей», утвержденного этим указом Положения «О порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда»а также Инструкции по применению указанного Положения, утвержденной рядом ведомств 15 февраля 1982 г.2; Правил возмещения предприятиями, учреждениями, организациями ущерба, причиненного рабочим и служащим увечьем либо иным повреждением здоровья, связанным с исполнением ими трудовых обязанностей, утвержденных постановлением Совета 'Министров СССР от 3 июля 1984 г.3, и Инструкции по применению указанных Правил, утвержденной Госкомтрудом СССР и Президиумом ВЦСПС 13 февраля 1985 г.4). Отдельные положения диссертации послужили основанием для предложений, сделанных в связи с подготовкой постановлений Пленума Верховного Суда СССР и пленумов Верховных судов ряда союзных республик, посвященных деликтным обязательствам, охране чести и достоинства граждан, защите прав реабилитированных.
Объем и структура диссертации. Диссертация состоит из пяти глав, в каждой из которых, как правило, содержится несколько параграфов. Всего в работе 345 страниц машинописного текста.
1 Ведомости Верховного Совета СССР. 1981. № 21. Ст. 741.
2 Бюллетень нормативных актов министерств и ведомств СССР. 1984. № 3. С. 3.
3 СП СССР. 1984. № 24. Ст. 128.
4 Бюллетень нормативных актов министерств и ведомств СССР. 1985. № 11. С. 18.
Содержание работы
Глава I. ЛИЧНЫЕ НЕИМУЩЕСТВЕННЫЕ ПРАВА И СОВЕТСКОЕ ГРАЖДАНСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
Глава состоит из двух параграфов. В первом — «Понятие личных неимущественных прав» подчеркивается, что из двух выделенных в ст. 1 Основ (ст. 1 ГК) видов отношений, которые составляют предмет советского гражданского права, — имущественных и личных неимущественных, — первые несомненно являются для соответствующей отрасли главенствующими. Данное обстоятельство справедливо обосновывается в литературе ссылкой на то, что именно имущественные отношения предопределили необходимость формирования гражданского права как самостоятельной отрасли. В результате любые имущественные отношения, построенные на началах равенства, предполагаются гражданско-правовыми, если только иное не предусмотрено в основополагающих для другой отрасли права источниках (Основах соответствующего законодательства, кодексах и др.).
В отличие от этого для применения гражданского законодательства к личным неимущественным отношениям необходим еще один из двух признаков: материальный — связь с имущественными отношениями или формальный — прямое указание в Основах (ГК) на то, что такого рода отношения регулируются гражданским законодательством.
При всем ее значении отмеченная особенность современного регулирования личных неимущественных отношений не превращает их в чужеродное тело в составе предмета гражданского права. Напротив, могут быть указаны веские аргументы, подтверждающие несомненную однородность и более того единство обоих видов регулируемых гражданским законодательством отношений — имущественных и личных неимущественных. Отмеченное единство проявляется уже в том, что те и другие совпадают по субъектному составу (их участниками могут быть наряду с гражданами лишь наделенные гражданской правосубъектностью коллективные образования— юридические лица); могут регулироваться, помимо специальных правил, отдельными нормами общей части граж-
данского законодательства; для их защиты могут быть использованы аналогичные и даже одни и те же гражданско-правовые способы.
Заслуживает внимания и то обстоятельство, что процессуальный порядок разрешения споров, которые возникают по поводу нарушения или оспаривания охраняемых гражданским законодательством личных неимущественных прав, в принципе аналогичен установленному для споров по поводу посягательств на имущественные права. Именно единство отношений, составляющих предмет гражданского права, обеспечило возможность построения Основ и ГК по пандектной системе с достаточно емкой общей частью. Оно позволило законодателю охватить единым институтом возмещение вреда, причиненного как имуществу, так и личности гражданина, определить содержание, порядок реализации и способы защиты имущественных и личных неимущественных прав.
Диссертант разделяет позицию тех, кто признает, что гражданское законодательство осуществляет регулирование не только имущественных, но и личных неимущественных отношений. Закрепляя определенные обязательства охранительного характера, государство тем самым устанавливает границы должного и возможного поведения адресатов, т. е. регулирует его.
В литературе была сделана попытка определить природу исследуемых прав, как таких, которые имеют своим объектом «блага, не отделимые от личности...»5 или «непротивоправные проявления, индивидуальные черты, способности, стремления человека»6. При всем значении этих действительно присущих рассматриваемым правам особенностей они сами по себе не способны раскрыть сущность соответствующего понятия. Для указанной цели предлагается' выявить основные особенности того, по поводу чего возникает личное неимущественное право,—личного неимущественного блага. При этом каждый из трех элементов последнего понятия, — «личное», «неимущественное» и «благо», — заслуживает специального рассмотрения.
Диссертант в принципе соглашается с теми, кто связывает «благо» с «объектом правоотношения». В спорном вопросе о сущности последнего, по мнению автора, представляются наиболее убедительными взгляды сторонников концепции, которая признает объектом правоотношения действие, а объектом действия — благо, имущественное или неимущественное.
5 Агарков М. М. Обязательства из причинеиия вреда / Проблемы социалистического права.— 1939. — № 1. — С. 71.
6 Флейшиц Е. А. Личные права в гражданском праве Союза ССР и капиталистических стран. — М. — 1941. — С. 9.
В диссертации приводятся отдельные положения, направленные на уяснение сущности блага как философской и одновременно правовой категории. Автор приходит к выводу, что для гражданского законодательства наибольшее значение имеет представление о благе ,как о принадлежащей лицу ценности.
«Неимущественное» — означает лишенное имущественного содержания. Понятие «неимущественное» отношение может быть раскрыто наилучшим образом через его коррелят — «имущественное». Диссертант присоединяется к взглядам С. Н. Братуся, предлагающего рассматривать имущественные отношения как отношения собственности с тем, однако, что «это не только отношения между собственниками. Имущественные отношения включают в себя такие отношения, но не исчерпываются ими. Это волевые отношения, связанные с различными формами использования объектов собственности. Они ...охватывают не только соответствующую форму собственности, как основу данного способа производства (в его статике), но и его динамику, его движение. Имущественные отношения, будучи волевыми, охватывают процесс распределения средств производства и результатов труда, процесс обмена, экономический оборот»7.
Применительно к выделенным в ст. 1 Основ (ст. 1 ГК) двум видам неимущественных отношений (связанным и не связанным с имущественными) автор делает попытку определить критерий, с помощью которого может быть проведена такая дифференциация: права, составляющие содержание отношений первого вида, способны породить имущественные отношения в нормальной стадии своего развития, а второго — лишь в стадии аномальной, при этом в указанную стадию они переходят в результате их нарушения.
В диссертации анализируются различные высказанные в литературе взгляды относительно того, что представляет собой широко используемое в законодательстве понятие «личное». «Личное» — не является соотносительным «имущественному», поскольку личными могут быть и некоторые имущественные отношения (права). «Личное» не предопределяет и носителя соответствующего права, поскольку субъектами этого последнего выступают не только граждане, но и юридические лица (ср. ст. 7 Основ). Единственное, чем признак «личное» обогащает искомое понятие («личное неимущественное благо»), — неотчуждаемость права на указанный объект.
Второй параграф посвящен природе и составу личных неимущественных прав граждан. В нем, в частности, обра-
7 Братусь С. Н. Предмет и система советского гражданского права.— М,— 1963, —С. 28.
щается внимание на то, что, хотя в ст. 9 Основ говорится о возможности для граждан иметь, помимо прямо предусмотренных в ней, также и иные имущественные и личные неимущественные права, т. е. в принципе о возможности обладания любым неимущественным правом, в силу ст. 1 Основ следует признать, что в состав гражданской правоспособности личные неимущественные права, не связанные с имущественными, могут входить лишь при условии, если они прямо предусмотрены гражданским законодательством.
То обстоятельство, что право на жизнь и здоровье, честь и достоинство, личную свободу и некоторые другие личные неимущественные права не являются субъективными гражданскими правами не препятствует использованию для их защиты определенных гражданско-правовых способов. Юридическим фактом, порождающим субъективное гражданское право, в данном случае служит правонарушение, а само субъективное гражданское право таким образом выражается не в возможности обладания определенным неимущественным благом, а в возможности его защиты. Право на защиту личных неимущественных благ является элементом гражданской правоспособности. А поскольку правоспособность у всех граждан одинакова, существует неоспоримая презумпция обладания всеми в одном и том же объеме правом на защиту соответствующих личных неимущественных благ. Поэтому суд не занимается выяснением наличия у истца права на жизнь, здоровье, честь, достоинство и ;др. Предметом доказывания в этих случаях служит лишь факт нарушения ответчиком лежащей на нем обязанности — воздержаться от совершения определенных действий.
Особого рассмотрения заслуживают две категории личных неимущественных прав: «на собственное изображение» и «на письма, дневники и записки». Применительно к тем и к другим гражданское законодательство содержит не только охранительные, но и регулятивные нормы. С учетом природы такого рода норм предлагается уточнить наименование ст. 514 ГК РСФСР (аналогичных статей гражданских кодексов других союзных республик), имея в виду, что в действительности ими предоставлена защита «права (не просто интереса!) гражданина, изображенного в произведении изобразительного искусства».
В диссертации оспаривается позиция тех, кто рассматривает право «на письма, дневники и записки», выделенное в гражданских кодексах двух союзных республик, как авторское по своей природе. Соответствующие нормы приобретают самостоятельное значение только при условии, если будет признано, что ими обеспечивается защита именно таких объ-
ектов, которым не присущи общие признаки охраняемых авторским правом произведений, — их творческий характер.
Право на имя в силу своей особой природы регулируется и защищается в основном нормами брачно-семейного законодательства. Поскольку право гражданина на имя относится к числу личных неимущественных, не связанных с имущественными, вопрос о его защите в рамках гражданского законодательства может быть поставлен лишь в плане будущего.
Целесообразность включения в гражданское законодательство нормы, которая предусматривала бы в общем виде возможность заявлять требования о прекращении пользования именем, сомнительна. Набор имен и фамилий, обычно присваиваемых гражданам, ограничен, а потому нередки совпадения у разных лиц имени, отчества, фамилии и даже всех трех элементов «имени». Попытка поставить возможность защиты соответствующего права в зависимость от степени распространенности того или иного имени также может вызывать серьезные возражения. В то время как право собственности и большинство других субъективных гражданских прав отличает исключительный характер, праву на имя указанный признак вообще не присущ: неограниченно широкий круг лиц может обладать правом на одно и то же имя. Соответственно, в данном случае речь может идти о защите не права на определенное имя, а особого интереса потерпевшего к тому, чтобы другие не пользовались его именем во избежание смешения этих лиц. По этой причине в случае возбуждения спора истец должен будет доказывать наличие у него такого особого интереса. С учетом изложенного предлагается использовать опыт регулирования соответствующего института в ряде других стран. Речь идет о предоставлении возможности защищать «право на имя» в рамках гражданского законодательства только тем, кто осуществляет общественно значимую деятельность, и лишь против того, кто, присвоив имя такого лица (в качестве псевдонима, изменения собственного имени в установленном порядке или иным путем), занимается или будет заниматься аналогичной с потерпевшим деятельностью. Предмет иска составляет прекращение пользования чужим именем.
Рассматриваемая проблема приобретает в настоящее время определенное значение и в связи с развитием кооперативов, а также индивидуальной трудовой деятельности. Речь идет об одном из видов недобросовестной конкуренции: гражданин указывает на изделии чужое имя. Конкретные цели при этом могут быть различными: в одних случаях уйти от ответственности за ненадлежащее качество, в других — использовать имя конкурента и т. п. Защита нарушенного пра-
ва может состоять в возложении обязанности возместить потерпевшему понесенные убытки или передать неосновательно полученное за его счет. И все же наиболее общим способом защиты могло бы быть запрещение использовать чужое имя подобным образом.
В диссертации обращается внимание на то, что деликтные обязательства (обязательства по возмещению вреда) —безусловно универсальный, но только один из возможных способов защиты личных неимущественных прав. Для защиты от посягательств жизни, здоровья и других личных неимущественных благ могут быть использованы и иные способы. Так, например, требования о прекращении выброса в водоемы вредных веществ, загрязнения атмосферного воздуха и др. также направлены на защиту жизни и здоровья.
В диссертации доказывается необходимость расширения гражданско-правовой защиты личных неимущественных прав. В ней обосновываются ответы на вопросы о том, нужна ли и возможна ли общая норма о защите личных неимущественных прав; должен ли содержаться в гражданском законодательстве перечень защищаемых им личных неимущественных прав; нуждается ли в специальном регулировании защита каждого из личных неимущественных прав либо должен быть предусмотрен единый порядок их защиты; кто и при каких условиях может обратиться за защитой личных неимущественных прав и др.
В результате диссертант приходит к выводу, что значение гражданско-правовой защиты личных неимущественных прав и специфика самой их защиты предопределяют необходимость посвятить им в Основах специальную статью, а в ГК — специальную главу. При определении структуры и содержания такой главы следует исходить, очевидно, из того, что в защите в рамках гражданского законодательства в принципе нуждаются все личные неимущественные блага, которые отличаются одним из двух признаков: в случае, если они окажутся нарушенными, возможно прямо или косвенно достичь их восстановления либо для них является актуальным требование о прекращении соответствующих противоправных действий либо недопущении их в дальнейшем.
Предпосылки для использования способов гражданско-правовой защиты безусловно существуют и в отношении тех личных неимущественных прав, о .которых идет речь в главе VII Конституции СССР: неприкосновенность личности и жилища, личная жизнь, тайна переписки, телефонных переговоров и телеграфных сообщений и др. В связи с этим вызывает сомнение редакция ч. 2 ст. 57 Конституции СССР. Провозгласив в ч. 1 ст. 57 обязанность охраны всех прав и свобод
граждан, ч. 2 этой статьи предоставляет им право на судебную защиту лишь в случаях «посягательств на честь и достоинство, жизнь и здоровье, на личную свободу и имущество». Между тем нормы о гарантиях должны обеспечивать защиту всех закрепленных Конституцией личных неимущественных благ. В связи с этим предлагается в ч. 2 ст. 57 Конституции СССР предусмотреть возможность обращения с иском в суд во всех случаях нарушения государственными органами, общественными организациями, должностными лицами и всеми гражданами личных неимущественных прав граждан.
По тем же мотивам предлагается изменить редакцию ст. 1 Основ (ст. 1 ГК) с тем, чтобы устранить дифференцированный подход к различным видам неимущественных отношений: связанных и не связанных с имущественными.
Глава ГК о личных неимущественных правах могла бы содержать общую норму, в силу которой личные неимущественные права защищаются в случаях, когда это прямо предусмотрено законом либо соответствует характеру нарушенного блага. В главе целесообразно привести примерный перечень защищаемых гражданским правом личных неимущественных прав. В главу следовало бы включить также нормы, посвященные специфике защиты отдельных неимущественных прав (права на честь и достоинство, права на имя, личную жизнь граждан и др.).
Глава И. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВЫХ СПОСОБОВ ЗАЩИТЫ ЛИЧНЫХ НЕИМУЩЕСТВЕННЫХ ПРАВ
Первый из двух параграфов главы посвящен системе гражданско-правовых способов защиты, применяемых при посягательствах на личные неимущественные блага.
В составе едва ли не всех отраслей советского законодательства может быть выделен более или менее широкий круг норм, специально направленных на охрану принадлежащих личности прав на неимущественные блага. Общим является то, что в конечном счете все эти нормы призваны предотвращать посягательства на соответствующие блага.
Нормы каждой отрасли вместе с тем имеют свою строго определенную сферу применения. Они вступают в действие тогда, когда отношения, которые возникают по поводу защиты личных неимущественных благ, отвечают признакам, отличающим предмет данной отрасли. При этом выбор опреде-
ленных мер различной отраслевой принадлежности порой зависит от усмотрения юрисдикционного органа (см., например, ст. 50 УК РСФСР). Нередки ситуации, при которых посягательство на личность может привести одновременно в действие нормы различной отраслевой принадлежности.
Пожалуй, еще большее значение имеет то обстоятельство, что способы защиты, применяемые в различных отраслях, не совпадают.
Таким образом, одновременное использование специфических для каждой отрасли способов обеспечивает более широкую защиту прав и законных интересов личности. Это прежде всего относится к случаям, когда действие или бездействие, представляющие собой посягательство на личность, обладают признаками как гражданского правонарушения, так и уголовного преступления. Подобное сочетание возможно и при других ситуациях.
В диссертации анализируются предпосылки, характер и пределы использования отдельных из названных в законе (ст. 6 Основ, ст. 6 ГК) гражданско-правовых способов применительно к личным неимущественным правам. Отмечается в известной мере случайный характер такого перечня. Подтверждением может служить то, что в перечень включены не только материальные, но и процессуальные способы (средства); что «восстановление положения, существовавшего до нарушения права», ,которое представляет собой цель защиты, названо одним из ее способов; что наряду с общими упоминаются и специальные способы, имеющие ограниченную сферу применения (в качестве примера можно привести уплату неустойки).
Центральное место в соответствующей части работы занимает проблема возмещения т. н. морального вреда. В диссертации подчеркивается условность соответствующего термина, поскольку «моральный вред» в подлинном его смысле связан лишь с нравственными, душевными страданиями. Принципиально иной характер носит вред, который мог быть лишь условно назван «моральным», — вред, выражающийся в физических страданиях. Вопрос о денежной оценке этого последнего, хотя и сложен, но все же разрешим. Подобно тому, как это уже сделано применительно к некоторым видам посягательств на жизнь и здоровье, могут быть найдены поддающиеся денежной оценке эквиваленты нарушенного в указанных случаях личного неимущественного блага.
Примером может служить присуждение потерпевшему от деликта, у которого наступило ограничение в движении, компенсации в виде бесплатно предоставляемой мотоколяски или
автомашины. Интерес в рассматриваемом плане представляет положительное решение вопроса постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 5 сентября 1986 г. № 13 «О судебной практике по делам о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья»8 в части права потерпевшего на оплату расходов по уходу за ним. Компенсационный характер возмещения неимущественного вреда при этих ситуациях особенно ярко проявился после того, как Пленум Верховного Суда СССР допустил взыскание соответствующих сумм независимо от того, понесены ли расходы фактически.
В конечном счете диссертант присоединяется к позиции С. Н. Братуся, Н. С. Малеина, А. А. Собчака, В. Т. Смирнова и др., выступающих за существенное расширение возмещения различного рода лишений, которые представляют собой одну из форм причиненного потерпевшему неимущественного вреда.
В диссертации оспаривается мнение, будто ст. 88 Основ (ст. 444 ГК) предполагает причинение лишь имущественного вреда (ущерба), т. е. отрицательных последствий в имущественной сфере потерпевшего. Вред, причиненный личности, может быть имущественным и неимущественным. Понятие вреда, содержащееся в ст. 88 Основ (ст. 444 ГК), должно быть истолковано как только имущественный вред лишь в силу содержащейся в той же главе ст. 457 ГК, которая дает прямой ответ на вопрос, что следует понимать под вредом, причиненным личности. В связи с этим, возражая против предложения о включении в Основы и ГК самостоятельной нормы о возмещении «морального вреда» за пределами главы 12 Основ (гл. 40 ГК), диссертант считает более целесообразным иной путь: ограничиться изменением редакции ст. 457 ГК. При таком решении будут закреплены в законодательстве единые принципы возмещения вреда потерпевшему применительно к деликтным и иным, связанным с ними обязательствам (имеется в виду, в частности, обязательство из спасания), независимо от того, является ли причиненный вред имущественным или личным неимущественным. В диссертации приведен текст предлагаемой нормы.
Во втором параграфе анализируется вопрос о классификации обязательств, используемых для защиты личных неимущественных прав. В работе подробно обосновывается невозможность такой классификации по одному из элементов гражданского правоотношения. Наиболее распространенная в советском гражданском праве точка зрения исходит из необходимости использовать в качестве критерия при классифи-
8 Бюллетень Верховного Суда СССР. 1986. № 6. С. 11.
кации цель в обязательстве. Различные варианты этой концепции можно было бы признать удачными, если бы благодаря применению отмеченного критерия удалось распределить все виды обязательств без остатка и, разумеется, без дублирования в группах. Между тем в разработанной различными авторами классификации обязательств по признаку их цели ни того, ни другого добиться не удалось. По мнению диссертанта, классификация обязательств по указанному признаку заведомо обречена на неуспех, поскольку характер обязательств, а тем самым и избранный для отдельных из них правовой режим обычно не находятся в какой бы то ни было связи с целью в обязательстве. Независимость самих обязательств и установленных для них правовых режимов в указанном смысле подтверждается уже тем, что одни и те же виды обязательств успешно применялись во всех общественно-экономических формациях, в которых существует товарное производство и товарное обращение,—от рабовладельческой и до социалистической.
Нельзя признать бесспорной критику классификации обязательств, использованной в римском праве, по тем мотивам, что в ней были выделены наряду с деликтами и договорами две промежуточные группировки обязательств: квазиделикты и квазидоговоры.
В диссертации дается краткий обзор классификации обязательств в зарубежном законодательстве. В результате делается вывод, что классификация по основаниям возникновения наиболее приемлема. Существуют весьма серьезные предпосылки для выделения квазиделиктных обязательств. При этом диссертант признает условность соответствующего термина применительно к советскому гражданскому праву. Все же предлагаемая группировка может оказаться целесообразной и в гносеологическом, и в правоприменительном плане уже по той причине, что позволяет объединить и выявить сходство, а также различия обязательств соответствующей группы, воспользовавшись двумя признаками: негативным (отсутствует один или несколько элементов гражданского правонарушения) и позитивным (такие обязательства сохраняют в большей или меньшей мере отдельные черты деликтных обязательств). К квазиделиктным обязательствам предлагается отнести обязательства государства возместить вред, причиненный действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда; обязательства, возникающие в результате причинения вреда в состоянии крайней необходимости; обязательства из спасания социалистического имущества; обязательства, связанные с посягательствами на честь и достоинство.
В диссертации приводятся обоснования возможности использовать для защиты личных неимущественных прав не только деликтных, но также квазиделиктных, а в ряде случаев и договорных обязательств.
Глава III. ДЕЛИКТНЫЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА ПО ЗАЩИТЕ ЛИЧНЫХ НЕИМУЩЕСТВЕННЫХ ПРАВ ГРАЖДАН
Изложение начинается с параграфа, посвященного системе главы 12 Основ и главы 40 ГК- Диссертант придерживается взглядов сторонников «генерального деликта» (М. М. Агар-ков и его последователи), а также тех, кто признают непременным основанием ответственности полный, четырехчленный состав гражданского правонарушения. С указанной позиции следует считать, что в ситуациях, охватываемых частью 2 ст. 89 Основ (ст. 447 ГК), а также ст. 449 ГК, речь идет о специальных видах обязательств из причинения вреда, не укладывающихся в рамки гражданской ответственности. Включение такого рода норм в указаный раздел, очевидно, дань традиции. Это можно было бы объяснить и тем, что содержание возникающих из различных оснований обязательств совпадает.
Законодатель признал, что нормы Основ и ГК, содержащиеся в гл. 12 Основ (гл. 40 ГК), не обеспечивают в достаточной мере восстановления прежнего состояния при посягательствах на личную свободу. По этой причине специальными актами был расширен объем и характер возмещения, предоставляемого в соответствующих случаях государством.
Особенность ст. 90 Основ (ст. 454 ГК) по сравнению со ст. 88 Основ (ст. 444 ГК), закрепляющей генеральный деликт, состоит в том, что обязанность возмещения причиненного вреда возлагается на владельца источника даже и в случаях, выходящих за пределы ст. 444 и 445 ГК- С учетом отмеченного обстоятельства, казалось бы, имеются предпосылки для того, чтобы приравнять обязательство владельца источника к обязательствам, которые вынесены за рамки деликтов (соответственно зачислить их в квазиделикты). Однако такое решение было бы неверным. Принципиальное отличие обязательств по возмещению вреда, причиненного источником повышенной опасности, от обязательств, связанных с причинением вреда правоохранительными органами или в состоянии крайней необходимости, состоит в том, что оба
2
17
последних обязательства заслоняют собой ответственность непосредственного виновника, которая при причинении вреда источником повышенной опасности, как правило, сохраняется (имеется в виду, что все же в большинстве случаев виновником причинения вреда является сам владелец).
Во втором параграфе, посвященном нормам о деликтной ответственности за вред, причиненный жизни и здоровью, анализируются ст. 91 и 92 Основ (ст. ст. 460—462 ГК). В нем выделены основные этапы в законодательном регулировании последствий причинения вреда организацией (предприятием) «своему работнику». Обращается внимание на то, что в настоящем ее виде ст. 91 Основ не отвечает интересам потерпевших. Перенесение законодателем риска случайного причинения трудового увечья с организации на рабочих и служащих не соответствует принципам справедливости.
В диссертации оспариваются аргументы сторонников сохранения двойного начала ответственности: по ст. 91—перед «своими» и ст. 92 — перед «чужими». В частности, признается спорность ссылки на то, что будто бы возложение на организацию, выступающую в качестве владельца источника повышенной опасности, обязанности возместить вред «своим работникам» независимо от вины ослабит превентивную роль гражданско-правовых санкций, поскольку при этом наступление обязанности возместить вред становится фатальным последствием причинения вреда. По мнению диссертанта, при такой точке зрения может быть поставлена под сомнение и сама ст. 90 Основ, поскольку и в ее адрес возможно направить те же возражения.
Вопрос об объеме ответственности за вред, причиненный жизни и здоровью граждан, в ст. 91 и 92 решен одинаково. Поэтому, если законодатель сочтет возможным отказаться от специального режима возмещения вреда организациями «своим работникам», достаточно будет объединить эти статьи в одну, сохранив норму, регулирующую порядок определения размера возмещения.
Однако, до тех пор, пока ст. 91 остается в Основах, важное значение имеет определение условий и границ применения указанной статьи и в равной мере Правил возмещения предприятиями, учреждениями, организациями ущерба, причиненного рабочим и служащим увечьем или иным повреждением здоровья (в дальнейшем — Правила).
Из ст. 100 Основ законодательства о труде, а также изданных в ее развитие подзаконных актов вытекает необходимость для предприятий, учреждений и организаций уплачивать взносы за всех своих работников: штатных, нештатных, временных, совместителей или выполняющих разовые, слу-
чайные либо кратковременные работы. Следовательно, нормы ст. 91 Основ (ст. 460 ГК) необходимо распространять на членов студенческих отрядов, которые включаются в списочный состав организации как временные рабочие и служащие на определенный период со дня приема на работу, и на граждан, выполняющих по договорам работы по строительству объектов в сельской местности, и на учащихся, которые в период производственной практики зачисляются на рабочие места или другие оплачиваемые должности.
С введением социального страхования членов колхоза встал вопрос о возможности применения ст. 91 Основ (ст. 460 ГК) и соответственно Правил в случаях, когда увечье (иное повреждение здоровья) причинены колхознику в связи с его работой в колхозе. Известно, что Пленум Верховного Суда СССР в своем постановлении от 5 сентября 1986 г. № 13 «О судебной практике по делам о возмещении вреда, связанного с повреждением здоровья» разъяснил: «Ответственность за -вред, причиненный (здоровью члена колхоза в результате виновных действий колхоза, должна определяться на основании ст. 88 Основ гражданского законодательства, а если вред причинен источником повышенной опасности, владельцем которого является колхоз, — на основании ст. 90 названных Основ».
Т. о., уточняя условия применения ст. 91 Основ, Пленум выделил основания возникновения трудовой связи: такая связь должна опираться непременно на трудовой договор, отношения членства ее породить не могут. При оценке приведенной позиции следует иметь в виду, что ст. 91 "Основ, как и ее предшественница — ст. 413 ГК РСФСР 1922 г., была принята в период, когда социальное страхование не охватывало лиц, прилагающих свой труд в общественном хозяйстве на началах членства. Если бы введение социального страхования означало автоматическое распространение ст. 91 Основ на случаи причинения вреда колхозникам, это привело бы к тому, что определенная часть колхозников, потерпевших увечье, оказалась бы после введения социального страхования в худшем положении, чем до этого. Такое ухудшение явно расходится с подлинной целью законодателя.
Признание решающего значения для применения ст. 91 Основ за формой трудовой связи (членство или трудовой договор) особенно важно в настоящее время в связи с широким развитием кооперативов в сфере производства и услуг. В диссертации, в отличие от высказанной в литературе точки зрения, подчеркивается необходимость изъять из-под действия ст. 91 Основ иски членов любых, а не только колхозов, кооперативов. Точно так же не должна, очевидно, распрост-
2*
19
раняться указанная статья на требования членов организации арендаторов и всех других образований, основанных на членстве граждан.
Несомненно заслуживают внимания высказываемые сомнения по поводу того, что члены кооперативов подлежат социальному страхованию и социальному обеспечению наравне с рабочими и служащими, но ставятся в лучшее положение в случае причинения им вреда. Такое положение неприемлемо и должно быть изменено, но не путем применения к членам кооперативов ст. 91 Основ, а исключением этой нормы.
Существование Правил, которые детализируют и конкретизируют нормы, регулирующие деликтные обязательства, лишь применительно к сфере отношений, подпадающих под действие ст. 91 Основ, себя не оправдывает. Назрела необходимость создания единого акта, детально регулирующего последствия причинения вреда жизни и здоровью граждан во всех случаях независимо от того, причинен ли вред в связи с трудовыми отношениями либо вне связи с ними.
При исследовании отдельных условий деликтной ответственности обращается внимание на специфику решения соответствующих вопросов в случаях, когда объектом противоправных посягательств служит жизнь и здоровье граждан. В работе анализируются типичные ошибки, с которыми приходится сталкиваться при обобщении судебной практики по рассматриваемой категории дел.
Положительно оценивая в целом действующий метод определения размера и объема обязательств при причинении вреда здоровью гражданина, диссертант высказывает все же сомнения по поводу некоторых из его составляющих.
Так, размер возмещения ущерба, связанного с потерей потерпевшими прежнего заработка или уменьшением его в связи с увечьем, определяется в процентах к этому заработку, соответствующих степени утраты ими профессиональной трудоспособности. Однако при значительной утрате профессиональной трудоспособности потерпевший фактически лишен возможности использовать сохранившуюся трудоспособность для получения заработной платы, и таким образом причиненный ему 'вред возмещается неполностью. В диссертации предлагается установить порядок, при котором в соответствии с принятыми критериями для установления групп инвалидности процент утраты трудоспособности будет определяться лишь для инвалидов III группы и лиц, не признанных инвалидами. Инвалидам I и II групп возмещение должно производиться полностью.
В диссертации предлагается изменить порядок исчисления среднемесячного заработка определенным категориям потерпевших: лицам, длительное время (более двух лет) не работавшим к моменту причинения вреда; лицам, которые к моменту причинения вреда не работали, а обучались в средних специальных и высших учебных заведениях, в аспирантуре, ординатуре и др.
Высказывается сомнение в правомерности существующих ограничений при исчислении среднемесячного заработка потерпевшего. Широкие возможности для работы по совместительству, установленные постановлением Совета Министров СССР от 22 сентября 1988 г. № 1111 «О работе по совместительству»9, участие в деятельности производственных кооперативов на началах членства или по трудовому соглашению в свободное от основной работы время, на которое правила о совместительстве не распространяются, должно, по мнению диссертанта, повлечь ¡пересмотр норм о составе доходов, учитываемых при определении среднемесячного заработка потерпевшего.
В диссертации обосновывается необходимость при повышении в централизованном порядке ставки (оклада), получаемой потерпевшим в момент несчастного случая (установление инвалидности и нетрудоспособности), производить перерасчет сумм, подлежащих выплате причинителем. Обращается внимание на то, что п. 13 Правил уже создал для этого прецедент.
Определенные изменения должны быть внесены и в систему зачета пенсий при установлении размера возмещения. В отличие от ранее действовавшего порядка, Правилами предусмотрено, что пенсии, которые потерпевший получал до увечья (кроме пенсии по инвалидности), подлежат зачету в сумме, равной пенсии по инвалидности, на которую потерпевший имеет право в связи с данным увечьем (если даже он эту пенсию и не получает, а продолжает получать ранее назначенную). Описанный порядок, ухудшая положение работающих пенсионеров в случае повреждения здоровья, не стимулирует их к продолжению трудовой деятельности.
Кроме того, такой порядок не отвечает требованиям не только полного возмещения вреда, но зачастую и социальной справедливости, поскольку в худшем положении оказываются те потерпевшие, здоровью которых причинен больший вред (все зависит от того, признан ли потерпевший в связи с увечьем инвалидом).
3 СП СССР. 1988. № 33. Ст. 93.
В закреплении на уровне законодательства нуждается принцип, согласно которому при увеличении пенсии в результате осуществления мероприятий по дальнейшему улучшению пенсионного обеспечения трудящихся, сумма, на которую увеличивается пенсия, не должна зачитываться в счет возмещения ущерба.
В диссертации предлагается устранить коллизию между Гражданским кодексом (ст. 460 ГК) и Правилами в части определения круга лиц, которые имеют право на возмещение <в связи с уходом за детьми, братьями и сестрами умершего, не достигшими 8 лет. Предлагается также расширить круг случаев, когда эти лица имеют право на возмещение.
В работе исследуются вопросы, связанные с виной потерпевшего. При определении значимой для гражданско-правовой ответственности степени неосторожной вины потерпевшего (грубой неострожности) предлагается использовать известный принцип римского права, в 'соответствии с которым грубой признается небрежность, в которой выражается «непонимание того, что все понимают». В работе поддерживаются взгляды сторонников учета грубой неосторожности потерпевшего применительно к ситуации, попадающей в сферу действия ст. 90 Основ. Анализируются предпосылки выбора при грубой неосторожности одного из альтернативных решений, предлагаемых ст. 93 Основ: освобождение от ответственности или снижение размера возмещения. Диссертант приходит к выводу, что при грубой неосторожности потерпевшего подлежит оценке, с точки зрения его виновности, поведение любого причинителя, в том числе и владельца источника повышенной опасности. Отказ в иске по мотивам грубой неосторожности потерпевшего может последовать лишь при отсутствии вины причинителя. В работе достаточно подробно исследуются действующие на воздушном транспорте нормы об учете вины потерпевшего, которые содержат существенные отступления от общих принципов, установленных Основами, и формулируются предложения по совершенствованию этих норм.
На базе анализа действующего порядка исчисления размера возмещения при грубой неосторожности потерпевшего диссертант приходит к выводу, что сложившаяся практика противоречит требованиям закона и существенно нарушает интересы потерпевшего.
В диссертации уделено внимание проблемам исковой давности применительно к требованиям о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья. В этой связи, в частности, подчеркивается, что закрепленный в Правилах и распространенный Пленумом Верховного Суда СССР на все случаи причинения вреда здоровью принцип также не соответствует за-
кону и интересам потерпевших. Действующие Правила предусматривают, что суммы в возмещение ущерба выплачиваются потерпевшим рабочим и служащим с того дня, когда они вследствие трудового увечья лишились прежнего заработка, а лицам, имеющим право на возмещение ущерба в связи со смертью кормильца, — со дня его смерти, но не ранее дня приобретения права на получение сумм в возмещение ущерба; при подаче заявления о возмещении ущерба по истечении трех лет после утраты прежнего заработка в связи с трудовым увечьем или после смерти кормильца возмещение ущерба производится -со дня обращения (п. 17).
Имея в виду приведенную норму, Пленум Верховного Суда СССР в постановлении № 13 дал аналогичное разъяснение применительно ко всем случаям причинения вреда жизни и здоровью граждан.
Между тем применение статей Основ (ГК) об исковой давности предполагает иное решение соответствующих вопросов. Во-первых, в данном случае речь идет о периодических платежах, т. е. о таких, право на которые возникает каждый раз по наступлению очередного срока платежа. Это означает, что начало течения исковой давности должно определяться применительно к каждому в отдельности месячному платежу. Соответственно потерпевший должен всегда иметь возмож--ность взыскать причитающуюся ему сумму за три года, предшествовавшие обращению в суд.
Во-вторых, признав причины пропуска срока исковой давности уважительными, суд должен присудить причитающиеся платежи за все время, т. е. и за пределами трех лет.
Есть все основания полагать, что норма Правил об исковой давности является специальной, исключительной. Из этого, в свою очередь, -вытекает, что ¡Пленум Верховного Суда СССР не должен был бы расширять рамки соответствующей нормы, распространяя приведенные в Правилах указания на ситуации, не охватываемые ст. 91 Основ.
Вызывает определенные сомнения и сама правомерность соответствующей нормы Правил. В ранее действовавших Правилах (1961 г.), которые представляли собой ведомственный, а не правительственный акт, содержалось аналогичное положение. По этому поводу в литературе был поставлен вопрос о возможности установления приведенных изъятий из Основ (ГК) об исковой давности. Наряду с авторами, отрицавшими возможность отступлений от Основ (ГК), были и такие, которые считали, что принятие такого рода исключительных норм допустимо. Последние ссылались на ст. 17 Основ, в силу которой исковая давность не распространяется, помимо прямо
указанных в ней, и на другие требования «в случаях, указанных законодательством Союза ССР».
Если даже оставить в стороне вопрос о том, мог ли ведомственный акт рассматриваться в качестве «законодательства», ссылка на ст. 17 Основ в подтверждение соответствующей позиции Правил 1961 г. и в такой же мере Правил 1984 г. представляется неубедительной. Значение норм об исковой давности состоит в ограничении времени, в течение которого допускается защита нарушенного права. Следовательно, всякий раз, когда в законодательстве устанавливается изъятие из действия исковой давности, тем самым в интересах управо-моченного лица провозглашается не ограниченная во времени защита права. Между тем в указанных нормах Правил речь идет о прямо противоположном решении. Эти нормы направлены на то, чтобы вообще исключить защиту права за прошедшее до обращения в суд время (разумеется, это делается в данном случае уже в интересах ответчика, а не истца). Установление такого рода отступлений от правил об исковой давности не допускает ни ст. 17, ни ст. 16 Основ. Выход из создавшейся ситуации видится в том, чтобы привести нормы Правил в соответствие с Основами и ГК. Тем самым будет обеспечена более полная защита интересов потерпевших.
Глава IV. КВАЗИДЕЛИКТНЫЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА ПО ЗАЩИТЕ
ЛИЧНЫХ НЕИМУЩЕСТВЕННЫХ ПРАВ ГРАЖДАН
В главе три параграфа. Первый из них посвящен обязательствам из спасания социалистической собственности. В диссертации подчеркивается, что в указанных случаях обязательство возникает из особого основания, отличного от договора и деликта, но несущего на себе некоторые черты каждого из этих юридических фактов. В споре о месте указанных обязательственных правоотношений в общей системе обязательств диссертант присоединяется к тем, кто выносил их за рамки деликтных, и приводит в защиту этой точки зрения соответствующие аргументы.
В самом общем виде принципы возмещения вреда по началам ст. 95 Основ (ст. 472 ГК) могут быть сведены к следующему:
— должником в обязательстве является организация, которой имущество принадлежит на праве собственности (кооперативная или иная общественная организация), либо на
праве полного хозяйственного ведения или оперативного управления (государственная организация), либо организация, во владении которой находилось имущество по иным предусмотренным законом основаниям. В последнем случае не исключено, что объектом спасания может быть и личная собственность (при перевозке багажа граждан);
— кредитором в обязательстве является гражданин (потерпевший), участвовавший в спасании, а в случае его смерти— лица, имеющие право на возмещение вреда по случаю утраты кормильца;
— действия потерпевшего были целенаправленными (цель — спасение имущества). Личные мотивы потерпевшего вне этих пределов во внимание не принимаются;
— достижение цели (спасение имущества) значения не имеет;
— необходима причинная связь между действиями по спасанию социалистической собственности и наступившим вредом.
Ряд событий в нашей стране и прежде всего авария на Чернобыльской АЭС и землетрясение в Армении, отличающиеся, с одной стороны, масштабами бедствия, а с другой — массовым героизмом людей, усиливают внимание к соответствующему институту и вместе с тем делают актуальным его дальнейшее совершенствование.
Вызывают сомнения определившиеся в судебной практике и достаточно широко поддержанные в литературе принципы, направленные на сужение применения ст. 95 Основ (ст. 472 ГК). Это относится, в частности, к требованиям «объективной реальности опасности»; использованию при оценке «разумности действий лица» объективных, вместо субъективных критериев; к отказу в возмещении вреда лицам, которые принимали участие в спасании в силу трудовых обязанностей.
В диссертации отмечается, что обсуждаемая в правовой литературе на протяжении длительного времени идея необходимости возмещения вреда в случае спасания жизни и здоровья гражданина в настоящее время не имеет противников. Спор идет лишь по поводу того, кто должен нести такую обязанность.
В числе лиц, на которых в будущем законодательстве может быть возложена обязанность возместить вред, называют, в зависимости от обстоятельств, и тех, кто создали опасную для жизни и здоровья граждан ситуацию или обязаны были обеспечить безопасность людей, и тех, под надзором которых находился спасаемый гражданин, и наконец, тех, в отношении которых предпринимались спасательные действия.
В вопросе о возможности возложения ответственности на лиц, создавших опасную ситуацию, следует исходить из того, что действующее законодательство содержит необходимые основания для его положительного решения.
В диссертации оспаривается мнение тех, кто полагает возможным предусмотреть в законодательстве возложение обязанности возмещения вреда на гражданина, чью жизнь, здоровье или имущество спасал потерпевший.
По мнению диссертанта, проблема возмещения вреда в случаях спасания жизни и здоровья должна в будущем решаться на существенно отличных от ст. 95 Основ принципах. В этой связи отстаивается необходимость принятия на себя соответствующей обязанности государством. При этом «ответственность» государства должна носить субсидиарный характер, т. е. наступать в тех случаях, когда возмещение ущерба не может быть произведено на основании ст. ст. 88 и 90 Основ. Обращено особое внимание на необходимость неотложного решения вопроса о возмещении за счет государства вреда, понесенного дружинниками и иными лицами, участвовавшими в охране правопорядка не в силу служебных обязанностей.
Второй параграф посвящен защите личной свободы граждан. В нем анализируется характер обязательств по возмещению вреда, причиненного служебными действиями должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, определяется практика применения ч. 2 ст. 89 Основ (ст. 447 Г1<), а также Указа Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. и утвержденного этим Указом Положения о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда (в дальнейшем соответственно «Указ» и «Положение»), обосновываются предложения, направленные на совершенствование действующих норм и практики их применения.
В работе уделено внимание не прекращающейся ,в литературе и имеющей влияние на практику дискуссии об отраслевой природе соответствующего института. В результате сделан вывод, что создан особый институт возмещения вреда для случаев незаконных посягательств на личную свободу граждан.
Значение ч. 2 ст. 89 Основ (ст. 447 ГК) состоит в том, что она предусматривает, во-первых, новый для гражданского права объект защиты, во-вторых, особый правовой режим для рассматриваемых обязательств (обязанность возместить причиненный вред возлагается на государство независимо от
того, был ли непосредственным причинителем орган дознания, предварительного следствия, прокуратуры или суда), в-третьих, специальные основания наступления обязанности возместить вред, отличные от тех, которые указаны в ст. 88 Основ, в-четвертых, особый порядок возмещения причиненного вреда.
Возложение обязанности возместить вред на государство с одновременным освобождением от этой обязанности непосредственного причинителя (имеется в виду определенный орган, наделенный гражданской правосубъектностью) можно объяснить рядом причин. Прежде всего это связано с тем, что государство располагает все же большими, чем любой из его органов возможностями восстановить положение, существовавшее до причинения вреда. Отмеченное обстоятельство имеет особое значение в случаях, когда такое восстановление не ограничивается выплатой денежного возмещения (имеется, в частности, в виду восстановление жилищных, трудовых, пенсионных и иных прав). Кроме того, разнообразные виды деятельности соответствующих органов, которые могут привести к причинению ущерба, тесно переплетаются. В результате может оказаться трудным, а порой и просто невозможным индивидуализировать действия каждого органа в отдельности (того, кто произвел дознание, предварительное следствие, участвовал в рассмотрении дела по существу либо в кассационном или надзорном порядке и др.). Едва ли не наибольшее значение имеет принятие государством на себя риска, связанного с совершением вредоносных действий соответствующими органами.
Рссматриваемый вид обязательств по возмещению вреда не укладывается ни в рамки обычного деликта, ни в рамки ответственности за действия третьего лица (недопустимость регресса к виновному органу или должностному лицу, принятие на себя государством в лице Союза ССР и союзных республик всех негативных имущественных последствий посягательств на личную свободу граждан независимо от того, какие именно органы причинили своими действиями вред, была лц в действиях причинителя вина и др.).
Включившись в дискуссию о соотношении норм о деликт-ной ответственности с правилами, регулирующими ответственность за вред, причиненный действиями должностных лиц органов управления, автор разделяет позиции тех, кто полагает, что гражданскую ответственность влечет любое противоправное и виновное причинение имущественного вреда, т. е. рассматривает ее как универсальный способ защиты прав, принадлежащих гражданам, юридическим лицам и государству. Отсюда следует вывод, что часть 2 ст. 89 Основ
(ст. 447 ГК) как норма специальная (исключительная) может распространяться только на случаи, которые предусмотрены исчерпывающим образом в изданных нормативных актах, т. е. при причинении ущерба гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ. Ко всем отношениям, возникающим в связи с причинением вреда должностными лицами органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, прямо не указанных в ч. 2 ст. 89 Основ (ст. 4447 ГК), должны применяться общие правила о деликтной ответственности. Соответственно обязанность возмещения при наличии условий, предусмотренных в ст. 88 Основ (ст. 444 ГК), следует возлагать на организацию (наделенный гражданской правосубъектностью орган), должностными лицами которой причинен вред. В этой связи подвергаются критике взгляды тех, кто отвергает возможность наступления ответственности перечисленных в ч. 2 ст. 89 Основ (ст. 447 ГК) органов (организаций) за рамками, охватываемыми указанной нормой.
В диссертации предлагается расширить сферу действия ч. 2 ст. 89 Основ (ст. 447 ГК), Указа и Положения. В частности, эти нормы, как справедливо отмечалось в литературе, должны охватить случаи незаконного задержания, незаконного применения мер медицинского и воспитательного характера. Одновременно следует расширить и содержание постановления Пленума Верховного Суда СССР от 23 декабря
1988 г. № 15 10, включив в него, в частности, разъяснение о возмещении ущерба, причиненного в связи с отбытием наказания в течение времени, превышающего назначенный гражданину новый срок, если это «произошло в связи с тем, что по одной или нескольким статьям дело было прекращено по реабилитирующим основаниям. По мнению диссертанта, рассматриваемая ситуация уже теперь укладывается в рамки ч. 2 ст. 89 Основ (ст. 447 ГК).
В третьем параграфе рассматриваются обязательства, возникающие при посягательствах на честь и достоинство гражданина. Гражданин может реализовать свое право на защиту чести и достоинства, одновременно обратившись и к уголовно-и к гражданско-правовым способам. В связи с этим требует уточнения разъяснение, содержащееся по этому поводу в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 20 марта
1989 г. «О .применении в судебной практике ст. 7 Основ праж-
10 Бюллетень Верховного Суда СССР. 1989. № 1. С. 10.
дакского законодательства Союза ССР и союзных республик о защите чести и достоинства граждан и организаций»11.
В диссертации отвергается применительно к ст. 7 Основ идея «гражданско-правовой ответственности за посягательство на честь и достоинство», а также «субсидиарной ответственности издательства (редакции)». В противовес этому обосновывается конструкция «охранительного обязательства» по защите чести и достоинства. В этой связи высказывается сомнение по поводу включенной в переданный на всенародное обсуждение проект Закона СССР о печати и других средствах массовой информации нормы, допускающей возможность отказа в опровержении распространенных сведений, если «эти сведения присутствуют в официальных сообщениях; если они получены от телеграфных или информационных агентств; если они являются дословным воспроизведением публичных выступлений».
Основные принципы защиты чести и достоинства по ст. 7 Основ (ст. 7 ГК) могут быть сведены к следующему.
— удовлетворение требований потерпевшего не зависит от целей, которые он преследует;
— предпосылкой заявления требований потерпевшим служит возможность восстановления нарушенного права предусмотренными ст. 7 Основ (ст. 7 ГК) способами;
— распространенные сведения должны быть, во-первых, ложными и, во-вторых, объективно порочащими лицо. При этом существует презумпция несоответствия действительности распространенных о лице порочащих сведений;
— посягательства на честь и достоинство выражаются в распространении сведений;
— наличие или отсутствие вины в действиях нарушителя значения не имеет;
— лицо может оказаться в позиции ответчика в споре по ст. 7 не только потому, что совершило действие, нарушающее право, но и в силу того, что имело реальную возможность совершить действие, направленное на восстановление чести и достоинства потерпевшего.
Как и в любом ином процессе, ответчиком по делу в данной ситуации может быть только гражданин или наделенная правами юридического лица организация. Вместе с тем нельзя согласиться с тем, что в случаях, когда организация, нарушившая право на честь и достоинство гражданина, не является юридическим лицом, ст. 7 Основ не может быть приведена в действие. Любая организация является либо самостоятельным юридическим лицом, либо частью вышестоя-
11 Бюллетень Верховного Суда СССР. 1989. № 3. С. 9.
щей организации — юридического лица, от имени которой она совершает юридически значимые действия. Именно эта последняя и должна быть привлечена, очевидно, в качестве ответчика в рассматриваемых ситуациях.
Определяемый судом способ защиты в принципе должен в полном объеме корреспондировать самому посягательству на честь и достоинство.
В диссертации обосновываются некоторые иные предложения, направленные на совершенствование гражданско-правовой защиты чести и достоинства граждан. В частности, предлагается в самом законе закрепить уже сложившуюся практику предоставления третьим лицам права на защиту чести и достоинства умершего при условии, что они имеют к тому самостоятельный интерес (члены семьи, близкие родственники умершего). Предлагается также наделить правом на защиту чести и достоинства лиц, имя которых (память о которых) составляет достояние народа, соответствующие государственные и общественные организации; предоставить потерпевшим возможность требовать опровержения не только фактов, но и порочащей оценки фактов (оптимальный вариант— включение в Основы и ГК нормы о защите права на репутацию); допустить при определенных условиях оспаривание порочащих высказываний «с глазу на глаз», без участия третьего лица, имея, в частности, в виду, что тем самым может быть предотвращено последующее распространение ложных сведений.
В диссертации выделена проблема защиты от анонимок. В этих случаях, по мнению автора, может быть использована ст. 7 Основ, если имеется организация (лицо), обладающая возможностью при необходимости опровергнуть содержащиеся в анонимке порочащие сведения. При отсутствии указанной предпосылки предлагается использовать институт особого производства: имеется в виду рассмотрение вопроса в порядке, сходным с тем, который установлен для рассмотрения дел об установлении фактов, имеющих юридическое значение. При этом учитывается, что вынесенное судом решение по делу может быть использовано заявителем любым законным способом (например, путем рассылки копии решения лицам, чьим мнением о себе потерпевший дорожит),
В диссертации отмечается, что ст. 7 Основ не охватывает и ряда других ситуаций, при которых у граждан возникает интерес к опровержению сообщаемых о них сведений. В частности, идет речь о распространении не только не порочащих, но иногда даже и лестных для гражданина, но не соответствующих действительности сведений, либо сведений, которые соответствуют действительности, но представляют собой
«полуправду» (например, сведения о судимости, которая к моменту распространения сведений уже снята); о критике, которая не содержит порочащих сведений. Применительно к таким случаям в диссертации сформулированы соответствующие предложения.
Глава V. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ДОГОВОРНЫХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ ДЛЯ ЗАЩИТЫ
ЛИЧНЫХ НЕИМУЩЕСТВЕННЫХ ПРАВ ГРАЖДАН
Значение договора в его качестве юридического факта выражается в том, что контрагенты в результате достигнутого между ними соглашения оказываются связанными определенными правами и обязанностями. И если теперь права одной из сторон-кредитора будут нарушены противоречащими содержанию договора действиями должника, последний привлекается к имущественной ответственности. На иных началах обычно строится ответственность при посягательствах на неимущественные блага. Ее первооснову составляет обязательственное правоотношение, которое существует непосредственно в силу закона. Сам закон в подобных случаях определяет меру должного поведения лица, а также условия превращения абсолютного по своей природе правоотношения в относительное, подчиняющееся действию охранительных норм. Таким образом, для наступления предусмотренных законом последствий, неблагоприятных для того, кто нарушил принадлежащее другому право на конкретное неимущественное благо (возмещение убытков, восстановление прежнего состояния и т. п.), необходимости в договоре обычно нет. Это в полной мере относится к любым защищаемым в рамках гражданского законодательства неимущественным правам: на жизнь и здоровье, личную свободу, честь и достоинство и др.
Из отмеченного обстоятельства не следует, что договор вообще не играет какой-либо роли при защите личных неимущественных прав. Все дело лишь в том, что эта роль скромнее той, которую он способен играть применительно к субъективным правам, имеющим объектом имущественные блага.
В конечном счете значение договора в подобных случаях может состоять в том, что с его помощью предусмотренное законом обязательство возместить вред расширяется по одному из трех направлений: по субъектному составу, по основаниям возникновения, а также по содержанию. Речь идет о
том, что благодаря договору, во-первЫх, между лицом, нарушившим право, и потерпевшим возникает обязательство, которого в противном случае (т. е. при отсутствии договора) не существовало бы, во-шторых, помимо нарушителя чужого права, на которого указывает закон, появляется еще один должник (основной, альтернативный или субсидиарный) и по этой причине усиливается гарантия того, что неблагоприятные для потерпевшего последствия правонарушения будут действительно устранены, в-третьих, увеличивается объем ответственности по сравнению с тем, который установлен законом для недоговорного обязательства.
В диссертации защищается позиция тех, кто в принципе допускает возможность использования по крайней мере при защите жизни и здоро)Вья граждан договоров.
В этой связи отмечается, что широко распространенный среди оппонентов аргумент, — договор не нужен применительно к обязательствам, предусмотренным в самом законе, может быть парирован по аналогии ссылкой на то, что наличие общей, вытекающей из закона обязанности не причинять вред имуществу другого лица, не исключает целесообразности расширения ответственности за нарушение указанной обязанности путем договора хранения или включения отдельных элементов этого договора в другие заключаемые сторонами договоры.
В диссертации анализируются случаи усиления ответственности за причинение вреда жизни и здоровью с помощью договора перевозки пассажиров, обосновываются предложения, направленные на расширение (по примеру Аэрофлота) договорной ответственности организаций за причинение вреда овоим работникам. При этом, по мнению диссертанта, препятствия к такому расширению ответственности могут носить только экономический, а отнюдь не юридический характер.
Проблема усиления защиты личных неимущественных прав с помощью договорных обязательств рассматривается также на примерах страхования гражданской ответственности и ответственности лечебных учреждений за вред, причиненный пациентам. В диссертации поддерживается введение страхования имущественной ответственности с учетом его значения для обоих участников обязательства (для причини-теля, у которого открывается возможность переложить на страховщика определенную часть своего риска, и для потерпевшего, которому тем самым гарантируется полное возмещение причиненного вреда).
В диссертации оспаривается в виде общего принципа конструкция договорной ответственности лечебных учреждений,
в частности, по той причине, что обязанность лечить возникает у любого лечебного учреждения и связывает оно это последнее с любым, кто нуждается в этом. Помимо прочего, при конструкции договорной ответственности отпадает возможность обосновать возложение обязанности возместить вред на лечебное учреждение за неоказание помощи.
По мнению диссертанта, договорной по своей правовой природе может быть только ответственность лечебных учреждений (организаций), оказывающих помощь за плату.
В диссертации подчеркивается, что при причинении вреда жизни и здоровью контрагента деликтная ответственность не может быть ослаблена >по (Договору. В этой связи предлагается включить в Основы и ГК норму ,примерно такого содержания: «В случаях причинения вреда жизни и здоровью гражданина нарушением договора со стороны его контрагента ответственность причинителя не может быть меньше предусмотренной соответствующими статьями главы 41 Основ. Условия договора, ограничивающие ответственность за причинение вреда жизни или здоровью, признаются недействительными».
По теме диссертации опубликованы следующие работы:
Книги
1. Судебная практика в советской правовой системе. (Глава «Судебная практика и гражданское право»), — М. — 1975 (1,5 п.л.).
2. Специальные случаи ответственности за причинение вреда, —М, — 1977 (4,2 п. л.).
3. Конституция СССР и законодательство развитого социализма. (Глава VII, § ¡1—в соавторстве с С. Н. Брату-сем). —М. — 1984 (1,0 п. л.).
4. Жизнь и здоровье — под охраной закона. — М. — 1990 (11,0 п.л.).
Учебники
5. Советское гражданское право. (Главы: «Обязательства, возникающие вследствие причинения вреда» и «Обязательства, возникающие вследствие спасания социалистического имущества»), — М. — 1983 (il,0 п.л.).
6. Советское право. (Раздел «Советское гражданское право»).-— М. — 1984 (второе издание— 1989) (5,0 п.л.).
3
33
Комментарии законодательства и судебной практики
7. Комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР. (Комментарий к ст. 447). — М. — 1982 (0,2 п. л.).
8. Некоторые вопросы применения норм главы 40 ГК РСФСР. // Научный комментарий судебной практики за 1972 год, —М, — 1973 (1,3 п.л.).
9. Учет вины потерпевшего в деликтных обязательствах. // Комментарий судебной практики за 1985 год. — М.— 1986 (1,0 п. л.).
10. Вопросы возмещения вреда, причиненного личности гражданина. // Комментарий судебной практики за 1987— 1988 г.г. — М.— 1989 (1,0 п.л.).
Брошюры, статьи, другие публикации
П. Права и обязанности пассажиров. М.: Знание.— 1986 (3,5 п. л.).
12. Имущественная ответственность лечебных учреждений за вред, причиненный их работниками.//Вопросы государства и права: Изд. БГУ. — Минск.— 1970. Вып. II (0,6 п.л.).
13. Специальные основания деликтной ответственности юридических лиц.//Ученые записки ВНИИСЗ. — М.— 1973. Вып. 21 (1,0 п. л.).
14. Развитие гражданского законодательства (1975— 1980).//Труды ВНИИСЗ, —М.—1981. Вып. 19 (в соавторстве с С. Н. Братусем) (1,3 п.л.).
15. Возмещение вреда, причиненного гражданам действиями должностных лиц. // Советское государство и право. — 1982, —№ 8 (0,8 п.л.).
16. Нематериальный вред в деликтных обязательствах.// Труды ВНИИСЗ, —М,— 1984. Вып. 29 (0,8 п.л.).
17. Новое в законодательстве о возмещении вреда, причиненного увечьем.//Социалистическая законность.— 1985.— № 9 (0,6 л.л.).
18. Актуальные вопросы применения нового законодательства о возмещении ущерба, причиненного рабочим и служащим увечьем или иным повреждением здоровья. // МЮ СССР. ВИУРЮ,—М, — 1985 (1,5 п.л.).
19. Соотношение деликтной и договорной ответственности при причинении вреда жизни и здоровью граждан.//Труды ВНИИСЗ, —М,— 1986. Вып. 34 (0,8 п.л.).
20. Гражданско-правовая защита чести и достоинства граждан. // Труды ВНИИСГСиЗ. — М. — 1989. Вып. 43 (0,8 п. л.).
21. Деликтная ответственность. Деликтные обязательства. Возмещение вреда. Обязательства, возникающие вследствие спасания социалистического имущества.//Энциклопедический юридический словарь. — М. — 1984 (второе издание 1987) (0,5 п. л.).
22. Возмещение вреда, причиненного личности и имуществу груждан.//Методические рекомендации по подготовке и чтению лекций на республиканских курсах повышения квалификации работников юстиции.//МЮ СССР. ВИУРЮ.— М,— 1985 (1,0 п.л.).
23. Рецензия на книгу А. Н. Савицкой: Возмещение ущерба, причиненного ненадлежащим врачеванием.//Правоведение. — 1989. — № 6 (0,2 п. л.).
