Криминологические и уголовно-правовые проблемы корыститекст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.08 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ

по праву и юриспруденции на тему «Криминологические и уголовно-правовые проблемы корысти»

санкт-петербургскии государственный университет

Юридический факультет

На правах рукописи

МИНЕНОК Михаил Григорьевич

КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ И УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ КОРЫСТИ

Специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология, исправительно-трудовое право

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук

Санкт-Петербург 1992

Работа выполнена на кафедре уголовного права юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета.

Официальные оппоненты: доктор юридических наук, профессор Б. В. Волжепкин, доктор юридических наук, профессор Н. С. Лсйкина, доктор юридических наук, профессор Д. В. Ривман.

Ведущая организация — Академия МВД Российской Федерации.

. часов на заседании специализированного Совета Д.063.57.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора юридических наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: Санкт-Петербург, В. О., 22 линия, д. 7.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. А. М. Горького СПбГУ (Университетская наб., д. 7/9).

Защита диссертации состоится

Автореферат разослан «

»

1992 г.

Ученый секретарь специализированного Совета, кандидат юридических наук, доцент

Н. М. Кроиачев.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

- 1 - Актуальность темы исследования. Страна переживает затяж-ТТшГ'экопомический кризис, который непосредственно влияет на криминологическую ситуацию в обществе. Особую тревогу вызывает состояние корыстной преступности, которая стабильно растет. Если удельный вес корыстных преступлений в структуре преступности середины 60-х годов составлял 40—45%, то в 1989 году он возрос до 65%. Фактически по корыстным мотивам совершается около 75% только зарегистрированных преступлений1. Из преступлений против собственности, удельный вес которых, постоянно возрастая, достиг в 1990 г. 60,5% в общем числе зарегистрированных преступлений, более 90% — корыстные преступления2.

Резко ухудшается динамика наиболее опасных и распространенных корыстных преступлений. Так, только с 1986 г. по 1990 г. число краж государственного или общественного имущества возросло на 143,5%, краж личного имущества граждан—на 148,3%, грабежей и разбоев, соответственно, на 177,1% и 184,8%3. В целом за 1990 г. по сравнению с предшествующим 1989 г. число корыстных преступлений увеличилось на 17,5%4.

Рост корыстной преступности стимулирует наиболее опасные :е формы — организованную, профессиональную и, тем самым, :тановится существенным препятствием на пути прогрессивных терестроечных процессов.

В этой связи актуальны исследования не столько отдельных чорыстных преступлений (краж, грабежей, разбоев и т. д., хотя )то важно), сколько комплексный экономико-правовой анализ (атегории «корысть». Это особенно важно в современных услови-IX радикальных экономических преобразований, становления ры-ючных отношений, когда экономические стимулы заменяют со-юй административно-командные методы управления поведением [юдей в их стремлении к приобретению материальных ценнос-ей, необходима соответствующая оценка как самих этих стрем-[ений, так и их результатов.

Прежнее чрезмерно широкое и идеологизированное понима-ие корысти, обусловленное искусственно установленными и по-ому искаженными пропорциями распределения материальных лаг, представляло стремление к личному обогащению как «один

1 Преступность и правонарушения в СССР. Статистический сборник. 1989. I.. 1990. С. 5.

2 Преступность и правонарушения в СССР. 1990. Статистический сборник. 1., 1991. С. 20.

3 Там же. С. 64, 69, 60, 56.

4 Статистический пресс-бюллетень. 1991. № 14. С. 26.

гз наиболее вредных пережитков капитализма, постоянно вступающий в противоречие с интересами общества»1, формировало в общественном сознании иллюзию в «греховности» богатств^?, поощряло скромный, бедный образ жизни. Устанавливался усредненный барьер допустимости обладания определенным объемом материальных благ, превышение которого осуждалось официальной идеологией, правом.

Возвращение нашей страны па путь, по которому идет миро-пая цивилизация, означает и восстановление утраченных ценностей, среди которых достойное место должно занять общечелове ческое отношение к собственности, богатству, материальным стимулам.

В этих условиях для того, чтобы оградить начавшиеся позитивные процессы в экономике от конъюнктурных оценок, основан гых па устаревших идеологических догмах, важно выявить сущностное содержание корысти, се детерминанты, установить грани иы и критерии порицаемостн с позиции интересов всего общества и с учетом этого сформулировать правовые рекомендации с характере урегулирования тех общественных отношений, которые связаны с неприемлемыми для общества формами проявления корысти.

Большой вклад в разработку проблем корысти внесли уче ные-криминологи Ю. М. Антонян, Б. С. Волков, К. Е. Игошев А. Н. Ларьков, В. А. Серебрякова, В. Б. Ястребов и др. Одна ко их исследования относились, как правило, к изучению отдель ных уголовно-правовых либо криминологических проблем коры стных преступлений, поэтому продолжает оставаться актуальные комплексный анализ категории корысти и многих ее аспектов еще не подвергавшихся изучению в советской криминологии, ко торые в совокупности могут выступать концептуальной осново1 для общей теории корысти.

Цель и задачи исследования. Целью настоящей диссертацш является комплексное криминологическое и уголовпо-правово исследование корысти и разработка концептуальной основы тео рии корысти.

В соответствии с поставленной целью выделяются следующш задачи:

1, Установить истоки и предпосылки зарождения корысти I человеческом обществе, показать ее особенности в различных об щественно-экономических формациях.

1 Словарь по этике. Под ред. И. С. Кона. М„ 1981. С. 139,

2. Выявить влияние современного состояния производства и распределения материальных благ на формирование корысти.

3. Исследовать концепции причин преступности в советской криминологии для выделения обстоятельств, детерминирующих корыстную преступность.

4. Изучить личностные особенности корыстных преступников, па основе чего разработать их типологию.

5. Рассмотреть актуальные уголовно-правовые аспекты корысти, связанные с квалификацией корыстных преступлений, путем анализа форм н криминологических особенностей субъектов объединений корыстных преступников, сделать предложения по совершенствованию действующего законодательства.

6. Определить методологические подходы и основные направления предупреждения корыстных преступлений.

Методология и эмпирическая база исследования. Методологической основой настоящей работы является теория познания. Теоретическую базу составили современные научные положения отечественной и зарубежной криминологии, уголовного права, прежде всего учение о причинах и предупреждении преступности, личности преступника, организованной и профессиональной преступности в трудах Н. А. Беляева, Б. В.. Волженкина, В. К. Глнстина, А. И. Гурова, П. С. Дагеля, А. И. Долговой, А. Э. Жа-линского, И. И. Карпеца, В. Н. Кудрявцева, Н. Ф. Кузнецовой, Н. С. Лейкиной, В. В. Лунеева, В. В. Орехова, П. И! Осипова, В. С. Прохорова, А. Р. Ратинова, Д. В. Рнвмана, А. Б. Сахарова, Б. Свенсона, X. Тама, К. Уэда, В. Фокса, Д. А. Шестакова, А. М. Яковлева и др.

Изучены и использованы соответствующие работы по философии, экономике, истории, психологии, социологии. В исследовании применялись диалектический, логический, системно-структурный, сравнительно-правовой, аксиологический, конкретно-социологический методы.

Эмпирическую базу исследования составили опубликованные статистические данные о преступности в СССР, зарубежных странах, РСФСР, Калининградском регионе за 1961 —1991 г.г. Кроме гого, по разработанной автором методике было проведено выборочное изучение уголовных, дел-на 160 осужденных за кражи личного имущества в 1985—89 гг., а также сплошное изучение уго-юеных дел на 280 осужденных по ст. 92 УК РСФСР в Калининграде и области в 1988—90 гг. Эти преступления значительно уве-шчивают объем и репрезентативность исходных эмпирических ;анных, поскольку часто совершаются в совокупности с другими <орыстпыми преступлениями (например, предусмотренными ст.ст. 39—91, 145-146, 173-175, 208 и др. УК РСФСР).

Помимо изучения уголовных дел сведения о корыстных преступлениях и преступниках были получены путем опроса-анкетирования 150 осужденных за кражи личного имущества и 100 практических работников (следователей, оперуполномоченных, участковых инспекторов) МВД СССР, суда и прокуратуры.

Новизна работы. В диссертации впервые в отечественной криминологии в широких историко-времепных рамках подвергнута комплексному анализу категория «корысть», выявлены ее детерминанты в системе причин преступности, обозначены методологически значимые подходы к проблемам предупреждения корыстной преступности. Это позволило разработать концептуальные основы общей теории корысти.

К числу наиболее значимых результатов, отражающих научную новизну диссертации, относятся, по мнению автора, следующие положения и выводы:

Впервые на монографическом уровне раскрыты генезис и сущность корысти. Обосновано положение, что корысть как стремление к присвоению материальных ценностей, созданных чужим трудом, не является, как считалось, следствием, раскола общества на классы и возникновения государства. Корысть зарождается еще в недрах родового строя с появлением прибавочного продукта и является важной субъективной причиной становления частной собственности, классов и государства.

Применительно к различным общественно-экономическим формациям показана специфика корысти, которая определяется характером производства и находиг отражение в способах накопления и особенностях потребления материальных благ (ценностей).

Обоснован и сделан вывод, что в современных условиях основой корысти является резкая диспропорция в соотношении производства и потребностей, порождающая товарный дефицит, инфляцию, снижение жизненного уровня и другие негативные явления, которые становятся не только экономическими, но и криминологическими проблемами.

Выявлена антикриминогенная, противокорыстная значимость сбалансированной дифференциации доходов населения, которая предполагает справедливое распределение материальных благ в зависимости от результатов, социальной значимости и сферы приложения общественно-полезного труда.

Произведен критико-методологнческнй анализ концепций причин преступности, которые классифицированы автором по трем основным направлениям: факторное (поиски первопричины), идеалистическое и материалистическое. Сформулирован вывод о том,

что основу для разработки причин корыстной преступности должны составить криминогенные аспекты экономических противоречий с учетом их степени зрелости, форм проявления, способов разрешения.

Проанализированы детерминанты корыстной преступности в сфере экономики и социальной психологии (неудовлетворенный спрос, снижение покупательной способности рубля, издержки принципа распределения по труду, углубление имущественной дифференциации населения и др.), формирующие нравственные качества корыстных преступников.

Обосновано положение о том, что негативные личностные качества преступника являются объективной реальностью и составляют содержание его общественной опасности, которая не тождественна общественной опасности преступления.

Выявлено содержание структуры личности корыстного преступника, элементы которой объединяют правственно-психологиче-ские особенности со специфическими криминогенно-значимыми между собой связями.

На обширном эмпирическом материале представлена нптег-ративная и сравнительная характеристика личности корыстных преступников. На этой основе продемонстрирована практическая пригодность сравнительных данных для глубокого объяснения криминологических особенностей корыстных преступников и их связи с различными аспектами социальной профилактики корыстной преступности.

Разработана оригинальная типология корыстных преступников с учетом классификации самой корысти и ее качественно-количественных признаков.

Уточнено содержание понятия «корысть» и выявлены специфические особенности продолжаемых корыстных преступлений, которые образуются при длительной и многоэпизодной преступной деятельности, в связи с чем внесены предложения по совершенствованию уголовного законодательства.

Установлены четкие отличительные признаки различных форм объединений преступников и на этой основе сформулированы определения организованной группы и преступной организации, которые обоснованно предложено учитывать в качестве квалифицирующих признаков ряда составов корыстных преступлений.

Выявлены криминологически значимые характеристики субъектов организованной корыстной преступности, значительную часть которых составляют профессиональные преступники.

Сформулировано определение профессионального корыстного лреступника с обоснованием необходимости закрепления его в за-

коне, что расширит возможность уголовно-правовых -средств борьбы с криминальным профессионализмом.

В качестве методологических основ предупреждения корыстной преступности сформулирован ряд теоретических положений о реальных возможностях и условиях эффективности предупредительной деятельности, ее объектах (направленности), сравнительных критериях достоверности показателей преступности.

В целях предупреждения корыстных преступлений разработан комплекс мер, направленных на стимулирование новых экономических отношений, совершенствование системы уголовных наказаний, устранение виктимологических условий корыстных посягательств на собственность, повышение воспитательного значения предварительного следствия и судебного разбирательства.

Практическая значимость и апробация работы. Положения, выводы и предложения, сформулированные в диссертации, могут быть использованы при принятии социально-экономических, политических и правовых решений регионального и республиканского уровней, которые связаны с проблемами предупреждения преступности, разработкой комплексных программ борьбы с корыстной преступностью, практикой работы правоохранительных органов.

Ряд предложений и выводов пригодны для использования в нормотворческой деятельности в процессе подготовки нового Уголовного кодекса России, совершенствования текущего законодательства.

Теоретические положения, выводы и рекомендации могут быть использованы в качестве исходных данных для постановки новых проблем и продолжения изучения многоаспектной категории «корысть». . .

Материалы диссертации могут быть использованы в учебном процессе по криминологии и уголовному праву, при чтении спецкурса «Проблемы квалификации корыстных преступлений».

Положения диссертации о структуре личности и типологии корыстных преступников, детерминантах корыстной преступности и ряд других получили поддержку и одобрение в научной литературе. Результаты диссертационного исследования были положены в основу выступлений автора па научных конференциях Калининградского университета (1977—92 гг.), Регенсбургского университета (ФРГ, 1991 г.), на семинарах и коллегиях практических работников суда и прокуратуры Калининградской области (1987— — 1990 гг.).

Структура диссертации состоит из введения, пяти глав, заключения, четырех приложений и библиографии. ;

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, определяются цели, задачи и предмет исследования, характеризуются методологическая, теоретическая и эмпирическая основы, научная новизна, практическая значимость и апробация результатов исследования.

В главе 1 — «Генезис и сущность корысти.» — исследованы условия зарождения и развития корысти, показаны ее особенности в классово-антагонистических формациях, а также в современных условиях производства и распределения материальных благ.

Корысть как стремление к присвоению материальных ценностей, созданных чужим трудом, возникает при определенных социальных предпосылках, обусловленных соответствующим уровнем развития производительных сил. В научной литературе возникновение корысти сьязывают с появлением государства, разделением общества на классы. В диссертации доказывается, что на этом этапе развития общества корысть уже достаточно сформировавшийся элемент социальной психологии, имеющий длительную предысторию. Корысть не следствие раскола общества на классы, а одна из его субъективных причин.

На начальной стадии развития человеческого общества (период дикости, по определению Моргана-Энгельса) люди присва ивали производимые природой продукты для личного потребления. В основе общественных отношений лежало безраздельное распоряжение коллектива продуктами труда как всего коллектива, так и каждого его члена. Любой член коллектива имел право на долю продукта, которую он мог использовать только для собственного потребления. Распределение пищи совпадало с процессом потребления. Объем такого потребления ограничивался естественными возможностями человеческого организма. Уто исключало имущественные различия и связанные с ними стремления к частному накоплению материальных ценностей, приобретению имущественных прав, обладание которыми выделяло бы данное лицо из числа соплеменников.

В первобытном коллективе не было объективной потребности и возможности сосредоточить в руках отдельных членов общности продукты сверх того, что необходимо для индивидуального разового потребления. При изобилии продуктов их потребление не ограничивалось и интересы членов общества не нарушались. В это время человек еще не научился долго сохранять пищу, что исключало возможность создания ее запасов и, следовательно, появления у отдельных индивидов стремления обособиться от общины, выделить себя по объему потребляемых продуктов природы. Накопление излишков ничего не дало бы отдельному индивиду — продукты пришли бы в негодность и были бы выброшены.

Люди относились к присваиваемым ими продуктам как к потребите льным стоимостям, полезность которых не связывалась с трудом. Отсюда и господствующее представление в сознании людей о «ничейном» характере потребляемых продуктов.

Отдельные эксцессы в условиях нехватки продуктов вызывались скорее голодом, а не корыстью, и не могли дать постоянных преимуществ одним индивидам над другими, поскольку это привело бы к распаду и гибели сообщества. Следовательно, в этих условиях для возникновения корысти не было ни объективных, ни субъективных предпосылок.

На определенной стадии развития общества, когда присвоение готовых продуктов непосредственно из природы утратило прежнее значение и основным источником средств существования становится производительный труд, созревают материальные условия корысти — прибавочные продукты труда, которые являются исходной предпосылкой появления стремлений их присвоения. На более раннем этапе, когда весь созданный продукт был необходим, корысть не могла возникнуть.

Прибавочный продукт при условии создания его совместными усилиями всего рода поступал в его распоряжение. Корыстные устремления на прибавочный продукт, созданный совокупным общественным трудом, могли быть реализованы только объединением лиц либо путем обмена, либо насильственным отторжением другим родом, племенем. В этом случае корысть носит корпоративный и эпизодический характер.

Другой вид прибавочного продукта, созданного в результате роста производительности индивидуального труда, увеличивает не только общинную, но и личную собственность. Совершенствование орудий труда дает возможность отдельному индивиду производить прибавочный продукт, распоряжение которым через индивидуальный обмен приводит к первым зачаткам частной собственности. Обмен разрушает старые отношения, основанные на общности имущества или безэквивалентном присвоении чужого труда.

С развитием обмена индивидуальный труд формирует и качественно новые элементы сознания человека. Продукты индивидуального труда приобретали для субъекта самостоятельную ценность, с которыми он не мог расстаться также легко, как в отношении продуктов природы. Отчуждение вещи вызывало понимание ущерба и необходимости его компенсации, возмещения другим материальным благом. Возникает психологическое обоснование принадлежности предмета труда отдельному индивиду, способному самостоятельно распорядиться созданным им прибавочным продуктом. В индивидуальном обмене проявляются в скрытой форме эгоистические интересы каждой из обменивающихся сторон.

Стремление обезопасить себя от случайностей обмена, создать некоторый запас необходимых ценностей (одежды, продуктов питания и т. д.), особенно при выделении из общины, когда лишен-' ный поддержки коллектива субъект мог рассчитывать только па собственные силы, стимулировало не только увеличение производи ства предметов обмена, но и попытки добиться преимущества при обмене, личных выгод путем умышленного нарушения, искажения пропорций обмена. Корыстное стремление к богатству становится основным движущим мотивом поступков человека, поскольку обладание избыточными материальными ценностями обеспечивает не только экономическую независимость индивида, но и дает возможность активно влиять на общественные и межличностные связи. Корысть становится важным субъективным фактором появления частной собственности и вслед за ней классов и государства.

В различных общественно-экономических формациях корысть имеет свои исторические особенности и содержание. В рабовладельческой общественно-экономической формации корысть —-привилегия господствующего класса — рабовладельцев, поскольку прибавочный продукт, который создавался трудом раба, полностью принадлежал хозяину на том основании, что средства производства н сам раб были его собственностью. Внеэкономическое принуждение эксплуатируемых при рабовладельческом способе производства обеспечивало преобладание личных отношений господства и подчинения над вещными отношениями производства и обмена.

Возможности античного производства, основу которого составляло натуральное хозяйство, ограничивали стремление рабовладельца в увеличении прибавочного продукта и определяли тем самым объем его потребностей. Корыстные интересы представителей господствующего класса находили реализацию в потреблении (потребительская корысть) в непроизводительных целях прибавочного продукта, поскольку целью производства было не производственное накопление, а потребление.

Следовательно, корысть не только ограничивалась объемом прибавочного продукта, созданного трудом рабов, по и выражалась в форме паразитического потребления рабовладельцами, накопления в виде сокровищ, использования па непроизводительные цели.

.Материальную основу феодального общества составляет сель-скос хозяйство, поэтому земля и люди продолжают оставаться главными средствами производства, главной формой богатства.

Поскольку земля не стала еще товаром и присваивалась преимущественно натуральным способом—путем захвата, то это приводило к господству одних лиц над другими: мелкие производн-

тслп, земледельцы, крестьяне попадали в личную зависимость к крупным землевладельцам, феодалам. Класс последних не был однородным. В борьбе за землю и рабочую силу среди них установилась специфическая система субординации. Отношения личной вассальной зависимости внутри господствующего класса складывались по разному — па основе завоевания, подчинения слабого сильному, пожалования от князя дружиннику и т. п.

Важно отметить, что одна и та же земля была в иерархическом владении нескольких субъектов, структуру которого можно представить в виде пирамиды. У ее основания самая многочисленная группа владельцев — крестьяне, владевшие землей мелких феодалов, находившихся в вассальной зависимости от более сильных, знатных владельцев земли — сеньоров, которые, в свою очередь, владели землей князя и так до верхнего правителя — короля, царя и т. п.

Такая иерархическая структура владения собственностью ставила в объективные рамки материальные возможности представителей различных сословий и определяла их специфическое отношение к богатству, материальным ценностям.

Феодальный уклад требовал соответствия социального статуса определенному экономическому положению индивида, устанавливал, что обладание теми или иными вещами есть привилегия строго определенного сословия. Отсюда для каждого сословия свое воплощение собственности (богатства), что, естественно, ограничивало и внутренние стремления (мотивы) к ценностям рамками сословной принадлежности. Не богатство определяло привилегии и статус сословного представителя, а наоборот — иерархия сословий очерчивала возможности приобретения материальных благ. С этим связывались содержание и направленность корыстных мотивов — они ограничивались возможностями соответствующего сословия, к которому принадлежал субъект корысти.

Капиталистический общественный строй по содержанию и направленности ценностных ориентаций по иному, нежели феодализм, ориентирует личность. Главная ориентация в буржуазном обществе — богатство, прежде всего, как частное благо, стремление к которому пронизывает все нравственно-психологические качества представителей буржуазии. Экономическая структура буржуазного общества, процесс производства прибавочной стоимости порождали новые стимулы социальной активности личности, со временем трансформировавшиеся в устойчивые нормы морали. Здесь страсть к обогащению, корысть становится практически безграничной, поскольку сдерживавший ее при феодализме сословно-корпоратнвцый статус личности с соответствующими привилегиями, являясь объективным тормозом, был неприемлем для восходящего класса буржуазии,

Социальная значимость личности теперь определяется не происхождением, родовитостью или принадлежностью к сословию, а капиталом, деньгами, материальными ценностями, т. е. собственностью. Она же (собственность) неразрывно связывается с основными критериями всех нравственных характеристик личности. Богатство выполняет функции меры положительных нравственных качеств личности, поэтому стремление к обогащению — корысть становится одним из основных стимулов человеческой активности.

После Октябрьской революции 1917 года получили распространение качественно новые моральные ориентиры. Ценностная ориентация на богатство постепенно вытеснялась из сознания народа. Буржуазным, частнособственническим стимулам были противопоставлены коллективизм, взаимопомощь, готовность поступиться личными интересами для достижения общих целей, материальные блага объявлялись только средством для всестороннего гармоничного развития личности. Однако сведение к второстепенной, служебной роли первичного — материального, вещного и приоритет вторичных, производных от материального духовных обра-?ованнй, приводило к отрыву и искажению и, следовательно, несоответствию нравственно-идеологических постулатов объективной материальной основе. Реальные возможности к личному материальному обогащению даже посредством честного производительного труда под предлогом борьбы с корыстью искусственно ограничивались, а стремления к имущественному благополучию, накоплению материальных благ сверх произвольно установленных стандартов порицались и осуждались официальной идеологией.

Такое положение негативно сказалось на отношениях в сфере производства и распределения материальных благ, где формировались криминогенные противоречия и соответствующие, в том числе и корыстные способы их разрешения.

В диссертации показано, что распределение материальных благ требует соблюдения определенных пропорций в том, что субъект дает обществу и что получает от общества за свой общественно-полезный труд. Распределение по труду из-за недостаточно четких объективных критериев социальной значимости самого труда неизбежно приводит к произволу, злоупотреблениям в распределении материальных благ. Поэтому распределительные отношения должны учитывать в неразрывном единстве не только количественные показатели труда, но и степень полезности и значимости для общества конечного материализованного или интеллектуально-духовного результата труда непосредственно востребованного обществом, т. е. обеспеченного спросом. Распределение вне результатов труда и спроса на него порождает несправедливое имущественное неравенство и как следствие — отчуждение к тру-

ду, отношение к общественной, государственной собственности как к ничейной, формированию корысти.

Распределение материальных благ дифференцирует доходы населения, которые могут противоречить общественным интересам и принципу распределения но труду. В связи с этим сохраняется теоретическое и практическое значение понятия «нетрудовой доход». На осноье критического анализа высказанных в научной литературе определений нетрудового дохода автор предлагает считать нетрудовым доходом результат присвоения чужого овеществленного или живого труда, полученный в связи с антиобщественной деятельностью, либо обществеипо-полезной, но значительно превышающий трудовые затраты и противоречащий правовым нормам.

Условия рыночных отношений переносят акцент с директивных на экономические методы хозяйствования, что серьезно подрывает источники нетрудовых доходов. Вместе с тем появляются новые способы извлечения корыстных нетрудовых доходов — умышленное создание пли поддержание дефицита на рынке, необоснованное повышение цен, ограничение конкуренции, раздел рынков и т. д. Для борьбы с этими явлениями необходимо активизировать усилия по предупреждению и ограничению монополистической деятельности, в результате которой образуется высокая или сверхвысокая прибыль, являющаяся по сути нетрудовым доходом.

Рыночные отношения, устраняя уравнительность, существен-ьо дифференцируют доходы коллективных предприятий и индивидуальных работников. Автор обращает внимание на то, что тч-кая дифференциация не должна ущемлять материальные н нравственно-престижные оценки труда лиц с фиксированными доходами и ограниченными возможностями включиться в рынок — ученых, юристов, учителей, врачей и др. В обществе необходимо постоянно поддерживать стимулы к эффективному квалифицированному п высокооплачиваемому труду для тех профессий, которые требуют длительной и трудоемкой подготовки н создают благоприятные условия для самых приоритетных и перспективных направлений, в том числе и в сфере борьбы с корыстными правонарушениями.

В главе II — «Причины корыстных преступлений» — анализируются концепции причин преступности в советской криминологии и детерминанты корыстных преступлений.

Основные концепции причин преступности, разработанные в советской криминологии, классифицированы автором по трем направлениям, что позволило выявить их значимость в качестве методологии теории причин преступности.

1. Факторный подход, поиски первопричины.

С точки зрения данного направления причины преступности находятся в конечных факторах — от элементарно простых, поверхностных, что было характерно для ранних этапов развития криминологии (низкий уровень образования, недостаточная материальная обеспеченность, неполная семья и т. п.), до глубинных — общественное разделение труда, уровень развития производительных сил, составляющих содержание и движущую силу целых общественно-экономических формаций.

Такой разнобой в определении причин преступности объясняется метафизическим пониманием причинности, когда все многообразие сбстоятельстБ-детерминант, несмотря на их качо-ственные различия, пытаются свести к одной их заменяющей, а многочисленные формы связен между взаимодействующими явлениями — только к каузальной зависимости.

В диссертации обосновывается вывод, что пи одного из перечисленных выше обстоятельств самих по себе вне связи с другими обстоятельствами явно недостаточно для детерминации преступности.

Стремление определить конечное явление (фактор) в качестве первопричины (причины причин) преступности не может привести к позитивному результату, поскольку неизбежно уводит, по выражению Гегеля, в «дурную бесконечность». Факторный подход противоречит диалектическому материализму в том, что причина возникновения и развития материальных образований содержится в них самих и исходит из взаимодействия элементов их образующих, анализ которого позволяет выявить причину и природу взаимодействующих явлений.

2. Идеалистический, субъективный подход к причинам преступности. .

В его основе гипотеза, в соответствии с которой причины преступности лежат в сфере сознания. В рамках этого общего направления различные модификации причин преступности представлены в советской криминологии пережитками прошлого в сознании людей, действием объективного закона отставания сознания от бытия, негативными элементами социальной психологии— антиобщественные традиции, взгляды, интересы, мотивации и т. д.

Психологизация причин преступности выдвигает на уровень причин психологические явления и процессы, тогда как детерминантам социально-экономического характера отводится второстепенная роль условий. В методологическом отношении такая позиция противоречит фундаментальному положению философии о первичности бытия и вторичности, производности сознания, а на практике приводит к отрыву от реальной действительности, поста-

новке задач, планов, не обеспеченных необходимыми материальными предпосылками.

3. Материалистический подход к установлению причин преступности.

Данное направление, по мнению автора, является наиболее перспективным, поскольку не содержит методологических ошибок, присущих факторному и идеалистическому подходам. Здесь сфера поиска причин преступности обозначена анализом с диалекти-ко-материалистическпх позиций экономических, базисных условий жизни общества. Такой подход с учетом определяющей роли на общественное развитие экономических противоречий позволяет выявить характер их влияния на формирование причин преступности. Поскольку учение о противоречиях приобретает для криминологии особую значимость, автор обращает внимание на ряд ошпбочпых суждений, которые могут исказить методологическую основу разработки причин преступности.

Так, утверждение, что в систему причин преступности входят не сами по себе противоречия, а их негативные, консервативные стороны, не учитывает положения диалектического материализма об условном, относительном значении отрицательной (положительной) стороны противоречия. Отрицательная сторона противоречия не есть нечто простое, данное в чистом виде. Она также, в свою очередь, может быть представлена как единство противоположных сторон, в котором невозможно только положительное или только отрицательное проявление любой из них. Поэтому построить систему причин преступности на основе отрицательных, консервативных сторон социальных противоречий значит необоснованно упростить проблему. Отрицательный эффект могут дать и два положительных или нейтральных явления при условии их определенного взаимодействия, соотношения. В связи с этим автор считает неполным суждение о том, что источником преступности могут быть только противоречия, которые становятся тормозом общественного развития, социального прогресса.

Прогрессивные противоречия, например, связанные со становлением рыночных отношений также несут в себе и значительные негативные последствия — резкую имущественную дифференциацию, социальную напряженность в обществе, рост корыстной преступности и т. д.

В диссертации отмечается важное значение для разработки теории причин преступности категории взаимодействия, которая позволяет учесть не только противоречия, но и иные непротиворечивые, нейтральные и даже гармоничные связи исследуемых явлений, в том числе и те, которые предшествовали или сопутствовали какому-либо процессу. При таком подходе уменьшается ве-

роятность придания абсолютного и чрезмерно широкого значения влиянию негативных факторов, формируется возможность глубже пропикиуть в сущность изучаемых явлений. Например, криминогенную роль ручного неквалифицированного труда достаточно однозначно отражает категория «противоречие», тогда как категория «взаимодействие» учитывает значимость многих факторов, которые могут повышать пли понижать криминогенную роль ручного труда применительно к определенным социальным процессам и явлениям, а также группам населения.

Для выявления обстоятельств-детерминант преступности (в том числе и корыстной) важно выделить криминогенный аспект взаимодействующих сторон противоречий с учетом степени их зрелости, форм проявления, способов разрешения.

Объективной основой корыстной преступности, посягающей па установившиеся в обществе отношения обмена и распределения материальных благ, является область неудовлетворенных потребностей, которая формируется вследствие недостаточно высокого уровня развития производства товаров и услуг. Это проявляется в таких негативных социально-экономических реалиях как неудовлетворенный спрос (несбалансированность спроса и предложения товаров и услуг), качественно-количественный дефицит потребительских благ.

Исследуя приведенные в экономической литературе структурные компоненты неудовлетворенного спроса — отложенный, явный, скрытый, импульсивный, автор показывает их криминогенное влияние в качестве детерминантов корыстной преступности применительно к различным группам населения. Наряду с неудовлетворенным спросом исследована негативная роль п иных связанных с ним детерминантов корысти — инфляционные процессы, издержки принципа оплаты по труду, глубокая имущественная дифференциация населения.

Совокупное влияние перечисленных детерминант приводит к росту корыстных преступлений, в том числе совершаемых по мотивам удовлетворения необходимых жизненных потребностей. Изученная автором судебная практика ряда регионов по делам о корыстных преступлениях свидетельствует, что если удельный вес названных мотивов в 1970—76 гг. составлял 13,6%, то в 1985 —90 гг. — увеличился до 50%, то есть, почти в 4 раза, что отражает объективные процессы снижения жизненного уровня населения.

В диссертации исследован ряд детерминант корыстной преступности в сфере психологии. Показано, что корысть — есть следствие определенных общественных условий, связанных с характером распределения труда и его результатов, которые оказыва-

ют непосредственное влияние на структурные компоненты общественной психологии, в частности, на ценностные ориентации людей.

Различия индивидов (по способностям, интеллекту, выносливости и т. д.) и самого труда (по общественной значимости, качественному содержанию, насыщенности, престижности и т. д.) порождают материальное неравенство как результат неодинакового вклада людей в общество. При таком положении в общественном сознании, отражающем реальное бытие людей, формируются представления о том, что обладание определенными материальными ценностями является показателем оценки обществом качества и количества индивидуального труда. Отсюда вытекает возможность судить о личности по ее материальному положению, ретроспективно предполагая, что оно отражает и определенные качества личности.

Это происходит потому, что нравственные характеристики члена общества учитываются, главным образом, через отношение к общественно-полезному труду, который составляет основу нравственного образа жизни. Показателем такого отношения могут быть определенные, часто престижные, материальные ценности, имеющиеся в распоряжении индивида. Поэтому, реализуя свои корыстные устремления, субъект помимо получения дополнительных материальных благ наделяется в определенной части общественного сознания рядом позитивных нравственно-психологических качеств в силу презумпции морально-правового соответствия материального положения и отношения к труду.

Стремление корыстных преступников к материальному обогащению усиливается искаженным представлением об источниках доходов большинства граждан нашей страны. По данным проведенного автором опроса лиц, осужденных за кражи личного имущества, 36,4% опрошенных считали, что подавляющее большинство людей живут на зарплату и доходы, добытые преступным путем. Такие взгляды служат субъективным оправданием своих собственных преступных действий.

В диссертации уточняется роль приведенного в криминологии корыстно-криминогенного фактора — стремление менее обеспеченных граждан уравнять материальное положение или хотя бы приблизиться к уровню благосостояния более обеспеченных слоев населения. Собранный автором эмпирический материал свидетельствует, что низкий уровень материальной обеспеченности не является абсолютной детермипантой корыстных правонарушений, так же, как и высокий уровень не исключает их совершения. Это означает, что феномен корысти не исчерпывается только престижными устремлениями, поскольку они не являются единственными детерминантами корыстных преступлений, Поэто-

му само по себе повышение материального благосостояния не приведет к пропорциональному снижению корыстной преступности, так как влияние антикримииогенпых факторов преломляется через личностные особенности корыстных преступников.

В. главе III — «Личность корыстного преступника» — исследованы понятие и содержание личности преступника, структура пчгостн корыстного преступника, его криминологическая характеристика и типология.

Автор исходит из того, что понятие «личность преступника» объединяет всех лиц, совершивших преступления и тем самым приобретает универсальное значение, в котором нивелируются личностные особенности по степени их влияния на преступное поведение. В связи с этим отмечается несостоятельность суждения, что понятие «личность преступника» охватывает только тех, у кого исследователем установлены личностные особенности, сыгравшие решающую или важную роль в механизме преступного поведения. В подтверждение своей позиции автор приводит следующие аргументы: 1. Без личности преступника нет преступления и в этом смысле важное значение имеет всякая личностная характеристика, детерминирующая преступное поведение. 2. Субъективные оценки в определении «важных» и «решающих» личностных качеств лишают объективной основы содержание понятия «личность преступника», поскольку значение и роль в преступном поведении одной и той же личностной характеристики разные исследователи могут оценить неодинаково. 3. Даже «решающие» лично-|; стные качества не имеют безусловного значения, они относительны н могут по-разному проявить себя в зависимости от внешних обстоятельств и ситуации совершения преступления.

Попытка объединить в понятии «личность преступника» личностные качества, сыгравшие решающую роль в преступном поведении, отражает стремление охватить единым понятием лиц с. однородными криминологическими характеристиками, явно выраженными криминогенными особенностями. Содержание понятия «личность преступника» при таком подходе необоснованно сужается, хотя и становится более концентрированным.

Автор считает, что понятие «личность преступника» опреде-тяется объективным отличительным признаком — совершением треступления. Различия же в криминологических характеристиках преступников являются основанием для их типологии и клас-- -■ификации, что не только не исключает, наоборот, предполагает )бщее пернятие «личность преступника».. --'-"-

Автор не разделяет позицию, согласно которой нравственнО-'сихологическне особенности личности — это всего лишь субъек-ивно оценочные характеристики, даваемые исследователем и по-ому учение о личности преступника не имеет никакого смысла.

В диссертации показано, что личность преступника, его нравственно-психологические особенности — объективная реальность, определяющая наряду с другими детерминантами поведение чело-пека. Иной подход игнорирует целое звено в причинной связи между криминогенными обстоятельствами внешней среды и преступлением, ограничивает изучение причин преступления влиянием лишь обстоятельств внешней среды н, таким образом, делает принципиально невозможным установление причин конкретного преступления. 1

Критический анализ точек зрения об общественной опасности личности преступника, возможности признания таковой до совершения преступления и применения превентивных мер уголовно-правового характера привел автора к выводу, что общественная опасность личности — это такое ее интегративное качественное состояние относительно конкретной социальной роли, функции, которое определяет способность совершить преступление.

Признаки общественной опасности личности, обнаруженные в особенностях допреступного поведения, обеспечивают возможность предупредительного воздействия. Автором сделан вывод, что профилактика общественной опасности личности до совершения преступления не только не предполагает применение мер уголовно-правового характера, наоборот, создает необходимые предпосылки для неприменения этих мер в будущем. Иной подход лишает всяких оснований профилактическую деятельность.

Содержание общественной опасности личности преступника составляют негативные нравственно-психологические особенности, которые находятся в структурном соотношении между собой, объединены соответствующими формами связи. Поэтому элементы структуры личности преступника должны отражать криминологически значимые связи и криминогенное содержание.

На основе исследования приведенных в криминологии структур личности преступника автор обосновывает предложение считать признаки, характеризующие общую нравственно-психологическую направленность личности, их качественное содержание, главным (по отношению к демографическим, психофизиологическим признакам) материалом структуры личности преступника вообще, корыстного в частности, поскольку содержание именно эти< элементов отличает личность преступника от законопослушных граждан. К этим признакам относятся потребности, интересы, ценностные ориентации, взгляды, убеждения, мотивы, установки.

Чтобы названные признаки отразить в их взаимной связи и соотношении, в структуре личности следует учитывать одновременно два принципа: 1) субординационный, в соответствии с которым более сложные, глубинные свойства подчиняют себе более элементарные, частные особенности; 2) координационный, с позиции ко-

торого взаимодействие социальных свойств и качеств личности отражает одновременно и степень (тесноту) связей между ними, и степень взаимного проникновения (либо поглощения) одних свойств и качеств другими.

В соответствии с этими признаками в качестве основных структурных компонентов выделены: 1) потребностно-мотиваци-онная сфера (потребности, интересы, мотивы); 2) цепностно-ори-ептирующие признаки (взгляды, стремления, ценностные ориентации, убеждения); 3) признаки, характеризующие готовность, решимость к совершению преступления—установки.

Автор подвергает детальному анализу перечисленные компоненты структуры, показывает их специфическое содержание и связи применительно к личности корыстного преступника.

В диссертации представлена развернутая обобщенная криминологическая характеристика личности корыстного преступника. Проведен сравнительный анализ криминологических характеристик отдельных категорий корыстных преступников с демонстрацией определенных корреляций этих характеристик с различными факторами, в том числе и социально-экономического характера.

Среди корыстных преступников 60% мужчин и 40% женщин. В то же время среди осужденных за хищения, государственного имущества путем злоупотребления служебным положением, присвоения, растраты (расхитителей) 40% мужчин и 60% женщин, а в числе осужденных за кражи личного имущества (воров) 84,4% мужчин и 15,6% женщин.

Выявленное соотношение определяется не биологическими различиями полов, а различиями их социальных функций в разных сферах социальной активности. Там, где эти различия несущественны, одинаковы способы реализации корыстных мотивов и, как следствие, сближение по количественным показателям мужской и женской преступности, например, при совершении спекуляции, хищений путем присвоения, растраты и т. д.

Различия полов в конкретных видах корыстных преступлений имеют не только количественные, но и качественные особенности. Например, поведение лиц, совершивших хищение путем злоупотребления служебным положением, присвоения, растраты в обыденней жизни мало чем (помимо факта совершения преступления) отличается от поведения лиц, не совершивших преступлений. В то же время поведение лиц, совершающих кражи личного имущества (до и в процессе совершения преступлений), существенно отличается от поведения тех, кто совершил хищения путем злоупотребления служебным положением, присвоения, растраты, тем более от законопослушных граждан.

Криминологический интерес представляет возраст корыстных преступников, поскольку позволяет по объективному возрастному

критерию определить наиболее криминогенные группы населения. В общей массе корыстных преступников наибольший удельный вес — 33,6% составляет возрастная группа 30 — 39 лет. Высок удельный вес этой возрастной группы среди воров — 26,6%, а среди расхитителей на эту возрастную группу приходится максимальное значение — 37%. Однако наибольшая интенсивность преступных проявлений для всех категорий корыстных преступников приходится па возрастную группу — 26—29 лет.

Высокая активность корыстных преступников этой возрастной группы определяется, главным образом, экономическими факторами, среди которых следует отметить ннзкнй размер заработной платы, создающий неудовлетворительные стартовые условия и влияющий па формирование социальных ориентиров и выбор способов борьбы за материальное благополучие.

Низкий уровень материальной обеспеченности (что характерно для корыстных преступников возрастной группы 26—29 лет), значительный отрыв от средних потребительских стандартов и ограниченные легальные возможности их достижения обесценивают субъективную значимость общественно-полезного труда как главного средства приобретения материальных благ. Автор полагает, что стремление к престижному потреблению, традиционно характерному для молодого возраста, при увеличении вариационного размаха зарплаты в условиях рыночной экономики, расширит основания для формирования корыстных мотивов, а также средств и способов их реализации. Очевидно, что правоохранительные органы в этот период должны располагать научно-обоснованными рекомендациями по профилактике корыстных преступлений с учетом специфики экономических и политических процессов в обществе.

Для корыстных преступников характерен довольно высокий уровень образования. Большинство из них — 72% имеют среднее п выше среднего образование. Это свидетельствует о том, что высокий уровень образования сам по себе не является антикриминогенным фактором, надежно препятствующим совершению преступлений. Поэтому наряду с образованием и на основе его необходимо формировать соответствующие нравственно-психологические качества личности, одновременно устраняя негативные обстоятельства (явления) социальной среды.

- При изучении семейного положения установлено, что среди воров 27,5%, а среди расхитителей 72% женатых (замужем). Эти различия- объясняются анализом криминологически значимых связей-и "влияний со етороны социальных, правовых и иных факторов1'. .-"-.' -

Важной криминологической характеристикой, в которой проявляются особенности личности корыстного преступника, является рецидив. По данным исследования число лиц, осужденных за кра-

жу, имеющих неснятую или непогашенную судимость составляет 37%, среди расхитителей 10%, т. е. почти в четыре раза меньше. Имеются различия в характере и интенсивности рецидива, которые объясняются различиями не только личностных качеств корыстных преступников, по и внешних обстоятельств, влияющих па преступное поведение.

Данные о мерах наказания показывают, что к лишению свободы осуждаются подавляющее большинство воров — 73% и всего лишь 12% расхитителей. Сравнение мер наказания, применяемых к корыстным преступникам и уровня рецидива показывает, что высокому удельному весу лиц, осужденных к лишению свободы за кражи, соответствует и высокий уровень рецидива, тогда как у расхитителей небольшой удельный вес осужденных к лишению свободы и низкий уровень рецидива. Эти различия определяются не только влиянием на рецидив недостатков исполнения иа-! азапня в виде лишения свободы, но и ростом, широкой распространенностью краж личного имущества, которые увеличивают рецидив, повышают общественную опасность каждого конкретного преступления.

Кроме того, следует учесть и негативные личностные характеристики воров: 65,1% злоупотребляли спиртными напитками, 18,7% — алкоголики (среди расхитителей 4%), 55,6% в период совершения преступления не работали, значительно более низкая продолжительность трудового стажа, чем у расхитителей и ряд других.

Приведенные различия (разумеется в контексте с другими) при выборе средств профилактики должны пайти отражение в содержании уголовной политики, индивидуализации мер наказания. Однако они не могут быть основанием для большей защиты какой-либо одной формы собственности — каждая форма собственности должна быть в равной степени защищена законом. Поэтому степень общественной опасности посягательства на собственность, характер и объем наказания должны определяться объективными и субъективными признаками преступления, особенностями личности преступника.

Важной характеристикой личности являются мотивы поведения. Самые распространенные мотивы корыстных преступников связаны с употреблением спиртных напитков и необходимостью удовлетворения насущных жизненных потребностей. Причем, по соотношению этих мотивов корыстные преступники значительно различаются. Так, совершили преступление по мотивам, связанным с употреблением спиртных напитков 43% воров и только 18,1% расхитителей. Наоборот, по мотивам удовлетворения необходимых жизненных потребностей совершают преступления 50%

расхитителей и всего лишь 20,6% воров, т. е. почти в 2,5 раза меньше.

Мотивы преступных действий воров немногочисленны и до-еольно однообразны. Помимо указанных, составляющих 63,7%, совершили кражи по мотивам накопления денег, ценностей — 2%, приобретения дорогих вещей — 13,7%. Гораздо шире спектр корыстных мотивов расхитителей. Кроме мотивов, характерных для воров, здесь присутствуют и такие, как стремление поддерживать определенный жизненный уровень («жить не хуже других») —■ 10%, не связанные с личной материальной выгодой и др.

Мотивы корыстных преступлений, взятые сами по себе, свидетельствуют лишь о направленности внутренних побуждений ад накопление денег, ценностей, приобретение дорогих вещей и т. д. Автор считает перспективным исследовать эти побуждения в связи с другими нравственно-психологическими особенностями личности в контексте социально-экономических отношений, сложившихся в сфере производства и распределения материальных благ. Для этого теоретико-познавательный (гносеологический) подхо71 к феномену корысти должен быть усилен таким специальным научным методом как классификация корысти. Исходя из целей корыстных устремлений, автор выделяет следующие разновидности корысти: стяжательство (накопительство), потребительство, престиж, утилитаризм. Каждый вид корысти исследован с точки зрения особенностей его формирования и проявления, степени общественной опасности.

Отмечены возможности использования классификации корысти как источника информации о соотношении и распространенности различных видов корысти в определенном регионе, его экономическом состоянии, уровне жизни населения, состоянии нравственности и др. Кроме того, показаны устойчивые, практически значимые связи классификации корысти и типологии корыстны?, преступников.

Построению типологии корыстных преступников автор предваряет выявление критериев типичных личностных качеств. В границах типичного должны быть только те личностные качества, которые: 1) определяются общими социальными условиями; 2) связаны между собой единой закономерностью возникновения, становления и развития; 3) отражают не просто общее, а главное, сущностно-типичное в личности.

С позиции этих критериев в диссертации подвергнуты критическому анализу известные типологии личности преступника, показаны типичные методологически значимые ошибки и упущения, которые проявились и в типологиях корыстных преступников.

В основу типологии автор кладет качественные и количественные особенности корысти, являющейся общим признаком всех корыстных преступников. В рамках корыстного типа в зависимости от качественной однородности корысти выделены предкримп-нальпый, монокорыстный, насильственно-корыстный, псевдокорыстный типы. С учетом количественной характеристики корысти (объема, степени ее выраженности и т. п.) корыстные преступники соответствующих типов могут быть профессиональными, злостными, ситуационными, импульсивными. Такая дифференциация, фиксируя определенные количественные признаки, вместе с те." отражает и качественные состояния корысти, связанные с целы" рядом других существенных личностных признаков. Контрастность предлагаемой автором типологии усилена данными о видах корысти (классификацией), присущих тому или иному типу личности корыстного преступника.

Глава IV — «Уголовно-правовые аспекты корысти» — посвящена корысти и квалификации преступлений, формам объединений корыстных преступников, субъектам организованной корыстной преступности.

При квалификации корыстных преступлений, например, хищений, возникает ряд сложностей как теоретического, так и практического характера. Они определяются тем, что в рамках общепринятой в уголовном праве позиции (автор ее разделяет) — всем хищениям присуща корысть — существуют различные подходы и оценке корыстных преступлений против собственности. Считают, что в групповых хищениях отдельные участники могут не иметь корыстной цели, тогда как в одиночных хищениях установление корыстной цели, т. е. личной материальной выгоды — обязательно.

По мнению автора, это может привести либо к признанна возможности бескорыстных хищений, что явилось бы шагом па-зад в теории корыстных преступлений против собственности, либо к исключению из сферы уголовного закона опасных форм посягательств на собственность, когда субъект противоправно общественно опасным способом завладевает чужим имуществом для передачи его в пользу третьих лиц, не преследуя при этом целей личного обогащения. Для разрешения этих противоречий автор предлагает один из двух возможных вариантов: 1) дополнить уголовное законодательство соответствующей нормой, предусматривающей ответственность за умышленное причинение имущественного ущерба без цели личного обогащения; 2) уточнить содержание понятия корысть, которое наряду с побуждениями к личной наживе, либо желанием избавиться от материальных затрат должно схватывать и стремление обеспечить имущественную выгоду дру-

гим лицам путем сознательного причинения виновным ущерба чужой собственности.

Автор отдает предпочтение второму ва^яанту, полагая, чго лицо, способствующее незаконному обогащению других лиц, tc>j самым проявляет и свои скрытые корыстные мотивы, корыстную позицию, внутренне близкую к позиции лиц непосредственно обогатившихся за счет чужого имущества.

В диссертации исследована специфика корысти при совершении хищений путем злоупотребления служебным положением, присвоения, растраты в случаях длительной, многоэпнзодной преступной деятельности. Автор показывает, что действующее законодательство i:e учитывает общественной опасности продолжаемых хищений, которые часто бывают более опасными, чем повторные преступления. В связи с этим сделано предложение дополнить ст. 39 УК РСФСР новым отягчающим обстоятельством

— совершение продолжаемого преступления.

В то же время общественная опасность длительной преступной деятельности, состоящей из множества эпизодов, не адекватна их оценке как повторных или продолжаемых преступлений. Это происходит потому, что в процессе длительной преступной деятельности меняется качественное содержание самого преступления — увеличивается объем причиненного ущерба, совершенствуются способы хищения, усиливается криминогепность личностных качеств преступника и т. д. Приведенные особенности наиболее полно отражает признак систематичности, которым предлагается дополнить ч. III ст. 92 УК РСФСР и ряд других составов хищений.

Меры уголовно-правового воздействия на корыстную преступность должны учитывать формы объединений корыстных преступников. В диссертации исследованы отличительные признаки наиболее распространенных форм преступных объединений: 1) по предварительному сговору; 2) без предварительного сговора; 3) организованная группа; 4) преступная организация. Их сравнительный анализ позволил установить степень общественной опасности, наиболее существенные особенности каждой из приведенных форм объединений корыстных преступников и, как следствие

— соответствующую уголовно-правовую оценку.

Автор отмечает, что совершение преступления без предварительного соглашения большой по численности группой лиц, именуемой толпой, гораздо опаснее преступлений одиночек и, как правило, групповых по предварительному сговору.

Предварительный сговор сам по себе ограничивает число участников преступной группы до определенного количества, поскольку сговор уже предполагает точное, достаточно оптимальное число участников для совершения конкретного преступления.

Численность группы без предварительного сговора (толпы) может быть любой и достигать нескольких сотен или даже тысяч человек, поскольку такая группа образуется под влиянием не только сознательно используемых, но и в значительной степени случайных обстоятельств. В таком крупном объединении в силу множества самых разных по нравственным качествам участников могут быть совершены любые преступления, в том числе посягающие па общественную безопасность, собственность, личность и т.д. Принимая во внимание повышенную общественную опасность преступлений, совершенных большой группой лиц или толпой, автор предлагает учитывать это обстоятельство как отягчающее ответственность, а для ряда составов преступлений как квалифицирующий признак, например, при совершении корыстных посягательств на собственность, группового хулиганства, умышленного убийства и др.

Значительную сложность вызывает установление признаков такой формы преступного объединения как организованная группа. Критический анализ имеющихся в научной литературе и законодательстве определений организованной группы показывает, что большинство ее признаков — объединение двух и более лип, предварительное планирование преступных действий, подбор и вербовка соучастников, распределение ролей между ними и ряд других — не дают четких отличий организованной группы от группы лиц по предварительному сговору. По мнению автора организованная группа — это устойчивое, сплоченное объединение лиц, со специфическими криминальными навыками, связями, опытом, организовавшихся для систематического совершения тождественных или однородных преступлений. В этом определении основной акцепт поставлен не на формальном признаке — участие в преступлении нескольких лиц, а на особенностях субъектов преступного объединения, их реальных возможностях и намерениях. Именно они при условии однородности преступной деятельности дают основания сделать вывод об устойчивости и сплоченности как основных показателях организованной группы. Преступная деятельность организованной группы представляет повышенную опасность, поэтому автор предлагает дополнить ряд статей УК РСФСР (ст. ст. 89—93, 144—147) новым квалифицирующим признаком — совершение преступления организованной группой. Это предложение высказывалось автором в юридической литературе1 и нашло отражение в Проекте УК России.

1 См.: Организованная преступность: уголовно-правовые и криминологические проблемы // Вопросы уголовного права и процесса в условиях правовой реформы. Калининград, 1991. Объединения преступников: формы н специфические признаки // Социалистическая законность. 1991. № 12.

В диссертации разработано определение наиболее опасного преступного объединения — преступной организации, под которой следует понимать устойчивое объединение преступников с разветвленной иерархической структурой, включающей относительно автономные и дифференцированные по функциональной роли преступные образования (группы), деятельность которых координируется и направляется единым управленческим органом (единоличным или коллегиальным). Это определение предлагается закрепить в законе с целью использования в качестве отягчающего обстоятельства или квалифицирующего признака ряда составов преступлений.

Совокупность организованных групп н преступных организаций составляет организованную преступность. В научной литературе дискуссионным является вопрос об истоках, изначальных факторах, обусловивших происхождение и развитие организованной преступности.

Критически исследовав различные позиции по этому вопросу, автор приходит к выводу, что в генезисе организованной корыстной преступности лежит чрезмерная идеологизация производства, точнее самого его процесса, безотносительно к результатам, сложившейся системе потребностей, при полном игнорировании таких экономических категорий как прибыль, стоимость, доход и т. д. Идеологизация производства возводила в абсолют не экономические, а политические категории — соцсоревнование, план и др., в результате чего производству заранее предопределялся режим, объем работы, зачастую вне связи с реальными потребностями общества в ассортименте, количестве и качестве продукции.

Необходимость выполнения любой ценой директивно спущенного плана приводила к подкупу вышестоящих должностных лиц, в результате чего складывался прочный преступный блок из представителей хозяйственных, контрольно-ревизионных, партийных, правоохранительных органов.

В диссертации отмечено, что организованная преступность, как и преступность в целом, порождается, главным образом, экономическими противоречиями, их специфическим содержанием и способами разрешения. Снижение преступности возможно лишь на пути радикальной экономической реформы, создания эффективно действующего хозяйственного механизма, как главного препятствия для организованной преступности.

На широком эмпирическом материале в диссертации показа-па тесная связь между организованной и профессиональной преступностью. Используя известные в криминологии признаки криминального профессионализма, автор устанавливает, что такими признаками обладает значительное число лиц, совершивших хищение

путем злоупотребления служебным положением, присвоения, растраты. Причем объем этих признаков зависит от характера и степени соргапизованности преступников. Так, среди участников организованных групп 17,2% обладали всеми признаками криминального профессионализма, т. е. являлись профессиональными преступниками. В неустойчивых группах профессиональных преступников нет, тогда как среди одиночек их было 3%. Очевидно, профессиональные преступники с большим криминальным опытом предпочитают действовать в одиночку, нежели в неустойчивых преступных группах.

Преступная деятельность членов организованной группы значительно более продолжительна, чем у участников неустойчивы* групп или преступников-одиночек. Так, преступная деятельность 44,8% участников организованных групп продолжалась от одного до пяти и более лет. В неустойчивых группах такая продолжительность наблюдалась только у 10,4% членов этих групп. Число лиц, совершавших преступления в одиночку от одного до пяти н более лет, выше, чем в неустойчивых преступных группах и составляет 16,9%.

Члены объединений корыстных преступников различаются по характеру и распространенности мотивов преступного поведения Самым распространенным мотивом среди преступных групп одиночек является удовлетворение необходимых жизненных потребностей. Это свидетельствует, по мнению автора, о том, что низкий уровень материальной обеспеченности населения не только способствует совершению преступлений, но и влияет на формирование организованных группировок и даже профессионализацию отдельных категорий преступников (расхитителей). Поэтому вызывает сомнение утверждение о перерастании мотивационно* сферы современной корыстной преступности в психологию стяжательства, накопительства и вещизма.

Среди участников организованных групп больший спектр » удельный вес, чем у членов неустойчивых групп и одиночек таких мотивов, которые повышают прочность преступных образований: поддержание высокого жизненного уровня, накопление денег, ценностей, приобретение дорогих вещей и др. Наоборот, в неустойчивых группах высок удельный вес мотивов (уступая лишь мотивам удовлетворения необходимых жизненных потребностей), связанных с употреблением спиртных напитков. Эти мотивы не способствуют продолжительности преступной деятельности и сплочению преступного образования.

В диссертации проведен сравнительный анализ и даны соответствующие объяснения различиям участников преступных объединений по признакам социальнр-демографической характеристики. Выделена и исследована группа профессиональных преступ-'

пиков и показаны их существенные особенности как криминологического, так и уголовно-правового характера. Поскольку действующее уголовное законодательство не содержит определен»» профессионального преступника, что значительно ограничивав возможности борьбы с профессиональной преступностью, то предлагаемое автором определение профессионального преступника следует закрепить в законе. Профессиональный преступник — это лицо, преступная деятельность которого на основе специальны* незнаний, опыта и навыков носит устойчивый характер и является источником средств существования. Такое определение дает возможность учитывать криминальный профессионализм в качестве квалифицирующего признака ряда составов корыстных преступлений или как отягчающее обстоятельство при назначении наказания.

Изучение криминального профессионализма с учетом закрепленных в законе признаков профессионального преступника является необходимым условием его эффективной профилактики.

В глаЕе V — «Предупреждение корыстных преступлений» — рассмотрены методологические основы и основные направление предупреждения корыстных преступлений.

При разработке методологических подходов в предупреждении корыстной преступности следует исходить из того, что институт предупреждения корыстной преступности функционирует в системе определенных общественных отношений—экономических, политических, правовых и т. д., и поэтому деятельность по предупреждению преступности производна от этой системы, т. е. зав» сит от нее и определяется ею. Следовательно, предупреждение преступности может быть эффективным только в системе прогрессивно развивающихся общественных отношений. В нынешни* условиях экономического спада, сокращения производства, резкого снижения производительности труда, тотального дефицита, нравстгенно-политнческой напряженности в обществе традиционные меры предупреждения корыстной преступности не только неэффективны, по и при определенных условиях становятся криминогенными.

Автор считает, что для создания прочной основы предупреждения корыстной преступности необходима радикальная реформа экономических отношений с учетом многообразия форм собственности, конкуренции с помощью чего преодолевается отчужденность производителя от собственности и результатов его труда и тем самым полностью устраняются причины и условия для совершения одних корыстных преступлений, "для других — существенно ограничивается сфера их действия.

Кроме того, рациональные экономические отношения предупреждают появления тех криминогенных обстоятельств, которые

впоследствии приходится профилактаровать, создают благоприятные условия для усиления положительных факторов противостоящих корысти.

Методологически значимым является вопрос о возможностях самой предупредительной деятельности. Автор считает ошибочными позиции, в которых предупреждение преступности неразрывно связывается с реализацией задач искоренения преступности, вытеснения ее из жизни нашего общества. Такие задачи превышают объективные возможности предупредительной деятельности, неизбежно ведут к ошибкам в выборе средств воздействия на преступность и делают их в конечном счете неэффективными либо вообще создают благоприятные предпосылки для ее роста.

Практике борьбы с преступностью в нынешних условиях интенсивного действия криминогенных факторов и высоких показателей преступности больше соответствует выявление возможностей контроля за уровнем преступности, ее качественным состоянием, нежели постановка глобальной и, вместе с тем, нереальной в обозримой перспективе задачи искоренения преступности. Эффективный контроль над преступностью, по мнению автора, означает удержание преступности на минимально возможном для данных конкретных условий уровне. Это может проявиться в стабилизации или снижении показателей преступности, ограничении причин преступности и уменьшении интенсивности их действия, б позитивных изменениях структуры и «географии» преступности. Контроль над преступностью можно осуществлять и в условиях ее роста, если этот реет ограничен заранее обозначенными оптимальными для конкретной криминогенной обстановки параметрами. Таким образом, контроль над преступностью не означает сдерживания преступности в жестких и постоянных количественно-качественных границах. В зависимости от характера и интенсивности действия обстоятельств, детерминирующих преступность, контрольно-предупредительная деятельность может стабилизировать, снизить или замедлить неблагоприятное развитие преступности

Проблема предупреждения преступности тесно связана с определением объектов предупредительной деятельности, каждому из которых соответствуют свои специфические средства воздействия. Меры воздействия на преступность должны быть направлены, прежде всего, на причины преступности, обстоятельства-детерминанты, являющиеся компонентами сторон противоречий, определяющих преступность или во всяком случае, связанных с основными факторами преступности.

Автор считает существенным тормозом в предупредительной деятельности идеологизацию предупредительных мер, которая ограничивает причины преступности сферой психологии — пережит-

нами прошлого в сознании людей, влиянием буржуазной пропаганды и т. п. Прошлый опыт показывает, что при таком подходё многие меры предупреждения вообще не касались базисных, фундаментальных причин преступности, другие замыкались на различных формах идейно-воспитательной работы, которые в отрыве от реального воздействия на объективные причины преступности не могли быть эффективными и приводили лишь к созданию множества дублирующих друг друга структур.

В диссертации показана несостоятельность попыток установить исчерпывающий перечень мер предупреждения преступности. При отсутствии четких критериев отнесения тех или иных обстоятельств к предупредительным мерам невозможна их систематизация, выделение основных и второстепенных, главных и производных, ближайших и перспективных. Подчеркивается, что в деле предупреждения преступности важно не столько назвать очередную меру предупреждения преступности (ее предполагаемое позитивное влияние на преступность может быть очевидным), сколько предвидеть и возможный криминогенный эффект.

Всякие меры предупреждения преступности необходимо рассматривать в связи с другими явлениями и процессами общественной жизни, учитывая их положительные и отрицательные стороны. : -- V .•

Пренебрежение этими положениями уводит исследователя от анализа криминологически значимых противоречий, составляющих, по мнению автора, подлинную сферу профилактики (объект) и тем самым лишает предупреждение преступности методологической основы, от которой зависит выбор и эффективность средств воздействия на преступность. Успех предупреждения корыстной преступности зависит от эффективности воздействия на криминогенные обстоятельства конкретных противоречий за счет усиления и развития позитивных явлений в самих противоречиях.

Для борьбы с преступностью необходимы достоверные статистические данные. Автор предлагает в качестве критерия объективности этих данных использовать общепризнанную в отечественной н зарубежной криминологии зависимость уровня преступности от экономического состояния общества, жизненного уровня населения. При исследовании различий в показателях жизненного уровня и преступности в нашей стране и развитых странах Запада автором обосновано предположение, что уровень преступности в нашей стране во столько раз выше, во сколько раз ниже жизненный уровень населения по сравнению с развитыми капиталистическими странами. Из этого предположения следует, что фактический уровень преступности в нашей стране значите-

лыювыше, чем в экономически развитых странах и превыШаёт официально выявленный уровень в 10—15 раз. Эту зависимость можно использовать и для уточнения уровня корыстной преступности.

В диссертации отмечено, что в современных условиях перестала быть актуальной и убедительной критика отдельными учеными буржуазного общества, поскольку оно не ставит задачу полного искоренения преступности на основе коренной ломки буржуазной социально-экономической системы.

Автор считает, что переход нашей страны к рыночной экономике сделает механизмы функционирования экономических отношений сходными действующим в развитых капиталистических странах, приведет к сглаживанию различий в детерминантах преступности. Все это определяет ряд общих проблем в сфере преступности, которые станут областью совместного сотрудничества с государствами Запада.

В настоящее время корыстная преступность превратилась а серьезное препятствие для реализации социальных программ по сыходу страны из кризиса. Поэтому программу борьбы с преступностью следует отнести к числу важнейших программ, требующих приоритетного финансирования.

Оздоровление экономики не может произойти без помощи уголовно-правовых средств. Уголовное законодательство прежде всего не должно препятствовать нормальному функционированию рыночных отношений. В связи с этим обосновывается предложение об исключении из уголовного законодательства ряда устаревших норм, которые являются тормозом новых экономических отношений (ст. ст. 152, 152' 154', 156, 1561, 1562, 156\ 157, 158). Ранее опубликованные автором подобные предложения' нашли отражение в уголовном законодательстве — из УК РСФСР исключена ст. 153, Проект УК России уже не предусматривает ответственность по еще действующим ст. ст. 152', 1561, 1562, 1564, 157, 158 УК РСФСР.

Меры уголовной политики должны гибко и оперативно реагировать на динамику социально-экономических процессов. Так, учитывая инфляционные процессы, следует признать целесообразным предусмотренное в действующем уголовном законодательстве и предлагаемое в Проекте УК России кратное к минимуму заработной платы исчисление размера хищений. Однако такое положение может быть допустимым на период стабилизации эконо-

1 См.: Уголовно-правовые средства борьбы с корыстной преступностью в условиях становления рыночных отношений // Проблемы уголовного судопроизводства в условиях правовой реформы. Калининград, 1991. Деп. в ИНИОН АН СССР №,45358 от 23.09.91.

мического состояния общества, поскольку меняющиеся «плавающие» критерии квалифицирующих признаков хищений лишают должной стабильности сами составы корыстных преступлений, вызывают серьезные затруднения при квалификации продолжительной преступной деятельности, применении положений об обратной силе уголовного закона.

В новых экономических условиях с усилением таких негативных явлений как безработица падение жизненного уровня населения, некоторые виды уголовных наказаний теряют свое значение. К ним относятся исправительные работы не по месту работы. Автор предлагает дополнить систему уголовных наказаний бесплатными исправительными работами (по благоустройству общественных мест, уборке урожая и т. п.), которые назначаются, к примеру, от 100 до 500 часов в течение от трех до 12 месяцев. При исключительно добросовестном отношении к труду с частичной или полной оплатой после отработки не менее половины установленного объема часов. Такое предложение уже высказывалось автором в научной литературе1 и использовано законодателем в ст. 64 повой редакции Основ уголовного законодательства Союза ССР и республик как мера наказания в отношении несовершеннолетних. Автор считает целесообразным распространить это наказание и на взрослых. В Проекте УК России в ст. 46 предусмотрена аналогичная предлагаемой мера наказания в качестве замены при осуждении к ограничению свободы или аресту. Однако предложение автора представляется более рациональным,

В диссертации обосновано предложение о расширении сферы применения штрафа в отношении таких преступлений как установление монопольно высоких цен, разглашение коммерческой тайны, лжебанкротство и др. Эти составы уже предлагались автором2 и нашли отражение в Проекте УК России. Учитывая, что специфика приведенных деяний не только в их содержании, но и в возможности совершения коллективным субъектом, например, правлением фирмы, акционерного общества и т. п., целесообразно установить уголовную ответственность не только для физических, но и юридических лиц. Штрафные санкции в этом случае должны быть многократно повышены по сравнению с максимальными значениями, которые установлены для физических лиц.

В новых социально-экономических условиях нуждаются в переоценке возможности лишения свободы как вида уголовного наказания. Учитывая недостатки пенитенциарной системы, автор

1 См.: Корыстная преступность у истоков социальной несправедливости // Принцип справедливости при осуществлении правосудия по уголовным делам. Калининград, 1990.

2 См.: Уголовно-правовые средства борьбы с корыстной преступностью в условиях становления рыночных отношений.

обосновывает ранее высказывавшееся им предложение, нашедшее отражение в Проекте УК России, о сокращении максимального срока лишения свободы за имущественные корыстные преступления до 10 лет, с одновременным упорядочением режима отбывания наказания1.

Рассматривая систему уголовных наказании, представленную в Основах уголовного законодательства ССР н республик и в Проекте УК России, автор отмечает, что последовательность расположения видов наказаний от менее строгих к более строгим нарушена неудачным месторасположением такого вида наказания как арест. Сравнивая содержание этого вида наказания и ограничение свободы, автор приходит к выводу о том, что арест более мягкое наказание, чем ограничение свободы и, следовательно, в системе наказаний их надо поменять местами.

В диссертации показана неэффективность существующих форм государственного и общественного контроля за поведением лиц, освободившихся из ИТУ, Ограниченные возможности государственного бюджета диктуют необходимость возрождения ранее существовавшего в России и ныне распространенного во многих странах патроната для попечительства над лицами, освобожденными из мест лишения свободы.

Автор считает, что возможности и функции патроната значительно содержательнее и полезнее запретительных функций административного надзора, который в настоящее время не только не выполняет своего назначения, но и в силу чрезмерно жесткого контроля становится криминогенным.

Наряду с внедрением новых форм предупредительной деятельности сохраняют свое значение и традиционные средства профилактики корыстных преступлений, поскольку продолжают действовать известные объективные криминогенные факторы (бесхозяйственность, слабый учет и контроль материальных ценностей и др.).

Отмечая низкую эффективность представлений следователя )1 частных определений суда по вопросам предупреждения корыстных преступлений, автор считает, что с усложнением экономических отношений, функционированием новых форм собственности (частная, акционерная и т. д.), расширением хозяйственных связей, в том числе международных, появляется потребность в специальных знаниях как для выявления криминогенных факторов, так и для выбора таких средств профилактики, которые не препятствовали бы нормальной деятельности предприятий, не ущемляли бы их правоспособность и взаимоотношения. Надежную по-

1 Там же,

мощь правоохранительным органам в решении этих вопросов может оказать комплексная криминологическая экспертиза с участием не только криминологов, но и специалистов по маркетингу, предпринимательской деятельности и др. Принятие этого предложения, несомненно, повысит авторитет и компетентность правоохранительных органов, положительно скажется на действенности представлений и частных определений.

В диссертации па основе анализа обширного эмпирического материала приведены сведения профилактического характера ^ месте, времени, способах совершения наиболее pacnpocTpaneiiHwv корыстных преступлений, о воспитательных аспектах предварительного следствия и судебного разбирательства.

В заключении изложены обобщающие выводы и предложения, вытекающие из диссертации.

Основные положения диссертации опубликованы в следующих работах:

1. Корыстная преступность: причины и предупреждение. Калининград, 1992. Деп. в ИНИОН РАН № 46483 от 14.05.92. 12 п. л.

1. Личность расхитителя. Криминологическая характеристика и типология. Калининград, 1980. 4,5 п. л.

3. Наказание в русском уголовном праве. Калининград, 1985. 5 п. л.

4. Личность расхитителя (вопросы структуры) // Правоведение. 1976. № 3. 0,6 п. л.

5. Потребности п интересы личности преступника как детерминанты преступного поведения // Вестник Ленинградского университета. j\° 17, серия: Экономика, философия, право. 1976. Вып. 3. 0,5 п. л. (в соавт.).

6. Типологические особенности личности расхитителя // Методологическ!"" проблемы учения о личности преступника. Горький, 1976. 0,2 п. л.

7. Рец. на кн.: Д. П. Котов. Мотивы преступлений и их доказывание. Воронеж, 1975 Ч Правоведение. 1977. № I. 0,2 п. л. (в соавт.).

8. Теоретические аспекты изучения личности преступника // Вопросы оргл-шпации суда и осуществления правосудия в СССР. Калининград, 1977. Вьш 6.1 п. л.

9. Типологические особенности личности расхитителя ,'/ Теоретические проблемы учения о личности преступника. М., 1979. 0,4 п. л.

10. Некоторые вопросы организационных мер предупреждения преступдр-нпй (хищений) // Вопросы осуществления правосудия в СССР, Калининград, 1979. Вып. 7- 0,6 п. л.

11. О правовых мерах борьбы с хищениями социалистического имущества // Вопросы повышения эффективности правосудия по уголовным делам. Калининград, 1980. Вып. 8. 0,8 п. л.

12. Правовые меры борьбы с пьянством. Калининград, 1980. 1 п. л.

13. Обстоятельства детерминирующие преступное поведение (хищение) // Вопросы эффективности правосудия по уголовным делам. Калининград, 1981. Вып. 9. 0,9 п. л.

14. Основания п принципы типологии (классификации) личности преступника // Вопросы осуществления правосудия по уголовным делам. Калининград, 1982. Вып. 10. 0,7 п. л.

15. Корысть: генезис и социальная сущность // Понятие, структура и отдельные направления уголовно-правовой борьбы с преступностью и участие органов внутренних дел в этой борьбе. Л\., 1983. 0,2 п. л.

16. Социальная сущность корысти и ее классификация // Вопросы осуществления правосудия по уголовным делам. Калининград, 1984. Вып. 12. 0.5 п. л.

17. Реп. на кн.: В. Д. Филимонов, Криминологические основы уголовного права. Томск, 1981 // Вопросы осуществления правосудия по уголовным делам. Калининград, 1984. Вып. 12. 0,3 п. л. (в соавт.).

18. Генезис и социальная сущность корысти. Калининград, 1986. Деп. п ПНИОН АН СССР Л° 24600 от 25.03.86. 1,5 п. л.

19. Корыстный мотив в уголовном праве // Осуществление правосудия по уголовным делам. Калининград, 1987. 0,5 п. л.

20. Генезис корысти // Вестник Ленинградского университета. Сер. 6. История КПСС. Научный коммунизм. Философия. Право. 1988. Вып. 3. 0,8 п. л.

21. Концепции причин преступности в советской криминологии // XX научная конференция профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников, аспирантов и студентов. Калининград, 1988. 0,1 п. л.

22. Социально-психологические детерминанты корыстных преступлений Н Принцип справедливости при осуществлении правосудия по уголовным делам Калининград, 1989. 0,5 п. л.

23. Понятие н структура организованной преступности // Актуальные запросы уголовного права и процесса. Калининград, 1990. Деп. в ИНИОН АН СССР. № 43274 от 21.11.90. 0,7 п. л.

24. Корыстная преступность у истоков социальной несправедливости " Принцип справедливости при осуществлении правосудия по уголовным делам. Калининград. 1990. 0,6 п. л.

25. Социально-экономические и правовые аспекты организованной преступности !/ XXII научная конференция профессорско-преподавательского состава, • ■ научных сотрудников, аспирантов и студентов. Калининград, 1990. 0,1 п. л.

26. Квалификация продолжаемых и повторных хищений // Советская юстиция. 1990. № 10. 0,5 п. л. (в соавт.).

27. Проблемы предупреждения корыстной преступности // XXIII научна» конференция профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников, аспирантов и студентов. Калининград, 1991. 0,1 п. л.

28. Понятие и содержание нетрудового дохода // Роль права в экономическом развитии региона. Саранск, 1990. 0,5 п. л.

29. Типология корыстных преступников // Правоведение. 1991. № 1. 0,5 п. л.

30. Организованная преступность: уголовно-правовые и криминологические проблемы // Вопросы уголовного права и процесса в условиях правовой реформы. Калининград, 1991. 0,6 п. л.

31. Уголовно-правовые средства борьбы с корыстной преступностью в условиях становления рыночных отношений // Проблемы уголовного судопроизводства в условиях правовой реформы. Калининград, 1991. Деп. в ИНИОН АН СССР № 45358 от 23.09.91. 0,6 п. л.

32. Криминологические аспекты распределительных отношений // XXIV научная конференция профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников, аспирантов и студентов. Калининград, 1992. 0,1 п. л.

33. Объединения преступников: формы и специфические признаки // Социалистическая законность. 1991. № 12. 0,5 п. л. (в соавт.).

34. Методологческие основы предупреждения преступлений // Уголовник закон и совершенствование правоприменительной деятельности. Калининград, 1592. 0,8 п. л.

Заказ 809. Объем 2 п. л. Формат 60X84 1/16. Подписано в печать 03.08.92 г. Печать высокая. Тираж 100 экз. Тип. УВД. г. Калининград.