Становление и инволюция государственных форм организации казачества в правовом пространстве Российского государства в XVI-XX в. в.

Дулимов, Евгений Иванович

Становление и инволюция государственных форм организации казачества в правовом пространстве Российского государства в XVI-XX в. в.текст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.01 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Становление и инволюция государственных форм организации казачества в правовом пространстве Российского государства в XVI-XX в. в.»

На правах рукописи

Дулимов Евгений Иванович

Становление и инволюция государственных форм организации ^ казачества в правовом пространстве Российского государства в XVI - XX в.в.

1.01 - теория и история права и государств; иг'ормя правовых учений

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук

Саратов, 2003

Диссертация выполнена в Негосударственном образовательном учреждении «Донской юридический институт»

Научный консультант - доктор исторических наук, профессор

Кислицпн Сергеи Алексеевну

Официальные оппоненты - доктор юридических наук, профессор

Хачатуров Рудольф Левонович;

доктор юридических наук, профессор Летяев Валерии Алексеевич;

доктор юридических наук, профессор Немытина Марина Викторовна.

Вед\шая организация - Нижегородская академия МВД РФ

Защита состоится 20 мая 2003 года на заседании диссертационно! о совета Д-2 ¡2.239.02 при Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Саратовская государственная академия права» по адресу: 410056, г. Саратов, \л. Чернышевского, 104, ауд. 102, в 14 час.

С диссертацией можно ознакомиться в библио1еке Государственного образовательного учреждении высшею профессионального образования «Саратовская юсудара венная академия права».

Автореферат разослан « »

ода.

Ученый секретарь диссертационного соверп

доктор юридических наук, профессор /л! у * Сенякин И.Н.

± 22.

Общая характеристика работы.

Актуальность темы исследования. Изучение генезиса государства и его развития в различных условиях - одна из коренных проблем историко-правовой науки. Хотя эта проблема изучается, начиная со времен античности и средневековья, она по-прежнему в центре внимания ученых. В условиях современной России, когда сняты идеологические барьеры, ученые-юристы разрабатывают эту проблему на основе данных истории и этнографии и значительно продвинулись в сторону расширения поля историко-правового анализа. Это важно еще и потому, что государство остается ведущим политическим и правовым субъектом в политической и общественной жизни, а процесс государ-ствогенеза продолжается в ряде регионов мира по настоящий день. В Российской Федерации имеется целый ряд субъектов, которые претендуют на повышение уровня своей политической самостоятельности вплоть до обретения суверенности и независимости. В этой связи одним из самых дискуссионных вопросов стало выявление роли государства в становлении федеральной национальной и региональной политики. Общепризнано, что главным проводником правовой политики, ее организатором и координатором является государство, которое может эффективно использовать юридические средства для решения проблем и достижения своих целей (A.B. Малько, Н.И. Матузов). Именно на государственные органы, а не институты гражданского общества ложится задача формирования правовой политики, в том числе управления развитием государственных структур казачества (Г.В. Атаманчук). Развитие сепаратизма на Юге России, попытки различных политизированных движений обосновать свои права на особые формы управления и самоуправления, и даже претензии на собственную государственность, делает актуальным изучение политики российского государства в отношении автономных государственных образований российских субэтносов. В данном контексте важным фактором, определяющим актуальность темы исследования, является развивающееся движение казачьего возрождения, которое постепенно становится реальной политической силой, особенно на Северном Кавказе.

Казачество до 1917 г. являлось одним из видов поселенных войск, сочетавшим военно-пограничные и территориально-милиционные функции с временной службой в регулярной армии и ведением хозяйства на льготных условиях. Как специфический сословный субэтнос с общинным ведением аграрного хозяйства и коллективистскими (круговыми) традициями самоуправления казачество всегда тяготело к обособленности, гарантированной государством. Оно обладало закрепленными в имперском законодательстве и передаваемыми по наследству правами и обязанностями. До революции насчитывалось до 4,5

млн. казаков, из них 3,7 млн. - русских

г. фактически казачье войсковое сословие было ликвидировано. В советский период потенциал казачьего населения использовался при формировании территориально-милиционных (1923-1939 г.г.) и регулярных (1936-1956 г.г.) формирований.

К настоящему времени в Российской Федерации проживает, по различным оценкам, 4-5 млн. потомков казаков, из них около 200 тыс. в той или иной форме участвуют в казачьем движении. Они расселены не только в местах традиционного проживания казачества - на Дону, »1

Кубани, Тереке, южном Урале, Забайкалье, но и других - «неказачьих» субъектах Российской Федерации.

С 1990 года в России проводилась активная работа по возрождению казачества как самостоятельной этносоциальной группы. В начале движения стояла идея создания неправительственной общественной организации с последующим образованием автономных территорий казачьего расселения. Практически каждая политическая партия России имела представителей в казачьих организациях, и это провоцировало использование казачьих формирований в военных конфликтах, как в качестве наемников, так и в качестве союзников и партнеров. Известно участие казаков в югославском, приднестровском, северокавказских конфликтах. При неблагоприятном развитии событий возможно усиление разногласий в казачьем движении, обуславливающих стремление к созданию новых военизированных группировок, участие казачества в актах социального неповиновения в регионах, что привело к созданию идеологий казачьих государственных формирований -Донской, Дальневосточной, Зауральской и др. республики.

Перед правительством России открывается перспектива использования патриотических стремлений казачества, прежде всего в обеспечении военной, пограничной и внутренней безопасности государства, охраны общественного порядка. Для ее реализации необходимо создать механизм государственной службы казачества на основе установления четко оформленного правового статуса казачьего движения, что требует изучения процесса его становления в прошлом. ^

Другой фактор актуальности темы заключается в необходимости объективного изучения истории казачьего феномена с целью осмысления накопленного исторического опыта в формировании механизма взаимодействия государства и казачества. Представляется, что прежде *

чем формировать новый правовой статус казачества, принципиально важно уяснить содержание процесса эволюции казачества, обладавшего элементами государственности, и превращения его в военно-служилое сословие и четко определить, что именно в этом контексте необходимо возрождать в современных условиях. Многие лидеры казачьих организаций видят перспективы казачества в его утверждении как нового военизированного сословия, выражающего интересы казачества как самостоятельного этноса, который в будущем должен об-

рести государственность. Для осмысления места казачьего движения в современном нестабильном обществе и уяснения правомерности социально-политических претензий казачества к власти и наоборот - правительства к казачеству, чрезвычайно важно обладать систематизированным, надежным по качеству, комплексно осмысленным и репрезентативным историко-правовым знанием о казачестве, о принципах и форме казачьей государственности, ее специфической эволюции и исторической судьбе.

Основная цель диссертации заключается в изучении всего процесса возникновения и развития казачьей государственности, характера ее эволюции на протяжении ХУ1-ХХ веков на основе синтеза достижений историко-правовой науки и историографии истории казачества.

Для этого в работе поставлены следующие задачи:

- выделить конкретно-исторические особенности уникального казачьего государствогенеза, причины и этапы специфической эволюции неудавшейся казачьей государственности;

- охарактеризовать казачью систему суверенитета, управления и самоуправления, систему «казачьего присуда» и «войскового права»;

- проанализировать процесс становления суверенного этносоциального территориального образования и его превращения в автономную сословно-территориальную организацию;

- раскрыть причины и процесс интеграции казачьего сообщества в правовое пространство российского государства и подчинения;

- проанализировать основные направления трансформации политики самодержавного, советского и демократического российского государства в отношении казачества;

- охарактеризовать состояние и перспективы организационно-правовых основ возрождения российского казачества и элементов его государственности в условиях демократических реформ и формирования гражданского общества.

Географические рамки диссертационного исследования включают в себя территории в основном Донского казачьего войска как самого древнего, мощного и образцового среди всех казачьих войск. Высокая репрезентативность донского казачества для всех казачьих войск заключается в схожести сословно-административной организации, аналогичности управленческих и хозяйственных структур, в единстве исторической судьбы, повлиявшей на формирование означенных территорий как замкнутых, самовоспроизводящихся государственных единиц с положенной в основу уникальной политико-правовой куль-

турой.

Хронологические рамки работы охватывают период ХУ1-ХХ в.в., включая этапы возникновения казачества и формирования основ казачьей государственности начиная с XVI в., интеграции казачества в Российскую империю в ХУН-ХУШ в.в., этап гражданской войны, когда завершились процессы формирования государственного устройства самостоятельного казачьего государства, советский период взаимоотношений государства и казачества и современный этап возрождения казачества и элементов самоуправления и государственной службы.

Степень научной разработанности темы. В историко-правовой литературе проблемы ранней государственности неоднократно поднимались в рамках научного направления генетического государствове-дения. В литературе устоялась теория, согласно которой признаками раннего государства можно считать его структурную неустойчивость, хрупкость, относительно слабую укорененность в экономике и социальных отношений, примитивность правовых отношений. Это все вызывает подвижность и транзитивность этой политической формы.

Общие закономерности развития архаичных и раннефеодальных государств отслежены в работах российских ученых различного направления (Т.В. Кашанина, В.М. Розин, В.А. Летяев). Следует подчеркнуть, проблема возникновения и развития феномена казачьей государственности практически выпала из поля зрения юристов-историков! государства и права. Это объясняется во многом тем обстоятельством, что в юридической науке длительное время господствовала схема, согласно которой развитие ранних форм государственности связано в основном с двумя путями развития общества - полисным и восточным. Промежуточные формы государственности, возникавшие на периферии мировой цивилизации, отмечались как возможные, но не осмысливались и не исследовались конкретно в истори-ко-правовом контексте. И.А. Иванников обращает внимание на инва-риантивность форм государственного устройства. Р.Л. Хачатуров, А.Д. Тимонин раскрыли особенности государственно-правовых отношений в Киевской Руси. Феномен казачьей государственности в полной мере относится к таким формам и заслуживает специального историко-правового исследования, несмотря на отсутствие писаного казачьего права.

Такой подход проистекает в первую очередь из признания факта, что раннее государство, как правило, ограничивается поверхностным и спорадическим вмешательством в правовую сферу. Известен пример развития государства у фракийцев, которые не создали кодифицированного права и руководствовались народными традициями и правовыми обычаями. На догосударственных и раннегосударственных стадиях развития доминируют именно обычно-правовые системы. В свете этого обстоятельства важно осмыслить роль и значение казачьего

обычного права, которое легло в основу данной государственности.

Теория и исторический опыт функционирования обычного права раскрыты в трудах юристов, начиная с М. Ковалевского, П. Новгород-цева, С. Гессена, С. Пахмана - видных представителей дореволюционной школы. В советское время под обычным правом понималось со-ционормативное состояние, характерное для общества находящегося на стадии перехода от потестарного общества к классовому. С. Алексеев подчеркивал, что обычное право представляло совокупность правил, регулирующее имущественные и другие отношения и получало санкцию зарождавшегося государственного образования. На современном этапе складывается мнение, что обычное право способно регулировать отношения в условиях функционирования государства. Особый интерес представляют работы по обычному праву И.В. Нефедова, Т.В. Шатковской, Д.Г. Грязнова, А.Ю. Тихомирова, В.Е. Чиркина, В.Г. Мальцева, Д.Ю. Шапсугова. но специальных работ по этой проблеме не было создано, что связано как с узостью источниковой базы, так и исторической судьбой казачества. М.И. Байтин подчеркивает, что разнообразие взглядов на государство и генезис права свидетельствует насколько сложным является этот вопрос, насколько оправданно «неоднократное возвращение к нему и сколь пристального внимания требует его дальнейшая творческая разработка». Т.Н. Радько, М.В. Немы-тина обращают внимание на то, что наряду с традиционными сугубо правовыми вопросами принуждения, контроля, учета и т.п., государство имеет социальное назначение и призвано решать более широкие воспитательные задачи, вытекающие из природы данного общества.

Внимание ученых-юристов привлекла проблема правового статуса казачества в прошлом на современном этапе его возрождения. Характерной чертой этих работ является некоторая отстраненность от исторического опыта функционирования казачьей государственности и современной политической потребности использования казачьего сообщества для решения геополитических задач.

менными историками, отразившими результаты исследований в работах по истории казачества. Дальнейшее изучение этих источников может позволить расширить характеристики дополнительных черт и особенностей развития донского казачьего Войска, его взаимоотношений с Москвой и т.д. С точки зрения осмысления истории права и происхождения казачьей государственности, сохранившиеся архивные фонды не могут считаться исчерпанными. Задача осмысления истории государственности казачества потребовала уточнения отдельных фактов, переосмысления документов, свидетельствующих о закономерностях зарождения, развития, становления, угасания и рецидивов этого феномена.

В Государственном Архиве Ростовской Области (ГАРО) значительный интерес представили фонд Войсковой канцелярии (ф. 341), фонд крепости Дмитрия Донского, содержащие документы, которые позволяют сделать вывод о наличии в XVIII веке особенностей внутреннего устройства и механизмах функционирования властей и сословия автономного типа. В Государственном Военно-Политическом Архиве (ГВИА) хранятся документы военной коллегии, ведавшей с 1721 г. донскими казаками (ф. 13 оп. 107), в том числе материалы «секретного повытья» (ф. 20 оп. 1/47), позволяющие судить о деятельности государственных институтов в отношении казачьего населения.

Большая часть архивных документов опубликована в сборниках «Донские дела» (Т. 1-5), «Акты, относящиеся к истории Войска Донского собранные г-м A.A. Лишиным» (Т. 1-4. - Новочеркасск, 18911894), «Материалы по истории Войска Донского. Грамоты, изданные И.П. Пряшниковым» (Новочеркасск, 1864), «Акты, относящиеся к истории Войска Донского» (Под ред. Попова Х.И. - Новочеркасск, 1902). Полное собрание законов российской империи содержит основной ис-торико-правовой материал для характеристики правого статуса казачества. Большой объем документов по истории донского казачества и взаимоотношений с государством содержится в сборниках документов и материалов, выпущенных Донским юридическим институтом: «Донская история в вопросах и ответах» (Т. 1-2) и «Земля в судьбах донского казака».

Центр Хранения Документации Новейшей Истории Ростовской области (ЦХДНИРО) содержит материалы по взаимоотношениям большевистской партии и казачества в годы гражданской войны и последующих этапов строительства социализма. Особый интерес представили обнаруженные нами рукописи М.П. Жакова, С.И. Сырцова, в которых характеризуется деятельность белоказачьего государства «Всевеликого Войска Донского» в 1918 г., политика большевистского руководства в казачьем вопросе. Полезны в ракурсе исследования документы КПСС перестроечного периода, посвященные характеристике казачьего движения и попыткам сформировать идеологию казачьей го-

сударственности.

Важными источниками являются произведения донских авторов, которые являются современниками описываемых событий. К их числу, например, относится известная работа А.И. Ригельмана. Его усилиями, а также Г.З. Байера, В.Н. Татищева, М.М. Щербатова и др. авторов

XVIII века был сформирован противоречивый комплекс характеристик этого сообщества. Новый этап историографии истории казачества связан с созданием труда В.Д. Сухорукова «Историческое описание земли Войска Донского», а также работ В. Броневского, A.A. Попова, E.H. Котельникова, С.Ф. Номикосова, A.M. Грекова, Е.П. Савельева. В.А. Потго, Ф.А. Щербины, Д.И. Иловайского, Н.И. Костомарова, В.А. Го-лубоцкого. В это время крупнейшие российские историки В.О. Ключевский, С.Ф. Платонов, С.М. Соловьев, Д.И. Иловайский включают в свои труды, посвященные истории российского государства, сюжеты о роли казачества в развитии российского государства в духе миграционной и колонизационной теории.

Если на первом этапе дореволюционной историографии казачество изучалось в основном как исторический феномен, имеющий как полезную, т.е. промосковскую, так и антигосударственную бунтарскую направленность, то на втором этапе, особенно после принятия «Положения об управлении войска донского» в 1835 году, казачество рассматривалась как сословие - законная составная часть сословного строя империи, имеющая государственный нормативно фиксированный правовой статус. В этот период издавались обзоры по всем войскам, опубликован комплекс документов, в который входили положения о казачьих войсках, распоряжения, отчеты, документы, регламентировавшие штатный состав казачьих частей, порядок прохождения службы, продвижение по служебной лестнице и т.д. Литература справочного характера содержала сведения по экономике, статистике, землевладению и земледелию, войсковым капиталам, земскому обложению того или иного войска. В стране распространилась масса изданий, посвященных участию в военных кампаниях. Эти публикации способствовали мифологизации образа казака путем описания деятельности казачьих героев и атаманов. В конце XIX века появились крупные обобщающие труды по истории Донского казачества, среди которых выделяется 11 том издания «Столетие военного министерства», посвященный казачеству, «Справочная книжка Императорской Главной квартиры» и др.

Проблема функционирования специфической, подчас даже почти независимой от самодержавия казачьей государственности, ставиться не могла в принципе. К этому времени казачье сословие стало уже важной военно-полицейской силой самодержавия и его резервом. Это обстоятельство определяло содержание казачьей историографии конца

XIX - начала XX веков.

После революционных потрясений 1917 г. и гражданской войны начался новый этап историографии. В рамках советского развития прослеживается несколько подэтапов: от революции 1917 г. до конца 20-х годов; с начала 30-х до 60-х годов; с 60-х до 90-х годов; с начала 90-х годов по настоящее время. Начало первому подэтапу положили документы и публикации о казачьей политике новой власти. В работах В.И. Ленина. И.В.Сталина, Л.Д. Троцкого, А.И. Микояна, Г.Я. Сокольникова, С.И. Сырцова, и др. деятелей разъяснялся тот или иной поворот большевистского курса4 по отношению к казачеству. Эти политики не приводили эмпирических описаний какого-либо казачьего войска, а априори исходили из того, что казаки входили как сословие в структуру российского государства, обладая значительными привилегиями по сравнению с крестьянством. Публикации того времени в основном опирались на личный опьгг соприкосновения их авторов с казаками в революциях и войнах, - при работе в Казачьем отделе ВЦИК, службе в армии, в парторганах на территориях бывших казачьих областей и т.д. И. Борисенко, М. Донецкий, И. Ульянов пытались дать принципиально новую оценку взаимоотношений российского государства и казачества. Особо следует отметить работы С.И. Тхоржевского, который поставил вопрос о функционировании казачьей государственности. Большинство советских историков рассматривало казачество как элемент русского крестьянства, эмигрировавшего за пределы Московской Руси. Н.Л. Янчевский в духе школы М. Покровского утверждал, что казачество как наемное войско было орудием колониальной политики торгового капитала. Содержание работ 1920-х - начала 1930-х г.г. сводилось к фиксации двух оценок - с одной стороны казачество рассматривалось в духе господствовавшей идеологии как орудие российского империализма, враг революционных преобразований в стране, с другой стороны отмечалось, что мятежное и трудовое казачество, начиная от С. Разина и Е. Пугачева и заканчивая красными казаками С. Буденного (но без упоминаний имен Ф. Миронова и Б. Думенко) в гражданской войне, является прогрессивным фактором, выражающим закономерности строительства социализма. Делался вывод о'том, что колебания разных групп казачества в выборе пути быйи'обусловлены степенью их привилегированного положения в составе военно-служилого сословия. Феномен рецидива казачьей государственности игнорировался, что отвечало социально-классовым представлениям о казачестве как обособленной части русского крестьянства.

кова, Т.Ф. Быкадорова «История казачества», три тома «Донской летописи» и др. В этих трудах была рассмотрена проблема казачьей государственности, описан государсгвеннический быт казачества в эпоху средневековья, представлены документальные материалы о функционировании казачьей республики «Всевеликое Войско Донское». С.Г. Сватиков считал казачество преемником традиций русского народоправства, выразителем протеста русской нации против тирании московских самодержцев. Главным содержанием истории казачества он считал противоречие казачьего местного права и общегосударственного, борьбу казачества за свою самостоятельную государственность.

Труды белоэмигрантов-казаков 1920-Х-1930-х г.г., отличает, с одной стороны, стремление к увековечиванию памяти о собственной борьбе с красными в гражданской войне, с другой - изложение фактографической стороны дела, попытка решить проблему, связанную с будущим казачества в посткоммунистической России. В 1940-е годы уровень публикаций казачьей эмиграции снизился в количественном и качественном отношении в связи с мировой войной, а также в связи с уходом из жизни многих представителей казачьей интеллигенции. Публикации журнала «На боевом посту», произведения П. Донского, Н.Д. Толстого, особенно «Исторические очерки Дона» Краснова, бывшего главы казачьего государства в 1918 г., перешедшего во время Великой отечественной войны на службу фашистам ради создания суверенной «Казакии», и т.п., отличались ангажированной казакоманской и одновременно антисоветской, и даже антироссийской, направленностью. На наш взгляд, эти работы не представляют не только нравственной, но и научной ценности в контексте главной, исконно-традиционной военно-патриотической функции российского казачества.

В советской историографии 1930-х г.г. по данной проблематике также наблюдался спад. В условиях перехода к политике форсированной индустриализации и сплошной коллективизации и слома нэпа число публикаций по казачеству резко сократилось. Репрессии академической школы в начале 30-х годов привели к стагнации в исторических исследованиях, в том числе в изучении казачества. Тем не менее, труды по истории казачества продолжали выходить, чему в значительной мере способствовало опубликование романа М.А. Шолохова «Тихий Дон», который фактически легитимизировал казачество. Работы М. Корчина, Б.В. Лунина, П.В., В.И. Лебедева и Н.С. Чаева, С.Г. Том-синского, С.И. Тхоржевского содержали фактические сведения по истории казачества на разных этапах российской истории. Основными сюжетами казачьей истории, привлекавшим внимание советских историков, были казачье-крестьянские войны, роль казачества как идеологов примитивного «дуванного коммунизма» и борцов с крепостнической системой. Возникли «фигуры умолчания»: широкомасштабное

участие казаков в революциях и в гражданской войне на стороне антибольшевистских сил, большевистское террористическое расказачивание, роль казачьих организаций за рубежом, значение казачьего коллаборационизма в Великой Отечественной войне.

В период оттепели конца 1950-х г.г. освещались различные аспекты дореволюционной истории казачества в регионах России. Особо следует выделить фундаментальный труд А.П. Пронштейна «Земля Донская в XVIII веке», сохранивший свою научную ценность по настоящий день. 4

Вызывают интерес труды видных российских историков Ю.А. Полякова, И.М. Разгона, Я.Н. Раенко, Л.И. Берза, М.Г. Аушева, А.И. Ara- ¡ фонова, Г.Л. Воскобойникова, П.А. Голуба, A.B. Ермолина, H.A. Ефимова, Г.З. Иоффе, Ю.И. Кораблева, В.П. Наумова, В.Д. Поликарпова, Д.К. Прилепского, Л.М. Спирина, Л.И. Футорянского, К.А. Хмелевско-го, Л.А. Этенко, А.И. Козлова, И.П. Хлыстова, Ю.И. Серого, В.Н. Сергеева, В.П. Крикунова, Э.М. Щагина, E.H. Осколкова, Щетнева, В.М. Ратушняка, И.Я. Куценко, И.Л. Омельченко, H.A. Осадчего, A.M. Седина и многих других.

Следует отметить работы этнографов во главе с Л.Б. Заседателе-вой, которые начали отходить от преимущественного идеологизированного изучения отношений в среде казачества. В конце 70-х - начале 80-х годов даже появились общие исследования о белой эмиграции, затрагивавшие и казачью эмиграцию.

После начала демократических преобразований начался новый этап развития историографии проблемы. С середины 80-х годов произошел рост числа публицистических статей по казачеству. Первоначально появлялись информационно-фактологические статьи, затем публикации журналистов с претензией на сенсационность, но открывавшие запретные темы и «фигуры умолчания». К исследованию различных аспектов возрождения казачества обратились социологи, психологи, военные. С 1987 г. по 2000 г. было защищено более 70 диссертаций по казачьей тематике. «

В этот период по проблеме казачьего движения прошло множество научных конференций, даже в Московском Центре Карнеги. Следует отметить научные форумы в Москве, Ростове-на-До'ну, Екатеринбурге, Краснодаре, Томске, на которых обсуждались такие проблемы, как происхождение казачества; соотношение в казачестве элементов этноса - сословия, политика государства по отношению к казачеству, проблемы казачьего самоуправления; воинская служба на современном этапе. В ходе конференций выяснилось, что широкую общественность не устраивает достигнутый в трудах ученых-казаковедов уровень обобщений по этим вопросам, прежде всего сдержанная оценка преемственности казачества с древним населением Дона и Приазовья, недооценка роли казачьей государственности и перспектив казачьего дви-

жения.

Исследователи B.B. Мавродин, М.Н. Волынкин, С.Г. Кобяков, В.Н. Королев, В.К. Цечоев рассматривали вопрос о бродниках, как предшественниках казачества. В.В. Лунин, А.П. Пронштейн, H.A. Мининков, А.И. Агафонов и другие ученые изучали возникновение казачьих поселений и становление казачьего сословия в связи с социально-экономическим и политическим развитием Русского централизованного государства. И.Г. Рознер полагал, что «войска» Запорожское и Донское в XVI-XVII в.в. являлись «антифеодальными государственными образованиями», «своеобразными (пусть и не развитыми) демократическими республиканскими организациями». Другие авторы считают, что общественное устройство вольного казачества как раз более всего и напоминает социально-политическую структуру доклассового общества в период военной демократии. Третьи высказывают точку зрения, согласно которой в районах вольного казачества был повторен цикл зарождения феодальной социальной структуры.

Архаичность социальной организации вольных казаков была отмечена еще дореволюционными историками, подчеркивавшими ее антигосударственный «родовой» характер (С.М. Соловьев, Н.И. Костомаров), считавшими казачество тем слоем русского общества, который некогда был распространен «по всей Руси» (В.О. Ключевский). В последнее время на смену явно идеологизированной концепции казачества как «авангарда классовой борьбы» стали приходить более объективные определения его роли в крестьянских войнах. А.Л. Станиславский считает, что «вольное» казачество Дона, Волги, Яика и Терека начала XVII в. по своему социальному развитию было много архаичнее общественного устройства Русского государства того же времени.

В.Б. Кобрин и А.Л. Юрганов отметили черты сходства между древнерусской «княжеской дружиной» и «казачьим войском» и предположили, что период военной демократии, породивший «княжеско-дружинные отношения», более соответствует тому типу социальной организации, который сложился в XVI-XVII в.в. в казачьих областях на основе поголовного вооружения членов казачьих общин.

Социально-психологические стереотипы, типичные для доклассового общества, сохранялись в казачьей среде, подкрепляясь рядом архаичных общинных институтов. Ю.В. Бромлей отмечал, что казачество следует рассматривать и как сформировавшееся сословие, и как субэтнос, сложившийся из аборигенов южных степей и части населения, выделявшейся из великороссийского этноса в XIV-XV в.в. Л.Г. Гумилев даже увидел в казаках «степных пассионариев».

В целом в советской историографии проблемы казачества прослеживается два основных подхода. Во-первых, традиционно рассмотрение казачества как части русского народа, всегда подчиненной в той или иной степени правительству России. В современных работах спе-

циалистов по истории казачества учитывается этнический фактор в развитии этой общности в широком спектре оценок от гипертрофии этого подхода до его принижения и абсолютизации социально-сословного подхода. Большинство ученых солидаризировалось с оценкой казачества как субэтноса, который в силу конкретно-исторических причин не превратился в самодавлеющий этнос. Донские историки исходят из понимания казачества как субъэтноса, ставшего военно-служилым сословием, сохранившим этнокультурные особенности.

Но, тем не менее, заметно стремление к выявлению определенной автономной самостоятельности донского казачьего социума. Выделяются работы H.A. Мининкова «Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до 1671 г)» (Ростов-на-Дону, 1998) и К. Сидорова которые прямо продолжили изучение казачьей государственности в духе концепции С.Г. Сватикова. К. Сидоров даже утверждает существование трех казачьих республик - 1614-1642, 1642-1671 и 1671-1721 г.г., однако такая максималистская постановка не подтверждается источниками. Следует отметить монографию В.Н. Королева, в которой систематизирован обширный материал, в том числе впервые введенный в научный оборот, который позволил выявить босфорский театр военных действий казачества - «босфорскую войну». Однако вести такую войну могло только государственно организованное казачье сообщество, о чем в книге прямо не указывается. Большое значение имеют труды Д.Ю. Шапсугова, В.Н. Сергеева, Н.В. Звездовой, Е.И. Рукосуева. В тоже время следует отметить, что в юридической литературе не создано работ о сущности специфической автономии казачества и тем более казачьей государственности периода средневековья. Больше внимания было уделено кратковременной истории казачьего государства в годы гражданской войны. В работах историков В.Д. Зиминой, A.B. Венкова, А.П. Трута, Ю.Д. Гражданова и О.В. Кондратенко на конкретно-историческом материале рассматривается проблема функционирования белоказачьей республики «Всевеликого Войска Донского». Однако они рассматривают ВВД как имманентный элемент российской государственности. В.Н. Сергеев связал этот эпизод с деятельностью Донской советской республики, которая являлась уступкой большевиков казачьему автономизму. Все авторы в целом не анализировали эти сюжеты в связи с феноменом казачьей государственности в истории России на протяжении пяти столетий.

Проблема взаимоотношения возникшего советского коммунистического государства и казачества изучалась в работах А.И. Козлова, A.B. Венкова, В.Н. Сергеева, С.А. Кислицына, Я.А. Перехова, E.H. Ос-колкова, В.П. Трута, П.Г. Чернопицкого и др. в контексте истории СССР и КПСС также без соотнесения этой проблемы с многовековой историей казачьей государственности. На современном этапе в ходе возрождения казачества и формирования реестровых казачьих об-

ществ, вопросы самоуправления казачества и развития его государст-веннических традиций стали в центре внимания исследователей. В среде исследователей доминирует мнение о невозможности полноценного и одномоментного возрождения казачества в новых условиях и как военного сословия и как субэтноса.

Однако в работах участников казачьего движения И.И. Золотарева, А.А. Озерова, С. Казакова, В.И. Варенника, П.С. Косова, Хижнякова, Н. Козицына и других, несмотря на их раскол на «реестровцев» и «общественников», наблюдается убежденность в перспективности этого процесса и необходимости формирования структур казачьего самоуправления и войсковых и иных подразделений, находящихся в той или иной степени на службе у государства.

В связи с попыткой лидеров современного казачества активно вмешиваться в международные и межнациональные конфликты с применением вооруженной силы исследователи приступили к изучению правовых аспектов такой деятельности. Историко-правовые аспекты содержатся в обобщающих изданиях «Донские казаки в прошлом и настоящем», и «Донская казачья энциклопедия», «Казачий Дон», «Донская история в вопросах и ответах».

В цикле работ В.В. Глущенко предпринята попытка дать освещение истории казачества в контексте политической истории российского государства. Автор рассмотрел процесс интеграции казачества в российское государство и пришел к выводу, что казачье войско на раннем этапе нельзя рассматривать как вполне сложившееся государственное образование даже по типу племенных союзов.

Обзор литературы был бы не полным без оценки вклада зарубежных исследователей. Среди этого массива литературы выделяются труды русскоязычных эмигрантов. Англоязычная и т.п. историография по проблеме значительно менее обширна и компетентна, чем отечественная и русскоязычная эмигрантская. Например, журналист М. Хин-дус написал очерки «Казаки», отразив дух советской идеологии 20-50-х годов. Представляет интерес книга историка Ф. Лонгворта «Казаки. Пять столетий бурной жизни в русских степях», в которой излагается история казачества с XV по XX в.в. на основе документов, выявленных в архивах Западной Европы. Авторская позиция заключается в выводе о том, что процессы индустриализации, модернизации, репрессивные меры уничтожили идентичность казаков, от которых остались лишь легенды. Западный стереотип казака раскрывает работа о казачестве И. Бреэре, изданная в серии, посвященной отборным войскам мира. Р. Макнил на основе изучения истории казаков с 1855 по 1914 г.г. показал, что к началу первой мировой войны казаки представляли собой только военно-полицейскую силу с неэффективно работающей экономикой и закономерно стали анахронизмом. Аналогичные выводы содержат исследования А. Ситона, У. Германа и др. В целом зарубежная

историография проблемы истории казачества значительно уступает по своему уровню отечественной литературе, чему есть очевидное объяснение - этот феномен слишком уникален и выпадает из норм, тенденций и традиций западноевропейской цивилизации.

Методологической теоретической основой исследования стали принципы политической антропологии, генетический и цивилизаци-онный подходы, отдельные положения формационной (классовой) теории. Использовались общенаучные и частнонаучные методы, в том числе проблемно-теоретический, системно-структурный, сравнительно-исторический, формально-логический. Принципиальное значение имели труды по общей теории и методологии государства и права, происхождения государственности в процессе разложения первобытного строя, материалы по русскому государственному праву, административному праву, истории и теории местного самоуправления в России Д.Н. Бахраха, В.М. Гессена, Р. Гнейста, А.Д. Градовского, Н.М. Коркунова, Ф. Кокошкина, A.A. Кизиветгера, А. Штейна и др. Известную роль сыграла работа Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», которая ориентировала на изучение социальных причин и условий возникновения государства, формирования структурных подразделений государственных образований. Мы солидаризируемся с JI.C. Васильевым, который подчеркивает, что с точки зрения современных знаний вопрос о генезисе государства нуждается в дальнейшем исследовании, так как конкретно-исторические реалии за пределами греческих полисных государств оказываются настолько разнообразными и сложными, что невозможно говорить даже о более менее правильном понимании ее сущности. Историки всеобщей истории государства и права подчеркивают, что изучались в основном социально-экономические и классовые аспекты истории феодального государства и игнорировались аспекты политического регулирования жизни наций. В результате сложилась схема возникновения государственности, сводящаяся к власти-собственности, способу производства, классообразованию. На современном этапе развития исто-рико-правовой мысли учеными взят курс на комплексные юридическо-теоретические и конкретно-исторические исследования исторического генезиса государства.

ности, базировавшейся на обычном праве и представлявшей сначала суверенную этнотерриториальную, а затем автономную сословно-территориальную организацию публичной власти, представлявшую цивилизационно неразвитое общество на путях его интеграции в правовое пространство российского государства. Показана типологическая принадлежность государственных форм существовавших у донского казачества. Выявлены этапы развития казачьей государственности и сделан вывод об ее инволюции, то есть развитии по нисходящей с отдельными рецидивами в условиях гражданской войны начала XX века.

Автор исследования выносит на защиту следующие положения:

1. Возникновение казачьего субэтноса явилось результатом комплексного воздействия славянских и в меньшей степени других этнических групп. В процессе миграции великорусского населения произошла глубокая и широкая русификация донского автохтонного населения, осуществлявшего жизнедеятельность на основе присваивающих и добывающих технологий. Формирование самостоятельного, практически независимого казачьего субэтноса потребовало определенных государственных форм организации общественной жизни, интеграции общности, т.е. генезиса элементов квазигосударственности на основе обычного права. Социополитические региональные протогосу-дарственные (атаманско-круговые) структуры казачества стали естественным ответом на давление окружающей природной и агрессивной внешнеполитической среды.

2. Особенностью потесггарного государствогенеза казачества явилось образование элементов государственности без развитых форм частной собственности, что частично расходится с классической марксистской схемой государствообразования, предполагающей классовость происхождения военной демократии, переходящей в демократическую республику. Государственность казачества развивалась замедленным образом в силу отсутствия как кровнородственных отношений, так и классовой дифференциации. Легитимная публичная власть - главный признак государства - присутствовал в неразвитой форме без юридического оформления. Незрелым неартикулированным общественным отношениям и аморфности социокультурного пространства соответствовало незрелое состояние казачьей государственности в форме своеобразной охлократии. Казаки в основном были беглыми крестьянами, которые порвали со своей средой, и сформировали собственную самобытность, основанную на противопоставлении его великорусскому этносу и политической власти как центра управления этого этноса.

преодолевая психологическую инерцию «феодально-крепостнического наследия». Используя флибустьерские (разбойные) методы жизнеобеспечения и идеологию свободы и народоправства, казачья квазигосударственность обеспечивала до XVIII века функционирование неразвитого субэтноса, без выделения высших привилегированных страт в своем составе. Казачья государственность - это специфический режим поддержания целостности занимаемой территории, обеспечения специфического уклада жизни, сохранения духовных ценностей, механизмы самоуправления в условиях отсутствия опыта бюрократических властных отношений, патриархальности социальной организации, аморфности социокультурного пространства, функционирования обычного права и соответствующего правового сознания.

4. Социально-правовой статус казачества XVI - первой половины XVII веков характеризуется определенной независимостью от российского государства при выполнении ряда добровольно взятых на себя функций сословного характера. В этот период казачество не было классическим феодальным сословием, являясь фактически территориальным субъектом, так как сохранялись качества независимого субэтноса.

5. Понятие вассалитета-сюзеренитета применительно к отношениям Москвы и Дона дополнено представлением о складывании конфедеративного партнерского союза Москвы и Дона под началом самодержавия, о геополитической гегемонии Руси и авангардной (колони-зационно-цивилизационной) регионально-окраинной роли казачьего субэтноса как пассионарной части великорусского этноса с включенными в него инонациональными элементами. Государствообразующим признаком институционально-должностного вовлечения публично-правового характера стало принадлежность к казачьей этносоцильной группе.

6. Интеграция казачества в XVIII веке в состав российской империи под давлением абсолютизма остановила процесс развития казачьей государственности и обусловила начало ее инволюции в направлении отмирания, затухания, деградации и постепенной ликвидации. Сформировавшийся в XVIII веке латентный автономизм казачьей Земли Войска Донского был временным компромиссом имперского самодержавия с государственническими интересами казачества.

7. Превращение в ХУШ-Х1Х в.в. казачества в имперское сословие и его полная интеграция в механизм власти - как самовоспроизводящейся квалифицированной военно-полицейской силы при объективно развивающемся параллельном процессе капиталистического расказачивания - закономерный объективный итог исторической инволюции правовой легитимации этносоциального феномена казачества.

8. «Всевеликое Войско Донское», кубанское и др. государственные казачьи образования являются рецидивами исторически возникшей ка-

зачьей государственности, возродившейся в период крушения централизованного имперского российского государства и гражданской войны. Легитимизация казачьих государственных образований свидетельствует о сохранении определенных имманентных факторов, обуславливающих возрождение идеологии казачьего государства.

9. Для политики советского государства по отношению к казачеству характерен эгалитарный нигилизм, обусловивший зигзагообраз-ность и непоследовательность, выразившиеся в создании Донской советской республики, Походного Круга, террористическом расказачивании, нэповском вовлечении в советское строительство, сталинском раскулачивании с элементами расказачивания. Попытки фашистского рейха использовать казачьи государственнические инстинкты являлись способом манипуляции общественным сознанием населения оккупированных территорий с целью укрепления своих военно-политических позиций в ходе Второй мировой войны.

10. Развившееся в условиях демократических реформ и кризиса в межнациональных и социальных отношениях движение казачьего возрождения, попытки формирования казачьей государственности в различных формах местного самоуправления, стремление к разработке нового правового и социального статуса казачества - это реакция на крушение союзной государственности и ослабление российской федерации в пограничных территориях и регионах. Восстановление госу-дарственнических традиций казачества надо оценивать с учетом требований гражданского общества новой постиндустриальной эпохи и тенденций глобализации мирового развития.

Апробация результатов исследования. Итоги исследования обсуждались на кафедре правовых дисциплин Донского юридического института, проблемной группой по истории казачества Российской Академии Естественных Наук, научной секции ростовского регионального отделения ВОПД «Духовное наследие», конференции «Гражданское общество, государство и казачество». Положения и выводы автора получили апробацию на республиканской и ряде региональных конференций, в учебном процессе Донского юридического института. Материалы диссертации нашли практическое применение при подготовке решений и законопроектов Комитета по делам казачества и других административных структур Ростовской^ области. Основное содержание исследования отражено автором в четырех монографиях и ряде статей. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения.

Основное содержание исследования.

Во введении обоснована актуальность темы диссертационного исследования, аргументирована научная новизна, цель исследования, раскрыты его теоретические и методологические основы, сформулиро-

ваны положения, которые выносятся на защиту, определена практическая значимость диссертации.

В первой главе «Формирование и инволюция казачьего субэтноса и его квазигосударственности в дореволюционный период» рассматриваются проблемы развития военно-демократического самоуправления и войскового права казачества и их эволюция в процессе интеграции казачества в правовое пространство российского государства. В § 1 «Суверенитет донского казачества и его основы: военно-демократическое (атаманско-круговое) самоуправление и войсковое право» выясняется происхождение и формирование специфического суверенитета казачества, определяются формы его функционирования. Донское казачество как обособленная общность или субэтнос сформировалось на территории своей - Донской земле - в ареале бассейнов рек: Дон, Бузулук, Хопер, Медведица и Северский Донец с центром в районе нижнего Дона создало свое собственное политическое образование на основе принципов военной демократии, всеобщего вооружения народа и относительно централизованной власти. Подчеркивается, что данная проблема является чрезвычайно сложной и противоречивой, так как казачество, втягиваясь в правовое пространство российского государства, часто проявляло себя его противником-антагонистом, выступавшим с претензиями на самостоятельное развитие и возрождение традиций самоуправления и других элементов своей государственности.

Автор солидаризируется с позицией, что многие народы выделяют из своих рядов наиболее активную, энергичную, по Л. Гумилеву -«пассионарную» часть - передовую ударную силу, которая функционирует в пограничных зонах и живет по своим особым законам и в тоже время выполняет миссионерскую и цивилизаторскую, в чем-то экспансионистскую миссию. Казачество было элементом механизма русской колонизационной стратегии, хотя сами казаки - самостийные волонтеры России вряд ли осознанно ставили такие цели. Объективно казачество стало своеобразным историческим авангардом русской нации в целом, российской евразийской цивилизации.

Официальное начало - старшинство - установлено самодержавием Донскому войску 3 января 1570 г., когда боярин Иван Новосильцев привез на Дон грамоту донским казакам с царским обещанием выплачивать за службу жалованье. Однако реально процесс формирования Войска начался значительно ранее. Важными условиями формирования этноса является формирование общности территории и языка. Вопрос о бремени и степени формирования этих признаков казачьего сообщества является одним из самых дискуссионных, и автор склоняется к тому мнению, что процесс формирования казачьей общности на Дону начался на базе автохтонного населения параллельно с борьбой Московской Руси с татаро-монгольским игом. Позднее, в XVII в. ведущую

роль в этом процессе сыграли миграции беглых великоросских крестьян. Автор диссертации солидарен с точкой зрения о преимущественно миграционном происхождении казачества, которая объясняет процесс возникновения казачества как результат всего развития Российской государственности, в ходе которого имело место складывание деспотического режима и крепостничества, стимулировавшего вынужденные миграции населения. По мере усиления потока беглецов на Дон от крепостнических порядков резко возросла роль активной маргинали-зированной части великорусского крестьянства, которое и обусловило славянизацию и русификацию немногочисленных автохтонных элементов местного населения. Испытывая чувство вражды как к помещикам, так и к крепостническому государству, она пыталась на свободных территориях установить альтернативные социальные порядки, активно сопротивляться интеграции в состав Московского царства и даже завершению формирования своего собственного государства.

В диссертации приводятся мнения крупных ученых-казаковедов, которые пришли к выводу, что к концу XVI века на Дону преобладали выходцы из социальных низов России, но при этом имелись значительные вкрапления представителей дворянства, мелких служилых людей южных городов. Казачество не только являлось в основном частью восточнославянского, прежде всего русского населения, но само признавало себя частью русского народа, а Донскую территорию - одной из земель «Московской области». Но это не означает отрицания факта развития тесных связей с окружающими народами.

Казачество насчитывало в XVI веке 8-10 тыс. человек. После распространения семейной жизни на Дону и появления слоя коренного потомственного казачества к началу XVII века численность поднялась до 20 тыс. Эти данные имеют принципиальное значение, так как показывают реальное значение казачества как серьезного геополитического фактора в пределах «дикого поля» между Доном и Волгой. Казачье сообщество этого периода вплотную приблизилось к формированию того уровня государственности, который историки-юристы именуют «ранним», «потестарным», «варварским».

Русское государство было жизненно заинтересовано в сохранении контроля над южными территориями со стороны православного русского казачьего населения, несмотря на его специфическое полуанархическое устройство и определенную конфронтацию с крепостническими порядками на Руси. В результате Дон и позднее Кубань, Терек, Нижняя Волга, Сибирь стали своеобразными естественными колониями русской нации, которые развивались на основе военной демократии и народоправства, т.е. форм правления, которые напоминали внешне республиканский политический режим. Военно-демократический образ жизни создал предпосылки для формирования общинного образа защиты территорий, то есть внутри общины каждый мужчина - «воен-

нообязанный». В результате во второй половине XVI в. на Дону образовалась относительно многочисленная милитаризованная казачья община, которая вызывала негодование крымского хана и турецкого султана, считавших казаков скрытыми слугами московского царя и активными пособниками его внешней политики.

На основании этих фактов еще нельзя считать эту стихийно функционировавшую достаточно разобщенную общность республикой или иным государственным независимым образованием. Но, безусловно, ошибочно сводить вопрос о казачьих формах жизнедеятельности к функционированию примитивных общин, объединяющих имеющееся население в приграничных областях. На наш взгляд, источники свидетельствуют, что сформировалось уникальное протогосударственное независимое образование под специфическим названием - «Войско Донское», которое длительное время функционировало, находясь на грани перехода к этапу оформления государственности, так и не перейдя ее, в конечном счете. Многочисленные исторические факты, приводите в главе, доказывают, что существовала тенденция образования "устойчивой государственности наряду с тенденцией развития субэтноса в полноценный этнос, однако ни первая, ни вторая тенденции в силу объективных причин не получили завершения.

Казачество постепенно, в течение двух столетий превратилось из субэтноса в военно-служебное сословие, сохранившее свои субэтнические культурные и иные характеристики. Корпоративный статут существовал первоначально в виде неписаного регламента или традиционного обычая и только затем санкционировался в той или иной форме государством. В обеспечении благосостояния казаков особую роль играла военная добыча, а также промыслы, и, наконец - фактор материальной поддержки со стороны московского правительства. Это объясняется тем, что на Дону практически отсутствовало земледелие, за занятие которым полагалось жестокое наказание. Казаки всеми силами стремились не допустить собственности на землю и социальной дифференциации по типу московского государства. Этот аспект нуждается в дальнейшем особом осмыслении, так как именно отсутствие устойчивого земледелия тормозило процесс социальной дифференциации среди казачества и как следствие - своевременного создания государственного аппарата казачьей республики, писаного войскового права и т.д. Основная масса казачества было достаточно обеспечена, и на основе этого слоя сложилась стабильное устойчивое сообщество, которое развивалось без особых катаклизмов вплоть до середины XVII века. Только позднее стали обостряться социальные различия, формироваться противоречия, послужившие предпосылками "разинского восстания.

Наличие свободной, преимущественно православной русской общности казаков вызывало, с одной стороны, недовольство самодержа-

вия, с другой - налицо было его определенное удовлетворение самим фактом освоения Дикого поля казачьим населением окраин с перспективой присоединения этих территорий к Руси. Московское правительство первоначально использовало донцов ограничено для охраны русских послов, разведки, набора вооруженных вспомогательных отрядов для конкретных походов и стремилось перевести эту деятельность в русло служебного права по образцу функционирования «городовых казаков».

Войско Донское считало себя независимым, хотя несло спорадически вспомогательную службу русскому царю на добровольных и взаимовыгодных основах, исходя из принципа: «Здравствуй, царь православный, в кремлевой Москве, а мы на Тихом Дону». Причем, исполняя добровольно взятые на себя обязанности, казаки могли в любой момент это прекратить, если считали себя обиженными, что и делали неоднократно. За службу они получали в XVI в. нерегулярно продовольственные и воинские припасы, в которых очень нуждались, так как не имели ни земледелия, ни производства. Такая же ситуация сложилась и на Кубани, Яике (Урале), Тереке (Старшинство Терское войско получило в 1577 г., Сибирское и Семиреченское войско в 1582 г., Яицкое в 1591 году). Можно согласится с тем, что с этого времени казаки смотрели на Москву как на источник благ и стремились сделать его отзывчивым к интересам казачества, однако некорректно считать, что этим было положено начало служебному праву, так как реально функционировали союзнические или партнерские отношения Дона и Московского государства. Не имея возможности сформировать служебное казачье право казаков-союзников и тем более перевести услуги казаков в постоянную военную обязанность подданных, Москва временно создала своих собственных - служилых казаков. В 1571 г. князь Воротынский составил «Устав сторожевой станичной службы», который представлял фактически перспективный вариант вовлечения и интеграции казачества в правовое пространство московского государства. Вольное донское казачество открещивалось от такой перспективы и доказывало свою независимость от Москвы, периодически открыто конфликтуя с ней.

Очень важно правильно оценить состояние знаменитой казачьей квазигосударственной демократии: казачьи войсковые круги, институт войскового права и суда - неповторимые государственно-правовые структуры и традиции казачьего общежития. Войсковой круг контролировал всю территорию, на которой проживали казаки. Она называлась землей казачьего присуда, то есть казачьей компетенции. Московское государство именовало эту территорию Землей донских казаков или Землей Войска Донского. Круг принимал различные войсковые грамоты, которые являются правыми источниками, свидетельствующими о существовании определенной формы государственности. В

XVI и XVII столетиях все принимаемые установления по всему спектру политического, государственного и социального бытия казаков в основном носили устный характер, но, несмотря на это, решения имели характер прецедентов и образовали нормы - обычаи. Несмотря на неписанный характер, войсковое право признавалось Москвой практически до конца XVIII века.

Казачество вполне могло превратиться в условиях непрерывных военных действий и преодоления постоянных угроз со всех сторон в настоящие орды грабителей с деспотической властью по типу известных флибустьерских общностей, но это не произошло. Казаки считали себя «рыцарским» сообществом и осознанно представляли свою ата-манско-круговую демократию как альтернативу российским крепостническим порядкам, что рельефно проявилось во время мятежей и восстаний. Характеризуя казачью государственность, конечно нельзя ее абсолютизировать, забывать о ее ограниченности и исторически преходящем характере, отсутствии механизмов самозащиты казачества в случаях попыток отдельных групп того же казачества узурпировать власть и навязать свою волю войсковому кругу. В главе показывается несовершенство войскового права и делается вывод о том, что отсутствие писаного уложения и устава, поста войскового судьи, юридическая неоформленность ведущих институтов казачества - атаманства и Войскового Круга - предопределили судьбу казачьей государственности.

Московское правительство постоянно стремилось урезать казачьи территории, постепенно наступая на них с севера и с востока, что вызвало обострение отношений с Доном. Во время Смуты казачество заняло позиции, которые одни историки называют антинациональными, другие — антигосударственными, третьи — разбойными или даже революционно-освободительными. В реальной действительности в этот период действовали различные группы казачества - служилое казачество польской Украины, «воровские» казаки, жаждавшие наживы, донские вольные казаки, стремившиеся к народоправству и круговой демократии, но уважавшие самодержца как национального вождя и Божьего помазанника. В рамках каждой группы казачества существовали свои противоречия, что также сказывалось на политической позиции и поэтому нельзя говорить однозначно о позиции всего казачества. Однако на заключительном этапе борьбы с поляками и на созванном в 1613 г. Земском Соборе казаки сыграли заметную роль. Они решительно содействовали избранию царем М.Романова, но в последующем в соборах и других государственных мероприятиях не принимали участия. В 1618 г. было установлено ежегодное жалованье казакам за несение пограничной службы, но, несмотря на это, казачество как войско так не присягнуло царю на верность, то есть не признало служебного московского права. Царская власть была вынуждена со-

гласиться с этим, так как была занята восстановлением государственного порядка в резко сократившемся в территориальном отношении государстве. Царизм оказался не в состоянии содержать даже имеющееся служилое население «по прибору» и стал переводить часть стрельцов, служилых казаков в «тягло», что было зафиксировано в Соборном уложении 1649 г.

Донское казачество получило потенциальную возможность укрепить свои квазигосударственные институты и довести их до параметров классического государственного образования. Во втором десятилетии XVII века сразу после смуты произошло образование военно-политического объединения верхних и нижних казачьих юртов - в качестве единой территории Войска Донского, что имело принципиальное значение. Казаки по-прежнему сопротивлялись принятию на себя обязательств под присягой и настаивали на том, что они, являясь «холопами» царя - слугами России, служили на добровольной основе как приверженцы общей православной веры и русского народа. Казачий Дон ревностно следил за сохранением своего суверенитета и собственного войскового права. Тесно взаимодействуя с Москвой в вопросах обороны и внешней политики, Войско не допускало вмешательства в свои внутренние дела и даже периодически казнило правительственных посланцев, пытавшихся навести «царский» порядок на Дону.

Особой чертой донского войскового права было предоставление политического, социального и религиозного убежища беглецам из России, выразившееся в чеканной формуле - «С Дона выдачи нет!». Принимая беглых крестьян, казаки вызывали негодование русских помещиков, требовавших от правительства прекращения сложившейся практики укрывательства на Дону. Политическая необходимость вынуждала Москву временно мириться с существованием донской казачьей, республиканской по характеру, государственности, с совершенно чуждыми ей социальными и политическими порядками. Однако вопрос ликвидации казачьей государственности был вопросом времени. Например, сибирское казачество к этому времени уже усиленно теряло черты самостоятельности и автономности. В Москве функционировало в 1613-1646 г.г. несколько приказов - разрядный, челобитный и казачий, которые занимались личным составом казачьих корпораций, кроме Донских, Терских и Яицких, которыми- ведал посольский приказ. Южнорусское казачество, представленное протогосударственны-ми образованиями - казачьими военно-демократическими республиками, прежде всего наиболее развитое Донское войско, находилось в принципиально других условиях, и было практически независимо от Москвы в рамках добровольно принятых на себя обязательств.

Особое значение имел сложившийся механизм взаимоотношений Москвы и Дона, формирования политики царского самодержавия на Дону, который характеризуется в литературе понятиями «вассалитет-

сюзеренитет». На наш взгляд, понятие «вассалитет» больше соответствует европейским реалиям, а в условиях России и Дона де-факто сложился ранний конфедеративный союз ведущего старшего и ведомого младшего партнеров: великого московского царства и периферийной казачьей государственности. Присылаемые донцам знамена и жалованье были своеобразной инвеститурой. Принципиально важна передача функции сношения Москвы с войском Посольскому приказу, что свидетельствовало о признании Москвой самостоятельности и легитимно- * ста Дона. Войско вопреки "желанию Москвы в 1637 г. взяло штурмом мощную крепость Азов и предложило ее занять московским воеводам. Этот шаг полностью отвечал геополитическим устремлениям Русского а государства к Черному морю, однако Москва после Смуты не имела возможностей воспользоваться успехом казаков. Вопрос об Азове обсуждался на спешно собранном в 1642 г. Земском Соборе, после которого казаки были вынуждены покинуть крепость. Государь в своих грамотах с каждым годом усиливал требования подчинения московской власти донских казаков и прекращения своеволия, то есть самостоятельности во внешней сфере. В тоже время истощенное пятилетним «азовским сидением» донское казачество было вынуждено просить о материальной помощи Москву и согласиться на посылку в край вспомогательных войск. Решающим и поворотным пунктом, поставившим последнюю точку в распаде конфедеративного союза Дона и Москвы, стало принятие крестоцеловапьной присяги донцами на верность царю после подавления разинского восстания в 1671 г. Начался этап интеграции донского казачества в правое пространство России.

В 1676 г. казачество дало повторную общую присягу на верность новому государю. Правительство резко усилило политическое давление на Дон с целью запрета социального убежища для беглых крестьян. «Гольггьба» более не допускалась к решению важных вопросов и «стояла за кругом». Царизм делал ставку на зажиточное низовое казачество, перераспределяя в его пользу жалованье и используя его для подчинения всего войска своей воле. Однако династические неуряди- «

цы не позволили самодержавию завершить процесс подчинения каза- \

чества.

В § 2 «Интеграция и адаптация казачьей этносоциальной общ- f

ности в правовом пространстве Российской империи» раскрывается процесс превращения казачества в служилое сословие. С началом азовских походов нового самодержца Петра I и превращения России в абсолютистскую империю в начале XVIII в. вопрос об уничтожении самостоятельности Войска Донского встал во весь рост. Петр I не желал мириться со своеволием и республиканскими претензиями казачества, кроме того, ведущая боевые действия в ходе Северной войны армия испытывала недостаток в регулярной кавалерии, и царь стремился компенсировать это иррегулярными частями казачества.

Разгром восстания К. Булавина стал завершающим моментом, определившим ликвидацию самостоятельности казачества на Дону в целом. В ходе петровского террора была уничтожена треть Войска (населения и станиц), причем усмирение повстанцев носило демонстративно жестокий характер. Границы казачьего народоправства были резко сужены, хотя официально это было оформлено только через 14 лет. Исходя из логики абсолютизма, Петр I отнял у войскового круга всю его прежнюю самостоятельную власть над войском и предоставил ее Войсковому атаману. Наказные атаманы продолжали формально избираться кругом, но стали утверждаться царем, притом уже не на один только год, а постоянно. Войсковые атаманы сделались полновластными начальниками Донского войска, с которым они или оставались дома, или выступали в поход, передавая на это время управление территорией Наказным атаманам. Принципиально важен факт передачи в 1721 году Войска в непосредственное ведение Военной Коллегии, а не посольского приказа, свидетельствующий о его подчинении государству. .

При Екатерине II резко усиливается вмешательство Российского государства в донские порядки. Казачество пытается отстоять элементы внутренней автономии, связанные как с внутренним самоуправлением, так и с возможностью обособления региона в рамках империи. Назначенный Войсковой атаман Степан Ефремов становится практически авторитарным правителем Войска Донского и входит в конфликт с центральной властью. В 1765 г. он представил в военную коллегию записки, в которых предлагал сосредоточить всю военную и гражданскую власть в руках войскового атамана и войсковой канцелярии, ликвидировать войсковой круг, отозвать с Дона правительственные комиссии. За автономистские требования Ефремов был наказан.

Последней попыткой казачества отстоять свои вольности стало в известной мере казачье-крестьянское движение Емельяна Пугачева. Поскольку Донская старшина поддержала правительство в борьбе с мятежниками из яицкого казачьего войска, Екатерина не решилась на прямое и полное уничтожение автономных донских порядков. Казачье самоуправление на уровне станицы и хуторов осталось здесь практически без изменений, права казачьей старшины на участие в работе войсковых администраций были сохранены, а права атаманов ограничены. В феврале 1775 г. Екатерина II ликвидирует Круг, утверждает Войсковое гражданское правительство и вводит на Дону имперское право. Отношение к казачеству самодержавия было достаточно двойственным, с одной стороны казаки привлекались к участию во всех войнах, например в 1768-1784 г.г. в турецкой и польской войнах участвовало 22 тысячи донских казаков. Но одновременно Екатерина жестоко наказала и даже переименовала Яицкое войско в Уральское, а Запорожская Сечь и вовсе была ликвидирована.

Вольное казачество становится служилым и в этом качестве выполняет функции защитника государства. Старшина, вошедшая в состав войсковых администраций и утверждавшая частное землевладение на территориях войск, ограничивала власть атаманов, атаманы следили за старшиной и ее связями с казачеством, а вся эта система контролировалась «регулярной» местной и высшей властью Российской империи. Особенности развития России в XVIII веке обусловили появление казачьего дворянства. Иногда в эту категорию казачья старшина попадала в индивидуальных случаях за особые заслуги, по особому императорскому указу, но чаще всего - по списку, составленному войсковым атаманом, утверждаемому Императором. Они образовывали собой особое сословие государственных казачьих чиновников - донское дворянство.

В новых условиях по мере роста социальной дифференциации казачества на Дону сложилось три социальные группы: простые станичные казаки, пользующиеся общим юртовым довольствием и продолжающие нести поголовную военную службу; чиновники-офицеры с частным землевладением и дворянскими выборными правами; иногородние и крепостные крестьяне из числа прибывших на Дон переселенцев.

6 ноября 1797 г. император Павел I отменил войсковое гражданское правительство и восстановил для ведения всех дел войска прежнюю войсковую канцелярию из наличных старшин. Но император Александр I, следуя своей «антипавловской» политике, указами 25 февраля 1802 г. и 6 февраля 1804 г., снова повелел «войсковую канцелярию составить», но подчинив ее ведомству Правительствующего Сената». Этими указами было утверждено за чиновниками, ставшими дворянами, преимущество назначать по своему выбору лиц из своей среды на все должности; за рядовыми казаками оставлено только право избирать станичных атаманов и заседателей в Гражданскую Экспедицию и Сыскные Начальства. Традиционное казачье выборное самоуправление сохранялось только на станичном и хуторском уровнях, но и этого было достаточно, чтобы выделять донскую землю и другие казачьи территории как административные единицы с особым внутренним устройством и местного самоуправления, особыми правами коренного населения. Это была урезанная, но, тем не менее, реальная автономия сословно-территориального характера, элементы которой сохранялись вплоть до реформ 60-70-х г.г. XIX века.

Однако очевидные неудовлетворительность и несогласованность всех произведенных со времени Петра I реформ в казачьем самоуправлении, затрудняли как функционирование казачьего войска, так и управление им со стороны государства. Казачество показало во время Отечественной войны 1812 года, что оно является надежным щитом Российского государства. В то же время было известно, что хотя каза-

чьи части составляли основу партизанского движения и легкой кавалерии регулярной армии, они не вызывали особого доверия у высшего командования. Это объяснялось тем, что казаки сохраняли не только боевые традиции, но и «зипунные», то есть изымали у населения и разгромленного противника ценности в свою пользу. Донские атаманы и офицеры отличались по своему менталитету от основного кадрового корпуса армии. Все это вынудило в 1819 году императора Александра I учредить местный комитет из войсковых чиновников для составления специального казачьего Положения, установившего внутренний порядок Войска Донского в соответствии с имперским правом.

Законом 1835 года донские казаки передавались как в военном, так и в гражданском отношении в ведение военного министерства. В руках войскового Наказного атамана и одновременно военного губернатора, сосредотачивалось главное начальство военного и гражданского управлений. Центральным органами были так называемые «войсковые дежурства» и «гражданское войсковое правление», находившееся в Новочеркасске. Войско разделялось на четыре военные округа, которые управлялись «окружными генералами», «избираемыми по общим выборам чиновников к должностям из отставных генерал-майоров». Окружные генералы опирались на местах на станичных атаманов, которые подчинялись им только по военной части, а нижние казачьи чины только в то время, когда они по очереди выходили на полевую службу, а по ее окончании - только на ежегодных смотрах. В остальное время они вступали «в состояние гражданское», но с обязанностью содержать себя в постоянной готовности к выходу на военную службу.

Казаки традиционно отбывали на службу с собственным снаряжением и на своих лошадях, стоимость которых зачастую превышала их возможности. Поэтому неимущие нижние чины снаряжались частично за счет пособий из специального фонда. Срок службы, включая пребывание в запасе, составлял 30 лет. Казаки, вступающие в торговое общество, освобождаются от полевой и внутренней службы за ежегодный взнос в военный фонд по 200 руб., а калмыки-табунщики за ежегодный взнос за них станицами или частными владельцами табунов от 75 до 25 рублей. Допускались льготы и по семейному положению, с согласия станичных сборов и войсковых дежурств.

Гражданское управление области, по Положению 1835 года, с теми незначительными изменениями, которые вошли в Свод 1857 года, имело специфические органы: 1) войсковое правление, состоящее из четырех экспедиций (исполнительной, хозяйственной с войсковым казначейством, поземельной и счетной), а также из рекрутского Присутствия, строительной и продовольственной комиссии и 2) отдельные войсковые учреждения: Приказ общественного призрения, врачебная управа, почтовая контора, депутат (губернский предводитель дворянства), суд уголовный и гражданский, прокурор со стряпчими, а также

Новочеркасский коммерческий суд. В семи гражданских округах были окружные учреждения: Сыскное начальство (уездное полицейское управление), казначейство, почтовая контора, депутат, опека, Судное начальство. В станицах сохранялись станичные сборы, в которых участвовали как урядники и казаки, так и служащие, и отставные чиновники, живущие в станицах и пользующиеся юртовыми паями.

«Положение об управлении Войска Донского» окончательно зарегламентировало все стороны жизнедеятельности казачества как территориального военно-служилого сословия. Дон стал теперь специфической российской казачьей провинцией с элементами автономизма, резервуаром для создания новых казачьих войск на востоке и юге империи.

Реформы середины 1860-х г.г. привели к дальнейшему укреплению государственной зависимости казачества. Созданное в 1958 г. Управление иррегулярных войск было переименовано в 1867 г. в Главное управление Иррегулярных войск, а в 1879 г. - в Главное управление казачьих войск с сохранением своей главной директивно-командной функции. Понимая, что главная обязанность казачества заключалась не в земледелии, а военной службе, управление постоянно стремилось усилить военные функции казачества. Предпринимались меры по объединению военных и гражданских органов управления путем слияния. Это удалось достичь на окружном уровне. В ходе реформирования системы местного управления правительство стремилось добиться максимальной унификации административного устройства казачьих областей по образцу имперских территорий.

После назначения в 1865 г. генерал-губернатором и Наказным атаманом генерала П.Х. Граббе, а в 1866 г. войсковым'Наказным атаманом генерал-адъютанта А.Л. Потапова, а в 18(>8 году генерал-адъютанта М.И. Черткова, правовое положение казачьего Дона стало быстро изменяться к худшему. Целым рядом последовательных узаконений были отменены последние права, остававшиеся еще у казаков как следы их исторических полномочий, сохранялась лишь их поголовная военная служба, ставшая при этом необязательной для дворян.

В связи с изданием нового положения о военной службе казаков Донского Войска и переименованием «Земли войска донского» в «Область» были утверждены новые штаты внутреннего военного и полицейского управления и войскового (гражданского) правления, призванные усилить контроль за казачеством. В течение 1869-1878 годов упразднены почти все остававшиеся еще особенности гражданского управления Донской области пред другими губерниями.

Рядом с изменениями в самом управлении, преобразования коснулись и личных и ииущественных прав казаков. В 1868 году последовало «дозволение русским подданным невойскового сословия селиться и приобретать собственность в землях казачьих войск». Правилами и

Положением Военного Совета от 26-го сентября 1873 года были обращены в потомственную собственность поместных и беспоместных чинов войскового сословия и их семейств все наделенные им срочные земельные участки, которые раньше в известных случаях могли возвращаться еще в войсковое владение. Этим сводился к минимуму свободный запас ближайших к станицам войсковых земель, предназначенный для прирезок к станичным юртам до 30 десятин на душу, согласно Положениям 1835 года и 21 апреля 1869 года.

Положение от 14-го октября 1874 г. и Устав от 17-го апреля 1875 г. в Войске Донском вводили всеобщую воинскую повинность, предусматривавшую снижение срока службы вместо 30 лет - 20 лет, из которых 3 года в приготовительном разряде, 12 - в строевом и 5 - в запасном. Были сохранены обязанности казаков содержать в исправности необходимое для выхода в любое время на службу вооружение, снаряжение и лошадей в соответствии с требованиями армии.

Ранее осуществленные преобразования, сломившие прежнюю самостоятельность казаков, закончились введением земских учреждений в области Донской, ¿а основании проекта, выработанного по указаниям атаманов Потапова и Черткова, и утвержденного императором 1 июля 1875 года. Ведению земств не передавались ни войсковое хозяйство с его двухмиллионным оборотом, ни выборы на все местные гражданские должности, зависевшие еще до 1866 года от выборных чиновников, а когда-то от общего войскового круга. Земству были отданы только выборы мировых судей и заведование земскими повинностями, без всех средств войскового капитала. Участие станичных казаков в традиционном войсковом круге было заменено участием менее чем половины казаков в окружных земских собраниях. Недовольство казаков уравнением казачьей круговой демократии с общероссийскими порядками привело к отмене земств.

Последняя треть XIX века характеризуется социально-экономическим разложением казачьего сословия, которое тогда же стало именоваться расказачиванием. Поземельное устройство казачьей жизни стало постепенно тяготеть к уравниванию с укладом других сословий. Станичные земли объявлялись в общинном владении, а не в собственности, в то же время земля офицерам и классным чиновникам передавалась теперь не в пожизненное владение, а потомственную собственность. В апреле 1868 г. было разрешено лицам невойскового сословия селиться и приобретать недвижимость на территории казачьих войск, в 1869 г. был разрешен выход из войскового сословия и зачисление в него посторонних лиц. В результате возросло число иногородних на территории казачьих войск в европейской части России.

Ряд актов распространил на казаков общие для всей России правила торговли и ремесел и зафиксировал всесословный характер станичных обществ и право участия в сходах лиц невойсковых сословий. Ка-

зачья сословно-территориальная автономия все более размывалась в ходе объективного расказачивания как составного элемента идущей десословизации империи в ходе развития индустриализации и втягивания в этот процесс окраин страны.

Власти всеми силами пытались сохранить в экономическую основу функционирования казачьих войск - привилегированный и весьма специфический порядок землепользования и землевладения, собственное казачье управление традиционно закрепленными территориями. Эти архаичные особенности приходили в определенное противоречие с возрастающим в количественном отношении неказачьим иногородним населением войсковых областей, которое стало в скором времени представлять большинство жителей всех казачьих областей. В результате сохранялось принципиальное социальное противоречие между казачьим и неказачьим населением, что имело в будущем далеко идущие трагические последствия. Кроме того, на новом этапе жизнедеятельности казачества в конце XIX века главной его функцией стала уже не пограничная, а служба в строевых кавалерийских частях, что изменило целый ряд подходов государственных органов в отношении конкретной организации воинской повинности казачества. Во-первых, огнестрельное оружие казаки стали получать от казны. Во-вторых, боевых коней, как правило, они приобретали за счет пособий из войсковых средств. В-третьих, уничтожалась автономия в плане набора на службу, категорически воспрещались любые уклонения, самостоятельные подходы, своеволия в этом вопросе. Завершающийся перевод казачьих войсковых соединений из иррегулярных в фактически регулярные армейские формирования означал неизбежную унификацию требований и подходов во всех проявлениях воинской и гражданской жизни казаков и неказаков. '

Социальное положение казачества колебалось вместе с изменениями и потрясениями в обществе, затрагивающими его жизнь, службу и быт. Кризис верхов негативно сказывался на настроении казачества, которое становилось все менее надежной опорой монархическому строю. Начало XX века было для России катастрофическим: русско-японская война и революция 1905-1907 г.г. В конкретных исторических условиях Юга России уже в период первой русской революции, казаки вместе с крестьянством требовали радикальных изменений существующего положения, самоуправления, освобождения от воинских повинностей, перераспределения земель, возвращения вольности и независимости, отмены обязанности полицейской службы.

В конце XIX - начале XX в.в. казачество входило в устаревавшую сословную структуру российского государства, представленную кроме него, сословиями дворянства, духовенства, мещанства, крестьянства, купечества и др. Участие казаков в подавлении революционных выступлений рабочих и крестьян в 1905-1907 г.г., сказывалось на соци-

ально-экономическом положении казачества в целом и определении роли этого сословия в дальнейшем развитии России. Казаки, в итоге, получили сомнительную славу «царских сторожевых псов». Учитывая возраставшее недовольство казачества мобилизацией на внутреннюю службу, власти пытались при помощи финансов и всеми другими возможными способами сохранить союз с казачеством.

Казаки, отказавшиеся от службы, лишались материальной поддержки, а участвовавшие в революционных выступлениях и разного рода волнениях антиправительственного характера, передавались суду, штрафовались, лишались воинских званий, зачислялись в ряды «бунтовщиков».

Разница в социально-экономическом положении различных слоев казачества приводила к противоречивому отношению их к властям, общественным движениям и политическим партиям в России.

Казачество часто сдавало свой земельный пай или его часть иногороднему населению в аренду. Этому способствовала экономическая политика царского правительства в казачьих районах, которая была направлена на сохранение станичного общинного землепользования, представлявшего собой натуральную плату казакам за пожизненную военную службу.

Казачьи верхи, войсковое начальство, казачья бюрократия объективно противостояли также обедневшему рядовому казачеству в станицах. Большинство казаков находилось в состоянии ухудшающегося материального положения, усугублявшегося необходимостью несения обременительной воинской повинности.

Главные требования революционного и демократического движения в начале XX века концентрировались вокруг вопросов созыва Учредительного собрания, решения аграрного и рабочего вопросов. Та часть казачества, которая участвовала в демократическом движении, думала, прежде всего, об удовлетворении своих нужд и потребностей и в первую очередь об освобождении от воинской повинности. После 1905 г. царское правительство пообещало выполнить требования казачества, которые сводились к отмене мобилизации 2-й и 3-й очереди для внутренней службы, к введению местного самоуправления и независимости от Военного министерства. Путем мелких уступок и больших обещаний, царю и его министрам удавалось удерживать казачество от активного участия в различных политических партиях и объединениях.

Во время выборов в I Государственную думу быйи выбраны в основном казачьи либералы, отражавшие взгляды интеллигенции военного сословия, и принадлежавшие к партии кадетов. После разгона I Думы, правительство предприняло попытки по созданию консервативно настроенной II Думы. Казачьи кадеты-депутаты были-подвергнуты

гонениям, после того как приняли участйе'¥)Въ№Ы6К9ЙЛг,'(кЙЬЗйии и

| БИБЛИОТЕКА v | 33 J С Петербург |

подписали Выборгский манифест. Их лишили политических прав, отняв тем самым возможность быть избранными во II Думу.

Несмотря на все манипуляции, предпринятые администрацией в ходе выборов, в казачьих районах вновь победили либералы. Настроение казачьих избирателей не изменилось, хотя власти повысили денежные и другие пособия казакам, находившимся на службе внутри империи. Несмотря на все это, во II Государственной Думе казаки- кадеты были еще оппозиционнее, чем в 1-й.

Получив возможность голоса на трибунах Думы, казачество вышло на политическую арену страны как общественно-политическое движение. Социально-экономический кризис в стране отразился на военном сословии в полной мере. Участие казачества в войне и революции в начале XX в. ухудшило его экономическое положение. Казачество было возмущено продолжающейся мобилизацией 2-й и 3-й очередей для полицейской службы. Но это был только повод для возмущения. Настоящая причина недовольства казаков заключалась том, что они теряли полностью сохранившиеся еще элементы самоуправления и подпадали под полную и безграничную власть Военного Министерства. Казачьи депутаты, большинство которых принадлежало к кадетской партии, продолжали борьбу в III и IV Думах за права и гражданские свободы казачества в рамках концепции казачьего «областничества».

Во второй главе «Казачья политика постреволюционной власти и рецидивы казачьей государственности в первой половине XX века» в центре внимания массовое участие казачества в революционных катаклизмах и гражданской войне, в ходе которых идея казачьей государственности нашла частичное воплощение. В § 1 «Образование и поражение Донской советской республики бе^оказачьего государства «Всевеликое Войско Донское» рассматривается уникальный рецидив казачьей государственности в период гражданской войны России - «Всевеликое Войско Донское». Революционные катаклизмы 1917 г. поставили во весь рост проблему судьбы казачества и его земельных привилегий по сравнению с крестьянством и иногородним населением. После свержения самодержавия Временное правительство отменяет все существовавшие ограничения казачества в гражданских правах и разрешает выборы областных войсковых казачьих кругов. Военный министр А. Гучков издает приказ «О реорганизации местного управления казачьего населения», в котором говорилось о необходимой отмене всех правоограничений казаков, не оправдывающихся условиями их военной службы, облегчении тягот казаков при снаряжении на службу, изменение системы местного самоуправления. В регион назначаются комиссары Временного правительства для наблюдения за деятельностью местных учреждений.

С 26 мая по 18 июня 1917 г. работал 1-й Большой Войсковой круг Войска Донского. На нем были приняты решения в духе предыдущего

съезда по аграрному вопросу, проблеме самоуправления в области, порядке прохождения казаками военной службы в мирное время и управления войсковым хозяйством. При этом всеми делами войска должен был полностью управлять Войсковой круг и избираемые на нем Войсковой атаман и Войсковое правительство. Круг утвердил специальный законопроект о полном самоуправлении области. Делегаты круга избрали Войскового атамана, которым стал знаменитый казак -генерал A.M. Каледин, и Войсковое правительство.

Таким образом, оформление и деятельность высших органов казачьего управления на Дону весной-летом 1917 г. имели большое значение для возрождения и поступательного развития исторической казачьей государственности и других процессов в общественно-политической и хозяйственно-экономической сферах жизни области. В период февральской республики органы казачьего самоуправления проделали значительную и полезную работу как в плане реализации демократических принципов при формировании и функционировании местных органов власти, так и в плане продуманного, всестороннего и весьма эффективного управления всеми внутренними делами области Войска Донского.

В условиях продолжающейся войны и кризиса казачество первоначально относительно нейтрально восприняло октябрьскую революцию. Это позволило большевикам достичь первоначальных успехов в разгроме войскового правительства A.M. Каледина, которое предприняло попытки укрепления казачьей государственности в новых условиях как альтернативы происходящему перевороту. Правительство Каледина не смогло закрепиться у власти и добиться поддержки фронтового казачества.

Пытаясь закрепить свою победу, большевистское руководство пошло на создание Донской Советской Республики, которую возглавили большевик-казак В. Ковалев и беспартийные казаки Ф. Подтелков и В. Кривошлыков. Это было бесспорно определенной уступкой идеологии казачьего областного автономизма и в известной мере заигрыванием с казачеством, которое в целом признавалось лидерами большевиков как потенциальная «русская Вандея». Начавшиеся весной 1918 г. социалистические преобразования по достижению уравнительного землепользования продемонстрировали казачеству перспективу ликвидации традиционных привилегий и прав. Донская советская республика была разгромлена. Подтелков и Кривошлыков были повешены самими казаками, заключившими союз с немецкими интервентами. Попытки большевиков создать новые формы просоветской казачьей государственности в виде «Походного круга красного казачества» провалились. Казачество не поверило в красный вариант казачьей государственности и поддержало альтернативное белое движение, став костяком его кавалерии и превратив Дон в «Русскую Вандею».

Фактический переход в ходе гражданской войны подавляющего большинства казачества на сторону белого движения вызвал адекватную реакцию со стороны большевистского правительства, которое начало преследование контрреволюционной части казачества и процесс сословного расказачивания в отношении всей остальной массы казаков. Однако в условиях ожесточенного террора с обеих сторон расказачивание быстро переросло в политику массовых репрессий. Оргбюро ЦК РКП(б) приняло 24 января 1919 г. известный циркуляр, содержащий такие пункты, которые позволили ретивым революционерам осуществлять огульный массовый террор по сословно-национальному признаку, что и произошло в ряде случаев. Хотя спустя два месяца этот циркулярное распоряжение было приостановлено, а затем и отменено, оно оказало крайне негативное влияние на ход войны. Большевики «заигрывали» с казачеством, дали ему частичную автономию, согласились на войсковой круг и даже льготы, но делали это непоследовательно. Как признал И. Рейнгольд, они не учли того факта, что казаки - это «воинственный народ» со своим историческим прошлым, началами обособленности, независимости, самостоятельной государственной жизни и поэтому политика истребления без всякого разбора приведет к тому, что «мы с Доном никогда не справимся».

Во многом под впечатлением огульной террористической политики большевизма на Дону начались восстания казачества против советской власти. В результате на территории Дона возникло новое казачье государственное образование «Всевеликое Войско Донское» во главе с атаманом П.Н. Красновым. Это образование стало последним рецидивом казачьей государственности, просуществовавшим с весны 1918 г. по февраль 1919 г. и заслуживающим специального анализа.

«ВВД» Краснова активно использовало в целях своей легитимации историческую аргументацию, терминологию, традиции. Здесь функционировала государственно-политическая система лично-сословной диктатуры, регулярная казачья армия, включавшая почти 50 тысяч человек, осуществлялось управление и самоуправление, даже проводилась самостоятельная экономическая и социальная политика. В казачьем государстве действовало Правительство, Донской парламент -«Войсковой круг» и «президент» - Войсковой атаман генерал-лейтенант П.Н. Краснов. Личной ответственности за экономическую политику правительства атаман не нес, поставив себя вне критики основных институтов казачьей республики. А. Богаевский писал в эмиграции в 1929 г.: «Вторая половина 1918 и весь 1919 год казачьи области представляли собой действительно независимые государства, хотя и не признаваемые другими державами, со своеобразным республиканским образом правления... Полнее всего эта временная самостоятельность выразилась в донском войске, где даже был свой денежный станок, не говоря уже о своем Гимне, Флаге и Печати. Войсковой атаман,

принося присягу верности законам своего войска, принимал сильную власть, более значительную, чем у любого из президентов современных республик».

Краснов пытался создать Юго-Восточный «Доно-Кавказский союз», куда должны были войти на федеративных началах самоуправляющиеся казачьи области юга России и Союза горцев, потерпел неудачу. ВВД Краснова протерпело крах вследствие, во-первых, антипатриотической прогерманской ориентации казачьей государственности, во-вторых, разлада с Добровольческой армией Деникина, в-третьих, отказа учитывать интересы неказачьего населения Дона, противоречия в казачьей среде и, наконец, в-четвертых, военных успехов противника - Красной армии. Печальную судьбу имела казачья государственность на Кубани, где Кубанская Рада вошла в конфликт с де-никинцами и также потерпела поражение.

В § 2 «Трансформация политики коммунистической партии и советского государства по отношению к казачеству и его государственности» выясняется степень учета новой властью уроков гражданской войны, характер правовых и иных уступок казачеству. Победившие в Гражданской войне большевики ожесточились и как победители не нуждались в компромиссе с казачеством. Они исходили из того, что Дон и Северный Кавказ были «советской Вандеей», резервуаром пушечного мяса для белых» и поэтому необходимо проведение последовательной политики социального расказачивания с элементами политического давления и ограничения гражданских прав казаков.

Ушедшие в эмиграцию идеологи белого казачества раскололись на «самостийников» (П. Краснов, А. Шкуро), доказывавших необходимость после разгрома коммунистического строя восстановления казачьей государственности и казаков-патриотов России (А. Богаевский), рассматривавших казачество исключительно как составную часть русского народа и не видевших перспектив суверенной «Казакии».

Атаманы Дона, Кубани, Терека и др. лидеры казачьей эмиграции неоднократно заявляли, что хотя казачество Юга России является частью русской нации и особой ветвью русского народа, они будут руководствоваться конституциями и законами, принятыми в годы гражданской войны возникшими казачьими образованиями. Они рассматривали эти объединения как плацдармы, с которых предстояло утвердить новую центральную власть во всей России, а затем обеспечить для казаков местное самоуправление с правом решения земельного вопроса.

В то же время небольшая часть казаков-эмигрантов, обосновавшаяся первоначально в Софии, пропагандировала идею, что казачество - это народ, и вынашивала мысль о создании государства Казакия (Ко-закия) на основе Донского, Кубанского, Терского, Астраханского, Уральского и Оренбургского казачьих войск. Эта группа и ее сторонники пытались распространять свои взгляды в Европе и США, но не

смогли убедить казачью эмиграцию. Ныне старая дилемма «сословие или народ» по разным, в том числе и конъюнктурным соображениям, воспроизводится и учеными, и лидерами казачества, и политиками.

Такая политика продолжалась до середины 1920-х г.г., когда выяснилось, что казачество в условиях нэпа смирилось с новой властью и готово к сотрудничеству. Большевистская политическая элита по инициативе Н. Бухарина и Г. Сокольникова при участии С. Сырцова скорректировала противоречивую политику в отношении казачества, переходя (но не отменяя) от социального расказачивания к широкому вовлечению трудового казачества согласно решениям апрельского 1925 г. пленума ЦК ВКП(б) в социалистическое строительство. Были созданы специальные казачьи воинские территориальные формирования и проведена амнистия вернувшихся их эмиграции белоказаков. Следует отметить введение в название советов термина «и казачьих депутатов», а также кратковременную попытку создать казачьи национальные районы на Северном Кавказе.

После свертывания нэпа в ходе сталинских репрессий в процессе коллективизации и раскулачивания была уничтожена старая атаманская верхушка и часть казачьей интеллигенции, которые были носителями этой концепции. Советизированное казачество рассматривалось и государством, и им самим как часть колхозного крестьянства в СССР.

В период Великой Отечественной войны идея казачьей государственности активно использовалась казачьими коллаборационистами во главе с генералами-эмигрантами Красновым и Шкуро, а также «казаком» Г. фон Панвицем. Во имя иллюзорной цели создания «суверенного» казачьего государства в рамках фашистского рейха казачьи дивизии «СС» сражались в составе оккупационных войс|с Гитлера в России и в Югославии. Учитывая, что казачество является частью русского суперэтноса, можно считать позицию красновцев не только антирусской и антисоветской, но и по большому счету - антиказачьей. Казнь по приговору советского трибунала в 1947 г. коллаборационистов Краснова и Шкуро была в известном смысле финальным трагическим аккордом в истории казачьей государственности.

В 3 главе «Возрождение казачества и проблема казачьей государственности в период демократических реформ в Российской Федерации» рассматриваются попытки реанимации казачьей государственной автономии и самоуправления и проблемы формирования правого статуса возрождающегося казачества на современном этапе.

В § 1 «Движение возрождения казачества и попытки реанимации казачьей государственной автономии и самоуправления» показан первый этап становления общественно-патриотического казачьего движения со всеми характерными для него правовыми противоречиями. После перехода СССР к перестроечным преобразованиям на территории бывших казачьих областей развернулось движение возро-

ждения казачества. В 1990 г. в Ростовской области был создан «общественно-патриотический» Союз казаков области войска, который возродил традиционную государственную символику казачества. Он признал казаками всех потомков казачьих родов, а также «лиц по духу, родом интересов и практической деятельностью связанных с казачеством». Большой Круг СКОВД принял резолюции с требованиями Президенту СССР об осуждении резолюций директивы Оргбюро о расказачивании, о реабилитации всех жертв антиказачьих репрессий, о наведении порядка в отношении мигрантов в области, о возрождении традиционного казачьего общинного землепользования и др. В конце 1991 г. СКОВД выступил с обращением к народным депутатам советов области с призывом восстановить казачье национально-государственное образование - Донскую республику в составе РСФСР. В обращении говорилось также о необходимости создания казачьей гвардии на базе дивизии МВД «Дон-100» с прямым подчинением Президенту. В 1992 г. идея воссоздания казачьей государственности типа автономной казачьей^ советской республики была поддержана VIII сессией областного совета народных депутатов.

В процесс была вынуждена вмешаться прокуратура, которая опротестовала решение облсовета в декабре 1991 г. как незаконное, противоречащее действующей Конституции. В сентябре 1992 г. казаки СКВОД явочным порядком захватили бывший особняк Парамонова, бывший дом политпросвещения обкома КПСС, и добились передачи части здания. У казаков появилось оружие, незаконно полученное во время участия в защите Приднестровья в период конфликта с Молдавией. Радикальный курс СКВОД несколько был скорректирован после замены Мещерякова В.А. Калединым - дальним родственником знаменитого атамана и генерала.

Рецидив казачьей государственности не состоялся, однако проблема самоуправления сохранилась. Для снятия остроты вопроса в структуре главы администрации области был создан комитет по казачеству, который взял под своей король деятельность многочисленных казачьих кругов как органов самоуправления. Таким образом, по мере нарастания демократических реформ стал изменяться и статус казачьего движения.

Первые перспективы для формирования правого статуса казачества открыл еще Закон РСФСР от 26 апреля 1991 г. «О реабилитации репрессированных народов», где казачество впервые называлось «культурно-этнической общностью людей», подвергшейся необоснованным преследованиям власти. Поскольку был признан факт репрессий в отношении казачества, то встает вопрос о его реабилитации в правовом и территориальном отношениях.

В главе разъясняются отдельные положения данного Закона, и подчеркивается, что Закон не отвечал на очень важный вопрос, кото-

рый ставил под сомнение его практическую реализацию в отношении казачества: кого считать казаком в бывшем казачьем регионе, в котором в результате миграций и ассимиляции казачество потеряло свою этническую субъектность. Попытка ответа на этот вопрос содержалась в Указе Президента Российской Федерации от 15 июня 1992 г. №632 «О мерах по реализации Закона Российской Федерации «О реабилитации репрессированных народов» в отношении казачества», где в пункте 3 было сказано, что казаками считаются граждане, относящие себя к прямым потомкам казаков и выразившие желание совместно восстанавливать и развивать формы хозяйствования, культуры, быта и участвовать в несении государственной службы, а также граждане, в установленном порядке добровольно вступившие в казаки.

Устанавливались определенные правила для объединения и создания казачьих обществ: фиксированный персональный состав; наличие устава, утверждаемого соответствующими главами администраций, либо Президентом Российской Федерации; регистрация, как юридического лица, то есть наличие в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленного имущества и возможность отвечать по своим обязательствам этим имуществом, от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права, нести обязанности, быть истцом или ответчиком в суде, иметь самостоятельный баланс или смету.

Указом Президента Российской Федерации от 15 июня 1992 г. № 632 определились еще два важных направления по реабилитации: отвод земельных наделов казачьим обществам для коллективного землепользования на безвозмездной основе, а также возможность на территории компактного проживания казачества с использованием традиционных форм казачьего самоуправления. Выбор формы самоуправления предлагалось производить на основе свободного волеизъявления граждан в ходе местного референдума.

Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1992 г. № 3321-1 «О реабилитации казачества» за казачеством признавалось право на: возрождение традиционного социально-хозяйственного уклада жизни и культурных традиций при соблюдении законодательства и общепринятых прав человека; установление территориального общественного самоуправления в местах коллективного проживания в традиционных для казачества формах в соответствии с Законом Российской Федерации «О местном самоуправлении Российской Федерации» от 6 июля 1991 г.; возрождение в пределах действующего законодательства традиционных для казачества форм землевладения, землепользования и распоряжения землей, несения воинской службы в частях Вооруженных Сил и пограничных войск Российской Федерации; восстановление традиционных наименований населенных пунктов и местностей, улиц, площадей, объектов культуры, просвеще-

ния, производственных и иных объектов на основе свободного волеизъявления всех групп населения в местах компактного проживания казачества, на основании действующего законодательства; создание общественных казачьих объединений с исторически сложившимися названиями, в том числе землячеств, союзов и других, их регистрацию и деятельность в общем порядке, установленном для общественных объединений граждан.

Указ Президента Российской Федерации «О реформировании военных структур, пограничных и внутренних войск на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации и государственной поддержке казачества» от 15 марта 1993 г. № 341 предполагал создание казачьих формирований под эгидой силовых министерств. Однако он остался невыполненным в полном объеме, прежде всего, потому, что принцип двойного подчинения казачьих частей противоречил армейским уставам. Заложенные в нем идеи расходились с правовыми основами вооруженных сил и поэтому, натолкнувшись на обоснованное сопротивление Генштаба, не получили своего развития.

В § 2 «Возрождение казачества и проблема правового обеспечения самоуправленческих форм казачьей государственности на современном этапе демократических реформ в Российской Федерации» анализируется процесс поиска новых целей, организационных форм и правовых методов развития казачьего движения. В 1993 г. закончился советский этап формирования правовых основ для возрождения казачества в России и придания ему организованного характера. Однако отсутствие механизма реализации вышеперечисленных законодательных актов и ясно сформулированной государственной политики по отношению к казачеству не позволяло придать движению за возрождение казачества целенаправленный характер. Раздробленность казачьих общественных объединений и различные подходы к проблеме возрождения казачества в условиях политического раскола всего общества усложнили эту задачу.

Принципиальное значение для дальнейшей деятельности Войсковых казачьих обществ в России имело принятие 22 апреля 1994 года Постановления Правительства Российской Федерации № 335 «О концепции государственной политики по отношению к казачеству». В нем было определено, что казачество большую часть своей истории связано с государственной службой, и именно в период своей государственной службы казачество приобрело те черты, которые характеризуют его как специфическую часть российского народа.-Сочетание службы государству и специфического военно-земельного уклада жизни могло послужить основой становления традиционных форм государственной службы казачества, доказавших свою высокую эффективность на протяжении нескольких столетий.

Первым шагом по реализации концепции государственной полити-

ки по отношению к казачеству явился Указ Президента Российской Федерации от 9 августа 1995 года № 835 «О государственном реестре казачьих обществ в Российской Федерации», который утвердил Временное положение о государственном реестре казачьих обществ в Российской Федерации. Таким образом, было выполнено требование статьи 51 ГК РФ, которая определяет, что юридическое лицо подлежит государственной регистрации. В документе были разграничены казачьи общества, взявшие на себя обязанности государственной службы, подлежащие регистрации по делам национальности и региональной политике и казачьи общества, действующие на основе Закона Российской Федерации «Об общественных объединениях». Временное положение определяет условия и порядок внесения казачьих обществ в государственный реестр, а также основания для исключения казачьего общества из государственного реестра.

16 апреля 1996 года Президентом Российской Федерации был подписан ряд Указов, которыми последовательно регламентируются проблемы казачьих обществ «Вопросы Главного управления казачьих войск при Президенте Российской Федерации», «О порядке привлечения членов казачьих обществ государственной и иной службе» и «Об экономических и иных льготах предоставляемых казачьим обществом и их членам, взявшим на себя обязательства по несению государственной и иной службы». Этот пакет - своего рода итог нормотворчества последних лет по удовлетворению интересов казачества и реализации Закона «О реабилитации репрессированных народов». Однако уже 11 декабря 1996 года Указом Президента Российской Федерации № 1673 был признан утратившим силу Указ от 16 апреля. 1996 года № 562, внесены изменения в пункт 9 Положения о привлечении членов казачьих обществ к государственной и иной службе, а также утверждено Положение о Главном управлении казачьих войск при Президенте Российской Федерации.

Эти Указы заложили правовую основу для деятельности казачьих обществ как специфического полугосударственного института. В Положении о привлечении казачьих обществ к государственной или иной службе подчеркнута принципиально важная задача - обеспечить становление государственной службы казаков, создать стройную структуру единого казачества России, состоящую не из фрагментов, а из войсковых обществ и отдельных округов, объединенных в одно целое, чтобы успешно выполнять государственные задачи. В казачьем обществе казак проходит подготовку к будущей государственной службе.

Появился, согласно Указу Президента, новый государственный орган - Главное управление казачьих войск при Президенте Российской Федерации. К его аппарату разрешено прикомандирование определенного числа офицеров, лиц начальствующего состава органов внутренних дел с оставлением их на военной службе в порядке и на условиях,

предусмотренных Указом Президента от 15 октября 1991 года «О прикомандировании лиц офицерского состава и лиц начальствующего состава органов внутренних дел к высшим органам исполнительной власти РСФСР и Администрации Президента РСФСР».

Положение, утвержденное вторым Указом, определяет виды государственной и иной службы, к которой, исходя из исторических традиций Российского казачества и современных потребностей государства, привлекаются члены хуторских, станичных, городских и приравненных к ним иных казачьих обществ, окружных (отдельских) и войсковых казачьих обществ, порядок взятия членами этих обществ на себя обязательств по несению государственной и иной службы и привлечения их к такой службе. Обращалось внимание на то, что привлечение членов казачьих обществ к государственной и иной службе не должно преследовать политических целей и только способствовать возрождению традиционных для казачества форм хозяйствования, реализации и защите гражданских, экономических, социальных и культурных прав и свобод членов казачьих обществ, развитию их активности, повышению престижности военной службы, военно-патриотическому воспитанию и иной деятельности, предусмотренной федеральным законодательством и законодательством субъектов Федерации.

Положением были определены виды службы, к которой привлекаются члены казачьих обществ, и порядок привлечения их к службе. Они, в частности, несут военную службу в порядке, установленном федеральным законодательством: привлекаются к охране государственной границы в составе общественных формирований, к участию в таможенной охране в составе федеральных таможенных органов.

Взятые членами казачьего общества на себя обязательства по несению службы отражаются в уставах этих обществ, а также в уставах окружных (отдельских) казачьих обществ и уставе войскового казачьего общества. Обращено внимание на то, что члены казачьих обществ исполняют воинскую обязанность и несут военную службу в соответствии с Законом Российской Федерации «О воинской обязанности и военной службе», Указом Президента от 15 марта 1993 года «О реформировании военных структур, пограничных и внутренних войск на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации и государственной поддержке казачества», а также другими нормативными правовыми актами, регламентирующими порядок подготовки к военной службе, поступления на военную службу и ее прохождения, пребывания в запасе (резерве) и военного обучения.

Устав Войсковое Казачье Общество «Всевеликое Войско Донское» утвержден Указом Президента Российской Федерации от 17 июля 1997 г. № 612 и внесен в государственный реестр казачьих обществ 1 июля 1997 г. за № 13. Ростовский областной комитет государственной ста-

тистики, рассмотрели учредительные документы, 15 июля 1997 г. № 3/135 внес Войсковое казачье общество «Всевеликоё Войско Донское» в единый государственный реестр предприятий и организаций всех форм собственности и хозяйствования как государственное учреждение.

В соответствии со статьей 49 ГК РФ Войсковое казачье общество «Всевеликое Войско Донское» имеет специальную правоспособность, т.е. обладает только теми гражданскими правами и несет только те обязанности, которые предусмотрены его Уставом и соответствуют целям его создания. В Уставе Войскового казачьего общества «Всевеликое Войско Донское» определены цели деятельности, среди которых следует выделить: 1. объединение граждан, взявших на себя обязательства по несению государственной и иной службы; 2. развитие традиционного казачьего уклада жизни и форм хозяйствования; 3. возрождение исторических, культурных и духовных традиций казачества; 4. повышение престижности военной службы, проведение мероприятий по военно-патриотическому воспитанию молодежи, культурно-массовой и спортивной работе и др.

Правовую основу деятельности Войска Донского составляют Конституция Российской Федерации, федеральные законы, указы и распоряжения Президента Российской Федерации, Уставы субъектов Российской Федерации, иные нормативные правовые акты Российской Федерации и субъектов Российской Федерации, правовые акты органа местного самоуправления, а также сам Устав Войска Донского.

Согласно Уставу Войско Донское имеет право, во-первых, представлять и защищать интересы казаков в соответствии с федеральным законодательством и законодательством субъектов 'Российской Федерации; во-вторых, осуществлять в соответствии с федеральным законодательством и законодательством субъектов Российской Федерации деятельность, направленную на достижение заявленных целей.

В Уставе Войскового Казачьего Общества «Всевеликое Войско Донское» есть существенное ограничение: Войско Донское не вправе создавать в своем составе военизированные объединения и вооруженные формирования. В Уставе также определен порядок вступления в казачье общество, права и обязанности казаков, основания и порядок исключения из казачьего общества. Устав закрепляет перечень и функции органов управления Войска Донского: Войсковой круг -съезд выборных членов от каждого станичного казачьего общества, а в период между Войсковыми кругами - Совет атаманов. Войсковой Атаман, избираемый войсковым кругом сроком на три года, вступает в должность после утверждения Президентом РФ. Исполнительным органом Войска Донского является войсковое правление. Кроме того, войсковым кругом избирается суд чести Войска Донского, положение о котором утверждается на Круге и Совет Стариков.

Таким образом, за семь лет с момента выхода Закона РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» на основе Указов Президента Российской Федерации и Постановлений Правительства Российской Федерации, в основном, была создана структура по организации государственной службы казачества России и сформированы правовые основы его деятельности. Однако многие правовые проблемы, связанные с возрождением казачества, так и не нашли своего отражения в изданных Указах и Постановлениях. Кроме того, существует ряд противоречий в законодательстве по проблемам государственной службы. Имеющиеся проблемы можно разделить на две группы: проблемы, связанные с отсутствием механизма реализации имеющихся нормативных актов по проблеме государственной службы и проблемы, связанные с отсутствием четкого правового статуса казачьих обществ.

Практически все виды государственной службы связаны с риском для жизни и здоровья, однако, законом не закреплены за членами казачьих обществ гарантии, которые установлены для государственных служащих в связи с .предполагаемым исполнением ими обязанностей государственной службы. К таким гарантиям относятся меры экономического, социального, организационного и правового характера, направленные на реализацию как должностных, так и общих прав и обязанностей государственного служащего. Законодательно не урегулированы условия работы, денежного содержания, ежегодных оплачиваемых отпусков, медицинского обслуживания, переподготовки и повышения квалификации, пенсионного обеспечения, обязательного государственного страхования, защита от неправомерных действий в связи с исполнением обязанностей государственной службы, социальные гарантии при ликвидации и реорганизации и другие гарантии.

Существует ряд недостатков в Уставе ВКС «ВВД», например пунктом 21 Устава предусмотрено фактически два высших представительных органа управления - войсковой Круг и Совет Атаманов и др.

Несмотря на принятие Указов Президента, Постановлений Правительства остается много проблем в становлении Российского казачества в пределах правового поля.

В Государственной Думе длительно находился на обсуждении законопроект «О казачестве», который был отклонен Советом Федерации и отправлен на повторное рассмотрение в Государственную Думу. По мнению руководителей реестрового казачества, законопроект содержал положения, якобы противоречащие законам. Большинство замечаний, содержащихся в приложении к письму Президента Российской Федерации от 19 марта 1997 г. ПР-371, не учтено в представленном думскими комитетами тексте законопроекта. Концепция закона о казачьих войсках как общественных объединениях, о необходимости переработки которой высказался президент Б.Н. Ельцин, осталась неизменной.

В настоящее время возрождение казачества и создание новой нормативной базы развивается по следующим направлениям: а) организация государственной (военной, пограничной, милицейской, природоохранительной и т.п.) службы казачества; б) создание эффективного казачьего самоуправления в районах, где казачество составляет относительное большинство населения; в) развитие традиционных форм землепользования; г) социальная и иная защита славянского населения; д) восстановление ведущей роли русской православной церкви. Независимо от того, какие функции станут доминирующими, казачество будет важным политическим фактором укрепления российского государства. В условиях сложившегося в 1990-х г.г. противостояния Думы и управления администрации Б.Н. Ельцина, разработка законопроекта практически прекратилась, несмотря на то, что в условиях распада СССР и обострения ситуации на южных границах Российской Федерации казачество стало превращаться в важный фактор политического процесса.

Социальная неоднородность казачества и наличие в нем наряду с казаками маргинальных элементов привели к расколу казачьего движения. Руководство казачьего движения в главе с H.H. Козицыным вступило в переговоры с чеченскими сепаратистами и подписало даже более чем странный «Договор о дружбе и сотрудничестве между «Все-великим Войском Донским» и Чеченской республикой Ичкерия» от 24 августа 1994 г. Если учесть что Чечня претендовала на выход из состава России, то казачья организация в этом свете выглядела в известном смысле как равнозначный в правовом отношении политический субъект. Кроме того, вскоре выяснилось, что Д. Дудаев не собирался выполнять условия договора и освобождать пленных, а стремился не допустить участия казачьих добровольцев в боевых 'действиях против Чечни по типу Приднестровья.

Полная дискредитация казачьего движения была предотвращена созданием параллельной казачьей структуры, во главе которой встал В.Ф. Хижняков. «Всевеликое Войско Донское» было включено в государственный казачий реестр, а сам атаман указом Президента получил звание «казачьего генерала» и должность заместителя губернатора. Новый атаман «Всевеликого Войска Донского» казачий генерал В. Во-долацкий достойно продолжил работу по возрождению казачества.

Казаки служат в 15 казачьих воинских частях, на 42 погранзаставах и 16 пограничных сторожевых кораблях. Против чеченских бандформирований воевал казачий батальон имени генерала Ермолова. Из казаков сформированы две комендантские роты в Наурском и Шелковском районах Чечни, а также 9 постов патрульно-постовой службы МВД Ставропольского края. В войсковых казачьих обществах создано 12 кадетских корпусов и 30 других общеобразовательных учебных заведений, в которых проходит обучение более 7 тыс. казачат. Из обще-

ственных организаций казаков уже образовано 104 казачьих общества (из них 10 войсковых и 6 отдельских) численностью более 600 тыс. человек. Атаманы и уставы этих войсковых казачьих обществ утверждены указами Президента России.

В главе анализируется «Конституция» Ростовской области - ее Устав с точки зрения интересов казачьего движения. Подчеркивается, что в Уставе Ростовской области закреплены важные положения отражающее современный правой статус казачества, разработанный в Уставе ВВД. В этом документе указывается, что органы государственной власти и органы местного самоуправления Ростовской области в целях восстановления исторической справедливости в отношении казачества осуществляют необходимые меры по реализации требований федерального законодательства в отношении казачества, принимают нормативные правовые акты Ростовской области по вопросам возрождения казачества и обеспечивают их выполнение. Перечислив все права казаков, законодатель подчеркнул, что деятельность казачьих обществ и общественных объединений, органов государственной власти и органов местного самоуправления по возрождению казачества не должна нарушать права и свободы неказачьего населения.

В главе освещаются и анализируются основные тенденции развития двух основных организаций казачества - реестрового (под руководством В.В. Водолацкого) и общественного под началом H.H. Козицына, деятельность ППП ЮФО во главе с Казанцевым по координации деятельности казачьих структур и государственных органов. Делается вывод о том, что к началу XXI века на территории Дона и ряда других бывших казачьих областей произошло реальное возрождение казачества и частичное возрождение казачьей государственности в форме элементов особого самоуправления и государственной службы. Дальнейшая перспектива развития казачьего движения и его включения в гражданское общество связана с возрождением казачества как субэтноса и формированием развитого уровня казачьего национального самосознания и правовым решением проблемы его государственных привилегий.

В заключении подведены итоги исследования. Историко-правовое осмысление истории донского казачества на протяжении пяти веков его существования позволяет придти к выводу, о том, что на протяжении этой эпохи возник уникальный феномен казачьей государственности, форма которой характеризуется потестарностью, военным демократизмом, наличием обычного права. Казачья государственность не трансформировалась в зрелое государство с правовой системой, а интегрировалась на автономных (де-факто) принципах в состав российской империи и кратковременно возродилась в годы распада этой империи и во время гражданской войны.

Феномен казачьей государственности объективно является аргу-

ментом в пользу тех теорий происхождения государства и права, которые связывают развитие этого процесса в первую бчередь с социальными общественными отношениями, с классовой дифференциацией, созданием государственного аппарата, гарантирующим функционирование системы общественного социального неравенства. Как показало исследование, именно отсутствие зрелых отношений социального неравенства обусловило отсутствие выраженной потребности специализации управленческих функций и карательного аппарата, запоздалое становление государственных институтов и отсутствие писаного права. В дальнейшем казачья государственность прошла сложный противоречивый путь, который следует охарактеризовать как инволюцию, закончившуюся потерей всех признаков суверенитета и автономии в конечном итоге - полным вовлечением казачества как военно-служебного сословия в правовое пространство российской империи. Восьмимесячное существование полноценного казачьего государства «Всевеликого Войска Донского» в годы гражданской войны и его судьба доказывает как наличие феномена казачьей государственности, так и его бесперспективность в новых условиях. В целом следует признать казачью государственность уникальным экспериментом, поставленным самой Историей, доказавшим определенный приоритет социально-классовой теории возникновения государства и права.

Современные попытки возрождения элементов казачьей государственности в форме государственной службы и местного самоуправления также отражают определенные потенции идеи казачьей государственности и самого казачества. Пока будут сохраняться кризисные явления во внешней и внутренней политике, межнациональные конфликты, факты ущемления интересов российского населения, казачья идея будет востребована обществом.

Основное содержание диссертации изложено в следующих публикациях:

I. Монографии.

1. Дулимов Е.И. Государство и казачество: проблемы взаимодействия. Монография. - Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 2002. - 25 п.л.

2. Дулимов Е.И. История власти и казачьей государственности на Дону. // Донская история в вопросах и ответах. Т. 2. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1999. - 25 пл.

3. Дулимов Е.И., Кислицын СЛ. Государство и донское казачество. -М.: Российская академия государственной службы, 2000. - 12 пл.

4. Дулимов Е.И., Золотарев И.И. Самоуправление казаков: история и современность. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998.-15 пл.

5. Дулимов Е.И., Цечоев В.К. Славяне средневекового Дона. (К вопро-

су о предпосылках формирования казачьей государственности). -Ростов-на-Дону: Ростиздат, 2001. - 16 п.л.

II. Статьи.

1. Дулимов Е.И. Казачество в системе политико-правовых отношений России. // Казачий сборник. Вып. 2. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998. - 2 пл.

2. Дулимов Е.И. Как складывались взаимоотношения Московской Руси и казачьей государственности на Дону в XVI-XVII в.в.? // История России в вопросах и ответах. - Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. -0,5 пл.

3. Дулимов Е.И. Что представляет собой казачье движение в России? // История России в вопросах и ответах. - Ростов-на-Дону: Феникс, 1999.-0,3 пл.

4. Дулимов Е.И., Агафонов А.И. Как управлялось войско Донское? // Донская история в вопросах и ответах. Т. 1. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997. - 0,2 пл.

5. Дулимов Е.И., Золотарев И.И. Каково состояние донского казачьего движения на современном этапе? // Донская история в вопросах и ответах. Т. 1. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997.-0,2 пл.

6. Дулимов Е.И. Вопросы управления казачьими войсками на завершающем этапе интеграции казачества в правовое пространство Российской империи. // Ученые записки. Т. 17. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 2001. - 1,5 пл.

7. Дулимов Е.И. Исторические традиции казачьего самоуправления. (По материалам дореволюционных изданий). // Становление казачьего самоуправления. Доклады и тезисы научно-практической конференции 26-27 февраля 1998 г. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998.-0,5 пл.

8. Дулимов Е.И. Казачество в системе политико-правовых отношений России. // Ученые записки. Т. 6. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997. - 1 пл.

9. Дулимов Е.И. Казачье самоуправление в дореволюционной России. // Ученые записки. Т. 10. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998. - 0,3 пл.

Ю.Дулимов Е.И. Казачьи организации и их представители в Государственной Думе 1906-1914 г.г. // Ученые записки. Т. 8. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998.- 1 пл.

11. Дулимов Е.И. Правовой статус казачества и исторические традиции казачьего самоуправления (по материалам дореволюционных изданий). // Организация казачьего самоуправления. Ч. 1. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1999. - 0,5 пл.

12. Дулимов Е.И. Рецензия на: Иванников И.А. Теория государства и права. - Ростов-на-Дону: РГУ, 2001. // Государственное и муници-

пальное управление. Ученые записки СКАГС, 2001, № 4. - 0,2 п.л.

13.Дулимов Е.И. Российская власть и казачья государственность на Дону. Концепция спецкурса по специальности «Юриспруденция». II Казачий сборник. Т. 2. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 2000. - 1 пл.

14. Дулимов Е.И. Славяне на Дону в XII-XVI в.в. // Ученые записки. Т. 16. Памяти E.H. Осколкова. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 2001. - 0,5 пл.

15. Дулимов Е.И. Совершенствование гражданского общества - основа формирования правового государства. // Ученые записки. Т. 3. -Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997. - 0,3 пл.

16.Дулимов Е.И., Данцев A.A. Новое слово о донских казаках. // Ученые записки. Т. 4. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997.-0,2 пл.

!7. Дулимов Е.И., Золотарев И.И. Каково состояние донского казачьего движения на современном этапе. // Ученые записки. Т. 6. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997. - 0,5 п.л.

18. Дулимов Е.И., Золотарев И.И. Современное законодательство и деятельность Войскового казачьего общества «Всевеликое Войско Донское». // Ученые записки. Т. 11. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998. - 0,5 пл.

19. Дулимов Е.И., Кислицын С.А. Михаил Жаков - большевик и историк казачьей контрреволюции. // Казачий сборник. Т. 2. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 2000. - 0,2 пл.

20.Дулимов Е.И., Кислицын С.А. Развитие и реформирование государственной власти и системы управления в советском обществе (вторая половина 50-х - середина 60-х г.г.). // История государственного управления России. Учебное пособие. Рекомендовано Министерством образования РФ. - Ростов-на-Дону: Феникс, 2002. -1 п.л.

21.Дулимов Е.И., Хрипун В.И. Государственное управление и самоуправление в России: история и современность. // Ученые записки. Т. 10. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998. - 1 пл.

22. Дулимов Е.И. Кислицын С.А, Этнополитическое самоуправление регионами России. // Проблемы этнополитики и политологии. -Ростов-на-Дону: Северо-Кавказская академия государственной службы при Президенте РФ - Донской юридический институт, 2000.-0,8 пл.

23. Дулимов Е.И. Рецензия на: Шапсугов Д.Ю., Сергеев В.Н., Звездова Н.В. Государственная и местная власть на Дону в 1917 году. - Ростов-на-Дону: Северо-Кавказская академия государственной службы при Президенте РФ, 2000. - 0,2 пл.

24. Дулимов Е.И. Из истории движения возрождения казачества и восстановления казачьей автономии в первой половине 1990-х г.г. //

Юрист-правовед, 2002, № 1. - 0,5 п.л.

25.Дулимов Е.И., Кислицын С.А. Казачество в политико-правовой системе Российского государства: вопросы историографии. // СевероКавказский центр высшей школы. Северо-Кавказский институт антропологии и прикладной психологии. Гуманитарные и социально-экономические науки, 2002, № 1, 2. - 2 п.л.

Подписано в печать 08.02.2003 г. Формат 60X84 1/8. Бумага офсетная. Гарнитура Тайме. Усл. п.л. 2,3. Тираж 100 экз. Заказ № 36. Отпечатано в издательстве Негосударственного образовательною учреждения «Донской юридический институт»: 344008, г. Ростов-на-Дону, ул. Обороны, 44.

Scpoj-Д 7(82. P.7182

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Дулимов, Евгений Иванович, доктора юридических наук

Введение.

Примечания.

Глава 1. Формирование и инволюция казачьего субэтноса и его квазигосударственности в дореволюционный период. ж

§ 1. Суверенитет донского казачества и его основы: военно-демократическое (атаманско-круговое) самоуправление и войсковое право.

§ 2. Интеграция и адаптация казачьей этносоциальной общности в правовом пространстве Российской империи. 104 Примечания. ■

Глава 2. Казачья политика постреволюционной власти и рецидивы казачьей государственности в первой половине XX века.

§ 1. Образование и поражение Донской советской республики и бе-локазачьего государства «Всевеликое Войско Донское».

§ 2. Трансформация политики коммунистической партии и советского государства по отношению к казачеству и его государственности. 183 Примечания.

Глава 3. Возрождение казачества и проблема казачьей государственности в период демократических реформ в Российской Федерации.

§ 1. Движение возрождения казачества и попытки реанимации казачьей государственной автономии и самоуправления.

§ 2. Возрождение казачества и проблема правового обеспечения самоуправленческих форм казачьей государственности на современном этапе демократических реформ в Российской Федерации. 321 Примечания. 383 Заключение. 389 Список использованных источников и литературы.

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Становление и инволюция государственных форм организации казачества в правовом пространстве Российского государства в XVI-XX в. в."

Актуальность темы исследования. Изучение генезиса государства и его исторического развития в различных условиях является одной из важнейших задач историко-правовой науки. Хотя эта проблема рассматривается со времен античности и средневековья, она по-прежнему в центре внимания ученых. В условиях современной России, когда сняты идеологические барьеры, ученые-юристы разрабатывают эту проблему на основе изучения комплекса данных истории, этнографии и политологии, что позволило значительно продвинуться в сторону расширения поля историко-правового анализа. Это принципиально, так как государство было и остается ведущим политическим и правовым субъектом в политической и общественной жизни, а процесс государствогенеза продолжается в ряде регионов мира по настоящий день. В Российской Федерации имеется целый ряд ее субъектов, которые претендуют на повышение уровня своей политической самостоятельности вплоть до обретения суверенности и независимости. В этой связи одним из самых дискуссионных вопросов стало выявление современной роли государства не только в развитии рыночной экономики, но и в становлении федеральной, национальной и региональной политики, осуществляемой на основе права. В данном контексте важным фактором, определяющим актуальность темы исследования, является развивающееся движение возрождения казачества и казачьей государственности, которое постепенно становится реальной политической силой, предъявляющей собственные требования в ситуации незавершенного строительства правового государства. Современное российское демократическое государство, с одной стороны, не должно игнорировать этот новый политический субъект в правовом пространстве страны, с другой, не может решать эту проблему на основе сугубо политического подхода. А.В. Малько отмечает, что «.правовая политика немыслима без эффективного использования государством юридических средств для решения определенных целей».1 Самая же главная беда в том, что нынешняя политика во многом проводится в отрыве от реально существующих общественных отношений, без учета закономерностей развития правовой жизни российского общества. Между тем давно известно, что любой курс, не учитывающий требований реальной действительности, заведомо обречен на провал. Для «современного Российского государства принципиальной, ключевой проблемой является проблема оптимизации правовой политики, повышение степени эффективности, действенности использования юридических конструкций».2 Казачество представляет собой реальное явление и определенную силу, и поэтому необходим учет особенностей становления и инволюции государственных форм организации казачества и их претензий на повышение правового статуса своих военизированных структур. Как подчеркивает Н.И. Матузов «главным проводником правовой политики, ее организатором и координатором является (все же) государство с его мощным управленческим аппаратом и властными функциями»3. При этом, именно на государственные органы, а не на институты гражданского общества ложится задача формирования казачьей правовой политики и осуществления управлением реестровыми казачьими структурами. Г.В. Ата-манчук в труде «Теория государственного управления» (М., 1997.) и др. подчеркивает необходимость государственного контроля над всеми структурами, принимающими на себя функции охраны общественного порядка, границ и т.п. Это возможно лишь при условии повышения уровня юридического образования всех слоев населения, в том числе и казачества (например, путем организации работы юридических клиник для обучения юристов практическим навыкам).4

Развитие сепаратизма на Юге России, попытки различных политизированных движений обосновать свои права на особые формы управления и самоуправления и даже претензии на собственную суверенную государственность делают актуальным изучение истории российского государства и автономных государственных образований российских субэтносов.

Одно из условий существования государственно-организованного общества - правовая жизнь, т.к. она призвана оформлять личную, государственную и общественную жизнь, которая присутствует в деятельности современных казачьих структур. Правовая жизнь общества, как форма социальной жизни, выражающаяся преимущественно в правовых актах и правоотношениях, характеризует, отмечает А.В. Малько, «специфику и уровень правового развития данного общества, отношение субъектов к праву и степени удовлетворения их интересов».5 Применительно к казачеству это особенно проявляется на уровне местного самоуправления. С другой стороны, «правовая жизнь - часть духовной практики народа, наиболее ярко показывающая особенности той или иной нации, ее специфику, менталитет».6 Естественно все это имеет самое прямое отношение к казачеству на всех этапах развития его государственности и самоуправления.

Казачество накануне революции 1917 г. являлось одним из видов поселенных войск, сочетавшим военно-пограничные и территориально-милиционные функции с временной службой в регулярной армии и ведением хозяйства на льготных условиях и обладавшим элементами автономии. Как субэтнос с общинным ведением аграрного хозяйства и коллективистскими (круговыми) традициями самоуправления, казачество всегда тяготело к обособленности и самостоятельности, гарантированной великорусским государством. Став военно-служебным сословием, оно обрело закрепленные в имперском законодательстве и передаваемые по наследству особые права и обязанности. До революции насчитывалось до 4,5 млн. казаков, из них 3,7 млн. - русских. В 1917 г. юридически и в 1920 г. фактически казачье войсковое сословие было ликвидировано. В последующий период военно-патриотический потенциал казачьего населения частично использовался при создании казачьих территориально-милиционных формирований в 1923-29 г.г. и регулярных армейских подразделений в 1936-45 г.г. В послевоенное время казачество рассматривалось как историкоэтнографическая особенность населения Юга России. В эпоху перестройки и реформ бурно развился процесс возрождения казачества, который, несмотря на все издержки и просчеты, стал зримым свидетельством строительства гражданского общества и правового государства. В настоящее время в Российской Федерации проживает, по различным оценкам, 4-5 млн. потомков казаков, из них около 200 тысяч в той или иной форме участцуют в казачьем движении. Они расселены не только в местах традиционного проживания казачества (Дон, Кубань, Ставрополье, Южный Урал, юг Сибири, Забайкалье и др.), но и почти во всех субъектах Российской Федерации, включая столицу.

Сейчас в России проводится активная работа по возрождению казачества и как самостоятельной этнической группы, и как военизированного кадрового сообщества, состоящего на государственной службе. В начале движения стояла идея создания неправительственной общественной организации с. последующим образованием полузакрытых территорий казачьего расселения. Причем общественные организации казачества развивались как организации военного толка, оказывающее прямое воздействие на ход различных конфликтов. Это стремление лидеров казачьих организаций инициировало международные организации на проведение исследований на тему «Конфликтогенные общественные организации России», имея в виду, что казачество является одним из источников конфликтов. Эти опасения имели основания, так как широко известно участие казаков в югославском, приднестровском, чеченском конфликтах. Практически каждая ведущая политическая партия России имеет своих представителей в движениях казачества, и это провоцирует использование казачьих формирований в военных конфликтах как в качестве наемников, так и в качестве идеологических партнеров. При неблагоприятном развитии событий возможно усиление разногласий в казачьем движении, обуславливающих тенденции к созданию новых военизированных группировок и института «национальной гвардии», к росту участия казачества в актах социального неповиновения в регионах, что повлечет формирование идеологии образования автономных казачьих республик - Донской, Дальневосточной, Зауральской и т.д. Распространение в казачьей среде элементов шовинистических настроений может создать угрозу для развития межнациональных отношений. Такая перспектива не может устраивать ни государство, ни по большому счету само казачество, которое ранее играло уникальную роль в обеспечении национальной безопасности и единства Российской империи.

На современном этапе перед правительством новой демократической России стоит задача включения контролируемого казачьего двйж:ения в систему внутренней политики государства, целенаправленного и систематического использования патриотических стремлений казачества, прежде всего к участию в обеспечении военной, пограничной и внутренней безопасности государства, охраны общественного порядка. Объективно, правительственные и казачьи структуры в ходе взаимодействия формируют элементы практического механизма государственной службы казачества на основе установления нового правового статуса казачьего движения.

В результате совместных действий руководителей федеральных органов исполнительной власти с атаманами войсковых казачьих обществ был подготовлен очередной проект закона «О казачестве», который направлен Президенту России для последующей передачи на рассмотрение Государственной Думы. Заместитель руководителя администрации Президента России В. Иванов привел слова Президента, свидетельствующие о его позитивном отношении к казакам: «Не сомневаюсь, что у казачьего движения большое будущее, которое неразрывно связано с великим будущим нашего Отечества. Вы достойно несете воинскую службу, охраняете общественный порядок и государственную собственность, природные ресурсы и окружающую среду. Важно, что казачьи общества восстанавливают православные храмы, воспитывают молодое поколение в духе патриотизма и гражданской ответственности. А значит, не мыслят себя без возможности честно, верой и правдой служить Отечеству». В выступлениях руководителей основным лейтмотивом звучало то, что казачество не может развиваться без государственной поддержки, причем, в случае, если приоритеты будут отданы общественным объединениям, то казачество в России будет отброшено на 10 лет назад, к моменту «общественного» этапа возрождения. Президент В.В. Путин согласен с тем, что необходимо сохранить существующую структуру централизованного управления казачьими обществами через Управление Президента по вопросам казачества. Вместе с тем для укрепления казачь-. ей вертикали власти предложено придать некоторым атаманам реестровых казачьих войск статус федеральных инспекторов. Решено продолжить работу с общественными объединениями казаков по их внесению в государственный реестр. Атаманы намерены ходатайствовать через полномочных представителей Президента в Федеральном Собрании о поддержке законодательной инициативы в Госдуме по внесению пакета законов и поправок, касающихся государственной службы казачества, в том числе о казачьих общинах, о местном самоуправлении и других. Для своевременного и полного финансирования мероприятий Федеральной целевой программы государственной поддержки казачьих обществ они ставят вопрос перед Президентом о предоставлении им оружия в целях эффективной защиты национальных интересов России.

Другой фактор актуальности темы заключается в необходимости полного и объективного изучения истории казачьего самоуправления как элемента государственности с целью осмысления накопленного исторического опыта в формировании механизма взаимодействия государства и казачьего социума. Представляется, что прежде, чем формировать правовой статус казачества в современных условиях, принципиально важно уяснить содержание эволюции казачества, обладавшего на определенном этапе развития собственной государственностью, и превращения его в военно-служилое сословие и четко определить, что именно в этом контексте необходимо возрождать его в современных условиях. Несмотря на то, что большинство ученых склоняются к мысли, что надо заниматься возрождением именно культурно-исторических традиций казачества как субэтноса, многие лидеры казачьих организаций видят перспективы в утверждении казачества исключительно как нового военизированного привилегированного сословия, выражающего интересы казачества как самостоятельного «народа», который в будущем может обрести государственность с учетом исторических традиций. Им противостоят другие идеологи, утверждающие, что таких традиций не было и нет, так как казаки - это беглые крестьяне, которые порвали со своей средой, не выработав собственных, ценностей и заменив их негативной самобытностью, основанной на противопоставлении себя великорусскому этносу и политической власти как центру управления этого этноса.7 Для части политической элиты характерно опасение, что казачество может стать фактором, усиливающим ксенофобию, шовинизм и национализм в обществе, что резко затормозит либеральные реформы и в целом вхождение России в западную цивилизацию. Для осмысления места казачьего движения в современном российском нестабильном обществе и уяснения правомерности социально-политических претензий казачества к власти и наоборот — правительства к казачеству, чрезвычайно важно обладать систематизированным, надежным по качеству, комплексно осмысленным и репрезентативным научным знанием о принципах казачьей государственности, ее специфической эволюции и исторической судьбе.

Степень научной разработанности темы исследовании.

В историко-правовой литературе проблемы ранней государственности в целом неоднократно поднимались в рамках научного направления генетического государствоведения. В литературе устоялась теория, согласно которой признаками раннего государства можно считать его структурную неустойчивость, хрупкость, относительно слабую укорененность в экономике и социальных отношениях. Это все вызывает подвижность и транзитивность этой политической формы.8 Общие закономерности развития архаичных и раннефеодальных государств отслежены в работах российских ученых различного направления — ан-тиковедения и др., что, по мнению В.А. Летяева, имеет важное значение для развития современных концепций государствогенеза.9 Однако следует подчеркнуть, что проблема возникновения и развития казачьей государственности практически выпала из поля зрения юристов и историков государства и права. Это объясняется во многом тем обстоятельством, что в юридической науке длительное время господствовала схема, согласно которой развитие ранних форм государственности связано в основном с двумя путями развития общества - полисным и восточным. Промежуточные формы государственности, возникавшие на периферии мировой цивилизации, отмечались как возможные, но не осмысливались и не исследовались конкретно в историко-правовом контексте. И.А. Иванников обращает внимание на инвариантивность форм государственного устройства.10 P.JL Хачатуров, А.Н. Тимонин раскрыли особенности государственно-правовых отношений в Киевской Руси, следы которых (вечевое управление) прослеживались в традиционном казачьем управлении и самоуправлении.11 Феномен казачьей государственности, на наш взгляд, относится к промежуточным формам государственности, бесспорно заслуживает специального историко-правового исследования, несмотря на отсутствие писаного казачьего права.

Такой подход проистекает, в первую очередь, из признания факта, что раннее государство, как правило, ограничивается поверхностным и спорадическим вмешательством в правовую сферу. Т.Д. Златковская приводит пример развития государства у фракийцев, которые не создали кодифицированного права и

10 руководствовались народными традициями и правовыми обычаями. На дого-сударственных и раннегосударственных стадиях развития доминируют именно обычно-правовые системы. В свете этого обстоятельства важно осмыслить роль и значение казачьего обычного права, которое легло в основу данного типа государственности.

Теория и исторический опыт функционирования обычного права, в известной мере, раскрыты в трудах юристов, начиная с А. Градовского, Н. Коркунова, Ф. Кокошкина, Д. Бахраха, А. Кизеветтера, Т. Болла, М. Ковалевского, П. Нов-городцева, С. Гессена, С. Пахмана - видных представителей дореволюционной школы.13 В советское время под обычным правом понималось соционорматив-ное состояние, характерное для общества, находящегося на стадии перехода от потестарного общества к классовому. С.А. Алексеев подчеркивал, что обычное право представляло совокупность правил, регулирующих имущественные и другие отношения и получавших санкцию зарождавшегося государственного , образования.14 На современном этапе складывается мнение, что обычное право как одна из форм естественного права способно регулировать отношения в условиях функционирования государства. Но М.И. Байтин считает, что «положения и требования естественного права, будучи в качестве элементов морали и правосознания ближайшей предтечей собственно юридического права, приобретают юридическую силу, становятся правовыми явлениями в собственном смысле этого слова лишь после того, как получают закрепление в качестве норм действующих в государстве, то есть позитивного права».15 Проблему функционирования формы государственности на основе обычного права можно успешно решить, только в контексте анализа других признаков государства.

Елинек Г. еще до революции писал: «Необходимо избегнуть юридических фикций и признать предшествующее всякой юриспруденции естественное бытие государства в одном из его составных, по-видимому, реально существующих элементов. Эти элементы суть территория, народ, властитель».16 В последующем юристы-государствоведы вносили новые признаки государственности, причем рассматривали государство не в его реальной исторической действительности в идеальном представлении с позиций той или иной идеологической доктрины. Г.Ф. Шершеневич подчеркивал в этой связи, что принципиально важно не вносить в понятие государства чего-либо не существующего, а также учитывать всю действительность, не допуская произвольного выбора признаков. Определение государства должно отвечать на вопрос, что такое государст

17 во в его историческом действительности в его исторических проявлениях.

Л. Дюги среди элементов государства особо выделял территорию: «Коллективность может быть государством только тогда, когда она осела на территории с определенными границами. Без этого нет государства. Может существовать целая социальная группа, в ней может возникнуть даже политическая власть, но эта коллективность, дойдя даже до политической дифференциации,

I о не составляет и не может составлять государства».

На наш взгляд, говорить о государстве можно только тогда, когда власть, осуществляемая в пределах обособленной территории над .проживающим в пределах этой территории населением, суверенна, т.е. самостоятельна, независима и, как утверждал К. Шмитт, обладает монопольным правом последнего решения в случае возникновения правовой коллизии».19 Следовательно, элементом государства является не просто публичная, а суверенная власть. Публичная власть может быть и не суверенной, что, в свою очередь, предполагает

20 ее подчинение суверенной власти.

Современной юридической науке известны следующие определения государственного суверенитета. Государственный суверенитет - «свойство и способность государства самостоятельно, без вмешательства извне, определять свою внутреннюю и внешнюю политику при условии соблюдения прав человека и гражданина, защиты прав национальных меньшинств, соблюдения норм международного права».21 «Сущность государственного суверенитета заключается в особом качественном состоянии государства, благодаря которому оно как субъект одной из форм социальной власти обладает политико-правовым верховенством на своей территории и независимостью во внешних отношени

ЯХ».

Определение, данное B.C. Шевцовым в работе «Государственный суверенитет», построено в том же ключе: «Под государственным суверенитетом понимается верховенство и независимость, т.е. такие суверенные свойства государственной власти, которые выражают ее политико-правовую сущность и проявляются в соответствующих формах во внутренней и внешнеполитической деятельности государства». Конечно, сама по себе триада территории, населения и власти еще не создает государства, а указанные элементы с равным основанием могут считаться и элементами территориальных образований — составных частей государства.

Любое территориальное образование соединяет в себе собственно территорию - часть территории государства, проживающее на этой территории население - часть населения государства и публичную власть (органы власти), осуществляющую управление данной территорией и данным населением в рамках тех прав, которые предоставлены (оставлены, признаны и т.д.) властью государства.24 Близкая точка зрения высказана C.JI. Сергевниным применительно к федеративным государствам и их субъектам.25 P.JI. Хачатуров, А.Н. Тимонин, В.М. Розин отмечают, что большую роль играет расположение славянской государственности на окраинах европейской цивилизации. В.М. Розин в этой связи замечает: «Пограничное (в культурном и географическом отношении) положение славянских племен, а также социальная неразвитость обусловили заимствование и самих форм государственности, причем, естественно, они брались, прежде всего, как внешние организационные формы, содержание и культурные контексты заимствованных социальных институтов (власти, правления, религии и хозяйства), как правило, понималось неадекватно или формально».26

В этой связи возникает вопрос об автономии с элементами суверенитета. Принято считать, что государственность применительно к территориальным образованиям предполагает принадлежность им всей полноты власти, а, значит, всей полноты государственной власти вне пределов ведения государства. Действительно, государственные атрибуты - это конституция, законодательство, гражданство, система органов государственной власти, налоги и сборы, займы, государственная символика, государственный язык, в отдельных случаях - собственная правоохранительная и судебная системы, даже военизированные формирования. Но правами на отдельные государственные атрибуты, в отличие от государственности, могут обладать и автономные образования.

Появились отдельные работы о казачьем обычном праве, но, к сожалению, значительных работ о казачьем обычном праве не создано, что связано как с узостью источниковой базы, так и исторической судьбой казачества, подвергавшегося ассимиляции в период советской власти. Особый интерес представляют работы по обычному праву И.В. Нефедова, Т.В. Шатковской, Д.Г. Гряз-нова, А.Ю. Тихомирова, В.Е. Чиркина, В.Г. Мальцева, Д.Ю. Шапсугова, которые закладывают основу для дальнейшего развития этого направления исследований-27

М.И. Байтин справедливо подчеркивает, что разнообразие взглядов на государство свидетельствует, насколько сложным является этот вопрос, насколько оправданно «неоднократное возвращение к нему и сколь пристального внимания требует его дальнейшая творческая разработка»28. В этой связи Т.Н. Радько обращает особое внимание на то, что наряду с традиционными сугубо правовыми вопросами классового принуждения, контроля, учета и т.п., государство имеет социальное назначение, то есть призвано решать задачи, вытекающие из природы данного общества.29

Внимание ученых-юристов привлекла проблема социальной роли и правового статуса казачества в прошлом и на современном этапе его возрождения.30 Характерной чертой этих работ является некоторая отстраненность от исторического опыта функционирования казачьей государственности и современной политической потребности использования казачьего сообщества для решения геополитических задач России на Северном Кавказе.

В тоже время необходимо отметить, что в правовой литературе поставлен вопрос о существовании феномена квазигосударственности, что имеет принципиальное значение для осмысления истории казачьего самоуправления.

В этой связи выделим новую форму территориальной автономии — квазигосударственную автономию, сочетающую автономию и квазигосударственность. Доктринальные декларации сообщают автономиям квазигосударственность. Квазигосударственная автономия вовсе не идентична «автономной государственности», поскольку является формой именно автономии. Носители квазигосударственной автономии не являются государственными образованиями.31

Историческая литература по истории казачества, включая вопрос о политическом устройстве его жизнедеятельности и элементах государственности, насчитывает тысячи названий и ведет свое начало от источников, созданных самими казаками. В казачьих повестях, посвященных взятию Азова в 1637 г. и Азовскому сидению 1641 г., а также в других источниках, например в многочисленных упоминаниях о казачестве в документальных материалах„админист-раций различного уровня самодержавной системы, сообщается о функционировании казачьего сообщества, объединенного в специфическую военно-демократическую организацию «Войско Донское». Основные архивные источники сосредоточены в Центральном государственном архиве древних актов (ЦТ АДА), Центральном государственном военно-историческом архиве (ЦГВИА), Государственном архиве Ростовской области (ГАРО). Данные архивные фонды достаточно глубоко проработаны современными историками, отразившими результаты исследований в работах по истории казачества. Дальнейшее изучение этих источников может позволить расширить характеристики дополнительных черт и особенностей развития донского казачьего Войска, его взаимоотношений с Москвой и т.д. С точки зрения осмысления истории права и происхождения казачьей государственности архивные фонды могут, считаться во многом изученными, так как они не отличаются большими объемами. Известные пожары в казачьих городках Раздоры и Черкасске, соответственно в 1643 и 1744 г.г., уничтожили значительную часть исторических правовых документов, содержавших, бесспорно, важную информацию, относящуюся к проблеме генезиса казачьей государственности.

Задача осмысления истории государственности казачества потребовала уточнения отдельных фактов, поиска новых документов, свидетельствующих о закономерностях зарождения, развития, становления, угасания и рецидивов этого уникального феномена. В целом, эмпирическую базу исследования составляет широкий круг опубликованных и неопубликованных источников, распределяющихся по следующим видовым группам.

Первый вид включает в себя законодательные акты, делопроизводственную и нормативную документацию. Часть этих документов опубликована в отдельных сборниках и на страницах периодической печати того времени. Однако большая доля этого документов находится в архивах: Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ), Российском Государственном Военном историческом архиве (РГВИА), Государственном архиве Ростовской области (ГА-РО), Центре документации новейшей истории Ростовской области.

В ГАРО интерес представили фонд Войсковой канцелярии (ф. 341), фонд крепости Дмитрия Донского, содержащие документы, которые позволяют сделать вывод о наличии в XVIII веке особенностей внутреннего устройства и механизмов взаимодействия властей и сословия автономного типа.

В Государственном Военном историческом архиве (ГВИА) хранятся документы военной коллегии, ведавшей с 1721 г. донскими казаками (ф. 13 оп. 107), в том числе материалы «секретного повытья» (ф. 20 оп. 1/47), позволяющие судить о конкретной деятельности государственных институтов в подчинении казачьего населения.

Большая часть архивных документов опубликована в сборниках «Донские дела» (Т. 1-5), «Акты, относящиеся к истории войска донского, собранные гном А.А. Яншиным» (Т. 1-4; Новочеркасск, 1891-1894), «Материалы по истории войска донского. Грамоты, изданные И.П. Пряшниковым (Новочеркасск, 1864), «Акты относящиеся к истории Войска Донского» под. ред. Попова Х.И. (Новочеркасск, 1902). При этом автор исследования опирался на анализ средневековых источников, произведенный в трудах выдающегося источниковеда А.П. Пронштейна. Особенно большую ценность представило Полное собрание законов Российской империи, которое содержит основной историко-правовой материал для характеристики правого статуса казачества. Большой объем документов по истории донского казачества и взаимоотношений с государством содержится в сборниках правовых документов и материалов, выпущенных Донским юридическим институтом: «Донская история в вопросах и ответах»

Т. 1-2.) и «Земля в судьбах донского казака».

Одним из важнейших источников следует считать «Сборник узаконений и распоряжений правительства Всевеликого Войска Донского», содержащий самый полный набор приказов и постановлений Атамана и Донского правительства за период 1918-1919 г.г. Принципиально важны законодательные акты, распоряжения ,и постановления сменяющих друг друга органов донской центральной власти (Временного донского правительства, образовавшегося в апреле 1918 г., Круга Спасения Дона, Атамана Краснова и его Правительства и т.п.). Для характеристики взаимоотношений возникшего советского государства и казачества важны были опубликованные сборники документов советского правительства, донских областных партийно-советских структур. Естественно, что в первую очередь следует выделить материалы, которые стали доступными в период демократических реформ. Важно отметить документы, опубликованные в журнале «Известия ЦК КПСС и «Источник», сборники документов, изданные в серии фонда «Демократия» во главе с А.Н. Яковлевым, например «Филипп Миронов. Тихий Дон в годы гражданской войны» и др. Современная история возрождения казачества отражена в весьма содержательных сборниках документов под редакцией А.А. Озерова, И.И. Золотарева. Большую помощь в работе над темой оказали материалы текущих архивов казачьих структур и Донского юридического института, сложившиеся в ходе сотрудничества и взаимодействия.

Наличие большого массива новых официальных документов способствовало повышению объективности отражения процессов специфического государственно-политического строительства на казачьих землях в XVIII-XX в.в. Однако необходимо учитывать то, что официальные положения и законы имеют декларативную направленность, позволяющую отслеживать не закономерности государственной политики, а лишь отдельные складывающиеся принципы и тенденции в управлении государством.

Особый, дополнительный вид источников составляют документы личного происхождения. В работе использовались, главным образом, мемуары деятелей антибольшевистского и большевистского движения, содержащие историко-правовые сюжеты. Среди этих документов выделяется, прежде всего, работа П.Н. Краснова «Всевеликое Войско Донское». Впервые она была издана в Берлине в 1922 году и включена в 5-й том «Архива Русской Революции», репринтное издание которого вышло в России в начале 90-х годов. Работа войскового атамана полностью посвящена истории становления «Всевеликого Войска Донского» как казачьего государства, проблеме его борьбы с большевиками и складыванию взаимоотношений с другими государственными образованиями Юга России, а также вопросам сотрудничества с Германией и союзниками. Как и любой мемуарный источник, она отличается субъективностью оценок автора, но заслуживает самого пристального внимания в контексте историко-правовой темы настоящей работы. Немалую ценность представляют воспоминания председателя Большого Войскового Круга В.А. Харламова, бывшего председателя Временного донского правительства, а впоследствии первого управляющего Отделом внутренних дел в правительстве Атамана Краснова Г.П. Янова, воспоминания генерал-лейтенанта А.П. Богаевского о событиях начала 1918 г.

Значительное место в списке рассматриваемых источников занимает работа А.И. Деникина «Очерки русской смуты». Серьезным анализом эпохи отличается работа юриста К.Н. Соколова, одного из участников разработки специального свода законов о гражданском управлении в Добровольческой армии.

В ЦХДНИРО проанализированы материалы о взаимоотношениях большевистской партии и казачества в годы гражданской войны. Особый интерес представили обнаруженные нами рукописи М.П. Жакова, С.И. Сырцова, в которых характеризуется деятельность белоказачьих организаций, в том числе «Всевеликого Войска Донского» в 1918 г., политика большевистского руководства в казачьем вопросе. Полезны в ракурсе исследования партийные документы «перестроечного» периода, посвященные характеристике возрождающегося казачьего движения и попыток новых казачьих организаций сформировать идеологию новой казачьей государственности.

Важными источниками являются произведения донских авторов, которые являются не только историками, но зачастую и современниками описываемых событий. К их числу, например, относится известная работа А.И. Ригельмана.32 Его усилиями, а также Г.З. Байера, В.Н. Татищева, М.М. Щербатова и др. авторов XVIII века был сформирован достаточно противоречивый комплекс характеристик этого сообщества, два подхода к определению истоков его происхождении - миграционный и автохтонный, резко негативные оценки мятежей и ка-зачье-крестьянских войн.

Новый этап историографии связан с созданием труда В.Д. Сухорукова «Историческое описание земли Войска Донского», а также работ В. Броневского, Е.Н. Котельникова, С.Ф. Номикосова, A.M. Грекова, Е.П. Савельева, Ф.А. Щербины, Д.И. Иловайского, Н.И. Костомарова, Н. Краснова, В.М. Пудавова. В это время крупнейшие российские историки В.О. Ключевский, С.Ф. Платонов, С.М. Соловьев, Д.И. Иловайский включают в свои труды, посвященные истории российского государства, сюжеты о роли казачества, прежде всего донского, в развитии российского государства в духе миграционной и колонизационной теории. Большое значение в контексте исследуемой темы имеет теория борьбы «земского» и «казачьего» начала в истории русского государства.

Если на первом этапе дореволюционной историографии казачество изучалось в основном как исторический феномен, имеющий как полезную, т.е. про-московскую, так и антигосударственную, бунтарскую направленность, то на втором этапе, особенно после принятия «Положения об управлении войска донского» в 1835 году, казачество рассматривалась как сословие - законная составная часть сословного строя империи, имеющая государственный нормативно фиксированный правовой статус. Именно в этот период издавались общие обзоры по всем войскам, опубликован большой комплекс официальных документов, в который входили, в том числе, положения о казачьих войсках, распоряжения, отчеты, и др. правительственные акты. Следует отметить документы, регламентировавшие штатный состав казачьих частей, порядок прохождения службы, продвижение по служебной лестнице и т.д. Издавалась литература справочного характера, содержавшая сведения по экономике, статистике, землевладению и земледелию, войсковым капиталам, земскому обложению того или иного войска. Выпускались сборники положений, регулировавшие общественные и земельные ^отношения в станицах. В целом распространилась масса изданий, посвященных истории жизнедеятельности и бытописанию, участию в военных кампаниях. Эти публикации способствовали мифологизации героического образа казака путем описания подвигов казачьих героев и атаманов-полководцев, положивших жизнь и труды во имя Государя.34 В конце XIX в. появились крупные официозные обобщающие труды по истории Донского казачества, среди которых выделяется 11 том издания «Столетие военного министерства», который полностью посвящен казачеству, «Справочная книжка Императорской Главной квартиры» и др.35

Естественно, что в подобных произведениях проблема функционирования на начальном этапе российской истории специфической, подчас даже почти независимой от самодержавия казачьей государственности ставиться не могла в принципе. К этому времени казачье сословие обрело статус военно-полицейской силы самодержавия, его стратегического резерва на случай пресечения революционных волнений. Это обстоятельство императивно влияло на казачью историографию конца XIX — начала XX веков.

После революционных потрясений 1917 г. и гражданской войны начался так называемый новый этап историографии, включающий две ветви литературы - советскую и эмигрантскую. В рамках советского развития прослеживается несколько подэтапов: от революции 1917 года до конца 20-х годов; с начала 30-х до 60-х годов; с 60-х до 90-х годов; с начала 90-х годов по настоящее время. Начало первому подэтапу положили документы и публикации о казачьей политике новой власти. В работах В.И. Ленина, И.В. Сталина, Л.Д. Троцкого, А.И. Микояна и др. партийных деятелей содержались оценки, давались указания, разъяснялся тот или иной поворот правительственного курса по отношению к казачеству.36 Политики не приводили эмпирических описаний какого-либо конкретного казачьего войска, а априори исходили из того, что казаки входили как сословие в структуру российского государства, обладая значительными привилегиями по сравнению с крестьянством. Публикации того времени в основном опирались на личный опыт соприкосновения их авторов с казаками в -революциях и войнах, а позже - при работе в Казачьем отделе ВЦИК, службе в армии, в парторганах на территориях бывших казачьих областей и т.д. Следует выделить работы И. Борисенко, И. Ульянова и других авторов, которые пытались дать принципиально новую оценку взаимоотношений советского государ

47 ства и казачества. Особо следует отметить работы С.И. Тхоржевского, который поставил вопрос о функционировании казачьей государственности.38

В целом большинство советских историков рассматривало казачество как элемент русского крестьянства, эмигрировавшего за пределы Московской Руси. Н.Я. Янчевский в духе школы М. Покровского даже утверждал, что казачество как наемное войско было орудием колониальной политики торгового капитала.39 В целом содержание работ 1920-х - начала 1930-х г.г. сводилось к фиксации двух оценок: с одной стороны, казачество рассматривалось в духе господствовавшей идеологии как орудие российского империализма, враг революционных преобразований в стране; с другой стороны, отмечалось, что мятежное и трудовое казачество, начиная от С. Разина и Е. Пугачева и заканчивая красными казаками С. Буденного (но без упоминаний имен Ф. Миронова и Б. Думен-ко) в гражданской войне, является прогрессивным историческим фактором, выражающим закономерность строительства общества социалистической справедливости. Делался вывод о том, что колебания разных групп казачества в выборе пути были обусловлены степенью их привилегированного положения в составе военно-служилого сословия в прежней структуре общества.

В большинстве публикаций декларировалось, что казачья беднота и иногороднее население казачьих областей в массе своей перешли на сторону болыиевиков в ходе Октябрьской революции и прияли активное участие в гражданской войне на стороне советской власти. Феномен рецидива казачьей государственности практически игнорировался, что отвечало социально-классовым представлениям о казачестве как обособленной части русского крестьянства. Но совершенно иначе эти исторические явления оценивались в зарубежной эмигрантской историографии.

В 20-х годах начала складываться социально-политическая и духовная основа такого уникального феномена, как российская эмиграция. Ее видные представители казачьего происхождения создали центры изучения казачьей истории - «Общество изучения казачества», «Донская историческая комиссия», редакции журналов «Вольное казачество», «Родимый край» и др., которые издали ряд трудов, в том числе: уникальную обобщающую монографию С.Г. Сва-тикова «Дон и Россия», труд Т.Ф. Быкадорова «История казачества», три тома «Донской летописи». В этих трудах была впервые рассмотрена проблема казачьей государственности, описан государственнический быт казачества в эпоху средневековья. В Донской летописи были представлены документальные материалы о функционировании казачьей республики «Всевеликое Войско Донское». Характерной особенностью работ названных авторов является подчеркивание определенной самостоятельности и независимости целей казачьего антибольшевистского движения по отношению к белому движению, олицетворенному в Добровольческой армии. Это выразилось в показе государственных и политических систем, имевших место в этот период на казачьих территориях.

Зарождение в 1917 г. на казачьих территориях государственных структур характеризовалось как реакция на развал центра, а также как фактор, сдерживавший распространение анархии на казачьи земли. Этот принцип, например, лежал в основе государственного формирования политической власти на Дону и при первой попытке калединского «вынужденного» отмежевания от центра, и при второй попытке государственного строительства уже при Атамане Краснове. По мнению авторов, главнейшими задачами организовавшейся в апреле-мае

1918 г. казачьей власти были: немедленное восстановление порядка в освобожденной области; скорейшее восстановление регулярной армии и, наконец, вопрос об организации верховной власти.

Труды белоэмигрантов 1920-1930-х г.г., в том числе казаков, отличает, с одной стороны, апологетическое стремление к увековечению памяти о казачестве, о собственной борьбе.с красными в гражданской войне, с другой — достаточно интересное изложение фактографической стороны дела, попытка решить ряд концептуальных проблем, связанных с будущим казачества в посткомму-нистическои России.40 В 1940-е годы уровень публикаций казачьей эмиграции снизился в количественном и качественном отношении в связи с мировой войной, а также в связи с естественным уходом из жизни многих представителей старой казачьей интеллигенции. Публикации журнала «На боевом посту», произведения «Исторические очерки Дона» Краснова, бывшего атамана Всевели-кого Войска Донского, перешедшего во время Великой отечественной войны на службу немецким фашистам ради создания вне России суверенной «Казакии», П. Донского, Н.Д. Толстого и т.п., отличались слишком откровенно ангажированной казакоманской и одновременно антисоветской, в какой-то мере антироссийской, направленностью. На наш взгляд, в силу данной причины эти работы не представляют особой научной ценности в контексте главной и исконно-традиционной военно-патриотической функции российского казачества.

Донское казачество», очерки Б.В. Лунина, труды А.И. Валаева, В.П. Бабены-шева содержали фактические сведения по истории казачества на разных этапах российской истории.41 Основным сюжетом казачьей истории, привлекавшим внимание советских историков, были по-прежнему казачье-крестьянские войны, роль казачества как идеологов примитивного «дуванного коммунизма» и бррцов с крепостнической системой. Хотя все труды несли на себе печать культа личности Сталина и соответствующей идеологии, их нельзя считать антинаучными. В целом же можно сказать, что с начала 30-х до середины 60-х годов казачья проблематика была отодвинута на дальний план. Особенно это касалось таких тем, как реальное участие казаков в революциях, в гражданской войне на стороне антибольшевистских сил, большевистское террористическое расказачивание, роль казачьих организаций за рубежом, значение казачьего коллаборационизма в Великой Отечественной войне. Не было создано даже «напрашивающееся» исследование роли красного казачества в послеоктябрьский период, деятельности Казачьего отдела ВЦИК, его роли в подготовке партийно-правительственных постановлений по казачеству.

В период оттепели 1960-х г.г. началось возрождение казачьей тематики в научных трудах и исторической публицистике. Стали активно предприниматься попытки поднять исследования казачества на более высокий уровень в рамках коммунистической парадигмы, требовавшей от историков рассматривать проблему через призму казачьего протеста против социального угнетения со стороны феодально-крепостнического государства или участия в обороне Отечества. Освещались различные аспекты дореволюционной истории казачества в регионах России. Особо следует выделить фундаментальный труд А.П. Про-ншейна «Земля Донская в XVIII веке», до сих пор сохранивший свою ценность.

Позиции казачества в революционных и военных событиях XX века нашли отражение в трудах историков России-СССР. Работая в рамках господствовавшей идеологической парадигмы, они, тем не менее, находили возможность раскрывать исторические сюжеты достаточно объективно. На общем фоне выделяются сочинения Л.И. Берза, А.И. Агафонова, Г.Л. Воскобойникова, Д.К. При-лепского, Л.И. Футорянского, К.А. Хмелевского, Л.А. Этенко, А.И. Козлова, В.Н. Сергеева, Е.Н. Осколкова, В.Е. Щетнева, И.Ф. Мужева, Б.А. Трехбратова, А.Н. Скрипова, А.П. Пронштейна, А.В. Венкова, Ю.К. Кириенко, Н.С. Чаева, Н.С. Присяжного и многих других.42

Следует отметить работы этнографов, которые начали более свободно отходить от преимущественного идеологизированного изучения отношений в среде казачества. В конце 70-х - начале 80-х годов даже появились общие исследования о Белом движении и эмиграции, затрагивавшие и казачью эмиграцию, написанные на конкретных фактических материалах.

После начала демократических преобразований, с конца 1980-х г.г. начался новый этап развития историографии проблемы. С середины 80-х годов произошел стремительный рост числа публицистических статей по казачеству. Первоначально появлялись информационно-фактологические статьи, затем оценочные публикации журналистов с претензией на сенсационность, открытие запретных тем. Причем помимо историков и этнографов к исследованию различных аспектов возрождения казачества обратились социологи, психологи, военные. С 1987 по 2000 г.г. было защищено более 70 разнообразных диссертаций по казачьей тематике.43 В этот период прошло множество научных конференций, как региональных, так и всесоюзных. Круг вопросов, сопряженных с казачеством, обсуждался даже в Московском Центре Карнеги по темам «Казачество Юга России» (24 сентября 1997 г.).44 Характерной чертой этих публикаций является анализ не только успехов казачьего движения, но и выявления угроз, связанных с его гипертрофированным, плохо контролируемым развитием. В свою очередь, на конференциях в городах Юга России преобладает тенденция восхваления казачества и требования форсирования развития его государственности. Например, в феврале 1998 г. в Новочеркасске состоялась Всероссийская научно-практическая конференция «Становление казачьего самоуправления», которую провели совместно ВКО «Всевеликое Войско Донское», СКНЦ ВШ и

РГУ. На этой и многих других конференциях подверглись остракизму авторы, выразившие сомнения в выборе пути развития казачества как сословия. Вопросы, связанные с современным этапом развития казачества, вхождением в государственный реестр, затрагиваются на заседаниях любого уровня, посвященных новым геополитическим реалиям на Северном Кавказе, рассмотрению положения в ближнем зарубежье (СНГ), обсуждению казачьего вопроса как имманентной части «русской идеи». Следует отметить международную конференцию «Казачество в истории России (к 200-летию Екатеринодара-Краснодара и 43 кубанских станиц)», научные форумы в Москве, Ростове-на-Дону, Екатеринбурге, Краснодаре, Томске и в других местах, где обсуждались в числе других такие проблемы, как происхождение казачества; соотношение в казачестве элементов этноса и сословия; политика государства по отношению к казачеству в дореволюционный период и в советское время; наконец, проблемы казачьей государственности, казачьего самоуправления; воинская служба на современном этапе. В ходе конференций выяснилось, что широкую казачью общественность не устраивает достигнутый в трудах профессиональных ученых-историков и правоведов уровень обобщений по этим вопросам, прежде всего, сдержанная оценка преемственности казачества с древним населением Дона и Приазовья.

Между тем исследователи В.В. Мавродин, М.Н. Волынкин, С.Г. Кобяков, В.Н. Королев рассматривали вопрос о бродниках как предшественниках казачества. В.В. Лунин, А.П. Пронштейн, Н.А. Мининков, А.И. Агафонов, В.К. Цечо-ев и другие ученые начали изучать возникновение казачьих поселений и становление казачьего сословия в связи с социально-экономическим и политическим развитием Русского централизованного государства, усилением феодально-крепостного гнета, классовой борьбы и этническим развитием. В работах многих исследователей появление вольного казачества в конце XV — начале XVI в.в. объясняется «начавшимся разложением феодально-крепостнического строя». И.Г. Рознер полагает, что «войска» Запорожское и Донское в XVI-XVII в.в. являлись «антифеодальными государственными образованиями», «своеобразными (пусть и не развитыми) демократическими республиканскими организациями».45 Другие авторы считают, что общественное устройство вольного казачества как раз более всего и напоминает социально-политическую структуру доклассового общества в период военной демократии.46 Архаичность социальной организации вольных казаков была в самых общих чертах отмечена еще крупнейшими дореволюционными историками, подчеркивавшими ее антигосударственный («родовой», «удельный») характер (С.М. Соловьев, Н.И. Костомаров), считавшими казачество тем слоем русского общества, который некогда был распространен «по всей Руси» (В.О. Ключевский). Третьи высказывают точку зрения, согласно которой в районах вольного казачества в итоге был повторен цикл зарождения и укрепления феодальной социальной структуры.

В последнее время, когда на смену явно идеологизированной концепции казачества как «авангарда классовой борьбы» стали приходить более объективные определения его роли в крестьянских войнах, акцент делается на архаичности социального устройства казачьих сообществ. Такое мнение было высказано JI.B. Даниловой, обратившей внимание на существование в эпоху феодализма «системы сельских общин, еще сохранявших собственную вооруженную силу. Такие общины удерживались, как правило, на периферии феодального мира. Здесь они могли и воссоздаваться из разнородных элементов, оказавшихся за рамками своих прежних сословий. Классическим примером подобных общин является организация казачества. Контакты с соседними государствами и в будущем неизбежное подключение к феодальной системе деформировали эти вновь воссоздаваемые общины. Но во многих отношениях это были, по существу своему, дофеодальные общности». A.J1. Станиславский также считает, что «вольное» казачество Дона, Волги, Яика и Терека начала XVII в. по своему социальному развитию было много архаичнее общественного устройства Русского государства того же времени.47

Историки отметили важные черты сходства между древнерусской «княжеской дружиной» и «казачьим войском» и предположили, что период военной демократии, собственно и породивший «княжеско-дружинные отношения» более соответствует тому типу социальной организации, который сложился в XVI-XVII в.в. в казачьих областях. Знаменитые казачьи «круги» являются прямым аналогом «народным собраниям», а выборные атаманы - военным вождям. «Советы стариков» у казаков по своей значимости вполне сопоетавимы с «советами старейшин» у племен, находившихся еще на стадии доклассового общества. Поголовное вооружение и равноправие членов казачьих общин, равно как и исключительно важное значение военной добычи в их жизни, сближает казачьи порядки со строем военной демократии больше, чем с ранними княжескими дружинами на Руси или системой общинного самоуправления.

В свете последних исследований становится все более ясно, что господство феодализма в русском обществе XVI-XVII в.в. не было безраздельным, и в стране еще сохранялись многие элементы доклассовых отношений. Важнейшими из них являлись порядки общинного, «мирского» самоуправления, уходящие своими корнями к «первобытному коммунизму».

Таким образом, социальный уклад вольного казачества не следует считать чем-то далеко оторванным от общерусского и, тем более, противоположным ему. И не случайно при социальных потрясениях, в условиях ослабления государственной власти казачьи порядки складывались по всей стране чуть ли не самопроизвольно, как бы вырастая из других общинных структур. В нашей литературе уже давно проводятся прямые аналогии между вольными казачьими и крестьянскими соседскими общинами.

Социально-психологические стереотипы, типичные для доклассового общества, сохранялись в казачьей среде до недавнего времени, подкрепляясь рядом архаичных общинных институтов, получивших широкую известность благодаря этнографическим разысканиям (работы Л.Б. Заседателевой и др.) и усилиям литераторов, пишущих на «казачьи темы». Л.Г. Гумилев, Ю.В. Бромлей высказали точку зрения о том, что казачество следует рассматривать и как сформировавшееся сословие, и как субэтнос, сложившийся из аборигенов южных степей и части населения, выделявшейся из великороссийского этноса в XIV-XV в.в. Оно возникло как особый, исторически возникший тип этносоциальной группы, особая форма коллективного существования людей, которая в дальнейшем существенно трансформировалась в служилое сословие.

В целом в советской историографии к проблеме казачества и донской казачьей государственности прослеживается два основных подхода. Во-первых, традиционное рассмотрение казачества как части русского народа, всегда подчиненной в той или иной степени правительству России. В современных работах специалистов по истории казачества, как правило, учитывается этнический фактор в развитии этой общности в широком спектре оценок от гипертрофии этого подхода до его принижения и абсолютизации социально-сословного подхода. Большинство ученых солидаризировалось с оценкой казачества как субэтноса, который в силу конкретно-исторических причин не превратился в са-модавлеющий этнос. В литературе освещены как этнические, так и сословные особенности казачества, закрепленные в законодательных актах. Донские историки А.И. Агафонов, А.В. Венков, Г.Л. Воскобойников, В.Н. Королев, А.И. Козлов, С.А. Кислицын, Н.С. Коршиков, Н.И. Мининков, С.И. Рябов, В.Н. Сергеев, В.П. Трут, А.П. Скорик, С.М. Маркедонов, Р.Г. Тикидьжян, Л.Г. Шолохов, Н.И. Никитин исходят из понимания казачества как субъэтноса, ставшего с течением времени военно-служилым сословием, сохранившим этно-культурные особенности, отражая традицию недооценки казачьей государственности.48

Но, тем не менее, заметно стремление к выявлению и подчеркиванию определенной автономной самостоятельности донского казачьего социума. Особняком стоят работы Н.А. Мининкова «Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до 1671 г.)» (Ростов-на-Дону, 1998.) и донского энциклопедиста В. Сидорова, которые прямо продолжили традицию Сватикова и вновь заявили о существовании донской казачьей республики.49 В. Сидоров даже утверждает существование трех казачьих республик - 1614-1642, 1642-1671 и 1671-1721 г.г., однако такая максималистская постановка не подтверждается источниками. Следует отметить монографию В.К. Королева, в которой систематизирован обширный материал, в том числе впервые введенный в научный оборот, который позволил выявить босфорский театр военных действий казачества — «босфорскую войну».50 Однако вести такую войну могло только государственно организованное казачье сообщество, о чем в книге прямо не указывается. Функционирование т.н. «казачьего автономизма» в рамках российской империи не вызывало особых дискуссий в литературе. В целом в юридической науке не появилось работ, в которых была бы выявлена сущность феномена казачьей государственности. В самое последнее время появилась работа Д.Ю. Шапсугова, В.Н. Сергеева и Н.В. Звездовой «Государственная и местная власть на Дону в 1917 г.» (Ростов-на-Дону, 2000), которая осветила процесс возникновения казачьей автономии, но только в период между февральской и октябрьской революциями. Большее внимание было уделено кратковременной истории казачьего государства в годы гражданской войны. В работах Ю.Д. Гражданова, В.Д. Зиминой, А.В. Венкова, А.П. Трута на инновационном уровне разбирается проблема создания и функционирования белоказачьей республики «Всевеликого Войска Донского».51 Венков отметил, что, несмотря на стремление казачьей политической элиты к антибольшевистскому течению, она все же значительно отличалась от остального белого движения. Казачьи верхи были слишком озабочены ценностями казачьей государственности. В условиях традиционалистского взрыва лидеры казачьих войск «пошли по пути укрепления своей возрождаемой государственности» и занялись укреплением областной власти, «придавая ей функции власти государственной». Такая тенденция, по мнению автора, базировалась на том, что «казачьи войска, по крайней мере, старейшее Донское, имели опыт собственной своеобразной государственности, а особый порядок управления этот опыт подпитывал». Тенденции политико-административной самоорганизации казачества Венков соотносил с его сословно-этническим самосознанием. Он отмечал, что все изменения в социальной, экономической и аграрной структурах, произошедшие в Центральной России, не были приемлемы для донского казачества, которое предпочло им вооруженную борьбу, вплоть до милитаризации общества.

Возникшее государственное образование ВВД стало главной альтернативой «добровольцам» и их политике всероссийского централизма.

Заметным вкладом в историю казачьей государственности можно считать монографию Ю.Д. Гражданова о становлении и развитии Донской государственности в 1918 г. Центральной задачей исследователь предложил свой ракурс определения специфики казачьей государственности и вывел на первое место анализ соотнесения выбранной формы диалога лидеров казачества с казачьей общиной. Донская государственность, по мнению Гражданова, оказалась адекватной патернализму массового сознания казаков, взяв на себя задачи по организации жизни за рамками станичной округи. Эволюция принципов управления в донской политической системе в сторону генеральской диктатуры отвечала активизировавшемуся в кризисных условиях корпоративному способу мышления казаков. Такой тип государственности позволял успешно корректировать политику в соответствии с обычаями и привычками казачества.

Ю.Д. Гражданов традиционно характеризует донскую государственность как сословную диктатуру казачества, ведущую борьбу за сохранение собственного социального статуса, выраженного в различных экономических и социальных привилегиях. Если иметь в виду этническую природу казачества, то встает вопрос о самосознании и самоидентификации казачества как субэтноса, получившего возможность образовать свое государство. Гражданов считает, что причиной краха ВВД являлся дихотомизм казачьей культуры, заключавшийся, с одной стороны, в перманентной оппозиционности исконных казачьих окраин общероссийскому «центру», а с другой - в государственнической сущности социально-политической природы казачества. В результате казаки в принципе не могли до конца сознательно отказаться от имперского наследия. Такое положение привело к созданию на территории Области войска донского микроимперии», что не удавалось воспроизвести ни в одном антибольшевистском государственном образовании периода Гражданской войны. По его мнению, казачья государственность периода революции 1917 г. и Гражданской войны имела свою специфику, выраженную в устойчивой ориентации казачьей политики на ценности российской державности, но при сохранении самостоятельности в форме автономии на базе своих старинных институтов самоуправления. Такого же мнения придерживается его ученица О.Г. Кондрашенко.

Исследование истории казачества новейшего времени не выходило из общего контекста изучения российской истории. Основное внимание уделялось поэтапно вопросам военно-стратегического характера, социально-экономическим и, наконец, социально-психологическим проблемам. Подчеркивание уникальности казачьего быта и организации, тем не менее, долгое время не являлось для ученых поводом к переосмыслению роли и места казачества в кризисные периоды истории Российского государства. Лишь отчасти исследованными остаются такие важные аспекты проблемы, как становление и развитие институтов власти и управления в рамках политических систем на казачьих территориях, особенности государственно-правового оформления, механизмы государственного функционирования. Это касается не только антибольшевистского ВВД Краснова, но и иных форм казачьей государственности.

В.Н. Сергеев рассмотрел эпизод, связанный с деятельностью Донской советской республики, которая являлась уступкой большевиков казачьему авто-номизму. Однако все авторы в целом не анализировали эти сюжеты в контексте и в связи с феноменом уникальной казачьей государственности в истории России на протяжении пяти столетий. Проблема взаимоотношения возникшего советского коммунистического государства и казачества изучалась в работах А.И. Козлова, В.Н. Сергеева, С.А. Кислицына, Я.А. Перехова, Е.Н. Осколкова, П.Г. Чернопицкого, В.Е. Щетнева, Л.И. Футорянского, К.А. Хмелевского, Д.В. Ле-ховича и др. в контексте истории СССР и КПСС и, естественно, без соотнесе

52 ния этой проблемы с многовековой историей казачьей государственности. На современном этапе, в ходе возрождения казачества и формирования реестровых казачьих обществ, вопросы самоуправления казачества и развития его государ-ственнических традиций стали в центре внимания исследователей. В среде профессиональных исследователей доминирует мнение о невозможности полноценного и одномоментного возрождения казачества в новых условиях и как военного сословия, и как субэтноса.53 Ученые имеют в виду тот факт, что современное казачество не является в физическом отношении прямым преемником старого казачества и по этой причине не вписывается в рамки четкой дефиниции и однолинейной идентификации. По нашему мнению, оценивать стремление казачества обрести фиксированные элементы своей государственности надо с учетом требований новой постиндустриальной эпохи и тенденций глобализации мирового развития.

Однако в работах лидеров казачьего движения И.И. Золотарева, Озерова, С. Казакова, В.И. Варенника, Хижнякова, Н. Козицына и других, несмотря на их раскол на «реестровцев» и «общественников», наблюдается убежденность в необходимости формирования структур казачьего самоуправления, войсковых и иных казачьих подразделений, находящихся в той или иной степени на службе у государства, вплоть до образования самоуправляющихся казачьих авто- 54 номии.

Несомненно, такой некритический подход следует отнести к явлению «ка-закоманства». В связи активизацией политической и военной позиций казачьих обществ, попыткой отдельных лидеров казачества вмешиваться в международные и межнациональные конфликты с применением вооруженной силы, исследователи всех направлений гуманитарной мысли приступили к изучению правовых аспектов такой деятельности.55 Следует выделить специально обобщающие издания «Донские казаки в прошлом и настоящем» (под ред. Волкова Ю.Г., составитель Лубский А.В.) и «Донскую казачью энциклопедию» (сост. Сидоров Е.), которые могли бы стать этапными событиями в изучении истории казачества, если бы были снабжены научно-справочным аппаратом. Представляет интерес учебное пособие «Казачий Дон» (Скорик А.П., Тикиджьян Р.Г.).

В цикле работ В.В. Глущенко предпринята попытка дать целостное освещение феномена казачества в контексте политической истории российского государства. Автор прямо утверждает, что казачье войско нельзя рассматривать как вполне сложившееся государственное образование по типу племенных союзов, так как войско формировалось не на кровно-родственных связях, а носило черты крестьянской соседской общины. В принципе, соглашаясь с этим положением, следует подчеркнуть, что Донское войско просто нельзя сравнивать с племенными союзами, потому что оно по определению не являлось племенным союзом и носило черты военно-общинного объединения. Оно действительно формировалось на иной основе изначально и представляло собой исключительный феномен развившейся на основе обычного права протогосудар-ственности в условиях исторической и географической периферии России. Глущенко раскрывает ряд проблем истории казачьих войск и всего казачества в целом, в первую очередь, процесс интеграции казачества в состав российского имперского государства, без специального анализа правового компонента, без учета советского периода и особенностей современного развития движения казачьего возрождения, что приводит в ряде случаев к некорректным выводам и лозунговой апологетике объекта исследования.56

Обзор литературы был бы не полным без оценки вклада зарубежных исследователей. Среди всего массива литературы выделяются труды русскоязычных

СП эмигрантов. Англоязычная и т.п. историография по проблеме значительно менее обширна и компетентна, чем отечественная и русскоязычная эмигрантская. Например, журналист М. Хиндус, неоднократно посещавший СССР, написал очерки «Казаки», отразив дух советской идеологии 20-50-х годов. Представляет интерес книга английского историка Ф. Лонгворта «Казаки. Пять столетий бурной жизни в русских степях», в которой излагается общая история казачества с XV по XX в.в. на основе источников и документов, выявленных в архивах Западной Европы. Авторская позиция заключается в выводе о том, что процессы индустриализации, модернизации, репрессивные меры уничтожили идентичность казаков, от которых остались лишь легенды. Западный стереотип казака раскрывает историко-публицистическая работа о казачестве И. Бреэре, изданная во Франции в серии, посвященной отборным войскам мира. Р. Макнил на основе изучения положения и военно-экономического статуса казаков с 1855 по 1914 г.г. показал, что уже к началу первой мировой войны казаки представляли собой только военно-полицейскую силу с неэффективно работающей экономикой и закономерно стали анахронизмом. Истории казачества посвящены исследования А. Ситона, У. Германа. Обратил на себя внимание трехтомный «Казачий словарь-справочник» А.И. Скрылова и Г.В. Губарева (Кливленд, 1996; Москва, 1999). В целом, зарубежная историография проблемы значительно уступает по своему уровню отечественной литературе, чему есть очевидное объяснение - этот феномен слишком уникален и выпадает из норм, тенденций и традиций западноевропейской цивилизации. Для западных исследователей казачество является экзотическим средневековым пережитком, в силу известной отсталости России дожившим до сегодняшнего дня, но не имеющим в правовом государстве никаких перспектив даже в ближайшем будущем. Попытки казачества выполнить функции авангарда русского народа в защите его геополитических позиций, гражданских прав русскоязычного населения в Чечне, странах СНГ представляются как сугубо реакционные, шовинистические и антидемократические. Анализ состояния изучения проблемы казачьей государственности позволяет сделать заключение о необходимости ее специального историко-правового исследования на протяжении основных этапов развития российского государства.

Объектом данной работы являются история российского государства и права в региональном плане, взаимоотношения центра и южно-российского казачьего региона в историко-правовом контексте, процессы распада и возрождения системы российской государственной власти, управления и местного самоуправления, эволюция принципов и формы государственной политики по отношению к казачеству на протяжении XVI-XX веков.

Предмет исследования составляют процессы становления и трансформации властных казачьих структур на Дону; исторический опыт донского самоуправления, его специфика и роль в зарождении идеи казачьей государственности; основные принципы и формы ее проявления, механизмы формирования и работы; особенности казачьего сепаратизма и его место в формировании принципов нового государственного устройства России; общее и особенное в политических программах обустройства России казачьего и движений в прошлом и на современном этапе развития.

Основная цель диссертации заключается в изучении всего процесса возникновения и развития, характера эволюции казачьей государственности на протяжении XVI-XX веков на основе синтеза достижений историко-правовой науки и историографии истории казачества.

Для этого в работе поставлены следующие задачи:

- выделить конкретно-исторические особенности уникального казачьего госу-дарствогенеза, причины и этапы специфической эволюции неудавшейся казачьей государственности;

- охарактеризовать казачью систему суверенитета, управления и самоуправления, «казачьего присуда» и «войскового права»;

- проанализировать процесс становления суверенного этно-социального территориального образования и его превращения в автономную сословно-территориальную организацию;

- проанализировать сущность и основные направления трансформации политики самодержавного, советского и демократического российского государства в отношении казачества;

- выявить основные черты и особенности процесса возрождения казачьей государственности в XX веке в ходе революционных и военных событий, выяснить причины краха казачьего государственного образования - «Всевеликого Войска Донского» П.Н. Краснова; - охарактеризовать состояние и перспективы организационно-правовых основ возрождения российского казачества и элементов его государственности в условиях демократических реформ и формирования гражданского общества. Географические рамки диссертационного исследования.включают в себя территории в основном Донского казачьего войска как самого древнего, мощного и образцового среди всех казачьих войск. Высокая репрезентативность донского казачества для всех казачьих войск заключается в схожести сословно-административной организации, аналогичности управленческих и хозяйственных структур, в единстве исторической судьбы, повлиявшей на формирование означенных территорий как замкнутых, самовоспроизводящих государственных единиц с положенной в основу уникальной политико-правовой культурой.

Хронологические рамки работы охватывают период XVI-XX в.в., включая этапы возникновения казачества и формирования основ казачьей государственности, начиная с XVI в., интеграции казачества в Российскую империю в XVII-XVIII в.в., этап гражданской войны (1917-1920 г.г.), когда завершились процессы формирования государственного устройства самостоятельного казачьего государства, советский период взаимоотношений государства и казачества и современный этап возрождения казачества и элементов самоуправления и государственной службы.

Методологической теоретической основой исследования стали принципы политической антропологии, генетический и цивилизационный подходы, отдельные положения формационной (классовой) теории. Использовались проблемно-теоретический, системно-структурный, сравнительно-исторический, формально-логический методы. Принципиальное значение имели труды по общей теории и методологии государства и права, происхождению государственности в процессе разложения первобытного строя. Важное значение для исследования имели труды Д.Н. Бахраха, А.Д. Градовского, В.М. Гессена, А.А. Кизиветтера, Н.М. Коркунова, Ф. Кокошкина, в которых предложены немарксистские подходы по истории административного и государственного права, теории местного самоуправления в дореволюционной России. В частности данные авторы рассматривают самоуправление в России, в том числе на ее окраинах, как элемент государственного управления, но имеющий тенденцию к перерастанию в автономную систему местной власти. Большую роль в определении позиций автора сыграла работа Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», которая ориентировала на изучение причин и условий возникновения государства, формирования структурных подразделений государственных образований. В то же время, мы также солидаризируемся с JI.C. Васильевым, который подчеркивает, что с точки зрения современных знаний вопрос о генезисе государства нуждается в дальнейшем исследовании, так как конкретно-исторические реалии за пределами греческих полисных государств оказываются настолько разнообразными и сложными, что невозможно говорить даже об более менее правильном понимании его сущности. Историки всеобщей истории государства и права изучают в основном социально-экономические и классовые аспекты истории феодального государства и игнорируют аспекты политического регулирования жизни наций. В результате сложилась схема возникновения государственности, сводящаяся к власти-собственности, способу производства, классообразованию. На современном этапе развития историко-правовой мысли учеными взят курс на комплексное юридическо-теоретическое и конкретно-историческое изучение исторического генезиса государства. Исто-рико-теоретической основой исследования являются фундаментальные труды по казачьей проблематике С.Г. Сватикова, А.П. Пронштейна, Н.А. Мининкова, в которых сформирована мощная источниковая база и содержатся концептуальные подходы к анализу проблемы казачьей государственности. Историко-правовые труды С.А. Алексеева, учебное пособие по государствоведению (1999 г.) В.Е. Чиркина позволили совершенствовать направления научного поиска. Принципиально важна для нас концепция генетического государствоведения

А.Н. Тимонина, защищенная им в докторской диссертации.

Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые осуществлено комплексное историко-правовое исследование процесса развития и эволюции форм казачьей государственности на протяжении XVI-XX в.в. как одного из вариантов исторического генезиса государства. В работе сделана попытка синтеза достижений отечественной историографии истории казачества, обогащена теоретико-методологическая база исследования, на основе которой выделяются конкретно-исторические особенности уникального казачьего государст-вогенеза и эволюции специфической казачьей государственности, базировавшейся на обычном праве и представлявшей сначала суверенную этно-территориальную, а затем автономную сословно-территориальную организацию публичной власти, представлявшую цивилизационно неразвитое общество на путях его интеграции в правовое пространство российского государства. Показана типологическая принадлежность государственных форм, существовавших у донского казачества. Выявлены этапы развития казачьей государственности и сделан заключительный инновационный вывод об ее инволюции, то есть развитии по нисходящей с отдельными рецидивами в условиях гражданской войны начала XX века.

Автор исследования выносит на защиту следующие принципиальные положения, обладающими элементами научной новизны:

1. Возникновение казачьего субэтноса явилось результатом комплексного воздействия славянских и в меньшей степени других этнических групп. В процессе миграции великорусского населения произошла глубокая и широкая русификация донского автохтонного населения, осуществлявшего жизнедеятельность на основе присваивающих и добывающих технологий. Формирование самостоятельного, практически независимого казачьего субэтноса потребовало определенных государственных форм организации общественной жизни, интеграции общности, т.е. генезиса элементов квазигосударственности на основе обычного права. Социополитические региональные протогосударственные атаманско-круговые) структуры казачества стали естественным ответом на давление окружающей природной и агрессивной внешнеполитической среды.

2. Особенностью потестарного государствогенеза казачества явилось образование элементов государственности без развитых форм частной собственности, что частично расходится с классической марксистской схемой государст-вообразования, предполагающей классовость происхождения военноц демократии, переходящей в демократическую республику. Государственность казачества развивалась замедленным образом в силу отсутствия как кровнородственных отношений, так и классовой дифференциации. Легитимная публичная власть - главный признак государства — присутствовал в неразвитой форме без юридического оформления. Незрелым неартикулированным общественным отношениям и аморфности социокультурного пространства соответствовало незрелое состояние казачьей государственности в форме своеобразной охлократии. Казаки в основном были беглыми крестьянами, которые порвали со своей средой, и сформировали собственную самобытность, основанную на противопоставлении его великорусскому этносу и политической власти как центра управления этого этноса.

3. Казачья государственность являлась народно-территориальной суверенной организацией публичной власти, которая представляла цивилизационно неразвитое общество и способствовала его интеграции, преодолевая психологическую инерцию «феодально-крепостнического наследия». Используя флибустьерские (разбойные) методы жизнеобеспечения и идеологию свободы и народоправства, казачья квазигосударственность обеспечивала до XVIII века функционирование неразвитого субэтноса, без выделения высших привилегированных страт в своем составе. Казачья государственность - это специфический режим поддержания целостности занимаемой территории, обеспечения специфического уклада жизни, сохранения духовных ценностей, механизмы самоуправления в условиях отсутствия опыта бюрократических властных отношений, патриархальности социальной организации, аморфности социокуль

РОССИЙСКАЯ „ ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА турного пространства, функционирования обычного права и соответствующего правового сознания.

5. Понятие вассалитета-сюзеренитета применительно к отношениям Москвы и Дона дополнено представлением о складывании конфедеративного партнерского союза Москвы и Дона под началом самодержавия, о геополитической гегемонии Руси и авангардной (колонизационно-цивилизационной) регионально-окраинной роли казачьего субэтноса как пассионарной части великорусского этноса с включенными в него инонациональными элементами. Государствообразующим признаком институционально-должностного вовлечения публично-правового характера стало принадлежность к казачьей этносоцильной группе.

7. Превращение в XVIII-XIX в.в. казачества в имперское сословие и его полная интеграция в механизм власти - как самовоспроизводящейся квалифицированной военно-полицейской силы при объективно развивающемся параллельном процессе капиталистического расказачивания — закономерный объективный итог исторической инволюции правовой легитимации этносоциального феномена казачества.

8. «Всевеликое Войско Донское», кубанское и др. государственные казачьи образования являются рецидивами исторически возникшей казачьей государственности, возродившейся в период крушения централизованного имперского российского государства и гражданской войны. Легитимизация казачьих государственных образований свидетельствует о сохранении определенных имманентных факторов, обуславливающих возрождение идеологии казачьего государства.

9. Для политики советского государства по отношению к казачеству характерен эгалитарный нигилизм, обусловивший зигзагообразность и непоследовательность, выразившиеся в создании Донской советской республики, Походного Круга, террористическом расказачивании, нэповском вовлечении в советское строительство, сталинском раскулачивании с элементами расказачивания. Попытки фашистского рейха использовать казачьи государственнические инстинкты являлись способом манипуляции общественным сознанием населения оккупированных территорий с целью укрепления своих военно-политических позиций в ходе Второй мировой войны.

10. Развившееся в условиях демократических реформ и кризиса в межнациональных и социальных отношениях движение казачьего возрождения, попытки формирования казачьей государственности в различных формах местного самоуправления, стремление к разработке нового правового и социального статуса казачества - это реакция на крушение союзной государственности и ослабление российской федерации в пограничных территориях и регионах. Восстановление государственнических традиций казачества надо оценивать с учетом требований гражданского общества новой постиндустриальной эпохи и тенденций глобализации мирового развития.

Публикации результатов исследования. Итоги исследования обсуждались на заседаниях кафедры правовых дисциплин Донского юридического института, проблемной группы по истории казачества Российской Академии Естественных Наук, научной секции ростовского регионального отделения ВОПД

Духовное наследие». Положения и выводы автора получили апробацию на республиканской и ряде региональных конференций. Основное содержание исследования отражено автором в следующих публикациях:

I. Монографии.

1. Дулимов Е.И. Государство и казачество: проблемы взаимодействия. Монография. — Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 2002. - 25 п.л.

2. Дулимов Е.И. История власти и казачьей государственности на Дону. // Донская история в вопросах и ответах. Т. 2. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1999. - 25 п.л.

3. Дулимов Е.И., Кислицын С.А. Государство и донское казачество. — М.: Российская академия государственной службы, 2000. - 12 п.л.

4. Дулимов Е.И., Золотарев И.И. Самоуправление казаков: история и современность. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998. — 15 п.л.

5. Дулимов Е.И., Цечоев В.К. Славяне средневекового Дона. (К вопросу о предпосылках формирования казачьей государственности). - Ростов-на-Дону: Ростиздат, 2001. - 16 п.л.

II. Статьи.

1. Дулимов Е.И. Казачество в системе политико-правовых отношений России. // Казачий сборник. Вып. 2. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998.-2 п.л.

3. Дулимов Е.И. Что представляет собой казачье движение в России? // История России в вопросах и ответах. - Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. — 0,3 п.л.

4. Дулимов Е.И., Агафонов А.И. Как управлялось войско Донское? // Донская история в вопросах и ответах. Т. 1. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997. - 0,2 п.л.

5. Дулимов Е.И., Золотарев И.И. Каково состояние донского казачьего движения на современном этапе? // Донская история в вопросах и ответах. Т. 1. -Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997. - 0,2 п.л.

6. Дулимов Е.И. Вопросы управления казачьими войсками на завершающем этапе интеграции казачества в правовое пространство Российской империи. // Ученые записки. Т. 17. — Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 2001.- 1,5 п.л.

8. Дулимов Е.И. Казачество в системе политико-правовых отношений России. // Ученые записки. Т. 6. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997.- 1 п.л.

9. Дулимов Е.И. Казачье самоуправление в дореволюционной России. // Ученые записки. Т. 10. — Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998. - 0,3 п.л.

10. Дулимов Е.И. Казачьи организации и их представители в Государственной Думе 1906-1914 г.г. // Ученые записки. Т. 8. — Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998. - 1 п.л.

12. Дулимов Е.И. Рецензия на: Иванников И.А. Теория государства и права. -Ростов-на-Дону: РГУ, 2001. // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС, 2001, № 4. - 0,2 п.л.

13. Дулимов Е.И. Российская власть и казачья государственность на Дону. Концепция спецкурса по специальности «Юриспруденция». // Казачий сборник. Т. 2. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 2000. - 1 п.л.

14.Дулимов Е.И. Славяне на Дону в XII-XVI в.в. // Ученые записки. Т. 16. Памяти Е.Н. Осколкова. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 2001.-0,5 п.л.

15.Дулимов Е.И. Совершенствование гражданского общества - основа формирования правового государства. // Ученые записки. Т. 3. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997. — 0,3 п.л.

16. Дулимов Е.И., Данцев А.А. Новое слово о донских казаках. // Ученые записки. Т. 4. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997. — 0,2 п.л.

17. Дулимов Е.И., Золотарев И.И. Каково состояние донского казачьего движения на современном этапе. // Ученые записки. Т. 6. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997. - 0,5 п.л.

18.Дулимов Е.И., Золотарев И.И. Современное законодательство и деятельность Войскового казачьего общества «Всевеликое Войско Донское». // Ученые записки. Т. 11.- Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998. (0,5 п.л.).

19. Дулимов Е.И., Кислицын С.А. Михаил Жаков - большевик и историк казачьей контрреволюции. // Казачий сборник. Т. 2. — Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 2000. - 0,2 п.л.

20. Дулимов Е.И., Кислицын С.А. Развитие и реформирование государственной власти и системы управления в советском обществе (вторая половина 50-х -середина 60-х г.г.). // История государственного управления России. Учебное пособие. Рекомендовано Министерством образования РФ. - Ростов-на-Дону: Феникс, 2002. - 1 п.л.

21. Дулимов Е.И., Хрипун В.И. Государственное управление и самоуправление в России: история и современность. // Ученые записки. Т. 10. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998.— 1 п.л.

22. Дулимов Е.И. Кислицын С.А, Этнополитическое самоуправление регионами

России. // Проблемы этнополитики и политологии. - Ростов-на-Дону: Северо-Кавказская академия государственной службы при Президенте РФ — Донской юридический институт, 2000. - 0,8 п.л.

24. Дулимов Е.И. Из истории движения возрождения казачества и восстановления казачьей автономии в первой половине 1990-х г.г. // Юрист-правовед, 2002, № 1.-0,5 п.л.

25. Дулимов Е.И., Кислицын С.А. Казачество в политико-правовой системе Российского государства: вопросы историографии. // Северо-Кавказский центр высшей школы. Северо-Кавказский институт антропологии и прикладной психологии. Гуманитарные и социально-экономические науки, 2002, № 1,2.-2 п.л.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1 Малько А.В. Новые явления в политико-правовой жизни России. Вопросы теории и практики. - Тольятти, 1999, с. 76.

2 Малько А.В., Шундиков К.В. Правовая политика современной России: цели и средства. // Государство и право, 2000, №7, с. 15-22.

3 Матузов Н.И. Актуальные проблемы Российской правовой политики. // Государство и право, 2001, № 10, с. 5-12.

4 Немытина М.В. Проблемы развития клинического образования в России. // Правовая политика и правовая жизнь, 2002, № 2.

5 Малько А.В. Категория «правовая жизнь»: проблемы становления. // Государство и право, 2001, № 5, с. 5-13.

6 Малько А.В. Категория «правовая жизнь»: проблемы становления. // Государство и право, 2001, №5, с. 5-13.

7 Российская газета, 2000, 29 ноября.

8 Проблемы общей теории права и государства. - М., 1999, с. 121; Кашанина Т.В. Происхождение государства и права. Учебное пособие. -М., 1999, с. 9.

9 Летяев В.А. Методические материалы для изучения российского дореволюционного антиковедения. - Волгоград, 1990.

10 Иванников И.А. В поисках идеала государственной формы России. - Ростов-на-Дону, 2000; Он же. Теория государства и права. - Ростов-на-Дону, 2001.

11 Тимонин А.Н. Проблемы генезиса древнерусского государства. - Уфа, 1977; Хача-туров Р.Л. Становление права. На материале Киевской Руси. - Тбилиси, 1988.

12 Златковская Т.Д. Возникновение государства и фракийцев. - М., 1971, с. 247.

13 Градовский А.Д. Начало русского государственного права. Т. 1-3. - СПб., 1883; Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. 1-2. - СПб., 1914; Кокошкин Ф. Русское государственное право. — Симферополь, 1918; Гессен В.М. Административное право. - СПб., 1903; Бахрах Д.Н. Административное право. - М., 1993; Кизевет-тер А.А. Местное самоуправление в России. IX-XIX ст. Исторический очерк. - М., 1910; Болл Т. (США). Власть. // Полис, 1993, № 5, с. 36-93; См.: Жуков Ж., Куценко В. Местное самоуправление: что есть что. // Диалог, 1995, № 3, с. 11-26.

14 Алексеев С. Право. Опыт комплексного исследования. - М., 1999, с. 198; Юридическая антропология. / Под ред. Ковлера А.И. - М., 1999.

15 Байтин М.И. Сущность права. - Саратов, 2001; Аверин А.В. Правоотношение и судебная практика. Автореферат диссертации кандидата юридических наук. - Саратов, 1994.

16 Еллинек Г. Общее учение о государстве. - СПб., 1908, с. 103.

17 Шершеневич Г.Ф. Общая теория права.-М., 1911, с. 57.

18 Дюги Л. Конституционное право. Общая теория государства. — М., 1908, с. 128.

19 Шмитг К. Политическая теология. - М., 2000, с.26.

20 Зиновьев А.И. Некоторые проблемы теории и практики становления федеративных отношений в России. // Юридическая мысль, 2001, № 6, с. 27.

21 Проблемы суверенитета в Российской Федерации. / Под ред. Козлова Б.С., Ильинского И.П., Михалевой Н.А. и др. -М., 1994, с. 4.

22 Агабеков Г.Б. Суверенитет в федеративном государстве: научно-аналитический обзор.-М., 1993, с. 22.

23 Шевцов B.C. Государственный суверенитет. Вопросы теории. - М., 1979, с. 5.

24 Иванов В.В. Вопросы теории государственного устройства. // Журнал российского права, 2002, №1, с. 91.

2 Сергевнин C.JL Субъект федерации: статус и законодательная деятельность. -СПб., 1999, с. 57.

Л/

Розин В.М. Генезис права. - М.: Nota Bene, 2001, с. 85.

Нефедов И.В. Обычное право адыгов и казаков Северного Кавказа. Автореферат диссертации кандидата философских наук. - Ростов-на-Дону, 2001; Шатковская Т.В. Правовой быт российских крестьян второй половины XIX века. — Ростов-на-Дону, 2001; Грязнов Д.Г. Соотношение категорий обычного права и правового обычая в юридической науке. - М., 2001; Тихомиров А.Ю. Государственность: крах и воскрешение. // Государство и право, 1992, № 9; Чиркин В.Е. Государствоведение. - М., 2001; Мальцев Г.В. Очерк теории обычая и обычного права. // Обычное право в России проблемы теории и практики. - Ростов-на-Дону, 1999; Шапсугов Д.Ю. Обычное право и его роль в правовом урегулировании. // Обычное право в России: проблемы теории и практики. - Ростов-на-Дону, 1999; Невская Т.А. Российское законодательство и реформы начала XX в. на Северном Кавказе. // Юридическая наука: состояние и перспективы развития на Северном Кавказе. - Ростов-на-Дону, 2001, с. 9-19.

28 Байтин М.И. Государство и политическая власть. - Саратов, 1972, с. 219.

29 Радько Т.Н. О понятии и социальном назначении государства. // Вопросы теории государства и права. Специальный выпуск, посвященный 80-летию профессора М.И. Байтина. - Саратов, 2001, с. 27.

30 Краснов С.Ю. Обычные суды в станицах и хуторах Области войска Донского во второй половине XIX века. // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 3. Ч. 2. Право. Вып. 2., 1997, с. 18-23; Эминов В.Е., Мацкевич И.М. Криминологические проблемы воссоздания в России иррегулярных воинский частей. // Труды Московской государственной юридической академии, 1998, № 3, с. 114-125; Проблемы государства и права: ретроспективный и современный анализ. / Ред. коллегия: Ячевский В.В. и др. - Воронеж: Издательство Воронежского государственного университета, 1997; Дугенец А.С. Нормативно-правовое регулирование вопросов, связанных с казачеством в России. // Юрист, 1998, № 1, с. 35-40; Иванченко JI.A. Проблемы правового регулирования возрождения казачества. Из стенограммы пресс-конференции 21 февраля 1997 г. // Думские вести, 1997, № 2, с. 288-291; Абельцева Ж.Н. Органы управления и самоуправления российских казаков во второй половине XIX века - начале XX века. // Актуальные проблемы юриспруденции в условиях становления правовой системы России. Вып. 2. - М., 1997.

31 Иванов В.В. Вопросы теории государственного устройства. // Журнал российского права, 2002, № 1, с. 91; Матузов Н.И. Актуальные проблемы Российской правовой политики. // Государство и право, 2001, № 10, с. 5-12.

32 Ригельман А.И. История о донских казаках. / Текст, коммент. и слов, подгот. Про-ценко Б.Н. - Ростов-на-Дону: Книжное издательство, 1992.

33 Сухоруков В.Д. Историческое описание земли Войска Донского. // Дон, 1988, № 4; Броневский В. История Донского Войска, описание Донской армии и Кавказских Минеральных Вод. - СПб., 1834; Краснов Н. Военные обозрение земли Войска Донского. - СПб., 1864; Савельев Е.П. Древняя история казачества. - Новочеркасск, 1916; Савельев Е.П. и др. История казачества с древнейших времен до конца XVIII века. Историческое исследование в 3-х ч. Ч. 1. Древняя история казачества; Ч. 2. Средняя история казачества; Ч. 3. История Дона и донского Казачества Репринтное воспроизведение издания 1915-1918 г.г. Ростовское областное отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. - Ростов-на-Дону, 1990; Щербина Ф.А. История кубанского казачьего войска. Т. 1. История края. - Екатеринодар, 1910. Репринтное издание - Краснодар, 1996; Пудавов В.М. История войска донского и старобытность начал казачества. Вып. 1. - Новочеркасск, 1890. и др.

34 См. например: Родионов И. Тихий Дон. Очерки истории донского казачества. / Цредисл. Запевалова В.Н. - СПб.: Дмитрий Булавин, 1994; Донское казачество прежде и теперь. Краткая история донских казаков. - М., 1907; Донцы XIX века. Биографии и материалы донских деятелей. - Новочеркасск, 1907.

35 Столетие военного министерства 1802-1902. Т. 11. Главное управление казачьих войск. - СПб. Ч. 1-2; Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам за 1865-1916 г.г. - СПб., 1870-1917; Законы о воинской повинности казачьих войск. -СПб., 1901; Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1. Т. 20, № 14251; Т. 25, № 8673; Т. 27, № 20436; Богданович М.И. Исторический очерк деятельности военного управления в России в период двадцатипятилетнего благополучного царствования Государя Императора Александра Николаевича (1855-1880 г.г.). Т. 5. -СПб., 1879-1880; Казачьи войска. Хроники гвардейских частей помещены в книге Импергвардия. Справочная книжка Императорской квартиры. / Под ред. Шелк В.К. Сост. Казина В.Х. - СПб., 1912.

36 См., напр.: Ленин о Доне и Северном Кавказе. Сборник. - Ростов-на-Дону, 1969; Микоян А.И. Партия и казачество. - Ростов-на-Дону, 1925; Троцкий Л.Д. Сочинения. Т. XVIII. - М., 1925; Сталин И.В. Сочинения. Т. 4. - М., 1951.

37 Борисенко И.П. Советские республики на Северном Кавказе в 1918 г. Т. 1-2. — Ростов-на-Дону, 1930; Краткий очерк истории революции на юго-востоке (1917-1920). -Ростов-на-Дону, 1924; Ульянов Т.И. Думы вольного казака. - М., 1918; Ульянов И.И. Казаки и советская республика. - М., 1929.

38 Тхоржевский С.И. Донское войско во второй половине XVII века. // Русское прошлое. Исторический сборник. Кн. 3. - Пг., 1923; Томсинский С.Г. Очерк истории феодально-крепостнической России. Ч. 1. Крестьянские войны. -М., 1934.

39 Янчевский Н.Л. Разрушение легенды о казачестве. - Ростов-на-Дону, 1931; Янчев-ский Н.Л. Колониальная полтика на Дону торгового капитала московского государства в XVI-XVII в.в. - Ростов-на-Дону, 1930; Янчевский Н.Л. Эволюция донского казачества к XVIII веку. // На подъеме, 1930, № 4; Янчевский Н.Л. Крах казачества как системы колониальной политики. // На подъеме, 1930, № 6.

40 Шкуро А.Г. Записки белого партизана. - М.: Эниоинту, 1991; Трагедия казачества. Сборник. / Ред.-сост. Барыкина Л. - М., 1994.; Казачество: Мысли современников о прошлом, настоящем и будущем казачества. / Предисл. Королева В.Н. - Ростов-на-Дону, 1992; Белое дело. Избранные произведения в 16-ти кн. Деникин А.И. Борьба генерала Корнилова. Лукомский А.С. Воспоминания. - М.: Голос, 1993, с. 304. Кн. 1: Генерал Корнилов: Деникин А.И. Борьба генерала Корнилова; Лукомский А.С. Воспоминания. Комментарии, 1993, с. 297. Кн. 2: Ледяной поход: Богаевский А.П. 1918 г.; Филимонов А.П. Кубанцы, 1918; Пауль С.М., Гуль Р.Б. Ледяной поход. Киевская эпопея. Комментарии, 1993, с. 364. Кн. 3. Дон и Добровольческая армия. / Содерж.: Краснов П.И. Всевеликое Войско Донское; Деникин А.И. Белое движение и борьба Добровольческой армии. // Вооруженные силы Юга России, 1992, с. 415. Кн. 8. Кубань и Добровольческая армия. / Сост., науч. ред. и комм. Карпенко С.В., 1992; Белые армии, черные генералы: Мемуары белогвардейцев. / Сост., вступит, ст. и прим. Фе-дюка В.П. - Ярославль, 1999; Казачество. Мысли современников о прошлом, настоящем и будущем казачества. Документальное издание. - Ростов-на-Дону, 1992.

41 Корчин М.Н. Донское казачество (Из прошлого). - Ростов-на-Дону, 1949; Корчин М.Н. Революционные выступления донского казачества (1905-1919 г.г.). - Ростов-на-Дону, 1941; Его же. К истории донского казачества. - Ростов-на-Дону, 1939; Лунин Б.В. Азовское сидение. Страницы истории донского казачества. - Ростов-на-Дону, 1939; Валаев А.И. Донское казачество в отечественной войне 1812 г. Сборник материалов. - Ростов-на-Дону, 1943; Бабенышев В.П. Донские казаки в войне 1812 г. Очерк. - Ростов-на-Дону, 1940.

42 Берз Л., Хмелевский К. Героические годы. Октябрьская революция и гражданская война на Дону. Исторический очерк. - Ростов-на-Дону: Ростиздат, 1964; Воскобойни-ков Г.Л., Прилепский Д.К. Казачество и социализм. Исторические очерки. - Ростов-на-Дону: Книжное издательство, 1986; Воскобойников Г.Л., Прилепский Д.К. Казачество и социализм. Исторические очерки. - Ростов-на-Дону, 1986; Сквозь ветры века. Очерки истории Ростовской областной организации КПСС (80-е г.г. XIX в. - 1987 г.).

- Ростов-на-Дону: Ростиздат, 1988; Скрипов А.Н. На просторах Дикого поля. Изд. 2-е, перераб. и доп. - Ростов-на-Дону: РГУ, 1973; Советская историческая энциклопедия. Т. 14. - М., 1973, с. 476; Сергеев В.Н. Политические партии в южных казачьих областях России (1917-1920 г.г.). - Ростов-на-Дону, 1993. Ч. 1. Март 1917 - «медовый» месяц революции; Ч. 2. 1917 - Борьба за власть; Ч. 3. В огне гражданской войны; Его же. Советы Дона в 1917 году: (Борьба партий в Советах между двумя революциями).

- Ростов-на-Дону: РГУ, 1987; Хмелевский К.А. Крах красиовщины и немецкой интервенции на Дону. - Ростов-на-Дону: РГУ, 1965; Хмелевский К.А. Сыны степей донских. О Ф.Г. Подтелкове и М.В. Кривошлыкове. - М., 1985; Хмелевский К.А., Кириенко Ю.К., Перехов Я.А. Освещать историю по-ленински! (Рецензия на книгу Бабичева Д.О. Донское трудовое казачество в борьбе за власть Советов). // Дон, 1970, № 7; Хмелевский К.А., Хмелевский С.К. Буря над Тихим Доном. Исторический очерк о гражданской войне на Дону. - Ростов-на-Дону: Ростиздат, 1984; Пронштейн А.П. Земля Донская в XVIII веке. - Ростов-на-Дону, 1961; Пронштейн А.П., Мининков Н.А. Крестьянские войны в России XVII-XVIII веков и донское казачество. - Ростов-на-Дону, 1983; Чаев Н.С. Донское казачество. // Очерки истории СССР. XVII в. - М., 1955, с. 264-271; Агафонов А.И. Область войска Донского и Приазовье в дореформенный период. - Ростов-на-Дону, 1986; Козлов А.И., Этенко Л.А., Перехов Я.А., Кириенко Ю.К., Венков А.В. Нужна ли такая «правда истории»? // Вечерний Ростов, 1987, 11 апреля; Щетнев В.Е. Расказачивание как социально-историческая проблема. Голос минувшего. // Кубанский исторический журнал, 1997, № 1; Куценко И.Я. Кубанское казачество. Изд. 2-е доп. - Краснодар, 1993, с. 143; См.: Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам. - СПб., 1907; Покровский А. Третий Донской Полк Ермака Тимофеева. Прошлое за сто лет. - Вильно, 1910; Присяжный Н.С. Первая Конная армия на польском фронте в 1920 году: (Малоизвестные страницы истории). - Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского университета, 1992; Му-жев И.Ф. Казачество Дона, Кубани и Терека в революции 1905-1907 г.г. - Орджоникидзе, 1963; Трехбратов Б.А. Первые шаги. Выступления армейских и казачьих частей на Северном Кавказе в период революции 1905-1907 г.г. - Краснодар, 1989; Футорянский Л.И. Борьба за массы трудового казачества в период перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую. - Оренбург, 1972; Кириенко Ю.К. Революция и донское казачество (февраль-октябрь 1917 г.) / Отв. ред. Козлов А.И. - Ростов-на-Дону, 1988.

43 См., например: Шадрин В.М. Оренбургское казачье войско в государственно-правовой системе Российской империи (XVIII - начала XX в.в.). Автореферат диссертации кандидата юридических наук. - М., 1998; Кожура О.И. Социально-психологический облик кубанского крестьянства и казачества в годы нэпа. Автореферат диссертации . кандидата исторических наук. - Краснодар, 1999; Трут В.П. Казачество Дона, Кубани и Терека накануне и в ходе осуществления Великой Октябрьской Социалистической революции. Автореферат диссертации . кандидата исторических наук. - Ростов-на-Дону, 1988; Ратушняк О.В. Донское и кубанское казачество в эмиграции (1920-1939 г.г.). Автореферат диссертации . кандидата исторических наук. - Краснодар, 1996; Волвенко А.А. Земская реформа в области войска Донского (1864-1882 г.г.). Автореферат диссертации . кандидата исторических наук. - СПб., 1998; Глущенко В.В. Интеграция казачества в структуру российской государственности (XVI - начала XX в.в.). Автореферат диссертации . кандидата исторических наук. - М., 1998; Звездова Н.В. Местная власть в Области Войска Донского и ее реформирование 1917-1918 г.г. Автореферат диссертации . кандидата юридических наук. -Ростов-на-Дону, 1997.

44 Возрождение казачества: надежды и опасения. - М., 1999.

45 Рознер И.Г. Антифеодальные государственные образования в России и на Украине в XVI-XVII в.в. // Вопросы истории, 1970, № 8, с. 47-48.

46 Казачьи сообщества как пример самоорганизации внесословных и внеклассовых социальных слоев XVI-XVII веков. // Сословия и государственная власть в России. XV - середина XIX в.в. Ч. II. - М., 1993, с. 10.

47 Станиславский А.Л. Гражданская война в России XVII века Казачество на переломе истории.-М., 1990.

48 Мининков А.В. Сословно-правовое положение донского казачества в XVII веке. // Известия СКНЦ ВШ. Общественные науки, 1983, № 3, с. 39-43; Мининков А.В. Донское казачество на заре своей истории. Учебное пособие. - Ростов-на-Дону, 1992; Агафонов А.И. Область Войска Донского и Приазовья в дореформенный период, 1979; Рябов С.И. Донская земля в XVII веке. - Волгоград: Перемена, 1992; Козлов

A.И. Казачья окраина России. - Ростов-на-Дону, 1992; Козлов А.И. На историческом повороте. - Ростов-на-Дону, 1977; Шолохов Л.Г. О связях донского казачества с Московским государством и о царском жаловании (XV-XVIII в.в.). Учебное пособие для студентов вузов. - Ростов-на-Дону: Пегас, 1995; Скорик А.П. Возникновение донского казачества как этноса. Изначальные культурные традиции. Учебное пособие для студентов по базовому учебному курсу «История России». - Новочеркасск, 1992; Скорик А.П. Этносоциальные проблемы возрождения донского казачества. // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки, 1998, № 2, с. 82-83; Трут

B.П. Кто же они - казаки? - Ростов-на-Дону: Приазовский край, 1995; Маркедонов

C.М. Возрождение казачества и государство. // ПОЛИС (Политические исследования), 1998, № 2, с. 101-104; Маркедонов С.М. Донское казачество. Феномен межци-вилизационного диалога. // Общественные науки и современность, 1997, № 2, с. 186190; Никитин Н.И. О происхождении, структуре и социальной природе сообществ русских казаков XVI - середины XVII века. // История СССР, 1986, № 4, с. 174-177.

Донские казаки в прошлом и настоящем. / Под ред. Волкова Ю.Г. - Ростов-на-Дону, 1998; Сидоров В. Энциклопедия старого Ростова и Нахичевани-на-Дону. Т. 1-3. - Ростов-на-Дону, 1993-1995; Сидоров B.C. Донская казачья энциклопедия Владимира Сидорова. В 10 т. / Гл. ред. Киселев Б.И. Т. 1. - Ростов-на-Дону: Гефест, 1994; Сидоров В. Русские крестоносцы. Духовная культура донского казачества. Исторический очерк. - Ростов-на-Дону, 1998; Крестная ноша: Трагедия казачества. / Сост. Сидоров В. - Ростов-на-Дону: Гефест, 1994; Россия: государство, общество, личность. Материалы межвузовской научной конференции. / Сост. Бахтурина А.Ю., Саприкина О.В. -М., 1997; Рукосуев Е.Ю. Казачество: права и обязанности сословия. // Вопросы истории, 1998, № 5, с. 137-143; Козлов А.И., Козлов А.А., Кислицын С.А., Попова Е.А. Власть на Дону: От первого атамана до первого губернатора. Краткие исторические очерки. — Ростов-на-Дону, 1999.

50 Королев В.Н. Босфорские войны. - Ростов-на-Дону, 2002.

51 Гражданов Ю.Д., Зимина В.Д. Союз орлов. Белое Дело. Россия и германская интервенция в 1917-1920 г.г. - Волгоград, 1997; Венков А.В. Антибольшевистское движение на юге России на начальном этапе гражданской войны. - Ростов-на-Дону, 1995; Трут В.П. Казачество России в период Первой мировой войны. — Ростов-на-Дону: Гефест, 1998; Трут В.П. Казачий излом: Казачество Юго-Востока России в начале XX века и в период революции 1917 года. - Ростов-на-Дону: Гефест, 1997; Миронов Ф. Тихий Дон в 1917-1921 г.г. / Под ред. Данилова В., Шанина Т. -М., 1997.

52 Перехов Я.А. Власть и казачество: поиск согласия: 1920-1926 г.г. - Ростов-на-Дону: Гефест, 1997; Перехов Я.А. О реэмиграции казачества (1921-1925 г.г.). // Известия СКНЦ ВШ. Общественные науки, 1983, № 2; Чернопицкий П.Г. Деревня СевероКавказского края в 1920-1929 г.г. - Ростов-на-Дону: РГУ, 1987; Кислицын С.А. Советское государство и политика расказачивания. - Ростов-на-Дону, 1996; Кислицын С.А. О полемике в печати по вопросу роли казачества в революции и гражданской войне. // Известия СКНЦ ВШ. Общественные науки, 1989, № 3, с. 126-132; Щетнев В.Е. Расказачивание как социально-историческая проблема. // Голос минувшего. Кубанский исторический журнала, 1997, № 1; Футорянский Л.И. Расказачивание. // Проблемы политической и экономической истории России, 1998, с. 158-176; Хмелев-ский К. «Расказачивание» - что это было? // Свободная мысль, 1997, № 10, с. 37-47; Осколков Е.Н. Голод 1932-1933: Хлебозаготовки и голод 1932-1933 г. в СевероКавказском крае. - Ростов-на-Дону: РГУ, 1991; Лесин В.И. Бунтари и воины. - Ростов-на-Дону, 1997; Лехович Д.В. Белые против красных: Судьба генерала А. Деникина. - М.: Воскресенье, 1992; Лосев Е. Трижды приговоренный. // Москва, 1989, № 2, с. 139-170; Лосев Е.Ф. Миронов. - М.: Молодая гвардия, 1991; Дедов И.И. В сабельных походах. (Создание красной кавалерии на Дону и ее роль в разгроме контрреволюции на юге России в 1918-1920 г.г.). - Ростов-на-Дону, 1989; Демешина Е.И., Золотое В.А., Хмелевский К.А. Вчитываясь в ленинские строки. - Ростов-на-Дону: Ростиздат, 1969; Демешина Е.И., Хмелевский К.А. История донского края. Учебное пособие. - Ростов-на-Дону, 1983.

53 Козлов А.И. Возрождение казачества. - Ростов-на-Дону, 1997; Сергеев В.Н. Движение за возрождение казачества. Учебное пособие для студентов. - Ростов-на-Дону, 1993; Проблемы казачьего возрождения. Сборник научных трудов. 4.1. / Отв. ред. Козлов А.И. - Ростов-на-Дону: Логос, 1996; Тикиджьян Р.Г. Донское казачество история и современность. Учебно-методическое пособие по спецкурсу. - Шахты, 1992; Беджанов М.Б. Суверенитет, демократические движения многопартийность и возрождение казачества. - Майкоп, 1991; Масалов А.Г. Возрождение казачества на Северном Кавказе в конце XX - начале XXI веков. - Ставрополь, 2002.

54 Современное донское казачество: (Политический, социальный, экономический портрет). / Рос. социол. служба «Мониторинг». - Ростов-на-Дону, 1992; Хижняков В.Н. Отчет Войскового Атамана об исполнении решений Объединенного Круга и задачах Войска Донского по реализации законодательства в части организации государственной и иной службы казачества: Выступление на большом войсковом круге 25 октября 1997 г. // Ученые записки ДЮИ. Т. 10, 1998, с. 264-274; Хижняков В.Ф. Основные цели и задачи единой государственной политики по отношению к российскому казачеству. // Ученые записки ДЮИ. Т. 10, 1998, с. 259-264; Варенник В.И. Происхождение донского казачества. - Ростов-на-Дону, 1996; Шульгин П.М., Мазуров ЮЛ. Хоперский казачий регион и его наследие: предложения к обоснованию долгосрочной государственной программы. // Наследие и современность, 1997, вып. 5, с. 15-38; Озеров А.А., Кублицкий А.Г. История современного донского казачества. — Ростов-на-Дону, 2000; Костенко Г.Д., Казаков С.В. Всевеликое Войско Донское на рубеже веков. - Ростов-на-Дону, 2002.

55 Любо - не любо: За и против возрождения казачьего сословия: (Обсуждение законопроекта о казачестве в Государственной Думе). / Подгот. Саутин М., Шпагин М. // Человек и закон, 1997, № 4, с. 43-47; Становление казачьего самоуправления. Научно-практическая конференция, 26-27 февраля 1998 г. Доклады и тезисы. / Под ред. Хиж-някова В.Ф., Венкова А.В., Дулимова Е.И. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998; Привлечение казаков к охране границы: Информ. бюл.: Пробл. возрождения казачества. Федер. погранич. служба Рос. Федерации. - М., 1995; Дорофеев ВА. Отношение казачества к государственной службе. // Социологические исследования, 1998, № 7, с. 67-81; Казаки на службе России. Информационный бюллетень. / Сост. Семенов А.П., Донцов С.Е.; Гл. упр. казач. войск при Президенте РФ. - М., 1997. (Информационный бюллетень. Вып. 2).

56 Глущенко В.В. Казак, что в имени твоем. Философия развития казачества. — М.: Академия военных наук, 1997; Глущенко В.В. Казаки и народы Кавказа. - М.: Академия военных наук, 1997; Глущенко В.В. Казаки Отечества былого и нынешнего. - М.: Академия военных наук, 1997; Глущенко В.В. Казачество. Учебное пособие, 1998; Глущенко В.В. О казачестве в политической истории Российского государства. / Науч. ред. Коробейников А.А. - СПб., 1998; Игнатьев Б.Б. Развитие системы управления казачьих войск России. Вторая половина XIX - начало XX в.в. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Специальность 07.00.02. Отечественная история. - М.: Московский государственный автомобильно-дорожный институт (Технический университет), 1999.

57 Голубинцев Р.В. Русская Вандея. Очерки гражданской войны на Дону (1917-1920). - Орел: Вешние воды, 1995. (Дневник белого генерала). Репринт, изд.; Вых. дан. оригинала: - Мюнхен, 1959; Гордеев А.А. История казаков: (В 4 ч.). - М.: Страстной бульвар, 1991. Ч. 1. Золотая Орда и зарождение казачества; Ч. 2. Со времени царствования Иоанна Грозного до царствования Петра I; Ч. 3. Со времен царствования Петра Великого до начала Великой войны 1914; Гордеев А.А. История казаков: Великая война 1914-1918 г.г. Отречение государя. Времен, правительство и анархия. Гражд. война. - М.: Страстной бульвар, 1993; Казачий словарь-справочник: / Сост. Губарев Г.В. Ред.-изд. Скрылов А.И. - М.: ТО «Созидание», 1992.

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Дулимов, Евгений Иванович, Саратов

Выводы и оценки В.И. Невского были первоначально одобрены только руководителями Грозненского окружкома РКП(б) и Сунженского казачьего округа. Принятое по результатам деятельности комиссии В. И Невского постановление ВЦИК от 14 апреля 1821 г. о прекращении практики выселения и уплотнении станиц путем выселения горцев и предоставления им свободных земель было встречено казачьим населением с большим удовлетворением. Сунженский исполком принял решения о размножении текста постановления ВЦИК, о развертывании решительной борьбы за расширение прав казачьего исполкома представлять интересы всего казачьего населения Горреспублики. Окружной съезд казачьих станиц в принятой резолюции подчеркивал, что требование выселения диктуется эгоистически настроенными горцами, и что казаки готовы к перераспределению земли на принципе уравнительного землепользования на основе справедливости.

Руководители Горреспублики в ответ выявили целый «колонизаторский уклон», который якобы проявился в деятельности Грозненского окружкома РКП(б). Руководители Горреспублики опубликовали в «Горской правде» статью программного характера «Колонизаторство и освобождение», в которой в наиболее развернутом виде изложена антиказачья платформа. В статье доказывалось, что главной задачей парторганизаций и советских органов является ликвидация казачьих станиц, являющихся со времен царизма военными лагерями кулаков-колонизаторов. Казачество представляет собой, якобы, однородную контрреволюционную массу великорусских кулаков-хищников, разрушивших прекрасные поля горцев и обрекших их на вымирание. По мнению К. Бутаева, нет и не было русского национального вопроса, есть казачий вопрос, который будет решен только после выселения оставшихся 48 тысяч казаков за Терек.

Так ГорЦИК настоял на том, чтобы исполкому Сунженского округа подчинялись только непосредственно прилегающие к станице Слепцовской населенные пункты, все остальные станицы были переданы национальным округам. В августе 1922 г. Горобластком РКП(б) создал комиссию во главе с М.М. Кири-сенко для окончательного решения вопроса о существовании казачьего округа. После изучения вопроса комиссия М.М. Кирисенко предложила три варианта решения проблемы: 1) присоединить округ к Грозному; 2) оставить его в ГАССР как самостоятельную единицу; 3) выселить все станицы из ГАССР. Широкая беспартийная конференция населения Сунженского округа высказалась за функционирование округа в составе ГАССР в качестве автономной единицы, выровняв границы за счет обмена Петропавловской казачьей волости Чеченской области на выселенные станицы. Ни один вариант не был принят к исполнению, и вплоть до ликвидации Горреспублики в середине 1924 г. между руководством ГАССР и казачьего округа существовали серьезные разногласия. Негативное отношение руководства ГАССР к казачьему округу не могло не стимулировать антиказачьи действия со стороны рядовых горцев. В этот период резко увеличилось число самочинных захватов земельных участков, похищения скота у казаков и других акций, разжигавших у казачьего населения негативные эмоции по отношению к горцам. Началась настоящая бандитская война между горцами и казаками, в которой обе стороны переходили предел допустимого. Противостояние приняло этнический характер.

В мае 1923 г. председатель ВЦИК М.И. Калинин во время своего пребывания на Северном Кавказе обратил внимание на необходимость взвешенной политики по отношению к казачеству, на несовместимость классовой природы советского государства и требований огульного выселения казачества. Выступая в селении Урус-Мартан, он подчеркнул, что горцы в вопросе земельной тесноты смотрят не туда, куда следует: «Мы строим не государство ингушей, или государство русских - мы строим государство трудящихся».185

Декретом ВЦИК от 7 июля 1924 г. Горская республика была упразднена в связи с волеизъявлением народностей, входивших в ее состав. В результате были образованы автономные национальные области осетинского и ингушского народов, а также самостоятельный Сунженский (казачий) округ. К этому времени округ стал подлинным культурным очагом земледелия в горских районах. Как подчеркивало краевое управление по землеустройству, хозяйства сунженских казаков «выгодно отличаются» по производительности от хозяйств горцев, хотя находятся в одинаковых естественных и экономических условиях.

В первой половине 20-х г.г. большевистская власть исходила из того, что Дон и Северный Кавказ были «богатейшим резервуаром пушечного мяса для белых» и стали фактически «советской Вандеей» (Микоян). Все это предопределило функционирование в первой половине 20-х г.г. различных ограничений жизнедеятельности казаков. Позднее Крайком партии признал, что до этого времени была характерна замкнутость казачьей массы, «ее недоверчивое и даже временами враждебное отношение к советской власти». Причинами этого крайком считал: 1) непонимание казаками сущности новой власти; 2) оторванность власти от казачьих масс; 3) отсутствие возможности охватить и наладить жизнь станицы; 4) вековая сословная вражда между казаками и крестьянами. Крайком умолчал о пятой причине — боязни казачества и недоверии к ним большевистского руководства, стремлении расказачить станицы, превратив их в обыкновенные крестьянские деревни. Но развитие нэповских отношений в экономике способствовало налаживанию взаимопонимания казачества и власти, стабилизации ситуации на Дону и Кубани.

Тем не менее, с 20 мая по 12 июня 1920 г. в области прошли окружные съезды Советов. На них были избраны окружные исполкомы и делегаты на областной съезд Советов, который открылся в Ростове 17 июня. В его работе принимали участие 239 делегатов - 59 рабочих, 96 крестьян, 74 казака, 10 служащих. Съезд, во-первых, провозгласил Донскую область составной частью Советской России и призвал все трудовое рабочее, крестьянское и казачье население направить все силы на укрепление новой власти. Во-вторых, он утвердил временную инструкцию на распределение земель в области на 1920-1921 г.г., которая гарантировала неприкосновенность земельных наделов трудовых казаков, которые находились в их фактическом пользовании. Это положение сыграло важную роль в признании в станицах и хуторах советской власти, что наглядно подтвердили и последующие события.

Положение стало изменяться с переходом к новой экономической политике, хотя позитивное значение этого перехода проявилось не сразу.

Определенное успокоение в души казаков-хлеборобов внес декрет ВЦИК и СНК РСФСР от 18 ноября 1920 г. «О землепользовании и землеустройстве в бывших казачьих областях». На территорию казачьих областей распространялись все действующие в республике общие законоположения о землеустройстве, землепользовании и лесах. Подтверждая принцип равных прав на землю всего трудового населения независимо от сословной или национальной принадлежности, декрет в то же время гарантировал казачеству неприкосновенность его юртовых земель, то есть земель казачьего войска, выделявшихся в общинное пользование станицам. Безземельное и малоземельное население должно было обеспечиваться землей в первую очередь за счет бывшего нетрудового фонда. Декрет определил аграрную политику в казачьих областях на ближайшие годы и сыграл важную роль в укреплении доверия казачества к советской власти.

К 1923-1925 г.г. относится возвращение на Родину донских, кубанских и терских казаков, оказавшихся за границей после гражданской войны. Сам по себе факт стал возможен только вследствие стабилизации экономического и политического положения в бывших казачьих областях и возникшего известного доверия казачества к советской власти.

По документальным источникам к концу 1924 г. на территории бывших казачьих областей проживало 30 тыс. казаков-эмигрантов. Пленум СевероКавказского крайкома РКП(б) в ноябре 1924 г. высказался за полное восстановление в гражданских правах тех казаков, кто показал себя верными гражданами своей Советской России.

26 января 1925 г. Президиум ВЦИК принял давно ожидаемое казаками постановление «Об амнистии по поводу I краевого съезда Советов Северного Кавказа». В нем прямо указывалось: «Восстановить в избирательных правах возвратившихся до сего времени в пределы Северо-Кавказского края репатриантов-врангелевцев, высказавших свое честное, лояльное отношение к советской власти». 3 февраля 1925 г. Постановление ВЦИК было опубликовано в газете «Молот» и с горячим одобрением встречено делегатами открывшегося I Северо-Кавказского краевого съезда Советов. В присутствии председателя правительства А.И. Рыкова съезд утвердил перспективный план развития народного хозяйства края, в том числе кооперации и торговли, учредил специальный фонд в размере 1 млн. руб. на землеустройство и хозяйственную помощь малоимущим слоям казачества и крестьянства, избрал краевой комитет Советов, в состав которого вошли 31 крестьянин и 1 казак. Работа этого съезда свидетельствовала о стабилизации политической и экономической обстановки в огромном регионе, бывшем еще совсем недавно ареной ожесточенных классовых сражений.

Проводившиеся в течение 1924 гчбеспартийные казачье-крестьянские конференции выявили интерес всех слоев станицы к экономическим мероприятиям советской власти. Наибольшим вниманием на конференциях пользовались вопросы землеустройства, кооперации, налоговой политики. Реальная действительность, повседневная жизнь станиц и хуторов, общие хозяйственные заботы и тревоги сближали казачье и крестьянское население. Однако недавние трагические события 1918-1919 г.г. на Дону все еще давали о себе знать, их последствия оказались весьма живучими. Это нашло, например, отражение в том, что в местных советах крестьянская часть населения была представлена значительно шире, чем казачество. Девять десятых низового советского аппарата составляли иногородние - активные участники революции. Казачья прослойка в партии в среднем по округам едва достигала 2 %. Это положение объяснялось тем, что большевистские деятели стремились искусственно форсировать решение казачьего вопроса, пытались представить дело так, будто в донских станицах и хуторах нет более никаких казаков, а есть только крестьяне-хлеборобы.

Такой подход осложнял проведение на Дону обновленной политики, направленной на сохранение и укрепление рыночного союза рабочего класса и крестьянства, известной в истории под названием «лицом к деревне». В специфических условиях Дона осуществление такого политического курса означало активное вовлечение в строительство основ новой жизни наряду с крестьянством казачьей части населения. На бесспорную связь казачьего вопроса с общекрестьянским указывал первый секретарь Северо-Кавказского крайкома РКП(б) А.И. Микоян. «Вопрос о середняке, - говорил он, - это отчасти весь вопрос о казачестве, ибо большинство казачества - середняки. Нельзя привлечь казаков без того, чтобы нынче привлечь всех середняков и, наоборот, привлекая середняка, мы привлекаем казака». Этот вывод был подтвержден результатами переписи 1926 г., показавшими, что казачество на Дону составляло 33 % всех сельских жителей, а в некоторых округах и того выше: в Шахтинско-Донецком - 55, Донском - 37, Донецком - 34,7 процента. Казачье население не было социально однородным. Основную массу составляли середняцкие хозяйства -свыше 70 %, более 20 % приходилось на бедняцкие хозяйства. Около 7 % зажиточных хозяйств эксплуатировали наемный труд. Таким образом, казачий вопрос на Дону и в других казачьих регионах становился составной частью проблемы преобразования аграрного производства, включения крестьянства в про

1 ЙЛ цессы индустриального развития общества.

Казачья проблема, так и не решенная в ходе гражданской войны, привлекла внимание высшего партийного руководства. По инициативе Н.И. Бухарина и Г.Я. Сокольникова, Политбюро приняло решение о пересмотре политики партии в отношении казачества. Октябрьский (1924 г.) пленум ЦК РКП(б), разработавший политику «лицом к деревне», обязал совещание по работе в деревне «также обсудить вопрос о положении казачества, особенно в пострадавших во время войны районах, с привлечением к обсуждению работников мест и доложить о результатах работы следующему Пленуму ЦК». Для реализации данного решения и была создана специальная комиссия, в состав которой входили помимо Сырцова А.К. Аболин, Э.И. Квиринг с участием П.М. Мошкарева и И.С. Ружейникова.

Северо-Кавказскому крайкому РКП(б), осуществляющему политическое руководство в основных казачьих регионах на Дону, Кубани и Тереке, было предложено проанализировать этот вопрос применительно к условиям восстановительного периода. Крайком создал специальную казачью комиссию в составе С.И. Комиссарова, председателя краевой КК РКИ В.Н. Толмачева, зам. председателя крайисполкома и председателя Донского исполкома Е. Патрикеева, а также ряда представителей казачества.

Одним из наиболее важных практических шагов в осуществлении на Дону и Северном Кавказе курса «лицом к деревне» стала кампания по перевыборам Советов, проходившая в марте 1925 г. Она явилась важным фактором, реально укрепляющим взаимодействие власти с казачеством и крестьянством. Решение о проведении перевыборов было принято крайисполкомом в связи с тем, что выборы в Советы осенью 1924 г. проводились без учета местными организациями роста политической активности казачества и крестьянства, с применением известной доли нажима и командования, вследствие чего в выборной кампании участвовало лишь около 30% сельского населения. Такое положение необходимо было исправить, что и было сделано. Активность казаков и крестьян во время перевыборов была весьма высокой, что свидетельствовало о росте их гражданского самосознания. Состав станичных и сельских Советов Дона и Северного Кавказа в результате перевыборов значительно изменился. Во вновь избранных Советах преобладали середняки (в среднем по казачьим округам от 48,1 до 49,4 %). Удельный вес беспартийных депутатов в новых Советах возрос на 15,6 % за счет сокращения числа депутатов коммунистов. При этом крайком партии на данном этапе рассматривал такие изменения как положительный фактор. Но особо важное значение для власти имели результаты вовлечения в Советы казачьего населения. По Дону удельный вес казаков в станичных, хуторских и сельских Советах увеличился почти на 13 %.

С 24 января по 4 февраля в Ростове-на-Дону под руководством А.И. Микояна работал V Пленум Северо-Кавказского крайкома РКП(б) (1925 г.). Одним из ведущих вопросов повестки дня Пленума был доклад С.И. Комиссарова, в котором он на основе обследования станиц охарактеризовал состояние казачьей проблемы в регионе. Докладчик подчеркнул, что казачество в прошлом являлось «коллективным помещиком, народным помещиком, если можно так определить, многоголовым, вооруженным до зубов, хорошо организованным помещиком по отношению к иногороднему, по отношению к крестьянству». Это обстоятельство, по его мнению, и сыграло решавшую роль в выборе политической позиции казачества в ходе гражданской войны. Когда после революции иногородние потребовали землю у казаков, казачество выступило против. В результате возникла так называемая «Вандея» на Дону. После гражданской войны у казачества развилась «политическая пришибленность», что позволило новым властям успешно проводить свою политику. Таким образом, наступил этап очередного пересмотра тактики партии в казачьем вопросе, - подчеркивал С.И. Комиссаров.

Пленум крайкома в резолюции «О казачестве» отметил, что прошлое казаков ушло безвозвратно, и созданы все условия для окончательного решения земельного вопроса - гвоздя казачьей проблемы. Было решено завершить землеустройство в течение 4-5 лет, шире привлекать казаков к участию в Советах, общественных организациях. По решению Пленума в окружных парткомах создавались казачьи подкомиссии, и были подготовлены пленумы по работе среди казачества.

Крайком и исполком активно опирались на работы местных историков, экономистов, публицистов. Созданная крайкомом казачья подкомиссия во главе с Комиссаровым изучила все имеющиеся материалы и выслала их в народный комиссариат РКИ. Особое внимание подкомиссия уделила изучению истории казачьего вопроса, начиная с дореволюционного времени. В плане деятельности комиссии были намечены в качестве основных проблем: 1) характеристика дореволюционного правового и хозяйственного положения казачества до 1914 г. (землевладение и землепользование, дифференциация казачьего хозяйства в динамике, взаимоотношения с иногородними, помещиками, офицерством, горцами, правовые и культурно-бытовые условия, повинности, самоуправление, права и преимущества, позиции в 1905 г.); 2) характеристика положения казачества в 1917 г. (настроения казаков и войсковых правительств, движение иногородних и раскол казачества); 3) 1918 год (Красная гвардия - формирование из фронтовиков, иногородних, казачьей молодежи; отношения с горцами, с Радой, к лозунгу Учредительного собрания; ошибки - расказачивание, реквизиции, игнорирование традиций; Автономов, Сорокин, украинофильство, религиозный вопрос); 4) 1919 год (Рада и Деникин, казачество в гражданской войне, Макаренко, Калабухов, Рябовол и др.); 5) 1920 -1921 г.г. (Приход Советской власти и казаки, расслоение, эмиграция в казачьей среде; продразверстка, бело-зеленое движение 1921 г. и «характерность его (отчаяние)», НЭП; 6) 1922-1924 г.г. Характеристика казачества с учетом географических и климатических условий за 10-летие (НЭП как «успокоитель умов казачества»; правовые условия казачества (ограничение прав), соотношение сил (интеллигенция, эмигранты, реэмигранты, демобилизованные красноармейцы), общественная жизнь (казаки и Советы, партия), карательная политика ГПУ, воспитание казачьего поколения, воинская политика, территориальные и комсомольские чаяния казачества.

Материалы крайкома были пересланы в Москву и поступили в распоряжение комиссии ЦК ВКП(б) под началом ставшего завотделом ЦК ВКП(б) С.И. Сырцова.

Наряду с северо-кавказскими материалами комиссия проанализировала доклад Казахского (Киргизского) комитета о состоянии дел в казачьих районах азиатской части страны, доклад группы инструкторов ЦК и ЦКК, изучавших ситуацию во 2-ом Донском и Усть-Медведицком округах, отошедших к Царицынской губернии в 1921 г., а также доклад ГПУ «О политическом состоянии казачьих районов СССР». Представленные материалы позволили комиссии проанализировать различные точки зрения на казачью проблему. Если оценки партийных руководителей сводились к характеристике положительных изменений в казачьей среде и необходимости коррекции политики в отношении казачества в сторону ее либерализации, то мнение ГПУ было противоположным. По мнению органов госбезопасности казачество, по-прежнему, во многом сохраняло в потенции угрозу советской власти, что требовало достаточно осторожной и бдительной казачьей политики.

23-30 апреля 1925 г. состоялся Пленум ЦК РКП(б), на котором с основным докладом о совещании ЦКК РКП(б) по работе в деревне выступил В.М. Молотов. С.И. Сырцов сделал доклад «О положении казачества», в котором обосновал необходимость осуществления в русле обшей политики «лицом к деревне» нового курса по отношению к казачьим массам.

Много внимания ЦК уделил казачьей политике в специфических национальных районах Кубани, Терека, Киргизии. Отмечалось, что политику корени-зации государственного аппарата, воспитания национальных кадров необходимо «смягчить», чтобы не ущемлять казачье население. Подчеркивалась важность предоставления здесь казачеству, и вообще русскому населению большей возможности участия в решении вопросов путем введения их представителей в советские органы.

Основной докладчик С.И. Сырцов призвал власти на местах привлекать авторитетных в казачьей среде «влиятельных лиц», даже если они в прошлом входили в состав станичных и окружных казачьих органов. «Авторитет, которым пользуются группы влиятельных лиц, нужно реализовать для укрепления общего положения советской власти и партии», включая их в советы, предоставляя казакам избирательные права, резко сокращая «черные списки» лишенных избирательных прав казаков. В этой связи Сырцов проанализировал вопрос о реэмигрантах-казаках, которые были амнистированы советской властью. Отношение к ним со стороны парторганизаций было отрицательным, что выражалось в различных ограничениях их политической и экономической деятельности. Они считались «дежурными преступниками», «порочным элементом», ко

187 торый должен отвечать за все.

По докладу совещания ЦК по работе в деревне и по содокладу о положении казачества развернулась дискуссия, в которой приняли участие Комаров, Яковлев, Зеленский, Петровский, Криницкий, Калинин, Чубарь, Позерн, Свидер-ский, Микоян. На вопросе о казачестве остановились трое: В.Я. Чубарь, В.П. Позерн и А.И. Микоян. В.Я. Чубарь выступил против акцентирования внимания на казачестве, так как это только часть крестьянства и поэтому нет необходимости в наименовании Советов дополнять «крестьянских и казачьих депутатов». Это может создать, якобы, условия для восстановления казачьего сословия, а в партии может возникнуть «казачий уклон».

А.И. Микоян, первый секретарь Северо-Кавказского крайкома партии, солидаризировался с докладом Сырцова и не согласился с позицией Чубаря. Он отметил обязательность сохранения в наименовании советов термина «.и казачьих депутатов». Это необходимо для учета традиций казачества, которое имело в прошлом развитое самоуправление, богатый местный бюджет, развитое сельскохозяйственное производство, богатейшую кооперацию. Если удастся это восстановить, привлечь к советской власти 10000 казаков-реэмигрантов, то казачий вопрос будет решен. «Мы оккупировали казачий район Северного Кавказа и все эти годы до последних месяцев управляли как завоеватели в покоренной стране. Теперь мы уже переходим к самоуправлению через местные силы крестьянства и казачества», — утверждал Микоян. Он отметил необходимость широкого использования территориальных воинских формирований для вовлечения казачества по военной линии, издавна являвшейся важнейшим элементом жизни казаков.

Принятый текст резолюции по содокладу С.И. Сырцова зафиксировал новую, к сожалению кратковременную, линию партии: тщательный учет особенностей и традиций в казачьих областях, изживание розни между казаками, крестьянами и ранее угнетенными национальностями, полный отказ от насильственных мер в борьбе с остатками казачьих традиций. ЦК РКП(б) принял во внимание недостаточный уровень развития экономики казачьих районов, имеющих большое значение для СССР, и ориентировал Советы на создание благоприятных условий для хозяйствования иногородней и казачьей бедноты. Пленум признал ближайшими задачами оживление Советов и решительное привлечение к советскому строительству широких слоев казачества, призывая к руководству выходцев из казачьей среды, зарекомендовавших себя в годы гражданской войны и в мирное время на партийной и советской работе. В постановлении были зафиксированы конкретные меры, направленные на все казачьи области: восстановление в избирательных правах реэмигрантов; пересмотр вопроса о лишении избирательных прав станичных и хуторских атаманов, а также привлечение в аппараты местных Советов казачьей интеллигенции, широкое вовлечение казачества во все общественные организации - комсомол, кооперацию, ККОВы, равные права казаков и крестьян при поступлении в учебные заведения, недопущение дискриминации казачества в национальных районах и создание в местах с компактным казачьим населением отдельных административных единиц. Кардинальный поворот в политике, приведший к восстановлению гражданских прав казаков в полном объеме, привлечению к военной службе, амнистии происходил в упорной борьбе между сторонниками нэповской демократической линии в казачьем вопросе и ненавистниками казачества, временно вынужденными считаться с ситуацией. Но решения пленума, несмотря на свою прогрессивность, не означали отказа партийного руководства от общей стратегической линии на расказачивание и превращение казаков в обычных граждан.

Решения Пленума Севкавкрайкома РКП(б) по казачьему вопросу ознаменовали новый этап в проблеме вовлечения трудового казачества в социалистическое строительство во всех казачьих районах, особенно на Тереке. Новые подходы, политическое доверие, уважение к казачьим традициям, учет экономических интересов трудовых казаков позволили закрепить наметившуюся в конце 1924 г. тенденцию к снятию остроты межнациональных трений, понижению уровня бандитизма. Деятельность Сунженских окружкома ВКП(б) и исполкома Совета по налаживанию добрососедских отношений с соседними национальными областями, по искоренению сословной и национальной розни, оказанию материальной помощи вернувшимся в округ 5 тыс. выселенцев и проведению с ними идейно-воспитательной работы с целью пресечения актов мести по отношению горскому населению заслужила положительную оценку крайкома ВКП(б). Принятое в октябре 1924 г. постановление крайкома по вопросу межнациональных столкновений на Сунже, итоги поездки на Терек по этому поводу секретаря крайкома Л.И. Микояна, выводы комиссии во главе с помощником Полномочного представителя ОГПУ по Северному Кавказу Мироновым явились основой для поисков новых путей решения казачьей проблемы на Тереке. Опыт функционирования округа убедил крайком ВКП(б) в необходимости соз-. дания казачьих округов во всех национальных областях, где имелось компактно проживающее казачье население. В Карачае и Черкессии были созданы Зелен-чукский и Батаппашинский казачьи округа, на территории Северной Осетии-Ардонский казачий округ, в Чеченской области - Петропавловский округ и др. А.И. Микоян подчеркивал, что административная реформа сузила плоскость возможных национальных трений. Учитывая экономические трудности, с которыми столкнулся Сунженский округ вследствие малочисленности населения, отсутствия промышленности и внутреннего рынка сбыта сельхозпродукции и др., новым казачьим округам была предоставлена только частичная автономия на правах районов.

Окончательное решение проблемы установления мира в казачьих районах национальных республик Северного Кавказа стало возможным после ликвидации вооруженных горских банд-формирований и массового разоружения населения этих республик. Летом 1925 г. Северо-Кавказский крайком ВКП(б) и Полномочное представительство ОГПУ приняли решение о проведении операции по разоружению Чечни и изъятию бандитского элемента. В республику было введено около 5000 пехотинцев и 2000 кавалеристов, поддерживаемых 8 аэропланами и сотней артиллерийских орудий. Несмотря на яростное сопротивление горцев, было изъято 20000 винтовок, 3000 револьверов, арестованы лидеры националистических банд Гоцинский, Атаби-Шамилев и др. После разоружения населения и ликвидации главарей стала возможна работа по налаживанию мирных взаимоотношений горцев с казачьим населением, общему ус

188 покоению края и его экономическому и культурному развитию. Однако, как показала история, это было временное успокоение.

Казачество воодушевленно восприняло решения советского руководства о снятии ограничений, явно переоценив значение этого акта. Получив возможность избирать своих представителей в советы депутатов на различные съезды, они стали выбирать делегатов, способных отстаивать интересы казачества. Но в результате обнаружилось, что казаки отказывали в доверии коммунистам, противились ломке казачьего землепользования, закрытию станичных церквей и другим проявлениям латентного расказачивания. Это вызывало ответную настороженность властей. В сводках ОГПУ обращалось внимание на то, что в казачьей среде сохраняются оппозиционные настроения, которые могут активизироваться в определенных условиях. Но о прямом свертывании курса апрельского Пленума, как и в целом нэповской линии в экономике, никто прямо не говорил, наоборот, всячески подчеркивалось ее принципиальное значение.

После начала коллективизации казачество раскололось на несколько групп, большинство которых высказывало нейтральное или негативное отношение к начавшимся процессам. В отдельных случаях наблюдалась прямая конфронтация в виде террористических актов против представителей власти на местах. Однако массового выступления против коллективизации не произошло, хотя органы ОГПУ ожидали и готовились к нему. Карательные органы не без основания полагали, что в лице бывших казачьих офицеров, казаков-реэмигрантов они не найдут активных сторонников колхозного строя и в целом большевистской диктатуры. В силу этого была начата кампания по выживанию из станиц уцелевших после раскулачивания ненадежных элементов: казаков, не вступивших в колхозы, выражавших какие-то сомнения, имевших несоветское прошлое. Находясь под угрозой ареста, такие казаки покидали станицы и переселялись в ближайшие города. Это бегство из станиц чекисты впоследствии квалифицировали как «перекочевку» кулацко-белогвардейского актива с целью сохранения кадров для будущих восстаний против советской власти.

В станицах начались массовые чистки. ОГПУ взяло на учет всех «неблагонадежных» казаков, особенно репатриантов. Руководство «вооруженной части партии» - ОГПУ - принимает серию документов, ориентирующих на ужесточение казачьей политики. По мнению А. Канашкина, в 1927 г. был подписан даже указ «Об искоренении казачества как этноса, особо способного к самоор

189 ганизации».

В многочисленных документах о коллективизации на Дону и Северном Кавказе внимание фиксируется на социально-классовой природе происходивших процессов, причем даже .подчеркивается недопустимость антиказачьих проявлений в ходе организации колхозов и ликвидации сопротивлении кулачества. Однако на практике коллективизация и раскулачивание принимали характер антиказачьих репрессий. Характерным примером антиказачьих действий властей стало преследование бывших участников Верхнедонского восстания. Один из руководителей мятежа Харлампий Ермаков, ставший для М. Шолохова прототипом Григория Мелехова, был привлечен к уголовной ответственности, несмотря на то, что в 1925 г. его дело рассматривалось в судах и было прекращено. В 1927 г. он был вновь арестован ДонОГПУ как активный контрреволюционер в прошлом и в настоящем. Не были учтены ни результаты прошлых судов, ни амнистии, ни награждения Ермакова за храбрость в боях против бело-поляков и врангелевцев именными наградами, ни его категоричное отрицание антисоветской деятельности в 20-х г.г. На основе бездоказательных показаний свидетелей об антибольшевистской настроенности Ермакова коллегия ОПТУ приговорила его к расстрелу, и по личному приказу Г. Ягоды приговор был приведен в исполнение 17 июня 1927 г.190

После начала коллективизации и массового раскулачивания репрессии против казачества резко усилились под предлогом подавления попыток сопротивления кулацких элементов «социалистической реконструкции сельского хозяйства». В приказе ОГПУ от 2 февраля 1930 г. указывалось на необходимость внесудебной репрессии так называемого «контрреволюционного актива», кадров действующих повстанческих организаций. К числу этих кадров были отнесены не только зажиточные крестьяне и казаки, но все бывшие белогвардейцы, повстанцы, казаки-репатрианты. В условиях Дона это означало ликвидацию, в первую очередь, наиболее активной, подготовленной, образованной части казачества.

Естественно, что насильственно выселяемые «раскулаченные» казаки пытались выражать свое недовольство, сопротивляться, тем более что они, как никто другой, умели обращаться с оружием. В 1929 г. в Северо-Кавказском крае было зарегистрировано 335 террористических актов,.раскрыто и ликвидировано 370 антиправительственных группировок с числом участников 3776 человек. В Хоперском округе была выявлена организация, в которой имелось более 40 бывших казачьих офицеров и до 100 «кулаков». Подобные организации были раскрыты в Шахтинском, Сальском, Донском и других округах. Помимо организованного сопротивления властям распространялось пассивное выражение недовольства проводимой политикой коллективизации, выражавшееся в отказе казаков и крестьян спешным порядком избавляться от своего подворья и вступать в колхозы. Подобные факты интерпретировались властями как контрреволюционная деятельность и жестоко карались. Так, в феврале 1930 г. в селе Ма-ныч Сальского округа было сфабриковано дело об антисоветской группе в составе 76 жителей села. Во многих станицах, хуторах Дона чекисты выискивали реальных и потенциальных противников коллективизации, в первую очередь, среди известных казаков - бывших атаманов, офицеров, репатриантов, просто зажиточных хозяев. Но официально власти постоянно публично подчеркивали, что проводимая политика не имеет ничего общего с расказачиванием прошлых лет и ориентирована только на развертывание классовой борьбы. В период перевыборов Советов в апреле 1930 г. было принято постановление крайкома ВКП(б) «О работе среди казачьего населения Северного Кавказа», в котором требовалось учитывать на местах особенности казаков при проведении агитационно-пропагандистской избирательной кампании. А.А. Андреев, тогдашний первый секретарь крайкома, писал: «Небольшевистским и вреднейшим является настроение среди части местных работников предвзятого, недоверчивого отношения к казаку только потому, что часть казачества была обманута генералами и кулаками, участвуя в белых армиях. В течение 10 лет трудовое казачество - бедняки и середняки - доказало на деле свою преданность советской власти. Поэтому такие настроения. являются прямой помощью классовому врагу - кулаку».191 Б.П. Шеболдаев, сменивший Андреева на посту руководителя края, заявлял, что казачество целиком на стороне советской власти и нет особых антиказачьих уклонов в местных партийных организациях. По его мнению, сплошная коллективизация сняла вопрос о земле, бывшей основой противоречий между казаками и иногородними, и поэтому «каких-либо противоположных интересов не может оставаться. Я прямо не нахожу формулировки, какой уклон игнорирования казачества? Пожалуй, это просто политическое вредительство нашего классового врага, пытающегося бедняка, середняка-казака оттеснить в сторону от руководства, поссорить с советской властью провокацией о «расказачивании». Нелепость этой провокации очевидна и не имеет никакой основы. Мы должны бороться с ней как с вредительством».192

Большинство подобных высказываний косвенно показывает на то, в чем казаки именно обвиняли партруководство. Многочисленные письма казаков, отправленные за границу и опубликованные там в казачьей периодике, свидетельствуют о том, что фактически на практике проводилось латентное расказачивание и унификация казачества как сельского населения. Именно это было второй задачей в ходе пресловутой сплошной коллективизации в казачьем крае, осуществленной сталинизмом в 30-х г.г. Отвергнув предложения группы Н.И. Бухарина, А.И. Рыкова, М.П. Томского о снижении темпов индустриализации и коллективизации и начав широкомасштабное свертывании НЭПа, сталинизм логично выбросил на свалку и казачью политику, разработанную Бухариным и Сырцовым в апреле 1925 г. Вместо дальнейшего учета особенностей казачества был взят курс на их игнорирование и жестокое преследование их носителей. Объективно, это была ликвидация казачества как этнографической и социальной общности вообще.

Особенно ярко и наглядно это проявилось в 1932-1933 г.г., когда сталинское руководство начало на базе созданных колхозов массовое изъятие зерновых запасов, приведшее к голоду и многотысячным жертвам. Попытка сопротивления казачьих масс выкачке хлеба вызвала выселение ряда кубанских станиц в северные районы. Закономерным следствием развития ситуации стали

193 массовые репрессии против казачества.

В казачьих районах Нижне-Волжского края в 1932-1933 г.г. также ширилось пассивное сопротивление принудительным хлебозаготовкам, обозначенное властями как «кулацкий саботаж». По мере нарастания карательных мер здесь стали формироваться группы недовольных казаков и крестьян. В марте 1932 г. была выявлена «эсеровская контрреволюционная организация» в составе 50 человек, поставившая целью прекращение «коммунистического грабежа» крестьянства. Одновременно была обнаружена повстанческая организация «бывших красных партизан». Ее лидеры А.И. Волобуев и П.И. Костин считали насильственную коллективизацию преступлением и предлагали готовить вторую контрреволюцию под лозунгом «Долой колхозы». Хотя требования этой группы не включали идеи возрождения казачества, следователи ОГПУ усмотрели в них белоказачью ориентацию.

В 1932 г. на Кубани, в районе станицы Тихорецкой, казаки подняли вооруженное восстание, которое распространилось практически на весь округ. Вооруженных восставших казаков, ведших бои с советскими частями, насчитывалось более 6 тысяч человек. Казаки продержались почти 12 суток против Красной армии, использовавшей артиллерию, авиацию и даже отравляющие газы. Восстание было подавлено с неслыханной жестокостью. Пленных расстрелива

194 ли; 18 тысяч казаков выслали на север в концлагеря.

К середине 30-х г.г. наиболее активная часть казачества, последовательно выражавшая духовные и материальные интересы этого специфического субэтноса, была либо репрессирована, либо нейтрализована. Казачество перестало существовать как самостоятельная политическая сила и стало составной частью колхозного крестьянства при сохранении некоторых особенностей. В 1936 г. сталинское руководство официально объявило о наличии «советского казачества», преданного идеалам социализма, являющегося могучим резервом Красной армии. 15 марта 1936 г. в Ростове-на-Дону состоялся праздник советского казачества, а 20 апреля ЦИК СССР отменил все ранее существовавшие ограничения несения воинской службы казаками, что открыло дорогу для формирования территориальных казачьих дивизий. В ходе проведенных в 1936-1938 г.г. политических судебных процессов над так называемыми троцкистско-зиновьевско-бухаринскими блоками было указано, что именно враги партии и народа из числа бывших оппортунистов провоцировали восстания среди казачества. С подачи А.Я. Вышинского и других сталинских подпевал, в литературе стала утверждаться догма о троцкизме - главном и единственном источнике трагических колебаний казачества в годы гражданской войны. Но это не оградило казачье население от репрессий 1937-1938 г.г. Для сталинского руководства пропагандистская кампания вокруг казачества была необходима как элемент подготовки к грядущей войне с фашистской Германией.

В довоенный период государство и правящая партия неуклонно проводили курс на расказачивание коренного населения Дона и Кубани и частично Терека. Сущность этой политики сводилась к ликвидации характерных черт, особенностей, свойств, признаков казачества как полувоенного сословия, слоя зажиточных землевладельцев и частично как обособленного субэтноса. Основными путями достижения этих целей являлись: 1. Террористическое преследование последовательных носителей этих качеств, находящихся в прямой или косвенной оппозиции политическому режиму. 2. Стимуляция расслоения и раскола казачьих масс по социально-классовому признаку. 3. Ограничение развития казачества как самоценной социально-этнографической общности, стимуляция ее ассимиляции в крестьянской среде. Расказачивание, в принципе, имело объективную основу, т.к. военно-служилое привилегированное сословие в условиях индустриализации и модернизации страны не имело перспектив при любом режиме. Но большевистская элита искусственно ускорила этот процесс, отказавшись учесть черты казачества как субэтноса. В своем развитии такая политика большевизма прошла в 4 этапа: 1. Период гражданской войны - этап непосредственного террористического расказачивания с элементами геноцида весной 1919 г. 2. 1921-1924 г.г. — осуществление прямого политического и морально-психологического давления на казачество как на контрреволюционное сословие при опоре на иногородних и горцев, ограничение гражданских прав казаков. 3. 1925-1928 г.г. — этап латентного расказачивания на основе привлечения серед-няцко-бедняцких масс казачества к советскому строительству, широкой амнистии, использования ряда казачьих традиций в целях закрепления нэповского успокоения казачества и установления сотрудничества с властями при сохранении установки на расказачивание сословных элементов. 4. 1929-1939 г.г. — этап преследования оппозиционно настроенных элементов казачества методами раскулачивания, борьбы с «вредителями» и «саботажниками» хлебозаготовок и прямыми репрессиями членов «повстанческих организаций» и т.д. Начало во второй половине 30-х г.г. нового заигрывания властей с казачеством, поощрения военно-патриотических традиций при одновременном проведении в казачьей среде линии, аналогичной общему раскрестьянствованию в масштабе всей страны. Накануне второй мировой войны государство взяло курс на активное использование казачьего патриотического потенциала в деле укрепления Красной армии.

Казачьи формирования в составе Рабоче-крестьянской Красной армии существовали в период гражданской войны в составе войсковых соединений С.М. Буденного, Ф.К. Миронова, Б.М. Думенко, Блинова, Пархоменко и др. В период гражданской войны с панской Польшей, совершившей интервенцию против России, Реввоенсовет РСФСР разрешил амнистированным рядовым белоказакам принимать участие в боях против захватчиков. В ходе военной реформы 20-х г.г. правительство приняло решение о переходе на территориальную систему формирования войсковых частей. Когда в 1925 г. был взят курс на вовлечение трудового казачества в советское строительство, массовую амнистию и репатриацию эмигрировавших казаков, начался принципиально новый этап создания казачьих территориальных кавалерийских формирований. Если в первых территориальных частях процент казаков среди личного состава был в границах 30-40, то после снятия ограничений - более 60 %, причем около 20 % составляли бывшие белоказаки. Привлечение казачества к военной службе было самым значительным элементом смягчения и.либерализации политики расказачивания, затмившим в глазах казаков такие проявления скрытого расказачивания, как проявляющееся недоверие со стороны госчиновников, призывы к осторожности особо ретивых чекистов, эпизодические аресты, проводимые ОГПУ в станицах, отказ от признания «ошибок» в казачьем вопросе в период гражданской войны и т.д. Для казаков, в среде которых сохранился культ военной службы государству, допуск к полноценной службе означал признание властью их существования как «военного народа», имеющего особые воинские традиции и заслуги перед Россией. Национально-сословная гордость казаков выражалась, прежде всего, в военной службе в составе казачьих кавалерийских подразделений по защите Отечества от внешних врагов. Именно поэтому создание террчастей на Дону, Кубани и Тереке стало, может быть, главным элементом советского возрождения казачества. Конечно, это возрождение было специфическим и кратковременным, но его нельзя отрицать. Это реальный факт истории.

С началом коллективизации и массового раскулачивания в казачьих регионах Дона, Кубани и Терека, на других территориях с казачьим населением встал вопрос, как отреагирует казачество, проходящее службу в террчастях на базе вновь созданных колхозов, учитывая, что часть из них формировалась с применением методов насилия, а в ходе раскулачивания и выселения были допущены значительные «перегибы». Если в 1928 г. все казачьи формирования признавались полностью боеспособными и надежными в политическом отношении, то в 1930 г. они таковыми не считались. Все эти части были переведены на положение боевой готовности, но не были допущены к операциям по высылке «кулацких элементов». Начались чистки командного и рядового состава, аресты инакомыслящих. Фактически это означало проведение расказачивания уже не в скрытой, а в более активной форме, хотя до террора было далеко. В 1933 г. началась массовая отписка из переменного состава казаков, которые прямо или косвенно были замешаны в сопротивлении хлебозаготовкам, «хищении собственности» вновь образованных колхозов, имели родственные связи «подозрительного характера» и т.п. Из террчастей по разным оценкам было отписано от 20 до 30 % личного состава, исключено из партии до 35 % коммунистов-казаков.

В 1933 г. было начато формирование кадровых 4-й и 6-й кавалерийских дивизий Белорусского округа и 5-й Ставропольской кавдивизии СевероКавказского округа. Основу их формирования составили призывники из казачьих регионов, набираемых в порядке обычной мобилизации, однако сами части пока не носили наименование казачьих.

В связи с нарастанием военной службы, необходимостью укрепления армии и ликвидации основной части «контрреволюционных казачьих элементов» в лице белоказачьих офицеров и интеллигенции было принять решение опять отменить ограничения на военную службу для казачества. Вновь были созданы территориальные формирования, введена казачья форма одежды. Уже в 1937 г. казачьи дивизии продемонстрировали свою воинскую стать в параде на Красной площади.

Однако в 1937-1938 г.г. вновь наступила пора испытаний для казаков, хотя на этот раз она коснулась в основном комсостава. Как и во всей Красной армии, в казачьих частях начались чистки и репрессии, ставшие «отрыжкой» былого расказачивания. На этот раз никто не ставил антиказачьих целей, так как это дело было в основном закончено. В ходе ежовского террора были уничтожены выдающиеся командиры казачьего происхождения: Каширин, Блинов, братья Трифоновы, братья Полуяны, Косогов, Горячев, Шеко, Криворучко.

В этот период была завершена физическая ликвидация основной массы казаков-реэмигрантов, вернувшихся в 1920-1925 г.г. из Болгарии, Югославии и др. стран. Первая волна уничтожения белоказаков, побывавших на Западе, пришлась на конец 20-х г.г., вторая - на 1932-1933 г.г. - период «борьбы с кулацким саботажем хлебозаготовок», наконец, в середине 30-х г.г. окончательно сбылось предсказание А. Богаевского о «трагической участи» реэмигрантов. Массовые расстрелы реэмигрантов предпринимались с целью недопущения деятельности 5-й колонны в условиях войны.

Эти репрессии, очевидно, свидетельствуют о том, что нельзя говорить о полном восстановлении казачества, его политической реабилитации. Снятие ограничений в военной службе без комплекса других мероприятий по развитию казачьей культуры и образования и т.п., как это было сделано в 1925 г., являлось следствием советизации основной трудовой массы казачества, лишенной казачьих идеологов, просто стариков - хранителей казачьей истории.

Накануне Великой Отечественной войны в связи с механизацией армии все казачьи дивизии, сформированные в 1936 г., за исключением 6-й Кубанско-Терской, были переформированы в моторизованные и танковые дивизии. Учитывая катастрофические потери Красной Армии в танках в приграничных сражениях и сокращение поставок новых танков в армию осенью 1941 г., Государственный Комитет Обороны принял решение для повышения мобильности войск приступить к формированию новых кавалерийских дивизий легкого типа без артиллерийских и танковых полков. К концу 1941 г. количество кавдивизий в Красной Армии увеличилось с 13 до 116.

Большинство кавдивизий формировалось в июле-августе 1941 г. в прифронтовых районах Украины и в регионах, где проживало казачье население. 33 кавдивизии было сформировано на Северном Кавказе из казаков Дона, Кубани, Терека, Ставрополья, а также горских народностей. 12 кавдивизий дали Уральский и Приволжский военные округа. Здесь ядро дивизий составляли уральские и оренбургские казаки. В районах Сибири, Семиречья и Дальнего Востока было сформировано 17 кавдивизий в основном из сибирских, семиреченских, забайкальских и уссурийских казаков.

1-й казачий кавкорпус воевал на Дону, в Донбассе, успешно действовал в Барвенково-Лозовской операции. В марте 1942 г. корпус был расформирован. 66-я казачья дивизия вошла во 2-й казачий корпус, а остальные дивизии — на доукомплектование 5-го кавкорпуса генерала Гречко А.А. 2-й казачий корпус под командованием полковника Ковалева Г.А. погиб в окружении во время Харьковской операции в мае 1942 г.

В первые месяцы войны стойко сражались казачьи части и соединения 2-го, 3-го и 5-го кавкорпусов генералов Белова П.А., Доватора Л.М., Крюченкина В.Д. За образцовое выполнение заданий командования в битве за Москву эти корпуса были преобразованы в 1-й, 2-й и 3-й гвардейские кавкорпуса. Символично, что 1-й гвардейской дивизией в кавалерии стала 5-я Ставропольская казачья кавдивизия. Всего в московской битве принимало участие 33 кавдивизии, в т.ч. 12 казачьих. Летом и осенью 1941 г. на Дону, Кубани, Тереке, Ставрополье развернулось движение за создание добровольческих казачьих кавалерийских дивизий. К концу 1941 г. из казачьего населения непризывного возраста на Дону и Кубани было сформировано 5 кавдивизий. В начале 1942 г. 12-я и 13-я Донские казачьи дивизии вошли в состав 17-го Казачьего добровольческого кавкорпуса. 10-я Кубанская кавдивизия пошла на укомплектование частей корпуса.

Умело и стойко сражались кубанские и донские казаки 17-го кавкорпуса генерала Кириченко Н.Я. Газета «Красная звезда», обобщив опыт боевых действий корпуса, 22 августа 1942 г. в передовой статье писала: «Казаки, которыми командует генерал Кириченко, служат примером для всех защитников Юга. Так должны вести войну все части Красной Армии!» 26 августа Казачий корпус был преобразован в 4-й гвардейский казачий кавкорпус, а его дивизии стали именоваться 9-я и 10-я Кубанские, 11-я и 12-я Донские гвардейские казачьи дивизии.

Казачество составляло ядро советской кавалерии как в начальный период войны, когда на фронтах воевало 78 кавалерийских дивизий, так и на завершающем этапе войны, когда количество кавдивизий сократилось до 22-х, а также сократилось количество кавалеристов казачьего происхождения. Вследствие постоянного доукомплектования состава кавдивизий они в целом потеряли свой казачий характер. С другой стороны, казаки воевали в стрелковых соединениях и частях. 27 августа 1942 г. вступила в бой 9-я горно-стрелковая дивизия кубанских казаков. В сентябре 1943 г. она была переформирована в 9-ю Краснодарскую пластунскую дивизию. Личный состав пластунских батальонов и сотен в основном состоял из казаков-добровольцев. Закончили боевой путь кубанские пластуны в Пражской операции. Пластунская дивизия была награждена орденами Красной Звезды и Кутузова II степени. Десятки стрелковых дивизий были сформированы в начале войны на территории Северо-Кавказского военного округа.195

Труженики казачьих областей постоянно держали связь с казачьими формированиями, посылая им пополнение, снаряжение, вооружение. В период временной оккупации казачьих районов казаки входили в партизанские отряды, которые взаимодействовали с частями Красной Армии. В целом не оправдались надежды гитлеровского командования повернуть казачество против Советской власти. Сразу после начала агрессии были сформированы казачьи подразделения: дивизион И.Н. Колнова, полки «Платов», «Юнгшульц», Атаманский полк барона фон Вольфа, Лейб-казачий полк и др. общей численностью около 25 тысяч казаков.

В своих планах использования казачества в борьбе против Красной Армии немецкое командование опиралось на эмигрантские круги верхушки казачества, которые не пожелали вернуться на Родину после амнистий, объявленных ВЦИКом 3 ноября 1921 г. и 25 января 1925 г. Генерал Краснов П.Н., с 1936 г. проживавший в гитлеровской Германии и издавший здесь 2 миллионными тиражами свои сочинения, установил тесную связь с германским командованием и деятельно участвовал в работе «Казачьего министерства восточных областей

Германии». Он в частности делал доклады о казачестве руководству СД, Абвера и вермахта. Краснов направил послание «Донскому казачьему комитету» в Новочеркасске, в котором призывал «вместе с германскими вооруженными силами разделить счастье борьбы за честь и свободу тихого Дона». Он был прямо причастен к подготовке декларации-обращения германского правительства за подписью Кейтеля и Розенберга к казакам России от 10 ноября 1943 г., в которой обещалось восстановить все прежние права, привилегии, самобытность казачьих войск на Востоке Европы «под защитой фюрера». Краснов принял предложение фашистов занять должность Начальника Главного Управления Казачьих войск, отказавшись возглавить задуманное гитлеровцами так называемое «Временное казачье правительство на чужбине». В открытом письме казакам от 14 ноября 1943 г. он отметил необходимость соблюдения принципа выборности войсковых атаманов, Верховного Атамана казачьих войск Кругами и Радой (на Кубани). Это показывает насколько были сильны иллюзии атаманов в отношении того, что немецкие фашисты предоставят казачеству государственную автономию в рамках нацистского Рейха (как ни странно, эти факты оправдываются некоторыми идеологами современного казачьего движения).

Осенью 1942 г. Краснов П.Н. и его племянник Семен Краснов занимались на Дону формированием казачьих отрядов из бывших эмигрантов, дезертиров и изменников Родины. К началу 1943 г. ими было сформировано по одному казачьему полку трехэскадронного состава в Шахтах и Новочеркасске. Сформированные на Дону и Кубани казачьи «добровольческие» части совместно с немецкими 336-й и 384-й пехотными дивизиями вели бои с частями Красной Армии и партизанами. Центром формирования «добровольческих» казачьих полков из военнопленных Красной Армии стала Шепетовка, где работала школа подготовки комсостава для изменнических формирований. По данным справки Главного раз веду правления Красной Армии на 30 января 1943 г. в Белоруссии и на Украине было сформировано 30 отрядов и полков из казаков общей численностью около 20 тыс. человек. В справке говорилось, что «казачьи отряды дислоцируются по шоссейным и железным дорогам - Лунинец-Калинковичи, Мо-зырь-Житомир, Житомир-Бердичев, Казатин-Киев, Николаев-Днепропетровск-Полтава».196

Внедрение коммунистов в изменнические формирования, деятельность партизанских отрядов и усиление их мощи, успехи Красной Армии на фронтах способствовали изменению настроений «добровольцев» и переходу части их на сторону партизан. Так, в 1943 г. на сторону партизан перешло 7422 военнослужащих РОА, 1715 полицейских, 1645 «добровольцев-казаков». Уже 3 июля 1943 г. в одной из директив немецкого командования с тревогой говорилось о массовом дезертирстве русских «добровольцев», которые «подробно изучили военную обстановку и поэтому представляют большую опасность, так как переходя к партизанам, они передают врагу важные сведения». По этой причине Приказом Главкома сухопутных войск Германии от 29 сентября 1943 г. все части, сформированные из военнопленных и «добровольцев», подлежали переводу с советско-германского фронта на другие театры военных действий. Объяснение этому решению в приказе прозвучало так: «Германское руководство идет навстречу естественному желанию многих добровольцев: не быть вынужденными стрелять в своих соотечественников, и дает им возможность свести счеты с англичанами и американцами».

В начале ноября 1942 г. германское командование поручило полковнику Гельмуту фон Панвицу сформировать из казаков Терека, Кубани и Дона казачий корпус для борьбы с партизанами. После начавшегося контрнаступления советских войск под Сталинградом сформированные Г. фон Панвицем казачьи полки и эскадроны были направлены в Восточную Пруссию, где в апреле 1943 г. была создана «добровольческая казачья дивизия» в составе 6 полков. Она была направлена в Хорватию для борьбы с югославскими партизанами. Но другая часть казаков приняла активное участие в боях на северском Донце, под Ба-тайском, Новочеркасском и Ростовом, прикрывая отход главных сил фашистов. Личный состав таких частей был представлен в основном уроженцами казачьих областей, сражавшихся с большевиками в годы гражданской войны и подвергшихся большевистским репрессиям. Это объясняет стойкость и ожесточенность сопротивления наступавшим советским войскам.

С немцами в начале 1943 г. отступали не только казаки, но и их семьи, надеясь на лучшую жизнь и боясь репрессий, запуганные своими мужьями и отцами. В ходе отступления была образована группа Походного Атамана под ру ководством донского казака полковника С.В. Павлова, в состав которой первоначально входило 18 тысяч чел. В ходе боев с партизанами Белоруссии в 1944 г. Павлов был убит и его преемником стал войсковой старшина Т.Н. Доманов, которому немцы присвоили чин генерал-майора. Казачий стан был переведен в Польшу, затем в северную Италию.

30 марта 1944 г. германское командование создало «Главное управление казачьих войск» как политический и административный орган Дона, Кубани и Терека. Начальником управления был назначен генерал Краснов П.Н. Летом 1944 г. после покушения на Гитлера казачья дивизия Панвица, как и все тыловые войска германской армии, вошла в подчинение рейхсфюрера СС Гиммлера и по его указанию переформирована в «15-й казачий корпус СС», который продолжал вести бои с югославскими партизанами. 1-й дивизией командовал полковник Вагнер, 2-й - полковник Шульц, т.к. практически все командные должности занимали немцы.

В мае 1945 г. в «Казачьем стане» был созван съезд казаков, который избрал Панвица Походным Атаманом казачьих войск и высказался за объединение с РОА. В это же время генерал Шкуро А.Г., назначенный начальником «казачьего резерва», по указанию руководства СС приступил к созданию диверсионных отрядов на территории стран, освобожденных Красной Армией. В декабре 1944 г. Главное управление казачьих войск перешло в подчинение Гиммлера, который потребовал от Краснова усилить боевую подготовку казачьих частей с тем, чтобы в ближайшее время направить их на фронт против наступающих частей Красной Армии. В начале 1945 г. Главное управление казачьих войск во главе с

Красновым переехало из Берлина в походный казачий стан, однако указание Гиммлера осталось не выполненным в связи с занятием Северной Италии войсками союзников. В это время в Казачьем стане насчитывалось 31 463 человека, в том числе 1575 офицеров, 592 чиновника, 16485 унтер-офицеров и рядовых, 6304 нестроевых, 4222 женщин, 2094 ребенка и 358 подростка. На вооружении было помимо личного стрелкового оружия около 900 пулеметов, 95 минометов, 34 пушки и большое количество гранатометов.

При наступлении советских войск казачьи руководители решили сдаться в плен английским войскам. Союзники передали руководителей «Казачьего управления» представителям советского командования в Юденбурге. 28 мая английские части разоружили казачьи части и передали их вместе с семьями советскому командованию (всего 20 тыс. человек из 31).

В конце мая 1945 г. на территории Австрии англичанами были переданы советскому командованию, а затем арестованы и доставлены в Главное управление «Смерш» 20 белогвардейцев - руководителей белоказачества, проводивших активную борьбу против Красной Армии (В числе арестованных были Краснов П.Н. - начальник Главного управления казачьих войск при Восточном министерстве Германии, 1869 г.р.; атаман Войска Донского, генерал-лейтенант белой армии Шкуро А.Г. - инспектор резервов казачьих войск при Восточном министерстве Германии, 1887 г.р., в годы гражданской войны командовал Кубанским казачьим корпусом белой армии; генерал-майор белой армии Краснов С.Н. - начальник штаба Главного управления казачьих войск при Восточном министерстве Германии, 1893 г.р.; генерал-майор белой армии Султан-Гирей Клыч — командир сформированной немцами дивизии горцев Северного Кавказа, 1880 г.р., в годы гражданской войны командовал «Дикой дивизией» белой армии; генерал-майор казачьих войск Силкин Д.А. - зам. атамана походного стана Главного управления казачьих войск Германии, 1888 г.р.; генерал-майор белой армии Есаулов П.С. - председатель войскового суда походного стана Главного управления казачьих войск при Восточном министерстве Германии,

1874 г.р.; генерал-майор казачьих войск Тихоцкий Е.С. - командир бригады Кубанского и Терского войска походного стана Главного управления казачьих войск при Восточном министерстве Германии, 1876 г.р.; генерал-майор казачьих войск Воронин Н.П. — командир бригады Донского войска походного стана Главного управления казачьих войск при Восточном министерстве Германии, 1889 г.р. 16 января 1947 г. на закрытом судебном процессе все они были приговорены к смертной казни через повешенье (аналогично приговору Нюрнбергского суда).

Таким образом, революционные катаклизмы 1917 г. поставили во весь рост проблему судьбы казачества как военно-служебного сословия, обладающего остатками автономной государственности, земельных привилегий по сравнению крестьянством и иногородним населением. После краха самодержавной империи на территории Области Войска Донского была воссоздана реальная казачья автономия со всеми атрибутами государственной власти, которую возглавил генерал Каледин. Новообразование вступило в конфронтацию с возникшим большевистским государством. Однако фронтовое казачество первоначально позитивно-нейтрапьпо восприняло антивоенные лозунги и революционные перемены, что позволило большевикам достичь первоначально определенных успехов в разгроме войскового правительства A.M. Каледина. Пытаясь закрепить успехи, большевистское руководство пошло на создание псевдоказачей Донской советской республики. Это было бесспорно определенной уступкой идеологии казачьего автономизма и, в известной мере, заигрыванием с казачеством, которое в целом признавалось лидерами большевиков потенциальной «русской Вандеей». Однако казачество в целом не поверило в большевистский вариант казачьей государственности и поддержало белое движение, став костяком его кавалерии. После принятия секретной директивы Оргбюро от января 1919 г. большевизм начал осуществление террористического расказачивания, считая, что казачья государственность в любых формах и само казачество как таковое являются феодальным атавизмом, препятствующим форсированному строительству нового коммунистического общества и поэтому подлежит уничтожению.

В период отступления советской власти на территории Дона развилось новое казачье государственное образование «Всевеликое Войско Донское» уже во главе с атаманом Красновым. Это образование стало последним рецидивом казачьей государственности, просуществовавшим с весны 1918 г. по февраль \919 г. Здесь функционировала государственно-политическая система авторитарно-сословной диктатуры, регулярная армия, включающая почти 50 тысяч человек, управление и самоуправление, проводилась самостоятельная экономическая политика. Следует подчеркнуть, что в белоказачьем государстве действовали Правительство, Донской парламент — Войсковой круг и «президент» - Войсковой атаман. Вторая половина 1918 и весь 1919 г.г. Донская казачья область представляла собой действительно независимое государство, хотя и не признаваемое другими державами, со своеобразным республиканским образом правления. Опираясь на ВВД, Краснов пытался создать Юго-Восточный «Доно-Кавказский союз», куда должны были войти на федеративных началах самоуправляющиеся казачьи области юга России и Союза горцев и потерпел неудачу вследствие, во-первых, антипатриотической прогерманской ориентации казачьей государственности, во-вторых, разлада с Добровольческой армией Деникина, в-третьих, отказа учитывать интересы неказачьего населения Дона, противоречия в казачьей среде и, наконец, военных успехов противника — Красной Армии.

Ушедшие в эмиграцию идеологи казачества раскололись на «самостийников» (П. Краснов, Шкуро), доказывавших необходимость после разгрома коммунистического строя восстановления казачьей государственности, и казаков-патриотов России (А. Богаевский), рассматривавших казачество исключительно как составную часть русского народа независимо от характера власти.

Победившие в гражданской войне большевики проводили весьма противоречивую политику в отношении казачества, переходя от скрытого (латентного) расказачивания к вовлечению трудового казачества в новую систему, согласно решениям апрельского 1925 г. Пленума ЦК ВКП(б). Но большевики практически не ставили вопрос о казачьей государственности в какой либо форме. Исключением является кратковременная попытка создать казачьи национальные районы на Северном Кавказе. Это была акция противодействия антиказачьим настроениям коммунистов-руководителей Горреспублики, которые развернули борьбу с «колонизаторским уклоном» партийных комитетов, пытавшихся всего лишь учитывать интересы терского казачества.

В период Великой Отечественной войны изжившаяся себя идея казачьей государственности активно использовалась казачьими коллаборационистами во главе с генералами-эмигрантами Красновым и Шкуро, а также фон Панвицем. Во имя иллюзорной цели создания «суверенного» казачьего государства в рамках фашистского рейха казачьи дивизии сражались в составе оккупационных войск Гитлера в России, в Югославии и Италии. В результате идея казачьей государственности претерпела принципиальную инверсию, превратившись в откровенно антисоветский и сугубо политический лозунг, функционирующий за пределами правого поля.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Историко-правовое осмысление истории донского казачества в течение пяти веков его существования позволяет придти к выводу о том, что на протяжении этой эпохи возник и развивался уникальный феномен казачьей государственности, который, однако, не трансформировался в зрелое самостоятельное государство с правовой системой. Казачья государственность под мощным напором московского абсолютистского российского государства интегрировалась на автономных (де-факто) принципах в состав империи. В период распада империи и гражданской войны произошел уникальный рецидив казачьей государственности. Последняя попытка воссоздания казачьей республиканской государственности наблюдалась в период распада Советского Союза. Феномен казачьей государственности является исторической и современной реальностью и заслуживает специального историко-правового осмысления в контексте необходимости регулирования правовых взаимоотношений государственной власти и реестровых и нереестровых казачьих структур на современном этапе.

Историко-правовое исследование показало, что на этапе формирования в XVI - первой половине XVII в.в. казачьего «квазигосударства» достаточно четко прослеживались его основополагающие признаки. Во-первых, функционировала публичная власть, которая, несмотря на свою аморфность, консолидировалась в постоянно функционирующих однотипных (атаманско-круговых) органах военно-демократического самоуправления. Во-вторых, была налицо государственная территория, определенное внутреннее географическое пространство в бассейне реки Дон и его притоков, которое находилось под исключительным контролем многочисленных самоуправляющихся органов власти. Третьим признаком государственности являлся суверенитет Войска донского, который реализовывался через целый ряд принципиальных правовых обычаев международного характера («С Дона выдачи нет!»). Существование исключительной казачьей юрисдикции для казаков на донской территории Войска донского и непризнание верховенства московского права в отношении себя полностью соответствует теории государственного суверенитета и свидетельствует о суверенности данного казачьего государственного образования. Четвертым признаком государственности является наличие специфического народонаселения данного государства — казачьего субэтноса. Поскольку государство, в первую очередь, является определенным союзом лиц, постольку наличие их сообщества, объединенных единым языком или диалектом, религией, культурой, особенностями национального самосознания и др., является важнейшей его комплексной характеристикой. Независимо от того, когда возникла казачья общность, общепризнанно, что к концу XVI века она функционировала как специфический субэтнос, имевший определенные корни среди автохтонного населения и обладавший тенденций к превращению в полноценный этнос. Важным признаком государственности явилось функционирование системы казачьего «обычного права», которое, несмотря на свою бесписьменность, вполне выполняло свою важнейшую функцию - регулировало общественные, социально не артикулированные отношения. Наличие государственной символики казачества и его признание окружающими государствами, в первую очередь Московского царства, является важными доказательствами функционирования специфической самоуправляющейся системы казачьей государственности, которая не только пыталась обеспечивать безопасность своей территории, но вести определенную экспансию на окружающие земли, распространяя военно-демократические порядки или православную христианскую духовность. Учитывая характер взаимоотношений с Москвой, элементы культуры и средневековой цивилизации, напрашивающиеся определения казачьего образования как «раннего» и «варварского» не представляются корректными, хотя отвечают ряду сущностных характеристик. В то же время доказано, что несмотря на наличие признаков государства, казачье образование не получило полноценного правового оформления, так как государственное строительство не было завершено: вплоть до реформ Петра I не возникли постоянно действующий государственный бюрократический специализированный управленческий аппарат, фиксированные границы суверенной территории, писаное право; длительное время отсутствовала производящая экономика. Все это обуславливает характеристику казачьего государственного образования как квазигосударства или. протогосударства и позволяет говорить о феномене казачьей государственности, а не государстве в полном юридическом смысле слова. Учитывая характер реальной взаимосвязи донской казачьей квазиреспублики и Московского царства в период до принятия крестоцеловальной присяги, следует признать функционирование союзных отношений младшего субъекта со старшим на принципах, определяемых на современных условиях как конфедеративные, которые форсированно трансформировались в автономные в рамках имперской системы, практически минуя федеративный этап.

Феномен казачьей государственности объективно является значительным аргументом в пользу тех теорий происхождения государства и права, которые связывают развитие этого процесса, в первую очередь, с социальными общественными отношениям, с классовой дифференциацией, созданием государственного аппарата, гарантирующим функционирование системы общественного социального неравенства. Как показало исследование, именно отсутствие зрелых отношений социального неравенства обусловило отсутствие выраженной потребности специализации управленческих функций и карательного аппарата, запоздалое становление государственных институтов и отсутствие писаного права. В целом, следует признать казачью государственность уникальным экспериментом, поставленным самой историей, доказавшим приоритет социально-классовой теории возникновения государства и права. Казачье квазигосударственное самоуправление не было единообразным во времени и по отдельным регионам.

В истории уникального феномена казачьей (квази)государственности можно выделить основные этапы его эволюции и инверсий, которые дают основание говорить об его инволюции и деградации. Возникновение казачьего субэтноса явилось результатом комплексного взаимодействия славянских и других этнических автохтонных групп населения. В результате осуществлялся этногенез - образование народности как части славяно-русского суперэтноса.

В процессе средневековой миграции великорусского населения произошла глубокая и широкая русификация донского автохтонного населения, осуществлявшего жизнедеятельность на основе присваивающих и добывающих технологий. Формирование самостоятельного, практически независимого казачьего субэтноса потребовало определенных форм организации общественной жизни, развития данной общности и генезиса элементов квазигосударственности на основе обычного права. История казачьей государственности аккумулировала в себе общественные отношения, характерные как для истории России в целом, так и проявлявшиеся в прошлом на конкретно-исторических этапах в определенных регионах России. Основными факторами инволюции государственности казачества являются социально-исторические детерминанты, сложившиеся в эпоху феодализма, когда возник и позднее оформился уникальный этносоциальный феномен государственности казачества со своей специфичной полувоенной самовоспроизводящей системой жизнедеятельности.

Социо-политические региональные протогосударственные (атаманско-круговые) управленческие структуры казачества стали естественным ответом на давление окружающей природной и агрессивной внешнеполитической среды. Особенностью казачьего потестарного государствогенеза явилось образование примитивных элементов государственности без развитых форм частной собственности, что частично расходится с классической марксистской схемой государствообразования, предполагающей формирование классового общества как предпосылку возникновения военной демократии, переходящей в демократическую республику.

Ранее государственность казачества развивалась замедленным образом в силу отсутствия как кровнородственных отношений, так и классовой дифференциации. Легитимная публичная власть - главный признак государства -присутствовал в неразвитой форме без юридического оформления. Незрелым неартикулированным общественным отношениям в казачьей среде и аморфности социокультурного пространства соответствовало незрелое состояние сформировавшейся государственности в форме своеобразной охлократии.

Казачья государственность являлась народно-территориальной суверенной организацией публичной власти, которая представляла цивилизационно неразвитое общество и способствовала его относительной интеграции, преодолевая психологическую инерцию, связанную с социальной памятью беглых крестьян, олицетворявших русское феодально-крепостническое наследие или влияние. Используя флибустьерские методы добычи, процветания и идеологию свободы, народоправства, казачья квазигосударственность обеспечивала функционирование неразвитого субэтноса, без выделения высших привилегированных социально оформленных страт в своем составе. Казачья государственность представляла собой своеобразный политический режим поддержания целостности занимаемой территории, обеспечения специфического уклада жизни, сохранения духовных ценностей, механизмы самоуправления в условиях отсутствия опыта бюрократических властных отношений, патриархальности социальной организации, аморфности социокультурного пространства, функционирования обычного права и соответствующего правового сознания. В средневековый период, включая XVI век, шел процесс формирования казачьего субэтноса и основ казачьей независимой потестарной протогосудартвенности и установление партнерских союзнических отношений с Москвой.

Первая половина XVII в. характеризуется расцветом независимой казачьей государственности, вступившей в латентно-вассальные отношения с московским государством и проводившей активную внешнеполитическую деятельность. Социально-правовой статус казачества характеризуется определенной независимостью от российского государства при выполнении ряда добровольно взятых на себя функций сословного характера. В этот период казачество не было классическим феодальным сословием, являясь фактически территориальным субъектом, так как сохранялись качества независимого субэтноса.

Конец XVII - первая половина XVIII в.в. - это этап ликвидации казачьей независимой квазигосударственности, функционирования казачьей общности на принципах автономизма, превращения казачества в военно-служилое сословие и феодализации казачьей старшины. Понятие вассалитета-сюзеренитета применительно к отношениям Москвы и Дона дополнено представлением о складывании конфедеративного партнерского союза Москвы и Дона под началом самодержавия, о геополитической гегемонии Руси и авангардной (колони-зационно-цивилизационной) регионально-окраинной роли казачьего субэтноса как пассионарной части великорусского этноса с включенными в него инонациональными элементами. Государствообразующим признаком институционально-должностного вовлечения публично-правового характера стала принадлежность к казачьей этносоцильной группе.

Интеграция казачества в XVIII в. в состав российской империи под давлением абсолютизма остановила процесс развития казачьей государственности и обусловила начало ее инволюции в направлении отмирания, затухания, деградации и постепенной ликвидации. Сформировавшийся в XVIII в. латентный ав-тономизм казачьей Земли Войска Донского был временным компромиссом имперского самодержавия с государственническими интересами казачества. Вторая половина XVIII в. — 1835 г. - интеграция казачества как сословия в правовое пространство российской империи и сокращение латентных прав сословно-территориальной самоуправляющейся автономии. В XVIII-XIX в.в. характер самоуправления во многом определялся отношениями с царской властью. Царскими указами и различными положениями регламентировалась степень самостоятельности войсковых атаманов, полномочия войсковых кругов. Нередко эти указы ограничивали «казачью вольницу», ставили всю казачью структуру в определенную нишу российской государственной системы. Но характерно, что внутренняя жизнь казачества до самой революции 1917 г. строилась и управлялась не столько этими законами, сколько издавна сложившимися обычаями. И вот тут-то сохранялось казачье самоуправление. Спецификой его было полувоенное состояние. Оно сказывалось во всем: в названиях местных структур власти, в направлениях и регламенте их деятельности, в положении граждан.

Одним из первых законов, ограничивающих самостоятельность казачества в лице Войска Донского, которое было самым крупным и репрезентативным казачьим регионом, явились «Положения об управлении Войска Донского», утвержденные Екатериной II в 1775 г. Первым пунктом «Положений» предписывалось учредить на Дону гражданское правительство под именем войсковой канцелярии, которой на основании общих в империи законов «предоставить как и расправу земскую, так и все хозяйственные распоряжения, сборы доходов, проверку расходов, и все до промыслов и торговли относящееся». Но рядом с этим говорилось о принципе выборности на все должности внутри войска, в том числе из шести старшин, составляющих Войсковое Правление, только двое назначались атаманом, а четверо выбирались на Войсковом круге. С 1835 г. вся жизнь Войска Донского стала регламентироваться новым «Положением об управлении Войска Донского», которое уточняло и стабилизировало внутренние отношения и порядки. Этим «Положением» подтверждалась нерушимость и неприкосновенность существовавших казачьих преимуществ. Важнейшим из них являлись земельная собственность огромных масштабов и право внутреннего самоуправления. «Положение» стало законодательной основой существования казачьей местной власти. Вплоть до начала XX в. осуществлялось активное функционирование и кризис военного имперского казачьего сословия, ликвидация войсковых казачьих квазиавтономий, превратившихся в специфические Области (губернии) империи.

Во главе отдельных войск, занимавших особые области, стояли наказные атаманы. Территориально Донское и Амурское войска делились на округа, остальные - на отделы. Низшей административной единицей была станица, нередко состоявшая из нескольких хуторов. Высшим органом власти на местном уровне являлся станичный Казачий круг. Право и обязанность участвовать в нем предоставлялись всем казакам мужского пола с 21 года. Если в семье не оказывалось такого мужчины, то это право получала казачка. Особым положением на Круге пользовались старейшие и авторитетные казаки. В наиболее ответственных ситуациях их позиция оказывала решающее воздействие. Казачий круг достаточно демократично избирал атаманов (хуторских, станичных, окружных), правления при них, рассматривал важнейшие вопросы развития территории и жизни населения. Обычно решения принимались после обсуждения простым большинством голосов. На Круг более высокого уровня направлялись выборные представители во главе с атаманом. Нередкими были решения, достигаемые на основе подворного опроса.

Постоянно действующим выборным органом было правление. Оно решало все конкретные финансовые и хозяйственные, мобилизационные и культурные вопросы. Оно же рассматривало мелкие спорные и нередко уголовные дела, обладая значительными полномочиями по вынесению приговора. Крупные споры выносились на станичный Круг. Судебные дела среди казачьего населения заводились редко. У местных органов было достаточно возможностей самим разбираться с большинством трудных вопросов, несомненно, свидетельствующих об элементах автономии.

Работа казачьих органов территориального самоуправления строилась на основе местных традиций, законов Российского государства и указаний вышестоящих структур войсковой системы управления. Экономическим фундаментом этой формы самоуправления являлись войсковые земли, делившиеся на станичные юрты, находившиеся в коллективном пользовании, офицерские наделы и войсковой запас. В 1912 г. казачеству принадлежало около 63 млн. десятин земли. Частной собственности на землю в казачьих войсках не было. Но на каждого казака мужского пола с 16 лет выделялся надел земли средней нормой 30 десятин. Тем самым обеспечивалась экономическая независимость казачьих семей, что также было гарантом гражданского самосознания и социальной активности людей, эффективности территориального самоуправления. Превращение казачества в имперское сословие и его полная интеграция в механизм власти как самовоспроизводящейся квалифицированной военно-полицейской силы при объективно развивающемся параллельном процессе капиталистического расказачивания - закономерный объективный итог исторической инволюции и правовой легитимации казачества.

Феномен казачества в российской истории объясняется на основе цивили-зационной методологии следующим образом. Российская цивилизация носит промежуточный Евразийский характер, то есть она развивается под влиянием Запада и Востока, миров модернизации и традиционализма. В России по этой причине отсутствовали на любых ее исторических этапах элементы модернизации или традиционализма в чистом виде — и в эпоху петровского прорыва в Европу, и в эпоху татаро-монгольского ига.

Шло постоянное взаимовлияние этих противоположных систем с преимуществом на каждом конкретном этапе того или иного элемента. Это приводило к деформации как традиционных, так и модернизаторских ценностей, что приводило к изменению смысла явлений и процессов в ходе исторического развития. Такая социокультурная инверсия произошла со старообрядчеством, ставшим средой для взращивания предпринимателей; специфическим «средним классом» - интеллигенцией, ставшей поставщиком для кадров революционеров; русской буржуазией, уступившей роль гегемона в буржуазной революции своему антагонисту - рабочему классу. Особую социокультурную инверсию претерпело казачество, испокон века защищавшее свою свободу и архаичные ценности, ставшее оплотом российской государственности. Бывшие вольные люди с традиционной русской вечевой - круговой демократией, принимавшие участие во всех смутах России, постепенно подчинялись государственной власти в качестве полурегулярного войска. Освоив новые территории на Юге России и защитив пограничные рубежи от постоянных нашествий и угроз со стороны кочевников, мусульманской Турции и других претендентов на славянские земли, казачество объективно выполнило функцию авангарда формирующейся Российской цивилизации. Эта уникальная роль не только не исчезла в связи с переходом казачества на службу государства и с ликвидацией своей самостоятельности, но еще более возросла в связи с созданием казачьих войск на новых границах Российской империи. Казачество стало военно-служебным сословием, сохранив однако этнографические признаки народа (субэтноса). Когда часть донского казачества была переселена на Кубань, Терек, Урал, в Сибирь, то оно везде выступало определенно не только как военно-полицейская сила, но и как цивилизаторский фактор. Особенно наглядно это проявилось на Кавказе, в период пятидесятилетней войны с горцами. Осевшее здесь терское и сунженское казачество, несмотря на неизбежное враждебное отношение горцев к нему, выполнило и цивилизаторскую роль, став передаточным мостом между Россией и Кавказом, внеся безусловный вклад в развитие культуры, образования, производительных сил в регионе. Сами казаки переняли костюм, целый ряд обычаев горцев, став необходимым элементом социальной структуры народонаселения региона. Казачество выступало проводником геополитической политики России. На новых местах обитания проходило оказачивание местного населения, в том числе неправославного, и распространение традиционных качеств казачества как части великорусского этноса — общинности, соборности, государственного патриотизма. Казачество как никакой другой фактор воплотило в себе евразийский характер Российской цивилизации и по месту проживания, и по роду деятельности, и по объективному значению.

При всем этом казачество развивалось не только как сообщество полурегулярных воинов-кавалеристов, общинных собственников, крестьян-производителей сельскохозяйственной продукции, но и как народ.

Таким образом, казачество стало уникальным имманентным феноменом Российской евразийской цивилизации и одновременно ее авангардом в пограничных областях. К концу XIX в. закончился процесс расширения Российской империи, стабилизация границ и основные функции казачества потеряли свою актуальность. Для самодержавия казачество имело значение теперь как резерв профессиональной кавалерии и военно-полицейской силы на случай революций внутри страны и интервенций извне. Это обстоятельство стало определяющим в отношении к казачеству со стороны различных политических сил в Российской империи.

Сложное сочетание таких свойств и особенностей, иной раз исключающих друг друга, требовало от политических партий и групп осторожного и взвешенного отношения к казакам, учета их интересов. В условиях бурного развития капиталистических отношений на рубеже XIX-XX в.в. в казачестве усилился процесс внутрисословного расказачивания. Развитие индустриального общества объективно размывало казачье сословие в части его полуфеодальных привилегий, но позволяло сохранять черты как этноса.

Самодержавие было заинтересовано в казачестве как инструменте подавления массовых революционных выступлений рабочих и крестьян в назревающих катаклизмах и как мощном резерве кавалерии - одного из основных видов вооруженных сил того времени. Это заставляло правительство искусственно сдерживать разложение казачьей общины, поддерживать казачество в его традиционном виде и уберегать от веяний индустриальной капиталистической цивилизации. Царизм, будучи сам пережитком феодализма, нуждался в полноценной опоре, прежде всего со стороны помещичьего дворянства и служилого казачества.

В свою очередь, оппозиционные самодержавию политические силы во главе с РСДРП(б) занимали прямо противоположные позиции в отношении царского правительства и его сторонников. Это обуславливало заданность позиции большевизма в отношении казачества.

1917-1919 г.г. - попытки восстановления казачьей государственности, в том числе «красной» (Донская советская республика) и «белой» (Всевеликое Войско Донское) форм квазигосударственности. «Всевеликое Войско Донское», возникшее в 1917 г. и возрожденное в 1918-1919 г.г. является полноценным рецидивом казачьей государственности в период крушения централизованного имперского российского государства и гражданской войны. Собственная конституция и ряд законов этого государства обеспечили его легитимизацию, несмотря на кратковременность существования казачьих государственных образований. Все это свидетельствует о сохранении определенных имманентных факторов, обуславливающих возрождение и функционирование идеологии казачьего государства.

В 1920 г. казачество как сословие и субъект политики было упразднено, система казачьего самоуправления ликвидирована, проблема казачьей государственности была аннулирована. Курс советской власти на вовлечение казачества в советское строительство в 1925-1929 г.г. при относительном учете специфики казачьей культуры был конкретной уступкой в рамках нэпа.

Во второй половине 1920-х г.г. казачество стало одной из первых массовых социальных групп, попавших под большевистские репрессии. Оно понесло самые большие численные потери в периоды гражданской войны, раскулачивания 1929-1933 г.г., голода 1932-1933 г.г. Сталинский режим репрессировал носителей традиций казачества - казачью интеллигенцию, офицерство; активно использовал военно-патриотические традиции казачества в годы Великой Отечественной войны; осуществлял миграции населения в ходе индустриализации и восстановления народного хозяйства и, в конечном счете, добился высокой степени ассимиляции казачества в среде колхозного крестьянства. Расчеты немецко-фашистских оккупантов на привлечение казачества на основе эксплуатации идеи создания «Казакии» в целом не оправдались. Попытки казачьих коллаборационистов создать элементы казачьей государственности в рамках III рейха окончились крахом.

Период послевоенного развития характеризовался сохранением исторической памяти о культурных и государственнических традициях казачества при игнорировании властями казачества как потенциального субъекта политики, самоуправления. Это подтверждается огромным размахом возрождения казачества в период перестройки и реформ, выдвигаемыми возродившимся «как из пепла» казачеством программами восстановления самоуправленческих начал во многих регионах современной России.

С 1991 г. — по настоящее время — этап возрождения казачества и формирование элементов казачьего самоуправления и государственной службы в условиях формирования постсоветской государственности на основе принципа разделения властей.

Развившееся в условиях демократических реформ и кризиса в межнациональных и социальных отношениях движение казачьего возрождения, попытки формирования казачьей государственности в различных формах местного самоуправления, стремление к разработке нового правового и социального статуса казачества — это не только конъюнктурная реакция на крушение союзной государственности и ослабление российской федерации в пограничных территориях и регионах, но естественное восстановление государственнических традиций казачества.

Изучение проблемы развития казачьего самоуправления в прошлом, и в настоящее время показало всю ее сложность и противоречивость, неоднозначность ее реальных перспектив в будущем. Это во многом объясняется тем, что ранее были недостаточно исследованы этнические, социальные, социокультурные и, особенно, правовые аспекты функционирования казачества в современном обществе с его постиндустриальными тенденциями. Отсутствие серьезных разработок понимания самой роли казачества на современном этапе в российском посткоммунистическом обществе вызывает значительные трудности в реализации на практике всех проектов казачьего самоуправления, которые не всегда воспринимаются даже в среде казачества, не говоря уже о гражданах, которые не причисляют себя к этой общности.

В рамках казачьего этногенеза стал наблюдаться процесс зарождения специфической казачьей государственности на основе правил и норм военной демократии и соборно-вечевых традиций. Однако по мере добровольно-вынужденного включения казачества в систему российской государственности все большую роль стали играть факторы социально-стратификационного характера, связанные с легитимностью, правовой фиксацией места и роли казачества. Традиционистская незрелая государственность и этнические характеристики в новых условиях были значительно видоизменены в соответствии с требованиями сначала Московского царства, затем постпетровской империи и, в конечном счете, Советского Союза. В результате возник феномен, который трудно поддается классификации в рамках традиционного историко-правого подхода. Отечественные обществоведы, в первую очередь историки, длительное время пытались объяснить феномен казачества исключительно с помощью понятий и категорий марксистского характера, не учитывая в полной мере тот факт, что марксизм, являвшийся плодом развития в основном западноевропейской общественной мысли, не анализировал особенности развития уникальной российской евразийской цивилизации, ярким имманентным фактором которой являлось само казачество, ставшее сначала добровольным авангардом русского народа, а затем превратившееся в инструмент колонизационной политики самодержавия. В результате недопонимания совокупности этих факторов в литературе возникла длительная дискуссия на тему, является казачество народом или сословием, хотя было очевидно для многих исследователей, что в казачестве имеется уникальное сочетание этнических, сословных и каких-то иных черт, которые обеспечивали длительное время жизнестойкость и прочность его социально-государственной организации и специфического самоуправления.

Этнические и сословные черты постоянно эволюционизировали на протяжении истории казачеств, что обуславливает невозможность избрания каких-то периодов или этапов развития казачьего самоуправления в прошлом в качестве эталонных для современности. Ностальгия современных казачьих руководителей и активистов движения по прошлому правому статусу казачества не может служить обоснованием его возрождения. В условиях перехода к постиндустриальтному обществу практически невозможно воссоздание казачества ни как сословия, ни как субэтноса в прежнем виде, восстановления прежнего самоуправления, не говоря уже о независимой государственности. Но это не означает отсутствия перспектив государственной службы казачества и казачьего самоуправления, которые будет развиваться творческими усилиями заинтересованных граждан России, ощутивших себя казаками.

Возрождение казачества является составным компонентом общего процесса социального и этнического развития южно-российского населения, начавшегося на заключительном этапе так называемой перестройки. В это время происходил бурный рост национального самосознания народов, вылившийся в стремление многих народов к созданию в той или иной форме своей национальной государственности. Этот процесс явился обратной стороной складывания так называемой новой исторической общности - «советского народа», который стимулировался коммунистическими властями без учета того факта, что интернационализация при всем своем прогрессивном характере в общечеловеческом смысле имеет очевидные пределы. В результате в стране началось отторжение наднациональных ценностей, что было объективно обусловлено разрушением советской государственности и утратой доминирующих позиций коммунистической идеологии. На смену коммунистическому интернационализму пришел проявляющийся в различных формах национализм, который, однако, далеко не во всех случаях носил реакционный характер. В известной мере можно говорить, что в стране произошел специфический вторичный этногенез ряда народов, который, к сожалению, в ряде случаев привел к дезинтеграции общества и росту национальных конфликтов, появлению внутренних эмигрантов, острым межнациональным противоречиям. Однако этот процесс, сопровождавшийся обострившейся угрозой антирусского национализма на Юге страны, привел к появлению казачьего движения, которое является ничем иным, как разновидностью возрождения национального самосознания русского народа.

В ходе этого процесса встал вопрос о социальной, национальной, культурной, экономической и других основах возрождения казачества. Единственно, что было ясно, это наличие исторической основы, которая, тем не менее, несмотря на весь свой вес, аргументированность и обоснованность, не могла обеспечить все потребности движения. Длительное время использовалось понятие «возрождения казачества» в его упрощенной прямолинейной интерпретации как прямого восстановления ранее утраченных принципов самоорганизации казачества, причем с самодержавной, царистской символикой, формой — погонами, оружием, архаичным кавалерийским снаряжением и прочим антуражем, хотя это сыграло свою роль в привлечении внимания общественности к проблеме. Однако уже тогда в принципе было ясно, что казачество в процессе своего возрождения не может претендовать на безусловное восстановление своих специфических традиционалистских особенностей, прежних этносоциальных связей в полном объеме, включая государственность в форме казачьей республики.

Недостаточный уровень разработанности вопросов, связанных с оценкой правового состояния казачества, сужает область прогностических возможностей в определении дальнейшего процесса казачьего возрождения. Предпринятая в настоящей работе попытка на основе метода исторической ретроспекции установить новое состояние или соотношение социального и сословного факторов в их взаимосвязи опиралась на исторический дореволюционный и современный опыт. На наш взгляд, казачество в правовом поле российской империи являлось, в основном, военно-государственным сословием с этническими тенденциями. В этом качестве эта общность была закреплена юридически, что проявлялось в легитимном оформлении особых правовых гарантий, обусловленных соответствующей регламентацией обязанностей. Именно государственная служба, а не этническая компонента была в это время главным определяющим фактором функционирования казачьего социума. В дореволюционное время это обусловило и специфику казачьего самоуправления, которое было гарантией успешного функционирования и военно-полицейской службы казачества.

Государственная служба и развитие казачьего самоуправления и в современных условиях могут стать главным системообразующим фактором возрождения казачества. Конечно, очень важно избежать излишней идеологизирован-ности и огосударствления казачества, превращения его в полицейский инструмент политического режима. Становясь на защиту государственных интересов России вне зависимости от любого очередного политического руководства, казачество призвано отстаивать долговременные стратегические интересы России. Конечно, в рядах казачества функционируют и карьерные элементы, для которых главное найти свое место в новых правящих структурах, а не судьба самого казачества, но не они определяют судьбу этого уникального феномена. Социальной базой возрождающегося казачества является миллионы потомков казаков и, самое главное, активная часть трудового крестьянского и даже городского населения, озабоченного судьбой Родины.

Казаки были несомненным субэтносом и служебным сословием, в настоящее время они могут рассматриваться как специфическая культурно-территориальная группа, часть русского и некоторых других народов России. За плечами казаков многовековая историческая традиция, несмотря на все перевороты и антиказачьи политические акты. Это делает обоснованным тот факт, что казаки воспринимают себя как реальную общность, детерминированную объективными условиями: кровным родством, проживанием на исторически заселенных казаками землях, духовным влиянием казачества, необходимостью защиты от внешней и внутренней угрозы. Возрождающееся казачество ищет свое новое место в изменившемся мире методом проб и ошибок, допуская издержки и просчеты. Сравнивая исторические формы функционирования казачества, можно сделать вывод, что казачество возрождается далеко не в том виде, в котором оно существовало до революции: идет процесс развития во многом новой этносоциальной общности, сохранившей с прежней не столько генетическую, сколько духовную и культурную связь. Большинство казаков, являющихся таковыми по крови, по духу, в силу своего самосознания не готовы принять на себя весь комплекс военных и милицейских обязанностей и ограничений, в корне меняющих устоявшуюся мирную жизнь. Но есть активное, может пассионарное, меньшинство, готовое вступить с государством в особые отношения, весьма напоминающие сословные, взвалив на себя обязанности, связанные, прежде всего, с охраной государственных рубежей не только на Северном Кавказе, но и на Дальнем Востоке - на территории Уссурийского, Амурского, Забайкальского округов. Иррегулярная воинская служба — не анахронизм и не исторический удел одних лишь российских казаков. В ряде развитых стран большую роль играют иррегулярные воинские формирования милиционного типа в виде пограничной охраны, национальной гвардии США и т. п. Осовремененное российское казачество может вновь послужить делу охраны российских рубежей. Но казаки должны получить от государства соответствующий правовой статус, четкий перечень прав и обязанностей властей, казака и казачьей организации, которая, в таком случае, перестает быть общественной, становясь элементом государственной структуры.

Несмотря на принятие большого числа Указов Президента Российской Федерации, Постановлений Правительства Российской Федерации, остается нерешенным, по сути, вопрос о государственном становлении российского казачества в пределах существующего конституционного и правового поля в рамках нормативно-правовой базы, которая определяла бы практические пути реализации возложенных на казаков прав и обязанностей. Существует целый ряд проблем в определении правового статуса казачества, которые связаны с определением правовой природы казачьих обществ как юридических лиц, с правовым регулированием коммерческой деятельности казачьих обществ, с единообразным регулированием казачьей государственной службы, с особенностями правового положения сельскохозяйственных казачьих угодий в земельном законодательстве РФ, с проблемами взаимоотношений казачьих обществ (войск), включения казачьих организаций в гражданское общество и др.

Однако можно без преувеличения сказать, что успешное решение любого из этих вопросов невозможно без главного - без ясного и непротиворечивого определения самой природы казачества как субъекта всей системы правоотношений, вытекающих из данной природы.

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Становление и инволюция государственных форм организации казачества в правовом пространстве Российского государства в XVI-XX в. в.»

1. Российский Государственный Архив Социально-политической Истории- фонд переписка В.И.Ленина, В.И. Свердлова Я.М. (ф. 5, 17) Центр Хранения Документации Новейшей Истории Ростовской Области- фонды рукописных материалов (ф. 12)

2. Архив информационно-аналитического центра Государственной Думы по казачеству

3. Нормативные акты, документы, статистические материалы.

4. Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. М.: Юрист, 2000.

5. Федеральный закон РФ от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ «Об общественных объединениях». // Собрание законодательства РФ, 1995, № 21, ст. 1930.

6. Федеральный закон РФ от 28 августа 1995 г. № 154-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации». // Собрание законодательства РФ, 1995, № 35, ст. 3506.

7. Федеральный закон РФ от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях». // Собрание законодательства РФ, 1996, № 3, ст. 145.

8. Федеральный закон РФ от 31 мая 1996 г. № 61-ФЗ «Об обороне». // Собрание законодательства РФ, 1996, № 23, ст. 2750.

9. Федеральный закон от 26 февраля 1997 г. № 29-ФЗ «О федеральном бюджете Российской Федерации на 1997 г.». // Собрание законодательства Российской Федерации, 1997, № 9, ст. 1012.

10. Федеральный закон РФ от 28 марта 1998 г. № 53-Ф3 «О воинской обязанности и военной службе». // Собрание законодательства РФ, 1998, № 13, .ст. 1475.

11. Закон РСФСР от 26 апреля 1991 г. № 1107-1 «О реабилитации репрессированных народов». // Ведомости СНД и ВС РСФСР, 1991, № 18, ст. 572.

12. Закон СССР от 9 октября 1990 г. № 1708-1 «Об общественных объединениях». // Ведомости СНД и ВС СССР, 1990, № 42, ст. 839.

13. Указ Президента Российской Федерации от 15 июня 1992 г. № 632 «О мерах по реализации закона Российской Федерации «О реабилитации репрессированных народов» в отношении казачества». // Ведомости СНД и ВС1. РФ, 1992, №25, ст. 1429.

14. Указ Президента Российской Федерации от 1 июля 1994 г. № 1389 «О Совете по делам казачества при Президенте Российской Федерации». И Собрание законодательства Российской Федерации, 1994, № 10, ст. 1118.

15. Указ Президента Российской Федерации от 9 августа 1995, № 835 «О государственном реестре казачьих обществ в Российской Федерации». // Собрание законодательства Российской Федерации, 1995, № 33, ст. 3359.

16. Указ Президента Российской Федерации от 20 января 1996 г. № 67 «О Главном управлении казачьих войск при Президенте Российской Федерации». // Собрание законодательства Российской Федерации, 1996, № 4, ст.266.

17. Указ Президента Российской Федерации от 1 апреля 1996 г., № 462 «О Семенове А.П.». // Собрание законодательства Российской Федерации, 1996, № 15, ст. 1602.

18. Указ Президента Российской Федерации от 14 августа 1996 г. № 1173 «Вопросы Главного управления казачьих войск при Президенте Российской Федерации». //Российская газета, 1996, 20 августа.

19. Указ Президента Российской Федерации от 11 декабря 1996 г. № 1673 «Об утверждении положения о главном управлении казачьих войск при Президенте Российской Федерации». // Собрание законодательства РФ, 1996, №51, ст. 5766.

20. Указ Президента Российской Федерации от 7 августа 1998 г. № 920 «Об управлении Президента Российской Федерации по вопросам казачества». // Собрание законодательства РФ, 1998, № 32, ст. 3846.

21. Указ Президента Российской Федерации от 12 февраля 1998 г. № 162 «О мерах по совершенствованию структуры Администрации Президента Российской Федерации». // Собрание законодательства Российской Федерации, 1998, № 7, ст. 827.

22. Указ Президента Российской Федерации от 7 августа 1998 г. № 920 «Об Управлении Президента Российской Федерации по вопросам казачества». // Собрание законодательства Российской Федерации, 1998, № 32, ст. 3846.

23. Постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 20 февраля 1997 года, № 1142-11 ГД «О Федеральном законе «О казачестве».

24. Постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 18 июля 1996 г. № 593-II ГД «О проекте Федерального закона «О казачестве». // Собрание законодательства РФ, 1996, № 32, ст.3864.

25. Постановление Правительства Российской Федерации от 21 июля 1999 г. № 839 «О Федеральной целевой программе государственной поддержки казачьих обществ на 1999-2001 г.г.». // Собрание законодательства Российской Федерации, 1999, № 30, ст. 3788.

26. Распоряжение Президента Российской Федерации от 11 июня 1996 г. № 308-рп «Об утверждении Устава Волжского войскового казачьего общества. // Собрание законодательства Российской федерации, 1996, № 26, ст.3114.

27. Распоряжение Президента Российской Федерации от 1 августа 1996 г. № 407-рп «О Гусеве Б.Н.» // Российская газета, 1996, 3 августа.

28. Областной закон от 29 декабря 1997 г. № 55-ЗС «О муниципальной службе в Ростовской области». // Наше время, 1998, 6 января.

29. Областной закон от 4 марта 1997 г. № 36-3C «О территориальном общественном самоуправлении в Ростовской области». // Наше время, 1997, 13 марта.

30. Областной закон от 29 сентября 1999 г. № 47-ЗС «О муниципальных казачьих дружинах». // Наше время, 1999, 8 октября.

31. Областной закон Ростовской области 29 мая 1996 г. № 19-ЗС «Устав Ростовской области». // Наше время, 2001, 19 октября.

32. Устав Войскового казачьего общества «Всевеликое войско Донское» (утв. Указом Президента РФ от 17 июня 1997 г. № 612). // Собрание законодательства Российской Федерации, 1997, № 25, ст. 2902.

33. Акты, относящиеся к истории войска Донского, собранные генерал-майором А.А. Лишиным. Т. 1 -3. Новочеркасск, 1891 -1894.

34. Акты, относящиеся к истории Войска Донского. Высочайшие грамоты, рескрипты и др. / Под ред. Попова Х.И. — Новочеркасск, 1902.

35. Борьба за власть советов на Дону. Сборник документов. Ростов-на-Дону, 1957.

36. Военно-статистическое обозрение Российской империи. В 17-ти т. Т. 11. 4.5. Земля Войска Донского. СПб, 1852.

37. Восстановительный период на Дону. (1921-1925). Сборник документов.1. Ростов-на-Дону, 1962.

38. Временное положение о государственном реестре казачьих обществ в Российской Федерации. // Российская газета, 1995, 15 августа.

39. Всеподданейший доклад по Военному Министерству. Т. 53. СПб., 18621915, 1884.

40. Государственная Дума. Стенограмма заседаний. // Бюллетень № 104 (246), 11. июня 1997 г. Издание Государственной Думы.

41. Государственная дума. Стенографические отчеты. 1906, 1907, 1908, 1913, 1916 г.г.-СПб., 1906-1916.

42. Государственное становление казачества (1996-1998 гг.). Информационный бюллетень Главного управления казачьих войск при Президенте Российской Федерации. / Отв. ред. и сост. Таболина Т.В. М., 1998, № 3.

43. Государственные акты по вопросам российского и донского казачества. // Сб. нормативных правовых актов (История современного донского казачества). Т. 1-2. Ростов-на-Дону, 2001.

44. Государственные акты по вопросам российского и донского казачества. Сборник нормативных правовых актов. (История донского казачества) Т. 1 -2. Ростов-на-Дону, 2001.

45. Документы героических лет. 1917-1920. / Партийный архив ростовского обкома КПСС; Ростовский областной партийный архив. Ростов-на-Дону: Книжное издательство, 1987.

46. Донские дела. В 5 кн. (Кн. 1. 1623-1652 г.г., кн. 2. 1640-1646 г.г., кн. 3 1646-1648, кн. 4. 1648-1654, кн.: 1655-1663г.) СПб., 1898-1917.

47. Заключение на Федеральный закон Российской Федерации «О казачестве», принятый Государственной Думой в третьем чтении 20 июня 1997 г. и отклоненный Советом Федерации 4 июля 1997 г. М., 1997.

48. Законы о воинской повинности казачьих войск. — СПб., 1901; Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1. Т. 20, № 14251; Т. 25, №8673; Т. 27, №20436.

49. Заявление СФ ФС РФ от 23.01.1997 г. № 27-СФ «О ситуации на Северном Кавказе». // Собрание законодательства РФ, 1997, № 5, ст. 630.

50. Земля в судьбах донского казака: Собрание историко-правовых актов, 1704-1919 г.г. / Сост. Коршиков Н. Ростов-на-Дону: ДЮИ, 1998.

51. Информационный бюллетень № 1 по государственной и иной службе казачества. Июль-декабрь 1998 г. Ростов-на-Дону, 1998.

52. Информационный бюллетень № 2 по государственной и иной службе казачества. Январь-декабрь 1999 г. Ростов-на-Дону, 2000.

53. Казаку любо служить Отечеству: Новейшие документы, комментарии, разъяснения. // Библиотечка Российской газеты. Вып. 11. — М.: Газетно-журнальное объединение Воскресенье, 1997.

54. Казачество: Мысли современников о прошлом, настоящем и будущем казачества. Документальное издание. / Предисл. Королева В.Н. — Ростов-на-Дону, 1992.

55. Краткое историческое описание и статистическое описание. Войска донского. / Под ред. Карасева А.А., Попова Х.И. Новочеркасск, 1887.

56. Культурное строительство на Дону (1920-1941). Сб. док. / Партийный архив Ростовского обкома КПСС; ГАРО Ростов-на-Дону: Ростовское книжное издательство, 1981.

57. Материалы для военной географии и военной статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. СПб., 1863.

58. Материалы совещания руководителей субъектов Российской Федерации, на территориях которых проживают казаки. -М., 1995, 26 октября.

59. Наш край. Документы. В 2-х т. Ростов-на-Дону: Ростовское книжноеиздательство, 1963-1968; Т. 1. История Донской области XVIII начало *

60. XX в.в. Кн. 2. Ростов-на-Дону, 1963; Т. 2. Из истории советского Дона. -Ростов-на-Дону, 1968.

61. Новые законы и нормативные акты. // Библиотечка Российской газеты, приложение № 14-16. М.: Газетно-журнальное объединение Воскресенье, 1997.

62. Обращение казаков Центра России к депутатам Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации (Москва, 6 июня 1997 г.) 9 июня 1997 г. № з 19-19/458.

63. Организация казачьего самоуправления. Ч. 1. // Сборник нормативно-правовых актов и практических рекомендаций для казачьих обществ ВКО ВВД. Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1999.

64. Основные законы Всевеликого войска Донского. / Агентство «Памятники Отечества» при Ростовском областном отделении Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. Ростов-на-Дону, 1990.

65. Отчет о работе Правления Войскового казачьего общества «Всевеликое Войско Донское». Новочеркасск, 1999, сентябрь.

66. Письмо заместителя Председателя Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации М.З. Юрьева председателю Комитета Государственной Думы по делам Федерации и региональной политике JI.A. Иванченко от 1 июля 1996 г.

67. Письмо Президента Российской Федерации Председателю Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации Г.И. Селезневу (О нецелесообразности дальнейшего рассмотрения проекта федеральногозакона «О казачестве») 8 июля 1996 года.

68. Письмо Президента Российской Федерации Председателю Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации Г.Н. Селезневу. Заключение на проект федерального закона «О казачестве» от 19 марта 1997 г. № Пр-371.

69. Полное собрание законов Российской Империи. Вып. 11. 53943.

70. Полное собрание законов Российской Империи. Вып. 11. 539443.

71. Полное собрание законов Российской Империи. Вып. 3.11. 48948.

72. Положение об управлении Донского войска. Ч. 1-3. — СПб., 1842.

73. Постановление Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1992 г. № 3321-1 «О реабилитации казачества». // Ведомости СНД и ВС РФ, 1992, №30, ст. 1805.

74. Постановление общего Собрания членов Временного Донского Правительства и делегатов от станиц и войсковых частей 28 апреля 1918 года. Постановления Круга Спасения Дона с 28 апреля по 5 мая 1918 года. — Новочеркасск, 1918.

75. Предложения и замечания к проекту закона Российской Федерации «О российском казачестве» за подписью начальника Государственно-правового управления Президента Республики Татарстан Р.А. Сахиевой. 10 ноября 1994 года.

76. Региональная программа поддержки казачьих обществ на 2000-2001 г.г. принята Законодательным Собранием Ростовской области 4 августа 2000 г. Решение Законодательного Собрания от 17 августа 2000 года № 56.

77. Резолюции, обращения Большого Круга и Программа Союза казаков Области войска Донского. / Агентство «Памятники Отечества» при Ростовском областном отделении Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. Ростов-на-Дону, 1990.

78. Россия. Государственная дума. Созыв 1. Казачий вопрос в Государственной думе. Стенографический отчет телеграфного агентства о заседании 13 июня. — Новочеркасск, 1906.

79. Сборник законов, принятых Большим Войсковым кругом Всевеликого войска Донского 4 созыва в 1-ю сессию 15 августа-20 сентября 1918 г.

80. Сборник конвенций, заключенных правительством Всевеликого Войска Донского и кубанского края на Екатеринодарской конференции 8-10 сентября 1918 г. Екатеринодар, 1918.

81. Сборник нормативных документов по вопросам казачества. Новочеркасск, 1999.

82. Сборник нормативных и правовых актов по развитию и становлению казачества. — М., 1996.

83. Сборник Областного Войска Донского статистического комитета. Вып. 1. -Новочеркасск, 1901.

84. Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам за 18651916 г.г.-СПб., 1870-1917.

85. Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам. — СПб., 1907.

86. Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам. Т. 1-51.-СПб.: Главное управление иррегулярных войск, 1870-1916.

87. Сборник узаконений и распоряжений правительства о правах и обязанностях обывателях станиц Войска Донского об их управлении и поземельном устройстве. Новочеркасск, 1894.

88. Сборник указов и постановлений Временного Правительства. 27 февраля — 8 мая 1917 г. Вып. 1. Пг., 1917, с. 326-327; ГАРО, ф. 3690, on. 1, д. 44, л.81.

89. Столетие Военного министерства. 1802-1902 г.г. Т. 11. Ч. 1-4. СПб., 1902

90. Трехсотлетие Войска Донского (1570-1870). Очерки истории донских казаков. СПб.: Донской статистический комитет, 1870.

91. Хронологический указатель постановлений, вошедших в сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам в 1865-1895 г.г. Т. 1-2. -СПб., 1896.3. Литература.

92. Абельцева Ж.Н. Органы управления и самоуправления российских казаков во второй половине XIX века начале XX века. // Актуальные проблемы юриспруденции в условиях становления правовой системы России. Вып. 2, 1997.

93. Абрамовский А.П., Кобзов B.C. Управление и воинская повинность оренбургского казачества во второй половине XIX начале XX века. / Науч. ред. Рушанин В.Я.-Челябинск, 1997.

94. Аверин А.В. Правоотношение и судебная практика. Автореферат диссертации кандидата юридических наук. Саратов, 1994.

95. Агабеков Г.Б. Суверенитет в федеративном государстве: научно-аналитический обзор. М., 1993.

96. Агафонов А.И. Область войска Донского и Приазовье в дореформенный период. Ростов-на-Дону, 1986.

97. Агафонов О. Казачьи войска Российской империи: Пантеон Отечественной славы. М.-Калининград, 1995.

98. Александров В.А. Социальная структура и классовая борьба в России XVI1. XVIII. СПб.-М., 1988.

99. Алексеев В.П., Першиц А.И. История первобытного общества. М., 1990.

100. Алексеенко И.И. Репрессии на Кубани и Северном Кавказе. Краснодар, 1993.

101. Алексеев С.А. Право. Опыт комплексного исследования. М., 1999.

102. Алмазов Б.А. Слава тебе, господи, что мы казаки. Обычаи, традиции казачества. Ростов-на-Дону, 1992.

103. Анайбан 3. Казачество: неопределенность статуса сохраняется. (Республика Тыва). // Сеть этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов, 1997, № 4.

104. Анпилогов Г.Н. Рязанская писцовая приправочная книга конца XVI века. -М., 1982.

105. Артамонов В. Позиции гетманской власти и России на Украине в конце XVII начале XVIII века. // Россия - Украина: история взаимоотношений. -М., 1997.

106. Астапенко М. .Подвиг дивный. (Историческое повествование о мужестве донских казаков, проявленном в период битвы за Азов в 1637-1641 годах). Ростов-на-Дону: Приазовский край, 1991.

107. Астапенко М.П. Донские казаки. 1550-1920. Учебное пособие. Ростов-на-Дону: НМЦ Логос, 1992.

108. Астапенко М.П. Донские казачьи атаманы. Исторические очерки-библиографии (1550-1920). Ростов-на-Дону, 1996.

109. Астапенко М.П. Край донской казачий: Памятка донского ученика. Ростов-на-Дону, 1994.

110. Атаманчук Г.В. Новое государство: поиски, иллюзии, возможности (формирование демократической государственности 1990-х г.г.).-М., 1996.

111. Атаманчук Г.В. Теория государственного управления. Курс лекций. М., 1997.

112. Бабенышев В.П. Донские казаки в войне 1812 г. Очерк. Ростов-на-Дону,

113. Байтин М.И. Государство и политическая власть. Саратов, 1972.

114. Байтин М.И. Сущность права. Саратов, 2001.

115. Бахрах Д.Н. Административное право. М., 1993.

116. Беджанов М.Б. Проблемы национальных отношений на Северном Кавказе и пути решения. Майкоп: Адыгея, 1997.

117. Беджанов М.Б. Суверенитет, демократические движения и возрождение казачества. Майкоп, 1991.

118. Безотосный В., Самонин С. Казаки гвардейцы. // Родина, 1998, № 3.

119. Белое дело. Избранные произведения. В 16-ти кн. Деникин А.И. Борьба генерала Корнилова. Лукомский А.С. Воспоминания. -М.: Голос, 1993.

120. Белые армии, черные генералы: Мемуары белогвардейцев. / Сост., вступит, ст. и прим. Федюка В.П. — Ярославль, 1999.

121. Бережков А. Едут, едут по Ныо-Джерси наши казаки. // Эхо планеты, 1997, №37.

122. Берз Л., Хмелевский К. Героические годы. Октябрьская революция и гражданская война на Дону. Исторический очерк. Ростов-на-Дону: Ростиз-дат, 1964.

123. Берман Г. Западная традиция права: эпоха формирования. — М., 1994.

124. Бобрыкин В. Дон в борьбе с коммуной на Донце и Маныче. Февраль-май 1919 г.//Правда, 1922.

125. Богатый колодезь. // Историко-краеведческий альманах. Вып. 1. — Ростов-на-Дону: Книжное издательство, 1991.

126. Богданович М.И. Исторический очерк деятельности военного управления в России в период двадцатипятилетнего благополучного царствования Государя Императора Александра Николаевича (1855-1880 г.г.). Т. 5. СПб., 1879-1880.

127. Боков X., Левшуков П., Устинов А. В интересах России: Социологический опрос по проекту «Концепции государственной национальной политики на

128. Северном Кавказе». // Жизнь национальностей, 1998, № 3-4.

129. Болл Т. (США). Власть. // Полис, 1993, № 5.

130. Бондарь Н. Ростовская область: конституционная модель организации и политическая практика развития. // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение, 1997, № 2.

131. Борисенко И. Авантюристы в гражданской войне на Северном Кавказе в 1918 году. Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1991.

132. Борисенко И.П. Советские республики на Северном Кавказе в 1918 г. Т. 1-2.-Ростов-на-Дону, 1930.

133. Брокгауз, Эфрон. Новый энциклопедический словарь. Т. 14. Б.г.

134. Броневский В. История Донского Войска, описание Донской армии и Кавказских Минеральных Вод. СПб., 1834.

135. Буганов В.И. Булавин. М., 1988.

136. Буров И.И. Местное управление в России историческое традиции и современная практика. Ростов-на-Дону, 2000.

137. Бутенко А.П.Государство: его вчерашние и сегодняшние традиции. // Государство и право, 1993, № 3.

138. Валаев А.И. Донское казачество в отечественной войне 1812 г. Сборник материалов. Ростов-на-Дону, 1943.

139. Вареник В. Происхождение донского казачества. Ростов-на-Дону: Экспертное бюро, 1996.

140. Васильев А.П. Становление политической администрации. // Народы Азии и Африки, 1980, № 1.

141. Венков А.В. Антибольшевистское движение на юге России на начальном этапе гражданской войны. Ростов-на-Дону, 1995.

142. Венков А.В. Донское казачество в гражданской войне (1918-1920). Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1992.

143. Венков А.В. Печать сурового исхода: К истории событий 1919 года на Верхнем Дону. Ростов-на-Дону: Книжное издательство, 1988.

144. Вивчарь Г.М. Казачество и адыги: Мемуары моих дедов и прадедов. Сборник.-Майкоп, 1997.

145. Вишняков Н., Жидков Б. Ростовчане в боях за Родину. Ростов-на-Дону, 1995.

146. Возрождение казачества: история и современность. // Материалы к V Всероссийской (международной) научной конференции. Новочеркасск, 1994.

147. Возрождение казачества: надежды и опасения. М., 1999.

148. Попов М.Я. Воинские повести Древней Руси. Азовское сидение. — М., 1961.

149. Волвенко А.А. Земская реформа в области войска Донского (1864-1882 г.г.). Автореферат диссертации . кандидата исторических наук. — СПб., 1998.

150. Воронежские акты. Книга I. Воронеж: Издание Воронежского губернского статистического комитета, 1885-1886.

151. Воскобойников Г.Л., Прилепский Д.К. Казачество и социализм. Исторические очерки. Ростов-на-Дону: Книжное издательство, 1986.

152. Вынужденная миграция и права человека. Сборник материалов бюллетеней «Мониторинг вынужденной миграции». / Ред. кол.: Арутюнов М.,

153. Бахмин В., Воронина Н. Пер.: Бабер И.М., Хитров Л.Ф. М.: Институт Открытое общество, 1998.

154. Галушко Ю.А. Казачьи Войска России. М., 1993.

155. Гессен В.М. Административное право. СПб., 1903.

156. Глущенко В.В. Интеграция казачества в структуру российской государственности (XVI начала XX в.в.). Автореферат диссертации . кандидата исторических наук. — М., 1998.

157. Глущенко В.В. Казак, что в имени твоем. Философия развития казачества. М.: Академия военных наук, 1997.

158. Глущенко В.В. Казаки и народы Кавказа. М.: Академия военных наук, 1997.

159. Глущенко В.В. Казаки Отечества былого и нынешнего. М.: Академия военных наук, 1997.

160. Глущенко В.В. Казачество. Учебное пособие. — М., 1998.

161. Глущенко В.В. О казачестве в политической истории Российского государства. / Науч. ред. Коробейников А.А. СПб., 1998.

162. Глущенко В.В. Хронология казачества в истории Российского государства. Санкт-Петербург, 2000.

163. Голубинцев Р.В. Русская Вандея. Очерки гражданской войны на Дону 1917-1920. (Дневник белого генерала). Орел: Вешние воды, 1995. Репринт. изд. - Мюнхен, 1959.

164. Гордеев А.А. История казаков: Великая война 1914-1918 г.г. Отречение государя. Временное правительство и анархия. Гражданская война. М.: Страстной бульвар, 1993.

165. Градницын А.А. Общественное мнение о возрождении Донского казачества.// Социологические исследования, 1991, № 12.

166. Градовский А.Д. Начало русского государственного права. Т. 1-3. СПб., 1883.

167. Гражданов Ю.Д. Великое Войско Донское в 1918 году: Монография. / Науч. ред. Болдырев Ю.Ф. Волгоград: Издательство Волгоградской академии государственной службы, 1997.

168. Гражданов Ю.Д., Зимина В.Д. Союз орлов: Белое дело России и германская интервенция в 1917-1920 г.г. / Под ред. Сукияна М.А. -Волгоград: Волгоградская академия государственной службы, 1997.

169. Громов В. «Игры с казачеством мне не любы!». Беседа с заместителем Главы Администрации Краснодарского края В. Громовым. / Записал Тка-ченко В. // Российская Федерация, 1997.

170. Громов В.П. Казачество Кубани в системе государства российского. Беседа с заместителем Главы Администрации Краснодарского края В.П. Громовым. // VIP premier, 1998, № 9.

171. Грушевский М. Казаки. Энциклопедический словарь Гранат и К. — М., 1913.

172. Грязнов Д.Г. Соотношение категорий обычного права и правового обычая в юридической науке. М., 2001.

173. Губарев Г.В. Книга о казаках. Материалы по казачьей древности. Вып. 1-6. -Париж, 1957-1959.

174. Гуль Р. Ледяной поход Врангеля: Заметки бывшего воен. прокурора. М.: Воениздат, 1992.

175. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М.: Мысль, 1989.

176. Гумилев Л.Н. От Руси к России. Очерки этнической истории. М., 1994.

177. Гумилев Л.Н. Открытие Хазарии. Историко-географический этюд. М.: Наука, 1966.

178. Гушер А. В трясине национализма (О Казахстане). // Азия и Африка сегодня, 1998, № 6, 7.

179. Данцев А. Великие сыны Дона. Ростов-на-Дону: Пегас, 1995.

180. Дедов И.И. В сабельных походах (Создание красной кавалерии на Дону и ее роль в разгроме контрреволюции на юге России в 1918-1920 г.г.). Ростов-на-Дону, 1989.

181. Демешина Е.И., Золотов В.А., Хмелевский К.А. Вчитываясь в ленинские строки. Ростов-на-Дону: Ростиздат, 1969.

182. Демешина Е.И., Хмелевский К.А. История донского края. Учебное пособие. Ростов-на-Дону, 1983.

183. Деникин А.И. Белое движение и борьба Добровольческой армии. // Вооруженные силы Юга России. Кн. 8. Кубань и Добровольческая армия. / Сост., науч. ред. и комм. Карпенко С.В., 1992.

184. Деникин А.И. Поход и смерть генерала Корнилова. Ростов-на-Дону: Книжное издательство, 1989.

185. Денисов С.В. Записки. Гражданская война на Юге России 1918-1920 г.г. Кн. 1.-Константинополь, 1921.

186. Деятели СССР и революционного движения России. М., 1989.

187. Дон и Северный Кавказ в древности и средние века. / Отв. ред. к.и.н. Мак-сименко В.Е. Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1990.

188. Дон и Северный Кавказ в период строительства социализма. / Отв. ред. к.и.н. Киселева Н.В. — Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1988.

189. Дон и степное Предкавказье. XVIII первая половина XIX в.в. Заселение и хозяйство. / Отв. ред. Пронштейн А.П. - Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1977.

190. Донские казаки в прошлом и настоящем. / Под ред. Волкова Ю.Г. Ростов-на-Дону, 1998.

191. Донское казачество прежде и теперь. Краткая история донских казаков. -М., 1907.

192. Донцы XIX века. Биографии и материалы донских деятелей. — Новочеркасск, 1907.

193. Дорофеев В.А. Отношение казачества к государственной службе. // Социологические исследования, 1998, № 7. Древности Нижнего Дона. М.: Наука, 1965.

194. ДробязкоС. Восточные легионы и казачьи части в Вермахте. М., 1999. Дугенец А.С. Нормативно-правовое регулирование вопросов, связанных с казачеством в России. // Юрист, 1998, № 1.

195. Дулимов Е.И. Вопросы управления казачьими войсками на завершающем этапе интеграции казачества в правовое пространство Российской империи. // Ученые записки. Т. 17. Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 2001.

196. Дулимов Е.И. Государство и казачество: проблемы взаимодействия. Монография. Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 2002.

197. Дулимов Е.И. Из истории движения возрождения казачества и восстановления казачьей автономии в первой половине 1990-х г.г. // Юристправовед, 2002, № 1.

198. Дулимов Е.И. История власти и^ казачьей государственности на Дону. // Организация казачьего самоуправления. Ч. 2. Ростов-на-Дону, 2000.

199. Дулимов Е.И. Казачество в системе политико-правовых отношений России. // Ученые записки. Т. 6. Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997.

200. Дулимов Е.И. Казачье самоуправление в дореволюционной России. // Ученые записки. Т. 10. Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998.

201. Дулимов Е.И. Казачьи организации и их представители в Государственной Думе 1906-1914 г.г. // Ученые записки. Т. 8. Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998.

202. Дулимов Е.И. Право и духовность. // Ученые записки. Т. 1. — Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997.

203. Дулимов Е.И. Правовой статус казачества и исторические традиции казачьего самоуправления (по материалам дореволюционных изданий). // Организация казачьего самоуправления. Ч. 1.- Ростов-на-Дону, 1999.

204. Дулимов Е.И. Рецензия на: Иванников И.А. Теория государства и права. — Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 2001. // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС, 2001, №4.

205. Дулимов Е.И. Рецензия на: Шапсугов Д.Ю., Сергеев В.Н., Звездова Н.В. Государственная и местная власть на Дону в 1917 году. Ростов-на-Дону, 2000.

206. Дулимов Е.И. Российская власть и казачья государственность на Дону.

207. Концепция спецкурса по специальности «Юриспруденция». // Казачий сборник. Т. 2. Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 2000.

208. Дулимов Е.И. Славяне на Дону в XII-XVI в.в. // Ученые записки. Т. 16. Памяти Е.Н. Осколкова. Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 2001.

209. Дулимов Е.И., Болгова JT.A. Совершенствование гражданского общества -основа формирования правового государства. // Ученые записки. Т. 3. -Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997.

210. Дулимов Е.И., Ватин И.В. Вторая региональная межвузовская научная конференция: «Духовность России: истоки и современность» 24 декабря 1996 года. // Ученые записки. Т. 4. Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997.

211. Дулимов Е.И., Ватин И.В. Русская идея и национальная культура. // Ученые записки. Т. 1. — Ростов-на-Дону: Донской юридический институт,1997.

212. Дулимов Е.И., Данцев А.А. Новое слово о донских казаках. // Ученые записки. Т. 4. Ростов-на-До ну: Донской юридический институт, 1997.

213. Дулимов Е.И., Демьяненко Е.В., Толмачев Г.Н. О коллективном и индивидуальном. // Ученые записки. Т. 3. Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997.

214. Дулимов Е.И., Золотарев И.И. Каково состояние донского казачьего движения на современном этапе. // Ученые записки. Т. 6. — Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997.

215. Дулимов Е.И., Золотарев И.И. Самоуправление казаков: история и современность. Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998.

216. Дулимов Е.И., Золотарев И.И. Современное законодательство и деятельность Войскового казачьего общества «Всевеликое Войско Донское». // Ученые записки. Т. 11. Ростов-на-Дону: Донской юридический институт,1998.

217. Дулимов Е.И., Кислицын С.А. Государство и донское казачество. Учебное пособие по спецкурсу. М.: РАГС, 2000.

218. Дулимов Е.И., Кислицын С.А. Казачество в политико-правовой системе Российского государства: вопросы историографии. // Гуманитарные и социально-экономические науки, 2002, № 1.

219. Дулимов Е.И., Кислицын С.А. Михаил Жаков большевик и историк казачьей контрреволюции. // Казачий сборник. Т. 2. - Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 2000.

220. Дулимов Е.И., Кислицын С.А. Политико-правовые системы и режимы в истории России. // Ученые записки. Т. 4. — Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1997.

221. Дулимов Е.И., Кислицын С.А. Развитие и реформирование государственной власти и системы управления в советском обществе (вторая половина 50-х середина 60-х г.г.). // История государственного управления России. Учебное пособие. - Ростов-на-Дону, 2002.

222. Дулимов Е.И., Кислицын С.А. Этнополитическое управление регионами. // Ученые записки. Т. 15. Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 2001.

223. Дулимов Е.И., Хрипун В.И. Государственное управление и самоуправление в России: история и современность. // Ученые записки. Т. 10. — Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998.

224. Дулимов Е.И., Цечоев В.К. Славяне средневекового Дона (к вопросу о предпосылках формирования казачьей государственности). — Есть ли у России кавказская политика? По материалам «круглого стола». // Новое время, 1997, №50.

225. Дюги JI. Конституционное право. Общая теория государства. М., 1908.

226. Еллинек Г. Общее учение о государстве. СПб., 1908.

227. Ермолин А.П. Революция и казачество. М., 1982.

228. Жириновский В.В. Почему ЛДПР выступает против договора России с Украиной. / Ред. совет: Новиков А.В. и др.; Либерально-демократическая партия России (ЛДПР). М.: ЛДПР, 1998.

229. Жуков Ж., Куценко В. Местное самоуправление: что есть что. // Диалог, 1995, № 3 . "

230. Задруги своя или все о казачестве. М., 1993.

231. Зайончковский П.А. Самодержавие и Русская армия на рубежах XIX-XX столетия. 1881-1903.-М., 1973.

232. Заседателева Л. Б. Специфика культурно-бытового уклада северокавказского казачества конца XIX начала XX века. Археолого-этнографические исследования Северного Кавказа. Сборник научных трудов. - Краснодар, 1984.

233. Звездова Н.В. Местная власть в Области Войска Донского и ее реформирование 1917-1918 г.г. Автореферат диссертации . кандидата юридических наук. Ростов-на-Дону, 1997.

234. Зиновьев А.И. Некоторые проблемы теории и практики становления федеративных отношений в России. // Юридическая мысль, 2001, № 6.

235. Златковская Т.Д. Возникновение государства и фракийцев. -М., 1971.

236. Знаменский А. Донская альтернатива. // Кубань, 1988, № 11.

237. Золотарев И.И. Исторический опыт самоуправления казачества на Дону. // Ученые записки. Т. 10. Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998.

238. Золотарев И.И. Казачье самоуправление на Дону. Историческое исследование. — Ростов-на-Дону, 1999.

239. Золотарев И.И. Как будет развиваться казачье самоуправление на Дону? // Донская история в вопросах и ответах. Т. 1. Ростов-на-Дону, 1997.

240. Золотарев И.И. Проблемы и эффективность становления органов казачьего самоуправления в г. Ростове-на-Дону. // Проблемы повышения эффективности государственной власти и управления в современной России. Вып. 2. -Ростов-на-Дону, 1998.

241. Золотов В.А., Демешина Е.И. Дон в первой русской революции. Исторический очерк. Ростов-на-Дону, 1981.

242. Золотов В.А., Пронштейн А.П. За землю, за волю: Из истории народных движений на Дону. Ростов-на-Дону: Книжное издательство, 1974.

243. Иванников И.А. В поисках идеала государственной формы России. — Ростов-на-Дону, 2000.

244. Иванников И.А. Теория государства и права. Ростов-на-Дону, 2001.

245. Иванов В.В. Вопросы теории государственного устройства. // Журнал российского права, 2002, № 1.

246. Иванченко J1.A. Проблемы правового регулирования возрождения казачества. (Из стенограммы пресс-конференции 21 февр. 1997 г.) // Думские вести, 1997, № 2.

247. Иловайский Д.И. История Рязанского княжества. М.: Издательство МНК, 1884.

248. Империалистическая интервенция на Дону и Северном Кавказе. / Под общ. ред. акад. Минца И.И. М.: Наука, 1988.

249. Историческая география Дона и Северного Кавказа. Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1992.

250. Исторические песни XIII-XVI вв. M.-JL, 1960.

251. История государства и права. Словарь-справочник. / Под ред. Сизикова1. М.И.-М., 1997.

252. История Дона от Великой Октябрьской социалистической революции до наших дней. Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1967.

253. История Дона с древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. — Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1965.

254. История Дона с древнейших времен до отмены крепостного права. — Ростов-на-Дону, 1973.

255. История Дона эпохи капитализма. — Ростов-на-Дону, 1974.

256. История Дона. Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1967.

257. История донского края. Ростов-на-Дону: Ростиздат, 1971.

258. Кавказ и Дон в произведениях античных авторов. / Сост. Патракова В.Ф., Черноус В.В. Отв. ред. Гасанов М.Р. Ростов-на-Дону: Русская энциклопедия, 1990.

259. Казаки. // Военно-энциклопедический лексикон. Т. VI. — СПб., 1854.

260. Казаки. // Энциклопедический словарь. Изд. 7. Т. 23. — М., 1948.

261. Казаки на службе России. Информационный бюллетень. / Сост. Семенов А.П., Донцов С.Е., 1997, № 2.

262. Казачество в октябрьской революции и гражданской войне. Материалы Всесоюзной научной конференции. Черкесск, 1984.

263. Казачество в революции и гражданской войне. Материалы второй Всесоюзной научной конференции. Черкесск, 1986.

264. Казачество. Советская историческая энциклопедия. Т. 6. М., 1965.

265. Казачество: история и современность. Материалы научной конференции.-Омск, 1996.

266. Казачий Дон. Очерки истории. В 2-х ч. / Науч. ред. к.и.н. Скорик А.П. -Ростов-на-Дону, 1995.

267. Казачий календарь-справочник. Т. 1-3. Кливленд (шт. Огайо), 1966, 1970.

268. Казачий сборник. / Ред. кол.: Семененко И.И., Кислицын С.А. Изд. 2-е. -Ростов-на-Дону, 1998.

269. Казачий словарь-справочник. Кливленд, США, 1966.

270. Казачий словарь-справочник. Т. 1-3. / Сост. Губарев Г.В. Ред.-изд. Скрылов А.И. М.: ТО «Созидание», 1992.

271. Казачьи войска. Хроники гвардейских частей помещены в книге Импер-гвардия. Справочная книжка Императорской квартиры. / Под ред. Шелк В.К. Сост. Казина В.Х. СПб., 1912.

272. Казачьи общества: факты, события, нормотворчество, 1996-1999 г.г. // Информационно-аналитический бюллетень. / Отв. ред. и сост. Таболина Т.В. -М, 1999, №4.

273. Казачьи сообщества как пример самоорганизации внесословных и внеклассовых социальных слоев XVI-XVII веков. // Сословия и государственная власть в России. XV середина XIX в.в. Ч. II. - М., 1993.

274. Каклюгин К.П. Донской атаман П.Н. Краснов и его время. //Донская летопись. Вып. 3. Вена-Белград, 1924.

275. Какурин Н. Как сражалась революция. Т. 2. -М., 1925.

276. Калинин И. М. Под знаменем Врангеля. Заметки бывшего военного прокурора. Ростов-на-Дону: Книжное издательство, 1991.

277. Калинин М.И. За эти годы. М., 1926.

278. Каппелер А. Мазепинцы, малороссы, хохлы: украинцы в этнической иерархии Российской Империи. // Россия — Украина: история взаимоотношений. -М., 1997.

279. Карамзин Н.М. История государства российского. Т. 4. Ч. 4. М., 1988.

280. Картины былого Тихого Дона. Т. 1-2. М., 1992.

281. Кашанина Т.В. Корпоративное право. М., 1998.

282. Кашанина Т.В. Происхождение государства и права: современные трактовки и новые подходы. Учебное пособие. М., 1999.

283. Кизеветтер А.А. Местное самоуправление в России. IX-XIX ст. Исторический очерк. М., 1910.

284. Кириенко Ю.К. Крах калединщины. М., 1976.

285. Кириенко Ю.К. Революция и донское казачество (февраль-октябрь 1917). / Отв. ред. д.и.н. Козлов А.И. — Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1988.

286. Кирпичев Я. Войсковой Круг вопрос о власти. // Пролетарская революция на Дону: Калединщина борьба с нею. M.-JL, 1924.

287. Кирсанов Е.И. За консолидацию казачества и общества. // Южный федеральный, 2001, 5 февраля, № 4.

288. Кирсанов Е.И. Православный Тихий Дон. М.: Держава, 1997.

289. Кислицын С. А. Государство и расказачивание. 1917-1945 г.г. Учебное пособие по спецкурсу. / Отв. ред. акад. АГН РФ Дулимов Е.И. Ростов-на-Дону: ДЮИ-Научно-исследовательский центр культуры, истории Дона им. Е.Н. Осколкова, 1996.

290. Кислицын С.А, Дулимов Е.И. Этнополитическое самоуправление регионами России. // Проблемы этнополитики и политологии. Учебно-методическое пособие. Ростов-на-Дону: СКАГС-ДЮИ, 2000.

291. Кислицын С.А. Вариант Сырцова. Из истории антисталинского сопротивления в советском обществе в 20-30-е г.г. Ростов-на-Дону, 1992.

292. Кислицын С.А. Государство и расказачивание. Ростов-на-Дону, 1986.

293. Кислицын С.А. Каковы основные тенденции и противоречия в политической жизни донского региона в 60-80-е г.г.? // Донская история в вопросах и ответах. Т. 1.-Ростов-на-Дону, 1997.

294. Кислицын С.А. О полемике в печати по вопросу роли казачества в революции и гражданской войне. // Известия СКНЦ ВШ. Общественные науки, 1989, №3.

295. Кислицын С.А. Расказачивание стратегический курс большевистской политической элиты в 20-х г.г. // Возрождение казачества: история и современность. Материалы к V Всероссийской (международной) научной конференции. Новочеркасск, 1994.

296. Кислицын С.А. Советское государство и политика расказачивания. — Ростов-на-Дону, 1996.

297. Кислицын С.А. Шахтинское дело. Начало сталинских репрессий против научно-технической интеллигенции в СССР. Ростов-на-Дону: НМЦ Логос, 1993.

298. Кислицын С.А., Дулимов Е.И. Геннадий Селезнев: «Вся власть закону». // Лидеры российской власти и оппозиции. Учебная книга. В 2-х т. Т. 2. От Хрущева до Путина. Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 2001.

299. Ключевский В.О. Происхождение казачества. // Курс русской истории. Т.З. Гл. 45-46.-М., 1908.

300. Кожинов В., Сарнов Б. Кто виноват? // Литературная газета, 1989, 8 марта.

301. Кожинов В., Сарнов Б. Преступление и наказание. // Литературная газета, 1989, 22 марта.

302. Кожинов В., Сарнов Б. Россия и революция. // Литературная газета, 1989, 15 марта.

303. Кожинов В., Сарнов Б. Что делать? // Литературная газета, 1989, 29 марта.

304. Кожура О.И. Социально-психологический облик кубанского крестьянства и казачества в годы нэпа. Автореферат диссертации . кандидата исторических наук. Краснодар, 1999.

305. Козлов А.И. «Вандейские силы» в российских революциях. // Вопросы истории, 1987, №9.

306. Козлов А.И. Возрождение казачества. История и современность: эволюция, политика, теория. Ростов-на-Дону, 1995.

307. Козлов А.И. Казачья окраина России. Ростов-на-Дону, 1992.

308. Козлов А.И. Казачья окраина России. // Казаки России (проблемы истории казачества). М., 1993.

309. Козлов А.И. Каковы перспективы казачьего возрождения? // Донская история в вопросах и ответах. Т. 1. Ростов-на-Дону, 1997.

310. Козлов А.И. На историческом повороте. Ростов-на-Дону, 1977.

311. Козлов А.И., Венков А.В., Перехов Я.А. Донская альтернатива. // Молот, 1989, 3 октября.

312. Козлов А.И., Козлов А.А., Кислицын С.А., Попова Е.А. Власть на Дону:.От первого атамана до первого губернатора. Краткие исторические очерки. — Ростов-на-Дону, 1999.

313. Козлов А.И., Этенко JI.A., Перехов Я.А., Кириенко Ю.К., Венков А.В. Нужна ли такая «правда истории»? // Вечерний Ростов, 1987, 11 апреля.

314. Козлов С.А. Российское казачество на Северном Кавказе в XVIII в. Автореферат диссертации . доктора исторических наук. Специальность 07.00.02. Отечественная история. / РАН; Институт российской истории (Санкт-Петербургский филиал). СПб., 1997.

315. Кокошкин Ф. Русское государственное право. — Симферополь, 1918.

316. Колесниченко Д.А. Аграрные проекты трудовой группы в I Государственной Думе. // Исторические записки. Т. 82. М., 1979.

317. Кондратенко Н.И. Нелегкий хлеб и трудный мир на щедрой земле. (Беседа с Главой Администрации Краснодарского края Н.И. Кондратенко). // VIP premier, 1998, №9.

318. Конюховский А. Казаки готовы обустраивать и охранять кубанскую землю. // Человек и труд, 1997, № 4.

319. Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. 1-2. СПб., 1914.

320. Королев В.Н. Босфорская война. Ростов-на-Дону, 2002.

321. Королев В.Н. Выходили ли казаки в Средиземное море? Исторические этюды. Вып. 1.-Ростов-на-Дону, 1993.

322. Королев В.Н. Морские набеги казаков на восточный Крым. // Донская археология, 1999, № 3-4.

323. Королев В.Н. К вопросу о славяно-русском населении на Дону в XIII-XVI в.в. Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях Востока и Запада в XII-XVI в.в. / Под ред. Федорова-Давыдова Г.А. — Ростов-на-Дону, 1989.

324. Корчин М.Н. Донское казачество (Из прошлого). Ростов-на-Дону, 1949. Корчин М.Н. К истории донского казачества. - Ростов-на-Дону, 1939. Корчин М.Н. Революционные выступления донского казачества (19051919 г.г.). - Ростов-на-Дону, 1941.

325. Костенко Г.Д., Казаков С.В. Всевеликое Войско Донское на рубеже веков. Ростов-на-Дону, 2002.

326. Костомаров Н.И. Бунт Стеньки Разина. Исторические исследования и монографии. М., 1994.

327. Краснов Н. Военные обозрение земли Войска Донского. СПб., 1864. Краснов П.Н. Всевеликое Войско Донское. - Ростов-на-Дону, 1996. Краснов П.Н. Картины былого Тихого Дона. Краткий очерк истории войска Донского. В 2-х т. - М.: Граница, 1992.

328. Крестная ноша. Трагедия казачества. / Сост. Сидоров В. Ростов-на-Дону: Гефест, 1994.

329. Крестьянство Северного Кавказа и Дона в период капитализма. СевероКавказский научный центр высшей школы. / Отв. ред. Анфимов A.M. Библиография. Ростов-на-Дону, 1990.

330. Крицкий Е., Бурмагин А. Казачество на Кубани: тенденции развития. // Сеть этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов, 1997, №3.

331. Кубанец. Донской атаманский вестник. // Журнал истории казачества, 1996, № 1.

332. Кулишов В.Н. В низовьях Дона. М: Искусство, 1987.

333. Куценко И.Я. Кубанское казачество. Изд. 2-е доп. Краснодар, 1993.

334. Лаврский Н. Черкасск и его старина. / Ростовское областное отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры; Агентство «Памятники Отечества». Ростов-на-Дону, 1991.

335. Лагунов Н. Донское земство. // Русское богатство, 1909, № 9.

336. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 16, 34, 36, 38, 50. М., 1965.

337. Ленин о Доне и Северном Кавказе. Сборник статей, речей, телеграмм, фотокопий Ленинских документов. Ростов-на-Дону, 1969.

338. Лесин В.И. Бунтари и воины. — Ростов-на-Дону, 1997.

339. Летяев В.А. Методические материалы для изучения российского дореволюционного антиковедения. Волгоград, 1990.

340. Лехович Д.В. Белые против красных: Судьба генерала А. Деникина. — М.: Воскресенье, 1992.

341. Лосев Е. Трижды приговоренный. // Москва, 1989, № 2.

342. Лосев Е.Ф. Миронов. М.: Молодая гвардия, 1991.

343. Лукин Б.В. Азовская эпопея 1637-1641 г.г. Ростов-на-Дону, 1988.

344. Лукомский А.С. Из воспоминаний. М.: Голос, 1993.

345. Лунин Б.В. Азовская эпопея. 1637-1641: Взятие казаками Азова в 1637 г. и Азовское осадное сидение. Ростов-на-Дону: Книжное издательство, 1988.

346. Лунин Б.В. Азовское сидение. Страницы истории донского казачества. -Ростов-на-Дону, 1939.

347. Лунин Б.В. Очерки истории Подонья-Приазовья. Ростов-на-Дону: Областное издательство, 1949-1951.

348. Любо не любо: За и против возрождения казачьего сословия: (Обсуждение законопроекта о казачестве в Государственной Думе). / Подгот. Саутин М., Шпагин М. // Человек и закон, 1997, № 4.

349. Лях В.И. Просвещение и культура в истории кубанской станицы. Краснодар: Советская Кубань, 1997.

350. Мазуров Ю.Л. Хоперский казачий регион и его наследие: предложения к обоснованию долгосрочной государственной программы. // Наследие и современность, 1997, вып. 5.

351. Максименко В.Е. Савроматы и сарматы на Нижнем Дону. Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1983.

352. Малько А.В. Категория «правовая жизнь»: проблемы становления. // Государство и право, 2001, № 5.

353. Малько А.В. Новые явления в политико-правовой жизни России. Вопросы теории и практики. Тольятти, 1999.

354. Малько А.В., Шундиков К.В. Правовая политика современной России: цели и средства. // Государство и право, 2000, № 7.I

355. Мальцев Г.В. Очерк теории обычая и обычного права. // Обычное право в России проблемы теории и практики. Ростов-на-Дону, 1999.

356. Маркедонов С.М. Возрождение казачества и государство. // ПОЛИС (Политические исследования), 1998, №2.

357. Маркедонов С.М. Донское казачество. Феномен межцивилизационного диалога. // Общественные науки и современность, 1997, № 2.

358. Марченко Г.В. Дорогой Чести. Генерал Каледин. -М., 1996.

359. Масалов А.Г. Возрождение казачества на Северном Кавказе в конце XX -начале XXI веков. Ставрополь, 2002.

360. Матвеев В.П. Слово о кубанском казачестве. Краснодар, 1995.

361. Матузов Н.И. Актуальные проблемы Российской правовой политики. // Государство и право, 2001, № 10.

362. Медведев. Служба Донского Войска в связи с его экономическим положением.-М., 1899.нием.-М., 1899.

363. Меринов Н.М. Правда об иркутских казаках. // Жизнь национальностей, 1998, № 12.

364. Микоян А.И. Партия и казачество. — Ростов-на-Дону, 1925.

365. Мининков А.В. Донское казачество в период позднего средневековья. -Ростов-на-Дону, 2000.

366. Мининков А.В. Донское казачество на заре своей истории. Учебное пособие. Ростов-на-Дону, 1992.

367. Мининков А.В. Сословно-правовое положение донского казачества в XVII веке. // Известия СКНЦ ВШ. Общественные науки, 1983, № 3.

368. Мининков Н.А. Войсковое право и судебная власть на Дону в XVI-XVII в.в. // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки, 1996, № 1.

369. Мининков Н.А. Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до 1671 г.). Ростов-на-Дону, 1998.

370. Мининков Н.А. Донское казачество на заре своей истории. Ростов-на-Дону, 1992.

371. Миронов Ф. Тихий Дон в 1917-1921 г.г.: Документы и материалы. / Ред. кол.: Данилов В. (отв. ред.), Шанин Т. (отв. ред.) и др., Данилов В., Тарко-ва А. и др. М.: Демократия, 1997.

372. Моложавенко В. Повесть о Тихом Доне: Приглашение к путешествию. -М.: Советская Россия, 1976.

373. Мужев И.Ф. Казачество Дона, Кубани и Терека в революции 1905-1907 г.г. -Орджоникидзе, 1963.

374. Науменко В.Г. Великое предательство: выдача казаков в Лиенце и других местах. Сб. материалов и документов. Т. 1-2. — Нью-Йорк, 1962-1970.

375. Научно-справочные материалы по истории государства и права СССР. 4.1. -Свердловск, 1984.

376. Невская Т.А. Российское законодательство и реформы начала XX в. на Северном Кавказе. // Юридическая наука: состояние и перспективы развития на Северном Кавказе. Ростов-на-Дону, 2001.

377. Недбай Ю.Г. Казачество Западной Сибири в эпоху Петра Великого. -Омск, 1998.

378. Немытина М.В. Проблемы развития клинического образования в России. // Правовая политика и правовая жизнь, 2002, № 2.

379. Немытина М.В. Российский суд присяжных. Учебно-методическое пособие.-М., 1995.

380. Неотвратимое возмездие. По материалам судебных процессов над изменниками родины, фашистскими палачами и агентами империалистических разведок. М., 1974.

381. Нефедов И.В. Обычное право адыгов и казаков Северного Кавказа. Автореферат диссертации кандидата философских наук. — Ростов-на-Дону, 2001.

382. Никитин Н.И. О происхождении, структуре и социальной природе сообществ русских казаков XVI середины XVII века. // История СССР, 1986, №4.

383. Новак Л., Фрадкина Н. Казачий курень. Ростов-на-Дону: Книжное издательство, 1973.

384. Новак JL, Фрадкина Н. Как у нас-то было на Тихом Дону. Историко-этнографический очерк. — Ростов-на-Дону: Книжное издательство, 1985.

385. Новоселов В.И., Крохина Ю.А. Система органов, осуществляющих финансовый контроль за финансовыми средствами субъекта Федерации. // Законотворческая деятельность субъектов Российской Федерации, 1998.

386. Новосельский А.А., Чаев Н.С. Крестьянское войско под предводительством Степана Разина. // Очерки истории СССР. М., 1962.

387. Номикосов С. Народный казачий быт. // Дон, 1992, № 1-2.

388. О понятии и социальном назначении государства. // Вопросы теории государства и права. Специальный выпуск, посвященный 80-летию профессора

389. М.И. Байтина. Саратов, 2001.

390. Общая теория государства и права. М., 1996.

391. Объединения казаков и их правовое обеспечение, 1990-1996 г.г. // Информационный бюллетень Главного управления казачьих войск при Президенте Российской Федерации. / Отв. ред. Таболина Т.В. М., 1996, № 1.

392. Овчинникова В.В. Бродники — доказацкая община. // Казачество в истории России. Краснодар, 1993.

393. Озеров А.А., Киблицкий А.Г. История современного донского казачества. — Ростов-на-Дону, 2000.

394. Омельченко И.Л. Казачество: формирование правового поля. Т. 2 — М., 2001.

395. Омельченко И.Л. Терское казачество. Автореферат диссертации . кандидата исторических наук. Специальность 07.00.02. Отечественная история. — Владикавказ: Северо-Осетинский государственный университет, 1997.

396. Орджоникидзе Г.К. Избранные произведения. — Ереван, 1986.

397. Орлов А. Тайная история сталинских преступлений. М., 1991.

398. Осколков Е.Н. Голод 1932-1933: Хлебозаготовки и голод 1932-1933 г. в Северо-Кавказском крае. — Ростов-на-Дону: Ростовский государственный университет, 1991.

399. Очерки истории Азова. Вып. 1. Азов: Азовский краеведческий музей, 1992.

400. Очерки истории Азова. Вып. 2. Азов: Азовский краеведческий музей, 1994.

401. Павловский С.В. Возрождение казачества: пути и проблемы. // Известия ЦК КПСС, 1991, №8.

402. Парадиз А. Исторический опыт местного самоуправления. // Обозреватель, 1998, №3 (98); №4 (99).

403. Парламентский месяц (19 февраля 18 марта 1997 г.): (Информационно-аналитический обзор). // Информационно-аналитический бюллетень. / Гос.

404. Дума. Аналит. упр., 1997, № 3.

405. Парфенова Е.Б. Казачья эмиграция в Европе в 1920-е годы: Автореферат диссертации . кандидата исторических наук. Специальность 07.00.02. Отечественная история. -М.: РГГУ, 1997.

406. Пауль С.М., Гуль Р.Б. Ледяной поход. Киевская эпопея. Комментарии. Кн.З. Дон и Добровольческая армия. / Содерж.: Краснов П.И. Всевеликое Войско Донское.-М.: Голос, 1993.

407. Перепечаева Л.Б. Крепость и посад Азов (конец XVII — начало XX в.в.). // Очерки истории Азова. Вып. 3. Азов: Азовский краеведческий музей, 1995.

408. Перехов Я.А. Власть и казачество: поиск согласия: 1920-1926 г.г. — Ростов-на-Дону: Гефест, 1997.

409. Перехов Я.А. О реэмиграции казачества (1921-1925 г.г.). // Известия СКНЦ ВШ. Общественные науки, 1983, № 2.

410. Петровский А.И. Донские депутаты во Н-й Государственной Думе. Историческая справка. СПб., 1907.

411. Подъяпольская Е.П. Восстание Булавина. 1707-1709. М., 1997.

412. Покровский А. Третий Донской Полк Ермака Тимофеева. Прошлое за сто лет.-Вильно, 1910.

413. Попов В.Г. История о Донском войске соч. директором училищ в Войске донском Алексеем Поповым в 1815 г. в Новочеркасске. Харьков, 1814.

414. Попов П.Х. Из истории освобождения Дона (Записки походного атамана). // Донская волна, 1918, 7 октября (№ 17).

415. Попов Х.И. Краткий очерк истории казачества. Новочеркасск, 1907.

416. Похлебкин В.В. К вопросу о новых принципах государственно-правового подхода в проведении национальной политики России на Северном Кавказе. // Московский журнал международного права, 1997, № 2.

417. Почешхов Н.А. Гражданская война в Адыгее: причины эскалации, 19171920 г.г. / Науч. ред. Шеуджен Э.А. Майкоп: Издательство государственного университета, 1998.

418. Привлечение казаков к охране границы. Информационный бюллетень. Проблемы возрождения казачества. Федеральная пограничная служба Российской Федерации. М., 1995.

419. Природа, население и хозяйство Ростовской области. Учебное пособие. / Под ред. Смагиной Т.А., Кизицкого М.И. Ростов-на-Дону, 1994.

420. Присяжный Н.С. Первая Конная армия на польском фронте в 1920 году (Малоизвестные страницы истории). — Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1992.

421. Проблемы государства и права: ретроспективный и современный анализ. / Ред. коллегия: Янчевский В.В. и др. — Воронеж: Издательство Воронежского государственного университета, 1997.

422. Проблемы казачьего возрождения. Сборник научных трудов. 4.1. / Отв. ред. Козлов А.И. Ростов-на-Дону: Логос, 1996.

423. Проблемы общей теории права и государства. — М., 1999.

424. Проблемы суверенитета в Российской Федерации. / Под ред. Козлова Б.С., Ильинского И.П., Михалевой Н.А. и др. М., 1994.

425. Пронштейн А.П. Земля Донская в XVIII веке. Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1962.

426. Пронштейн А.П., Мининков Н.А. Крестьянские войны в России XVII

427. XVIII веков и донское казачество. Ростов-на-Дону, 1983.

428. Пронштейн А.П., Хмелевский К.А. Донское казачество в советской историографии. // Вопросы истории, 1965, № 7.

429. Пудавов В.М. История Войска Донского и старобытность начал казачества. В 2-х ч. Новочеркасск, 1890-1898.

430. Радько Т.Н. О понятии и социальном назначении государства. // Вопросы теории государства и права. Специальный выпуск, посвященный 80-летию профессора М.И. Байтина. Саратов, 2001.

431. Ражбаева М.В., Семенков В.Е. «История Руссов»: идеология казачества и его место в истории Украины и России. // Общественные науки и современность, 1998, № 3.

432. Ратушняк О.В. Донское и кубанское казачество в эмиграции (1920-1939 г.г.). Автореферат диссертации . кандидата исторических наук. Краснодар, 1996.

433. Ригельман А. Летописное повествование о Малой России и ее народе и казаках. Вообще отколь и из какого народа оные происхождение свое имеют и по каким случаям они в своих местах витают. Ростов-на-Дону, 1991.

434. Ригельман А.И. История о донских казаках. / Текст, коммент. и слов, под-гот. Проценко Б.Н. — Ростов-на-Дону: Книжное издательство, 1992.

435. Ригельман И. История о донских казаках. Ростов-на-Дону, 1992.

436. Родионов И. Тихий Дон. Очерки истории донского казачества. / Предисл. Запевалова В.Н. СПб.: Дмитрий Булавин, 1994.

437. Розин В.М. Генезис права. М.: Nota Bene, 2001.

438. Рознер И.Г. Антифеодальные государственные образования в России и на Украине в XVI-XVII в.в. // Вопросы истории, 1970, № 8.

439. Россия: государство, общество, личность. Материалы межвузовской научной конференции. / Сост. Бахтурина А.Ю., Саприкина О.В. М., 1997.

440. Рукосуев Е.Ю. Казачество: права и обязанности сословия. // Вопросы истории, 1998, №5.

441. Рябов С.И. Донская земля в XVII веке. Волгоград: Перемена, 1992.

442. Савельев Е.П. Войсковой Круг на Дону. Новочеркасск, 1908.

443. Савельев Е.П. Древняя история казачества. Новочеркасск, 1916.

444. Савельев Е.П. История Дона и донского казачества. В 4-х т. Новочеркасск, 1918.

445. Савельев Е.П. История Дона и донского казачества. В 4-х т. Ч. 1. — Новочеркасск, 1918.

446. Савельев Е.П. Казаки. История. Владикавказ, 1991.

447. Савельев Е.П. Средняя история казачества. Историческое исследование. Т.2. Ч. II. Новочеркасск: Донской печатник, 1916.

448. Самарина Н.В. Донская буржуазия в период империализма (1900-1914). / Отв. ред. д.и.н. Демешина Е.И. — Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1992.

449. Самарина Н.В. Предпринимательство донских казаков в конце XIX — начале XX веков. // Казаки России. Проблемы истории казачества. Вып. 4. М., 1994.

450. Самарина Н.В. Реформы 60-70 годов XIX в. на Дону и казачество. // Юго-восток России в XIX начале XX в. - Ростов-на-Дону, 1994.

451. Сахаров Н.А. Институт президентства в современном мире. М., 1994.

452. Сборник Русского исторического общества. Т. 41. СПб, 1884.

453. Сватиков С.Г. Россия и Дон (1549-1917г.г.). Исследование по истории Государственного административного права и политических движений на Дону. Белград, 1924.

454. Светланов И. Казаки недовольны думским решением. Совет атаманов ищет защиты в Совете Федерации. // Независимая газета, 1997, 2 июня.

455. Селезнев Ю. «Здравствуй, племя молодое!.». Военно-патриотическое воспитание подрастающего поколения в Ростовской области. // Ориентир, 1998, №9.

456. Селивестрова И.Л., Королева Е.Н., Лебедкин Ю.В. Казачество и земство в России и на Орловщине: Взгляд на исторический опыт местного управления и самоуправления. Орел: Лебедкин В.М., 1998.

457. Селищев Н.Ю. Казаки и Россия: Дорогами прошлого. О влиянии идей православия и старообрядчества на судьбу некоторых ветвей казачества. — М: ВХНРЦ, 1992.

458. Селюнин В.А. Юг России в войне 1941-1945 г.г. Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1995.

459. Семернин П.В. 1905 год на Дону. Ростов-на-Дону: Ростиздат, 1955.

460. Серба А. Казачество и российское офицерство. // На боевом посту, 1997, №11.

461. Серба А. Казачий автономизм вчера и сегодня. // Станица, 1994, № 1-2.

462. Сергевнин С.Л. Субъект федерации: статус и законодательная деятельность.-СПб., 1999.

463. Сергеев В.Н. Движение за возрождение казачества. Учебное пособие для студентов. Ростов-на-Дону, 1993.

464. Сергеев В.Н. Политические партии в южных казачьих областях России (1917-1920 г.г.). Ростов-на-Дону, 1993. Ч. 1. Март 1917 - «медовый» месяц революции; Ч. 2. 1917 - Борьба за власть; Ч. 3. В огне гражданской войны.

465. Сергеев В.Н. Советы Дона в 1917 году: (Борьба партий в Советах между двумя революциями). Ростов-на-Дону: РГУ, 1987.

466. Серов Д.Е. Оренбургский казак, его экономическое положение и служба. -Оренбург, 1900.

467. Сидоров В. Русские крестоносцы. Духовная культура донского казачества. Исторический очерк. Ростов-на-Дону, 1998.

468. Сидоров В. Энциклопедия старого Ростова и Нахичевани-на-Дону. Т. 1-3. — Ростов-на-Дону, 1993-1995.

469. Сидоров B.C. Донская казачья энциклопедия Владимира Сидорова. В 10 т. / Гл. ред. Киселев Б.И. Т. 1. Ростов-на-Дону: Гефест, 1994.

470. Синякова Т.В. Обычай как источник права у восточных славян в Древней Руси (IX-XI в.в.). Автореферат на соискание ученой степени кандидата юридических наук. СПб., 2000.

471. Сквозь ветры века. Очерки истории Ростовской областной организации КПСС (80-е г.г. XIX в. 1987 г.). - Ростов-на-Дону: Ростиздат, 1988.

472. Скорик А.П. Возникновение донского казачества как этноса. Изначальные культурные традиции. Учебное пособие для студентов по базовому учебному курсу «История России». — Новочеркасск, 1992.

473. Скорик А.П. Этносоциальные проблемы возрождения донского казачества. // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки, 1998, №2.

474. Скорик А.П., Лепилов А.Г. Донские казаки как морские охотники. Возрождение казачества:, история и возрождение. — Новочеркасск, 1995.

475. Скрипов А.Н. На просторах Дикого поля. Изд. 2-е, перераб. и доп. — Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1973.

476. Советская историческая энциклопедия. Т. 14. -М., 1973.

477. Советская историческая энциклопедия. Т. 6. -М., 1965.

478. Современное донское казачество (Политический, социальный, экономический портрет). / Российская социологическая служба «Мониторинг». -Ростов-на-Дону, 1992.

479. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М.: Смысл, 1998.

480. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. 15. М., 1964.

481. Сталин И.В. Сочинения. Т. 4. М., 1951.

482. Станиславский А. Гражданская война в России XVII в.: Казачество на переломе истории. М.: Мысль, 1990.

483. Станиславский А. Русское казачество в первой четверти XVII в. — М., 1984.

484. Становление казачьего ^самоуправления. Научно-практическая конференция, 26-27 февраля 1998 г. Доклады и тезисы. / Под ред. Хижнякова В.Ф., Венкова А.В., Дулимова Е.И. Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998.

485. Столетие военного министерства 1802-1902. Т. 11. Главное управление казачьих войск. Ч. 1-2. СПб., 1903.

486. Суичмезов A.M. Родная Донщина. Очерк о Ростовской области, ее городах, районах, станицах. Изд. 2-е, перераб. и доп. Ростов-на-Дону: Книжное издательство, 1985.

487. Сухоруков В.Д. Историческое описание земли Войска Донского. — Ростов-на-Дону, 1993.

488. Таболина Т.В. Возрождение казачества. Т. 1. М., 1994.

489. Таболина Т.В. Государство и казаки: опыт взаимодействия. Ростов-на-Дону, 2001.

490. Таболина Т.В. Изучение казачества. Тенденции и перспективы. М., 2000.

491. Таболина Т.В. Казаки: драма возрождения. 1980-1990-е годы. М., 1999.

492. Таболина Т.В. Казачество: десятилетие поиска. // Этнопанорама, 2000, №3.

493. Тикиджьян Р.Г. Донское казачество история и современность. Учебно-методическое пособие по спецкурсу. Шахты, 1992.

494. Тимонин А.Н. Проблема генезиса Древнерусского государства. Уфа, 1997.

495. Тихомиров А.Ю. Государственность: крах и воскрешение. // Государство и право, 1992, №9.

496. Томсинский С.Г. Очерк истории феодально-крепостнической России. Ч. 1.

497. Крестьянские войны. М., 1934.

498. Трагедия казачества. Сборник. / Ред.-сост. Барыкина JI. -М., 1994.

499. Трехбратов Б.А. Первые шаги. Выступления армейских и казачьих частей на Северном Кавказе в период революции 1905-1907 г.г. — Краснодар, 1989.

500. Троцкий Л.Д. Сочинения. Т. XVIII. М., 1925г

501. Трусова Е.М. Местное управление и самоуправление на Дону, Кубани и Ставрополье в 1917 г. Ростов-на-Дону, 1999.

502. Трут В.П. Казачество Дона, Кубани и Терека накануне и в ходе осуществления Великой Октябрьской Социалистической революции. Автореферат диссертации . кандидата исторических наук. Ростов-на-Дону, 1988.

503. Трут В.П. Казачество России в период Первой мировой войны. Ростов-на-Дону: Гефест, 1998.

504. Трут В.П. Казачество: происхождение, сущность, реалии, перспективы. -Ростов-на-Дону, 1997.

505. Трут В.П. Казачий излом: Казачество Юго-Востока России в начале XX века и в период революции 1917 года. Ростов-на-Дону: Гефест, 1997.

506. Трут В.П. Кто же они казаки? - Ростов-на-Дону: Приазовский край, 1995.

507. Тхоржевский С.И. Донское войско во второй половине XVII века. // Русское прошлое. Исторический сборник. Кн. 3. — Пг., 1923.

508. Тхоржевский С.И. Донское войско в первой половине XVII в.в. // Русское прошлое, 1923, №3.

509. Ульянов И.И. Казаки и советская власть. — М.-Л., 1929.

510. Ульянов И.И. Казаки и советская республика. М., 1929.

511. Ульянов Т.И. Думы вольного казака. М., 1918.

512. Устиновский И.В. Ленинская аграрная программа и ее осуществление на Северном Кавказе (октябрь 1917-1927 г.г.). / Отв. ред. д.и.н. Осадчий И.П. Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1989.

513. Фелицин Е. Д. Статистические сведения о Кубанском казачьем войске. -Екатеринодар, 1884.

514. Филимонов А.П. Кубанцы. М., 1918.

515. Филипп Миронов. Тихий Дон в 1917-1921 г.г.-М., 1997.

516. Футорянский Л.И. Борьба за массы трудового казачества в период перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую. — Оренбург, 1972.

517. Футорянский Л.И. Расказачивание. // Проблемы политической и экономической истории России, 1998.

518. Хазанов A.M. Социальная история скифов. Основные проблемы развития древних кочевников евразийских степей. — М.: Наука, 1975.

519. Харламов В.А. Казачья доля. Записки председателя Донского Войскового Круга. Ростов-на-Дону, 1990.

520. Харузин М. Земельная община кубанских казаков. Воронеж, 1889.

521. Харузин М.Н. Сведения о казацких общинах на Дону. / Материалы для обычного права. Вып. 1. М., 1985.

522. Хачатуров Р.Л. Византия и Русь: государственно-правовые отношения. — Тольятти, 1995.

523. Хачатуров Р.Л. Источники права. Тольятти, 1996.

524. Хачатуров Р.Л. Становление права. На материале Киевской Руси. — Тбилиси, 1988.

525. Хижняков В.Ф. Основные цели и задачи единой государственной политики по отношению к российскому казачеству. // Ученые записки ДЮИ. Т. 10. —

526. Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998.

527. Хлыстов И.П. Дон в эпоху капитализма. 60-е середина 90-х годов XIX века. Очерки из истории юга России. - Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1962.

528. Хмелевский К. «Расказачивание» что это было? // Свободная мысль, 1997, №10.

529. Хмелевский К.А. Крах красновщины и немецкой интервенции на Дону. -Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1965.

530. Хмелевский К.А. Сыны степей донских. О Ф.Г. Подтелкове и М.В. Кривошлыкове. М., 1985.

531. Хмелевский К.А., Кириенко Ю.К., Перехов Я.А. Освещать историю по-ленински! (Рецензия на книгу Бабичева Д.О. Донское трудовое казачество в борьбе за власть Советов). // Дон, 1970, № 7.

532. Хмелевский К.А., Хмелевский С.К. Буря над Тихим Доном. Исторический очерк о гражданской войне на Дону. Ростов-на-Дону: Ростиздат, 1984.

533. Хорошихин М.П. Казачьи войска. Опыт военно-статистического описания. -СПб., 1881.

534. Хорошхин М. Казачьи Войска. СПб., 1881.

535. Хрестоматия по истории донского казачества (с древних времен до 1920 г.) / Сост. Астапенко М.П. Ростов-на-Дону: Издательство РГУ, 1994.

536. Хрестоматия по истории Подонья и Приазовья. Кн. 1. С древних времен до XVII столетия. / Сост.: Кравцов М.И., Лунин Б.В., Миллер М.А., Селецкий Я.Г. Ростов-на-Дону: Областное книжное издательство, 1941.

537. Худобородов А.Л. Вдали от родины: российские казаки в эмиграции. Учебное пособие. / Науч. ред. Мамонов В.Ф. Челябинск, 1997.

538. Худобородов А.Л. Российское казачество в эмиграции, 1920-1945 г.г. Социальные, военно-политические и культурные проблемы. Автореферат диссертации . доктора исторических наук. Специальность 07.00.02. Отечественная история.-М.: МГУ, 1997.

539. Цечоев В.К. Дон и Северный Кавказ в древности и в раннее средневековье. Учебно-методическое пособие по дисциплине «История». Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1999.

540. Цечоев В.К. История государства и права России с древнейших времен до 1861 г. Ростов-на-Дону, 2000.

541. Цечоев В.К. Славяне и Донской торговый путь в VIII-XII в.в. (некоторые аспекты). // Исторические этюды. Вып. 1. Ростов-на-Дону: ИРУ, 1993.

542. Цечоев В.К. Славяне на Дону в раннем средневековье (к вопросу о племенной принадлежности донского славяно-русского населения в VIII-XII в.в.). // Казачий сборник. — Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 2000.

543. Цечоев В.К. Славяне на Дону по письменным и археологическим источникам. // Ученые записки. Т. 12. Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1999.

544. Цечоев В.К. Социально-экономическое и общественно-политическое развитие славян на Дону в VIII-XII в.в. // Ученые записки. Т. 11. Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1998.

545. Цечоев В.К. Хазарский каганат и славяне в системе хазарской государственности. Учебно-методическое пособие по дисциплине «История государства и права России». Ростов-на-Дону: Донской юридический институт, 1999.

546. Чаев Н.С. Донское казачество. // Очерки истории СССР. XVII в. М., 1955.

547. Чернопицкий П.Г. Деревня Северо-Кавказского края в 1920-1929 г.г. -Ростов-на-До ну: Издательство Ростовского государственного университета, 1987.

548. Чиркин В.Е. Государствоведение. — М., 2001.

549. Шадрин В.М. Оренбургское казачье войско в государственно-правовой системе Российской империи (XVIII начала XX в.в.). Автореферат диссертации . кандидата юридических наук. М., 1998.

550. Шаповалова Я.В. Организационно-правовые основы возрождения российского казачества в постсоветский период. Волгоград, 2000.

551. Шапсугов Д.Ю. Обычное право и его роль в правовом урегулировании. // Обычное право в России: проблемы теории и практики. Ростов-на-Дону,1999.

552. Шапсугов Д.Ю., Сергеев В.Н. Нормотворчество Донского войскового малого круга (2-7 августа 1917 г.). // Северо-Кавказский юридический вестник. Научно-практический журнал, 2000, № 1.

553. Шапсугов Д.Ю., Сергеев В.Н. Проблемы государственного устройства Дона и России в документах Большого казачьего круга, 1917, сентябрь. // Северо-Кавказский юридический вестник. Научно-практический журнал,2000, № 2.

554. Шатковская Т.В. Правовой быт российских крестьян второй половины XIX века. Ростов-на-Дону, 2001.

555. Шеболдаев Б.П. Отдельные участки фронта социалистического наступления.//Молот, 1931, 16 января.

556. Шевцов B.C. Государственный суверенитет. Вопросы теории. — М., 1979.

557. Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М., 1911.

558. Шкуро А.Г. Записки белого партизана. М.: Эниоинту, 1991.

559. Шмитт К. Политическая теология. М., 2000.

560. Шовунов К.Н. Калмыцкие казачьи поселения и их военная организация в XVIII в. Исследования по исторической географии Калмыцкой АССР. -Элиста, 1981.

561. Шовунов К.П. Калмыки в составе Российского казачества. (Вторая половина XVII XIX в.в.). - Элиста, 1992.

562. Шолохов Л.Г. О связях донского казачества с Московским государством и о царском жаловании (XV-XVIII в.в.). Учебное пособие для студентов вузов. Ростов-на-Дону: Пегас, 1995.

563. Шульман З.А. Земельные отношения в Подонье и Приазовье в первой половине XIX века. / Отв. ред. д.и.н. Пронштейн А.П. Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского государственного университета, 1991.

564. Щербина Ф.А. Краткий очерк кубанского казачьего войска. Кубанское казачье войско 1696-1888. Сборник кратких сведений о войске. — Воронеж, 1888.

565. Щербина Ф.А. История кубанского казачьего войска. Т. 1. История края. — Краснодар, 1996.

566. Щетнев В.Е. Расказачивание как социально-историческая проблема. // Голос минувшего. Кубанский исторический журнала, 1997, № 1.

567. Эвлия Челеби. Книга путешествия. Вып. 2. — М., 1979.

568. Эминов В.Е., Мацкевич И.М. Криминологические проблемы воссоздания в России иррегулярных воинский частей. // Труды Московской государственной юридической академии, 1998, № 3.

569. Южный федеральный округ Российской Федерации. Информационно-аналитический бюллетень, 2000-2002, № 1-4.

570. Юридическая антропология. / Под ред. Ковлера А.И. — М., 1999.

571. Янов Г. Казачье восстание на Дону в 1918 году. // Казаки-повстанцы: Сборник статей современников, свидетелей и участников казачьих антибольшевистских восстаний. М., 1944.

572. Янов Г.П. Освобождение Новочеркасска и Круг Спасения Дона. // Донская летопись. Вып. 3. Вена-Белград, 1924.

573. Янчевский H.JI. Колониальная полтика на Дону торгового капитала московского государства в XVI-XVII в.в. Ростов-на-Дону, 1930.

574. Янчевский H.JI. Крах казачества как системы колониальной политики. // На подъеме, 1930, № 6.

575. Янчевский H.JI. Разрушение легенды о казачестве. — Ростов-на-Дону, 1931.

576. Янчевский H.JI. Эволюция донского казачества к XVIII веку. // На подъеме, 1930, №4.503. 350-летие Азовского осадного сидения. (Тезисы докладов конференции). / Азовский краеведческий музей. — Азов, 1991.

577. Brinkley G.A. The Volunteer Army and Allied Intervetion in South Russia, 1917-1921.-Notre Dame, Ind., 1966.

578. Rosenberg W. Liberals in the Russian Revolution. New York, 1974.

579. Kenez P. Civil War in South Russia, 1919-1920. The Defeat of th.e Whites. -Berkeley, Cal., etc, 1977.

580. Pipes R. Struve, Liberal on the Right, 1905-1944. Cambridge, Mass., 1980.

581. Росс H. Врангель в Крыму. Франкфурт-на-Майне, 1982.

582. Huntington W. С. The Homesick Million, Russia-out-of-Russia. Boston, 1933.

583. Simpson J. H. The Refugee Problem. London, 1939.

584. Marrus M. R. The Unwanted-European Refugees. New York, 1985.

585. Johnston R. H. New Mecca, New Babylon. — Kingston, 1988.

586. Hindus M. The Cossacks. London, 1945.

587. Longworth Ph. The Cossacks. Five Centuries of Turbulent Life in the Russian Stepps. New York: Holt, Rinehalt and Winston, 1970.

588. Briihuret Y. Les Cosaques. — Paris: Balland, 1972 (русский перевод: см.: Бреэре И. Казаки. М.: Воениздат, 1992).

589. McNeal R. Н. Tsar and Cossack, 1855-1914. London: The Macmillan Press, Ltd., 1987.

590. Seaton A. The Horsemen of the Steppes. — London: Bodley Head, 1985.

591. Germann U. Das Kasakentum in Russland zu Beginn der neunziger Jahre. Historische Traditionen und Zukunftsvisionen. — Koln, 1992. (Ber. des Bundesinst. fur ostwiss. u. intern. Studien; #11).

592. Удо Г. История казачества в германоязычной литературе. // Вестник МГУ. Серия 8. История, 1993, № 1.

593. Удо Г. Атаман Краснов и кайзер Вильгельм II: «Казачий вопрос» восточной политики Германии в 1918 г. // Казаки России (Проблемы истории казачества). М., 1993.

594. Raeff M. Russia Abroad. A Cultural History of the Russian Emigration, 19191939. New York-Oxford: Oxford Univ. Press, 1990.4. Периодическая печать.1. Батюшка Дон, 2000.

595. Ваш Выбор. Ростов-на-Дону, 1998, № 2.

596. Вечерний Новочеркасск, 1989-1990.

597. Вольное казачество, 1933, № 120.

598. Донские войсковые ведомости, 1841-1871; 1991-1999.

599. Донские областные ведомости, 1872-1919.

600. Донское слово. Приложение к газете Молот.

601. Донской временник. / Донская государственная публичная библиотека. Краеведческий отдел. — Ростов-на-Дону, 1993-1996.

602. Донской край, 1918, 13 июня (31 мая).

603. Известия ЦК КПСС, 1989-1990.

604. Информационный бюллетень по государственной и иной службе казачества, 1998-2000.

605. Комсомольская правда на Дону, 1999-2001.

606. Кубанские областные ведомости, 1899, 10 марта.14. Молот, 1989-2000.

607. Монархист. Вып. 2. Ростов-на-Дону, 1918.

608. Независимая газета, 1988-2002.17. Новое время, 1991 -2000.18. Новые ведомости, 2000.

609. Приазовский край, 1918, 9 (22) мая.

610. Российская газета, 2000-2002.21. Российские вести, 1999.22. Сегодня, 2000.23. Станица, 1990-2000.

611. Трудовое^казачество, 1918, 19 мая и др.

612. Южный Федеральный (газета Южного федерального округа Российской Федерации), 2000-2002.

Автор: Дулимов, Евгений Иванович
Город: Саратов
Год: 2003
Звание: доктора юридических наук
КОД ВАК: 12.00.01

Диссертация

Становление и инволюция государственных форм организации казачества в правовом пространстве Российского государства в XVI-XX в. в. тема диссертации по юриспруденции

Автореферат

Становление и инволюция государственных форм организации казачества в правовом пространстве Российского государства в XVI-XX в. в. тема автореферата диссертации по юриспруденции

ПОХОЖИЕ РАБОТЫ

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции, автор работы: Дулимов, Евгений Иванович, доктора юридических наук

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по теме "Становление и инволюция государственных форм организации казачества в правовом пространстве Российского государства в XVI-XX в. в."

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Дулимов, Евгений Иванович, Саратов

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ «Становление и инволюция государственных форм организации казачества в правовом пространстве Российского государства в XVI-XX в. в.»

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Дулимов, Евгений Иванович, доктора юридических наук

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Становление и инволюция государственных форм организации казачества в правовом пространстве Российского государства в XVI-XX в. в."

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Дулимов, Евгений Иванович, Саратов

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Становление и инволюция государственных форм организации казачества в правовом пространстве Российского государства в XVI-XX в. в.»