Уголовно-политическое судопроизводство в советском государстве послевоенного периода

Медовник, Анна Анатольевна

Уголовно-политическое судопроизводство в советском государстве послевоенного периодатекст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.01 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Уголовно-политическое судопроизводство в советском государстве послевоенного периода»

На правах рукописи

Медовник Анна Анатольевна

Уголовно-политическое судопроизводство в советском государстве послевоенного периода (1945-1953 гг.)

Специальность 12.00.01 -теория и история права и государства; история учений о праве и государстве

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук

Краснодар 2008

003454893

Работа выполнена на кафедре теории и истории государства и права Кубанского государственного аграрного университета

Научный руководитель: Рассказов Л.П. - доктор юридических наук, профессор

Официальные оппоненты:

Савченко М.С.- доктор юридических наук, профессор Упоров И.В. - доктор исторических наук,

кандидат юридических наук, профессор

Ведущая организация - Южный Федеральный университет

Защита диссертации состоится "-¿У " ИуОн^/Ц? 2008 г. в "/Г" час., в ауд. ЛЮ на заседании объединенного диссертационного совета по защите докторских и кандидатских диссертаций по юридическим наукам ДМ 220.038.10 при Кубанском государственном аграрном университете по адресу: 350044, Краснодар, ул. Калинина, 13, главный учебный корпус, ауд. 215.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кубанского государственного аграрного университета (350044, г. Краснодар, ул. Калинина, 13).

Автореферат разослан"_"_2008 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор юридических наук, профессор

Камышанский В. П.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования. Важнейшим признаком правового государства, которое созидается в нашей стране в соответствии с ст. 2 Конституции России, является функционирование независимого справедливого правосудия. Особенно это важно в сфере уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений, поскольку здесь речь идет о применении принуждения к личности, наиболее существенном ограничении ее прав и свобод. Индикатором состояния уголовного процесса в обществе является отношение власти к лицам, совершающим преступления против государства. В правовой истории России были периоды, когда власть явно злоупотребляла своими полномочиями, используя административный ресурс, в том числе судебные органы, для подавления политических оппонентов. Поэтому важно изучить причины этих явлений и извлечь необходимые уроки. Это касается прежде всего так называемых сталинских репрессий (конец 1920-х - начало 1950-х гг.). Вместе с тем при наличии общих черт эти годы характеризуются и своими особенностями. В наибольшей степени в ис-торико-правовой литературе они исследованы применительно ко времени «большого террора» (1930-е гг.), значительное внимание уделяется также периоду насильственной коллективизации (конец 1920-х - начало 1930-х гг.) и военному времени (1941-1945 гг.). В наименьшей степени сфера уголовно-политического судопроизводства изучена в послевоенный период сталинского правления (1945-1953 гг.). Между тем этот промежуток времени очень важен для понимания того, каким образом тяжелейшее испытание для страны, каковым явилась Великая отечественная война, отразилось на последующей карательной политике советского государства, и прежде всего в отношении тех, кто совершал деяния, подпадающих, в соответствии с действующим тогда уголовным законодательством, под «контрреволюционные» статьи. И здесь имеется немало вопросов, требующих историко-правового анализа. Победоносная война, казалось бы, должна была показать, что у советской власти есть большой кредит доверия населения. Однако, несмотря на это, и после войны в обществе витали антиправительственные настроения и даже формировались подпольные молодежные организации. Существенным фактором было и огромное число советских военнопленных, которые, будучи освобожденными Красной Армией, априори становились изменниками. Власть, объявив всего одну амнистию (в честь Победы), до смерти Сталина больше этого не делала. И более того, вновь стали усиливаться политические репрессии, в жернова которых попадали высший командный состав армии и флота, партийные деятели, представители интеллигенции и др. В этой связи деятельность органов госбезопасности, внутренних дел, прокуратуры и суда по борьбе с государственными преступлениями заслуживает тщательного изучения. Однако эта сфера в литературе освещается, как правило, с политологических позиций, довольно часто преобладают эмоции, при этом из поля зрения выпадают чисто правовые, а именно и прежде всего уголовно-процессуальные аспекты судопроизводства по государственным преступле-

ниям, изучение которых позволит лучше понять противоречивый характер судопроизводства в целом в советском государстве. В частности, здесь представляет интерес такие вопросы уголовного процесса, как проведение допросов обвиняемых, сопоставление их процессуальных прав и обязанностей по сравнению с общепринятыми судопроизводственными принципами, выявление причин грубейшего нарушения законности при производстве этого и других следственных действий. Не менее важно проследить трансформацию судебной системы, структурное развитие основных сыскных органов -НКВД-НКГБ-МВД-МГБ, где весь поствоенный период действовало печально известное Особое совещание с необычайно широкими карательными полномочиями. Наконец, требуют дополнительной историко-правой оценки наиболее известные уголовно-политические процессы, проведенные в 1945-1953 гг. В указанных аспектах данная проблематика на монографическом уровне еще не исследовалось. Данные обстоятельства обусловили выбор диссертантом темы исследования.

Степень разработанности темы. Политические репрессии послевоенного периода в той или иной степени были предметом исследования в работах различных авторов. Значительное внимание этой проблематике уделялось в исследованиях таких авторов, как Александров К. М., Астемиров З.А., Борщаговский А., Ваксберг A.C., Викторов Б.А., Геллер М., Детков М.Г., Ду-гин А.Н., Еланцева О.П., Звягинцев А., Земсков В.Н., Иванов В.А., Ковалев Б.В., Конасов В.Б., Кудряшев A.B., Кириллов В.М., Кокотов Л., Кокурин А., Колесник А.Н., Коняев Н., Костырченко Г.В., Кузьмин С.И., Кутузов В., Лазарев В.И., Малыгин А.Я., Наумов В.П., Лясс Ф., Медведев Р., Миронин С., Петров А.Г., Пихоя Р.Г., Попов В.П., Роговин В., Романовская В.Б., Смыка-лин A.C. и др. - здесь также находили отражение некоторые аспекты расследования и судебного рассмотрения преступлений против государства. При этом следует заметить, что в советский период после смерти Сталина и XX съезда КПСС проблематика, связанная с послевоенными репрессиями, была практически закрытой темой (одной из причин этого является то обстоятельство, что к ним были причастны и занявшие высокие партийно-государственные посты лица). С конца 1980-х гт. положение определенным образом изменилось. Были изданы работы, где вопросы уголовно-политического судопроизводства в послевоенном СССР рассматриваются с более объективных позиций, чему в значительной мере способствует открытость источников, и прежде всего архивных, которые ранее были недоступны исследователям. Вместе с тем в этих и указанных выше работах находят отражение,Ф как правило, отдельные аспекты политического судопроизводства, при этом из поля зрения уходит, в частности, взаимосвязь материального и процессуального права, системы следственных и судебных органов. Соответственно специальных и обобщающих исследований уголовно-процессуальных особенностей политических процессов в рассматриваемый период, имея в виду прежде всего комплексное освещение вопросов, в современной юридической литературе до сих пор нет. Настоящая работе в определенной степени восполняет этот пробел.

Хронологические рамки исследования охватывают период с окончания Великой Отечественной войны (июнь 1941 г.) и до смерти Сталина (март 1953 г.). Такие временные рамки позволяют выделить период, имеющий присущие ему характеристики, которые обусловлены, с одной стороны, окончанием войны, а с другой - завершением сталинской эпохи, а вместе с ней и присущих ей методов уголовно-политического судопроизводства.

Объектом диссертационного исследования являются содержание и тенденции развития общественных отношений в сфере уголовного судопроизводства по государственным преступлениям в послевоенный период (19451953 гг.).

Предмет исследования составляют законодательные акты конституционного, уголовного, уголовно-процессуального характера в сфер судопроизводства, правоприменительные акты в виде различного рода процессуальных документов, выносимых по конкретным уголовно-политическим делам, протоколы допросов и других следственных действий, содержание и исполнение приговоров. Кроме того, предмет исследования составили решения партийных органов, и прежде всего Политбюро ЦК ВКП (б), где решались наиболее важные вопросы в части репрессий высокопоставленных чиновников, а также результаты научных исследований по заявленной проблематике.

Методологической основой настоящего исследования стали методы материалистической диалектики, историзма и системности научного анализа, являющиеся общепринятыми в историко-правовом исследовании. Характер диссертационного исследования обусловил также применение таких методов, как статистический, сравнительно-правовой, анализа и синтеза и др. В процессе исследовательской работы диссертантом использовались результаты исследований, содержащиеся в научных трудах как советских, так и современных авторов. Автором использовались материалы архивов, а также ряд литературных и публицистических работ, где в той или иной мере находила отражения исследуемая проблематика. Нормативно-правовой базой диссертационного исследования послужили законы и другие правовые акты, которые регламентировали различные аспекты следственной и судебной деятельности. В диссертации были использованы сборники опубликованных документов Советского государства, содержащие законы, постановления, распоряжения, приказы партийно-государственных и репрессивно-карательных органов. В них закреплялись нормы, регулирующие уголовную ответственность за совершение государственных преступлений в период военных действий, порядок производства следствия по такого рода делам, рассмотрения этих дел в судах. Важное место отведено архивным документам. Так, в фондах Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) находится большое количество документов, которые помогли в изучении политических, законодательных, социально-экономических и других аспектов политических репрессий, и прежде всего в фонде «Центральный Комитет ВКП (б)» (ф.17), учитывая, что все важнейшие решения государственных органов предварительно решались в партийных структурах. Ряд сведений извлечен из фондов Государственного архива Российской Федерации

(ГАРФ), и прежде всего в части исполнения наказаний в виде лишения свободы. В работе использованы материалы из Архива Президента Российской Федерации (АП РФ), а также некоторые документы из архива ФСБ РФ, введенные в оборот в изданиях международного фонда «Демократия» (фонд им. А.Н. Яковлева). В целом комплекс привлеченных источников помог осуществить сравнительный анализ законодательной основы политики репрессий и практики их судопроизводственной реализации в 1945-1953 гг.

Целью исследования является анализ законодательной основы деятельности дознавательных, следственных, судебных органов и органов государственной безопасности по делам о преступлениях против государства в поствоенный период (1945-1953 гг.), и практики его применения по конкретных уголовным делам.

Поставленная цель предопределила следующие задачи:

- дать анализ государственно-правового обеспечения судопроизводства по уголовным делам против советской власти в СССР после окончания Великой Отечественной войны;

- выявить особенности развития административно-командных методов управления советским обществом в послевоенное время и их отражение в карательной политике государства;

- охарактеризовать судебную систему, сложившуюся после окончания Великой Отечественной войны;

- изучить уголовно-процессуальные аспекты производства по делам о деяниях, посягающих на государственный строй СССР;

- проанализировать структуру, функции и методы работы органов внутренних дел и госбезопасности в механизме политических репрессий в поствоенный период;

- исследовать вопросы исполнения судебных приговоров и решений внесудебных коллегий (особых совещаний) в отношении лиц, признанных виновными в совершении преступных деяний против советской власти;

- изучить вопросы производства основных следственных действий по делам о государственных преступлениях;

- дать политико-юридическую характеристику отдельных судебных процессов по преступлениям против государства в послевоенном СССР.

Научная новизна исследования. Научная новизна диссертации определяется прежде всего тем, что в данной работе на уровне комплексного монографического исследования изучена проблематика, которая в представленном виде еще не была предметом специального историко-правового анализа. В диссертации выявлены тенденции развития уголовно-процессуального права в послевоенный период (1945-1953 гг.). Проведен анализ организационно-правовых преобразований органов государственной безопасности (НКВД-МГБ), изучены методы их работы по делам о преступлениях против советской власти. Показана степень влияния складывающейся общественно-политической и социально-экономической ситуации, формируемой правящей элитой во главе со Сталиным, на характер деятельности репрессивных органов. Выявлена специфика производства дел по деяниям, посягающим на ин-

тересы советской власти, в том числе раскрыт механизм внесудебных репрессий органами государственной безопасности. Подробно раскрыты уголовно-процессуальные особенности при организации и реализации политических процессов (дело «власовцев», «ленинградское дело», дело еврейского антифашистского комитета) и др.).

В результате проведенного исследования разработаны следующие основные положения, выносимые автором на защиту:

1. Великая Отечественная война, несмотря на суровость этого времени, не изменила сущности государственно-политического строя, установившегося в СССР накануне. Формально высшая государственная власть согласно ст. 30 Конституции СССР принадлежала Верховному Совету СССР, формально избирались депутаты Верховного Совета СССР, причем в рассматриваемый период дважды (1946 и 1950 гг.), избирались депутаты всех других уровней, однако роль депутатов, избранных безальтернативно (хотя закон допускал альтернативу) в основном сводилась к тому, чтобы трансформировать принятые в партийно-административных инстанциях (с «подачи» которых определялись и сами кандидаты в депутаты) решения в надлежащую правовую форму, то есть фактически по-прежнему имел место и даже в некоторой степени укрепился культ личности Сталина, который свою волю проводил через Политбюро ЦК ВКП (б).

2. В формате жестко централизованной административно-командной системы важнейшее место отводилось внутренней карательной политике, где центральным звеном ее реализации были органы государственной безопасности, а концептуальным направлением - усиление репрессивных мер после некоторого их смягчения сразу после окончания войны. О приоритете репрессивных мер свидетельствует тот факт, что в рассматриваемый период (июнь 1945 - март 1953 г.) была проведена всего одна амнистия, а именно связанная с Победой (1945 г.). Был принят ряд законов, существенно усиливающих уголовные наказания (за разглашение сведений, содержащих гостайну, за хищения имущества и др.). Эти и другие репрессивные акты свидетельствуют о том, что внутриполитическое положение в СССР было достаточно сложным. Это подтверждается также продолжающимися уголовно-политическими процессами, которые возникали как на конвейере, повторяя в определенной степени зловещие тридцатые годы.

Изменился мир, изменилась страна. Но Сталин, как глыба, оставался неизменным. Неизменной оставалась и его стратегия, основанная на методах диктата, интриг, нагнетания страха, карательных мер. Не доверяя никому, он вынужден был раз за разом менять круг своих соратников, которые, попадая в этот круг, не могли не понимать, благо примеров много, что в фаворе они долго пробыть не смогут. Отсюда и межличностная борьба, и низкий нравственный уровень многих представителей высшего руководства советского государства, что показали, в частности, обстоятельства, связанные со смертью Сталина в марте 1953 г. Сталин наиболее ярко олицетворял собой административно-командную систему послевоенного СССР. С его кончиной напряжение в обществе, которое создавала эта система, заметно снизилось, ушли в прошлое массовые политические репрессии. И в этом смысле послевоенное время (1945-1953 гг.) можно считать завершающим этапом приоритета жестких уголовно-репрессивных принудительных мер в отношении политических противников существующей власти.

4. Составы преступлений против государства регулировались УК РСФСР 1926 г. (с последующими изменениями). Этим деяниям посвящена первая же глава Особенной части УК. В статьях 58-1 - 58-14 были сформулированы традиционные для советского уголовного права составы преступлений против государства: измена Родине, шпионаж, недонесение о совершенной измене, вооруженное восстание против СССР, шпионаж, диверсия, террористический акт против представителей советской власти, антисоветская пропаганда и агитация, «котрреволюционный саботаж». Как правило, за их совершение предусматривалась смертная казнь (эта мера наказания, так и не исключенная из УК РСФСР в связи с указом об отмене смертной казни в 1947 г., не действовала большую часть рассматриваемого период периода -до 1950 г.). В послевоенный период данный перечень был дополнен - 9 июня 1947 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности за разглашение государственной тайны и за утрату документов, содержащих государственную тайну». Этот Указ помогал следствию привлекать к уголовной ответственности лиц, в отношении которых не было возможности доказать факт шпионажа, то есть целенаправленной передачи гостайны иностранным разведкам, в то время как факт разглашения гостайны доказать можно было сравнительно несложно. В этом же указе содержался и еще один, совершенно новый состав преступления - «заявка или передача за границу изобретений, открытий и технических усовершенствований, составляющих государственную тайну, сделанных в пределах СССР, а также сделанных за границей гражданами СССР, командированные государством, если эти преступления не могут быть квалифицированы как измена Родине или шпионаж». Данное деяние каралось заключением в ИТЛ на срок от 10 до 15 лет, и соответствующие уголовные дела должны были рассматриваться военными трибуналами. Принятие этого акта подтверждает общую стратегию советского руководства во внутренней политике, в данном случае власть пригрозила научному сообществу, повысив тем самым социальное напряжение в стране.

5. После окончания Великой Отечественной войны судебная система СССР была перестроена к условиям мирного времени, то есть были упразднены чрезвычайные судебные инстанции, которые функционировали на прифронтовой территории (прежде всего военно-полевых судов) и изменены (в сторону сужения) полномочия других судов, и в первую очередь военных трибуналов. Продолжали, как и ранее, функционировать народные, областные, верховные суды союзных республик; вместе с тем их полномочия в период Великой Отечественной войны были ограничены территориально и компетенционно - соответственно эти ограничения были сняты. Таким образом, в целом была восстановлена действовавшая до начала Великой Отечественной войны судебная система, определенная на принципах Конституции СССР 1936 г. и Закона СССР «О судоустройстве СССР, союзных и автономных республик» 1938 г.

6. Органы госбезопасности при расследовании уголовных дел по преступлениям против государства по-прежнему находились на особом положении. Именно оперативные работники, дознаватели и следователи ГБ вели дела по наиболее тяжким преступлениям против государства, именно они формулировали обвинительные заключения, которые впоследствии как правило без изменений утверждались прокуратурой и затем включались и тексты обвинительных судебных приговоров. В отношении них практически не осуществлялся прокурорский надзор за законностью при проведении следствия. В юридической литературе данная тема была запретной - так, в обширной «Настольной книге следователя» объемом около 1000 страниц, изданной в 1949 г. в увеличенном формате тиражом в 25000 экземпляров в государственном издательстве и под общей редакцией Генерального прокурора СССР, подробнейшим образом описывается методика расследования всех видов преступлений, кроме преступлений против государства - эти преступления даже не упоминаются, как будто их вообще не было в природе. Кроме того, в послевоенный период продолжали функционировать внесудебные органы НКВД-НКГБ (МВД-МГБ), которые также рассматривали дела по преступлениях против государства; эти внесудебные органы не входили в официальную судебную систему, однако объем дел был достаточно большим. Власть делала все, чтобы на корню пресекать любые поползновения на политическую систему.

сывалась в жестко централизованную систему управления в СССР. Именно такое ведомство нужно было Сталину, поскольку оно, будучи полностью подконтрольным ему (через Политбюро и через Совмин, где он был первым лицом), позволяло расправляться с любыми настоящими и мнимыми противниками советского режима и теми должностными лицами, которые слишком много брали на себя полномочий и представляли тем самым некоторую угрозу его личной власти. При этом в присущем ему стиле Сталин, прекрасно зная о грубейших нарушениях законности органов МГБ СССР при производстве уголовно-политических дел, списывал их на руководящих работников этого ведомства. В данном контексте судьбу Ежова, Ягоды повторил, в частности, шеф МГБ Абакумов, который, будучи арестованным в 1951 г., из камеры ведомственной тюрьмы, которую сам в свое время оборудовал, пытался докричаться до Сталина о своей невиновности, но, разумеется, тщетно.

8. Во время допросов обвиняемых по уголовно-политическим делам на предварительном следствии нередко применялись недозволенные методы воздействия на обвиняемых (изнуряющие ночные допросы, дисциплинарные взыскания в виде водворения в карцер, избиения), имела место явная фабрикация доказательств, при этом жалобы подсудимых на эти факты во время судебного рассмотрения оставались без внимания. Тем самым продолжалась негативная традиция практики органов ГБ, которая среди других причин объяснялась и относительно низкой квалификации следователей ГБ, на что обращал внимание министр ГБ в своей записке Сталину. Исходя из того, что недостатки указывал сам руководитель ГБ, вполне можно предположить, что их было гораздо больше, но сообщать об этом вождю было равносильно самоубийству.

9. В послевоенный период в отношении руководителей высшего эшелона власти изменилось направление обвинительного уклона. Если до войны речь шла о преследовании тех, кто так или иначе действительно состоял в определенной оппозиционности Сталину (Троцкий, Зиновьев, Каменев и др.), то после войны привлекались к ответственности лица, которые всегда были преданными сталинистами и которые публично ни в чем не смели перечить генеральной линии партии. При этом формулировки обвинения оставались прежними - шпионаж, измена Родине, создание антигосударственной организации, то бишь заговора с целью свержения советской власти. Кроме того, акцент больше стал делаться на нарушениях норм партийной жизни, соответственно для расследования соответствующих дел привлекались «специалисты» Комиссии партийного контроля (КПК) при ЦК ВКП(б).

10. Особенности судебных процессов по преступлениям против государства в послевоенное время заключались в том, что они были закрытыми, проходили без участия сторон (обвинения и защиты), что, безусловно, значительно облегчало власти принятие нужного решения в необходимой правовой форме, завершались суровыми приговорами (как правило, смертная казнь). При этом основные процессуальные права подсудимых во время суда соблюдались. Вместе с тем формальное их соблюдение не меняло сути явления - суды послушно штамповали соответствующие решения политического

руководства, то есть были механизмом, посредством которого власть под вывеской «правосудия» защищала себя от тех, кто, по ее мнению, представлял для нее хоть какую-нибудь опасность.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования заключается прежде всего в том, что результаты проведенного исто-рико-правового анализа судопроизводственной сферы по делам против государства в период после окончания Великой Отечественной войны (19451953 гг.), а также теоретические положения, содержащиеся в диссертационном исследовании, могут представить научный интерес в изучении истории развития розыскных, следственных и судебных органов в нашей стране. Текст исследования может применяться при подготовке методических и научных разработок по истории отечественного государства и права, в учебно-воспитательном процессе, при чтении академических курсов, лекций, спецкурсов по истории судебной власти, правоохранительных органов и др.

Апробация результатов исследования. Наиболее важные результаты диссертационного исследования нашли отражение в авторских публикациях, они использованы при проведении занятий по курсу «История отечественного государства и права» в Краснодарском университете МВД России, других высших учебных заведениях. Научные, педагогические работники, работники судебной системы могли ознакомиться с основными положениями диссертации на научно-практических конференциях в Краснодаре, Ростове-на-Дону, Ставрополе, в работе которых участвовал диссертант.

Структура диссертации определена характером и объемом научного исследования и включает в себя введение, две главы, объединяющие шесть параграфов, заключение и библиографический список.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Первая глава «Государственно-правовое обеспечение судопроизводства по уголовным делам против советской власти в СССР после окончания Великой Отечественной войны» включает в себя три параграфа.

В первом параграфе «Особенности развития административно-командных методов управления советским обществом в послевоенное время и их отражение в карательной политике государства» указывается, что Великая Отечественная война при всем ее величайших масштабе и значении как для СССР, так и для международных отношений, не изменила тем не менее сущности государственно-политических форм советской страны — СССР оставался по форме правления республикой, по государственному устройству федерацией и по государственному (политическому) режиму представлял собой авторитарно-тоталитарное государство с демократическими институтами, имевшими во многом формальный характер. Сформированный до войны культ личности Сталина не только не был поколеблен за период военной кампании, но и в целом некоторым образом усилился. Едва оправившись от потрясений военного времени, правящая верхушка во главе со Сталиным (Берия, Молотов, Маленков, Каганович, Ворошилов и др.), продолжила курс

на укрепление административно-командных методов управления общественными отношениями. Один из таких методов заключался в жесткой карательной политике в отношении противников советской власти. Так, в соответствии с методами административно-командного управления проблему продовольствия (по сути проблему голода на значительной части территории страны, которая наибольшее обострение получила в 1946-1947 гг.) стали решать принудительными средствами, переходящими в карательные меры. Далее автор анализирует соответствующие правовые акты (закон «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» 4 июня 1947 г. и др.), показывает статистику репрессий среди руководителей уровня колхозов и совхозов в стране.

Отмечается, что для реализации задач путем административно-командных методов требовались соответствующие правоохранительные органы, абсолютно преданные властной верхушке, на пирамиде которой бессменным вождем был Сталин. И такие органы в СССР имелись. При этом во внутренней политике важнейшую роль играли ораны государственной безопасности и органы внутренних дел (НКГБ-МГБ, НКВД-МВД). Именно на них опирался Сталин, когда требовалось, например, подвергнуть опале и репрессии видных военачальников, в частности, для проведения унизительного обыска на даче маршала Жукова при проверке сведений о его якобы злоупотреблениях имущественного характера. При этом основой для преследования были, как правило, агентурные данные, полученные путем незаконного прослушивания разговоров генералов в домашних условиях, в которых они высказывали свое недовольство проводимой политикой по отдельным направлениям.

И здесь имеется некоторая аналогия с периодом политических репрессий довоенного времени, когда часть представителей правящей элиты, как известно, была предана суду и уничтожена физически. После войны ситуация несколько изменилась. Проводить, как раньше, открытые политические процессы с «единодушным» одобрением советского народа сурового наказания «классовым врагам», было уже не с руки - с большой долей вероятности можно предположить, что международная общественность осудила бы показные уголовно-политические спектакли. Между тем СССР нуждался в относительно благоприятном отношении к себе, имея в виду прежде всего экономические отношения, поскольку восстановить послевоенную разруху только собственными силами было проблематично. Поэтому к политическим оппонентам была взята на вооружение другая тактика - наиболее крупных деятелей дискредитировать и удалять с политического олимпа. Руководители и деятели в разных сферах рангом поменьше (генералитет и ниже) оказывались на скамье подсудимых, но уже без пропагандистской шумихи- Сталин, видимо, решил, что период открытых политических процессов нужно оставить в прошлом. Что же касается действительных преступников (Власов и другие деятели РОА, предатели, пособники фашистов и др.), то в отношении них действовали, как и должно было быть в таких случаях, соответствующие нормы уголовного процесса, но уже без той фальсификации уголовных дел,

которая имела место в отношении руководителей, хоть в малейшей степени, прямо или косвенно, посягающих на культ личности Сталина. В частности, непосредственно после войны (1946 г.) каток репрессий прошелся по военачальникам. Диссертант показывает в основных чертах механизм появления так называемого «дела авиаторов» и меры репрессий в отношении командного состава военно-воздушных сил (Новиков и др.).

Говоря о мерах наказания к послевоенным «врагам народа», автор останавливается на таком характерном зигзаге в карательной политике, как отмена (1947 г.) и последующее восстановление смертной казни (1950 г.). Отмечается, что решение об отказе от смертной казни было явно поспешным. В формате авторитарно-тоталитарной системы, где еще недавно к смертной казни приговаривали за антисоветскую пропаганду, не говоря уже о более тяжких преступлениях, отмена расстрела явно выпадал из логики карательной политики. Шаги к возврату смертной казни просматривались практически сразу после ее отмены, и они связаны с актами об усилении карательной политики (хотя логика отмены смертной казни требовала и соответствующего смягчения иных мер уголовно-правового воздействия - на деле, однако, все происходило наоборот). Кроме того, власть рано уверовала в том, что покончено со всеми ее противниками - антисталинские выступления по-прежнему имели место - и действительные, и мнимые, сфабрикованные набившими на этом руку органами госбезопасности. Так, во второй половине 1940-х - начале 1950-х гг. имел место такой феномен, как возникновение молодежных подпольных политических организаций, не согласных с правящим курсом в стране. И это несмотря на то, что страна только-только отпраздновала Победу, и, казалось бы, молодежи впору гордиться своим государством, его руководством, действующей властью. Далее подробнее раскрываются деятельность таких организаций и репрессивные меры, которым подверглись ее члены.

Далее диссертант останавливается на правовом регулировании составов государственных преступлений, общей статистике политических репрессий в послевоенный период. Указывается, в частности, что имела место тенденция к постепенному сокращению ежегодного количества осужденных за «контрреволюционные преступления». Вместе с тем в 1949 г. фактически без судебного доказательства вины и только на основании заочного решения Особого совещания в ГУЛАГ было отправлено более половины (51,2%) арестованных "политических преступников", тогда как в 1946 г. доля политических дел, прошедших через Особое совещание, составляла всего 6,7%. Если в 1946г. смертные приговоры составляли всего 2,3% от всех приговоров, вынесенных по политическим делам, то в 1952 г. - уже 5,6%, что подтверждает противоречивость карательной политики в послевоенном СССР.

Во втором параграфе «Судебная система и уголовно-процессуальные аспекты производства по делам о деяниях, посягающих на государственный строй СССР» отмечается, что после окончания войны в целом была восстановлена действовавшая до начала Великой Отечественной войны судебная система, определенная на принципах Конституции СССР 1936 г., где говори-

лось, в частности, о независимости судов. Однако в практической деятельности они не могли выходить за рамки административно-командной системы, поскольку являлись ее частью, и поэтому, в частности, о независимости судов можно говорить с большой долей условности.

Далее автор раскрывает структуру судебной системы, отмечается, в частности, что правосудие в СССР осуществлялось Верховным Судом СССР, Верховными судами союзных республик, краевыми и областными судами, судами автономных республик и автономных областей, окружными судами, специальными судами СССР, создаваемыми по постановлению Верховного Совета СССР, народными судами. При этом судьи всех этих судов формировались на выборной основе. В этой связи отмечается, что избираемость судей сама по себе демократична, но в условиях однопартийной идеологии и однопартийной власти кандидатуры для избрания проходили соответствующий «однопартийный» фильтр. Кроме того, как свидетельствуют архивные документы, в самом процессе выборов судей имелись существенные недостатки. Так, с момента принятия Конституции СССР 1936 г. до начала войны выборы так и не были проведены. После окончания войны выборы также долго (до конца 1946 г.) не были проведены.

Ряд наиболее значимых процессов по преступлениям против государства в послевоенный период рассматривались высшим судебным органом -Верховным судом СССР в первой инстанции (дело авиаторов, дело еврейского антифашистского комитета и др.). В этой связи автор останавливается несколько подробнее на его статусе, отмечая, что в этом контексте особое положение занимала Военная коллегия Верховного суда, в ведении которой находились дела по основным преступлениям против государства. В работе указывается далее, что достаточно широкие полномочия по организации деятельности судов в послевоенное время имел НКЮ (МЮ) СССР, в том числе речь идет и влиянии на судебную практику, и это при том, что данные полномочия были утверждены Правительством СССР, в то время как судебная система была определена союзным законом (Закона СССР «О судоустройстве СССР, союзных и автономных республик»). Такой фактический приоритет актов исполнительной власти перед актами законодательной власти лишний раз свидетельствует о закрепившейся в СССР административно-командной системе, где важнейшую роль играют именно исполнительные органы. В работе анализируются документы, показывающие, что нередко место «массовое нарушение законов при рассмотрении судебных дел»1, следствие чего снятие с работы наркома юстиции.

Вместе с тем в диссертации отмечается, что в материалах проверок органов Минюста и самих судов старательно обходился вопрос о законности при осуществлении правосудия по делам по преступлениям против государства, что и неудивительно, учитывая, что суды, как указывалось выше, являлись лишь частью механизма политико-репрессивной системы, и самостоятельно приговоры в отношении посягнувших на государственный строй не

' РГАСПИ Ф 17. Оп 100 Д 279017. Л 20

выносили. В этом же контексте рассматривается и роль прокуратуры, которая по закону обязана была надзирать за законностью при осуществлении правосудия, но в отношении уголовно-политических дел, которые вели органы безопасности, по сути этим не занималась, что также являлось одной из причин «массовых нарушений». Определенным подтверждением фактической отстраненности прокуратуры от надзора за деятельностью органов госбезопасности свидетельствует, например, то обстоятельство, что в трехтомном обширном справочнике по законодательству для судебно-прокурорских работников, изданном в 1949 г. в государственном издательстве юридической литературы под общей редакцией Генерального прокурора СССР Г.Н. Сафонова, лишь однажды упоминается министерство госбезопасности (при перечислении ведомств в приводимой в справочнике ст. 7 В Конституции СССР), в то время, как милиции посвящена целая глава, то есть в справочнике совершенно не определено правовое положение МГБ (тот же Генпрокурор Сафонов уже после смерти Сталина отмечал, что «надзор за законностью в деятельности органов государственной безопасности и внутренних дел был по существу парализован»2). Более того, в 1952 г. по результатам проверка Генпрокуратуры СССР Секретариатом ЦК КПСС в вину Генпрокурору ставилось как раз отсутствие надлежащего контроля за расследованием преступлений со стороны органов государственной безопасности. В частности, речь шла о том, что он «тормозил разоблачение преступников» в рамках «ленинградского дела», «замазывал ошибки своих провалившихся заместителей», «работает без напряжения», «ни разу не выезжал на проверку в подчиненные ему прокуратуры и не выступал в качестве государственного обвинителя ни в одном судебном процессе»3. Такой подход наглядно отражал «дворцовые интриги» в кремлевской верхушке, поскольку совершенно очевидно, что никакого надзора за вершением дел, связанных с посягательствами на власть и властью же инспирированных, Сафонову не разрешили бы, хотя формально он обязан был это делать, но не делал, - стало быть, виноват.

Далее автор анализирует действующее в послевоенное время уголовно-процессуальное законодательство. Отмечается, что по многим параметрам он соответствовал общепринятым принципам правосудия. Вместе с тем имелись серьезные отступления от этих принципов, в частности, обвиняемые во время предварительного следствия не могли иметь защитников, кроме того, по делам против государства допускалось проведение судебного рассмотрения без участия сторон (обвинения и защиты).

В третьем параграфе «Органы внутренних дел и госбезопасности и механизме политических репрессий в поствоенный период» отмечается, что органы внутренних дел и государственной безопасности всегда функционировали в достаточно сложном взаимодействии, если иметь в виду развитие их структуры. Автор в это связи указывает на то, что в довоенное и военное имело место неоднократное слияние этих органов в одно ведомство и последующее разъединение. Очередная реорганизация последовала и сразу после

2 Звягинцев А , Орлов Ю Неизвестная фемида Документы События Люди. М Олма-пресс, 2003. С 333

3 РГАСПИ Ф 589 Оп 3 Д 5736 Т. 1 Л 170-180

окончания войны, когда было решено на базе единого НКВД создать вновь самостоятельные МВД и МГБ. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что руководители НКВД (явно с подачи Берии, который хотя и не стал наркомом, получив формальное повышение, но продолжал курировать НКВД) пытались сохранить структуры, функции которых по их содержанию традиционно относятся к органам госбезопасности (СОУ, Смерш), для того, чтобы иметь у себя рычаги тайной полиции - в дальнейшем, однако, такого рода подразделения будут переданы в МГБ. Более того, с 1946 г. пошел активный процесс поглощения МГБ, как более мощного ведомства, подразделений МВД, которые всегда считались чисто милицейскими, дело дойдет даже до передачи в МГБ вообще самой милиции (обратный перевод будет осуществлен только после смерти Сталина). Диссертант подробно показывает процессы и причины структурных реорганизаций этих ведомств.

В результате МВД СССР превратилось, по существу, в огромное хозяйственно-силовое ведомство, которое организовывало на тысячах стройках и объектах труд миллионов заключенных и ссыльных. Так, если обобщить несколько десятков подразделений, оставшихся в МВД СССР, то по состоянию на 3 января 1953 г. выделялись три основных направления: 1) исполнение наказания в виде лишения свободы и других мер наказания, таких, как ссылка, высылка, принудительные работы (ГУЛАГ, Тюремное управление и др.) и обеспечение охраны мест ИТЛ и ИТК (конвойная охрана); 2) пожарная и вневедомственная охрана; 3) экономическая деятельность. Последнее направление было явно приоритетным, о чем свидетельствует наличие огромного числа специализированных подразделений по различным отраслям экономики (Главспецнефтестрой, ГУЛГМП - Главное управление лагерей горно-металлургической промышленности, ГУЛЛП - Главное управление лагерей лесной промышленности; ГУШОСДОР - Главное управление лагерей по шоссейному и дорожному строительству и др.)4. По объемам производимой продукции и выполняемых работ МВД было в числе передовых в СССР, хотя по сути своей МВД, конечно же, вообще не должно заниматься экономической деятельностью наравне с другими субъектами хозяйственных отношений. Однако специфика советского МВД СССР оказалась именно такой.

Разумеется, при таком подходе, когда в начале 1950-х гг. из МВД было выхолощено все, что связано с наличием вооруженных формирований и проведением оперативно-розыскной деятельности (за исключением ГУЛАГа), оно перестало играть роль существенного механизма в обеспечении политических репрессий. Можно, очевидно, говорить о том, что у МВД СССР оказалась вторичная репрессивная роль, то есть МВД получало в свое ведение уже «готовых» политических преступников, «сделанных» в МГБ, и реа-лизовывало назначенные им уголовные наказания или административные решения, и именно в этом смысле (обеспечение надлежащего режима в ИТУ, вовлечение их к обязательным работам) МВД продолжало оставаться репрессивным органом. И, напротив, роль МГБ соответственно возрастала -

4 Лубянка Органы ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ Документы / Сост. А И Кокурин, Н В Петров М Росспэн, 2003 С 108-110.

диссертант подробно останавливается на структуре этого ведомства и его функциях в сфере уголовно-политического судопроизводства..

Особе внимание автор уделяет правовому статусу и методам работы Особого совещания (ОСО) при МГБ СССР (ранее при НКВД СССР), которое в послевоенный период действовало на основании принятого еще в 1934 г. Положения об ОСО при НКВД СССР. В конце декабря 1952 г. была предпринята попытка изменить полномочия ОСО с сохранением этого института. При этом важно заметить, что проект нового закона об ОСО был разработан новым министром ГБ С.Д. Игнатьевым и изложен в письме Сталину от 28 декабря 1951 г.5 Давая анализ деятельности ОСО в военные годы, Игнатьев отмечает, что «в ноябре 1941 года в связи с военной обстановкой, постановлением Государственного Комитета Обороны от 17 ноября 1941 года Особому Совещанию было предоставлено право рассмотрения всех без исключения дел по контрреволюционным и особо опасным для Союза ССР преступлениям, с применением санкций, предусмотренных законом, вплоть до расстрела. Предоставление Особому Совещанию таких широких прав сейчас, по нашему мнению, не вызывается необходимостью (здесь и далее выделено диссертантом - авт.). Существующая сейчас практика привела к тому, что за последние годы значительная часть дел, расследуемых органами государственной безопасности, в нарушение основного законодательства о подсудности направлялась органами МГБ не в судебные органы, а в Особое Совещание при МГБ СССР, где, при упрощенном рассмотрении дел, работники центрального аппарата и местных органов МГБ легко добивались вынесения приговоров даже по делам, до конца не дорасследованным. Такое положение породило у значительной части работников следственных аппаратов органов МГБ безответственное отношение к расследованию дел о государственных преступлениях»6. Эти предложения были оформлены в виде проекта Указа ПВС СССР об утверждении нового Положения об Особом совещании при Министре государственной безопасности СССР, согласованного с министром юстиции и Генеральным прокурором7. Сравнение документов (Положение об ОСО 1934 г. и проект Положения 1952 г.) показывает, что произошли заметные изменения, направленные в целом на снижение полномочий этого внесудебного органа, хотя они оставались значительными. Диссертант отмечает, что это был один из тех документов, принятых в недрах ГБ, который следует оценивать в целом позитивно, и прежде всего в части анализа влияния упрощенного порядка следствия по уголовно-политическим делам на объективность результатов следственной работы и выносимых ОСО репрессивных решений. В сборнике, в котором был опубликован этот проект Положения об ОСО, нет сведений о том, был ли проект рассмотрен на Президиум Верховного Совета СССР. Во

®АПРФ Ф 3 Оп 58. Д. 10 Л. 57-58

6 Там же Л 57

7 Проект Положения об Особом совещании при Министре государственной безопасности СССР (утвержде-

но Указом ПВС СССР в декабре 1951 г ) // Лубянка Органы ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ Документы / Сост А И. Кокурин, Н В Петров М Росспэн, 2003 С. 666-668

всяком случае, уже после смерти Сталина был принят Указ ПВС СССР «Об упразднении Особого совещания при министре внутренних дел СССР» от 1 сентября 1953 г.8, согласно которому ОСО при министре внутренних дел (ранее указывалось что МГБ и МВД объединились в одно МВД) упразднялось и соответственно Постановление ЦИК и СНК от 5 ноября 1934 г. «Об Особом Совещании при Народном Комиссаре внутренних дел СССР» было признано утратившим силу. Из этого следует вывод о том, что предложения Игнатьева не нашли поддержки во властной тогда верхушке.

Далее в работе освещается деятельность органов МВД СССР, и прежде всего ГУЛАГа по исполнению наказаний в отношении политических преступников. Отмечается, в частности, что на волне усиления репрессий принимается постановление Совета Министров СССР (21 февраля 1948 г.), а вслед за ним и в его развитие совместный приказ министра внутренних дел СССР, министра госбезопасности СССР и генерального прокурора СССР от 16 марта 1948 г. «Об организации особых лагерей и тюрем МВД для содержания особо опасных преступников и о направлении последних после отбытия наказания в ссылку на поселение под надзор органов МГБ»9. В соответствии с этим документом предусматривалось в 8-месячный срок перевести осужденных к лишению свободы «шпионов, диверсантов, террористов, троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, монархистов, националистов, белоэмигрантов, участников других антисоветских организаций и групп и лиц, представляющих опасность по своим антисоветским связям и вражеской деятельности, из общих исправительно-трудовых лагерей и тюрем в организуемые МВД лагеря - в районе Колымы на Дальнем Севере и в Норильске, в Коми АССР, в районе Караганды, в Темниках Мордовской АССР и особые тюрьмы - в городах Владимире, Александровске и Верхне-Уральске»10. Всего было создано 11 лагерей и 3 тюрьмы, а общая численность содержащихся там заключенных по некоторым данным доходила до двухсот тысяч человек11. Эти заключенные, равно и заключенные за другие преступления, интенсивно использовались государством в качестве дешевой рабочей силы на строительстве и эксплуатации множества объектов, и в целом экономика ГУЛАГа, как известно, ненамного уступала ведущим хозяйственным ведомствам страны12. Отмечается в этой связи, что создание особых, более строгих условий содержания государственных преступников отражало внутреннюю

' Указ ПВС СССР «Об упразднении Особого совещания при министре внутренних дел СССР» от 1 сентября 1953 г // // Судебная власть в России История Документы В 6 т Т. 5. Советское государство / Сост. О Е Кутафин, ВМ Лебедев, Г Ю Семигин М . Мысль, 2003 С 535 'ГАРФ Ф 9414 Оп1а Д 267. Л.79-82

10 ГАРФ. Ф 9414 Он 1а Д 267. Л 79

11 Некрасов В Ф, Тринадцать «железных» наркомов М,1995 С 270, Смыкалин А С Указ работа. С. 177 и др

1 ШадтАА Спецпоселение российских немцев в Сибири (1941-1955 гг.) Дисс канд ист наук. Новосибирск, 2003, Бикметов Р С Спецконтингент на шахтах Кузбасса в 1930-е середине 1950-е гг. Дис.. канд ист наук Кемерово, 2000, Маламуд Г .Я Заключенные, трудмобилизованные НКВД и спецпоселенцы на Урале в 1940-х - начале 50-х гг. Автореф дисс канд ист. наук Краснодар, Мить А А Численность и состав заключенных сибирского исправительно-трудового лагеря (1942-1960 гг) Автореф. дисс. канд ист наук. Кемерово, 1997, Кириллов В М История репрессий на Урале 1920 - начало 50-х гг Дисс.... д-ра ист наук -Екатеринбург, 1996 и др

политику государства, направленную на ужесточение мер к «классовым врагам». Собственно, это было продолжение прежней довоенной политики, проведению которой помешала война, и которая, судя по действиям властей, еще не находила достаточной реализации. Это, в свою очередь, свидетельствует, о продолжавшемся внутреннем напряжении, противоречивости советского общества.

В третьей главе «Политико-юридическая характеристика отдельных судебных процессов по преступлениям против государства в послевоенном СССР» содержится три параграфа, в которых автор рассматривает реализацию уголовно-процессуального механизма политических репрессий на примере некоторых, наиболее резонансных процессов в послевоенном сталинском советском государстве. Анализу соответственно в первом, втором и третьем параграфе данной главы диссертации подвергнуты следующие судебные процессы: дело «власовцев» (1946 г.), «ленинградское дело» (1950г), дело еврейского антифашистского комитета (1952 г.). Эти и другие процессы имели некоторые общие черты. В частности, власть, как уже отмечалось, сочла нецелесообразным делать эти процессы открытыми - обществу лишь постфактум в предельно кратком виде сообщалось о приговорах. Эти процессы проходили без участия сторон (обвинения и защиты), что, безусловно, значительно облегчило власти принятие нужного решения в необходимой правовой форме. При этом, однако, в отличие от довоенного времени, следствие довольно сильно затягивалось (по делу ЕАК оно растянулось почти на три года). Одной из причин являлась относительно низкая квалификация следователей органов ГБ (сказалась, прежде всего, война), а по делу «власовцев» власть решила подождать поимки всех основных подсудимых из числа командного состава РОА. Общими являлись и суровые приговоры -смертная казнь (через повешение - власовцев и расстрел - остальных) абсолютному большинству обвиняемых по указанным процессам.

Рассматривая дело «власовцев», автор отмечает, что непосредственно после окончания Великой Отечественной войны значительное число осужденных за преступления против государства составляли советские военнопленные, которые возвращались на родину после освобождения на территориях за пределами советского государства. Если быть точнее, то многих принудительно передавали Советскому Союзу союзнические силы (США, Англия, Франция), в зоне влияния которых оказывались советские военнослужащие и некоторые другие категории лиц, выдачи которых требовал СССР (в частности, бывших белогвардейцев, казаков, воевавших на стороне Гитлера). Еще одна достаточно многочисленная категория советских военнопленных, оказавшихся на скамье подсудимых после репатриации в СССР, представляла собой тех, кто были членами вооруженных формирований, воевавших на стороне фашистов. Среди них бесспорно наиболее заметной фигурой был советский генерал A.A. Власов, который, как известно, после пленения в 1942г. предложил фашистам свои услуги в организации Русской освободительной армии (РОА), став ее командующим, и который возглавил т.н. Комитет освобождения народов России (КОНР), при этом общая направленность дея-

тельности «власовцев» (а их было несколько десятков тысяч человек), включая боевые действия против Красной (советской) армии, осуществлялась под флагом борьбы с большевизмом, сталинизмом.

В этой связи диссертант отмечает, что в данном случае (в отличие от других рассмотренных процессов) на скамье подсудимых оказались действительные государственные преступники. И обвинение предъявило суду довольно убедительные доказательства, изобличающие Власова, Малышкина, Трухина, Закутного и других обвиняемых, в том числе: телеграмму Гиммлера Власову о назначении последнего верховным главнокомандующим «Русской освободительной армией», соглашение, подписанное Власовым и заместителем министра иностранных дел Германии бароном Стеенгрехтом о финансировании германским правительством враждебной деятельности власовцев против Советского Союза; приказ Геринга о формировании военно-воздушных сил РОА; «манифест», призывающий к активной борьбе против Советской власти, подписанный Власовым, Трухиным, Закутным, Малыш-киным и другими, в количестве 43 человек; обращение Власова к военнослужащим Красной Армии и интеллигенции Советского Союза с призывом к борьбе против Советского правительства; план формирования и подготовки «ударной бригады РОА», составленный Жиленковым, в котором предусматривалась заброска террористов в Москву и другие города Советского Союза для совершения террористических актов против руководителей партии и Советского правительства, а также переписку Власова с Гиммлером, Гудериа-ном, Недичем, приказы Власова по «Русской освободительной армии», протоколы проведенного немцами допроса Власова и др.

И это не считая признательных показаний самих подсудимых как на следствии, так и на суде. И здесь важно подчеркнуть, что такие показания органы ГБ научились выбивать из обвиняемых, и если бы в деле фигурировали только протоколы допросов власовцев с признаниями своей вины, то объективность обвинения могла быть поставлена под сомнение. В данном же случае факты антигосударственной деятельности Власова и его сообщников были налицо. В работе подробно анализируются протоколы допросов обвиняемых, стенограмма судебного следствия, другие документы.

Далее, в следующем параграфе, автор отмечает, что в связи с так называемым «ленинградским делом» подверглись все руководители Ленинградской областной и городской партийных организаций, руководители районных партийных организаций Ленинграда и области, почти все советские и государственные деятели, которые после Великой Отечественной войны были выдвинуты из Ленинграда на руководящую работу в центральный партийный и советский аппарат и в другие областные партийные организации. Подоплека этого дела основывается на примитивных интригах в борьбе за власть среди управляющей партийно-советской верхушки, и жертвой именно такого рода интриг стали новоявленные «враги народа» из Ленинграда. Дело в том, что после войны Сталин неоднократно обозначал вопрос о своем преемнике. Первое послевоенное время в фаворе были A.A. Жданов и Г.М. Маленков. Последний, будучи секретарем ЦК, стал одновременно и замести-

телем Председателя Совета Министров СССР, то есть заместителем Сталина в Правительстве. Фактически вторым секретарем ЦК ВКП(б) стал Жданов, который полностью сосредоточился на работе в ЦК. Большие претензии на руководящую роль в партии предъявлял JI. П. Берия, хотя ему Сталин доверял все меньше. Вполне вероятно, что каждый из них видел себя на высшем посту в советском государстве.

Затем произошли изменения в составе руководящего ядра партии и Советского государства, на первый план были подтянуты другие люди, проявившие себя в годы войны, и прежде всего член Политбюро Н. А. Вознесенский, который, будучи заместителем Председателя Совета Министров СССР и возглавляя Госплан, занимал ключевой пост в руководстве советской экономикой, а также избранный секретарем ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецов, который одновременно был утвержден начальником Управления кадров ЦК. И вот Сталин в частных беседах высказывал предположения о том, что в качестве своего преемника по партийной линии он видит А.А.Кузнецова, а по государственной линии - Н.А.Вознесенского13. Тем самым был дан толчок для раскручивания крупнейшего в послевоенное время и последнего в СССР уголовно-политического дела такого масштаба в отношении руководящих кадров партии и правительства. Основной движущей пружиной стала борьба за власть, в которой никто не хотел уступать и в которой верх одержала группа, где лидером был Маленков - опытнейший знаток властных закулис, режиссер не одного уголовно-политического спектакля, один из немногих, в отношении которого в последние годы жизни Сталин не применял каких-либо репрессивных мер.

В работе подробно рассматривается партийно-государственный репрессивный механизм по этому делу. Показывается роль рукововдиеля МГБ Абакумова, М.Ф. Шкирятова (КПК при ЦК) и других чиновников, которая сводилась к исполнению замыслов Маленкова и Берии, сумевших убедить Сталина в том, что имеет место партийный заговор в Ленинграде, где когда-то, до войны, уже разоблачили и уничтожили «банду Зиновьева-Троцкого». Известно, что к Зиновьеву и Троцкому у Сталина была патологическая ненависть. Сталин принял подозрения всерьез и одобрил проведение крупнейшей репрессивной спецоперации. Вместе с тем в литературе отмечается, что «ленинградское дело» было спровоцировано и организовано самим Сталиным, который стремился поддерживать среди высших руководителей атмосферу подозрительности, зависти и недоверия друг к другу и на этой основе еще больше укреплять свою личную власть, а Маленков, Берия, Абакумов и другие деятели был только исполнителями. Такова позиция Комитета партийного контроля при ЦК КПСС и Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, изложенная, причем безымянно, в 1989 г.1 Не считая этот вопрос принципиальным, диссертант указывает, что с учетом явно надвигающейся смены руководства страной (Сталину в 1948 г. исполнилось 70 лет) соперничество за

13 Известия ЦК КПСС 1989 №2 С 127

14 Реабилитация Политические процесс 30-50-х годов / Под общ ред АН Яковлева М Политиздат, 1991 С 312

преемство власти достигло апогея, и в этом смысле грызня возможных претендентов в большей мере подвигала их на использование самых грязных методов, чем опасения Сталина со стороны Кузнецова и Вознесенского, которых еще недавно он сам же и рекомендовал к повышению.

Расследование (если этот термин здесь вообще можно употреблять) шло с исключительной жестокостью. Непосредственное участие в процедуре допросов наряду со следователями МГБ принимали Маленков, Берия и Бул-ганин. Поскольку формальные поводы к возбуждению делу были смехотворны (проведение всесоюзной ярмарки в Ленинграде вместо всероссийской без разрешения ЦК, якобы имевшее место вредительство при формировании планов экономического развития страны и др.), то следователи по указке свыше добивались признания в создании антипартийной антигосударственной организации, и, показывают документы, использовали пытки. В результате следствие получило «нужные» показания, а на суде, по свидетельству очевидцев, подсудимые обреченно и устало признавались в предъявляемых обвинениях. Факты фальсификации были настолько очевидны, что не далее чем через год после смерти Сталина (30 апреля 1954 г.) Верховный суд СССР реабилитировал лиц, проходивших по этому «делу». Вместе с тем диссертант полагает, что не следует считать жертв ленинградского процесса кристально честными людьми - тот же Кузнецов, например, активно участвовал в разоблачении «врагов народа» в годы «большого террора». Незаконное осуждение не означает прощения вины безвинно пострадавших за ранее совершенные деяния. Но и сегодня нельзя забывать уроки "ленинградского дела", и один из них заключается в том, чтобы раскрыть документы о такого рода процессах более чем полувековой данности - с тем, чтобы иметь больше фактических данных об истинных событиях в сфере уголовно-политического судопроизводства послевоенного времени. Пока же в них для общества слишком много белых пятен, чтобы давать однозначные оценки.

В дело еврейского антифашистского комитета (1952 г) также было множество нарушений законности при проведении следствия. Автор отмечает, что во время Великой Отечественной войны советское руководство изыскивало самые различные средства укрепления обороноспособности. Было сочтено целесообразным использовать и общественные объединения на национальной и иной основе. Так, в апреле 1942 г. были созданы несколько антифашистских комитетов, в том числе Славянский, Еврейский, Молодежный, Женский и Антифашистский, главной задачей которых было установление связей с движениями за рубежом и соответственно осуществление советской антифашистской пропаганды. Кроме того, каждый комитет решал и более конкретные задачи. Так, ЕАК должен был прежде всего содействовать борьбе с фашизмом еврейского населения за рубежом. В литературе отмечается, что ЕАК внес значительный вклад в разоблачение фашистской идеологии, информирую мировую общественность о героических усилиях советского народа в войне против гитлеровцев. Международные контакты ЕАК в прогрессивными организациями США, Канады, стран Западной Европы способствовали направлению значительной части безвозмездной помощи советско-

му государству15. Председателем ЕАК стал художественный руководитель Государственного еврейского театра С. Михоэлс, ответственным секретарем - публицист Ш. Эпштейн (затем писатель И. Фефер). В Президиум ЕАК, кроме председателя и секретаря, входили поэты Л. Квитко и П. Маркиш, писатель Д. Бергельсон и др.

После окончания второй мировой войны существование ЕАК исчерпал задачи, которые возлагало на него советское руководство. Несмотря на то, что деятельность ЕАК была полностью под контролем со стороны Секретариата ЦК ВКП(б) через председателя ЕАК члена ЦК ВКП(б) С.А.Лозовского и со стороны спецслужб - через секретаря ЕАК И.С.Фефера, высшее партийные инстанции решили от ЕАК избавиться совсем, полагая, что ЕАК стал формироваться как опасный организационно-националистический центр. Поводом для этого послужили некоторые инициативы членов ЕАК, которые были восприняты как посягательство на национально-политическую целостность государства. Речь идет в первую очередь о предложении создать еврейскую республику в Крыму. Далее автор подробно анализирует процесс следствия и судебного рассмотрения этого дела.

В присущем ГБ стиле при сборе обвинительных материалов изыскивались любые зацепки, чтобы показать, что преступная деятельность обвиняемых началась значительно раньше (то же было, например, и по «ленинградскому делу»). Указывалось, в частности, что обвиняемые, «будучи выходцами из социально-чуждой среды и разных враждебных ВКП(б) и советской власти организаций, уже задолго до создания Еврейского антифашистского комитета неоднократно выступали с вражескими вылазками против политики партии и Советского правительства. Анализ обвинительного заключения показывает, что в нем отсутствуют обвинения в конкретных действиях, инкриминируемых подсудимым и предусмотренных ст. 58-1«а», 58-10 ч. II и 58-11 УК РСФСР. Главное обоснование для обвинения были признательные показания обвиняемых; как они добывались, сегодня уже ясно всем. Кроме того, в обвинительном заключении опущены такие «детали», как санкционирование властью создания «преступного» ЕАК (и, более того, оказание помощи этой организации в осуществлении ее деятельности), награждение проходивших по делу фигурантов различными наградами, присуждение сталинской премии и т.д. - всего этого как будто и не было, а была сплошная антисоветская деятельность. Опускается такая деталь, как публикация «антисоветских материалов» не в подпольных, а в легальных подцензурных советских изданиях, причем речь шла о десятках, если не сотнях публикаций - тут впору, если следовать логике следствия, обвинять «во вражеской деятельности» редакторов этих изданий, цензоров, партийных функционеров, отвечающих за этот участок работы и т.д. Как и по предыдущим делам, приговор по делу предварительно рассматривался высшей партийной инстанцией - Политбюро ЦК, а судьи послушно исполнили это решение, хотя, как отмечает диссертант, в

15 Наумов В П Предисловие к кн . Неправедный суд Последний сталинский расстрел (стенограмма судебного процесса над членами Еврейского антифашистского комитета) М Наука, 1994 С 5 См также Лясс Ф. Последний политический процесс Сталина или несостоявшийся юдоцид Иерусалим, 2006

деле ЕАК суд все же пытался критически оценить выводы следствия, что, однако, не меняло принципиально ситуации и вполне отражало сложившуюся в стране административно-командную жестко централизованную систему управления страной.

В заключении сделаны основные выводы по диссертации.

По теме диссертации опубликованы следующие авторские работы: Статьи из перечня научных ведущих журналов и изданий ВАК:

1. Особое совещание при МГБ СССР в послевоенное время (1945-1953 гг.): полномочия и неудавшиеся попытки их ограничения // Общество и право, 2008г., № 3 (21). - 0, 3 п.л.

В иных изданиях:

2. Содержание карательной политики советского государства в послевоенное время // Эволюция Российского права. Материалы Всероссийской студенческой научной конференции 4-5 мая 2007 г. Уфимский филиал Ур-ГЮА, - 0,35 п.л.

3. Функционирование судебной системы СССР в 1945-1953 гг. // Правотворческая и правоприменительная деятельность в РФ. Материалы Всероссийской научно-практической конференции 20-21 февраля. Уфа 2007 г. - 0,2 п.л.

4. Основные характеристики послевоенного уголовно-процессуального законодательства и особенности его реализации по делам о государственных преступлениях // Актуальные проблемы совершенствования правовой системы Российской Федерации. Материалы межрегиональной научно-практической конференции молодых ученых, специалистов и студентов высших учебных заведений 14-15 февраля 2008 года. Уфа 2008..- 0,2 п.л.

5. Роль МВД СССР в репрессивном механизме послевоенного СССР // История и современность в контексте реализации уголовной и уголовно-исполнительной политики России. Краснодар, 2008. - 0,25 п.л.

Сдано в набор 10 10 2008 г Подписано в печать 13 10 2008 г Формат 60x84 1/16 Уел пл 1,5 Бумага офсетная Гарнитура Times New Roman Тираж 100 Заказ 1477.

Сверстано и отпечатано ВРО № 100589, п-ль Купреев В В 353240, Краснодарский край, ст Северская, ул Народная, 41

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Медовник, Анна Анатольевна, кандидата юридических наук

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Государственно-правовое обеспечение судопроизводства по уголовным делам против советской власти в СССР после окончания Великой Отечественной войны

1.1. Особенности развития административно-командных методов управления советским обществом в послевоенное время и их отражение в карательной политике государства.

1.2. Судебная система и уголовно-процессуальные аспекты производства по делам о деяниях, посягающих на государственный строй СССР.

1.3. Органы внутренних дел и госбезопасности в механизме политических репрессий в поствоенный период.

ГЛАВА 2. Политико-юридическая характеристика отдельных судебных процессов по преступлениям против государства в послевоенном СССР

2.1. Дело «власовцев» (1946 г.).

2.2. Ленинградское дело (1950 г.).

2.3. Дело еврейского антифашистского комитета (1952 г.).

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Уголовно-политическое судопроизводство в советском государстве послевоенного периода"

Актуальность темы диссертационного исследования. Важнейшим признаком правового государства, которое созидается в нашей стране в соответствии с ст. 2 Конституции России, является функционирование независимого справедливого правосудия. Особенно это важно в сфере уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений, поскольку здесь речь идет о применении принуждения к личности, наиболее существенном ограничении ее прав и свобод. Индикатором состояния уголовного процесса в обществе является отношение власти к лицам, совершающим преступления против государства. В правовой истории России были периоды, когда власть явно злоупотребляла своими полномочиями, используя административный ресурс, в том числе судебные органы, для подавления политических оппонентов. Поэтому важно изучить причины этих явлений и извлечь необходимые уроки. Это касается прежде всего так называемых сталинских репрессий (конец 1920-х — начало 1950-х гг.). Вместе с тем при наличии общих черт эти годы характеризуются и своими особенностями. В наибольшей степени в ис-торико-правовой литературе они исследованы применительно ко времени «большого террора» (1930-е гг.), значительное внимание уделяется также периоду насильственной коллективизации (конец 1920-х — начало 1930-х гг.) и военному времени (1941-1945 гг.). В наименьшей степени сфера уголовно-политического судопроизводства изучена в послевоенный период сталинского правления (1945-1953 гг.). Между тем этот промежуток времени очень важен для понимания того, каким образом тяжелейшее испытание для страны, каковым явилась Великая отечественная война, отразилось на последующей карательной политике советского государства, и прежде всего в отношении тех, кто совершал деяния, подпадающих, в соответствии с действующим тогда уголовным законодательством, под «контрреволюционные» статьи. И здесь имеется немало вопросов, требующих историко-правового анализа. Победоносная война, казалось бы, должна была показать, что у советской власти есть большой кредит доверия населения. Однако, несмотря на это, и после войны в обществе витали антиправительственные настроения и даже формировались подпольные молодежные организации. Существенным фактором было и огромное число советских военнопленных, которые, будучи освобожденными Красной Армией, априори становились изменниками. Власть, объявив всего одну амнистию (в честь Победы), до смерти Сталина больше этого не делала. И более того, вновь стали усиливаться политические репрессии, в жернова которых попадали высший командный состав армии и флота, партийные деятели, представители интеллигенции и др. В этой связи деятельность органов госбезопасности, внутренних дел, прокуратуры и суда по борьбе с государственными преступлениями заслуживает тщательного изучения. Однако эта сфера в литературе освещается, как правило, с политологических позиций, довольно часто преобладают эмоции, при этом из поля зрения выпадают чисто правовые, а именно и прежде всего уголовно-процессуальные аспекты судопроизводства по государственным преступлениям, изучение которых позволит лучше понять противоречивый характер судопроизводства в целом в советском государстве. В частности, здесь представляет интерес такие вопросы уголовного процесса, как проведение допросов обвиняемых, сопоставление их процессуальных прав и обязанностей по сравнению с общепринятыми судопроизводственными принципами, выявление причин грубейшего нарушения законности при производстве этого и других следственных действий. Не менее важно проследить трансформацию судебной системы, структурное развитие основных сыскных органов -НКВД-НКГБ-МВД-МГБ, где весь поствоенный период действовало печально известное Особое совещание с необычайно широкими карательными полномочиями. Наконец, требуют дополнительной историко-правой оценки наиболее известные уголовно-политические процессы, проведенные в 1945-1953 гг. В указанных аспектах данная проблематика на монографическом уровне еще не исследовалось. Данные обстоятельства обусловили выбор диссертантом темы исследования.

Колесник А.Н., Коняев Н., Костырченко Г.В., Кузьмин С.И., Кутузов В., Лазарев В.И., Малыгин А .Я., Наумов В.П., Лясс Ф., Медведев Р., Миронин С., Петров А.Г., Пихоя Р.Г., Попов В.П., Роговин В., Романовская В.Б., Смыка-лин А.С. и др. — здесь также находили отражение некоторые аспекты расследования и судебного рассмотрения преступлений против государства. При этом следует заметить, что в советский период после смерти Сталина и XX съезда КПСС проблематика, связанная с послевоенными репрессиями, была практически закрытой темой (одной из причин этого является то обстоятельство, что к ним были причастны и занявшие высокие партийно-государственные посты лица). С конца 1980-х гг. положение определенным образом изменилось. Были изданы работы, где вопросы уголовно-политического судопроизводства в послевоенном СССР рассматриваются с более объективных позиций, чему в значительной мере способствует открытость источников, и прежде всего архивных, которые ранее были недоступны исследователям. Вместе с тем в этих и указанных выше работах находят отражение,Ф как правило, отдельные аспекты политического судопроизводства, при этом из поля зрения уходит, в частности, взаимосвязь материального и процессуального права, системы следственных и судебных органов. Соответственно специальных и обобщающих исследований уголовно-процессуальных особенностей политических процессов в рассматриваемый период, имея в виду прежде всего комплексное освещение вопросов, в современной юридической литературе до сих пор нет. Настоящая работе в определенной степени восполняет этот пробел.

Хронологические рамки исследования охватывают период с окончания Великой Отечественной войны (июнь 1941 г.) и до смерти Сталина (март 1953 г.). Такие временные рамки позволяют выделить период, имеющий присущие ему характеристики, которые обусловлены, с одной стороны, окончанием войны, а с другой — завершением сталинской эпохи, а вместе с ней и присущих ей методов уголовно-политического судопроизводства.

Поставленная цель предопределила следующие задачи:

- охарактеризовать судебную систему, сложившуюся после окончания Великой Отечественной войны;

- изучить вопросы производства основных следственных действий по делам о государственных преступлениях;

2. В формате жестко централизованной административно-командной системы важнейшее место отводилось внутренней карательной политике, где центральным звеном ее реализации были органы государственной безопасности, а концептуальным направлением — усиление репрессивных мер после некоторого их смягчения сразу после окончания войны. О приоритете репрессивных мер свидетельствует тот факт, что в рассматриваемый период (июнь 1945 - март 1953 г.) была проведена всего одна амнистия, а именно связанная с Победой (1945 г.). Был принят ряд законов, существенно усиливающих уголовные наказания (за разглашение сведений, содержащих гостайну, за хищения имущества и др.). Эти и другие репрессивные акты свидетельствуют о том, что внутриполитическое положение в СССР было достаточно сложным. Это подтверждается также продолжающимися уголовно-политическими процессами, которые возникали как на конвейере, повторяя в определенной степени зловещие тридцатые годы.

3. Сталин по-прежнему, несмотря на победу в войне, считал, что в стране слишком много контрреволюционеров, тайно стремящихся свергнуть советскую власть, а вместе с ней и его самого. Судя по всему, он так и не смог выйти из рамок узкоклассовой борьбы, в которую сам же себя и загонял, не желая менять свои идеологические убеждения, несмотря на то, что провозглашенные октябрьской революцией идеи никак не становились реальностью. Сталин, очевидно, был последним из могикан, которые боролись с царизмом в подполье, которые вершили революцию, вошли и остались в высших эшелонах власти и которые были одержимы идеей мировой социалистической революции. Таких идейных борцов оставались единицы. Меньше становилось иллюзий в отношении мирового революционного пожара. Изменился мир, изменилась страна. Но Сталин, как глыба, оставался неизменным. Неизменной оставалась и его стратегия, основанная на методах диктата, интриг, нагнетания страха, карательных мер. Не доверяя никому, он вынужден был раз за разом менять круг своих соратников, которые, попадая в этот круг, не могли не понимать, благо примеров много, что в фаворе они долго пробыть не смогут. Отсюда и межличностная борьба, и низкий нравственный уровень многих представителей высшего руководства советского государства, что показали, в частности, обстоятельства, связанные со смертью Сталина в марте 1953 г. Сталин наиболее ярко олицетворял собой административно-командную систему послевоенного СССР. С его кончиной напряжение в обществе, которое создавала эта система, заметно снизилось, ушли в прошлое массовые политические репрессии. И в этом смысле послевоенное время (1945-1953 гг.) можно считать завершающим этапом приоритета жестких уголовно-репрессивных принудительных мер в отношении политических противников существующей власти.

4. Составы преступлений против государства регулировались УК РСФСР 1926 г. (с последующими изменениями). Этим деяниям посвящена первая же глава Особенной части УК. В статьях 58-1 — 58-14 были сформулированы традиционные для советского уголовного права составы преступлений против государства: измена Родине, шпионаж, недонесение о совершенной измене, вооруженное восстание против СССР, шпионаж, диверсия, террористический акт против представителей советской власти, антисоветская пропаганда и агитация, «котрреволюционный саботаж». Как правило, за их совершение предусматривалась смертная казнь (эта мера наказания, так и не исключенная из УК РСФСР в связи с указом об отмене смертной казни в 1947 г., не действовала большую часть рассматриваемого период периода — до 1950 г.). В послевоенный период данный перечень был дополнен - 9 июня 1947 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности за разглашение государственной тайны и за утрату документов, содержащих государственную тайну». Этот Указ помогал следствию привлекать к уголовной ответственности лиц, в отношении которых не было возможности доказать факт шпионажа, то есть целенаправленной передачи гостайны иностранным разведкам, в то время как факт разглашения гостайны доказать можно было сравнительно несложно. В этом же указе содержался и еще один, совершенно новый состав преступления - «заявка или передача за границу изобретений, открытий и технических усовершенствований, составляющих государственную тайну, сделанных в пределах СССР, а также сделанных за границей гражданами СССР, командированные государством, если эти преступления не могут быть квалифицированы как измена Родине или шпионаж». Данное деяние каралось заключением в ИТЛ на срок от 10 до 15 лет, и соответствующие уголовные дела должны были рассматриваться военными трибуналами. Принятие этого акта подтверждает общую стратегию советского руководства во внутренней политике, в данном случае власть пригрозила научному сообществу, повысив тем самым социальное напряжение в стране.

7. МГБ СССР в послевоенное время имело набор всех подразделений, позволяющих осуществлять оперативную и следственную деятельность по делам о преступлениях против государства (помимо обеспечивающих безопасность государства от внешних сил), в том числе по состоянию на начало 1953 г.: 5-е управление (оперативное); Отдел «Б» (оперативной техники); Отдел «В» (перлюстрация корреспонденций); Отдел «Д» (экспертизы и подделки документов); Отдел «Т» (борьба с «лицами, высказывающими угрозы террористического характера в отношении партийных и советских руководителей»); Следчасть по особо важным делам (на правах управления); Особое совещание при Министре (для вынесения внесудебных решений по следственным делам, ведущимся в МГБ) и др. Столь мощная структура вполне вписывалась в жестко централизованную систему управления в СССР. Именно такое ведомство нужно было Сталину, поскольку оно, будучи полностью подконтрольным ему (через Политбюро и через Совмин, где он был первым лицом), позволяло расправляться с любыми настоящими и мнимыми противниками советского режима и теми должностными лицами, которые слишком много брали на себя полномочий и представляли тем самым некоторую угрозу его личной власти. При этом в присущем ему стиле Сталин, прекрасно зная о грубейших нарушениях законности органов МГБ СССР при производстве уголовно-политических дел, списывал их на руководящих работников этого ведомства. В данном контексте судьбу Ежова, Ягоды повторил, в частности, шеф МГБ Абакумов, который, будучи арестованным в 1951 г., из камеры ведомственной тюрьмы, которую сам в свое время оборудовал, пытался докричаться до Сталина о своей невиновности, но, разумеется, тщетно.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования заключается прежде всего в том, что результаты проведенного исто-рико-правового анализа судопроизводственной сферы по делам против государства в период после окончания Великой Отечественной войны (19451953 гг.), а также теоретические положения, содержащиеся в диссертационном исследовании, могут представить научный интерес в изучении истории развития розыскных, следственных и судебных органов в нашей стране. Текст исследования может применяться при подготовке методических и научных разработок по истории отечественного государства и права, в учебновоспитательном процессе, при чтении академических курсов, лекций, спецкурсов по истории судебной власти, правоохранительных органов и др.

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Медовник, Анна Анатольевна, Краснодар

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование позволяет сделать следующие основные выводы.

Великая Отечественная война не изменила сущности государственно-политических форм советской страны - СССР оставался по форме правления республикой, по государственному устройству федерацией и по государственному (политическому) режиму представлял собой авторитарно

366 Реабилитационная справка по делу еврейского антифашистского комитета от 12 декабря 1955 г. // РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 15624. Л. 335-348.

367 Исторический архив. 1994. № 1. С. 59. тоталитарное государство с демократическими институтами, имевшими во многом формальный характер. Сформированный до войны культ личности Сталина не только не был поколеблен за период военной кампании, но и в целом некоторым образом усилился. А сам вождь всех народов так же оставался верен глобальной идее всеобщей социалистической революции и, более того, отталкиваясь от итогов войны, укрепивших значение СССР в мире (страна-победитель, один из организаторов ООН, значительная территория Европы, оказавшаяся под контролем СССР), он намеревался эту идею и далее реализовывать, но уже с учетом новых геополитических реалий.

Во внутренней политике вектор общественно-государственного развития также не претерпел принципиальных изменений - был продолжен курс на укрепление административно-командных методов управления общественными отношениями. Один из таких методов заключался в жесткой карательной политике в отношении противников советской власти. После войны ситуация в этой сфере несколько изменилась. Проводить, как раньше, открытые политические процессы с «единодушным» одобрением советского народа сурового наказания «классовым врагам» было сочтено нецелесообразным -международная общественность могла бы осудить бы показные уголовно-политические спектакли. Между тем СССР нуждался в относительно благоприятном отношении к себе, имея в виду прежде всего экономические отношения, поскольку восстановить послевоенную разруху только собственными силами было проблематично. Поэтому к политическим оппонентам была взята на вооружение другая тактика — наиболее крупных деятелей дискредитировать и удалять с политического Олимпа (именно так произойдет, например, с тем же Жуковым, сюда можно добавить Молотова, Кузнецова, Жданова и некоторых других высокопоставленных функционеров). Руководители рангом поменьше (генералитет и ниже) оказывались на скамье подсудимых, но уже без пропагандистской шумихи,— Сталин, видимо, решил, что период открытых политических процессов нужно оставить в прошлом. Что же касается действительных преступников (Власов и другие деятели РОА, предатели, пособники фашистов и др.), то в отношении них действовали, как и должно было быть в таких случаях, соответствующие нормы уголовного процесса, но уже без той фальсификации уголовных дел, которая имела место в отношении руководителей, хоть в малейшей степени, прямо или косвенно, посягающих на культ личности Сталина.

В соответствии с эти курсом принимались законы, которые усиливали меры уголовной ответственности, продолжало действовать Особое совещание при НКВД-МВД-МГБ. Это свидетельствовало о том, что внутриполитическое положение в СССР было достаточно сложным, что подтверждается также продолжающимися уголовно-политическими процессами, которые возникали как на конвейере, повторяя в определенной степени (безусловно меньшей по интенсивности) зловещие тридцатые годы. Сталин по-прежнему, несмотря на победу в войне, считал, что в стране слишком много контрреволюционеров, тайно стремящихся свергнуть советскую власть, а вместе с ней и его самого. Судя по всему, он так и не смог выйти из рамок узкоклассовой борьбы, в которую сам же себя и загонял, не желая менять свои идеологические убеждения, несмотря на то, что провозглашенные октябрьской революцией идеи никак не становились реальностью, что эта реальность первичнее, чем абстрактные идеологические программы, и нужно кардинально менять политику, учитывая фактическое положение дел и принимая действенные меры по исправлению перекосов практически во всех сферах жизни советского общества.

Составы преступлений непосредственно против государства регулировались УК РСФСР 1926 г. (с последующими изменениями). Этим деяниям посвящена первая же глава Особенной части УК. В статьях 58-1 — 58-14 были сформулированы традиционные для советского уголовного права составы преступлений против государства: измена Родине, шпионаж, недонесение о совершенной измене, вооруженное восстание против СССР, шпионаж, диверсия, террористический акт против представителей советской власти, антисоветская пропаганда и агитация, «котрреволюционный саботаж». Как правило, за их совершение предусматривалась смертная казнь (эта мера наказания, так и не исключенная из УК РСФСР в связи с указом об отмене смертной казни, не действовала в указанный выше период).

В послевоенное время судебная система СССР и уголовно-процессуальное законодательство не подверглись кардинальным изменениям — в своей основе действовали соответствующие органы и законы середины 1930-х и даже 1920-х гг. (УПК РСФСР 1923 г.). Вместе с тем в практике судопроизводства по уголовно-политическим делам имело место некоторое снижение уровня репрессий, если иметь в виду их масштабы. Суть же оставалась той же: те, кто посягал на советскую власть, должны были быть подвержены жестким репрессивным мерам. Для этого государство располагало соответствующим аппаратом. При этом суды, органы юстиции и прокуратуры выступали в роли механизмов, трансформирующих решения властной верхушки в надлежащие правовые формы. А органы госбезопасности при расследовании уголовных дел о преступлениях против государства по-прежнему находились на особом положении. В частности, в отношении них практически не осуществлялся прокурорский надзор за законностью при проведении следствия. В юридической литературе данная тема была запретной. Кроме того, в послевоенный период продолжали функционировать внесудебные органы НКВД-НКГБ (МВД-МГБ), которые также рассматривали дела по преступлениях против государства; эти внесудебные органы не входили в официальную судебную систему, однако объем дел был достаточно большим. При этом в механизме политических репрессий органы госбезопасности играли основную и непосредственную роль. Именно оперативные работники, дознаватели и следователи ГБ вели дела по наиболее тяжким преступлениям против государства, именно они вели допросы обвиняемых, нередко применяя недозволенные методы физического воздействия с целью получения признательных показаний, грубо попирая при этом фундаментальные права человека, и прежде всего право на человеческое достоинство, именно они формулировали обвинительные заключения, которые впоследствии как правило без изменений утверждались прокуратурой и затем включались и тексты обвинительных судебных приговоров. Власть делала все, чтобы на корню пресекать любые поползновения на политическую систему.

Вместе с тем, отказавшись от открытых процессов, власть стремилась к тому, чтобы формальная сторона, а именно уголовно-процессуальные нормы, регулирующие предварительное расследование и судебное следствие, соблюдались. Впрочем, закон, принятый этой же властью, ставил обвиняемых и подсудимых в явно неравное положение. Так, на предварительной стадии в соответствии с УПК РСФСР не предусматривался защитник. Дела могли слушаться без участия обвинения и защиты, если его рассматривали военные суды, а функции обвинения при этом исполнял суд - именно в таком формате проводились наиболее известные процессы (дело власовцев, «ленинградское дело», дело еврейского антифашистского комитета и др.).

Жесткие репрессивные меры в отношении противников советской власти, а их счет учетом бывших военнопленных и лиц, так или пособничавших фашистам переходил на миллионы, вызвал необходимость расширения специальных мест лишения свободы. В 1948 г. принимается постановление Совета Министров СССР об организации особых лагерей и тюрем МВД для содержания особо опасных преступников и о направлении последних после отбытия наказания в ссылку на поселение под надзор органов МГБ. В соответствии с этим документом предусматривалось в 8-месячный срок перевести осужденных к лишению свободы «шпионов, диверсантов, террористов, троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, монархистов, националистов, белоэмигрантов, участников других антисоветских организаций и групп и лиц, представляющих опасность по своим антисоветским связям и вражеской деятельности, из общих исправительно-трудовых лагерей и тюрем в организуемые МВД лагеря - в районе Колымы на Дальнем Севере и в Норильске, в Коми АССР, в районе Караганды, в Темниках Мордовской АССР и особые тюрьмы - в городах Владимире, Александровске и Верхне-Уральске. При этом следует заметить, что формально в 1948 г. указ от 22 апреля 1943 г. о введении каторжных работ был отменен, однако для тех, кто был осужден к этому виду наказания, наименование «каторжанин» не отменялось. Всего было создано 11 лагерей и 3 тюрьмы, а общая численность содержащихся там заключенных по некоторым данным доходила до двухсот тысяч человек. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что создание особых, более строгих условий содержания государственных преступников отражало внутреннюю политику государства, направленную на ужесточение мер к «классовым врагам». Собственно, это было продолжение прежней довоенной политики, проведению которой помешала война, и которая, судя по действиям властей, еще не находила достаточной реализации. Это, в свою очередь, свидетельствует, о продолжавшемся внутреннем напряжении, противоречивости советского общества. В соответствии с этой политикой принимались нормативные акты, которые регулировали исполнение наказания в виде лишения свободы в отношении некоторых категорий заключенных и имели секретный характер. Наиболее заметным из них является Инструкция о режиме содержания, трудовом использовании и охране заключенных в особых лагерях Министерства внутренних дел СССР 1951 г.

Репрессии политических оппонентов, в том числе против ближайших помощников Сталина, ужесточение карательной политики свидетельствовали о том, что он оставался в одиночестве. Сталин был последним из могикан, которые боролись с царизмом в подполье, которые вершили революцию, вошли и остались в высших эшелонах власти и которые были одержимы идеей мировой социалистической революции. Таких идейных борцов уже не было. Все меньше становилось иллюзий в отношении мирового революционного пожара. Изменился мир, изменилась страна. Но Сталин, как глыба, оставался неизменным. Неизменной оставалась и его стратегия, основанная на методах диктата, интриг, нагнетания страха, карательных мер. Не доверяя никому, он вынужден был раз за разом менять круг своих соратников, которые, попадая в этот круг, не могли не понимать, благо примеров много, что в фаворе они долго пробыть не смогут. Отсюда и межличностная борьба, и низкий нравственный уровень многих представителей высшего руководства советского государства, что показали, в частности, обстоятельства, связанные со смертью Сталина в марте 1953 г. Сталин наиболее ярко олицетворял собой административно-командную систему послевоенного СССР. С его кончиной напряжение в обществе, которое создавала эта система, заметно снизилось, ушли в прошлое массовые политические репрессии. И в этом смысле послевоенное время (1945-1953 гг.) можно считать завершающим этапом приоритета жестких уголовно-репрессивных принудительных мер в отношении политических противников существующей власти.

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Уголовно-политическое судопроизводство в советском государстве послевоенного периода»

1. Конституция СССР 1936 г. М.: Госюриздат, 1947.

2. УПК РСФСР 1923 г. // Известия ВЦИК. 1923. 18 февраля.

3. Постановление ЦИК СССР «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик» от 1 декабря 1934 г. // Известия ЦИК СССР и ВЦИК. 1934. № 283.

4. Постановление ЦИК СССР «Об образовании общесоюзного народного комиссариата внутренних дел СССР» от 10.07.1934 г. // Известия. 1934. 11 июля.

5. Закон СССР «О судоустройстве СССР, союзных и автономных республик» от 16 августа 1938 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1938 г. № 11.

6. Положение о Народном комиссариате СССР (утверждено постановлением СНК СССР от 15 июня 1939 г. // СП СССР. 1939. № 40.

7. Положение о Прокуратуре Союза ССР ( утв. Постановлением ЦИК и СНК СССР от 17.12. 1933 г. // Советская адвокатура. М.: Юридическая литература, 1981. С. 106-108.

8. Указ Президиума Верховного Совета СССР «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений» от 26 июня 1940 г. // Ведомости ВС СССР. 1940. № 20.

9. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 г. «О военном положении» // Ведомости Верховного Совета СССР. 1941. № 29.

10. Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии в связи с Победой над Гитлеровской Германией» от 7 июля 1945 г. // Ведомости ВС СССР. 1945. №39.

11. Закон СССР «О преобразовании Совета Народных Комиссаров СССР в Совет Министров СССР и советов народных комиссаров союзных и автономных республик в советы министров союзных и автономных республик» от 15 марта 1946 г. // Ведомости ВС СССР. 1946. № 10.

12. Закон СССР «О присвоении Прокурору СССР наименования Генерального прокурора СССР» от 19 марта 1946 г. // Ведомости ВС СССР. 1946. № 10.

13. Приказ Генерального прокурора СССР «Об усилении общего надзора за точным исполнением законов» от 17 июля 1946 г. // Советская прокуратура. Сборник документов / Сост. И.Н. Ширяев, Г.А. Метелкина. М.: Юрид. лит., 1981. С. 135-137.

14. Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» от 4 июня 1947 г. // СЗ СССР. 1947. № 14.

15. Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении охраны личной собственности граждан» от 4 июня 1947 г. // Ведомости ВС СССР. 1947. № 19.

16. Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об отмене смертной казни» от 26 мая 1947 г. // Ведомости ВС СССР. 1947. № 17.

17. Положение о дисциплинарной ответственности судей (утверждено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 июля 1948 г.) // Ведомости ВС СССР. 1948. №81.

18. Положение о дисциплинарной ответственности судей (утверждено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 июля 1948 г.) // Ведомости ВС СССР. 1948. №81.

19. Указ Президиума Верховного Совета СССР «О применении смертной казни к изменникам Родины, шпионам, подрывникам-диверсантам» от 12 января 1950 г. // Ведомости ВС СССР. 1950. № 3.

20. Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии» от 27 марта 1953 г. // Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. М.: Госюриздат, 1953. С. 436-437.

21. Уголовный кодекс РСФСР. М.: Госюриздат, 1950.

22. Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности за разглашение государственной тайны и за утрату документов, содержащих государственную тайну» от 9 июня 1947 г. // Ведомости ВС СССР. 1947. № 20.

23. Постановлением Верховного Совета СССР 25 декабря 1958 г.) // Ведомости ВС СССР. 1958. № 1. Ст. 12.

24. Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г. «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» // РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1003. Л. 85-86.

25. Решение Бюро Совета Министров СССР о роспуске Еврейского антифашистского комитета от 21 ноября 1948 г. // РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 183.Л. 51.

26. Приказ Генерального прокурора СССР «О введении участковой системы работы следователей» от 18 июля 1949 г. // Советская прокуратура. Сборник документов / Сост. И.Н. Ширяев, Г.А. Метелкина. М.: Юрид. лит., 1981. С. 137-138.

27. Приказ МГБ СССР о спецпереселенцах от 24 октября 1951 г. // Ин-тернетсайт правозащитного движения «Мемориал». 2008.

28. Постановление ЦК ВКП(б) «О расширении и улучшении юридического образования» от 5 октября 1946 г. // Правда. 1946. 11 октября.

29. Постановление ЦК ВКП б) «О неблаговидном положении в Министерстве государственной безопасности СССР» от 11 июля 1951 г. // АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 216. Л. 2-7.

30. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «О деле Абакумова и членов его группы» от 12 февраля 1952 г. // РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 48. Л. 20-21.

31. Заявление старшего следователя МГБ СССР М.Д. Рюмина И.В. Сталину от 2 июля 1951 г. //АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 216. Л. 10-11.

32. Записка B.C. Абакумова И.В. Сталину в связи с заявлением следователя Рюмина от 5 июля 1951 г. // АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 216. Л. 49-50.

33. Записка B.C. Абакумова И.В. Сталину в связи с заявлением следователя Рюмина от 5 июля 1951 г. // АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 216. Л. 43.

34. Записка министра государственной безопасности С.Д. Игнатьева о необходимости возобновить следствие по делу ЕАК от 21 августа 1951 г. // ЦА ФСБ РФ. Архивная коллекция// Интрнетсайт Международного фонда «Демократия» (фонд имени А.Н. Яковлева). 2008.

35. Обвинительное заключение по делу о Еврейском антифашистском комитете от 5 апреля 1952 г. // ЦА ФСБ РФ. Коллекция документов // Интрнетсайт Международного фонда «Демократия» (фонд имени А.Н. Яковлева). 2008.

36. Реабилитационная справка по делу еврейского антифашистского комитета от 12 декабря 1955 г. // РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 15624. Л. 335348.1. Архивные материалы

37. Архив Президента Российской Федерации

38. АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 484.

39. АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 10.

40. АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 223.

41. АПРФ. Ф. З.Оп. 58. Д. 306.

42. АП РФ. Ф. З.Оп. 58. Д. 311.

43. АП РФ. Ф. 3. Оп.58. Д. 312.

44. АП РФ. Ф.З. Оп. 62. Д. 128.

45. Государственный архив Российской Федерации

46. ГАРФ.Ф. 259. Оп. 6. Д. 5391.

47. ГАРФ.Ф. 9414. Оп.1. Д.346.

48. ГАРФ.Ф. 9414. On.la. Д.267.

49. Российский государственный архив социально-политический истории

50. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 100. Д. 217389.

51. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 100. Д. 279017.

52. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 246.

53. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 128. Д. 868.

54. РГАСПИ. Ф. 17. On. 162. Д. 38.

55. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 47.

56. РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 15624.

57. РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 5736.

58. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1074.

59. Специальный фонд Информационного центра Главного управления внутренних дел Краснодарского края65. САФ ИЦ ГУВД КК. Д. 205.1. Книги, статьи, тезисы

60. Александров Е. Торговцы Родиной // Ленинградский партизан. 1943. 5 апреля.

61. Александров К. Генерал Власов. Финал трагедии // Новое время. 2006. 2 августа.

62. Александров К. М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А.А. Власова. Биографический справочник // Информационный центр «Блиц». СПб., 2001.

63. Астемиров З.А. История советского исправительно-трудового права. Рязань, 1975.

64. Афанасьев А. Победитель (очерк о А.А. Кузнецове) // Комсомольская правда. 1988. 15 января.

65. Безнин М.А. Крестьянский двор российского Нечерноземья в 1950-1965 годах // Отечественная история. 1992. № 2. С. 14-18.

66. Борзенко С. Прославляя власовцев, представитель РПЦ проявил несообразную бестактность // Cprf.spb.ru. 2006. 28 февраля.

67. Борщаговский А. Записки баловня судьбы. М.: Советский писатель, 1991.

68. Вайсберг А.С. Конфронтация. М., 1989.

69. Ваксберг А. "Заслуженный деятель" // Литературная газета. 1989. 15 марта.

70. Ваксберг А. Правая рука великого инквизитора // Литературная газета. 1989. 18 октября.

71. Васильев А. В час дня, Ваше Превосходительство. М., 1967.

72. Верт Н. История советского государства. 1900-1991. М., 1992.

73. Викторов Б.А. Записки военного прокурора // Перестройка: ленинская концепция социализма. Ташкент: Изд-во «Узбекистан», 1989.

74. Власов В.А. Советский государственный аппарат. М., 1951.

75. Военные архивы России. М. 1993. Вып. 1.

76. Восленский М. Номенклатура. М., 1991.

77. Вронская Д. Предатели? // Столица. 1991. № 22.

78. Г.К.Жуков: Неизвестные страницы биографии //Военные архивы России. М., 1993. Вып. 1.

79. Габайдулин 3. Я вам должен сказать. // Воля. 1993. № 1. С.7-16.

80. Гаспарян А. Генерал товарищ Власов // Радиостанция «Маяк». 2006. 2 августа.

81. Геллер М., Некрич А. Утопия у власти. История Советского Союза с 1917 года о наших дней. Лондон, 1989.

82. Гровер Ферр. Антисталинская подлость (из серии «Загадка 1937 года»). М.: Алгоритм, 2007.

83. Демидов В.И., Кутузов В.А. Последний удар // Ленинградское дело. Л.: Ленииздат, 1990.

84. Детков М.Г. Содержание карательной политики советского государства и ее реализация при исполнении уголовного наказания в виде лишения свободы в тридцатые-пятидесятые годы. Домодедово, 1992.

85. До конца разоблачить антипатриотическую группу театральных критиков // Литературная газета. 1949. 29 января.

86. Еврейский антифашистский комитет // Реабилитация. Политические процессы 30-50-х годов / Под общ. ред. А.Н. Яковлева. М.: Политиздат, 1991. С. 323-325.

87. Евсеева Е.Н. СССР в 1945-1953 гг.: экономика, власть и общество // Новый исторический вестник. 2002. № 1. С. 20-29.

88. Жилин П. Как Солженицын воспел предательство власовцев // Известия. 1974. 29 января.

89. Залесский К.А. Кто был кто во второй мировой войне. Союзники Германии. Москва, 2003.

90. Заполярная точка ГУЛАГа. М., 1993.

91. Звягинцев А., Орлов Ю. Неизвестная фемида. Документы. События. Люди. М.: Олма-пресс, 2003.

92. Карнер С. Архипелаг ГКПВИ: Плен и интернирование в Советском Союзе: 1941-1956. М., 2002.

93. Книга Памяти. Свой среди чужих, чужой среди своих // Кубанские новости. 1992. 18 марта.

94. ЮО.Кокотов JI. Лжерусский комитет // За совесткую Родину. 1943. 29 апреля.

95. Кокурин А., Петров И. НКВД НКГБ - Смерш: структура, функции, кадры // Свободная мысль. 1997. № 8.

96. Колесник А. РОА — власовская армия. Судебное дело А.А. Власова. Харьков: Простор, 1990.

97. Колесник А.Н. Генерал Власов предатель или герой? Харьков,1990.

98. Колотов В.В. Н.А.Вознесенский. М., 1976.

99. Колотов В.В., Петровичев Г.А. Н.А.Вознесенский (1903-1950). Биографический очерк, М., 1963.

100. Коняев Н. Власов. Два лица генерала. М., 2002.

101. Костырченко Г. В плену у красного фараона. Политические преследования евреев в СССР в последнее сталинское десятилетие. М.: Международные отношения, 1994.

102. Костырченко Г.В. Лихолетье войны и закат сталинизма // История политических репрессий и сопротивления несвободе в СССР, www.sakharov-center.ru (серия «Книга для учителей»). 2002.

103. КПСС в резолюциях в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 4.2, 1925-1953. М., 1953.

104. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Ч.З, 1930-1954. М., 1954.

105. Кривицкий А. Отголоски прошлого // Литературная газета. 1970.1.

106. Кузьмин С.И. ИТУ: история и современность // Человек: преступление и наказание. 1996. № 1. С. 50.-57.

107. Кузьмин С.И. Деятельность исправительно-трудовых учреждений (1936-1960 гг.). М., 1989.

108. Кузьмин С.И. Политико-правовые основы становления исправительно-трудовых учреждений. М., 1990.

109. Кутафин О.Е. Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Судебная власть в России. История. Документы. В 6 т. Т. 6. М: Мысль, 2003.

110. Кутузов В. «Ленинградское дело» // Диалог. 1987. № 18, 19.

111. Лазарев В.И., Хаустов В.Н. Органы государственной безопасности СССР (1945-1954 гг.) // Советское общество: будни холодной войны. Материалы "круглого стола". М., 2000. С. 190-195.

112. Левин И.Г. Генерал Власов по ту и эту сторону линии фронта // Звезда. 1995. №6.

113. Лубянка. Органы ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ. Документы / Сост. А.И. Кокурин, Н.В. Петров. М.: Росспэн, 2003.

114. Лубянка. Сталин и МГБ СССР. Март 1946 март 1953. Документы / Сост. В.Н. Хаустов, В.П. Наумов, Н.С. Плотников. М.: Международный фонд «Демократия», 2007. С. 612.

115. Лясс Ф. Последний политический процесс Сталина или несостоявшийся юдоцид. Иерусалим, 2006.

116. Максимова Э. Подслушали и расстреляли // Известия. 1992. 16июля.

117. Максимова Э. Спасители. Страницы, которые хотели вымарать из нашей истории // Известия. 1992. 13 августа.

118. Маркова Е.В., Волков В.А., Родный А.Н., Ясный В.К. Ученые -узники печорских лагерей ГУЛАга // Новая и новейшая история. 1998. № 1. С. 33.

119. Марченко А. Мои показания. Самиздат, 1968.

120. Медведев Р. О Сталине и сталинизме // Знамя. 1989. № 3. С. 168.

121. Мемуары Никиты Сергеевича Хрущева // Вопросы истории. 1992. № 2-3.

122. Миронин С. Дело ЕАК и дело врачей // www.rus-crisis.ru. 2006.

123. Настольная книга следователя / Под общ. ред. Г.Н. Сафонова. М.: Госюриздат, 1949.

124. Наумов В.П. Предисловие к кн.: Неправедный суд. Последний сталинский расстрел (стенограмма судебного процесса над членами Еврейского антифашистского комитета). М.: Наука, 1994.

125. Наумов В.П. Сказавшие «нет» // Московские новости. 2004. 11 августа.

126. Некрасов В.Ф. Тринадцать «железных» наркомов. М., 1995. С.270; Смыкалин А.С. Указ. работа.

127. Неправедный суд. Последний сталинский расстрел (стенограмма судебного процесса над членами Еврейского антифашистского комитета). М.: Наука, 1994.1340 так называемом «деле Еврейского антифашистского комитета» // Известия ЦК КПСС. 1989. № 12.

128. Основы законодательства о судоустройстве Союза ССР, союзных и автономных республик (утверждены

129. Павленко Ю.В., Ранюка Ю.Н., Храмова Ю.А. Дело УФТИ. 19351938. Киев: Феникс, 1998.

130. Павлов А. Иудушка Власов // За советскую Родину. 1943. 15 мая.

131. Пальчиков П.А. История генерала Власова // Новая и новейшая история. 1993. № 2.

132. Папков С.А. Сталинский террор в Сибири 1928-1941. Новосибирск: Издательство СО РАН, 1997.

133. НО.Пащеня В.Н. К вопросу эволюции органов суда и прокуратуры, их коренизации в Крымской АССР в 1930-х первой половине 1940-х гг. // www.rusnauka.com. 2006 г.

134. Петров А.Г. О некоторых проблемах реабилитации жертв политических репрессий органами внутренних дел в Приволжском федеральном округе // Регионология. 2006. № 4. С. 247-255.

135. Пихоя Р. Ленинградская «антипартийная» группа // Международный исторический журнал. 1999. № 6. С.22-31.

136. Пихоя Р.Г. СССР: История власти. 1945 1991. М., 1998.

137. Плакс А. Еврейский антифашистский комитет: .и конец (К 59-летию расстрела руководства Еврейского Антифашистского Комитета) // Каскад (русская версия). 1995. № 16.

138. Пленум ЦК КПСС (Июнь 1957 г.). Стенографический отчет. М., 1989. С 281.

139. Побожиг Н. Мертвая дорога // Новый мир. 1964. № 8.

140. Пока свободою горим. (О молодёжном антисталинском движении конца 40-х начала 50-х годов) / Составитель и автор предисловия И.А.Мазус. М.: Пик, 2004.

141. Попов В.П. Крестьянство и государство (1945-1953) //Исследование новейшей русской истории. 1992. № 9. С. 117-138.

142. Попов В.П. Неизвестная инициатива Хрущева (О подготовке указа 1948 г. о выселении крестьян) // Отечественные архивы. 1993. № 2. С. 31-36.

143. Попов В.П. Государственный террор в советской России. 19231953 (источники и интерпретация) // Отечественные архивы. 1992. № 3. С. 20-31

144. Рассказов Л.П. Деятельность органов государственной безопасности по реализации политики ВКП (б) (конец 20-х 1941 гг.). М., 2001.

145. Реабилитация. Политические процесс 30-50-х годов / Под общ. ред. А.Н. Яковлева. М.: Политиздат, 1991.

146. Роговин В. Власть и оппозиции. М., 1993. С. 106.

147. Рыжов В. Человек из трясины // his.lseptember.ru. 2008.

148. Смерть презренному предателю Власову, подлому шпиону и агенту людоеда Гитлера // За правое дело. 1943. 13 октября.

149. Смирнов С. Именем солдат // Литературная газета. 1959. 27 октября.

150. Смыкалин А.С. Колонии и тюрьмы в Советской России. Екатеринбург, 1997.

151. Собчак А.А. Из Ленинграда в Петербург: путешествие во времени и пространстве. СПб., 1998.

152. Солженицын А. Архипелаг ГУЛАГ // Новый мир. 1989. № 8.

153. Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ. М., 1991.

154. Солоневич И. Россия в концлагере. София, 1936. Репринт, изд. М.,1999.

155. Справочник по законодательству для судебно-прокурорских работников. В 3 т. / Под общ. редакцией Г.Н. Сафонова. М.: Госюриздат, 1949.

156. Стручков Н.А. Нужна новая концепция исполнения наказаний // Правовые и организационные основы исполнения уголовных наказаний. М., 1991. С. 22-27.

157. Титов Ф. Клятвопреступники // Неотвратимое возмездие / По материалам судебных процессов над изменниками родины, фашистскими палачами и агентами империалистических разведок. М.: Воениздат, 1984.

158. Тишков А. Предатель перед советским судом // Советское государство и право. 1973. № 2. С. 88-92.

159. Толстой Н. Жертвы Ялты. М., 1995.

160. Торчинов В.А., Леонтюк A.M. Вокруг Сталина. Историко-биографический справочник. Санкт-Петербург, 2000.

161. Трушнович Я.А. Русские в Югославии и Германии, 1941-1945 // Новый часовой. 1994. № 2. С. 160-161.

162. Турченко С. Предатели не прощены. Генерал власов и его подельники реабилитации не подлежат таков окончательный вердикт Верховного суда России // Труд. 2001. 3 ноября.

163. Уголовно-исполнительное право России / Под ред. А.И. Зубкова. М., 1997.

164. Филыитинский И.М. Мы шагаем под конвоем. Зарисовки лагерника. М., 1993.

165. Хоффман Й. История власовской армии. Париж, 1990.

166. Хрестоматии по отечественной истории (1914 1945 гг.)/ Под редакцией А.Ф. Киселева, Э.М.Шагина. М,. 1996.

167. XX съезд Коммунистической партии Советского Союза. 14-25 февраля 1956 г.: Стенографический отчет. М., 1956. Т. 1.

168. Чернев А. Личные дела трех маршалов // Известия. 1992. 8 мая.

169. Шаламов В.Т. Левый берег. М., 1991.

170. Шепилов Д.Т. Воспоминания // Вопросы истории. 1998. № 7. С. 18-22.

171. Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997.

172. Ширвиндт Е.Г., Утевский Б.С. Советское исправительно-трудовое право. М., 1957. С. 69.

173. Шнитке В., Пустынцев Б. Нельзя оценивать палачей по тому, сколько дорог и мостов они построили // Новое время. 2005. 20 марта.

174. Штрик-Штрикфельт В. Против Гитлера и Сталина. Генерал Власов и Русское Освободительное движение. Посев, 1993.

175. Электронная еврейская энциклопедия. 2008. Т. 3.1. Диссертации, авторефераты

176. Алферова И.В. Государственная политика в отношении депортированных народов (конец 30-х 50-е годы). Дис. . канд. ист. наук. М., 1998.

177. Безбородова, Ирина Владимировна Управление по делам военнопленных и интернированных НКВД-МВД СССР, 1939-1953 гг. Дис. . канд. ист. наук. М., 1997.

178. Бикметов Р.С. Спецконтингент на шахтах Кузбасса в 1930-е середине 1950-е гг. Дис. канд. ист. наук. Кемерово, 2000.

179. Грищенко И.А. Законодательство об уголовном судопроизводстве по преступлениям против советской власти и его реализация в период наиболее масштабных политических репрессий в СССР (1934-1941гг.). Дис. . канд. юрид. наук. Краснодар, 2007.

180. Еланцева О.П. Строительство Байкало-Амурской железнодорожной магистрали, 30-е начало 50-х годов. Дис. . д-ра ист. наук. Владивосток, 1996.

181. Кириллов В.М. История репрессий на Урале. 1920 начало 50-х гг. Дис. д-ра ист. наук. - Екатеринбург, 1996.

182. Кузнецова Е.С. Реабилитация жертв политических репрессий.: Дис. . канд. ист. наук. Кемерово, 1997.

183. Лукин Ю.Ф. Сопротивление тоталитаризму, активность и протест в истории советского общества. Дис. . д-ра ист. наук. М., 1993.

184. Маламуд Г.Я. Заключенные, трудмобилизованные НКВД и спецпоселенцы на Урале в 1940-х начале 50-х гг. Автореф. дисс. . канд. ист. наук. Краснодар.

185. Мить А.А. Численность и состав заключенных сибирского исправительно-трудового лагеря (1942-1960 гг.). Автореф. дисс. . канд. ист. наук. Кемерово, 1997.

186. Овчинников, Сергей Александрович Контрразведка Поволжья в системе государственных органов и общественно-политических структур безопасности СССР в годы Великой Отечественной войны, 1941-1945 гг. Дис. д-ра ист. наук. Саратов, 1995.

187. Петров А.Г. Реабилитация жертв политических репрессий (исто-рико-правовой анализ). Дис. . д-ра юрид. наук. Н.Новгород, 2006.

188. Романовская В.Б. Репрессивные органы и общественное правосознание в России XX века. Дис. . д-ра юрид. наук. СПб., 1997.

189. Саганова Л.П. Спецпереселенцы немцы в Бурятии (1941-1956 гг.). Дис. канд. ист. наук. Иркутск, 2001.

190. Степанов М.Г. Репрессивная политика советского государства В 1939-1953 гг. Дис. . кад. ист. наук. Абакан, 2005.

191. Уйманов В.Н. Массовые репрессии в Западной Сибири в конце 1930-х -начале 50-х гг. Дис. канд. ист. наук. Томск, 1995.

192. Упоров И.В. Исторический опыт формирования и реализации пенитенциарной политики в России ХУ111-ХХ вв. Дис. . д-ра ист. наук. Краснодар, 2001.

193. Хачемизова Е. X. Общество и власть в 30-е 40-е гг. XX века: политика репрессий /на материалах Краснодарского края. Дис. . канд. ист. наук. Майкоп, 2004.

194. Хунагов, Адам Сафербиевич Депортация народов с территории Краснодарского края и Ставрополья, 20-е 50-е годы. Дис. . канд. ист. наук. М, 1998.

195. Шадт А.А. Спецпоселение российских немцев в Сибири (19411955 гг.). Дис. канд. ист. наук. Новосибирск, 2003.

196. Шашков, В. Я. Раскулачивание в СССР и судьбы спецпереселенцев, 1930-1954 гг. Дис. д-ра ист. наук. М., 1995.

Автор: Медовник, Анна Анатольевна
Город: Краснодар
Год: 2008
Звание: кандидата юридических наук
КОД ВАК: 12.00.01

Диссертация

Уголовно-политическое судопроизводство в советском государстве послевоенного периода тема диссертации по юриспруденции

Автореферат

ПОХОЖИЕ РАБОТЫ

Уголовно-политическое судопроизводство в советском государстве послевоенного периодатекст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.01 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции на тему «Уголовно-политическое судопроизводство в советском государстве послевоенного периода»

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции, автор работы: Медовник, Анна Анатольевна, кандидата юридических наук

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по теме "Уголовно-политическое судопроизводство в советском государстве послевоенного периода"

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Медовник, Анна Анатольевна, Краснодар

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ «Уголовно-политическое судопроизводство в советском государстве послевоенного периода»

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Уголовно-политическое судопроизводство в советском государстве послевоенного периода»

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Медовник, Анна Анатольевна, кандидата юридических наук

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Уголовно-политическое судопроизводство в советском государстве послевоенного периода"

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Медовник, Анна Анатольевна, Краснодар

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Уголовно-политическое судопроизводство в советском государстве послевоенного периода»