АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции на тему «Конституционно-правовое развитие мусульманских государств»
На правах рукописи
Зайцева Екатерина Витальевна
Конституционно-правовое развитие мусульманских государств (на примере Исламской Республики Пакистан, Королевсгва Саудовская Аравия, Республики Судан)
Специальность 12.00.02-конституционное право; муниципальное право
Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук
Работа выполнена на кафедре правового обеспечения управления Государственного университета управления.
Научный руководитель:
кандидат юридических наук, доцент Некрасов Сергей Иванович
Официальные оппоненты:
Заслуженный деятель науки РФ, Заслуженный юрист РФ, доктор юридических наук, профессор Чиркин Вениамин Евгеньевич
кандидат юридических наук Котиева Лейла Идрисовна
Ведущая организация:
Государственный Университет—Высшая Школа Экономики
Защита состоится 8 апреля 2004 г. в 14 °° на заседании диссертационного совета Д.224.002.02 в Московском Государственном Социальном Университете по адресу: 129256, г.Москва, ул. В.Пика, д.4, к.2
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского Государственного Социального Университета.
Автореферат разослан ОСС^/Я^ 2004г.
Ученый секретарь диссертационного совета доктор юридических наук, доцент
Е.В. Середа
Общая характеристика работы
Актуальность темы исследования. Различные источники оценивают общее мусульманское население Земли цифрой около 1.3 млрд. человек. Мусульмане проживают в более чем 120 странах мира, в трети из которых составляют, по меньшей мере, 70% от общего населения. Страной со значительным количеством приверженцев ислама является и Россия, превосходя по этому показателю многие мусульманские государства (ислам исповедует около 12.5% населения Российской Федерации). Однако наибольшая концентрация мусульман приходится на широкий пояс, протянувшийся от Северной и Западной Африки, через Ближний Восток и Центральную Азию до Южной и Юго-Восточной Азии, где и расположены государства, гражданами или поданными которых они являются. Разумеется, даже соответствие страны всем формальным признакам мусульманского государства не означает, что правовое регулирование общественных отношений здесь осуществляется на основе ислама, также как и социальное и религиозное большинство не обязательно означает большинство политическое. Тем не менее, современные тенденции указывают на то, что мусульманское большинство проявляет политические амбиции, что, несомненно, отражается и на правовой системе, являющейся безусловным индикатором развития общественных отношений, баланса сил и интересов в обществе, а также устремлений групп, стоящих во главе государства. Именно этот феномен определяет проблему приложения ислама к сфере правового регулирования и делает весьма актуальными соответствующие научные исследования.
Правовое регулирование общественных отношений опирается, прежде всего, на конституцию и иные источники, имеющие конституционное значение. Конституция—это важнейший политико-правовой акт государства, закрепляющий основы общественного и государственного устройства, включая политические и духовные ценности, в соответствии с которыми должно строиться как поведение граждан и должностных лиц, так и политика самого государства.
В работе предпринята попытка сравнительного правового анализа основных этапов конституционного развития и содержания актов конституционного характера трех мусульманских государств—Исламской Республики Пакистан (ИРП), Королевства Саудовская Аравия (КСА) и Республики Судан. В понимании правовой природы, сущности конституций и иных конституционных актов, их места в правовой системе мусульманских государств имеется специфика по сравнению с доктриной традиционного
РОС НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА СПетербург .
(западного) конституционализма (независимо от региона, формы государства и других факторов). В то же время, и мусульманский мир не является однородным—имеет место различие подходов в правовом регулировании основных сфер конституционно-правовых отношений: статуса личности и организации системы государственной власти на различных уровнях. А различие подходов, в свою очередь, предполагает возможность обобщения и внутренней типологии конституционно-правовых характеристик мусульманских государств.
Объект, предмет и пределы исследования. Объектом исследования являются процессы становления и развития мусульманского общества и государства, особенности правового регулирования общественных отношений в сфере статуса личности и функционирования публичной власти на основе мусульманской государственно-правовой доктрины.
Предмет исследования составляют конституционные акты, основные конституционно-правовые институты, теория и практика конституционных правоотношений трех государств—Исламской Республики Пакистан, Королевства Саудовская Аравия и Республики Судан.
Выбор именно этих стран предопределило, прежде всего, наличие в них совершенно различных типов государственного устройства и форм правления при значимой исламской составляющей в государственном механизме. Саудовская Аравия, Пакистан и Судан располагаются в разных географических регионах, имеют несхожие экономические, социально-культурные и политические параметры развития, оформление на их территории современных государств произошло в рамках качественно различных процессов. Но существует момент, объединяющий рассматриваемые страны в единонаправленный цивилизационный поток—это исповедание большинством населения мусульманской религии и реальный высокий статус последней (даже в условиях официального отсутствия государственной религии—Судан). Королевство Саудовская Аравия, Исламская Республика Пакистан и Республика Судан полностью соответствуют признакам мусульманского государства, при этом являясь, безусловно, крупными современными странами и активными участниками международных отношений.
Значимую роль в выборе наиболее подходящих для целей нашего исследования государств сыграл и следующий аспект—указанные страны характеризуются, с одной стороны, динамичным конституционным процессом, а с другой—весьма устойчивыми мусульманскими традициями общества. Королевство Саудовская Аравия приняло акты конституционного характера сравнительно недавно (1992 г.), последняя Конституция Судана вступила в силу в 1998 году, а Конституция Пакистана 1973 года в который раз
вводится в действие с новыми изменениями и дополнениями, призванными учесть сложившийся баланс политических и социальных сил в обществе (и не в последнюю очередь, конечно, интересы правящих кругов). При этом большинство изменений, как вносившихся в Конституцию Пакистана, так и нашедших отражение в новой Конституции Судана, направлены на усиление исламизации этих документов.
В характеристике властных институтов рассматриваемых государств преобладает институциональный аспект (хотя территориальное устройство, в частности, Пакистана и Судана, безусловно, накладывает отпечаток на организацию государственной власти, и также затрагивается в диссертационном исследовании). При этом организация судебной власти самостоятельному детальному анализу не подвергалась, однако ее место в системе государственной власти, взаимодействие с другими властными структурами, а также специфика судебной защиты прав человека в мусульманских государствах нашли отражение в работе.
Предмет и пределы исследования предопределили название и структуру диссертации. При этом институт прав человека рассматривается после характеристики конституционной организации государственной власти в рассматриваемых мусульманских государствах, исходя из того, что в рамках мусульманской государственно-правовой доктрины человек не занимает центрального и главенствующего положения (как в доктрине классического конституционализма), реализация прав и свобод личности здесь подчинена интересам общества и государства.
Цель и задачи исследования. Цель диссертации—на основе исследования взаимодействия исламской составляющей с принципиально различными формами правления (монархией, президентской республикой, парламентской республикой) обоснование выводов относительно возможности, эффективности и перспектив сочетания основных теоретических положений традиционного конституционализма и исламской государственно-правовой доктрины.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
1. Определить место и значимость религиозного фактора в правовом регулировании общественных отношений социума, исповедующего ислам.
2. Провести сравнительный анализ основных положений теории конституционализма и исламской государственно-правовой доктрины с учетом исторических условий возникновения каждой из них.
3. Охарактеризовать становление современного государственного строя Королевства Саудовская Аравия, Исламской Республики Пакистан и Республики Судан, выделяя роль ислама в этом процессе; проанализировать предпосылки создания, а также содержание и
принципы»современных актов конституционного характера рассматриваемых стран; предложить оценку сущности и перспектив конституционно-правового развития - этих мусульманских государств.
4. Дать развернутую сравнительно-правовую характеристику системы высших органов государственной власти и управления Королевства Саудовская Аравия, Исламской, Республики Пакистан и Республики Судан, соотнося положения их нормативных актов с конституционно-демократическими параметрами, мусульманской доктриной, актами иных стран и друг с другом.
5. Выявить наиболее характерные особенности правового статуса человека в исламе и сравнить их с международными стандартами в этой области; установить место, параметры, гарантии прав и свобод человека и гражданина по конституционным актам Королевства Саудовская Аравия, Исламской Республики Пакистан и Республики Судан.
Методологической основой работы явились общенаучные и специальные методы, исследования—историко-правовой, системно-структурный, сравнительно-исторический и сравнительно-правовой, метод технико-юридического анализа и другие, широко применяемые в юридической науке. Кроме того, конституционно-правовое развитие мусульманских государств рассматривается, во-первых, с учетом их дуалистичности и двухмерности во всем; во-вторых, с учетом необходимого анализа исламской государственно-правовой доктрины, безусловно, влияющей на государственное развитие мусульманских стран и иногда решающим образом.
Степень разработанности темы и научная новизна исследования. Теоретической основой диссертации являются труды, известных отечественных и зарубежных государствоведов, в разное время исследовавших вопросы организации государственной власти и взаимоотношения государства и личности: Абдулаева М.И., Авакьяна С.А., Автономова А.С., Баглая MB., Богдановой Н.А., Глотова С.А., Кутафина О.Е., Миронова О.О., Нерсесянца B.C., Саидова А.Х., Середы Е.В., Скуратова Ю.И., Страшуна Б.А., Тихомирова Ю.А., Топорнина Б.Н., Хабриевой Т.Я., Чиркина В.Е., Юдина Ю.А.; Бааклини А., Давида Р., Джефферсона Т., Жоффре-Спинозы К., Форреста Г., Крика Б., Кокера Ф., МакИлвейна С, Маритена Ж., Мехди М., Нино С, Палли К. и другие.
При написании работы широко использовались научные труды, посвященные истории возникновения и развития ислама и мусульманского права, а также различным аспектам влияния ислама на современное общество и государство, в том числе, в рассматриваемых странах: Васильева А.М., Ганковского Ю.В., Еремеева Д.Е., Игнатенко А.А., Жданова Н.В., Каминского С.А, Козырина А.Н., Малашенко А.В., Милославского Г.В., Москаленко В.Н., Плешова О.В., Полонской Л.Р., Сапроновой М.А., Сюкияйнена
Л.Р., Яковлева А.И.; Абуриша С, Ан-Наима А., Ахмеда А., Асада М., Геллера Э., Гибба X., Куртиса М, Коулсона Н., Лапидус А., Нвабуизи Б., Смита В., Талбот И., Фаруки К., Фенди М., Хаддури М., Хомейни, Чондури Г., Эспозито Д. и другие.
В основу работы лег обширный нормативный материал—акты конституционного характера, другие нормативные документы рассматриваемых стран, соглашения заключенные ими в рамках таких международных межправительственных организаций как Организация Объединенных Наций (ООН), Организация Исламская Конференция (ОИК), Лига Арабских Государств (ЛАГ) и др., документы комитетов и комиссий, созданных в целях обеспечения различных направлений деятельности этих организаций, в частности, защиты прав человека.
Изучение состояния научной разработанности . темы исследования позволяет отметить некоторый общий момент—отсутствие если не интереса, то серьезного отношения к современному конституционному развитию мусульманских стран как таковому. В большинстве монографий отечественных и зарубежных авторов отмечаются недостатки их конституционных актов по сравнению с "западными" образцами, приводятся общие для всех развивающихся стран причины, а в итоге констатируется, что даже установленный законодательно демократический минимум на практике не выполняется. Ислам в работах упоминается, в основном, в двух вариантах—как одна из форм традиций и обычаев или как форма политической борьбы (обычно, в отрицательном звучании), но всегда как некий рудимент, временно осложняющий конституционное развитие.
Особо выделяются работы, посвященные непосредственно концепции исламского государства и возможностям ее проецирования на современное общество. Здесь отмечаются недостатки правопорядка современных исламских государств по сравнению с классическими положениями, причины которых коренятся в недостаточной последовательности правительств, а иногда и в неверной трактовке вероучения, а в итоге констатируется, что сущность "мусульманского государства" крайне прогрессивна и перспективна, хотя и трудно достижима. Таким образом, с точки зрения конституционного права ощущается необходимость отказывания исламу в какой-либо иной, помимо местной традиции, значимости, а с точки зрения мусульманского права—в какой либо иной, помимо возможной рамочной структуры, значимости конституционализма.
В связи с этим научная новизна исследования состоит в выявлении, на основе всестороннего анализа государственно-правовой реальности трех мусульманских государств, основных направлений гармонизации положений исламской доктрины государственности и традиционного конституционализма в законодательных актах этих
стран. Эти процессы обосновываются не как явления переходного периода, а как настоящее и будущее конституционного развития исламских государств. Российская сравнительно-правоведческая литература пополнится подобной работой впервые.
Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что оно затрагивает собственно конституционно-правовой аспект обозначенной проблемы (а не политологический, социологический, религиоведческий % и т.д.)- Работа восполняет информационный пробел в освещении конституционного развития рассматриваемых стран, определяет направления дальнейших научных исследований, материалы диссертации могут быть использованы в учебном процессе. Предложения* по использованию зарубежного опыта на российском правовом поле могут быть применены при разработке законодательства субъектов РФ со значительным мусульманским населением.
Апробация результатов исследования По результатам исследования автором сделаны научные сообщения в рамках научно-методологического семинара, проводимого кафедрой Правового обеспечения управления Государственного Университета Управления, на всероссийских и межрегиональных научно-практических конференциях. Материалы диссертации используются при разработке учебно-методических пособий, преподавании курса конституционного права России и зарубежных стран в вузах Москвы и российских регионов. Основные положения исследования отражены в опубликованных автором работах.
Положения, выносимые на защиту:
1. На основе выявления генезиса и сущности мусульманской государственности, ее соотношения с классическим конституционализмом и анализа конституционной практики отдельных современных мусульманских государств, обоснование нецелесообразности механического совмещения двух во многом принципиально различных научных концепций. Неразрывное единство государства и религии предопределяет специфику всех конституционно-правовых (государственно-правовых) институтов мусульманских стран, а также недопустимость формально-юридического анализа конституционных актов в отрыве от исторического, философско-религиозного и социологического подходов.
2. Определение границ, направлений, перспектив привнесения универсальных категорий и институтов традиционного (западного) конституционализма на правовую почву Королевства Саудовская Аравия, Исламской Республики Пакистан и Республики Судан. Конституционализм в рассматриваемых странах не стал безусловной альтернативой исламским взглядам на построение и функционирование общества и
государства, несмотря на очевидные попытки приближения (по крайне мере формально-юридически) к общепризнанным конституционно-правовым идеям и принципам.
3. Обоснование сущностной зависимости между организацией государственной власти в мусульманских странах и идеями халифата, что предопределяет особенности правового положения высших органов государственной власти и неполное соответствие их реального статуса классическому инструментарию института формы государства вообще и формы правления, в частности. Реальность мусульманских государств не свидетельствует о формальном совершенствовании институциональной демократии. Монотеизм ислама до сих пор преломляется в сильном единоначальном правлении с непосредственным контролем главы государства над правительством. При этом залогом демократии в мусульманской стране способен явиться только влиятельный представительный орган, опирающийся в традиционалистском плане на институт "шуры".
4. Развитие предложения о пересмотре взглядов на государственно-правовые положения шариата и возможности их нового, адекватного современному конституционно-правовому развитию мусульманских государств, толкования.
5. Предложение и обоснование гипотезы о наличии в мусульманских государствах (в частности, Королевстве Саудовская Аравия) регламентарной власти в качестве самостоятельной ветви власти, но в отличном от традиционного для конституционного права государств, главным образом, континентальной правовой системы, смысле (как полномочия органов исполнительной власти по осуществлению самостоятельного законотворчества в рамках, предусмотренных конституцией). В данном случае это прерогатива высших органов государственной власти мусульманского государства принимать нормативно-правовые акты, являющиеся правоприменительными относительно суверенитета Аллаха и правообразующими относительно государства и общества. Ею не наделяется полностью какой-либо один орган, что не позволяет, в частности, определить Консультативный совет Саудовской Аравии в качестве протопарламента.
6. Выявление сущностной роли общенациональной (государственной) самоидентификации граждан Пакистана и Судана в конституционном развитии этих стран. Внутригосударственный консенсус является залогом и конституционализма, и "единства" как принципиального положения моноконцепции ислама. Однако адекватного воплощения в практике этих мусульманских государств он так и не получил.
Структура и содержание работы.
Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих восемь параграфов, заключения и списка использованной литературы.
Во Введении обосновывается актуальность избранной темы, степень ее разработанности, определяются предмет, объект, цели, задачи исследования, показана его научная новизна, сформулированы положения, выносимые на защиту.
Глава 1 «Мусульманское общество, государство и конституционный строй: взаимообусловленность и противоречия» посвящена общим вопросам формирования и развития мусульманских государственно-правовых воззрений, их соотношения с идеями конституционализма на теоретическом и практическом уровне, как истории становления и характеристики современного государственного строя* трех мусульманских стран— Королевства Саудовская Аравия, Исламской Республики Пакистан и Республики Судан.
В первом параграфе «Мусульманская • (суннитская) государственно-правовая. доктрина» рассматривается история создания и основные положения мусульманской государственно-правовой доктрины, ее сравнительный анализ с теорией конституционализма.
Несомненно, иллюзорно-компенсаторская функция присуща всем религиям, но религия как политическая альтернатива так отчетливо и недвусмысленно просматривается, вероятно, только в исламе. Между тем, догматизированное вероучение, и в силу своей специфики также, не позволяет с легкостью вычленить основные принципы (которые могли бы лечь в основу современной политико-правовой теории) и даже отделить чисто религиозную догматику от «светских» положений, например, юридического характера.
Так как наиболее разработанной мусульманской государственно-правовой концепцией является концепция халифата, то именно она легла в основу сравнительного анализа с положениями «западной» теории конституционализма с точки зрения сущности и истоков возникновения, а также по следующим параметрам: а) разделение властей; б) государственный суверенитет; в) ограничение и подотчетность власти; г) участие народа в управлении государством.
Процессы индивидуализации, а тем более рационализации, не имеют места в обществе, конституирующем себя мусульманским государством. Противопоставление как, необходимый атрибут самоидентификации и движущая сила пересмотра сложившихся систем отношений, конечно, происходит, но это—противопоставление одного общества другому. Общества, осознавшего себя как единство (религиозное) путем принятия божественного откровения, имевшего практическое воплощение в лице Пророка. Соответственно, Коран, военная экспансия и халифат в противоположность позитивизму, капитализму и конституционализму. Исламское государство, сущностью которого является служение Аллаху, не может не предполагать единства уммы, и этот фундамент мусульманского государства жестко охраняется путем борьбы с нововведениями и всем,
что несет раскол в общину (например, вероотступничество), а значит подрывает внутригосударственное единство.
Что же касается обособления права как самостоятельного социального института, приобретающего качества всеобщего посредника, высшего авторитета, непререкаемой ценности и воплощения власти, то подобный процесс был излишен в мусульманском государстве, так как воля Аллаха и следующие ей и воплощающие ее законы (шариат) изначально имели обособленный характер всеобщего социального эквивалента.
Именно шариат и община вместе делят суверенность в халифате и подчинение халифата мусульманскому праву («суверенитет шариата») лежит в основе мусульманской теории государства.1 То есть суверенитет принадлежит Богу, и явлен людям в виде шариата, являющегося материальной персонификацией высшей божественной власти и точкой соединения повелителя и подданных, божественного и человеческого, если учесть, что шариат регламентирован юристами-основоположниками на основе божественного откровения, и еще одной точки соприкосновения—Сунны Пророка.2
Обозначается и развивается следующий подход к теории разделения властей в халифате: за исключением правления Пророка, который лично осуществлял верховные законодательные (точнее—«передатчика» воли Аллаха), исполнительные и судебные функции, мусульманское государство знает лишь отделение законодательной власти, поручаемой муджтахидам3 (консультативному совету) не каким либо государственным органом, а самим Аллахом. В таком ключе халифат предстает перед нами как аристократическая власть элиты с ярко выраженным основным акцентом—гарантировать общину от случайного избрания некомпетентных лиц в состав представительного органа халифата, так как его членами могут стать лишь муджтахиды.
Конституционализм предполагает юридические ограничения власти правителя и его политическую подотчетность другим людям. Эти идеи (ограниченного свободой личности государственного правления как устройства государства, наилучшим образом соответствующего «целям общего блага») являются краеугольным камнем конституционализма. И одним из аспектов системы ограниченного правления является подотчетность и ответственность верховной власти. В мусульманской же государственно-правовой доктрине, назначенному халифу после того, как ему была принесена клятва
1 Цит. по Сюкияйнен Л. Р. Концепция халифата и сравнительное государствоведение в странах арабского Востока // Право и политика в развивающихся странах. Сб. Обзоров под ред. Чиркина В Е. М., 1991. С. 136-137
2 Мы говорим, насколько возможно, именно о суннитской концепции, поскольку таковая является господствующей в рассматриваемых в данной работе мусульманских странах.
3Крупнейшие знатоки мусульманского права и религиозной догматики, обязанные своей мудростью самому Аллаху.
верности (бийя), невозможно отказать в поддержке и верности. Считалось, что власть халифа основывается на народной поддержке, но не существовало никаких механизмов, с помощью которых эту поддержку можно было бы свободно выражать, ограничивать или отказывать в ней. После принятия и закрепления модели, в соответствии с которой халиф считался преемником Пророка как верховного правителя, чьи полномочия не контролировались ни одним человеком или группой людей, бесполезно было пытаться структурировать или ограничить власть правителя в соответствии с требованиями
4
конституционализма.
Анализ «шуры» как конституционного принципа, устанавливающего участие народа в управлении государством, показал, что, во-первых, он никогда не распространялся на всех членов общины, а во-вторых, принцип «шуры» не являлся обязательным для правителя.
Таким образом, проведенное исследование наглядно подтверждает, что исламский конституционализм—идея если не эклектическая, то несущая в себе все недостатки соединения современной методики, со средневековым предметом. В западном конституционализме не оказалось разработок, посвященных соблюдению и распространению религии как цели и детерминанты государства с соответствующим оформленным набором институтов и рычагов управления подобной задачей.
В работе поддерживается и развивается тезис о том, что в исламе заложен огромный потенциальный пласт для любой прогрессивной идеи, включая конституционализм. Для того чтобы реализовать этот потенциал, необходимо признать шариат созданием мусульманских юристов начала тысячелетия и дать новую трактовку тех же источников, сделав акцент на адекватные действительности моменты.
На уровне классических трактовок мусульманских источников выстраивание теории государства, совмещающего не внешние, а принципиальные положения двух концепций, представляет известную сложность. Но существует еще одна сторона соотношения конституционализма и ислама—современная практика мусульманских государств.
Во втором параграфе «Становление государственного строя современных мусульманских государств (Исламской Республики Пакистан, Королевства Саудовская Аравия, Республики Судан)» рассматривается история государственного развития трех мусульманских стран в контексте гармонизации принимаемых ими актов европейского образца с традиционной идеологией (исламом и его доктриной как одним из ведущих критериев легитимности, легальности и гарантии выполнения конституционных предписаний). В работе отражена системообразующая роль ислама и в процессе обретения
4См.: А.А. Ан-Наим На пути к исламской реформации М, 1999. С. 97
независимости, и в установившейся системе государственного устройства, и в социальном контексте принятых актов высшей юридической силы современных независимых мусульманских государств.
Несомненно, ислам является стержнем актов конституционного характера Королевства Саудовская Аравия. Будучи знаменем и идеологией объединения Аравии начала прошлого века, обуславливая легитимность всех последующих преобразований в Королевстве, являясь основой национального единства, внешней и внутренней политики страны, исламская религия и мусульманский образ жизни получили юридическое закрепления в низамах короля Фадха.
Уникальное совпадение двух обстоятельств—племенной общинности саудовского общества и огромных доходов от нефти—позволило Королевству Саудовская Аравия и правящей семье Аль-Саудов иметь собственный путь государственного устройства, развивая традиционные институты (шура) и постепенно вводя новые (Основной низам о власти 1992 г.).
Используемый в качестве основы национальной идентичности при образовании Пакистана, давший начало массе политических движений, являясь безусловным источником права в этом государстве, ислам вошел в Конституцию 1973 года в качестве государственной религии и гарантий мусульманского образа жизни. Несмотря на интегративную функцию исламского самосознания в рамках борьбы за независимость Судана, дальнейшее использование религии большинства населения республики в целях достижения внутригосударственного консенсуса можно считать неудавшимся. В связи с чем в новом конституционном законодательстве предпринята попытка вывести исламскую религию за границы Конституции 1998 года.
Развитие конституционализма в рассматриваемых мусульманских республиках проходило через несколько практически идентичных этапов—постколониальные акты, пытающиеся совместить колониальный опыт с потребностями нового независимого государства; военные перевороты и акты «сильной руки», направленные на немедленное и жесткое водворение порядка в стране; акты в рамках концепции «исламского социализма» и акты, призванные полностью исламизировать общественную жизнь. Введение в действие новых конституций являлось либо следствием перегруппировки внутриполитических сил, либо, чаще всего, прихода к власти новых политических элит.
В третьем параграфе «Общая характеристика действующих актов конституционного характера Исламской Республики Пакистан, Королевства Саудовская Аравия, Республики Судан» раскрываются предпосылки и история создания
конституционных актов рассматриваемых стран, их (актов) сущность, содержание и принципы.
На основе проведенного анализа можно утверждать, что доля исламских положений в конституционных актах рассматриваемых стран, в общем массиве конституционно-правовых норм вполне соотносима со степенью эксплуатации исламской идеи в этот период. Так, признание ее самоценности дало глубоко исламизированные саудовские акты. В Пакистане использование исламской идеи в качестве признака национальной идентичности предопределило закрепление ислама как основы государственного устройства. В Судане же грубая унификация правовой и правоприменительной системы с помощью ислама, в том числе и попытка опереться на него в поисках внутрисуданского единства, вылилась в «закадровое», непрямое действие исламских положений по Конституции 1998 года (хотя и здесь на конституционном уровне шариат закреплен в качестве источника права, что отвечает реальности Судана).
В целом, анализируя связь конституционных принципов с действительностью в рассматриваемых мусульманских государствах, необходимо отметить, что в силу ряда причин объективного и субъективного характера не все принципы находят свое реальное воплощение на практике, оставаясь обычными конституционными декларациями. Реализация зависит от расстановки внутриполитических сил, общего уровня социально-экономического развития, характера взаимоотношений светских и религиозных институтов, степени реальной демократизации общества. Очень многое зависит от политической направленности правящих элит, их способности, возможности и желания строго следовать конституционным предписаниям. Тем не менее, конституционные акты не фиксируют откровенных фикций. Напротив, можно считать характерными осторожные, продуманные формулировки, бережное обращение с исламским наследием и включение положений, достойных конституции любой «цивилизованной» страны.
И даже глубоко исламизированные положения Основного низама о власти КСА ценны уже тем, что любой человек теперь может узнать о принципах, на которых основано Королевство—и это серьезный шаг на пути к взаимопониманию и взаимоуважению различных цивилизаций.
В работе подчеркивается, что основная масса теоретических и практических претензий к мусульманской государственно-правовой концепции базируется именно на «внешнем» факторе. С одной стороны, противостоящее (западно-христианское) мировоззрение и соответствующие, в том числе и государственно-управленческие, институты оказались вечным стимулом существования и развития исламской цивилизации. Но, с другой стороны, исламская догматика как будто не учла возможности развития иных
духовных концепций, не создала механизма взаимодействия и учета интересов других цивилизационных групп при отсутствии доминирующей позиции исламского мира. С политической точки зрения отлично разработана была догматика военной экспансии, подчиненного положения иноверцев и рассмотрения мира вне исламской идеологии как временного, не значимого явления. По исторической иронии, теперь таким же образом рассматриваются мусульманские взгляды даже в рамках восточных обществ. Таким
образом, множество оказалось жизнеспособнее единицы—плюрализм европейской цивилизации попытался поглотить монотеизм ислама, превратив его в один из узоров мозаичной картины устройства общества (и государства).
Исследование этого процесса показало его существенную динамику и обратимость. Собственно исламские государственно-правовые институты, имеющие, исходя из проведенного анализа, особое содержание даже при организационном сходстве с институтами конституционализма, будучи включенными в конституционные акты нередко придают им иное звучание и даже трансформируют устойчивые «западные» конструкции, что ярко просматривается на примере положений основных законов рассматриваемых мусульманских стран, касающихся высших органов власти и управления, анализу которых посвящена глава 2 «Особенности конституционного регулирования системы высших органов государственной власти и управления мусульманских государств»
В первом параграфе «Место и роль главы современного мусульманского государства» исходным положением признается, что институт главы государства в рассматриваемых мусульманских странах с необходимостью тяготеет к институту халифата о какой бы форме правления и каком соответствующем конституционном закреплении ни шла речь. Очевидно ислам (как квинтэссенция монотеизма) до сих пор персонифицируется в сильном единоначальном правлении как в рамках монархии (Королевство Саудовская Аравия), так и республики (Исламская Республика Пакистан, Республика Судан).
Институт монархии и механизм престолонаследия в Королевстве Саудовская Аравия были впервые официально закреплены только в 1992 году. Наследник престола в Саудовской Аравии назначается при жизни самим королем с одобрения высшего духовенства, что, по сути, противоречит мусульманской концепции выборности главы государства, получения им поста в результате общественного договора с общиной.
Из анализа обширных полномочий монарха в области нормотворчества и в сфере государственного управления, установленных Основным Низамом о власти 1992 г, можно сделать вывод о том, что Король в Саудовской Аравии занимает центральное место в системе государственных органов. В отличие от европейской модели, Король «не только царствует, но и правит», его юридическое и фактическое положение не является
номинальным. Монарх—необходимый и существенный элемент государственной власти. Его полномочия. распространяются на все сферы общественной и государственной жизни и они практически неограниченны.
В системе высших государственных органов мусульманских республик, к которым относятся глава государства—президент, законодательный орган и правительство, президенту принадлежит главное и решающее место, которое определяется как самими конституциями, так и политической практикой.
Глава мусульманской республики является выборным органом. Рассматриваемые республики представляют два наиболее распространенных способа избрания президента в исламских странах. Первый, наиболее демократичный, когда президент избирается на всеобщих выборах путем тайного. голосования > на альтернативной основе закреплен -законодательством Судана. Вторая форма избрания президента заключается в том, что выдвижение кандидатуры президента и его избрание осуществляется коллегией, состоящей -из парламентариев- и представителей выборных коллегиальных органов субъектов Федерации, каковая процедура и предусмотрена в Пакистане. Она, возможно, менее демократична (хотя тогда стоит вообще объявить менее демократичными страны с парламентарной формой правления, где и применяется подобная процедура (Италия, ФРГ))» но более соответствует, например, идее избрания халифа группой муджтахидов, представляющих общину правоверных как сторону в договоре о халифате, что подробно рассматривается в рамках сравнения- исламского государства и современного конституционализма.
Что касается требований к кандидатам в президенты, выявлено прямое следование (а не просто аллюзия) исламским - постулатам при определении «достойного» кандидата. Президентом должен быть человек, обладающий безупречной репутацией мусульманина и мудреца, то есть, согласно конституционным требованиям, выбирается личность, а не политическая платформа или продуманная программа управления государством.
Республиканские конституции в отличие от монархических устанавливают принцип. ответственности главы государства. Основанием для привлечения президента к ответственности может послужить государственная измена, нарушение Конституции, грубое нарушение своих должностных обязанностей (ст.47 Конституции Пакистана), совершение «...любого другого преступления, связанного с моральной низостью или непорядочностью» (ст.45 Конституции Судана). Выдвижение обвинения против, президента является прерогативой парламентов республик.
В работе детально проанализированы полномочия президента в рассматриваемых мусульманских республиках и даются заключения относительно природы и перспектив статуса главы государства в целом.
Являясь центральным- институтом мусульманской государственно-правовой доктрины, халиф сочетал в себе элементы выборности и представительства с единоличными полномочиями в любых отраслях общественной и государственной жизни. Эта некая государственно-правовая двойственность нашла отражение и в современном статусе главы государства. С точки зрения исламской доктрины, акцент как в сторону халифа (президента, президентской республики), так и в сторону общины, шуры (парламента, парламентской республики) одинаково возможны. Однако и в том, и в другом случае в рассматриваемых республиках президент является сильной и реально действующей политической фигурой, во многом определяющей положение дел в государстве, его тенденции и перспективы.
Между тем, эволюция полномочий президента мусульманской республики в сторону неограниченных представляется сомнительной. При всем повышенном уважении к фигуре и компетенции президента, на данном этапе выработан современный законодательный механизм ответственности главы государства, органы законодательной, исполнительной и судебной власти наделены контрольными полномочиями в этой области, и, к тому же, с диктаторских позиций трудно контактировать с мировым сообществом.
Само название второго параграфа «Законодательные органы власти: полномочия, порядок формирования, структура» содержит в себе, с точки зрения исламской правовой доктрины, некоторое противоречие, ибо не может быть в истинно мусульманском государстве иного законодателя кроме Аллаха, земной же власти доверяется принимать подзаконные акты—низамы, регламенты и т. д. во исполнение и на основе воли Всевышнего. В диссертации обосновывается отнесение этих полномочий к самостоятельной -регламентарной ветви власти, осуществляемой всеми высшими органами мусульманского государства. Эта теоретическая конструкция имеет и юридическое выражение—выделение регламентарной ветви власти (наряду с исполнительной и судебной) прямо предусмотрено статьей 44 Основного низама о власти КСА 1992 года.
В целом, все рассматриваемые в работе государства определяют компетенцию и порядок работы законодательных органов не без влияния мусульманских положений, активно используя, например, исламский принцип совещательности (шура) или учреждая совет, проверяющий принимаемое законодательство на предмет соответствия исламу, но, по масштабам использования последнего в механизме функционирования органов и в терминологии, первенство принадлежит Королевству Саудовская Аравия, при этом довольно точно и адекватно отражая сущность регламентируемых процессов.
Сильное единоначалие должно уравновешиваться принципом "шуры". Именно совещательный орган наличествует в Королевстве Саудовская Аравия, что в условиях относительного единства общества имеет положительные результаты. В отсутствие национального согласия—способствует слабости парламентов и освящает масштабные декларативные акции (всенародные референдумы по утверждению в должности президента главы военного переворота).
Таким образом, в отсутствие национального консенсуса, исламская составляющая играет не стабилизирующую, а деструктивную роль, что, в первую очередь, отражается на демократических институтах. Что косвенно подтверждает вторичность мусульманской государственной концепции по отношению к собственно религиозным постулатам и позволяет настаивать на возможности позиционирования ислама как духовного наследия и не отказывать в будущем позиции Судана (хотя в этом случае имеет место уже насильственное изъятие мусульманских положений из государственно-правовой практики).
Именно указанная позиция может быть эффективно использована в организации государственной власти субъектами Российской Федерации со значительным мусульманским населением. Введение консультативных органов (консультативный совет, совет старейшин и т. п.) как свидетельство непрерывности национальных традиций, помимо повышения доверия населения к власти способствует и принятию адекватных, максимально приближенных к специфике субъекта Федерации государственно-управленческих решений.
Очевидно, именно законосовещательный орган—«Консультативный совет» (КС), предусматривает Основной низам о власти КСА 1992 г., сосредотачивая всю полноту законодательной власти в руках монарха.
Сравнительный анализ Консультативного совета и центральных совещательных органов Королевства Саудовская Аравия, действовавших до принятия королевских низамов 1992 года показал, что Консультативный Совет является наиболее массовым органом, что вкупе с требованиями, предъявляемыми к кандидатам в члены Консультативного совета, порядком обновления его состава, продолжительностью работы и другими положениями, позволяет говорить о больших возможностях нового органа в процессе управления страной сравнительно с предыдущей представительно-племенной практикой Королевства. К тому же, Совет наделяется полномочиями, ничтожными с точки зрения современного парламентаризма, но значительными с позиции абсолютизма; он обладает самостоятельностью относительно других ветвей власти Королевства Саудовская Аравия— исполнительной и судебной; его учреждение, наконец, не противоречит мусульманской
государственно-правовой традиции, а далс раы1.. - ...ОЛНОСТИ и потенцию шуры в современной государственности.
В диссертации освещены общие процедуры работы Совета, с организационной точки зрения во многом схожие с работой парламентов (на них, очевидно, ориентировались и авторы регламентов), посредством- которых реализуется его основное полномочие— высказывание своего мнения по предложенным вопросам. Никакой специальной процедуры, посвященной законодательному (регламентарному) процессу в рамках деятельности Консультативного Совета не предусмотрено, нет и оснований считать Совет полноценным законотворческим органом. Анализ показал, что говорить об ином весомом законодательном (регламентарном) органе в Королевстве Саудовская Аравия, помимо короля, на данном-этапе еще не представляется возможным. Перспективы перераспределения полномочий могут быть связаны, с усилением самостоятельности правительства (введение самостоятельного поста премьер-министра) и соответствующим наделением Консультативного Совета некоторыми функциями противовеса с укреплением его значимости и расширением объема рассматриваемых вопросов.
В исследовании подчеркивается, что в системе государственных органов-мусульманских республик парламент по-прежнему занимает второстепенное место, значительно уступая позициям президента и правительства. Эта предсказуемая слабость законодательных органов.по мнению.многих исследователей имеет предсказуемые же причины—сильная единоличная власть президента, практически, полное отсутствие эволюционных предпосылок, навыков и принципов г парламентаризма, если и наличие партийной системы, то без основополагающих и присущих европейской модели демократии прав и законодательно закрепленного статуса оппозиции.
Конституционно-правовое положение парламентов Исламской Республики Пакистан и Судана раскрывается в работе через принципы формирования этих органов, их структуру статус членов, полномочия, взаимодействие с другими государственными органами и т.д.
Прежде всего, законодательные органы рассматриваемых республик формируются на демократической основе (всеобщего, равного и прямого избирательного права при тайном голосовании). В отличие от Судана, признавшего негативным опыт бикамерализма и отказавшегося от него, Конституция Пакистана 1973 года наоборот, впервые установила двухпалатный парламент (хотя, с точки зрения, государственно-территориального устройства, обе страны представляют собой федерацию, для которой характерно наличие именно двухпалатного парламента). Характерной особенностью формирования парламентов мусульманских республик можно считать резервирование кресел для женщин и некоторых
других слоев населения (не мусульмане в Исламской Республике Пакистан, представители интеллигенции в Судане).
В исследовании обосновывается вывод о том, что парламенты в рассматриваемых мусульманских странах обладают объемом полномочий и механизмом функционирования, сходным с общенациональными представительными выборными коллегиальными органами других государств мира. Разумеется, экономические кризисы, межнациональные и межрелигиозные конфликты, стереотипы массового исламского сознания с явной апологетикой исполнительной власти (главы государства) и армии, не способствуют выдвижению парламента на первые роли в управлении государством, ибо овладение культурой политической борьбы требует времени и усилий, а привычные способы силового разрешения проблем продолжают бесперебойно срабатывать. В этой связи изменение позиций парламентов в указанных странах возможно в случае усиления демократических тенденций вообще, так как только в рамках этого процесса упрочение конституционного статуса парламента не повлечет за собой немедленный виток спирали в виде военной диктатуры (как это было в Пакистане).
В третьем параграфе «Органы исполнительной власти» раскрывается положение и место в государственном механизме иных (помимо главы государства, чей статус, учитывая значимость (объем полномочий) этой политической фигуры, был рассмотрен выше) исполнительных органов и, прежде всего, правительства в современном мусульманском государстве.
Отмечается, что классический халифат предполагает именно канцелярию главного визиря, а не правительство, которого в исламской доктрине нет, органом, возглавляющим исполнительную власть. Однако можно с уверенностью утверждать, что правительство в виде коллегиального органа (принимающего общие решения путем голосования) существует даже в оплоте исламских традиций—Королевстве Саудовская Аравия.
В работе поддерживается высказываемая в юридической литературе идея о возвышении исполнительных органов власти во всех современных государствах как преобладающей тенденции конституционно-правового развития (в силу требований научно-технической революции, определенного падения роли и значения системы парламентаризма и др.), и Саудовскую Аравию можно считать государством, включенным в этот общемировой процесс, учитывая, к тому же, не падение роли и значения системы парламентаризма, а изначальное, мусульманско-традиционное сведение этой роли к небольшому, полностью подконтрольному Королю, совещательному органу. Даже расширение на данном этапе состава Консультативного Совета и его полномочий едва ли возможно считать шагом к всенародному представительству, тем более ограничению власти
Короля. Но возможность ограничения может таиться, как ни странно, в органах исполнительной власти. Именно через правительство Королевства Саудовская Аравия, являющееся наиболее оперативным государственным органом к тому же опирающимся на разветвленный чиновничье-бюрократический аппарат, находящимся в личной зависимости от монарха и включающим в себя ближних и дальних родственников монарха, Король осуществляет основную массу своих неограниченных полномочий, и здесь же может созреть единственная реальная оппозиция монарху. Есть и исторические прецеденты реформирования государства в рамках передачи поста главы исполнительной власти другому лицу (не Королю). Пока же пост председателя правительства находится в руках Короля (что закреплено Основным низамом о власти), его решающее влияние на исполнительную власть очевидно и безусловно, являясь цементирующей основой неограниченной власти.
Глава государства имеет решающее влияние на исполнительную власть и в мусульманских республиках: президент Пакистана облекается исполнительной властью, осуществляемой им непосредственно или через должностных лиц, подчиненных ему в соответствии с Конституцией (п.1ст.9О Конституции Пакистана); президент Судана объявляется конституцией главой исполнительной власти (ст. 139 Конституции Судана), в качестве одного из центральных полномочий президента значится председательствование на заседаниях Совета Министров Судана (ст.42).
В работе раскрывается механизм формирования и отставки правительств, замыкающийся на главе государства (за исключением утверждения Президентом Пакистана представленную Национальным собранием кандидатуру Главы кабинета). Кроме того, политическую ответственность правительства обеих республик коллективно несут также перед Национальными собраниями.
Анализируя принцип формирования Совета Министров Судана с точки зрения формы правления, отмечается не характерный для президентской республики факт отсутствия парламентского контроля назначения министров, отстранение Национального собрания Судана от формирования правительства. Прямо противоположная картина складывается на уровне ответственности правительства—согласно статье 51 Конституции 1998г. каждый министр несет ответственность за свою работу перед Президентом, Советом Министров и Национальным собранием, а совместно за функционирование исполнительной власти министры отвечают исключительно перед Национальным собранием.
Функции правительств рассматриваемых мусульманских республик реализуются через их компетенцию, получившую отражение в конституциях, как и в большинстве стран, где полномочия правительства в основных законах определяются самым общим образом.
Анализ компетенции и других составляющих правового положения правительства Судана показал его невысокое место в системе органов государственной власти, близкое к статусу советников при главе государства и не играющее заметной самостоятельной политической роли.
Современное прочтение Конституции Пакистана, со всеми дополнениями и изменениями, не позволяет однозначно сделать вывод о том, что «по Конституции 1973 года вся полнота власти сосредоточена в руках правительства, и, прежде всего его главы— Премьер-министра».5 И дело даже не в перераспределении отдельных полномочий (например, при контроле правительства над вооруженными силами страны, объявление Президента верховным главнокомандующим—пункты 1, 1(А) ст.243), а в общем духе Конституции, испещренной многочисленными поправками, приостанавливаемой и заменяемой временными конституционными декретами во многих случаях для урезания полномочий правительства и ослаблении фигуры Премьер-министра в пользу Президента.
Приводя возможные варианты развития государственного устройства рассматриваемых мусульманских стран, следует исходить из того, что реальность этих государств мало располагает к формальному совершенствованию институциональной демократии, материально воплощенной в анализируемых принципах государственного устройства (парламентаризм, разделение властей и др.). Изменив, например, механизм формирования парламента, нельзя изменить логику массового сознания формирующих этот орган.
Противопоставление индивида обществу, осознание им своих прав и возможности их осуществлять через справедливое представительство в законодательном органе с одной стороны, и изначальная возможность иметь индивидуальные взгляды (общение с Богом, поиск справедливости), но в рамках общего блага, с необходимым подчинением интересам общины с другой. Стремление к единству (что угодно умме, то угодно и Аллаху) против стремления к максимальному разнообразию. Это частично и объясняет наличие слабых, зависимых и покорных парламентов в рассматриваемых мусульманских республиках. Парламент—не собрание индивидуальностей, но согласованное мнение общины, и эта установка, в завуалированной, разумеется, форме имеет значение.
Эти и иные приведенные в работе аргументы позволяют продолжать видеть в государственном устройстве мусульманских республик внешнюю и наиболее заметную черту конституционной системы—просто набор демократических институтов.
Несомненно, исламские критерии (добропорядочность, мудрость и т. п.) при выборе
Ганковский Ю В. Москаленко В Н Три конституции Пакистана. М, 1975. С.78.
депутатов парламени и главы государства или участие всего населения «сове i ом» в государственных делах—это плюс. Однако конституционное разделение граждан на 1-й и 2-й сорт в зависимости от вероисповедания (в части того же занятия государственных должностей)—это минус. Таким образом, синтез конституционного содержания и исламских формулировок содержит предпосылки перманентного кризиса идентичности населения рассматриваемых республик, а также, в сочетании с отсутствием традиций и предпосылок для конституционно-демократического развития, периодическое установление «милитаристских» республик.
С правовой точки зрения предлагается более четкое закрепление «противовеса» президентской власти (сильное правительство для Пакистана, и сильный парламент для Судана) при однозначном усилении гарантий работы парламента (запрет роспуска во время чрезвычайного положения, например) и сокращение исламского влияния в части соединения исполнительных и судебных полномочий (уменьшение видов > судов и квазисудебных органов Пакистана, в первую очередь, чрезвычайных, выведение судебной власти из под контроля Президента в Судане).
Только комплексные и согласованные шаги, затрагивающие все уровни власти, позволят сбалансировать государственное управление со значительной исламской составляющей, что в контексте нашего исследования, в первую очередь касается мусульманских республик. И обеспечить, в частности, действительное соблюдение закрепленных в конституциях прав человека и гражданина, которые, в характерном для всей работы двойном аналитическом срезе—с точки зрения исламской и традиционной (западной) концепций, рассматриваются в главе 3 «Развитие института прав человека в мусульманских государствах».
Первый параграф «Исламская концепция прав человека» посвящен исследованию основных положений мусульманской гуманитарной концепции, получившей закрепление как в богословских и научных толкованиях источников мусульманского права в области статуса личности, разработках средневековых ученых и современных правоведов, так и в виде международных исламских стандартов прав и свобод человека, зафиксированных в многосторонних соглашениях между исламскими государствами.
Традиционно отмечаемым моментом являются социально-экономические права в исламе. Этому блоку прав, появившемуся или, во всяком случае, юридически оформившемуся на Западе (и в западных конституциях) сравнительно недавно и последним из традиционной градации прав человека, на Востоке изначально уделялось большое внимание. Обеспечение материальных условий жизни человека—прямая забота ислама, что
нашло отражение в установлениях правового характера, которые с современной точки зрения можно назвать комплексом социально-экономических прав человека в исламе.
В целом, анализ исламских положений в области прав человека показал значительную схожесть исламских постулатов с выработанной европейским обществом концепцией прав человека. За исключением вопросов дискриминации по признаку религии и пола6, на чем подробно останавливается автор в целях последующего максимально точного анализа как международно-правовых, так и внутригосударственных положений мусульманских стран в гуманитарной области.
В связи с международно-правовыми исламскими стандартами в области прав человека к анализу в работе представлена Каирская декларация прав человека в исламе 1990 года, как наиболее значимый акт, принятый под эгидой международной межправительственной организации, объединяющей государства по конфессиональному признаку—Организации Исламская Конференция (ОИК). Определяя правовую природу, принципы, основное содержание, соотношение этого документа с другими крупными гуманитарными международно-правовыми соглашениями, автор делает выводы и о степени влияния Каирской декларации на соответствующее внутреннее законодательство мусульманских стран, заявленное «в качестве общего руководства для государств-членов в области прав человека» (резолюция № 49/19-р ОИК). Ни одно из государств-членов (включая КС А) не может похвастаться монолитным конфессиональным составом населения, а, следовательно, исламские общие принципы в области прав человека рекомендуется распространить и на не мусульман тоже, второсортное положение которых по рассматриваемому документу очевидно в свете регулирования его исламским шариатом (ст.24 Каирской декларации).
Таким образом, любые попытки представить исламскую гуманитарную концепцию в виде стройной, современной и не дискриминационной системы неизбежно сталкиваются со спецификой шариата, его несовпадением с международными гуманитарными стандартами. На межгосударственном уровне эту «вилку» рассмотрения человеческого измерения преодолеть не удалось.
Во втором параграфе «Правовой статус личности в конституционных актах мусульманских государств» рассматривается конституционно-правовое положение личности в Саудовской Аравии, Пакистане и Судане, являющихся участниками и ООН, и ОИК, и поставивших свои подписи под основными международными соглашениями в области прав человека при фиксировании в основополагающих внутригосударственных
6 Прежде всего, речь идет о дискриминационных правилах шариата в области личного и частного права, основывающихся на стихах 4:34,4:141,2:21, 5:5,9:10,4:2,2:226-232,4:11,4:176 Корана.
законодательных актах исламских по своему характеру и происхождению принципов и норм.
Несомненно, конституционный статус личности в рассматриваемых странах определяется целым рядом факторов. Помимо собственно исламской концепции прав человека и международных обязательств, к ним относятся характер государственного режима, система государственных органов, в частности, положение главы государства— президента или монарха, степень влияния военных традиций на государственно-правовые институты, общая политическая и экономическая обстановка в стране и так далее. Весь этот комплекс взаимосвязанных компонентов влияет на закреплении статуса личности в актах конституционного характера этих государств, не говоря об их практической реализации и гарантиях обеспечения.
В таком же ключе предлагается рассматривать и причины слабой международно-правовой обеспеченности правового статуса личности, объясняющейся еще и невозможностью на практике реализовать положения ратифицированных документов в силу сложной экономической - и политической ситуации, неграмотности значительной части населения, низкого уровня правовой культуры и тому подобных факторов, не последнее место среди которых занимает, конечно, традиционно-мусульманское правосознание большинства проживающих в стране лиц.
Но при всех обстоятельствах автор подчеркивает, что продуманное изложение основ статуса личности—это не пустая формальность, а необходимость и гарантия их последующей продуманной и действенной защиты. Любое умолчание в этом вопросе на высшем законодательном уровне, очевидно, порождает такую же непоследовательность и неопределенность статуса человека на практике.
Анализ конкретных прав, свобод и обязанностей человека и гражданина по актам конституционного характера Королевства Саудовская Аравия, Пакистана и Судана проводится в работе с использованием традиционной классификации в соответствии с содержанием прав и свобод, их направленностью на удовлетворение разнообразных потребностей, интересов личности. И хотя эти документы не содержат структурного разделения прав на группы, тем не менее то, как сформулированы в них права и свободы, позволяет выделить группы личных, политических, социально-экономических и культурных прав.
В рамках анализа личных прав заслуживающими внимания представляются важнейшее с точки зрения исламско-правовой концепции право человека на мусульманскую религию и исламский образ жизни, а также вопросы свободы совести и вероисповедания, концепция равенства с соответствующими исламскими коннотациями.
Весьма небольшой объем политических прав граждан, предоставляемых актами конституционного характера рассматриваемых стран выводится автором значимой и прямой иллюстрацией всех тех замечаний, которые были сделаны в связи и с исламской составляющей, и с реальной. политической практикой, и с особенностями массового сознания, и так далее. Если какое-либо личное право, отмечается в работе, можно записать как символ и конституционный идеал, к достижению которого нужно стремиться, то любое политическое право—это руководство к действию, тем более что политическая борьба не является незнакомой материей для Пакистана или Судана. Совершенно очевидно, что рассматриваемые акты отчетливо закрепляют мусульманские традиции (шура) управления государством, а в части общепризнанных политических прав проявляют тенденцию - к приведению их в зависимость от правящих на данном этапе властей.
Исследуя блок социально-экономических и культурных прав, особое внимание уделяется институту благотворительности (разумеется, шариатом - в него вкладывается другое значение) в рассматриваемых государствах, присутствующему в актах конституционного характера в виде положений о закяте и вакфе, и являющимся серьезной гарантией закрепляемых социальных прав. Конечно, только для мусульман. Но это— большинство населения Королевства Саудовская Аравия, Пакистана и Судана.
Также в качестве конституционно-правовой особенности выделяются положения о роли женщины в обществе, закрепляемые конституциями Пакистана и Судана.
На основе изучения конституционных обязанностей - граждан рассматриваемых мусульманских стран, автор приходит к выводу, что основной обязанностью граждан является верность государству с вариациями в зависимости от формы правления. Эта обязанность прямо называется основной в Конституции Пакистана (ст.5), в Конституции Судана открывает перечень обязанностей, а в Основном низаме... Королевства Саудовская Аравия—главу «Основы саудовского общества».
Не менее важным для целей исследования является анализ правовых гарантий прав и свобод человека и гражданина.
В рассматриваемых мусульманских странах материальные (социальные) гарантии в области прав человека дополняются принципами судебной защиты прав человека, отличаясь в этой связи рядом особенностей, обусловленных, помимо прочего, и спецификой исламского вероучения.
Так, сходные с европейскими судебные гарантии получают закрепление в Основном низаме Королевству Саудовская Аравия 1992 года. Судопроизводство является независимым, а право на обращение в суд гарантировано подданным королевства и другим лицам, проживающим в нем, на равных основаниях (ст.ст.46,47). Гарантом в этой связи
выступает, прежде всего, Король (или лицо, его замещающее), который «заинтересован в исполнении судебных решений» (статья 50). Что же касается институциональных гарантий, то содержание их скорее традиционно—не суды, а канцелярия по рассмотрению жалоб и регулярные встречи властьпридержащих с населением являются каналами, открытыми в случае нарушения каких-либо прав подданных: «Любой подданный может обратиться с жалобой в канцелярию Короля или наследного принца. Любой человек имеет право вступать в контакт по своему вопросу с официальными властями» (статья 43 Основного низама..).
В контексте специфики конституционных гарантий прав человека рассматривается также судебная - структура, стоящая на страже прав мусульман Пакистана на гарантированный государством образ жизни, соответствующий основным принципам' ислама (п.1 ст.31 Конституции)—Федеральный шариатский суд, образованный в 1980 году как отдельное судебное учреждение, действующее параллельно с системой общих судов. Являясь органом религиозного контроля, Федеральный шариатский суд рассматривает иски граждан Пакистана о несоответствие «законов или положений законов предписаниям ислама, изложенным в Коране и Сунне» (п.1 СТ.203^).
В качестве инструмента защиты конституционных прав граждан Судана выступает и Конституционный суд страны. Каждый человек, права которого ущемлены, по истощении всех исполнительных и административных средств для разрешения ситуации, имеет право на обращение к Конституционному суду для защиты священных (неприкосновенных) прав и свобод, предусмотренных Частью II Конституции Судана (ст.34).
В целом, отмечаются позитивные аспекты очерченной ситуации. Современные судебные гарантии прав человека, несомненно, получают распространение в мусульманских странах как объективный процесс во взаимосвязанном и взаимообусловленном современном мире. Тот факт, что конституции государств закрепляют прогрессивные и современные положения в этой области говорит по крайне мере о том, что рассматриваемые страны самоидентифицируют себя через такую систему ценностей. Правопорядок в обществах на стыке разноплановых интересов и потребностей различных в социальном, национальном, религиозном отношении групп возможен только на основе равного, беспристрастного судопроизводства и соответствующих гарантий для участников процесса. Адекватное же восприятие их мусульманским большинством должно быть обусловлено тем, что указанные положения имплицитно содержат в себе фундаментальные принципы шариата, чаще всего упоминаемые в Коране,—польза и справедливость.
В Заключении содержатся итоги проведенного исследования и основные выводы.
По теме научного исследования автором опубликованы следующие работы:
1. Консультативный Совет КСА: протопарламент или новая «шура»? //Сб. статей аспирантов и стажеров Института государства и права Российской Академии Наук. М, 2003.-0,5 п.л.
2. Некоторые особенности подхода мусульманских стран к вопросу о судебных гарантиях прав* человека // Уголовная юстиция: состояние и пути развития. Материалы межрегиональной научно-практической конференции (Тюмень, 28-29 ноября 2002г.). Тюмень, 2003.-0,2 п.л.
3. Исламская модель государства // Материалы общероссийской научно-практической* конференции «Государство, право и управление» (Москва, ГУУ). М., 2002.-0,2 п.л.
4. Ислам и права человека: международно-правовой аспект // Материалы межвузовской научно-практической конференции «Государство, право и управление» (Москва, ГУУ 13 апреля 2001 г.). М., 2001.-0,4 п.л.
5. Организация Исламская Конференция и права человека // Материалы международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы управления». ГУУ 24-25 октября 2000 М., 2000.-0,5 п.л.
6. Современные акты конституционного характера мусульманских стран: Саудовская Аравия // Научные труды. Российская академия юридических наук. Выпуск 3. В 3 томах. Том 2. М., 2003.-0,5 п.л.
7. Эволюция вертикали исполнительной власти в Саудовской Аравии (сер.ХХ—нач.ХХ1 вв.). Общероссийская научно-практическая конференция «Государство, право и управление» (Москва, ГУУ 23 апреля 2003г). М, 2003.- 0,5 п.л. (в печати)
8. Изложение основ правового статуса личности в актах конституционного характера Саудовской Аравии, Пакистана и Судана (общие принципы)// Сборник материалов международной научно-практической конференции «Конституция как символ эпохи». МГУ. 2003-0,4 п.л. (в печати).
Подп. в печ. 04.03.2004. Формат 60x90/16. Объем 1,75 печл. Бумага офисная. Печать цифровая.
Тираж 50 экз. Заказ № 340.
ГОУВПО Государственный университет управления Издательский центр ГОУВПО ГУУ
109542, Москва, Рязанский проспект, 99, Учебный корпус, ауд. 106
Тел./факс: (095) 371-95-10, e-mail: ic@guu.ru
www.guu.ru
Р-4971
СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции, автор работы: Зайцева, Екатерина Витальевна, кандидата юридических наук
Введение.
Глава 1 Мусульманское общество, государство и конституционный строй: взаимообусловленность и противоречия.
1.1. Мусульманская (суннитская) государственно-правовая доктрина.
1.2 Становление государственного строя современных мусульманских государств (Исламской Республики Пакистан, Королевства Саудовская Аравия, Республики Судан).
1.3. Общая характеристика действующих актов конституционного характера
Исламской Республики Пакистан, Королевства Саудовская Лравия, Республики Судан.
Глава 2. Особенности конституционного регулирования системы высших органов государственной власти и управления мусульманских государств.
2.1. Место и роль главы современного мусульманского государства.
2.2 Законодательные органы власти: полномочия, порядок формирования, структура.
2.3. Органы исполнительной власти.
Глава 3. Развитие института прав человека в мусульманских государствах.
3.1 Исламская концепция прав человека.
3.2 Правовой статус личности в конституционных актах мусульманских стран.
ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по теме "Конституционно-правовое развитие мусульманских государств"
Актуальность темы исследования. Различные источники оценивают общее мусульманское население Земли цифрой около 1.3 млрд. человек. Мусульмане проживают в более чем 120 странах мира, в трети из которых составляют, по меньшей мере, 70% от общего населения. Страной со значительным количеством приверженцев ислама является и Россия, превосходя по этому показателю многие мусульманские государства (ислам исповедует около 12.5% населения Российской Федерации). Однако наибольшая концентрация мусульман приходится на широкий пояс, протянувшийся от Северной и Западной Африки, через Ближний Восток и Центральную Азию до Южной и Юго-Восточной Азии, где и расположены государства, гражданами или поданными которых они являются.
Разумеется, даже соответствие страны всем формальным признакам мусульманского государства не означает, что правовое регулирование общественных отношений здесь осуществляется на основе ислама, также как и социальное и религиозное большинство не обязательно означает большинство политическое. Тем не менее, современные тенденции указывают на то, что мусульманское большинство проявляет политические амбиции, что, несомненно, отражается и на правовой системе, являющейся безусловным индикатором развития общественных отношений, баланса сил и интересов в обществе, а также устремлений групп, стоящих во главе государства. Именно этот феномен определяет проблему приложения ислама к сфере правового регулирования и делает весьма актуальными соответствующие научные исследования.
Правовое регулирование общественных отношений опирается, прежде всего, на конституцию и иные источники, имеющие конституционное значение. Конституция—это важнейший политико-правовой акт государства, закрепляющий основы общественного и государственного устройства, включая политические и духовные ценности, в соответствии с которыми должно строиться как поведение граждан и должностных лиц, так и политика самого государства.
В работе предпринята попытка сравнительного правового анализа основных этапов конституционного развития и содержания актов конституционного характера трех мусульманских государств—Исламской Республики Пакистан (ИРП), Королевства Саудовская Аравия (КСА) и Республики Судан. В понимании правовой природы, сущности конституций и иных конституционных актов, их места в правовой системе мусульманских государств имеется специфика по сравнению с доктриной традиционного (западного) конституционализма (независимо от региона, формы государства и других факторов). В то же время, и мусульманский мир не является однородным—имеет место различие подходов в правовом регулировании основных сфер конституционно-правовых отношений: статуса личности и организации системы государственной власти на различных уровнях. А различие подходов, в свою очередь, предполагает возможность обобщения и внутренней типологии конституционно-правовых характеристик мусульманских государств.
Объект, предмет и пределы исследования. Объектом исследования являются процессы становления и развития мусульманского общества и государства, особенности правового регулирования общественных отношений в сфере статуса личности и функционирования публичной власти на основе мусульманской государственно-правовой доктрины.
Предмет исследования составляют конституционные акты, основные конституционно-правовые институты, теория и практика конституционных правоотношений трех государств—Исламской Республики Пакистан, Королевства Саудовская Аравия и Республики Судан.
Выбор именно этих стран предопределило, прежде всего, наличие в них совершенно различных типов государственного устройства и форм правления при значимой исламской составляющей в государственном механизме. Саудовская Аравия, Пакистан и Судан располагаются в разных географических регионах, имеют несхожие экономические, социально-культурные и политические параметры развития, оформление на их территории современных государств произошло в рамках качественно различных процессов. Но существует момент, объединяющий рассматриваемые страны в единонаправленный цивилизационный поток— это исповедание большинством населения мусульманской религии и реальный высокий статус последней (даже в условиях официального отсутствия государственной религии—Судан). Королевство Саудовская Аравия, Исламская Республика Пакистан и Республика Судан полностью соответствуют признакам мусульманского государства, при этом являясь, безусловно, крупными современными странами и активными участниками международных отношений.
Значимую роль в выборе наиболее подходящих для целей нашего исследования государств сыграл и следующий аспект—указанные страны характеризуются, с одной стороны, динамичным конституционным процессом, а с другой—весьма устойчивыми мусульманскими традициями общества. Королевство Саудовская Аравия приняло акты конституционного характера сравнительно недавно (1992 г.), последняя Конституция Судана вступила в силу в 1998 году, а Конституция Пакистана 1973 года в который раз вводится в действие с новыми изменениями и дополнениями, призванными учесть сложившийся баланс политических и социальных сил в обществе (и не в последнюю очередь, конечно, интересы правящих кругов). При этом большинство изменений, как вносившихся в Конституцию Пакистана, так и нашедших отражение в новой Конституции Судана, направлены на усиление исламизации этих документов.
В характеристике властных институтов рассматриваемых государств преобладает институциональный аспект (хотя территориальное устройство, в частности, Пакистана и Судана, безусловно, накладывает отпечаток на организацию государственной власти, и также затрагивается в диссертационном исследовании). При этом организация судебной власти самостоятельному детальному анализу не подвергалась, однако ее место в системе государственной власти, взаимодействие с другими властными структурами, а также специфика судебной защиты прав человека в мусульманских государствах нашли отражение в работе.
Предмет и пределы исследования предопределили название и структуру диссертации. При этом институт прав человека рассматривается после характеристики конституционной организации государственной власти в рассматриваемых мусульманских государствах, исходя из того, что в рамках мусульманской государственно-правовой доктрины человек не занимает центрального и главенствующего положения (как в доктрине классического конституционализма), реализация прав и свобод личности здесь подчинена интересам общества и государства.
Цель и задачи исследования. Цель диссертации—на основе исследования взаимодействия исламской составляющей с принципиально различными формами правления (монархией, президентской республикой, парламентской республикой) обоснование выводов относительно возможности, эффективности и перспектив сочетания основных теоретических положений традиционного конституционализма и исламской государственно-правовой доктрины.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
1. Определить место и значимость религиозного фактора в правовом регулировании общественных отношений социума, исповедующего ислам.
2. Провести сравнительный анализ основных положений теории конституционализма и исламской государственно-правовой доктрины с учетом исторических условий возникновения каждой из них.
3. Охарактеризовать становление современного государственного строя Королевства Саудовская Аравия, Исламской Республики Пакистан и Республики Судан, выделяя роль ислама в этом процессе; проанализировать предпосылки создания, а также содержание и принципы современных актов конституционного характера рассматриваемых стран; предложить оценку сущности и перспектив конституционно-правового развития этих мусульманских государств.
4. Дать развернутую сравнительно-правовую характеристику системы высших органов государственной власти и управления Королевства Саудовская Аравия, Исламской Республики Пакистан и Республики Судан, соотнося положения их нормативных актов с конституционно-демократическими параметрами, мусульманской доктриной, актами иных стран и друг с другом.
5. Выявить наиболее характерные особенности правового статуса человека в исламе и сравнить их с международными стандартами в этой области; установить место, параметры, гарантии прав и свобод человека и гражданина по конституционным актам Королевства Саудовская Аравия, Исламской Республики Пакистан и Республики Судан.
Методологической основой работы явились общенаучные и специальные методы исследования—историко-правовой, системно-структурный, сравнительно-исторический и сравнительно-правовой, метод технико-юридического анализа и другие, широко применяемые в юридической науке. Кроме того, конституционно-правовое развитие мусульманских государств рассматривается, во-первых, с учетом их дуалистичности и двухмерности во всем; во-вторых, с учетом необходимого анализа исламской государственно-правовой доктрины, безусловно, влияющей на государственное развитие мусульманских стран и иногда решающим образом.
Степень разработанности темы и научная новизна исследования. Теоретической основой диссертации являются труды известных отечественных и зарубежных государствоведов, в разное время исследовавших вопросы организации государственной власти и взаимоотношения государства и личности: Абдулаева М.И., Авакьяна С.А., Автономова А.С., Баглая М.В., Богдановой Н.А., Глотова С.А., Кутафина
О.Е., Миронова О.О., Нерсесянца B.C., Саидова А.Х., Середы Е.В., Скуратова Ю.И., Страшуна Б.А., Тихомирова Ю.А., Топорнина Б.Н., Хабриевой Т.Я., Чиркина В.Е., Юдина Ю.А.; Бааклини А., Давида Р., Джефферсона Т., Жоффре-Спинозы К., Форреста Г., Крика Б., Кокера Ф., МакИлвейна С., Маритена Ж., Мехди М., Нино С., Палли К. и другие.
При написании работы широко использовались научные труды, посвященные истории возникновения и развития ислама и мусульманского права, а также различным аспектам влияния ислама на современное общество и государство, в том числе, в рассматриваемых странах: Васильева A.M., Ганковского Ю.В., Еремеева Д.Е., Игнатенко А.А., Жданова Н.В., Каминского С.А, Козырина А.Н., Малашенко А.В., Милославского Г.В., Москаленко В.Н., Плешова О.В., Полонской JI.P., Сапроновой М.А., Сюкияйнена JI.P., Яковлева А.И.; Абуриша С., Ан-Наима А., Ахмеда А., Асада М., Геллера Э., Гибба X., Куртиса М., Коулсона Н., Лапидус А., Нвабуизи Б., Смита В., Талбот И., Фаруки К., Фенди М., Хаддури М., Хомейни, Чондури Г., Эспозито Д. и другие.
В основу работы лег обширный нормативный материал—акты конституционного характера, другие нормативные документы рассматриваемых стран, соглашения заключенные ими в рамках таких международных межправительственных организаций как Организация Объединенных Наций (ООН), Организация Исламская Конференция (ОИК), Лига Арабских Государств (ЛАГ) и др., документы комитетов и комиссий, созданных в целях обеспечения различных направлений деятельности этих организаций, в частности, защиты прав человека.
Изучение состояния научной разработанности темы исследования позволяет отметить некоторый общий момент—отсутствие если не интереса, то серьезного отношения к современному конституционному развитию мусульманских стран как таковому. В большинстве монографий отечественных и зарубежных авторов отмечаются недостатки их конституционных актов по сравнению с "западными" образцами, приводятся общие для всех развивающихся стран причины, а в итоге констатируется, что даже установленный законодательно демократический минимум на практике не выполняется. Ислам в работах упоминается, в основном, в двух вариантах—как одна из форм традиций и обычаев или как форма политической борьбы (обычно, в отрицательном звучании), но всегда как некий рудимент, временно осложняющий конституционное развитие.
Особо выделяются работы, посвященные непосредственно концепции исламского государства и возможностям ее проецирования на современное общество. Здесь отмечаются недостатки правопорядка современных исламских государств по сравнению с классическими положениями, причины которых коренятся в недостаточной последовательности правительств, а иногда и в неверной трактовке вероучения, а в итоге констатируется, что сущность "мусульманского государства" крайне прогрессивна и перспективна, хотя и трудно достижима. Таким образом, с точки зрения конституционного права ощущается необходимость отказывания исламу в какой-либо иной, помимо местной традиции, значимости, а с точки зрения мусульманского права—в какой либо иной, помимо возможной рамочной структуры, значимости конституционализма.
В связи с этим научная новизна исследования состоит в выявлении, на основе всестороннего анализа государственно-правовой реальности трех мусульманских государств, основных направлений гармонизации положений исламской доктрины государственности и традиционного конституционализма в законодательных актах этих стран. Эти процессы обосновываются не как явления переходного периода, а как настоящее и будущее конституционного развития исламских государств. Российская сравнительно-правоведческая литература пополнится подобной работой впервые.
Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что оно затрагивает собственно конституционно-правовой аспект обозначенной проблемы (а не политологический, социологический, религиоведческий и т.д.). Работа восполняет информационный пробел в освещении конституционного развития рассматриваемых стран, определяет направления дальнейших научных исследований, материалы диссертации могут быть использованы в учебном процессе. Предложения по использованию зарубежного опыта на российском правовом поле могут быть применены при разработке законодательства субъектов РФ со значительным мусульманским населением.
Апробация результатов исследования. По результатам исследования автором сделаны научные сообщения в рамках научно-методологического семинара, проводимого кафедрой Правового обеспечения управления Государственного Университета Управления, на всероссийских и межрегиональных научно-практических конференциях. Материалы диссертации используются при разработке учебно-методических пособий, преподавании курса конституционного права России и зарубежных стран в вузах Москвы и российских регионов. Основные положения исследования отражены в опубликованных автором работах. Положения, выносимые на защиту:
На основе выявления генезиса и сущности мусульманской государственности, ее соотношения с классическим конституционализмом и анализа конституционной практики отдельных современных мусульманских государств, обоснование нецелесообразности механического совмещения двух во многом принципиально различных научных концепций. Неразрывное единство государства и религии предопределяет специфику всех конституционно-правовых (государственно-правовых) институтов мусульманских стран, а также недопустимость формально-юридического анализа конституционных актов в отрыве от исторического, философско-религиозного и социологического подходов.
Определение границ, направлений, перспектив привнесения универсальных категорий и институтов традиционного (западного) конституционализма на правовую почву Королевства Саудовская Аравия, Исламской Республики Пакистан и Республики Судан. Конституционализм в рассматриваемых странах не стал безусловной альтернативой исламским взглядам на построение и функционирование общества и государства, несмотря на очевидные попытки приближения (по крайне мере формально-юридически) к общепризнанным конституционно-правовым идеям и принципам.
Обоснование сущностной зависимости между организацией государственной власти в мусульманских странах и идеями халифата, что предопределяет особенности правового положения высших органов государственной власти и неполное соответствие их реального статуса классическому инструментарию института формы государства вообще и формы правления, в частности. Реальность мусульманских государств не свидетельствует о формальном совершенствовании институциональной демократии. Монотеизм ислама до сих пор преломляется в сильном единоначальном правлении с непосредственным контролем главы государства над правительством. При этом залогом демократии в мусульманской стране способен явиться только влиятельный представительный орган, опирающийся в традиционалистском плане на институт "шуры".
Развитие предложения о пересмотре взглядов на государственно-правовые положения шариата и возможности их нового, адекватного современному конституционно-правовому развитию мусульманских государств, толкования.
Предложение и обоснование гипотезы о наличии в мусульманских государствах (в частности, Королевстве Саудовская Аравия) регламентарной власти в качестве самостоятельной ветви власти, но в отличном от традиционного для конституционного права государств, главным образом, континентальной правовой системы, смысле (как полномочия органов исполнительной власти по осуществлению самостоятельного законотворчества в рамках, предусмотренных конституцией). В данном случае это прерогатива высших органов государственной власти мусульманского государства принимать нормативно-правовые акты, являющиеся правоприменительными относительно суверенитета Аллаха и правообразующими относительно государства и общества. Ею не наделяется полностью какой-либо один орган, что не позволяет, в частности, определить Консультативный совет Саудовской Аравии в качестве протопарламента.
Выявление сущностной роли общенациональной государственной) самоидентификации граждан Пакистана и Судана в конституционном развитии этих стран. Внутригосударственный консенсус является залогом и конституционализма, и "единства" как принципиального положения моноконцепции ислама. Однако адекватного воплощения в практике этих мусульманских государств он так и не получил.
ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ по специальности "Конституционное право; муниципальное право", Зайцева, Екатерина Витальевна, Москва
Заключение.
Религиозный фактор имеет определяющее значение в обществе, исповедующем ислам. Причем это касается не только духовного (идеологического) аспекта, но и организационно-управленческого, а как частный случай—государственно-управленческого. История развития мусульманской мысли наглядно свидетельствует о совпадении в пространственно-временном отрезке становления ислама и образования государства, с ведущей ролью пророка Мухаммада в этих процессах. Освященное личностью Пророка, протогосударство в Медине явилось (и продолжает являться) образцом для подражания, идеальной моделью, о следовании которой прямо говорит, например, Основной Низам о власти КСА 1992г. Между тем, проведенный нами анализ наглядно показывает, что, помимо прочего, это было временное государственное образование, существующее вплоть до обращения всего мира в Землю ислама, а практически расширившееся в Халифат. Как любое временное явление, оно не получило фундаментальных разработок, не интересовало мусульманских юристов, не стало законченной и продуманной во всех аспектах концепцией.
То же, в сущности, относится и к теории халифата, легитимность которой определяется положениями Корана и Сунны, а значит все равно соотносимостью с государством Пророка. Таким образом, исламское государство (в классическом прочтении) как практическая альтернатива современному конституционному государству представляется невозможной.
Но ценностной теории конституционализма с соответствующим институциональным выражением вполне возможно противопоставить ценностные аспекты мусульманской государственно-правовой теории и практики. Красноречивым свидетельством чему и являются акты конституционного характера ИРП, КСА и Республики Судан.
Анализ сущности и содержания этих документов располагает к следующим общим заключениям относительно исламской составляющей:
1. Она является стержнем актов конституционного характера КСА. Будучи знаменем и идеологией объединения Аравии начала прошлого века, обуславливая легитимность всех последующих преобразований в Королевстве, являясь основой национального единства, внешней и внутренней политики страны, исламская религия и мусульманский образ жизни получили юридическое закрепления в низамах короля Фахда. При этом положение других категорий лиц (не мусульман) и вопросы другого образа жизни полностью исключены из основных принципов устройства государства.
2. Она является политико-идеологической концепцией Конституции ИРП 1973г. Используемый в качестве основы национальной идентичности при образовании Пакистана, давший начало массе политических движений, являясь безусловным источником права, ислам вошел в Конституцию в качестве государственной религии и гарантий мусульманского образа жизни. При этом положение не мусульман полностью урегулировано, будучи уже не имплицитно (в соответствие с шариатом) как в КСА, а институционально второсортным сравнительно с мусульманами.
3. Она является религией большинства населения Судана. После неудачных попыток использования в целях достижения внутригосударственного консенсуса, исламская религия была, по возможности, выведена за границы конституционного законодательства. Между тем, мы видим ее влияние в формулировках статей, в регулировании отдельных вопросов мусульманского образа жизни (вакф, употребление алкоголя и др.), в закреплении шариата в качестве источника права. При этом каких-либо различий между статусом мусульманина и немусульманина в тексте Конституции 1998г. не присутствует.
Правовое положение высших органов государственной власти в рассматриваемых странах испытывает очевидное влияние вышеизложенных концепций. Статус и полномочия Короля КСА (закрепленные в Основном низаме.) практически идентичны статусу халифа за некоторыми исключениями (закрепление этого поста за конкретным семейством). Способы избрания президентов Пакистана и, особенно, Судана также отличаются от классической исламской концепции (в части избирательного корпуса), но сосредоточение в их руках значительного объема государственной власти следует отнести и на ее счет.
Сильное единоначалие должно уравновешиваться принципом "шуры". Именно совещательный орган наличествует в КСА, что в условиях относительного единства общества имеет положительные результаты. В отсутствие национального согласия—способствует слабости парламентов и освящает масштабные декларативные акции (всенародные референдумы по утверждению в должности президента главы военного переворота).
Противопоставить этой тенденции в правовом срезе, на наш взгляд, можно только усиление и более четкую проработку принципа разделения властей и системы сдержек и противовесов. Необходимо усилить роль реальных противовесов президентской власти в виде правительства в ИРП (например, возвращение контроля над вооруженными силами) и парламента в Судане, в том числе, во время чрезвычайного положения. Безусловно, нужно стремиться к преодолению исламской тенденции соединять исполнительные и судебные полномочия (сокращение видов судов и квазисудебных органов ИРП, в первую очередь, чрезвычайных, выведение судебной власти из-под контроля Президента в Судане).
Таким образом, в отсутствие национального консенсуса, исламская составляющая играет не стабилизирующую, а деструктивную роль, что, в первую очередь, отражается на демократических институтах. Это косвенно подтверждает вторичность мусульманской государственной концепции по отношению к собственно религиозным постулатам и позволяет настаивать на возможности позиционирования ислама как духовного наследия и не отказывать в будущем позиции Судана (хотя в этом случае имеет место уже насильственное изъятие мусульманских положений из государственно-правовой практики).
Более продуманно следовало бы сформулировать и положения о правах человека в рассматриваемых актах. В Основном низаме. мы бы предложили конкретизировать как и какие права человека защищает КСА в соответствии с исламским шариатом. В республиканских актах—четко выделить концепцию, которая легла в основу закрепления прав и свобод человека и гражданина, определить место общепризнанных принципов международного права и международно-правовых обязательств в национальной правовой системе вообще, и касательно прав человека, в частности.
В целом же, конституционное закрепление прав и свобод человека в мусульманских республиках отвечает современным тенденциям и мировому опыту, накопленному в данной области. Не всегда до него дотягивает практика реализации и уровень государственных гарантий прав и свобод, тем более, в условиях периодического введения чрезвычайного положения и ограничения большинства из них. Но мусульманское влияние в этой части мы можем считать небольшим, преимущественно, в плане расставления акцентов в общем массиве прав и свобод.
В связи с чем, интереснейшим направлением дальнейших научных исследований является международно-правовой аспект исламской гуманитарной концепции, а также, несомненно, конституционно-правовой, в частности, соотношение мусульманской государственно-правовой доктрины и статуса личности. Представляется необходимым обозначить еще несколько направлений, разработка которых позволила бы осуществить комплексное исследование поднятой в данной работе проблематики: конституционный контроль в мусульманских государствах; институт формы государства в мусульманских странах; местное самоуправление и управление в мусульманских государствах; судебная система (место шариатских судов) мусульманского государства и др.
Хотелось бы отметить еще один момент. "Борьба с нищетой и создание приемлемого уровня благосостояния требует столько же внимания, как и защита свободы мысли и слова. Настоящее счастье заключено в том равновесном состоянии, которое для каждого человека и каждого общества сопрягается с его собственными потребностями".1 Представляется, что потребности мусульманских обществ КСА, ИРП и Судана, при всей их несхожести, шагнули далеко за рамки классических исламских государственных категорий, равно как и голого импортирования конституционализма. Исследователи обычно воздерживаются от каких-либо прогнозов относительно государственного развития мусульманских стран, но мы просим позволить нам несколько слов. Все теоретики исламского государства, очевидно, нуждаются в свежей и относительно простой идее, не выглядящей при этом, как подрыв основ религии. В противном случае, вплоть до появления в Коране слова "государство", возможно успешно позиционировать ислам только как вероучение, требующее глубокой личной, а не общественной работы. В связи с чем, в дальнейшем развитии государств, разумеется, сохраняется цементирующая роль ислама, но как духовной
1 Речь министра иностранных дел ИРИ К. Харрази по случаю 50-летнего юбилея Всеобщей декларации прав человека http://www.un.org культурной) основы общества и эффективного фильтра, препятствующего принятию слишком резких и непродуманных государственно-политических решений (почему бы ИРП или Судану не взять на вооружение роль улемов в КСА), а ориентация на расширение и укрепление демократических институтов представляется практически неизбежной.
БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ «Конституционно-правовое развитие мусульманских государств»
1. Правовые акты.
2. Всеобщая декларация прав человека 10.12.1948. М., 1999
3. Каирская декларация о правах человека в исламе.05.08.1990. Каир, 1990
4. Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах 19.12.1966 // Права человека. Сборник международных документов.М.,1998
5. Международный пакт о гражданских и политических правах 19.12.1966 // Права человека. Сборник международных документов.М.,1998
6. Конвенция относительно рабства 25.09.1926 с изменениями, внесенными Протоколом от 7.12.1953 // Права человека. Сборник международных документов.М., 1998
7. Дополнительная конвенция об упразднении рабства, работорговли и институтов и обычаев, сходных с рабством. 7.09.1956 // Права человека. Сборник международных документов.М.,1998
8. Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. 18.12.1979 // Права человека. Сборник международных документов.М.,1998
9. Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания 10.12.1984 // Права человека. Сборник международных документов.М.,1998
10. Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод. 4.11.1950 // Международные акты о правах человека. Сборник документов. М.,1998
11. Американская конвенция о правах человека. 22.11.1969 // Международные акты о правах человека. Сборник документов. М.,1998
12. ООН ГА 56 сессия Сообщения государств, посвященные ликвидации всехформ религиозной нетерпимости. 31.07.2001 16.00Н Комитет против пыток. Доклады государств-участников. Саудовская Аравия. 20.09.2001
13. UN. Economic and Social Council. Commission of Human Rights. Question of the Violation of Human Rights and Fundamental Freedoms in any Part of the World. 07.04.2000
14. UN. Economic and Social Council. Commission of Human Rights. Question of the Violation of Human Rights and Fundamental Freedoms in any Part of the World.2301.2002
15. UN. Statement by the special reporter on the situation of human rights in the Sudan.
16. Third Committee. New York, 6 November 2002
17. Конституция РФ 12.12.1993. M., 1999
18. ФКЗ от 31.12.1996. "О судебной системе Российской Федерации» (с изм. и доп.).// СЗ РФ, 1997, №1, ст.1; 2001, №51, ст.4825; Российская газета, 2003, 9 июля;
19. ФКЗ от 26.02.1997. "Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации" // СЗ РФ, 1997, №9, ст.1011
20. ФЗ от 26.09.1997. "О свободе совести и о религиозных объединениях" (с изм.) // СЗ РФ, 1997, №39, ст. 4465; 2000, №14, ст.1430.
21. ФЗ от 17.06.1996. "О национально-культурной автономии".//СЗ РФ, 1996,25, ст.2965.
22. The Constitution of the Islamic Republic of Pakistan. Islamabad. 1973
23. Provisional Constitutional Order. 1981
24. Legal Framework Order. 1985
25. Proclamation of Emergency. 1999
26. Provisional Constitutional Order 1999
27. The President's Succession Order 2001
28. National Security Council Order. 2001
29. National Security Council Order (Amendment) Order 2002
30. Legal Framework Order. 2002
31. The Basic Law of the Kingdom of Saudi Arabia. Riyadh. 1992
32. Majlis al-Shoura Law. 1992
33. Regional Authorities Establishment Act. 1992
34. Kingdom of Saudi Arabia (Adopted on 20 Aug 1993): -Council of Ministers Statute-Consultative Council Statute -Consultative Council Finances Statute -Consultative Council Membership Statute -Consultative Council Sanctions Statute
35. Kingdom of Saudi Arabia. Sixth development plan 1415-1420 A.H. (19952000 A.D.). Ministry of Planning Press. 1416 A.H. (1995).
36. The Constitution of the Republic of Sudan. Khartoum. 1998
37. The Constitutional Court Act 1998
38. National Security Act 1994
39. The Constitutional and Administrative Law Act. 199645. Labor Act. 1997
40. Political Parties Act. 1998
41. Khartoum Public Order Act 1998
42. Decision of the High Court in the Case of July-August 1998
43. Конституции государств Африки в 3-х томах. М., 1966
44. Конституции государств Ближнего и Среднего Востока. М., 1956
45. Коран. Перевод и комментарии Крачковского И.Ю., М. 1986 Научная и учебная литература
46. Абдулаев М.И. Правоведение. СПб., 2003
47. Автономов А.С. Правовая онтология политики. М., 1999
48. Азиз Ниязи Исламская традиция и процессы модернизации в Таджикистане // Ислам в СНГ. под ред. Малашенко А.В. М., 1998
49. Алебастрова И.А. Конституционное право зарубежных стран. М., 2001
50. Александров И.А Монархии Персидского Залива. Этап модернизации. М.,2000
51. Аль-Али Насер Абдель Рахим Проблемы защиты прав человека на региональном уровне в арабских странах. М., 1998 58.Аль-Маудуди Мы и западная цивилизация. М., 1993
52. Аминуддин Мутмайн Айнуддин Организация Исламская Конференция (международно-правовой статус). Дисс.канд. юр.наук. СПбГУ. СПб., 1998
53. А.А. Ан-Наим На пути к исламской реформации (гражданские свободы, права человека и международное право). М., 1999
54. Арабский мир: три десятилетия независимого развития. Под ред. В.В. Наумкина. М. 1990
55. Ахмедов А. Социальная доктрина ислама. М., 198263 .Бабкин С.Э. Движения политического ислама в Северной Африке. М., 2000 64.Байба О.И. Роль ваххабитского духовенства в политической системе Саудовской Аравии. М., 1996
56. Баранов В.М., Пшеничнов М.А. Проблемы обеспечения соответствия Конституции России международным стандартам в области прав человека // Российский конституционализм: проблемы и решения (материалы международной конференции). М.,1999
57. Баширов JT.A. Ислам и межнациональные отношения. М., 1990
58. Баширов JT.A. Врублевский Г. А. Государство и религиозные организации в регионах традиционного распространения H^aMa.//http://www.state-religion.ru
59. Богданова Н.А. Система науки конституционного права. М., 2001
60. Блуменау С.Ф. Англия, Германия, Франция и Мусульманский Восток. Брянск, 2000.
61. Вавилов А.А. Средства массовой информации Саудовской Аравии. Традиции и современность. // Ближний Восток: история и современность. Сб. статей М., 1997
62. Валькова JI.B. Саудовская Аравия. Нефть, ислам, политика. М., 1987
63. Васильев A.M. История Саудовской Аравии (1745—к.ХХ века). М., 1999
64. Виноградов А.И. Свобода совести и религия. М., 1969
65. Виноградов В.А. Конституционная ответственность: вопросы теории и правовое регулирование. М., 2000
66. Габричидзе Б.Н. Конституционный статус органов Советского государства. М. 1982
67. Ганковский Ю.В. Ислам в странах Ближнего и Среднего Востока. М., 1982
68. Ганковский Ю.В. Ислам и социальные структуры стран Ближнего Востока. М., 1990
69. Ганковский Ю.В. Москаленко В.Н. Три конституции Пакистана. М., 1975.
70. Глотов С.А. Конституционно-правовые проблемы сотрудничества России и Совета Европы в области прав человека. Саратов, 1999
71. Государство и право на рубеже веков. Под ред. Нерсесянца B.C. М., 2000
72. Грядовой Д.И. Стрелкова Н.В. Ислам: история и современность. М., 1999
73. Грядунов Ю.С. Новые горизонты Судана. М., 1969
74. БЗ.Грязневич П.А. Ислам: религия, общество, государство. М., 1984
75. Гулиев В.Е. Колесников А.В. Отчужденное государство. М., 1998
76. Гулиев В.Е. Рудинский Ф.М. Демократия и достоинство личности. М., 1983
77. Давид Р. Жоффре-Спиноза К. Основные правовые системы современности. М.,1997
78. Джефферсон Т. О демократии. СПб., 1992
79. Дмитриев Ю.А. Магомедов Ш.Б. Пономарев А.Г. Суверенитет в науке конституционного права. М., 1998
80. Добаев И.П. Исламский радикализм в международной политике. Ростов н/Д., 2000
81. Добаев И.П. Традиционализм и радикализм в современном исламе на Северном Кавказе // Ислам и политика на Северном Кавказе. Под ред. Черноус В.В. Ростов н/Д., 2001
82. Дудкин В.Я. Права человека в современной религиозной мысли Запада. М., 1992
83. Еремеев Д.Е. Ислам: образ жизни и стиль мышления. М., 1990
84. Жданов. Н.В. Игнатенко А.А. Ислам на пороге XXI века. М., 1989
85. Ибрагим Ахмед Хадж Юсеф Абдалла ЛАГ и права человека. М., 1999
86. Иванов Л.О. Конституция как фактор социальных изменений. М., 1999 ЮО.Игнатенко А.А. Халифы без халифата: исламские неправительственныерелигиозно-политические организации на Ближнем Востоке: история, идеология, деятельность. М., 1989
87. Институт выборов в истории России. Под ред. Веденеева ЮА. КутафинаО.Е. Калуга, 1999
88. Исаев М.А. Современные проблемы права и государства. М., 1999
89. Ислам. Историографические очерки. Под ред. Прозорова С.М. М., 1991
90. Ислам и политика (взаимодействие ислама и политики в странах Ближнего и Среднего Востока). М., 2000
91. Ислам. Карманный словарь. СПб., 2002. Юб.Ислам. Энциклопедический словарь. М., 1991
92. Источники права. Под ред. Сосна С.А. М., 1985
93. Калашников С.В. Система конституционных гарантий обеспечения прав и свобод граждан в условиях формирования в России гражданского общества // Государство и право. 2002 №10
94. Каминский С.А. Институт монархии в странах Арабского Востока. М., 1981
95. Ю.Киселев К.А. Колониальная политика Великобритании в Судано-Египетском субрегионе. Дисс. канд. истор. наук. М., 1998
96. Кожокин Е.М. Максименко В.И. Ислам и исламизм // сборник статей. М., 1999
97. Козырин А.Н. Джамахирийская политическая концепция и государственный механизм Ливии. М.,1992
98. Конституционно-правовая ответственность: проблемы России, опыт зарубежных стран. Под ред. Авакьяна С.А., М. 2001
99. Конституционное право зарубежных стран. Под общ. ред. Баглая М.В., Лейбо Ю.И., Энтина Л.М. М., 19991 ^.Конституционное (государственное право) зарубежных стран: в 4т. Тома 1-2. часть общая: отв. ред. Страшун В.Б. М.,1999
100. Королев С.В. Апоретика прав человека. М.,1998
101. Королевство Саудовская Аравия. Эр-Рияд, 1413 (1993).
102. Кравец В. Конституционализм и конституционный патриотизм-новое или старое?// Российский конституционализм: проблемы и решения (материалы международной конференции). М.,1999
103. Кутафин О.Е. Предмет конституционного права. М., 2001
104. Кутб Сейид Будущее принадлежит исламу. М., 1993
105. Лысенко В.И. Выборы и представительные органы в Новой Европе. М., 1994
106. Маритен Ж. Человек и государство. М. 2000123 .Микульский Д Актуальные проблемы современной мусульманской общественной мысли. М., 1990
107. Милославский Г.В. Интеграционные процессы в мусульманском мире. М., 1991
108. Медведко Л.И. Россия и Ближний Восток: сто лет в сопряжении войны и мира // Ближний Восток и проблемы региональной безопасности. Сб. статей М., 2000
109. Мисроков З.Х. Феномен адатского и мусульманского права народов Северного Кавказа в процессе трансформации российской государственности (Х1Х-нач.ХХ1 вв.)// Государство и право. 2002 №11
110. Мохаммед Маймул Асхан хан Конституционное развитие стран Ближнего Востока и ислам. Ташкент, 1985
111. Мохаммед Сана Ислам и право: проблемы взаимоотношения в афганском обществе (теоретико-правовой аспект). Дисс.канд. юр. наук. СПб., 1995
112. Муромцев Г.И. Источники права в развивающихся странах Азии и Африки: система и влияние традиций. М., 1987
113. Муртазин М.Ф. Ислам и мусульмане в России. М., 1999
114. Мусульманское право. Под ред. Сюкияйнена Л.Р. М.,1984
115. Набиев Р.А. Религия в современном обществе. Казань, 1998.
116. ПЗ.Осипов А. Саудовская Аравия: проблемы модернизации //http://nasled.ru
117. Пархоменко А.Г. Идеи российского конституционализма и их реализация в отечественном конституционном (государственном) праве. М., 1998
118. Петраш Ю.Г. Общество. Человек. Религия. Обнинск, 2000
119. Политико-правовые ценности: история и современность. Под ред. Нерсесянц B.C. М., 2000
120. Политология. Курс лекций под ред. Марченко М.Н. М., 1993
121. Полонская JT.P. Ислам в современной политике стран Востока (к.70-х— нач.80-х гг. XX века). М., 1986
122. Поляков К.И. Арабский Восток и Россия: проблема исламского фундаментализма. М., 2001.
123. МО.Пономарев Д.И. Мировоззренческий плюрализм и культура отношения к религии.// Взаимоотношение государства, науки и религии. Межвузовская научно-практическая конференция. Владимир 8-10 февраля 2000. Владимир, 2000
124. Потапова Г.А. Политика и религия: уроки истории и современность. М., 1999
125. Плешов О. В. Ислам и демократия: опыт Пакистана. М., 1997
126. Плешов О.В. Армия Пакистана трансформируется.//ЬПр://пуо.п§.ги
127. Родригес A.M. Арабские страны Ближнего Востока: история и современность. М., 2000
128. Россия и мусульманский мир (бюллетень аналитической информации). М., 2000, 2001, 2002.
129. Религия и политика на рубеже II тысячелетий. М., 2000
130. Саватеев А. "Ваххабит" "ваххабиту" рознь.// Азия и Африка сегодня. 2002.№2,3
131. Саидазимова Г. Ислам и Запад: возможен ли "диалог цивилизаций"? Об исламе и фундаментализме в эпоху глобализации // Центральная Азия и Кавказ.2000.№5
132. Саидов А.Х. Сравнительное правоведение. М., 2000.
133. Сапронова М.А. Политика и конституционный процесс в Алжире. М., 1999
134. Сапронова М.А. Арабский Восток: власть и конституции. М., 2001
135. Северная Африка: ислам и общество. Под ред.Ткаченко А.А. М., 1999
136. Сенченко И.П. Аравия: общество, традиции, нравы. М., 1991
137. Скуратов Ю.И. Концепция народного суверенитета и современное конституционное право // Личность и власть (конституционные вопросы): Межвуз. сб. научных работ. Р н/Д.,1995
138. Скуратов Ю.И. Конституционные основы и практика функционированияпрезидентской власти.// Конституционный строй России. Вып.1 М., 1992.
139. Современная Саудовская Аравия. Справочник. М., 1998
140. Сравнительное конституционное право. М., 1996
141. Степанянц М.Т. Бог-человек-общество в традиционных культурах Востока. М., 1993
142. Страны Ближнего Востока (актуальные проблемы современности). Под. ред. Б.Г. Сейраняна. М., 1998
143. Судан: справочник. Под ред. Ткаченко А.А. М., 2000
144. Супатаев М.А. Право в современной Африке. М., 1989
145. Сюкияйнен J1.P. Мусульманское право: Вопросы теории и практики. М.,1986
146. Сюкияйнен J1.P. Шариат и мусульманско-правовая культура. М.,1997
147. Сюкияйнен JI.P. Ислам и конституционный статус личности в странах зарубежного Востока. // Правовое положение личности. Сб. статей под ред. Чиркин В.Е. М., 1987
148. Сюкияйнен JI.P. Саудовское общество и терроризм // НГ от 1.10.2001
149. Тульский М. Саудовские спецслужбы в борьбе за создание мирового халифата (XX век—век США, XXI—век Саудовской Аравии?) // http://www.ir.spb.ru
150. Тихомиров Ю.А. Конституция, закон, подзаконный акт. М., 1994
151. Тихомиров Ю.А. Курс сравнительного правоведения. М., 1996
152. Тихомиров Ю.А. Развитие теории конституционного права.// Государство и право, 1998, №7
153. Топорнин Б.Н. Конституционный статус гражданина. М., 1989
154. Торнау Н. Е. Изложение начал мусульманского законоведения. М., 1991
155. Тюрин Ю.Я. Христианская антропология: позиция и следствия.// Взаимоотношение государства, науки и религии. Межвузовская научно-практическая конференция. Владимир 8-10 февраля 2000. Владимир, 2000
156. Фавзи М.М. Развитие государственного устройства Судана. Дисс.канд. юр.наук. М,. 1976
157. Фадеева И.Л. Концепция власти на Ближнем Востоке: средневековье и новоевремя. М., 1993
158. Фадеева И. Ислам и политический конфликт.// Азия и Африка сегодня, 2002,№4
159. Фурсов А.И. Арабо—мусульманский мир на пороге XXI века. М., 1999
160. Фурсов А.И. Залив // Россия и современный мир, 2001, №1
161. Хабриева Т.Я. Правовая охрана конституции. Казань, 1995
162. Хаманева Н.Ю. Охрана прав человека в зарубежных странах: институт омбудсмена (сравнительный аспект). М.,1991
163. Харламов С.О. Международно-правовые стандарты в области прав и свобод человека. М.,1998
164. Хачим, Фалях Исмаил Исламская концепция государственной власти. М., 1999
165. Хованская А.В. Достоинство человека: международный опыт правового понимания.// Государство и право, 2002, №3
166. Хомушов Х.С. Ислам и международное право: анализ исламской доктрины международного права. М., 2000
167. Хорос В.Г. Авторитаризм и демократия в развивающихся странах. М., 1996
168. Хусейн Хамид Хассан Право на равенство; право на жилище и безопасность; право на социальную защиту; право на труд; право на частную собственность в исламе. Новосибирск, 1996
169. Чиркин В.Е. Два пути социально-политического развития—две концепции прав человека // Правовое положение личности. Сб. статей под ред. Чиркина Е. М., 1987
170. Шайо А. Самоограничение власти (краткий курс конституционализма). М., 2001
171. Шапп Я. О свободе, морали и праве.// Государство и право, 2002, № 5
172. Шестаков А. Ислам и права человека. // Вестник МГУ, 1997, № 5
173. Шульженко Ю.Л. Форма российской конституции и ее толкование // Теоретические проблемы российского конституционализма. Под ред. Хабриевой Т.Я. М.,2000
174. Эльназаров Д.Х. Ислам, государство и право.//http://referats.spb.ru
175. Энциклопедия Пакистана. М., 1988
176. Юрьев М.Ф. История стран Азии и Северной Африки после II Мировой войны (1945-1990 гг.). М., 1999
177. Яковлев А.И. Саудовская Аравия: пути эволюции. М., 1999
178. Яковлев А.И. Фейсал: король—реформатор. М., 1999
179. Яковлев А.И. Исламский фактор в политике саудидов в 90-е гг. XX в. // Ближний Восток и проблемы региональной безопасности. Сб. статей М., 2000
180. Aba-Namay R. The recent constitutional reforms in Saudi Arabia//International and Comparative Law Quarterly. Vol.42 Part 2.1993
181. Abir M. Saudi Arabia: Government, society and the Gulf crises. L 1994
182. Aburish S.K. The rise, corruption and coming fall of the house of Saud. L. 1995
183. Ahmed A.S. Jinnah, Pakistan and Islamic identity: the search for Saladin. NY. 1997
184. Ahmed I The concept of an Islamic state. L. 1987
185. Ahmed L. Women and gender in Islam. L. 1992
186. Al-Huqail S.A. Human rights in Islam and their applications in the Kingdom of Saudi Arabia. Riyadh 2001
187. Amin S. Middle East legal system. Glasgow. 1985
188. Asad M. The principles of state and government in Islam. Berkeley and Los Angeles. 1961
189. Aziz A. Pakistan: from crisis to crisis. Karachi. 1986
190. Ballantyne W.M Register of laws of the Arabian Gulf: A register of laws of the states members of the gulf cooperation council. L. 1985
191. Baaklini A.I Designs for democratic stability. L. 1997
192. Beheshti H.M. Global beliefs and the exacerbation of cultural onslaught. // Echo of Islam. Teheran. January. 2000
193. Bulloch J. Morris H. Saddam's war: The origins of the Kuwait conflict and theinternational response. L. 1991
194. Choudhury G.W. Pakistan: Transition from military to civilian rule. Buckhurst Hill. 1988
195. Constitutional review: Theoretical and comparative perspectives. Ed. by Roermund B. van. Boston. 1993
196. Constitutional systems in late twentieth century Asia. Ed by Beer L.W. L. 1992
197. Constitutionalism and democracy. Ed. by Elster E. Cambridge. 1988
198. Coulson N. A history of Islamic law. Edinburgh. 1964
199. Coulson N. Succession in the Muslim family. Cambridge. 1971
200. Crick B. Basic forms of government. L. 1973
201. Democracy, liberty and property. Ed. by Coker F.W. NY. 1947
202. Development, State and Society. Theories and Practice in Contemporary Africa. Ed. by Seyoum Hameso. NY. 2001
203. Entelis J.P. Islam, democracy and the state in North Africa. Indianapolis 1997
204. Fandy M. Saudi Arabia and the politics of dissent. NY. 1999
205. Faruki K. A. Islamic jurisprudence. Karachi. 1962
206. GellerE. Muslim society. Cambridge. 1981
207. Gibb H.A.R. The Islamic Near East. Toronto. 1960
208. Gibb H.A.R. Studies on the civilization of Islam. Boston. 1968
209. Gibb H.A.R. and Bowen Harold Islamic society and the West. A study of the impact of Western civilization in the Near East. Vol.1 L. 1951
210. Ghadbian N. Democratization and Islamists challenge in the Arab world. Oxford 1997
211. Curdi D.G. Security and Peace in the Middle East. Experiment with Democracy inan Islamic World // Maxwell Paper No 4. 1996
212. Hamdi M.E. The making of an Islamic political leader: conversations with Hasan al-Turabi. Oxford 1998
213. Hamed Mehmud "Amendments good or bad"// hamedmehmud@hotmail.com
214. Hassan F. The Concept to State and Law in Islam. Wash. 1981
215. Handbook on Religious Liberty the World. 1996 by the Rutherford institute.
216. Islam in Asia: religion, politics, and society. Ed by Esposito J.L. NY. 1987
217. Karahroudi H. Revival of religion: a miraculous achievement during the age of hegemony of secularism. // Echo of Islam. Teheran. June 2000
218. Khadduri M. Political trends in the Arab World. Baltimore. 1970
219. Khadduri M Human rights in Islam. // Human Rights Law. Ed by Alston Ph. NY. 1996
220. Khomeini R.M. Islam and Revolution. L. 1985
221. Khomeini R.M. The practical laws of Islam. Teheran 1985
222. Khuri R.K. Freedom, modernity and Islam: toward a creative synthesis. Syracuse 1998.
223. Kramer M. The Islamism debate. Tel Aviv. 1997
224. Lacey R. The Kingdom. Oxford 1979
225. Low D.A. The political inheritance of Pakistan. L. 1991
226. Malek H. Islam and international law // Journal of South Asia and Middle Eastern Studies. L. 1979, №3
227. Mcllwain C.H. Constitutionalism Ancient and Modern. Ithaca. 1947.
228. Mcllwain C.H Constitutionalism and the changing world. Cambridge. 1969
229. Mehdi M. Constitutionalism Western and Middle Eastern. San Francisco. 1960
230. Mutalib H. Islam, Muslims and the modern state: case-studies of Muslims in thirteen countries. L. 1994
231. Nino C.S. The constitution of deliberative democracy. L. 1996
232. Nwabueze B.O. Constitutionalism in the emergent states. 1973
233. Nwabueze B.O. Judicialism in commonwealth Africa: The role of the courts in government. L.1977
234. Palley С. Constitutional Law and Minorities. L. 1978
235. People and politics in the Middle East. Ed by Curtis M. NY. 1971
236. Pinkney R Democracy in the Third World. Rienner. 1994
237. Ramcharan B.G. The evolving African constitutionalism. Geneva. 1998
238. Reflections on the New Constitution for Sudan. Ed. with an Introduction by Sean Gabb // http://www.sufo.demon.co.uk
239. Reuss H. When Government was Good. Madison 1999
240. Safdar Mahmood Pakistan: political roots and development. Meerut. 1990
241. Said A. Precept and practice of human rights in Islam. // Human Rights Law. Ed by Alston Ph. NY. 1996
242. Saud J. Islam and modernization: a comparative analysis of Pakistan, Egypt and Turkey. L. 1994
243. Saudi Arabia: modernity and tradition/ review by Riyadh. 1992
244. Simons G.L. Saudi Arabia: the shape of client feudalism. NY. 1998
245. Smith W.C. Islam in modern history. Princeton. 1957
246. Smith W.C Modernization of a traditional society. L. 1961
247. Sudan: the recon quest reappraised / by Spiers E.M. L. 1998
248. Talbot I Pakistan: a modern history. NY. 1998
249. The statesman's yearbook 2002. L. 2001
250. Williams B. Democracy, Dialogue, and Environmental Disputes. Yale. 1995
251. Ymani A. Islamic law and contemporary issues // Jidda. 1968 // Human Rights Law. Ed by Alston Ph. NY. 1996
252. Ozlem Tur Kavli Protest in the Name of God: Islamist Movements in the Arab World // Perceptions. Ankara. June-August 2001.
