Конституционно-правовое регулирование бюджетного федерализма

Королев, Сергей Викторович

Конституционно-правовое регулирование бюджетного федерализматекст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.02 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Конституционно-правовое регулирование бюджетного федерализма»

Институт государства и права Российской академии наук

На правах рукописи

Королев Сергей Викторович

Конституционно - правовое регулирование бюджетного

федерализма

Специальность 12.00.02 - конституционное право; муниципальное право.

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук

Москва - 2005

Работа выполнена в секторе сравнительного права Института государства и права Российской Академии наук. Научный консультант: доктор юридических наук,

профессор, Автономов Алексей Станиславович

Официальные оппоненты:

доктор юридических наук, профессор, Гаджиев Гадис Абдуллаевнч

доктор юридических наук, профессор, Комаров Сергей Александрович

доктор юридических наук, профессор, Страшун Борис Александрович

Ведущая организация: Институт законодательства

и сравнительного правоведения при Правительстве РФ

Защита состоится 25 января 2006 года в 11 часов на заседании диссертационного совета Д.002.02.02 в Институте государства и права Российской Академии наук по адресу: 119992, г. Москва, ул. Знаменка, д. 10.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ИГЛ РАН по адресу: 119992, г. Москва, ул. Знаменка, д. 10

Автореферат разослан «_»_2005 года

И.О. Ученого секретаря

Диссертационного совета /уС^"/ И.Л. Бачило

Актуальность темы исследования

Заявленная тема предоставляет богатый материал для того, чтобы проверить соотношение сразу трех аспектов социальной жизни, а именно экономики, политики и права. Тройной ракурс позволяет, в конечном итоге, обеспечить решение специальных проблем конституционного права, связанных с организацией и функционированием системы публичных финансов вообще и в условиях федеративного государства, в частности.

Особая забота исследователя связана с анализом различных моделей бюджетного федерализма. Данное исследование носит по преимуществу концептуальный характер. Оно ни в коей мере не является расширенной «аналитической запиской», своеобразным комментарием к нормативному материалу, хотя элементы и методы юридической догматики достаточно рельефно представлены во втором разделе диссертации.

Автор исследования полагает, что к теме публичные финансы даже нельзя подступиться без предварительного анализа таких базовых понятий, как «деньги», «финансы», «фиск», «бюджет» и т.п. Это предполагает необходимость определения собственной позиции автора в вечном споре между меркантилистами и классиками экономической науки по поводу т.н. природы денег. Меркантилисты считали, что деньги как таковые обладают свойством порождать новый доход, а классики и современные монетаристы полагают, что деньги - это, прежде всего, простой посредник, которого следует всячески стеснять. В ходе анализа проблем диссертации автор пришел к убеждению, что в этом споре истина, скорее, на стороне меркантилистов.

Таким образом, экономическая перспектива является стартрвой. Однако с учетом того, что тема во многом носит междисциплинарный характер и предполагает анализ конституционно — правовых проблем бюджетного федерализма, автор не может ограничиваться только указанной перспективой. Бюджетный федерализм представляет собой «ядро» и одновременно механизм финансового федерализма, который, на наш

взгляд, совпадает с режимом финансовой солидарности территориальных коллективов всех уровней.

В конечном итоге, речь идет о стремлении определить природу и методы финансовых аспектов публичного права не только через экономику, но также через характер и методы финансовой политики. Именно в точке пересечения права и политики, на наш взгляд, сосредоточен корень проблемы. В этой точке публичное право становится политическим, а финансовая политика, в свою очередь, приобретает правовые характеристики. Указанную точку конвергенции удобно называть термином «финансово-правовая политика».

Автор не ставит перед собой глобальной задачи построить теорию конституционно — правового регулирования финансовой системы государства. Главная задача сводится к определению концептуальных основ системы публичных финансов в контексте таких конституционных принципов, как принцип человеческого достоинства, правового государства и т.п. Поэтому в первом разделе речь идет только о центральных проблемах, а именно о понятии и функции финансов, о назначении, структуре и функциях бюджета, а также о специфике института юридической ответственности применительно к финансовой системе государства.

Во втором разделе к этим вопросам примыкает тема бюджетного федерализма на примере конкретных государств (Германии, Австрии, Швейцарии и Австралии). Выбор этих стран нуждается в обосновании. На первый взгляд, подборка государств говорит о стремлении автора проанализировать модели бюджетного федерализма трех родственных (немецкоязычных) федераций. Однако в этом контексте может вызывать вопросы появление федерации Вестминстерского типа, а именно Австралийского Союза.

правовой семьи. В последнем случае к Австралии следовало бы добавить, например, Канаду, Индию, Малайзию, не говоря уже о США. Тем не менее, соискатель был вынужден отказаться от такого решения, как по формальным, так и по материальным причинам.

Что касается формальных возражений, то подобное расширение поля исследования предполагает резкое увеличение объема в то время, как одной из задач автора являлось последовательное сокращение диссертации. В первоначальной редакции диссертация насчитывала более 600 страниц. Мы полагаем, что существует оптимальная верхняя граница, за рамками которой и без того сложный текст теряет обозримость и становится крайне трудным для восприятия.

Есть и материальные причины отказа от расширения списка федераций англо-американского типа. И здесь одним из камней преткновения являются США. Тема США сама по себе трудно обозрима, независимо от того, в каком ракурсе ведется исследование (экономическом, социальном, политическом или правовом). На наш взгляд, данное государство во многом представляет собой федерацию sui generis. На анализе такой федерации трудно делать надежные выводы относительно любых других государств, включая и родственные федерации, принадлежащие к англо-американской правовой семье.

В качестве примера можно привести особый способ финансовой поддержки университетов, распространенный только в США, а именно т.н. fund raising system. В рамках этой системы речь идет, прежде всего, о достаточно регулярных пожертвованиях в пользу aima mater со стороны бывших студентов, ставших мультимиллионерами. Достаточно сказать, что годовой бюджет Стенфордского университета в 1997 году составил около 20 млрд. долларов.

Для сравнения во всей Германии на государственную поддержку исследовательских программ в рамках университетской науки, в 2005 году планировалось выделить 250 млн. евро, т.е. почти на два порядка меньше,

чем бюджет Стенфорда. Можно даже предположить, что совокупный бюджет ведущих 20 университетов США вполне сопоставим с бюджетом всей России. Столь уникальная финансовая аномалия, характерная только для финансирования высшей школы США, не позволяет всерьез говорить о практической значимости финансовой системы этой федерации для любых нормальных государств, будь то страны первого (Германия), второго (Россия) или третьего (Нигерия) мира.

С другой стороны, именно австралийский опыт - а не американский, канадский или индийский - вызывает особый интерес в федерациях Романо-германской правовой семьи. В частности, в Германии в рамках дискуссии о путях реформирования публичных финансов нередко ссылаются на австралийскую . модель решения насущных проблем бюджетного федерализма.

В контексте юридической науки, ряд рассмотренных в диссертации вопросов отличается новизной. Речь идет о владельческой теории денег, о компаративистской концепции финансово-правовой ответственности, о введении в оборот российской юридической науки терминов «финансовая конституция» и «финансовая эквализация». Междисциплинарная направленность, характерная для данной работы, исключает подавляющее господство одной социальной науки и ее метода над другими возможными подходами.

безусловным сторонником принципа экономического детерминизма. Мы не верим в его универсальную значимость, несмотря на важную роль экономического фактора в жизни гражданского общества и, следовательно, в системе права. Юристам, по нашему мнению, следует преодолеть свою подчиненность диктату экономистов в том, что касается вопросов социально-экономической значимости. Данная диссертация является небольшим доказательством того, что правоведы в состоянии анализировать экономические явления и интегрировать их в юридическую проблематику, несмотря на то, что подавляющая часть такого анализа по объективным причинам осталась за скобками диссертации.

Спор между юристами и экономистами носит принципиальный характер. Так, для ортодоксальных экономистов - за редким исключением — в экономической жизни вообще не существует проблемы прав человека. Для них существует лишь экономическая рациональность или целесообразность. Таким образом, работа носит наступательный характер, предопределенный корпоративной этикой правоведов, в конечном итоге, защищающей права конкретных субъектов права. Этика юристов по необходимости отличается от корпоративной этики экономического «mainstream's», которая сокращает человека до его «экономической функции».

Впрочем, это не следует истолковывать как синдром агрессивности, ведь юридическая экспансия в экономическую науку, в значительной степени, была подготовлена самими экономистами. Достаточно в этой связи упомянуть эпохальный труд институционалиста Джона Коммонза «Правовые основы капитализма». Для Коммонза юридическая практика чисто объективно, через свои конвенционные, нормативные характеристики оказывает определяющее влияние на пути развития капитализма. Экономика процветает там, где она развивается по определенным правилам, и чем удачнее правила адаптированы к потребностям гражданского общества, и чем труднее их не соблюдать, тем лучше для «капитализма» в духе Коммонза. Иначе говоря, по мнению Коммонза, пути развития права

определяют пути развития хозяйства и технологии, а не наоборот. К сожалению, подобный подход не разделяется экономической ортодоксией, рассматривающей право лишь как подручное средство для экономики. Степень разработанности проблемы

Заявленная тема предполагает взаимодействие сразу нескольких общественных дисциплин: экономической науки, социологии, политологии, и — самое главное - юриспруденции. Из экономического контекста тему сначала предстояло вывести в сферу политического исследования, а затем уже и в правовое пространство социальных отношений. Таким образом, экономическая наука должна была помочь определить важнейшие темы финансово-правовой политики, её внешние контуры. На этом функция экономической науки в контексте данного исследования заканчивается. Именно поэтому значительная часть экономического анализа темы осталась за рамками окончательной редакции диссертации. В свою очередь, внутренние контуры финансово-правовой политики, точнее, структурные связи ее элементов, должны были открыть нам новые перспективы на теорию конституционно-правового регулирования системы публичных финансов вообще и бюджетного федерализма, в частности. Объектом исследования являются регулятивные аспекты финансовых отношений в государстве. Учитывая, что данный объект по необходимости носит междисциплинарный характер, в работе попеременно развертывается экономическая, политическая и правовая перспектива на проблемы регулирования и управления публичных финансов.

Предметом исследования являются конституционно — правовые основы публичных финансов вообще и модели бюджетного федерализма с точки зрения конституционного права, в частности. В качестве основной темы анализа были избраны федерации романо-германского типа, а среди них в качестве репрезентативной федерации по ряду причин была выбрана Федеративная Республика Германия. Затем на фоне анализа германского опыта в специальных главах рассматриваются также межбюджетные

отношения в других немецкоязычных странах (Австрии и Швейцарии), а так же, как отмечалось выше, в одной федерации Вестминстерского типа (Австралии).

Опыт бюджетного федерализма в Германии интересен потому, что в Основном Законе Германии 1949 года есть специальный Раздел X, посвященный системе финансовых, прежде всего, бюджетных отношений между территориальными коллективами разного уровня. Данный раздел конституции Германии в догматике конституционного права этой страны нередко называют финансовой конституцией (Finanzverfassung). С другой стороны, ядром этой конституции является особая система межбюджетных трансфертов, которая в Германии носит институциональный характер под именем «Finanzausgleich». Это понятие в диссертации везде переводится техническим термином «финансовая эквализация» (см ниже).

Цель и задачи исследования заключаются в уяснении места, роли и функций механизма конституционно-правового управления (публичными) финансами. Особое внимание уделяется анализу основных конституционных принципов и финансовых положений конституций упомянутых выше федераций мира. Помимо этого, среди нормативных источников диссертации особое значение имеют специальные законы указанных государств, регулирующие вопросы бюджетного федерализма. Автор поставил перед собой цель выявить посредством этого анализа новые конституционно-правовые аспекты управления публичными финансами, включая проблемы бюджетного федерализма.

Методологическая и теоретическая основа исследования

вторых, они должны доказать свою пригодность для предложений по реформированию бюджета как центрального института публичного права, а также межбюджетных отношений рассматриваемых федераций. Особую эвристичность в рамках данной работы доказала тактика методологического плюрализма. Так, благодаря последовательному применению метода экономического анализа К. Дугласа, метода социологического анализа М.Вебера и Р. Гольдшайда в совокупности с методологическим дуализмом Г. Еллинека (идеальный тип — эмпирический тип) удалось сформулировать одну из центральных проблем современной теории государственного права, а именно понятие финансового государства (см. ниже положения, выносимые на защиту).

При рассмотрении многих проблем первого раздела диссертации затрагиваются вопросы теории права, истории государства и права, а также теории конституционного права. Здесь автор исследования опирался на труды многих зарубежных и отечественных ученых. Среди них С.А. Авакьян, A.C. Автономов, И.Л. Бачило, H.A. Богданова, И.А. Богдановская, В.И. Васильев, Т.А. Васильева, А.Б. Венгеров, Г.А. Гаджиев, О. фон Гирке, В.Г. Графский, В.Е. Гулиев, Г. Еллинек, С.Ю. Кашкин, X. Кельзен, А.И. Ковлер, С.А. Комаров, М.А. Краснов, Б.С. Крылов, П. Лабанд, Е.А. Лукашева, В.И. Лысенко, В.В. Маклаков, А.В.Малько, Л.С. Мамут, Н.И. Матузов, М.Н. Марченко, В.В. Невинский, B.C. Нерсесянц, A.B. Оболонский, И.И. Овчинников, А.Г. Пархоменко, Б.А. Страшун, Б.Н. Топорнин, Т.Я. Хабриева, Н.Ю. Хаманева, Ю. Хачек, А.И. Черкасов, В.Е. Чиркин, Ю.Л. Шульженко, А.Ю. Якимов,

правовую и банковско-правовую тематику. Среди них особо следует указать на таких авторов, как А.Ю. Викулин, О.Н. Горбунова, Р.Ф. Захарова, М.В. Карасева, Ю.А. Крохина, С.Г. Пепеляев, Э.Д. Соколова, Г.А. Тосунян, Н.И. Химичева.

Научная новизна

Диссертация представляет собой комплексное монографическое исследование конституционно — правового регулирования публичных финансов вообще и в условиях федеративного государства, в частности. На базе концептуального анализа понятий «финансовая конституция», «финансовая эквализация», «бюджет» и др. формулируется ряд новых взглядов на природу и механизм публичных финансов, что отражено в положениях выносимых на защиту:

(1) Финансы вообще и деньги, в частности, представляют собой любые оборотные средства, которые укрепляют социально необходимые связи. Помимо денег имеются и другие, а именно немонетарные средства укрепления социальных связей (например, дружба и любовь). Однако даже эти отношения могут приобретать денежное выражение, а нередко и дополнительный коммерческий смысл. Финансы можно рассматривать как один из юридических инструментов социальных связей вообще, а именно как базовое условие человеческого достоинства, которое представляет собой внутреннюю (индивидуальную) и одновременно социальную ценность, препятствующую отождествлению человека с «вещью» в ее юридическом смысле.

(2) Человеческое достоинство — это единственный ресурс, который является мультипликатором для всех других ресурсов нации. Однако современное конституционное право неохотно признает нормативный характер идеи о том, что человеческое достоинство нуждается в адекватной финансовой базе. Данный пробел в теории конституционного права является существенным препятствием для

успешного функционирования всей социально-экономической и правовой системы государства. Другими словами, человеческое достоинство во многом предполагает наличие определенных финансовых условий sine qua поп прав человека.

(3) В указанном смысле человеческое достоинство входит в предмет регулирования финансовой конституции. Её можно определить как совокупность конституционных принципов и правил, регулирующих финансовые потребности государственного аппарата и обеспечивающих - посредством монетарных механизмов - связь между двумя блоками юридической конституции, а именно между организационным правом (нормами конституции, регулирующими государственное устройство) и каталогом основных прав и свобод.

(4) Механизмом финансовой конституции является финансовая эквализация, которая носит универсальный характер, но особое значение приобретает в условиях федеративного государства. Объем понятия «финансовая эквализация» включает в себя три значения распределения ресурсов между территориальными коллективами одного и того же государства. Во - первых, речь идет о выравнивании финансовых ресурсов по вертикали властеотношений (например, между ФРГ и Баварией). Во-вторых, об их перераспределении по горизонтали (например, между Баварией и Нижней Саксонией) и, наконец, о компенсации издержек, связанных с самим процессом эквализации, включая его себестоимость.

(5) Система публичных финансов, в конечном итоге, подчиняется либо принципу максимин, либо принципу минимакс. Совместное применение этих принципов приводит к мировоззренческой коллизии и коллапсу всей системы публичных финансов. Только принцип максимин можно считать главным критерием финансовых условий человеческого достоинства. Принцип максимин гласит, что главной

■'■' целью публичных финансов является максимизация доходов лиц с

минимальным достатком. В рамках заявленной темы это означает, что максимум свободных ресурсов государства должен быть распределен среди наиболее обездоленного минимума людей так, чтобы наращивать внутри этой категории количество субъектов права, способных поддерживать человеческое достоинство на собственной финансовой основе, независимой от государственных дотаций. Напротив, принцип минимакс (в тенденции принцип уравниловки) гласит, что главной целью социальной политики должно являться предоставление минимальной помощи максимальному количеству людей. Принцип минимакс доказал свою порочность и историческую непригодность. В частности, он стал одним из факторов крушения советской системы финансов. В любом случае, принцип минимакс не может быть инструментом инновационного развития и средством наращивания гуманитарного потенциала общества. Основной закон Германии 1949 года и Конституция Россия 1993 года провозглашают приверженность принципам (а) правового государства и (б) социального государства. Вместе с тем, обе конституции красноречиво молчат о (в) финансовом государстве. Мы полагаем, что в тени конституционных принципов правового и социального государства объективно существует то, что можно назвать финансовым государством. Финансовое государство как политическая реальность, т.е. как административный механизм системы публичных финансов, в конечном итоге, обеспечивает инфраструктуру для реализации принципов как правового, так и социального государства.

Финансовое государство как данность, как политико-экономическая система объективно направлено на максимизацию финансовой выгоды экономически господствующей транснациональной олигархии. В этом смысле именно финансовое государство определяет фактическую конституцию, т.е. действительную жизнь

общества и государства. Вместе с тем, в рамках дихотомии «правовое государство - социальное государство» финансовое государство занимает промежуточное, опосредующее положение. Предлагается юридизировать это понятие в следующей формулировке: финансовое государство - это совокупность учреждений, а также механизм сдержек и противовесов между потребностями правового государства и запросами социального государства.

(9) Всякая реформа бюджетного федерализма в конечном итоге сводится к мировоззренческой дилемме между принципом субсидиарности и принципом децентрализации. Краеугольным камнем бюджетного федерализма является принцип субсидиарности, который включает в себя в качестве casus specialis также и принцип самопомощи. Программы реформирования бюджетного федерализма обычно сводятся к реализации принципа децентрализации. Однако между принципом субсидиарности и принципом децентрализации существует скрытый мировоззренческий конфликт: принцип субсидиарности отражает восходящую перспективу бюджетного федерализма, при которой базовые полномочия и компетенции изначально сосредоточены в нижестоящих территориальных коллективах. Напротив, принцип децентрализации отражает нисходящую перспективу. Сторонники децентрализации являются, строго говоря, просто умеренными централистами, не подвергающими сомнению исходное средоточие базовых полномочий в вышестоящем коллективе.

(10) В той части, в которой финансовые законы решают социальные задачи, они должны содержать программу помощи для самопомощи. По преимуществу эти программы должны увеличивать контингент лиц, нуждающихся в «стартовом капитале», но в принципе способных увеличивать свои ресурсы на собственной основе. Упомянутый финансовый закон должен носить адресный характер, т.е.

поддерживать по возможности четко определенную категорию бенефициаров. Срок действия каждого такого закона должен быть ограничен во времени, поскольку помощь для самопомощи не может быть вечной. Бенефициары социального законодательства должны меняться по принципу ротации в рамках по возможности краткосрочных циклов.

(11) В современной дискуссии о путях реформирования системы федеративных финансов экономический принцип эффективности нередко используется в юридическом контексте т.н. равноправия финансово сильных и финансово слабых субъектов федерации. При этом происходит фальсификация самого понятия равенства, поскольку принцип экономической эффективности по определению не может выполнять функцию принципа формального равенства. Во всех рассматриваемых в диссертации странах диктат «экономического империализма» при рассмотрении вопросов права очевиден. Другими словами, в рамках федеративных финансовых отношений для разрешения по преимуществу юридических вопросов сами юристы нередко применяют термины и методы экономического порядка, игнорируя при этом задачи права.

(12) Дистрибутивные задачи, т.е. задачи перераспределения, являются прерогативой системы финансовой эквализации и представляют собой серую зону политики и права, они НЕ являются предметом экономики. Отсюда необходимо четко различать аллокативные и стабилизационные задачи государства, с одной стороны, и его дистрибутивные задачи, с другой. Аллокативные задачи (=вопросы эффективного размещения ресурсов) вкупе со стабилизационными задачами Урегулирование экономической конъюнктуры) должны решаться в рамках соответствующих программ государственного вмешательства в экономику. Эти программы концептуально и практически не имеют прямой связи с системой финансовой

эквализации, которая целиком и полностью специализируется на проблеме справедливого распределения финансовых ресурсов. Таким образом, понятия «финансовая эквализация» и «финансовая дистрибуция» по преимуществу совпадают. Необходимым и достаточным условием дистрибуции финансовых средств является (а) политическое решение, оформленное (б) в норму права. Экономические аргументы здесь второстепенны.

(13) Эволюция бюджетного федерализма в Германии, Австрии и Швейцарии свидетельствует о том, что при наличии дуалистической системы федеративных финансов, в которой соприсутствуют разделительная система налогов (для каждого уровня государственной власти) и совместная система, постоянно возрастает роль общих (совместных) налогов. При этом происходит постепенная эрозия разделительной модели и экспансия, а также усложнение совместной системы. Далее, в совместной системе общих эластичных налогов постоянно возрастает муниципальная доля. Вместе с тем, исключительные налоги для нижестоящих территориальных коллективов (федеральных земель и общин) по-прежнему играют роль гаранта их финансовой самостоятельности. Это означает, что в рамках финансовой политики следует защищать разделительную систему публичных доходов от объективной (или субъективной) экспансии со стороны совместной системы.

(14) Фактически вопрос о реформировании бюджетного федерализма сводится к требованию усилить цивилистические аспекты межбюджетных отношений. Это означает, с одной стороны, более активное использование в этих отношениях институтов договорного и деликтного права. С другой стороны, речь идет о том, что в рассматриваемых зарубежных федерациях центр тяжести всего межбюджетного процесса смещается от вертикальной стадии финансовой эквализации (федеральная доля — совокупная доля

субъектов федерации) в пользу горизонтальной стадии (от субъектов — доноров в пользу финансово слабых субъектов). Институт нисходящих трансфертов от вышестоящих территориальных коллективов к нижестоящим постепенно дополняется системой специальных финансовых соглашений между территориальными коллективами одного и того же уровня. Речь идет не только о соглашениях между субъектами федерации, но и между муниципалитетами. При этом, следуя принципу свободы договора, такие финансовые соглашения в рамках границ союзного государства могут заключать также и муниципалитеты различных территориальных юрисдикции.

(15) Реформа бюджетного федерализма должна начинаться с пересмотра механизма пассивной финансовой эквализации, в рамках которой происходит распределение публичных задач между территориальными коллективами разного уровня. Условия и параметры пассивной финансовой эквализации во всех рассмотренных федерациях диктуются федеральной властью. Это объясняется латентным господством (1) вертикальной (административной) модели бюджетного федерализма над горизонтальной (цивилистической) моделью и (2) доминированием нисходящего алгоритма над восходящим в рамках вертикальной модели бюджетного федерализма. В обоих случаях для оптимизации всей системы необходимо, во-первых, легализовать равенство вертикальной и горизонтальной модели перераспределения ресурсов и, во-вторых, восстановить в правах восходящий алгоритм бюджетного федерализма. Обе задачи фактически сводятся к усилению принципа ¡|у бсидиарности в межбюджетных отношениях. Теоретическая и практическая значимость исследования В данной работе впервые с юридической точки зрения дается критический анализ значимости экономической науки для теории конституционно -

правового регулирования финансовых отношений. Доказывается, что чисто экономический подход к решению проблем государственного права является контр - продуктивным. Исследование закладывает основы финансово -правовой перспективы на базовые проблемы конституционного (государственного) права, федеративных отношений, особенно проблемы бюджетного федерализма, а также проблемы соотношения государственного и муниципального управления в рамках единой системы публичной власти. В работе сформулированы принципиально новые подходы к решению некоторых старых проблем. В частности, специально для теории публичного права была намечена владельческая теория денег и разработана компаративистская концепция финансово-правовой ответственности. Помимо этого, в продолжение взглядов Клиффорда Дугласа, автор диссертации анализирует концепцию несбалансированного бюджета. Результаты исследования могут быть использованы практическими работниками при решении актуальных задач системы публичных финансов, прежде всего, при составлении бюджетов всех уровней и разработке новой концепции бюджетного федерализма в России. Диссертация может оказаться полезной дипломатам и политикам, поскольку в ней применительно к конкретным странам раскрываются финансовые основания публичной власти вообще и федеративных отношений, в частности. Помимо этого, оба раздела диссертации могут найти применение в учебном процессе, а также при подготовке учебно-методических материалов. Апробация результатов исследования

Диссертация подготовлена в секторе сравнительного права Института государства и права РАН. Сформулированные в диссертации выводы и предложения нашли отражение в публикациях автора по избранной проблематике исследования. Основные положения исследования прошли апробацию на Международной конференции по проблемам федерализма на Кавказе (Пятигорск, 1999 г.), на Конференции по сравнительному федерализму (Казань, 2001 г.), на Российско - германском семинаре «Теория

источников права», проведенном совместно Институтом государства и права РАН, университетом Вильгельма (Мюнстер) и Германской службой академических обменов (февраль 2002 г.), на Научно - методологическом семинаре «Административная ответственность юридических лиц», подготовленном Правовым управлением Аппарата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации и Юридическим институтом (Санкт - Петербург, июнь 2005 года).

Структура диссертации и ее объем

Работа состоит из введения, двух разделов, заключения и списка использованной литературы. Первый раздел диссертационного исследования состоит из пяти глав, объединяющих 16 параграфов. Второй раздел включает в себя семь глав, объединяющих 17 параграфа.

Основное содержание диссертации

Во Введении к диссертации обосновывается актуальность избранной темы, обозначены цели и задачи исследования, определены предмет и объект диссертации, её теоретические и методологические основы, обозначена научная новизна, формулируются положения, выносимые на защиту, излагается практическое значение диссертации, приводятся сведения об апробации результатов исследования.

В РАЗДЕЛЕ ПЕРВОМ «Финансы, бюджет и публичное право»

рассматриваются общие вопросы государственного управления финансами, принципы, базовые понятия и механизмы системы публичных финансов.

ГЛАВА 1 «Финансовая политика как инструмент публичного права» посвящена теоретическому и историческому анализу финансовой науки и финансовой политики. При этом в методологии основной акцент делается на применении сравнительного метода.

В параграфе 1 «Финансы и фиск как базовые понятия финансовой науки» последовательно раскрывается смысл терминов «финансовое хозяйство», «публичный интерес» и, особенно подробно, «финансы» и «фиск». Вслед за профессором Герлоффом «финансовое хозяйство»

определяется как разновидность «публичного /.../ имущественного оборота»,1 или как совокупность цикличных и замкнутых потоков имущества и имущественных прав в целях реализации тех или иных публичных интересов. Последние всегда направлены на реализацию тех или иных публичных задач (res publica). Таким образом, под «публичным интересом» понимается тотальная зависимость членов сообщества от обеспечения определенной потребности (объективный аспект) и осознание этим сообществом её актуальности и безусловной ценности для всех (субъективный аспект).

Далее, проводится анализ и сопоставление терминов «финансы» и «фиск» в исторической перспективе на примере Германии, Франции и Великобритании. Оба термина возникли в рамках частного имущественного оборота. В терминах права это означает, что генезис, как финансов, так и фиска носит цивилистический характер. Однако в ходе эволюции хозяйственной системы средневекового европейского государства финансы и фиск трансформировались в инструменты публично-правового интервенционизма. Делается вывод о том, что подобная трансформация не может отменить смешанную (публичную и гражданско-правовую) природу этих институтов хозяйственной жизни. В конечном итоге, речь идет о том, что финансы и фиск представляют собой инструменты, призванные обеспечить баланс между публичными и частными интересами. В параграфе 2 «Исторический обзор финансовой науки в сравнительной перспективе» рассматриваются вопросы, связанные с генезисом основных институтов финансовой науки и финансового права. Делается вывод о меркантилистских (или камералистских) истоках финансовой науки. Анализируются основные различия национальных школ финансовой науки. Если британская школа пошла по пути радикального разрыва с меркантилистским прошлым, то континентально - европейская

1 Gerloff W. Grundlegung der Finanzwissenschaft, in: Handbuch der Finanzwissenschaft in 2 Bänden. (Hrsgs. W. Gerloff und F. Meisel) lter Band. Tübingen: Mohr. 1926. S.15

традиция, особенно, в Германии и Австрии - вплоть до середины 19 века во многом оставалась верной заветам камералистов. В этой связи представляет интерес определение государства как «тотальности человеческих дел» в монографии позднего камералиста Адама Мюллера.2 Мюллер, вероятно, одним из первых употребил понятие «невидимый духовный капитал», которым государство «снабжает» своих подданных и поэтому является инфраструктурой гражданского общества.

Параграф 3 «Семантические взаимосвязи термина «политика»»

анализирует многозначность данного термина, который имеет, по крайней мере, четыре значения. Можно выделить политику (1) как практическую утопию; (2) как прикладную науку, (3) как искусство, или технику; (4) как «фортификацию» социальных связей.

Греческое слово «политика» обычно переводят либо как «управление государством», либо как «государственные дела». Во втором значении «политика» практически совпадает по смыслу с латинским словом «res publica». В этом латинском термине отчетливо заявлена народовластная коннотация политики. Итак, никак не уйти от слегка расширительного толкования термина «политика», а именно как государственного управления в интересах общества.

В конце параграфа делается вывод о том, что политическая динамика, т.е. политика в действии, всегда включает в себя два вектора: восходящий (народовластный) и нисходящий (бюрократический). Первый вектор можно обозначить как гражданскую политику («давление снизу»), а второй как профессиональную политику («давление сверху»). Таким образом, «живая политика» - это всегда процесс силового взаимодействия гражданского общества и политического класса, включая бюрократию. Политический компромисс является оптимальным результатом такого взаимодействия.

В параграфе 4 «Соотношение трех политик: правовой, социальной и финансовой» анализ термина «политика» дифференцируется по трем

2 Müller A. Elemente der Staatskunst (in 2 Bänden). Berlin. 1809. lter Band. S.48

указанным видам. При этом каждый из этих видов может быть реализован лишь во взаимодействии двух выше указанных векторов: восходящего и нисходящего. Несмотря на то, что гражданская политика как манифестация народовластной перспективы является первичной, т.е. составляет онтологию политической власти, в политической практике и в общественном сознании до сих пор господствует отождествление политики с профессиональной политикой.

Между тремя видами политики существуют сложные модели взаимодействия. Целью правовой политики является в конечном итоге защита принципа формального равенства, в то время как целью социальной политики является принцип материальной справедливости. Невозможно в одно и то же время в рамках одного и того же публичного интереса обеспечить реализацию обоих этих принципов. Более того, могут возникать ситуации, при которых принцип формального равенства может «стеснять» принцип материальной справедливости, и наоборот.

Забегая вперед, можно сказать, что целью финансовой политики является достижение баланса между «финансовой силой» и «финансовой потребностью» соответствующего территориального коллектива. Делается вывод о том, что все три вида политики (правовая, социальная и финансовая) почти полностью монополизированы т.н. политическим классом, т.е. наблюдается преобладание нисходящего вектора политического взаимодействия над восходящим. Наиболее пагубные последствия это имеет для финансовой политики, в которой демократический (народовластный) элемент вообще отсутствует. Политический класс, выступая в качестве корпоративного финансиста, нередко рассматривает цели и задачи публичных финансов лишь как ресурс для усиления той или иной идеологии, т.е. в итоге для усиления ресурса собственной власти.

ГЛАВА 2 «Конституционное право в перспективе финансовой политики» посвящена краткому обзору идей диссидентов социально -экономической мысли. Речь, прежде всего, идет о социологии финансов

Рудольфа Гольдшайда и концепции экономической демократии Клиффорда Дугласа.

Параграф 1 «Финансовые аспекты конституционного права согласно концепции Гольдшайда» вскрывает «тайну рождения» публичных финансов. Фактически аргументация Гольдшайда сводится к тому, что зарождение и становление публичных финансов как института государственной власти является результатом необычного «симбиоза» чрезвычайных обстоятельств (войн, стихийных бедствий, эпидемий и т.п.), с одной стороны, и волюнтаризма правителей (бессистемного экспериментирования в области имущественных отношений с целью наполнения казны), с другой. С исторической точки зрения финансы, скорее, представляют собой рубрику социологии и политологии, нежели чем экономической науки.

По мнению Гольдшайда, всегда в критические периоды жизни государства и общества волюнтаристская генетика публичных финансов выходит на первый план, обессиливая любые аргументы ортодоксальной экономической науки. Таким образом, в области публичных финансов политическая воля первична. Экономические же аргументы вторичны (если они вообще принимаются в расчет в периоды социальных бедствий).

В этой перспективе неизбежно возникает вопрос о финансовых предпосылках конституционного права. По мнению Гольдшайда, всякая «функция государства /.../ ориентирована на структуру его бюджета».3 В качестве примера можно указать на зарождение и становление института основных прав человека. В его основе лежит право налогового и бюджетного контроля над органами государства со стороны парламента, т.е. представителей тогдашних налогоплательщиков. Только бюджетная или -шире — финансовая перспектива позволяет раскрыть механизм

* Goldscheid R. Wesen und Bedeutung der Finanzwissenschaft. // Handbuch der Finanzwissenschaft in 2 Bden. Hrsg. Von W. Gerloff und F. Meisel. Tübingen.: Mohr. Bd.l. 1926.

трансформации имущественного государства Средневековья в современное налоговое и долговое государство.

В параграфе 2 «Теория финансовой силы Дугласа: конституционно-правовые аспекты» рассматриваются новаторские взгляды К. Дугласа на природу и механизм системы публичных финансов. По мнению Дугласа, многие социальные недуги и, прежде всего, «нищета среди изобилия» (Г. Джордж), являются следствием системного сбоя в области финансирования публичных потребностей. Другими словами, существующие социально-экономические антагонизмы возникли не вследствие скудости ресурсов, а вследствие хронической неполадки в системе распределения, как труда, так и досуга.

Финансовая система во многом узурпировала и т.н. интегративную функцию государства, т.е. его право выступать посредником между различными контингентами общества, в том числе и между производителями и потребителями. Ведь, по мнению известного немецкого государствоведа Карла Шмита, «каждое сильное государство - если оно действительно является высшим третьим (лицом - С.К.), а не просто совпадает с господствующими хозяйствующими субъектами - проявляет свою собственную силу не в отношении слабых, а в отношении социально и хозяйственно сильных».4 Слабыми в этом контексте всегда являются конечные потребители. Соответственно, наиболее слабые среди потребителей неизбежно оказываются и слабыми производителями, интересами которых можно пренебречь.

В рамках концепции Дугласа «финансовая система» означает некую совокупность учреждений, специфических социальных институтов и международную корпорацию профессионалов, олицетворяющих тотальное господство в современном мире товарно-денежного фетишизма. Таким образом, финансовая система — это специфическая система управления покупательной силой населения, которая сначала генерирует дефицит

4 ЦlП■. no: Storost U. Staat und Verfassung bei Ernst Forsthoff. Frankfurt M.: Lang. 1979. S.279

покупательной силы, а затем выставляет на продажу возможность преодоления этого дефицита при помощи разнообразных банковских механизмов. Главный аргумент Дугласа против нынешней финансовой системы сводится к тому, что она (1) избыточна и (2) контрпродуктивна. По мнению Дугласа, современная финансовая система для того, чтобы сохранить институт банковского процента, сама инициирует (1) различные риски и (2) излишние траты, как для производителей, так и потребителей.

В этом ракурсе вызывает интерес оригинальная концепция денег, которую Дуглас противопоставляет господствующему монетаристскому подходу. По его мнению, денежная система является или должна стать системой распоряжений, а не системой «вознаграждений». По своей сути она представляет собой административный механизм, обслуживающий политику».5 Другими словами, деньги - это специальные правовые титулы, реализующие субъективное право лица выступать в качестве экономического агента. Они должны стимулировать, а не стеснять социально — экономическую и социо - культурную активность людей.

В целях реформирования нынешней финансовой системы Дуглас предлагает учредить новый социальный институт - Национальный Дивиденд, или т.н. универсальный первичный доход (УПД). В форме УПД Дуглас фактически признает основное финансовое право каждого индивида на соучастие в бенефициях технологического прогресса. Такой базовый доход должен снизить зависимость людей от диктата со стороны финансовой системы и создать дополнительный досуг для творческой самореализации.

ГЛАВА 3 «Финансовое государство» как масштаб фактической и юридической конституции посвящена анализу трех «идеальных типов» (М.Вебер) государства: правового, социального и финансового. При этом особое внимание уделяется характеру взаимодействия двух первых типов с последним.

5 Douglas C.H. Social Credit. N.Y.: W.W. Norton & С". 1933. 2"" ed. p.73

В параграфе 1 «Соотношение двух государств: правового и социального» обосновывается внутренняя противоречивость такого термина, как «социальное правовое государство» (ср. ст.28 Абз.1 Основного Закона ФРГ 1949 года). Данные атрибуты государства приобретают ясный смысл только в альтернативном, а не кумулятивном режиме употребления. Например, тоталитарное государство одновременно может быть и социальным, по крайней мере, в таких аспектах, как право на труд, образование, жилище, медицинская помощь и т.п. Однако тоталитарное государство вряд ли может быть правовым. С другой стороны, правовое государство может быть устроено так, что основная тяжесть социальных задач поглощается самим гражданским обществом, например, посредством их финансирования из различных частных фондов, системы добровольного страхования и т.п. Иначе говоря, правовое государство не обязано быть социальным.

Параграф 2 «Финансовое государство в социологической перспективе»

помимо правового и социального аспекта публичной власти выявляет третью «ипостась», а именно: финансовое государство. При этом в рамках данного параграфа речь идет лишь о социологической или — точнее - онтологической природе финансового государства, «погруженного» в стихию актов господства и подчинения. В этом ракурсе удается выявить, прежде всего, взаимосвязи между социальным и финансовым государством. При этом выясняется, что термин «социальное государство» имеет, по крайней мере, два значения. Так, «социальное государство» в духе Георга Еллинека — это не что иное, как совокупность фактов взаимодействия людей в рамках единого политического сообщества и в контексте тех или иных публичных потребностей. Напротив, «социальное государство» в смысле Основного Закона ФРГ 1949 года или Конституции РФ 1991 года — это более узкая категория, а именно «властный механизм т.н. социальных гарантий», который всегда является механизмом перераспределения ресурсов.

В первом «еллинековском» смысле можно утверждать, что финансовое государство как совокупность определенных фактов социального взаимодействия практически не поддается унификации. Финансовое государство в этом социологическом смысле распадается на свои относительно замкнутые фрагменты (1) налогового государства, (2) таможенного государства, (3) фискального (=имущественного), или предпринимательского государства, (4) долгового государства, (5) кредиторского государства.

В рамках каждого из этих фрагментов будут иметь хождение особые представления о т.н. социальной справедливости. Таким образом, говорить об имманентной социальной природе (в духе современных конституций) финансового государства также не приходится. «Налоговая социальная справедливость», скорее всего, будет трудно совместима с социальной справедливостью в духе «предпринимательского государства».

В параграфе 3 «Финансовое государство в экономической перспективе» предпринимается попытка определить место и роль категории «финансовое государство» в рамках ортодоксальных направлений экономической науки. Здесь, прежде всего, выявляется невозможность единой концепции ввиду фрагментарности и внутренней противоречивости ортодоксальной экономической науки. Тем не менее, в рамках данного параграфа можно исходить из преобладания мальтузианского пессимизма, характерного для ортодоксов.

С этой точки зрения «финансовое государство», скорее, должно быть направлено на сдерживание частных интересов в рамках «макроэкономического баланса» и т.п. Другими словами, финансовое государство должно стоять на страже «экономического равновесия», а не потребностей отдельных людей. «Человеком» как таковым ортодоксальный экономист почти не интересуется, еще меньше его интересуют основные права человека.

Параграф 4 «Финансовое государство в юридической перспективе»

обосновывает необходимость юридизации термина «финансовое государство». С точки зрения права финансовое государство — это абстракция, которая символизирует посредническую функцию между принципом формального равенства и принципом материальной справедливости. Выше уже отмечалось, что всякая политическая динамика имеет двойную направленность: восходящую (демократическую) и нисходящую (бюрократическую).

В этой связи следует различать финансовую политику государства — учреждения (нем. Staat als Anstalt) и финансовую политику государства — союза (нем. Staat als Verein). Обеспечить приемлемый баланс между финансовыми потребностями государства — учреждения, с одной стороны, и государства - союза, с другой, является одной из главных функций финансового правового государства.

В ГЛАВЕ 4 «Деньги, государственный бюджет и публичное право»

анализируются метаморфозы финансового права Германии, соотношение юридической и экономической теории денег и принципиальные проблемы бюджета как института публичного права.

Параграф 1 «Эволюция и «деволюция» финансового нрава Германии»

рассматривает историю постепенного вызревания и дифференциации из камералистики финансовой науки, с одной стороны, и финансового права, с другой. Камералистику можно рассматривать как разновидность теоретической финансовой политики. В качестве теории целесообразного поведения правителей камералистика предписывает (1) известное самоограничение публичной власти, запрет для нее вторгаться в область неотчуждаемых личных и имущественных прав подданных и (2) субсидиарный статус имущества подданных, которое может привлекаться к обеспечению публичных функций только в том случае, если пуста казна самого князя.

В сокращенном виде теория камералистов может быть выражена одним словом «Огёпш^вбпапг» (финансы упорядочения, или финансы порядка). В представлении камералистов финансы - это, прежде всего, средство общественного порядка, благонравия и благоденствия подданных. Напротив, после «перерождения» камералистики в современную финансовую науку, центральным понятием системы публичных финансов стало понятие «Вес1агГ$-с1ески1^$11пап2» (финансы покрытия потребности). Делается вывод о том, что идея «финансов покрытия потребности» как скрытая идеологема экономического либерализма плохо совместима с принципом социального государства, закрепленного, в частности, в Основном Законе Германии 1949 года и в конституции России 1993 года.

В параграфе 2 «Деньги как инструмент публичного права»

анализируются основные концепции денег. Сначала сопоставляются термины «финансы» и «деньги». Предлагается юридическое определение денег (=символ, или гарант принципиальной реализуемости социальных связей). Далее, рассматриваются (1) публично-правовые и (2) частноправовые аспекты денег. Акцент на (1) делает т.н. государственная теория денег, согласно которой независимое политическое сообщество должно иметь и собственную валюту. Акцент на (2) делает т.н. социетарная (общественная) теория денег. Ее сторонники полагают, что вопрос о том, из каких «вещей делать деньги» решают «обычаи коммерческой жизни или доверие людей».6 В частности, Фридрих Хайек в одной из своих работ заявляет, что не имеет «никаких сомнений, что частные предприятия, если бы им не препятствовало правительство, давно бы уже предложили общественности выбор валют, а стоимость валют, победивших в конкуренции, по преимуществу была бы надежной .. .»7 В заключение рассматривается т.н. владельческая теория денег. Она представляет собой юридизированную версию количественной теории, до сих

6 Mann F.A. The legal aspect of money. Oxford: Clarendon press. 1953. p.19

7 Hayek F. Denationalisation of Money. London. The Institution of Economic Affairs. 1976. p. 14

пор , господствующей в ортодоксальной экономической науке. Количественной теории денег классиков противостоит концепция меркантилистов, которую можно охарактеризовать как «качественную» теорию денег, хотя сами экономисты этот термин не употребляют. Владельческая теория денег стремится найти компромисс между количественной теорией (=деньги - просто нейтральное средство обмена и т.п.) и качественной теорией (=деньги не являются нейтральной величиной, так как «экю бедняка по стоимости гораздо выше экю богача»), С юридической точки зрения деньги — это, прежде всего, разновидность вещей. Они должны отвечать таким критериям, как осязаемость и подвластность контролю со стороны физического лица. Другими словами, деньги — это разновидность вещей, которые буквально можно удержать в своем владении. Отсюда согласно владельческой теории деньги - это такое количество денежных знаков или других материальных носителей, которое совершеннолетний легко может удержать в своей ладони. Человек «с кошельком в руке» является главным агентом ежедневного оборота товаров и услуг. Именно в этом качестве ежедневного потребителя люди выступают носителями всех экономических процессов. Соответственно, задача финансовой системы сводится к поддержанию и увеличению контингента владельцев «ладонных денег», а конституционное право должно гарантировать каждому человеку минимум денежных средств как финансовой основы человеческого достоинства.

Параграф 3 «Бюджет как центральная проблема публичного права»

посвящен анализу понятия «бюджет», его динамических (социально — экономических) и статических (юридических) характеристик. Если для экономиста (а также социолога и политолога) в бюджетном процессе главным является стремление обеспечить непрерывность социально-экономического развития, то для юриста важен бюджет как таковой, как роспись расходов и доходов государства, представленная в форме акта

парламента. При этом бюджет воспринимается по преимуществу в контексте бюджетной прерогативы парламента.

Вместе с тем, между динамической и статической перспективой на бюджет нет непреодолимой грани. В конечном итоге, бюджет с точки зрения юриста (как акт парламента) возникает в рамках установленного порядка или процедуры принятия. С другой стороны, бюджет с точки зрения экономиста (как упорядоченный процесс взаимодействия различных социально -экономических факторов) всегда направлен на поддержание определенных констант народнохозяйственной жизни.

Как видим, в любом случае динамические аспекты бюджета (бюджетный процесс) обслуживают его статические аспекты (согласованные пропорции в государственной росписи расходов и доходов). С точки зрения теории права бюджет представляет собой разновидность юридической фикции. Речь идет о том, чтобы (виртуально) заморозить динамику социально — экономической жизни в цифрах расходной и доходной части государственного бюджета. Строго говоря, равновесие бюджета может означать лишь то, что в пропорциях вообще ничего не меняется. Между тем, при недостаточной силе демократического контроля над бюджетным процессом «заморозке» могут подвергнуться неадекватные пропорции, например, несоответствующие императивам правового и социального государства и в духе Основного Закона ФРГ 1949 года и Конституции РФ 1993 года.

В контексте идеологии наращивания гуманитарного капитала более приемлемой является идея несбалансированного бюджета. Речь идет о том, что сам институт государственной росписи расходов и доходов следует переосмыслить в терминах концепций Гольдшайда и Дугласа (см. выше). При этом позитивный капитал общества (кредитная часть) бюджета должна превосходить его негативный капитал (долги, всевозможные издержки физического капитала и непроизводительные расходы). ГЛАВА 5 «Компаративистская концепция финансово — правовой ответственности» посвящена анализу природы юридической

ответственности в системе публичных финансов, прежде всего, в контексте сопоставления юридической ответственности, договорного обязательства и обязанности из деликта. Не претендуя на попытку сконструировать конкурирующую концепцию финансовой ответственности, мы всё-таки полагаем, что господствующая ныне в финансовом праве концепция юридической ответственности не всегда пригодна для разрешения проблем межбюджетных отношений (см. Раздел второй).

В федеративном государстве финансовые трансферты осуществляются не только по вертикали, но и по горизонтали правоотношений (например, между субъектами федерации в процессе финансовой эквализации, см. выше). В этом случае господствующая в финансовом праве (в конечном итоге, административно - правовая) концепция ответственности мало пригодна, так как она в принципе не учитывает исходное равенство в статусе субъектов федерации. Здесь более пригодна гражданско-правовая перспектива и, прежде всего, перспектива договорного и деликтного права.

Параграф 1 «Семантический анализ терминов «Liability» и «Haftung» содержит сопоставительный анализ двух указанных терминов, характерных для обозначения юридической ответственности, соответственно, в Великобритании и Германии. В ходе анализа было установлено, что в цивипистический объем понятия «юридическая ответственность» входит некоторая совокупность специфических правопритязаний (1) из договора и(ли) (2) из деликта, определяющих особые обязательственные отношения по возмещению причиненного вреда.

Параграф 2 «Соотношение договорной ответственности и ответственности из деликта» посвящен анализу указанных двух видов ответственности. Делается вывод о том, что юридическая ответственность представляет собой специфическую разновидность либо конкретного обязательства, либо общей правовой обязанности. В любом случае реализация юридической ответственности начинается с наличия правопритязаний у потерпевшей стороны. Если речь идет о

правопритязаниях из договора, то юридическую ответственность можно рассматривать как «уплотненное обязательство», призванное компенсировать неисполнение или ненадлежащее исполнение. Если же речь идет о правопритязаниях из деликта, то юридическая ответственность, скорее, предстает в качестве «суррогата» должной осмотрительности, отрицанием которой, собственно, и является деликт.

Параграф 3 «Понятие финансово - правовой ответственности и ее

модусы» анализирует понятие финансово — правовой ответственности. Проводится сопоставление имущественной ответственности, с одной стороны, и финансовой ответственности, с другой. Делается вывод о том, что главной целью обоих видов является минимизация риска кредитора в рамках соответствующего имущественного или финансового правоотношения.

Финансово-правовая ответственность представляет собой двойную правовую связь (1) между конкретным субъектом финансовых отношений и наложенным на него финансовым бременем или помехой (должником), а также (2) между должником и кредитором. Далее анализируются модусы финансово - правовой ответственности, которая может быть (1) личной, или персональной, (2) вещной, или предметной или (3) смешанной.

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ «Межбюджетные отношения в федеративном государстве» посвящен проблемам бюджетного федерализма романо-германских федераций (Германия, Австрия, Швейцария), а также федерации Вестминстерского типа (Австралийский Союз).

ГЛАВА 1 «Система бюджетного федерализма в Веймарской Республике» в теоретической и исторической перспективе рассматривает эволюцию межбюджетных отношений Германии.

Параграф 1 «Теория и модели бюджетного федерализма» подвергает анализу господствующую концепцию бюджетного федерализма, прежде всего, в изложении профессора Ричарда Масгрейва. В основе этой концепции лежит идея общественного договора: «Индивиды, которые объединяются в (гражданское — С.К.) общество, должны договориться об институциях

собственности и ее распределении».8 В принципе механизм публичных финансов как унитарного, так и федеративного государства должен решать три взаимосвязанные задачи (1) аллокации, (2) дистрибуции и (3) стабилизации.

Аллокация должна обеспечить эффективное размещение финансов, т.е. максимальную экономическую отдачу от такого размещения. Дистрибуция, или перераспределение должна снизить уровень социально-экономических диспропорций между финансовой силой и финансовой потребностью территориальных коллективов. Наконец, стабилизация должна содействовать выравниванию перепадов экономической конъюнктуры. В условиях федеративного устройства вторая задача выходит на первый план и фактически совпадает с задачами финансовой эквализации (см. выше).

Среди моделей бюджетного федерализма кратко рассмотрены самые основные типы. Речь идет о матрикулярной модели (Matrikularsystem), дотационной модели (Zuweisungssystem) и разделительной модели (Trennsystem). Приводятся аргументы pro et contra в отношении каждой модели. Делается вывод о том, что разделительная модель до сих пор является главным инструментом в арсенале бюджетного федерализма, однако во многих федерациях она постепенно вытесняется т.н. совместной, или «смешанной» системой (Verbundsystem), при которой большое значение имеют совместные источники дохода.

В параграфе 2 «Финансовая эквализация в Веймарской Республике»

рассмотрена система межбюджетных отношений, которая сложилась в Веймарской Республике и которая фактически формировалась под влиянием взглядов профессора Иоганна Попица. По его мнению, механизм распределения финансовых потоков в условиях федерации должен проходить три стадии. На первой стадии происходит распределение задач между территориальными коллективами разного уровня. В результате определяются

8 Musgrave R.A. Wahlverhalten als Grenze der Umverteilung?, in: Die Zukunft der Staatsfinanzierung. (Hrsg. von H. Zimmermann) Stuttgart. 1988. S.196

их финансовые потребности, что подводит ко второй стадии - распределению источников дохода между этими же коллективами. Наконец, на третьей и решающей стадии происходит распределение тягот, или обременений. Попиц также сформулировал три основных принципа финансовой эквализации: простоты, экономии и быстроты. По его мнению, федеративное устройство только препятствует реализации всех трех принципов. Наименьшие трения для реализации этих принципов порождают базовые территориальные коллективы, т.е. система МСУ. Отсюда теорию Попица, отчасти, можно рассматривать как теорию муниципализации публичных финансов вообще и федеративных финансов, в частности. ГЛАВА 2 «Система бюджетного федерализма в ФРГ» анализирует понятия «финансовая конституция» и «финансовая эквализация». Делается вывод о том, что финансовая эквализация (см. выше) представляет собой ядро т.н. финансовой конституции Германии.

В параграфе 1 «Финансовая конституция Германии: формальный и материальный аспекты» на примере множества определений анализируется соотношение материальных и формальных аспектов финансовой конституции как части Основного Закона ФРГ 1949 года. В ходе анализа установлено, что большинство дефиниций (8 из 14) исходят из того, что ядро финансовой конституции составляет финансовая эквализация (см. выше). Другими словами, процедурный, или формальный аспект при определении финансовой конституции преобладает над материальным. Далее, анализируются центральные для финансовой конституции понятия, такие как, «финансовая сила» и «финансовая потребность». Хотя эти понятия находятся в ассоциативной корреляции, они отражают разные плоскости социальных отношений. В то время как «финансовая сила» отражает факт, т.е. реальную ситуацию с доходами того или иного территориального коллектива, «финансовая потребность» представляет собой разновидность распределительной нормы, носящей более или менее произвольный характер. В этой перспективе финансовая конституция — это «замороженный

компромисс» между финансовой силой и финансовой потребностью территориального коллектива любого уровня, а «финансовая эквализация» -механизм достижения указанного компромисса.

Параграф 2 «Институт финансовой эквализации: экономический и юридический аспекты» на примере финансовых положений Основного Закона ФРГ 1949 года анализирует конституционно-правовые основы бюджетного федерализма Германии. Отмечается, что финансовая эквализация представляет собой многослойный механизм перераспределения ресурсов, в котором тесно переплетаются экономические, политические и правовые аспекты. При этом с конституционно-правовой точки зрения сущность финансовой эквализации, в конечном итоге, сводится к разграничению конкурирующих притязаний различных территориальных коллективов на один и тот же источник доходов (национальное хозяйство). В итоге делается вывод о том, что в Германии финансовая эквализация (ФинЭк) выполняет, по крайней мере, четыре функции. 1. ФинЭк регулирует распределение задач между союзом и федеральными землями (ст.71 и 72, 91а, 91в Основного Закона). 2. ФинЭк регулирует распределение расходов (ст. ст. 104а Основного Закона). 3. ФинЭк регулирует распределение доходов (ст. 105-107 Основного Закона). 4. ФинЭк оформляет, или реализует механизмы выравнивания (ст.105-107 Основного Закона). Параграф 3 «Система бюджетного федерализма в современной Германии» анализирует структуру современного механизма межбюджетных трансфертов в ФРГ. Система бюджетных отношений в современной Германии является смешанной в том смысле, что 70% налоговых доходов распределяются по совместной системе, и 30% - по разделительной системе (см. выше). Отмечается, что под бюджетным федерализмом в Германии следует понимать по преимуществу активную финансовую эквализацию. Пассивная финансовая эквализация фактически выведена «за скобки» федеративного политического процесса. Другими словами, сам процесс распределения задан между территориальными коллективами юридически не

регламентирован и фактически является прерогативой дискреционной власти федерального центра. В отличие от Веймарской Республике в современной Германии мы наблюдаем не три, а четыре стадии, или ступени активной финансовой эквализации.

Первая ступень финансовой эквализации (ФинЭк) называется первичная вертикальная ФинЭк, вторая — первичная горизонтальная ФинЭк, третья — вторичная горизонтальная ФинЭк и четвертая — вторичная вертикальная ФинЭк. На первой ступени ФинЭк в рамках финансовой конституции (ст. 106 Основного Закона ФРГ 1949 г.) учреждаются четыре категории публичных доходов: федеральные налоги (ст. 106 Абз.1), налоги федеральных земель (ст. 106 Абз.2), общие налоги (ст. 106 Абз.3,4) и налоги общин (ст. 106 Абз.5-7). На второй ступени ФинЭк указанные четыре финансовых пула «дробятся», перераспределяются уже адресно, т.е. перечисляются в бюджеты конкретных территориальных коллективов. Вторая стадия ФинЭк является промежуточной в том смысле, что представляет собой основу для коррекции распределения финансовых потоков в рамках последующих стадий финансовой эквализации - как по горизонтали (между региональными бюджетами), так и по вертикали финансовых отношений (между федеральным бюджетом и бюджетом конкретной федеральной земли). На третьей ступени ФинЭк финансовые средства, уже перечисленные в бюджеты территориальных коллективов, вновь изымаются в пользу других территориальных коллективов. Здесь юридической фикции «финансово сильные» земли противостоит юридическая фикция финансово слабых земель. Такими образом, речь идет о горизонтальном перераспределении средств от условно богатых земель в пользу «бедных».

Наконец, на четвертой ступени ФинЭк осуществляется дополнительная и адресная коррекция соотношения финансовой силы и финансовой потребности определенных территориальных коллективов (например, восточных земель). Собственно говоря, четвертая ступень в силу избирательности действия не является элементом ФинЭк в собственном

смысле, а представляет собой просто дополнительный институт дотаций, не имеющий необходимой логической связи с системой ФинЭк как таковой. ГЛАВА 3 «Пути реформы финансовой эквализации в Германии» посвящена анализу того, как в рамках современной дискуссии о путях реформы системы публичных финансов Германии соотносятся экономическая и юридическая аргументация.

Параграф 1 «Экономические аспекты предлагаемых реформ финансовой эквализации» ставит вопрос о том, каким оптимальным образом следует освободить финансовую силу результативных федеральных земель от диктата финансовых потребностей менее результативных земель? Одним из возможных ответов может служить предложение профессора Пеффекофена, который предлагает принять т.н. закон о масштабах9 финансовой эквализации, в котором следует закрепить ясные правила распределения расходов и доходов. В качестве масштаба предлагается избрать любой из трех нижеследующих принципов, т.е. речь идет об альтернативных, а не кумулятивных правилах.

Либо, во - первых, в соответствии с принципом обременительности (Ве^ии^ргишр) расходы и доходы причитаются исключительно территориальным коллективам того уровня, которые отвечают за генерацию соответствующих доходов. Либо, во-вторых, согласно принципу выполнения (ЕгйШшщзрпгшр) расходы и требуемые для финансирования доходы делегируются территориальным коллективам того уровня, задачи которых при этом выполняются. Либо, в-третьих, в соответствии с принципом оперативного управления (В15ро811юп5ршшр) расходы и доходы рассчитываются с учетом того, какой уровень территориальных коллективов обладает исключительной или преимущественной комлетенциией в части использования финансовых средств.

9 Peffekoven R. Die Verteilung der Umsatzsteuer ist keine reine Rechneroperation, in: Wirschaftsdienst, April 2001, №4 S.212

Параграф 2 «Латентный конфликт между юридической и экономической концепцией финансовой эквализации» анализирует досадную для автора этих строк крепостную зависимость юриспруденции от экономической науки. В рельефном виде эта зависимость выражена в фундаментальной монографии правоведа Стефана Кориота,10 посвященной состоянию и перспективам финансовой эквализации в современной Германии. Фактически все содержание монографии сводится к ответу на вопрос: «Отсутствует ли в кооперативном финансовом федерализме экономическая рациональность и полезная отдача (Effizienz)?»

Удивительно, что автор юридического исследования кладет в его основу перспективу экономической науки и, похоже, сам этого не замечает. В параграфе делается вывод о том, что экономический принцип полезной отдачи, или - что то же - фискальной эквивалентности не может быть руководящим для юридического исследования. Юристы имеют собственный термин для анализа темы «фискальная эквивалентность», и он называется территориальный принцип. Отказавшись от экономического принципа в пользу юридического, мы возвращаемся в парадигму юридической науки. Тогда уже в ракурсе принципа формального равенства, а не экономической эффективности, мы сможем дать независимую от экономистов оценку одной из главных проблем финансовой эквализации.

Параграф 3 «Финансовая эквализация в перспективе теории публичного права» критикует идеологию и механизм финансовой эквализации в современной Германии. Так, логический абсурд современной дискуссии о путях реформирования финансовой эквализации проявляется в несоответствии цели и средств. В самом деле, имея в виду «сбой» дистрибутивной функции системы публичных финансов реформаторы предлагают средства из арсенала аллокативной функции.

Как мы видели, аллокативная функция так же, как и функция стабилизации (см. выше), решает по преимуществу экономические задачи. Лишь

10 Korioth S. Der Finanzausgleich zwischen Bund und Ländern. Tübingen: Mohr Siebeck. 1997.

дистрибутивная функция в основном представляет собой задачу права и может быть адекватно решена только юридическими средствами. При этом механизм дистрибуции в рамках федеративной системы публичных финансов носит смешанный характер. Речь идет о том, что императивный метод (при вертикальной финансовой эквализации) следует сочетать с диспозитивным методом (при горизонтальной финансовой эквализации).

ГЛАВА 4 «Финансовый федерализм в Австрии» посвящена обзору межбюджетных отношений в Австрийской республике. Особое внимание уделено анализу общего и особенного по сравнению с системой финансовой эквализации в Германии.

Параграф 1 «Межбюджетные отношения в Австрии на примере Финансового Конституционного закона 1948 года» анализирует конституционные основы системы межбюджетных трансфертов в Австрии. В отличие от Основного Закона Германии 1949 года, где содержится специальный раздел «Финансы» (ст.ст. 104а - 115), единственной «финансовой» нормой Федерального Конституционного Закона (ФедКЗ) Австрийской республики 1920 года является статья 13.

Указанная статья в первой части устанавливает необходимость регулирования компетенции Союза и земель в области налогов в форме специального конституционного закона (Fmanzverfassungsgesetz), а во второй - постулирует обязанность Союза, земель и общин «направлять усилия на обеспечение общеэкономического равновесия при ведении своего бюджета».

Как видим, ст. 13 ФедКЗ 1920 года является бланкетной. На ее основе уже после Второй мировой войны был принят Финансовый Конституционный Закон 1948 года. Однако и он по определению во многом является схематичным и периодически подлежит детализации в рамках другого специального закона, а именно закона о финансовой эквализации (Кпапга1^1е1с1^е5е1г). Именно этот закон, обновляемый теперь каждые четыре года, играет в системе федеративных финансов структурообразующую роль.

Параграф 2 «Активная финансовая эквализация в контексте предлагаемых реформ» посвящен анализу возможных путей и способов реформирования межбюджетных отношений в Австрийской республике. Финансовый федерализм, строго говоря, начинается лишь на стадии активной финансовой эквализации, т.е. при распределении доходов между территориальными коллективами различного уровня. В Австрии различают первичную, вторичную и (в отличие от Германии) даже третичную финансовую эквализацию. Практически австрийская модель бюджетного федерализма представляет собой совокупность стадий (а) первичной вертикальной эквализации, (Ь) горизонтальной эквализации, (с) вторичной вертикальной эквализации и (<1) третичной вертикальной эквализации.

Специфика системы публичных финансов Австрии характеризуется наличием т.н. фондов, выполняющих публичные задачи. К основным фондам относятся: (1) Фонд поддержки семьи (РЬАР), (2) Фонд «друзья детей» (КБ), (3) Фонд защиты окружающей среды (З'УУ^ и (4) Фонд европейского единства (Еи). Деятельность двух первых фондов фактически направлена на стимуляцию рождаемости в Австрии, два последних фонда говорят сами за себя. В известном смысле указанные фонды можно рассматривать как модель особой, а именно предметной финансовой эквализации, не имеющей территориального характера, присущего любой модели бюджетного федерализма.

Критика современной модели бюджетного федерализма в Австрии сводится к трем основным аргументам: (1) необходимо восстановить баланс между задачами «правового государства» и потребностями «социального государства» (см. выше) в пользу первого; (2) в рамках финансовой эквализации следует усилить разделительную модель и, соответственно, ослабить совместную модель публичных доходов; (3) в идеологии финансовой эквализации следует усилить принцип «максимин» и, соответственно, ослабить принцип «минимакс», или принцип уравниловки.

ГЛАВА 5 «Финансовый федерализм в Швейцарии» посвящена обзору межбюджетных отношений в Швейцарской Конфедерации. При этом особое внимание уделяется сопоставлению швейцарской системы с моделями финансовой эквализации в других романо-германских федерациях. Параграф 1 «Специфика швейцарского федерализма в перспективе финансовых положений Конституции 1999 года» анализирует конституционные основы системы межбюджетных трансфертов в Швейцарии. Отмечается, что налоговый федерализм Швейцарии отличается одним из самых высоких уровней децентрализации в мире. Кантоны обладают значительными налоговыми полномочиями. Напротив, налоговый суверенитет Федерации ограничен налогами, заявленными в Конституции в качестве федеральных.

Более того, каталог федеральных налогов подлежит периодическому обновлению и одобрению на референдуме. В настоящее время основными в каталоге федеральных налогов являются (1) НДС, (2) т.н. федеральный прямой налог (подоходный налог с физических лиц) и (3) налог на доход от предпринимательской деятельности. В кантонах основными источниками налоговых поступлений являются подоходный налог с физических лиц, взимаемый в соответствующем кантоне в пользу обоих уровней государственного управления. Конституция 1999 года по примеру Основного Закона Германии 1949 года содержит целую главу, посвященную публичным финансам. Речь идет о главе третьей «Финансовая система» (ст.ст. 126-135). Однако в отличие от специального Раздела «Финансы» Основного Закона Германии 1949 года швейцарская глава третья не дает оснований говорить о наличии внутри Конституции 1999 года т.н. финансовой конституции. Глава «Финансовая система» вопреки своему названию посвящена по преимуществу урегулированию налоговых вопросов. Вместе с тем, нередко регулируются также и смежные вопросы финансовой системы. Исключениями из этого правила являются только ст. 126 («Управление финансами»), в которой учреждается ответственность Конфедерации за

сбалансированность бюджета и ст. 135, которая непосредственно касается темы данного исследования и называется «Финансовая эквализация».

Ст. 135 гласит: «(1) Конфедерация должна содействовать финансовой эквализации среди кантонов. (2) Предоставляя субсидии, она должна учитывать финансовую силу кантонов и особую ситуацию горных местностей». Строго говоря, базовой нормой финансовой эквализации во всей Конституции 1999 года является одна лишь ст. 135. Именно на основе этой статьи был разработан основной инструмент финансовой эквализации т.н. индикатор финансовой силы, которому сопутствуют субсидиарные индексы: (а) горная местность и (б) слабая заселенность.

Параграф 2 «Статус — кво и «Новая финансовая эквализация»» рассматривает возможность реформирования действующей ныне системы межбюджетных отношений. Она включает в себя три типа финансовых трансфертов: (1) обусловленные субсидии, которые предоставляются кантонам либо как стимул для выполнения определенных задач, либо как компенсация за претерпевание негативных экстерналий, например, вредных выбросов в атмосферу от тех или иных предприятий национального значения; (2) кантональные доли в федеральных доходах. Речь идет о системе соучастия в доходах через систему вертикальных трансфертов. Механизм вертикальных трансфертов включает в себя два элемента. Во-первых, Конфедерация уступает часть своих средств кантонам. Во-вторых, часть этих средств подлежит перераспределению среди кантонов с учетом их финансовой силы. (3) кантональные взносы в федеральный фонд социальных выплат, которые выплачиваются кантонами с учетом финансовой силы каждого из них.

В общей сложности в настоящее время действуют около 40 программ предоставления различных обусловленных займов, в которых применяются самые разнообразные формулы эквализации. К этому следует добавить четыре относительно автономные программы соучастия в доходах и четыре

схемы кантональных взносов в федеральные фонды социальной защиты." В итоге мы получает 48 схем финансовой эквализации. Данное обстоятельство делает нынешнюю систему межбюджетных отношений в Швейцарию одной из наиболее сложных и наименее прозрачных. Все это предопределило необходимость реформы швейцарского бюджетного федерализма. В программе «Новой финансовой эквализации» (НФЭ), разработанной под эгидой Федерального Департамента финансов в 1994 году, в качестве руководящего принципа реформы системы публичных финансов был провозглашен принцип субсидиарности. Основными задачами НФЭ являются:

(1) «расплетение» (Entflechtung) ряда совместных компетенции, в

результате которого должно увеличиться количество чисто федеральных и чисто кантональных задач. Например, к чисто федеральным задачам предлагается отнести строительство и ремонт федеральных автомагистралей, а к чисто кантональным - систему специального образования и т.п.

(2) новые формы вертикальной кооперации и финансирования совместных задач; в результате федеральные субсидии будут отныне предоставляться кантонам не под отдельно взятые проекты, а в рамках среднесрочных программ. При этом финансирование будет зависеть не от уровня текущих затрат, а от успехов в выполнении промежуточных целей соответствующего проекта.

(3) межкантональное сотрудничество и горизонтальное распределение тягот; ввиду того, что экономическое и социальное пространство все меньше совпадает с границами отдельно взятых кантонов, необходимо радикально повысить степень горизонтальной кооперации и распределения тягот. Возьмем гипотетический пример: выпускники Базельского университета предпочитают работать в Женеве, а не в самом Базеле. В рамках новой

11 Bullinger A.-B. Equalization Reform in Switzerland: Ideal Solutions, Unpredictable Outcomes. // Report at the conference "Fiscal Federalism: Working Out the Future. Regina: the Saskatchewan Institute of Public Policy. October 12-13. 2000. p.8-9

системы финансовой эквализации Женева в этом примере должна будет выплачивать Базелю компенсацию.

(4) новая схема горизонтальной эквализации, согласно которой вместо прежнего индекса финансовой силы вводится т.н. индекс ресурсов. Главное отличие индекса ресурсов от индекса финансовой силы заключается в том, что индекс ресурсов НЕ является смешанным показателем и отражает только налоговый потенциал кантона, т.е. совокупный объем доходов физических лиц и капиталов юридических лиц. Напротив, ныне действующий индекс финансовой силы учитывает не только налоговый потенциал кантона, но и объем получаемых трансфертов.

ГЛАВА б «Межбюджетные отношения в Австралийском Союзе»

анализирует модель межбюджетных отношений в Австралии. Ввиду принадлежности Австралии к англо-американской правовой семье австралийский опыт служит определенным контрастом к системам финансового федерализма Австрии, Германии и Швейцарии. С другой стороны, австралийский опыт, прежде всего, в Германии не только не воспринимается как совершенно чуждый, но, напротив, в некоторых аспектах вызывает интерес как образец для подражания (см. ниже).

Параграф 1 «Конституционный Акт Австралийского Союза 1900 года в перспективе публичных финансов» анализирует конституционные основы системы межбюджетных трансфертов. Специфику межбюджетных отношений в Австралии, на наш взгляд, определяет Раздел 96 Конституционного Акта 1900 года, который гласит: «В течение десяти лет после учреждения Союза, а также после этого периода до тех пор, пока Парламент не решит иначе, Парламент может предоставлять финансовую помощь любому штату на таких условиях, которые парламент сочтет уместными — (курсив мой — С.К.)».

Как видим, согласно Разделу 96 федерация может предоставить финансовую помощь любому штату на таких условиях, которые федеральный парламент «сочтет уместными» (thinks fit). Посредством буквального толкования этой

нормы Высокий суд Австралии фактически учредил новое полномочие федерального правительства обусловливать предоставление федерального гранта выполнением определенных условий.

Таким образом, федерация приобрела право интервенции даже в такие области, которые первоначально входили в категорию «остаточных», т.е. принципиально субфедеральных полномочий. В частности, в рамках расширительного толкования раздела 96 федеральная власть смогла вмешиваться в такие сферы, как образование, хотя конституция не наделяет федерацию первичными полномочиями в этой области.

Параграф 2 «Организационная структура межбюджетных отношений в Австралии» рассматривает организационные и структурные аспекты австралийского финансового федерализма. Организационная модель межбюджетных отношений в Австралии вырастала постепенно на протяжении всего 20 века. Среди первых «актеров» бюджетного федерализма в Австралии следует назвать (1) Казначея Союза (Treasurer) как проводника линии централизации и консолидации публичных финансов. Также относительно рано заявила о себе как органе финансовой политики (2) ежегодная Конференция Премьеров (annual Premiers* Conference). До сих пор она выступает как форум обсуждения финансовых интересов всех агентов федеративных отношений. После Первой мировой войны в целях преодоления конкуренции на рынке публичных займов между Национальным правительством и властью штатов в 1927 году был создан (3) Австралийский Совет по займам (Australian Loan Council). Наконец в 1933 году была создана (4) Комиссия по Союзным Грантам — далее КСГ - (Commonwealth Grants Commission) - структура, до сих пор определяющая как достоинства, так и недостатки системы австралийского бюджетного федерализма. Постепенно в межбюджетных отношениях усиливалась роль (5) Премьер — Министр Союза. Но лишь в последней трети 20 века в системе бюджетного федерализма Премьер-Министр Австралии начинает играть более заметную роль, чем Казначей. Это связано.

прежде всего, с появлением у Национального Правительства новой идеологии (=Нового федерализма). Эта идеология привела, в конечном итоге, к радикальной реформе налоговой системы. Ныне ядро этой системы составляет налог на товары и услуги (Goods and Services Tax). Для австралийской системы публичных финансов ключевым является разделение функций между ежегодной Конференцией Премьеров и КСГ. Главной задачей ежегодной Конференции Премьеров являлось согласование финансовых интересов всех участников накануне (обычно за несколько месяцев до) принятия Союзного бюджета. При этом, разумеется, предметом дискуссии нередко становились вопросы вертикальной финансовой эквализации.

В последней четверти 20 века Национальное Правительство стало ежегодно формировать общенациональный пул финансовых средств, подлежащий распределению между всеми субъектами федерации. Размеры ежегодного пула первоначально представляли собой фиксированный процент федерального подоходного налога с физических лиц за предыдущий год. Теперь же формирование этого пула происходит на ежегодной Конференции Премьеров по более гибкой схеме, в которой учитываются несколько факторов, включая макроэкономические задачи и финансовое состояние тех или иных субъектов федерации.

Распределение же средств из этого пула осуществляется уже по схеме, разработанной КСГ и подлежащей регулярной ревизии и совершенствованию. Ключевым принципом этой схемы является требование о том, «чтобы каждому штату была предоставлена способность (capacity) обеспечить такой же стандартный набор (публичных) услуг, как и в других штатах при условии, что указанный штат предпринимает соразмерные усилия по сбору доходов из собственных источников и осуществляет управление своими делами на том же уровне оперативной эффективности».12

12 Craig J. "Australia"//Minassian, ed. "Fiscal Federalism: Theory and Practice". IMF: Washington. 1997. p. 184

В параграфе 3 «Две проблемы и два инструмента фискальной эквализации в Австралии» подвергается анализу эффективность австралийской модели публичных финансов. Дело в том, что Система бюджетного федерализма Австралии является крайне несбалансированной в том смысле, что монистической модели публичных финансов на федеральном уровне противостоит тройственная модель публичных финансов штатов. Так, если федеральная система формируется почти исключительно федеральными налогами, финансовые системы штатов включают в себя три подсистемы: (1) собственные налоги штатов, (2) общецелевые гранты Союза (General Purpose Grants) и (3) специальные выплаты Национального Правительства (Specific Purpose Payments). Более того, ситуацию осложняет такая специфическая проблема, как вертикальный фискальный дисбаланс (ВФД — vertical fiscal imbalance). Объективной предпосылкой ВФД является то обстоятельство, что Союзная доля составляет около 67% от совокупных публичных доходов, в то время как доля Союза в совокупных публичных расходах составляет всего 33%. Напротив, правительства штатов аккумулируют примерно 28% от совокупных публичных доходов, но несут ответственность за 59% публичных расходов. В итоге ВФД можно охарактеризовать как разрыв между уровнем доходов и уровнем расходов на обоих уровнях публичной власти.

Отсюда возникает вопрос о соотношении ВФД и механизма горизонтальной фискальной эквализации. Некоторые защитники ВФД утверждают, что именно ВФД позволяет поддерживать в федерации эффективную систему горизонтальной фискальной эквализации, т.е. обеспечивать каждый штат достаточным количеством финансовых средств, выделяемых для поддержания системы публичных услуг на территории данного штата в соответствии со стандартами, установленными Комиссией по Союзным Грантам (см. выше). При этом презюмируется, что оба инструмента горизонтальной финансовой эквализации — (1) общецелевые

федеральные гранты и (2) специальные федеральные выплаты - действуют в кумулятивном режиме, взаимно усиливая положительный эффект друг друга.

С другой стороны, критики двойного инструментария горизонтальной фискальной эквализации полагают, что институт специальных федеральных выплат способствует эрозии института общецелевых грантов, усиливая и без того унитаристские аспекты бюджетного федерализма Австралии. Вместе с тем, общецелевые гранты - в отличие от специальных федеральных выплат — в большей степени соответствуют природе федеративного государства и самой идее раздельных финансовых полномочий Союза и штатов.

Дискуссионность специальных федеральных выплат проявляется и в том, что они находятся вне контроля со стороны Комиссии по Союзным Грантам, которая уполномочена выносить рекомендации только по предоставлению общецелевых грантов. В своей деятельности КСГ исходит из двух критериев: (1) способности конкретного штата аккумулировать доходы из собственных источников («коэффициент финансовой силы») и (2) актуальной потребности данного штата в публичных расходах («коэффициент финансовой потребности»).

После введения 1 июля 2000 года налога на товары и услуги (НТУ) любой штат, в котором коэффициент финансовой силы ниже или коэффициент финансовой потребности выше, чем в среднем по федерации, получает большую долю НТУ в рамках межбюджетных трансфертов. Фактически данная модель, разработанная КСГ, представляет собой механизм перераспределения средств НТУ, аккумулированных на территории штатов, способных предоставлять публичные услуги выше и(ли) имеющих потребности ниже федерального стандарта, в пользу менее благополучных штатов. Никто в Австралии не подвергает сомнению тот факт, что данная модель более эффективна, чем простое подушное распределение средств.

В итоге схема горизонтальной финансовой эквализации, разработанная КСГ, сводится к определению стандартизированного дефицита (СД) того или иного субъекта федерации. Он определяется по следующей формуле:

СД=КФП минус КФС минус/плюс КСП, где КФП - коэффициент стандартизированных финансовых потребностей, КФС - коэффициент финансовой силы на душу населения в данном штате и КСП - коэффициент специальной поддержки, получаемой данным штатом от Национального Правительства и не подлежащей контролю со стороны Комиссии по Союзным Грантам.

Особая заслуга КСГ принадлежит в деле реформирования местных финансов Австралии. В июне 2001 года Комиссия по Союзным Грантам проанализировала промежуточный результат применения Акта о финансовой поддержке местного управления 1995 года и предложила изменить саму структуру местного финансирования. По рекомендации КСГ необходимо всю муниципальную финансовую массу распределить по трем пулам: (1) пул подушных грантов, (2) пул относительных (стандартизированных) потребностей и (3) местный дорожный пул. Два первых пула должны финансироваться из средств системы общецелевых грантов по следующей схеме: 30% из этих средств поступают в пул подушных грантов и 70% - в пул относительных потребностей.

Несмотря на смещение акцентов от финансовой «уравниловки» к более адекватной модели горизонтальной эквализации система местных финансов сохраняет такой инструмент финансовой «уравниловки», как минимальный грант. Речь идет о гарантированном ежегодном гранте, который должен быть не меньше, чем та доля, на которую вправе претендовать данный муниципалитет, если бы распределению подлежали только 30% средств, выделяемых штату в рамках финансирования им соответствующих муниципалитетов.

ГЛАВА 7 «Реформа межбюджетных отношений в современной федерации (рекомендации для России)» посвящена обобщению проведенного анализа состояния и перспектив бюджетного федерализма применительно к возможностям и потребностям России.

Параграф 1 «Предпосылки финансовой конституции в действующей конституции России» посвящен анализу центральных для данного исследования понятий (финансовая конституция и финансовая эквализация) применительно к юридической конституции России, а также применительно к Бюджетному и Налоговому Кодексу. Делается вывод о том, что в конституционном праве России латентно признается сам факт (финансового) взаимодействия правового и социального государства, однако механизм такого взаимодействия в Конституции России 1993 года никак не обозначен.

Параграф 2 «Федеративное государство в контексте публичных финансов» рассматривает конституционные основы системы межбюджетных трансфертов. Отмечается, что в центре дискуссии находится принцип субсидиарности как краеугольный принцип любой реформы публичных финансов. При этом от принципа субсидиарности следует отличать принцип децентрализации финансовых полномочий. Первый принцип символизирует восходящую (демократическую) перспективу бюджетного федерализма, второй же отражает нисходящую (в конечном итоге авторитарную) перспективу межбюджетных отношений.

Для Российской Федерации определенный интерес представляет швейцарская программа «Новой Финансовой Эквализации». Здесь, прежде всего, следует указать (1) на демонтаж системы смешанных полномочий, т.е. четкое разведение полномочий и ответственности за определенные публичные задачи. При этом конкретная задача адресуется либо субъектам федерации при одновременном предоставлении соответствующих финансовых ресурсов, либо остается на федеральном уровне. Интерес для России имело бы также (2) учреждение специального фонда финансовой эквализации. Средства этого фонда могли бы финансироваться совместно федерацией и субъектами — донорами, а затем распределяться между нуждающимися регионами.

Параграф 2 «Цивилистические аспекты бюджетного федерализма»

посвящен анализу соотношения в рамках финансово-правовой

ответственности публично-правового начала, с одной стороны, и цивилистического подхода, с другой. Делается вывод, что полная реализация финансово-правовой ответственности как ответственности в смысле публичного права невозможна или нежелательна ввиду непредсказуемости последствий.

Другое дело, когда мы начинаем менять ракурс и подходить к проблеме финансово - правовой ответственности с точки зрения цивилистики. Здесь открывается возможность активнее использовать институт договора и институт деликта. В отношении института деликта — это совершенно очевидно: если территориальный коллектив, ответственный за финансовый трансферт в бюджет другого территориального коллектива, не осуществляет этот трансферт или осуществляет его ненадлежащим образом, он обязан возместить возникающий при этом ущерб в виде штрафа, неустойки и т.п. Соответственно, вопросы финансово-правовой ответственности можно регулировать и в рамках публично-правовых договоров. При этом особое значение такая договорная ответственность приобретает при горизонтальных финансовых трансфертах, т.е. между территориальными коллективами одного и того же уровня. При заключении подобных договоров (например, между «финансово сильным» и финансово слабым» субъектом федерации) можно предусмотреть создание особого депозита из дисконтируемой части средств, подлежащих перераспределению из одного бюджета в другой. В случае, если территориальный коллектив, получающий эти средства, использует их ненадлежащим образом, дисконтируемая часть возвращается в бюджет соответствующего субъекта — донора и т.п.

Заключение посвящено анализу перспектив публичных финансов в контексте глобализации. Отмечается ее противоречивый характер. С одной стороны, повсюду мы видим унификацию общих, рамочных стандартов социального взаимодействия. С другой стороны, средства глобализации могут использоваться как стимуляторы социо-культурных различий. В

качестве примера можно указать на Интернет, который часто используется для фиксации именно социо - культурных особенностей. Хотя глобализация многолика, наибольшее значение имеют финансовые аспекты глобализации. В этой связи неюристы нередко говорят об особой финансовой власти (ср. взгляды Р. Гольдшайда и К. Дугласа). Однако мы полагаем, что в конечном итоге, речь идет не о мощи невидимой финансовой власти, а о ресурсах особой системы управления. Иначе говоря, финансовая власть в принципе представляет собой специфическую разновидность исполнительной власти конкретного государства. Вместе с тем, в современную эпоху речь уже идет о глобализированных финансовых ресурсов, что вынуждает национальные правительства к определенной кооперации в области публичных финансов.

В самом деле, если значительная часть долларовых резервов сосредоточена в казначействах Китая и Японии, то следует признать неизбежность трансграничного характера системы публичного управления и США, и КНР, и Японии. В XXI веке именно непрозрачная и ускользающая от любого национального правопорядка финансовая бюрократия представляет собой вершину глобализированной административной пирамиды. Поэтому в любом юридическом исследовании, посвященном публичным финансам, так или иначе, будет возрастать роль страноведческого подхода и одновременно усиливаться трансграничная перспектива. По теме диссертации опубликованы следующие работы: Монографии:

1. Королев C.B. Теория муниципального управления (индивидуальная монография) М.: ВИНИТИ. 1999. - 9 п. л.

2. Королев C.B. Очерки финансовой конституции, (индивидуальная монография) М.: ГУЗ. 2004. - 11,7 п. л.

3. Королев C.B. Финансовый федерализм в Германии, Австрии и Швейцарии (индивидуальная монография) С.- Петербург: Издательство Юридического Института. 2006. 5 п. л.

4. Королев C.B. «Экономикс» в перспективе финансово — правовой политики: критика «экономического империализма». - (индивидуальная монография) Санкт - Петербург: Издательство Юридического Института 12 п. л.

5. Королев C.B. Юридическая семантика федерализма II Федерализм: теория, институты, отношения (коллективная монография). Отв. ред. академик Б.Н. Топорнин. М.: Юристъ. 2001. (0,7 п.л.).

6. Королев C.B. Проблемы теории федеративной конституции И Федерализм: теория, институты, отношения (коллективная монография). Отв. ред. академик Б.Н. Топорнин. М.: Юристъ. 2001. (0,4 п.л.).

7. Королев C.B. Теория персонификации публичных интересов в федеративном государстве И Федерализм: теория, институты, отношения (коллективная монография). Отв. ред. академик Б.Н. Топорнин. М.: Юристъ. 2001. (0,5 п.л.).

8. Королев C.B. Китайская концепция прав человека Н Права человека: итоги века, тенденции, перспективы (коллективная монография). Отв. ред. член-корреспондент РАН Е.А. Лукашева. М.: Норма. 2002. (1,6 п.л.)

9. Королев C.B. Японская концепция прав человека // Права человека: итоги века, тенденции, перспективы (коллективная монография). Отв. ред. член-корреспондент РАН Е.А. Лукашева. М.: Норма. 2002. (1,3 п.л.)

10. Королев C.B. Народовластие в эпоху глобализации II Российское народовластие: развитие, современные тенденции и противоречия (коллективная монография). Отв. ред. А.В.Иванченко. М.: Фонд «Либеральная миссия». 2003. (1,5 п.л.)

Статьи в рецензируемых журналах:

11. Королев C.B. Финансовый федерализм в начале XXI века. И Сравнительное Конституционное Обозрение. 2005 №4 (0,7 п.л.).

12. Королев C.B. Гармонизация финансовых отношений в Швейцарии на различных уровнях публичной власти. II Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. 2005. № 12.0,4 п.л.

Статьи в прочих журналах и справочниках:

13. Королев C.B. «.Модернизации теория» // Зарубежная политология. Словарь-справочник под ред. A.B. Миронова, П.А. Цыганкова. М.: Соц. — полит, журнал. 1998.0,3 п.л.

14. Королев C.B. «Политика ненасилия» И Зарубежная политология. Словарь-справочник под ред. A.B. Миронова, П.А. Цыганкова. М.: Соц. -полит, журнал. 1998. 0,2 п.л.

15. Королев C.B. «Иерархия государственных органов» И Юридическая энциклопедия под ред. академика Б.Н. Топорнина. М.: Юристъ. 2001. - 0, 05 п.л.

16. Королев C.B. «Канцлер» (в соавторстве с В.Г. Графским) // Юридическая энциклопедия под ред. академика Б.Н. Топорнина. М.: Юристъ. 2001. — 0, 05 п.л.

17. Королев C.B. «Несамоуправляющаяся территория» И Юридическая энциклопедия под ред. академика Б.Н. Топорнина. М.: Юристъ. 2001. - 0, 05 п.л.

18. Королев C.B. Антропология основных прав. // Человек и право: книга о летней школе по юридической антропологии. М.: Стратегия. 1999. (0,5 п.л.)

19. Королев C.B. Конфликтология универсальных прав. // Сборник научных трудов Северо-Кавказского государственного технического университета. Сборник научных трудов. Серия «право». Ставрополь. 1999. Вып.1. (0,6 п.л.)

20. Королев C.B. « Человек равенства» как субъект права. // Юридическая антропология. Закон и жизнь. М.: ИД «Стратегия». 2000. (0, 6 пл.)

21. Королев C.B. Федерация «четырех моделей»', публично-правовые и финансовые аспекты. // Право и политика. 2000. №8. (0,5 п.л.)

22. Королев C.B. Разграничение компетенции в асимметричной федерации: зарубежный опыт в свете Конституции России. // Правовая политика и правовая жизнь. Саратов/Москва. 2001. №1. (0,6 п.л.)

23. Королев C.B. «Финансы» и «фиск» в кросс - культурной перспективе: апология финансового права. // Правовая политика и правовая жизнь. Саратов/Москва. 2001. №1. (0,6 п.л.)

24. Королев C.B. Межбюджетные отношения в Австрии и Австралии в контексте финансовых проблем России // Государственная власть и местное самоуправление. 2005. № 12 (0,3 п.л.)

25. Королев C.B. Концепция федеративных финансов Иоганна Попица: опыт Веймарской Республики и современная Россия П Государственная власть и местное самоуправление. 2006. № 1. (0,4 п.л.)

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Королев, Сергей Викторович, доктора юридических наук

Введение 2 РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ: ФИНАНСЫ, БЮДЖЕТ И ПУБЛИЧНОЕ ПРАВО

Глава первая: финансовая политика как инструмент публичного права

§ 1. Финансы и фиск как базовые понятия финансовой науки

§ 2. Исторический обзор финансовой науки в сравнительной перспективе

§ 3. Семантические взаимосвязи термина «политика»

§ 4. Соотношение трех политик: правовой, социальной и финансовой

Глава вторая: Конституционное право в перспективе финансовой политики

§ 1. Финансовые аспекты конституционного права согласно концепции Гольдшайда

§ 2. Теория финансовой силы Дугласа: конституционно - правовые аспекты

2.1. Роль денег в концепции Социального Кредита Дугласа

2.2. Критика теории финансовой силы Дугласа

Глава третья: «Финансовое государство» как масштаб фактической и юридической конституции

§ 1. Соотношение «двух государств»: правового и социального

§ 2. Финансовое государство в социологической перспективе

§ 3. Финансовое государство в экономической перспективе

§ 4. Финансовое государство в юридической перспективе

Глава четвертая: Деньги, государственный бюджет и публичное право

§ 1. Эволюция и «деволюция» финансового права Германии

§ 2. Деньги как инструмент публичного права

2.1. Государственная и социетарная теория денег

2.2. Владельческая теория денег '

§ 3. Бюджет как центральная проблема публичного права

Глава пятая: Компаративистская концепция финансово - правовой ответственности

§ 1. Семантический анализ терминов «liability» и «Haftung»

§ 2. Соотношение договорной ответственности и ответственности из деликта

§ 3. Понятие финансово-правовой ответственности и ее модусы

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ: МЕЖБЮДЖЕТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ФЕДЕРАТИВНОМ ГОСУДАРСТВЕ

Глава первая: Система бюджетного федерализма в Веймарской Республике

§ 1. Теория и модели бюджетного федерализма

§ 2. Финансовая эквализация в Веймарской Республике

2.1. Характер, стадии и инструменты финансовой эквализации в Веймарской Республике

2.2. Принципы управления финансами в Веймарской Республике

2.3. «Ключи распределения тягот»

Глава вторая: Система бюджетного федерализма в ФРГ

§ 1. Финансовая конституция Германии: формальный и материальный аспекты

§ 2. Институт финансовой эквализации: экономический и юридический аспекты

§ 3. Система бюджетного федерализма в современной Германии

3.1. Первая стадия финансовой эквализации

3.2. Вторая стадия финансовой эквализации

3.3. Третья стадия финансовой эквализации

3.4. Четвертая стадия финансовой эквализации

Глава третья: Пути реформы финансовой эквализации в Германии

§ 1. Экономические аспекты предлагаемых реформ финансовой эквализации

§ 2. Латентный конфликт между юридической и экономической концепцией финансовой эквализации

§ 3. Финансовая эквализация в перспективе теории публичного права

Глава четвертая: Финансовый федерализм в Австрии

§ 1. Межбюджетные отношения в Австрии на примере финансового конституционного закона 1948 года

1.1. Неконсолидированный характер «финансовой конституции» Австрии

1.2. Структура Финансового конституционного закона 1948 года

§ 2. Активная финансовая эквализация в контексте предлагаемых реформ

2.1. Стадии активной финансовой эквализации Австрии

2.2. Предлагаемые реформы финансовой эквализации Австрии

Глава пятая: Финансовый федерализм в Швейцарии

§ 1. Специфика швейцарского федерализма в перспективе финансовых положений Конституции 1999 года

1.1. Особенности швейцарского федерализма в контексте публичных финансов

1.2. Принцип субсидиарности в контексте финансовых положений Конституции 1999 года

§ 2. Статус кво и «Новая финансовая эквализация»

2.1. Структура и инструменты нынешней системы финансовой эквализации в Швейцарии

2.2. Идеология «Новой финансовой эквализации»: задачи и инструменты

Глава шестая: Межбюджетные отношения в Австралийском Союзе

§ 1. Конституционный Акт Австралийского Союза 1900 года в перспективе публичных финансов

§ 2. Организационная структура межбюджетных отношений в Австралии

§ 3. Две проблемы и два инструмента фискальной эквализации в Австралии

Глава седьмая: Реформа межбюджетных отношений в современной федерации (рекомендации для России)

§ 1. Предпосылки финансовой конституции в действующей конституции России

§ 2. Федеративное государство в контексте публичных финансов

§ 3. цивилистические аспекты бюджетного федерализма

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Конституционно-правовое регулирование бюджетного федерализма"

Актуальность темы исследования

Таким образом, экономическая перспектива является стартовой. Однако с учетом того, что тема во многом носит междисциплинарный характер и предполагает анализ юридических проблем бюджетного федерализма, автор не может ограничиваться только указанной перспективой. Бюджетный федерализм представляет собой «ядро» и одновременно механизм финансового федерализма, который, на наш взгляд, совпадает с режимом финансовой солидарности территориальных коллективов всех уровней.

В конечном итоге речь идет о стремлении определить природу и методы финансовых аспектов публичного права не только через экономику, но также через характер и методы финансовой политики. Именно в точке пересечения права и политики, на наш взгляд, сосредоточен корень проблемы. В этой точке публичное право становится политическим, а финансовая политика, в свою очередь, приобретает правовые характеристики. Указанную точку конвергенции удобно называть термином «финансово-правовая политика».

Автор не ставит перед собой глобальной задачи построить теорию конституционно - правового регулирования финансовой системы государства. Главная задача сводится к определению концептуальных основ системы публичных финансов в контексте таких конституционных принципов, как принцип человеческого достоинства, правового государства и т.п. Поэтому в первом разделе речь идет только о центральных проблемах, а именно о понятии и функции финансов, о назначении, структуре и функциях бюджета, а также о специфике института юридической ответственности применительно к финансовой системе государства.

Предваряя аргументацию возможных критиков, можно сказать, что автору следовало, либо ограничиться анализом федераций романо-германской правовой семьи, либо расширить объем диссертации и включить в поле исследования также репрезентативные федерации англо-американской правовой семьи. В последнем случае к Австралии следовало бы добавить, например, Канаду, Индию, Малайзию, не говоря уже о США. Тем не менее, соискатель был вынужден отказаться от такого решения, как по формальным, так и по материальным причинам.

В качестве примера можно привести особый способ финансовой поддержки университетов, распространенный только в США, а именно т.н. fund raising system. В рамках этой системы речь идет, прежде всего, о достаточно регулярных пожертвованиях в пользу alma mater со стороны бывших студентов, ставших мультимиллионерами. Достаточно сказать, что годовой бюджет Стенфордского университета в 1997 году составил около 20 млрд. долларов.

Для сравнения в Германии на поддержку исследовательских программ в рамках университетской науки, в 2005 году планировалось выделить 250 млн. евро, т.е. почти на два порядка меньше, чем бюджет Стенфорда. Можно даже предположить, что совокупный бюджет ведущих 20 университетов США вполне сопоставим с бюджетом всей России. Столь уникальная финансовая аномалия, характерная только для финансирования высшей школы США, не позволяет всерьез говорить о практической значимости финансовой системы этой федерации для любых нормальных государств, будь то страны первого (Германия), второго (Россия) или третьего (Нигерия) мира.

Мы полагаем, что Австралия не в пример надежнее, чем США, может претендовать на роль репрезентативной федерации Вестминстерского типа. С одной стороны, Австралия четко отражает «индуктивный характер» системы общего права, когда сначала решаются частные конкретные проблемы права, и лишь потом эти решения «уплотняются» до руководящих принципов и общих норм. С другой стороны, именно австралийский опыт - а не американский, канадский или индийский - вызывает особый интерес в федерациях Ро-мано-германской правовой семьи. В частности, в Германии в рамках дискуссии о путях реформирования публичных финансов нередко ссылаются на австралийскую модель решения насущных проблем бюджетного федерализма.

В ходе работы над данной диссертацией нередко приходилось давать критический анализ тех или иных теорий экономической науки. Данное обстоятельство не следует понимать в том смысле, что автор является безусловным сторонником принципа экономического детерминизма. Мы не верим в его универсальную значимость, несмотря на важную роль экономического фактора в жизни гражданского общества и, следовательно, в системе права. Юристам, по нашему мнению, следует преодолеть свою подчиненность диктату экономистов в том, что касается вопросов социально-экономической значимости. Данная диссертация является небольшим доказательством того, что правоведы в состоянии анализировать экономические явления и интегрировать их в юридическую проблематику, несмотря на то, что подавляющая часть этого анализа по объективным причинам осталась за скобками диссертации.

Спор между юристами и экономистами носит принципиальный характер. Так, для ортодоксальных экономистов - за редким исключением - в экономической жизни вообще не существует проблемы прав человека. Для них существует лишь экономическая рациональность или целесообразность. Таким образом, работа носит наступательный характер, предопределенный корпоративной этикой правоведов, в конечном итоге, защищающей права конкретных субъектов права. Этика юристов по необходимости отличается от корпоративной этики экономического «mainstream's», которая сокращает человека до его «экономической функции».

Экономика процветает там, где она развивается по определенным правилам, и чем удачнее правила адаптированы к потребностям гражданского общества, и чем труднее их не соблюдать, тем лучше для «капитализма» в духе Коммонза. Иначе говоря, по мнению Коммонза, пути развития права определяют пути развития хозяйства и технологии, а не наоборот. К сожалению, подобный подход не разделяется экономической ортодоксией, рассматривающей право лишь как подручное средство для экономики.

Степень разработанности проблемы

Заявленная тема предполагает взаимодействие сразу нескольких общественных дисциплин: экономической науки, социологии, политологии, и - самое главное - юриспруденции. Из экономического контекста тему сначала предстояло вывести в сферу политического исследования, а затем уже и в правовое пространство социальных отношений. Таким образом, экономическая наука должна была помочь определить важнейшие темы финансово-правовой политики, её внешние контуры.

На этом функция экономической науки в контексте данного исследования заканчивается. Именно поэтому значительная часть экономического анализа темы осталась за рамками окончательной редакции диссертации. В свою очередь, внутренние контуры финансово-правовой политики, точнее, структурные связи ее элементов, должны были открыть нам новые перспективы на теорию конституционно-правового регулирования системы публичных финансов вообще и бюджетного федерализма, в частности.

Объектом исследования являются регулятивные аспекты финансовых отношений в государстве. Учитывая, что данный объект по необходимости носит междисциплинарный характер, в работе попеременно развертывается экономическая, политическая и правовая перспектива на проблемы регулирования и управления системой публичных финансов.

Предметом исследования являются конституционно - правовые основы публичных финансов вообще и модели бюджетного федерализма с точки зрения конституционного права, в частности. В качестве основной темы анализа были избраны федерации романо-германского типа, а среди них в качестве репрезентативной федерации по ряду причин была выбрана Федеративная Республика Германия. Затем на фоне анализа германского опыта в специальных главах рассматриваются также межбюджетные отношения в других немецкоязычных странах (Австрии и Швейцарии), а так же, как отмечалось выше, в одной федерации Вестминстерского типа (Австралии).

С другой стороны, ядром этой конституции является особая система межбюджетных трансфертов, которая в Германии носит институциональный характер под именем «Finanzausgleich». Это понятие в диссертации везде переводится техническим термином «финансовая эквализация» - см. ниже.

Методологическая и теоретическая основа исследования

Сквозная методология настоящего исследования включает в себя, прежде всего, т.н. контекстуальный подход, характерный для американского прагматизма и предполагающий принципиальный отказ от следования предзаданным принципам и аксиомам. Стремление автора к объективности не означает отказ от каких-либо нормативных установок. Однако, по нашему мнению, эти установки должны быть заявлены по ходу исследования и, во-вторых, они должны доказать свою пригодность для предложений по реформированию бюджета как центрального института публичного права, а также межбюджетных отношений рассматриваемых федераций.

Особую эвристичность в рамках данной работы доказала тактика методологического плюрализма. Так, благодаря последовательному применению метода экономического анализа К. Дугласа, метода социологического анализа М.Вебера и Р. Гольдшайда в совокупности с методологическим дуализмом Г. Еллинека (идеальный тип - эмпирический тип) удалось сформулировать одну из центральных проблем современной теории государственного права, а именно понятие финансового государства (см. ниже положения, выносимые на защиту).

И.А. Бачило, Н.А. Богданова, И.Ю. Богдановская, В.И. Васильев, Т.А. Васильева, А.Б. Венгеров, Г.А. Гаджиев, О. фон Гирке, В.Г. Графский, В.Е. Гулиев, Г. Еллинек, С.Ю. Кашкин, X. Кельзен, А.И. Ковлер, С.А. Комаров, М.А. Краснов, Б.С. Крылов, П. Лабанд, Е.А. Лукашева, В.И. Лысенко, В.В. Маклаков, А.В.Малько, Л.С. Мамут, Н.И. Матузов, М.Н. Марченко, В.В. Невинский, B.C. Нерсесянц, А.В. Оболонский, И.И. Овчинников, А.Г. Пархоменко, Б.А. Стра-шун, Б.Н. Топорнин, Т.Я. Хабриева, Н.Ю. Хаманева, Ю. Хачек, А.И. Черкасов, В.Е. Чиркин, Ю.Л. Шульженко, А.Ю. Якимов.

Поскольку диссертация посвящена конституционно - правовым аспектам публичных финансов, в ней по необходимости лишь обзорно дается сравнительный анализ национальных школ финансовой науки и финансового права, поэтому автор почти не касается вопросов финансового и банковского права России. Вместе с тем, данное исследование было бы невозможно без учета позиций отечественных ученых, разрабатывающих финансово-правовую и бан-ковско-правовую тематику. Среди них особо следует указать на таких авторов, как А.Ю. Викулин, О.Н. Горбунова, Р.Ф. Захарова, М.В. Карасева, Ю.А. Крохина, С.Г. Пепеляев, Э.Д. Соколова, Г.А. Тосунян, Н.И. Химичева.

Научная новизна проведенного исследования отражена в положениях, выносимых на защиту: (1) Финансы вообще и деньги, в частности, представляют собой любые оборотные средства, которые укрепляют социально необходимые связи. Помимо денег имеются и другие, а именно немонетарные средства укрепления социальных связей (например, дружба и любовь). Однако даже эти отношения могут приобретать денежное выражение, а нередко и дополнительный коммерческий смысл. Финансы можно рассматривать как один из юридических инструментов социальных связей вообще, а именно как базовое условие человеческого достоинства, которое представляет собой внутреннюю (индивидуальную) и одновременно социальную ценность, препятствующую отождествлению человека с «вещью» в ее юридическом смысле.

Человеческое достоинство - это единственный ресурс, который является мультипликатором для всех других ресурсов нации. Однако современное конституционное право неохотно признает нормативный характер идеи о том, что человеческое достоинство нуждается в адекватной финансовой базе. Данный пробел в теории конституционного права является существенным препятствием для успешного функционирования всей социально-экономической и правовой системы государства. Другими словами, человеческое достоинство во многом предполагает наличие определенных финансовых условий sine qua поп прав человека.

В указанном смысле человеческое достоинство входит в предмет регулирования финансовой конституции. Её можно определить как совокупность конституционных принципов и правил, регулирующих финансовые потребности государственного аппарата и обеспечивающих -посредством монетарных механизмов - связь между двумя блоками юридической конституции, а именно между организационным правом (нормами конституции, регулирующими государственное устройство) и каталогом основных прав и свобод.

Механизмом финансовой конституции является финансовая эквали-зация, которая носит универсальный характер, но особое значение приобретает в условиях федеративного государства. Объем понятия «финансовая эквализация» включает в себя три значения распределения ресурсов между территориальными коллективами одного и того же государства. Во- первых, речь идет о выравнивании финансовых ресурсов по вертикали властеотношений (например, между ФРГ и Баварией). Во-вторых, об их перераспределении по горизонтали (например, между Баварией и Нижней Саксонией) и, наконец, о компенсации издержек, связанных с самим процессом эквализации, включая его себестоимость.

5) Система публичных финансов, в конечном итоге, подчиняется либо принципу максимин, либо принципу минимакс. Совместное применение этих принципов приводит к мировоззренческой коллизии и коллапсу всей системы публичных финансов. Только принцип максимин можно считать главным критерием финансовых условий человеческого достоинства. Принцип максимин гласит, что главной целью публичных финансов является максимизация доходов лиц с минимальным достатком. В рамках заявленной темы это означает, что максимум свободных ресурсов государства должен быть распределен среди наиболее обездоленного минимума людей так, чтобы наращивать внутри этой категории количество субъектов права, способных поддерживать человеческое достоинство на собственной финансовой основе, независимой от государственных дотаций.

6) Напротив, принцип минимакс (в тенденции принцип уравниловки) гласит, что главной целью социальной политики должно являться предоставление минимальной помощи максимальному количеству людей. Принцип минимакс доказал свою порочность и историческую непригодность. В частности, он стал одним из факторов крушения советской системы финансов. В любом случае, принцип минимакс не может быть инструментом инновационного развития и средством наращивания гуманитарного потенциала общества.

7) Основной закон Германии 1949 года и Конституция Россия 1993 года провозглашают приверженность принципам (а) правового государства и (б) социального государства. Вместе с тем, обе конституции красноречиво молчат о (в) финансовом государстве. Мы полагаем, что в тени конституционных принципов правового и социального государства объективно существует то, что можно назвать финансовым государством. Финансовое государство как политическая реальность, т.е. как административный механизм системы публичных финансов, в конечном итоге, обеспечивает инфраструктуру для реализации принципов как правового, так и социального государства. Финансовое государство как данность, как политико-экономическая система объективно направлено на максимизацию финансовой выгоды экономически господствующей транснациональной олигархии. В этом смысле именно финансовое государство определяет фактическую конституцию, т.е. действительную жизнь общества и государства. Вместе с тем, в рамках дихотомии «правовое государство - социальное государство» финансовое государство занимает промежуточное, опосредующее положение. Предлагается юридизировать это понятие в следующей формулировке: финансовое государство - это совокупность учреждений, а также механизм сдержек и противовесов между потребностями правового государства и запросами социального государства. Всякая реформа бюджетного федерализма в конечном итоге сводится к мировоззренческой дилемме между принципом субсидиарности и принципом децентрализации. Краеугольным камнем бюджетного федерализма является принцип субсидиарности, который включает в себя в качестве casus specialis также и принцип самопомощи. Программы реформирования бюджетного федерализма обычно сводятся к реализации принципа децентрализации. Однако между принципом субсидиарности и принципом децентрализации существует скрытый мировоззренческий конфликт: принцип субсидиарности отражает восходящую перспективу бюджетного федерализма, при которой базовые полномочия и компетенции изначально сосредоточены в нижестоящих территориальных коллективах. Напротив, принцип децентрализации отражает нисходящую перспективу. Сторонники децентрализации являются, строго говоря, просто умеренными централистами, не подвергающими сомнению исходное средоточие базовых полномочий в вышестоящем коллективе.

10) В той части, в которой финансовые законы решают социальные задачи, они должны содержать программу помощи для самопомощи. По преимуществу эти программы должны увеличивать контингент лиц, нуждающихся в «стартовом капитале», но в принципе способных увеличивать свои ресурсы на собственной основе. Упомянутый финансовый закон должен носить адресный характер, т.е. поддерживать по возможности четко определенную категорию бенефициаров. Срок действия каждого такого закона должен быть ограничен во времени, поскольку помощь для самопомощи не может быть вечной. Бенефициары социального законодательства должны меняться по принципу ротации в рамках по возможности краткосрочных циклов.

11) В современной дискуссии о путях реформирования системы федеративных финансов экономический принцип эффективности нередко используется в юридическом контексте т.н. равноправия финансово сильных и финансово слабых субъектов федерации. При этом происходит фальсификация самого понятия равенства, поскольку принцип экономической эффективности по определению не может выполнять функцию принципа формального равенства. Во всех рассматриваемых в диссертации странах диктат «экономического империализма» при рассмотрении вопросов права очевиден. Другими словами, в рамках федеративных финансовых отношений для разрешения по преимуществу юридических вопросов сами юристы нередко применяют термины и методы экономического порядка, игнорируя при этом задачи права.

12) Дистрибутивные задачи, т.е. задачи перераспределения, являются прерогативой системы финансовой эквализации и представляют собой серую зону политики и права, они НЕ являются предметом экономики. Отсюда необходимо четко различать аллокативные и стабилизационные задачи государства, с одной стороны, и его дистрибутивные задачи, с другой. Аллокативные задачи (=вопросы эффективного размещения ресурсов) вкупе со стабилизационными задачами Урегулирование экономической конъюнктуры) должны решаться в рамках соответствующих программ государственного вмешательства в экономику. Эти программы концептуально и практически не имеют прямой связи с системой финансовой эквализации, которая целиком и полностью специализируется на проблеме справедливого распределения финансовых ресурсов. Таким образом, понятия «финансовая эквализация» и «финансовая дистрибуция» по преимуществу совпадают. Необходимым и достаточным условием дистрибуции финансовых средств является (а) политическое решение, оформленное (б) в норму права. Экономические аргументы здесь второстепенны.

13) Эволюция бюджетного федерализма в Германии, Австрии и Швейцарии свидетельствует о том, что при наличии дуалистической системы федеративных финансов, в которой соприсутствуют разделительная система налогов (для каждого уровня государственной власти) и совместная система, постоянно возрастает роль общих (совместных) налогов. При этом происходит постепенная эрозия разделительной модели и экспансия, а также усложнение совместной системы. Далее, в совместной системе общих эластичных налогов постоянно возрастает муниципальная доля. Вместе с тем, исключительные налоги для нижестоящих территориальных коллективов (федеральных земель и общин) по-прежнему играют роль гаранта их финансовой самостоятельности. Это означает, что в рамках финансовой политики следует защищать разделительную систему публичных доходов от объективной (или субъективной) экспансии со стороны совместной системы.

14) Фактически вопрос о реформировании бюджетного федерализма сводится к требованию усилить цивилистические аспекты межбюджетных отношений. Это означает, с одной стороны, более активное использование в этих отношениях институтов договорного и деликтного права. С другой стороны, речь идет о том, что в рассматриваемых зарубежных федерациях центр тяжести всего межбюджетного процесса смещается от вертикальной стадии финансовой эквализации (федеральная доля - совокупная доля субъектов федерации) в пользу горизонтальной стадии (от субъектов - доноров в пользу финансово слабых субъектов). Институт нисходящих трансфертов от вышестоящих территориальных коллективов к нижестоящим постепенно дополняется системой специальных финансовых соглашений между территориальными коллективами одного и того же уровня. Речь идет не только о соглашениях между субъектами федерации, но и между муниципалитетами. При этом, следуя принципу свободы договора, такие финансовые соглашения в рамках границ союзного государства могут заключать также и муниципалитеты различных территориальных юрисдикций.

15) Реформа бюджетного федерализма должна начинаться с пересмотра механизма пассивной финансовой эквализации, в рамках которой происходит распределение публичных задач между территориальными коллективами разного уровня. Условия и параметры пассивной финансовой эквализации во всех рассмотренных федерациях диктуются федеральной властью. Это объясняется латентным господством (1) вертикальной (административной) модели бюджетного федерализма над горизонтальной (цивилистической) моделью и (2) доминированием нисходящего алгоритма над восходящим в рамках вертикальной модели бюджетного федерализма. В обоих случаях для оптимизации всей системы необходимо, во-первых, легализовать равенство вертикальной и горизонтальной модели перераспределения ресурсов и, во-вторых, восстановить в правах восходящий алгоритм бюджетного федерализма.

Обе задачи фактически сводятся к усилению принципа субсидиар-ности в межбюджетных отношениях.

Теоретическая и практическая значимость исследования

В данной работе впервые с юридической точки зрения дается анализ значимости экономической науки для теории конституционно-правового регулирования финансовых отношений. Доказывается, что чисто экономический подход к решению проблем государственного права является контр - продуктивным. Исследование закладывает основы финансово-правовой перспективы на базовые проблемы конституционного (государственного) права, федеративных отношений, особенно проблемы бюджетного федерализма, а также проблемы соотношения государственного и муниципального управления в рамках единой системы публичной власти.

Результаты исследования могут быть использованы практическими работниками при решении актуальных задач системы публичных финансов, прежде всего, при составлении бюджетов всех уровней и разработке новой концепции бюджетного федерализма в России. Диссертация может оказаться полезной дипломатам и политикам, поскольку в ней применительно к конкретным странам раскрываются финансовые основания публичной власти вообще и федеративных отношений, в частности. Помимо этого, оба раздела диссертации могут найти применение в учебном процессе, а также при подготовке учебно-методических материалов.

Апробация результатов исследования

1999 г.), на Конференции по сравнительному федерализму (Казань, 2001 г.), на Российско - германском семинаре «Теория источников права», проведенном совместно Институтом государства и права РАН, университетом Вильгельма (Мюнстер) и Германской службой академических обменов (февраль 2002 г.), на Научно - методологическом семинаре «Административная ответственность юридических лиц», подготовленном Правовым управлением Аппарата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации и Юридическим институтом (Санкт - Петербург, июнь 2005 года).

Структура диссертации и ее объем

Работа носит многослойный характер и состоит из двух разделов, следующих друг за другом по принципу от общего к частному. В первом разделе диссертационного исследования рассматриваются вопросы, связанные непосредственно с государственным управлением финансами. Здесь рассматривается генезис основных институтов финансовой науки, эволюция национальных школ финансовой науки, значимость финансовой науки для теории конституционного права, а также соотношение между политическими и правовыми аспектами управления публичными финансами.

В этом же разделе содержатся многие новации, например, анализ концепции несбалансированного бюджета. В структуре такого бюджета представлены не расходы и доходы государства, а его «активы» и «пассивы», как в балансе коммерческой организации. Кроме того, в первом разделе содержится социологическая и юридическая концепция финансового государства и предлагается его юридическая дефиниция.

Во втором разделе исследования автор обращается к проблемам бюджетного федерализма Романо-германских федераций (Германия, Австрия, Швейцария), а также федерации Вестминстерского типа (Австралийский Союз). Здесь анализируются основные понятия (финансовая конституция, финансовая эк-вализация, финансовая сила и др.). Дается краткий исторический обзор межбюджетных отношений в Веймарской Республике, анализируется современное состояние бюджетного федерализма в Германии, рассматривается природа латентного конфликта между экономическими и правовыми целями финансовой эквализации Германии, анализируются пути реформирования федеративных финансов. При этом автор обосновывает концепцию т.н. финансовой муниципализации. В отдельных главах анализируются особенности бюджетного федерализма в Австрии, Швейцарии и Австралийском Союзе и проводится сравнительный анализ межбюджетных отношений в указанных странах.

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Конституционное право; муниципальное право", Королев, Сергей Викторович, Москва

Заключение

Тема бюджетного федерализма традиционно считается «экономической» в том смысле, что правоведы обычно опасаются посвящать свои исследования финансовым отношениям. Отчасти это связано с тем, что юридическая перспектива на финансы как таковая до сих пор ставится под сомнение. Во всяком случае, она не является самостоятельной. В лучшем случае она представляет собой лишь слегка «юридизированную версию» экономического подхода. В этом исследовании мы попытались рассмотреть природу и механизм межбюджетных отношений в четырех федерациях с точки зрения юридической науки.

Для России данная тема представляет особый интерес. В ходе начавшейся в России административной реформы возникает потребность осмыслить финансовые аспекты этого процесса. Ведь всякая реформа требует финансовых вложений. Кроме того, административную систему следует реформировать таким образом, чтобы одновременно исправить структурные изъяны и нынешней системы публичных финансов России. И здесь трудно обойтись без сравнительного анализа опыта зарубежных стран.

Так, в ходе принятия новых Конституций государств Центральной и Восточной Европы учредители стали повсеместно включать в учредительные акты рамочные нормы экономического характера. В частности, Конституционный Закон об изменениях Конституции Болгарии от 3 апреля 1990 года принцип многообразия собственности, свободы предпринимательства и конкуренции. Кроме того, была провозглашена конституционная гарантия справедливого перераспределения социального продукта.214 В терминах данного исследования это означает, что финансовая эквализация не является только механизмом бюджетного федерализма, но одновременно представляет собой механизм более фундаментального принципа социального государства.

214 см. Страшун Б.А. Конституционные перемены в Восточной Европе. М. 1991. с. 143

Как видим, для России механизм финансовой эквализации должен решать, по крайней мере, три задачи, а именно (1) служить средством социального государства. При этом (2) финансовая эквализация одновременно должна гарантировать незыблемость принципа правового государства. Наконец, (3) финансовая эквализация является механизмом бюджетного федерализма. Мы надеемся, что анализ четырех систем финансовой эквализации (Германии, Австрии, Швейцарии и Австралийского Союза), особенно в части горизонтальных финансовых перечислений (между бюджетами территориальных коллективов одного и того же уровня), может быть полезен как раз в российском контексте. Он может быть востребован для устранения сильнейших диспропорций между региональными бюджетами Российской Федерации.

Для догматики конституционного права вторая половина прошлого века прошла под знаком усиления финансово - правового начала. Особенно рельефно указанная тенденция проявилась в немецкоязычных странах с федеративным устройством. Хрестоматийным примером является Основной Закон Федеративной Республики Германия 1949 года, в котором имеется специальный раздел X («Финансы»). Более того, годом раньше в 1948 году в Австрийской республике был принят Finanzverfassungsgesetz, что можно перевести и как «финансовый конституционный закон» и как «закон о финансовой конституции». В любом случае речь идет о своеобразном учредительном акте, в котором специально урегулированы базовые вопросы системы публичных финансов Австрийской Республики, включая структуру межбюджетных отношений.

Как бы то ни было, после Второй мировой войны возникла устойчивая тенденция включать в учредительные акты государств разделы или главы, посвященные регулированию финансовых отношений в соответствующем политическом сообществе. Особое значение указанная тенденция приобрела для учредительных актов федеративных государств. Достаточно сравнить такие непохожие федерации, как Бразилия и Швейцария, в которых в самом конце

XX века были приняты новые конституции. В обеих конституциях достаточно подробно урегулированы вопросы публичных финансов.

Так, Конституция Бразилии 1998 года содержит Раздел YI («О налогообложении и бюджете»), включающий в себя ст. ст. 145 - 169. Конституция Швейцарии 1999 года также содержит специальные положения финансового характера. Речь идет о главе третьей «Финансовая система» (ст.ст. 126-135). Что касается Российской Федерации, то для неё проблема финансовой конституции и финансовой эквализации тесно переплетается с такими особенностями, как (1) слабость демографического компонента в совокупности с (2) большой протяженностью территории.

Как справедливо отмечает Ю.Л. Шульженко «Россия постепенно овладевала своими окраинами на западе и востоке в силу чисто политических побуждений как необходимых условий обеспечения своего могущества и независимости».215 Следует согласиться с профессором Ю.Л. Шульженко, что такая экспансия нередко осуществлялась даже во вред экономическим интересам России. В известной степени, речь шла о стремлении российской государственной власти увеличивать периметр «санитарной зоны», защищающей Россию от всяких напастей и вторжений, как с Запада, так и с Востока. Со временем «санитарная зона» постепенно обустраивалась и тогда возникала необходимость осуществлять ее экономическую интеграцию.

Отсюда извечная тема обустройства нашего «Сибирского дома», которая до сих пор не решена, и единственный путь ее решения лежит через последовательную федерализацию. Здесь, как ни странно, реалии глобализирующегося мира могут оказаться полезными как раз для решения специфически российских проблем, например, в части демографического наполнения восточных окраин России путем консолидированных мер демографической, социо -культурной и иммиграционной политики. Опять- таки здесь мы вновь выходим на финансовую тему.

215 Шульженко Ю.Л. Из истории федерации в России. М.: ИГП РАН. 2005. с.9

Мы полагаем, что финансовая тема должна усиливаться не только в рамках догматики, но и в теории конституционного права. В этом заключается своеобразный вызов, «перчатка» эпохи глобализации, которую юристы должны поднять, если они хотят противодействовать постепенному превращению юриспруденции в «субсидиарную отрасль» экономической науки. В условиях глобализирующегося мира мы становимся свидетелями взаимодействия двух противоположных тенденций.

С одной стороны, повсюду мы видим унификацию общих, рамочных стандартов социального взаимодействия. Этот аспект глобализации носит всепроникающий характер. В результате, как верно отмечает А.С.Автономов «отдельный индивидуум, объективно принадлежащий к некоторой социальной общности, может субъективно воспринимать как свои политические ценности и установки, присущие иной социальной общности, и вести себя, вступая в политические отношения, в соответствии с ними».216

С другой стороны, глобализация не означает тотальное переподчинение или - еще меньше - подавление того социо - культурного субстрата, который составляет основу социализации конкретного индивида («однажды мусульманин - навсегда мусульманин»). Это означает, что глобализация доминирует лишь в определенном секторе человеческого взаимодействия и, более того, средства глобализации могут использоваться именно как стимуляторы социокультурных различий, когда средства Интернет используются для фиксации социо - культурной индивидуальности.

В этих условиях неизбежно будет возрастать значение страноведческих и сравнительных исследований во всех областях общественного знания и, прежде всего, в юриспруденции. При этом главной целью таких исследований должен быть поиск оптимального баланса между общими стандартами глобализации и специфическими потребностями конкретного территориального коллектива или социо - культурного сообщества. Как ни странно, в некоторых

216 Автономов А.С. Конституционное (государственное) право зарубежных стран. М.: Проспект. 2005. с. 15 случаях «глобализированный стандарт» может одновременно представлять собой и специфическую потребность конкретного сообщества.

В качестве примера можно указать на такой общий стандарт глобализации как приоритет личных прав. Интересное наблюдение по этому поводу делает А.И. Ковлер. «Лично у меня - пишет он - вызвало невеселые размышления чтение результатов исследования российских и французских социологов права о представлениях о праве и законе у французских и русских школьников: если для французских подростков закон - это, прежде всего, мера дозволенного, у российских - каталог запретов; если в ответах русских доминирует интерпретация власти как «силы», в ответах французов - как системы управления, администрации и т.д. Надо ли дальше консервировать приоритет общественного (читай: государственного) над личным?»

Хотя глобализация многолика, наибольшее значение имеют финансовые аспекты глобализации. В этой связи неюристы нередко говорят об особой финансовой власти (ср. взгляды Р. Гольдшайда и К. Дугласа). Но мы полагаем, что для этого нет особых оснований, поскольку, в конечном итоге, речь идет не о мощи абстрактной финансовой власти, а о ресурсах особой системы управления. Правда, в условиях глобализирующегося мира возникают проблемы правильной идентификации указанной системы. Мы полагаем, что финансовая власть в принципе представляет собой специфическую разновидность исполнительной власти конкретного государства. Так, даже ТНК для проведения в жизнь своих интересов используют уже наличные системы государственного администрирования, т.е. действуют опосредованно через государственную власть, а не напрямую. Как справедливо отмечает Н.Ю. Хама-нева, «если сравнить исполнительную власть с иными ветвями, то по силе и мощи она выйдет на первое место. Именно в ее руках сосредоточены финансы {курсив мой - С.К.) и материальные ресурсы страны.».

217 Ковлер А.И. Антропология права. М.: Норма. 2002. с.465

218 Хаманева Н.Ю. Предисловие // Исполнительная власть в России: история и современность, проблемы и перспективы развития. М.: Новая правовая культура. 2004. с.10

Но мы также знаем, что в современную эпоху речь уже идет о глобализированных финансовых ресурсов. Если значительная часть валютных резервов в долларах США сосредоточены в казначействах Китая и Японии, то следует исходить из неизбежности трансграничного характера системы публичного управления и США, и КНР, и Японии. В XXI веке именно непрозрачная и ускользающая от любого (!) национального правопорядка финансовая бюрократия представляет собой вершину глобализированной административной пирамиды. Поэтому в любом юридическом исследовании, посвященном публичным финансам, так или иначе, будет возрастать значение страноведческого подхода и одновременно усиливаться трансграничная перспектива.

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Конституционно-правовое регулирование бюджетного федерализма»

1. Конституция Российской Федерации 1993 года

2. Бюджетный Кодекс Российской Федерации 1998 года

3. Налоговый Кодекс Российской Федерации (Часть Первая) 1998 года

4. Германское Гражданское Уложение 1990 года (М.: Вольтерс/Клувер 2004)

5. Основной закон Федеративной Республики Германия 1949 года

6. Australian) Federal Aid Roads Act 1926

7. Australian) Local Government (Financial Assistance) Act 1995

8. Biirgerliches Gesetzbuch Deutschlands (1900)

9. Commonwealth of Australia Constitution Act (1900)

10. Commonwealth State Housing Agreement (1945-1946)

11. Ostereichiches) Bundesverfassungsgesetz von 1920 (i.d.F. von 1929)

12. Osterreichiches) Finanzausgleichsgesetz von 2001

13. Osterreichiches) Finanzausgleichsgesetz von 2005

14. Osterreichiches) Finanzverfassungsgesetz von 1948

15. Verfassung von Bundesrepublik. Deutschland (1949)

16. Verfassung von Schweiz (1999)1. Монографии и статьи

17. Австрийская школа в политической экономии. К.Менгер, Е. Бем-Баверк, Ф. Визер. М.: Экономика, 1992.

18. Автономов А. С. Правовая онтология политики. М.: Инфограф, 1999. Автономов А.С. Конституционное (государственное) право зарубежных стран. М.: Проспект. 2005.

19. Алексеев С.С. Общие дозволения и общие запреты в советском праве. М., 1989

20. Баранова К. К. Бюджетный федерализм и местное самоуправление в Германии. М. 2000.

21. Банило И.Л. Факторы, влияющие на государственность. // Государство и право. 1993. №7.

22. Бентам И. Введение в основания нравственности и законодательства. М.: Росспэн, 1998

23. Блаж. Августин. О граде Божьем. М.: Изд. Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. 1994.

24. Гайденко П.П. Социология Макса Вебера. //Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс. 1990.

25. Гражданское и торговое право капиталистических стран. (Отв. ред. Е.А.Васильев) М: Международные отношения. 1993

26. Графский В.Г. История политических и правовых учений. М.: Проспект. 2005

27. Грей Д. Социальная система. Трактат о принципах обмена // Д. Грей. Соч. М., 1955

28. Жид Ш., Рист Ш. История экономических учений. М.: Экономика. 1995. История экономических учений (под ред. В.Автономова, О.Ананьина, Н.Макашевой). М.: Инфра М. 2003.

29. Камю А. Миф о Сизифе. Бунтующий человек. Минск: Попурри. 2000 Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. // Антология экономической классики. М.: Эконов. 1993. т.2

30. Ковлер А.И. Кризис демократии? Демократия на рубеже XXI века. М. 1997 Ковлер А.И Антропология права. М.: Норма. 2002.

31. Комаров С.А. Общая теория государства и права. С.-П. Изд-во Юридического Института. 2001.

32. Комаров С.А., Малъко А.В. Теория государства и права. М., 1999 Комаров С.А., Ростовщиков ИВ. Личность. Права и свободы. Политическая система. СПб: Изд-во Юридического института, 2002

33. Королев С.В. Федерализм в развивающихся странах (Индия, Малайзия, Пакистан). М. 1996

34. Королёв С.В. Финансовое право: очерки финансовой конституции. М.: Издательство ГУЗ. 2004.

35. Кропоткин П.А. Хлеб и воля. Современная наука и анархия. М.: Правда. 1990.

36. Макиавелли Н. Сочинения исторические и политические. М., 2004 Малъко А.В. Стимулы и ограничения в праве. Теоретико-информационный аспект. Саратов, 1994.

37. Мальтус Т.Р. Опыт о законе народонаселения.// Антология экономической классики. М.: Эконов. 1993. т.2

38. Мандевиль Б. Басня о пчёлах. М. 1974.

39. Маршалл А. Принципы экономической науки. М.: Прогресс. 1993.

40. Мизес Л. фон. О некоторых распространенных заблуждениях по поводу предмета и метода экономической науки // THESIS. 1994. Т.2. Вып.4.

41. Неновски Н. Единство и взаимодействие государства и права. М., 1982

42. Оболонский А.В. Бюрократия для XXI века?: Модели государственной службы. М.: Дело. 2002.

43. Олсон М. Логика коллективных действий. М.: Фонд экономической инициативы. 1995

44. Остром В. Смысл американского федерализма: что такое самоуправляющееся общество. М., 1993

45. Оукшот М. Рационализм в политике и другие статьи. М.: Идея-пресс. 2002.

46. Оуэн Р. Избранные сочинения. М.-Л. Изд. Академии наук СССР. 1950.

47. Права человека: итоги века, тенденции, перспективы. (Отв. ред. член-корреспондент РАН Е.А.Лукашева). М.: Норма, 2002

48. Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб: Типография Меркушева, 1910

49. Петти В. Трактат о налогах и сборах //Антология экономической классики. Т.1.М.: Эконов. 1993.

50. Поппер К., Нищета историцизма. М.: Прогресс, 1993.

51. Потер К. Открытое общество и его враги. Т.2. М.: Культурная инициатива. 1992.

52. Рассел Б. История западной философии. Новосибирск: Изд. Новосибирского университета. 1997.

53. Рикардо Д. Начала политической экономии. // Антология экономической классики. М.: Эконов. 1993. т.1.

54. Робинсон Дж. Экономическая теория несовершенной конкуренции. М.: Прогресс. 1986.

55. Российское народовластие: развитие, современные тенденции и противоречия. М.: Фонд Либеральная миссия, 2003

56. Сен-Симон А. Избранные произведения в 2х т. М.-Л.: Академия наук СССР. 1948.

57. Спенсер Г. Опыты научные, политические и философские. Минск: Современный Литератор. 1999.

58. СраффаП. Производство товаров посредством товаров. М.: Юнити. 1999. Страшун Б.А. Конституционные перемены в Восточной Европе. М. 1991. Тихомиров Ю.А. Теория закона. М., 1982

59. Туган-Барановский М.И. Генри Джордж и национализация земли // Новое русское слово. 1897. №9.

60. Тюрго А.Р. Избранные экономические произведения. М.: Соцэкгиз. 1961. Усоскин В.М. Вступительная статья. // Харрис Л. Денежная теория. М.: Прогресс. 1990.

61. Федерализм: теория, институты, отношения (Отв. ред. академик Б.Н. То-порнин). М.: Юристь, 2001.

62. Фурье Ш. Избранные сочинения. М.: Соцэкгиз. 1938.

63. Фридмен М. Методология позитивной экономической науки // THESIS. 1994. Т.2. Вып.4.

64. Хабриева Т.Я. Толкование конституции РФ: теория и практика. М.: Юристъ. 1998.

65. Хессе К. Основы конституционного строя ФРГ. М.: Юридическая литература. 1981.

66. ХиксДж. Р. Стоимость и капитал. М.: Прогресс. 1993. Чемберлин Э. Теория монополистической конкуренции. М.: Экономика. 1996.

67. Черкасов А.И. Сравнительное местное управление: теория и практика М., 1998.

68. Чиркш В.Е. Модели современного федерализма: сравнительный анализ. М., 1993.

69. Шулъженко Ю.Л. Из истории федерации в России. М.: ИГП РАН. 2005. Этруси Б. Генри Джордж как экономист. // Русское богатство. 1898. № 1. Юдин Ю.А. Политические партии и право в современном государстве. М., 1998.

70. Юм Д. Малые произведения. М.: Канон. 1996. Юм Д. Сочинения в 2-х т. М. 1965.

71. Ядгаров Я. С. История экономических учений. М.: ИНФРА М. 2003. Actualite de Fourier, (sous la direction de Henri Lefebvre). P.: Editions anthropos. 1975.

72. Albertini J.-M., SilemA. Comprendre les theories economiques. T.l P.: Editions du Seuil. 1991.

73. Amonn A. Grundsatze der Finanzwissenschaft (in 2 Banden). Bern: Francke. Iter Band. 1947.

74. Andreae C.A., SchldglK. Finanzpolitik. Stuttgart: Kohlhammer. 1975.

75. Arrow K. Social Choice and Individual Values. N.Y. Wiley & Sons. 1951.

76. Arrow K. J., Starrett D.A. Cost- and Demand- theoretical Approaches to the Theory of Price Determination. // Carl Menger and the Austrian School of Economics, (eds. J.B. Hicks and W. Weber). Oxford: Clarendon press. 1973

77. BancalJ. Proudhon: pluralisme et autogestion. P.: Aubier Montaigne. 1970.

78. Baumol W. Say's (at least) eight laws, or what Say and James Mill may really have meant // Economica (44). 1977. May.

79. Beecher J. Charles Fourier: the visionary and his world. Berkeley etc.: University of California press. 1986.

80. Blaug M. What Ricardo Said and What Ricardo Meant. // The Legacy of Ricardo. Oxford: Blackwell. 1985.

81. BleaneyM. The Rise and Fall ofKeynesian Economics. London: Macmillan. 1985.

82. Brecht A. Internationaler Vergleich der offentlichen Ausgaben. Leipzig/Wien. 1932.

83. Bullinger A.-B. Equalization Reform in Switzerland: Ideal Solutions, Unpredictable Outcomes. // Report at the conference "Fiscal Federalism: Working Out the Future. Regina: the Saskatchewan Institute of Public Policy. October 12-13. 2000

84. Bush P.D. The Theory of Institutional Change // Evolutionary Economics. Ed. by M. R. Tool. Vol.1. London, Armonk: Sharpe. 1988.

85. Bush P.D. The Methodology of Institutional Economics.// Institutional Economics: Theory, Method, Policy. Ed. by M.R.Tool. Dordrecht. Kluwer. 1993.

86. Bohm-Bawerk E. Karl Marx and the close of his system. N.Y.: Kelley. 1966.

87. Campbell R.H., Skinner A.S. General Introduction // Smith A. An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations. Oxford: Clarendon press. 1976. vol.1

88. Cassel M. Die Gemeinwirtschaft. Leipzig-Erlangen. 1925

89. Carroll Ch. H. Organization of debt into currency. Princeton: D. van Nostrand Сотр. 1964.

90. Craig J. "Australia" // Minassian, ed. "Fiscal Federalism: Theory and Practice". IMF: Washington. 1997

91. Cutler A. et al. Marx's "Capital" and Capitalism Today. London: Routledge & K. Paul. 1977.

92. Daigne J.-Fr. L'Ethique financiere. Paris. PUF. 1991.

93. Dam K. W. The American Fiscal Constitution. // Deutsch-Amerikanisches Verfassungsrechtssymposium. (Hrsg. von W.A. Kewenig). 1976. DeboutS. L'utopie de Charles Fourier. P.: Payot. 1978.

94. Dobb M. Ricardo and Adam Smith. // Essays on Adam Smith. (Eds. Skinner A.S. and Wilson Th.) Oxford: Clarendon press. 1975.

95. Dreier R. Zur Problematik und Situation der Verfassungsinterpretation, in: ders. Recht Moral - Ideologic. Fr/M. 1981.

96. DufourN. (ed.) Correspondance generate de J.J. Rousseau vol. XYII (1932) DumezH. L'economie, la science et le pouvoir: le cas Walras. P.: PUF. 1985.

97. Duncan G. Marx and Mill: two views of social conflict and social harmony. Cambridge: UP. 1973.

98. Fischer A. J. Bohm-Bawerks Marx-Kritik und ihre heutige Bedeutung. Wien. 1957.

99. Fischer R., Beljean Т., Fivaz J. Mehr Chancengleichheit und Eigenverantwortung: Der neue Schweizer Finanzausgleich zwischen Bund und Kantonen. // Vierltelsjahrhefte zur Wirtschaftsforschung 72 (2003), 3.

100. Fitzgibbons A. Keynes's Vision: a New Political Economy. Oxford. Clarendon press. 1988.

101. Garrett G. John M. Keynes. // The Critics of Keynesian Economics. Ed. by H. HazlittN.Y.: VanNostrand. 1960.

102. Garrison R. W. Austrian capital theory, in: Carl Menger and his Legacy in Economics. (ed. by B.J. Caldwell) Durham, London: Duke University press. 1990 George H. Progress and Poverty. London: Kegan Paul etc. 1884.

103. Giddens A. The Constitution of Society: Outline of the Theory of Structuration. Cambridge. Polity press. 1984

104. Gierke 0. Die Grundbegriffe des Staatsrechte und die neuesten Staatsrechts-theorien. Tubingen.: Mohr. 1915

105. GiuseppiJ. The Bank of England. Chicago: H. Regnery Co. 1966. Goethe J.W. Werke in 12 Banden. 7-ter Band. Berlin/Weimar: Aufbau Verlag. 1981.

106. Goldscheid R. Staatssozialismus oder Staatskapitalismus. Wien Leipzig: Anzengruber. 1917.

107. Goldscheid R. Wesen und Bedeutung der Finanzwissenschaft. // Handbuch der Finanzwissenschaft in 2 Bden. Hrsg. Von W. Gerloff und F. Meisel. Tubingen.: Mohr. Bd.l. 1926.

108. Gossen H H. Entwicklung der Gesetze des menschlichen Verkehrs und der daraus fliefienden Regeln fur menschliches Handeln. Berlin: Praeger. 1927. Gottl F. Der Wertgedanke, ein verhulltes Dogma der Nationalokonomie. Jena: Fischer. 1897

109. GouxJ.-J. Freud, Marx: economie et symbolique. P.: Editions du Seuil. 1973. Guerin D. Proudhon: oui et non. P.: Gallimard. 1978.

110. Hamouda O.F., G.C. Harcourt. Post-Keynesianism: from Criticism to Coherence. // New Directions in Post-Keynesian Economics. Ed. by J. Pheby. Aldershot etc.: Edward Elgar Publishers. 1989.

111. Harrison J.F.C. Robert Owen and the Owenites in Britain and America. L.: Routledge & Keagan Paul. 1969

112. Hayek F. A. Richard Cantillon: sa vie, son oeuvre. Liege. 1936.

113. Hayek F. The Economics of Abundance. // The Critics of Keynesian Economics. Ed. by H. Hazlitt N.Y.: Van Nostrand. 1960.

114. Hayek F. Denationalisation of Money. London. The Institution of Economic Affairs. 1976.

115. Higi P. Sein und Sollen in der marxistischen Rechtstheorie. Zurich: Schulthess Po-lygraphischer Verlag. 1988.

116. Howard M., King J.E. The Political Economy of Marx. Burnt Mill: Longman. 1975.

117. Huber В., Lichtblau K. Konfiskatorischer Finanzausgleich verlangt eine Reform. // Wirtschaftsdienst. 1998. Marz. №3.

118. Hutchinson F., B. Burkitt The Political Economy of Social Credit and Guild Socialism. London, N.Y.: Routledge. 1997.

119. Jankelevitch V. Le Je-ne sais quoi et le Presque-rien. L'Edition du Seuil. 1980.

120. James D. Federal-State Financial Relations: The Deacon Prophecy. Department of the Parliamentary Library. Research Paper №17, 1999-2001

121. Jellinek G. Allgemeine Staatslehre (1900), 3. Aufl. 4. Neudruck. Berlin.

122. Jellinek W. Gesetz, Gesetzesanwendung und ZweckmaBigkeitserwagung. Tubingen. 1913.

123. Justi. Natur und Wesen der Staaten als die Quelle aller Regierungswissenschaften und Gesetze. Mitau: Steidel. 1771.

124. Kahn R.F. The Relation of Home Investment to Unemployment. // Economic Journal. 1934. XLYIII.

125. Kauder E. A History of Marginal Utility. Princeton: Princeton university press. 1965.

126. Kelsen H. Der soziologische und juristische Staatsbegriff. Tubingen: Mohr. 1922.

127. Keynes J.M. A Treatise On Probability. London: Macmillan. 1952.

128. Keynes J.M. A Treatise on Money: The Applied Theory of Money, in: Collected Writings. Vol. YI. London: Macmillan. 1971.

129. Klein Ph. A. The Institutional Challenge: Beyond Dissent. // Institutional Economics: Theory, Method, Policy. Ed. by M.R.Tool. Dordrecht. Kluwer. 1993.

130. Kloti U., Knoepfel P., Kriesi H.,et al. Handbuch der Schweizer Politik. Zurich: NZZ Verlag.

131. Klopfleisch R. Freiheit und Herrschafi bei Claude-Henri de Saint-Simon. Fr/M.: Peter Lang. 1982.

132. Knight F.H. Freedom and Reform: Essays in Economic and Social Philosophy. 1942 (First Edition), 1982 (Reprint). N.Y.: Harper.

133. Knight F.H., Merriam T. W. The Economic Order and Religion. London. Kegan Paul. 1948.

134. Korioth S. Der Finanzausgleich zwischen Bund und Landern. Tiibigen. Mohr Siebeck. 1997.

135. Mayhew A. The Beginning of Institutionalism. // Evolutionary Economics. Ed. by M. R. Tool. Vol.1. London, Armonk: Sharpe. 1988.

136. MeekR. L. The Economics of Physiocrats. Cambridge (Mass.): Harvard UP. 1963. Menger C. Grundsatze der Volkswirtschaftslehre. Wien, Leipzig:H6lder AG etc. 1923.

137. Menger K. (junior) Austrian Marginalism and Mathematical Economics. //Carl Menger and the Austrian School of Economics, (eds. J.B. Hicks and W. Weber). Oxford: Clarendon press. 1973.

138. Meyer R. (Hrsg.) Briefe und socialpolitische Aufsatze von Dr. Rodbertus-Jagetzow. Berlin. 1880.

139. Mill John St. Essays on some unsettled questions of political economy. London: Parker. 1844.

140. Mill John St. Principles of Political Economy. London: Longmans. 1866.

141. MirabeauH.G. Theorie de l'impot s.l. 1759.

142. Moll B. Lehrbuch der Finanzwissenschaft. Berlin: Verlag von R. Hobbing. 1930.

143. Morin E. Science et Conscience de la complexite. Aix-en-Provence. 1984.

144. Mosca G. The Ruling Class. N.Y.: McGraw-Hill. 197-.

145. Mottu E. Reforme de la perequation financiere et principe de subsidiarite. // Swiss Political Science Review 3(3) 1999

146. Mtiller A. Elemente der Staatskunst (in 2 Banden). Berlin. 1809

147. MusgraveR. A. Finanztheorie. 2. Aufl. Tubingen. 1969.

148. Musgrave R.A. Wahlverhalten als Grenze der Umverteilung? // Die Zukunft der Staatsfinanzierung. (Hrsg. von H. Zimmermann) Stuttgart. 1988.

149. Musgrave R. Public finance and Finanzwissenschaft: traditions compared // Finanzarchiv Band 53.1996/1997. Heft 2.

150. Myrbach-Rheinfeld Fr. v. Grundrifl des Finanzrechts. Leipzig. Duncker & Humblot. 1906.

151. Neale W.C. Institutions. // Evolutionary Economics. Ed. By M. R. Tool. Vol.1. London, Armonk: Sharpe. 1988

152. Neumann F. J. Finanz und Finanzwissenscvhaft, in: Ztsrft fur St. 1908. Heft 3

153. Neumark F. Wirtschafts- und Finanzprobleme des Interventionsstaates. Tubingen: Mohr. 1961.

154. Nussbaum A. On the Compatibility of Subjective and Objective Theories of Economic Value. // Carl Menger and the Austrian School of Economics, (eds. J.B. Hicks and W. Weber). Oxford: Clarendon press. 1973

155. OakeshottM. Rationalism in Politics and Other Essays. London. Methuen. 1962

156. O'Donnell R. Keynes on Probability, Expectations and Uncertainty, in: Keynes as Philosopher Economist. Ed. by R.M. O'Donnell. Basingstoke: Macmillan. 1985.

157. O'Donnell R. Adam Smith's theory of value and distribution. L., Basingstoke: Macmillan. 1990.

158. Owen R. The Book of the New Moral World. London: Effingham Wilson. 1836.

159. Pagenkopf H. Der Finanzausgleich im Bundesstaat. Theorie und Praxis. Stuttgart. 1981.

160. Peacock A. The Economic Analysis of Government and Related Themes. Oxford: Martin Robertson & Co. 1979

161. Peffekoven R. Die Verteilung der Umsatzsteuer ist keine reine Rechneroperation. // Wirschaftsdienst, April 2001, №4

162. Petermann Th. Claude Henri de Saint-Simon: die Gesellschaft als Werkstatt. В.: Duncker&Humblot. 1979.

163. Petrovic M. Arbeitsunterlage fur den Ausschuss 10. Wien. Marz 2004. S.l -http://www.konvent.gv.at/

164. Rima I. Development of Economic Analysis. L.: Routledge. 1996. Robbins L. An Essay on the Nature and Significance of Economic Science. London: Macmillan. 1946.

165. Rodbertus Jagetzow C. Das Kapital. Berlin: Puttkammer & Mtihlbrecht. 1913. Rowbotham M. The grip of death: a study of modern money, debt slavery and destructive economics. Charlbury: J. Carpenter. 1998.

166. SagoroffS. Theorie der volkswirtschaftlichen Energiebilanzen. Wiirzburg. 1961

167. Samhaber E. Der Magier des Kredits: Gliick und Ungluck des John Law of Lauriston. Munchen: Bruckmann. 1941.

168. Scherer R. et al. Fourier Theoricien de la Production dans: Actualite de Fourier, (sous la direction de Henri Lefebvre). P.: Editions anthropos. 1975.

169. Schneider F. Brauchen wir einen neuen lebendigen Foderalismus in Osterreich? Ein alternativer (radikaler) Vorschlag. Februar 2004. S.l http://www.diozese-linz.at/

170. Schonback W. und Brothaler J. Zur horizontalen Verteilungsgerechtigkeit im kommunalen Finanzausgleich Osterreichs // Rechts- und Finanzierungspraxis der Gemeinden(RFG). 2005/1.

171. Schonback W. und Brothaler J. Die Bedeutung des Finanzausgleichs fur die Gemeindehaushalte im landlichen Raum Osterreichs, 2005, S.4 http://www.boku.ac.at/oega

172. Schumpeter J. A. History of Economic Analysis. London. 1954.

173. Seckler D. Thorstein Veblen and the Institutionalists. London, Basingstoke: Macmillan. 1975.

174. Seidel H. Aristoteles und der Ausgang der antiken Philosophic. Berlin: Dietz Verlag. 1984.

175. Seidel H. Von Thales bis Platon. Berlin. Dietz Verlag. 1989.

176. Shackle G.L.S. What did the General Theory do? // New Directions in Post-Keynesian Economics. Ed. by J. Pheby. Aldershot etc.: Edward Elgar Publishers. 1989.

177. Sismondi J.C.L. Neue Grundsatze der Politischen Okonomie. Berlin: Akademie -Verlag. 1971.

178. Skidelsky R. Keynes's Philosophy of Practice and Economic Policy. // Keynes as Philosopher Economist. Ed. by R.M. O'Donnell. Basingstoke: Macmillan. 1985.

179. Smith A. An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations. Oxford: Clarendon press. 1976.

180. Smith A. Lectures on jurisprudence. Oxford: Clarendon press. 1978.

181. Smith H. The Economics of Socialism Reconsidered. London: Oxford UP. 1962

182. Sollner F. Der Landerfinanzausgleich nach dem Urteil des Bundesverfassungs-gerichts. // Wirtschaftsdienst. 2000. Oktober. №10.

183. Spahn P.B., Franz O. Zwischenstaatliche Kooperation und die Reform des Finanzausgleichs in Deutschland. // Wirschaftsdienst, April 2000, №12.

184. Stein L.v. Lehrbuch der Finanzwissenschaft. 1871. 2 Aufl.

185. Stein L.v. Lehrbuch der Nationalokonomie. Wien. 1887.

186. Storost U. Staat und Verfassung bei Ernst Forsthoff. Frankfurt M.: Lang. 1979.

187. Streissler E.W. Menger's Theories of Money and Uncertainty. // Carl Menger and the Austrian School of Economics, (eds. J.B. Hicks and W. Weber). Oxford: Clarendon press. 1973.

188. Streissler E. W. The Influence of German Economics on the Work of Menger and Marshall. // Carl Menger and his Legacy in Economics, (ed. by B.J. Caldwell) Durham, London: Duke University press. 1990.

189. Strickrodt G. Finanzrecht: GrundriG und System. Miinster: Schmidt. 1975.

190. Sultan H. Die Staatseinnahmen. Versuch einer soziologischen Finanztheorie als Teil einer Theorie der politischen Okonomie. Tubingen. 1932.

191. Tiebout Ch. M. A Pure Theory of Local Expenditures. // Journal of Political Economy. № 64. 1956.

192. Ulsenheimer K. Untersuchungen zum Begriff „Finanzverfassung". Stuttgart: Fischer Verlag. 1969

193. Veblen Th. The Place of Science in Modern Civilization and Other Essays. N.Y.: Huebsch. 1919.

194. Veblen T. Why is Economics Not an Evolutionary Science?, in: The Place of Science in Modern Civilisation and other Essays. N.Y.: Russell & Russell. 1961.

195. Veblen T. On the Nature of Capital., in: The Place of Science in Modern Civilisation and other Essays. N.Y.: Russell & Russell. 1961.

196. Veblen T. Some Neglected Points in the Theory of Socialism, in: The Place of Science in Modern Civilisation and other Essays. N.Y.: Russell & Russell. 1961.

197. Weber M. Ueber einige Kategorien der verstehenden Soziologie (1913). // ders. Gesammelte Aufsatze zur Wissenschaftslehre. (hrsg. von J. Winckelmann). Tubingen. 1973.

Автор: Королев, Сергей Викторович
Город: Москва
Год: 2005
Звание: доктора юридических наук
КОД ВАК: 12.00.02

Диссертация

Конституционно-правовое регулирование бюджетного федерализма тема диссертации по юриспруденции

Автореферат

ПОХОЖИЕ РАБОТЫ

Конституционно-правовое регулирование бюджетного федерализматекст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.02 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции на тему «Конституционно-правовое регулирование бюджетного федерализма»

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции, автор работы: Королев, Сергей Викторович, доктора юридических наук

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по теме "Конституционно-правовое регулирование бюджетного федерализма"

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ по специальности "Конституционное право; муниципальное право", Королев, Сергей Викторович, Москва

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ «Конституционно-правовое регулирование бюджетного федерализма»

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Конституционно-правовое регулирование бюджетного федерализма»

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Королев, Сергей Викторович, доктора юридических наук

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Конституционно-правовое регулирование бюджетного федерализма"

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Конституционное право; муниципальное право", Королев, Сергей Викторович, Москва

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Конституционно-правовое регулирование бюджетного федерализма»