Нарушения международного гуманитарного права: индивидуальная уголовная ответственность и судебное преследование

Русинова, Вера Николаевна

Нарушения международного гуманитарного права: индивидуальная уголовная ответственность и судебное преследованиетекст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.10 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Нарушения международного гуманитарного права: индивидуальная уголовная ответственность и судебное преследование»

ИНСТИТУТ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

На правах рукописи

Русинова Вера Николаевна

НАРУШЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ГУМАНИТАРНОГО ПРАВА: ИНДИВИДУАЛЬНАЯ УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ И СУДЕБНОЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ

Специальность: 12.00.10 - Международное право. Европейское право

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата юридических наук

Москва-2005

Диссертация выполнена в Центре международно-правовых исследований Института государства и права Российской Академии наук.

доктор юридических наук, профессор И.И. Лукашук

доктор юридических наук, профессор А.Я. Капустин

кандидат юридических наук, О.В. Гликман

Дипломатическая академия Министерства иностранных дел Российской Федерации

Защита состоится « 2005 г. в // ч.(%? мин. на заседании

Диссертационного совета Д.002.002.05 при Институте государства и права Российской Академии наук по адресу: 119992, г. Москва, ул. Знаменка, д. 10.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института государства и права Российской Академии наук.

Автореферат разослан «¿б^Г ¿¿Лс^МтьбЬ 2005 г.

Учёный секретарь Диссертационного совета, кандидат юридических наук

Научный руководитель

Официальные оппоненты

Ведущая организация

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Преступления, совершаемые во время вооружённых конфликтов, ужасают своей массовостью и жестокостью. Они вряд ли могут оставить кого-либо равнодушным. При этом исполнители и организаторы таких деяний нередко остаются безнаказанными, «скрываясь» за высокой государственной должностью или военными погонами. Именно протест против безнаказанности лиц, совершивших или приказавших совершить подобные преступления, обусловил появление и развитие в международном праве концепции индивидуальной уголовной ответственности.

Взаимное применение силы противоборствующими сторонами в вооружённых конфликтах ограничено нормами международного гуманитарного права. Как и нормы других отраслей международного права, нормы международного гуманитарного права создаются государствами, и обязательства по выполнению этих договоров возлагаются непосредственно на государства. Потому появление в международном праве института индивидуальной ответственности за международные преступления стало настоящей революцией в развитии международного права.

Индивидуальная ответственность за серьёзные нарушения международного гуманитарного права получила своё закрепление в международных договорах не путём введения конкретных санкций за преступные деяния, а через запрещение определённого поведения и признание государствами обязанности преследовать такие нарушения в соответствии с национальным законодательством. Однако эта схема давала очевидные сбои и не справлялась с задачей привлечения к уголовной ответственности военных преступников, что привело к необходимости создания международных уголовных судов. Процесс создания таких судов начался в 1993 г., когда Советом Безопасности ООН был учреждён Международный трибунал по бывшей Югославии. Затем появился подобный ай Л ос трибунал по Руанде, и началось создание интернационализированных трибуналов в Косово, Восточном Тиморе, Сьерра-Леоне и в Камбодже. В 1998 г. был принят и в 2002 г. вступил в силу Римский статут1, учредивший постоянный судебный

Римский статут Международного уголовного суда И1Ж Оос. А/СООТ

орган для преследования виновных в совершении международных преступлений - Международный уголовный суд.

Таким образом, на сегодняшний день преследование нарушений международного гуманитарного права может осуществляться двумя способами: либо самими государствами посредством национальных судов, либо международными или интернационализированными судами на основании международного права. Вместе с тем, до сих пор нельзя сделать окончательный вывод о том, что международным сообществом и отдельными государствами было сделано всё возможное, чтобы преодолеть складывавшуюся веками практику безнаказанности лиц, совершивших преступления во время вооружённых конфликтов. Это обуславливает необходимость проведения международно-правового исследования институтов индивидуальной ответственности и судебного преследования лиц, совершивших нарушения международного гуманитарного права.

Таким образом, цель настоящей диссертационной работы состоит в необходимости установить, в каком объёме международное право возлагает на индивидов ответственность за нарушения международного гуманитарного права, и в каких случаях национальные и международные суды могут привлечь виновных в таких нарушениях к уголовной ответственности.

В соответствии с поставленной целью объектом данного исследования являются общественные отношения, связанные с уголовной ответственностью индивидов за нарушения международного гуманитарного права, в качестве предмета исследования выступает международно-правовой институт уголовной ответственности индивидов за нарушения международного гуманитарного права, а также судебное преследование этих нарушений на национальном и международном уровне.

Поставленная цель и предмет исследования предполагают необходимость решить следующие задачи:

— установить, какие деяния подпадают под понятие «нарушения международного гуманитарного права»;

— исследовать генезис института ответственности индивидов за нарушения международного гуманитарного нрава;

— определить, в каком объёме государства обязаны или уполномочены преследовать нарушения международного гуманитарного права;

— установить, какие нарушения международного гуманитарного права влекут или могут повлечь индивидуальную ответственность на международном уровне;

— проанализировать законодательство различных государств, в том числе и Российской Федерации, для решения вопроса, в каком объёме государства выполнили взятые на себя обязательства по криминализации нарушений международного гуманитарного права;

— установить, где находятся юрисдикционные границы преследования нарушений международного гуманитарного права на национальном уровне;

— предложить варианты оптимизации национального законодательства с целью обеспечения более эффективного преследования нарушений международного гуманитарного права;

— исследовать особенности компетенции международных и интернационализированных судов в отношении нарушений международного гуманитарного права;

— провести анализ договорных и обычных норм международного права для установления, в какой степени международные иммунитеты препятствуют осуществлению уголовного преследования нарушений международного гуманитарного права.

Вопросам уголовной ответственности индивидов в международном праве посвящено множество научных исследований как отечественных, так и зарубежных юристов-международников. Эти работы составили теоретическую основу данной диссертации. В ходе исследования диссертант обращался к научной литературе по международному гуманитарному праву и международному уголовному праву, к исследованиям, посвященным имплементации международного права в национальном законодательстве, принципам юрисдикции национальных судов и международным иммунитетам. Среди этих источников работы таких учёных, как И.Н. Арцибасов, В.А. Батырь, И.Ю. Белый, A.B. Берко, И.П. Блищенко, Л.В. Иногамова-Хегай, А .Я. Капустин, А.Г. Кибальник, Н.И. Костенко, И.И. Котляров И.И. Лукашук, A.B. Наумов, В.В. Пустогаров, А.Н. Трайнин, И.В. Фисенко, М.Д. Шарго-родский. В ходе подготовки данного диссертационного исследования автором была проведена большая работа по исследованию научных работ зарубежных

авторов: К. Амбоса, Ш.М. Бассиоуни, М. Боте, Я. Броунли, П. Гаеты, Х.-П. Гассера, Й. Диныггейна, Р. ван Ельста, А. Кассезе, Х.-П. Кауля, К. Кресса, Т. Мерона, Ж. Пикте, О. Триффтерера, Д. Флека, У. Шабаса и других.

Методологической основой исследования стали положения современных учений о методологии науки. Диссертация базируется на применении общенаучных и частнонаучных методов исследования: диалектического, системного, исторического, логического, сравнительно-правового, формально-юридического и других.

Научная новизна диссертации состоит в том, что она является современным исследованием, комплексно освещающим вопросы индивидуальной уголовной ответственности за нарушения международного гуманитарного права и судебного преследования виновных национальными и международными судами. Автором проанализированы актуальные проблемы в области привлечения к уголовной ответственности индивидов, нарушивших международное гуманитарное право. Среди них: преследование нарушений международного гуманитарного права, совершённых в вооружённых конфликтах немеждународного характера, применение национальными судами принципа универсальной юрисдикции, компетенция международных ad hoc трибуналов, особенности деятельности интернационализированных судов, границы компетенции Международного уголовного суда, возможность привлечения к уголовной ответственности высокопоставленных должностных лиц государства и другие.

Кроме того, диссертация базируется на детальном анализе положений Римского статута, учредившего Международный уголовный суд. Эта диссертация - одно из первых исследований, в котором проводится анализ законодательства различных стран мира по имплементации договоров по международному гуманитарному праву, а также рассматриваются нормативные акты по имплементации Римского статута, которые были приняты после 2000 г. Диссертант не ограничивается сравнительным анализом национального законодательства и, рассмотрев его через призму последних изменений международного права, выдвигает предложения по оптимизации правового регулирования уголовной ответственности за нарушения международного гуманитарного права в национальном праве, в том числе и в российском.

Данное научное исследование основано на анализе судебной практики Международных уголовных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде,

Международного суда ООН, а также национальных судов различных государств. Среди прочих судебных решений автор делает предметом детального изучения практически не исследованные в отечественной науке международного права решения Международного трибунала по бывшей Югославии по делу Д. Тадича и С. Милошевича, решение Международного суда ООН по делу об ордере на арест, а также решения Палаты лордов по делу А. Пиночета.

Научная новизна раскрывается в теоретических положениях и практических предложениях, выносимых на защиту.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Понятие «международное гуманитарное право» следует толковать ограничительно, не включая в него международное право прав человека и право международной безопасности, которые представляют собой самостоятельные отрасли международного права. Международное гуманитарное право должно пониматься как ius in bello, т.е. совокупность договорных и обычных норм международного права, применимых в условиях вооружённого конфликта и направленных на смягчение последствий войны. Следовательно, термин «серьёзные нарушения международного гуманитарного права» нельзя распространять на преступления против человечности, геноцид и преступление агрессии.

2. Большинство вооружённых конфликтов современности носят немеждународный характер, однако международное гуманитарное право до сих пор сохраняет дуализм в регулировании международных и немеждународных конфликтов, при котором к международным конфликтам оно применимо в полном объёме, а к немеждународным - в минимальном.

3. Государство не может отрицать применение общей ст. 3 Женевских конвенций2 к конфликту, имеющему место на его территории, если в ходе конфликта между государством и организованными вооружёнными группами или между такими группами стороны применяют оружие. При этом общая ст. 3 не распространяется на действия преступных, в том числе террористических

г Женевские конвенции от 12 августа 1949 г об улучшении участи раненых и больных в девствующих армиях, об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море; об обращении с военнопленными, о защите гражданского населения во время войны // Действующее международное право I Сост Ю.М Колосов, Э С Кривчикова В 3-х т М , 1999 Т. 2. С. 603, 625, 634, 681

группировок, а также на случаи нарушения внутреннего порядка и ситуации внутренней напряжённости. Несмотря на то, что во Втором Дополнительном протоколе3 указано, что он также неприменим в таких ситуациях, сферы действия общей ст. 3 Женевских конвенций и Второго Дополнительного протокола не совпадают: действие Второго Дополнительного протокола распространяется только на такие внутренние конфликты, которые удовлетворяют всем требованиям, прямо установленным в ч. 1 ст. 1 протокола. Таким образом, к немеждународным вооружённым конфликтам меньшей интенсивности применима только общая ст. 3 Женевских конвенций, а к конфликтам большей интенсивности - и общая ст. 3, и Второй Дополнительный протокол.

4. В ходе кодификации международного гуманитарного права не был решён вопрос о квалификации интернационализированных конфликтов. «Компонентная теория», в соответствии с которой интернационализированный конфликт следует разделять на международные и немеждународные элементы, в силу своей сложности не применяется и вряд ли будет применяться на практике. Представляется, что вмешательство третьего государства в немеждународный вооружённый конфликт можно использовать как основание, позволяющее требовать от сторон, участвующих в конфликте, соблюдения всех положений международного гуманитарного права, действующих в конфликтах международного характера.

5. Современное состояние института ответственности индивидов за нарушения международного гуманитарного права характеризуется наличием двух моделей ответственности: «непосредственной» и «опосредованной». Исторически первой возникла «опосредованная» модель, суть которой состоит в том, что соответствующее деяние попадает под запрет международного права, а обязанности по законодательному регулированию уголовной ответственности и наказанию индивидов возлагаются на государства. «Непосредственная» модель подразумевает привлечение индивидов к ответственности международным судебным органом; тем самым нормы международного права не нуждаются в национальной имплементации и применяются непосредственно.

5 Дополнительный протокол II к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв вооружённых конфликтов немеждународного характера от 8 июня 1977 г // Действующее международное право / Сост Ю М Колосов, Э С Кривчикова В 3-х т М , 1999. Т 2. С. 793

6 Международные обязательства государств по криминализации нарушений международного гуманитарного права в национальном законодательстве ограничены только теми деяниями, которые были совершены в вооружённых конфликтах международного характера4. Обязательство государств «при любых обстоятельствах соблюдать и заставлять соблюдать» положения Женевских конвенций и Дополнительных протоколов к ним не позволяет вывести обязанность государств предусмотреть в национальном законодательстве уголовные санкции за нарушения международного гуманитарного права, совершённые во время немеждународного конфликта. Таким образом, введение уголовной ответственности за эти деяния находится исключительно в сфере дискреционных полномочий государств.

7. Римский статут, устанавливая компетенцию Международного уголовного суда, не выходит за рамки «непосредственной модели» ответственности индивидов, то есть не возлагает на государства обязанность осуществлять преследование военных преступлений на национальном уровне. Вместе с тем особенность этого международного договора состоит в том, что он создаёт такой правовой режим, при котором государства вынуждены криминализовать эти деяния и преследовать виновных на национальном уровне.

8. Современное состояние законодательства различных государств в сфере криминализации нарушений международного гуманитарного права является результатом двух этапов имплементации соответствующих норм международного права. Первый этап был связан с имплементацией государствами Женевских конвенций о защите жертв войны 1949 г. и Дополнительных протоколов к ним 1977 г., а второй всплеск законодательной активности был обусловлен созданием международных уголовных ad hoc трибуналов, а также ратификацией Римского статута Международного уголовного суда и продолжается до сих пор.

4 Только Протокол о запрещении или ограничении применения мин, мин-ловушек и других устройств от 10 октября 1980 г. с поправками от 3 мая 1996 г (Международное право. Ведение военных действий Сборник Гаагских конвенций и иных международных документов М, 2004 С 306) обязывает государства установить уголовные санкции за нарушения этого протокола, повлекшие смерть или серьёзные увечья, вне зависимости от того, в каком конфликте были совершены эти деяния.

квалифицируются как общеуголовные преступления, нельзя признать добросовестным выполнением обязательств по международному гуманитарному праву. Но даже полная имплементация в национальном законодательстве Женевских конвенций и Дополнительных протоколов к ним не означает, что законодательство государства в части, касающейся криминализации значительных нарушений международного гуманитарного права, соответствует Римскому статуту. Поэтому присоединение к Римскому статуту необходимо рассматривать как повод для совершенствования национального законодательства, возможность учесть значительные изменения, произошедшие в отрасли международного уголовного права с начала девяностых годов XX века.

10. Российское законодательство в части введения уголовной ответственности за нарушения международного гуманитарного права нуждается в совершенствовании. В свете предстоящей ратификации Римского статута Международного уголовного суда Российской Федерацией представляется целесообразным изменить название статьи 356 УК РФ с «Применения запрещённых средств и методов ведения войны» на «Военные преступления» и изложить текст этой статьи в следующей редакции: «Совершение в ходе международного или немеждународного вооружённого конфликта военного преступления, запрещённого международным договором Российской Федерации».

11. Международные договоры по международному гуманитарному праву обязывают государства преследовать на основании универсального принципа только те нарушения международного гуманитарного права, которые были совершены в международных вооружённых конфликтах. Вместе с тем применение универсального принципа в отношении нарушений международного гуманитарного права, совершённых в немеждународных конфликтах, не может рассматриваться как нарушение принципа суверенного равенства государств и принципа невмешательства во внутренние дела государства, т.к. международным обычаем стало положение о том, что нарушения международного гуманитарного права, совершенные как в международных, так и в немеждународных конфликтах, являются преступлениями, посягающими на интересы всего международного сообщества, и что преследование этих деяний вышло из исключительной компетенции отдельных государств.

— нарушение должно быть «серьёзным», то есть представлять собой нарушение правила, защищающего важные ценности, и приводить к значительным последствиям для потерпевшей стороны;

— если это правило не зафиксировано в международном договоре, то оно должно существовать в форме международного обычая;

— на основании обычной или договорной нормы международного права нарушение такого правила должно повлечь за собой индивидуальную уголовную ответственность лица, совершившего это деяние.

13. Международные ad hoc трибуналы сыграли большую роль в деле борьбы с безнаказанностью военных преступников, тем не менее роль международной уголовной юстиции нельзя идеализировать. Это связано с тем, что компетенция международных уголовных судов существенно ограничена: de jure или defacto они занимаются преследованием самых тяжких преступлений, юрисдикция Международного уголовного суда основывается на принципе дополнительности и ограничена ratione personae и ratione loci.

14. В условиях, когда большое количество государств не ратифицировали Римский статут, особое значение приобретают полномочия Международного уголовного суда по привлечению к ответственности граждан третьих государств. Эти полномочия могут быть ограничены Советом Безопасности ООН, но изъятие граждан третьих государств из юрисдикции Международного уголовного суда будет правомерно только в том случае, если Совет Безопасности будет действовать на основании Главы VII Устава ООН. В связи с этим возникают сомнения в правомерности резолюций Совета Безопасности ООН 1422(2002) и 1487(2003). Кроме того, нельзя признать правомерными заключённые после вступления в силу Римского статута соглашения, по которым государства отказываются от выдачи граждан третьих государств Международному уголовному суду, так как эти соглашения противоречат Римскому статуту.

15. В деле преследования нарушений международного гуманитарного права, совершённых в вооружённых конфликтах немеждународного характера, интернационализированные трибуналы обладают целым рядом преимуществ по сравнению как с международными, так и с национальными судами: использование смешанной системы формирования судейского и прокурорского корпуса позволяет обеспечить независимое и справедливое судопроизводство, а также придать уголовным процессам соответствующий уровень легитимности. Предоставление таким судам права применять международное право непосредственно снимает целый ряд юридических проблем, связанных с ненадлежащей имплементацией международного гуманитарного права в национальном законодательстве.

16. Коллизия между принципом индивидуальной уголовной ответственности и институтом международных иммунитетов высокопоставленных должностных лиц государства решается в зависимости от того, какими судами - международными или национальными - осуществляется такое преследование. Международные суды вправе привлекать к уголовной ответственности как действующих, так и бывших должностных лиц государства, и эти лица не могут ссылаться на то, что соответствующие деяния были совершены ими в официальном качестве. Обычной нормой международного права стало положение о том, что национальные суды правомочны осуществлять преследование только в отношении бывших высокопоставленных должностных лиц. Это различие между национальным и международным уровнями преследования следует признать оптимальным вариантом баланса между императивом индивидуальной уголовной ответственности за нарушения международного права и принципами суверенного равенства государств, невмешательства во внутренние дела и эффективного функционирования государства.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что содержащиеся в нём основные положения и выводы позволяют получить представление о возможностях и границах судебного преследования индивидов за нарушения международного гуманитарного права на национальном и международном уровне, а также углубить понимание теоретических и практических проблем международного гуманитарного и уголовного права. Сделанные диссертантом выводы могут послужить основой для дальнейшего

исследования проблем привлечения к ответственности лиц, совершивших нарушения международного гуманитарного права.

Практическая значимость диссертации состоит в возможности использования сформулированных в ней выводов и предложений законодательными и правоприменительными органами власти как в России, так и за рубежом. В частности, материалы диссертации будут полезны при разработке мер по приведению национального уголовного законодательства в соответствие с последними изменениями в сфере международного права, в особенности в случае выражения государством согласия на обязательность для него Римского статута. Материалы данного исследования также могут быть использованы при разработке и проведении курсов по международному праву, международному уголовному и международному гуманитарному праву.

Апробация результатов исследования. Основные теоретические выводы и практические рекомендации диссертационного исследования были изложены автором в ряде научных публикаций и определили тематику научных докладов на различных конференциях в России и за рубежом. Результаты исследования прошли апробацию и в ходе прохождения диссертантом практики в Международном трибунале по бывшей Югославии (Судебные палаты, офис Президента). Кроме того, основные положения диссертации были внедрены автором в учебный процесс по специальным учебным курсам «Международное уголовное право», «Международное гуманитарное право и СМИ», а также используются диссертантом при проведении тренинга по международному гуманитарному праву для подготовки команды юридического факультета Калининградского государственного университета к участию в конкурсе им. Ф. Мартенса по международному гуманитарному праву, организованному Международным Комитетом Красного Креста и Российской Ассоциацией международного права.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, пяти глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснован выбор темы, её актуальность и научная новизна, определены цели и задачи исследования, его теоретическая и практическая значимость, сформулированы основные положения, выносимые на защиту.

В науке международного права до сих пор нет единства мнений ни в отношении объёма понятия «международное гуманитарное право», ни в отношении сферы действия этой отрасли международного права, поэтому первая глава диссертации посвящена именно этим вопросам.

Диссертант выделяет два подхода к понятию международного гуманитарного права: «узкий» и «широкий». Представителей «узкого» подхода объединяет то, что они ограничивают объём понятия «международное гуманитарное право» рамками «законов и обычаев войны»5. Приверженцы «широкого» включают в понятие международного гуманитарного права другие институты и даже отрасли международного права6. Анализируя историю становления «законов и обычаев войны», сравнивая эти нормы с международным правом прав человека и правом международной безопасности, автор приходит к выводу о том, что термин «международное гуманитарное право» следует использовать для обозначения всей совокупности обычных и договорных норм международного права, применимых в условиях вооружённого конфликта и направленных на смягчение последствий войны. Международное гуманитарное право применимо к двум видам конфликтов: к международным и немеждународным вооружённым конфликтам.

На основе текста Женевских конвенций 1949 г., Первого Дополнительного протокола 1977 г.7 и практики применения международного гуманитарного права диссертант относит к международным вооружённым конфликтам: во-первых, любые действия, подпадающее под понятие акта

5 Левин ДБ Актуальные проблемы международного права М , 1974 С 102; Лукашук И И Международное право Особенная часть Учебник М, 1998 С 270; Батырь В А Международно-правовая регламентация применения средств ведения вооруженной борьбы в международных вооруженных конфликтах // Государство и право 2001 № !0 С 64, Капустин А Я Мартыненко Е В Международное гуманитарное право Учеб пособие M, 1991 С 23, Ipmn К Völkerrecht München, 2004 S. 1211, 1219-1220.

6 Блищенко И П Обычное оружие и международное право. M., 1984 С 75, Тиунов О И Международное гуманитарное право Учебник для вузов. М , 2000 С X.

1 Дополнительный протокол I к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов от 8 июня 1977 г // Действующее международное право / Сост Ю М. Колосов, Э С Кривчикова ВЗ-хт М., 1999 T 2 С. 731

агрессии, вне зависимости от формального объявления войны, признания состояния войны, а также вне зависимости от масштаба военных действий, в том числе и количества жертв; во-вторых, случаи формального объявления войны, когда вооружённые действия ещё не начались; в-третьих, национально-освободительные конфликты, в которых народы ведут борьбу против колониального, расистского и иностранного правительства. Соответственно, к международным вооружённым конфликтам не относятся отдельные случаи применения оружия, предпринятые индивидами по своей инициативе, вне контекста правительственных действий, а также конфликты между правительством и населением части территории этого государства, носящие сепаратистский характер.

В свете международного гуманитарного права немеждународные конфликты следует разделить на три группы: 1) вооружённые конфликты в смысле ст. 3, общей для четырёх Женевских конвенций; 2) немеждународные вооружённые конфликты в смысле Второго Дополнительного протокола; 3) ситуации нарушения внутреннего порядка и возникновения обстановки внутренней напряжённости, к которым международное гуманитарное право не применимо.

Решающую роль при определении того, подпадает ли конфликт под действие общей ст. 3, играет его «вооружённый характер», т.е. факт применения оружия сторонами конфликта. Вместе с тем автор полагает, что одного этого признака для распространения международного гуманитарного права на конфликт недостаточно, т.к. конфликт должен достигнуть определённой степени интенсивности применения силы: действия должны принять коллективный характер, и стороны должны продемонстрировать определённый минимум организованности8. Исследуя проблему соотношения сферы действия общей ст. 3 и Второго Дополнительного протокола, диссертант, опираясь на грамматическое и систематическое толкование Второго Дополнительного протокола, а также travaux préparatoires

конференции 1977 г., обосновывает положение о том, что к немеждународным >

вооружённым конфликтам меньшей интенсивности применима только общая

' См • International Tribunal for the Former Yugoslavia, The Prosecutor v Dusco Tadic, The Appeals Chamber, Decision on the Defence Motion for Interlocutory Appeal on Jurisdiction of 2 October 1995 Para 70, http //www un org/icty/tadic/appeal/ decision-e/51002 htm. Далее сокр ICTY, Tadic-Case, The Appeals Chamber, Decision of 2 October 1995

ст. 3 Женевских конвенций, а к конфликтам бблыпей интенсивности - и общая ст. 3, и Второй Дополнительный протокол.

В связи с тем, что договоры по международному гуманитарному праву не позволяют ответить на вопрос, как вмешательство третьего государства влияет на квалификацию изначально немеждународного конфликта, в науке возникла «компонентная теория», по которой интернационализированный

конфликт следует разделять на международные и немеждународные элементы . Несмотря на то, что эта теория соответствует правовой позиции Международного суда ООН, высказанной по делу Никарагуа против США10, она слишком сложна для того, чтобы применяться на практике. Поэтому автор выдвигает тезис о том, что вмешательство третьего государства в немеждународный вооружённый конфликт можно использовать как основание, позволяющее требовать от сторон, участвующих в конфликте, соблюдения всех положений международного гуманитарного права, действующих в конфликтах международного характера, и тем самым повлиять на применение международного гуманитарного права в полном объёме.

Во второй главе диссертации рассматривается становление и развитие института национальной и международной уголовной ответственности за нарушения международного гуманитарного права, анализируются международные обязательства государств по криминализации нарушений международного гуманитарного права и определяется круг нарушений международного гуманитарного права, которые влекут или могут повлечь индивидуальную уголовную ответственность на международном уровне.

Развитие концепции уголовной ответственности за нарушения международного гуманитарного права автор прослеживает начиная со второй ноловины XIX в., т.е. с того момента, когда гуманитарные нормы подверглись международной кодификации. До Второй мировой войны попытки осуществить модель «непосредственной ответственности» индивидов за нарушения международного гуманитарного права на практике не увенчались успехом: международный судебный орган так и не был создан. Кроме того, в

9 Kimminich O Schutz der Menschen m bewaffneten Konflikten. München, 1987 S 57, Gasser H -P Einführung in das humanitäre Völkerrecht Bern/Stuttgart/Wien, 1991 S 90

10 International Court of Justice, Case concerning Military and Paramilitary Activities in and against Nicaragua (Nicaragua v United States of America), Judgment of 27 June 1986 Para 219, http //www icj-cij org/icjwww/icases/ lnus/musframe.htm.

этот период зафиксированная в Женевских конвенциях 1929 г. концепция «опосредованной ответственности» осталась декларацией и не привела к введению уголовной ответственности за нарушения международного гуманитарного права в национальном законодательстве.

Нюрнбергский и Токийский процессы стали первыми случаями привлечения индивидов к ответственности международными судами на * основании международного права. Исследуя вопрос о правомерности

преследования индивидов за нарушения международного гуманитарного права, диссертант отмечает, что военные преступления уже существовали в международном праве в форме обычая до начала Второй мировой войны, следовательно, в ходе привлечения главных военных преступников к ответственности принцип nullum crimen sine lege не был нарушен. Несмотря на то, что «Нюрнбергские принципы» долгое время не были закреплены в форме обязательного универсального договора, со временем положение об индивидуальной уголовной ответственности за международные преступления, и в том числе за военные преступления, стало выражением общего международного права.

Кодификация международного гуманитарного права в период после Второй мировой войны и до начала 90-х гт. XX в. привела к закреплению в международном праве обязанности государств криминализовать в национальном законодательстве «серьёзные нарушения» международного гуманитарного права, совершённые в международных вооружённых конфликтах. В начале девяностых годов XX в. начался период институционализации уголовной ответственности за нарушения международного гуманитарного права на международном уровне: были созданы международные ad hoc трибуналы по бывшей Югославии и Руанде, в 1998 г. был подписан Римский статут, учредивший Международный уголовный суд, стали создаваться интернационализированные (смешанные) уголовные суды в Косово, Восточном Тиморе, Сьерра-Леоне и Камбодже.

Международные договоры по международному гуманитарному праву обязывают государства криминализовать нарушения международного » гуманитарного права, совершённые в международных вооружённых

конфликтах. Вместе с тем в науке международного права существует точка зрения о том, что обязательство «соблюдать и заставлять соблюдать» Женевские конвенции и Дополнительные протоколы к ним по аналогии с

подходом, используемым в отрасли международной защиты прав человека, следует трактовать не только как обязанность государств воздерживаться от запрещённых действий, но и как обязанность ввести уголовную ответственность за совершение таких деяний в национальном праве". Из этого следует, что государства обязаны криминализовать нарушения общей ст. 3 Женевских конвенций и Второго Дополнительного протокола. Изучение практики международных судебных органов по правам человека и <

сравнительный анализ отраслей международного гуманитарного права и прав человека, позволяют не согласиться с этим мнением и обосновать позицию о том, что введение государствами уголовной ответственности за нарушения международного гуманитарного права, совершённые в немеждународных вооружённых конфликтах, находится в сфере дискреционных полномочий каждого государства.

В Римском статуте в качестве военных преступлений рассматриваются нарушения международного гуманитарного права, совершённые как в международных, так и немеждународных вооружённых конфликтах, но этот международный договор не содержит положения, прямо устанавливающего обязанность государств-участников криминализовать содержащиеся в нём составы преступлений в национальном праве. В диссертации делается вывод о том, что Римский статут создаёт такой правовой режим, при котором государства вынуждены криминализовать эти деяния в национальном праве и преследовать виновных самостоятельно. Отсюда следует, что в отсутствие обязанности ввести уголовную ответственность за эти деяния каждое государство-участник должно проверить, достаточно ли его законодательство и правовая система подготовлены для того, чтобы соответствовать стандартам, вводимым Римским статутом, или же государство ещё нуждается в принятии соответствующих новых законов.

В связи с тем, что международные и интернационализированные трибуналы наделены правом преследовать нарушения международного гуманитарного права, которые были совершены до вступления в силу их учредительных договоров, возникает вопрос о правомерности такого преследования с позиции принципа nullum crimen sine lege. Правомерность

преследования тех нарушений, обязанность криминализовать которые

" Ambos К Völkerrechtliche Bestrafiingspihchten bei schweren Menschenrechtsverletzungen // Archiv des Völkerrechts 1999 S 340

возложена на государства международными договорами, не должна вызывать сомнений: «государства вместе могут делать то, что может делать каждое в отдельности»12. В отношении иных нарушений международного гуманитарного права и, прежде всего, нарушений, совершённых в немеждународных конфликтах, диссертант, обращаясь к приговору Нюрнбергского трибунала и практике Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии, приходит к выводу о том, что одного того, что совершение определённого деяния запрещено международным договором, не достаточно для того, чтобы осуществлять уголовное преследование, не нарушая вышеуказанный принцип: необходимо, чтобы общепризнанной нормой международного права являлось как само правило, так и индивидуальная уголовная ответственность за нарушение этого правила13. На основе исследования национального законодательства и различных международно-правовых актов, в диссертации делается вывод о том, что - если и не в форме международного договора, то в форме обычая - криминализация значительных нарушений международного гуманитарного права, совершённых в немеждународных вооружённых конфликтах, стала нормой международного права.

Третья глава посвящена преследованию нарушений международного гуманитарного права на национальном уровне: анализируются национальные модели преследования этих деяний, принципы уголовной юрисдикции, на основе которых осуществляется преследование этих деяний, а также российское законодательство.

Исследовав национальное законодательство значительного количества зарубежных стран, автор приходит к выводу, что если состояние законодательства большинства государств осталось на уровне имплементации Женевских конвенций о защите жертв войны 1949 г. и Дополнительных протоколов к ним 1977 г., то в связи с созданием международных уголовных ad hoc трибуналов, а также ратификацией Римского статута некоторые государства усовершенствовали своё законодательство; и эта тенденция модернизации национального законодательства продолжается до сих пор.

11 Приговор Международного военного трибунала // Нюрнбергский процесс Сборник материалов Т 2 М ,

1954 С 988

"ICTY, Tadic-Case, The Appeals Chamber, Decision of 2 October 1995 Para 94

В рамках первой группы государств можно выделить пять моделей криминализации норм международного гуманитарного права:

1) национальное уголовное право не было изменено или дополнено с тем обоснованием, что «военные преступления», которые необходимо криминализовать в национальном праве, полностью покрываются «общеуголовными» составами преступлений;

2) в национальном праве была введена «общая оговорка» (отсылочная или бланкетная норма) об уголовном преследовании предписанных международным гуманитарным правом нарушений;

3) нормы международного гуманитарного права были трансформированы в национальное законодательство путём внесения изменений и дополнений в уголовные законы;

4) был принят дополнительный уголовный закон, предусматривающий уголовную ответственность за все «военные преступления»;

5) государство инкорпорировало предписания международного гуманитарного права посредством акта парламента с указанием на текст международного договора.

Анализ избранной большинством государств «пассивной модели» криминализации позволяет сделать вывод о том, что «общеуголовные преступления» покрывают далеко не все «серьёзные нарушения» международного гуманитарного права: эта модель не учитывает тяжесть этих преступлений как деяний, посягающих на интересы всего международного сообщества, и не предусматривает возможность преследования этих деяний на основе принципа универсальной юрисдикции, а значит, такая модель не может быть признана добросовестным выполнением обязательств по международному гуманитарному праву в смысле ст. 26 Венской конвенции о праве международных договоров.

В качестве следующего этапа исследования диссертант обращается к законодательству государств, которые, ратифицировав Римский статут, уже приняли правовые акты по его имплементации14. Большинство из этих государств, а именно Австралия, Великобритания, Грузия, Испания, Канада, Нидерланды, Новая Зеландия и ФРГ, ввели уголовную ответственность за международные преступления, подпадающие под компетенцию

'* Австралия, Великобритания, Грузия, Испания, Канада, Нидерланды, Новая Зеландия, Норвегия, Словения, Финляндия, Франция, ФРГ, Швейцария и Южноафриканская Республика

Международного уголовного суда, включая и интересующие нас нарушения международного гуманитарного права. При этом государства либо полностью повторили или сослались на ст. 8 Римского статута, либо на основе всестороннего анализа уже имеющегося законодательства в отношении преследования международных преступлений, а также современного международного права закрепили предписания статута в переработанной форме.

В диссертации обосновывается позиция, согласно которой, даже если государство добросовестно выполнило все обязательства, вытекающие из международных договоров по международному гуманитарному праву, нельзя сделать вывод о том, что законодательство такого государства позволит ему преследовать все нарушения международного гуманитарного права, подпадающие под компетенцию Международного уголовного суда. Таким образом, ратификацию Римского статута надлежит использовать как повод для модернизации национального законодательства, которая гарантирует полную криминализацию значительных нарушений международного гуманитарного права.

Далее автор исследует вопрос о том, на основании каких принципов уголовной юрисдикции государства могут или должны осуществлять преследование нарушений международного гуманитарного права. Презюмируя, что применение принципов, которые предполагают наличие связи между деянием и осуществляющим преследование государством, не является проблематичным, диссертант сосредотачивает внимание на проблеме преследования нарушений международного гуманитарного права на основе принципа универсальности.

Правомерность применения принципа универсальности для преследования нарушений международного гуманитарного права, совершённых в вооружённых конфликтах международного характера, вытекает из текста международных договоров по международному гуманиионому праву. Возникает вопрос: можно ли преследовать на основе этого прш ■ ипа нарушения, совершённые в немеждународном вооружённом Конфликт а также осуществлять преследование значительных нарушений Международш . о гуманитарного права т аЪнепИа! По мнению диссертанта, чтобы ответить нл этот вопрос, следует опираться на правовую позицию, сформулированную Постоянной Палатой Международного Правосудия по делу о пароходе

«Лотос», по которой международное право представляет государствам широкую свободу действий, которая ограничена только в определённых случаях запрещающими нормами15. В качестве такого запрета можно было бы рассматривать принцип суверенного равенства государств и принцип невмешательства, но силу международного обычая приобрело правило, согласно которому значительные нарушения международного гуманитарного права, совершенные как в международных, так и в немеждународных конфликтах, являются преступлениями, посягающими на интересы всего международного сообщества, а следовательно, они вышли из исключительной компетенции отдельных государств. На основании этого делается вывод о том, что уголовное преследование нарушений международного гуманитарного права на основе универсального принципа, вне зависимости от вида вооружённого конфликта, а также вне зависимости от того, присутствует ли подозреваемый на территории государства, правомерно.

Отсутствие специального предписания в международном праве, будь то обязывающая или разрешающая норма, приводит к тому, что, как показывает исследование национального законодательства, лишь в сравнительно небольшом числе государств существует законодательная база для преследования нарушений, совершённых в немеждународных конфликтах, на основе универсального принципа. Тем не менее уголовное преследование нарушений международного права на основе принципа универсальности уже было апробировано судами нескольких государств. Изучение этих дел показывает, что, во-первых, практически все уголовные процессы были возбуждены правоохранительными органами европейских государств; во-вторых, процессы проходили в отношении граждан так называемых failed states (бывшая Югославия, Руанда) и подкреплялись параллельно проходящими уголовными процессами в соответствующих международных трибуналах. Размышляя над причинами появления таких тенденций, автор указывает на политические, юридические и организационные проблемы. Среди препятствий юридического порядка: ненадлежащая или неполная криминализация значительных нарушений международного гуманитарного права в национальном законодательстве, отсутствие международного надзора за

'permanent Chamber of International Justice, The Case of the S S «Lotus» (The French Republic v. The Turkish Republic), Judgment of 7 September 1927//PCIJ Rep Series A. 1927. № 10. P 18-19

имплементацией международного гуманитарного права, действие международных иммунитетов.

Далее, с целью установить, в каком объёме в Российской Федерации были криминализованы нарушения международного гуманитарного права и на основе каких принципов может осуществляться уголовное преследование этих деяний, диссертант обращается к Уголовному кодексу Российской Федерации и приходит к следующим выводам. Использованная при формулировании ст. 356 УК РФ терминология явно расходится с логикой и лексикой международных договоров по международному гуманитарному праву; диспозицией статьи охвачены не все нарушения «права Женевы», и выпала такая категория покровительствуемых лиц, как «раненые и больные»; более того, существует неопределённость в отношении того, подпадают ли под действие ст. 356 УК РФ нарушения, совершённые в вооружённых конфликтах немеждународного характера. Вывод о том, что Россия выполнила все взятые на себя обязательства по криминализации нарушений международного права, можно сделать, только если толковать фразу «другие запрещённые средства и методы» расширительно, подразумевая все другие «серьёзные нарушения», запрещённые международным договором Российской Федерации. Помимо этого, формулировка ч. 3 ст. 12 УК РФ не позволяет применять универсальный принцип при осуществлении уголовного преследования нарушений международного гуманитарного права, совершённых в немеждународных вооружённых конфликтах. Это свидетельствует о необходимости совершенствования законодательного регулирования уголовной ответственности за нарушения международного гуманитарного права в России.

В свете предстоящей ратификации Римского статута Международного уголовного суда Российской Федерацией диссертант предлагает переформулировать название статьи 356 УК РФ с «Применения запрещённых средств и методов ведения войны» на «Военные преступления» и изложить текст ст. 356 УК РФ в следующей редакции: «Совершение в ходе вооружённого конфликта международного или немеждународного характера военного преступления, запрещённого международным договором Российской Федерации». Это позволит распространить действие принципа универсальности и на нарушения международного гуманитарного права, совершённые в немеждународных вооружённых конфликтах.

В четвёртой главе рассматривается юрисдикция международных ad hoc трибуналов по бывшей Югославии и Руанде, Международного уголовного суда и интернационализированных судов в отношении преследования нарушений международного гуманитарного права.

Компетенция международных ad hoc трибуналов в отношении нарушений международного гуманитарного права определена по-разному. Статья 4 Устава Руандийского трибунала наделяет суд компетенцией рассматривать дела о «нарушениях общей ст. 3 Женевских конвенций 1949 г. и Второго Дополнительного протокола 1977 г.». В ст. 2 Устава Югославского трибунала предусматриваются «серьёзные нарушения Женевских конвенций», а в ст. 3 -«нарушения законов или обычаев войны». В связи с тем, что эта формулировка может быть расценена как закрепление нарушений «права Женевы» и «права Гааги», возник вопрос о правомерности преследования трибуналом нарушений международного гуманитарного права, совершённых в вооружённых конфликтах немеждународного характера. Рассматривая дело Тадича, суд признал «остаточный характер» ст. 3 Устава трибунала и указал на то, что значительные нарушения международного гуманитарного права, совершенные в немеждународных конфликтах, также подпадают под понятие «нарушение законов и обычаев войны»16.

Исследование практики международных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде показывает, что то или иное нарушение международного гуманитарного права будет квалифицировано как преступление по уставу этих трибуналов при наличии нескольких условий: во-первых, необходимо установить, что преступления были совершены в ходе вооружённого конфликта; во-вторых, должна существовать связь между преступлением и вооружённым конфликтом; в-трегьих, потерпевшие должны подпадать под понятие «покровительствуемые лица» по международному гуманитарному праву". Далее диссертант обобщает практику трибуналов по конкретным видам нарушений международного права, признавая, что она будет использована в деятельности Международного уголовного суда, а также интернационализированных трибуналов.

16ICTY,Tadic-Case, The Appeals Chamber, Decision of20ctober 1995 Paras 87,91,92

"Cm ICTY, Tadic-Case, The Appeals Chamber, Decision of 2 October 1995 Paras 70, 80, ICTY, The Prosecutor v Dusko Tadic, Opinion and Judgment of 7 May 1997 Paras 572-576, http7/www un org/icty/tadic/trialc2/judgement/ index htm; ICTY, The Prosecutor v Zejnil Delahc et al, The Trial Chamber, Judgment of 16 November 1998 Paras 193-198

В диссертации подчёркивается правомерность закрепления приоритета международных ad hoc трибуналов над национальными судами: во-первых, эта мера не нарушает суверенитет государств, т.к. международные преступления, к которым относятся и нарушения международного гуманитарного права, не являются больше внутренним делом отдельных государств; во-вторых, создание трибуналов было правомерной мерой, предпринятой Советом Безопасности на основании Главы VII Устава ООН, потому нельзя обосновать нарушение принципа невмешательства ООН во внутренние дела государства. Кроме того, не был нарушен принцип «никто не может быть лишён законного судьи без его согласия», т.к. из этого положения следует запрет создания чрезвычайных судов, а международные трибуналы ad hoc не подпадают под эту категорию: они были учреждены в соответствии с международным правом, и участникам процесса уставы трибуналов предоставили все процессуальные права и гарантии.

Компетенция Международного уголовного суда в отношении военных преступлений ограничена только такими деяниями, которые совершаются «в рамках плана или политики» или совершение которых можно квалифицировать как «крупномасштабное»18. Использованное в Римском статуте понятие «военные преступления» по объёму гораздо шире этого же понятия, введённого Первым Дополнительным протоколом 1977 г.: увеличен перечень нарушений, связанных с использованием запрещённых средств и методов ведения войны, т.е. нарушений «права Гааги», и в состав военных преступлений включены значительные нарушения, совершённые в немеждународных вооружённых конфликтах. Сравнивая сферу применения п. «е» ч. 2 ст. 8 Римского статута со Вторым Дополнительным протоколом, диссертант полагает, что статут предусматривает менее высокий порог интенсивности для немеждународных конфликтов и тем самым расширяет сферу действия международного гуманитарного права в отношении вооружённых конфликтов немеждународного характера.

Юрисдикция Международного уголовного суда ratione temporis распространяется только на те деяния, которые были совершены после вступления статута в силу, однако по заявлению соответствующего государства статуту может быть придана обратная сила19. Следует дать негативную оценку

18 Пункт 1 ст 8 Римского статута.

" Пункт 2 ст 11 Римского статута

зафиксированной в Римском статуте оговорке opting out, которая позволяет государствам на семь лет после вступления статута в силу отсрочить распространение юрисдикции суда на военные преступления.

Соотношение Международного уголовного суда и национальных судов основано на принципе дополнительности, в соответствии с которым Международный уголовный суд может осуществлять свою юрисдикцию только в случае «нежелания» или «неспособности» государств сделать это самостоятельно. При этом важно, что право осуществлять оценку того, насколько национальная судебная система справляется с преследованием международных преступлений, предоставлено самому Международному уголовному суду. На основе этого диссертант делает вывод о том, что закрепление принципа дополнительности не будет препятствовать суду выполнять поставленные перед ним задачи.

В условиях, когда далеко не все государства ратифицировали Римский статут, особое значение приобретает возможность Международного уголовного суда привлекать к ответственности граждан третьих государств. Это возможно в случаях, когда: 1) гражданин третьего государства совершает преступление на территории государства - участника Статута Международного уголовного суда; 2) Совет Безопасности ООН передаёт ситуацию прокурору Международного уголовного суда на основании Главы VII Устава ООН; 3) третье государство признаёт юрисдикцию суда в отношении конкретного преступления ad hoc. Однако сам Римский статут содержит нормы, позволяющие освободить граждан третьих государств от юрисдикции Международного уголовного суда: ст. 16 статута наделяет Совет Безопасности полномочием принимать на основании главы VII Устава ООН резолюцию о двенадцатимесячной отсрочке расследования или уголовного преследования; в соответствии со ст. 98 статута Международный уголовный суд не может потребовать от государства предоставить какое-либо лицо в его распоряжение, если это будет противоречить международным обязательствам такого государства. В связи с тем, что США развернули планомерную атаку на юрисдикцию Международного уголовного суда20, автор исследует, каким образом и в каком объёме третьи государства могут воспользоваться возможностями, предоставленными Римским статутом, для того, чтобы

20Scharf M The ICC's Jurisdiction over Nationals of Non-party States- A Critique of the U S Position // Law and Contemporary Problems 2000 Vol 63 P I etseq

обезопасить своих граждан от юрисдикции Международного уголовного суда. Полученные выводы гласят: Совет Безопасности может изъять граждан из юрисдикции Международного уголовного суда, но это действие будет правомерно только при условии, что Совет Безопасности действует на основе Главы VII Устава ООН. В связи с этим представляются спорными резолюции Совета Безопасности ООН 1422(2002) и 1487 (2003)2', которые представляют собой общее и полное изъятие граждан третьих государств, задействованных в санкционированных Советом Безопасности ООН операциях, из сферы действия Римского статута по кругу лиц.

Также в диссертации указывается на то, что ст. 98 Римского статута распространяется только на соглашения, заключённые до подписания этого статута соответствующим государством, поэтому заключённые США т.н. «соглашения по ст. 98», по которым государства-участницы на основе взаимности отказываются от выдачи действующих или бывших официальных представителей США, государственных служащих, а также военных США Международному уголовному суду, следует признать неправомерными.

Изучив порядок формирования, компетенцию интернационализированных трибуналов и проанализировав практику деятельности этих судов в Косово, Восточном Тиморе и Сьерра-Леоне, автор приходит к выводу, что интернационализированные трибуналы, заполняя нишу между национальными и международными судами, обладают рядом преимуществ по сравнению как с первыми, так и со вторыми. Уголовное преследование нарушений международного гуманитарного права национальными судами неизбежно сталкивается на практике с такими сложностями, как слабое знание судьями норм международного права, недостаточный уровень криминализации этих деяний в национальном праве, проблемы обеспечения независимости в работе правоохранительных органов. Благодаря привлечению к участию в процессах квалифицированных специалистов из других стран и возможности непосредственно применять международное право интернационализированные трибуналы позволяют решить эти проблемы. Автор особо отмечает, что создание интернационализированных трибуналов следует рассматривать в качестве оптимальной модели уголовного преследования нарушений

11 Резолюция Совета Безопасности ООН 1422 (2002) от 12 июля 2002 г UN Doc S/RES/1422(2002) и Резолюция Совета Безопасности ООН 1487 (2003) от 12 июля 2003 г UN Doc S/RES/1487(2003)

международного гуманитарного права, совершённых в вооружённых конфликтах немеждународного характера.

В пятой главе исследуется, каким образом соотносятся индивидуальная уголовная ответственность за нарушения международного гуманитарного права и международные иммунитеты и в какой степени - если вообще - действие международных иммунитетов препятствует привлечению виновных в совершении таких нарушений к уголовной ответственности.

Международный иммунитет предоставлен различным должностным лицам, но если речь идёт о нарушениях международного гуманитарного права, то решающую роль играет преследование высших должностных лиц государства. Руководителям государства по общему международному праву предоставлен иммунитет ratione personae, или персональный, который налагает запрет на любое уголовное преследование в то время, когда человек занимает соответствующую должность, и иммунитет ratione materiae, или материальный, который защищает глав государств и других высокопоставленных лиц от уголовного преследования за деяния, которые они совершили в течение срока своих полномочий в официальном качестве. Изучая состояние института иммунитетов руководителей государства на современном этапе развития международного права, диссертант считает необходимым рассмотреть соответствующие нормы международного права отдельно на международном и на национальном уровне.

Поворотным моментом в истории доктрины абсолютного иммунитета глав государств стало преследование главных военных преступников после Второй мировой войны. После Нюрнберга и Токио развитие провозглашённого этими трибуналами исключения из правила об абсолютном иммунитете представителей государств было продолжено только в 1993 г. с учреждением международных ad hoc трибуналов по бывшей Югославии и Руанде. На основании толкования уставов этих трибуналов и практики их применения, в частности дела С. Милошевича, автор полагает, что в уставах международных ad hoc трибуналов по бывшей Югославии и Руанде был зафиксирован отказ от материального и персонального иммунитета высокопоставленных должностных лиц. В отношении норм Римского статута об иммунитете22 в диссертации обоснуется вывод о том, что Международный уголовный суд

22 Статья 27 и п. 1 ст 98 Римского статута.

правомочен привлекать к уголовной ответственности высших должностных лиц государств-участников Римского статута вне зависимости от их международных иммунитетов, и только если обвиняемым является наделённое международным иммунитетом должностное лицо третьего государства, суд обязан сначала заручиться согласием этого государства.

Сущность международных иммунитетов состоит в том, что par in parem поп habet iurisdictionem, следовательно, вывод о правомерности преследования высокопоставленных должностных лиц на международном уровне вопреки действию международных иммунитетов нельзя автоматически перенести на национальный уровень. Цель предоставления высшим должностным лицам государства международного иммунитета заключается в том, чтобы обеспечить суверенное равенство государств, гарантировать невмешательство одних государств в дела других государств и обеспечить нормальное и эффективное межгосударственное общение, поэтому автор полагает, что международные иммунитеты ratione personae в отношении высокопоставленных должностных лиц государства сохраняют свою силу даже в том случае, если эти лица обвиняются в совершении международных преступлений. В то же время этот вывод не относится к привлечению к ответственности бывших высокопоставленных должностных лиц: ответственность за международные преступления должна налагаться на таких лиц, несмотря на иммунитет ratione materiae. В результате исследования решений Палаты лордов по делу А. Пиночета, а также последующей практики государств, привлекавших к ответственности бывших глав государств, диссертант обосновывает вывод о том, что правило о правомерности преследования национальными судами бывших руководителей государств за международные преступления, в том числе и за нарушения международного гуманитарного права, стало обычной нормой международного права.

Такое различие между национальным и международным уровнями преследования является, по мнению автора, самым оптимальным вариантом баланса между императивом индивидуальной уголовной ответственности за нарушения международного права, с одной стороны, и принципами суверенного равенства государств, невмешательства и эффективного функционирования государств - с другой.

В заключении диссертант подводит итоги и формулирует основные выводы диссертационного исследования.

Основные положения диссертации опубликованы в следующих работах автора:

1. Применение международного гуманитарного права в вооружённых конфликтах немеждународного характера // Проблемы правоведения. Сборник научных статей молодых учёных юридического факультета / Отв. ред. O.A. Заячковский. - Калининград: Изд-во КГУ, 2004. - С. 20-25.

2. Международный уголовный суд и граждане третьих государств // Актуальные проблемы совершенствования законодательства и правоприменительной практики на современном этапе: Материалы межвузовской научно-практической конференции / Под общ. ред. O.A. Заячковского. - Калининград: Изд-во КГУ, 2004. - С. 95-101.

3. Криминализация нарушений международного гуманитарного права в российском законодательстве // Проблемы правоведения. Сборник научных статей молодых учёных юридического факультета / Отв. ред. O.A. Заячковский. - Калининград: Изд-во КГУ, 2005. - С. 22-27.

Принято к исполнению 27/06/2005 Исполнено 28/06/2005

Заказ № 945 Тираж: 100 экз.

ООО «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 Москва, Балаклавский пр-т, 20-2-93 (095) 747-64-70 www.autoreferat.ru

Р15250

РНБ Русский фонд

2006-4 9994

/Л

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Русинова, Вера Николаевна, кандидата юридических наук

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. МЕЖДУНАРОДНОЕ ГУМАНИТАРНОЕ ПРАВО:

ПОНЯТИЕ И СФЕРА ДЕЙСТВИЯ.

§ 1. Понятие международного гуманитарного права.

I. «Узкий» подход к понятию международного гуманитарного права.

II. «Широкий» подход к понятию международного гуманитарного права.

§ 2. Сфера действия международного гуманитарного права.

I. Международные вооружённые конфликты.

II. Вооружённые конфликты немеждународного характера.

III. Интернационализированные конфликты.

ГЛАВА 2. КРИМИНАЛИЗАЦИЯ НАРУШЕНИЙ

МЕЖДУНАРОДНОГО ГУМАНИТАРНОГО ПРАВА.

§ 1. Становление и развитие национальной и международной уголовной ответственности за нарушения международного гуманитарного права.

I. Попытки привлечь индивидов к уголовной ответственности до Второй мировой войны.

II. Наказание военных преступников после Второй мировой войны.

III. Кодификация международного гуманитарного права после Второй мировой войны.

IV. Институционализация уголовной ответственности за нарушения международного гуманитарного права на международном уровне.

§ 2. Международные обязательства государств по криминализации нарушений международного гуманитарного права.

I. Международные договоры по международному гуманитарному праву.

II. Римский статут Международного уголовного суда.

§ 3. Нарушения международного гуманитарного права, влекущие индивидуальную уголовную ответственность на международном уровне.

I. «Серьёзные нарушения» международного гуманитарного права

II. Другие значительные нарушения международного гуманитарного права.

ГЛАВА 3. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ НАРУШЕНИЙ МЕЖДУНАРОДНОГО ГУМАНИТАРНОГО ПРАВА НА НАЦИОНАЛЬНОМ УРОВНЕ.

§ 1. Национальные модели криминализации нарушений международного гуманитарного права.

I. Общая характеристика.

II. Имплементация Женевских конвенций и дополнительных протоколов к ним.

III. Имплементация Римского статута.

§ 2. Юрисдикция национальных судов при осуществлении преследования нарушений международного гуманитарного права.

I. Принципы уголовного преследования.

И. Преследование нарушений международного гуманитарного права на основании принципа универсальности.

§ 3. Преследование нарушений международного гуманитарного права по российскому законодательству.

I. Нарушения международного гуманитарного права, криминализованные в Российской Федерации.

II. Юрисдикция российских судов.

ГЛАВА 4. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ НАРУШЕНИЙ МЕЖДУНАРОДНОГО ГУМАНИТАРНОГО ПРАВА МЕЖДУНАРОДНЫМИ И

ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗИРОВАННЫМИ СУДАМИ.

§ 1. Международные ad hoc трибуналы по бывшей Югославии и Руанде.

I. Компетенция трибуналов в отношении нарушений международного гуманитарного права.

II. Приоритет трибуналов над национальными судами.

§ 2. Международный уголовный суд.

I. Компетенция Международного уголовного суда.

II. Ответственность перед Международным уголовным судом граждан третьих государств.

§ 3. Интернационализированные трибуналы.

ГЛАВА 5. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ИММУНИТЕТЫ И УГОЛОВНОЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ НАРУШЕНИЙ МЕЖДУНАРОДНОГО

ГУМАНИТАРНОГО ПРАВА.

§ 1. Иммунитеты от уголовной юрисдикции по международному праву.

§ 2. Преследование нарушений международного гуманитарного права международными судами.

I. Нюрнбергский и Токийские процессы.

II. Международные ad hoc трибуналы.

III. Международный уголовный суд.

§ 3. Преследование нарушений международного гуманитарного права национальными судами.

I. Решение Международного суда ООН по делу об ордере на арест.

И. Соотношение принципа индивидуальной уголовной ответственности за международные преступления и международных иммунитетов.

III. Международные договоры.

IV. Судебная практика государств.

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Нарушения международного гуманитарного права: индивидуальная уголовная ответственность и судебное преследование"

Индивидуальная ответственность за серьёзные нарушения международного гуманитарного права получила своё закрепление в международных договорах не путём введения конкретных санкций за преступные деяния, а через запрещение определённого поведения и признание государствами обязанности преследовать такие нарушения в соответствии с национальным законодательством. Однако эта схема давала очевидные сбои и не справлялась с задачей привлечения к уголовной ответственности военных преступников, что привело к необходимости создания международных уголовных судов. Процесс создания таких судов начался в 1993 г., когда Советом Безопасности ООН был учреждён Международный трибунал по бывшей Югославии. Затем появился подобный ad hoc трибунал по Руанде, и началось создание интернационализированных трибуналов в Косово, Восточном Тиморе, Сьерра-Леоне и в Камбодже. В 1998 г. был принят и в 2002 г. вступил в силу Римский статут1, учредивший постоянный судебный орган для преследования виновных в совершении международных преступлений — Международный уголовный суд.

Таким образом, на сегодняшний день преследование нарушений международного гуманитарного права может осуществляться двумя способами: либо самими государствами посредством национальных судов, либо международными или интернационализированными судами на основании международного права. Вместе с тем до сих пор нельзя сделать окончательный вывод о том, что международным сообществом и отдельными государствами было сделано всё возможное, чтобы преодолеть складывавшуюся веками практику безнаказанности лиц, совершивших преступления во время вооружённых конфликтов. Это обуславливает необходимость проведения международно-правового исследования институтов индивидуальной ответственности и судебного преследования лиц, совершивших нарушения международного гуманитарного права.

1 Римский статут Международного уголовного суда // UN Doc. A/CONF. 183/9.

Поставленная цель и предмет исследования предполагают необходимость решить следующие задачи: установить, какие деяния подпадают под понятие «нарушения международного гуманитарного права»; исследовать генезис института ответственности индивидов за нарушения международного гуманитарного права; определить, в каком объёме государства обязаны или уполномочены преследовать нарушения международного гуманитарного права; установить, какие нарушения международного гуманитарного права влекут или могут повлечь индивидуальную ответственность на международном уровне; проанализировать законодательство различных государств, в том числе и Российской Федерации, для решения вопроса, в каком объёме государства выполнили взятые на себя обязательства по криминализации нарушений международного гуманитарного права; установить, где находятся юрисдикционные границы преследования . нарушений международного гуманитарного права на национальном уровне; предложить варианты оптимизации национального законодательства с целью обеспечения более эффективного преследования нарушений международного гуманитарного права; исследовать особенности компетенции международных и интернационализированных судов в отношении нарушений международного гуманитарного права; провести анализ договорных и обычных норм международного права для установления, в какой степени международные иммунитеты препятствуют осуществлению уголовного преследования нарушений международного гуманитарного права.

Вопросам уголовной ответственности индивидов в международном праве посвящено множество научных исследований как отечественных, так и зарубежных юристов-международников. Эти работы составили теоретическую основу данной диссертации. В ходе исследования диссертант обращался к научной литературе по международному гуманитарному праву и международному уголовному праву, к исследованиям, посвященным имплементации международного права в национальном законодательстве, принципам юрисдикции национальных судов и международным иммунитетам. Среди этих источников работы таких учёных, как И.Н. Арцибасов, В.А. Батырь, И.Ю. Белый, A.B. Берко, И.П. Блищенко, JI.B. Иногамова-Хегай, А.Я. Капустин,

A.Г. Кибальник, Н.И. Костенко, И.И. Котляров И.И. Лукашук, A.B. Наумов,

B.В. Пустогаров, А.Н. Трайнин, И.В. Фисенко, М.Д. Шаргородский. В ходе подготовки данного диссертационного исследования автором была проведена большая работа по исследованию научных работ зарубежных авторов: К. Амбоса, Ш.М. Бассиоуни, М. Боте, Я. Броунли, П. Гаеты, Х.-П. Гассера, Й. Динштейна, Р. ван Ельста, А. Кассезе, Х.-П. Кауля, К. Кресса, Т. Мерона, Ж. Пикте, О. Триффтерера, Д. Флека, У. Шабаса и других.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в российской науке международного права она является одним из современных исследований, комплексно освещающим вопросы индивидуальной уголовной ответственности за нарушения международного гуманитарного права и судебного преследования виновных национальными и международными судами. Автором проанализированы актуальные проблемы в области привлечения к уголовной ответственности индивидов, нарушивших международное гуманитарное право. Среди них: преследование нарушений международного гуманитарного права, совершённых в вооружённых конфликтах немеждународного характера, применение национальными судами принципа универсальной юрисдикции, компетенция международных ad hoc трибуналов, особенности деятельности интернационализированных судов, границы компетенции Международного уголовного суда, возможность привлечения к уголовной ответственности высокопоставленных должностных лиц государства и другие.

Кроме того, диссертация базируется на детальном анализе положений Римского статута, учредившего Международный уголовный суд. Эта диссертация — одно из первых исследований, в котором проводится анализ законодательства различных стран мира по имплементации договоров по международному гуманитарному праву, а также рассматриваются нормативные акты по имплементации Римского статута, которые были приняты после 2000 г. Диссертант не ограничивается сравнительным анализом национального законодательства и, рассмотрев его через призму последних изменений международного права, выдвигает предложения по оптимизации правового регулирования уголовной ответственности за нарушения международного гуманитарного права в национальном праве, в том числе и в российском.

Данное научное исследование основано на анализе судебной практики Международных уголовных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде, Международного суда ООН, а также национальных судов различных государств. Среди прочих судебных решений автор делает предметом детального изучения практически не исследованные в отечественной науке международного права решения Международного трибунала по бывшей Югославии по делу Д. Тадича и С. Милошевича, решение Международного суда ООН по делу об ордере на арест, а также решения Палаты лордов по делу А. Пиночета.

Научная новизна раскрывается в теоретических положениях и практических предложениях, выносимых на защиту.

Основные положения, выносимые на защиту:

3. Государство не может отрицать применение общей ст. 3 Женевских Л конвенций к конфликту, имеющему место на его территории, если в ходе конфликта между государством и организованными вооружёнными группами или между такими группами стороны применяют оружие. При этом общая ст. 3 не распространяется на действия преступных, в том числе террористических группировок, а также на случаи нарушения внутреннего порядка и ситуации внутренней напряжённости. Несмотря на то, что во Втором Дополнительном протоколе3 указано, что он также неприменим в таких ситуациях, сферы действия общей ст. 3 Женевских конвенций и Второго Дополнительного протокола не совпадают: действие Второго Дополнительного протокола распространяется только на такие внутренние конфликты, которые удовлетворяют всем требованиям, прямо установленным в ч. 1 ст. 1 протокола. Таким образом, к немеждународным вооружённым конфликтам меньшей интенсивности

2 Женевские конвенции от 12 августа 1949 г. об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях; об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море; об обращении с военнопленными; о защите гражданского населения во время войны // Действующее международное право/Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. В 3-х т. М., 1999. Т. 2. С. 603, 625, 634, 681. Далее сокр.: Первая, Вторая, Третья и Четвёртая Женевские конвенции.

3 Дополнительный протокол И к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв вооружённых конфликтов немеждународного характера от 8 июня 1977 г. // Действующее международное право / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. В 3-х т. М., 1999. Т. 2. С. 793. Далее сокр.: Второй Дополнительный протокол. применима только общая ст. 3 Женевских конвенций, а к конфликтам большей интенсивности — и общая ст. 3, и Второй Дополнительный протокол.

6. Международные обязательства государств по криминализации нарушений международного гуманитарного права в национальном законодательстве ограничены только теми деяниями, которые были совершены в вооружённых конфликтах международного характера4. Обязательство государств «при любых обстоятельствах соблюдать и заставлять соблюдать» положения

4 Только Протокол о запрещении или ограничении применения мин, мин-ловушек и других устройств от 10 октября 1980 г. с поправками от 3 мая 1996 г. (Международное право. Ведение военных действий: Сборник Гаагских конвенций и иных международных документов. М., 2004. С. 306) обязывает государства установить уголовные санкции за нарушения этого протокола, повлекшие смерть или серьёзные увечья, вне зависимости от того, в каком конфликте были совершены эти деяния.

Женевских конвенций и дополнительных протоколов к ним не позволяет вывести обязанность государств предусмотреть в национальном законодательстве уголовные санкции за нарушения международного гуманитарного права, совершённые во время немеждународного конфликта. Таким образом, введение уголовной ответственности за эти деяния находится исключительно в сфере дискреционных полномочий государств.

8. Современное состояние законодательства различных государств в сфере криминализации нарушений международного гуманитарного права является результатом двух этапов имплементации соответствующих норм международного права. Первый этап был связан с имплементацией государствами Женевских конвенций о защите жертв войны 1949 г. и дополнительных протоколов к ним 1977 г., а второй всплеск законодательной активности был обусловлен созданием международных уголовных ad hoc трибуналов, а также ратификацией Римского статута Международного уголовного суда и продолжается до сих пор.

9. Избранную значительным количеством государств «пассивную модель» имплементации Женевских конвенций и дополнительных протоколов к ним, при которой нарушения международного гуманитарного права квалифицируются как общеуголовные преступления, нельзя признать добросовестным выполнением обязательств по международному гуманитарному праву. Но даже полная имплементация в национальном законодательстве Женевских конвенций и дополнительных протоколов к ним не означает, что законодательство государства в части, касающейся криминализации значительных нарушений международного гуманитарного права, соответствует Римскому статуту. Поэтому присоединение к Римскому статуту необходимо рассматривать как повод для совершенствования национального законодательства, возможность учесть значительные изменения, произошедшие в отрасли международного уголовного права с начала девяностых годов XX века.

11. Международные договоры по международному гуманитарному праву обязывают государства преследовать на основании универсального принципа только те нарушения международного гуманитарного права, которые были совершены в международных вооружённых конфликтах. Вместе с тем применение универсального принципа в отношении нарушений международного гуманитарного права, совершённых б немеждународных конфликтах, не может рассматриваться как нарушение принципа суверенного равенства государств и принципа невмешательства во внутренние дела государства, т.к. международным обычаем стало положение о том, что нарушения международного гуманитарного права, совершенные как в международных, так и в немеждународных конфликтах, являются преступлениями, посягающими на интересы всего международного сообщества, и что преследование этих деяний вышло из исключительной компетенции отдельных государств.

12. Помимо нарушений международного гуманитарного права, обязанность криминализовать которые предусмотрена международными конвенциями, международные суды, не нарушая принцип nullum crimen sine lege, могут привлечь к ответственности индивидов, совершивших другие значительные нарушения международного гуманитарного права, если эти нарушения удовлетворяют следующим критериям: нарушение должно быть «серьёзным», то есть представлять собой нарушение правила, защищающего важные ценности, и приводить к значительным последствиям для потерпевшей стороны; если это правило не зафиксировано в международном договоре, то оно должно существовать в форме международного обычая; на основании обычной или договорной нормы международного права нарушение такого правила должно повлечь за собой индивидуальную уголовную ответственность лица, совершившего это деяние.

13. Международные ad hoc трибуналы сыграли большую роль в деле борьбы с безнаказанностью военных преступников, тем не менее роль международной уголовной юстиции нельзя идеализировать. Это связано с тем, что компетенция международных уголовных судов существенно ограничена: de jure или de facto они занимаются преследованием самых тяжких преступлений, юрисдикция Международного уголовного суда основывается на принципе дополнительности и ограничена rationepersonae и ratione loci.

16. Коллизия между принципом индивидуальной уголовной ответственности и институтом международных иммунитетов высокопоставленных должностных лиц государства решается в зависимости от того, какими судами — международными или национальными — осуществляется такое преследование. Международные суды вправе привлекать к уголовной ответственности как действующих, так и бывших должностных лиц государства, и эти лица не могут ссылаться на то, что соответствующие деяния были совершены ими в официальном качестве. Обычной нормой международного права стало положение о том, что национальные суды правомочны осуществлять преследование только в отношении бывших высокопоставленных должностных лиц. Это различие между национальным и международным уровнями преследования следует признать оптимальным вариантом баланса между императивом индивидуальной уголовной ответственности за нарушения международного права и принципами суверенного равенства государств, невмешательства во внутренние дела и эффективного функционирования государства.

Калининградского государственного университета к участию в конкурсе им. Ф. Мартенса по международному гуманитарному праву, организованному Международным Комитетом Красного Креста и Российской Ассоциацией международного права.

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Международное право, Европейское право", Русинова, Вера Николаевна, Москва

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Международные обязательства государств криминализовать в национальном законодательстве нарушения международного гуманитарного права ограничены только теми нарушениями, которые были совершены в вооружённых конфликтах международного характера;492 введение уголовной ответственности за другие значительные нарушения, в том числе и за деяния, совершённые в вооружённых конфликтах немеждународного характера, находится в сфере дискреционных полномочий государства. Однако не все государства добросовестно выполнили даже то, что прямо предусмотрено в международных договорах по международному праву: избранная значительным количеством государств «пассивная модель» имплементации Женевских конвенций 1949 г. и дополнительных протоколов к ним, при которой нарушения международного гуманитарного права квалифицируются как общеуголовные преступления, не позволяет национальным судам преследовать все «серьёзные нарушения» и «военные преступления» в смысле ст. 85 Первого Дополнительного протокола и не учитывает специфики этих деяний как международных преступлений.

Римский статут содержит самый полный перечень значительных нарушений международного гуманитарного права, но этот договор устанавливает компетенцию Международного уголовного суда и не возлагает на государства-участники обязанность осуществлять преследование зафиксированных в нём военных преступлений. Вместе с тем особенность Римского статута состоит в том, что он создаёт такой правовой режим, при котором государства будут вынуждены криминализовать эти деяния и преследовать виновных самостоятельно. Исследование подходов к имплементации этого международного договора в национальном законодательстве показывает, что не все государства

492 Единственное исключение из этого правила - Протокол о запрещении или ограничении применения мин, мин-ловушек и других устройств, прилагаемого к Конвенции о запрещении или ограничении применения конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неизбирательное действие от 10 октября 1980 г. с поправками от 3 мая 1996 г. решили криминализовать преступления, подпадающие под компетенцию Международного уголовного суда, правомерно указав на то, что такое решение не нарушает международных обязательств этих государств.

Важной вехой в развитии международного уголовного права стало признание того, что международные уголовные трибуналы могут привлечь индивидов к уголовной ответственности не только за те нарушения законов и обычаев войны, необходимость криминализации и уголовного преследования которых прямо предусмотрена международными договорами, но и за другие значительные нарушения международного гуманитарного права при условии, что они приводят к серьёзным последствиям для потерпевшей стороны, и в международном праве — в форме договора или обычая — существует норма о том, что совершение таких деяний влечёт уголовную ответственность.

И всё же создание международных уголовных трибуналов нельзя рассматривать как некую панацею в борьбе с нарушениями международного гуманитарного права, так как при всех достоинствах этой модели уголовного преследования компетенция международных судов существенно ограничена: они de jure или de facto занимаются преследованием только самых тяжких преступлений и объективно не способны привлечь к ответственности всех виновных. Кроме того, трибуналы по бывшей Югославии и по Руанде являются трибуналами ad hoc со специальной компетенцией и в скором времени прекратят своё существование. В свою очередь, ограниченность полномочий Международного уголовного суда связана с тем, что к Римскому статуту на настоящий момент присоединилась только половина государств, а то, что Международный уголовный суд наделён весьма широкими полномочиями по привлечению к ответственности граждан третьих государств, практически нивелируется существованием слишком большого количества возможностей для изъятия таких граждан из юрисдикции Международного уголовного суда.

Даже после учреждения Международного уголовного суда основное бремя преследования нарушений международного гуманитарного права продолжает оставаться на национальных судах. Это подчеркивает важность модернизации национального законодательства в части криминализации нарушений международного гуманитарного права, и на данном этапе развития международного права можно ожидать от государств, что они не только добросовестно выполнят все возложенные на себя международные обязательства, но и приведут национальное законодательство в соответствие с прогрессивными изменениями, произошедшими в международном праве. Присоединение к Римскому статуту государства должны использовать как уникальный повод для совершенствования национального законодательства, предоставляющий возможность учесть все значительные изменения, которые произошли в отрасли международного уголовного права с начала девяностых годов XX века.

Это послание в полной мере относится и к нашему государству. Российское законодательство в части введения уголовной ответственности за нарушения международного гуманитарного права нуждается в модернизации: следует отказаться от использования термина «применение запрещённых средств и методов войны» и прямо указать в Уголовном кодексе Российской Федерации, что ответственность наступает за деяния, совершённые как в международных, так и немеждународных вооружённых конфликтах.

Преследование нарушений международного гуманитарного права национальными судами затрудняется не только ненадлежащим выполнением государствами своих международных обязательств, но и тем, что национальные правоохранительные органы, как правило, не могут гарантировать беспристрастное и независимое преследование таких деяний, особенно если речь идёт о нарушениях, совершённых в ходе вооружённого конфликта немеждународного характера. В связи с этим, особое значение приобретает право национальных судов преследовать нарушения, совершённые на территории других государств, в особенности, на основании принципа универсальной юрисдикции. Проведённое исследование свидетельствует о том, что преследование значительных нарушений международного гуманитарного права на основании принципа универсальности является правомерным, и справедливость этого вывода не зависит от того, является конфликт, в котором было совершено такое деяние, международным или немеждународным. Здесь следует подчеркнуть, что на проведении таких процессов негативно сказывается отсутствие закреплённого в договорной форме полномочия государств осуществлять уголовное преследование нарушений, совершённых в немеждународных конфликтах, применяя принцип универсальной юрисдикции.

Проблема, возникающая в связи с тем, что ни международные, ни национальные суды не способны справиться со всеми нарушениями международного гуманитарного права, частично может быть разрешена и с помощью создания интернационализированных трибуналов, которые привлекают к проведению процессов квалифицированных специалистов из других стран и могут применять международное право непосредственно, не попадая в зависимость от того, насколько добросовестно государство выполнило свои обязательства по международному гуманитарному праву.

Помимо перечисленных сложностей, на пути осуществления уголовного преследования нарушений международного гуманитарного права, как международными, так и национальными судами существует другое юридическое препятствие — институт международных иммунитетов высокопоставленных должностных лиц государства. Как показывает проведённое исследование, коллизия между принципом индивидуальной уголовной ответственности и институтом международных иммунитетов глав государства, глав правительства и министров иностранных дел решается в пользу индивидуальной ответственности только в том случае, если преследование осуществляется международными судами. Что касается преследования национальными судами, то в международном праве сформировалась обычно-правовая норма, управомочивающая осуществлять уголовное преследование бывших высокопоставленных должностных лиц, что свидетельствует об утрате этими лицами права ссылаться на действие международного иммунитета гаНопе тШепае. При этом так и не нашло своего закрепления правило о возможности привлекать к ответственности действующих руководителей государства. Это различие между национальным и международным уровнями преследования следует признать оптимальным вариантом баланса между императивом индивидуальной уголовной ответственности за нарушения международного права и принципами суверенного равенства государств, невмешательства во внутренние дела и эффективного функционирования государства.

Таким образом, преследование нарушений международного гуманитарного права международными и национальными судами основано на своеобразном «принципе разделения труда»: наиболее тяжкие преступления должны преследоваться международными судами, а основная масса нарушений — национальными, а значит, преодолеть безнаказанность военных преступников без слаженного и эффективного функционирования и международных, и национальных судов невозможно.

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Нарушения международного гуманитарного права: индивидуальная уголовная ответственность и судебное преследование»

1. НОРМАТИВНО-ПРАВОВЫЕ АКТЫа) Международные договоры

2. Гаагская конвенция о законах и обычаях сухопутной войны от 5 (18) октября 1907 г. // Действующее международное право / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. В 3-х т. M., 1999. Т. 2. С. 575.

3. Пакт Бриана-Келлога (Парижский пакт) от 28 августа 1928 г. // Международное право в документах. М., 1982. С. 669.

4. Женевская конвенция об улучшении участи больных и раненых в действующих армиях от 27 июля 1929 г. // League of Nations Treaty Series. Vol. CXVIII. No. 2733. P. 304.

5. Устав Организации Объединённых Наций от 26 июня 1945 г. // Действующее международное право / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. В 3-х т. М., 1999. Т. 1.С. 7.

6. Статут Международного суда от 26 июня 1945 г. // Действующее международное право / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. В 3-х т. М., 1999. Т. 1.С. 797.

7. Устав Международного Военного Трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси от 8 августа 1945 г. // Действующее международное право / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. В 3-х т. М., 1999. Т. 3. С. 763.

8. Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него от 9 декабря 1948 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1954. № 12.

9. Всеобщая Декларация прав человека, прин. 10 декабря 1948 г. Резолюцией 217 А (III) Генеральной Ассамблеи ООН // Действующее международное право / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. В 3-х т. М., 1999. Т. 2. С. 5.

10. Женевская Конвенция об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях от 12 августа 1949 г. // Действующее международное право / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. В 3-х т. М., 1999. Т. 2. С. 603.

11. Женевская Конвенция об обращении с военнопленными от 12 августа 1949 г. // Действующее международное право / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. В 3-х т. М., 1999. Т. 2. С. 634.

12. Женевская Конвенция о защите гражданского населения во время войны от 12 августа 1949 г. // Действующее международное право / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. В 3-х т. М., 1999. Т. 2. С. 681.

13. Венская конвенция о праве дипломатических сношений от 18 апреля 1961 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1964. № 18. Ст. 221.

14. Венская конвенция о консульских сношениях от 24 апреля 1963 г. // Действующее международное право / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. В 3-х т. М., 1999. Т. 1.С. 528.

15. Международный пакт о гражданских и политических правах от 19 декабря 1966 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1976 г. № 17(1831). Ст. 291.

16. Венская конвенция о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1986. № 37. Ст. 772.

17. Американская конвенция по правам человека от 22 ноября 1969 г. // Human Rights. A Compilation of International Instruments. New York/ Geneva, 1997. P. 17.

18. Конвенция о специальных миссиях от 8 декабря 1969 г. // Действующее международное право / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. В 3-х т. М., 1999. Т. 1. С. 562.

19. Международная конвенция о пресечении преступления апартеида и наказании за него от 30 ноября 1973 г. // Сборник действующих договоров,соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами. М., 1978. Вып. XXXII. С. 58.

20. Венская конвенция о представительстве государств в их отношениях с международными организациями универсального характера от 14 марта 1975 г. // Действующее международное право / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. В 3-х т. М., 1999. Т. 1. С. 582.

21. Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10 декабря 1984 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1987. № 45. Ст. 747.

22. Международная конвенция о борьбе с вербовкой, использованием, финансированием и обучением наёмников от 4 декабря 1989 г. // Действующее международное право / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. В 3-х т. М., 1999. Т. 2. С. 812.

23. Конвенция о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и его уничтожении от 13 января 1993 г. // Действующее международное право / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. В 3-х т. М., 1999. Т. 2. С. 441.

24. Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г. // UN Doc. A/CONF. 183/9.б) Национальное законодательство

25. Конституция Российской Федерации, прин. 12 декабря 1993 г. // Российская газета. 25 декабря 1993 г. № 237.

26. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-Ф3 // Собрание законодательства Российской Федерации. 17 июня 1996 г. № 25. Ст. 2954.

27. Federal Law on Cooperation with the ICC (Switzerland) of 22 June 2001, http://www.iccnow.org/ resourcestools/ratimptoolkit/nationalregionaltools/ legislationdebates/SwitzerlandFederalLawEng.pdf

28. Ley Orgánica 15/2003, de 25 de noviember, por la que se modifica la ley Orgánica 10/1995, de 23 de noviembre, del Código Penal (España) // Boletín Oficial del Estado. No. 283. 26.11.2003. P. 41842-41875.

29. Loi de 1993 telle que modifiée par la loi du 23 avril 2003 relative à la répression des violations graves du droit international humanitaire et l'article 144 ter du Code judiciaire, http://www.ulb. ac.bl/droit/cdi/2003.html

30. Loi no 2002-268 du 26 février 2002 relative à la coopération avec la Cour pénale internationale (Français) http://www.iccnow.org/resourcestools/ratimptoolkit/ nationalregionaltools/legislationdebates/FrenchlmplementingLeg.pdf

31. Predlog Zakona O Sodelovanju Med Republiko Slovenijo (Slovenia), http://www. iccnow.org/resourcestools/ratimptoolkit/nationalregionaltools/legislationdebates/ SloveniaEnactedLaw.pdf

32. Permanent Chamber of International Justice, The Case of the S.S. «Lotus» (The French Republic v. The Turkish Republic), Judgment of 7 September 1927 // PCIJ Rep. Series A. 1927. № 10.

33. Permanent Chamber of International Justice, Danzig Railway Officials Case, Advisory Opinion of 3 March 1928 // PCIJ Rep. Ser. B. № 15. 1928.

34. International Court of Justice, Effect of Awards of Compensation Made by the United Nations Administrative Tribunal, Advisory Opinion of 13 July 1954, http://www.icj-cij.org/icjwww/idecisions/isummaries/iunacsummary540713.htm

35. International Court of Justice, Certain Expenses of UN, Advisory Opinion of 20 July 1962 // ICJ Rep. 1962.

36. International Court of Justice, Case Concerning Military and Paramilitary Activities in and against Nicaragua (Nicaragua v. United States of America), Judgment of 27 June 1986, http://www.icj-cij.org/icjwww/icases/inus/ inusframe.htm

37. International Court of Justice, Legality of the Threat or Use of Nuclear Weapons, Advisory Opinion of 8 July 1996, http://www.icj-cij.org/icjwww/icases/iunan/ iunanframe.htm

38. International Court of Justice, Arrest Warrant-Case (Democratic Republic of the Congo v. Belgium), Judgment of 14 February 2002, http://www.icj-cij.org/icjwww/ idocket/iCOBE/iCOBEframe.htm

39. Приговор Международного Военного Трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси // Нюрнбергский процесс. Сборник материалов. Т. 2. М., 1954.

40. International Tribunal for the Former Yugoslavia, The Prosecutor v. Dusko Tadic, The Trial Chamber, Decision on the Defence Motion on Jurisdiction of 10 August 1995, http://www.un.0rg/icty/tadic/trialc2/decisi0n-e/l00895.htm

41. International Tribunal for the Former Yugoslavia, The Prosecutor v. Dusco Tadic, The Appeals Chamber, Decision on the Defence Motion for Interlocutory Appeal on Jurisdiction of 2 October 1995, http://www.un.org/icty/tadic/appeal/ decision-e/51002.htm

42. International Tribunal for the Former Yugoslavia, The Prosecutor v. Dusko Tadic, Opinion and Judgment of 7 May 1997, http://www.un.org/icty/tadic/trialc2/ j udgement/index.htm

43. International Tribunal for the Former Yugoslavia, The Prosecutor v. Zejnil Delalic et al., The Trial Chamber, Judgment of 16 November 1998, http://www.un.org/ icty/celebici/trialc2/judgement/index.htm

44. International Tribunal for the Former Yugoslavia, The Prosecutor v. Anto Furundzija, The Trial Chamber, Judgment of 10 December 1998, http://www.un.org/icty/furundzija/trialc2/judgement/index.htm

45. International Tribunal for the Former Yugoslavia, The Prosecutor v. Slobodan Milosevic, Milan Milutinovic, Nicola Sainovic, Dragoljus Ojdanic, Vlajko Stojiljkovic, Indictment of 24 May 1999, http://www.un.org/icty/indictment/ english/mil-ii990524e.htm

46. International Tribunal for the Former Yugoslavia, The Prosecutor v. Tihomir Blaskic, Trial Chamber, Judgment of 3 March 2000, http://www.un.org/icty/ blaskic/trialcl/judgement/index.htm

47. International Tribunal for the Former Yugoslavia, The Prosecutor v. Dragoljub Kunarac, Radomir Kovac, Zoran Vukovic, The Trial Chamber, Judgment of 22 February 2001, http://www.un.org/icty/kunarac/trialc2/judgement/ index.htm

48. International Tribunal for the Former Yugoslavia, The Prosecutor v. Dario Kordic and Mario Cerkez, The Trial Judgment of 26 February 2001, http://www.un.org/ icty/kordic/trialc/judgement/index.htm

49. International Tribunal for the Former Yugoslavia, Prosecutor v. Slobodan Milosevic, The Trial Chamber, Decision on Preliminary Motions of 8 November 2001, http://www.un.0rg/icty/mil0sevic/trialc/decisi0n-e/l 110873516829.htm

50. International Tribunal for Rwanda, The Prosecutor v. Jean Kambanda, Indictment of 16 October 1997, http://www.ictr.org/ENGLISH/cases/ Kambanda/ indictment/ index.pdf

51. International Criminal Tribunal for Rwanda, The Prosecutor v. Akayesu, The Trial Chamber, Judgment of 2 September 1998, http://www.ictr.org/default.htm

52. The Inter-American Court of Human Rights, Velasques Rodriguez v. Honduras, Judgment of 29 July 1988 // Series C. Decisions and Judgments. 1988. № 4.

53. Supreme Court of Israel, Israel v. Eichmann, Judgment of 29 May 1962 // International Law Reports. 1962. Vol. 36. - P. 291.

54. Bayerisches Oberstes Landesgericht, Urteil vom 23. Mai 1997 // Neue Juristische Wochenschrift. 1997. - S. 392.

55. Oberstes Landesgericht Düsseldorf, Urteil vom 29. November 1999 // Neue Zeitschrift für Strafrecht. 2001. - S. 658.

56. Bundesgerichtshof, Urteil vom 21. Februar 2001 // Neue Juristische Wochenschrift. 2001. - S. 2728.

57. House of Lords, R. v. Bartle and the Commissioner of Police for the Metropolis and Others, ex parte Pinochet, R. v. Evans . ex parte Pinochet. 25 November 1998 (Pinochet No. 1) // International Law Materials. 1998. № 37. - P. 1302.

58. House of Lords, R. v. Bartley and the Commissioner of Police for the Metropolis and Others, ex parte Pinochet, R. v. Evans ., ex parte Pinochet (Pinochet No. 3) // International Law Materials. 1999. № 38. - P. 581.

59. I. РЕШЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ а) Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН

60. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 177(11) от 21 ноября 1947 г. UN Doc А/RES/177(11).

61. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 351 А (IV) от 24 ноября 1949 г. UN Doc A/RES/351(IV).

62. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 3314 от 14 декабря 1974 г. «Определение агрессии» // Действующее международное право / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. В 3-х т. М., 1999. Т. 2. С. 199.

63. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 57/228 от 18 декабря 2002. UN Doc A/RES/57/228.

64. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 228(А) от 27 февраля 2003 г. UN Doc A/RES/57/228A.

65. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 228(В) от 22 мая 2003 г. UN Doc A/RES/57/228A, A/RES/57/228B.б) Резолюции Совета Безопасности ООН

66. Резолюция Совета Безопасности ООН 808 (1993) от 22 февраля 1993 г. UN Doc S/RES/808 (1993).

67. Резолюция Совета Безопасности ООН 827 (1993) от 25 мая 1993 г. UN Doc S/RES/827(1993).

68. Резолюции Совета Безопасности ООН 864 (1993) от 15 сентября 1993 г., UN Doc S/RES/864( 1993).

69. Резолюция Совета Безопасности ООН 955 (1994) от 8 ноября 1994 г. UN Doc S/RES/955(1994).

70. Резолюция Совета Безопасности ООН 1127 (1997) от 28 апреля 1997 г., UN Doc S/RES/1127(1997).

71. Резолюция Совета Безопасности ООН 1244 (1999) от 10 июня 1999 г. UN Doc S/RES/1244(1999).

72. Резолюция Совета Безопасности ООН 1229 (1999) от 26 февраля 1999 г., UN Doc S/RES/1229(1999).

73. Резолюция Совета Безопасности ООН 1231 (1999) от 11 марта 1999 г., UN Doc S/RES/1231(1999).

74. Резолюция Совета Безопасности ООН 1244 (1999) от 10 июня 1999 г. UN Doc S/RES/1244(1999).

75. Резолюция Совета Безопасности ООН 1258 (1999) от 6 августа 1999 г., UN Doc S/RES/1258(1999).

76. Резолюция Совета Безопасности ООН 1272 (1999) от 25 октября 1999 г. UN Doc S/RES/1272(1999).

77. Резолюция Совета Безопасности ООН 1315 (2000) от 14 августа 2000 г. UN Doc S/RES/1315(2000).

78. Резолюция Совета Безопасности ООН 1422 (2002) от 12 июля 2002 г., UN Doc S/RES/1422(2002).

79. Резолюция Совета Безопасности ООН 1503 (2003) от 28 августа 2003 г. S/RES/1503 (2003).в) Акты других органов ООН

80. UNMIK Regulation 1999/24 of 12 December 1999, http://www.unmikonline.org/ regulations/1999/reg24-99.htm

81. UNMIK Regulation 2000/6 of 15 February 2000, http://www.unmikonline.org/ regulations/2000

82. UNMIK Regulation 2000/64 of 15 December 2000, http://www.unmikonline.org/ regulations/2000

83. Regulation of UNTAET 2000/15 of 6 June 2000 on the Establishment of Panels with Exclusive Jurisdiction over Serious Criminal Offences, www.un.org/peace/ etimor/untaetR/RegOO 15E.pdf1.. ЛИТЕРАТУРАа) Литература на русском языке

84. Агаев Ф.А., Галузо В.Н. Иммунитеты в российском уголовном процессе. — М.: ТОО «ТЕИС», 1998. 135 с.

85. Адельханян P.A. Преступность деяния по международному уголовному праву. Учебное пособие. М.: МЗ Пресс, 2002. — 37 с.

86. Арцибасов И.Н. Международное право. — М.: Юрид. лит., 1975. — 543 с.

87. Арцибасов И.Н., Егоров С.А. Вооружённый конфликт: право, политика, дипломатия. -М.: Междунар. отношения, 1989. — 244 с.

88. Арцибасов И.Н., Лукашук И.И. Право вооружённых конфликтов / Курс международного права. В 7 т. Т. 6. Отрасли международного права (И.Н. Арцибасов, И.И. Лукашук, Б.М. Ашавский и др.). М.: Наука, 1992. — 312 с.

89. Балан О.И. История и необходимость создания Международного уголовного суда // Московский журнал международного права. — 2004. № 2 (54). — С. 125-134.

90. Батырь В.А. Имплементация норм международного гуманитарного права в законодательстве Российской Федерации. М.: ГЕНДАЛЬФ, 2000. — 69 с.

91. Батырь В.А. Международно-правовая регламентация применения средств ведения вооружённой борьбы в международных вооружённых конфликтах // Государство и право. — 2001. № 10. — С. 63-75.

92. Белый Ю.И., Ложников И.С. Создание специального суда по Сьерра-Леоне в концепции урегулирования вооружённого конфликта // Международное публичное и частное право. — 2002. № 5(9). С. 45-52.

93. Белый И.Ю. Международное преследование за военные преступления: Правовые и процессуальные аспекты. М.: ЮРКНИГА, 2004. — 256 с.

94. Берко A.B., Кибальник А.Г. Применение запрещённых средств и методов ведения войны. — Ставрополь: Ставропольсервисшкола, 2002. — 104 с.

95. Блищенко И.П. Обычное оружие и международное право. — М.: Междунар. отношения, 1984. — 216 с.

96. Блищенко И.П., Фисенко И.В. Международный уголовный суд. М.: Закон и право, 1998.-238 с.

97. Бутин A.B., Лапатников В.А. Некоторые аспекты права вооружённых конфликтов: Учебное пособие. Н. Новгород: Нижегородский филиал Московского гуманитарно-экономического института, 2003. - 99 с.

98. Гассер Х-П. Международное гуманитарное право. Введение. — M.: МККК, 1999.- 128 с.

99. Гроций Г\ О праве войны и мира. М.: АН СССР, 1956. - 868 с.

100. Давид Э. Будущее международного уголовного суда // Российский ежегодник международного права. 2000. Спец. Вып. - С. 53-64.

101. Епифанов А.Е. Ответственность за военные преступления, совершённые на территории СССР в период Великой Отечественной войны (историко-правовой аспект). Дисс. .д.ю.н. — М., 2001. 445 с.

102. Иногамова-Хегай JI.B. Международное уголовное право.-СПб.: «Юридический центр Пресс», 2003. 495 с.

103. Исаакович C.B. Международно-правовые проблемы прав человека в вооружённом конфликте // Вестник Киевского Университета. Сер.: Международные отношения и международное право. 1976. № 3. — С. 28-41.

104. Калугин В.Ю., Павлова Л.В., Фисенко И.В. Международное гуманитарное право. Минск: Тесей, 1999. - 308 с.

105. Капустин А.Я., Мартыненко Е.В. Международное гуманитарное право: Учеб. пособие. М.: Изд-во Ун-та дружбы народов, 1991. - 77 с.

106. Каюмова А.Р. Международное уголовное право. Становление и современные тенденции развития. — Казань: Каз. гос. ун-т, 1998. — 94 с.

107. Кибальник А.Г. Введение в международное уголовное право. Ставрополь : Ставропольсервисшкола, 2001. - 271 с.

108. Кибальник А.Г. Современное международное уголовное право: понятие, задачи и принципы / под науч. ред. A.B. Наумова. — СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2003. — 256 с.

109. Кибальник А.Г., Соломоненко И.Г. Преступления против мира и безопасности человечества. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. — 383 с.

110. Клименко Б.М. Основные проблемы государственной территории в международном праве // Автореф. дисс. .д.ю.н. М., 1970. - 33 с.

111. Колосов Ю.М. Некоторые современные вопросы международного права // Советское государство и право. — 1990. № 11. — С. 84-93.

112. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА М, 1999.-896 с.

113. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред.

114. A.И. Рарога. — М.: Проспект: Велби, 2004. — 639 с.

115. Коряковцев В.В., Питулько К.В. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. СПб.: Питер принт, 2004. - 816 с.

116. Костенко Н.И. Международная уголовная юстиция. Проблемы развития. -М.: РКонсульт, 2002. 448 с.

117. Котляров И.И. Международное гуманитарное право. — М.: Издательство «Юрлитинформ», 2003. — 304 с.

118. Курс международного права. В 7 т. Т. 1. Понятие, предмет и система международного права / Ю.А. Баскин, Н.Б. Крылов, Д.Б. Левин и др. — М.: Наука, 1989.-360 с.

119. Курс уголовного права. Особенная часть / под ред. Г.Н. Борзенкова,

120. B.C. Комисарова. М., 2002. Т. 5. - 400 с.

121. Курс уголовного права. Т. 1. Общая часть. Т. 1: Учение о преступлении. Учебник для вузов / под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. — М.: ИКД «Зерцало-М», 2002. 624 с.

122. Лакеев A.A., Сулейманов Т.А., Трунцевский Ю.В., Чернов С.К. Преступления против мира и безопасности человечества (история и современность). — Рязань: Ряз. ин-т права и экономики Минюста России, 1999. — 121 с.

123. Левин Д.Б. Актуальные проблемы международного права. М.: Наука, 1974. -92 с.

124. Левин Д.Б. Наука международного права в России в конце XIX и начале XX в. Общие вопросы теории международного права. — М.: Наука, 1982. — 197 с.

125. Лобанов С.А. Международно-правовые аспекты уголовного судопроизводства по делам о военных преступлениях // Государство и право. — 1998. №5.-С. 76-84.

126. Ложников И.С. Международное содействие национальному правосудию в отношении преступлений, совершённых в период Демократической Кампучии // Московский журнал международного права. — 2005. № 2(58). —1. C. 148-160.

127. Ложников И.С. О проекте соглашения между ООН и Правительством Камбоджи о преследовании за преступления, совершённые в период Демократической Кампучии // Международное публичное и частное право. — 2004. №5 (20).-С. 38-42.

128. Ложников И.С. Специальный суд по Сьерра-Леоне // Московский журнал международного права. 2004. № 1. — С. 256-270.

129. Лукашук И.И. Международное право. Общая часть: Учебник. М.: Издательство БЕК, 2001. - 432 с.

130. Лукашук И.И. Международное право. Особенная часть: Учебник. — М.: Издательство БЕК, 1998. 410 с.

131. Лукашук И.И. Современное право международных договоров. В 2 т. Т. 1. Заключение международных договоров. М: Волтерс Клувер, 2004. - 672 с.

132. Лукашук И.И. Уголовная юрисдикция // Государство и право. — 1998. № 2. — С. 112-116.

133. Лукашук И.И, Наумов А.В. Международное уголовное право: Учебник. — М.: Спарк, 1999.-287 с.

134. Мавлонов А., Мезяев А. Проблемы имплементации норм международного уголовного права в российском уголовном законодательстве // Государство и право. 1998. № 4. с. 104-107.

135. Мартене Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов.

136. СПб.: Типогр. Мин. пут. сообщ. (А. Бенке). — 563 с.

137. Марусин И.С. Международные уголовные судебные учреждения: судоустройство и судопроизводство. — СПб.: Издательство юридического факультета С.-Петерб. гос. ун-та, 2004. — 224 с.

138. Международное публичное право. Учебник / под ред. К.А. Бекяшева. — М.: «ПРОСПЕКТ», 1999. 608 с.

139. Международное частное право: Учебник / Л.П. Ануфриева, К.А. Бекяшев, Г.К. Дмитриева и др.; отв. ред. Г.К. Дмитриева. М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2004. - 688 с.

140. Мелков Г.М. Международное право в период вооружённых конфликтов // Международное публичное право. Учебник/ под ред. К.А. Бекяшева. — М.: «ПРОСПЕКТ», 1999.-С. 542-570.

141. Николаева Ю.В. Преступления против мира и безопасности человечества. — М., 1999.- 134 с.

142. Опалич Е.В. Проблемы реализации международно-правовых норм, направленных на обеспечение мира и безопасности человечества, в уголовном законодательстве Российской Федерации. Дисс. .к.ю.н. Томск, 2002. - 208 с.

143. Оппенгейм Л. Международное право. — М.: Гос. изд. иностр. лит., 1949. Т. 2.- 440 с.

144. Панов В.П. Международное уголовное право. — М.: ИНФРА-М, 1997. — 320 с.

145. Пейич Е. Ответственность за международные преступления: от гипотезы к реальности // Международный журнал Красного Креста. — 2002. С. 5-31.

146. Пикте Ж. Развитие и принципы международного гуманитарного права. — М.: Международный Комитет Красного Креста, 2001. — 112 с.

147. Полторак A.M., Савинский Л.И. Вооружённые конфликты и международное право. М., 1978. - 240 с.

148. Полянский H.H. Международное правосудие и преступники войны. — М., 1945.- 136 с.

149. Пустогаров В.В. Женевским конвенциям 1949 г. — 50 лет. Достижения и проблемы // Государство и право. 1998. № 6. — С. 64-71.

150. Пустогаров В.В. Международное гуманитарное право. М.: ИГПАН, 1997. — 55 с.

151. Пустогаров В.В. Проблемы международного гуманитарного права // Государство и право. — 1997. № 9. С. 69-75.

152. Романов Д.К, Степанов М.Б. Международное гуманитарное право: понятие, содержание и основные институты // Международное публичное и частное право. 2004. № 6 (21). - С. 33-36.

153. Российское уголовное право: В 2-х т. Т. 1. Общая часть / Под ред. А.И. Рарога. М.: Профобразование. 2002. - 600 с.

154. Российское уголовное право: В 2-х т. Т. 2. Особенная часть / Под ред. А.И. Рарога. — М.: Профобразование. 2002. 880 с.

155. Рылъская М.А. Применение норм международного гуманитарного права при урегулировании внутреннего вооружённого конфликта. — М. : ВНИИ МВД России, 2003.-60 с.

156. Сафаров H.A. Имплементация Римского статута Международного уголовного суда: новый немецкий кодекс преступлений против международного права // Московский журнал международного права. — 2004. №2 (54).-С. 135-160.

157. Сафиуллина И.П. Нюрнбергские принципы и их влияние на формирование международных уголовных судов в современных условиях. Автореф. дисс. . .к. ю. н. — Казань, 2003. — 25 с.

158. Смирнов Л.Н, Зайцев Е.Б. Суд в Токио. — М.: Воениздат, 1984. 575 с.

159. Смольников О.Ю., Шапочка А.Г. Красный крест и международное гуманитарное право в современном мире. М.: Медицина, 1989. — 41 с.

160. Соковых Ю.Ю. Реализация международного гуманитарного права в законодательстве Российской Федерации: состояние и перспективы // Государство и право. 1997. № 9. - С. 76-87.

161. Солера О. Дополнительная юрисдикция и международное уголовное правосудие // Международный журнал Красного Креста. 2002. - С. 47-79.

162. Сухарев А.Я. Современные войны: Гуманитарные проблемы. — М.: Секретариат Независимой комиссии по международным гуманитарным вопросам: Междунар. отношения, 1988. — 245 с.

163. Тиунов О.И. Международное гуманитарное право. Учебник для вузов. — М.: Издательство НОРМА, 2000. 328 с.

164. Трайнин А.Н. Избранные труды. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. — 898 с.

165. Тузмухамедов Б. Имплементация международного гуманитарного права в Российской Федерации // Международный журнал Красного Креста. 2003. -С. 177-190.

166. Тузмухамедов Б. Р. Контртеррористическая операция на Северном Кавказе и международное гуманитарное право: подходы к проблеме // Российский ежегодник международного права. — 2000. Спец. Вып. — С. 68-71.

167. Ушаков H.A. Основания международной ответственности государств. — М.: Междунар. отношения, 1983. — 181 с.

168. Фисенко И.В. Борьба с международными преступлениями в международном уголовном праве. — Минск: Тесей, 2000. — 336 с.84. фон Ланг Й. Протоколы Эйхмана. М.: Текст: Дом еврейс. кн., 2002. — 283 с.

169. Хлестова И.О. Проблемы юрисдикционного иммунитета иностранного государства (законодательство и практика). — М.: Ин-т законодательства и сравнит, правоведения, 2002. — 218 с.

170. Черниченко О.С. Международно-правовые аспекты юрисдикции государств. Автореф. дисс. .к.ю.н. М., 2003. — 31 с.

171. Шаргородский М.Д. Избранные работы по уголовному праву. — СПб. : Юрид. центр Пресс, 2004. — 434 с.б) Литература на иностранных языках

172. Abi-Saab G. Non-international Armed Conflicts, in: International Dimensions of Humanitarian Law. Henry Dunant Institute. Paris, 1988. - 246 P.

173. Aldrich G.H. Jurisdiction of the International Criminal Tribunal for the Former Yugoslavia //American Journal of International Law. — 1996. № 90. P. 64-69.

174. Altman H. The Future of the Head of State Immunity: The Case against Ariel Sharon, http://www.indictsharon. net/ heidialtman-apr02.pdf. — P. 1-21.

175. Ambos K. Völkerrechtliche Bestrafiingspflichten bei schweren Menschenrechtsverletzungen // Archiv des Völkerrechts. 1999. - S. 318-356.

176. Anderson K. An Asian Pinochet? — Not Likely: The Unfulfilled International Law Promise in Japan's Treatment of Former Peruvian President Alberto Fujimori // Stanford Journal of International Law. 2002. № 38. - P. 177-206.

177. Arnold R. The Development of the Notion of War Crimes in Non-International Conflicts through the Jurisprudence of the UN Ad Hoc Tribunals // Humanitäres Völkerrecht. 2002. - P. 134-142.

178. Bassiouni Ch.M. International Criminal Law: A Draft International Criminal Code. Dordrecht/ Boston/ London, 1980. - 460 P.

179. Bassiouni Ch.M., Wise E.M. Aut Dedere aut Judicare: The Duty to Extradite or Prosecute, in: International Law. Dordrecht/ Boston/ London, 1995. — P. 1-56.

180. Bergsmo M. Occasional Remarks on Certain States Concerns about the Jurisdictional Reach of the ICC and their Possible Implicability for the Relationship between the Court and Security Council // Netherlands International Law Review. 2000. - P. 87-113.

181. Bertodano S. Current Developments in Internationalized Courts // Journal of International Criminal Justice. 2003. № 1. - P. 226-243.

182. Bevers H., Roording J., Swaak-Goldman O. Dutch International Crimes Act (Bill), in: Neuner M. National Legislation: Incorporating International Crimes. Approaches of Civil and Common Law Countries. Berlin, 2003. — P. 179-199.

183. Beyerlin U. Die Humanitäre Aktion zur Gewährleistung des Mindeststandards in nicht-internationalen Konflikten. — Berlin, 1975. 84 S.

184. Blanke H.-J., Molitor C. Der Internationale Strafgerichtshof // Archiv des Völkerrechts.-2001. Vol. 39. S. 142-169.

185. Blishchenko I.P. Responsibility in Breaches of International Humanitarian Law, in: International Dimensions of Humanitarian Law. Paris, 1988. - P. 283-296.

186. Bond J.E. Internal Conflict and Article Three of the Geneva Conventions // Denver Law Journal. 1971. № 48. - P. 258-275.

187. Bothe M. Friedenssicherung und Kriegsrecht, in: Vitzthum W.G. Völkerrecht. — Berlin, 2001.-S. 606-680.

188. Bouchet-Saulnier F. Practical Guide to Humanitarian Law. — Lanham/Boulder/New York/Oxford, 2002. 488 P.

189. Bowett D.W. Jurisdiction: Changing Patterns of Authority over Activities and Resources // British Yearbook of International Law. 1982. Vol. 53. - P. 1-26.

190. Bremer K. Nationale Strafverfolgung internationaler Verbrechen gegen das Humanitäre Völkerrecht. — Frankfurt am Main/ Berlin/ Bern/ Bruxelles/ New York/ Wien, 1999.-248 S.

191. Bronwlie I. Principles of Public International Law. — Oxford, 1998. — 743 P.

192. Cassese A. International Criminal Law. Oxford, 2003. - 472 P.

193. Cassese A. International Law in a Divided World. Oxford, 1986. - 360 P.

194. Cassese A. International Law. Oxford, 2003. - 469 P.

195. Cassese A. When May Senior State Officials be Tried for International Crimes? Some Comments on the Congo v. Belgium Case // European Journal of International Law. 2002. Vol. 13. №. 4. - P. 853-875.

196. Cassese A. The Belgian Court of Cassation v. the International Court of Justice: the Sharon and others Case // Journal of International Criminal Justice. — 2003. № l.-P. 437-452.

197. Commentary to the Draft Articles on Crimes against Peace and Security of Mankind // Yearbook of the ILC. 1996. Vol. 11(2).

198. Commentary to the I Geneva Convention for the Amelioration of the Condition of the Wounded and Sick in Armed Forces in the Field / Ed. by J. Pictet. — Geneva, 1952.-466 P.

199. Commentary to the III Geneva Convention relative to the Treatment of Prisoners of War / Ed. by J. Pictet. Geneva, 1960. - 764 P.

200. Deen-Racsmäny Z. The ICC, Peacekeepers and Resolution 1422: Will the Court defer to the Council? // Netherlands International Law Review. 2002. — P. 353388.

201. Dickinson L.A. The Promise of Hybrid Courts // American Journal of International Law. 2003. Vol. 97. № 2. - P. 295-310.

202. Draper G. Reflections on Law and Armed Conflicts. The Hague/ Boston/ London, 1998.- 136 P.

203. Duffy H., Huston J. Implementation of the ICC Statute: International Obligations and Constitutional Considerations, in: Kreß C., Lattanzi F. The Rome Statute and Domestic Legal Orders. Vol. 1. Baden-Baden, 2000. - P. 29-49.

204. Emmerson B., Ashworth A. Human Rights and Criminal Justice. London, 2001. — 572 P.

205. Epping V. Vöklerrechtssubjekte, in: Ipsen K. Völkerrecht. S. 55-111.

206. Frank D. Implementation of the Rome Statute in Switzerland Criminal Law Aspects, in: Neuner M. National Legislation: Incorporating International Crimes. Approaches of Civil and Common Law Countries. - Berlin, 2003. — P. 199-208.

207. Frowein J.A. The Relationship between Human Rights Regimes and Regimes of Belligerent Occupation // Israel Yearbook of Human Rights. — 1999. Vol. 28. — P. 2-28.

208. Gaeta P. Official Capacity and Immunities, in: Cassese A., Gaeta P., Jones J. The Rome Statute of the International Criminal Court: A Commentary. Oxford, 2002. -P. 975-1003.

209. Gasser H.-P. Einfuhrung in das humanitäre Völkerrecht. Bern/ Stuttgart/ Wien, 1991.-186 S.

210. Gavron J. Amnesties in the Light of Developments in International Law and the Establishment of the International Criminal Court // International Criminal Law Quorterly. 2002. Vol. 51. - P. 91 -117.

211. Graefrath B. Jugoslawientribunal — Präzedenzfall trotz fragwürdiger Rechtsgrundlage // Neue Juristische Wochenschrift. 1993. № 47. - P. 433-437.

212. Green L.C. The Contemporary Law of Armed Conflict. New York, 1993. - 62 P.

213. Greenwood. Ch. Historical Development and Legal Basis, in: The Handbook of Humanitarian Law in Armed Conflicts / Ed. by D. Fleck. Oxford, 2003. — P. 138.

214. Gries T. Der aktuelle Fall: Der lange Arm des nationalen Richters: Demokratische Republik Kongo v. Königreich Belgien // Humanitäres Völkerrecht. — 2001. — S. 19-27.

215. Hailbronner K. Der Staat und der Einzelne als Völkerrechtssubjekte, in: Vitzthum W.G. Völkerrecht. Berlin/New York, 2001. - S. 169-272.

216. Herbst J. Immunität von Angehörigen der U.S. Streitkräfte vor der Strafverfolgung durch den IStGH? Zu Resolution 1422 (2002) des UN-Sicherheitsrates vom 12. Juli 2002 // Europäische Grundrechtezeitung. 2002. - S. 581-588.

217. Ipsen K. Völkerrecht. München, 2004. - 1314 S.

218. Jones J., Powles S. International Criminal Practice. Oxford, 2003. - 1085 P.

219. Kaul H.-P. Der internationale Strafgerichtshof // Humanitäres Völkerrecht. — 1998.- S. 138-145.

220. Kaul H.-P. Special Note: The Struggle for the International Court's Jurisdiction // European Journal of Crime, Criminal Law and Criminal Justice. — 1998. Vol. 6. -P. 364-378.

221. Kaul H.-P., Kreß C. Jurisdiction and Co-operation in the Statute of the International Criminal Court: Principles and Compromises II Yearbook of International Humanitarian Law. — 1999. №. 2. P. 143-175.

222. Kelsen H. Will the Judgment of the Nuremberg Tribunal Constitute a Precedent in International Law? // International Law Quorterly. 1972. № 2. - P. 153-167.

223. Kessler B. Die Durchsetzung der Genfer Abkommen von 1949 in nichtinternationalen bewaffneten Konflikten auf Grundlage ihres gemeinsanen Art. 1. -Berlin, 2001.-246 S.

224. Kimminich O. Schutz der Menschen in bewaffneten Konflikten. — München, 1987. 148 S.

225. Kleffner J.K. The Impact of Complementarity on National Implementations of Substantive International Criminal Law // Journal of International Criminal Justice. 2003. № 1. - P. 86-113.

226. Koenig Ch. Der nationale Befreiungskrieg im modernen Humanitären Völkerrecht // European University Studies. Series II: Law. 1988. - S. 142-165.

227. Kontorovich E. The Piracy Analogy: Modern Universal Jurisdiction's Hollow Foundation // Harvard International Law Journal. 2004. Vol. 45. № 1. — P. 183237.

228. Kraus H. The Nuremberg Trial of the Major War Criminals: Reflections after Seventeen Years // De Paul Law Review. 1964. Vol. XIII. № 2. - S. 233-248.

229. Kress C. Der Internationale Strafgerichtshof im Spannungsfeld von Völkerrecht und Immunitätsschutz. Besprechung von IGH, Urteil vom 14.2.2002 (Demokratische Republik Kongo v. Belgien) // Goltdammer's Archiv für Strafrecht. 2003. - S. 25-43.

230. Kwakwa E.K The International Law of Armed Conflict: Personal and Material Fields of Application. — Dordrecht/ Boston/ London, 1992. — 98 P.

231. Lehmler L. Die Strafbarkeit von Vertreibungen aus ethnischen Gründen im bewaffneten nicht-internationalen Konflikt: Zugleich ein Beitrag zur neueren Entwicklung des Völkerstrafrechts. Baden-Baden, 1999. —328 S.

232. Lombardi A. V. Bürgerkrieg und Völkerrecht. Berlin, 1976. - 422 S.

233. Magliveras KD. The Interplay Between the Transfer of Slobodan Milosevic to the ICTY and Yugoslav Constitutional Law // European Journal of International Law. -2002.-P. 661-677.

234. McCormack T. Australia's Legislation for the Implementation of the Rome Statute, in: Neuner M. National Legislation: Incorporating International Crimes. Approaches of Civil and Common Law Countries. — Berlin, 2003. — P. 65-84.

235. Meron T. Convergence of International Humanitarian Law and Human Rights Law, in: D. Warner. Human Rights and Humanitarian Law. — London, 1997. — P. 97-105.

236. Meron T. Draft Model Declaration on Internal Strife // International Review of the Red Cross. 1988. - P. 54-72.

237. Meron T. International Criminalization of Internal Atrocities // American Journal of International Law. 1995. Vol. 89. - P. 554-577.

238. Meyer G. Menschenrechte im Bürgerkrieg. — Münster, 1996. 168 S.73.

Автор: Русинова, Вера Николаевна
Город: Москва
Год: 2005
Звание: кандидата юридических наук
КОД ВАК: 12.00.10

Диссертация

Нарушения международного гуманитарного права: индивидуальная уголовная ответственность и судебное преследование тема диссертации по юриспруденции

Автореферат

ПОХОЖИЕ РАБОТЫ

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции, автор работы: Русинова, Вера Николаевна, кандидата юридических наук

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по теме "Нарушения международного гуманитарного права: индивидуальная уголовная ответственность и судебное преследование"

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ по специальности "Международное право, Европейское право", Русинова, Вера Николаевна, Москва

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ «Нарушения международного гуманитарного права: индивидуальная уголовная ответственность и судебное преследование»

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Русинова, Вера Николаевна, кандидата юридических наук

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Нарушения международного гуманитарного права: индивидуальная уголовная ответственность и судебное преследование"

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Международное право, Европейское право", Русинова, Вера Николаевна, Москва

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Нарушения международного гуманитарного права: индивидуальная уголовная ответственность и судебное преследование»