Принцип веротерпимости во внутренней политике дореволюционной России и роль Министерства внутренних дел в обеспечении государственно-правовых основ его осуществления

Лукьянов, Сергей Александрович

Принцип веротерпимости во внутренней политике дореволюционной России и роль Министерства внутренних дел в обеспечении государственно-правовых основ его осуществлениятекст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.01 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Принцип веротерпимости во внутренней политике дореволюционной России и роль Министерства внутренних дел в обеспечении государственно-правовых основ его осуществления»

АКАДЕМИЯ УПРАВЛЕНИЯ МВД РОССИИ

На правах рукописи

ЛУКЬЯНОВ Сергей Александрович

ПРИНЦИП ВЕРОТЕРПИМОСТИ ВО ВНУТРЕННЕЙ ПОЛИТИКЕ ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ И РОЛЬ МИНИСТЕРСТВА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ В ОБЕСПЕЧЕНИИ ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВЫХ ОСНОВ ЕГО ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ

Специальность: 12.00,01 - теория и история права и государства; история учений о праве и государстве

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук

вдный секретарь

МАМПШМШ

мвдйюмнд

Москва - 2009

УЧЕНЫЙ СЕКРЕТАРЬ

Ашвдшшаупрйвлешя

Работа выполнена на кафедре государственно-правовых дисциплин Академии управления МВД России

Научный консультант:

доктор юридических наук, профессор Малыгин Александр Яковлевич

Официальные оппоненты:

- Михайлова Наталья Владимировна, доктор юридических наук, профессор;

- Сафонов Александр Александрович, доктор юридических наук, доцент;

- Лаптева Людмила Евгеньевна, доктор юридических наук, профессор;

Ведущая организация - Омская академия МВД России

Защита состоится « 8 » /О _ 2009 г. на заседании диссертационного совета Д 203.002.06 в Академии управления МВД России по адресу: 125171, Москва, ул. 3. и А. Космодемьянских, д.8, в ауд. ¿/РА' 'У4 ^ •

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Академии управления МВД России.

Автореферат разослан » 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат юридических наук, доцент

Яковлев К.Л.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования.

Человечество сталкивается с большим числом глобальных и региональных проблем, конфликтов на национальной и религиозной почве. Одним из способов своевременного разрешения межрелигиозных противоречий и снятия напряженности в межконфессиональных отношениях является широкий и конструктивный межконфессиональный диалог, сотрудничество и взаимодействие различных конфессий по политическим и социальным вопросам, как на внутригосударственном, так и на международном уровне. Межконфессиональный диалог может основываться лишь на принципе религиозной толерантности, под которым в данном случае понимается терпимое отношение последователей одной религии к представителям иных религиозно-конфессиональных общностей, то есть веротерпимость. Веротерпимость, предполагающая создание условий для минимизации межконфессиональной вражды и ненависти между членами общества на почве их религиозных различий, на определенных исторических этапах выдвигалась в качестве принципа государственной вероисповедной политики, реализация которого должна была обеспечить стабильность общества1.

До наших дней бытует некогда сформулированная западной историографией точка зрения, что религиозная толерантность зародилась в «цивилизованной» Европе, тогда как для России на протяжении всего пути ее исторического развития веротерпимость была чужда.

Вместе с тем, непредвзятое обращение к прошлому свидетельствует, что западная ветвь христианства отказывала другим исповеданиям в религиозной свободе, Западноевропейские главы государств и иерархи Римско-католической церкви считали, что стабильное общество может строиться на принципе общности веры, а социальная стабильность возможна лишь в том случае, если религиозное единство достигается политическими методами. Это привело к бесконечному ряду репрессий против вероотступников-«еретиков» и иноверцев, многочисленным внутригосударственным и межгосударственным религиозным войнам, повлекшим за собой крупнейшие общественные катаклизмы в странах Западной Европы. Лишь после Тридцатилетней войны, опустошившей Западную и Центральную Европу, пришло осознание, что веротерпимость является единственным средством разрешения международных и внутригосударственных религиозных конфликтов. В результате рождается принцип «Cuius regio, eius religio» («Чья страна, того и вера»), При этом инаковерующие получали право покинуть страну, что, в частности, стимулировало массовую эмиграцию из

1 «Веротерпимость - свобода иноверцам исповедовать веру свою. Веротерпимое государство - государство, не стесняющее иноверцев в отправлении обрядов». (Даль В.И, Толковый словарь живого великорусского языка. М„ 1995, Т.1, А-3, С. 333);

стран Западной Европы. В эпоху Просвещения, благодаря трудам и деятельности Джона Локка, Пьера Бейля, Вольтера и Дидро сформировалась идея веротерпимости как принципа религиозной политики государства, причем вопрос о свободе веры выносился за рамки религиозных интересов в плоскость гражданских прав и свобод личности. Но даже и тогда принцип веротерпимости далеко не сразу получил законодательное закрепление. Например, Эдикт о терпимости 1785 г. короля Людовика XVI лишь обязывал не отказывать подданным в их основных правах по причине непринадлежности к католическому вероисповеданию. В Англии принадлежность к католичеству до 1832 г. считалась государственным преступлением. В Германии свобода веры была законодательно закреплена лишь Конституцией 1871 г., а все испанские конституции XIX в. (1812, 1837, 1869, 1876 годов) закрепляли статус католицизма как государственной религии1.

Различные ограничения в сфере религиозного выбора, в том числе и запрет на внеисповедное состояние, существовали в законодательстве «цивилизованных» стран до середины XX в. и постепенно устранялись лишь после принятия статьи 18 Всеобщей декларации прав человека 1948 г., устанавливавшей основные принципы свободы совести и вероисповедания. Поэтому нельзя говорить о давних и глубоких традициях религиозной толерантности на Западе, как об обязательном стандарте в области осуществления свободы совести и вероисповедания.

В последнее время в среде религиоведов и правоведов обсуждается вопрос о религиозной толерантности в исламе, веротерпимости в мусульманских государствах эпохи Средневековья и Нового времени, которая могла быть для своего времени образцом в сфере межрелигиозных отношений. Действительно, в Османской империи, например, веротерпимость, как принцип религиозной политики государства, развилась намного раньше стран Западной Европы. Она являлась эффективным средством поддержания социальной стабильности в многонациональном и многоконфессиональном государстве. Но необходимо при этом учитывать, что все «неверное» население этой империи, согласно нормам шариата, было обложено специальным, предусмотренным лишь для иноверцев налогом -«джизья». Кроме того, в случаях обострения социально-экономических проблем или войн с «неверными», немусульманское население становилось объектом погромов и резни, что делало невыносимой его жизнь в пределах «веротерпимого» государства.

Для многонациональной и поликонфессиональной России проблема исповедания веры была и остается весьма острой. От ее правильного и эффективного решения всегда зависела политическая стабильность нашего государства, его целостность.

1 Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. М., 2004, С. 32-33;

В настоящее время вероисповедный вопрос приобрел особую остроту, поскольку религиозный фактор, тесно переплетаясь с фактором национальным, этническим, через обретение национального самосознания активно вторгается в политическую и правовую сферы жизни общества.

Законодательное закрепление свободы совести и вероисповедания человека и гражданина в Российской Федерации, наличие правовых и организационных механизмов и гарантий ее защиты являются свидетельством демократичности существующего в нашей стране политического режима. Вместе с тем в сфере религиозных отношений существует ряд серьезных проблем, от решения которых прямо зависит состояние правопорядка, государственной и общественной безопасности.

Действующий Федеральный закон «О свободе совести и религиозных объединениях» в целом отвечает сложившимся реалиям в сфере отношений государства с религиозными объединениями и межконфессиональных отношений. Однако в последние годы закон вызвал ряд острых дискуссий в научной, политической и общественной среде. По мнению многих правоведов, религиоведов, политологов, политических и религиозных деятелей, российское законодательство в сфере свободы совести и вероисповедания нуждается в дальнейшей доработке и совершенствовании, поскольку определенная внутренняя противоречивость и пробельность в современном российском вероисповедном законодательстве порождает ряд негативных процессов и явлений. К их числу относится распространение в российском обществе религиозных и псевдорелигиозных учений и пропагандирующих их объединений, которые наносят серьезный ущерб правам и свободам граждан, создают угрозу общественной и государственной безопасности. Отдельные религиозные объединения практически открыто осуществляют антиобщественную и антигосударственную деятельность, прикрываясь религиозными постулатами, дискредитируя демократические принципы свободы совести и вероисповедания, используя в своих противоправных целях законодательно предоставленные им возможности. Проблемы, возникающие в межконфессиональных отношениях, активно используются в идеологической и информационной войне антироссийскими политическими силами за рубежом.

Недостаточная научная разработанность механизмов реализации свободы совести и вероисповедания требует глубокого исследования процесса становления и развития нормативных основ и правоприменительной деятельности в области религиозных и государственно-церковных отношений в исторической ретроспективе, чему и посвящено настоящее диссертационное исследование.

Российское государство имеет богатый исторический опыт правового регулирования религиозных отношений в сложнейших условиях поликонфессиональности. За весь период с момента образования многоконфессионального государства в XVI в. и до 1917 г. в России не было допущено, как это имело место в других странах, религиозных войн и

широкомасштабных конфликтов на религиозной почве. В Российской империи была создана уникальная, не имеющая аналогов система государственно-правового регулирования межконфессиональных и религиозных отношений, которая обеспечивала соблюдение принципа веротерпимости в сочетании с эффективным государственно-правовым контролем за деятельностью традиционных для нашей страны вероисповеданий. Важное место в этой системе, начиная с 1832 г., занимал Департамент духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи. Участвовала в этом и полиция. Законодательной основой реализации веротерпимой вероисповедной политики являлся сложный комплекс правовых норм, сконцентрированных в Уставах духовных дел иностранных исповеданий.

Опыт государственно-правового регулирования религиозных отношений, традиции вероисповедной политики в нашей стране нуждаются в творческом переосмыслении и изучении. Опыт реализации принципа веротерпимости в дореволюционной России может и должен быть учтен в современных условиях.

Исследование этих проблем актуально также потому, что дает материал для уточнения правового статуса МВД дореволюционной России, раскрытия его компетенций, разнообразия выполнявшихся Министерством функций, а также определения места МВД в государственном механизме. Настоящее исследование посвящено изучению веротерпимости как принципа религиозной политики в России и роли МВД дореволюционной России в обеспечении веротерпимости в рамках реализации вероисповедной политики государства.

Степень научной разработанности проблемы.

Проблемы государственно-конфессиональных и религиозных отношений в России нашли отражение в значительном количестве научных исследований. Однако системный анализ принципа веротерпимости с историко-правых позиций не осуществлялся, значение Министерства внутренних дел дореволюционной России в нормативно-правовом и практическом обеспечении веротерпимости изучены слабо.

Научные исследования, посвященные проблемам государственно-церковных и религиозных отношений, можно разделить по двум принципам - хронологическому и предметному. По хронологическому основанию: дореволюционная историография, советская историография и современная российская и зарубежная историография. По предметному: исследования, посвященные изучению государственно-церковных и религиозных отношений в дореволюционной России в целом, а также работы, раскрывающие роль МВД Российской империи в механизме реализации религиозной политики государства.

Варадинова, Н.М. Гальковского, Е.Е. Голубинского, А.П. Голубцева, А.Д. Градовского, В.И. Даля, В.В. Ивановского, A.B. Карташева, В. Кипарисова, Н.М. Коркунова, С.А. Котляревского, М.Е. Красножена, Н.Д. Кузнецова, Макария (Булгакова), С.П. Мельгунова, П.И. Мельникова (Печерского), П.Н. Милюкова, Н.И. Надеждина, A.C. Павлова, С.В. Познышева, A.B. Попова, М.А. Рейснера, Д.И. Сапожникова, Н.С. Суворова, Ф.Г. Тернера, Л.А. Тихомирова, Д.В. Цветаева, Филарета (Гумилевского) и др. В их работах содержится богатый теоретический и фактический материал по вопросам государственно-церковных и религиозных отношений в России, проблемам обеспечения веротерпимости и свободы вероисповедания в России, анализ государственной вероисповедной политики. Труды вышеназванных ученых имеют самостоятельное научное значение, поскольку их авторами поднимался широкий спектр вероисповедных проблем, высказывалась собственная точка зрения на вопросы отношений государства и конфессий.

Так, A.B. Карташевым было создано уникальное многотомное исследование по истории Русской Православной церкви1. A.B. Попов в своем исследовании религиозных преступлений в древнерусском и российском законодательстве сконцентрировал огромный фактический материал, относящийся к периоду X-XIX вв.2 П.И. Мельников (Андрей Печерский) создал оригинальный аналитический обзор истории российского старообрядчества и сектантства3. В работах М.А. Рейснера, И.С. Бердникова, К.К. Арсеньева подвергнуты критическому анализу вероисповедное законодательство и вероисповедная политика государства начала XX в., предлагались пути выхода из кризиса государственно-церковных отношений, давалась оценка предпринимаемых правительством мер4.

Вместе с тем в исследованиях дореволюционного периода в недостаточной степени приводится анализ нормативно-правовой базы религиозной политики государства, средств и методов государственно-правового регулирования конфессиональной жизни, недостаточно отражены вопросы формирования веротерпимой религиозной политики государства. Роль МВД Российской империи в реализации религиозной политики и в обеспечении веротерпимости отражена фрагментарно.

Например, в работе С.А. Адрианова раскрывается содержание отдельных мероприятий МВД в осуществлении государственной вероисповедной политики, в том числе приводятся факты участия в ее осуществлении Департамента духовных дел иностранных исповеданий . Но

1 Карташев A.B. Очерки по истории Русской церкви. Собр. соч. М., 1993;

2 Попов A.B. Суд и наказания за преступления против веры и нравственности по русскому праву. Казань, 1904;

3 Мельников П.И. (Андрей Печерский). Собр. соч., Т. 8, М., 1976;

4 Арсеньев К.К. Свобода совести и веротерпимость. СПб., 1905; Бердников И.С. Наши новые законы и законопроекты о свободе совести. М., 1914; Рейснер М.А. Государство и верующая личность. СПб., 1905;

5 Далее - ДДДИИ;

структура, формы, методы, правовая основа деятельности ДДДИИ Адриановым не раскрываются1.

В трудах конфессиональных дореволюционных ученых история Русской церкви и ее отношений с государством отражена в достаточной степени тенденциозно и некритично2.

Советская историография по вопросам государственно-церковных и религиозных отношений представлена множеством авторов, среди которых следует выделить A.B. Белова, М.Я. Волкова, Ю.И. Гирмана, Н.С. Гордиенко, Б.Д. Грекова, Е.Ф. Грекулова, B.C. Дякина, М.Г. Кириченко, В.В, Клочкова, М.Н. Курова, Н.М. Никольского, М.М. Персица, А.И. Плигузова, Ю.А. Розенбаума, Н.В. Синицыну, В.И. Старцева, Н.В. Третьякову, Г.И. Эрзина, Н.Я. Эйдельмана. В трудах перечисленных исследователей также содержится ценный фактический материал по проблеме. В работах советских авторов роль и значение Православной церкви в становлении и развитии российской государственности оценивалась в достаточной степени негативно . Для исследований советского периода в целом характерна определенная тенденциозность в подаче фактов и их оценке. Вероисповедная политика в дореволюционной России традиционно оценивалась как реакционная и антипрогрессивная, при этом не учитывались объективно сложившиеся исторические условия, в которых формировалась данная политика, не анализировался процесс ее эволюции4. Поэтому и роль МВД Российской империи в осуществлении вероисповедной политики государства чаще всего оценивалась исключительно негативно, а объективного подробного анализа деятельности МВД в обеспечении государственной вероисповедной политики при этом не проводилось. Например, в работе В.В. Клочкова масштабная деятельность ДДДИИ МВД Российской империи по обеспечению веротерпимости отражена на нескольких страницах5.

1 Адрианов С.А. Министерство Внутренних Дел. Исторический очерк (18021901). СПб., 1902;

2 Филарет (Гумилевский). История Русской Церкви. Период второй. М., 1850; Макарий (Булгаков). История Русской Церкви. СПб., 1881; Никанор, архиепископ Херсонский и Одесский. Церковь и государство. СПб., 1888; Николай (Ярушевич). Церковный суд в России до издания Соборного Уложения Алексея Михайловича (1649 г.). Пг., 1917;

3 Церковь в истории России (IX в.-1917 г.). Критические очерки. М., 1967;

4 Грекулов Е.Ф, Церковь, самодержавие, народ (вторая половина XIX -начало XX в.). М., 1969;

5 Клочков В.В. От государственной религии в России к свободе совести в СССР.М., 1982;

оценке исторического опыта государственно-конфессиональных отношений в России. Исследователи получили возможность использовать архивные сведения и материалы, ранее являвшиеся труднодоступными.

Из научных исследований последнего времени по проблемам свободы вероисповедания в дореволюционной России следует назвать труды таких ученых, как A.A. Алова, Д.Ю. Арапова, П.В. Берснева, Н.Г. Владимирова,

B.C. Дякина, О.П. Ершовой, Ю.В. Мизуна, Ю.Г. Мизуна, М.И. Одинцова,

C.У. Таймасова, А.К. Тихонова, C.JI. Фирсова, М.О. Шахова, А. Каппелера, Д.Ю. Кондакова, Е.И. Кэмпбелл, В.К Пинкевича, H.A. Трофимчука, Д.З. Фельдмана и др.

В работе доктора исторических наук М.И. Одинцова впервые в новейшей историографии подробно освещаются вопросы становления свободы совести и вероисповедания в нашей стране, истории развития государственно-церковных и религиозных отношений в СССР, осуществлен глубокий и всесторонний анализ вероисповедной реформы начала XX в. В его работе содержатся сведения о нормотворческой деятельности МВД Российской империи в данной области в 1905-1911 гг.1 А.К. Тихонов исследует историю Римско-католической церкви в России и также упоминает о деятельности ДДДИИ по осуществлению государственно-правового контроля за деятельностью римско-католического духовенства, не раскрывая ее подробно2. А. Каппелер достаточно широко освещает вопросы отношения российского государства к подданным-мусульманам на протяжении XVI-XX вв., но о деятельности в этой сфере МВД империи упоминает лишь фрагментарно3. Политике российского правительства в «мусульманском вопросе» на рубеже XIX-XX вв. посвящены исследования Д.Ю. Арапова и Е.И. Кэмпбелл4.

Роль МВД в нормотворческой работе по вероисповедным вопросам раскрывается в учебном пособии, подготовленном Н.В. Михайловой и Н.В. Шингаревой5.

Некоторые аспекты реализации принципа веротерпимости затрагиваются в работах, посвященных истории становления отечественных

1 Одинцов М.И. Государство и церковь в России. XX век. М,, 1994;

2 Тихонов А.К. Власти и католическое население России в XVIII-XIX веках. // Вопросы истории. М., № 3,2004;

3 Каппелер А. Две традиции в отношениях России к мусульманским народам Российской империи //Отечественная история. М,, № 2,2003;

4 Арапов Д.Ю. Мусульманский мир в восприятии верхов Российской империи.// Вопросы истории. М„ № 4, 2005; Кэмпбелл Е.И. Мусульманский вопрос в России: история обсуждения проблемы.// Исторические записки. М., №4,2001;

5 Михайлова Н.В., Шингарева Н,В. Разработка и реализация законодательства о веротерпимости и свободе совести (вторая половина XIX в,-февраль 1917 г.). М., 2008;

органов самоуправления1, что является еще одним свидетельством того, вопросы вероисповедной политики пронизывали все сферы общественной и государственной жизни.

Следует отметить фундаментальный труд религиоведа и богослова, профессора Дворкина А. Л., в котором детально раскрывается история формирования и развития восточных православных церквей2.

Представляет интерес написанная на стыке криминологии, религиоведения и теологии работа О.В. Старкова и Л.Д. Башкатова, посвященная изучению криминальных проблем в сфере религиозных отношений, в которой авторы использовали криминологический подход в исследовании процессов и явлений в религиозной сфере, ранее применявшийся дореволюционным правоведом C.B. Познышевым .

В последние годы проблемы истории государственно-конфессиональных и религиозных отношений в дореволюционной России становятся предметом диссертационных исследований4. Недавно защищена диссертация на соискание ученой степени доктора юридических наук А. А. Сафоновым, в которой детально анализируются правовые основы деятельности конфессий в Российской империи в начале XX столетия5.

Однако в работах современных исследователей вопросы практической деятельности МВД Российской империи, в том числе Департамента духовных дел иностранных исповеданий в сфере осуществления государственной вероисповедной политики, рассматриваются либо фрагментарно и ограничиваются узкими хронологическими рамками.

Недостаточная разработанность вопросов истории становления и развития ДДДИИ повлекла существенные неточности в посвященной этому

' Лаптева Л.Е. Региональное и местное управление в России (вторая половина XIX в.): монография. М., изд-во АПИ при ИГА РАН, 1998;

2 Дворкин А.Л. Очерки по истории Вселенской Православной церкви. Нижний Новгород, 2008;

3 Старков О.В., Башкатов Л.Д. Криминотеология. Религиозная преступность. СПб., 2004; Познышев C.B. Религиозные преступления с точки зрения религиозной свободы. М., 1906;

См., например: Белов Ю.С. Правительственная политика по отношению к неправославным вероисповеданиям России в 1905-1917 гг. Дис. ... канд. ист. наук, СПб., 1999; Дорская A.A. Проблема законодательного закрепления свободы совести в России в начале XX века. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2001; Шингарева Н,В. Роль МВД Российской империи в разработке и реализации законодательства о веротерпимости и свободе совести во второй половине XIX в. - феврале 1917 г. (историко-правовое исследование). Дис, ,„ канд. юрид. наук, М., 2006 и др.

5 Сафонов A.A. Правовое регулирование деятельности религиозных конфессий Российской империи в начале XX века. Автореф. дис. ...доктора юрид. наук. М., 2007;

Департаменту статье в энциклопедии «МВД России», вышедшей под редакцией В.Ф. Некрасова к 200-летнему юбилею МВД России1.

Таким образом, фундаментального исследования, в котором бы полно и подробно освещались этапы формирования веротерпимости, как принципа вероисповедной политики в дореволюционной России, вопросы реализации этого принципа на практике, история возникновения, развития и деятельности ДДДИИ МВД Российской империи, а также определялись в целом роль и место МВД империи в реализации религиозной политики, обеспечении веротерпимости, до настоящего времени создано не было.

Объектом диссертационного исследования являются общественные отношения, связанные с деятельностью Министерства внутренних дел дореволюционной России в сфере обеспечения веротерпимости в рамках осуществления государственной национальной и вероисповедной политики.

Предметом диссертационного исследования является законодательство Московского государства и Российской империи, закрепляющее принцип веротерпимости и различные аспекты его реализации во внутренней политике государства; нормативно-правовые акты, устанавливающие правовой статус «иноверных» подданных государства, «инославных» и «иноверных» исповеданий; ведомственные документы МВД Российской империи по вопросам реализации вероисповедной политики государства; архивные документы и материалы ДДДИИ, отражающие его деятельность по государственно-правовому регулированию религиозных отношений в течение 1832-1917 гг.

Хронологические рамки исследования охватывают период с начала христианизации Руси и формирования государственно-церковных отношений до октября 1917 г., то есть до момента крушения ранее созданной системы государственно-конфессиональных отношений в России. В этих хронологических рамках основное внимание уделяется периоду с 1832 по 1917 год, так как на данном историческом отрезке времени наиболее ярко проявилась роль МВД в обеспечении вероисповедной политики.

Цель диссертационного исследования состоит в изучении процесса формирования веротерпимости как принципа вероисповедной политики в дореволюционной России, значения ДДДИИ МВД Российской империи в реализации государственной вероисповедной политики, в обеспечении веротерпимости в дореволюционной России,

В соответствии с указанной целью в рамках диссертационного исследования решаются следующие задачи:

1) на основе анализа историко-правовой литературы и иных источников, законодательства Московского государства и Российской империи проследить процесс становления, развития и юридического закрепления принципа веротерпимости в вероисповедной политике государства в XVI-XIX вв.;

1 МВД России, Энциклопедия, //Под ред. В.Ф. Некрасова. М., 2002;

2) проанализировать специфические особенности вероисповедной политики в России на различных этапах ее государственного и общественного развития, в том числе и попытки кардинального изменения данной политики после 1905 г.;

3) охарактеризовать правовой статус «инославных» и «иноверных» конфессий в дореволюционной России, рассмотреть этапы его формирования на протяжении XIX в., выделить особенности в отношении государства к различным вероисповеданиям;

4) выявить роль и значение МВД Российской империи в механизме государственно-правового регулирования религиозных отношений в России в целом;

5) рассмотреть процесс возникновения и развития Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи, этапы формирования его структуры, методов, форм и средств его деятельности по реализации вероисповедной политики, его роль и значение в обеспечении государственно-правовых основ веротерпимости;

6) оценить итоги развития вероисповедного законодательства и его реализации в религиозной политике дореволюционной России, сформулировать на основе изучения исторического опыта государственно-правового регулирования религиозных отношений в дореволюционной России предложения по нормативно-правовому обеспечению реализации свободы совести и вероисповедания в Российской Федерации.

Методологическую основу диссертационного исследования составили научные принципы историзма, объективности, системности и комплексности.

Осуществление исследования с применением принципа историзма, выражающегося в освещении события и фактов в их хронологической последовательности и взаимообусловленности, в строгом соответствии с реальной исторической обстановкой, позволило прийти к пониманию сложных процессов формирования веротерпимости в вероисповедной политике Российского государства, форм и методов обеспечения веротерпимости в дореволюционной России.

Для осмысления понятия веротерпимости нельзя ограничиваться применением формально-юридического и сравнительно-правового методов анализа вероисповедного законодательства дореволюционной России, поскольку институт веротерпимости необходимо рассматривать значительно шире: не только с правовой, но и с функциональной точки зрения. По мнению соискателя, веротерпимость включала в себя и мощный бюрократический механизм государственно-правового воздействия и инструмент социального контроля, который необходимо было подвергнуть не только правовому анализу, но и с применением комплексного подхода в исследовании, изучить его административно-функциональный и дисциплинарный аспекты. Это позволило, на основе применения принципа объективности, правильно охарактеризовать не только положительные, но и отрицательные стороны созданной в дореволюционной России системы

государственно-правового регулирования религиозных отношений, выявить причины кризиса вероисповедной политики государства на рубеже XIX-XX вв.

Применение системного подхода в исследовании способствовало определению роли и места МВД Российской империи и Департамента духовных дел иностранных исповеданий в осуществлении вероисповедной политики государства и обеспечении веротерпимости.

В контексте задач своего исследования, автор пришел к выводу о необходимости использования, в ряде случаев, таких понятий, как «государственно-конфессиональные отношения», «государственно-конфессиональная политика». Это, с точки зрения соискателя, наиболее правильно отражает содержание вероисповедной политики в дореволюционной России, поскольку понятия «государственно-церковные отношения», «государственно-церковная политика», «модель государственно-церковной политики», используемые ранее в большинстве исследований, не всегда соответствуют реальной картине отношений государства с вероисповеданиями: далеко не все конфессии, с точки зрения их организации и вероисповедной сущности, представляли собой церкви.

Источниковая база диссертационного исследования достаточно многообразна и широка.

Основное место в источниковой базе занимают нормативно-правовые акты, включенные в Полное собрание законов Российской империи, начиная с Соборного Уложения 1649 г. и до начала XX в., в Свод законов Российской империи. Особое место среди данной группы источников отводится Уставам духовных дел иностранных исповеданий в редакциях 1857 г. и 1896 г.

В исследовании широко использовались архивные материалы и документы, выявленные в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ): Ф. 102 - фонд Департамента полиции МВД Российской империи, Ф. 109 - фонд Ш-го отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, Ф. 564 - личный архив А.Ф. Кони, Ф. 730 - фонд Департамента общих дел МВД Российской империи; в Российском государственном историческом архиве (РГИА): Ф, 821 - фонд Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи, Ф. 822 - фонд Римско-католической духовной коллегии, Ф. 1165 - фонд Министерства полиции Российской империи; в Ульяновском государственном архиве Куйбышевской области (УГАКО): Ф. 1 - фонд Уголовной палаты Симбирского окружного суда; в Государственном историческом архиве Чувашской Республики: Ф. 122 - фонд Цивильского уездного исправника; в Национальном архиве Республики Татарстан: Ф. 1 - фонд канцелярии Казанской губернии.

В процессе исследования использовались работы дореволюционных историков, правоведов и религиоведов, научные труды советского и постсоветского периода, в том числе исследования последнего времени по проблемам государственно-конфессиональных и религиозных отношений, свободы совести и вероисповедания в дореволюционной России, а также по вопросам истории МВД Российской империи,

Научная новизна исследования состоит в том, что это первое комплексное исследование по вопросам государственно-конфессиональных и религиозных отношений в дореволюционной России, в нем впервые предпринимается попытка обобщить содержащиеся в многочисленных исследованиях, научных трудах и других источниках сведения о деятельности МВД Российской империи и ДДДИИ МВД по государственно-правовому регулированию религиозных отношений в дореволюционной России и обеспечению веротерпимости в многоконфессиональной стране.

Новизна исследования состоит также в том, что в процессе исследования выявлены и введены в научный оборот ранее не использовавшиеся архивные материалы и документы, материалы редко встречающейся и имеющейся в ограниченном количестве литературы. Научная новизна исследования выражается и в том, что на его основе предпринята попытка сформулировать выводы и предложения, которые могут в дальнейшем способствовать совершенствованию законодательства по вопросам обеспечения свободы совести и вероисповедания в нашей стране.

В рамках диссертации разработана и предложена авторская периодизация процесса формирования веротерпимости в Российском государстве и ее законодательного закрепления. В ходе исследования выявлены особенности вероисповедной политики государства на протяжении значительного исторического отрезка времени.

Значительная часть исследования посвящена раскрытию правового статуса «иностранных» исповеданий и их последователей в Российской империи, правового положения «инославного» и «иноверного» духовенства, старообрядцев и сектантов, При этом раскрываются специфические особенности веротерпимости в России и роль вероисповедной политики в обеспечении длительной стабильности социально-политической жизни российского государства и общества. Автором исследована история создания и деятельности уникального государственного органа -Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи.

В диссертации показывается, что российская история и культура имеет огромный опыт религиозных толерантных отношений, сформировавшийся в рамках государственно-конфессиональных отношений на протяжении значительного исторического отрезка времени,

Положения, выносимые на защиту:

1) Предлагаемая на основании изученных материалов и документов периодизация реализации принципа веротерпимости в вероисповедной политике дореволюционной России:

- первый период: с середины XVI в. - до начала XVIII. в., когда принцип веротерпимости еще не был закреплен в законодательстве, хотя фактически осуществлялся на практике;

юридического закрепления компетенции первого специализированного государственного органа, призванного обеспечивать ее реализацию -Главного Управления духовных дел иностранных исповеданий;

- третий период продолжался с момента учреждения Главного Управления духовных дел иностранных исповеданий до создания в 1832 г. Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи. В рамках данного периода шел поиск методов и средств контроля государства над «иностранными» вероисповеданиями, закладывались правовые основы этой деятельности;

- четвертый период связан с деятельностью Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи (с 1832 г. по 1905 г.), формированием его структуры, организационным оформлением контролируемых им «иностранных» вероисповеданий, характеризующийся детальной правовой регламентацией всех сторон организации и деятельности конфессий;

- пятый период реализации принципа веротерпимости в религиозной политике России характеризовался тем, что в значительной степени изменялись основы религиозной политики в связи с провозглашением свободы вероисповедания. Это нашло отражение в законодательстве, однако на практике и законодательно в окончательном виде новая вероисповедная политика не была закреплена и не осуществлялась. С принятием в июне 1917 г. Временным правительством постановления «О свободе совести» и с изданием Советским правительством декрета «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» 20 января 1918 г., началась принципиально новая эпоха государственно-церковных и религиозных отношений, качественно отличающаяся от предыдущей.

2) Оформление и реализация принципа веротерпимости в Российском государстве обусловливались заимствованием основ государственности и государственно-церковных отношений Византии;

3) Принцип веротерпимости в России обладал рядом специфических особенностей: предполагался неравный правовой статус для «иностранных» («инославных» и «иноверных») исповеданий, «ранжирование» конфессий на «признаваемые», «непризнаваемые, но терпимые», «непризнаваемые». Критерием такого деления являлась степень догматической и вероучительной близости к православию, «вредности» или «полезности» вероучения, государственно-политической значимости народа - носителя религии.

4) Границы веротерпимости были нестабильны: государство в зависимости от социальных и экономических причин, конкретной внутриполитической и внешнеполитической ситуации сужало или расширяло ограничительные меры в отношении субъектов государственно-конфессиональных отношений. На изменение границ веротерпимости в монархическом государстве в определенной степени влиял такой фактор, как личная точка зрения царя-самодержца на те или иные вопросы

вероисповедной политики, его личное отношение к тем или иным конфессиям.

5) Российское государство стремилось сохранять этническое и религиозное ядро своей социальной опоры - великорусский народ с его культурой и православной греко-византийской религией, используя для этого вероисповедную политику. В этих целях, закреплялось первенствующее положение православия и Русской Православной церкви, поощрялся переход в православие из других конфессий и в то же время преследовалось «отпадение» от православия. Государство отказывало своим «коренным» подданным в свободе религиозного выбора, поскольку всякое допущение религиозного инакомыслия среди русского населения могло привести к разрушению уже сложившихся связей между православной государственностью и обществом, нарушению политической и идеологической стабильности в многонациональной и многоконфессиональной стране. Поэтому преследовались «ереси» и «расколы» среди православного населения как гарантия сохранения целостности православия, а шире - православного общества и самого государства. Это стало одной из характерных черт реализации принципа веротерпимости в рамках православия.

6) Вероисповедная политика Российского государства строилась не на стремлении к достижению религиозной идентичности подданных, а на применении различных мер, направленных на недопущение внутри всех исповеданий кардинальных изменений, каких-либо расколов, так как это создавало угрозу государственной и общественной безопасности, общественно-политической стабильности. Эта консервативно-охранительная направленность в вероисповедной политике привела к созданию мощной системы государственно-правового регулирования и контроля религиозной сферы жизни общества.

7) Учрежденный в 1832 г. Департамент духовных дел иностранных исповеданий (ДДДИИ) МВД Российской империи являлся уникальным и не имеющим аналогов в мире специализированным органом, который на протяжении десятков лет обеспечивал реализацию государственной вероисповедной политики на основе принципа веротерпимости в соответствии с нормами Уставов духовных дел иностранных исповеданий.

8) Созданная к середине XIX в. система государственно-конфессиональных отношений и нормативно-правового регулирования религиозных отношений достаточно эффективно функционировала несколько десятилетий. В России, несмотря на все сложности внутренней и внешней политики, не было допущено масштабных общественных катаклизмов на религиозной почве.

9) Кризис религиозных отношений в Российской империи на рубеже Х1Х-ХХ вв., являвшийся частью и проявлением общегосударственного социально-политического кризиса, способствовал разрушению созданной системы государственно-конфессиональных отношений. Попытки проведения вероисповедной реформы 1905-1911 гг. не завершилась

созданием новой системы государственно-конфессиональных отношений. Меры, предпринятые правительством в рамках вероисповедной реформы, в сущности лишь завершили строительство традиционной системы веротерпимости, добавив к ней, с точки зрения действовавшего законодательства, недостающие элементы религиозной свободы. Укоренившаяся за несколько веков система «ранжирования» вероисповеданий не позволила себя реформировать.

10) После провозглашения свободы вероисповеданий в начале XX в. ДДЦИИ продолжал руководствоваться прежними нормативно-правовыми актами, которые противоречили реально сложившейся ситуации. Департамент постепенно утратил ранее имевшиеся мощные рычаги воздействия на «иностранное» духовенство и оказался в роли заложника противоречивой и непоследовательной вероисповедной политики правительства.

11) Неспособность государства воплотить в жизнь им же провозглашенный принцип свободы вероисповедания и незавершенность вероисповедной реформы усилили кризис религиозных отношений в стране. Сложился целый комплекс неразрешенных противоречий в конфессиональной жизни, обострившихся в годы первой мировой войны. Они стали одним из серьезных факторов, повлиявших на судьбу монархии в России. Попытки их разрешения, предпринятые Временным правительством, оказались запоздалыми, намеченные преобразования в вероисповедной области, в силу кратковременности пребывания у власти, на практике в полной мере осуществлены не были. С установлением Советской государственности прекратила существование вся прежняя система государственно-церковных отношений, начала реализовываться принципиально новая модель государственно-конфессиональных отношений, основанная на принципе отделения церкви от государства.

Научно-практическая и теоретическая значимость исследования состоит в том, что результаты исследования могут быть использованы не только для корректировки и совершенствования российского законодательства, действующего в сфере правового регулирования деятельности религиозных объединений, но и практической деятельности государственных органов, в том числе и правоохранительных, по обеспечению свободы совести и вероисповедания, противодействия проявлениям религиозного экстремизма и ксенофобии в рамках разворачивающейся в настоящее время информационной войны. Материалы диссертации могут быть использованы в дальнейших исследованиях по проблемам государственно-конфессиональных и религиозных отношений в России, в учебно-методическом обеспечении учебного процесса в системе высших учебных заведений МВД России, а также в системе юридических ВУЗов при преподавании дисциплин историко-правового цикла.

монографиях; в главе учебника «История отечественного государства и права», рекомендованного МВД РФ для курсантов и слушателей образовательных учреждений МВД России; в учебном пособии «Роль МВД дореволюционной России в регулировании религиозных отношений»; в одной коллективной монографии, в курсе лекций «История органов внутренних дел»; в 25 научных статьях, включая 8 публикаций в ведущих правовых журналах и сборниках, рекомендованных ВАК РФ: «Закон и право», «Черные дыры в российском законодательстве», «Вестник Московского университета МВД России», «Пробелы в российском законодательстве».

Основное содержание и выводы диссертации были изложены в докладах автора на международных научных конференциях и семинарах «Тоталитарные секты - угроза XXI века» (Нижний Новгород, 2001), «Специфика деятельности милиции (полиции) в переходный период общества» (Москва, 2004), «Проблема взаимоотношения государства с религиозными конфессиями» (Руза, 2007); на всероссийских и межрегиональных научных конференциях «Проблемы преподавания и изучения истории государства и права, органов внутренних дел России» (Москва, 2000), «Тоталитарные секты в России» (Ульяновск, 2002), «Проблемы высшей школы: теория и практика» (Димитровград, 2003), «Православие и правосознание в России: история и современность» (Москва, 2005).

Результаты диссертационного исследования обсуждались на кафедре государственно-правовых дисциплин Академии управления МВД России, внедрены в учебный процесс Московского областного филиала Московского университета МВД России, где автор читает курс «Истории органов внутренних дел»; в учебный процесс кафедры сектоведения Свято-Тихоновского Православного Гуманитарного университета г. Москвы; в систему общественно-государственной подготовки личного состава органов и подразделений внутренних дел ГУВД по Московской области, а также, через Департамент кадрового обеспечения МВД России, - в систему служебной подготовки личного состава органов и подразделений внутренних дел МВД России.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Диссертация состоит из введения, пяти глав, включающих в себя шестнадцать параграфов, заключения и списка использованной литературы и источников.

Во введении обосновывается актуальность темы, характеризуется степень ее теоретической разработанности и оснащенности источниками, определяются объект, предмет, цели и задачи исследования, его методологическая база, научная новизна, практическая значимость, формулируются основные положения, выносимые на защиту, приводятся сведения об апробации научных результатов.

В первой главе - Формирование принципа веротерпимости в вероисповедной политике Российского государства и его законодательное закрепление в XVI - XVIII вв. - состоящей из трех параграфов, на основе анализа развития государственно-церковных отношений с начала христианизации Руси и отношений государства и церкви в рассматриваемый период к иноверию, прослеживается процесс формирования принципа веротерпимости.

Во второй половине XVI в., после присоединения к конфессионально и этнически однородному Московскому государству территорий Поволжья и Сибири, его подданными стали многочисленные народы, исповедующие ислам и язычество. В результате установления постоянных торговых и дипломатических контактов Московского государства с Западной Европой на его территории стали постоянно проживать достаточно многочисленные представители западноевропейских вероисповеданий - протестанты и католики. Это потребовало выработки государством и церковью вероисповедной политики в отношении иноверцев. Принципом данной политики стала веротерпимость.

По мнению автора, основы российской веротерпимости закладывались на протяжении длительного процесса эволюции государственно-церковных отношений. Веротерпимость не противоречила православному вероучению. Русская церковь унаследовала от Греко-византийской традицию терпимого отношения к последователям иных религий. В условиях Древней Руси эта традиция получила развитие, так как в ходе христианизации древнерусского этноса церковь не прибегала к жестким радикальным мерам в отношении язычников, а осуществляла планомерную, рассчитанную на длительный период, программу постепенного внедрения христианских норм в общественное и индивидуальное сознание. Поэтому процесс христианизации Руси растянулся на несколько веков1.

Татаро-монгольское нашествие и установление золотоордынской политической зависимости внесли изменения в характер отношений государства и церкви, так как в эти отношения вмешался третий субъект -Золотая Орда, с которой церковь была вынуждена строить особую политику. До введения в 1313 г. в Золотой Орде ислама в качестве государственной религии, Русская церковь даже осуществляла в отношении ордынцев-язычников активную миссионерскую деятельность2. Но затем какая-либо возможность религиозного сближения с Ордой была утрачена, борьба с Ордой приобрела религиозное обоснование как священная война с «врагами креста» и «безбожными агарянами». В XIV в. антиордынский союз церкви с московскими великими князьями был дополнен антилитовским союзом. Попытки католической экспансии на волне крестоносных агрессий, начавшаяся борьба великих московских князей с Литвой за гегемонию в

1 Аничков Е.В. Язычество и Древняя Русь. СПб., 1914, С.306; Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1953, С. 386-390;

2 Филарет (Гумилевский). Указ. раб., С. 28-29;

восточнославянском мире, обусловили негативное отношение церкви и государства к католицизму. Негативное отношение к Римско-католической церкви, как к носительнице «латинской ереси», сформировалось в середине XV в., когда Русская церковь в 1448 г. категорически отказалась принять Флорентийскую унию1. Фактический разрыв с Константинополем создал предпосылки не только для автокефалии церкви, но и для усиления влияния на нее со стороны государства. Процесс огосударствления церкви уже на начальном этапе привел к подчинению церкви государству в политических вопросах. Это проявлялось уже в XV в., когда Иван III начал активно участвовать в борьбе за наследство Золотой Орды.

С момента присоединения территорий Казанского и Астраханского ханств к Московскому государству, государство уже начало осуществлять веротерпимую политику по отношению к мусульманам. Высказываемые в разное время версии о насильственной христианизации народов Поволжья, как считает соискатель, не выдерживают критики.

Анализ ряда источников, приведенный автором в исследовании, свидетельствует о том, что в XVI в. началась практическая реализация принципа веротерпимости в вероисповедной политике Московского государства. Государство предоставляло иноверцам свободу богослужебной практики, строительства культовых сооружений в местах компактного проживания (кроме католиков). Ограничения касались лишь религиозной пропаганды иноверия среди православного населения. Своеобразие российской веротерпимости проявлялось в достаточно дифференцированном подходе к различным вероисповеданиям, а также в нестабильности границ веротерпимости, которые постоянно менялись: то - в сторону расширения, то - сужения. Это зависело от социальных и экономических причин и условий, от конкретной внутренней или внешнеполитической ситуации. В немалой степени играло роль личное отношение самодержавных монархов к вопросам религиозной политики и религиозной свободы. На это отношение оказывала влияние церковь и тогда религиозная политика зависела не только от личной приверженности монарха православию, но и его представлений о роли православия и церкви в Российском государстве.

Дифференцированный подход к западноевропейским иноверцам выражался в более терпимом отношении государства к протестантам, нежели к католикам. Протестантам разрешалось строить кирхи в местах компактного проживания, Правительство Софьи Алексеевны даже пригласило эмигрантов-гугенотов на проживание в Россию2.

1 Синицына Н.В. Автокефалия русской церкви и учреждение московского патриархата (1448-1589 гг.)// Церковь, общество и государство в феодальной России. М., 1990, С. 127;

1 Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в

Персию и обратно. СПб., 1906, С. 307-309; Цветаев Д.В. Протестанты и протестантство в России до эпохи преобразований. М., 1890, С, 61-62;

Негативное отношение светской власти к католичеству и католикам усилилось после Смутного времени. Католикам категорически запрещалось строительство каких-либо культовых сооружений в границах Московского государства. До петровских реформ разрешение на пребывание иностранцев-католиков в Московском государстве являлось лишь особой милостью со стороны власти1.

В конце XVI в. и весь XVII в. государством продолжала осуществляться ставшая традиционной «мягкая» религиозная политика в отношении подданных-мусульман. Лояльные татарские мурзы вводились в московское дворянство, их права на владение землей и православными крестьянами подтверждались «государевыми грамотами»2.

Древнерусское государство и церковь изначально отказали своим «природным» подданным в свободе религиозного выбора. Государство расценивало великорусский этнос как единственную социальную опору своего существования. Всякое допущение религиозного инакомыслия среди русского населения могло привести к разрушению уже сложившихся связей между православной государственностью и обществом, нарушению политической и идеологической стабильности в многонациональной и многоконфессиональной стране. Государство исходило из ставшего традиционным церковного понимания, что у религиозного заблуждения нет прав на существование, а христианское государство обязано защищать религиозную истину. Автор считает, что преследование «ересей» и «расколов» объективно являлось гарантией сохранения целостности православия и даже шире - православного общества и православного государства. Поэтому государство взяло на себя преследование «ересей» среди русского православного населения, что выразилось, в частности, в репрессивной политике по отношению к старообрядцам. В то же время принцип веротерпимости не применялся в отношении русских «раскольников». «Раскол» в петровскую эпоху стал приравниваться к государственным преступлениям. Тем не менее, именно в петровскую эпоху «раскол» был юридически признан и оформлен как политическое, общественное явление. Старообрядцы получили особый социально-правовой статус3.

В течение XVIII в. вероисповедная политика в России прошла сложный процесс эволюции: от первого юридически закрепленного признания права христианских «иностранных» исповеданий на «свободу веры», до установления принципом вероисповедной политики так называемой «полной терпимости» практически для всех российских иноверцев.

1 Попов В.А. Указ. раб., С. 108;

2 Каппелер А. Указ. раб,, С. 131;

3 Третьякова В.В. Социально-правовой статус старообрядчества в дореформенной и пореформенной России. //Вопросы истории СССР. М., 1972, С. 480-484;

В ходе реформирования Петром I государственно-церковных отношений, манифестом от 16 апреля 1702 г. «О вызове иностранцев в Россию с обещанием им свободы вероисповедания» был юридически закреплен принцип веротерпимости по отношению к христианским вероисповеданиям'.

Ряд приведенных диссертантом фактов дает основания полагать, что при ближайших преемниках Петра I произошло сужение рамок веротерпимости, но в эпоху царствования Екатерины II вероисповедная политика стала либеральной. Сформулированный императрицей в «Наказе, данном комиссиям о сочинении проекта нового Уложения» принцип «полной терпимости» лег в основу вероисповедной политики в Российской империи на весь последующий период .

В соответствии с этим принципом Екатериной II была обоснована и юридически закреплена концепция полицейского контроля над религиозной жизнью подданных-иноверцев. Екатериной II были также заложены основы государственного механизма регулирования вероисповедной жизни иноверцев путем учреждения первых бюрократических структур управления духовными делами российских мусульман и католиков - Уфимского магометанского духовного собрания и Римско-католической духовной коллегии3.

Во второй главе диссертации - «Вероисповедная политика в России в первой половине XIX в. и роль МВД Российской империи в ее реализации в дореформенный период» - включающей в себя три параграфа, анализируется процесс развития вероисповедной политики в первой половине XIX в.

На основе анализа целого ряда документов и материалов, соискатель делает вывод о том, что в первой четверти XIX в. правительство Александра I продолжало проводить политику «полной терпимости». Это выражалось в либеральном отношении государства не только к «иностранным» исповеданиям, но и к русскому иноверию. В целях последовательного осуществления данной вероисповедной политики в 1810 г. было создано Главное Управление духовных дел иностранных исповеданий, которое возглавил обер-прокурор Синода князь А.Н. Голицын, ставивший перед собой широкомасштабную цель «объединить последователей всевозможных религиозных учений на почве общечеловеческих нравственных задач». Для ее реализации была проведена реорганизация некоторых звеньев государственного аппарата, в результате которой в 1817 г. создано Министерство духовных дел и народного

1 ПСЗРИ (Полное собрание законов Российской империи). Собр.1, Т. IV, № 1910;

2 Гантаев A.B. Церковь и феодализм на Руси. М., i960, С. 148-149; Попов A.B. Указ. раб., С. 247;

3 Ряжев A.C. Просвещенное духовенство при Екатерине И. // Вопросы истории. М„ 2004, № 4, С. 46-54;

просвещения, в структуру которого вошли Святейший Синод Российской Православной церкви, Главное Управление иностранных исповеданий и Министерство народного просвещения.

Однако это не дало ожидаемого результата, многие либеральные идеи Голицына не были реализованы. Ему не удалось создать структуры управления духовными делами российских протестантов. Попытка решения им «еврейского вопроса» также завершилась неудачей. Либерализм в отношении Римско-католической церкви привел к тому, что в российском обществе началась активная католическая прозелитская деятельность. Терпимое отношение к старообрядцам и сектантам, в том числе «хлыстам» и «скопцам», привели к недопустимому распространению сектантства в России, сопровождающемуся крайне негативными проявлениями1.

Сложившаяся в высших кругах православной иерархии оппозиция А.Н. Голицыну, явные неудачи в осуществлении мероприятий в религиозной политике привели к дискредитации его либеральных идей. По мнению соискателя, российское общество той эпохи не было готово к столь широкой толерантности в сфере религиозных отношений.

К концу царствования Александра I вероисповедная политика, осуществлявшаяся под руководством А.Н. Голицына, потерпела крах. В 1824 г. Министерство духовных дел и народного просвещения было ликвидировано, Главное управления духовных дел иностранных исповеданий и Святейший Синод снова стали самостоятельными ведомствами.

С приходом к власти императора Николая I произошел новый поворот в религиозной политике государства в сторону сужения границ веротерпимости и даже отказа от реализации принципа веротерпимости в отношении русского «раскола»2. Главный упор в вероисповедной политике начинает делаться на создание бюрократических структур управления духовными делами «инославных» и «иноверных» исповеданий, подчинение государству «иностранного» духовенства. В этот период ярко проявились способности назначенного на пост Главноуправляющего духовными делами иностранных исповеданий графа Б.Н. Блудова.

По мнению автора, на рубеже 20-30-х годов XIX в. стало очевидным, что логика дальнейшей централизации власти и управления должна привести к созданию нового специализированного ведомства по управлению духовными делами иноверцев империи, входящего в структуру мощного, многофункционального и влиятельного государственного органа -Министерства внутренних дел. Обладавшее огромными полномочиями

1 Адрианов С.А. Указ. раб., С. 88-92; Дубровин Н.Ф. Наши мистики-сектанты. // Русская старина. СПб., 1895, ноябрь, С. 18-25; Кондаков Д.Ю. Духовно-религиозная политика Александра I и русская православная оппозиция (1801-1825) СПб., 1998, С. 56-57;

2 Собрание постановлений по части раскола. СПб., 1858; Собрание постановлений по части раскола. Лондон, 1863;

МВД, своим авторитетом и возможностями усиливало эффективность деятельности по осуществлению контроля за «иноверным» духовенством и проведению в жизнь мероприятий вероисповедной политики государства.

2 февраля 1832 г. Главное Управление духовных дел иностранных исповеданий вошло в состав Министерства внутренних дел Российской империи как Департамент духовных дел иностранных исповеданий (ДДДИИ), а Главноуправляющий граф Б.Н. Блудов стал министром внутренних дел.

Проведенный соискателем анализ деятельности Департамента на данном этапе его существования свидетельствует, что ДДДИИ была проделана огромная работа по разработке и реализации нормативно-правовых актов, закрепляющих статус «инославных» и «иноверных» исповеданий. Такими актами стали «Устав Евангелическо-Лютеранской церкви в России» от 28 декабря 1832 г., «Положение об управлении делами Армяно-Грегорианской Церкви в России» от 11 марта 1836 г., «Положение о Таврическом Караимском духовенстве» 1837 г., «Положение об управлении калмыцким народом» от 23 апреля 1847 г., «Положение о Раввинской комиссии» от 18 мая 1848 г.

Как показано в исследовании, главной целью разрабатываемых ДДДИИ актов являлось создание системы контроля над «иностранными» исповеданиями. В первую очередь, согласно издаваемым правовым актам, государственной власти подчинялось высшее духовенство и верхушка священнослужительской иерархии различных конфессий. Как правило, эта категория лиц переводилась на государственное, казенное содержание, превращаясь в особое привилегированное духовное сословие, по своему статусу приравниваемое к государственным служащим. На государственное содержание переводилась, в отдельных случаях, и часть приходского духовенства. Тем самым духовенство ставилось в прямую зависимость от проводимой государством религиозной политики, а казенное содержание, его размеры и своевременность выплаты, наличие или отсутствие различных премий и «наградных» сумм, становились мощным рычагом воздействия на духовенство. Одновременно пресекались иные источники получения духовенством «иностранных» исповеданий какого-либо финансово-материального дохода путем частичной или полной секуляризации его земельных владений и иной недвижимости. Сохраняющаяся собственность конфессий тщательно контролировалась Департаментом путем введения норм, предусматривающих регулярные отчеты руководства конфессий о характере и размерах собственности, источниках пополнения доходов и их размерах, в том числе пожертвований и церковных сборов, предоставление финансово-хозяйственной отчетности за определенные периоды деятельности, систематическое проведение Департаментом финансовых проверок и ревизий. Состояние конфессиональной недвижимости контролировалось и путем внесения в учредительные документы религиозных структур норм, предусматривающих обязательное получение

конфессиями разрешений на строительство культовых сооружений, открытие новых приходов.

Нормативно-правовыми актами ДДДИИ особо тщательно регламентировался порядок связей и сношений организационных структур «иностранных» исповеданий с самим Департаментом, МВД, местными светскими властями, а также зарубежными центрами конфессий, если таковые имелись.

Одновременно с формированием организационных структур «иностранных» конфессий, в рамках оперативно-управленческой деятельности формировалась и структура самого Департамента духовных дел иностранных исповеданий, совершенствовались формы и методы его деятельности. К середине XIX в. структура Департамента сложилась в следующем виде: Общий отдел, который вел все делопроизводство и выполнял функцию приемной директора ДДДИИ; Секретарская часть, осуществлявшая подбор и расстановку кадров Департамента, переписку с другими ведомствами, архивную работу; Счетный отдел, ведавший всеми вопросами статистики, учета и анализа хозяйственно-финансовой деятельности Департамента и подчиненных ему конфессиональных структур, в том числе осуществлявший выплаты денежного содержания, пенсий, пособий, командировочных расходов и т.д.; Секретный отдел, осуществлявший руководство негласной деятельностью Департамента, сбор секретной информации, разработку и проведение тайных мероприятий как внутри страны, так и за рубежом; Католический отдел, ведавший духовными делами Римско-католической и Армяно-католической церкви, а также делами Холмской Греко-униатской епархии; Лютеранский отдел, ведавший духовными делами протестантских исповеданий; Армяно-григорианский отдел, ведавший духовными делами Армянской Апостольской церкви; Магометанский отдел, ведавший духовными делами мусульман России; Еврейский отдел, курировавший все вопросы, связанные с религиозной жизнью иудеев империи; Буддийский и Языческий отдел, осуществлявший руководство духовными делами ламаитов - бурят и калмыков, а также язычников Поволжья, Сибири и Крайнего Севера.

Руководство Департаментом осуществлялось директором, в 1842 г. в ДДДИИ, как и в ряде других департаментов МВД, была введена должность вице-директора, В 1852 г., при очередном сокращении штатов МВД, данная должность была ликвидирована. ДДДИИ имел постоянный штат чиновников по особым поручениям, находившихся в длительных командировках с целью сбора информации о религиозной жизни иноверцев империи. По сравнению с другими подразделениями МВД, ДДДИИ был одним из самых малочисленных по количеству служащих департаментом -30-40 штатных чиновников. Отделы Департамента насчитывали 4-6 человек, не считая канцелярских служащих. В то же время чиновники ДДДИИ, несомненно, являлись наиболее высокообразованными сотрудниками МВД. Обязательным требованием к штатному сотруднику ДДДИИ являлось высшее образование, полученное в Московском или Санкт-Петербургском

университете, Училище правоведения. Другим обязательным требованием к кандидатуре сотрудника ДДДИИ было исповедание православной веры.

Проведенный анализ кадрового состава ведомства духовных дел иностранных исповеданий позволяет утверждать, что служба в Главном Управлении духовных дел иностранных исповеданий и в ДДДИИ считалась престижной для представителей дворянских аристократических фамилий. В 1824-1827 гг. в Главном Управлении духовных дел иностранных исповеданий служил брат А.С. Пушкина - Пушкин Л.С. В ДДДИИ в разное время начинали свою служебную карьеру князь Одоевский В.Ф., граф Толстой Д.А., князь Кантакузен М.Р. (граф Сперанский), князь Ухтомский Э.Э., другие известные в последующем государственные и общественные деятели.

В период с 1832 по 1905 год директорами ДДДИИ являлись: Вигель Ф.Ф. (1832-1840 гг.), Куницын ДК (1840 г.), Плисов М.Г. (1840-1841 гг.), Новосильский П.М. (1841-1842 гг.), Скрипицын В.В. (1842-1855 гг.), Хрущев Д.П. (1855-1856 гг.), Сивере Э.К. (1856-1876 гг.), Григорьев Н.Л. (1876-1877 гг.), Мосолов А.Н. (1877-1882 гг., 1894-1903 гг.), Кантакузен М.Р. (1882-1894 гг.), ЯчевскийМ.Э. (1904-1905 гг.). В 1880-1881 гг., когда Департамент был временно преобразован в Главное управление духовных дел разных исповеданий, его возглавил бывший министр внутренних дел Маков Л.С., в 1883 г. покончивший жизнь самоубийством.

В третьей главе диссертации - «Роль Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи в регулировании правового статуса «инославкых» исповеданий (1857-1905 гг.)» -включающей в себя три параграфа, анализируются правовой статус и положение «инославных» исповеданий в России во второй половине XIX в.

В 1857 г. была издана вторая редакция Свода законов Российской империи. В том одиннадцатый, включавший в себя «Уставы общественного благоустройства», были включены «Уставы духовных дел иностранных исповеданий», где закреплялись основные положения вероисповедной политики.

Анализ норм Уставов духовных дел иностранных исповеданий, Свода учреждений и уставов управления духовных дел иностранных исповеданий дает основания полагать, что наибольшую обеспокоенность российского правительства всегда вызывали вопросы, связанные с деятельностью Римско-католической церкви в России. Сепаратизм, опора польской национально-освободительной идеи на доктрины католицизма, непрекращающееся влияние Римского престола на российских католиков и попытки католического прозелитизма среди некатолического населения империи, заставляли правительство осуществлять особую политику в отношении российских католиков и римско-католического духовенства в России.

Архиепископ Могилевский являлся митрополитом всех Римско-католических церквей в России и Царстве Польском и председательствующим в Римско-католической духовной коллегии. Римско-

католическая духовная коллегия, созданная в ноябре 1801 г., находилась в Санкт-Петербурге и являлась, «высшим духовным присутствием» «для рассмотрения и решения дел, общих всем Римско-Католическим епархиям».

На местах территориально-административной единицей Римско-католической церкви являлась епархия - диоцезия во главе с епархиальным начальником - епископом. Приходы каждой епархии объединялись в округа - деканаты. Число приходов по каждой епархии определялось штатами духовенства.

Определялся порядок «поставления на должность» и увольнения от нее всех духовных лиц Римско-католической церкви в России. Все духовные лица римско-католического исповедания, при вступлении в должность, обязывались приносить присягу на верность службы1.

Монашествующее римско-католическое духовенство имело особый юридический статус, продиктованный спецификой данной категории лиц, их образа жизни.

В ходе подавления польского восстания 1863-1864 гг., значительное количество католических священнослужителей было подвергнуто репрессиям, а контроль за деятельностью духовенства со стороны МВД ужесточен2.

С декабря 1874 г. духовные дела греко-униатов были переданы в ведение МВД, а с августа 1880 г. Холмская епархия переходит под непосредственный контроль Католического отдела ДДДЙИ. Департамент принял участие в ряде безуспешных мероприятий по окончательному присоединению греко-униатов к Православной церкви3.

С точки зрения автора, созданная к концу XIX в. система регулирования деятельности Римско-католической церкви в России, характеризовалась жесткостью норм, устанавливающих строгий контроль за деятельностью всех звеньев римско-католической иерархии. Это была система полицейского надзора и взаимного контроля, когда одна часть духовенства контролировала другую. С другой стороны российским правительством были учтены специфические особенности канонического права Римско-католической церкви, вмешательство в ее внутреннюю церковную жизнь в части обрядности и богослужения было минимальным. В отличие от Евангелическо-лютеранской церкви в России, Римско-католическая церковь не подверглась детальной регламентации и изменениям в сфере богослужебной практики. Российскому правительству даже не представлялось возможным, например, установить нормы, требующие от

1 СЗРИ (Свод законов Российской империи). Т. XI, 4.1. Свод учреждений и уставов управления духовных дел иностранных исповеданий христианских и иноверных. СПб., 1896, С. 4-32;

2 Тихонов А.К. Указ. раб., С. 143;

3 Кони А.Ф. Из воспоминаний судебного деятеля. // Русская старина. СПб., 1909, № 2, С. 235; РГИА (Российский государственный исторический архив). Ф. 796, Оп. 62, Д. 199, Л. 37 об-39 об, 84; Д. 504, Л. 3 об; Оп. 67, Д. 367, Л. 61;

римско-католического духовенства нарушения тайны исповеди в интересах обеспечения государственной безопасности. Регламентации подверглась структурная организация церкви, ее отношения со светской властью, а также хозяйственно-экономическая сторона деятельности церкви.

Соискатель считает, что благодаря принятым мерам во второй половине XIX в., российскому правительству удалось временно приостановить политизацию Римско-католической церкви и ее духовенства, однако это не способствовало решению «польского вопроса».

Не менее сложным в организации государственно-правового контроля являлось протестантское вероисповедание в России, поскольку протестантство было представлено несколькими официально признаваемыми государством церквями (Евангелическо-лютеранская, Евангелическо-реформатская, Евангелическо-аугсбургская, Англиканская), а также многочисленными «терпимыми» протестантскими сектами. Автор указывает, что в российском протестантизме шел постоянный процесс образования новых сект, организационно не желающих подчиняться созданным государством структурам управления.

Главным органом управления духовными делами протестантов империи являлась Евангелическо-Лютеранская Генеральная Консистория, находившаяся в Санкт-Петербурге. Консистория состояла из светского президента, духовного вице-президента, двух светских и двух духовных членов. Президент и вице-президент назначались императором.

Секретарь консистории (начальник канцелярии) назначался МВД по представлению консистории, другие должности в канцелярии замещались по усмотрению самой консистории.

Устав Евангелическо-лютеранской церкви закреплял структуру иерархии протестантского духовенства, тщательно регламентируя права и обязанности генерал-супер-интендантов, пробстов, проповедников и других священнослужителей протестантских церквей.

Лютеранский отдел ДДДИИ осуществлял также и управление духовными делами Евангелическо-аугсбургской церкви в губерниях Царства Польского.

Главным органом Евангелическо-аугсбургской церкви в губерниях Царства Польского являлась Евангелическо-аугсбургская консистория в Варшаве, состоящая из светского президента, духовного вице-президента, двух светских и двух духовных членов. Президент и светские члены консистории назначались по представлению министра внутренних дел императором, духовные члены консистории определялись министром внутренних дел по представлению консистории, выдвигавшей одну кандидатуру на место. Вице-президент консистории, являвшийся генерал-супер-интендантом, как высший духовный начальник евангелическо-аугсбургского духовенства, назначался императором из единственной кандидатуры, представляемой консисторией через МВД. Обязанности прокурора консистории исполнял прокурор Варшавской судебной палаты. Евангелическо-аугсбургская консистория в губерниях Царства Польского

осуществляла руководство евангелическо-аугсбургскими приходами в Царстве Польском, а также духовными делами находившихся здесь общин гернгутеров («моравских братьев») и меннонитов.

Духовные дела российских реформатов Западного края ведались отдельным Виленским евангелическо-реформатским синодом и коллегией. Виленский евангелическо-реформатский синод не имел определенного количества членов, он состоял из «почетных особ» реформатского исповедания духовного и дворянского званий Западного края империи. Синод собирался один или два раза в год для решения важнейших дел, касающихся евангелическо-реформатских церквей. Текущими делами между созывами синода заведовала Виленская евангелическо-реформатская коллегия1.

К концу XIX в. в Российской империи было около 20 основных протестантских «иностранных» сект, которые можно было сгруппировать в следующие крупные направления: 1) пиетизм, или, как его называли чаще, штундизм; 2) секты, отделившиеся от меннонитов - «попферы», «танцующие братья», «братья и сестры», «штунденгенгеры», «сепаратисты»; 3) баптисты. Эти секты считались терпимыми, поэтому контроль за их деятельностью возлагался на ДДДИИ2.

Во второй половине XIX в. баптизм и штундизм стали вызывать серьезную обеспокоенность со стороны Российской Православной церкви, поскольку последователями этих учений все чаще становились русские подданные православного исповедания. После 1883 г. в отношении протестантских сект, членами которых являлись «природные» русские подданные, начинается широкая репрессивная кампания, их статус терпимых «инославных» исповеданий был аннулирован3.

Армяно-григориане изначально относились к последователям признаваемого и терпимого государством «инославного» исповедания. Армяно-григорианская церковь являлась древнейшей христианской церковью в мире, имела давно сложившиеся канонические нормы и традиции внутрицерковной жизни. Патриархи-католикосы с XIV в. являлись не только духовными лидерами армянского народа, но и принимали на себя, в условиях отсутствия армянской государственности, политические функции. Армяно-григорианская церковь имела огромное количество общин за рубежом, возникших на основе армянских диаспор, причем «католикос всех армян» избирался депутатами как от российских армян, так и зарубежных.

'СЗРИ. T. XI, 4.1. ...С. 38-91;

2 Уставы духовных дел иностранных исповеданий. СПб., 1857, С. 164-204; Велицын А.А. Духовная жизнь наших немецких колоний.// Русский вестник. СПб., 1890, № 9, С.60-61;

3 Полунов А.Ю. Под властью обер-прокурора. Государство и церковь в эпоху Александра III, М., 1996, С. 98;

«Положением о управлении делами Армяно-Грегорианской Церкви в России» устанавливался статус патриарха-католикоса, его права, полномочия и обязанности перед государственной властью.

Ядром организационной структуры Армяно-григорианской церкви являлся Эчмиадзинский Синод. Эчмиадзинский Синод являлся высшей судебной инстанцией Армяно-григорианской церкви, к его компетенции относилось рассмотрение жалоб на членов Синода, на епархиальных епископов, архиепископов и епархиальные консистории церкви, расследование «неправильных действий» членов Синода и епархиального руководства, рассмотрение в порядке апелляции дел о браках, не подлежащих светскому суду проступках духовных лиц, о тяжбах духовных лиц между собой.

Синод окончательно решал все дела о догматах Армяно-григорианского вероисповедания, отправления богослужения, церковных обрядах. При Синоде состоял особый прокурор, на должность которого назначался чиновник, знающий русский и армянский язык. Прокурор назначался наместником на Кавказе и получал жалование от казны. В своих действиях он руководствовался только светским законодательством и обязан был осуществлять надзор за всеми рассматриваемыми в Синоде делами.

Армяно-григорианская церковь делилась на шесть епархий во главе с назначаемыми на должность и увольняемыми с должности императором архиепископами. Архиепископы признавались «полными духовными начальниками» во вверенных епархиях и подчинялись правительству и патриарху-католикосу.

Уставом духовных дел иностранных исповеданий 1857 г. подробно и жестко регламентировались вопросы управления имуществом Армяно-григорианской церкви, поскольку она традиционно располагала довольно значительным недвижимым имуществом, в том числе землями'.

Ряд приведенных автором фактов указывает на то, что в конце XIX в. политизация религиозной сферы жизни российского общества затронула и Армяно-григорианскую церковь. Часть армяно-григорианского духовенства приняла активное участие в деятельности националистических политических организаций, например, партии «Дашнакцутюн». Это заставило ДДДИИ пересмотреть ряд правил, установленных для армяно-григорианского духовенства, принять меры к нейтрализации участия «нелояльного» духовенства в националистическом движении2.

В четвертой главе диссертации - «Правовой статус «иноверных» конфессий и деятельность Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи по его обеспечению во второй половине XIX - начале XX вв»., - включающей в себя три параграфа, анализируется правовой статус российских мусульман, иудеев, буддистов и

1 Уставы духовных дел иностранных исповеданий..., С. 172-195;

2 РГИА, Ф. 821, Оп. 7, Д. 288, Л. 1-12;

язычников, а также деятельность МВД империи по осуществлению контроля за их религиозной жизнью.

Ряд исследователей «мусульманского вопроса», работы которых использованы соискателем, указывают на то, что особенностью политики российского правительства в отношении мусульман являлось отсутствие целей их христианизации. Выдвигалась задача максимального сближения мусульман с русскими через светское просвещение, русский язык, приближение их к «более высокой ступени развития» путем «европеизации», то есть ставилась задача «культурной» ассимиляции. С этой целью правительство всегда искало сотрудничества с элитной частью «туземного» населения, в первую очередь, с мусульманским духовенством1.

Из представителей высшего мусульманского духовенства были образованы две основные окружные конфессиональные исламские структуры: Таврическое магометанское духовное правление в Симферополе и Оренбургское магометанское духовное собрание в Уфе. В 1872 г. были созданы Шиитское и Суннитское духовные правления в Закавказье.

Таврическому духовному правлению подчинялось все мусульманское духовенство Таврической губернии и «западных» губерний империи, Оренбургскому духовному собранию - мусульманское духовенство всех остальных губерний, исключая Закавказье и мусульман Средней Азии и Западной Сибири. Духовные дела мусульман Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской, Уральской и Тургайской областей находились под управлением местных мулл и кадиев, надзор за деятельностью которых возлагался на местную администрацию, в том числе на командующих военными округами. На Северном Кавказе и в Туркестане мусульманское духовенство не получило официального правового статуса.

К высшему мусульманскому духовенству Таврического магометанского духовного правления относились Таврический муфтий, кадий-эскер, кадии Симферопольского, Феодосийского, Перекопского, Евпаторийского и Ялтинского уездов. Таврический муфтий являлся духовным главой мусульман Таврической и западных губерний и председателем Таврического духовного правления. Кадий-эскер как помощник муфтия, являлся его заместителем, выполняющим распоряжения муфтия и замещающим того во время отсутствия, болезни, увольнения от должности или в случае смерти. Уездные кадии рассматривали и решали все духовные дела мусульман в подведомственных им уездах на основании шариатского права.

Приходское мусульманское духовенство состояло из приходских хатыпов, имамов, мулл, маязинов и служителей при мечетях.

Само Таврическое магометанское духовное правление состояло из муфтия, кадий-эскера и уездных муфтиев. При правлении состояла, в соответствии со штатом, канцелярия из секретаря, переводчика, вольнонаемных писцов. Секретарь канцелярии назначался на должность

1 Кэмпбелл Е.И, Указ. раб., С. 152; Мизун Ю.В., Мизун Ю.Г. Ислам и Россия. М., 2004, С. 226;

Таврическим губернатором и утверждался в должности МВД, переводчик назначался губернским правлением по представлению духовного правления.

Устанавливалось, что основными средствами на содержание мечетей, учебных заведений и духовенства являются недвижимые земельные мусульманские владения - вакуфы, а также имеющиеся в пользовании духовного правления капиталы. Границы вакуфов определялись ДДДИИ и Департамент имел право ограничивать земельные владения мусульманского духовенства.

Оренбургское магометанское духовное собрание, формирование которого как организационной конфессиональной структуры началось с 1788 г., управляло духовными делами мусульман Поволжья и центральных губерний Европейской части России. Высшее духовенство в собрании было представлено оренбургским муфтием и ахунами, а приходское духовенство -хатыпами (муллами), имамами, маязинами при соборных мечетях и имамами и маязинами при «простых» мечетях. Оренбургский муфтий являлся духовным главой мусульман, «принадлежащих» к округу Оренбургского духовного собрания и председателем этого собрания.

Структура Оренбургского духовного собрания отличалась от структуры Таврического духовного правления. В духовное собрание входили муфтий и три члена собрания. Муфтий назначался на должность по представлению министра внутренних дел императором. Члены духовного собрания назначались министром внутренних дел на три года по представлениям муфтия. При духовном собрании находилась канцелярия, состоящая из секретаря, столоначальников, переводчика, журналиста и канцелярских служащих. Штаты канцелярии духовного собрания неоднократно менялись, в зависимости от количества средств, отпускаемых казной на содержание собрания.

Духовное правление Закавказского Мусульманского духовенства Шиитского учения подчинялось министру внутренних дел, а Главноначальствующему гражданской частью на Кавказе поручался высший местный надзор за деятельностью управления.

Заведывание духовными делами мусульман-шиитов вручалось непосредственно духовному правлению и губернским меджлисам, казням и муллам. К высшему шиитскому духовенству относились шейх-уль-ислам -глава духовного правления, члены правления, члены меджлисов и казии. «Приходское», или «мечетское» шиитское духовенство составляли муллы.

Шиитское духовное правление являлось высшим духовным учреждением шиитов в Закавказье, находилось в Тифлисе и состояло из шейх-уль-ислама, трех членов правления, секретаря правления и канцелярии. Суннитское духовное правление было аналогичным по структуре, правам и обязанностям .

На основании вышеприведенных данных соискатель делает вывод о том, что российское правительство стремилось к сохранению ислама в разных

'СЗРИ. Т. XI, 4.1. ...С. 130-154;

регионах империи в том виде, в котором он уже существовал. Вероисповедная политика государства защищала российский ислам от внутреннего раскола в результате проникновения каких-либо новых идей и течений. Это отвечало интересам мусульманского духовенства, которое само проявляло инициативу в преследовании мусульманских сектантов.

С другой стороны, как указывает автор, политика правительства была направлена на обеспечение жесткого контроля за деятельностью мусульманского духовенства, нуждавшегося в постоянной опеке, В первую очередь ограничивались контакты духовенства с зарубежными религиозными центрами1.

Революционные события начала XX в. и изменение вероисповедной политики государства способствовали политизации мусульманского движения в империи, качественному изменению отношения МВД к «мусульманскому вопросу».

Иудаизм в форме караимства и талмудизма признавался государством в качестве «иноверной» религии. Вместе с тем, иудаизм особо выделялся среди иных «иноверных» исповеданий2. По мнению автора, российское правительство, законодательно оформляя и закрепляя особый правовой статус евреев, стремилось в максимальной степени обеспечить ускорение и активизацию процесса их христианизации. В этом было серьезное отличие религиозной политики государства в отношении евреев от той же политики в отношении других «иноверцев».

К духовенству евреев-караимов относились: гахам, газзаны, шамаши.

Гахам являлся духовным главой всех караимов, проживающих в Одессе и в губерниях Таврической и Западных. Он избирался всеми общинами караимов и имел резиденцию в Евпатории.

Духовные лица караимов освобождались от всяких податей и повинностей на период занятия ими своих должностей. По делам, относящимся к исполнению своих священнослужительских обязанностей, они могли привлекаться лишь к духовному суду. По гражданским и уголовным делам они подлежали светскому суду на общих основаниях как городские и сельские обыватели.

В 1863 г. МВД была учреждена должность еще одного гахама -духовного главы караимов Западного края с местопребыванием в городе Троки Виленской губернии. Трокское караимское духовное правление было абсолютно аналогично Таврическому.

Более многочисленной, по сравнению с караимами, являлась религиозно-этническая группа иудеев-раввинистов (талмудистов). В данном

1 Каппелер А. Указ. раб., С. 132; ГАРФ (Государственный архив Российской Федерации). Ф. 102, Оп. 1885, Д. 59 Ч. 31, Л. 1-5; РГИА. Ф. 821, Оп. 8, Д. 1174, Л. 1-14;

2 Градовский А.Д. Начала русского государственного права. Собр. соч. СПб., 1901, Т. 7, С. 337; Коркунов Н.М. Русское государственное право. СПб,, 1899, Т.1.С. 495-496;

случае подразумевается население еврейских общин юго-западных и западных губерний России, исповедовавшее ортодоксальный иудаизм, что, впрочем, не исключало наличия в этой среде иудаистских сект. Кроме своей многочисленности, эта категория иудейского населения отличалась тем, что была рассеяна на значительной территории, коренное население которой традиционно исповедовало христианство.

Устанавливалось, что евреи имеют право беспрепятственно отправлять общественное богослужение, но лишь в местах их «общей оседлости». Устанавливалось также, что «никто не имеет права препятствовать им в том, ни словом, ни делом».

Устройство молелен для вновь образовавшихся еврейских общин вне «черты оседлости» разрешалось лишь министром внутренних дел по представлениям губернаторов. Общественное богослужение разрешалось проводить лишь в особых, специально определенных для этого зданиях -синагогах или в молитвенных школах.

Содержание иудейских духовных правлений и приобретение предметов богослужения могло осуществляться только из добровольных пожертвований членов общин или «кружечных» сборов производимых при синагогах.

Избранные раввины и их помощники утверждались губернскими правлениями, после утверждения приводились к присяге по установленной форме. При назначении раввина на должность, губернским правлением ему выдавалось свидетельство на звание раввина. При вступлении в должность раввин заключал договор с «молитвенным обществом», его избравшим, с указанием предоставляемых общиной раввину жалования, платы за совершение обрядов, обязанностей по званию.

С целью превращения раввинов в союзников государственной власти, им предоставлялись определенные льготы и привилегии, как и духовным лицам других «иноверных» исповеданий. Раввины и их дети в местах «оседлости» пользовались правами купечества первой гильдии, но заниматься торговлей могли только на общих основаниях, действующих для торговцев-евреев. Земские налоги и иные земские повинности за раввинов оплачивались и отправлялись «молитвенными обществами», их избравшими. Раввины, в отличие от духовных лиц других «иностранных» исповеданий, не получили прав и привилегий духовного сословия, хотя и имели некоторые льготы по сравнению с «простыми» евреями.

18 мая 1848 г. в целях централизации управления духовными делами евреев-талмудистов был учрежден непостоянный орган при МВД империи -Раввинская комиссия.

Раввинская комиссия (председатель и шесть членов), «состояла» непосредственно при ДДДИИ МВД. В ее обязанности входило рассмотрение и разрешение «мнений» и вопросов, относящихся к учению и обрядам иудаизма, тех или иных действий раввинов, дел о расторжении браков, жалоб на раввинов, а также любых «неясностей» в вопросах исповедания. Кроме

того, Раввинская комиссия обязана была исполнять и другие поручения, которые могли быть на нее возложены министром внутренних дел1.

Анализ нормативно-правовых актов, касающихся евреев, позволил автору сделать вывод о том, что в отношении них действовал ряд серьезных ограничений в части передвижения по территории империи, проживания в отдельных местностях, поступления в учебные заведения и на государственную службу. По мнению автора, основная часть ограничений преследовала цель стимулирования перехода евреев-иудеев в христианские исповедания, так как лишь для евреев были специально разработаны и приняты особые правила перехода в христианские исповедания, вошедшие в Свод учреждений и уставов управления духовных дел иностранных исповеданий.

Ужесточение государственной политики по отношению к еврейскому населению в конце XIX в. способствовало развитию антисемитских настроений в ряде регионов страны. Проявлением этого стала волна еврейских погромов, прокатившаяся по юго-западным губерниям империи2.

Автор приводит ряд фактов, свидетельствующих о нарастании, к началу XX в., крайнего недовольства еврейского населения правовым положением, особенно среди молодежи, которая, в силу имевшихся правовых ограничений, не имела социальных и правовых гарантий реализации элементарных прав личности. Шел процесс политизации религиозной сферы жизни, который проявлялся в создании сионистских организаций, программы которых основывались на религиозной доктрине «богоизбранности» еврейского народа. Рост революционных настроений и революционной активности привел к активному вовлечению еврейской молодежи в деятельность экстремистских и террористических организаций. На рубеже Х1Х-ХХ вв. «еврейский вопрос» станет одним из самых острых этноконфессиональным вопросом в империи. Попытка его решения будет предпринята в рамках вероисповедной реформы начала XX в.

Российские буддисты - буряты и калмыки, в ХУ1-ХУШ вв. принимавшие буддизм в форме ламаизма (тибетского буддизма), по своей религиозной принадлежности отличались от язычников тем, что исповедовали одну из монотеистических религий. Однако до начала XX в. российские буддисты в официальных документах именовались «язычниками» и «идолопоклонниками».

Вероисповедную жизнь буддистов-калмыков регламентировало «Положение об управлении калмыцким народом» от 23 апреля 1847 г. Высшим духовным лицом калмыков являлся Лама, избираемый из «начальствующих в больших хурулах бакшей» и утверждаемый в должности императорским указом по представлению министра внутренних дел. Устанавливалось, что Лама являлся непосредственным начальником над

1 Уставы духовных дел иностранных исповеданий..., С. 197-204; СЗРИ. Т. XI, 4.1. ...С, 204-207;

2 Тагер A.C. Царская Россия и дело Бейлиса. М., 1996, С. 37;

всеми хурулами и состоящими при них буддистскими духовными лицами. При Ламе состоял письмоводитель и переводчик (он же писец), кандидатуры которых определялись Астраханским губернатором по заключению, получаемому от Главного пристава инородцев Ставропольской губернии. В обязанности Ламы входило наблюдение за благоустройством хурулов, благочинием в отправлении духовных обрядов и за поведением подчиненного духовенства. Он обязан был наблюдать, чтобы хурульное духовенство ни под каким предлогом не вмешивалось в мирские дела калмыков, не занималось сочинением или переписыванием просьб и прошений населения, не отлучались из хурулулов без письменного разрешения бакшей, которые также обязаны были не допускать каких-либо беспорядков в хурулах.

Непосредственный контроль за религиозной жизнью калмыков поручался местной власти, причем сразу двум лицам - Астраханскому губернатору или Главному приставу инородцев Ставропольской губернии1.

Согласно «Положению о ламайском духовенстве в Восточной Сибири» 1853 г., должности первенствующего ламы забайкальских бурят-буддистов -«бандидо-хамбо-ламы», а также «шуретуев» - настоятелей монастырей-дацанов, являлись выборными. Хамбо-лама утверждался на должность Высочайшим повелением, «шуретуи» - генерал-губернатором Восточной Сибири. Число дацанов и духовных лиц строго регламентировалось. Контакты с монгольским, тибетским и китайским буддистским духовенством запрещались. Фактически управление духовными делами бурят-буддистов полностью возлагалось на генерал-губернатора Восточной Сибири, который сносился по данным вопросам с Буддийским отделом ДДДИИ.

В целом автор делает вывод о том, что вероисповедная политика в отношении буддистов-калмыков была более терпимой, чем к их единоверцам-бурятам, а детально разработанной и эффективной системы управления духовными делами буддистов в Российской империи не существовало.

К началу XX в. значительная часть сибирских «инородцев» была крещена по православному обряду, однако принятие православия, по мнению автора, как правило, носило для них формальный, поверхностный характер.

Религиозная жизнь российских язычников регламентировалась положениями раздела второго книги седьмой Свода учреждений и уставов управления духовных дел иностранных исповеданий - «О язычниках из инородцев Сибирских и Архангельских». Оговаривалось, что кочевым «инородцам»-язычникам, с разрешения губернаторов, дозволялось строительство «молитвенных домов» (под которыми, вероятно, подразумевались языческие капища, кумирни и другие культовые языческие строения). «Самоедам» (ненцам) Архангельской губернии дозволялось «иметь по обычаю их приличные места для моления», не испрашивая для этого специального разрешения властей, но лишь в отдалении от

'СЗРИ. Т. XI, 4.1....С. 154-156;

сооружаемых в тундре православных церквей. Жрецы и шаманы сибирских язычников, именуемые «иноверческим духовенством», находились в подчинении местной полиции наравне с остальным «инородческим» населением, то есть не имели какого-либо особого статуса1.

В пятой главе диссертации - «Вероисповедная политика в России после провозглашения свободы совести и вероисповедания (1905-1917 гг.)»> - состоящей из четырех параграфов, анализируется вероисповедная политика в Российской империи после провозглашения свободы вероисповеданий в 1905 г., рассматриваются вопросы, связанные с изменением вероисповедной политики в России в результате вероисповедной реформы.

По мнению соискателя, на рубеже Х1Х-ХХ вв. в вероисповедной политике российского государства, в сфере государственно-конфессиональных отношений наступил кризис, являвшийся частью и проявлением общегосударственного социально-политического кризиса.

Основной причиной кризиса вероисповедной политики автор склонен считать объективное изменение общественного сознания во второй половине XIX в, Буржуазная модернизация России способствовала вовлечению в реформационный процесс значительных слоев населения. Ликвидация крепостничества, введение земского самоуправления, либеральные реформы в различных сферах общественной жизни являлись основанием для постепенной рационализации и европеизации общественных отношений, освобождения от традиционных государственных и общественных институтов. Шел интенсивный процесс секуляризации общественного сознания, культуры, образования, духовной жизни. Это и привело к кризису, так как сложилась парадоксальная ситуация: с одной стороны, государство, выступая субъектом модернизации, объективно ускоряло процессы секуляризации общественных отношений, с другой стороны - стремилось сохранить вероисповедную сферу в рамках традиционной модели.

Либеральная вероисповедная политика эпохи царствования Александра II после 1883 г. сменилась периодом репрессий в отношении русских иноверцев, осуществляемых по инициативе обер-прокурора Синода К.П. Победоносцева. Произошло сужение границ веротерпимости и в отношении «инославных» и «иноверных» исповеданий2.

Кризис государственной вероисповедной политики проявлялся одновременно в нескольких сферах: в сфере деятельности государственной религии и церкви, в сфере внутренней конфессиональной и межконфессиональной жизни признаваемых и терпимых «инославных» и «иноверных» вероисповеданий, в сфере деятельности преследуемых государством и государственной церковью религиозных организаций, официально именовавшихся «сектами» и «расколами».

'СЗРИ. Т. XI, 4.1. ...С, 156-157;

2 Грекулов Е.Ф. Православная инквизиция в России, М,, 1964, С.20;

Ряд приводимых соискателем фактов доказывает, что во второй половине XIX в. нарастали негативные явления во внутренней конфессиональной жизни Российской Православной церкви и в ее отношениях с государством. Бюрократизация религиозной жизни и возложение на церковь несвойственных ей функций выразились в постепенном превращении ее в орудие полицейского контроля. Это подрывало авторитет не только православных духовных лиц и церковной организации, но и основы православного вероучения1.

Реакцией на сужение рамок веротерпимости, сохранение вероисповедных дискриминирующих ограничений стали участившиеся случаи волнений и беспорядков на религиозной почве, рост националистических настроений под религиозными лозунгами, политизация вероисповедной жизни ряда «инославных» и «иноверных» конфессий, активное вовлечение в политическую жизнь духовных лиц «иностранных» исповеданий.

Ликвидировать сложившиеся противоречия в государственно-церковных и религиозных отношениях стало возможно лишь путем проведения радикальной вероисповедной реформы.

7 апреля 1905 г. был издан указ «Об укреплении начал веротерпимости». Ранее не признаваемые государством вероучения подвергались новой классификации: «а) старообрядческие согласия; б) сектантство; в) последователи изуверных учений, самая принадлежность к коим наказуема в уголовном порядке». Старообрядцы и сектанты были фактически уравнены в вероисповедных правах с лицами «инославных» исповеданий.

Признавался необходимым пересмотр законоположений, касавшихся «важнейших сторон религиозного быта лиц магометанского исповедания», а ламаитов было запрещено впредь именовать «идолопоклонниками» и «язычниками». Издание указа было шагом вынужденным и запоздалым, а в условиях разворачивающейся в стране революции и явно недостаточным. В самом указе закреплялись лишь отдельные элементы свободы вероисповедания, проявлялась нерешительность и двойственный подход правительства по ряду вопросов религиозной политики. Разрешая свободный переход православных в «инославие», указ лишь допускал возможность возвращения крещеных «инородцев» к вере «предков», но не свободный переход христиан в «иноверные» исповедания. В указе ничего не говорилось о возможности допущения внеисповедного состояния российских подданных. По большинству вопросов, связанных с правовым статусом и религиозной жизнью «иноверцев», указом устанавливалась лишь перспектива пересмотра действующих нормативно-правовых актов. О возможности пересмотра законоположений, регламентировавших религиозную жизнь евреев, не упоминалось вовсе2.

1 Тихомиров Л.А. Государственность и религия. М., 1906, С. 182-183;

2 ПСЗРИ. Собр.З, Т. XXV, № 26125;

Анализ архивных материалов ДДДИИ свидетельствует, что Департамент принял самое активное участие в вероисповедной реформе. Им было подготовлено на декабрь 1906 г. 15 законопроектов по вероисповедным делам. Большинство вероисповедных законопроектов так и не были рассмотрены, а те, которые все же были приняты Думой, либо блокированы Государственным Советом, либо не удостоились утверждения императором, тем самым не получив юридической силы.

По мнению диссертанта, царскому правительству в вопросах свободы совести и вероисповедания не удалось пойти дальше продекларированных в 1905-1906 гг. обещаний. За период с 1906 по 1914 гг. не была создана новая законодательная база отношений государства с конфессиями, в том числе и с Российской Православной церковью. Не был разработан правовой механизм для реализации на практике провозглашенных принципов свободы вероисповедания. Единственным результатом принятия декларативных положений в данной области стала дестабилизация ранее созданной системы государственно-конфессиональных и межконфессиональных отношений. МВД империи, первоначально разработавшее достаточно прогрессивные для того времени вероисповедные законопроекты, постепенно вернулось на консервативно-охранительные позиции по вероисповедным вопросам и само аннулировало не востребованные результаты собственной нормотворческой деятельности.

События 1905-1907 гг., по мнению автора, серьезно отразились на практической деятельности ДДДИИ, Сам по себе характер этой деятельности не изменился: в компетенции Департамента по-прежнему оставался широчайший круг вопросов, связанных с регулированием духовных дел «инославных» и «иноверных» исповеданий. Вместе с тем сама быстро меняющаяся обстановка в религиозной сфере жизни общества, интенсивно идущие в ней процессы и возникшая неопределенность нормативно-правовой базы деятельности требовали от ДДДИИ более быстрого оперативного реагирования на происходящие изменения.

Структура Департамента с 1909 г. претерпела некоторые изменения в связи с передачей ему функции ведения духовными делами старообрядцев и части сектантов. Директорами Департамента после 1905 г. являлись: В.В. Владимиров (1905-1908 гг.), А.Н. Харузин (1909-1911 гг.), Е.В. Менкин (1912-1915 гг.), Г.Б. Петкевич (1915-1916 гг.), Н.П. Харламов (1916-1917 гг.).

С точки зрения автора, одним из происходящих в религиозной среде процессов, вызывавшим вполне обоснованные опасения со стороны ДДДИИ, являлся процесс политизации религиозной сферы. Революционные события ускорили процесс образования национальных политических партий, многие из которых строили свои политические программы на основе религиозно-националистических доктрин и взглядов. Это способствовало вовлечению духовенства «иностранных» исповеданий в политическую борьбу, что представлялось совершенно недопустимым.

Начавшаяся война привела к обострению ряда вопросов в религиозно-национальной сфере, что повлияло на характер вероисповедной политики.

Автор приводит факты, указывающие на то, что уже осенью 1914 г. в России началась шумная антисектантская кампания против баптистов, адвентистов и других сектантов, обвиняемых в пособничестве Германии1.

Границы веротерпимости были сужены и по отношению к представителям других конфессий. С первых дней войны в стране развернулась широкая антилютеранская кампания, поскольку этнические немцы составляли значительную часть прихожан Евангелическо-лютеранской церкви. По стране прокатилась волна стихийных и организованных «немецких» погромов. Репрессии непосредственно затронули протестантское духовенство2.

Наиболее же оправданными, с точки зрения обеспечения государственной безопасности и охраны тыла действующей армии, по мнению автора, можно считать мероприятия, проведенные МВД империи и русской военной контрразведкой в отношении высших духовных лиц Греко-униатской церкви, связанных с германской и австро-венгерской разведками3.

Условия военного времени в конечном итоге повлияли на специфику деятельности ДДДИИ. С ноября 1916 г. ДДДИИ, совместно с Департаментом полиции, принимал участие в разработке проекта «Устава благочиния и безопасности». Содержание статей «Устава» ярко свидетельствовало, что в вопросах обеспечения права на свободу вероисповедания правительство не только не смогло сделать шага вперед, но и явно вернулось к отдельным положениям до 1905 г. Этим еще раз был, по мнению автора, продемонстрирован отказ государства от реформирования религиозной политики и выполнения декларированных в 1905 г. обещаний свободы вероисповедания.

Сужение границ веротерпимости в 1914-1916 гг. объяснялось не только специфическими условиями военного времени, но и обострившимся кризисом в сфере государственно-церковных и религиозных отношений. Нерешенные проблемы в отношениях между государством и Российской Православной церковью породили ряд крайне негативных явлений. На религиозную политику, как и на всю внутреннюю и внешнюю политику правительства в данный период оказывало огромное влияние окружение царской семьи, в первую очередь, Г.Е. Распутин.

Автор считает, что кризис духовной, религиозной жизни российского общества стал элементом общеполитического кризиса, который привел к крушению монархии в России.

20 марта 1917 г. было издано постановление Временного правительства «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений». Указанным

1 ГАРФ. Ф. 102, Оп. 1915, Д.132, Л. 9-10 об, 11; Оп. 150, Д. 360, Л. 117; РГИА. Ф. 821, Оп. 133, Д. 1015, Л. 79;

2 Плохотнюк Т.Н. Положение Евангелическо-лютеранской церкви в России (конец XIX - начало XX вв.)// Российские немцы, Проблемы истории, языка, и современного положения. М., 1996, С.320;

3 РГИА. Ф. 821, Оп. 12, Д. 10, Л.1-135;

постановлением были отменены все административные распоряжения и статьи Свода законов Российской империи, ограничивавшие гражданские, политические, социальные и имущественные права бывших подданных империи в зависимости от их принадлежности к тому или иному вероисповеданию.

14 июля 1917 г. Временным правительством был принят закон «О свободе совести». Впервые в истории России государство признавало внеисповедное состояние граждан1.

5 августа 1917 г. пост обер-прокурора Синода был упразднен, Святейший Синод РПЦ и ДДДИИ МВД были слиты в одно ведомство -Министерство исповеданий, которое возглавил известный историк РПЦ, председатель Петроградского религиозно-философского общества A.B. Карташев. При создании министерства подчеркивалось, что для государства все исповедания равны, оно ставит своей задачей лишь контроль за соблюдением конфессиями вероисповедных законов. Однако министр исповеданий и его два заместителя должны были принадлежать к православному исповеданию2.

Анализ мероприятий Временного правительства в вероисповедной сфере свидетельствует, что ему удалось осуществить существенный прорыв в вероисповедной политике. Но в этот период в программах «левых» партий уже содержались более радикальные варианты решения вероисповедного вопроса, выдвигались требования отделения церкви от государства, конфискации церковно-приходских и монастырских земель, отказа от государственного финансирования культов.

В итоге автор указывает, что с установлением советской государственности, изданием Советом Народных Комиссаров декрета «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» от 20 января 1918 г. начинается принципиально новый период в отношениях между государством и церковью в России, в религиозных отношениях в нашей стране в целом.

В заключении подведены итоги исследования, сформулированы его основные выводы, даны рекомендации и предложения по совершенствованию существующей модели государственно-конфессиональных отношений.

С того момента, когда Россия становится многонациональным и многоконфессиональным государством, среди российских подданных оказались представители практически всех мировых религий. Большинство из них имели собственные исторически сложившиеся территории расселения и компактного проживания, что создавало дополнительные сложности в обеспечении национального и религиозного мира, стабильности и терпимости между столь разными в культурном, религиозном и психологическом отношении людьми. Сохранение «тишины и спокойствия»

1 Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при правительственном Сенате. Пг., 1917, март, № 70, С. 400-401;

2 РГИА. Ф. 821, Оп.15. Предисловие к описи. С, 1-2;

в гигантской империи стало главной задачей государства, для решения которой, в числе прочих мер, были определены и юридически закреплены основы национальной и вероисповедной политики.

Основным принципом последней уже с XVI в., как указывается в исследовании, стала веротерпимость. При этом российская веротерпимость, как принцип религиозной политики, формировалась на протяжении длительного времени и под воздействием широкого спектра внутриполитических и внешнеполитических факторов. Основы веротерпимости закладывались в ХУ1-ХУШ вв. с учетом сохранения на присоединенных к империи территориях уже существовавших административных и правовых систем, отношений земельной собственности, привилегий «иноверного» духовенства, традиций, обычаев, языка, культуры, канонического и обычного права.

К концу XVIII в. российская веротерпимость вылилась в форму так называемой «полной терпимости», отличавшейся достаточно высокой для того времени степенью религиозной свободы для подданных, не исповедующих государственную религию. Государство предоставляло последователям других конфессий, независимо от их религиозной направленности и принадлежности, полное право общественного богослужения, создания религиозных общин, строительства культовых зданий и сооружений в границах их компактного проживания. В 1832 г. «правила» российской веротерпимости были законодательно закреплены в Основных законах империи.

Веротерпимость в России обладала рядом специфических особенностей. Российское государство было вынуждено сохранять этническое и религиозное ядро своей социальной опоры - великорусский народ с его культурой и православной греко-византийской религией. В проповеди «чужих» вер российский законодатель видел пропаганду других национальных устремлений и национальных интересов, чуждых многонациональному государству, имеющему титульную нацию и государственную церковь. Поэтому изначально религиозная пропаганда и миссионерская деятельность, прозелитизм «иностранных» исповеданий были подвергнуты безусловному запрету. Государство, испытавшее в своей истории мощные попытки религиозной экспансии извне, не могло поступить иначе.

Поскольку религиозно-идеологической и духовной составляющей российской государственности была христианская религия, государство было вынуждено «ранжировать» конфессии. Классификация иноверных вероисповеданий выглядела следующим образом: 1) признанные государством конфессии; 2) непризнанные государством, но терпимые исповедания, 3) преследуемые государством «по причине безнравственного характера» учения и секты. Особой категорией можно назвать «покровительствуемые» государством конфессии (духовенство которых получало денежное государственное содержание), Иерархия веротерпимости выстраивалась следующим образом: вслед за господствующей Православной

церковью следует поставить Евангелическо-лютеранскую церковь и Евангелическо-реформатскую; затем общину гернгутеров, Армяно-григорианскую, Армяно-католическую и Римско-католическую церковь. За христианскими «инославными» конфессиями по объему льгот и привилегий следовали «иноверные»: общины евреев-караимов, мусульман-суннитов, мусульман-шиитов, евреев-талмудистов, ламаиты (калмыки и буряты). Признанными, но лишенными привилегий являлись протестантские общины шотландских и базельских сектантов, меннонитов и баптистов, сибирские шаманисты и язычники-самоеды. Терпимыми, но не признанными законом до 1905 г. были русские старообрядцы и некоторые секты. Преследуемыми на различных этапах российской истории являлись отдельные «изуверные» секты и некоторые «толки» старообрядчества. К «покровительствуемым», безусловно, относились Римско-католическая церковь, Евангелическо-лютеранская и Евангелическо-реформатская церковь, часть мусульман России.

Критерием для установления привилегий служили следующие условия: 1) экклезиологичность (каноническая и апостольская преемственность исповедания); 2) догматичность (степень различия с православным вероучением); 3) вероучительность (принадлежность к христианству или нехристианству); 4) законность или незаконность происхождения (относительно старообрядцев и русских сектантов); 5) государственно-политическая значимость того или иного народа империи.

Вероисповедная политика государства строилась на постоянном стремлении сохранить все исповедания в целостности и без кардинальных изменений, не допустить внутри них каких-либо «расколов», так как это создавало угрозу государственной и общественной безопасности.

В условиях авторитарной политической традиции Российская Православная церковь рассматривалась как гарант общественной стабильности и целостности государства, и лишь во вторую очередь, - как особый носитель православной духовности, истинной веры. Поэтому предпринимаемые в разное время попытки нивелировать правовое неравенство между конфессиями, уравнять их в правах, воспринимались как посягательство на основы государственного строя и в лучшем случае сводились к мерам частного порядка, не менявшим сложившуюся систему государственно-церковных отношений.

Религиозные установления становятся стержнем национально-государственного устройства Российской империи и главным фактором ее стабильной жизнедеятельности на длительный период. Созданное к середине XIX в. вероисповедное законодательство, закрепившее принцип веротерпимости, позволяло безболезненно интегрировать в состав империи новые нации и народности, включая их в рамки государственно-правовой системы.

Одновременно была создана и система государственно-правовой: регулирования религиозных отношений. Первой попыткой в созданш системы были мероприятия Екатерины II по созданию подчиненны)

государству структур Римско-католической церкви и мусульманских общин. Учреждение Главного Управления духовных дел иностранных исповеданий было следующим опытом государственно-правового регулирования вероисповедной сферы. В силу ряда причин деятельность этого государственного органа в первой четверти XIX в. не была достаточно эффективной. Поэтому в 1832 г. Главное Управление духовных дел иностранных исповеданий было преобразовано в Департамент духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи. Тем самым МВД, уже тогда являвшееся самым многофункциональным государственным органом, стало осуществлять еще одну важную функцию - государственно-правовое регулирование деятельности «инославных» и «иноверных» конфессий в рамках реализации вероисповедной государственной политики.

Исследованием доказано, что ДДДИИ являлся уникальным и не имеющим аналогов в мире специализированным органом государственно-правового регулирования конфессиональной деятельности. Деятельность ДДДИИ была разноплановой, государственно-правовому регулированию подлежал широчайший круг вопросов: от богослужебной практики до вопросов материального и финансового обеспечения «иностранных» исповеданий и подбора кадров священнослужителей. В рамках этой деятельности ДДДИИ осуществлял собственное правотворчество: разрабатываемые Департаментом «правила устройства» «инославных» и «иноверных» конфессий, после «высочайшего утверждения», включались в Уставы духовных дел иностранных исповеданий.

За период свой деятельности Департамент осуществил огромную и уникальную по своему характеру работу по сбору сведений о различных сторонах религиозной жизни «инославных» и «иноверных» подданных Российской империи. Архивы ДДДИИ содержат ценнейший историко-правовой и религиоведческий материал. В самом Департаменте сформировалась целая плеяда известных российских ученых-правоведов и религиоведов, писателей, государственных деятелей.

Автор утверждает, что созданная к середине XIX в. система государственно-церковных отношений и государственно-правового регулирования религиозных отношений достаточно эффективно функционировала несколько десятилетий. В России, несмотря на все сложности внутриполитической и внешнеполитической жизни, не было допущено масштабных общественных катаклизмов на религиозной почве, всякие проявления межрелигиозной вражды подвергались своевременной нейтрализации. Вероисповедная политика самодержавной монархии и созданное вероисповедное законодательство стали средством разрешения национально-религиозных противоречий и поддержания национально-религиозного мира среди подданных империи на довольно значительном временном отрезке российской истории.

С точки зрения автора исследования, кризис религиозных отношений в Российской империи на рубеже Х1Х-ХХ вв., являвшийся частью и проявлением общегосударственного социально-политического кризиса,

способствовал разрушению созданной системы государственно-конфессиональных отношений.

Серия вероисповедных реформ 1905-1911гг. не завершилась созданием новой системы государственно-конфессиональных отношений. Ставшие в новых политических условиях пережитками многочисленные ограничения в конфессиональной деятельности в значительной степени сохранились. Отношения между Российской Православной церковью и государством, приведшие к кризису, не перешли на качественно новую ступень развития, а декларация религиозной свободы не привела к реально реализуемой свободе вероисповедания в стране, ограничившись, по сути, прежней веротерпимостью. Путем реформ не удалось привести в соответствие сложившиеся российские традиции религиозно-духовной жизни и выработанные ранее нормы национальной и вероисповедной политики, с новыми конституционными принципами и передовыми на тот момент международными стандартами религиозной свободы. Российская веротерпимость, ставшая традиционным правовым институтом, не перешла на новую качественную ступень развития свободы вероисповедания. Меры, предпринятые правительством в рамках вероисповедной реформы, в сущности лишь завершили строительство традиционной системы веротерпимости, добавив к ней, с точки зрения действовавшего законодательства, недостающие элементы религиозной свободы.

По мнению соискателя, основной причиной, не позволившей правящей власти осуществить давно назревший проект реформирования религиозных отношений, было особое положении первенствующего исповедания в политической системе Российской империи.

Ряд приводимых автором источников свидетельствует, что ДДЦИИ активно участвовал в разработке законопроектов, которые, в случае их принятия Государственной Думой, могли кардинально изменить всю вероисповедную политику государства, в значительной степени снять напряженность в отношениях государства с рядом конфессий. Но сложившаяся традиционная система «ранжирования» вероисповеданий, не позволила себя реформировать. Для этого потребовалась бы глубинная модернизация всего здания российской государственности, что в тот период оказалось невозможным. По мнению автора, российское общество и, в первую очередь, его правящая элита оказались не готовы к столь радикальным переменам. Накопившиеся за многие десятилетия противоречия в правящих кругах и внутри общества не позволили создать принципиально нового вероисповедного законодательства, в наибольшей степени отвечающего реалиям времени и интересам огромных национальных и религиозных групп населения.

С точки зрения соискателя, именно неразрешенные противоречия в религиозной жизни стали одним из серьезных факторов, повлиявших на судьбу монархии в России. Попытки их разрешения, предпринятые Временным правительством, также не увенчались успехом, хотя результатом

мероприятий Временного правительства в вероисповедной сфере стало достижение буржуазной модели свободы совести и вероисповедания.

С созданием советской государственности государственно-церковные отношения в России перешли в принципиально новую стадию своего развития. Декрет 20 января 1918 г. «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» устанавливал правовую основу отношений государства и конфессий в условиях светского государства, в котором не было места государственной религии и церкви.

Как ранее указывалось, на современном этапе развития российской государственности, в религиозной сфере жизни российского общества существует ряд серьезных проблем, от решения которых прямо зависит состояние правопорядка, государственной и общественной безопасности. Несовершенство современного вероисповедного законодательства способствует развитию серьезных негативных явлений и противоречий в сфере государственно-конфессиональных и межконфессиональных отношений.

В связи с этим и на основании анализа приведенных в настоящем исследовании материалов, автору представляется возможным сформулировать ряд предложений.

В рамках дальнейшего совершенствования законодательства о свободе совести, вероисповедания и религиозных объединениях следует учитывать многовековой исторический опыт государственно-конфессиональных отношений и вероисповедной политики государства в России, а не ограничиваться копированием зарубежных моделей государственно-конфессиональных отношений. При этом вероисповедное законодательство должно содержать правовые механизмы, исключающие возможность противоправного использования предоставляемых прав и свобод в конфессиональной деятельности недобросовестными субъектами государственно-конфессиональных отношений.

В условиях светского государства возможно и необходимо отделение конфессий от государства, но невозможно их отделение от общества. Гарантией обеспечения свободы совести и вероисповедания является точное и неуклонное следование правовым предписаниям, сформулированным в действующем законодательстве, своевременное и квалифицированное реагирование на любые попытки экстремистских сил извратить эти конституционно-правовые институты. Этому могла бы способствовать специализация сотрудников соответствующих служб органов государственной и общественной безопасности, или создание специализированных подразделений.

религиозных учений и конфессий в нашей многоконфессиональной стране, о характере государственно-конфессиональных отношений. Указанные знания сотрудники органов внутренних дел могут получить, в первую очередь, в процессе профессиональной подготовки и обучения. В связи с этим автор считает целесообразным восстановить преподавание учебной дисциплины «Религиоведение» в высших учебных заведениях МВД России.

Основные положения диссертационного исследования отражены в 31 работе общим объемом 68,63 п.л., из них: две монографии, глава в коллективной монографии, учебник, учебное пособие, курс лекций, 25 статей.

Монографии:

1. Лукьянов С.А. Веротерпимость как принцип религиозной политики в России (ХУ1-ХХ вв.).// Монография. М., Компания «Спутник +», 2007 -18 п.л.

2. Лукьянов С.А. Роль Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи в реализации государственной вероисповедной политики (1832-1917 гг.). // Монография. М., Компания «Спутник +», 2008 - 28,93 п.л.

Учебники, учебные пособия, публикации в коллективных монографиях и

учебниках:

3. Хвыля-Олинтер А.И., Лукьянов С.А. Опасные тоталитарные формы религиозных сект. М., 1996 - 1,2 п.л.

4. Лукьянов С.А. Роль МВД дореволюционной России в регулировании религиозных отношений.// Учебное пособие. М., Московский университет МВД России, 2003 - 4,7 п.л.

5. Лукьянов С.А. Советское государство и право в послевоенный период (1945-1953 гг.) // История отечественного государства и права: Учебник / Под. ред. заслуж. деятеля науки РФ, профессора Р.С. Мулукаева. М,, 2006 - 1 п.л.

6. Лукьянов С.А. История органов внутренних дел. // Курс лекций. Руза, Московский областной филиал Московского университета МВД России, 2007-3,25 п.л.

Научные статьи, опубликованные в ведущих научных журналах, рекомендуемых перечнем ВАК: 1. Лукьянов С.А. «Еврейский вопрос» в Российской империи на рубеже XIX-XX вв. //Закон и право. М., № 4, 2007 - 0,4 п.л.;

8, Лукьянов С.А. Отношение к исламу и его последователям в Древней Руси и в Московском государстве ХУЬХУН вв. //Черные дыры в Российском законодательстве. Юридический журнал. М., № 6. 2007 - 0,4 пл.

9, Лукьянов С.А. Государственно-правовое регулирование религиозной жизни российских католиков в екатерининскую эпоху. //Вестник Московского университета МВД России. М., № б, 2008 - 0,5 п.л;

10. Лукьянов С.А. Вероисповедная политика Екатерины II в отношении российских мусульман. //Закон и право. М., № 10,2008 - 0,4 пл.;

11. Лукьянов С.А. Государственно-правовое регулирование религиозной жизни забайкальских буддистов в Российской империи. //Вестник Московского университета МВД России. М., № 8, 2008 - 0,4 пл.;

12.Лукьянов С.А. Вероисповедная политика Екатерины II в отношении российских буддистов.// Закон и право. М,, № 11, 2008 - 0,4 пл.;

13. Лукьянов С.А. Особенности реализации принципа веротерпимости в России при ближайших преемниках Петра I. // Черные дыры в Российском законодательстве. Юридический журнал. М., № 1, 2009 - 0,4 пл.;

14. Лукьянов С.А. Либеральная вероисповедная политика правительства Александра I и ее результаты. // Пробелы в российском законодательстве. М.,№ 1,2009-0,4 пл.;

Научные статьи, опубликованные в иных изданиях:

15. Лукьянов С.А. История одной кавалерийской атаки. О неэффективности силовых методов. // Социум. М., № 4 (47), 1995 - 0,4 пл.;

16. Лукьянов С.А. Роль Министерства внутренних дел Российской империи в механизме регулирования религиозных и межконфессиональных отношений в XIX в.- начале XX в. // Проблемы преподавания и изучения истории государства и права, органов внутренних дел России. Материалы конференции. М., Академия управления МВД России, 2000 - 0,6 пл.;

17. Лукьянов С.А. Ритуальное преступление как проявление псевдорелигиозного изуверства // Материалы международной научно-практической конференции «Тоталитарные секты - угроза XXI века» (23-25 апреля 2001 г., Нижний Новгород). Нижний Новгород, 2001- 0,3 пл.;

18. Лукьянов С.А. Особенности расследования ритуальных преступлений. //Актуальные проблемы гуманитарных и общественных наук. Сборник статей. Самара. Самарская гуманитарная академия, 2002 - 0,8 пл.;

19. Лукьянов С.А. Борьба с религиозными преступлениями на ранних этапах развития отечественной государственности (X-XVII вв.). Проблемы высшей школы: теория и практика, // Материалы научно-практической конференции. Димитровград, Димитровградский филиал Ульяновского государственного университета, 2003 - 0,5 пл.;

20. Лукьянов С.А. Святотатство как религиозное преступление в Российском уголовном праве Х-ХХ веков, //Актуальные проблемы гуманитарных и общественных наук. Сборник статей. Самара, Самарская гуманитарная академия, 2003 - 0,4 пл.;

21. Лукьянов С.А. От веротерпимости в Российской империи к свободе совести в Российской Федерации. // Сборник материалов научно-практических конференций и семинаров за 2003 год. Руза, Московский областной филиал Московского университета МВД России, 2003 - 0,6 пл.;

22. Лукьянов С.А. Роль МВД дореволюционной России в регулировании религиозных отношений. // Сборник материалов научно-практических

конференций и семинаров за 2003 год. Руза, Московский областной филиал Московского университета МВД России, 2003 - 0,6 п.л.

23. Лукьянов С.А. Криминальные проявления в деятельности деструктивных культов. // Сборник материалов научно-практических конференций и семинаров за 2003 год. Руза, Московский областной филиал Московского университета МВД России, 2003 - 0,3 п.л.;

24. Лукьянов С.А. Формирование принципов веротерпимости в религиозной политике Московского государства в XVI в. // Историко-правовой вестник. Сборник научных статей. Выпуск 1. Тамбов, Тамбовский государственный университет им. Г.Р.Державина, 2005 - 0,2 п.л.

25. Лукьянов С.А. Религиозные преступления в древнерусском и российском законодательстве X-XVII в. // Материалы научно-теоретической конференции «Православие и правосознание в России: история и современность» (2 февраля 2005 г., Москва). М., Московский университет МВД России, 2005 - 0,4 п.л.;

26. Лукьянов С.А. Проблемы реализации свободы совести и вероисповедания в современном российском обществе. // Материалы международного семинара «Специфика деятельности милиции (полиции) в переходный период общества» (20-21 октября 2004 г., Москва). М., Московский университет МВД России, 2005 - 0, 7 п.л.;

27. Лукьянов С.А. Профессиональная подготовка полицейских служащих в дореволюционной России. // Материалы международного семинара «Современные методики и требования в области подготовки кадров полиции» (16-19 мая 2006 г., Руза). М., Московский университет МВД России, 2006 - 0,3 п.л.;

28. Лукьянов С.А. Государственно-правовая регламентация религиозной жизни российских язычников в XIX- начале XX вв. // Историко-правовой вестник. Сборник научных статей. Выпуск 2. Тамбов, Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина. 2007 - 0,3 п.л.;

29. Лукьянов С.А. Правовой статус буддистов в Российской империи. // Проблемы развития государства и права в современном российском обществе. Выпуск VIII. «Современное Российское государство: движущие силы и тенденции развития». / Сборник научных статей. М„ Московский университет МВД России, 2007 - 0,6 п.л.;

30. Лукьянов С.А. Традиции религиозной толерантности в России.// Материалы международной научно-практической конференции «Проблема взаимоотношения государства с религиозными конфессиями» (16-19 октября 2007 г., Руза). Руза, Московский областной филиал Московского университета МВД России, 2008 - 04 п.л.;

31. Лукьянов С.А. Отношение государства и церкви к католикам в Московской Руси. // Образование. Наука. Научные кадры. М., № 3, 2008 -0,3 пл.;

Отпечатано в ООО «Компания Спутник+» ПД № 1-00007 от 25.09.2000 г. Подписано в печать 19.05.2009 Тираж 100 экз. Усл. п.л. 2 Печать авторефератов: 730-47-74,778-45-60

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Лукьянов, Сергей Александрович, доктора юридических наук

Введение.С.

Глава I. Формирование принципа веротерпимости в вероисповедной политике Российского государства и его законодательное закрепление в XVI-XVIII вв.С.

§ 1. Государственно-церковные отношения и отношение государства и церкви к иноверию на ранних этапах развития российской государственности.

§ 2. Отношение государства и церкви к «иностранному» и русскому иноверию в допетровскую эпоху.С.

§ 3. Вероисповедная политика в Российской империи в XVIII в.С.

Глава II. Вероисповедная политика в России в первой половине XIX в. и роль МВД Российской империи в ее реализации в дореформенный период.С.

§ 1. Либеральная вероисповедная политика в России в первой четверти XIX

§ 2. Учреждение Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи и выработка правовых основ его деятельности.

§ 3. Деятельность Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи в дореформенный период.С.

Глава III. Роль Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи в регулировании правового статуса «ино-славных» исповеданий (1857—1905 гг.).С.

§ 1. Эволюция правового статуса Римско-католической церкви в России. .С.

§ 2. Правовое положение российских протестантов

§ 3. Положение Армяно-григорианской церкви среди «инославных» конфессий.С.

Глава IV. Правовой статус «иноверных» конфессий и деятельность Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи по его обеспечению во второй половине XIX — начале XX вв. .С.

§ 1. Государственная вероисповедная политика в отношении российских мусульман.С.

§ 2. Правовые ограничения российских иудеев.С.

§ 3. Законодательная регламентация религиозной жизни буддистов и язычников в Российской империи.С.

Глава V. Вероисповедная политика в России после провозглашения свободы совести и вероисповедания (1905-1917 гг.).С.

§ 1. Кризис религиозной политики государства на рубеже XIX-XX вв.

§ 2. Реформа вероисповедной политики в начале XX в. и ее результаты.

§ 3. Деятельность МВД Российской империи по реализации религиозной политики государства в 1905-1914 гг.С.

§ 4. Вероисповедная политика в России в годы Первой мировой войны (1914-1917 гг.).С.

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Принцип веротерпимости во внутренней политике дореволюционной России и роль Министерства внутренних дел в обеспечении государственно-правовых основ его осуществления"

Актуальность темы диссертационного исследования.

Вместе с тем, непредвзятое обращение к прошлому свидетельствует, что западная ветвь христианства отказывала другим исповеданиям в религиозной свободе. Западноевропейские главы государств и иерархи Римско-католической церкви считали, что стабильное общество может строиться на

1 «Веротерпимость - свобода иноверцам исповедовать веру свою. Веротерпимое государство - государство, не стесняющее иноверцев в отправлении обрядов». (Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М. 1995, Т.1, А-3, С. 333); принципе общности веры, а социальная стабильность возможна лишь в том случае, если религиозное единство достигается политическими методами. Это привело к бесконечному ряду репрессий против вероотступников-«еретиков» и иноверцев, многочисленным внутригосударственным и межгосударственным религиозным войнам, повлекшим за собой крупнейшие общественные катаклизмы в странах Западной Европы. Лишь после Тридцатилетней войны, опустошившей Западную и Центральную Европу, пришло осознание, что веротерпимость является единственным средством разрешения международных и внутригосударственных религиозных конфликтов. В результате рождается принцип «Cuius regio, eius religio» («Чья страна, того и вера»). При этом инаковерующие получали право покинуть страну, что, в частности, стимулировало массовую эмиграцию из стран Западной Европы. В эпоху Просвещения, благодаря трудам и деятельности Джона Локка, Пьера Бейля, Вольтера и Дидро сформировалась идея веротерпимости как принципа религиозной политики государства, причем вопрос о свободе веры выносился за рамки религиозных интересов в плоскость гражданских прав и свобод личности. Но даже и тогда принцип веротерпимости далеко не сразу получил законодательное закрепление. Например, Эдикт о терпимости 1785 г. короля Людовика XVI лишь обязывал не отказывать подданным в их основных правах по причине непринадлежности к католическому вероисповеданию. В Англии принадлежность к католичеству до 1832 г. считалась государственным преступлением. В Германии свобода веры была законодательно закреплена лишь Конституцией 1871 г., а все испанские конституции XIX в. (1812, 1837, 1869, 1876 годов) закрепляли статус католицизма как государственной религии1.

1 Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. М. 2004, С. 32-33; принятия статьи 18 Всеобщей декларации прав человека 1948 г., устанавливавшей основные принципы свободы совести и вероисповедания. Поэтому нельзя говорить о давних и глубоких традициях религиозной толерантности на Западе, как об обязательном стандарте в области осуществления свободы совести и вероисповедания.

В последнее время в среде религиоведов и правоведов обсуждается вопрос о религиозной толерантности в исламе, веротерпимости в мусульманских государствах эпохи Средневековья и Нового времени, которая могла быть для своего времени образцом в сфере межрелигиозных отношений. Действительно, в Османской империи, например, веротерпимость, как принцип религиозной политики государства, развилась намного раньше стран Западной Европы. Она являлась эффективным средством поддержания социальной стабильности в многонациональном и многоконфессиональном государстве. Но необходимо при этом учитывать, что все «неверное» население этой империи, согласно нормам шариата, было обложено специальным, предусмотренным лишь для иноверцев налогом - «джизья». Кроме того, в случаях обострения социально-экономических проблем или войн с «неверныN ми», немусульманское население становилось объектом погромов и резни, что делало невыносимой его жизнь в пределах «веротерпимого» государства.

Российское государство имеет богатый исторический опыт правового регулирования религиозных отношений в сложнейших условиях поликон-фессиональности. За весь период с момента образования многоконфессионального государства в XVI в. и до 1917 г. в России не было допущено, как это имело место в других странах, религиозных войн и широкомасштабных конфликтов на религиозной почве. В Российской империи была создана уникальная, не имеющая аналогов система государственно-правового регулирования межконфессиональных и религиозных отношений, которая обеспечивала соблюдение принципа веротерпимости в сочетании с эффективным государственно-правовым контролем за деятельностью традиционных для нашей страны вероисповеданий. Важное место в этой системе, начиная с 1832 г., занимал Департамент духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи. Участвовала в этом и полиция. Законодательной основой реализации веротерпимой вероисповедной политики являлся сложный комплекс правовых норм, сконцентрированных в Уставах духовных дел иностранных исповеданий.

Исследование этих проблем актуально также потому, что дает материал для уточнения правового статуса МВД дореволюционной России, раскрытия его компетенции, разнообразия выполнявшихся Министерством функций, а также определения места МВД в государственном механизме. Настоящее исследование посвящено изучению веротерпимости как принципа религиозной политики в России и роли МВД дореволюционной России в обеспечении веротерпимости в рамках реализации вероисповедной политики государства.

Степень научной разработанности проблемы.

Среди дореволюционных исследований, посвященных государственно-церковным и религиозным отношениям в России необходимо выделить труды таких известных историков, правоведов и религиоведов, как С.А. Адриа-нова, К.К. Арсеньева, Е.В. Аничкова, И.С. Бердникова, Н.В. Варадинова, Н.М. Гальковского, Е.Е. Голубинского, А.П. Голубцева, А.Д. Градовского, В.И. Даля, В.В. Ивановского, А.В. Карташева, В. Кипарисова, Н.М. Коркуно-ва, С.А. Котляревского, М.Е. Красножена, Н.Д. Кузнецова, Макария (Булгакова), С.П. Мельгунова, П.И. Мельникова (Печерского), П.Н. Милюкова, Н.И. Надеждина, А.С. Павлова, С.В. Познышева, А.В. Попова, М.А. Рейсне-ра, Д.И. Сапожникова, Н.С. Суворова, Ф.Г. Тернера, JI.A. Тихомирова, Д.В. Цветаева, Филарета (Гумилевского) и др. В их работах содержится богатый теоретический и фактический материал по вопросам государственно-церковных и религиозных отношений в России, проблемам обеспечения веротерпимости и свободы вероисповедания в России, анализ государственной вероисповедной политики. Труды вышеназванных ученых имеют самостоятельное научное значение, поскольку их авторами поднимался широкий спектр вероисповедных проблем, высказывалась собственная точка зрения на вопросы отношений государства и конфессий.

Так, А.В. Карташевым было создано уникальное многотомное исследование по истории Русской Православной церкви1. А.В. Попов в своем исследовании религиозных преступлений в древнерусском и российском законодательстве сконцентрировал огромный фактический материал, относящийся к периоду X-XIX вв.2 П.И. Мельников (Андрей Печерский) создал оригинальный аналитический обзор истории российского старообрядчества и сектантства . В работах М.А. Рейснера, И.С. Бердникова, К.К. Арсеньева подвергнуты критическому анализу вероисповедное законодательство и вероисповедная политика государства начала XX в., предлагались пути выхода из кризиса государственно-церковных отношений, давалась оценка предпринимаемых правительством мер4.

1 Карташев А.В. Очерки по истории Русской церкви. Собр. соч. М. 1993;

Попов А.В. Суд и наказания за преступления против веры и нравственности по русскому праву. Казань. 1904;

3 Мельников П.И. (Андрей Печерский). Собр. соч., Т.8, М. 1976;

4 Арсеньев К.К. Свобода совести и веротерпимость. СПб. 1905; Бердников И.С. Наши новые законы и законопроекты о свободе совести. М. 1914; Рейс-нер М.А. Государство и верующая личность. СПб. 1905; тамента духовных дел иностранных исповеданий1. Но структура, формы, методы, правовая основа деятельности ДДДИИ Адриановым не раскрываются2.

В трудах конфессиональных дореволюционных ученых история Русской церкви и ее отношений с государством отражена в достаточной степени тенденциозно и некритично3.

Советская историография по вопросам государственно-церковных и религиозных отношений представлена множеством авторов, среди которых следует выделить А.В. Белова, М.Я. Волкова, Ю.И. Гирмана, Н.С. Гордиен-ко, Б.Д. Грекова, Е.Ф. Грекулова, B.C. Дякина, М.Г. Кириченко, В.В. Клоч-кова, М.Н. Курова, Н.М. Никольского, М.М. Персица, А.И. Плигузова, Ю.А. Розенбаума, Н.В. Синицыну, В.И. Старцева, Н.В. Третьякову, Г.И. Эрзина, Н.Я. Эйдельмана. В трудах перечисленных исследователей также содержится ценный фактический материал по проблеме. В работах советских авторов роль и значение Православной церкви в становлении и развитии российской государственности оценивалась в достаточной степени негативно4. Для исследований советского периода в целом характерна определенная тенденциозность в подаче фактов и их оценке. Вероисповедная политика в дореволюционной России традиционно оценивалась как реакционная и антипрогрессивная, при этом не учитывались объективно сложившиеся исторические условия, в которых формировалась данная политика, не анализировался процесс ее эволюции5. Поэтому и роль МВД Российской империи в осуществлении вероисповедной политики государства чаще всего оценивалась исклю

1 Далее -ДДДИИ;

2 Адрианов С.А. Министерство Внутренних Дел. Исторический очерк (18021901). СПб. 1902;

3 Филарет (Гумилевский). История Русской Церкви. Период второй. М. 1850; Макарий (Булгаков). История Русской Церкви. СПб. 1881; Никанор, архиепископ Херсонский и Одесский. Церковь и государство. СПб. 1888; Николай (Ярушевич). Церковный суд в России до издания Соборного Уложения Алексея Михайловича (1649 г.). Пг. 1917;

4 Церковь в истории России (IX в.- 1917 г.). Критические очерки. М. 1967;

5 Грекулов Е.Ф. Церковь, самодержавие, народ (вторая половина XIX — начало XX в.). М. 1969; чительно негативно, а объективного подробного анализа деятельности МВД в обеспечении государственной вероисповедной политики при этом не проводилось. Например, в работе В.В. Клочкова масштабная деятельность ДДДИИ МВД Российской империи по обеспечению веротерпимости отражена на нескольких страницах1.

Труды исследователей истории государственно-церковных и религиозных отношений на рубеже XX-XXI вв. свидетельствуют о начале нового периода в изучении этих вопросов. Данные работы в целом лишены идеологической предвзятости, характеризуются стремлением к объективной оценке исторического опыта государственно-конфессиональных отношений в России. Исследователи получили возможность использовать архивные сведения и материалы, ранее являвшиеся труднодоступными.

Из научных исследований последнего времени по проблемам свободы вероисповедания в дореволюционной России следует назвать труды таких ученых, как А.А. Алова, Д.Ю. Арапова, П.В. Берснева, Н.Г. Владимирова,

B.C. Дякина, О.П. Ершовой, Ю.В. Мизуна, Ю.Г. Мизуна, М.И. Одинцова,

C.У. Таймасова, А.К. Тихонова, C.JI. Фирсова, М.О. Шахова, А. Каппелера, Д.Ю. Кондакова, Е.И. Кэмпбелл, В.К Пинкевича, Н.А. Трофимчука, Д.З. Фельдмана и др.

1 Клочков В.В. От государственной религии в России к свободе совести в СССР. М. 1982;

2 Одинцов М.И. Государство и церковь в России. XX век. М. 1994;

ДДДИИ по осуществлению государственно-правового контроля за деятельностью римско-католического духовенства, не раскрывая ее подробно1. А. Каппелер достаточно широко освещает вопросы отношения российского государства к подданным-мусульманам на протяжении XVI-XX вв., но о деял тельности в этой сфере МВД империи упоминает лишь фрагментарно . Политике российского правительства в «мусульманском вопросе» на рубеже XIX-XX вв. посвящены исследования Д.Ю. Арапова и Е.И. Кэмпбелл .

Роль МВД в нормотворческой работе по вероисповедным вопросам раскрывается в учебном пособии, подготовленном Н.В. Михайловой и Н.В. Шингаревой4.

Некоторые аспекты реализации принципа веротерпимости затрагиваются в работах, посвященных истории становления отечественных органов самоуправления5, что является еще одним свидетельством того, вопросы вероисповедной политики пронизывали все сферы общественной и государственной жизни.

Следует отметить фундаментальный труд религиоведа и богослова, профессора Дворкина А.Л., в котором детально раскрывается история формирования и развития восточных православных церквей6.

1 Тихонов А.К. Власти и католическое население России в XVIII-XIX веках. // Вопросы истории. М. № 3, 2004; л

Каппелер А. Две традиции в отношениях России к мусульманским народам Российской империи //Отечественная история. М. № 2, 2003;

Арапов Д.Ю. Мусульманский мир в восприятии верхов Российской империи.// Вопросы истории. М. № 4, 2005; Кэмпбелл Е.И. Мусульманский вопрос в России: история обсуждения проблемы.// Исторические записки. М. № 4, 2001;

4 Михайлова Н.В., Шингарева Н.В. Разработка и реализация законодательства о веротерпимости и свободе совести (вторая половина XIX в. - февраль 1917 г.). М. 2008;

5 Лаптева Л.Е. Региональное и местное управление в России (вторая половина XIX в.): монография. М. изд-во АПИ при ИГА РАН, 1998;

6 Дворкин А.Л. Очерки по истории Вселенской Православной церкви. Нижний Новгород. 2008;

В последние годы проблемы истории государственно-конфессиональных и религиозных отношений в дореволюционной России становятся предметом диссертационных исследований2. Недавно защищена диссертация на соискание ученой степени доктора юридических наук А. А. Сафоновым, в которой детально анализируются правовые основы деятельности конфессий в Российской империи в начале XX столетия3.

Недостаточная разработанность вопросов истории становления и развития ДДДИИ повлекла существенные неточности в посвященной этому Де

1 Старков О.В., Башкатов Л.Д. Криминотеология. Религиозная преступность. СПб. 2004; Познышев С.В. Религиозные преступления с точки зрения религиозной свободы. М. 1906;

2 См., например: Белов Ю.С. Правительственная политика по отношению к неправославным вероисповеданиям России в 1905-1917 гг. Дис. . канд. ист. наук. СПб. 1999; Дорская А.А. Проблема законодательного закрепления свободы совести в России в начале XX века. Автореф. дис. . канд. юрид. наук. СПб. 2001; Шингарева Н.В. Роль МВД Российской империи в разработке и реализации законодательства о веротерпимости и свободе совести во второй половине XIX в. - феврале 1917 г. (историко-правовое исследование). Дис. . канд. юрид. наук. М. 2006 и др.

3 Сафонов А.А. Правовое регулирование деятельности религиозных конфессий Российской империи в начале XX века. Автореф. дис. .доктора юрид. наук. М. 2007; партаменту статье в энциклопедии «МВД России», вышедшей под редакцией В.Ф. Некрасова к 200-летнему юбилею МВД России1.

1 МВД России. Энциклопедия. //Под ред. В.Ф. Некрасова. М. 2002; так как на данном историческом отрезке времени наиболее ярко проявилась роль МВД в обеспечении вероисповедной политики.

В соответствии с указанной целью в рамках диссертационного исследования решаются следующие задачи:

Источниковая база диссертационного исследования достаточно многообразна и широка.

В исследовании широко использовались архивные материалы и документы, выявленные в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ): Ф. 102 - фонд Департамента полиции МВД Российской империи, Ф. 109 - фонд Ill-го отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, Ф. 564 - личный архив А.Ф. Кони, Ф. 730 - фонд Департамента общих дел МВД Российской империи; в Российском государственном историческом архиве (РГИА): Ф. 821 - фонд Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи, Ф. 822 - фонд Римско-католической духовной коллегии, Ф. 1165 - фонд Министерства полиции Российской империи; в Ульяновском государственном архиве Куйбышевской области (УГАКО): Ф. 1 - фонд Уголовной палаты Симбирского окружного суда; в Государственном историческом архиве Чувашской Республики: Ф. 122 — фонд Цивильского уездного исправника; в Национальном архиве Республики Татарстан: Ф. 1 - фонд канцелярии Казанской губернии.

Значительная часть исследования посвящена раскрытию правового статуса «иностранных» исповеданий и их последователей в Российской империи, правового положения «инославного» и «иноверного» духовенства, старообрядцев и сектантов. При этом раскрываются специфические особенности веротерпимости в России и роль вероисповедной политики в обеспечении длительной стабильности социально-политической жизни российского государства и общества. Автором исследована история создания и деятельности уникального государственного органа - Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи.

Положения, выносимые на защиту:

- первый период: с середины XVI в. - до начала XVIII в., когда принцип веротерпимости еще не был закреплен в законодательстве, хотя фактически осуществлялся на практике;

- второй период: с начала XVIII в., когда законодательными актами Петра I закреплялись основы религиозной политики государства по отношению к христианским конфессиям, до учреждения в 1810 г. и юридического закрепления компетенции первого специализированного государственного органа, призванного обеспечивать ее реализацию - Главного Управления духовных дел иностранных исповеданий;

3) Принцип веротерпимости в России обладал рядом специфических особенностей: предполагался неравный правовой статус для «иностранных» инославных» и «иноверных») исповеданий, «ранжирование» конфессий на «признаваемые», «непризнаваемые, но терпимые», «непризнаваемые». Критерием такого деления являлась степень догматической и вероучительной близости к православию, «вредности» или «полезности» вероучения, государственно-политической значимости народа - носителя религии.

5) Российское государство стремилось сохранять этническое и религиозное ядро своей социальной опоры - великорусский народ с его культурой и православной греко-византийской религией, используя для этого вероисповедную политику. В этих целях, закреплялось первенствующее положение православия и Русской Православной церкви, поощрялся переход в православие из других конфессий и в то же время преследовалось «отпадение» от православия. Государство отказывало своим «коренным» подданным в свободе религиозного выбора, поскольку всякое допущение религиозного инакомыслия среди русского населения могло привести к разрушению уже сложившихся связей между православной государственностью и обществом, нарушению политической и идеологической стабильности в многонациональной и многоконфессиональной стране. Поэтому преследовались «ереси» и «расколы» среди православного населения как гарантия сохранения целостности православия, а шире — православного общества и самого государства. Это стало одной из характерных черт реализации принципа веротерпимости в рамках православия.

9) Кризис религиозных отношений в Российской империи на рубеже XIX-XX вв., являвшийся частью и проявлением общегосударственного социально-политического кризиса, способствовал разрушению созданной системы государственно-конфессиональных отношений. Попытки проведения вероисповедной реформы 1905-1911 гг. не завершилась созданием новой системы государственно-конфессиональных отношений. Меры, предпринятые правительством в рамках вероисповедной реформы, в сущности лишь завершили строительство традиционной системы веротерпимости, добавив к ней, с точки зрения действовавшего законодательства, недостающие элементы религиозной свободы. Укоренившаяся за несколько веков система «ранжирования» вероисповеданий не позволила себя реформировать.

10) После провозглашения свободы вероисповеданий в начале XX в. ДДДИИ продолжал руководствоваться прежними нормативно-правовыми актами, которые противоречили реально сложившейся ситуации. Департамент постепенно утратил ранее имевшиеся мощные рычаги воздействия на «иностранное» духовенство и оказался в роли заложника противоречивой и непоследовательной вероисповедной политики правительства.

Апробация и внедрение результатов исследования. Положения диссертационного исследования нашли отражение в опубликованных автором 31 работе общим объемом 68,63 п.л., в том числе: в двух монографиях; в главе учебника «История отечественного государства и права», рекомендованного МВД РФ для курсантов и слушателей образовательных учреждений МВД России; в учебном пособии «Роль МВД дореволюционной России в регулировании религиозных отношений»; в одной коллективной монографии, в курсе лекций «История органов внутренних дел»; в 25 научных статьях, включая 8 публикаций в ведущих правовых журналах и сборниках, рекомендованных ВАК РФ: «Закон и право», «Черные дыры в российском законодательстве», «Вестник Московского университета МВД России», «Пробелы в российском законодательстве».

Результаты диссертационного исследования обсуждались на кафедре государственно-правовых дисциплин Академии управления МВД России, внедрены в учебный процесс Московского областного филиала Московского университета МВД России, где автор читает курс «Истории органов внутренних дел»; в учебный процесс кафедры сектоведения Свято-Тихоновского Православного Гуманитарного университета г. Москвы; в систему общественно-государственной подготовки личного состава органов и подразделений внутренних дел ГУВД по Московской области, а также, через Департамент кадрового обеспечения МВД России, — в систему служебной подготовки личного состава органов и подразделений внутренних дел МВД России.

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Лукьянов, Сергей Александрович, Москва

Заключение

По мере расширения территориальных владений, Россия превращалась в многонациональное и многоконфессиональное государство, российскими подданными оказались представители практически всех мировых религий. Большинство из них имели собственные исторически сложившиеся территории расселения и компактного проживания, что создавало дополнительные сложности в обеспечении национального и религиозного мира, стабильности и терпимости между столь разными в культурном, религиозном и психологическом отношении людьми. Сохранение «тишины и спокойствия» в гигантской империи стало одной из главных задач государства, для решения которой, в числе прочих мер, были определены и юридически закреплены основы национальной и вероисповедной политики.

Основным принципом последней уже с XVI в. стала веротерпимость. При этом российская веротерпимость, как принцип вероисповедной политики, формировалась на протяжении длительного времени и под воздействием широкого спектра внутриполитических и внешнеполитических факторов. Основы веротерпимости закладывались в XVI-XVIII вв. с учетом сохранения на присоединенных к империи территориях уже существовавших административных и правовых систем, отношений земельной собственности, привилегий «иноверного» духовенства, традиций, обычаев, языка, культуры, канонического и обычного права.

Веротерпимость в России обладала рядом специфических особенностей. Российское государство было вынуждено сохранять этническое и религиозное ядро своей социальной опоры — великорусский народ с его культурой и православной греко-византийской религией. В проповеди «чужих» вер российский законодатель видел пропаганду других национальных устремлений и национальных интересов, чуждых многонациональному государству, имеющему титульную нацию и государственную церковь. Поэтому изначально религиозная пропаганда и миссионерская деятельность, прозелитизм «иностранных» исповеданий были подвергнуты безусловному запрету. Государство, испытавшее в своей истории мощные попытки религиозной экспансии извне, не могло поступить иначе.

Поскольку религиозно-идеологической и духовной составляющей российской государственности была христианская религия, государство было вынуждено «ранжировать» конфессии. Однако это «ранжирование» не сводилось к простому определению суммы прав и привилегий признаваемых или терпимых государством исповеданий. Нормы веротерпимости стали правовым оформлением исторически сложившегося религиозного многообразия, учитывали религиозные различия и закрепляли их. Вероисповедная политика государства строилась на постоянном стремлении сохранить все исповедания в целостности и без кардинальных изменений, не допустить внутри них каких-либо «расколов», так как это создавало угрозу государственной и общественной безопасности.

В условиях авторитарной политической традиции Российская Православная церковь рассматривалась как гарант общественной стабильности и целостности государства, и лишь во вторую очередь, — как особый носитель православной духовности, истинной веры. Поэтому предпринимаемые в разное время попытки нивелировать правовое неравенство между конфессиями, уравнять их в правах, воспринимались как посягательство на основы государственного строя и в лучшем случае сводились к мерам частного порядка, не менявшим сложившуюся систему государственно-церковных отношений.

В соответствии с нормами вероисповедного законодательства решались следующие основные задачи вероисповедной политики: бюрократическая интеграция организационных структур «иностранных» исповеданий и их духовенства в систему государственной власти, социальная интеграция последователей этих исповеданий в российское общество, предотвращение проявлений религиозной нетерпимости и религиозных конфликтов в империи.

Одновременно была создана и система государственно-правового регулирования религиозных отношений. Первой попыткой в создании системы были мероприятия Екатерины II по созданию подчиненных государству структур Римско-католической церкви и мусульманских общин. Учреждение Главного Управления духовных дел иностранных исповеданий было следующим опытом государственно-правового регулирования вероисповедной сферы. В силу ряда причин деятельность этого государственного органа в первой четверти XIX в. не была достаточно эффективной. Поэтому в 1832 г. Главное Управление духовных дел иностранных исповеданий было преобразовано в Департамент духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи. Тем самым МВД, уже тогда являвшееся самым многофункциональным государственным органом, стало осуществлять еще одну важную функцию - государственно-правовое регулирование деятельности «инославных» и «иноверных» конфессий в рамках реализации вероисповедной государственной политики.

ДДДИИ являлся уникальным и не имеющим аналогов в мире специализированным органом государственно-правового регулирования конфессиональной деятельности. Деятельность ДДДИИ была разноплановой, государственно-правовому регулированию подлежал широчайший круг вопросов: от богослужебной практики до вопросов материально-финансового обеспечения «иностранных» исповеданий и подбора кадров священнослужителей. В рамках этой деятельности ДДДИИ осуществлял собственное правотворчество: разрабатываемые Департаментом «правила устройства» «инославных» и «иноверных» конфессий, после «высочайшего утверждения», включались в Уставы духовных дел иностранных исповеданий.

Созданная к середине XIX в. система государственно-конфессиональных отношений и государственно-правового регулирования религиозных отношений достаточно эффективно функционировала несколько десятилетий. В России, несмотря на все сложности внутриполитической и внешнеполитической жизни, не было допущено масштабных общественных катаклизмов на религиозной почве, всякие проявления межрелигиозной вражды подвергались своевременной нейтрализации. Вероисповедная политика самодержавной монархии и созданное вероисповедное законодательство стали средством разрешения национально-религиозных противоречий и поддержания национально-религиозного мира среди подданных империи на довольно значительном временном отрезке российской истории.

Кризис религиозных отношений в Российской империи на рубеже XIX-XX вв., являвшийся частью и проявлением общегосударственного социально-политического кризиса, способствовал разрушению созданной системы государственно-конфессиональных отношений.

Серия вероисповедных реформ 1905-1911 гг. не завершилась созданием новой системы государственно-конфессиональных отношений. Ставшие в новых политических условиях пережитками многочисленные ограничения в конфессиональной деятельности в значительной степени сохранились. Отношения между Российской Православной церковью и государством, приведшие к кризису, не перешли на качественно новую ступень развития, а декларация религиозной свободы не привела к реально реализуемой свободе вероисповедания в стране, ограничившись, по сути, прежней веротерпимостью. Путем реформ не удалось привести в соответствие сложившиеся российские традиции религиозно-духовной жизни и выработанные ранее нормы национальной и вероисповедной политики, с новыми конституционными принципами и передовыми на тот момент международными стандартами религиозной свободы. Российская веротерпимость, ставшая традиционным правовым институтом, не перешла на новую качественную ступень развития свободы вероисповедания. Меры, предпринятые правительством в рамках вероисповедной реформы, в сущности лишь завершили строительство традиционной системы веротерпимости, добавив к ней, с точки зрения действовавшего законодательства, недостающие элементы религиозной свободы.

Основная причина, не позволившая правящей власти осуществить давно назревший либеральный проект реформирования религиозных отношений, заключалась в особом положении первенствующего исповедания в политической системе Российской империи.

ДДДИИ активно участвовал в разработке законопроектов, которые, в случае их принятия Государственной Думой, могли кардинально изменить всю вероисповедную политику государства, в значительной степени снять напряженность в отношениях государства с рядом конфессий. Но сложившаяся традиционная система «ранжирования» вероисповеданий, не позволила себя реформировать. Для этого потребовалась бы глубинная модернизация всего здания российской государственности, что в тот период оказалось невозможным. Российское общество и, в первую очередь, правящая элита оказались не готовы к столь радикальным переменам. Накопившиеся за многие десятилетия противоречия в правящих кругах и внутри общества не позволили создать принципиально нового вероисповедного законодательства, в наибольшей степени отвечающего реалиям времени и интересам огромных национальных и религиозных групп населения.

Неразрешенные противоречия в религиозной жизни стали одним из серьезных факторов, повлиявших на судьбу монархии в России. Попытки их разрешения, предпринятые Временным правительством, также не увенчались успехом, хотя результатом мероприятий Временного правительства в вероисповедной сфере стало достижение буржуазной модели свободы совести и вероисповедания.

В современных условиях требования к уровню общетеоретической подготовки сотрудников правоохранительных органов, сотрудников органов внутренних дел, объективно возрастают. Обеспечение толерантных отношений в обществе, в том числе религиозной терпимости, становится одной из задач правоохранительных структур. Выполнение данной задачи невозможно без наличия специальных знаний об особенностях тех или иных религиозных учений и конфессий в нашей многоконфессиональной стране, о характере государственно-конфессиональных отношений. Указанные знания сотрудники органов внутренних дел могут получить, в первую очередь, в процессе профессиональной подготовки и обучения. В связи с этим автор считает целесообразным восстановить преподавание учебной дисциплины «Религиоведение» в высших учебных заведениях МВД России.

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Принцип веротерпимости во внутренней политике дореволюционной России и роль Министерства внутренних дел в обеспечении государственно-правовых основ его осуществления»

1. Нормативно-правовые акты

2. Устав святого князя Володимира, крестившаго Русьскую Землю о церковных судех. // Российское законодательство Х-ХХ веков. М. 1984, Т. 1, С. 148-150;

3. Устав князя Ярослава о церковных судах. //Российское законодательство Х-ХХ веков. М. 1984. Т. 1., С. 168-170;

4. Древнерусские княжеские уставы XI-XV вв. М. 1976;

5. Стоглав. Постановления Стоглавого собора 1551 г. //Российское законодательство Х-ХХ веков. М. 1985, Т. 2, С. 237-311;

6. Соборное Уложение 1649 г. //Российское законодательство Х-ХХ веков. М. 1985, Т. 3, С. 84-126;

7. Новоуказные статьи о татебных, разбойных и убийственных делах от 22 января 1669 г.// Полное собрание законов Российской империи. Собр.1, T.I, № 12;

8. О дозволении приезжать в Россию и селиться французским эмигрантам евангелической веры. Грамота, данная по ходатайству бывшего в Москве Прусского посла Чаплича от 21 января 1689 г.// Полное собрание законов Российской империи. Собр.1, Т. Ill, № 1131;

9. О вызове иностранцев в Россию с обещанием им свободы вероисповедания. Манифест от 16 апреля 1702 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собр.1, T.IV, № 1910;

10. Договорные статьи, предложенные депутатами города Риги о сдаче онаго и вступлении в Российское подданство от 4 июля 1710 г.// Полное собрание законов Российской империи. СобрЛ, Т. IV, № 2278;

11. О высылке всех жидов из России. Именной, состоявшийся в Верховном Тайном совете указ от 26 апреля 1727 г.// Полное собрание законов Российской империи. СобрЛ, Т.VII, № 5063;

12. Регламент, данный Санкт-Петербургской Римско-католической церкви. Жалованная грамота от 12 февраля 1769 г. // Полное собрание законов Российской империи. СобрЛ, T.XVIII, № 13.2512-13.252;

13. О терпимости всех исповеданий и о запрещении архиереям вступать в дела, касающиеся до иноверных исповеданий. Указ Святейшего Правительствующего Синода от 17 июня 1773 г.// Полное собрание законов Российской империи. СобрЛ, T.XIX, № 13.966;

14. Об учреждении Белорусской Католической епархии. Именной, данный Белорусскому генерал-губернатору графу Чернышову указ от 27 ноября 1773 г.// Полное собрание законов Российской империи. СобрЛ, T.XIX, № 14.073;

15. Об учреждении Архиепископства Римско-католического исповедания и об устройстве Римской церкви в России. Именной, данный Сенату указ от 17 января 1782 г.// Полное собрание законов Российской империи. СобрЛ, T.XXI, № 15.326;

16. Устав благочиния или полицейский от 8 апреля 1782 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков. М. 1987. Т. 5, С. 325-386;

17. О принятии Крымских жителей и прочих татарских народов в Российское подданство. Именной, данный Новороссийскому генерал-губернатору князю

18. Потемкину указ от 28 июля 1783 г.// Полное собрание законов Российской империи. Собр.1, T.XXI, № 15.798;

19. Именной, данный правящему должность генерал-губернатору Симбирскому и Уфимскому генерал-поручику барону Игельстрому от 27 сентября 1788 г.// Полное собрание законов Российской империи. Собр.1, Т.ХХИ, № 16.710;

20. Об управлении Римско-католического духовенства в России. Высочайше утвержденные пункты от 11 декабря 1800 г.// Полное собрание законов Российской империи. Собр.1, T.XXVI, № 19.684;

21. О разделении государственных дел на особые управления, с означением предметов, каждому управлению принадлежащих. Манифест от 25 июля 1810 г.// Полное собрание законов Российской империи. Собр.1, T.XXXI, № 24.307;

22. Об управлении инородцев. Высочайше утвержденный устав от 22 июля 1822 г.// Полное собрание законов Российской империи. Собр.1, T.XXXVIII, №29.126;

23. Высочайше утвержденное Положение о Таврическом магометанском духовенстве и подлежащих ведению его делах от 23 декабря 1831 г.// Полное собрание законов Российской империи. Собр.2, Т.VI, № 5033;

24. О присоединении Главного Управления духовных дел иностранных исповеданий к Министерству внутренних дел в виде особого Департамента. Именной, данный Сенату указ от 2 февраля 1832 г.// Полное собрание законов Российской империи. Собр.2, Т.VII, № 5126;

25. Устав Евангелическо-лютеранской церкви в России. Наказ духовенству и начальствам Евангелическо-лютеранской церкви. Высочайше утвержденный устав от 28 декабря 1832 г.// Полное собрание законов Российской империи. Собр.2, Т.VII, № 5870;

26. О порядке рассмотрения дел об уклонившихся в магометанскую веру новокрещеных татарах. Высочайше утвержденное Положение Комитета мини369стров от 5 октября 1834 г.// Полное собрание законов Российской империи. Собр.2, T.IX, № 7440;

27. Положение о управлении делами Армяно-Грегорианской церкви в России. Именной указ, данный Сенату от 11 марта 1836 г.// Полное собрание законов Российской империи. Собр.2, T.XI, № 8970;

28. Высочайше утвержденное Положение о Таврическом караимском духоIвенстве от 3 марта 1837 г.// Полное собрание законов Российской империи. Собр.2, Т.ХИ, №9991;

29. О преступлениях против веры и о нарушении ограждающих оную постановлений. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных от 15 августа 1845 г. Раздел второй.// Российское законодательство Х-ХХ веков. М. 1988, Т. 6, С. 211-232;

30. Высочайше утвержденное Положение об управлении калмыцким народом от 23 апреля 1847 г.// Полное собрание законов Российской империи. Собр.2, Т. XXII, №21.144;

31. Положение о Раввинской комиссии от 18 мая 1848 г.// Свод законов Российской империи. T.XI, Ч. 1. Свод учреждений и уставов управления духовных дел иностранных исповеданий христианских и иноверных. СПб. 1896, С.128-173;

32. Уставы духовных дел иностранных исповеданий. СПб. 1857;

33. Собрание постановлений по части раскола. СПб. 1858;

34. О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка. Манифест от 26 февраля 1903 г.// Полное собрание законов Российской империи. Собр.З, Т. XXIII, № 22.581;

35. О нарушении ограждающих веру постановлений. Уголовное Уложение от 22 марта 1903 г. Глава вторая.// Российское законодательство Х-ХХ веков. М. 1994, Т. 6, С. 293-299;

36. О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка. Именной Высочайший указ, данный Сенату от 12 декабря 1904 г.// Полное собрание законов Российской империи. Собр.З, Т. XIV, № 25.495;

37. Об укреплении начал веротерпимости. Именной Высочайший указ, данный Сенату от 17 апреля 1905 г.// Полное собрание законов Российской империи. Собр.З, Т. XXV, № 26.125;

38. Высочайше утвержденное Положение Комитета министров от 7 апреля 1905 г.// Об укреплении начал веротерпимости. Именной Высочайший указ, данный Сенату от 17 апреля 1905 г.// Полное собрание законов Российской империи. Собр.З, Т. XXV, № 26.126;

39. Законопроекты по вопросам, внесенным Министерством внутренних дел на рассмотрение Государственной Думы III созыва. СПб., 1912;

40. Правила для устройства сектантами молитвенных и богослужебных (религиозных) собраний от 4 октября 1910 г.// Государственный архив Российской Федерации, Ф. 102, Оп.1912, JI.1-7;

41. Устав благочиния и безопасности. СПб. 1916;

42. Об отмене вероисповедных и национальных ограничений. Постановление Временного правительства от 20 марта 1917 г.// Собрание распоряжений иузаконений правительства, издаваемое при правительственном Сенате. Пг. март 1917, № 70, С.400;

43. О свободе совести. Закон от 14 июля 1917 г.//Вестник Временного правительства. Пг. № 109 от 20 июля 1917 г.

44. Монографии, учебники, учебные пособия

45. Абрамович Д.И. Киево-Печерский патерик. Киев. 1991;

46. Адрианов С.А. Министерство Внутренних Дел. Исторический очерк (1802-1901). СПб. 1902;

47. Алексеев В.А. Иллюзии и догмы. М. 1991;

48. Алов А.А., Владимиров Н.Г. Ислам в России. М. 1996;

49. Аничков Е.В. Язычество и Древняя Русь. СПб. 1914;

50. Арсеньев К.К. Свобода совести и веротерпимость. СПб. 1905;

51. Барсков Я.Л. Памятники первых лет русского старообрядчества. // Летопись занятий Императорской Археографической комиссии зв 1911 год. СПб. 1912;

52. Бердников И.С. Новое государство и его отношение к религии (К вопросу о свободе совести). Казань. 1888;

53. Бердников И.С. Наши новые законы и законопроекты о свободе совести. М. 1914;

54. Бонч-Бруевич В. Д. Избранные атеистические произведения. М. 1973;

55. Булгаков С.Н. Христианский социализм. Новосибирск. 1991;

56. Валуев П.А. Дневник. М. 1963;

57. Веденский С. Исторический очерк раскола, старообрядчества и сектантства в Симбирской губернии. Симбирск. 1907;

58. Веретенников В.В. История тайной канцелярии петровского времени. СПб. 1881;

59. Витте С.Ю. Воспоминания. М. Т.2, 1960;

60. Вольтер. Трактат о веротерпимости в связи со смертью Жана Каласа. // Вольтер. Бог и люди. Статьи, письма, памфлеты. М. Т. 2, 1961;

61. Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Харьков. 1916, Т. 1;

62. Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. М. 1901, Т. 1;

63. Голубцев А.П. Прения о вере, вызванные делом царевны Ирины Михайловны и королевича Вольдемара. М. 1888;

64. Гантаев Н.М. Церковь и феодализм на Руси. М. 1960;

65. Гордиенко Н.С. Крещение Руси: факты против легенд и мифов. Л. 1984;

66. Градовский А.Д. Начала русского государственного права. Собр. соч. СПб. 1901, Т.7;

67. Греков Б.Д. Киевская Русь. М. 1953;

68. Грекулов Е.Ф. Православная инквизиция в России. М. 1964;

69. Даль В.И. Записка о ритуальных убийствах. СПб. 1913;

70. Даль В.И. Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их. СПб. 1844;

71. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М. 1995, Т.1, А-3;

72. Дворкин А.Л. Очерки по истории Вселенской Православной церкви. Нижний Новгород. 2008;

73. Дякин B.C. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907-1911 гг. Л. 1978;

74. Зеньковский С.А. Русское старообрядчество: духовные движения XVII в. М. 1995;

75. Золотухина Н.М. Иосиф Волоцкий. М. 1981;

76. Ивановский В.В. Русское государственное право. Казань. Т.1, 1895;

77. История Татарской АССР. Казань. 1968;

78. История дипломатии. М. 1959;

79. История полиции России. // Краткий исторический очерк и основные документы. М. 1998;

80. История Сибири с древнейших времен до наших дней.// Сибирь в составе феодальной России. Л. Т. 2, 1968;

81. История Сибири с древнейших времен до наших дней.// Сибирь в эпоху капитализма. J1. Т. 3, 1968;

82. Карташев А.В. Очерки по истории Русской церкви. // Собр. соч. М. 1993;

83. Касимов Ф. История Мелекесса и его окрестностей. Димитровград. 1996;

84. Кипарисов В. О свободе совести. // Опыт исследования вопроса в области истории церкви и государства с I по IX вв. Вып.1. М. 1883;

85. Клочков В.В. От государственной религии в России к свободе совести в СССР. М. 1982;

86. Кондаков Д.Ю. Духовно-религиозная политика Александра I и русская православная оппозиция (1801-1825). СПб. 1998;

87. Коркунов Н.М. Русское государственное право. СПб. 1899, Т.1;

88. Котляревский С.А. Конституционное государство. Опыт политико-морфологического обзора. СПб. 1907;

89. Красножен М.Е. Иноверцы на Руси. Юрьев. 1903;

90. Кузнецов Н.Д. Управление делами иностранных исповеданий в России в его историческом развитии. Ярославль. 1898;

91. Лаптева Л.Е. Региональное и местное управление в России (вторая половина XIX в.): монография. М. изд-во АПИ при ИГА РАН, 1998;

92. Ленин В.И. Полн. собр. соч. М. Т.44, С. 146;

93. Макарий. История Русской Церкви. СПб., T.XI, 1881;

94. Маклаков В.А. Вторая Государственная Дума: Воспоминания современника. Париж. 1936;

95. Мельгунов С.П. Церковь и государство в России (к вопросу о свободе совести). М. 1907;

96. Мельников (Печерский) П.И. Собр. соч. М. Т.8, 1976;

97. Мейер А. Советская политическая систем. Ее истолкование. М. 1966;

98. Мизун Ю.В., Мизун Ю.Г. Ислам и Россия. М. 2004;

99. Миловидов В.Ф. Старообрядчество и социальный прогресс. М. 1983;

100. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. М. Т.2, 1994;

101. Министерство внутренних дел России. 1802-2002 гг. // Исторический очерк. СПб. 2002;

102. Михайлова Н.В., Шингарева Н.В. Разработка и реализация законодательства о веротерпимости и свободе совести (вторая половина XIX в. — февраль 1917 г.). М. 2008;

103. Никанор, архиепископ архиепископ Херсонский и Одесский. Церковь и государство. СПб. 1888;

104. Николай (Ярушевич). Церковный суд в России до издания Соборного Уложения Алексея Михайловича (1649 г.). Пг. 1917;

105. Никольский Н.М. История Русской Церкви. М. 1983;

106. Одинцов М.И. Государство и церковь в России. XX век. М. 1994;

107. Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. СПб. 1906;

108. Ольденбург С.С. Царствование императора Николая II. СПб. 1991;

109. Органы и войска МВД России. // Краткий исторический очерк. М. 1996;

110. Орленко С.П. Выходцы из Западной Европы в России XVII века. // Правовой статус и реальное положение. М. 2004;

111. Очерки истории СССР.// Период феодализма. Конец в XV в.- начало XVII в. М. 1955;

112. Павлов А.С. Курс церковного права. Свято-Троицкая Лавра. 1902;

113. Папков А. Церковно-общественные вопросы в эпоху царя-освободителя (1855-1879). СПб. 1902;

114. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. М. 1993;

115. Петр Великий. Воспоминания. Дневниковые записи. Анекдоты. СПб. 1993;

116. Полиция и милиция России (очерки истории). М. 1993;

117. Полное собрание русских летописей. М. Т.1, 1962;

118. Полунов А.Ю. Под властью обер-прокурора. Государство и Церковь в эпоху Александра III. М. 1996, С.98;

119. Понырко Н.В. Эпистолярное наследие Древней Руси XI-XIII века: Исследования, тексты, переводы. СПб. 1992;

120. Попов А. В. Суд и наказания за преступления против веры и нравственности по русскому праву. Казань. 1904;

121. Рейснер М.А. Государство и верующая личность. Сборник статей. СПб. 1905;

122. Сапожников Д.И. Самосожжение в русском расколе. М. 1891;

123. Сафонов А.А. Свобода совести и модернизация вероисповедного законодательства в Российской империи в начале XX в.: монография. М. 2007;

124. Семеникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. Брянск. 2000;

125. Сильвестр, архимандрит. Современные искатели полной свободы совести. М. 1899;

126. Смолич И.К. История Русской Церкви. М. 1997;

127. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М. 1960, Кн.З, Т.6;

128. Старков О.В., Башкатов Л.Д. Криминотеология. Религиозная преступность. СПб. 2004;

129. Старцев В.И. Внутренняя политика Временного правительства первого состава. Л. 1980;

130. Стецкевич М.С. Свобода совести. СПб. 2006;

131. Тагер А.С. Царская Россия и дело Бейлиса. М. 1996;

132. Титлинов Б.В. Церковь во время революции. Пг. 1924;

133. Тернер Ф.Г. Свобода совести и отношение государства к церкви. // Сборник государственных знаний. СПб. 1877, T.III;

134. Тихомиров Л.А. Государственность и религия. М. 1906;

135. Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М. Ч.И, 1905;

136. Тихомиров Л. Вероисповедный состав России и обязательность для русского государства исторической вероисповедной политики. // Миссионерское обозрение. СПб. 1902, № 3;

137. Толочко П.П. Кочевые народы степей и Киевская Русь. Киев. 1999;1 1ской феодальной республики. М. 1980;

138. Фроянов И.Я. Древняя Русь. М.- СПб. 1995;

139. Цветаев Д.В. Протестанты и протестантство в России до эпохи преобраIзований. М. 1890;

140. Успенский Д.И. Россия в царствование Павла I.// Три века. Россия отIсмуты до нашего времени. М. Т. 5, 1994;

141. Эйдельман Н.Я. Грань веков. М. 1982;

142. Статьи в сборниках и журналах1150. Арапов Д.Ю. Мусульманский мир в восприятии верхов Российской империи.// Вопросы истории. М. № 4, 2005;

143. Бачинин В.А. У истоков российского протестантизма.// Вопросы истоIрии. М. № 3, 2007;

144. Безносова О. Библейские общества. // Немцы России: энциклопедия. М. 1 T.I, 1999;

145. Беляев А.А. Профессор П.С. Казанский и его переписка. // Богословский вестник. М. № 6, 1912;1154. Бузько О.П. Вероисповедная политика России в отношении буддизма вI

146. Восточной Сибири в XVII-XIX веках.// История государства и права. М. № 6,2008;

147. Велицын А.А. Духовная жизнь наших немецких колоний.// Русский вестник. СПб. № 9, 1890;

148. Волков М.Я. Ревнители православия и светская власть в 80-е гг. XVII в. // Церковь, общество и государство в феодальной России. М. 1990;

149. Герман А. Антинемецкие кампании. // Немцы в России: энциклопедия. М. T.I, 1999;

150. Гилязов И.А. Политика христианизации народов Среднего Поволжья в 16-17 вв. в западной историографии. // Межэтнические и межконфессиональные отношения в Республике Татарстан. Материалы научно-практической конференции. Казань. 1993;

151. Дряхлов В.Н. Языческое противодействие христианизации в Западной Европе в раннем средневековье. // Вопросы истории. М. № 1, 2007;

152. Дубровин Н.Ф. Наши мистики-сектанты. // Русская старина. СПб. 1895, ноябрь;

153. Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Пг. 1917, 12 марта;

154. Иринарх, иеромонах. История Обдорской Миссии.// Православный бла-говестник. СПб. № 3, 1905;

155. Каппелер А. Две традиции в отношениях России к мусульманским народам Российской империи. //Отечественная история. М. № 2, 2003;

156. Клаус А.А. Духовенство и школы в наших немецких колониях.// Вестник Европы, СПб. № 1, 1869;

157. Кони А.Ф. Из воспоминаний судебного деятеля. // Русская старина. СПб., №2, 1909;

158. Котляров Д.А. Московская Русь и народы Поволжья в XV-XVII вв. // У истоков национальной политики России. Выпуск 2. Ижевск. 2005;

159. Котляревский С.А. Свобода совести // Свободная мысль. Литературно-философский сборник. М. 1906;

160. Кэмпбелл Е.И. Мусульманский вопрос в России: история обсуждения проблемы. // Исторические записки. М. № 4 (122), 2001;

161. Леонтьева Т.Г. Жизнь сельского священника (1861-1904 гг.) // Социальная история. Ежегодник. М. 2000;

162. Об отношении к расколу Церкви, Правительства и общества. // Из чтений Московского общества Любителей Духовного просвещения. М. 1868;

163. Остроух И.Г., Шервуд Е.А. Российские немцы: вклад в историю и культуру (XVII- начало XX вв.). // Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге. М. 1995;

164. Плигузов А.И., Хорошевич А.Л. Русская церковь и антиордынская борьба в XIII-XIV вв. // Церковь, общество и государство в феодальной России. М. 1990;

165. Плохотнюк Т.Н. Положение Евангелическо-лютеранской церкви в России (конец XIX начало XX вв.). // Российские немцы. Проблемы истории, языка и современного положения. М. 1996;

166. Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году.// Материалы и архивные документы по истории Русской Православной Церкви). М. 2006;

167. Русские ведомости. Пг., 1917, 6 августа;

168. Ряжев А.С. Просвещенное духовенство при Екатерине И. // Вопросы истории. М. № 9, 2004;

169. Самсонов Н.В. Правовое положение мусульман и восприятие ислама на Руси в XI-XVI вв.// Проблемы развития государства и права в современном Российском обществе. Сборник научных статей. М. Московский университет МВД России, 2007;

170. Синицына Н.В. Автокефалия русской церкви и учреждение московского патриархата (1448-1589 гг.). // Церковь, общество и государство в феодальной России. М. 1990;

171. Таймасов С.У. Ногайская Орда и ее отношения с Россией.// Вопросы истории. М. № 1, 2006;

172. Тверитин М.М. Митрополит Андрей Щептицкий и Униатская церковь в России в годы Первой мировой войны. 1914-1918 гг. //Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. М. 2004;

173. Тихонов А.К. Власти и католическое население России в XVIII-XIX веках.// Вопросы истории. М. № 3, 2004;

174. Третьякова Н.В. Социально-правовой статус старообрядчества в дореформенной и пореформенной России.// Вопросы истории СССР. М. 1972;

175. Чеснок Е.В. Немецкие колонии Области Войска Донского. // Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге. М. 1995;

176. Авторефераты и диссертации

177. Белов Ю.С. Правительственная политика по отношению к неправославным вероисповеданиям России в 1905-1917 гг. Дис. . канд. ист. наук. СПб. 1999;

178. Васильев А.В. Организационно-правовые основы деятельности полиции по борьбе с преступностью в Казанской губернии (1862-1917 гг.). Дис. . канд. юрид. наук. М. 2008, С. 152;

179. Дорская А.А. Проблема законодательного закрепления свободы совести в России в начале XX века. Автореф. дис. . канд. юрид. наук. СПб. 2001;

180. Загидуллин И.К. Положение ислама в Европейской части России и Сибири в конце XVIII в.- начале XX в. (исламское богослужение и мечети). Автореф. дис. .доктора ист. наук. Казань. 2006;

181. Пущанский В.В. Правовое регулирование функционирования Русской Православной Церкви в России в XX веке (историко-правовой аспект). Автореф. дис. . канд. юрид. наук. СПб., 2006.

182. Редькина О.Ю. Вероисповедная политика Временного правительства России (февраль-октябрь 1917 г.). Дис. .канд. ист. наук. М. 1996;

183. Романовская JI.P. Иноверцы в Российской империи (историко-правовое исследование). Автореф. дис. . канд. юрид. наук. Н.-Новгород, 2006.

184. Сафонов А.А. Правовое регулирование деятельности религиозных конфессий Российской империи в начале XX века. Автореф. дис. .доктора юрид. наук. М. 2007;

185. Шабров И.В. Губернская администрация и религиозные организации в период вероисповедных реформ в России в начале XX века (на материалах Ярославской губернии, 1903-1914 гг.). Дис. . канд. ист. наук. М., 1998.

186. Шингарева Н.В. Роль МВД Российской империи в разработке и реализации законодательства о веротерпимости и свободе совести во второй половине XIX в. — феврале 1917 г. (историко-правовое исследование). Дис. . канд. юрид. наук. М. 2006;

187. Архивные материалы Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ).

188. Ф.102 фонд Департамента полиции МВД Российской империи:

189. Ф. 109 фонд Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии:

190. Оп. 3: ДД. 1379; 1385; 1411; 1416; Оп. 6: Д. 72; Оп. 1832: ДД. 494; 496;

191. Ф.564 личный архив А.Ф. Кони: On. 1: ДД. 71; 331; 376;

192. Ф. 730 фонд Департамента общих дел МВД Российской империи: On. 1: Д. 360;

193. Ф. 1165 фонд Министерства полиции Российской империи: On. 1: ДД. 33; 69;

194. Государственный исторический архив Чувашской Республики (ГИА ЧР)

195. Ф. 122 фонд Цивильского уездного исправника: On. 1: Д.22;

196. Национальный архив Республики Татарстан (НАРТ)

197. Ф. 1 фонд канцелярии Казанской губернии1. On. 3, Д. 8137;

198. Российский Государственный исторический архив (РГИА)

199. Ф. 821 фонд Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи:

200. Оп. 3: Наспер Г.Н. Предисловие к описи; ДД. 1; 2; 8;

201. Ф. 822 фонд Римско-католической духовной коллегии: Оп. 1797: ДД. 6; 7;

202. Ульяновский государственный архив Куйбышевской области (УГАКО)

203. Ф. 1- фонд Уголовной палаты Симбирского окружного суда: Оп. 76: ДД. 9-14;

Автор: Лукьянов, Сергей Александрович
Город: Москва
Год: 2009
Звание: доктора юридических наук
КОД ВАК: 12.00.01

Диссертация

Принцип веротерпимости во внутренней политике дореволюционной России и роль Министерства внутренних дел в обеспечении государственно-правовых основ его осуществления тема диссертации по юриспруденции

Автореферат

ПОХОЖИЕ РАБОТЫ

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции, автор работы: Лукьянов, Сергей Александрович, доктора юридических наук

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Лукьянов, Сергей Александрович, Москва

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Лукьянов, Сергей Александрович, доктора юридических наук

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Лукьянов, Сергей Александрович, Москва