АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции на тему «Субъективное право и законная сила судебного решения»
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреяедение высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский Государственный Университет»
На правах рукописи
Володарский Даниил Борисович Субъективное право и законная сила судебного решения
Специальность 12.00.15 -
гражданский процесс; арбитражный процесс
Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук
28 НОЯ 2013
Санкт-Петербург 2013
005540786
005540786
Работа выполнена на кафедре гражданского процесса ФГБОУ ВПО «Санкт-Петербургский государственный университет».
Научный руководитель: доктор юридических наук, профессор,
заведующий кафедрой гражданского процесса ФГБОУ ВПО «Санкт-Петербургский государственный университет», член-корреспондент РАН Мусин Валерий Абрамович
Официальные оппоненты: доктор юридических наук, профессор ФГБОУ
ВПО «Самарский Государственный
Университет»
Юдин Андрей Владимирович
кандидат юридических наук, директор Департамента экономического законодательства Министерства юстиции РФ, доцент кафедры судебной власти и организации правосудия Национального исследовательского
университета «Высшая школа экономики» Гальперин Михаил Львович
Ведущая организация: Федеральное государственное бюджетное
образовательное учреждение высшего профессионального образования
«Саратовская Государственная Юридическая Академия»
Защита состоится «23» декабря 2013 года в 13 часов 00 минут на заседании диссертационного совета Д 212.282.01 при ФГБОУ ВПО «Уральская государственная юридическая академия» по адресу: 620137, г.Екатеринбург, ул.Комсомольская, д.21, зал заседаний Ученого совета.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Уральская государственная юридическая академия».
Автореферат разослан «еибл ноября 2013 г.
Ученый секретарь диссертационного совета
доктор юридических наук,
профессор
М.Н.Семякин
Общая характеристика работы
Актуальность темы диссертационного исследования. В большинстве жизненных ситуаций участники материальных правоотношений соотносят свое поведение с содержанием установленных" государством правовых норм и добровольно исполняют лежащие на них юридические обязанности. Однако в ряде случаев возникают правовые конфликты, в результате которых обладатели субъективных прав оказываются неспособными реализовать их самостоятельно, без помощи публичной власти. Именно поэтому Конституция РФ (статья 46) предоставляет участникам материальных правоотношений право на судебную защиту, посредством которой субъективные права, получая подтверждение со стороны государства, приобретают способность быть осуществленными принудительно в рамках установленных законом исполнительных процедур.
Принудительная реализация субъективного права оказывается возможной благодаря тому, что оно становится предметом судебного решения, выносимого от имени публичной власти, и обладающего общеобязательным значением (ст. 13 ГПК РФ, ст. 16 АПК РФ). Фактически речь идет об оснащении правового притязания процессуальной надстройкой, без которой управомоченное лицо бессильно преодолеть нежелание должника исполнить лежащую на нем юридическую обязанность. Лишь после того, как такая обязанность трансформируется в публично-правовую необходимость подчиниться государственному вмешательству, корреспондирующее ей субъективное право получает гарантированную возможность быть реализованным вне зависимости от наличия на то доброй воли должника.
Возникновение в связи со вступлением судебного акта в законную силу процессуальной «надстройки» над субъективным правом ставит перед исследователями права концептуальный вопрос о том, как соотносятся между собой данная надстройка и связанное с ней материальное правоотношение. Следует ли утверждать, что материальное правоотношение не претерпевает никаких изменений: и его внутренняя структура, и режим правового регулирования остается идентичными тому его состоянию, которое оно имело до процесса. Или же в результате вынесения судебного акта содержащаяся в нем властная резолюция заслоняет собой подтвержденное решением притязание,
1
предопределяя, что дальнейшее его осуществление возможно лишь в процессуальной форме и только тем способом, который санкционирован судом.
Это вопрос имеет не только теоретическое, но и сугубо практическое значение, ибо в зависимости от того или иного ответа на него следует по-разному определять ту степень влияния, которое могут оказывать участники подтвержденного судом правоотношения на определение его дальнейшей юридической судьбы. Если материальное регулирование и структура правоотношения с вынесением судебного акта остаются неизменными, распорядительные действия сторон, направленные на его изменение или прекращение, будут иметь ровно ту юридическую силу, которую они бы имели на допроцессуальной стадии его развития. Если же на передний план выходит процессуальная надстройка - в виде судебного решения, которое становится единственно возможной «формой жизни» правового притязания, - такие действия если и возможны, то потребуют предварительного судебного санкционирования, ибо только суд вправе изменять содержание судебной резолюции, либо констатировать прекращение ее действия.
Ответ на данный вопрос не выглядит очевидным. Судебная практика, как это показано в работе, в ряде случаев исходит из предположения, что с вынесением судебного решения субъективному праву сообщается свойственная решению незыблемость, а действия участников материального правоотношения, совершенные в соответствии с требованиями материального законодательства и направленные на его трансформацию, без согласия суда не приобретают присущего им материального значения. Данный подход, однако, вызывает ряд возражений, в основе которых лежит идея о том, что процесс является лишь средством осуществления материальных прав и в силу своего исключительно инструментального значения не должен влиять на способность материального правоотношения развиваться согласно тем алгоритмам и правилам, которые установлены материальным законом. И, следовательно, законная сила судебного решения не должна лишать самостоятельные волеизъявления и действия сторон той юридической силы, которой они обладали до и вне процесса.
Другой, тесно связанной с озвученной выше, проблемой является вопрос о том, какое влияние на исполнимость судебного решения оказывают
2
происходящие после его вынесения факты, влекущие изменение или прекращение подтвержденного судом правоотношения. С одной стороны, исполнение судебного акта в таких ситуациях не должно продолжаться, ибо вследствие изменения материально-правовой действительности для его реализации утрачиваются необходимые материально-правовые предпосылки. С другой стороны, само по себе наступление правопрекращающих (правоизменяющих) обстоятельств не ведет к автоматическому погашению исполнительной силы судебного акта - юридически он остается неосуществленным, и с формальной точки зрения - подлежащим дальнейшему исполнению. Однако очевидно, что при продолжении принудительного исполнения окажутся нарушенными интересы должника, юридическая обязанность которого перед взыскателем уже погашена. И, следовательно, должник должен быть обеспечен необходимыми способами и средствами защиты, которые позволили бы ему освободиться от бремени исполнения переставшего быть актуальным судебного решения и предотвратить дальнейший ход теперь уже неосновательного исполнительного производства. Действующее законодательство, однако, не дает однозначных указаний на то, какие способы и средства защиты предоставляются должнику для достижения соответствующей цели.
Отсутствие однозначного подхода к решению соответствующих проблем объясняет важность их научного исследования.
Цели и задачи исследования. Целью настоящего диссертационного исследования является:
(а) нахождение ответа на вопрос о пределах воздействия законной силы судебного решения на подтвержденное решением материальное правоотношение и наличии у его участников возможности самостоятельно, без предварительной санкции суда, совершать распорядительные действия, направленные на его изменение или прекращение;
(б) решение вопроса о влиянии, которое оказывает прекращение (изменение) подтвержденного судом правоотношения на способность судебного акта быть реализованным в рамках исполнительного производства;
(в) выявление алгоритмов, согласно которым должен строиться механизм защиты должника от неосновательного исполнительного действия судебного акта;
(г) формулирование предложений по совершенствованию гражданского и арбитражного процессуального законодательства, законодательства об исполнительном производстве.
Названная цель исследования предопределила конкретные задачи работы:
- определить взаимное соотношение между собой принудительно осуществляемых субъективных прав и процессуальной формы, в рамках которой происходит их принудительное осуществление;
- выявить возможные причины, в силу которых законная сила судебного решения может препятствовать участникам принудительно осуществляемых правоотношений самостоятельно, без предварительной санкции суда, совершать распорядительные действия, направленные на изменение (прекращение) подтвержденных судом правоотношений;
- исследовать на примере субъективных прав различной отраслевой принадлежности вопрос о том, обладают ли участники материальных правоотношений способностью самостоятельно совершать распорядительные действия, направленные на их изменение (прекращение), и о том влиянии, которое оказывает изменение (прекращение) субъективного права на способность судебного акта быть реализованным в рамках процедур принудительного исполнения;
- исследовать вопрос о том, какие предусмотренные законодательством механизмы могут быть задействованы для защиты интересов должника от неосновательного исполнительного действия судебного акта в случаях, когда субъективное право, являвшееся предметом судебного решения, к моменту его реализации прекратило свое существование.
Предмет исследования. Предметом настоящего диссертационного исследования является налоговое, гражданское, семейное, гражданское и арбитражное процессуальное законодательство, законодательство об исполнительном производстве, а также практика Конституционного Суда Российской Федерации, судов общей юрисдикции и арбитражных судов.
4
Методологической основой диссертационного исследования являются общенаучные методы (анализ, синтез, индукция, дедукция, моделирование, сравнение и аналогия) и методы частно-научного познания (формально -логический, историко-правовой, формально - юридический, системный и комплексный анализ).
Теоретической основой исследования, учитывая межотраслевой характер анализируемых правоотношений, стали труды ученых-юристов, являющихся представителями различных отраслевых юридических наук, среди которых С.С.Алексеев, ВВБушев, ВВ.Бациев, ЕВВасьюэвский, ВМГордон, РШукасян, МАГурвич, КФ-Елисейкин, СКЗагайнова, КБЗевдер, Э.Зеккать, АХКарапегов, ЕВ.Килинкарова, ОЛОКосова, ЕАКрашенинниюв, КИМачышсв, НАМиловццов, ЛШМихеева, ЕЯМоговиповкер, ИБНовицкий, СБ.Овсянников, ГЛОсокина, ААПавпов, ИАЛокровский, ДИЛалуморцвинов, БВЛшов, СВ.Сарбаш, ИВРешешишва, ЛАТерехова, ДО.Туэов, НАЧечина, М.З.Шварц, ТМЛбпочкш, В.ВЛрков и др.
Научная новизна исследования состоит в комплексном исследовании вопроса о взаимосвязи подлежащего принудительному осуществлению материально-правового отношения, законной силы судебного решения и его исполнительного действия. В работе впервые в отечественной литературе подробно исследован феномен неосновательного исполнительного действия вступившего в законную силу судебного решения и разработан механизм защиты интересов должника от неосновательного взыскания в условиях, когда субъективное право, являющееся предметом принудительной реализации, прекратилось (изменилось) по обстоятельствам, наступившим после вынесения судебного акта.
В соответствии с поставленной целью и задачами на защиту выносятся следующие положения:
1. Поскольку материальное правоотношение в результате своего подтверждения во вступившем в законную силу судебном акте не претерпевает каких-либо внутренних изменений, а деятельность государства, направленная на принудительную реализацию субъективного права, носит сугубо процессуальный характер, следует подвергнуть критике выдвигаемый судебной практикой подход, согласно которому действия сторон, направленные на
изменение (прекращение) подтвержденного судом правоотношения, вызывают материально-правовые последствия лишь при условии их судебного санкционирования. Вступление в законную силу судебного решения не может выступать фактором, блокирующим для участников подтвержденного судом правоотношения возможность самостоятельно и без санкции суда совершать действия, направленные на изменение или прекращение такого правоотношения, по правилам материального закона.
2. Вступление в законную силу судебного решения не лишает должника свободы воспользоваться иными, нежели указанные в судебной резолюции, правовыми возможностями освободиться от лежащей на нем перед взыскателем юридической обязанности. Самостоятельный выбор должником таких альтернативных возможностей правомерен, а его действия, направленные на их реализацию, порождают предусмотренный законом правопогашающий эффект, несмотря на то, что их осуществление вступает в видимое противоречие с буквальным содержанием судебной резолюции. Это обусловлено тем, что исполнительный приказ, содержащийся в судебной резолюции, обладает процессуальной природой и имеет в качестве своего адресата не должника, юридическая обязанность которого перед взыскателем возникает и реализуется по правилам материального закона, а органы принудительного исполнения.
3. Незыблемость вступившего в законную силу судебного решения, как властного акта, разрешающего материальный спор сторон по существу и декларирующего их взаимные права и обязанности, не означает неизменности и постоянства его исполнительного действия. Исполнительное действие решения о присуждении является условным в том смысле, что исполнение по нему должно быть прекращено во всех случаях, когда подтвержденное им субъективное право прекратилось (изменилось) по обстоятельствам, наступившим после завершения рассмотрения дела по существу в суде первой инстанции. Это предопределено тем, что решение о присуждении не имеет самостоятельного материально-правового содержания и может являться инструментом принудительной реализации подтвержденного им субъективного права лишь постольку, поскольку такое право продекларировано судом и продолжает существовать в материально-правовой действительности.
4. Принудительное осуществление судом требований публично-правового характера не предполагает перехода к суду исполнительно-распорядительных полномочий по администрированию соответствующих правоотношений. Осуществление судом властного контроля над деятельностью административного органа не лишает такой орган права принимать в пределах принадлежащей ему компетенции самостоятельные решения, влияющие на юридическую судьбу подтвержденных судом публичных правоотношений. Судебное санкционирование данных решений для наступления связанных с ними материально-правовых последствий не требуется.
В частности, при исполнении судебного решения об обязании возвратить налогоплательщику излишне уплаченный (взысканный) налог налоговый орган вправе самостоятельно, без предварительного судебного санкционирования, осуществить принудительный зачет присужденной налогоплательщику суммы в счет числящейся за ним налоговой задолженности перед бюджетом.
5. Подтвержденное вступившим в законную силу судебным решением гражданско-правовое притязание прекращается (изменяется) в случаях осуществления должником зачета встречного, в том числе не подтвержденного в судебном порядке, требования, предоставления должником факультативного предмета исполнения (если предметом судебного осуществления являлось факультативное обязательство), заключения сторонами внепроцессуального соглашения о новации, наступления отменительного условия (если предметом судебного осуществления являлось требование из сделки, осложненной таким условием) и т.д. Наступление соответствующих обстоятельств должно являться основанием для рефлекторной утраты судебным решением своего исполнительного действия и влечь недопустимость его дальнейшего принудительного исполнения.
6. Алиментное соглашение между родителями о порядке исполнения лежащей на них обязанности по содержанию их несовершеннолетних детей может быть заключено в нотариальной форме и в том случае, если на момент заключения такого соглашения алименты на детей взыскиваются в судебном порядке. При наступлении данного обстоятельства ранее вынесенный судебный акт должен утрачивать исполнительную силу применительно к периоду,
7
следующему за датой вступления в силу алиментного соглашения, а взыскание алиментов за этот последующий период - осуществляться на основании заключенного родителями алиментного соглашения.
7. Действующее российское законодательство не содержит указаний на то, в каком порядке должна осуществляться защита должником своих интересов от намерений взыскателя продолжить (инициировать) процедуру принудительного исполнения в ситуации, когда судебное решение, хоть и остается формально неисполненным, но фактически утрачивает свою правоохранительную функцию ввиду прекращения (изменения) подтвержденного им субъективного права. Приспосабливаемая судебной практикой для этих целей процедура прекращения исполнительного производства, предусмотренная процессуальным законодательством, не может выполнять данную задачу, ибо она не предназначена для разрешения правовых споров и не способна защитить должника во всех ситуациях, когда он нуждается в соответствующей защите. Соответствующий пробел должен быть устранен посредством законодательного закрепления за должником права на предъявление иска (заявления) против принудительного исполнения, по итогам реализации которого судебное решение будет признано утратившим свое исполнительное действие, а от должника - отвращена угроза неосновательного принуждения.
8. Иск (заявление) против принудительного исполнения является средством реализации принадлежащего должнику антиисполнительного требования, которое возникает в связи с прекращением (изменением) подтвержденного судебным решением субъективного права по основаниям, не связанным с его принудительной реализацией. Данное требование адресовано взыскателю и может быть реализовано через суд, если последний не желает совершить действия по отказу от дальнейшего взыскания, несмотря на то, что необходимые для принудительной реализации судебного решения материальные основания утрачены
9. Иск (заявление) против принудительного исполнения носит превентивный характер, ибо реализуемое посредством него антиисполнительное требование не имеет своей непосредственной целью восстановление интересов
8
должника, пострадавшего от неосновательной принудительной реализации судебного акта, а призвано предупредить наступление соответствующих негативных последствий в будущем. Необходимость законодательного закрепления данного способа защиты обусловлена общей для российского правопорядка идеей о том, что предвидимое нарушение прав и законных интересов участников общественных отношений должно заблаговременно предотвращаться - ее регулирующее воздействие должно быть распространено и на те ситуации, когда такое будущее нарушение может явиться следствием использования легитимного, но утратившего связь с материальной действительностью судебного акта.
Научное и практическое значение исследования. Выработанные в диссертации подходы позволяют решить ряд теоретических проблем налогового, гражданского, семейного и гражданского процессуального права. Практическое значение исследования состоит в том, что теоретические выводы, обоснованные в работе, и конкретные предложения по внесению изменений в действующее законодательство могут быть использованы в процессе совершенствования процессуального законодательства и законодательства об исполнительном производстве.
Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена на кафедре гражданского процесса юридического факультета Санкт-Петербургского Государственного Университета, где проведено ее обсуждение.
Основные положения диссертационного исследования были изложены в опубликованных научных статьях, использованы диссертантом при чтении лекций по курсам гражданского процессуального права, арбитражного процессуального права, а также при проведении практических занятий по курсу гражданского процессуального права.
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, объединяющих двенадцать параграфов, заключения, перечня предложений по совершенствованию действующего законодательства, списка нормативных актов, списка использованной литературы и материалов судебной практики.
Содержание работы
Во введении обосновывается актуальность выбора темы исследования, его целей и задач, характеризуется его новизна, сформулированы положения, выносимые на защиту.
Первая глава, носящая название «Субъективное право и процессуальная форма его принудительного осуществления», посвящена анализу теоретических проблем, связанных с вопросом о соотношении между собой материальных и процессуальных элементов механизма принудительного осуществления субъективных прав, и влиянии законной силы судебного решения на способность подтвержденного судом материального притязания трансформироваться по правилам материального закона. Данная глава состоит из вступления и четырех параграфов.
Во вступлении обозначается проблема, являющаяся отправной точкой исследования. На ряде примеров автор демонстрирует сложившийся в судебной практике подход, согласно которому материально правомерные действия сторон, направленные на прекращение (изменение) подтвержденного судебным актом притязания, считаются ничтожными и не порождающими материально-правовые последствия за исключением лишь тех случаев, когда их совершение было санкционировано властью суда. По мнению судов, вступление в силу исполнительного решения изымает соответствующее правоотношение из сферы непосредственного воздействия применимых к нему норм материального права, что, в свою очередь, указывает на происходящую с таким правоотношением трансформацию. Это порождает вопрос о том, в чем состоит данная трансформация и почему она приводит к столь радикальным последствиям.
В параграфе первом «Субъективное право в состоянии правового конфликта» исследуются различные взгляды на вопрос о том, какие именно материально-правовые трансформации происходят с субъективным правом в связи с возникновением между участниками спорного правоотношения правового конфликта и последующим вмешательством судебной власти для целей его разрешения. Согласно одному воззрению, субъективное право, как до, так и после своего нарушения, остается внутренне неизменным: нарушение его
10
со стороны должника приводит лишь к переходу его в «боевое состояние» (М.А.Гурвич), либо к активизации изначально присущего субъективному праву «правомочия на защиту» (М.М.Агарков, С.Н.Братусь, Н.Г.Александров). Согласно другому подходу (О.Э Лейст, П.Ф.Елисейкин, Е.А.Крашенинников и др.) нарушение принадлежавших потерпевшему субъективных прав (именуемых регулятивными), ведет к возникновению не тождественных существовавшим прежде охранительных прав, реализация которых через суд и позволяет преодолеть правовой конфликт.
Диссертант констатирует, что ни одна из вышеуказанных концепций не может являться основой для теоретического обоснования взгляда, согласно которому вынесение решения и вступление его в законную силу приводит к трансформации подтвержденного таким решением субъективного права и влечет изменение материально-правового режима его регулирования. Те или иные материальные изменения, если и могут быть констатированы, то лишь применительно к моменту самого нарушения, а не вынесения или вступления судебного акта в законную силу.
В параграфе втором «Концепция комплексного правоотношения и ее критика» диссертант делает попытку обосновать идею о происходящей по итогам процесса трансформации правоотношения, опираясь на воззрения тех ученых (О.В.Иванов, Е.Я.Мотовиловкер), согласно которым попадание притязания в сферу принудительного судебного осуществления приводит к возникновению комплексного правового образования, включающего в себя как правовую связь между сторонами спора, так и публично-правовую связь каждого из них с государством (в лице суда или органа принудительного исполнения). Появление вышеназванной публично-правовой надстройки, в рамках которой материально-правовая обязанность должника перед кредитором дублируется и предстает также в виде публично-правовой обязанности исполнить судебный акт, как раз и является тем самым искомым материальным изменением. Оно приводит к тому, что правоотношение заимствует у судебной резолюции такое ее свойство, как неизменяемость, в связи с чем любое воздействие на него становится возможным лишь в виде исключения и только с согласия суда.
Автор доказывает теоретическую несостоятельность данной концепции. Во-первых, то обстоятельство, что в процессе принудительного осуществления материального правоотношения органы принудительного исполнения участвуют в перемещении материальных благ от должника к взыскателю, не может явиться доказательством участия государства в подтвержденном судом правоотношении. Деятельность судебного пристава-исполнителя носит по отношению к принудительно осуществляемому притязанию внешний, и притом, сугубо процессуальный характер, а его функция заключается в замещении отсутствующей воли должника на исполнение лежащей на нем юридической обязанности. Совершаемые органом принудительного исполнения за должника действия с материально-правовой точки зрения должны быть квалифицированы как действия, совершаемые самим должником, аналогично тому, как действия представителя по исполнению обязанности, лежащей на представляемом субъекте перед третьим лицом, приписываются представляемому субъекту.
Во-вторых, критике подвергается тот аргумент в пользу исследуемой концепции, согласно которому институт защиты нарушенных прав - есть институт материально-правовой (напр., ст. 12 ГК РФ), и, следовательно, правореализационная деятельность государства не может протекать иначе, как внутри подтвержденного судом материального правоотношения. Данный довод основан на смешении материального права на защиту (то есть осуществляемого в принудительном порядке материально-правового притязания) и одноименного ему процессуального права, которые различаются между собой по основанию своего возникновения, адресату и юридическому содержанию, и, следовательно, не могут быть объединены в едином конгломерате правовых связей.
Диссертант указывает на то, что возникновение публично-правовой обязанности исполнить судебный акт (в пользу чего может свидетельствовать наличие такой меры ответственности как взыскиваемый в пользу государства исполнительный сбор) не может оказать влияние на свободу сторон самостоятельно распоряжаться подтвержденным судом правоотношением. Данная обязанность, не являясь самоценной, преследует исключительно служебную цель - помочь взыскателю в осуществлении принадлежащего ему права, и ее возникновение неспособно вывести соответствующее
12
правоотношение из сферы непосредственного воздействия применимых к нему материальных норм.
В параграфе третьем «Субъективное право и судебное решение» диссертант обращается к вопросу о том, какое место по отношению друг к другу занимают субъективное право и подтверждающее его существование судебное решение.
Автор отвергает теорию приказа, согласно которой исполнительное судебное решение следует считать юридическим фактом материального права, новирующим материально-правовую действительность и ведущим к возникновению новой правовой обязанности должника, покоящейся на силе судебного авторитета, а не внепроцессуальном юридическом составе. Диссертант присоединяется к сторонникам деклараторной теории судебного решения (В.М.Гордон, Т.М.Яблочков, М.А.Гурвич, Н.А.Чечина), согласно которой суд в процессе о принудительном осуществлении субъективных прав требования не создает новые права и обязанности, а лишь констатирует наличие тех субъективных прав и обязанностей, которые возникли и существуют вне процесса. Приказ суда является не более, чем процессуальным инструментом, предназначенным для помощи взыскателю в деле принудительной реализации принадлежащего ему субъективного права. Он не становится частью материального правоотношения, его адресатом являются не стороны, а органы принудительного исполнения. И поскольку процессуальная форма всегда является лишь средством реализации материальных прав, приказ суда, будучи отнесен к процессуальной сфере, не может являться фактором, блокирующим реализацию сторонами тех возможностей, которые закреплены за ними материально-правовыми нормами. Следовательно, распорядительные действия сторон, направленные на прекращение (изменение) подтвержденных судом правоотношений, ведут к возникновению материально-правовых последствий безотносительно к тому, было или нет получено одобрение суда на их совершение. Противоположный подход судебной практики является ошибочным.
Тезис, согласно которому приказ суда является лишь инструментом реализации продекларированного судом субъективного права, позволяет сделать
13
вывод, что проистекающая из приказа суда исполнительная сила судебного решения может иметь место лишь постольку, поскольку субъективное право, реализацию которого оно призвано обслужить, продолжает существовать в материальной действительности. Прекращение (изменение) соответствующего права должно приводить к рефлекторной утрате судебным актом своего исполнительного действия, ибо дальнейшее его исполнение утрачивает свою правореализационную функцию и приведет к необоснованному вторжению в сферу законных интересов должника.
В параграфе четвертом «Законная сила судебного решения и его исполнительное действие» автор проверяет вывод о рефлекторной зависимости исполнительного действия судебного акта от судьбы осуществляемого посредством него материального притязания на соответствие учению о законной силе судебного решения. Общепризнанной функцией норм о законной силе судебного акта (res judicata) является придание его действию качества непоколебимости, что является залогом установления правовой определенности в отношениях между сторонами. Не следует ли отсюда, что и исполнительное действие решения также должно иметь неизменяемый характер и не зависеть от тех трансформаций, которые происходят с материальным правоотношением после его принятия?
Автор отвечает на этот вопрос отрицательно, указывая на то, что все эффекты, которые обычно связываются со вступлением решения в законную силу, должны быть разделены на две группы. Во-первых, это те из них (неоспоримость, исключительность и преюдициальность), которые призваны зафиксировать в окончательном виде результаты правопознавательной деятельности суда по вопросу о существовании спорного правопритязания. Во-вторых, это исполнительный эффект, который позволяет судебному акту служить предпосылкой осуществляемого впоследствии государственного принуждения. Лишь те эффекты, которые входят в первую группу, носят непоколебимый, вечный характер (запрет на опровержение правомерности результатов судебного познания будет действовать всегда!), в то время как исполнимость, напротив, временна, ибо после реализации судебного акта его исполнительное действие завершится. И точно так же, как исполнительный
14
эффект прекращается после исполнения судебного акта (по той причине, что лежащее в его основе субъективное право прекратило свое существование), он должен прекращаться и тогда, когда соответствующее субъективное право прекратилось (изменилось) любым другим, помимо исполнения, образом.
Учет материально-правовых обстоятельств, происходящих после принятия судебного решения, при решении вопроса о возможности дальнейшего исполнения судебного акта не вступает в противоречие с законной силой судебного решения еще и потому, что ее объективные пределы ограничиваются лишь тем фактами, которые устанавливались судом при рассмотрении дела. Новые факты, не входящие в сферу объективных пределов res judicata, неспособны подорвать легитимность судебного акта, но, прекращая (изменяя) подтвержденное судом правоотношение, оказывают непосредственное воздействие на допустимость его дальнейшего исполнения. Таким образом, в отличие от неопровержимости, исполнимости и преюдициальности, исполнительное действие судебного решения является условным, поскольку может существовать лишь до тех пор, пока между моментом вынесения судебного решения и моментом самого исполнения не возникли обстоятельства, изменяющие содержание юридических прав и обязанностей сторон и потому создающие юридическую невозможность дальнейшего исполнения.
Принципиальное отличие исполнительного действия судебного решения (временность, прекращаемость, зависимость от судьбы подтвержденного судом материального правоотношения) от прочих эффектов законной силы, характеризующихся противоположными характеристиками и направленными на обеспечение незыблемости результатов судебного познания, заставляют диссертанта присоединиться к точке зрения тех авторов (Н.А.Миловидов, М.А.Гурвич и др.), которые выводили исполнимость из числа свойств законной силы судебного решения.
Вторая глава исследования, именуемая «Принудительно осуществляемое субъективное право и отраслевые режимы правового регулирования» и состоящая из трех параграфов, направлена на эмпирическую проверку правильности сделанных в первой главе теоретических выводов. Вопрос о влиянии судебного решения на способность субъективного права
15
трансформироваться по правилам материального закона разбирается на примере материальных притязаний различной отраслевой направленности.
Параграф первый «Субъективное налоговое право и процессуальная форма его принудительного осуществления», состоящий из трех подпараграфов, посвящен вопросу о влиянии судебного решения на способность подтвержденного им налогового притязания трансформироваться по правилам налогового законодательства. Эта проблема разбирается применительно к вопросу о том, вправе ли налоговый орган воспользоваться своим правом на зачет недоимки (иной налоговой задолженности) в счет требования налогоплательщика о возврате налога в случае, если соответствующая недоимка была выявлена или возникла после вынесения судебного решения о принудительной реализации данного требования. Либо же следует сказать, что соответствующее право блокируется вследствие принятия такого решения.
В подпараграфе первом отмечается, что притязание на возврат налоговой переплаты может быть осуществлено налогоплательщиком посредством предъявления в суд прямого имущественного требования о возврате, а также через подачу заявления о признании незаконным решения (действий, бездействия) налогового органа, блокирующего реализацию данного права налогоплательщика. Практика восприняла соответствующую вариативность как признак того, что нарушенный интерес налогоплательщика может быть восстановлен двумя различными способами защиты, имеющими разные условия удовлетворения, что, в частности проявляется в неодинаковой протяженности сроков, в течение которых соответствующие способы защиты могут быть реализованы. Доказывается ошибочность данного подхода, ибо вне зависимости от того, как сформулировано требование налогоплательщика, его реализация имеет своим следствием возврат налоговой переплаты и, следовательно, условия удовлетворения данного требования должны быть едиными вне зависимости от того, какую форму («имущественную» или «организационную») оно приняло в заявлении налогоплательщика.
В подпараграфе втором указывается на то, что ответ на вопрос о сохранении у налогового органа права на зачет недоимки в счет требования налогоплательщика о возврате налога, подтвержденного в судебном порядке,
16
зависит от того, что следует считать предметом судебной деятельности по делам
о возврате налога.
Согласно первому подходу («концепция судебного администрирования»), судебная форма реализации данного требования налогоплательщику является самостоятельным порядком осуществления возврата, полностью независимым от установленной Налоговым Кодексом административной процедуры. Суд, рассматривающий требование налогоплательщика, становится полноценным администратором соответствующих отношений. Это исключает сохранение у налогового органа компетенции на принятие самостоятельных решений, направленных на определение юридической судьбы требования налогоплательщика (в том числе решений о его зачете против недоимки), ибо данное требование, попав в суд, выводится из сферы непосредственного воздействия налогового законодательства и осуществляется по правилам процессуального закона, в том числе законодательства об исполнительном производстве. Зачет недоимки против подтврежденного судом требования налогоплательщика, если и становится возможным, то только через принятие соответствующего постановления судом, например, в рамках процедуры изменений порядка и способа исполнения судебного акта.
Согласно другому подходу («концепция судебного контроля»), суд, рассматривающий требование налогоплательщика о возврате, лишь контролирует законность действий налогового органа. И поэтому принятие судебного решения о возврате, хоть и направлено на исправление допущенных им ранее ошибок, но не лишает налоговый орган права администрировать соответствующие правоотношения по правилам Налогового Кодекса, которые остаются применимыми к соответствующим правоотношениям и после вынесения судом решения. Отсюда следует, что у налогового органа сохраняется право на зачет, если при исполнении судебного акта им будет выявлена встречная недоимка налогоплательщика.
Исследуя воззрения различных авторов, и анализируя судебную практику, автор приводит к выводу об ошибочности концепции судебного администрирования. Выполнение судом функций администратора налоговых правоотношений равнозначна наделению его несвойственными ему
17
распорядительно-управленческими функциями, что противоречит теории разделения властей, неосуществима с практической точки зрения, а также приводит к тому, что процессуальная форма, замещая собой административные процедуры, начинает выполнять несвойственные ей материально-правовые задачи. Такое искажение ведет к целому ряду недопустимых последствий, на которые указывает автор. В действительности, властное участие суда в деле осуществления налоговых притязаний имеет лишь контрольное, корректирующее значение и не может заблокировать для налогового органа осуществление каких-либо из тех возможностей, которые он имеет согласно нормам Налогового Кодекса РФ, в т.ч. право на самостоятельное осуществление встречного зачета.
В подпараграфе третьем исследуется вопрос о том, при каких условиях самостоятельное осуществление налоговым органом зачета встречной недоимки против подтвержденного судом требования налогоплательщика о возврате не будет вступать в противоречие с законной силой соответствующего судебного решения.
Невозможность рассматривать встречную недоимку как основание для зачета может возникнуть только как следствие того, что вопрос о ее наличии уже рассматривался судом при рассмотрении дела о возврате налога и факт ее отсутствия подтвержден вступившим в законную силу судебным актом. Это может иметь место в следующих обстоятельствах.
Во-первых, в ситуации, когда первоначальный отказ налогового органа возвратить сумму налоговой переплаты мотивирован наличием у налогоплательщика недоимки, что явилось основанием для осуществления налоговым органом принудительного зачета. В этом случае предметом судебного исследования становится именно это встречное притязание бюджета, а решение суда возвратить налог налогоплательщику свидетельствует о том, что факт наличия недоимки, послужившей основанием для зачета, им установлен не был (что в данном случае равнозначно признанию ее отсутствия). В этом случае самостоятельный зачет налоговым органом той же самой суммы на стадии исполнения соответствующего судебного решения неминуемо вступает в противоречие с законной силой судебного акта.
18
Во-вторых, в ситуации, когда первоначальный отказ налогового органа связан с непризнанием им самого факта переплаты, однако в период процесса налоговый орган признает ее наличие, но, ссылаясь на встречную недоимку, производит зачет, о чем ставит в известность суд. Если суд, признает за налогоплательщиком право на возврат в такой ситуации, это означает, что правомерность осуществленного налоговым органом зачета им отвергнута. И, следовательно, налоговый орган не вправе преодолеть законную силу судебного решения посредством проведения повторного зачета той же самой суммы в счет подтвержденного судом требования налогоплательщика.
Во всех остальных случаях осуществление налоговым органом зачета недоимки против подтвержденного в судебном порядке притязания о возврате налога является правомерным. Это касается также и той недоимки, которая была выявлена до принятия судебного решения, но вопрос о существовании которой при рассмотрении требования налогоплательщика о возврате в судебном порядке не обсуждался и не исследовался. Совершение налоговым органом зачета влечет утрату оснований для дальнейшего исполнения судебного акта о возврате налога.
Параграф второй «Субъективное гражданское право и процессуальная форма его принудительного осуществления» состоит из трех подпараграфов.
В подпараграфе первом рассматривается вопрос о влиянии на исполнительное действие судебного акта таких односторонних действий должника, направленных на прекращение подтвержденного судом гражданского правоотношения, как совершение зачета и предоставление факультативного предмета исполнения.
Доказывается тезис, согласно которому прекращение подтвержденного судом притязания путем зачета встречного однородного требования осуществляется по правилам материального закона, а действительность такой односторонней сделки не зависит от того, выносился ли до этого судебный акт, подтверждающий факт существования зачитываемого встречного требования. Единственным исключением из этого правила являются ситуации, когда встречное требование может получить количественную определенность лишь по результатам судебного процесса (например, требование о взыскании морального
19
вреда). Здесь зачет возможен лишь после того, как в отношении такого требования будет вынесен судебный акт о его принудительной реализации.
Должник вправе также освободить себя от лежащей на нем юридической обязанности, о принудительном осуществлении которой вынесен судебный акт, посредством предоставления взыскателю факультативного предмета исполнения (в ситуациях, когда такая возможность допускается гражданским законодательством). Предварительного согласия суда для этого не требуется.
Совершение вышеуказанных односторонних действий ведет к прекращению подтвержденного судом материального притязания и влечет недопустимость дальнейшего исполнения судебного акта о его принудительной реализации.
В подпараграфе втором анализируется вопрос о влиянии на дальнейшую исполнимость судебного решения, предметом которого является реализация притязания, основанного на сделке с отменительным условием, факта наступления такого условия в период после вынесения решения суда.
В подпараграфе третьем автор доказывает тезис, согласно которому действительность заключенной между взыскателем и должником гражданско-правовой сделки о прекращении (изменении) подтвержденного судом гражданского правоотношения не зависит от того, была ли она обличена в форму мирового соглашения и санкционирована судом.
В параграфе третьем «Субъективное семейное право и процессуальная форма его принудительного осуществления» исследуется вопрос о влиянии судебного решения на право сторон подтвержденного таким решением семейного правоотношения совершать самостоятельные действия, направленные на его изменение по правилам семейного законодательства. Эта проблема разбирается применительно к вопросу о том, могут ли родители несовершеннолетнего ребенка заключить между собой алиментное соглашение, несмотря на вынесенное ранее судебное решение о взыскании алиментов, либо же изменение алиментной обязанности после постановления такого решения возможно лишь через утверждаемое судом мировое соглашение. Отстаивается позиция, согласно которой определение порядка содержания ребенка посредством алиментного соглашения в такой ситуации является допустимым, и
20
вынесение судебного акта не может заблокировать для родителей использование данной правовой возможности, предусмотренной семейным законодательством. Опасения, что предоставление родителям права договориться о порядке выплаты алиментов у нотариуса, а не в суде, снижает уровень предоставляемых ребенку процедурных гарантий в том, что он действительно получит содержание в том размере и на тех условиях, которые предусмотрены законодательством, являются беспочвенными. Это связано с тем, что в обоих случаях, как при заключении мирового, так и алиментного соглашения, лицо, санкционирующее соответствующие действия от имени публичной власти (соответственно, нотариус и суд), полагаются на презумпцию родительской добросовестности и обязаны удостоверить (утвердить) соответствующее соглашение без проведения дополнительной проверки на предмет того, не ущемляет ли оно интересы ребенка. Уровень предоставляемых здесь ребенку процедурных гарантий является одинаковым.
Заключение алиментного соглашения в такой ситуации становится предпосылкой для утраты ранее принятым судебным актом о взыскании алиментов исполнительного эффекта применительно к периоду, следующему за датой вступления в силу алиментного соглашения. Взыскание алиментов за этот последующий период должно осуществляться на основании заключенного родителями алиментного соглашения
Недопустимость дальнейшего исполнения судебного акта ввиду прекращения (изменения) подтвержденного судом правоотношения, о чем говорилось в предшествующих главах исследования, порождает потребность в предоставлении должнику необходимых способов и средств защиты на тот случай, если взыскатель настаивает на принудительной реализации формально неисполненного судебного акта, несмотря на произошедшие в материально-правовой действительности изменения. Решению вопроса о том, какими характеристиками должен обладать механизм защиты должника от неосновательного исполнения судебного акта, посвящена третья глава исследования, состоящая из пяти параграфов.
Параграф первый посвящен вопросу о характеристиках и материально-правовом содержании способа защиты, который следует предоставить должнику для предотвращения неосновательного исполнения судебного акта.
В ситуации, когда подтвержденное судом материальное правоотношение прекратилось (изменилось) по обстоятельствам, имевшим место после вынесения судебного акта, взыскатель утрачивает материально-правовое основание для вторжения в сферу личных и (или) имущественных интересов должника. Тот факт, что при этом взыскатель остается обладателем формально неисполненного судебного решения и имеет реальную возможность инициировать или настаивать на продолжении внешне законной, но материально неправомерной исполнительной деятельности, порождает «встречное» требование должника о воздержании от совершения соответствующих действий. Это антиисполнительное требование является охранительным и адресовано взыскателю, ибо, несмотря на то, что принуждение фактически осуществляется органами принудительного исполнения, последние являются лишь орудием последнего и действуют по его воле. Оно также носит превентивный характер, ибо, будучи неспособно компенсировать должнику неблагоприятные последствия, которые уже возникли в силу недобросовестности взыскателя, призвано отвести от должника угрозу неосновательного принуждения в будущем.
Последнее позволяет говорить о сходстве антиисполнительного требования с другим превентивным способом защиты - требованием о запрете вредоносной деятельности, известном из п.1 ст. 1065 ГК РФ. Автор, однако, воздерживается от полного отождествления данных требований, указывая, что объем тех негативных последствий, наступление которых призвано предотвратить антиисполнительное требование, намного шире, чем причинение вреда в понимании ст. 1064 ГК РФ. В зависимости от содержания судебного акта его неосновательное исполнение способно привести к возникновению виндикационых, кондикционых, деликтных и иных притязаний и, следовательно, антиисполнительное требование, нацеленное на предотвращение соответствующих последствий, может получать неодинаковую направленность (антивиндикационную, антикондикционную, антиделиктную и т.д.). В связи с
22
этим единое материальное содержание антиисполнительных требований следует искать на более абстрактном уровне, что позволило бы вместить все богатство их возможных вариантов.
Такое единство выявляется через единство цели, которая преследуется антиисполнительными требованиями, - предупреждение неосновательного вмешательства в правовую сферу должника, - юридическое значение которой обусловлено признанием общеправовой идеи о том, что правовое регулирование может считаться адекватным лишь тогда, когда оно не только позволяет преодолеть последствия социальных конфликтов, но и эффективно препятствует их возникновению. Применительно к сфере частных правоотношений эта идея находит свое выражение в таком общем, закрепленном в ст. 12 ГК РФ, способе защиты гражданских прав, как пресечение действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения (правило генеральной превенции), но она также является значимой и для сферы публичных отношений.
Таким образом, единство материального содержания антиисполнительных требований обеспечивается их превентивной направленностью. Их относительная самостоятельность в ряду иных предупредительно-пресекательных способов защиты обусловлена тем, что предвидимое нарушение, от которого они защищают своего обладателя, выражается в неправомерном использовании судебного акта для вторжения в сферу законных интересов последнего и происходит в процессуальной форме - через деятельность органов принудительного исполнения, действующих по воле взыскателя. Последнее, в частности, требует установления специальной процедуры их реализации, ибо обеспечение правомерного поведения взыскателя может быть достигнуто лишь посредством провозглашения судебного акта утратившим свою исполнительную силу и через аннулирование выданных для его исполнения исполнительных документов.
Параграф второй «Иск против принудительного исполнения как средство осуществления антиисполнительных требований» посвящен вопросу о процедуре, в рамках которой антиисполнительные требования должника должны подлежать осуществлению.
Диссертант указывает, что для осуществления антиисполнительных требований должна быть задействована исковая (аналогичная ей) процессуальная форма. Это обусловлено тем, что нежелание взыскателя отказаться от взыскания в условиях утраты материальных оснований для дальнейшего исполнения судебного акта свидетельствует о возникновении спора между ним и должником, который может быть решен лишь при посредничестве публичной власти. Средством защиты должника, используя которое он сможет реализовать принадлежащее ему антиисполнительное требование, таким образом, должен стать иск (заявление) против принудительного исполнения.
Отмечается, что данное средство защиты не вписывается в традиционную классификацию исков (о присуждении, о признании и о преобразовании), что предопределяется особым характером его процессуальной направленности на прекращение исполнительного эффекта ранее принятых судебных актов, не присущей другим видам исков.
Фактами активного основания иска против принудительного исполнения являются материально-правовые обстоятельства, влекущие прекращение (изменение) обращенного к принудительному осуществлению притязания, произошедшие в период после окончания рассмотрения дела по существу в суде первой инстанции. К числу фактов пассивного основания иска следует отнести обстоятельства, свидетельствующие о нарушении взыскателем своей обязанности воздержаться от принудительной реализации прекратившегося (изменившегося) притязания в рамках исполнительных процедур, либо об угрозе такого нарушения.
Предметом иска против принудительного исполнения является обращенная к суду просьба прекратить исполнительное действие судебного акта полностью или в части. Применительно к материально-правовой сфере решение, принимаемое по результатам рассмотрения данного иска, будет содержать в себе констатацию прекращения (изменения) ранее подтвержденного судебным актом правоотношения. Процессуальный аспект его удовлетворения будет заключаться в прекращении исполнительного эффекта ранее вынесенного судебного акта и адресованном органам принудительного исполнения запрете на его дальнейшую реализацию.
Действующее законодательство не упоминает с достаточной степенью очевидности о существовании такого средства защиты как иск должника против принудительного исполнении, что является ненормальным явлением и требует внесения изменений в АПК, ГПК и ФЗ «Об исполнительном производстве». Попытка судебной практики приспособить для целей защиты должника от неосновательного действия судебного акта процедуру прекращения исполнительного производства является неудачной, ибо данная процессуальная форма не предназначена для разрешения правовых споров и не способна обеспечить интересы должника во всех требуемых случаях.
В параграфе третьем рассматривается вопрос о соотношении иска должника против принудительного исполнения и средств защиты ответчика от иска. Релевантность такого сравнения обусловлена сходством процессуального положения должника и ответчика, каждый из которых является пассивной стороной осуществляемого в процессуальном порядке материально-правового притязания. Автор указывает на сходство иска против принудительного исполнения с эксцепциями, основанными на правопогашающих фактах, ибо, так же как и они, он направлен на признание некогда действительного притязания прекратившимся и потому не подлежащим принудительной реализации. То обстоятельство, что иск против принудительного исполнения призван подорвать саму легитимность государственной деятельности по принудительному осуществлению материально-правового притязания, роднит его с процессуальными средствами защиты ответчика (заявление о необходимости прекращения производства по делу), преследующими ту же цель.
В параграфе четвертом исследуется вопрос о том, может ли возражение должника против принудительного исполнения, обусловленное прекращением (изменением) подлежащего реализации материального притязания, быть адресовано судебному приставу-исполнителю, который удостоверившись в его обоснованности, должен прекратить процедуру взыскания, не дожидаясь вынесения соответствующего судебного решения. Диссертант отвечает на данный вопрос отрицательно, указывая на то, что судебный пристав-исполнитель не является юрисдикционным органом и в его задачи не входит разрешение споров о праве между должником и взыскателем. Единственным
25
исключением является ситуация, когда основанием соответствующего возражения является утверждение должника о том, что подтвержденное судом притязание прекращено в результате его фактического исполнения. В таком случае рассмотрение данного возражения судебным приставом-исполнителем допустимо, ибо неразрывно связано с выполнением им функций органа, обеспечивающего фактическую реализацию судебных актов.
В параграфе пятом обосновывается, что процедура пересмотра решения по новым обстоятельствам не может быть приспособлена для целей лишения судебного акта его исполнительной силы ввиду прекращения (изменения) подтвержденного судом материального притязания взыскателя. Процедура пересмотра решения по новым обстоятельствам направлена на изменение ранее вынесенного судебного акта, в то время как антиисполнительное требование должника не имеет целью опровергнуть предположение об обоснованности и правомерности первоначально вынесенного решения и направлено лишь на констатацию утраты им исполнительного эффекта ввиду произошедшего после его принятия изменения материально-правовой действительности.
Исследование завершается перечнем вносимых автором предложений по изменению действующего законодательства.
По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:
Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных изданиях, указанных в перечне ВАК:
1). Володарский Д.Б. К вопросу о воздействии судебного акта на осуществленное через суд материально-правовое притязание. // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2012. №12 (1,44 пл.).
2). Володарский Д.Б. К вопросу о механизме защиты должника от неосновательного действия судебного акта. //Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2013. №6 (2,05 пл.).
Подписано в печать 18.11.2013г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,5. Тираж 200 экз. Заказ № 3348.
Отпечатано в ООО «Издательство "JIEMA"» 199004, Россия, Санкт-Петербург, В.О., Средний пр., д. 24 тел.: 323-30-50, тел./факс: 323-67-74 e-mail: izd_lema@mail.ru http://www.lemaprint.ru
ТЕКСТ ДИССЕРТАЦИИ «Субъективное право и законная сила судебного решения»
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего профессионального образования «САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
Юридический факультет Кафедра гражданского процесса
04201 455858 На правах рукописи
Володарский Даниил Борисович
Субъективное право и законная сила судебного решения
Специальность 12.00.15 -
гражданский процесс; арбитражный процесс
Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук
Научный руководитель Д.ю.н., проф. В.А.Мусин
ч
Санкт-Петербург
Содержание
Введение.........................................................................................4
Глава 1. Субъективное право и процессуальная форма его принудительного осуществления..................................................... 14
§1.1. Субъективное право в состоянии правового конфликта........... 17
§1.2. Концепция комплексного правоотношения и ее критика.......... 24
§1.3. Субъективное право и судебное решение..............................40
§1.4. Законная сила судебного решения и его исполнительное
действие.......................................................................................46
Глава 2. Принудительно осуществляемое субъективное право и
отраслевые режимы правового регулирования.................................57
§2.1. Субъективное налоговое право и процессуальная форма его
принудительного осуществления...............................................59
§§2.1.1. Требование о возврате излишне уплаченного налога как
способ защиты интересов налогоплательщика.......................59
§§2.1.2. Предмет судебной деятельности по делам о возврате
налогов........................................................................64
§§2.1.3. Объективные пределы законной силы судебного акта о возврате налога и право налогового органа на осуществление
принудительного зачета...................................................92
§2.2. Субъективное гражданское право и процессуальная форма его
принудительного осуществления............................................... 111
§§2.2.1. Исполнение судебного решения и односторонние действия
участников реализуемого притязания.................................112
§§2.2.2. Исполнение судебного решения по притязанию из условной
сделки.........................................................................136
§§2.2.3. Исполнение судебного решения и гражданско-правовая
сделка сторон............................................................... 151
§2.3. Субъективное семейное право и процессуальная форма его принудительного осуществления............................................... 163
Глава 3. Механизм защиты должника от неосновательного действия
судебного акта............................................................................185
§3.1. Антиисполнительное требование как способ защиты должника от
неосновательного действия судебного акта................................. 187
§3.2. Иск должника против принудительного исполнения как средство
реализации антиисполнительного требования..............................210
§3.3. Соотношение иска должника против принудительного исполнения и
средств защиты ответчика от иска.............................................244
§3.4. К вопросу о принесении возражения против принудительного
исполнения в адрес судебного пристава-исполнителя....................250
§3.5. Иск против принудительного исполнения и пересмотр судебных
актов по новым обстоятельствам..............................................258
Предложения по изменению действующего законодательства............261
Список нормативных актов...........................................................268
Список литературы..................................................................... 270
Материалы судебной практики........................................................285
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы диссертационного исследования. В большинстве жизненных ситуаций участники материальных правоотношений соотносят свое поведение с содержанием установленных государством правовых норм и добровольно исполняют лежащие на них юридические обязанности. Однако в ряде случаев возникают правовые конфликты, в результате которых обладатели субъективных прав оказываются неспособными реализовать их самостоятельно, без помощи публичной власти. Именно поэтому Конституция РФ (статья 46) предоставляет участникам материальных правоотношений право на судебную защиту, посредством которой субъективные права, получая подтверждение со стороны государства, приобретают способность быть осуществленными принудительно в рамках установленных законом исполнительных процедур.
Принудительная реализация субъективного права оказывается возможной благодаря тому, что оно становится предметом судебного решения, выносимого от имени публичной власти, и обладающего общеобязательным значением (ст. 13 ГПК РФ, ст. 16 АПК РФ). Фактически речь идет об оснащении правового притязания процессуальной надстройкой, без которой управомоченное лицо бессильно преодолеть нежелание должника исполнить лежащую на нем юридическую обязанность. Лишь после того, как такая обязанность трансформируется в публично-правовую необходимость подчиниться государственному вмешательству, корреспондирующее ей субъективное право получает гарантированную возможность быть реализованным вне зависимости от наличия на то доброй воли должника.
Возникновение в связи со вступлением судебного акта в законную силу
процессуальной «надстройки» над субъективным правом ставит перед
исследователями права концептуальный вопрос о том, как соотносятся между
собой данная надстройка и связанное с ней материальное правоотношение.
Следует ли утверждать, что материальное правоотношение не претерпевает
никаких изменений: и его внутренняя структура, и режим правового
4
регулирования остается идентичными тому его состоянию, которое оно имело до процесса. Или же в результате вынесения судебного акта содержащаяся в нем властная резолюция заслоняет собой подтвержденное решением притязание, предопределяя, что дальнейшее его осуществление возможно лишь в процессуальной форме и только тем способом, который санкционирован судом.
Это вопрос имеет не только теоретическое, но и сугубо практическое значение, ибо в зависимости от того или иного ответа на него следует по-разному определять ту степень влияния, которое могут оказывать участники подтвержденного судом правоотношения на определение его дальнейшей юридической судьбы. Если материальное регулирование и структура правоотношения с вынесением судебного акта остаются неизменными, распорядительные действия сторон, направленные на его изменение или прекращение, будут иметь ровно ту юридическую силу, которую они бы имели на допроцессуапьной стадии его развития. Если же на передний план выходит процессуальная надстройка - в виде судебного решения, которое становится единственно возможной «формой жизни» правового притязания, - такие действия если и возможны, то потребуют предварительного судебного санкционирования, ибо только суд вправе изменять содержание судебной резолюции, либо констатировать прекращение ее действия.
Ответ на данный вопрос не выглядит очевидным. Судебная практика, как
это показано в работе, в ряде случаев исходит из предположения, что с
вынесением судебного решения субъективному праву сообщается свойственная
решению незыблемость, а действия участников материального
правоотношения, совершенные в соответствии с требованиями материального
законодательства и направленные на его трансформацию, без согласия суда не
приобретают присущего им материального значения. Данный подход, однако,
вызывает ряд возражений, в основе которых лежит идея о том, что процесс
является лишь средством осуществления материальных прав и в силу своего
исключительно инструментального значения не должен влиять на способность
5
материального правоотношения развиваться согласно тем алгоритмам и правилам, которые установлены материальным законом. И, следовательно, законная сила судебного решения не должна лишать самостоятельные волеизъявления и действия сторон той юридической силы, которой они обладали до и вне процесса.
Другой, тесно связанной с озвученной выше, проблемой является вопрос о том, какое влияние на исполнимость судебного решения оказывают происходящие после его вынесения факты, влекущие изменение или прекращение подтвержденного судом правоотношения. С одной стороны, исполнение судебного акта в таких ситуациях не должно продолжаться, ибо вследствие изменения материально-правовой действительности для его реализации утрачиваются необходимые материально-правовые предпосылки. С другой стороны, само по себе наступление правопрекращающих (правоизменяющих) обстоятельств не ведет к автоматическому погашению исполнительной силы судебного акта - юридически он остается неосуществленным, и с формальной точки зрения - подлежащим дальнейшему исполнению. Однако очевидно, что при продолжении принудительного исполнения окажутся нарушенными интересы должника, юридическая обязанность которого перед взыскателем уже погашена. И, следовательно, должник должен быть обеспечен необходимыми способами и средствами защиты, которые позволили бы ему освободиться от бремени исполнения переставшего быть актуальным судебного решения и предотвратить дальнейший ход теперь уже неосновательного исполнительного производства. Действующее законодательство, однако, не дает однозначных указаний на то, какие способы и средства защиты предоставляются должнику для достижения соответствующей цели.
Отсутствие однозначного подхода к решению соответствующих проблем объясняет важность их научного исследования.
Цели и задачи исследования. Целью настоящего диссертационного исследования является:
(а) нахождение ответа на вопрос о пределах воздействия законной силы судебного решения на подтвержденное решением материальное правоотношение и наличии у его участников возможности самостоятельно, без предварительной санкции суда, совершать распорядительные действия, направленные на его изменение или прекращение;
(б) решение вопроса о влиянии, которое оказывает прекращение (изменение) подтвержденного судом правоотношения на способность судебного акта быть реализованным в рамках исполнительного производства;
(в) выявление алгоритмов, согласно которым должен строиться механизм защиты должника от неосновательного исполнительного действия судебного акта;
(г) формулирование предложений по совершенствованию гражданского и арбитражного процессуального законодательства, законодательства об исполнительном производстве.
Названная цель исследования предопределила конкретные задачи работы:
- определить взаимное соотношение между собой принудительно осуществляемых субъективных прав и процессуальной формы, в рамках которой происходит их принудительное осуществление;
- выявить возможные причины, в силу которых законная сила судебного решения может препятствовать участникам принудительно осуществляемых правоотношений самостоятельно, без предварительной санкции суда, совершать распорядительные действия, направленные на изменение (прекращение) подтвержденных судом правоотношений;
- исследовать на примере субъективных прав различной отраслевой принадлежности вопрос о том, обладают ли участники материальных правоотношений способностью самостоятельно совершать распорядительные действия, направленные на их изменение (прекращение), и о том влиянии, которое оказывает изменение (прекращение) субъективного права на способность судебного акта быть реализованным в рамках процедур принудительного исполнения;
- исследовать вопрос о том, какие предусмотренные законодательством механизмы могут быть задействованы для защиты интересов должника от неосновательного исполнительного действия судебного акта в случаях, когда субъективное право, являвшееся предметом судебного решения, к моменту его реализации прекратило свое существование.
Предмет исследования. Предметом настоящего диссертационного исследования является налоговое, гражданское, семейное, гражданское и арбитражное процессуальное законодательство, законодательство об исполнительном производстве, а также практика Конституционного Суда Российской Федерации, судов общей юрисдикции и арбитражных судов.
Методологической основой диссертационного исследования являются общенаучные методы (анализ, синтез, индукция, дедукция, моделирование, сравнение и аналогия) и методы частно-научного познания (формально -логический, историко-правовой, формально - юридический, системный и комплексный анализ).
Теоретической основой исследования, учитывая межотраслевой характер анализируемых правоотношений, стали труды ученых-юристов, являющихся представителями различных отраслевых юридических наук, среди которых С.С.Алексеев, ВВБушев, В.В.Бациев, ЕВ.Васьковский, ВМГордон, РЕГукасян, МАГурвич, ПФЕлисейкин, СКЗагайнова, НБ.Зейдер, Э.Зеккель, А.Г. Карапетов, Е.В.Килинкарова, О.Ю.Косова, ЕАКрашенинников, КИ.Малышев, НАМиловидов, ЯЮМихеева, ЕЛМоговиловкер, ИБНовицкий, СВ.Овсянников, ГЛ.Осокина, ААЛавлов, ИАПокровский, Д.КПолумордвинов, БВЛопов, С.В.Сарбаш, ИВРешегникова, Л АТерехова, Д.О.Тузов, НАЧечина, МЗШварц, ТМЯблочков, ВВЛрков и др.
Научная новизна исследования состоит в комплексном исследовании
вопроса о взаимосвязи подлежащего принудительному осуществлению
материально-правового отношения, законной силы судебного решения и его
исполнительного действия. В работе впервые в отечественной литературе
подробно исследован феномен неосновательного исполнительного действия
вступившего в законную силу судебного решения и разработан механизм
8
защиты интересов должника от неосновательного взыскания в условиях, когда субъективное право, являющееся предметом принудительной реализации, прекратилось (изменилось) по обстоятельствам, наступившим после вынесения судебного акта.
В соответствии с поставленной целью и задачами на защиту выносятся следующие положения:
1. Поскольку материальное правоотношение в результате своего подтверждения во вступившем в законную силу судебном акте не претерпевает 'каких-либо внутренних изменений, а деятельность государства, направленная на принудительную реализацию субъективного права, носит сугубо процессуальный характер, следует подвергнуть критике выдвигаемый судебной практикой подход, согласно которому действия сторон, направленные на изменение (прекращение) подтвержденного судом правоотношения, вызывают материально-правовые последствия лишь при условии их судебного санкционирования. Вступление в законную силу судебного решения не может выступать фактором, блокирующим для участников подтвержденного судом правоотношения возможность самостоятельно и без санкции суда совершать действия, направленные на изменение или прекращение такого правоотношения, по правилам материального закона.
2. Вступление в законную силу судебного решения не лишает должника свободы воспользоваться иными, нежели указанные в судебной резолюции, правовыми возможностями освободиться от лежащей на нем перед взыскателем юридической обязанности. Самостоятельный выбор должником таких альтернативных возможностей правомерен, а его действия, направленные на их реализацию, порождают предусмотренный законом правопогашающий эффект, несмотря на то, что их осуществление вступает в видимое противоречие с буквальным содержанием судебной резолюции. Это обусловлено тем, что исполнительный приказ, содержащийся в судебной резолюции, обладает процессуальной природой и имеет в качестве своего
адресата не должника, юридическая обязанность которого перед взыскателем
9
возникает и реализуется по правилам материального закона, а органы принудительного исполнения.
3. Незыблемость вступившего в законную силу судебного решения, как властного акта, разрешающего материальный спор сторон по существу и декларирующего их взаимные права и обязанности, не означает неизменности и постоянства его исполнительного действия. Исполнительное действие решения о присуждении является условным в том смысле, что исполнение по нему должно быть прекращено во всех случаях, когда подтвержденное им субъективное право прекратилось (изменилось) по обстоятельствам, наступившим после завершения рассмотрения дела по существу в суде первой инстанции. Это предопределено тем, что решение о присуждении не имеет самостоятельного материально-правового содержания и может являться инструментом принудительной реализации подтвержденного им субъективного права лишь постольку, поскольку такое право продекларировано судом и продолжает существовать в материально-правовой действительности.
4. Принудительное осуществление судом требований публично-правового характера не предполагает перехода к суду исполнительно-распорядительных полномочий по администрированию соответствующих правоотношений. Осуществление судом властного контроля над деятельностью административного органа не лишает такой орган права принимать в предел
