АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции на тему «Судебный запрет в гражданском процессуальном праве»
На правах рукописи
НЕЗНАМОВ Александр Владимирович
СУДЕБНЫЙ ЗАПРЕТ В ГРАЖДАНСКОМ ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ПРАВЕ: СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ
Специальность 12.00.15 - Гражданский процесс, арбитражный процесс
Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук
Екатеринбург — 2014
9 СКТ 2014
005553149
Диссертация выполнена на кафедре гражданского процесса Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего образования «Уральский государственный юридический университет»
Научный — Ярков Владимир Владимирович,
руководитель заслуженный деятель науки Российской Федерации,
доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой гражданского процесса ФГБОУ ВО «Уральский государственный юридический университет»
Официальные — Исаеикова Оксана Владимировпа, оппоненты доктор юридических наук, профессор, заведующий
кафедрой гражданского процесса ФГБОУ ВПО «Саратовская государственная юридическая академия»,
Шварц Михаил Зиновьевич,
кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского процесса юридического факультета ФГБОУ ВПО «Санкт-Петербургский государственный университет»
Ведущая - ФГАУ ВПО «Казанский (Приволжский) федеральный
организация университет»
Защита диссертации состоится «30» октября 2014 года в 10 ч 00 мин. на заседании диссертационного совета Д 212.282.01 на базе ФГБОУ ВО «Уральский государственный юридический университет» по адресу: 620137, г. Екатеринбург, ул. Комсомольская, 21, зал заседаний совета.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВО «Уральский государственный юридический университет».
Электронная версия автореферата и диссертации размещена на официальном сайте ФГБОУ ВО «УрГЮУ» http://www.usla.ru
Автореферат разослан «23 »еа^^^а, 2014 года.
Ученый секретарь диссертационного совета доктор юридических наук, профессор гМ. Н. Семякин
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования. Актуальность данного исследования предопределяется в основном двумя обстоятельствами.
Первое из них является внешним по отношению к российской правовой системе и определяется тенденциями развития современного мирового сообщества. В последние десятилетия общим местом стало утверждение о том, что глобализация есть одна из главных тенденций развития современного мира. В сфере права такая глобализация проявляется преимущественно в процессах сближения и взаимодействия различных национальных и наднациональных правовых систем. В этом плане интерес к судебному запрету как одному из специфических процессуальных институтов общего права носит со стороны российского права вполне практический характер. На современном этапе развития мирового сообщества с проблемами восприятия и применения столкнулся уже не только российский правоприменитель1, но и российский законодатель — главным образом потому, что распро-страненгао института судебного запрета по национальным правовым системам в значительной мере способствуют нормы, содержащиеся в некоторых международных договорах2.
Это обстоятельство предопределяет необходимость установления характеристик института судебного запрета в общем праве, оценки его с точки зрения догмы и доктрины российского цивилистического процесса, рассмотрения возможности и необходимости его использования в российском гражданском процессуальном праве3. В то же время самостоятельных комплексных исследований, посвященных данному вопросу, в науке российского гражданского процессуального права до сих пор не имеется.
Второе обстоятельство является внутренним по отношению к российскому праву и обусловлено современными тенденциями его развития.
1 См.: п. 32 Обзора судебной практики по некоторым вопросам, связанным с рассмотрением арбитражными судами дел с участием иностранных лиц (информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 09.07.2013 г. № 158; официально опубликовано не было; доступно в СПС «Консультант Плюс»).
2 См.: ст. 44, 50 Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (ТРИПС) (ВТО, Уругвайский раунд многосторонних торговых переговоров, 1994 г.) // Собрание законодательства РФ. 2012. № 37 (прил., ч. VI). Ст. 2818-2849.
3 Здесь и далее по тексту, если иное прямо не оговорено, под термином «гражданское процессуальное право» нами понимается и гражданское процессуальное, и арбитражное процессуальное право.
Не секрет, что последние несколько лет проходят для российского права под знаком активного реформирования гражданского процессуального, арбитражного процессуального, а также гражданского законодательства, которое требует, помимо прочего, поиска новых, а равно адаптации уже существующих средств процессуальной защиты, наиболее отвечающих потребностям беспрепятственного функционирования обновленного материально- и процессуально-правового регулирования. В научно-практическом плане такой поиск проявляется, в том числе, в виде интереса к проблемам гражданско-правовой превенции, повышенное внимание к которым выказывалось еще представителями дореволюционной науки (В. М. Гордон) и весьма характерно для современной российской правовой науки (Д. Г. Нохрин, Т. П. Подшива-лов, С. С. Бондаренко и др.).
В этом плане, будучи одним из средств превентивного правосудия, институт судебного запрета уже вызывал интерес российского законодателя (впрочем, в уголовно-правовом аспекте1) и, надо полагать, будет вызывать его дальше. С учетом уже обозначенного отсутствия в науке российского гражданского процессуального права самостоятельных комплексных исследований, посвященных судебному запрету, практический интерес российского законодателя к данному институту дополнительно актуализирует тему исследования.
Более того, как показывает опыт изучения института судебного запрета в общем праве и рассмотрения его в российских процессуально-правовых реалиях, этот институт находится в контексте весьма большого количества проблем как практического, так и теоретического характера. С этой точки зрения использование российским гражданским процессуальным правом опыта прршенения судебных запретов в гражданском процессе стран с системой общего права способно обогатить и российское гражданское процессуальное право.
Совокупность обозначенных выше обстоятельств, как представляется, и делает тему диссертационного исследования актуальной для доктрины и практики российского цивилистического процесса.
Степень научной разработанности темы исследования. Как уже было упомянуто, в науке российского гражданского процессуального нрава нет самостоятельных комплексных исследований, посвященных институту судебного запрета в общем праве. Отдельные упоминания о данном институте можно встретить в научной, научно-практической и учебной литературе, посвященной изучению системы общего права
1 В России предложено ввести институт судебного запрета (URL: http://pravo.ru/ news/view/29079; дата запроса: 07.02.2014 г.).
(А. К. Романов, У. Бернам, Н. Эндрюс) и проблемам, смежным с институтом судебного запрета (И. С. Комаров, M. JI. Гальперин).
Кроме того, в доктрине российского цивилистического процесса имеются исследования, в которых при изучении таких процессуальных институтов, как исковая защита (Э. М. Мурадьян, В. Г. Тихиня, Д. Г. Нохрин, И. Н. Тарасов), обеспечительные меры (Д. Б. Абушенко, Т. Б. Юсупов), обеспечение доказательств (И. В. Решетникова), исполнение требований, не состоящих в передаче имущества (Е. А. Останина, Р. А. Тараданов, В. П. Кудрявцева), рассматривается проблематика, характерная для института судебного запрета в целом.
Значительно большей степенью исследованности отличается данный институт в доктрине общего права. Ему посвящены работы и классических (С. W. Chute, J. N. Pomeroy, J. L. High), и современных авторов (J. M. Fischer, D. В. Doobs, I. C. F. Spry); исследования теоретического (О. M. Fiss) и чисто практического характера (К. Stoll-DeBell, N. L. Dempsey, В. Е. Dempsey); работы, касающиеся как отдельных аспектов этого института (J. Berryman, D. Tan, G. J. Scandaglia, W. J. Ryan), так и всего института в целом (J. М. Fischer, О. M. Fiss, I. С. F. Spry); труды, чьи авторы рассматривают данный институт как в широком (R. Zakrzewski, Е. J. Weinrib), так и узком контексте (М. Holden Jr., IL Hartog). Абсолютное большинство из таких работ ранее не исследовались российской наукой и требуют перевода и в чисто лингвистическом, и в научном плане.
Кроме того, существует определенный объем переводной зарубежной литературы, также посвященной исследованию судебных запретов (У. Бернам, Н. Эндрюс). Однако и в них данный процессуальный институт не рассматривается в сравнительно-правовом аспекте.
Объектом исследования стали общественные отношения, складывающиеся при выборе и использовашш заинтересованными лицами такого способа и процессуального средства защиты права, как судебный запрет, а также при исполнении судебных актов, которыми он устанавливается, в гражданском процессе стран с системой общего права и России.
Предмет исследования является сложносоставным, что обусловлено спецификой объекта исследования, и состоит из трех частей: 1) нормативное содержание и теоретическая модель судебного запрета в гражданском процессе системы общего нрава; 2) нормативное содержание и теоретическая модель судебных запретов, существующих в российском гражданском процессуальном праве; 3) проблемы и перспективы использовашш судебных запретов в российском цивилисти-ческом процессе.
Цели и задачи исследования. Цели диссертационного исследования — установление нормативного и доктринального содержания института судебного запрета в гражданском процессе стран с системой общего права, установление правоприменительного, нормативного и доктринального содержания основных видов судебного запрета, суще-ч ствующих в российском гражданском процессуальном праве, решение проблем и определение перспектив использования данного института в российском цивилистическом процессе.
Ддя достижения указанных целей решались следующие основные задачи:
1) установить генетические характеристики института судебного запрета в гражданском процессуальном праве Англии и США;
2) на основе нормативного и доктринального содержания института судебного запрета в гражданском процессе системы общего права рассмотреть сущность судебного запрета;
3) исследовать специфику материально-правовых эффектов и процессуального порядка использования судебного запрета в гражданском процессе стран с системой общего права;
4) провести классификацию судебных запретов, выявить особенности материально-правовых эффектов и процессуального порядка использования отдельных видов судебных запретов;
5) выявить и проанализировать отдельные правовые конструкции, используемые в российском цивилистическом процессе и по своим характеристикам являющиеся судебными запретами;
6) на основе анализа нормативного и доктринального содержания российского гражданского процессуального, арбитражного процессуального права решить вопрос о возможности и необходимости использования отдельных видов судебных запретов в российском цивилистическом процессе;
7) рассмотреть некоторые теоретические и практические проблемы, связанные с использованием судебных запретов в российском цивилистическом процессе, и предложить их решение;
8) определить перспективы использования судебных запретов в российском цивилистическом процессе.
Методологическу ю основу исследования составляют общенаучные (анализ и синтез, сравнение, описательный, формально-логический), а также частнонаучные (формально-юридический, сравнительно-правовой, историко-правовой) методы познания объективной действительности.
Теоретической основой настоящего исследования послужили общетеоретические, цивилистические и процессуальные труды та-
ких ученых, как: Г. О. Аболошш, Д. Б. Абушенко, М. Г. Авдюков, С. С. Алексеев, Т. Т. Алиев, Ю. Н. Андреев, А. И. Базилевич,
A. М. Безруков, У. Бернам, Е. А. Борисова, М. И. Брагинский, С. Н. Бра-тусь, В. В. Бутнев, А. В. Венедиктов, А. П. Вершинин, М. А. Викут,
B. В. Витрянский, В. П. Воложанин, Д. М. Генкин, Б. М. Гонгало,
B. М. Гордон, В. П. Грибанов, Р. Е. Гукасян, М. А. Гурвич, С. JI. Дегтярев, Д. Р. Джалилов, А. А. Добровольский, П. Ф. Елисейкин, А. В. Ермаков, JI. Н. Завадская, С. К. Загайнова, А. А. Иванов, О. В. Иванов, С. А. Иванова, О. С. Иоффе, О. В. Исаенкова, В. Б. Исаков, А. Ф. Клейнман, Т. Е. Комарова, К. И. Комиссаров, Л. О. Красав-чикова, О. А. Красавчиков, В. П. Кудрявцева, Е. В. Кудрявцева, А. И. Кудряшова, В. Ф. Кузнецов, С. А. Кузнецов, М. А. Куликова,
C. А. Курочкин, С. В. Курылев, Н. И. Масленникова, Э. М. Мурадьян, А. В. Незнамов, И. Б. Новицкий, 3. Т. Новичкова, Д. Г. Нохрин, Ю. К. Осипов, Г. JI. Осокина, Е. А. Останина, Д. И. Полумордвинов, Ю. А. Попова, В. К. Пучинский, И. В. Решетникова, М. А. Рожкова, Т. В. Сахнова, В. М. Семенов, А. П. Сергеев, К. А. Сергеева, Г. Я. Сто-якин, В. Г. Тихиня, Н. И. Ткачев, H. Н. Ткачева, Н. А. Чечина, Д. М. Чечот, М. С. Шакарян, И. В. Шумкова, JI. С. Явич, В. В. Ярков и др.
Кроме того, при написании диссертащш использовались работы таких зарубежных авторов, как: А. Барак, Г. Дж. Берман, У. Бернам, X. Кетц, Р. Леже, К. Осакве, К. Цвайгерт, X. Шак, J. Berryman, С. W. Chute, N. L. Dempsey, В. Е. Dempsey, J. M. Fischer, J. L. High, J. N. Pomeroy, W. J. Ryan, G. J. Scandaglia, K. Stoll-DeBell, D. Tan, R. Zakrzewski и ряд других.
Нормативно-правовую н эмпирическую базу исследования составили Конституция Российской Федерации, Устав Организации Объединенных Наций (Сан-Франциско, 1945 г.), Конвенция Организации Объединенных Наций о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (Нью-Йорк, 1958 г.), Соглашение о торговых аспектах права интеллектуальной собственности в рамках Всемирной торговой организации (1994 г.), Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации, Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации, другие федеральные законы, а также судебные акты Суда Европейского Союза, арбитражных судов и судов общей юрисдикции Российской Федерации.
Широко использовались прецедентная практика судов США, Великобритании, Австралии, Индии, Канады, кодифицированные и некоди-фшПфованные нормативные правовые акты США (в том числе отдельных штатов), Великобриташш.
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые в науке российского гражданского процессуального, арбитражного процессуального права проведено комплексное монографическое исследование, посвященное собственным характеристикам института судебного запрета, выявлению и анализу правовых конструкций, являющихся по своим характеристикам судебными запретами, в российском цившгастическом процессе, а также рассмотрению проблем и перспектив использования данного института в гражданском процессуальном, арбитражном процессуальном праве России.
Основные положения, выносимые на защиту.
1. В диссертации определена сущность судебного запрета как процессуального средства защиты в общем праве. Автором приведены дополнительные аргументы в пользу того, что сущность судебного запрета предопределяется сочетанием двух элементов: содержания (обязанности, возлагаемой судебным запретом) и системы санкций (возможность привлечения лица к квазиуголовной ответственности за неуважение к суду), связанных между собой юридической фикцией, согласно которой всякая обязанность, возлагаемая судебным запретом, рассматривается как процессуальная вне зависимости от ее действительного характера.
2. На основе выделения сущностных характеристик судебного запрета (характер возлагаемой обязанности, функциональное предназначение, процессуальный порядок использования) автором определены и исследованы правовые конструкции российского цивилистического процесса (иски о запрещении совершать определенные действия, меры обеспечения иска в гражданском процессе, обеспечительные меры арбитражного суда), соответствующие основным видам судебных запретов в общем праве. С учетом этого автором определены общие сферы понимания и применения судебных запретов в системах общего и российского права (сущностные характеристики, сфера реализации, характер санкций, проблемы применения и др.).
3. В диссертации доказана необходимость создания в российском гражданском процессуальном, арбитражном процессуальном праве процессуальных механизмов пересмотра вступивших в законную силу судебных актов, необходимых для практического использования российских судебных запретов. В связи с этим диссертантом предлагается новый подход к процессуально-правовому регулированию, позволяющий пересматривать вступившие в законную силу судебные акты о запрещении совершать определенные действия в связи с существенным изменением обстоятельств, возникшим после принятия такого акта.
4. В ходе анализа отдельных судебных запретов, существующих в российском праве, диссертантом обосновано, что в силу принципиальных установок российского права и ряда его основополагающих норм, образующих публичный порядок Российской Федерации, в российском гражданском процессуальном, арбитражном процессуальном праве отсутствуют предпосылки для использования такой разновидности судебного запрета, как «запрет на участие в судопроизводстве» («anti-suit injunction»).
5. На основе установления общности норм, регулирующих судебные запреты в российском праве, диссертантом сделан вывод о перспективности отражения общности таких норм на правоприменительном уровне (на уровне разъяснений, даваемых высшей судебной инстанцией). Развитие института судебного запрета в российском цившшстическом процессе может осуществляться путем совершенствования отдельных процессуальных институтов (например, института обеспечительных мер, института исковой защиты).
6. На основе анализа существующего порядка исполнения требований, состоящих в воздержании от совершения действий, и системы санкций, предусмотренных за неисполнение требований такого рода, диссертантом обосновывается необходимость создания новых механизмов понуждения должника к исполнению такой обязанности. В связи с этим диссертантом предложен новый подход к правовому регулированию, в соответствии с которым при невозможности исполнения такого требования средствами исполнительного производства взыскатель вправе самостоятельно добиваться понуждения должника к исполнению возложенной обязанности путем привлечения последнего, наряду с процессуальной, также к административной и/или уголовной ответственности.
7. На основе опыта решения проблем, связанных с использованием российским гражданским процессуальным правом судебных запретов, диссертантом сформулированы основные положения концепции «последовательного правоприменения» и обоснована перспективность дальнейшей разработки такой концепции. Основными положениями данной концепция являются: 1) необходимость последовательной защиты субъективных прав средствами различных отраслей права; 2) необходимость прогрессирующего воздействия на правонарушителя в зависимости от количества совершенных им актов неисполнения законной обязанности; 3) правоприменительные акты, принятые в ходе одного из циклов последовательного правоприменения, могут быть использованы в качестве формализованного критерия для последующей пенализации или криминализации противоправного поведения; 4) по-
следовательность применения санкций, предусмотренных различными отраслями права, может быть закреплена законодательно.
Теоретическая и практическая значимость результатов исследования. Результаты, полученные в ходе предпринятого исследования, могут быть использованы для дальнейшего развития доктрины гражданского процессуального, арбитражного процессуального, а также гражданского права, для развития их превентивных инструментов, решения проблем, связанных с исполнением требований, которые не могут быть исполнены в рамках исполнительного производства.
Основные выводы настоящего исследования могут быть использованы также в ходе нормотворческой деятельности, направленной на совершенствование гражданского процессуального и арбитражного процессуального законодательства, законодательства в сфере исполнительного производства, а также правоприменительной деятельности судов Российской Федерации, в связи с чем автором делаются соответствующие предложения.
Степень достоверности и апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена на кафедре гражданского процесса Уральского государственного юридического университета, где было проведено ее рецензирование и обсуждение. Основные положения диссертации нашли отражение в научных статьях, опубликованных в научных журналах, в том числе рекомендованных ВАК. Степень достоверности результатов обеспечивается исследованием достижений науки гражданского процессуального и арбитражного процессуального права, других юридических наук, нормативных правовых актов, судебной практики, проведенным автором единолично с использованием современной методологии.
Положения настоящего диссертационного исследования использовались автором при чтении лекций, проведении семинарских занятий в Уральском государственном юридическом университете.
Структура диссертации обусловлена целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, объединяющих в общей сложности шесть параграфов, заключения и списка использованной литературы.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновываются актуальность, теоретическая и практическая значимость диссертационной работы, дается характеристика степени научной разработанности темы диссертации, определяются объект, предмет, цели и задачи, а также теоретическая основа и методология исследования, формулируются основные положения и выводы, выносимые на защиту, раскрывается теоретическая и практическая значимость результатов исследования, приводятся сведения об апробации результатов исследования и о структуре работы.
Глава 1 «Судебный запрет в гражданском процессе системы общего права» состоит из трех параграфов.
Параграф 1 «Историческая характеристика судебного запрета» посвящен рассмотрению таких правовых характеристик судебного запрета, которые обусловлены историей его развития в системе общего права и сохраняют свое значение до сих пор.
Анализ судебного запрета в контексте истории развития английского права в период до конца XIX—начала XX в. позволяет установить, что ряд существенных характеристик судебного запрета обусловлены его принадлежностью к праву справедливости (equity law). Данная подсистема английского права исторически возникла как способ преодоления процессуальных и материально-правовых недостатков традиционного общего права (common law) и долгое время развивалась в условиях противостояния не только двух правовых, но и двух юрис-дикционных систем, применявших различное право (Королевские суды и Суд Лорда-Канцлера).
Под воздействием этих историко-правовых обстоятельств были сформированы основные характеристики судебных запретов: реализация в процессуальном порядке рассмотрения дел о выдаче судебных запретов модели единоличного рассмотрения дела судьей; высокая степень судебного усмотрения и особое внимание к добросовестности сторон при рассмотрении дел о выдаче судебных запретов; действие судебных запретов in personam (в отношении лица), процессуально-правовым следствием которого является то, что дела о выдаче судебных запретов находятся в персональной юрисдикции (personal jurisdiction) суда.
В условиях противостояния юрисдикционных систем, применявших общее право и право справедливости, была сформирована и система санкций, предусмотренных за несоблюдение судебных запретов. Такие санкции обусловливают специфику процесса исполнения судебных запретов как судебных актов и рассматриваются в доктри-
не общего права как отличительная черта процессуального порядка их применения (J. L. High, С. W. Chute, J. N. Pomeroy, О. M. Fiss и др.). Наконец, представление о том, что право справедливости является лишь дополнением к праву общему, обусловили то, что при интеграции этих правовых систем судебные запреты заняли второстепенное место в «иерархии способов защиты права» (hierarchy of remedies). Процессуально-правовым следствием этого стало то, что среди обстоятельств, входящих в предмет доказывания по делам о выдаче судебных запретов, решающим значением обладает такое обстоятельство, как «недостаточность общеправовых способов защиты права» (inadequacy of legal remedies).
С интеграцией общего права и права справедливости развитие судебных запретов не остановилось. С начала XX в. арсенал судебных запретов, доступных лицам, ищущим защиты своих прав, обогатился, а сфера их применения расширилась. За последний век развитие института судебного запрета происходило в основном по следующим направлениям:
а) расширение сферы применения судебных запретов за счет появления новых их видов, используемых для решения процессуальных задач, стоящих перед судом и сторонами в процессе рассмотрения дела. Среди таких задач: установление приоритета юрисдикции суда в отношении спора, принятого им к рассмотрению, и сохранение такой юрисдикции вплоть до разрешения дела по существу (anti-suit injunction — запрет на участие в судопроизводстве); обеспечение доказательств по гражданским делам (Anton Piller order - ордер Энтон Пиллер); обеспечение возможности реального исполнения решения суда (Mareva injunction — запрет Марева);
б) появление новых видов судебных запретов, принципиально отличающихся по своим характеристикам от «классических» судебных запретов, предназначенных для защиты прав собственника (property injunctions). Такими принципиально новыми видами стали, в частности, системные судебные запреты (structural injunction), направленные на защиту конституционных (civil rights) прав путем принудительного реформировашм устройства и деятельности некоторого общественного института;
в) расширение сферы применения судебных запретов за счет увеличения «удельного веса» и числа материальных прав, защищаемых судебными запретами. За прошедший век судебные запреты стали активно использоваться как процессуальное средство защиты и чисто имущественных (авторских и патентных прав, прав на товарные знаки), так и личных неимущественных прав (право на честь, досто-
инство и доброе имя), а также прав, не имеющих четкой отраслевой принадлежности (право на защиту от посягательств на физическое и психическое здоровье, право на частную жизнь, право на личную неприкосновенность, право на общественный порядок и др.).
Современные тенденции развития судебного запрета в общем праве указывают на актуальность его исследования с точки зрения российского права. Все более активное применение судебных запретов в транснациональных судебных разбирательствах (запреты на участие в судопроизводстве, запреты Марева, ордеры Энтон Пиллер) обусловливает интерес к судебным запретам в межнациональном аспекте.
В параграфе 2 «Сущность судебного запрета» анализируются сущностные характеристики судебного запрета, обусловливающие его юридическое своеобразие в системе общего права.
На основе изучения доктринальных представлений о судебном запрете, его нормативном содержашш делается вывод о том, что юридическое своеобразие судебного запрета как способа и процессуального средства защиты предопределяется сочетанием двух элементов: содержания (обязанности, возлагаемой судебным запретом) и системы санкций (возможность привлечения лица к квазиуголовной ответственности за неуважение к суду).
Такой элемент судебного запрета, как «содержание», складывается из трех составляющих: бенефициарного (круг лиц, в интересах которых принимается судебный запрет) и адресного (круг лиц, обязанных судебным запретом) компонентов, а также обязанности, возлагаемой судебным запретом. Значительной спецификой, определяющей уникальные свойства судебного запрета, по общему правилу, обладает только возлагаемая на лицо обязанность. Она может быть «позитивной» (positive) или «негативной» (negative) и непосредственно взаимосвязана с личностью ответчика, что предопределяет невозможность принудительного исполнения судебного запрета традиционными способами. В силу специфической фикции обязанность, возлагаемая судебным запретом, во всяком случае рассматривается как процессуальная, что делает ее односторонней (с точки зрения истца) и позволяет суду использовать для принуждения ответчика средство, изначально предназначенное для устранения сугубо процессуальных нарушений, — обвинение в неуважении к суду. Это обстоятельство является не только одной из главных характеристик обязанности, возлагаемой судебным запретом, но и звеном, функционально связующим элементы, составляющие сущность судебного запрета: его содержание и систему санкций, предусмотренных за его несоблюдение.
За несоблюдение судебного запрета к должнику в общем праве могут быть применены следующие санкции: 1) взыскание убытков, причиненных его несоблюдением; 2) секвестрация имущества должника; 3) принятие в отношении должника приказа под условием (conditional order); 4) возложение на должника штрафа в определенном размере; 5) заключение должника под стражу на срок до двух лет. Специфика данных санкций как элемента сущности судебного запрета состоит в том, что своей главной целью они имеют понуждение ответчика к совершению действий/бездействия, которые предусмотрены судебным актом и не могут быть совершены никем, кроме него. Действие всех (кроме денежной компенсации) санкций направлено на корректирование будущего поведения должника, а не на наказание его за предыдущее правонарушение. Такая цель, по общему правилу, достигается путем воздействия на волю, а не на имущество должника. В общем праве санкции за несоблюдение судебного запрета применяются к должнику последовательно, от мягких к более жестким, вплоть до тех пор, пока необходимый правовой эффект (реальное исполнение принятого судебного запрета) не будет достигнут. Именно в этом смысле санкции, предусмотренные за неисполнение судебного запрета, представляют собой систему.
Указанные характеристики делают процессуальный порядок исполнения судебных запретов принципиально отличным от общего порядка, предусмотренного для исполнения судебных актов. Таким образом, наряду с содержанием судебного запрета источником его юридической самобытности выступает и система санкций, предусмотренных за его неисполнение.
В завершение параграфа на основе анализа доктрины общего права и установленных сущностных характеристик судебного запрета рассматриваются подходы к его пониманию в общем праве. Судебный запрет в общем праве может восприниматься как три различных, но взаимосвязанных явления: как способ, процессуальное средство и форма защиты права. При этом сущность судебного запрета в зависимости от выбранного угла зрения не изменяется. Изменяются лишь его свойства, на которых акцентируется основное внимание исследователей: материально-правовые эффекты использования судебных запретов, правовые свойства судебного запрета как судебного акта или процессуальный порядок рассмотрения и исполнения судебных запретов.
Восприятие судебного запрета в таких качествах позволяет провести сравнительно-правовые аналогии с доктриной российского права, в которой сложились сходные представления о взаимосвязанности дан-
ньгх правовых категорий в рамках механизма или деятельности по защите гражданских прав.
Параграф 3 «Правовые эффекты и процессуальный порядок использования судебных запретов» посвящен рассмотрению общих и специфических (в зависимости от конкретного вида судебного запрета) правовых эффектов и особенностей процессуального порядка использования судебного запрета.
Изучение правовых эффектов, оказываемых судебными запретами в общем праве, показывает, что превентивно-перспективный характер воздействия и тесная взаимосвязь судебного запрета с конкретными фактическими обстоятельствами обусловливают необходимость существования специального процессуального механизма, позволяющего модифицировать принятый судебный акт в связи с последующим изменением фактических и юридических обстоятельств. Такой механизм, носящий название «модификация судебных запретов», принципиально отличен от механизма апелляционного пересмотра судебных актов.
Так, в доктрине и правоприменительной практике общего права сложилось представление о том, что модификация судебных запретов не предназначена для исправления судебных ошибок, допущенных судом при предыдущем рассмотрении дела, причем, по общему правилу, она осуществляется тем же судом, который принял первоначальный судебный запрет. Таким образом, по ряду своих характеристик (целям, сущности, субъектам) судебный запрет концептуально схож с пересмотром судебных актов по новьм обстоятельствам в российском ци-вилистическом процессе. Отличия же между ними проявляются в том, что действующее российское гражданское процессуальное и арбитражное процессуальное право не предусматривают возможности пересмотра судебных актов в связи с существенным изменением фактических обстоятельств дела.
Анализ процессуального порядка использования судебных запретов позволил установить, что данная категория дел в целом подчиняется общему процессуальному порядку, предусмотренному общим правом для рассмотрения и разрешения исков. Специфика же процессуального порядка использования судебных запретов обусловлена двумя обстоятельствами: высокой степенью судебного усмотрения и своеобразием стадии их исполнения.
При рассмотрении дел о выдаче судебных запретов в сферу судебного усмотрения входит решение самого главного вопроса - вопроса о том, подлежит ли вообще удовлетворению заявленное требование о выдаче судебного запрета. На современном этапе развития системы общего права свобода суда решать вопрос о применимости судебно-
го запрета значительно ограничена правилами о том, какие обстоятельства могут «препятствовать» применению этого способа защиты. Такие правила формулируются в форме «теста на применимость» (applicability test).
Общий тест на применимость состоит из двух пунктов, определяющих условия применения судебных запретов: 1) недостаточность общеправовых способов защиты права (inadequacy of legal remedies), 2) уместность, разумность и справедливость использования судебного запрета в конкретном деле. Оба эти условия связаны и логически, и функционально.
Для применения судебного запрета необходимо соблюдение обоих условий, а их совместное рассмотрение дает общее представление о механизме судебной деятельности по делам о выдаче судебных запретов. Используя этот тест, суд: 1) определяет, применим ли судебный запрет к такого рода отношениям и в такого рода обстоятельствах; 2) устанавливает, каковы, с учетом соотношения субъективных прав сторон (balance of equities), должны быть условия такого запрета.
Особенности судебного запрета в общем праве (например, длящийся характер возлагаемой обязанности) предопределяют то, что при его исполнении требуется длящийся судебный контроль над поведением обязанного лица. Этот контроль реализуется в виде возможности обвинения лица в неуважении к суду. Рассмотрение дела по обвинению в неуважении к суду возможно по инициативе как самого суда, так и истца (взыскателя) и осуществляется в форме отдельного судебного разбирательства, взаимосвязанного с основным и направленного на принуждение лица к исполнению возложенной обязанности.
Для дел по обвинению в неуважении к суду характерно своеобразное сочетание черт гражданского и уголовного судопроизводства (в ряде случаев оно осуществляется по правилам уголовного, в ряде случаев - по правилам гражданского судопроизводства), а также различных процессуальных моделей: модели единоличного разбирательства с моделью коллегиального разбирательства дел с участием присяжных, состязательной модели со следственной моделью судопроизводства.
Рассмотрение отдельных видов судебных запретов позволило установить, что правовые эффекты и процессуальный порядок их использования в общем праве могут значительно варьироваться в зависимости от конкретного вида судебного запрета.
С точки зрения времени действия судебных запретов и исполняемых ими функций они подразделяются на временные (temporary) и постоян-
ные (permanent). Постоянные судебные запреты действуют бессрочно и имеют своей целью окончательное урегулирование спорных правоотношений между сторонами, а временные — принимаются на определенный период, как правило, связанный с рассмотрением дела в суде первой инстанции, и направлены на сохранение статус-кво на время судебного разбирательства, на предотвращение причинения невозместимого вреда одной из сторон спора.
В развитие классификации судебных запретов по времени действия проводится их классификация по стадиям судопроизводства, на которых они принимаются. Так, на стадии до принятия решения по делу выносятся такие временные судебные запреты, как приказ суда о временном воспрещении (в Англии — provisional injunction; в США — temporary restraining order), предварительный судебный запрет (в Англии - interim injunction; в США - preliminary injunction). На стадии принятия решения по существу дела выносится окончательный судебный запрет (final или perpetual injunction). Таким образом, в отличие от окончательных судебных запретов, принимаемых по результатам рассмотрения дела в полном объеме, первые два вида судебных запретов предполагают локальный предмет доказывания, являются срочными и временными мерами.
Это позволяет сделать вывод, что с точки зрения российского гражданского процессуального, арбитражного процессуального права временные судебные запреты по своим характеристикам (времени действия, предназначению в судебном разбирательстве, процессуальному порядку принятия) фактически представляют собой обеспечительные меры. Постоянный же судебный запрет, будучи процессуальным актом, принимаемым по результатам рассмотрения дела по существу и направленным на окончательное разрешения спора между сторонами, фактически представляет собой решение суда по делу.
Глава 2 «Судебный запрет в российском цивнлнстическом процессе: проблемы и перспективы применения» состоит из трех параграфов.
В параграфе 1 «Основные виды судебных запретов в российском цивнлнстическом процессе» рассматриваются используемые в российском цивилистическом процессе правовые конструкции, которые по своим характеристикам являются судебными запретами. При этом последовательно отстаивается позиция, согласно которой в российском цивилистическом процессе существуют основные виды судебных запретов и для них характерны те же самые проблемы, что и для судебных запретов в общем праве.
Так, общим правилом, позволяющим истцу в российском цивили-стическом процессе потребовать запрещения определенных действий, является принцип диспозитивности гражданского судопроизводства. В соответствии с этим принципом истец самостоятельно определяет и изменяет предмет иска, в том числе избирает способ защиты нарушенного/оспоренного права, исходя при этом из перечня способов защиты права, предусмотренных законодательством. Российскому законодательству известны и общий (абз. 3 ст. 12 ГК РФ), и специальные способы защиты права (ст. 1251, 1252 ГК РФ), которые по своему содержанию (характер действий, которые могут быть потребованы для непосредственного достижения целей защиты права) и функциональному предназначению (пресечение и превенция нарушений права) являются судебными запретами.
В российском законодательстве имеются и более специальные нормы, в которых закреплены конструкции исков, по своим характеристикам (характеру требования, превентивно-пресекательной направленности) являющихся исками об истребовании судебного запрета: п. 2 ст. 150, п. 4 ст. 152, п. 4 ст. 1522, ст. 304, 1065, 1251, 1301, 1302, 1311, 1312, 1515 ГК РФ, ст. 12, 34, 80 ФЗ «Об охране окружающей среды», абз. 1 ст. 46 Федерального закона «О защите прав потребителей» и ряд других. При этом наиболее общими конструкциями являются негатор-ные иски (ст. 304) и иски о запрещении деятельности, создающей угрозу причинешы вреда в будущем (п. 1 ст. 1065 ГК РФ).
Однако анализ нормативного содержания данных норм и практики их применения указывает на то, что полноценной реализации их правозащитного потенциала препятствует ряд сложностей. Эти сложности обусловлены как недостатками отдельных формулировок (например, использование в ст. 1065 ГК РФ термина «деятельность» значительно ограничивает случаи ее применения на практике), так и более концептуальными проблемами. Некоторые из таких проблем представляются относительно легко разрешимыми (проблема определения того, в каких случаях и каким образом истцу необходимо доказывать непосредственную угрозу причинения вреда; отсутствие процессуального механизма пересмотра вступивших в законную силу судебных запретов в связи с последующим изменением фактических обстоятельств дела). Другие же проблемы (отсутствие теоретических представлений об общности норм, устанавливающих право на истребование судебного запрета; проблема превентивного иска; отсутствие эффективного механизма исполнения требований о воздержании от совершения определенных действий) - более сложные1.
1 Такие проблемы рассматриваются в § 3 главы 2.
Так, анализ доктринальных представлений о сторонах гражданского судопроизводства позволил сделать вывод, что истец обязан доказывать угрозу непосредственного причинения вреда лишь в случае предъявления им классического частноправового иска. Только в этом случае, будучи стороной спорных материальных правоотношений, истец может иметь материально-правовую заинтересованность в удовлетворении иска и должен доказывать непосредственность угрозы причинения вреда как факт пассивной легитимации к делу. По-иному должен разрешаться данный вопрос в тех случаях, когда рассматривается иск в защиту публичных интересов или в защиту неопределенного круга лиц. Поскольку лица, предъявляющие такие иски (общественные организации, публичные должностные .ища), как правило, действуют в силу занимаемой должности и прямого указания закона, они не имеют и не могут иметь материально-правового интереса в удовлетворении иска, а значит, не должны доказывать наличие непосредственной угрозы причинения вреда.
Относительно проблемы отсутствия процессуального механизма пересмотра вступивших в законную силу судебных запретов в связи с последующим изменением фактических обстоятельств дела в диссертации доказывается следующее. Наиболее пригодным процессуальным механизмом такого пересмотра является конструкция пересмотра по новым обстоятельствам. В рассматриваемом случае речь не идет о необходимости устранения виновной судебной ошибки (Л. А. Терехова), а значит, наиболее подходящим является механизм пересмотра судебного акта самим судом, его принявшим; понимание новых обстоятельств как обстоятельств, возникших после принятия судебного акта, и имеющих существенное значение для дела, также вполне соответствует данной ситуации. Однако действующая редакция гражданского процессуального и арбитражного процессуального законодательства (ст. 392 ГПК РФ, ст. 311 АПК РФ) не предусматривает возможности пересмотра вступивших в законную силу судебных актов в связи с существенным изменением фактических обстоятельств, произошедшим после принятия судебного акта, в связи с чем в диссертации предлагаются соответствующие законодательные изменения.
Отдельное внимание уделяется исследованию существующих в российском цивилистическом процессе обеспечительных мер в виде запрета совершать определенные действия.
На основе анализа действующего российского законодательства, доктринальных представлений об обеспечительных мерах и сравнительно-правового анализа в диссертации обосновывается, что в рос-
сийском цивилистическом процессе широко применяются обеспечительные меры, по своему содержанию, функциональному предназначению, процессуальному порядку использования являющиеся судебными запретами. И в целом, и в некоторых частностях такие российские судебные запреты сходны с временными судебными запретами, применяемыми в общем праве. Поэтому в диссертации большее внимание уделяется тем видам судебных запретов, которые не применяются в российском цивилистическом процессе, но используются в странах общего права.
На основе сравнительно-правового анализа моделей судебного обеспечения доказательств, реализованных в общем праве и праве российском, доказывается, что в действующем российском гражданском процессуальном, арбитражном процессуальном законодательстве отсутствуют механизмы и предпосылки, необходимые для использования судебных запретов в качестве средства обеспечения доказательств.
Во-первых, российское право и право общее используют различные модели судебного обеспечения доказательств: для российской модели характерна более активная роль суда. В рамках такой модели использование судебных запретов, предназначенных для судебного обеспечения доказательств и тесно связанных с процедурой раскрытия доказательств (в том виде, в котором она существует в общем праве), представляется проблематичным. Во-вторых, в российском законодательстве об испол-нителыгом производстве до сих пор отсутствует четкая регламентация механизмов исполнения определений об обеспечении доказательств. Эти обстоятельства вынуждают автора негативно отнестись к возможности и необходимости использования в российском цивилистическом процессе судебных запретов такого рода. Диссертант согласен с теми авторами, которые полагают, что наиболее перспективными путями дальнейшего развития института обеспечения доказательств являются более широкое использование досудебного обеспечения доказательств с участием нотариусов, а также расширение круга субъектов, уполномоченных совершать действия по досудебному обеспечению доказательств (В. В. Ярков, И. В. Решетникова, К. А. Сергеева и др.).
Кроме того, обосновывается, что в российском гражданском процессуальном, арбитражном процессуальном праве отсутствуют предпосылки для использования такой разновидности судебного запрета, как «запрет на участие в судопроизводстве» (anti-suit injunction). При этом опровергается аргументация невозможности использования запретов на участие в судопроизводстве, основанная на международно-правовом принципе «равный над равным власти не имеет». В силу специфики сущности судебного запрета он не обязывает ино-
странный суд не совершать какие-либо действия и не может рассматриваться как неправомерное вмешательство одного государства в суверенные дела другого государства. Невозможность применения таких судебных запретов основана на ряде принципиальных норм российского права (ч. 1 ст. 47 Конституции РФ, ч. 1 ст. 3 ГПК РФ, ч. 1 ст. 4 АПК РФ), которые не позволяют лишать лицо права на рассмотрение его дела тем судом, которому оно подсудно. Данные нормы являются частью публичного правопорядка РФ, а значит в силу положений п. b ч. 2 ст. V Конвенции ООН о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений1, п. 5 ч. 1 ст. 412 ГПК РФ, п. 4 ч. 1 ст. 244 АПК РФ такие запреты не могут быть признаны и приведены в исполнение российскими судами. Более того, если руководствоваться указанными основополагающими нормами российского права, то и российские суды не могут применять запреты на участие в судопроизводстве в отношении иностранных судебных разбирательств.
Единственное «за», которое выдвигается при рассмотрении вопроса о применении в российском цивилистическом процессе запретов на участие в судопроизводстве — повышение конкурентоспособности российской юрисдикции в рамках «forum shopping», — не может рассматриваться как достаточный аргумент. Повышение конкурентоспособности российской юрисдикционной системы возможно и более продуктивным способом: путем создания более гибких и эффективных механизмов защиты прав и интересов участников международного гражданского оборота.
В параграфе 2 «Система санкций, предусмотренных за несоблюдение судебных запретов в российском цивилистическом процессе» анализируются санкции, предусмотренные российским законодательством за неисполнение требований, состоящих в воздержании от совершения действий. При этом в качестве предпосылки используется утверждение о том, что согласно принятой процессуально-правовой терминологии требования, содержащиеся в российских судебных запретах, являются требованиями, не связанными с передачей имущества, которые не могут быть исполнены никем, кроме самого должника.
Санкции, установленные за неисполнение российских судебных запретов, предусмотрены нормами самых различных отраслей российского законодательства: гражданского (ст. 15 ГК РФ), гражданского процессуального и арбитражного процессуального (ч. 2 ст. 140 ГПК
1 Сайт Комиссии ООН по праву международной торговли: URL: http://www. uncitral.org.
РФ, ч. 2 ст. 96, ч. 1 ст. 332 АПК РФ), законодательства об исполнительном производстве (ст. 67, ч. 3 ст. 112 ФЗ «Об исполнительном производстве»), административного (ст. 17.15 КоАП РФ) и уголовного законодательства (ст. 315 УК РФ). В связи с этим система санкций, характерных для российских судебных запретов, является достаточно разветвленной и многоуровневой.
Однако полноценному использованию этих санкций именно как системы препятствует ряд трудностей. Это и недостатки отдельных норм (например, специальный субъект преступления, предусмотренного ст. 315 УК РФ), и концептуальные недостатки, к которым можно отнести отсутствие четкой последовательности применения таких санкций, преобладание среди санкций имущественных мер воздействия на должника, что не совсем соответствует неимущественному характеру требования. Как следствие, система санкций, направленных на принудительную реализацию российских судебных запретов, является недостаточно эффективной.
В диссертации отстаивается позиция, согласно которой решение первой из обозначенных проблем возможно лишь при понимании того, что для исполнения судебных запретов характерны те же самые проблемы, что и для исполнения решений о признании и преобразовании. С учетом этого все санкции, предусмотренные российским правом за неисполнение судебных запретов, должны рассматриваться как составные части процедуры реализации судебных запретов, являющейся специальным видом исполнения судебных актов, и данное обстоятельство должно быть отражено в законодательстве об исполнительном производстве.
Решение второй из обозначенных проблем возможно лишь при понимании того, что для эффективного понуждения должника к исполнению неимущественной обязанности, которая не может быть исполнена никем, кроме самого должника, правовое воздействие на него должно быть последовательным, нарастающим и в определенный момент коснуться его личности. В действующем российском законодательстве, которому известно лишь несколько неимущественных санкций (ст. 67 ФЗ «Об исполнительном производстве», ст. 315 УК РФ), такой подход отражен недостаточно полно. В связи с этим представляются перспективными внесение в законодательство соответствующих изменений (например, внесение в санкцию нормы, предусмотренной ч. 2 ст. 17.15 КоАП РФ, административного ареста и административного приостановления деятельности) и внедрение в ткань российского исполнительного производства новых мер косвенного воздействия на должника.
Параграф 3 «Судебный запрет в российском цивилистическом процессе: проблемы н перспективы» посвящен решению проблем, препятствующих более широкому использованию российских судебных запретов, и рассмотрению перспектив их использования.
Опыт рассмотрения российских судебных запретов показывает, что их полномерному использованию в российском щшилистическом процессе препятствует ряд проблем как теоретического, так и чисто прикладного характера.
В первую очередь, более широкому использованию судебных запретов в российском цивилистическом процессе препятствует отсутствие теоретического осмысления общности различных норм, регулирующих российские судебные запреты. Это обусловливает и ограничение сферы применения таких норм, и отсутствие единого правоприменительного подхода к различным видам российских судебных запретов, и проблему последующей реализации судебных актов, которыми установлена обязанность воздержаться от совершения действий.
С точки зрения первого, классического, подхода к определению общности правовых норм, судебный запрет в российском цивилистическом процессе представляет собой сложное правовое образование, состоящее из субинститутов двух самостоятельных процессуальных институтов (института иска, института процессуально-обеспечительных мер). Такой подход дает представление о преимущественно процессуальной природе российского судебного запрета, а также позволяет сделать вывод о том, что дальнейшее развитие судебных запретов должно идти путем развития указанных институтов российского циви-листического процесса.
С точки зрения второго подхода судебный запрет может восприниматься как специфическое правовое образование, существующее в динамическом, а не статическом «разрезе права». Его внутреннее и внешнее единство обусловлено не предметом и методом правового ре-гул1грования, а функциональным предназначением. Функциональное единство рассматриваемых норм может быть установлено через призму таких правовых понятий, как «механизм гражданско-правовой защиты», «деятельность по защите права».
Обозначенный подход к объединению российских аналогов судебных запретов имеет важное практическое следствие. Исходя из того, что в основе общности рассматриваемых норм лежит прежде всего их функциональное предназначение (определяемое, в том числе, их местом в структуре действующего законодательства), объединение таких норм в рамках отдельного нормативного правового акта или структурной части нормативного правового акта представляется неперспективным.
Гораздо более перспективным будет отражение общности рассматриваемых норм на уровне правоприменительной практики - в виде постановления Пленума Верховного Суда РФ, специально посвященного общим и проблемным аспектам применения материального и процессуального законодательства при рассмотрении судами дел о пресечении действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения.
Затрудняет использование судебных запретов в российском циви-листическом процессе недостаточная теоретическая разработанность конструкции «превентивного иска».
В основе правозащитных механизмов российского права лежит представление о юридических фактах как о фактах реальной действительности, влекущих возникновение, изменение, прекращение прав и обязанностей. Свершившийся и повлекший последствия факт нарушения права является абсолютно необходимым условием для иска в традиционном его понимании. Однако в теоретическом плане это делает весьма затруднительным существование превентивных исков, которые основаны не на свершившихся фактах, а на фактах угрозы нарушения права (Э. М. Мурадьян).
Анализ современного состояния теории юридических фактов позволил установить, что данная проблема может быть решена путем восприятия угрозы нарушения права как юридического факта-состояния. С теоретической точки зрения это делает легитимным существование превентивных исков как самостоятельной правовой категории, а с практической - дает представление о тех фактах, которые могут сопутствовать угрозе нарушения права и из которых может непосредственно проистекать такая угроза. Это является весьма важным для определения предмета доказывания и последующего судебного доказывания по делам данной категории.
В диссертации отстаивается позиция, в соответствии с которой более широкое использование судебных запретов в российском циви-листическом процессе не требует значительной модификации современного российского гражданского процессуального права в части его судопроизводственных правил. Опыт исследования судебных запретов как в общем, так и в российском праве определенно указывает на то, чго производство по делам о выдаче судебных запретов по своим характеристикам является достаточно ординарным исковым производством, в котором имеются спор о праве, состязающиеся стороны и суд в качестве беспристрастного и квалифицировашгого арбитра.
Однако значительной процессуальной проблемой, в практическом плане препятствующей применению судебных запретов, является от-
сутствие в российском праве эффективных механизмов понуждения лица к исполнению обязанности воздержаться от совершения действии. Для ее решения следует прежде всего определить модель, которая должна быть применима к исполнегапо требований, содержащихся в судебных запретах.
Анализ современного российского законодательства в сфере исполнительного производства указывает на то, что реализованная в нем модель публичного исполнения может быть модифицирована таким образом, чтобы публичное должностное лицо (судебный пристав-исполнитель) было обязано самостоятельно предпринимать действия по реализации принятого судебного запрета. Такая реализация должна происходить путем последовательного применения к должнику все более и более инвазивных санкций (от процессуальных штрафов до уголовной ответственности) с целью понудить его к добровольному ис-полнешпо установленной обязанности.
Однако более перспективной представляется другая модель: после использовагаш судебным приставом-исполнителем всех средств исполнения исполнительное производство оканчивается и взыскатель приобретает право самостоятельно добиваться понуждения должника к исполнению установленной обязанности путем привлечения его к процессуальной, административной, уголовной ответствешюсти. Для такой модели характерна и большая состязательность сторон, и одновременно большая степень участия государства в исполнении принятых от его лица судебных актов, что способно положительно сказаться и на динамике процесса исполнения, и на его результативности.
Наконец, анализ проблем, стоящих на пути более активного использования судебных запретов в российском цивилистическом процессе, а также изучение санкций, предусмотренных за неисполнение российских судебных запретов, указывает на возможность формулирования и перспективность дальнейшей разработки концепции «последовательного правоприменения».
Такой опыт, в частности, показывает, что процесс понуждения должника к исполнению требований, не связанных с передачей имущества, может представлять собой целую цепь правоприменительных актов, принимаемых различными юрисдикционнымп органами в рамках различных процессуальных форм и последовательно наказывающих одно и то же противоправное поведение. В российском гражданском процессуальном и арбитражном процессуальном регулировании такой подход реализован лишь отчасти.
Исходя из этого в диссертации формулируются основные положения концепции «последовательного правоприменения»: 1) необходи-
мость последовательной защиты прав и законных интересов средствами различных отраслей права; 2) необходимость прогрессирующего (нарастающего) воздействия на правонарушителя в зависимости от количества совершенных им актов неисполнения законной обязанности; 3) возможность использования правоприменительных актов, принятых в рамках одного из циклов последовательного правоприменения, в качестве формализованного критерия для последующей пенализации или криминализации противоправного поведения; 4) возможность законодательного закрепления последовательности применения санкций, предусмотренных различными отраслями права.
Основные положения данной концепции весьма удачно согласуются с представлениями о системности права, а ее практическая реализация способна не только увеличить эффективность механизмов исполнения (реализации) судебных актов по гражданским делам, но и решить ряд проблем, присущих другим (помимо гражданского процессуального, арбитражного процессуального права) отраслям права.
В заключении формулируются основные выводы диссертационного исследования, рекомендации по совершенствованию законодательства, определяются перспективы более широкого использования судебных запретов в российском цившшстическом процессе.
Работы, опубликованные по теме диссертации
Статьи, опубликованные в ведущих
рецензируемых научных изданиях, указанных в перечне ВАК
1. Незнамов А. В. О понятиях «способ», «средство», «форма защиты права» и их взаимодействии (начало) // Арбитражный и гражданский процесс. - 2013. - № 5. - С. 2-6 (0,4 п. л.).
2. Незнамов А. В. О понятиях «способ», «средство», «форма защиты права» и их взаимодействии (окончание) // Арбитражный и гражданский процесс. - 2013. - № 6. - С. 2-5 (0,3 п. л.).
3. Незпачов А. В. Судебный запрет как предпосылка для формирования концепции «последовательного правоприменения» (начало) // Арбитражный и гражданский процесс. - 2014. - № 1. - С. 53-57 (0,4 п. л.).
4. Незнамов А. В. Судебный запрет как предпосылка для формирования концепции «последовательного правоприменения» (окончание) // Арбитражный и гражданский процесс. - 2014. - № 2. - С. 45-49 (0,4 п. л.).
5. Незнамов А. В. Судебный запрет как способ устранения множественности исков и судебных разбирательств // Арбитражный и гражданский процесс. - 2014. - № 3. - С. 46-52 (0,7 п. л.).
6. Незнамова 3. А., Незнамов А. В. Судебный запрет как альтернатива уголовному наказанию? // Уголовное наказание — социальное благо или зло?: материалы VIII Международной научно-практической конференции, посвященной памяти М. И. Ковалева (Екатеринбург, 18— 19 февраля 2011 г.): в 2 ч. / отв. ред. И. Я. Козаченко. — Екатеринбург: ИД «Уральская государственная юридическая академия», 2012. —Ч. 1. — С. 50-54 (0,3 п. л.)
7. Незнамов Ан. В., Незнамов Ач. В. Судебный запрет в контексте проблемы ответственности зрителей спортивных мероприятий // Спортивное право. - 2013. - № 2. - С. 58-62 (0,5 п. л.)
Подписано в печать 09.09.14. Формат 60x84/16. Бумага писчая. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,50. Уч.-изд. л. 1,50 Тираж 100 экз. Заказ № 41
Согласно п. 1 ч. 2 ст. 1, п. 1 ч. 4 ст. 11 Федерального закона от 29.12.2010 г. № 4Э6-ФЗ маркировке не подлежит
Уральская государственная юридическая академия. 620137, Екатеринбург, ул. Комсомольская, 21
Отдел дизайна и полиграфии Издательского дома «Уральская государственная юридическая академия». 620137, Екатеринбург, ул. Комсомольская, 23. Тел.: 375-58-31, 374-32-35. E-mail: idom@list.ru
Статьи, опубликованные в иных издания
^ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ДОМ
' J Уральского
государственного
юридического
униьерситега
