АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции на тему «Хищение чужого имущества, совершенное в форме грабежа: дифференциация ответственности и проблемы квалификации»
На правах рукописи
Чернышева Лариса Владимировна
I
ХИЩЕНИЕ ЧУЖОГО ИМУЩЕСТВА, СОВЕРШЕННОЕ В ФОРМЕ ГРАБЕЖА: ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ
Специальность 12.00.08 - уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук
- 8 ДЕК 2011
Санкт-Петербург 2011
005005366
Работа выполнена на кафедре уголовного и уголовно-исполнительного права ФГКОУ ВПО «Нижегородская академия Министерства внутренних дел Российской Федерации»
Научный руководитель: Изосимов Сергей Владимирович
доктор юридических наук, профессор
Официальные оппоненты: Малинин Василий Борисович
доктор юридических наук, профессор
Голубых Никита Владимирович
кандидат юридических наук, доцент
Ведущая организация: ФГКОУ ВПО «Омская академия
Министерства внутренних дел Российской Федерации»
Защита состоится «_»_2011 года в «_» часов на
заседании диссертационного совета Д 203.012.02 при ФГОУ ВПО «Санкт-Петербургский университет Министерства внутренних дел Российской Федерации» по адресу: 198206, Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, д.1.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГОУ ВПО «Санкт-Петербургский университет Министерства внутренних дел Российской Федерации» по адресу: (198206, Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, д.1).
Автореферат разослан « »_2011 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета Д 203.012.02 кандидат юридических наук,
доцент Э.В. Лантух
Актуальность темы исследования. Современный этап экономического, политического и социального развития российского общества сопровождается рядом негативных факторов, в том числе ростом преступности в стране. В условиях развития экономического оборота, движения России к цивилизованному гражданскому обществу все более острой становится проблема защиты собственности как основы благосостояния личности, общества и государства от преступных посягательств.
Право собственности занимает особое место в системе прав человека, так как является показателем благополучия граждан, регулятором экономических отношений и одним из важнейших конституционных положений, выступающим гарантом стабильного состояния общества и прогрессивного развития личности. Повышенная общественная опасность преступлений против собственности определяется тем, что они подрывают основы экономики, дестабилизируют рыночные отношения, оказывают негативное влияние на граждан, склонных к совершению противоправных деяний. Особую тревогу вызывает такое посягательство на собственность граждан, как грабеж.
Данные статистики свидетельствуют о том, что за время действия УК РФ количество выявленных деяний, квалифицируемых по ст. 161 УК РФ, увеличилось более чем в 2 раза. Так, в 1997 г. были зарегистрированы 112 049 грабежей; в 1998 г. - 122 361; в 1999 г. - 138 970; в 2000 г. - 159 144; в 2001 г. - 177 788; в 2002 г. - 196 669; в 2003 г. - 232 508; в 2004 г. - 292 265; в 2005 г. - 392 836; в 2006 г. -426 678; в 2007 г. - 357 410; в 2008 г. - 289 181; в 2009 г. - 245 229; в 2010 г. - 164 5471. Как следует из приведенных данных, в последние годы результаты деятельности правоохранительных органов в предупреждении грабежей нестабильны, вместе с тем ущерб от данного преступления ежегодно возрастает.
Сложившаяся ситуация связана с различными факторами, включая ослабление уголовно-правовой эффективности нормы, предусматривающей ответственность за грабеж. До сих пор в теории и практике не сложилось единых взглядов на многие вопросы, связанные с реализацией уголовно-правовой нормы, предусматривающей ответственность за грабеж. Правоприменительная практика и ее сопоставление с научным анализом состава преступления, предусмотренного ст. 161 УК РФ, выявили многочисленные законодательные недоработки закрепленных в рассматриваемой норме положений. В частности, недостаточно дифференцирована уголовная ответственность за грабеж, не унифицированы квалифицирующие признаки
1 Данные ГИАЦ МВД России по форме 1 А Россия.
грабежа (с незаконным проникновением в помещение, иное хранилище либо жилище) и кражи, отдельные из них, фактически повышая общественную опасность грабежа, не нашли отражения в законодательстве (в частности, совершение грабежа с причинением значительного ущерба гражданину, в общественном транспорте). Безусловно, указанные обстоятельства негативно отражаются на превентивной роли уголовного законодательства, которое в этом случае недостаточно эффективно выполняет задачу предупреждения новых преступлений.
Следует отметить, что многие положения, закрепленные в ст. 161 УК РФ, не могут быть адекватно поняты и приняты практикой без глубокого научного анализа исторического и зарубежного опыта противодействия корыстно-насильственным преступлениям, посягающим на собственность. Такому пониманию в значительной мере способствует изучение законотворческой деятельности в дореволюционной и постсоветской России, а также в развитых странах Европы и Америки через призму выше обозначенных проблем уголовной ответственности за грабеж. Научное исследование с использованием различных методов познания и посредством комплексного критического анализа ранее проведенных по схожей тематике научных исследований способно дать ответ на многие сложные вопросы, связанные с верным уяснением признаков состава преступления, предусмотренного ст. 161 УК РФ, и позволяет определить новые тенденции развития этой уголовно-правовой нормы.
Степень научной разработанности темы. Анализу различных аспектов уголовно-правовой и криминологической характеристики корыстно-насильственных преступлений, посягающих на собственность (в том числе грабежа), посвящены труды таких видных российских ученых, как А.Г. Безверхов, А.И. Бойцов, Г.Н. Борзенков, В.В. Векленко, В.А. Владимиров, Б.В. Волженкин, Л.Д. Гаухман, М.А. Гельфер, A.C. Горелик, А.И. Долгова, С.А. Елисеев, И.А. Клеепицкий, С.М. Кочои, Г.А. Кригер, В.Н. Кудрявцев, В.Д. Ларичев, H.A. Лопашенко, Ю.И. Ляпунов, C.B. Максимов, Б.С. Никифоров, A.A. Пионтковский, В.П. Ревин, Э.С. Тенчов, А.И. Трайнин, B.C. Устинов, А.Ю. Филаненко, И.В. Шишко, П.С. Яни, Б.В. Яцеленко и др.
За последнее время ряд диссертационных исследований, посвященных грабежу, провели Г.М. Алишейхов (2006 г.), М.М. Вакула (2005 г.), Ш.А. Кудашев (2007 г.), И.Ю. Малькова (2009 г.), А.П. Севрюков (2004 г.), Е.О. Щербакова (2008 г.). Многие из предложений, высказанных указанными учеными, внесли определенный вклад в решение проблемы повышения эффективности противодействия грабежам и иным преступлениям против собственности и на-
шли практическое применение. Однако в силу многоаспектное™ проблемы и ее сложности нерешенными остались многие вопросы теоретического и практического характера, связанные как с юридической оценкой, так и с квалифицирующими признаками грабежа.
Объект исследования составляют общественные отношения, возникающие в результате совершения преступления, предусмотренного ст. 161 УК РФ, а также теоретико-прикладные проблемы обеспечения уголовно-правовыми средствами противодействия грабежам.
Предметом анализа выступают:
- уголовное законодательство Российской империи, СССР, Российской Федерации, зарубежных стран, регламентирующее вопросы ответственности за грабеж и смежные с ним преступления;
- основные положения теории уголовного права и других отраслей права в части правового регулирования отношений, обеспечивающих охрану собственности;
- судебно-следственная практика и статистические данные по делам о грабежах и смежных общественно опасных деяниях;
Основными целями исследования явились:
- разработка научно обоснованных рекомендаций по повышению эффективности применения уголовно-правовых мер противодействия корыстно-насильственным посягательствам на собственность;
- формулирование предложений по совершенствованию уголовно-правовой нормы, предусматривающей ответственность за грабеж.
Поставленные цели конкретизированы в следующих исследовательских задачах:
- изучение отечественного и зарубежного опыта противодействия хищениям в форме грабежей;
- проведение юридического анализа признаков состава преступления, предусмотренного ст. 161 УК РФ;
- изучение и обобщение практики применения нормы, предусмотренной ст. 161 УК РФ;
- выработка рекомендаций по квалификации исследуемого деяния и определение критериев отграничения этого преступления от смежных общественно опасных деяний и иных правонарушений;
- формулирование предложений по совершенствованию законодательства, предусматривающего ответственность за совершение преступлений против собственности.
Методология и методики исследования. Теоретико-методологической основой исследования выступил общенаучный диалектический метод познания социальной и правовой действительности. Применялись исторический, системно-структурный, сравнительно-правовой, формально-логический методы, метод правового
моделирования. Активно использовались частнонаучные методы исследования: контент-анализ, наблюдение, анкетный опрос, статистические методы, процедуры обобщения и интерпретации эмпирических данных и др.
Методика исследования включала изучение фундаментальных работ в области социологии, теории уголовного права и криминологии, действующего уголовного законодательства, дореволюционного и советского законодательства, а также работ в иных отраслях права, относящихся к проблеме исследования, документов, обзоров и методических рекомендаций, диссертационных исследований, статистических данных, касающихся вопросов противодействия преступлениям против собственности.
Теоретическую основу исследования составили основные положения отечественной доктрины уголовного права, труды видных ученых-правоведов в области общей теории права, уголовного и административного права, криминологии, социологии, в разное время обращавшихся к теоретико-правовым, уголовно-правовым и криминологическим аспектам противодействия преступлениям против собственности.
Нормативную-правовую базу диссертационного исследования составили Конституция РФ, законодательные и подзаконные акты, постановления Пленумов Верховных судов СССР, РСФСР и РФ, другие нормативные источники, регулирующие отношения в сфере охраны собственности. В целях решения исследовательских задач автором изучено уголовное законодательство некоторых зарубежных стран, ретроспективное уголовное законодательство России, теоретические концепции по вопросам обеспечения охраны собственности и некоторым другим проблемам, затрагиваемым в диссертации.
Эмпирическая база исследования представлена статистическими данными Главного информационного аналитического центра МВД России, 164 приговорами, вынесенными судами г. Москвы и Московской области, Красноярского края, республик Хакасия и Тыва, Новосибирской и Кемеровской областей в период 2007-2010 гг., 204 уголовных дел о грабежах и иных корыстно-насильственных преступлениях, посягающих на собственность, возбужденных органами дознания и следственными подразделениями органов внутренних дел г. Москвы и Московской области, Красноярского края, республик Хакасия и Тыва, Новосибирской и Кемеровской областей в период 2007-2010 гг., результаты анкетирования 168 сотрудников уголовного розыска, дознавателей и следователей органов внутренних дел по отдельным проблемным вопросам применения уголовно-правовой нормы, предусматривающей ответственность за грабеж.
При подготовке диссертации также использовались результаты исследований, проводимых другими авторами.
Научная новизна диссертации заключается в решении такого вопроса, имеющего существенное значение для науки уголовного права, как законодательная конструкция состава грабежа, унификация квалифицирующих признаков грабежа и иных преступлений против собственности. В теории уголовного права данная проблема в должной степени не была исследована, вследствие чего не получила окончательного разрешения.
В более конкретной форме научную новизну диссертации отражают основные положения, выносимые на защиту.
1. Становление уголовного законодательства об ответственности за грабеж позволяет выделить основные поэтапные закономерности его развития: 1) дифференциация видов преступлений против чужого имущества (1Х-ХУН вв.); 2) выделение квалифицированных видов грабежа (XVIII в. - середина XX в.); 3) унификация квалифицирующих признаков данного деяния и иных посягательств на чужое имущество (с принятия УК РСФСР 1960 г. - по настоящее время). Процесс унификации квалифицирующих признаков грабежа остался незавершенным, что обуславливает потребность дальнейшего совершенствования уголовной ответственности за данное преступление.
2. Социальная связь, образующая содержание объекта грабежа, может проявляться одновременно в двух формах (проявлениях): а) в определенной деятельности субъектов отношений и б) в определенном состоянии этих субъектов. Указанная деятельность, входящая в объект уголовно-правовой охраны ст. 161 УК РФ, характеризуется как необходимое требуемое поведение участников отношения, от которых общество и государство ожидает надлежащего осуществления и регулирования порядка перехода имущества от одного собственника к другому. Именно посредством абсолютного игнорирования данного порядка изменения права собственности происходит «разрыв» социальной связи и запуск механизма причинения вреда объекту грабежа.
3. При определении момента окончания грабежа необходимо учитывать правоприменительный и правоохранительный аспекты. Правоприменительный аспект связан с определением момента окончания грабежа через факт получения виновным лицом реальной возможности распоряжения похищенным имуществом как своим собственным, что выступает лишь вариантом судебного толкования, демонстрирующим сложный механизм причинения вреда интересам собственника имущества и учет принципа вины. Такой подход правоприменителя не означает, что происходит перенос момента окончания грабежа с охраны интересов потерпевшего на охрану интере-
сов виновного, а соответствует принципу вины, поскольку в противном случае нарушается идея субъективного вменения, а именно виновность преступника ставится в объективную зависимость от лишения собственника правомочий, присущих праву собственности.
Правоохранительный аспект связан с тем, что юридические границы окончания грабежа целесообразно связывать с фактом лишения потерпевшего возможности владеть, пользоваться и распоряжаться изъятым у него имуществом. Такой подход повысит эффективность уголовно-правовой профилактики, связывая момент реакции правоохранительных органов с осознанием потерпевшим нарушения гражданско-правового режима собственности.
4. Сравнительно-правовой анализ российского и зарубежного уголовного законодательства позволяет позитивно отнестись к иностранным законодательным моделям регламентации ответственности за грабеж, некоторые из которых целесообразно имплементировать в российский уголовный закон, в частности: в п. «б» ч. 2 ст. 161 УК РФ включить квалифицирующий признак «совершенный в общественном транспорте». Данное положение усилит дифференциацию уголовной ответственности за грабеж, уголовно-правовую охрану не только собственности, но и общественного порядка.
5. При конструировании ст. 161 УК РФ не учитывается принцип унификации законодательных конструкций смежных преступлений, а именно тайного хищения чужого имущества, в которой законодатель дифференцировал ответственность за кражу, совершенную с незаконным проникновением в помещение либо иное хранилище (п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ), и кражу, совершенную с незаконным проникновением в жилище (п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ). Грабеж, совершенный с незаконным проникновением в жилище, является объективно более общественно опасным способом совершения открытого хищения чужого имущества, чем грабеж, совершенный с незаконным проникновением в помещение либо иное хранилище. Необходимо дифференцировать уголовную ответственность за грабеж, совершенный с незаконным проникновением в жилище, помещение либо иное хранилище, дополнив ч. 3 ст. 161 УК РФ пунктом «в», содержащим признак «с незаконным проникновением в жилище», соответственно исключив указание на жилище из формулировки п. «в» ч. 2 ст. 161 УК РФ.
6. Повышение эффективности уголовно-правовой профилактики грабежа определяется комплексной разработкой уголовно-правовых проблем не только ответственности за грабеж, выраженной в санкции и положениях Общей части уголовного закона, регламентирующих назначение наказания за данное преступление, но и законодательной
конструкции квалифицирующих признаков преступления, предусмотренного ст. 161 УК РФ.
Теоретическая значимость диссертационного исследования определяется тем, что сформулированные в работе конкретные предложения по совершенствованию законодательной регламентации уголовно-правовой нормы, предусмотренной ст. 161 УК РФ, позволили определить перспективные направления исследования уголовной ответственности за преступления против собственности. Положения диссертации расширяют систему знаний о составе грабежа, особенностях его законодательной конструкции и квалификации.
Практическая значимость работы заключается в том, что полученные результаты, сформулированные выводы и предложения могут быть использованы:
- в правоприменительной деятельности для единообразного толкования и применения уголовно-правовой нормы, предусматривающей ответственность за грабеж, а также при обновлении постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации о правилах оценки и квалификации преступления, предусмотренного ст. 161 УК РФ;
- в законотворческой работе при совершенствовании уголовного законодательства об ответственности за преступления против собственности;
- в учебном процессе при преподавании курса Особенной части уголовного права России и спецкурсов, посвященных проблемам ответственности за преступления против собственности;
- в научно-исследовательской деятельности при изучении грабежа и иных преступлений против собственности.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы изложены автором в 10 опубликованных работах общим объемом 3,2 п. л. (в том числе в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки России для публикации результатов диссертационного исследования на соискание ученой степени кандидата наук) и в выступлениях на XII международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе» (Красноярск, Сибирский юридический институт МВД России, 19-20 февраля 2009 г.), XIV научно-практической конференции «Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе» (Красноярск, Сибирский юридический институт МВД России, 17 февраля 2011 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Стратегия модернизации России: экономика, политика, право» (г. Н.Новгород, НФГУ ВШЭ, 21 января 2010 г.), научно-практической конференции «Уголовно-
процессуальные и криминалистические проблемы борьбы с преступностью» (г. Орел, 2010 г.).
Отдельные положения диссертационного исследования внедрены в практическую деятельность Управления организации дознания милиции общественной безопасности ГУВД по Нижегородской области. Апробация результатов проходила также в ходе проведения учебных занятий со слушателями Нижегородской академии МВД России, курсантами Сибирского юридического института МВД России, студентами Российской академии правосудия.
Работа рецензировалась и обсуждалась на заседании кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права Нижегородской академии МВД России.
Структура и объем диссертации отвечает целям и задачам исследования и соответствует требованиям ВАК. Диссертация состоит из введения, трех глав, объединяющих шесть параграфов, заключения, библиографического списка и приложений.
Содержание работы
Во введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются цель и задачи исследования, методологическая, теоретическая и эмпирическая основы работы, объект, предмет исследования, научная новизна и практическая значимость, сформулированы основные положения, выносимые на защиту, приводятся сведения об апробации результатов исследования.
Первая глава - «Развитие норм отечественного и зарубежного уголовного законодательства об ответственности за грабеж: ретроспективный и сравнительно-правовой анализ» - состоит из двух параграфов.
Проведенный в рамках первого параграфа - «Ретроспектив-ный анализ норм отечественного уголовного законодательства об ответственности за грабеж» - анализ институтов государства и права на разных этапах исторического развития позволил сделать вывод о том, что появление исследуемой уголовно-правовой нормы предопределено рядом взаимосвязанных факторов, в частности уровнем организации механизма государственной власти, возрастанием важности экономических отношений и усилением мер по уголовно-правовой охране собственности.
Диссертант выявила три ключевых закономерности в развитии законодательства об ответственности за грабеж. Первая связана с дифференциацией видов преступлений против чужого имущества. Так, впервые грабеж как имущественное преступление упоминается в договорах русских князей Олега (ст. 7) и Игоря (ст. 5), где говорится о «явном отнятии вещи» - грабеже и о «дружинном похищении» -
ю
разбое, однако при этом законодатель не дифференцирует строгость наказания исходя из степени общественной опасности этих преступлений, а определяет за них такое же наказание, как за татьбу (кражу).
В Судебнике 1550 г. впервые предпринята попытка разграничить грабеж как открытое похищение вещи и разбой как хищение, связанное с насилием. С этого момента начинается процесс дифференциации преступлений против собственности. В Соборном уложении 1649 г. произошло окончательное разграничение грабежа и разбоя, о чем свидетельствует установление более строгого наказания за разбой.
Вторая закономерность отражает дифференциацию ответственности за грабеж путем выделения его квалифицированных видов. Данная закономерность формируется в начале XVIII в. Так, Артикул воинский Петра I 1715 г., который действовал параллельно с Соборным уложением, включал главу «О зажигании, грабительстве и воровстве», которая относила грабеж к имущественным преступлениям. В отличие от разбоя грабеж охватывал вымогательство и самовольный захват имущества. Выделялись два вида грабежа: совершенный с оружием (наказуемый как разбой) и без оружия. Вместе с тем незаконченная дифференциация видов преступлений против собственности еще не позволяла построить законченную систему квалифицирующих признаков грабежа.
Наиболее четкую уголовно-правовую регламентацию и обособленное место в системе правовых норм грабеж получил в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., в котором данное преступление приобрело признаки состава, характерные для него в современном уголовном законодательстве. Именно с этого момента происходит лишь усовершенствование установленной законодательством ответственности за данное преступление.
В советский период кодификация уголовного законодательства и усиление охраны социалистической собственности позволило значительно расширить квалифицированные виды грабежа. В Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. были закреплены два вида грабежа: простой, то есть «открытое хищение чужого имущества в присутствии лица, обладающего или владеющего им, но без насилия над его личностью» (ст. 182), и более опасный - грабеж, соединенный с насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего (ст. 183).
Третья закономерность развития уголовной ответственности за грабеж отражает процесс постепенной унификации квалифицирующих признаков данного преступления и иных посягательств на чужое имущество. Так, в момент вступления УК РСФСР 1960 г. в силу квалифицирующими признаками грабежа были: насилие, не опасное для жизни или здоровья, повторность, предварительный сговор группы
и
лиц, совершение деяния особо опасным рецидивистом, причинение значительного ущерба потерпевшему (ст. 145); совершение преступления в крупном размере (ст. 90). Позже были введены такие квалифицирующие признаки, как проникновение в жилище, помещение или иное хранилище и совершение грабежа организованной группой.
Закрепление в Конституции РФ принципа равной правовой охраны всех форм собственности привело к аккумулированию уголовной ответственности за грабеж в одной уголовно-правовой норме. Вместе с тем процесс унификации квалифицирующих признаков грабежа остался незавершенным, что, по мнению соискателя, служит причиной дальнейшего совершенствования уголовной ответственности за данное преступление.
Второй параграф - «Развитие норм зарубежного уголовного законодательства об ответственности за грабеж: сравнительно-правовой анализ» - посвящен анализу зарубежного опыта закрепления уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за грабеж.
Рассмотрение признаков грабежа в уголовном законодательстве зарубежных стран позволило выделить две основных тенденции развития ответственности за аналогичное преступление. Первая касается состава данного преступления и демонстрирует типичные особенности уголовно-правовой регламентации ответственности за грабеж в зарубежном праве. Так, наиболее распространенным основным объектом данного преступления является частная собственность потерпевшего. Данный признак, так или иначе, фигурирует во всех изученных кодексах. Однако в Уголовном кодексе Франции нет понятия «грабеж», только «разбой», а в Монголии - понятие «ограбление», в качестве дополнительного объекта которого указывается жизнь человека. Уголовный кодекс Китая содержит понятие «государственная собственность» как объект грабежа.
Дополнительный объект - здоровье человека - указан в большинстве изученных уголовных кодексов зарубежных стран. В связи с этим диссертант, используя метод сравнительного правоведения, обосновывает двуобъектность грабежа, при этом основным объектом выступает собственность потерпевшего, режим которой более детально определяется традициями гражданского права конкретной страны, дополнительным - традиционно - здоровье человека, поскольку причинение вреда жизни человека приводит к необходимости квалификации по совокупности преступлений.
Объективная сторона рассматриваемого состава преступления в 28 уголовных кодексах зарубежных стран характеризуется как открытое хищение. При этом в уголовных кодексах Латвии, Литвы, Германии, Испании, Польши, Швеции, Японии, Монголии, Китая, США,
Австралии, Бельгии, Дании, Голландии, Франции - как открытое хищение с применением насилия, а в Латвии, Германии, Польше, Швеции, Японии, Монголии, Китае, США, Австралии, Бельгии, Франции, кроме того, - с угрозой применения насилия. Менее распространенным признаком объективной стороны является создание опасности для жизни потерпевшего (Германия, Монголия, Франция). В Польше, Швеции наряду с указанными признаками выделяется доведение потерпевшего до бессознательного или беспомощного состояния, в Японии - незаконное приобретение имущественных выгод, в Бельгии и Швеции - применение насилия или угрозы его применения к лицу, пытающемуся вернуть похищенное имущество, а в Швеции также -оказание сопротивления после задержания с поличным.
Вместе с тем общей закономерностью конструирования объективной стороны грабежа выступает недостаточная дифференциация квалифицирующих признаков данного преступления. Преодоление данного недостатка является первоочередной задачей законодательства зарубежных стран и России.
В большинстве стран ближнего и дальнего зарубежья (26) уголовная ответственность за совершение грабежа наступает с 14 лет, в Бельгии и Эстонии - с 13 лет, а в некоторых странах восточной правовой системы - с 11 (например, Пакистан) и даже с 10 лет (в частности, Афганистан), что обусловлено религиозно-правовой основой регламентации данной ответственности. Соискателем обосновывается неприемлемость снижения возраста уголовной ответственности за грабеж не только в силу того, что действия лица, не достигшего 14-летнего возраста, формально подпадающие под уголовно-правовой запрет, не обладают общественной опасностью, но и с учетом взаимосвязи в отечественной правовой системе возраста уголовной ответственности с последующими мерами уголовно-исполнительного воздействия на лицо, совершившее преступление, которые будут абсолютно нецелесообразны в отношении лиц младше 14 лет.
В целом можно констатировать, что зарубежный законодатель не всегда полагает целесообразным устанавливать самостоятельную ответственность за грабеж, «размывая» его признаки между кражей и разбоем либо предусматривая в целом в рамках общего хищения.
Некоторую схожесть с российским уголовным законодательством в части установления уголовной ответственности за грабеж имеют законодательства стран-участниц СНГ, а также государств, ранее входивших в состав СССР, что предопределено историческим формированием уголовного законодательства этих государств. Так, в Модельном уголовном кодексе для государств-участников Содружества независимых государств предусмотрена ст. 245, устанавливаю-
щая в ч. 1 ответственность за грабеж как открытое хищение чужого имущества, а в ч. 2 - за грабеж, соединенный с насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего, или угрозой такого насилия.
Вторая тенденция отражает движение зарубежного законодательства в сторону углубления квалифицирующих признаков грабежа. Так, заслуживает одобрения опыт КНР в части усиления уголовной ответственности за грабеж, совершенный в средствах общественного транспорта. По мнению соискателя, под общественным транспортом следует понимать пассажирские технические средства, позволяющие перемещать людей и грузы, доступные и востребованные к использованию населением. Общественный транспорт является источником повышенной опасности, в отношении которого предпринимаются меры усиленного контроля и повышения безопасности. В диссертации обращается внимание, что на транспорте значительно затруднен процесс пресечения и раскрытия преступления. Соискателем предлагается имплементировать в российский уголовный закон опыт уголовно-правовой охраны общественных отношений КНР, закрепив в п. «б» ч. 2 ст. 161 УК РФ следующий квалифицирующий признак «совершенный в общественном транспорте». Проведенное анкетирование сотрудников правоохранительных органов показало, что с криминализацией рассматриваемого квалифицирующего признака грабежа соглашаются 69% опрошенных.
Сравнительно-правовое исследование зарубежного законодательства позволяет констатировать, что отечественная уголовно-правовая регламентация ответственности за грабеж еще содержит определенные резервы совершенствования, и это в первую очередь касается квалифицирующих признаков грабежа.
Вторая глава - «Уголовно-правовой анализ состава грабежа по действующему российскому законодательству» - состоит из двух параграфов.
В первом параграфе - «Юридический анализ объективных признаков грабежа» - рассматриваются вопросы, касающиеся содержания объекта, предмета, объективной стороны исследуемого состава.
Выяснение круга участников общественного отношения, поставленного под уголовно-правовую охрану ст. 161 УК РФ, или иначе - их субъектного состава, показывает, что среди них выделяются, с одной стороны, физические и юридические лица, владеющие и распоряжающиеся каким-либо имуществом, и, с другой - лица, осуществляющие действия по незаконному завладению данным имуществом.
Анализ социальной связи, образующей содержание объекта грабежа, показывает, что она нарушается посредством ее «разрыва»
субъектом отношений (грабителем), который тем самым изменяет свое социально значимое поведение (социальный статус). Это означает, что действующий субъект не обращается к должному порядку изменения правомочий собственника и тем самым исключает себя из данной системы отношений. Обязанность лица соблюдать такой порядок устанавливается ради обеспечения гражданско-правового оборота собственности и составляет содержание этих отношений. Именно поэтому предполагаемое право лица на владение, пользование или распоряжение чужим имуществом не должно влиять на отсутствие признаков грабежа.
Раскрывая предмет грабежа традиционно через фактический, экономический и правовой признаки предмета хищения, соискатель показывает, что похитивший имущество устанавливает «господство над вещью», то есть фактически он владеет, пользуется и распоряжается имуществом как своим собственным. Именно поэтому законодатель включил в определение хищения «обращение чужого имущества не в собственность виновного, а в пользу виновного или других лиц». Однако это не означает, что хищением можно считать и временное незаконное пользование чужой вещью. В этом случае действия виновного должны квалифицироваться по ст. 165 и (или) ст. 166 УК РФ.
Автором отмечается, что 78% из числа опрошенных респондентов указали на то, что наибольшие проблемы при квалификации грабежа связаны с установлением именно объективных признаков состава преступления, и лишь 3% и 19% - соответственно субъекта и субъективных признаков преступления.
Обобщая судебно-следственную практику и учитывая разъяснения постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», автор классифицирует критерии открытости хищения: !) хищение всегда совершается в присутствии потерпевшего или третьих лиц, посторонних по отношению к изымаемому имуществу; 2) преступник сознает, что он действует открыто, с незаконным проникновением в жилище, т.е. он понимает, что вся ситуация совершения преступления дает возможность потерпевшему или третьим лицам не только осознать противоправный характер его действий, но и воспрепятствовать хищению имущества, даже задержать его, однако игнорирует это; 3) потерпевший или третьи лица, посторонние по отношению к изымаемому имуществу и не являющиеся соучастниками преступника, укрывателями или лицами, обещавшими не донести о преступлении, осознают, что имущество похищается. Для квалификации грабежа не обязательно наличие одновременно всех указанных моментов. Первые два признака яв-
ляются главными, решающими, третий играет вспомогательную роль и в ряде случаев может вообще отсутствовать.
Сложно согласиться с имеющей место в доктрине уголовного права позицией о том, что хищение, совершенное в присутствии третьих лиц, открытым будет лишь в том случае, когда эти лица принимают на себя защиту интересов потерпевшего. Повышенная общественная опасность грабежа заключается именно в большей дерзости, а следовательно, и в большей общественной опасности виновного, который, похищая чужое имущество, понимает, что это осознается или может быть осознано потерпевшим или другими лицами, и при этом не отказывается от совершения преступления.
В связи с этим критикуется предложение (в частности Ш.А. Ку-дашева) о привлечении лиц, совершивших ненасильственный грабеж без отягчающих обстоятельств, лишь к административной ответственности. Ведь грабеж, по сути, отражает публичную демонстрацию виновным своего явно пренебрежительно-циничного отношения к чужой собственности. Несовершеннолетний (около 32% из числа всех изученных приговоров) и относительно молодой (около 40% в возрасте от 18 до 24 лет) возраст лиц, совершающих грабеж, и применение административной ответственности, безусловно, будет способствовать чувству безнаказанности и тем самым повысит фактическую рецидивоопасность преступлений против собственности. По мнению диссертанта, открытый способ совершения хищения повышает общественную опасность содеянного опосредованно, то есть через личность виновного.
В диссертации аргументируется, что грабеж должен квалифицироваться как оконченное преступление с момента перехода имущества в неправомерное фактическое владение виновного и получения им возможности распорядиться этим имуществом по своему усмотрению. Если такой переход не был завершен или виновный был задержан непосредственно на месте преступления либо в период бегства с места преступления, действия лица следует квалифицировать как покушение на грабеж. Таким образом, относительно определения момента окончания грабежа в настоящее время в науке и практике среди теорий прикосновения, уноса и завладения доминирует последняя.
При этом определение момента окончания грабежа через факт получения виновным лицом реальной возможности распоряжения похищенным имуществом как своим собственным выступает лишь приемом правоприменительной практики, демонстрирующим сложный механизм причинения вреда интересам собственника имущества и учет принципа вины. В ином случае нарушается идея субъективного вменения, виновность преступника ставится в объективную зависимость от лишения собственника правомочий, присущих праву соб-
ственности, а также снижает возможности правоохранительных органов по предупреждения грабежей, поскольку момент их реакции будет связан с осознанием потерпевшим нарушения гражданско-правового режима собственности.
Во втором параграфе - «Юридический анализ субъективных признаков грабежа» - анализируются субъективная сторона и субъект исследуемого общественно опасного деяния.
С учетом того обстоятельства, что виновный сознает, что открыто похищает имущество, предвидит причинение потерпевшему (потерпевшим) ущерба и желает этого, преследуя к тому же цель обращение похищенного в свою пользу, грабеж характеризуется виной в форме прямого умысла. При этом в содержание умысла виновного при грабеже входит и открытый способ изъятия имущества. Если субъект этого не сознает, ошибочно считая хищение тайным, хотя в действительности его действия замечены потерпевшим или посторонними лицами, то содеянное нельзя считать грабежом.
Автором обосновывается, что не является грабежом открытое завладение имуществом с целью его уничтожения, или из хулиганских побуждений, или в целях его временного использования («поза-имствования»). На направленность умысла в данном случае должны указывать различные обстоятельства, например применение насилия со стороны виновного, направленное на попытку удержать на некоторое (неопределенное либо длительное) время позаимствованное имущество. Судебная практика свидетельствует, что не только хулиганские, но и другие преступные действия, например изнасилование, нередко сопровождаются открытым изъятием чужого имущества. В этих случаях особенно важно установить, с какой целью виновный стремился изъять чужое имущество - если с целью обогатиться самому или таким путем извлечь какую-либо незаконную материальную выгоду для других лиц, действия следует квалифицировать как совокупность грабежа и другого совершенного им преступления. В тех случаях, когда виновный, изымая чужое имущество и завладевая им, не преследует корыстной цели, а лишь с помощью этого стремится добиться какого-либо другого результата, его действия не могут рассматриваться как грабеж.
Изучение судебно-следственной практики показало, что корысть означает желание получить не столько личную выгоду, сколько возможность распорядиться имуществом как своим собственным. Следовательно, корыстная цель не предполагает обязательного наличия корыстного мотива, то есть желания лица получить от похищенного выгоду для себя лично, для своих близких либо соучастников преступления.
Важным моментом, характеризующим субъективную сторону при хищении, является предвидение размера причиненного ущерба, которое основывается на количестве похищенного, его качественных характеристиках, рыночной стоимости единицы соответствующего имущества. Невозможность конкретизировать последствия своего преступного поведения приводит к квалификации по фактически наступившим последствиям. Однако размер похищенного будет включать только стоимость похищенного имущества, хотя потерпевший может нести и другие убытки, связанные с совершением в отношении него грабежа (например, расходы на приобретение лекарств для лечения). Диссертант делает вывод о том, что фактически наступившие последствия при не конкретизированном умысле также ограничены юридической природой состава грабежа, имеющего материальную законодательную конструкцию.
Установление пониженного возраста уголовной ответственности за грабеж обусловлено высокой общественной опасностью этого деяния, которая доступна для осознания подростками, а также относительной распространенностью данных преступлений среди совершаемых подростками. Вместе с тем автор не считает целесообразным снижение возраста уголовной ответственности за грабеж до 12-13 лет. Во-первых, традиционным аргументом выступает то обстоятельство, что судебная практика применения уголовного законодательства, действовавшего до принятия Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г., предусматривающая привлечение к ответственности за открытое хищение 12-летних лиц, показала, что привлечение к уголовной ответственности несовершеннолетних в возрасте 12-14 лет было крайне редким явлением. Это, по мнению диссертанта, обусловлено низкой эффективностью применения к таким лицам карательно-исправительных мер, которые должны выступать логическим продолжением уголовной ответственности за грабеж. Во-вторых, открытое хищение со стороны подростков в указанном возрасте не может рассматриваться как проявление паразитических устремлений, поскольку они не вступили еще на путь трудовой деятельности и в условиях современного общества не представляют той общественной опасности, при наличии которой к виновным должны применяться меры уголовного наказания.
Третья глава - «Проблемы юридической оценки квалифицированного грабежа и его разграничение со смежными преступными посягательствами» - состоит из двух параграфов.
В первом параграфе - «Дифференциация общественной опасности грабежа посредством квалифицирующих признаков» -исследуется содержание закрепленных в ст. 161 УК РФ признаков, отягчающих ответственность за грабеж, и вопросы их квалификации,
показывается «перепад» общественной опасности грабежа в рамках соответствующих квалифицирующих и особо квалифицирующих признаков.
Совершение грабежа по предварительному сговору группой лиц связано с возможностью причинить более значительный ущерб, быстрее преодолевать могущее возникнуть или возникшее сопротивление потерпевшего. При квалификации группового грабежа без ссылки на ст. 33 УК РФ все участники группы являются соисполнителями. Применение ст. 33 УК РФ требуется в том случае, если речь идет об ответственности лица, являющегося организатором, подстрекателем или пособником преступления, но не участником группы, действовавшей по предварительному сговору.
В качестве участника группы, действующей по предварительному соглашению, может рассматриваться также лицо, присоединившееся к исполнителям после начала грабежа, но при условии, что грабеж не только не окончен, но его окончание без участия этого лица было невозможным или в значительной степени затруднительным.
По мнению диссертанта, «осевым» квалифицирующим признаком грабежа выступает насилие, которое, по данным изученных уголовных дел, применяется в 86,6% случаев.
Отнесение к насилию, не опасному для здоровья, любого причинения легкого вреда здоровью независимо от того, повлекло оно за собой расстройство здоровья или нет, приводит к тому, что в судебной практике встречаются случаи неправильной квалификации как насильственного грабежа действий, которые фактически являются разбоем. Решающее значение для правильной квалификации действий виновного, применяющего для завладения чужим имуществом физическое насилие, имеет степень его опасности для потерпевшего в момент совершения преступления, что крайне важно для отграничения грабежа от разбоя.
Диссертант не соглашается с разъяснениями постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» о том, что грабеж фактически может быть соединен только с физическим насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего, а наличие психического насилия дает основание вести речь только о разбое. Данная точка зрения не может быть признана правильной, поскольку она фактически стирает различия между такими преступными действиями, которые по степени своей общественной опасности не являются равноценными. Тем самым неосновательно расширяется понятие разбоя и сужается понятие грабежа, за пределами которого в этих случаях оставался ряд преступных действий,
которые характерны именно для грабежа, что влекло за собой неправильную квалификацию действий виновных.
Важным направлением совершенствования ответственности за грабеж выступает унификация квалифицирующих признаков хищений. По мнению диссертанта, грабеж, совершенный с незаконным проникновением в жилище, является объективно более общественно опасным способом совершения открытого хищения чужого имущества, чем грабеж, совершенный с незаконным проникновением в помещение либо иное хранилище. Основными доводами данного вывода выступает то обстоятельство, что конститутивным признаком жилища признается его пригодность для постоянного или временного проживания, то есть предназначение жилища для удовлетворения гражданами естественных жизненных потребностей - отдых, сон, гигиена, досуг, общение с близкими, воспитание детей и др. Именно жилище выступает тем уникальным местом, в котором возможно удовлетворение людьми столь важных и одновременно разнообразных потребностей. Данные положения отражают требования Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Конституции Российской Федерации о неприкосновенности. Следовательно, необходимо дифференцировать уголовную ответственность за грабеж, совершенный с незаконным проникновением в жилище, помещение либо иное хранилище, дополнив п. «в» ч. 3 ст. 161 УК РФ признаком «с незаконным проникновением в жилище», соответственно, исключив его из п. «в» ч. 2 ст. 161 УК РФ.
Квалификация грабежа как совершенного в крупном и особо крупном размере не вызывает особых трудностей на практике. Однако следует иметь в виду, что при совершении нескольких изъятий чужого имущества причиненный каждым эпизодом ущерб может суммироваться только в том случае, если в действиях виновного содержатся признаки единого продолжаемого преступления.
Второй параграф - «Особенности квалификации грабежа и его отграничение от смежных преступлений».
Диссертант отмечает, что грабеж является довольно сложным по юридическим признакам преступлением и имеет ряд специфических черт. Вместе с тем данный состав преступления имеет и много общего с некоторыми посягательствами.
В работе выделены типичные разграничительные признаки грабежа со смежными составами преступлений: характер общественно опасного деяния и направленность умысла. В частности, грабеж следует отличать от вымогательства по способу действия и содержанию умысла. Так, при вымогательстве предъявляется требование передачи имущества под угрозой применения насилия в будущем. При грабеже угроза насилием служит средством немедленного получения имущества.
Отмечается, что в правоприменительной практике недостаточно серьезное внимание уделяется анализу направленности умысла при грабеже и иных смежных преступлений, а именно данный признак имеет большое значение для разграничения, например, грабежа и угона.
От разбоя насильственный грабеж отличается по степени применяемого насилия. В отличие от краж, мошенничества, присвоения и растраты, являющихся ненасильственными видами хищения, грабеж, по существу, охватывает составы с насилием и без него. При разграничении насильственного грабежа и насильственного вымогательства нельзя ограничительно толковать само назначение физического насилия при вымогательстве. Такое насилие служит не средством мести за отказ удовлетворить незаконные притязания, может применяться не только после того, как угроза насилием не возымела желаемого воздействия на потерпевшего, но и до того, как он выскажет отношение к этому требованию, - уже при первоначальном его предъявлении или даже предшествовать ему во времени. В отличие от грабежа физическое насилие в составе вымогательства может выполнять двойную функцию: во-первых, самостоятельного средства принуждения, во-вторых, своеобразной угрозы применения более тяжкого насилия в случае отказа выполнить требование вымогателя, то есть средства демонстрации серьезности намерений преступника.
Одной из общих проблем квалификации хищений является проблема уголовно-правовой оценки перерастания одних видов корыстных посягательств на чужое имущество в другие. Соискатель определяет условия перерастания кражи в грабеж или разбой: 1) перерастание имеет место только в тех случаях, когда действия виновного по завладению имуществом еще не образуют оконченного состава хищения; 2) перерастание возможно в однородных преступлениях, которые совпадают по всем основным признакам, за исключением генерального способа; 3) виновный имеет возможность прекратить свои преступные действия в отношении чужого имущества; 4) перерастание одного состава преступления в другой может быть только из менее тяжкого в более тяжкое преступление. Для установления перерастания кражи в грабеж необходим учет следующих критериев: 1) момент окончания хищения (в момент утраты действиями виновного тайного характера кража еще не должна быть окончена); 2) цель насилия (в случае насильственного грабежа) - удержать похищенное. Однако соискатель обращает внимание, что вопрос о перерастании тайного хищения в открытое возникает лишь в тех случаях, когда действия, начатые как кража, еще не закончены, то есть виновный еще не завладел имуществом и не получил реальной возможности воспользоваться им (или распорядиться) по своему усмотрению.
Также при разграничении грабежа от разбоя автор указывает на важность выяснения не только характера применяемого насилия, но и на отграничение понятий «насилие» и «нападение». Более того, разбой имеет формально-усеченную конструкцию состава преступления, а грабеж - материальную.
При разграничении грабежа и самоуправства необходимо обращать внимание на то, что в первом случае противоправность должна быть как объективной, так и субъективной: лицо, объективно нарушившее закон, должно полагать, что действует противоправно, то есть изымает вещь, на обладание которой не имеет никакого юридического основания. В случае самоуправства действия виновного направлены на осуществление имеющегося у него права (либо такого права у лица нет, но субъективно виновный уверен в обратном), виновный осознает лишь то, что нарушает порядок осуществления данного права.
В заключении сформулированы выводы, полученные соискателем в результате проведенного исследования.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях диссертанта:
в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях для опубликования основных научных результатов диссертации-.
1. Чернышева Л.В. Грабеж, смежные преступления, кража, разбой, правоприменительная деятельность // Вестник Калининградского юридического института МВД России. - 2009. -№ 1(17). - С. 166170. (0,2 п.л.).
Научные статьи и тезисы научных и научно-практических конференций:
2. Чернышева Л.В. Проблемы отграничения грабежа от смежных составов преступлений // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе: сборник материалов XII международной научно-практической конференции (19-20 февраля 2009 г.): в 3 ч. / отв. ред. Д.Д. Невирко; Сибирский юридический институт МВД России. - Красноярск: Сибирский юридический институт МВД России, 2009. - Ч. 1. - С. 87- 92. (0,3 п.л.).
3. Чернышева Л.В. Проблемы отграничения насильственного грабежа от вымогательства // Вестник Нижегородской академии МВД России. - 2009. - № 1(10). - С. 256-259. (0,2 п.л.).
4. Чернышева Л.В. Развитие норм отечественного и зарубежного законодательства об ответственности за грабеж // Научные труды Казанского юридического института МВД России. Вып. 9. - 2009. -С.143-155. (0,7 п.л.).
5. Чернышева Л.В. Предмет грабежа: уголовно-правовая характеристика // Научные труды Тюменского юридический института МВД России. - 2010. - С. 166-170. (0,3 пл.).
6. Чернышева Л.В. К вопросу об определении объекта грабежа // Вестник Уфимского юридического института МВД России: научно-теоретический журнал. - 2010. - С. 166-170. (0,3 п.л.).
7. Чернышева Л.В. Юридический анализ объективной стороны грабежа // Уголовно-процессуальные и криминалистические проблемы борьбы с преступностью: материалы научно-практической конференции. - Орел: Орловский ЮИ МВД России, 2010. - С. 89-94. (0,3 п.л.).
8. Чернышева Л.В. Законодательство и теоретики дореволюционной России о грабеже // Вестник Белгородского юридического института: научно-теоретический и информационно-методический журнал. - 2010. - № 1. - С. 73-79. (0,4 п.л.).
9. Чернышева Л.В. Практические и теоретические проблемы определения момента окончания грабежа // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе: сборник материалов XIV научно-практической конференции (17 февраля 2011 г.): в 2 ч. / отв. ред. Д.Д. Невирко; Сибирский юридический институт МВД России. - Красноярск: СибЮИ МВД России, 2011. - Ч. 1. - С. 71-74 (0,2 п.л.).
10. Чернышева Л.В. Вопросы дифференциации и унификации квалифицирующих признаков грабежа // Вестник Сибирского юридического института МВД России. - 2011. - № 1(9). - С. 252-256 (0,3 п.л.).
Подписано в печать 11.11.2011. Формат 60x84 /16
_Печать цифровая. Объем 1,0 п.л. Тираж 100 экз._
Отпечатано в Санкт-Петербургском университете МВД России 198206, Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, д. 1
