Преступление и проступок в уголовном праве XIX - начала ХХ вв.

Логецкий, Александр Александрович

Преступление и проступок в уголовном праве XIX - начала ХХ вв.текст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.01 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Преступление и проступок в уголовном праве XIX - начала ХХ вв.»

На правах рукописи

Логецкий Александр Александрович

ПРЕСТУПЛЕНИЕ И ПРОСТУПОК В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ XIX - НАЧАЛА XX ВЕКОВ

12.00.01 - теория и история права и государства; история правовых учений

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук

Москва-2003

Работа выполнена в Московской государственной юридической академии

Научный руководитель

доктор юридических наук, профессор Исаев Игорь Андреевич

Официальные оппоненты: доктор юридических наук,

профессор Чучаев Александр Иванович

кандидат юридических наук, доцент Евтушенко Сергей Георгиевич

Ведущая организация

Ульяновский

государственный университет

Защита состоится 24 сентября 2003 года в 13.00 на заседании диссертационного совета Д 212.123.02 при Московской государственной юридической академии, 123995, г. Москва, ул. Садовая Кудринская, д. 9, зал заседаний Ученого совета

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московской государственной юридической академии

Автореферат разослан 21 августа 2003 года

Ученый секретарь диссертационного совета доктор юридических наук, профессор Михалева Н.А.

Актуальность темы исследования. Определение преступности и наказуемости деяний всегда было прерогативой публичной власти. Запрещая совершение некоторых деяний под страхом наказания, она тем самым очерчивала круг наиболее важных ценностей, подлежащих охране, и гарантировала их безопасное существование. Двуединый процесс «криминализации-декриминализации» выступал, таким образом, в качестве одного из средств социального регулирования. Известно, что члены социума не в состоянии самостоятельно оградиться от всех посягательств. Это объясняется хотя бы тем, что реализация ряда прав и интересов происходит в непосредственном взаимодействии между людьми и, следовательно, зависит от того, как сложатся те или иные отношения между субъектами. Поэтому государство должно обладать бесспорными полномочиями на осуществление такой охраны, используя для этого весь арсенал имеющихся у него средств. Вместе с тем граждане, соглашаясь с указанным обстоятельством, должны иметь реальные гарантии, что при установлении наказания за какой-либо типичный акт поведения, власть будет, во-первых, учитывать социальные потребности, а во-вторых, исходить из четких и понятных критериев признания деяния преступлением. В этой связи следует отметить, что последнее условие учитывалось далеко не всегда. Более того, в истории отечественного уголовного права вплоть до начала XX века господствовала формальная доктрина преступления, исходя из которой преступным признавалось любое действие или бездействие, запрещенное под страхом наказания. Тем самым упомянутая прерогатива государства являлась, по своей сути, средством обеспечения властью собственной безопасности и полного контроля над всеми социальными процессами. Формальный характер преступления позволял ей признавать преступными любые неугодные проявления недовольства, опасные для нее деяния. Единственным основанием криминализации в этом случае выступает воля законодателя, в то время как при наличии указания в законе материального признака преступления является препятствием для правового

произвола, требует учета социальной обусловленности вводимого запрета, его реальной опасности для общества. В противном случае правовое регулирование не может отвечать потребностям общества и стоящим перед ним задачам. Кроме того, оно не может быть и эффективным, поскольку любой уголовно-правовой запрет должен быть социально обусловлен, защищать подлинные блага, а не создавать искусственные путем придания ценности самой правовой норме, даже не имеющей корней в общественной жизни.

Таким образом, обоснованность и эффективность уголовно-правового запрета тесно взаимосвязаны. Первая категория предполагает установление действительных задач криминализации на основании объективных критериев и, прежде всего, общественной опасности посягательства, а вторая — степень их достижения.

Современная наука, в том числе и уголовно-правовая, не может обойтись без исторической основы. Существующие ныне представления о преступлении, принципы его правовой регламентации, включающие признаки преступности деяния, критерии дифференциации преступлений, обусловленные, в свою очередь, необходимостью установления адекватного (справедливого и обоснованного) наказания, не возникли случайно, не были кем-то придуманы. Они сложились исторически, под влиянием различных факторов: социальных, экономических, политических и проч. Соответственно, важной теоретической задачей является их изучение, анализ устойчивых позитивных и негативных тенденций, сравнение опыта прошлого с современным состоянием решения проблем уголовной политики. Только с учетом этих условий возможно ее прогрессивное развитие на основе сочетания принципов законности, гуманизма, справедливости, равенства, экономии репрессии с неотвратимостью ответственности, непреклонностью в борьбе с опасными преступными посягательствами на важные социальные блага

Указанными обстоятельствами и обусловлена, на наш взгляд, актуальность темы исследования. Сказанное свидетельствует о необходимости глу-

бокого и всестороннего анализа в рамках выбранной темы проблем эволюции категории преступления, теоретического осмысления и отражения в законодательстве социальной и правовой природы криминального поведения, выделения преступления и проступка как наиболее опасных видов правонарушений и их разграничения, выработки на этой основе выводов и положений, подлежащих учету в современной теории и законотворческой практике.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования выступают проблемы эволюции категории преступления и ее отражения в теории и законодательстве XIX - начала XX вв., оснований дифференциации преступления и проступка.

Предметом исследования являются:

- основные этапы развития понятия преступления в русском уголовном праве и науке;

- социальные, политические, идеологические и правовые предпосылки дифференциации преступных деяний;

- основания разграничения преступления, проступка и иных видов правонарушения в уголовном законодательстве и теоретические подходы к их определению;

- дореволюционные законодательные акты, устанавливающие преступность деяний и регламентирующие понятие преступления;

- научные публикации по исследуемым вопросам.

Хронологические рамки исследования охватывают период развития

отечественного уголовного законодательства XIX - начала XX вв. Вместе с тем анализу подвергнуты и предыдущие этапы отечественной истории, на которых формировались предпосылки и условия теоретической и правовой основы отражения и дифференциации понятий «преступление» и «проступок» в законодательстве Российской империи. Это вызвано необходимостью проследить основные этапы и выявить закономерности в развитии истории отечественного законодательства и юридической мысли, характеризующиеся

постепенным переходом от доктрины частной «обиды» к формуле, отражающей публичный характер преступления, т. е. наносящего ущерб интересам государства, в обязанности которого входит защита основных социальных благ, в том числе и личности. Непосредственно же к предмету исследования относится период с начала XIX по начало XX вв., в который были разработаны представляющие интерес в рамках темы исследования документы: проект Уголовного уложения 1813 г., Свод законов уголовных 1833 года, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 года, а также специальные уголовно-правовые акты (Уставы военные, Устав таможенный, Устав об акцизных сборах, Сельско-судебный устав и т.д.). В указанных нормативных актах нашло отражение развитие основных положений официальной доктрины преступления и уголовной политики Российской империи XIX - начала XX вв.

Степень научной разработанности темы. Историографическую базу диссертации составили работы юристов, историков и политических публицистов дореволюционного, советского и постсоветского периодов. Многие вопросы рассматриваемой темы освещались в разработанном Екатериной П Наказе, трудах представителей высшей школы и академической науки XVIII века - Ф. Г. Штрубе, А. Я. Поленова, К. Г. Лангера, А. А. Артемьева, С. Е. Десницкого; ученых и юристов, церковных и общественных деятелей начала XIX века - И. В. Лопухина, Н. С. Мордвинова, митрополита Гавриила, Ф. В. Ушакова, А. Н. Радищева, И. П. Ннина; представителей русской университетской науки - А. П. Куницына, О. И. Горегляда, Г. П. Солнцева, М. М. Сперанского, некоторые из которых участвовали в разработке проектов уголовных законов, и др. Во второй половине XIX века дискуссия классической и социологической школ уголовного права по вопросам соотношения понятий преступления и правонарушения, природы и критериев преступности деяний и дифференциации последних велась на страницах учебников и моно-

графий Н. С. Таганцева, Н. Д. Сергеевского, И. Я. Фойницкого, П. П. Пусто-рослева, X. М. Чарыхова, С. К. Гогеля и др.

Отдельные проблемы теории и законодательной практики относительно преступности и наказуемости деяний освещены в современных диссертационных исследованиях Архипова И. В. («Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.»: Предпосылки, история создания, государственно-правовой анализ». Саратов, 1990); Балыбина В. А. (Уголовное уложение Российской империи 1903 года. Л., 1982); Андрусенко О. В. (Систематизация уголовного законодательства Российской империи, первая половина XIX века. Екатеринбург, 2000); Солодкина И. И. (Русское уголовное право в конце XVIII - первой трети XIX вв. Л., 1966); Иванова Л. О. (Формирование социологической школы уголовного права в России и развитие отечественной уголовно-политической мысли. М., 1982) и др.

Однако специального монографического исследования по проблемам регламентации и дифференциации преступления и проступка в российском уголовном законодательстве XIX - начала XX вв., а также их предпосылок в предыдущие периоды не осуществлялось.

Нормативную базу диссертации составляют уголовно-правовые акты, действующие до XIX века и оказавшие определенное влияние на развитие представлений законодателя о преступлении: Русская Правда; Судебники 1447 и 1550 гг.; Соборное Уложение 1649 г.; воинские уставы Петра I. в частности Артикул воинский 1715 г.; Наказ Екатерины П.

Важное значение для исследования имеют и проекты Уголовного уложения, разрабатывавшиеся в разное время (например, проект Уголовного уложения 1813 г., подготовленный Комиссией составления законов, образованной Александром I в 1804 г.).

а также специальные уголовно-правовые акты (Уставы военные, Устав таможенный, Устав об акцизных сборах, Сельско-судебный устав и т. д.). Было рассмотрено также Уголовное уложение 1903 г.

Кроме того, изучены нормативные акты, на которые содержались ссылки в бланкетных нормах уголовного права Российской империи. Среди них: Воинский устав 1868 г., Военно-морской устав 1886 г., Устав Кредитный 1903 г., Устав о Векселях 1903 г., Устав о Промышленности 1893 г., Устав Врачебный 1905 г., Устав о Цензуре и Печати 1890 г., Устав о предупреждении и пресечении преступлений 1890 г., Устав о ссыльных 1909 г. и др.

Цели и задачи исследования. Целями диссертационной работы являются:

- исследование социально-исторических предпосылок формирования категории преступления, понятий «преступление» и «проступок» в российском уголовном праве;

- комплексный анализ проблем отражения указанных понятий в законодательстве Российской империи XIX - начала XX вв.;

- изучение тенденций развития теоретической основы криминализации и дифференциации преступных посягательств в Общей части уголовного права данного периода.

Указанные цели обусловили постановку следующих задач:

- проследить эволюцию категории преступления с самых ранних этапов российской истории, установить ее соотношение с политическими и идеологическими условиями жизни общества;

- установить теоретические предпосылки и условия формирования господствующей концепции преступления в XIX веке на основе дискуссии по этому вопросу в научных и политических кругах;

- определить критерии преступности деяний и дифференциации преступления и проступка по законодательству Российской империи XIX - начала XX вв.;

- исследовать их теоретическую основу и соответствие социальным потребностям;

- показать особенности законодательной техники при регламентации преступлений и проступков в нормативных актах XIX - начала XX вв.;

- проанализировать существующие способы криминализации и показать тенденции развития представлений о сущности преступления и их отражения в нормативных актах.

- дать оценку социальному значению итогов развития категории преступления в науке и законодательстве.

Методологию исследования составили диалектический, исторический, системный, сравнительно-правовой, логический, лингвистический и другие методы научного познания.

Научная новизна исследования обусловлена тем, что до настоящего времени не было осуществлено ни одного крупного историко-правового исследования, посвященного вопросам развития категорий преступления и проступка в российском уголовном праве. Диссертанту удалось на основе изучения проблем в рамках выбранной темы показать исторические предпосылки, условия и особенности отражения и дифференциации понятий «преступление» и «проступок» в законодательстве Российской империи XIX — начала XX вв., проследить тенденции преемственности и обновления, определить движущие силы эволюции официальной доктрины в отношении преступных деяний, в том числе - путем анализа дискуссии по этим вопросам в науке уголовного права, раскрыть сущность преступления и проступка, содержание основных признаков этих понятий, критериев криминализации и пенализации, провести сравнительный анализ основных теоретических положений регламентации в рассматриваемый период и в настоящее время.

На защиту выносятся следующие научные положения и выводы:

1. Дифференциация преступления и проступка в XIX веке явилась результатом эволюции взглядов на природу преступного деяния от сакральных

и религиозно-этических представлений к его формально-материальному определению.

2. В истории отечественного законодательства и юридической мысли происходит постепенный переход от доктрины частной «обиды» к формуле, отражающей публичный характер преступления, т. е. наносящего ущерб государственным интересам, в обязанности которого входит защита основных социальных благ, в том числе и личности. Основными факторами этого процесса были: развитие государства, укрепление его авторитета и утрата властью своей сакраментальной основы.

3. В послепетровскую эпоху наблюдается тенденция к формированию материальной концепции преступления, причиняющего двоякий вред: а) нарушение устоев общества, чем и был обусловлен социальный, публичный характер преступления, и б) ущерб конкретному охраняемому благу. Пересмотр взглядов на преступление был вызван развитием гуманистической философии, которые нашли отражение в созданном Екатериной П юридическом трактате - Наказе, а также проектах Уголовного уложения. Причинами, вызвавшими довольно радикальную для России законодательную реформу, явились изменения, происшедшие в социальных и экономических условиях, а также — мода на западноевропейскую философию, проповедующую идеи гуманизма, естественных прав, минимизацию роли государства.

4. В 20-е гг. XIX века на новом этапе реформы российского законодательства произошел отказ от материальной концепции преступления. Тем самым власть стремилась к обеспечению собственной безопасности и полному контролю над всеми социальными процессами, в том числе посредством уголовного законодательства. Формальный характер преступления позволял признавать преступными любые неугодные проявления недовольства. Единственным основанием криминализации в таком случае выступает воля законодателя, в то время как указание в законе материального признака преступления является препятствием для правового произвола, требует учета соци-

альной обусловленности вводимого запрета, его реальной опасности для общества.

5. Формальное определение преступления и проступка не отражало их сущности, следовательно, не давало никаких оснований для их дифференциации. Очевидно, что формальная категоризация преступных деяний по тяжести наказания была искусственной. При таком подходе ничего не стоило ввести любой уголовно-правовой запрет или поменять конкретные преступление и проступок местами только лишь на основании волеизъявления лица, обладающего законодательной властью, превратить уголовный закон в орудие политической борьбы.

6. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. исходило из двойственной природы преступления. Его формальный аспект выражался в нарушении определенной нормы. Значение же нормы определялось важностью охраняемого объекта и соответственно отражалось на тяжести преступления. Материальный аспект преступления имел опосредованный характер и заключался в том, что его содержание являлось неотъемлемым звеном в конструкции: «охраняемое благо - норма - опасность преступления». Соответственно, значение нормы выражалось не в оценке общественной опасности деяния, а в фиксации таковой в случае ее нарушения.

низм преступления характеризовался посягательством на само благо, охраняемое законом, а механизм проступка - нарушением норм, охраняющих те или иные ценности. Законодатель таким образом стремился показать сущностное различие указанных деяний. Преступление характеризовалось повреждением объекта, охраняемого законом, а проступок - нарушением закона, охраняющего благо. Следовательно, понятие проступка было более формализовано.

8. Основными критериями, разграничивающими преступление и проступок, являлись объект посягательства и вид нарушаемой нормы. В последнем случае речь идет о принципе построения системы Особенной части Уложения. В ней по убывающей закреплялась иерархия охраняемых уголовным правом социальных ценностей. Однако в ряде случаев само благо подменялась позитивной нормой (церковного, гражданского, административного, семейного и других отраслей права), находящейся, по мнению законодателя, в такой тесной связи с объектом, которая позволяет распространять на нее статус последнего. Упоминание норм и прочих правил в качестве объектов посягательства содержится в самом названии некоторых структурных частей Уложения.

9. Преступление и проступок в своей основе являлись посягательствами на разные уровни правовых установлений. Дифференциация преступных деяний была основана на различии исторически сложившихся типов криминализации: первый тип соотносился с регламентацией основных (наиболее опасных) преступлений, второй - преступлений, проступков, общественная опасность которых была актуальна на определенный период. При этом ценность охраняемого объекта экстраполировалась на норму, содержащую уголовно-правовой запрет, чем самым определялась и важность этой нормы.

10. Разграничение между преступлением и проступком проводилось также по роду назначаемого наказания. Преступления могли караться уголовными, а в отдельных случаях в качестве дополнительных - исправитель-

ными наказаниями. Проступки наказывались только исправительными наказаниями.

11. Общественная опасность принималась во внимание лишь как вторичный признак и только при определении санкции за то или иное посягательство. Однако фактор опасности (вредоносности) деяния полностью не сбрасывался со счетов: он учитывался при разграничении указанных посягательств по объекту (преступления, по сравнению с проступками, посягали на наиболее важные социальные блага); преступления и проступки характеризовались разными механизмами посягательства; качественные и количественные параметры наказания зависели от соответствующих характеристик деяния. Наблюдалось качественное соотношение рода репрессивной меры с категорией деяния: преступления карались преимущественно более суровыми уголовными наказаниями, а проступки влекли применение исключительно исправительных наказаний. Более того, именно вид наказания являлся единственным показателем — к какой из упомянутых групп принадлежит посягательство. Дифференциация ответственности посредством варьирования карательного потенциала санкции также зависела от материальных признаков деяния, которые принято соотносить со степенью общественной опасности (форма и степень вины, стадия преступления, вид соучастия, а также обстоятельства, предусмотренные нормами об ответственности за конкретные деяния).

дельных документах, например, в военных уставах, предусматривалась ответственность и за весьма тяжкие деяния, о чем обычно свидетельствовала суровость санкций. Наличие большого количества уголовно-правовых актов, отсутствие единой системы наказаний как общего критерия категоризации преступных деяний приводило к размыванию и так довольно хрупких границ между преступлением и проступком.

13. Такую криминализацию вполне уместно назвать «адресной», поскольку ее цели были обусловлены интересами уголовно-правовой охраны отдельных аспектов социальной действительности в рамках их специального позитивного правового регулирования. Специальные уголовные законы применялись с учетом общей части уголовного права: это характеризовало условие, сохраняющее единство уголовно-правового механизма. Между тем можно предположить, что существовала возможность регламентации в указанных специальных актах ответственности за преступления путем установления за определенные деяния уголовных наказаний.

14. В специальных актах нормы стали интегрироваться не по категории деяний, а по предметному признаку - в связи с необходимостью охраны определенного объекта, как если бы отдельные разделы или главы уголовного закона, потенциально способные объединять деяния любой степени тяжести, стали преобразовываться в отдельные законы, более того, включаться в нормативные акты, в целом посвященные установлению границ должного либо приемлемого поведения. Формальный критерий в этих условиях терял всякий смысл, т. к. единственной возможностью дифференцировать ответственность за смежные деяния заключалась в оценке их материальных признаков -характера и степени общественной опасности. Альтернативой этому при сохранении формальной концепции преступления могло быть только объединение всех уголовно-правовых запретов в едином правовом источнике.

15. В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных редакции 1885 г. окончательно возобладала формальная концепция преступления.

Сущность преступления была обусловлена не посягательством на само благо, а нарушением его «правовой оболочки», состоящей не только из охранительных, но и регулятивных норм. Только этим можно объяснить практически постоянно встречающиеся в Уложении и других актах уголовно-правового характера формулировки: «нарушение правил», «нарушение постановлений» ит. п.

16. В Уголовном уложении был подведен своеобразный итог развития категории преступления в российском уголовном праве. Несмотря на внешнюю формализацию дефиниции, преступность деяния не исключала его материальной стороны. Преступным признавалось только то, что нарушало уголовно-правовой запрет. В то же время материальные признаки деяния учитывались в ходе правотворческой деятельности при конструировании санкции и в дальнейшем оставались неизменными в течение всего времени действия нормы-запрета. Этим ограничивались возможности судейского произвола по применению закона по аналогии. Вместе с тем отсутствие указания на общественно опасный характер и возможности признания деяния непреступным вследствие малозначительности оставляло актуальной проблему произвольной (необоснованной) криминализации.

держание карательной политики, функциональное назначение уголовного права. Таким образом, результаты диссертационного исследования имеют важное теоретическое значение, поскольку позволяют составить целостную картину особенностей, проблем и дискуссионных вопросов в сфере правовой регламентации преступлений. В работе анализируются как законодательные определения, так и дефиниции, сформулированные дореволюционными криминалистами XIX — XX вв., осуществлен их сравнительный анализ с данными современной науки. На этой основе выясняются как негативные, так позитивные моменты в решении рассматриваемых вопросов в разные исторические периоды.

Практическая значимость исследования заключается в том, что, во-первых, выявленные закономерности находятся в обусловленной законом преемственности диалектической связи с ныне существующими теорией и практикой развития понятий преступного поведения. Во-вторых, эволюционная выработка критериев их дифференциации может быть учтена в современной юридической науке и законотворческой практике как антитеза нынешним положениям о критериях преступности и наказуемости, а также в целях совершенствования действующего законодательства. В-третьих, содержащиеся в диссертации выводы и положения могут послужить ориентирами для дальнейших исследований проблем регламентации преступности и наказуемости деяний в истории отечественного уголовного права. Наконец, в-четвертых, результаты диссертационного исследования целесообразно использовать в процессе преподавания учебных дисциплин: «История государства и права России», «Теория государства и права», «Уголовное право. Общая часть».

Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена на кафедре истории государства и права Московской государственной юридической академии, там же проводилось ее обсуждение. Основные положения диссертации опубликованы в научных статьях.

Структура работы обусловлена целями и задачами исследования и состоит из введения, двух глав, включающих шесть параграфов, заключения и библиографии.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются его объект и хронологические рамки, указываются цели и задачи исследования, методология и научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются основные положения, выносимые на защиту, приводятся данные об апробации результатов исследования.

Глава первая «Эволюция взглядов и правовой регламентации понятий «преступление» и «проступок» в русском уголовном праве в первой трети XIX века» состоит из двух параграфов.

В первом параграфе «Социально-исторические предпосылки дифференциации преступления и проступка в русском уголовном праве» анализируются основные этапы развития категории «преступление». Отмечается, что этот процесс всегда находился в тесной взаимосвязи с развитием государства, обладающего прерогативой признания опасными тех или иных деяний и установления запретов их совершения под угрозой наказания. В истории отечественного законодательства и юридической мысли наблюдается постепенный переход от доктрины частной «обиды» к формуле, отражающей публичный характер преступления, т.е. наносящего ущерб интересам государства, в обязанности которого входит защита основных социальных благ, в том числе и личности.

При отсутствии четкого разделения уголовных и гражданских норм преступление отличалось от гражданского деликта по признаку злонамеренности. С принятием христианства природа преступного поведения стала оп-

ределяться исходя из основных постулатов учения церкви о грехе и добродетели. Соответственно, уголовно-правовые взгляды законодателя и процесс криминализации испытывали ощутимое влияние церкви.

Преступление именовалось «лихим делом», а преступник - «лихим человеком». Слово «лихо» означало зло, следовательно, термины «лихое дело» и «лихой человек» обозначали, соответственно, злое дело и злой человек, лиходей. Таким образом, преступление в рассматриваемый период представляло собой скорее моральную, нежели юридическую категорию.

Лишь при Петре I появляются понятия «преступление» и «проступок», что свидетельствует о формализации сущности криминального поведения и утрате им религиозного значения.

К концу XVII века сформировалась публично-правовая концепция преступления, согласно которой оно обладает опасностью в силу способности причинения вреда общественным или частным интересам посредством нарушения норм, установленных государством. Это обстоятельство характеризовало определенную последовательность эволюции понятия преступления: а) как частной обиды; б) как греха, «лихого дела»; в) ослушания воли государя; г) как общественно опасного деяния. Ее основными факторами были: развитие государства, укрепление его авторитета и утрата властью своей сакраментальной основы. В процессе этого преступление постепенно приобретало черты публично-правовой категории. Менялись и задачи криминализации. В допетровском уголовном законодательстве преступное деяние было посягательством на частные интересы (потерпевшего), а в последующем согрешением перед Богом, Церковью и государем.

Дифференциация преступления и проступка была обусловлена двуединым процессом, характеризующимся стремительно происходящими изменениями в социально-экономическом укладе общества, реформами государственного аппарата и распространением в России идей философии просвещения.

Второй параграф «Теоретические подходы к характеристике преступного деяния, сформировавшиеся к началу XIX века» посвящен исследованию теоретических взглядов на преступление в истории российской юриспруденции до начала XIX века.

До Петра I отечественная правовая наука практически не развивалась. Главными особенностями русских юридических трактатов той эпохи были, с одной стороны, отсутствие четкой дифференциации цивилистического и криминалистического направлений исследований, а с другой - их прикладной характер, обусловленный, как представляется, потребностями правоприменительной практики в толковании огромного количества нормативных актов, которые не систематизировались со времен заключения договоров с Византией и, как правило, не отменялись вновь издаваемыми. За огромный период времени с IX по XVII вв. было создано крайне мало отечественных произведений, посвященных вопросам юриспруденции вообще и анализу преступления и наказания, в частности. При этом наблюдается отсутствие собственных концепций и суждений даже по основополагающим вопросам. Необходимые сведения и определения заимствовались у иностранных авторов. В то же время обращение к зарубежным источникам не сопровождалось обобщением и систематизацией излагаемых там положений.

В XVIII веке в развитие уголовно-правовой науки в России характеризуется попытками заимствования западно-европейских течений естественного права и усилиями, направленными на создание теоретических основ отечественного уголовного права (А. Я. Поленов, К. Г. Лангер, А. А. Артемьев, С. Е. Десницкий и др.).

В конце XVIII века на волне развития идей философии просвещения (Беккариа, Монтескье и др.) в российской юриспруденции, в частности в Наказе Екатерины II и начавшихся работ по систематизации российского законодательства, появляется целая плеяда авторов, избравших объектом своих интересов комплекс проблем уголовного права, в том числе связанных с по-

нятием и сущностью преступления. Среди них приверженцы философии просвещения: И. В. Лопухин, Н. С. Мордвинов, митрополит Гавриил, М. М. Сперанский, Ф. В. Ушаков А. Н. Радищев, И. П. Пнин; представители русской университетской науки: А. П. Куницын, О. И. Горегляд, Г. П. Солнцев и др. Указанные авторы делали попытки обосновать и развить содержащуюся в Наказе официальную концепцию преступления.

Данное Г. П. Солнцевым определение преступления как «внешнего, свободного, положительными законами воспрещаемого деяния, безопасность и благосостояние государства и частных его граждан, посредственно или непосредственно нарушающего и правомерное наказание за собой для преступника влекущего» явилось своеобразным итогом развития теоретических взглядов на преступление под влиянием естественно-правовых учений.

Важным совокупным итогом теоретических исследований к концу XVIII века стал пересмотр существовавшей ранее концепции преступления как нарушения формального запрета, установленного государем. Все большим числом авторов оно определяется с материальной точки зрения, исходя из объективной способности к причинению вреда. Если ранее преступление считалось опасным, потому что являлось нарушением выраженной в законе воли, ослушанием ее, то теперь, наоборот, оно подлежит запрету только в случае своей вредоносности. Вред при этом понимался двояко: а) как нарушение устоев общества, чем и был обусловлен социальный, публичный характер преступления, и б) как ущерб конкретному охраняемому благу. Первая позиция определяла правовую природу деяния, а вторая - степень его опасности, содержание посягательства, отнесение его к определенному виду и категории, исходя из направленности и выраженности отрицательных свойств (как объективных, так и субъективных), влияющих на вид и размер наказания.

Таким образом, процесс пересмотра концепции преступления, обусловленный объективными предпосылками и основанный главным образом

на естественно-правовых учениях, воспринятых и развитых широкими кругами русской интеллигенции, к концу XVIII века заложил теоретические предпосылки для разграничения преступления и проступка в русском уголовном законодательстве XIX века.

Глава вторая «Преступление и проступок в уголовном праве XIX -начала XX веков: сходство и отличие» включает четыре параграфа.

В первом параграфе «Формирование дифференцированного подхода к преступным деяниям в период систематизации российского законодательства» исследуется влияние реформы уголовного законодательства на представления о преступлении и критериях преступности деяния.

В конце XVIII века уголовное законодательство противоречило не только нарождающимся тогда производственным отношениям, но и правосознанию граждан нового времени. Кодификационные работы конца XVIII -первой трети XIX веков создали необходимые предпосылки для дифференциации преступления и проступка в русском уголовном законодательстве. В ходе их осуществления был подведен итог развития теоретических представлений о преступном деянии, регламентации его понятия и законодательных классификаций.

В 1804 г. была учреждена Комиссия составления законов, которая разработала план действий, представленный в Докладе Министерства юстиции. Составление такого плана само по себе обусловливало направление работ по созданию совершенно нового для отечественного права проекта уголовного закона, причем не путем синтеза существующих разрозненных правовых актов, а посредством закрепления в законодательстве результатов развития уголовно-правовой теории, испытавшей в XVIII веке большое влияние естественно-правовой доктрины. В связи с этим отмечается явная приверженность разработчиков проекта уголовного уложения идеям екатерининского Наказа. В качестве одной из них можно назвать общее деление преступлений на посягательства против благосостояния государства и против благосостоя-

ния частных лиц. Влияние Наказа прослеживается и в разграничении преступных деяний последней группы на «общеопасные» и нарушения «без возмущения общественного спокойствия».

По внешним признакам посягательства преступления подразделялись на категории и степени. На низших (наиболее конкретизированных) ступенях классификации, предложенной в Докладе, деяния группировались не по объекту, а исключительно по степени опасности, определяемой признаками объективной стороны. В частности, убийство («смертоубийство») оказывается в одной группе с кражей и разбоем. Таким образом, по мнению авторов доклада, содержание деяния определялось его внешними признаками. В соответствии со степенями преступлений должны были определяться и наказания, которые регламентировались в конкретных статьях вместе с «судебными обрядами». Наказанию отводилась роль общего эквивалента причиняемого вреда, позволяющего ставить вместе различные виды преступлений.

Разработчики Доклада были слишком увлечены естественно-правовыми идеями. Этим и была обусловлена подобная эклектичность в систематизации преступлений. Позитивным моментом данного документа является попытка выделения общей части уголовного права.

Непосредственным результатом работы Комиссии составления законов стал Проект Уголовного уложения 1813 г. Основной объем работ над ним был осуществлен под руководством профессора Якоба, приглашенного в Комиссию по указу императора Александра I в 1810 г. Комиссия исходила из того, что преступность определяется не только соответствующим правовым запретом, но и причиняемым ущербом или созданием опасности его причинения. И то, и другое обозначалось термином «зловредность». Следовательно, разработчики Проекта уложения полностью разделяли господствующую в конце XVIII века концепцию преступления, учитывающую его материальную сторону. В этом документе преступные деяния подразделялись по не-

скольким критериям, отличным от тех, которые были даны в анализируемом ранее Докладе Министерства юстиции, а именно:

- по роду и предмету (против кого или чего направлено преступление);

- по свойству (по форме вины);

- по мере участия и совершения.

Ценность этого опыта кодификации российского законодательства заключается и в том, что разработчики уголовного закона, несмотря на приверженность естественно-правовой доктрине, зародившейся на западе, опирались на теоретические разработки отечественных авторов, российские юридические традиции. Причинами, вызвавшими довольно радикальную для России законодательную реформу, как уже отмечалось, были изменения в социальных и экономических условиях, а также - мода на западноевропейскую философию, проповедующую идеи гуманизма, естественных прав, минимизацию роли государства. Однако в 20-е гг. под влиянием реакционных настроений в высших эшелонах власти, вызванных рядом причин (прежде всего комплексом государства-победителя, овладевшим умами официальной элиты, а также возникшей революционной ситуацией, повлекшей общее ужесточение внутренней политики государства), данная тенденция была пресечена. Исторически это связано с восшествием на престол Николая I. Период реформ сменился конфронтацией официальной и революционной идеологий, которые все более и более удалялись друг от друга.

Представители наиболее радикальных идей, в том числе в области права в этот период в подавляющем большинстве являлись членами тайных обществ, сменяющих друг друга - «Союза спасения, или общества верных и истинных сынов отечества», «Союза благоденствия». В итоге на их основе были образованы «Северное общество» и «Южное общество». Одним из направлений их деятельности была разработка проектов законов, входивших составной частью в политические программы (например, «Законоположения Союза благоденствия»). Объясняя природу преступления, декабристы в по-

давляющем большинстве считали, что она обусловлена внешними (объективными), главным образом политическими, причинами, выводили ее из недовольства человека средой. Для них были характерны исключительная вера в идею и максимализм в суждениях.

Теоретическое наследие декабристов содержит взгляды как на природу 1

преступления, так и на особенности его правовой регламентации. Наиболее ^

детально эта проблема затронута в «Русской Правде» П. И. Пестеля, являю- i

щейся подготовленным им проектом государственно-правовых преобразований в России. В своем учении о преступлении П. И. Пестель опирался на идеи философов-просветителей. Важной особенностью этого учения является то, что автор исходил из материальной трактовки преступного деяния. По его мнению, преступлением является действие, направленное против основной задачи государства, заключающейся в обеспечении благоденствия граждан. Тем самым подчеркивалась публичная природа любого посягательства, независимо от объекта. При этом П. И. Пестель предлагал считать преступными как деяния, препятствующие установлению благоденствия граждан, так и проявляющиеся в достижении личных целей в ущерб остальным членам общества. В то же время Пестель разделял принцип nullum crimen, nulla poena sine lege. По его мнению, объектом преступления является не любое благо («благоденствие»), а только то, которое охраняется законом. Основанием уголовной ответственности выступает не только нарушение нормы уголовного права, но и наличие свободного волеизъявления. «Преступление состоит в нарушении закона, соединенном с волею оный нарушить». Преступное деяние является ничем иным как выражением вовне преступной воли. ' Сама же по себе она не образует состава преступления. В то же время всякое опасное деяние, совершенное принудительно, не может считаться преступле- < нием.

Тяжесть преступления определяется им с объективной стороны причиняемым вредом, с субъективной - злостностью. Важно установить также,

кем совершается преступное деяние. При совершении одинакового преступления простым человеком и государственным чиновником, второй случай П. И. Пестель считал более опасным.

В «Русской Правде» Пестеля содержится оригинальная классификация преступлений. Считая волю важным признаком, содержание которого влияет на степень опасности деяния, П. И. Пестель относил к наиболее опасным посягательствам преступления, совершенные с прямым умыслом. Так как он считал невозможным выявить все проявления воли, то выделял три степени виновности: низшую, когда сильны внешние побудительные причины; среднюю, когда такие причины слабы; и, наконец, когда преступление совершается хладнокровно, без видимых внешних причин или с чрезвычайной жестокостью. Думается, что воля им понималась как совокупность внутренних побудительных причин, в зависимости от содержания которой определялась не только степень виновности лица, но и категория преступления. В соответствии со своим учением, П. И. Пестель подразделял преступления на две категории: те, в которых воля участвует непосредственно (более тяжкие) и те, при совершении которых воля опосредована какими-либо обстоятельствами.

В целом представители декабристов в вопросе определения понятия и сущности преступления находились практически на тех же позициях, что и разработчики Проекта уголовного уложения 1813 г. Главной чертой взглядов и тех, и других была материальная трактовка преступления, предполагающая способность последнего причинить какой-либо вред в качестве обязательного условия наступления уголовной ответственности.

12 декабря 1825 г., с восшествием на престол Николая I, начался новый этап уголовно-правовой реформы в рамках всеобщей кодификации российского законодательства. Специальным указом от 31 января 1826 г. он объявил о принятии под личный контроль составления Свода законов Российской империи. В этом же указе говорилось о преобразовании Комиссии составле-

ния законов во второе отделение собственной его императорского величества канцелярии. К сожалению, за этим последовал отказ от многих идей и теоретических положений, разработанных в период с 1804 по 1825 гг.

Непосредственное руководство работами было поручено М. М. Сперанскому. Последний предложил провести реформу в два этапа: 1) издание Полного собрания законов в хронологическом порядке, начиная с Соборного Уложения 1649 г.; 2) разработка систематизированного Свода законов Российской империи.

Изданный в 1833 г. Свод законодательств Российской империи содержал в 15 томе Свод законов уголовных, впервые включающий не только Особенную, но и Об1цую часть, регламентирующую общие положения уголовного права. В Своде давались формальные определения преступления и проступка.

Таким образом, на новом этапе реформы российского законодательства произошел отказ от тех теоретических положений, которые предложила в Проекте 1813 г. Комиссия составления законов. Это произошло на фоне смены официальной идеологии, поворота от идей философии Просвещения и естественно-правовых учений к реакционной идеологии, что косвенным образом повлияло на закрепление формального определения преступного деяния (преступления и проступка). Как и в прошлые века, власть стремилась к обеспечению собственной безопасности и полному контролю над всеми социальными процессами, в том числе посредством уголовного законодательства. Формальный характер преступления позволял власти признавать преступными любые проявления недовольства. Единственным основанием криминализации в данном случае выступает воля законодателя, в то время как при наличии указания в законе материального признака деяния является препятствием для правового произвола, требует учета социальной обусловленности вводимого запрета, его реальной опасности для общества.

Формальное определение преступления и проступка не отражало их сущности, следовательно, не давало никаких оснований для их дифференциации.

Во втором параграфе «Преступление и проступок по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года» рассматриваются вопросы закрепления преступления и проступка в данном нормативном правовом акте.

Несмотря на реакционные тенденции, проявившиеся в период царствования Николая I, власть испытывала определенное влияние реформаторских кругов. В 1833 г. М. М. Сперанский совместно с министром юстиции Д. В. Дашковым обратился к императору с предложением о кодификации уголовного законодательства, проведя параллельно его переработку. Николай I поддержал эту инициативу, отметив особую необходимость исключить недостатки в этой отрасли права.

Кодификация была поручена двум ведомствам: Второму отделению и Министерству юстиции. По словам самих составителей Уложения 1845 г., они поставили перед собой следующие задачи: «1) исправить главнейшие недостатки - неполноту постановлений предусмотрением в уложении всех встречающихся в жизни случаев и несоразмерность в наказаниях; 2) внести в текст его необходимые общие теоретические положения при помощи постановлений иностранных кодексов и выводов науки; 3) упорядочить самую карательную систему».

Уложение исходило из двойственной природы преступления. При этом формальный аспект выражался в нарушении определенной нормы; материальный аспект преступления имел опосредованный характер и заключался в том, что его содержание являлось неотъемлемым звеном в следующей конструкции: «охраняемое благо - норма - опасность преступления».

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года понимало преступление в широком и узком смыслах. В первом случае оно вы-

ступало в качестве родового понятия, отграничивающего наиболее опасные виды посягательств, наказуемых в уголовном порядке, от других видов «неправды», обладающих меньшей степенью общественной опасности. Так, говоря о стадиях преступной деятельности, законодатель не дифференцирует ее на виды, вероятно, из исходя из ее общей социально-правовой природы. Соответственно, выделялись: обнаружение умысла, приготовление, покушение и оконченное преступление.

В то же время преступные деяния подразделялись на преступления и проступки. Следовательно, в узком смысле преступление понималось как более опасный по сравнению с проступком вид уголовно наказуемого поведения. При этом механизм преступления характеризовался посягательством на само благо, охраняемое законом, а проступка — нарушением норм, охраняющих те или иные ценности. Думается, что это было сделано не случайно. Тем самым законодатель стремился показать сущностное различие указанных деяний. Преступление характеризовалось повреждением объекта, охраняемого законом, а проступок — нарушением закона, охраняющего благо. Таким образом, понятие проступка было более формализовано. Преступление и проступок в своей основе являлись посягательствами на разные уровни правовых установлений. Дифференциация преступных деяний была основана на различии исторически сложившихся типов криминализации: первый тип соотносился с регламентацией основных (наиболее опасных) преступлений, второй — преступлений, проступков, общественная опасность которых была актуальна на определенный период. При этом ценность охраняемого объекта экстраполировалась на норму, содержащую уголовно-правовой запрет, чем самым определялась важность самой этой нормы.

Основными разграничительными критериями выступали объект посягательства и вцд нарушаемой нормы. В последнем случае речь идет о принципе построения системы особенной части Уложения. В ней закреплялась, по убывающей, иерархия охраняемых уголовным правом социальных ценно-

стей. Однако в ряде случаев само благо подменяется позитивной нормой (церковного, гражданского, административного, семейного и других отраслей права), находящейся, по мнению законодателя, в такой тесной связи с объектом, которая позволяет распространять на нее статус последнего. Упоминание норм и прочих правил в качестве объектов посягательства содержится в самом названии некоторых структурных частей Уложения.

В Уложении 1845 года санкция выполняла функцию отграничения преступления от проступка; это делалось по роду назначаемого наказания. Преступления могли караться уголовными, а в отдельных случаях в качестве дополнительных — исправительными наказаниями (например, преступления по службе государственной - раздел V). Проступки наказывались только исправительными наказаниями.

Тяжесть уголовного наказания зависела от рода преступления и меры вины, исправительного — только от меры вины. Законодатель, исходя из примерно равной опасности проступков, не видел необходимости дифференцировать их. Тем более определение проступка было основано на формальном критерии - нарушении правил, «предписанных для охранения для охранения определенными законами прав, общественной или личной безопасности», в то время как преступление посягало непосредственно на сами эти блага как таковые, что предполагало сравнение их ценности.

Общественная опасность принималась во внимание лишь как вторичный признак и только при определении санкции за то или иное деяние. Однат ко фактор опасности (вредоносности) деяния полностью не сбрасывался со счетов. Во-первых, он учитывался при разграничении указанных посягательств по объекту. Преступления посягали на наиболее важные социальные блага по сравнению с проступками. Во-вторых, преступления и проступки характеризовались разными (диаметрально противоположными) механизмами посягательства. Наконец, в-третьих, качественные и количественные параметры наказания зависели от соответствующих характеристик деяния. На-

блюдалось качественное соотношение рода репрессивной меры с категорией деяния: преступления карались преимущественно более суровыми уголовными наказаниями, а проступки влекли применение исключительно исправительных наказаний. Более того, именно по виду наказания определялось, к какой из упомянутых групп-принадлежит посягательство. Дифференциация ответственности посредством варьирования карательного потенциала санкции также зависела от материальных признаков деяния, которые принято соотносить со степенью общественной опасности (форма и степень вины, стадия преступления, вид соучастия, а также обстоятельства, предусмотренные нормами об ответственности за конкретные деяния).

Третий параграф «Преступление н проступок по уголовному законодательству второй половины XIX - начала XX вв.» посвящен рассмотрению особенностей эволюции категорий преступления и проступка в период реформ законодательства второй половины XIX века.

После вступления в силу 15 августа 1845 г. Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, уголовное законодательство претерпело определенные изменения. Указанный источник подвергался пересмотру трижды: в 1857 г. Уложение было включено в XV том (1 часть) Свода законов Российской империи; в 1866 г. были пересмотрены и общие положения о преступлении и наказании; наконец, в 1885 г. Уложение о наказаниях было вновь пересмотрено и издано с первоначальной нумерацией статей, но с отменой или переменой многих из них.

Особенностью уголовного законодательства Российской империи этого периода было то, что кроме Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, преступность и наказуемость деяний определялась в ряде других нормативных актов. Свою систему преступлений и наказаний закреплял Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, вступивший в действие вместе с другими судебными уставами 20 ноября 1864 г.

Наблюдается сочетание общеуголовного и специально-уголовного методов правового регулирования. Законодатель, как правило, исходил из представления о целесообразности конструирования универсальных правовых актов, посвященных как регламентации позитивных правил, так и установлению ответственности за их нарушения, т. е. актов, содержащих правовую базу реализации определенной сферы общественных отношений «на все случаи жизни» (Уставы военные, Устав таможенный, Устав об акцизных сборах, Сельско-судебный устав и т.д.). Специальная регламентация относилась только к проступкам, поскольку в отдельных документах, например, в военных уставах, предусматривалась ответственность и за весьма тяжкие деяния, о чем обычно свидетельствовала суровость санкций. Наличие большого количества уголовно-правовых актов, отсутствие единой системы наказаний как общего критерия категоризации преступных деяний приводило к размыванию и так довольно хрупких границ между преступлением и проступком.

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных редакции 1885 года окончательно возобладала формальная концепция преступления. По мнению большинства специалистов того времени, различие преступлений по содержанию, исходя из наличного вреда, опасности причинения вреда либо непослушания, имело лишь теоретическое значение. Сущность преступления была обусловлена не посягательством на само благо, а нарушением его правовой оболочки, состоящей не только из охранительных, но и регулятивных норм. Только этим можно объяснить практически постоянно встречающиеся в Уложении и других актах уголовно-правового характера формулировки: «нарушение правил», «нарушение постановлений» (например, раздел VI «О преступлениях и проступках против постановлений о повинностях государственных и земских») и т.п.

В связи с этим следует отметить, что ссылка на иные нормативные акты, как средство указания на преступность деяния, оформлялась двояким образом:

1) путем указания на нарушение какого-либо правила, т. е. формулировки бланкетной диспозиции (например, гл. I упомянутого раздела (ст. ст. 506-531); ст. 506 (по Прод. 1912 г.) гласила: «Лица, обязанные припискою к призывным участкам (Устав о воинских повинностях, изд. 1887г., ст. 113), в случае неисполнения ими сей обязанности до 31 Декабря того года, в котором им исполнится двадцать лет, подвергаются: денежному взысканию не свыше ста рублей»);

2) путем прямой отсылки к уголовно-правовой норме, содержащейся в другом нормативном акте (например, раздел VII, гл. VII «О нарушении уставов таможенных», отдел, первое «О взысканиях и наказаниях за нарушение уставов таможенных по торговле Европейской», I «О взысканиях и наказаниях за тайный провоз товаров», ст. 744 (по Прод. 1912 г.): «Правила о наказаниях и взысканиях за нарушение таможенных постановлений изложены в Уставе таможенном»; ст. ст. 745-764, 766-771, 774-776 - заменены правилами, указанными выше в ст. 744).

В четвертом параграфе «Теоретические основания разграничения преступления, проступка н иных видов «неправды» анализируются взгляды на природу преступного поведения и связанные с этим проблемы дифференциации преступных деяний и их разграничения с иньми видами правонарушений («неправды»), К середине XIX века постулат о том, что общественная опасность и противоправность являются двумя взаимосвязанными сторонами преступного деяния, не только не являлся общепризнанным, но и вызывал серьезные сомнения у ряда авторов, даже несмотря на наличие материального признака в определении преступления в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года.

К этому времени отчетливо наметилось противостояние двух концепций правонарушения в целом и преступления, в частности: формальной и материальной. Сторонники формальной концепции преступления, как правило, являлись представителями классической школы уголовного права. Материальный подход развивался в рамках социологического направления. Основной проблемой, вызывающей разногласия представителей классической и социологической школ уголовного права, было расхождение в понимании преступного деяния. Первые рассматривали его как «абстрактную юридическую сущность», вторые отстаивали концепцию преступления как «явления внешнего мира, обусловленного по преимуществу социальными причинами».

Как видно из истории кодификационных работ в России, материальное понимание преступление было обусловлено проникновением в нашу страну идей просветительной (гуманистической) философии, естественно-правовых учений. Такое понимание являлось гарантией от произвола власти, поскольку ставило криминализацию в зависимость от наличия действительной опасности деяния.

Философской основой классической школы уголовного права была теория юридического позитивизма. Она оказалась проникнутой духом следования букве действующих правовых норм. Его представители по отношению к изучаемому ими праву оказывались в позиции догматиков, которые видели свою обязанность в том, чтобы вскрыть истинный смысл отдельных норм, выяснить цель и содержание закона. Позитивисты придавали нормам такое же логическое значение, как и аксиомам в теоретических науках: они не подлежат обоснованию и доказыванию, а являются исходным моментом для суждений и заключений. Считая, что право служит некоей всеобщей конструкцией, криминалисты-классики отождествляли социальное обеспечение правопорядка с юридическим запретом определенных деяний.

«Социологи» считали, что наряду с чисто юридическим подходом в изучении преступления, когда на него смотрят как на факт^ единичный, огра-

¡ ¿•ОС. НАЦИОНАЛЬНА* | БИБЛИОТЕКА |

I С Петербург !

! О» "У____1

ничиваясь «индивидуальным отношением к нему», общество вместе с тем может и должно выступить относительно него с деятельностью, основанной на более широкой точке зрения, «согласно которой преступление носит характер явления, имеющего глубокие корни в истории жизни народа и в массе других окружающих его явлений».

В целом же социологи позитивно оценивали классическую школу, считая необходимым дополнить ее доктрину о факторах преступности. Более того, с 70-х гг. XIX века наблюдалось определенное сближение двух противостоящих лагерей. Этому не в последнюю очередь способствовали исследования в области уголовной статистики, показавшие определенные зависимости показателей преступности от различных объективных факторов (экономических, социальных и даже космических), появление на свет идеи социального детерминизма.

Криминалисты-классики были убеждены, что воззрения классической и социологической школ на преступление противоположны. На самом деле это не так. Положение первой из школ о наказании как эквиваленте тяжести преступного деяния логически предполагало ее исследование, т.е. обращение к материальным характеристикам.

Необходимость закрепления законодательной дифференциации ответственности и судебной индивидуализации наказания требовала разработки для этого определенных исходных (смягчающих, отягчающих либо исключающих вменение) признаков, путем обобщения соответствующих статистически наблюдаемых, повторяющихся и существенных свойств и черт запрещаемых деяний. На этом основании можно утверждать, что даже формально-юридическая концепция преступления не могла обойтись без учета его материальной стороны.

Между тем наука российская уголовного права XIX - начала XX вв. так и не смогла выработать единых критериев общего разграничения (категори-

зации) преступных деяний, являющихся в то же время их отличительными признаками по отношению к иным видам правонарушений.

В Заключении диссертации делаются основные выводы, сформулированные на основе проведенного исследования.

Основные положения диссертации опубликованы в следующих работах:

Логецкий A.A. Социально-исторические предпосылки дифференциации преступления и проступка в русском уголовном праве // Труды Кировского филиала МГТОА. - 2003. - № 7. - 1 пл.

Логецкий A.A. Преступление и проступок в уголовном праве XIX - начала XX веков // Право и жизнь. - 2003. - № 56(4). - 1 п.л.

I I i

*13323

ООО "Альянс Документ Центр" Подписано к печати_

Объем 1,50 п.л. Тираж 150 экз. Заказ 79. Тел. 332-4842,332-4843. Тел\Факс 129-0422. 117218, Москва, Нахимовский пр-т 32.

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Логецкий, Александр Александрович, кандидата юридических наук

Введение

Глава 1. Эволюция взглядов и правовой регламентации понятий «преступление» и «проступок» в русском уголовном праве до кодификации 1844 г.

§ 1. Социально-исторические предпосылки дифференциации преступления и проступка в русском уголовном праве.

§ 2. Теоретические подходы к характеристике преступного деяния, сформировавшиеся к началу XIX века.

Глава 2. Преступление и проступок в уголовном праве XIX - начала XX веков: сходство и отличие

§ 1. Формирование дифференцированного подхода к преступным деяниям в период систематизации российского законодательства.

§ 2. Преступление и проступок по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года.

§ 3. Преступление и проступок по уголовному законодательству второй половины XIX - начала XX вв.

§ 4. Теоретические основания разграничения преступления, проступка и иных видов «неправды».

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Преступление и проступок в уголовном праве XIX - начала ХХ вв."

Современная наука, в том числе и уголовно-правовая, не может обойтись без исторической основы. Существующие ныне представления о преступлении, принципы его правовой регламентации, включающие признаки преступности деяния, критерии дифференциации преступлений, обусловленные, в свою очередь, необходимостью установления адекватного (справедливого и обоснованного) наказания, не возникли случайно, не были кем-то придуманы. Они сложились исторически, под влиянием различных факторов, социальных, экономических, политических и проч. Соответственно, важной теоретической задачей является их изучение, анализ устойчивых позитивных и негативных тенденций, сравнение опыта прошлого с современным состоянием решения проблем уголовной политики. Только с учетом этих условий возможно ее прогрессивное развитие на основе сочетания принципов законности, гуманизма, справедливости, равенства, экономии репрессии с неотвратимостью ответственности, непреклонностью в борьбе с опасными преступными посягательствами на важные социальные блага.

Указанными обстоятельствами и обусловлена, на наш взгляд, актуальность темы исследования. Сказанное свидетельствует о необходимости глубокого и всестороннего анализа в рамках выбранной темы проблем эволюции категории преступления, теоретического осмысления и отражения в законодательстве социальной и правовой природы криминального поведения, выделения преступления и проступка как наиболее опасных видов правонарушений и их разграничения, выработки на этой основе выводов и положений, подлежащих учету в современной теории и законотворческой практике.

Предметом исследования являются:

- основные этапы развития понятия преступления в русском уголовном праве и науке;

- социальные, политические, идеологические и правовые предпосылки дифференциации преступных деяний;

- научные публикации по исследуемым вопросам.

Хронологические рамки исследования охватывают период развития отечественного уголовного законодательства XIX - начала XX вв. Вместе с тем анализу подвергнуты и предыдущие этапы отечественной истории, на которых формировались предпосылки и условия теоретической и правовой основы отражения и дифференциации понятий «преступление» и «проступок» в законодательстве Российской империи. Это вызвано необходимостью проследить основные этапы и выявить закономерности в развитии истории отечественного законодательства и юридической мысли, характеризующиеся постепенным переходом от доктрины частной «обиды» к формуле, отражающей публичный характер преступления, т. е. наносящего ущерб интересам государства, в обязанности которого входит защита основных социальных благ, в том числе и личности. Непосредственно же к предмету исследования относится период с начала XIX по начало XX вв., в который были разработаны представляющие интерес в рамках темы исследования документы: проект Уголовного уложения 1813 г., Свод законов уголовных 1833 года, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 года, а также специальные уголовно-правовые акты (Уставы военные, Устав таможенный, Устав об акцизных сборах, Сельско-судебный устав и т.д.). В указанных нормативных актах нашло отражение развитие основных положений официальной доктрины преступления и уголовной политики Российской империи XIX - начала XX вв.

Степень научной разработанности темы. Историографическую базу диссертации составили работы юристов, историков и политических публицистов дореволюционного, советского и постсоветского периодов. Многие вопросы рассматриваемой темы освещались в разработанном Екатериной II Наказе, трудах представителей высшей школы и академической науки XVIII века - Ф. Г. Штрубе, А. Я. Поленова, К. Г. Лангера, А. А. Артемьева, С. Е. Десницкого; ученых и юристов, церковных и общественных деятелей начала XIX века - И. В. Лопухина, Н. С. Мордвинова, митрополита Гавриила, Ф. В. Ушакова, А. Н. Радищева, И. П. Пнина; представителей русской университетской науки - А. П. Куницына, О. И. Горегляда, Г. П. Солнцева, М. М. Сперанского, некоторые из которых участвовали в разработке проектов уголовных законов, и др. Во второй половине XIX века дискуссия классической и социологической школ уголовного права по вопросам соотношения понятий преступления и правонарушения, природы и критериев преступности деяний и дифференциации последних велась на страницах учебников и монографий Н. С. Таганцева, Н. Д. Сергеевского, И. Я. Фойницкого, П. П. Пусто-рослева, X. М. Чарыхова, С. К. Гогеля и др.

Отдельные проблемы теории и законодательной практики относительно преступности и наказуемости деяний освещены в современных диссертационных исследованиях Архипова И. В. («Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.»: Предпосылки, история создания, государственно-правовой анализ». Саратов, 1990); Балыбина В. А. (Уголовное уложение Российской империи 1903 года. Л., 1982); Андрусенко О. В. (Систематизация уголовного законодательства Российской империи, первая половина XIX века. Екатеринбург, 2000); Солодкина И. И. (Русское уголовное право в конце XVIII - первой трети XIX вв. JL, 1966); Иванова JI. О. (Формирование социологической школы уголовного права в России и развитие отечественной уголовно-политической мысли. М., 1982) и др.

Однако специального монографического исследования по проблемам регламентации и дифференциации преступления и проступка в российском уголовном законодательстве ХЗХ - начала XX вв., а также их предпосылок в предыдущие периоды не осуществлялось.

Нормативную базу диссертации составляют уголовно-правовые акты, действующие до XIX века и оказавшие определенное влияние на развитие представлений законодателя о преступлении: Русская Правда; Судебники 1447 и 1550 гг.; Соборное Уложение 1649 г.; воинские уставы Петра I, в частности Артикул воинский 1715 г.; Наказ Екатерины П.

К анализируемым уголовно-правовым актам XIX века относятся: Свод законов уголовных 1833 г., Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г., а также специальные уголовно-правовые акты (Уставы военные, Устав таможенный, Устав об акцизных сборах, Сельско-судебный устав и т. д.). Было рассмотрено также Уголовное уложение 1903 г.

Цели и задачи исследования. Целями диссертационной работы являются:

Указанные цели обусловили постановку следующих задач:

- исследовать их теоретическую основу и соответствие социальным потребностям;

- показать особенности законодательной техники при регламентации преступлений и проступков в нормативных актах ХГХ - начала XX вв.;

- дать оценку социальному значению итогов развития категории преступления в науке и законодательстве.

Научная новизна исследования обусловлена тем, что до настоящего времени не было осуществлено ни одного крупного историко-правового исследования, посвященного вопросам развития категорий преступления и проступка в российском уголовном праве. Диссертанту удалось на основе изучения проблем в рамках выбранной темы показать исторические предпосылки, условия и особенности отражения и дифференциации понятий «преступление» и «проступок» в законодательстве Российской империи XIX -начала XX вв., проследить тенденции преемственности и обновления, определить движущие силы эволюции официальной доктрины в отношении преступных деяний, в том числе - путем анализа дискуссии по этим вопросам в науке уголовного права, раскрыть сущность преступления и проступка, содержание основных признаков этих понятий, критериев криминализации и пенализации, провести сравнительный анализ основных теоретических положений регламентации в рассматриваемый период и в настоящее время.

На защиту выносятся следующие научные положения и выводы:

1. Дифференциация преступления и проступка в XIX веке явилась результатом эволюции взглядов на природу преступного деяния от сакральных и религиозно-этических представлений к его формально-материальному определению.

3. В послепетровскую эпоху наблюдается тенденция к формированию материальной концепции преступления, причиняющего двоякий вред: а) нарушение устоев общества, чем и был обусловлен социальный, публичный характер преступления, и б) ущерб конкретному охраняемому благу. Пересмотр взглядов на преступление был вызван развитием гуманистической философии, которые нашли отражение в созданном Екатериной II юридическом трактате - Наказе, а также проектах Уголовного уложения. Причинами, вызвавшими довольно радикальную для России законодательную реформу, явились изменения, происшедшие в социальных и экономических условиях, а также - мода на западноевропейскую философию, проповедующую идеи гуманизма, естественных прав, минимизацию роли государства.

7. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. понимало преступление в широком и узком смысле слова. В первом случае оно выступало в качестве родового понятия, отграничивающего наиболее опасные виды посягательств, наказуемых в уголовном порядке, от других видов «неправды», обладающих меньшей степенью общественной опасности. В узком смысле слова преступление понималось как более опасный, по сравнению с проступком, вид уголовно наказуемого поведения. Во втором случае факт подразделения преступных деяний на преступления и проступки обусловливал выделение понятия преступления как более опасного, по сравнению с проступком, вида уголовно наказуемого поведения. При этом механизм преступления характеризовался посягательством на само благо, охраняемое законом, а механизм проступка - нарушением норм, охраняющих те или иные ценности. Законодатель таким образом стремился показать сущностное различие указанных деяний. Преступление характеризовалось повреждением объекта, охраняемого законом, а проступок - нарушением закона, охраняющего благо. Следовательно, понятие проступка было более формализовано.

11. Общественная опасность принималась во внимание лишь как вторичный признак и только при определении санкции за то или иное посягательство. Однако фактор опасности (вредоносности) деяния полностью не сбрасывался со счетов: он учитывался при разграничении указанных посягательств по объекту (преступления, по сравнению с проступками, посягали на наиболее важные социальные блага); преступления и проступки характеризовались разными механизмами посягательства; качественные и количественные параметры наказания зависели от соответствующих характеристик деяния. Наблюдалось качественное соотношение рода репрессивной меры с категорией деяния: преступления карались преимущественно более суровыми уголовными наказаниями, а проступки влекли применение исключительно исправительных наказаний. Более того, именно вид наказания являлся единственным показателем - к какой из упомянутых групп принадлежит посягательство. Дифференциация ответственности посредством варьирования карательного потенциала санкции также зависела от материальных признаков деяния, которые принято соотносить со степенью общественной опасности (форма и степень вины, стадия преступления, вид соучастия, а также обстоятельства, предусмотренные нормами об ответственности за конкретные деяния).

12. Основной особенностью уголовного законодательства второй половины XIX - начала XX вв. было сочетание общеуголовного и специально-уголовного правового регулирования. Законодатель, как правило, исходил из представления о целесообразности конструирования универсальных правовых актов, посвященных как регламентации позитивных правил, так и установлению ответственности за их нарушения (Уставы военные, Устав таможенный, Устав об акцизных сборах, Сельско-судебный устав и т.д.). Специальная регламентация относилась не только к проступкам, поскольку в отдельных документах, например, в военных уставах, предусматривалась ответственность и за весьма тяжкие деяния, о чем обычно свидетельствовала суровость санкций. Наличие большого количества уголовно-правовых актов, отсутствие единой системы наказаний как общего критерия категоризации преступных деяний приводило к размыванию и так довольно хрупких границ между преступлением и проступком.

14. В специальных актах нормы стали интегрироваться не по категории деяний, а по предметному признаку - в связи с необходимостью охраны определенного объекта, как если бы отдельные разделы или главы уголовного закона, потенциально способные объединять деяния любой степени тяжести, стали преобразовываться в отдельные законы, более того, включаться в нормативные акты, в целом посвященные установлению границ должного либо приемлемого поведения. Формальный критерий в этих условиях терял всякий смысл, т. к. единственной возможностью дифференцировать ответственность за смежные деяния заключалась в оценке их материальных признаков - характера и степени общественной опасности. Альтернативой этому при сохранении формальной концепции преступления могло быть только объединение всех уголовно-правовых запретов в едином правовом источнике.

15. В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных редакции 1885 г. окончательно возобладала формальная концепция преступления. Сущность преступления была обусловлена не посягательством на само благо, а нарушением его «правовой оболочки», состоящей не только из охранительных, но и регулятивных норм. Только этим можно объяснить практически постоянно встречающиеся в Уложении и других актах уголовно-правового характера формулировки: «нарушение правил», «нарушение постановлений» и т. п.

Теоретическое и практическое значение работы обусловлено, во-первых, тем, что это первое комплексное монографическое исследование проблем определения сущности и правовой регламентации преступления и проступка в уголовном законодательстве России XIX - начала XX вв. Во-вторых, в диссертации не только прослежена эволюция категории преступления, но и установлены причины и условия формирования представлений о преступлении, о механизме преступного посягательства, их обусловленность социальными, экономическими и политическими факторами. Содержание учения о преступлении, будучи основой уголовной политики государства, показывает не только приоритеты в уголовно-правовой охране, существующие на определенном историческом этапе, но и раскрывает сущность и содержание карательной политики, функциональное назначение уголовного права. Таким образом, результаты диссертационного исследования имеют важное теоретическое значение, поскольку позволяют составить целостную картину особенностей, проблем и дискуссионных вопросов в сфере правовой регламентации преступлений. В работе анализируются как законодательные определения, так и дефиниции, сформулированные дореволюционными криминалистами XIX - XX вв., осуществлен их сравнительный анализ с данными современной науки. На этой основе выясняются как негативные, так позитивные моменты в решении рассматриваемых вопросов в разные исторические периоды.

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Логецкий, Александр Александрович, Москва

Заключение

Подводя итог проведенному исследованию, необходимо подчеркнуть, что проблемы отражения категории преступления в теории и законодательстве всегда были актуальными. Исторический анализ ее эволюции позволил сформулировать следующие основные выводы.

Дифференциация преступления и проступка в XIX веке явилась результатом эволюции взглядов на природу преступного деяния от сакральных и религиозно-этических представлений к формально-материальному определению. Она была обусловлена двуединым процессом, характеризующимся стремительно происходящими изменениями в социально-экономическом укладе общества, реформами государственного аппарата и распространением в России идей философии просвещения.

Отражение этого деления в законодательстве явилось прямым следствием этих процессов и предполагала относительно указанных видов противоправного поведения разные право-регулятивные функции и разный механизм превентивного воздействия.

Следует отметить, что в истории отечественного законодательства и юридической мысли происходит постепенный переход от доктрины частной «обиды» к формуле, отражающей публичный характер преступления, т.е. наносящего ущерб государственным интересам, в обязанности которого входит защита основных социальных благ, в том числе и личности. Основными факторами этого процесса были: развитие государства, укрепление его авторитета и утрата властью своей сакраментальной основы. К концу XVII века сформировалась публично-правовая концепция преступления, согласно которой последнее обладает опасностью в силу способности причинения вреда общественным или частным интересам посредством нарушения норм, установленных государством. Эта эволюция характеризовалась определенной последовательностью эволюции понятия преступления: а) как частной обиды; б) как греха, «лихого дела»; в) ослушания воли государя; г) как общественно опасного деяния. Ее основными факторами были: развитие государства, укрепление его авторитета и утрата властью своей сакраментальной основы. В процессе этого преступление постепенно приобретало черты публично-правовой категории. Менялись и задачи криминализации. В допетровском уголовном законодательстве преступное деяние было посягательством на частные интересы (потерпевшего), а в последующем согрешением перед Богом, Церковью и государем.

В послепетровскую эпоху наблюдается тенденция к формированию материальной концепции преступления, причиняющего двоякий вред: а) как нарушение устоев общества, чем и был обусловлен социальный, публичный характер преступления, и б) как ущерб конкретному охраняемому благу. Пересмотр взглядов на преступление был вызван развитием гуманистической философии, которые нашли отражение в созданном Екатериной II юридическом трактате - Наказе, а также проектах Уголовного уложения, среди которых является проект 1813 года под редакцией профессора Якоба. Причинами, вызвавшими довольно радикальную для России законодательную реформу, были изменения в социальных и экономических условиях, а также - мода на западноевропейскую философию, проповедующую идеи гуманизма, естественных прав, минимизацию роли государства.

Надо сказать, что в 20-е годы XIX века, на новом этапе реформы российского законодательства, к сожалению, произошел отказ от материальной концепции преступления. Это произошло на фоне смены официальной идеологии, поворота от идей философии Просвещения и естественно-правовых учений к реакционной идеологии, что косвенным образом повлияло на закрепление формального определения преступного деяния (преступления и проступка). Как и в прошлые века, власть стремилась к обеспечению собственной безопасности и полному контролю над всеми социальными процессами, в том числе посредством уголовного законодательства. Формальный характер преступления позволял власти признавать преступными любые неугодные проявления недовольства, опасные для нее деяния. Единственным основанием криминализации в данном случае выступает воля законодателя, в то время как при наличии указания в законе материального признака деяния является препятствием для правового произвола, требует учета социальной обусловленности вводимого запрета, его реальной опасности для общества.

Формальное определение преступления и проступка не отражало их сущности, следовательно, не давало никаких оснований для их дифференциации. Очевидно, что формальная категоризация преступных деяний по тяжести наказания была абсолютно искусственной и не имела смысла. При таком подходе ничего не стоило ввести любой уголовно-правовой запрет или поменять конкретные преступление и проступок местами только лишь на основании волеизъявления лица, обладающего законодательной властью, в нашем случае - императора, превратить уголовный закон в орудие политической борьбы.

По нашему мнению, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. исходило из двойственной природы преступления. Формальный аспект выражался в нарушении определенной нормы. Ее значение определялось важностью охраняемого объекта и соответственно отражалось на тяжести преступления. Материальный аспект преступления имел опосредованный характер и заключался в том, что его содержание являлось неотъемлемым звеном в следующей конструкции: «охраняемое благо - норма -опасность преступления». Соответственно, значение нормы выражалось не в оценке общественной опасности деяния, а в фиксации таковой в случае ее нарушения.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года понимало преступление в широком и узком смыслах. В первом случае оно выступало в качестве родового понятия, отграничивающего наиболее опасные виды посягательств, наказуемые в уголовном порядке от других видов «неправды», обладающих меньшей степенью общественной опасности. В узком смысле преступление понималось как более опасный, по сравнению с проступком, вид уголовно наказуемого поведения. Во втором случае факт подразделения преступных деяний на преступления и проступки обусловливал выделение понятия преступления как более опасного по сравнению с проступком вида уголовно наказуемого поведения. При этом механизм преступления характеризовался посягательством на само благо, охраняемое законом, а проступка - нарушением норм, охраняющих те или иные ценности.

Думается, что это было сделано не случайно. Тем самым законодатель стремился показать сущностное различие указанных деяний. Преступление представлялось повреждением объекта, охраняемого законом, а проступок -нарушением закона, охраняющего благо. Таким образом, понятие проступка было более формализовано.

На наш взгляд, основными разграничительными критериями преступления и проступка являлись объект посягательства и вид нарушаемой нормы. В последнем случае речь идет о принципе построения системы особенной части Уложения. В ней закреплялась по убывающей иерархия охраняемых уголовным правом социальных ценностей. Однако в ряде случаев само благо подменяется позитивной нормой (церковного, гражданского, административного, семейного и других отраслей права), находящейся, по мнению законодателя, в такой тесной связи с объектом, которая позволяет распространять на нее статус последнего. Упоминание норм и прочих правил в качестве объектов посягательства содержится в самом названии некоторых структурных частей Уложения.

Согласно нормативным актам, преступление и проступок в своей основе являлись посягательствами на разные уровни правовых установлений. Дифференциация преступных деяний была основана на различии исторически сложившихся типов криминализации: первый тип соотносился с регламентацией основных (наиболее опасных) преступлений, второй - преступлений, проступков, общественная опасность которых была актуальна на определенный период. При этом ценность охраняемого объекта экстраполировалась на норму, содержащую уголовно-правовой запрет, чем определялась важность последней.

Разграничение между преступлением и проступком проводилось также по роду назначаемого наказания. Преступления могли караться уголовными, а в отдельных случаях - исправительными наказаниями в качестве дополнительных (например, преступления по службе государственной - раздел V Уложения). Проступки наказывались только исправительными наказаниями.

Как показало исследование, общественная опасность учитывалась лишь в качестве вторичного признака и только при определении санкции за то или иное деяние. Однако фактор опасности (вредоносности) деяния полностью не сбрасывался со счетов. Во-первых, он принимался во внимание при разграничении указанных посягательств по объекту. Преступления посягали на наиболее важные социальные блага по сравнению с проступками. Во-вторых, преступления и проступки характеризовались разными (диаметрально противоположными) механизмами посягательства. Наконец, в-третьих, качественные и количественные параметры наказания зависели от соответствующих характеристик деяния. Наблюдалось качественное соотношение рода репрессивной меры с категорией деяния: преступления карались преимущественно более суровыми уголовными наказаниями, а проступки влекли применение исключительно исправительных наказаний. Более того, именно вид наказания являлся единственным показателем - к какой из упомянутых групп принадлежит посягательство. Дифференциация ответственности посредством варьирования карательного потенциала санкции также зависела от материальных признаков деяния, которые принято соотносить со степенью общественной опасности: форма и степень вины, стадия преступления, вид соучастия, а также обстоятельства, предусмотренные нормами об ответственности за конкретные деяния.

Основной особенностью уголовного законодательства второй половины XIX - начала XX вв. было сочетание общеуголовного и специально-уголовного правового регулирования. Законодатель, как правило, исходил из представления о целесообразности конструирования универсальных правовых актов, посвященных как регламентации позитивных правил, так и установлению ответственности за их нарушения, т.е. актов, содержащих правовую базу реализации определенной сферы общественных отношений «на все случаи жизни» (Уставы военные, Устав таможенный, Устав об акцизных сборах, Сельско-судебный устав и т.д.). Специальная регламентация относилась не только к проступкам, поскольку в отдельных документах, например, в военных уставах, предусматривалась ответственность и за весьма тяжкие деяния, о чем обычно свидетельствовала суровость санкций. Наличие большого количества уголовно-правовых актов, отсутствие единой системы наказаний как общего критерия категоризации преступных деяний приводило к размыванию и так довольно хрупких границ между преступлением и проступком.

Думается, такую криминализацию вполне уместно назвать «адресной», поскольку ее цели были обусловлены интересами уголовно-правовой охраны отдельных аспектов социальной действительности в рамках их специального позитивного правового регулирования. Специальные уголовные законы применялись с учетом общей части уголовного права: это выступало условием, сохраняющим единство уголовно-правового механизма. Между тем, поскольку нигде не оговаривалось, что эти общие положения реализуются только в отношении проступков, можно предположить, что существовала возможность регламентации в указанных специальных актах ответственности за преступления путем установления за определенные деяния уголовных наказаний.

В специальных актах нормы стали интегрироваться не по категории деяний, а по предметному признаку - в связи с необходимостью охраны определенного объекта, как если бы отдельные разделы или главы уголовного закона, потенциально способные объединять деяния любой степени тяжести, стали преобразовываться в отдельные законы, более того, включаться в нормативные акты, в целом посвященные установлению границ должного либо приемлемого поведения. Формальный критерий в этих условиях терял всякий смысл, т.к. единственной возможностью дифференцировать ответственность за смежные деяния заключалась в оценке их материальных признаков - характера и степени общественной опасности. Альтернативой этому при сохранении формальной концепции преступления могло быть только объединение всех уголовно-правовых запретов в едином правовом источнике, т.е. в четком разделении регулятивного и охранительного механизмов правового регулирования.

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных редакции 1885 г. окончательно возобладала формальная концепция преступления. Его сущность была обусловлена не посягательством на само благо, а нарушением его правовой оболочки, состоящей не только из охранительных, но и регулятивных норм. Только этим можно объяснить практически постоянно встречающиеся в Уложении и других актах уголовно-правового характера формулировки: «нарушение правил», «нарушение постановлений» (например, раздел VI «О преступлениях и проступках против постановлений о повинностях государственных и земских») и т. п.

Можно утверждать, что к середине XIX века постулат о том, что общественная опасность и противоправность являются двумя взаимосвязанными сторонами преступного деяния, не только не являлся общепризнанным, но и вызывал серьезные сомнения у ряда авторов, даже несмотря на наличие материального признака в определении преступления в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года.

К этому времени отчетливо наметилось противостояние двух концепций правонарушения в целом, и преступления, в частности: формальной и материальной. Сторонники формальной концепции преступления, как правило, являлись представителями классической школы уголовного права. Материальный подход развивался в рамках социологического направления. Основной проблемой, вызывающей разногласия представителей классической и социологической школ уголовного права, было расхождение в понимании преступного деяния. Первые рассматривали его как «абстрактную юридическую сущность», вторые отстаивали концепцию преступления как «явления внешнего мира, обусловленного по преимуществу социальными причинами».

Надо сказать, что в Уголовном уложении был подведен своеобразный итог развития категории преступления в российском уголовном праве. Несмотря на внешнюю формализацию дефиниции, преступность деяния не исключала его материальной стороны. Преступным признавалось только то, что нарушало уголовно правовой запрет. В то же время материальные признаки деяния учитывались в ходе правотворческой деятельности при конструировании санкции и в дальнейшем оставались неизменными в течение всего времени действия нормы-запрета. Этим ограничивались возможности судейского произвола по применению закона по аналогии. Вместе с тем отсутствие указания на общественно опасный характер и возможности признания деяния непреступным вследствие малозначительности оставляло актуальной проблему произвольной (необоснованной) криминализации.

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Преступление и проступок в уголовном праве XIX - начала ХХ вв.»

1. Нормативные акты

2. Договор Олега с греками 911 г.

3. Договор Игоря с греками 945 г.3. Эклога.

4. Прохирон Василия Македонянина.5. Номоканон.6. Закон судный людем.7. Кормчая книга 1370 г.

5. Устав Ярослава о церковных судах.

6. Древнейшая Правда (Устав Ярослава).

7. Русская Правда. Краткая редакция.

8. Русская Правда. Пространная редакция.12. Судебник 1447 г.13. Судебник 1550 г.14. Домострой Сильвестра.15. Соборное Уложение 1649 г.16. Артикул воинский 1715 г.17. Наказ Екатерины II.

9. Проект Свода Законов Российской империи 1804 г.

10. Проект Уголовного уложения 1813 г.

11. Проект Уголовного уложения 1816 г.

12. Свод законодательств Российской империи 1833 г.

13. Свод законов уголовных 1833 г.

14. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.

15. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г.

16. Военно-уголовный устав 1839 г.26. Воинский устав 1868 г.

17. Свода военных постановлений издания 1869 г.28. Воинский устав 1875 г.

18. Военно-морской устав 1886 г.

19. Сельско-судебный устав 1839 г.

20. Устав духовных консисторий 1841 г. (переизданный в 1883 г.).

21. Основные государственные законы Российской империи 1906.

22. Уставы об Акцизных Сборах 1883 г.34. Устав Врачебный 1905 г.35. Устав Кредитный 1903 г.36. Устав о Векселях 1903 г.

23. Устав о предупреждении и пресечении преступлений 1890 г.

24. Устав о Промышленности 1893 г.39. Устав о ссыльных 1909 г.

25. Устав о Цензуре и Печати 1890 г.

26. Законы о Состояниях 1899 г.

27. Уголовное уложение 1903 г.1.. Литература до 1917 года

28. Белогриц-Котлляревский J1.C. Очерки курса русского уголовного права. Общая и особенная части. Лекции. Киев - Харьков, 1896.

29. Бернер А.Ф. Учебник уголовного права с примечаниями, приложениями и дополнениями Н.Неклюдова. СПб., 1885. - Т.1.

30. Бобровский П. Военное право в России при Петре Великом. Ч. II. -Вып. З.-СПб., 1898.

31. Гогель С.К. Курс уголовной политики в связи с уголовной социологией. -СПб., 1910.-С. 17-18.

32. Горегляд О. Опыт начертания российского уголовного права. СПб., 1815.-С. I-XV.

33. Дегай П. Пособия и правила изучения российских законов и материалы к энциклопедии методологии и истории литературы российского права. -М., 1831.-С. 118.

34. Десницкий С. Слово о прямом и ближайшем способе к научению юриспруденции. М., 1768. С. 21.

35. Домострой благовещенскаго попа Сильвестра, изд. Д.П. Голохвасто-вым. -М., 1849.

36. Дьяконов М. Очерки общественнаго и государственная строя древней Руси.-СПб., 1908.-С. 48.

37. Ефимов Е. Природа преступления (Естественнонаучная теория преступления). М., 1914. - Предисловие.

38. Журнал Министерства юстиции. 1895. - №7. - С. 51.

39. Зайцев Л.М. Ответственность при массовых преступленпиях. Киев, 1909.-С. 52.

40. Из писем и показаний декабристов. Сборник под ред. А. Бороздина. -СПб., 1906.-С. 76.

41. Карабовский Н.П. Выступление на заседании Русской группы Международного союза криминалистов //Протоколы общего собрания группы 28-31 марта 1912. СПб., 1912. - С. 24.

42. Краткое обозрение хода работ и предположений по составлению нового кодекса законов о наказаниях. СПб., 1846. - С. 45-46.

43. Куницин А. Право естественное. СПб., 1820. - Т. 2.

44. Лангер К.Г. Слово о происхождении и свойстве вышняго криминального суда. М., 1767.

45. Латкин В.Н. Учебник истории русскаго права периода империи (XVin-XIX ст.). Изд. второе (перераб. и доп.). - СПб., 1909.

46. Михайловский М. Очерки философии права. Т. 1. - Томск, 1914.

47. Муромцев С.А. Рецепция римского права на Западе. М., 1875.

48. Муромцев С.А. Рудольф фон Иеринг //Статьи и речи. М., 1910.

49. Набоков В.Д. Содержание и метод науки уголовного права //Сборник статей по уголовному праву. СПб., 1904.

50. Неклюдов Н. Приложения к учебнику уголовного права А. Бернера. -СПб., 1865.

51. Полянский Н.Н. Взаимное отношение уголовного права и социальной политики //Русское уголовное законодательство о стачках и другие статьи по уголовному праву. М., 1912.

52. Пусторослев П.П. Анализ понятия о преступлении. М., 1892.

53. Пыпин А.Н. Общественное движение в России при Александре I. -СПб., 1900.

54. Пестель П. Русская Правда. Наказ Временному Верховному Правлению. -СПб., 1906.

55. Резон А. О преступлениях, наказуемых только по жалобе потерпевшего по русскому праву. СПб., 1882.

56. Решения уголовного кассационного департамента Сената. СПб., 1868.-№10.

57. Самоквасов Д.Я. История русскаго права (лекции). М., 1906.

58. Свод Законов Российской империи. Т. 1. - Ч. 1. - Изд. 1906.

59. Свод законов Российской империи: Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. СПб., 1914.

60. Свод законов утоловных//Свод законов Российской империи. Т. 15. -СПб., 1833.

61. Сергеевич В. Лекции по истории русскаго права. СПб., 1890.

62. Сергеевский Н. Русское уголовное право. Часть общая. Пг., 1915.

63. Сергеевский Н.Д. Преступление и наказание как предмет юридической науки //Юридический вестник. 1879. - №12.

64. Сергеевский Н.Д. Уголовное право. Часть общая. Пособие к лекциям. -СПб., 1913.

65. Солнцев Г. Российское уголовное право. Вступительная статья Г.С. Фельдпггейна. Ярославль, 1907.

66. Сперанский М.М. План государственного преобразования. СПб., 1905.

67. Сперанский М.М. Предположения к окончательному составлению законов // Русская старина. 1876. - №2.

68. Станкевич В.Б. Борьба с опасным состоянием как основная задача нового уголовного права //Новые идеи в правоведении. СПб. - №1. - 1914.

69. Таганцев Н.С. Курс русского уголовного права. СПб., 1874.

70. Таганцев Н.С. Лекции по русскому уголовному праву. Общая часть. -СПб., 1887-1892.-Вып. 1.

71. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть общая. Т. 1. СПб., 1902.

72. Тарановский Ф.В. Учебник энциклопедии права. Юрьев, 1917.

73. Труды Комиссии составления законов. Изд. второе - СПб., 1822.

74. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб.: Типография Второго отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1845.

75. Фельдштейн Г.С. Главные течения в истории науки уголовного права в России. Ярославль, 1909.

76. Филиппов А. Учебник истории русскаго права. 41.- Юрьев, 1907.

77. Фойницкий И.Я. Влияние времен года на распределение преступлений //На досуге. Сборник статей и юридических исследований. СПб., 1898.

78. Фойницкий И.Я. Уголовное право, его предмет, его задачи //На досуге. -СПб., 1898.

79. Чарыхов Х.М. Учение о факторах преступности (Социологическая школа в науке уголовного права). М., 1910.

80. Чебышев-Дмитриев А. О преступном действии по русскому допетровскому праву. Казань, 1862.

81. Чубинский М.П. Курс уголовной политики. Ярославль, 1909.

82. Шавров К.В. Понятие преступления. Киев, 1901.

83. I. Литература после 1917 года

84. Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М., 1998.

85. Балыбин В.А. Основные тенденции развития уголовного законодательства России 1861-1881 гг. //Правоведение. 1977. - №3.

86. Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М., 1939.

87. Беляев Н.А., Сорокин В.Д., Чечина Н.А. Методологические основы изучения причин правонарушений, совершаемых виновно гражданами // Преступность и ее предупреждение. Л., 1966.

88. Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. М., 1976.

89. Данте А. Малые произведения. М., 1968.

90. Денисов Ю.А. Общая теория правонарушения и ответственности. Л., 1983.

91. Дурманов Н.Д. Понятие преступления. М., 1948.

92. Зимин А.А. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964.

93. Иванов Н.Г. Парадоксы уголовного закона/УГосударство и право. -1998. -№3.

94. Карамзин Н.М. Предания веков. М., 1988.

95. Ключевский В.О. Краткое пособие по русской истории. М., 1992.

96. Ключевский В.О. Сочинения. В 9-ти т. Т.5. - М., 1989.

97. Ключевский В.О. Сочинения: В 9-ти т. T.I. - М., 1987.

98. Ковалев М.И. Понятие преступления в советском уголовном праве. -Свердловск, 1987.

99. Кудрявцев В.Н. Закон, поступок, ответственность. -М., 1986.

100. Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. М., 1969.

101. Курляндский В.И. Преступление и проступок//Литературная газета от 30 дек. 1974 г. №44. - С. 12.

102. Ломакина В.Ф. Преступление и проступок. М., 1991.

103. Лунев А.Е. Административная ответственность за правонарушения. -М„ 1961.

104. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 3.

105. Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени. М., 1996.

106. Обозрение исторических сведений о Своде законодательства. СПб., 1833.

107. Общая теория права и государства. М., 1996.

108. Ошерович Б.С. Очерки по истории русской правовой мысли (Вторая половина XVIII первая половина XIX века). М., 1946.

109. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. М., 1993.

110. Поздняков Э.А. Философия преступления. М., 2001.

111. Пяткина С.А. Русская буржуазная правовая идеология. М., 1980.

112. Рогов В.А. История уголовного права, террора и репрессий в Русском государстве ХУ-ХУП вв., М., 1995.

113. Ромашкин П.С. Основные начала уголовного и военно-уголовного законодательства Петра I. М., 1947.

114. Российское законодательство Х-ХХ вв. Т. 9. - М., 1994.

115. Российское законодательство. Т.4. М., 1986.

116. Солодкин И.И. Очерки по истории русского уголовного законодательства (первая четверть XIX века). Д., 1961.

117. Субоцкий Ю.В. Административное правонарушение и преступле-ние.//Вестник Московского университета. Cep.ll. Право. 1959. - №2.

118. Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957.

119. Шаргородский М.Д. Предмет и система уголовного права // Советское государство и право. 1941. - № 4.

120. Фрезер Д. Золотая ветвь. Пер. с англ. М., 1983. IV. Диссертации

121. Андрусенко О.В. Систематизация уголовного законодательства Российской империи (Первая половина XIX века): Дис. канд. юрид. наук. -Екатеринбург, 2000.

122. Архипов И.В. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.: (Предпосылки, история создания государственно-правовой анализ): Дис. . канд. юрид. наук. Саратов, 1990.

123. Иванов И.О. Формирование социологической школы уголовного права в России и развитие отечественной уголовно-правовой мысли: Дис. канд. юрид. наук. М., 1981.

124. Фефилова В.Ф. Преступление и проступок: Дис.канд. юрид. наук. -М., 1976.

Автор: Логецкий, Александр Александрович
Город: Москва
Год: 2003
Звание: кандидата юридических наук
КОД ВАК: 12.00.01

Диссертация

Преступление и проступок в уголовном праве XIX - начала ХХ вв. тема диссертации по юриспруденции

Автореферат

ПОХОЖИЕ РАБОТЫ

Преступление и проступок в уголовном праве XIX - начала ХХ вв.текст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.01 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции на тему «Преступление и проступок в уголовном праве XIX - начала ХХ вв.»

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции, автор работы: Логецкий, Александр Александрович, кандидата юридических наук

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по теме "Преступление и проступок в уголовном праве XIX - начала ХХ вв."

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Логецкий, Александр Александрович, Москва

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ «Преступление и проступок в уголовном праве XIX - начала ХХ вв.»

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Преступление и проступок в уголовном праве XIX - начала ХХ вв.»

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Логецкий, Александр Александрович, кандидата юридических наук

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Преступление и проступок в уголовном праве XIX - начала ХХ вв."

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Логецкий, Александр Александрович, Москва

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Преступление и проступок в уголовном праве XIX - начала ХХ вв.»