Принцип индивидуализации юридической ответственности в российском праве X-XX вв.

Иванов, Алексей Алексеевич

Принцип индивидуализации юридической ответственности в российском праве X-XX вв.текст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.01 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Принцип индивидуализации юридической ответственности в российском праве X-XX вв.»

На правах рукописи

Исх. № 43/9/4374 от 29.09.2010 г.

604611784

ИВАНОВ АЛЕКСЕИ АЛЕКСЕЕВИЧ

ПРИНЦИП ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ В РОССИЙСКОМ ПРАВЕ XXX ВВ. (ИСТОРИКО-ПРАВОВОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ)

Специальность 12.00.01 - теория и история права и государства; история учений о праве и государстве

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук

2 8 0КТ 2010

Москва - 2010

004611784

Работа выполнена на кафедре истории государства и права ФГОУ ВПО «Московский университет МВД России»

Научный консультант -Официальные оппоненты:

Ведущая организация -

доктор юридических наук, профессор Малыгин Александр Яковлевич

доктор юридических наук, профессор Кузьмин Станислав Иванович

доктор юридических наук, профессор Пищита Александр Николаевич

доктор юридических наук, доцент Сафонов Александр Александрович

ГОУ ВПО «Российская правовая академия Министерства юстиции России»

Защита состоится 11 ноября 2010 г. в 11 часов на заседании Диссертационного совета Д 203. 019. 01 при Московском университете МВД России по адресу: 117997, Москва, ул. Академика Волгина, 12.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского университета МВД России.

Автореферат разослан «А» 40 2010 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета ^

канд. юрид. наук, доцент (^-'^/у И.И. Лизикова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования. В процессе применения норм юридической ответственности происходит вторжение государства в сферу юридически закрепленных прав и свобод и законных интересов личности и их ограничение. При этом отчетливо проявляются ценностные ориентиры государства, уровень цивилизованности и культуры общества. И по тем задачам и целям, которые государство ставит перед институтом правовой ответственности, а также по специальным юридическим средствам, обеспечивающим справедливость и гуманизм последней, можно судить о степени ценности гражданина-личности для государства. Именно справедливость, как неотъемлемое качество юридической ответственности, способствует достижению ставящихся перед ней целей. А обеспечение справедливости возможно только на основе строго индивидуального подхода при назначении и исполнении мер юридической ответственности в каждом конкретном случае по отношению к конкретному деянию и его субъекту.

В правоотношениях юридической ответственности особую остроту приобретает не только проблема охраны прав и свобод граждан от необоснованного их ограничения или отторжения, но также проблема самой «дозировки» подобных ограничений в отношении лиц, оказавшихся в сфере юрисдикции компетентных органов государства. Истинно справедливым наказание будет тогда, когда при определении характера и суровости применяемых мер принуждения, объема возлагаемой на правонарушителя ответственности будут учтены все особенности совершенного правонарушения и личности виновного. Иными словами, мера наказания должна быть индивидуализирована.

В юридической науке это правило нашло свое выражение в виде принципа индивидуализации юридической ответственности. Его суть в самом общем виде заключается в требовании тщательного исследования и строгого учета характера и степени общественной опасности совершенного правонарушения, личностных особенностей его субъекта, а также обстоятельств, смягчающих и отягчающих вину. Осуществление принципа индивидуализации юридической ответственности связано с необходимостью достижения максимального соответствия между степенью тяжести совершенного правонарушения и мерой наказания для наиболее эффективного достижения целей юридической ответственности.

Историческая ретроспектива со всей очевидностью свидетельствует, что еще в начале XIX века не только впервые были формально закреплены четкие критерии и правила осуществления индивидуализации юридической ответст-

венности, но и были сделаны попытки теоретического обоснования индивидуализации в качестве правового принципа с позиций классической правовой школы . Однако появление социологических теорий и изменение вследствие этого видения целей юридической ответственности потребовало в процессе назначения и исполнения ее мер, наряду с тяжестью содеянного, учета особенностей личности правонарушителя, ее прав и законных интересов. Эта особенность прямо отмечалась многими дореволюционными правоведами2. Постепенно происходило и законодательное закрепление целей ответственности. Детально разрабатывались критерии индивидуализации юридической ответственности, позволяющие отражать все многообразие социально-правовой действительности, и в первую очередь особенности личности правонарушителя.

В период становления советской правовой науки, в связи с господствовавшей концепцией об отмирании при социализме права как такового, проблемы ответственности были преданы забвению по мотивам отрицания буржуазных теорий. В дальнейшем соображения политической и практической целесообразности обусловили возобладание карательных начал в праве. Вследствие чего идея индивидуализации юридической ответственности, так и не успев сформироваться, по сути, превратилась в фикцию.

Однако кардинальные изменения во всех сферах жизнедеятельности нашего общества, начавшиеся с середины 50-х годов XX века положили начало тенденции признания общечеловеческих ценностей, важности личностного подхода, тем самым, возродив идею индивидуализации юридической ответственности.

Дальнейшее развитие российского права связано с осторожной, но последовательной гуманизацией правоохранительной сферы. И если в категории правонарушения продолжали доминировать публично-правовые позиции (охрана и обеспечение, прежде всего, интересов государства), то в сфере ответственности (наказания, взыскания) со временем стал отчетливо проявляться личностный подход. Об этом свидетельствует активно развернувшееся в 60-х - 80-х годах XX в. научное исследование вопросов, связанных с сущностью ответственности и наказания, их целями и функциями, дальнейшая разработка формально-юридических приемов соизмерения правонарушения и ответственности за него, стремление к детализации оценочных признаков и понятий, служащих критериями индивидуализации юридической ответственности, и др. Многие доктринальные новации постепенно закреплялись в законодательстве. Тем не

1 См.: Баршев С. О мере наказания. М., 1840. С. 1.

2 См.: Мокринский С.П. Наказание, его цели и предположения. М., 1902. С. 29; Таган-цевН.С. Русское уголовное прав о. М., 1994. Т. 2. С. 98.

менее, несмотря многочисленные предложения, обоснованные в ходе широкой дискуссии 1970-х и начала 1990-х годов, новое российское законодательство, кроме как в уголовно-исполнительной сфере, так и не закрепило индивидуализацию в качестве правового принципа.

Между тем, в условиях гуманизации российской правоохранительной политики значение индивидуализированного, личностного подхода к определяемым правоприменителями мерам юридической ответственности не просто возрастает, но и является непременной основой современной парадигмы борьбы с правонарушениями. На это указывает весь исторический опыт и тенденции развития отечественного права.

Таким образом, историко-правовое исследование генезиса принципа индивидуализации юридической ответственности в российском праве Х-ХХ вв. предполагает решение крупной научной проблемы, имеющей как важное теоретико-познавательное, так и прикладное значение.

Степень разработанности проблемы. В дореволюционной России исследования вопросов юридической ответственности (или «наказания» в понимании того периода) за редким исключением начали проводиться только со второй половины XIX в. С различных позиций сущность, цели, назначение и порядок исполнения отдельных видов наказаний рассматривались C.B. Барше-вым, JI.E. Владимировым, М.Н. Гернетом, Г.С. Гордеенковым, С.Е. Десницким, Н.В. Духовским, С.К. Гогелем, A.A. Жижиленко, М.М. Исаевым, А.Ф. Кистя-ковским, В.А. Линовским, П.И Люблинским, С.П. Мокринским, Н.С. Мордвиновым, В.Д. Набоковым, В.Н. Никитиным, H.H. Полянским, И.Т. Посошковым, А.Н. Радищевым, Н. Сергиевским, Г.И. Солнцевым, М.М. Сперанским, В.Б. Станкевичем, И.Я. Фойницким, Н.С. Таганцевым, А.Н. Трайниным, М.М. Щербатовым и др.

В первые десятилетия советского периода отдельные вопросы индивидуализации юридической ответственности становились объектом внимания в подавляющем большинстве в рамках теоретических обоснований очередных «зигзагов» уголовной политики молодого советского государства, перед которым стояли глобальные задачи социального переустройства общества, борьбы с внутренними врагами и поднятия экономики страны. В свете особенностей исторического периода эти вопросы затрагивались в работах Я.М. Бермана, Я.М. Брайнина, А.Я. Вышинского, A.A. Герцензона, C.B. Познышева, Н.В. Крыленко, Д.И. Курского, Б.С. Маньковского, Е.Б. Пашуканиса, A.A. Пионтковского, А.Л. Ременсона, П.А. Стучки, Б.С. Утевского, Е.Г. Ширвиндта и мн. др. Однако с середины 1930-х годов теоретические исследования проблем юридической

ответственности и наказания, в том числе и их индивидуализации, практически прекратились и возобновились лишь после почти двадцатилетнего перерыва.

В юридической литературе второй половины XX в. проблеме индивидуализации юридической ответственности было уделено определенное внимание в работах специалистов в области административного, уголовного, исправительно-трудового (уголовно-исполнительного) права, таких как ГЛ. Аванесов, З.А. Астемиров, М.М. Бабаев, H.A. Беляев, Е.В. Благов, С.А. Велиев, Г.Б. Виттен-берг, Н.М. Гальперин, A.C. Горелик, П.С. Дагель, Л.А. Долиенко, А.И. Зубков, Н.Г. Кадников, И.И. Карпец, С.Г. Келина, В.Н. Кожевников, П.В. Коробов, Ю.А. Красиков, Кригер Г.А., JI.JI. Кругликов, В.Н. Кудрявцев, С .Я. Лебедев, Т.А. Лесниевски-Костарева, Ю.И. Ляпунов, A.A. Магомедов, В.В. Мальцев, В.Д. Меньшагин, Ю.Б. Мельникова, A.C. Михлин, А.Ф. Мицкевич, А.Е. Ната-шев, Т.В. Непомнящая, И.С. Ной, О.Г Перминов, C.B. Полубинская, В.В. Похмелкин, А.Л. Ременсон, М.С. Рыбак, A.A. Рябинин, Савенков A.B., А.Б. Сахаров, М.А. Скрябин, H.A. Стручков, В.Д. Сысоев, Ю.М. Ткачевский, А.Н. Торба-гаев, И.Г. Филановский, П.А. Фефелов, Е.А. Фролов, Г.И. Чечель, А.П. Чугаев, А.И. Чучаев, М.Д. Шаргородский и многих других исследователей.

Необходимо отметить, что в последние годы в рамках конкретноотрасле-вых исследований юридической ответственности вопросам ее индивидуализации уделялось внимание не только с точки зрения юриспруденции, но и психологии и педагогики. В этом отношении можно отметить работы таких ученых, как Ю.М. Антонян, А.Д. Глоточкин, М.И. Еникеев, Л.П. Конышева, М.М. Ко-ченов, О.Д. Ситковская, В.Ф. Пирожков, В.М. Поздняков, В.Е. Эминов и др.

Значительный вклад в развитие учения о юридической ответственности, в большей степени с точки зрения разработки ее общетеоретической конструкции, условий реализации, внесли исследования исторического, историко-правового и теоретико-правового плана. В этой связи следует особо отметить работы Е.В. Анисимова, A.B. Арендаренко, А.Н. Бабая, Б.Т. Базылева, Н.В. Витрука, М.Н. Гернета, М.С. Гринберга, М.Г. Деткова, A.C. Емелина, C.B. Жильцова, Н.М. Золотухиной, В.М. Исакова, Ю.И. Калинина, С.Н. Кожевникова, С.И. Кузьмина, В.М. Курицына, О.Э. Лейста, Д.А. Липинского, В.П. Малахова, Н.С. Маленина, А.Я. Малыгина, Н.В. Михайловой, P.C. Мулукаева, Н.И. Петренко, А.Н. Пищиты, Т.Н. Радько, М.М. Рассолова, Л.П. Рассказова, В.А. Рогова, М.С. Самощенко, A.A. Сафонова, Е.А. Скрипилева, A.C. Смыкалина, И.В. Упорова, М.Х. Фарукшина, Р.Л. Хачатурова и мн. др.

В связи с отмеченным, казалось бы, можно отметить, что к настоящему времени выполнен значительный объем исследований различных сторон юри-

дической ответственности, в том числе и прикладных аспектов ее индивидуализации. Однако проведенные научные изыскания находятся между собой в настолько разрозненном виде, что до настоящего времени не сложилось сколько-нибудь приемлемой даже конкретно отраслевой концепции правового института ответственности, не говоря уже о принципе индивидуализации, который никогда не становился предметом самостоятельного историко-правового исследования.

Положение усугубляется и тем, что даже в рамках уголовного, административного, трудового права обращение к индивидуализации юридической ответственности носит прикладной характер и заключается в основном в комментировании конкретно-отраслевых норм, связанных с процессами назначения наказания (взыскания). Однако при этом из поля зрения исследователей нередко выпадают иные, кроме закрепленных в общих началах назначения наказания, имеющиеся в отраслевом законодательстве критерии и специальные правила индивидуализации юридической ответственности (например, учет стадии исполнения деликтных намерений, форм соучастия, степени вины, мотивов, правила определения мер юридической ответственности в отношении несовершеннолетних правонарушителей и иных специальных субъектов и мн. др.). Видение же самой индивидуализации юридической ответственности традиционно связывается лишь с этапом назначения наказания и при этом игнорируется чрезвычайно важная роль данного принципа на стадии возникновения правоотношения ответственности. Вместе с тем и работ, посвященных собственно индивидуализации наказания, тоже крайне мало (Г.И. Чечель). В уголовно-исполнительном праве, несмотря на нормативное закрепление индивидуализации исполнения наказания в качестве одного из основополагающих принципов, ее изучение на сегодняшний день пока еще не выходит за рамки сопутствующих исследований, а в учебной литературе освещению самой индивидуализации отводится не более нескольких абзацев текста. Что касается теоретико- и историко-правовых исследований индивидуализации юридической ответственности, то их практически нет. Следствием такого положения дел является отсутствие единства мнений относительно оценки социально-правового значения и роли индивидуализации юридической ответственности. Позиции по этому вопросу чрезвычайно противоречивы: от признания индивидуализации в качестве принципа юридической ответственности и принципа базового до категоричного отрицания самостоятельности ее существования как правовой идеи и рассмотрения индивидуализации исключительно в виде способа, процесса.

Таким образом, к настоящему времени накоплен богатый законодательный, исторический и историко-правовой материал, представляющий огромный опыт формирования личностного подхода в российском праве. Необходимостью систематизации этого опыта и его осмысления в контексте исследования развития индивидуализации как специфичного вида деятельности компетентных государственных органов в сфере борьбы с правонарушениями и принципа правового института ответственности продиктована подготовка настоящего диссертационного исследования.

Объектом настоящего исследования является комплекс общественных отношений, складывающихся в процессе осуществления индивидуализации юридической ответственности в контексте политико-экономических и социокультурных особенностей, обусловливающих доминанты правовой политики в данной сфере на тех или иных этапах развития отечественного государства.

Предмет исследования составляют процессы и закономерности формирования требований индивидуализации юридической ответственности и механизма ее практического осуществления в рамках становления личностного подхода в российском праве; конкретно-исторические аспекты формирования отдельных элементов (критериев, средств и приемов) индивидуализации юридической ответственности, находящихся в тесной связи с эволюционными процессами правоохранительной политики российского государства; нормативно-правовое оформление индивидуализации как одного из важнейших принципов юридической ответственности на различных исторических этапах.

Цель исследования заключается в раскрытии сущности индивидуализации юридической ответственности, обобщении и расширении на основе исто-рико-правового анализа отечественной законодательной и правоприменительной практики борьбы с правонарушениями научных познаний об особенностях развития критериев индивидуализации и обосновании необходимости нормативного оформления принципа индивидуализации юридической ответственности в действующем законодательстве.

Отмеченное предопределило решение следующих задач:

• с позиций общей теории права рассмотреть понятие индивидуализации юридической ответственности, выявить ее сущность и природу, уточнить категориальный аппарат, связанный с исследуемой проблемой;

• проанализировав содержание понятий «наказание» и «ответственность», выявить причины их нередкого отождествления и возникающие вследствие этого проблемы в понимании принципа индивидуализации юридической ответственности;

• определить основания и критерии индивидуализации юридической ответственности на этапах определения конкретной ее меры и исполнения последней;

• аргументировать положение о том, что особенности юридической ответственности и наказания, их содержание и характер, система и виды, механизм определения меры и специфика реализации самым непосредственным образом зависят от тех общественно-политических условий и жизненного уклада, в которых они существуют;

• раскрыть цели юридической ответственности и наказания и основные критерии их индивидуализации на каждом из основных этапов развития отечественного государства и обосновать их тесную зависимость от задач, стоящих перед ним;

• определить моменты возникновения востребованности индивидуализации юридической ответственности и наказания и закономерности расширения ее предпосылок в российском праве;

• показать огромный позитивный потенциал требований принципа индивидуализации юридической ответственности на всем протяжении реализации конкретного правоотношения ответственности как эффективного механизма и инструмента достижения целей юридической ответственности;

• обосновать настоятельную необходимость законодательного закрепления индивидуализации в качестве принципа юридической ответственности, а также подчеркнуть перспективность его дальнейшего исследования и определить пути законодательного совершенствования механизма его реализации.

Хронологические рамки и периодизация исследования диктуются его целями и задачами, поэтому они широки и охватывают практически всю историю отечественного права вплоть до начала 90-х годов прошлого века - времени создания современного российского государства и его законодательства, основанного на принципах гуманизма и справедливости. Те или иные события освещаются в их последовательности и взаимообусловленности, в строгом соответствии с реальной исторической обстановкой. Ключевыми факторами периодизации являются этапы формирования требований принципа индивидуализации, средств и приемов его практической реализации, тесно связанные с эволюцией целей юридической ответственности, содержание которых, в свою очередь, зависело от специфических экономических и социально-политических задач, стоящих перед российским государством в тот или иной момент его существования.

Методологическую основу исследования составили общенаучный диа-лектико-материалистический метод, который является основой таких подходов научного познания, как историзм, объективизм и системность.

При этом исследование генезиса и эволюции правовых принципов и институтов, понимание их современного состояния и прогнозирование их будущего развития невозможно без обращения к методу историзма; а системный анализ, предпринятый при исследовании проблемы становления принципа индивидуализации юридической ответственности, позволил рассмотреть не только отдельные вопросы функционирования этого правового института (законодательную и правоприменительную практику), но и раскрыть сложные взаимосвязи и элементы преемственности поступательного развития российского законодательства различных исторических периодов и правовых школ в части их обращения к методам и средствам противодействия правонарушениям.

Кроме того, использованы такие методы, как проблемно-хронологический, формально-юридический, сравнительно-правовой, формально-логический, социологический, аналитический, методы грамматического толкования и правового моделирования. Комплексное применение взятых на вооружение методов позволило провести исследование с точки зрения всесторонности, взаимосвязи и целостности.

Нормативно-правовую и эмпирическую базу исследования составило отечественное законодательство X - XX вв., а также материалы правоприменительной практики в сфере правоохраны. В том числе не только крупнейшие нормативные акты из истории российского права, но и многочисленные акты текущего нормотворчества, а также отчетная и делопроизводческая документация государственных и общественных органов и организаций, касающаяся вопросов применения и исполнения мер юридической ответственности практически на протяжении всей истории существования России. Этот материал составил нормативную базу исследования, служащую источником историко-правового анализа эволюции законодательных предпосылок индивидуализации юридической ответственности и наказания, формирования ее критериев и средств осуществления в различные периоды истории российского государства.

Теоретической основой исследования явились труды мыслителей и ученых, государственно-политических деятелей России и зарубежных стран в философской, исторической, юридической, историко-правовой, политической, психологической, социологической сферах, так или иначе оказавших влияние на становление отечественной правовой мысли.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в предпринятом автором комплексном подходе к исследованию сущности и содержания принципа индивидуализации юридической ответственности, эволюции формирования его основных требований, законодательно установленных критериев и приемов практического осуществления в общем контексте с особенностями общественно-политической, экономической обстановки кавдого конкретного периода истории нашей страны. При этом пересматриваются многие имевшиеся в литературе взгляды и оценки на сущность и роль принципа индивидуализации в деле обеспечения личностного подхода при осуществлении правоотношений юридической ответственности, а также его значение для защиты прав и свобод человека в сфере правоохраны.

Несмотря на то, что широкое и активное рассмотрение вопросов индивидуализации юридической ответственности началось с середины прошлого века, вплоть до настоящего времени их исследования находятся еще во фрагментарном, несистематизированном виде1. К настоящему времени уже имеется значительная база теоретического, законодательного и практического опыта, который нуждается в обобщении и переосмыслении и прежде всего в плане обеспечения ранее отсутствующей преемственности наработок дооктябрьского и советского периодов. Кроме того, к собственно правовым аспектам (формально-юридическим положениям, в рамках которых проводились все предшествующие научные изыскания функционирования юридической ответственности) в настоящее время следует добавить культурологические, психологические, исторические и иные аспекты исследования, по сути, включить бытийный материал самых различных сфер общественной жизни.

Такой подход позволяет выявить имеющиеся пробелы в исследовании проблем юридической ответственности и ее индивидуализации и внести личный вклад в дело их восполнения. Для этого:

• установлено соотношение категорий «ответственность» и «наказание», «индивидуализации» юридической ответственности с иными смежными понятиями: дифференциацией, персонификацией, целесообразностью и др.;

• аргументировано положение о том, что требования индивидуализации, исходя из законодательно закрепленных целей юридической ответственности, распространяются на все стадии ее практического осуществления: от возникновения до исполнения конкретно-определенных мер включительно, и на любом

1 При решении любой научной проблемы необходимо первоначальное накопление онтологического материала, и только затем наступает время «его гносеологического осмысления, обобщения и систематизации». - См.: Барг М.А. О двух уровнях марксистской теории исторического познания // Вопросы философии. 1983. № 8. С. 108.

из этапов могут значительно корректировать текущий процесс: от его существенного изменения вплоть до прекращения самого правоотношения ответственности;

• доказано, что принципы индивидуализации наказания и индивидуализации исполнения наказания являются частными случаями общей правовой идеи индивидуализации юридической ответственности;

• выявлена тесная зависимость целей юридической ответственности от экономических и социально-политических задач, стоящих перед российским государством на каждом из этапов его развития;

• обоснована важная роль юридической ответственности, а также принципа ее индивидуализации в экономических и социально-политических процессах формирования российского общества;

• на основании всестороннего тщательного теоретико-исторического анализа проблемы обоснована необходимость закрепления требований индивидуализации юридической ответственности в действующем российском законодательстве в качестве правового принципа.

Предпринятый в исследовании комплексный подход позволяет глубже понять всю противоречивость развития отечественного права, его прямую зависимость от особенностей социально-политического курса государства, от экономических условий развития общества и его культурно-ценностных установок. Вместе с тем увидеть последовательное восприятие правом личностного подхода, обеспечивающего надлежащее место человека в системе государственных оценок, где индивидуализация юридической ответственности и наказания выступает объективным и приоритетным требованием времени.

Основными положениями диссертационного исследования, выносимыми на защиту, являются следующие выводы:

1. Принцип индивидуализации юридической ответственности рассматривается как требование интеллектуальной оценочной деятельности компетентных государственных органов и их должностных лиц по установлению и учету многочисленных связей и взаимозависимостей между юридически и социально значимыми факторами, отражающими особенности совершенного правонарушения и личности правонарушителя, обстоятельствами, выходящими за рамки формального состава противоправного деяния, с тем, чтобы мера и порядок реализации государственного порицания наиболее точно соответствовали всем выявленным особенностям в целях достижения оптимальных результатов в деле исправления правонарушителя и предупреждения правонарушений.

2. Действуя на всех уровнях реализации конкретного правоотношения от-

ветственности, принцип индивидуализации не состоит исключительно из требования обязательного смягчения наказания. Будучи направленным на достижение целей юридической ответственности - покарание, исправление и ресо-циализацию правонарушителя, принцип индивидуализации ориентирует на определение наиболее рациональных путей и средств его воспитания и приобщения к общественным ценностям.

3. Нормативными предпосылками индивидуализации юридической ответственности выступают закрепленные в отраслевом законодательстве факторы и правила, позволяющие правоприменителю в каждом конкретном случае рассматривать данное правонарушение и конкретного правонарушителя как уникальные и единственные в своем роде. Кроме того, в законодательстве имеется детализирующий эти правила комплекс дополнительных предписаний относительно реализации отдельных мер юридической ответственности, указаний по учету тех или иных элементов объективной и субъективной сторон правонарушения, обстоятельств, выходящих за рамки его состава и др.

4. Само существование принципа индивидуализации юридической ответственности напрямую зависит от исторически обусловленных особенностей целей юридической ответственности. Понимание такой детерминированной взаимосвязи и взаимообусловленности явилось следствием многовековой истории отечественного государства, в котором эволюция целей юридической ответственности происходила по восходящей: от кровной мести до исправления и перевоспитания правонарушителей и ограждения от ответственности «третьих» лиц.

5. Сущность принципа индивидуализации юридической ответственности и даже само его существование полностью обусловлены постановкой перед ответственностью целей исправления и перевоспитания правонарушителя. В отрыве от этих целей институты ответственности и наказания теряют всякий смысл, о чем красноречиво свидетельствует вся история отечественного права. Возложение самой же ответственности превращается в акт безликой и беспощадной мести государства нарушителю и его ближайшему окружению, и это отнимает у ответственности то единственное, что оправдывает ее существование, - роль средства восстановления нарушенной правонарушением гармонии общественных отношений, их справедливости.

стических начал во второй половине XVIII в., с изменением общественно-политического содержания юридической ответственности и ее целей, что наиболее очевидно стало проявляться со второй половины XIX в. и было обусловлено процессами формирования основ социологического направления права.

7. В ранних памятниках русского права требования индивидуализации юридической ответственности не просматривались, а закреплялись в основном некоторые дифференцирующие ответственность обстоятельства (квалифицирующие и привилегирующие признаки). Попытка закрепления требования учета некоторых обстоятельств, выходящих за рамки состава преступления (пер-сонализация ответственности, углубление понятия вины и различение ответственности соучастников) была предпринята в Соборном Уложении 1649 г.

8. Стремление законодателя поставить ответственность и ее меру в тесную зависимость от особенностей вины, отягчающих или смягчающих наказание обстоятельств конкретного дела и личных свойств субъекта правонарушения и потерпевшего впервые проявилось в Артикулах Воинских 1715 г. Однако реализации этих критериев препятствовала доминирующая, как и ранее, цель устрашения.

9. Формирование основ концепции и механизма реализации специально-превентивной цели юридической ответственности в русле гуманизации российского права на рубеже XVIII - XIX веков привело к тому, что среди критериев индивидуализации ответственности стали ярко проявлять себя формальные особенности личности виновного лица (возраст, пол). Существенным шагом вперед стало Уложение 1845 г., в котором не только была закреплена относительно стройная система наказаний, раскрыто их содержание и определено соотношение между ними, но и впервые установлен прообраз общих начал назначения наказания с указанием достаточно четких критериев индивидуализации юридической ответственности. Однако полноценному практическому воплощению в жизнь прогрессивных для своего времени нововведений мешало отсутствие идеологических и материальных основ жизни общества.

10. В основу карательной политики Российской империи второй половины XIX - начала XX веков были положены начала соизмерения репрессивности и гуманности наказания, выработанные в результате конструктивного компромисса между классической школой права и новыми прогрессивными психологическим и социологическим направлениями. Особое внимание при этом уделялось необходимости личностного подхода в рамках специальной превенции правонарушений, способствующей возврату обществу полноценного и право-послушного гражданина.

11. Доминирование идей классовости и революционной целесообразности в первые годы Советской власти привело к тому, что весь огромный арсенал индивидуализации юридической ответственности был направлен на обеспечение привилегированного положения лиц «пролетарского происхождения»; возобладавшая в 1930-1940-х годах политическая и практическая целесообразность парализовала не только действие принципов дифференциации и индивидуализации юридической ответственности, но законности и справедливости; тенденция к усилению ответственности практически по всем направлениям, характерная для предвоенных и всех военных лет, не оставляла места для декларируемых начал гуманизма и индивидуализации юридической ответственности и наказания, а послевоенное время усиление ответственности привело к тому, что индивидуализация ответственности оказалась попросту бессмысленной, так как целей специальной превенции реальные основы уголовной и исправительно-трудовой политики не предусматривали.

12. В период либерализации и гуманизации общественных отношений второй половины 1950-х - конца 1980-х годов требование индивидуализации юридической ответственности в процессе назначения и исполнения ее мер заняло одно из первых мест в правовой политике борьбы с правонарушениями. Значительно усилилось внимание к психологическим факторам правонарушения и наказания, выступающим важнейшими элементами практической индивидуализации ответственности. Детально разрабатывались критерии и механизмы ее практического осуществления. При этом максимально использовались совместные усилия государственных и общественных институтов.

13. Вся история пенитенциарного законодательства России связана с постепенным, но последовательным восприятием начал дифференциации и индивидуализации исполнения наказания (введение различных видов наказаний, разновариантное исполнение мер, связанных с лишением свободы; создание соответствующих видов учреждений и разделение осужденных в зависимости от тех или иных критериев; введение в практику приемов и средств работы с различными категориями заключенных и мн. др.) Однако практическая реализация всех новаций во многом зависела от важнейших социально-политических задач, стоящих перед государством в данный момент и его экономических возможностей.

индивидуализацию ответственности, без осуществления которой достичь целей последней и обеспечить построение правовой государственности и формирование основ гражданского общества невозможно. Невозможно и преодолеть доминировавший на протяжении веков приоритет защиты государственных интересов при ущемлении интересов общества и отдельного человека, построить настоящие партнерские отношения между гражданином и государством, основанные на паритете их прав и обязанностей.

Поэтому на современном этапе развития российской государственности как никогда актуальны требования надлежащей и последовательной индивидуализации юридической ответственности как одного из основополагающих принципов политики противодействия преступности и обеспечения и защиты прав и законных интересов граждан.

15. Расценивая факт нормативного закрепления принципа индивидуализации в рамках уголовно-исполнительного законодательства как результат многовекового развития отечественного права и как органическое соединение опыта юридической науки и практики в виде признания значимости его требований в условиях построения правового государства и становления основ гражданского общества, отсутствие подобного шага в других «наказательных» отраслях права, и прежде всего в уголовном праве, следует считать явным недостатком действующего законодательства.

Теоретическая и практическая значимость работы заключается в том, что результаты исследования имеют методологическое значение при решении концептуальных проблем юридической ответственности и рассмотрения конкретных вопросов осуществления ее отраслевых видов. Многие из имеющихся в работе положений и выводов значительно дополняют и развивают соответствующие разделы теории и истории государства и права, истории правовых учений, криминологии, уголовного и уголовно-исполнительного права и др. Результаты могут быть использованы в подготовке и преподавании курсов теории и истории государства и права, истории органов внутренних дел, истории политических и правовых учений, а также соответствующих разделов отраслевых юридических наук.

реализации мер юридической ответственности в направлении более гибкого их осуществления в отношении лиц, так или иначе включенных в текущие правоохранительные отношения, в целях более эффективной охраны правопорядка, предупреждения правонарушений и воспитания граждан в духе уважения к праву.

Полученные результаты могут послужить материалом для последующей теоретической и практической разработки концепций институтов юридической ответственности и наказания, для выработки перспективных направлений научно-исследовательской деятельности в данной сфере. Кроме того, исследование эволюции личностного подхода к наказанию, последовательного развития оснований и средств осуществления индивидуализации юридической ответственности должно способствовать развитию профессиональной правовой культуры законодателей и правоприменителей. Представляется также, что положения данной работы послужат делу осмысления имеющегося опыта борьбы с правонарушениями, а также выработке основ современной стратегии и тактики политики противодействия преступности в целом.

Апробация результатов исследования. Настоящая работа была выполнена на кафедре истории государства и права Московского университета МВД России, где ее основные положения и выводы докладывались на заседаниях предметно-методических комиссий, и где она была рецензирована, обсуждена и одобрена.

Важнейшие результаты диссертационного исследования проходили свою апробацию при проведении научных изысканий актуальных проблем борьбы с преступностью и укрепления правопорядка, направленных на совершенствование правовых, организационно-тактических и методических основ деятельности органов внутренних дел, в процессе подготовки и переподготовки сотрудников уголовно-исполнительной системы Российской Федерации, в адвокатской деятельности по оказанию квалифицированной правовой помощи гражданам в деле обеспечения и защиты их прав и законных интересов, в рамках системы высшего юридического образования.

нах Западной Европы в Х1-Х1Х вв.» (2005), «Теория государства и права» (2004-2007, 2009-2010), «История отечественного государства и права» (2007), «От талиона к индивидуализации юридической ответственности. Исторический очерк становления правового принципа» (2009), «Правоведение» (2009), «Уголовно-исполнительное право» (2009-2010), «Организационно-правовые основы исполнения наказания в виде лишения свободы в царской России (XI - начало XX вв.)» (2010), «Актуальные проблемы теории государства и права» (2010); «Индивидуализация исполнения наказания в России: теория, история и практика» (2010), значительная часть из которых имеет грифы Министерства образования и науки РФ, МВД РФ и Учебно-методического центра. В общей сложности в содержании тридцати с лишним авторских и выполненных в соавторстве изданий по теме диссертационного исследования и различным юридическим курсам; в более чем девяноста статьях, в том числе в 26 публикациях в журналах, определяемых перечнем ВАК РФ. Отдельные положения излагались в тезисах докладов на различных научно-практических конференциях и семинарах. В целом отдельные аспекты темы настоящего диссертационного исследования рассматривались в более чем 120 работах (общим объемом свыше 250 печатных листов), важнейшие из которых приведены в списке публикаций.

Материалы диссертационного исследования были использованы при чтении лекций, проведении семинарских и практических занятий и подготовке учебно-методических материалов по курсам теории государства и права, отечественной истории, истории государства и права, истории политических и правовых учений, юридической психологии, спецкурсов «Права человека», «Актуальные проблемы теории государства и права» и ряда других учебных дисциплин в Московском университете МВД России и иных вузах столицы.

Структура диссертации обусловлена задачами и спецификой темы исследования и состоит из введения, семи глав, разделенных на двадцать параграфов, заключения, списка нормативного материала и литературных источников.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертационного исследования, характеризуются теоретическая и методологическая основы исследования, определяются его цели и задачи, объект и предмет, уровень научной разработанности рассматриваемой темы, формулируются основные положения, выносимые на защиту, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая зна-

чимость, приводятся сведения об апробации результатов диссертационного исследования.

В главе первой - «Сущность и социально-правовая природа индивидуализации юридической ответственности», состоящей из двух параграфов, отмечается, что использование карающих аспектов юридической ответственности не является самоцелью. Они служат достижению задач исправления правонарушителя и предупреждения совершения новых правонарушений. Однако нельзя говорить о гармонии общественных и личных интересов и тем более о справедливости, если бы воздаяние за совершенное деяние не было соразмерно его качественным и количественным характеристикам. В общей теории права данное требование нашло свое закрепление в качестве принципа индивидуализации юридической ответственности, сущность которого заключается в необходимости строгого учета черт конкретного правонарушения и его субъекта и выборе такой меры ответственности, которая наиболее полно и точно соответствует выявленным особенностям. При этом принцип индивидуализации рассматривается в качестве своеобразного стержня, обеспечивающего принятие справедливого решения в отношении лица, привлеченного к юридической ответственности. Индивидуальность правонарушения и правонарушителя складывается из ряда признаков, сформулированных в законе и служащих «опорным материалом» для правоприменителя в процессе осуществления правоотношения ответственности. Факт правонарушения конкретизируется, а его обстоятельства индивидуализируются. На каждом из этапов юридической ответственности (возникновения, конкретизации и исполнения ее меры), несмотря на все различия осуществления ее отраслевыми институтами, деяние и личность виновного являются ведущими основаниями оценки факта правонарушения. И хотя на том или ином этапе приоритеты могут меняться (как правило, на первоначальных стадиях больший вес имеют объективные моменты деяния), в целом указанные основания оцениваются во взаимосвязи.

Принцип индивидуализации, воплощая в себе начала справедливости и гуманизма, позволяет не только избрать наиболее отвечающую тяжести содеянного и личностным особенностям субъекта меру юридической ответственности, но и на любом этапе развития прекратить само ее осуществление, если подобное решение, не противореча требованиям неотвратимости, законности и обоснованности правового воздаяния, способно наилучшим образом отразиться на достижении целей юридической ответственности. Игнорирование требований индивидуализации ведет к снижению эффективности юридической ответственности, нередко служит причиной правоприменительных ошибок, связан-

ных, в частности, с необоснованным и незаконным привлечением к юридической ответственности, применением неоправданно суровых либо слишком мягких мер наказания, а на этапе исполнения конкретной меры юридической ответственности - к недостаточному учету динамики исправления и степени ре-социализации осужденных (наказуемых).

В целях точного определения исследуемого явления диссертантом выявляется сущность таких правовых категорий, как «ответственность», «наказание», «дифференциация», «персонификация», «целесообразность» и др. Детальный анализ их соотношения с понятием «индивидуализации юридической ответственности» показал, что «наказание» полностью реализуется осуществлением института юридической ответственности, а иные перечисленные выше правовые явления - посредством ее индивидуализации.

Обосновывается тезис о том, что сущность принципа индивидуализации юридической ответственности и даже само его существование зависит от социально-политического содержания ответственности и ее целей (Ю.Б. Мельникова). Задачи и цели реализации мер, применяемых в отношении правонарушителя прошли долгий и порой противоречивый путь становления, соответствующий всем перипетиям эволюции отечественного права: от игнорирования человека, его личности, достоинства, прав и свобод до признания последних высшей ценностью, соблюдение и защита которых выступают как важнейшая обязанность государства.

Относительно нормативных оснований и критериев индивидуализации юридической ответственности отмечается, что в действующем законодательстве имеются непосредственные указания на необходимость ее осуществления как в виде прямого закрепления необходимых для учета факторов (текстуально как общих начал назначения наказания), так и в виде специальных правил индивидуализации юридической ответственности в том или ином случае. Наиболее ярко требования индивидуализации юридической ответственности и наказания проявляются в уголовно-правовых и административно-правовых отношениях. Это вызвано их особым публично-правовым характером по сравнению с иными отраслевыми институтами юридической ответственности.

Содержание принципа индивидуализации юридической ответственности и наказания в значительной степени определяется объективными и субъективными моментами: характером и степенью общественной опасности правонарушения (его тяжестью), индивидуальными свойствами личности правонарушителя, степени его вины, степени осуществления им противоправных намерений, побуждениями, мотивами, смягчающими и отягчающими обстоятель-

ствами и т. д. Немаловажное значение для процесса индивидуализации имеют особенности построения институтов Особенной части законодательства об ответственности (система правонарушений, особый порядок применения и наложения конкретных наказаний или иных мер государственного принуждения, особенности санкций норм и др.) Кроме того, в рамках конкретных составов преступлений имеются многочисленные обстоятельства, не включенные специально в перечни факторов, смягчающих или отягчающих уголовную ответственность, но тем не менее оказывающих именно такое воздействие на ее конкретную меру. Это привилегирующие и квалифицирующие признаки. Чрезвычайно ярким проявлением индивидуализации является законодательное закрепление и практическое осуществление случаев освобождения от юридической ответственности или от наказания.

Концентрированным выражением требований индивидуализации юридической ответственности являются отраслевые общие начала назначения наказания, в которых содержатся основные критерии: тяжесть правонарушения, особенности личности виновного в его совершении, обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность. Кроме того, в отраслевом законодательстве существуют специальные правила и приемы индивидуализации юридической ответственности, направленные на регламентирование учета конкретно-ситуационных особенностей того или иного правонарушения и его субъекта (формальные правила назначения, порядка исполнения и изменения определенных мер юридической ответственности, указания на необходимость строгого исследования и учета формы и степени вины правонарушителей, мотивов правонарушения и мн. др.) На дальнейшую детализацию формальных установок направлены разъяснения пленумов Верховного суда РФ, решения Конституционного суда РФ, а также требования ряда важнейших международных актов. При этом некоторые международные акты прямо закрепляют требования индивидуализации юридической ответственности (Римский статут Международного уголовного суда от 17 июля 1998 г.).

Таким образом, современное отраслевое законодательство содержит в себе множество положений, направленных на индивидуализацию юридической ответственности. В последние годы наблюдается повышенный интерес к юридической ответственности и наказания. Между тем в подавляющем большинстве исследований освещение индивидуализации, как и ранее, не выходит за рамки формально-юридического анализа имеющихся отраслевых общих начал назначения наказания. Все это приводит к тому, что индивидуализация юридической ответственности рассматривается в лучшем случае как требование только

лишь формального (можно сказать, механического) учета нормативных положений, касающихся тех или иных сторон деяния и его субъекта. Такая картина объясняется исключительно прикладным характером предпринимаемых отраслевых исследований. Не удивительно, что далее видения индивидуализации лишь в качестве процесса или способа применения норм об ответственности они не продвигаются. Между тем, индивидуализация юридической ответственности является самостоятельным правовым принципом, одним из ярких показателей последовательного развития общества, постепенной его гуманизации.

Это можно увидеть на основе анализа проявления ее требований на том или ином этапе развития отечественного государства и исключительно в контексте социально-политических, экономических и иных особенностей, которыми было обусловлено своеобразие не только института юридической ответственности, но и самого права.

В рамках второй главы - «Предпосылки индивидуализации юридической ответственности в памятниках русского права Х-ХУ11 вв.», складывающейся из двух параграфов, констатируется, что история юридической ответственности (наказания) на Руси начиналась, как и во всех формирующихся обществах, с обычая кровной мести, талиона и несколько позднее с денежного возмещения за причиненный ущерб. Требование индивидуализации юридической ответственности в древнейших нормативно-правовых актах Руси прямо не закреплялось и четко не просматривалось. Поэтому вести речь можно прежде всего о доминирующем преобладании начал дифференциации ответственности, которая проводилась посредством закрепления в составах конкретных правонарушений различного рода квалифицирующих, а несколько позднее и привиле-гирующих признаков. Такая основа позволяла в дальнейшем проводить элементарную индивидуализацию наказаний в зависимости от факторов, условно относимых к смягчающим и отягчающим наказание; относящимся к особенностям имущественного, социального положения «обидчика» и пострадавшего, их социальных ролей, поведения потерпевшего (ст. 27 Русской Правды Краткой редакции). Вместе с тем в памятниках древнерусского права не выделялась субъективная сторона правонарушения и перед правоприменителем не ставилась задача выяснения черт личности правонарушителя: важен был лишь сам факт противозаконности, причинения вреда.

С течением времени, наряду с требованием установления «положения» преступника, в русском праве появились указания на необходимость выяснения в суде особенностей, характеризующих личность правонарушителя (XIII в.). Однако доминирующим был принцип права-привилегии, когда сословная при-

надлежность как виновного, так и потерпевшего играла решающую роль при определении ответственности. Это наиболее ярко проявилось в положениях судебников конца ХУ-ХУ1 веков. Постепенно цели наказания, преследуемые ранним древнерусским законодательством - компенсация вреда и восстановление гармонии общественных отношений, стали вытесняться устрашением («чтобы, смотря на то другим неповадно было так делать», Судебник 1497 г.)

Все эти черты средневекового права полностью отразились в Соборном Уложении 1649 г., в которых усиливалось влияние формальных доказательств в процессе предварительного расследования и предания суду. Тяжесть содеянного стала доминировать над иными особенностями правонарушения и личности виновного и зачастую приводила к наказанию в соответствие с принципом талиона. Тем не менее, в Соборном Уложении были сделаны попытки персонали-зации ответственности, углубления понятия вины и дифференциации ответственности соучастников. При этом для индивидуализации ответственности были особо важно нормативное закрепление некоторых обстоятельств, выходящих за рамки состава преступления. Среди них особо ярко стали проявлять себя факторы, характеризующие личностные особенности сторон с точки зрения не только их сословности, но и выполняемых социальных ролей. Однако в судебниках и Уложении 1649 г. многие наказания не были конкретно определены. Все это приводило к неприкрытому произволу.

Анализ документальных источников показывает, что в области исполнения наказания элементы индивидуализации вначале проявились в монастырских тюрьмах, так как монастырское заключение было сопряжено не просто с лишением свободы (изоляцией), но (прежде всего) с покаянием и смирением. Спасение совершалось через телесные страдания и молитвы, объем которых налагался сообразно с личностью правонарушителя и его деянием, а в дальнейшем - в зависимости от особенностей поведения узника и, не выходящего за рамки сопроводительного документа, усмотрения архимандрита монастыря. При этом представителям «духовных правлений» предоставлялось право индивидуализации исполнения этого наказания, и они, «смотря каждого плоды покаяния, могут возложенные на них епитимии и уменьшать» (Указ от 23 августа 1770 г.). Что же касается основной массы мест лишения свободы, то там никаких специальных элементов индивидуализации исполнения наказания не предусматривалось.

Таким образом, вплоть до конца XVII века специальных элементов индивидуализации назначения и исполнения наказания практически не предусмат-

ривалось. Этим в какой-то мере и объясняется обычная для эпохи феодализма неопределенность и обезличенность наказаний.

В главе третьей - «Индивидуализация юридической ответственности и наказания в карательной политике России в начале XVIII - первой половине XIX вв.», формирующейся из четырех параграфов, отмечается, что для начала данного периода господствующей тенденцией было ужесточение карательно-репрессивных мер. Крайняя суровость законодательства проявлялась, в частности, в частом обращении к смертной казни, применении наказаний по принципу Талиона, использовании децимации и жребия, при которых никакой индивидуализации ответственности, естественно, не проводилось.

Со временем жестокость репрессивных мер стала тщательно дозироваться посредством казуистичной регламентации их осуществления. Такая регламентация, по мысли законодателя, должна была полностью подчинять себе не только процедуру определения вида и меры наказания в каждом конкретном случае, но и его исполнения. В этих целях впервые в российском законодательстве скрупулезно стали описываться критерии, которые должны были лежать в основе оценки преступного деяния и наказания за него. И хотя они далеко не всегда правоприменителями исследовались и учитывались со всей предписываемой тщательностью, тем не менее выступали определенными критериями соизмерения совершенного деяния и кары за него.

Анализ Артикулов Воинских 1715 г., позволяет говорить о том, что впервые была сделана попытка поставить наказание в прямую зависимость от степени вины, конкретных обстоятельств дела и личных качеств самого виновного (арт. 26-28,42-43, 91, 170,189, 195 и др.) Вместе с тем сохранились неопределенные санкции («наказать по рассуждению», «жестоко наказан быть»). Вопрос о возрасте привлечения к уголовной ответственности четко решен не был. В дальнейшем появились рекомендации о возможном смягчении наказаний в отношении лиц, не достигших возраста семнадцати лет. Это, естественно, вело к усилению индивидуализирующих начал применительно к несовершеннолетним правонарушителям.

В целом можно отметить, что законоположения петровского периода, стремящиеся максимально формализовать процесс правоприменения, практически не оставляли места судейскому усмотрению. Жесткая регламентация влияния того или иного критерия индивидуализации устраняла возможность оценки и учета отдельных обстоятельств и характеристик деяния и его субъекта. В итоге судейское усмотрение превращалось в произвол, а необходимость индивидуализации ответственности - лишь в конкретизацию вида наказания и

(позднее) определение его меры в строго определенных законом рамках.

Усложнилась система наказаний, появилось разделение на основные и дополнительные наказания, что также было направлено на обеспечение индивидуализации ответственности правонарушителя. Определенное развитие получила пенитенциарная система. При Петре I в России впервые появились специальные учреждения для нищих и бродяг - смирительные дома (цухтгаузы). Все шире применявшаяся ссылка решала несколько задач: колонизации ново-приобретенных земель, удаления из центральных областей преступного элемента, а также в какой-то степени экономии мер уголовной репрессии. Несмотря на разновариантность применения, абсолютно никакой осмысленной индивидуализации исполнения наказания в виде ссылки не было.

Содержание в тюремных учреждениях в XVIII в. было тягостным и мучительным. Тюрьмы всегда были переполнены; старые и молодые, мелкие правонарушители и особо опасные преступники находились в одном помещении, нередко без разделения полов. Зачастую применялись различные кандалы и оковы (рогатка, «стул», цепи). Индивидуализация исполнения наказания в виде лишения свободы сводилась преимущественно к усилению либо смягчению физических страданий арестантов. В этом пенитенциарная практика ХЛПЗ-ХУШ вв. достигла значительных успехов («тесные» и «готовые» оковы). Различного рода нарушения порядка и условий отбывания заключения влекли телесные наказания и ужесточение содержания (дополнительное оковывание).

При ближайших преемниках Петра I наметились некоторые изменения в сторону гуманизации и демократизации общественных отношений. На смену смертной казни пришли телесные наказания. При этом зачастую терялась всяческая связь с особенностями содеянного как главного основания для наказания. Например, нередко всем признанным виновными за одно и тоже преступление суд выносил совершенно разные по тяжести наказания: пригодных к дальнейшей работе наказывали плетью, а непригодных - кнутом, так как для службы пользы от них уже никакой не ожидалось.

В целом репрессивность карательных мер российского самодержавного государства, пик которой приходится на петровскую эпоху, была характерной для всего XVIII века. Тем не менее именно в петровскую эпоху проявилось стремление законодателя поставить само применение наказания и его меру в зависимость от степени вины, обстоятельств конкретного дела и личных свойств субъекта. Так, в Артикулах Воинских 1715 г. впервые нашли свое отражение обстоятельства, которые должны были насколько возможно (в существующих условиях) помочь тщательно соизмерить тяжесть совершенного пре-

ступления, особенности виновного, обстоятельства, характеризующие специфичность данного деяния по сравнению со сходными, и кару за него. Тем самым - ограничить практически безбрежное судейское усмотрение и повсеместный палаческий произвол.

Для периода второй половины XVIII - первой половины XIX вв. стало характерно явное обострение экономических, социальных, политических противоречий внутри государства, расширение международных связей, проникновение идей западных гуманистов. Данные обстоятельства привели к осознанию необходимости исследования сущности основных институтов права и их дальнейшего совершенствования. Особенно это касалось попыток более подробной разработки элементов субъективной стороны преступления, являющихся важнейшими критериями индивидуализации юридической ответственности и наказания. Прежде всего института вины, побудительных мотивов совершения правонарушений, а также целей наказания в свете складывающихся новых основ правовой политики государства в сфере борьбы с преступностью, интуитивно ощущающей влияние социальных факторов на совершение преступлений и необходимость их учета при наказании виновных.

С конца XVIII века устрашение как цель наказания начала последовательно подвергаться осуждению и в результате многолетних дискуссий сформировалось качественно новое видение целей наказания - исправление и предупреждение. Личность виновного как критерий индивидуализации наказания все больше начала определять порядок применения карательных мер, однако пока лишь по формальным признакам (возраст, пол, сословие). На этом фоне постепенно вина стала занимать свое надлежащее место в числе обстоятельств, учитываемых при наказуемости деяний, привлечении к ответственности и определении ее меры.

Перед российской юриспруденцией остро встал вопрос о разработке понятия «меры наказания» и критериев определения этой меры. Именно по этому пути пошли создатели Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. С одной стороны, стремление максимально соотнести между собой правонарушение и наказание за него, что выразилось в максимальной дифференциации уголовной ответственности, а с другой стороны, отсутствие в достаточной мере четких начал осуществления индивидуализации юридической ответственности привели к закреплению в законе чрезвычайно сложной системы наказаний (11 родов наказаний и 35 их степеней), что было направлено на ограничение правоприменительного произвола. В Уложении были сравнительно хорошо разработаны такие институты, как соучастие, степень осуществления

преступного намерения, обстоятельства, «исключающие вменение» и др. Вопрос о вине и виновности впервые получил относительно большое внимание со стороны законодателя. При этом из сферы материального, как это было во всех предшествующих законодательствах, вина явно была переведена в психическую плоскость. Однако вопрос влияния степени виновности лица, проявившейся в совершенном правонарушении, на определяемое ему наказание так и остался открытым.

Значительно продвинулись вперед теоретическая разработка и законодательное оформление институтов освобождения от уголовной ответственности и наказания, являющихся непосредственным результатом осуществления индивидуализации юридической ответственности. Особо следует отметить, что в Уложении впервые компактное законодательное закрепление нашли условия и правила применения «усиливающих или уменьшающих вину и наказание обстоятельств» (ст. 157 Уложения). Связующим звеном между положениями Общей и Особенной частей Уложения явилась ст. 110, впервые закрепившая в отечественном уголовном праве четкое требование индивидуализации наказания в виде комплекса обстоятельств, подлежащих обязательному учету судом при определении меры наказания за преступление. Достоинством нового уголовного законодательства также было большое число квалифицирующих и привилегирующих признаков и введение по большинству составов преступлений относительно определенных санкций, что в значительной степени способствовало процессу индивидуализации юридической ответственности и наказания.

В рассматриваемый период одним из самых распространенных наказаний продолжала оставаться ссылка, законодательное закрепление применения которой было оформлено Уставом о ссыльных 1822 г. Чрезвычайная удаленность мест ссылки, неимение надежных и быстрых средств связи, безраздельность власти начальников, отсутствие всяческого надзора за их деятельностью порождали громадные злоупотребления и безнаказанность администрации. Такая же картина долго складывалась и в тюремной сфере, в которой даже элементарная охрана и изоляция арестантов исполнялись из рук вон плохо. Только с появлением Общества попечительного о тюрьмах (1819 г.) стал возможным элементарный общественный контроль, который позволил включить в практику пенитенциарных учреждений многие современные для того времени гуманистические тенденции, напрямую относящиеся к индивидуализации исполнения наказания (постановка вопроса об исправлении и воспитании осужденных, определение конкретных средств исправительного процесса). С начала 1820-х годов

стали появляться общероссийские пенитенциарные законы (Устав о ссыльных 1822 г., Общее положение о должности надзирателя тюремных замков 1823 г.), в которых закреплялись отдельные элементы индивидуализации исполнения наказания. Однако первой удавшейся попыткой регламентирования порядка и условий исполнения наказания непосредственно в виде лишения свободы была Инструкция смотрителю тюремного замка 1831 г. В ней было закреплено немало индивидуализирующих исполнение наказания начал, детально рассмотренных в диссертации.

Несмотря на тяжесть и жестокость каторги, определенные элементы прогрессивной системы исполнения наказания и соответственно начала индивидуализации формально предусматривались и там. Вывод об этом делается на основе анализа законодательства, важнейшим актом из которого были «Дополнительные правила о распределении и употреблении осужденных на каторжные работы» от 15 августа 1845 г.

Таким образом, начиная с середины XVIII в. начали меняться главные ориентиры в борьбе с преступностью, что привело к оформлению новых целей наказания - исправлению и перевоспитанию преступника. Наказание постепенно перестает рассматриваться только с точки зрения собственно карательного и изолирующего содержания, а начинает приобретать качества средства защиты общества от преступных посягательств и возможности индивидуального воздействия на правонарушителя в целях позитивного изменения его сознания.

Глава четвертая - «Развитие критериев и средств индивидуализации юридической ответственности и наказания в пореформенной России (1864 г. - октябрь 1917 г.)», складывающаяся из трех параграфов, начинается с упоминания об отмене крепостного права, которое на протяжении веков скрепляло собой всю систему общественных отношений. Его ликвидация повлекла глубокие изменения во всей системе права России, в том числе обусловила дальнейшую углубленную разработку институтов юридической ответственности и ее индивидуализации. Отмечается, что многие последующие новации прямо касались вопросов индивидуализации юридической ответственности, вводя в законодательство совершенно новые конструкции либо совершенствуя уже существующие правовые нормы и институты.

Так, Устав уголовного судопроизводства 1864 г. внес существенные коррективы в механизм осуществления принципа индивидуализации юридической ответственности, прежде всего освободив суд от системы формальных доказательств. Впервые подчеркивалась необходимость выяснения обстоятельств, как «уличающих обвиняемого, так и его оправдывающих», закреплялось требова-

ние установления выходящих за рамки состава преступления сведений о личности обвиняемого, характеризующих его положительно (заслуги, отличия, здоровье) или отрицательно (например, прежние судимости). При решении главного вопроса - о виновности подсудимого - обращалось внимание на осуществление принципов индивидуальной ответственности и соразмерности наказания степени вины, особенно применительно к несовершеннолетним.

Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (1864 г.) был огромным шагом вперед. Правонарушения рассматривались в упрощенном порядке. За малозначительностью правонарушений не применялась и громоздкая «лестница наказаний». Мировой судья должен был устанавливать конкретную меру наказания после изучения всех обстоятельств дела и личности правонарушителя с обязательным учетом обстоятельств, смягчающих и отягчающих ответственность (ст. 13-14), то есть в процессе последовательной индивидуализации юридической ответственности виновного.

В Уголовное Уложение 1903 г., которое (в отличие от всего ранее действовавшего законодательства), было основано на идее широкого судейского усмотрения, было включено все лучшее, что имелось на тот момент не только в российском, но и зарубежном праве. Многие положения этого закона были напрямую связаны с дифференциацией и индивидуализацией ответственности. Передовые новации выразились, в частности, повышенном внимании закона институту вины. При этом законодательная интерпретация основных форм вины, юридических и медицинских критериев вменяемости и многого другого были настолько подробно разработаны, что практически в своем неизменном виде составляют основу аналогичных институтов современного законодательства об ответственности. Примечательно, что именно в данном законе было закреплены правила учета влияния форм вины на определяемую судом меру ответственности за совершение преступлений различных категорий. Эти положения позволяли более полно учитывать все нюансы дела и осуществлять последовательную индивидуализацию ответственности виновного. Смягчающие и отягчающие наказание обстоятельства не только присутствовали в виде отдельных перечней, но и были введены также и в нормы Особенной части. Наконец-то четко был решен вопрос о возрасте привлечения к уголовной ответственности несовершеннолетних преступников (три возрастных категории несовершеннолетних, регламентирование особенностей индивидуализации наказания в отношении их и др.). Особенная часть Уголовного Уложения 1903 г. также содержала в себе факторы, способствующие индивидуализации юридической от-

ветственности (например, более половины составов преступлений закрепляли те или иные квалифицирующие или привилегирующие признаки).

Подчеркивается, что особую роль гуманизации наказания сыграла борьба классического и социологического направлений отечественной правовой доктрины, в результате чего сформировалась идея личностного подхода при осуществлении мер юридической ответственности, а вместе с этой идеей и принцип индивидуализации самой юридической ответственности.

Во второй половине XIX века сообразно с изменениями административно-, уголовно-правового и процессуального законодательства, с постепенным впитыванием правовой материей либеральных и гуманистических идей, основанных на формальном признании принципов законности, равенства и социальной справедливости происходило целенаправленное изменение пенитенциарной политики, формирование новой системы учреждений, исполняющих наказание и переориентирование их деятельности в соответствие с новыми условиями и задачами борьбы с преступностью. В результате реформирования системы пенитенциарных учреждений произошли значительные изменения, в той или иной мере отразившиеся на процессах дифференциации и индивидуализации исполнения наказания (например, введение досрочного, а затем и условно-досрочного освобождения осужденных). Совершенствовалось исполнение наказания и механизм его индивидуализации в отношении несовершеннолетних и политических преступников.

Уголовно-правовая и пенитенциарная политика Временного правительства была, по сути, продолжением политики последних лет царской России. Тем не менее, революционная ситуация накладывала свой отпечаток, поэтому в Петрограде, например, активно действовали так называемые временные суды в составе мирового судьи и по одному представителю от армейской и рабочей среды. Индивидуализируя ответственность правонарушителей, эти суды максимально использовали возможность правоприменительного усмотрения, что нередко вело к отмене приговоров министром юстиции в порядке надзора, так как многие дела в этих инстанциях зачастую решались без всякой оглядки на право, а только на основе революционного правосознания. Часто наказания выносились за деяния, не предусмотренные законодательством, но, по мнению заседателей, неприемлемые в условиях свершившейся революции (покупка водки, праздношатание и проч.)

Массовое разрушение мест заключения, прокатившееся по всей стране в феврале-марте 1917 г., привело к выходу на свободу тысяч осужденных. В попытке привести в надлежащее русло и сохранить подобие руководства стихией

Временное правительство предприняло несколько амнистий подряд. Страну захлестнули грабежи и насилие. В условиях фактического бездействия правоохранительных органов народ сам стал бороться с преступностью единственно доступным ему способом - самосудом, никаких индивидуализированных подходов, естественно, не предусматривавшим.

Даже элементарная охрана тюрем выполнялась настолько плохо, что массовые побеги стали системой, а о практической индивидуализации исполнения наказания речи вообще не велось. Завершились многочисленные либеральные эксперименты Временного правительства в пенитенциарной сфере изданием циркуляра Главного управления местами заключения от 8 сентября 1917 г., которым полностью отменялись все вольности первых революционных месяцев и объявлялось о следовании положениям Общей тюремной инструкции 1915 г.

В целом же изменения в российской уголовной и пенитенциарной политике во второй половине XIX - начале XX вв. стали ярким свидетельством открытия качественно новой страницы в истории отечественного государства и права. У лица, нарушившего закон, появилось право на справедливое и гуманное наказание, основанное на учете всех особенностей содеянного и личности виновного и способствующее возврату обществу полноценного и правопос-лушного гражданина. Из этого исходили теоретические и практические наработки в области законодательного закрепления и осуществления требований индивидуализации юридической ответственности. Однако на практике прогрессивные и гуманистические начала нейтрализовались слабостью экономических ресурсов и складывающейся чрезвычайно сложной общественно-политической ситуацией.

В главе пятой - «Особенности индивидуализации юридической ответственности и наказания в период формирования основ советской карательной политики (1917-1928 гг.)», состоящей из трех параграфов, показано, что согласно господствовавшей точке зрения право было призвано решать две основные задачи: подавление сопротивления свергнутых эксплуататорских классов и коммунистическое воспитание масс. Первая задача считалась временной, для ее достижения должны были использоваться самые решительные, жесткие меры: физическое устранение или строгая изоляция (в лагерях принудительных работ, в концлагерях). Об исправлении и перевоспитании данной категории лиц речь не велась, а следовательно использование каких-либо средств и методов индивидуализации ответственности и наказания сводилось к минимуму.

К решению второй задачи подход был иной. Именно здесь в первое десятилетие Советской власти принцип индивидуализации юридической ответственности находил все более полное воплощение. Так, в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г. проводилось требование индивидуализации ответственности, в основу которой были положены учет личности виновного и степень его вины, объединенные идеей необходимости соответствия наказания тяжести совершенного преступления. В числе задач уголовного права Уголовным кодексом РСФСР 1922 г. закреплялась защита государства трудящихся не только от преступлений, но и от общественно опасных элементов (ст. 5). При этом опасность личности могла проявляться как в совершении общественно опасных деяний, так и «в деятельности, свидетельствующей о серьезной угрозе... правопорядку» (ст. 7), а также «в связи с преступной средой данной местности» (ст. 49). Это положение, по существу, аннулировало принцип виновной ответственности, провозглашенный ст. 11 Кодекса. Направленность воздействия на осужденного и выбор средств достижения поставленных целей предполагали учет особенностей личности преступника, прежде всего, с классовых позиций. В процессе индивидуализации ответственности по общеуголовным преступлениям судам разрешалось снижать наказание не ниже низшего предела или заменять другим, менее тяжким (в отличие от твердого минимума наказания по делам о политических преступлениях). Крайний либерализм суды проявляли к лицам «пролетарского происхождения».

Если в УК РСФСР наряду с наказанием употреблялся термин «меры социальной защиты», то принятые в 1924 году Основы уголовного законодательства СССР и союзных республик оперировала только понятием «меры социальной защиты» (ст. 4). Замена термина «наказание» на «меры социальной защиты» привела к формальному отказу от «возмездия» и «кары» как целей наказания. Статьей 6 был подтвержден принцип виновной ответственности, но в то же время меры социальной защиты могли применяться и без факта совершения конкретного общественно опасного деяния или даже при оправдании в совершении такового. В дальнейшем это привело к нарушениям элементарных требований законности, усилило противоречивость уголовного законодательства, но оказалось действенным инструментом укрепления формирующейся командно-административной системы. В УК РСФСР 1926 г. общественная опасность совершенного преступления, оттеснив главенствующую ранее «личность преступника», заняла первое место в числе критериев индивидуализации уголовной ответственности (ст, 45).

В пенитенциарной сфере принимаемые в этот период нормативные акты закрепляли новую систему исправительно-трудовых учреждений, призванную дифференцировать и индивидуализировать исправительный процесс, различные виды режимов, средства воздействия на нарушителей1.

Исправительно-трудовой кодекс РСФСР 1924 г. закрепил прогрессивную систему исполнения наказаний. В целях общего и специального предупреждения преступлений он предусматривал исправительно-трудовое воздействие путем осуществления режимных требований и занятий осужденных трудом, преследующим воспитательные и ресоциализаторские цели (ст. 2-3). Была проведена четкая дифференциация заключенных в зависимости от тяжести преступления. Статья б, отражая задачи индивидуализации исполнения наказания, устанавливала необходимость целесообразного влияния на заключенного и укрепления «тех черт его характера, которые смогут удержать от дальнейших преступлений». Статья 7 Кодекса определяла содержание прогрессивной системы в процессе применения мер социальной защиты в исправительно-трудовом учреждении и ставила их в зависимость от особенностей личности заключенных, «социального положения, мотивов и причин преступления, поведения и успехов в работе и занятиях». Принцип индивидуализации пронизывал и нормы, определяющие дисциплинарные меры, применяемые к осужденным. В процессе индивидуализации исполнения наказания полагалось учитывать характер нарушения и свойства личности заключенного (ст. 145). Конечно же, классовая направленность находила свое отражение и в пенитенциарной сфере (ст. 47, 52 НТК РСФСР) и проявлялась, в частности, в неприменении различных льгот к представителям «эксплуататорских классов».

Таким образом, следует отметить, что для законодательства периода 1917-1922 гг. характерно наличие широких предпосылок для индивидуализации юридической ответственности в процессе судейского усмотрения. Зачастую даже процессы криминализации и пенализации отдавались на усмотрение правоприменителей. Однако этот путь сопровождался определенными трудностями, связанными со спецификой задач, стоящих перед формирующимся правом на этапе становления социалистического государства. С одной стороны, необходимо было обеспечить воспитательный момент, направленный в отношении основной массы населения; с другой нужно было сломить сопротивление «эксплуататорских классов». При этом если первая задача характеризовалась либе-

1 См., напр.: Инструкция «О лишении свободы как мере наказания и о порядке отбывания такового»; Положение «О лагерях принудительных работ»; Декрет СНК РСФСР «О лишении свободы и о порядке условно-досрочного освобождения заключенных»; Устав трудовых земледельческих колоний и др.

ральной направленностью, то вторая - собственно карательной, репрессивной. Поэтому наряду с общей судебной системой действовала разветвленная система экстраординарных учреждений.

Относительной демократичностью и либерализмом в первое десятилетие советской власти характеризовалась и пенитенциарная политика. Для «трудящихся» предусматривались широкие возможности для индивидуализации исполнения наказаний, приводящей к применению его относительно многоступенчатой системы, в конечном итоге направленному на перевоспитание правонарушителей, «испорченных царским режимом». Оставшаяся же часть была буквально «записана» в «представители бывших эксплуататорских классов», в том числе священнослужители и бывшее чиновничество. В отношении их последовательно проводилась политика репрессий. Причем в значительной степени превентивных. Поэтому каких-либо индивидуализирующих аспектов исполнения наказания для таких лиц практически не предусматривалось.

В главе шестой - «Основные тенденции индивидуализации юридической ответственности и наказания в период укрепления советской административно-командной системы в 1928-1955 гг.», включающей в себя четыре параграфа, отмечается, что основными задачами 1930-х годов были процессы коллективизации и индустриализации, в жертву которым были принесены не только принцип индивидуализации юридической ответственности, но и идеи законности, справедливости и гуманизма.

Общая репрессивная направленность уголовного закона, усиление ответственности за многие виды правонарушений и явный обвинительный уклон процесса их рассмотрения, не оставляли места для индивидуализации ответственности. В принимаемых актах («О государственных преступлениях» 1927 г., «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» от 7 августа 1932 г., «О борьбе со спекуляцией» от 23 августа 1932 г. и др.) не только устанавливались максимально возможные мер наказания, а закону придавалась обратная сила, но и в большинстве из закрепляемых составов отсутствовало упоминание на возможность учета смягчающих обстоятельств и нередко имелись прямые указания на неприменение амнистии к осужденным по таким делам.

Политика индустриализации во многом также проводилась силовыми методами. В 1930-е годы, набирающий обороты маховик разворачивающихся репрессий безудержно захватывал все большее число людей. Если в первое десятилетие советского государства понятие элементарных для любой социальной системы индивидуальных, личных интересов затмевали интересы классовые, то

в следующие два десятилетия стали доминировать уже чисто экономические интересы, полностью подмявшие под себя саму отдельную личность, приведшие к обесцениванию человеческой жизни как таковой.

Середина 1930-х годов явилась переломным моментом для формирования социалистической концепции права. Тенденция к усилению ответственности практически по всем направлениям, характерная для последних предвоенных лет, не оставляла места для декларируемых начал гуманизма и индивидуализации юридической ответственности и наказания. Особенно ярко общая репрессивность закона проявлялась в установлении и применении мер по борьбе с нарушениями дисциплины (трудовой, хозяйственной, учебной и др.). Одним из самых суровых в этом ряду был Указ от 26 июня 1940 г., криминализировавший не только самовольный уход с работы, но и прогулы и даже опоздания. Первое время практика реализации этого и иных подобных указов порождала двусмысленность и разнобой, так как в число «лодырей, прогульщиков и летунов» в силу тех или иных причин нередко попадали вполне дисциплинированные работники, передовики производства и даже активные общественники. Суды, сталкиваясь с такими делами, на вполне законных основаниях, в рамках индивидуализации уголовной ответственности, ориентируясь на положительные характеристики с предприятий, смягчали необходимое наказание. Однако уже вскоре Верховный Суд СССР пресек такую практику и запретил смягчать наказание для любой категории преступников по таким делам, а также учитывать какие-либо характеристики с места работы или жительства нарушителей. Менее чем за год по указу было осуждено более 3 млн. человек (О. Хлевнюк).

В местах лишения свободы общее ужесточение карательной политики в конце 1920-х годов было связано с выходом Постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 26 марта 1928 г. «О карательной политике и состоянии мест заключения». Реализация этих указаний существенно сузила возможности индивидуализации исполнения наказания в виде лишения свободы, а в некоторых отношениях вообще привела к ее невостребованности. Так, в отношении осужденных из среды классово чуждых и социально опасных элементов применение предусмотренных законодательством льгот (зачеты рабочих дней, предоставление краткосрочных отпусков, возможность перевода в более «мягкие» разряды) было максимально ограничено.

С конца 1920-х годов наряду с системой исправительно-трудовых колоний была стремительно развернута сеть исправительно-трудовых лагерей ОГ-ПУ, куда не только в судебном, но и в административном порядке помещались лица, опасные для существующего политического строя. Критерием дифферен-

циации заключенных на категории в ИТЛ объявлялось, прежде всего, социальное положение осужденных и только затем характер совершенных ими преступлений. К лицам, «обнаружившим исправление», могло быть применено условно-досрочное освобождение с поселением на неотбытую часть срока в районе лагеря или вне этого района (ст. 42 Положения «Об исправительно-трудовых лагерях» от 7 апреля 1930 г.). Однако содержание «обнаружения исправления» в законе не раскрывалось, что создавало возможность злоупотреблений со стороны администрации, а отдавалось на откуп администрации. От начальника лагеря требовалось наиболее рациональное применение рабочей силы, поэтому и «индивидуальный подход к каждому заключенному» (п. «в» ст. 6 Положения) предусматривался лишь преимущественно с этих позиций. В результате мероприятия по индивидуализации исполнения наказания в исправительно-трудовых лагерях свелись к применению различных поощрительных и карательных мер, направленных прежде всего на стимулирование максимальной трудовой активности (различные виды продовольственных пайков, получение корреспонденции и пр.)

Исправительно-трудовой кодекс 1933 г., гипертрофировав категорию труда заключенных, по сути, отменил прогрессивную систему отбывания наказания, которая создавала реальные предпосылки для индивидуализации наказания в виде лишения свободы. В Кодекс были включены заимствованные из опыта функционирования ИТЛ идеи применения мер поощрения и взыскания прежде всего по результатам трудовой деятельности заключенных (улучшенное питание, премирование «за особо высокие показатели производительности труда» (ст. 77), а для отбывших не менее трети срока - отпуска из мест лишения свободы до 15 дней «за ударный труд и образцовую дисциплину» (ст. 78).

С самых первых дней Великой Отечественной войны законодательство многих отраслей права стало наполняться различными квалифицирующими обстоятельствами и нормами, направленными на значительное усиление мер наказания. При этом индивидуализирующие ответственность факторы за редким исключением перестали выполнять свою роль, так как собственно карательная направленность санкций в крайне суровых условиях мобилизации всех сил и средств для сопротивления немецко-фашистским захватчикам не оставляла места исправительным и воспитательным началам наказаний.

На усиление требований к дисциплине труда были направлены указы Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1941 г. «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время», от 26 декабря 1941 г. «Об ответственности рабочих и служащих военной промышленности за самовольный

уход с предприятий» и другие акты, положения которых в дальнейшем не раз корректировались в направлении обеспечения неотвратимости исполнения и ужесточения их действия. Вначале сделав ставку на жестокость мер, власть со временем несколько смягчила свое отношение к трудовому дезертирству. При этом, решая вопрос об амнистировании таких лиц, в индивидуализированном порядке выяснялось желание нарушителя возвратиться именно на «свое» предприятие.

Рассмотрены также меры по борьбе с «ложными слухами, возбуждающими тревогу среди населения», которой особое внимание уделялось с самых первых дней войны. Подчеркивается, что ответственность за это преступление определялась индивидуализировано в зависимости от формы вины преступника: если выяснялось, что «слух» распространялся неумышленно, то применялись положения Указа от 6 июля 1941 г., предусматривающего лишение свободы по приговору военного трибунала на срок от 2 до 5 лет; однако установленный умысел действий преступника вел уже к квалификации дела в соответствие со статьями 581а, 587 и 58!0, влекущими гораздо более суровые наказания вплоть до высшей меры (Указ ПВС СССР от 6 июля 1941 г.)

Чрезвычайно ужесточена была ответственность за деяния, совершенные преступниками-профессионалами. В уголовном порядке наказывалось уклонение от уплаты налогов, выпуск недоброкачественной продукции, невыполнение обязательного минимума трудодней колхозниками и мн. др. Широко применялось осуждение за уклонение от мобилизации на производство или строительство и на сельскохозяйственные работы в колхозах, совхозах и МТС. Увеличилось число случаев применения норм об ответственности, основанных на объективном вменении, так как ранее имеющиеся нормы об ответственности членов семьи изменника Родине (ст. 581в УК РСФСР 1926 г.) дополнились новыми составами и приобрели чрезвычайно широкое распространение.

Для исправительно-трудовых учреждений, как и для всей страны в целом, самым трудным временем были первые два года войны, что явилось причиной издания ряда указов о досрочном освобождении заключенных, осужденных за преступления, совершенные в довоенное время и в новых условиях признанных малозначительными. Основная их масса была мобилизована в действующую армию или направлена на оборонные работы. Основными критериями индивидуализации при решении вопроса об освобождении заключенных были прежде всего характер совершенного совершения и способность к физическому труду. Но в погоне за выполнением плановых производственных заданий администрация лагерей практически не обращала внимания на физическое состояние осу-

жденных. Поэтому случаи направления на работы, в том числе и тяжелые, крайне истощенных и больных людей были распространены повсеместно. Конечно, инвалиды, лица, признанные полностью непригодными к труду могли быть также освобождены, но эта возможность распространялась лишь на тех осужденных, которые были приговорены к лишению свободы за совершение нетяжких преступлений и чей срок уже истекал.

Более или менее налаживаться обстановка начала лишь после ряда успехов на фронтах на рубеже 1942-1943 годов. В исправительно-трудовых учреждениях широко стали разворачиваться кампании по трудовому соревнованию. Причем для стимулирования заинтересованности осужденных в отношении «заключенных рекордистов и отличников производства», исходя из элементарных требований индивидуализации исполнения наказания, устанавливались поощрительные меры совершенно элементарного характера (выделение одежды «первой категории», размещение в бараках с настоящими кроватями и постельными принадлежностями и т.п.). Однако массовый наплыв новых волн осужденных (советских военнопленных, интернированных из фашистских лагерей и иных «врагов и предателей народа») заострил проблему борьбы с преступлениями, совершаемыми в период отбывания ими наказания. Советское правительство встало перед необходимостью срочной разгрузки мест заключения и пошло путем спешного освобождения из тюрем и лагерей «уклонистов» от военной и трудовой мобилизации, «промотчиков», «бракоделов», «бесхозяйственников» и бытовых преступников. Надлежащей индивидуализации исполнения наказания, конечно же, не проводилось.

Характерной чертой советской внутренней политики периода послевоенного восстановления разрушенного народного хозяйства было стремление (впрочем, как и ранее) решить все экономические проблемы максимальной мобилизацией народных сил посредством нового витка ужесточения карательных средств. Об этом наглядно свидетельствуют положения «драконовских» указов первых послевоенных лет. Так, существенное сокращение законодательной дифференциации составов имущественных преступлений, установление высоких минимумов наказания в виде лишения свободы привело к тому, что индивидуализация уголовной ответственности даже в рамках существующих «усеченных» возможностей оказалась попросту бессмысленной, так как целей специальной превенции проводимая тогда уголовная политика явно не предусматривала. Напротив, напрямую подчеркивались задачи сурового покарания и надежной изоляции преступников. Суды вследствие своей хронической перегруженности, массовости, типичности и кажущейся простоты чаще всего встре-

чающихся составов, в русле проводимой государственной правоохранительной политики, не затрудняя себя мероприятиями по индивидуализации юридической ответственности и наказания, в том числе и поиском смягчающих обстоятельств, в основном всего лишь фиксировали преступный факт и выносили самый строгий приговор. Однако угроза наказания уже никого не пугала. Жестокость, проводимая уголовным правом, свободным от принципов гуманизма, справедливости и индивидуализации ответственности, неминуемость и бессмысленность наказания порождали пассивность людей от отчаяния и безысходности. При этом можно заметить явную несбалансированность советской уголовной и исправительно-трудовой политики в 1945-1954 гг. Резкое усиление и расширение уголовной ответственности сопровождалось частыми и широкомасштабными амнистиями.

При освобождении заключенных в ходе амнистий степень их исправления, как один из основных критериев индивидуализации исполнения наказания, совершенно не учитывалась. Во внимание принимался лишь характер совершенного преступления, факт отбытия формально определенного срока, а также важность объекта работы, где был задействован конкретный заключенный. Из числа же применяемых оснований индивидуализации выступали краткие срока лишения свободы, беременность, наличие малолетних детей, престарелый возраст и несовершеннолетие, значительная часть осужденных освобождалась по «актировке» (состояние здоровья). Учет иных индивидуализирующих факторов (примерное поведение и честное отношение к труду) стал производиться только с 1954 г., с восстановлением института условно-досрочного освобождения от наказания.

Особенностями исполнения наказаний в местах лишения свободы для военнопленных, особо опасных преступников, для содержания перемещенных и интернированных лиц и проч., было то, что поскольку целей исправления в отношении их не предусматривалось, индивидуализирующие начала даже формально не выходили за рамки их трудоиспользования.

К началу 1950-х годов в, казалось бы, монолитной системе ГУЛАГа стали стремительно нарастать кризисные тенденции. Менялись обстоятельства и контингент, настроения в обществе, но методы и приемы функционирования советской исправительно-трудовой системы оставались прежними. Заключенные находились в полном распоряжении администрации, над которой дамокловым мечом висели производственные планы, затмевавшие все иные стороны жизнедеятельности учреждений. Все подлежащие «тщательной индивидуализации» политико-воспитательные и исправительные аспекты их деятельности остава-

лись на бумаге. Тем не менее, постепенно режим в этих местах лишения свободы стал все-таки смягчаться. Расширялись и начала индивидуализации исполнения наказания. Так, например, досрочное освобождение осужденных обусловливалось их согласием на прикрепление к конкретным предприятиям в качестве вольнонаемных рабочих до окончания срока наказания, а зачеты рабочих дней, с июля 1954 г. распространенные и на особо опасных государственных преступников, отбывших не менее Уз срока - обусловливались доказательством их исправления «отношением к труду и примерным поведением» и т.п.

Вместе с тем, МВД СССР в совершенно секретном докладе от 5 апреля 1955 г. напрямую объявляло о том, что ставящиеся перед министерством задачи «по перевоспитанию заключенных и возвращению их к честной трудовой жизни в советском обществе» в существующих условиях невыполнимы. Говорилось об ущербности подчинения всей исправительно-трудовой системы исключительно хозяйственным интересам, в рамках которых заключенные используются как «массовая валовая рабочая сила» и которые совершенно нивелируют исправительный процесс, не позволяя проводить ни элементарной дифференциации осужденных, ни надлежащей индивидуализации исполнения наказания с целью их перевоспитания.

Кардинальные изменения в пенитенциарной политике и системе исправительно-трудовых учреждений начались с принятием Постановления Совета Министров СССР от 8 декабря 1958 г. вводившего в действие Положение «Об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах МВД СССР», в числе основных средств исправления и перевоспитания осужденных предусматривающего строгое соблюдение заключенными установленного в исправительно-трудовом учреждении режима; обязательное участие заключенных в общественно-полезном труде; применение к заключенным мер дисциплинарного воздействия; общеобразовательное и профессиональное обучение, а также проведение среди заключенных политико-воспитательной работы. Кроме того, в целях стимулирования осужденных «к быстрейшему возвращению к честной трудовой жизни» к ним, при условии «примерного поведения и систематического выполнения и перевыполнения заданий» должна была применяться практика зачетов рабочих дней.

Фактическими целями уголовной ответственности были не исправление и перевоспитание осужденных, а их изоляция и извлечение максимально возможных материальных выгод из их труда. Концепция принципа индивидуализации уголовной ответственности в первые десятилетия советской власти, так и не успев полностью сформироваться, нивелировалась до понимания необходи-

мости элементарного механического учета минимума нормативно определенных факторов (тяжесть совершенного преступления и показатели физического состояния осужденных, учитываемые исключительно из соображений «трудо-использования» конкретного лица). Но и эти факторы, как показало исследование, администрацией исправительно-трудовых учреждений принимались во внимание далеко не в полной мере, а значит, и истинными критериями индивидуализации исполнения наказания, по определению, стать не могли.

Только с середины 1950-х годов стал возможен отход от исключительно карательного видения содержания и сущности правового института ответственности, в связи с этим началась постепенная гуманизация внутренней политики Советского государства. С принятием Положения «Об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах МВД СССР» от 8 декабря 1958 г. советское исправительно-трудовое законодательство стало все более проникаться требованиями принципа законности и медленно, но целенаправленно наполняться нормами не только карательного, но и воспитательного воздействия, в основе которых лежали гуманистические положения о максимальной дифференциации и тщательной индивидуализации процесса исполнения уголовного наказания.

В главе седьмой - «Нормативные основы индивидуализации юридической ответственности и наказания и становление ее теоретической концепции в условиях либерализации и гуманизации советского права (1960 -первая половина 1990-х гг.)», состоящей из двух параграфов, подчеркивается, что курс постепенного отхода от собственно карательной направленности уголовной политики был обозначен Верховным Судом СССР: «усиление борьбы с преступлениями и другими правонарушениями не может быть сведено к механическому применению строгих мер наказания». Указывалось, что суды должны учитывать требования закона о строго индивидуальном подходе при определении наказания с учетом характера и степени опасности совершенного преступления, личности виновного и обстоятельств дела, смягчающих и отягчающих ответственность (Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 19 июня 1959 г. № 3 «О практике применения судами мер уголовного наказания»). Этим заявлением было положено начало тенденции, на долгое время определившей направленность законодательной и правоприменительной практики, теоретических изысканий, правоохранительной политики в целом.

Именно в эти годы, как никогда широко, стало применяться условное осуждение к лишению свободы в отношении лиц, виновных в совершении преступлений, не представляющих большой общественной опасности. Но эта кампания уже вскоре привела к «отдельным перекосам» уголовной политики со-

ветского государства. Только теперь, в отличие от сталинской эпохи, в сторону ее неоправданной либерализации. Отмечая выявленные недостатки, Верховный Суд СССР указывал на явное несоблюдение требований индивидуализации ответственности правонарушителей, когда «не учитывались тяжесть совершенных деяний... данные, отрицательно характеризующие личность осужденного... ни обстоятельства дела», что позволило в ряде случаев применить условное осуждение «к злостным преступникам, в том числе к рецидивистам» (A.A. Рябинин).

XXII Съезд КПСС прямо поставил задачу ликвидации преступности вообще как социального явления. В связи с этим на передний план были выдвинуты задачи воспитания советских людей в духе несовершения правонарушений и борьбы с наиболее распространенными из них суровыми мерами. В литературе началась широкая дискуссия о сущности уголовной политики и настоятельной необходимости изменений в советском уголовном праве в направлении восстановления принципов законности, гуманизма, соотношения целесообразности и индивидуализации ответственности и т.д. Вносимые в правоприменительную практику изменения имели четко выраженную направленность, а именно: создание механизма практического осуществления принципа индивидуализации юридической ответственности в зависимости от тяжести совершенного правонарушения и степени виновности правонарушителя. В этих целях в УК РСФСР 1961 г. были четко сформулированы общие начала назначения наказания, впервые в истории российского права, освобожденные от требований сословности или классовости (ст. 37). Значительное число санкций норм Особенной части указывало на иные, не уголовно-правовые меры воздействия. Вводимые со временем различные виды освобождения от уголовной ответственности позволяли дополнить это разнообразие многими другими основаниями: с привлечением лица к административной ответственности, на рассмотрение комиссии по делам несовершеннолетних, с передачей на поруки общественной организации или трудовому коллективу, с передачей дела на рассмотрение товарищеского суда. Наличие таких разнообразных мер, заменяющих уголовную ответственность и наказание, позволило уже в первое десятилетие существования нового уголовного законодательства, руководствуясь требованиями принципа индивидуализации уголовной ответственности и наказания, применить подобные меры в отношении трети всех лиц, впервые совершивших преступления, не представляющих большой общественной опасности.

Наряду с радикальными изменениями советского законодательства стремительно развивалось теоретическое исследование проблем правонарушения и

ответственности. В новых условиях объективно оказался жизненно важным огромный созидательный потенциал, содержащийся в таких правовых идеях, как демократизм, гуманизм, индивидуализация юридической ответственности и наказания и др. Что касается собственно принципа индивидуализации юридической ответственности, то его теоретическая конструкция, совершенно преданная забвению в ходе карательно-репрессивной политики советского государства в 1920-1940-х годах, стала вдруг настолько востребованной и актуальной, что во многих правовых исследованиях середины 1960-х годов ее обоснование вновь напрямую стало связываться с именем В.И. Ленина (А.Е. Наташев, И.А. Сперанский A.C. Шляпников). На этой базе была сформирована перспективная теоретическая основа видения принципа индивидуализации юридической ответственности: «Принцип индивидуализации... предполагает не только наличие в системе разнообразных видов наказания и их делимость (с тем, чтобы назначать наказание с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, личности виновного и обстоятельств дела, смягчающих или отягчающих ответственность), но также действие наказания на конкретного преступника персонально с тем, чтобы причинять по возможности меньше тягот близки ему лицам» (A.B. Багрий-Шахматов). Новое уголовное законодательство в значительной степени восприняло теоретические предложения.

Между тем, со временем, провозглашенный партией в начале 1960-х годов курс на искоренение преступности посредством гуманизации уголовного законодательства и широкого включения общественности в процесс перевоспитания правонарушителей показал свою несостоятельность. Началось усиление ответственности по линии противодействия рецидивной и тяжкой преступности, и это было достаточно четко заметно на фоне все еще продолжающейся общей либерализации уголовной политики (Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 23 июля 1966 г. «О мерах по усилению борьбы с преступностью»), Специального законодательного ужесточения мер ответственности в отношении тяжких преступников и рецидивистов от суда совершенно не требовалось. Политика борьбы с профессиональной и тяжкой преступностью с успехом выполнялась посредством последовательного осуществления принципа индивидуализации уголовной ответственности.

Советское государство активно участвовало в возобновившихся в послевоенное время международных конференциях по вопросам уголовной и пенитенциарной политики, на которых рассматривались вопросы назначения и исполнения наказания. В итоговые документы этих форумов были внесены предложения советских представителей о настоятельной необходимости четкого

фиксирования в законодательстве требования индивидуализации уголовной ответственности (наказания) и обстоятельств, позволяющих ее осуществлять. Начиная с 1970-х годов, уголовное и исправительно-трудовое законодательства вновь стали стремительно дополняться новыми гуманными институтами, направленными на последовательную реализацию принципов дифференциации и индивидуализации юридической ответственности, прямо называемых одним из важнейших принципов советской уголовной политики.

В НТК РСФСР 1970 г. впервые закреплялось содержание принципа индивидуализации исполнения наказания и осуществления исправительно-трудового воздействия как требования «строго индивидуального подхода к каждому осужденному при исполнении наказания и осуществлении соединенного с ним исправительно-трудового воздействия и общественного воздействия и воспитания» (ст. 7,19,21 и др.). При этом в основе карательно-воспитательного воздействия на осужденных должен был лежать строго индивидуализированный подход к каждому персонально определенному из них. Все средства воздействия на них должны были индивидуализироваться с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, особенностей личности конкретного осужденного, а также его поведения и отношения к учебе или/и труду (ч. 2 ст. 7).

Однако тенденции постепенного нарастания экономической составляющей в деятельности исправительно-трудовых учреждений со второй половины 1960-х годов вновь выдвинули на первый план собственно производственные задачи. В этих условиях весь процесс индивидуализации исполнения наказания снова стал подчинен исключительно «производству», поэтому среди всех имеющихся в распоряжении показателей эффективности исправительного воздействия на осужденных доминирующее значение приобрело их отношение к труду. Тем не менее, именно эта особенность привела к выработке наглядных и достаточно эффективных (в имевшихся условиях обязательной трудовой занятости осужденных) критериев, средств и приемов индивидуализации исправительно-трудового воздействия, которые соответствовали существующему порядку социалистических общественных отношений, и в таком качестве в полной мере содействовали достижению целей институтов юридической ответственности и наказания.

Но на волне демократических перемен и перехода к рыночным отношениям на рубеже 1980 - 1990-х годов вся громоздкая советская исправительно-трудовая система, базирующаяся исключительно на плановом производстве и самоокупаемости, окончательно отстав от стремительно и подчас непродуман-

но вносимых в социально-политическую и экономическую сферы новаций, оказалась в тупике проблем хронического недофинансирования, разрыва производственных связей, резкого падения дисциплины в местах лишения свободы. В этих условиях не помогали и закрепляемые уголовным и исправительно-трудовым законодательством новации, направленные на последовательную реализацию принципов дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности и наказания. Нормативные основы деятельности исправительно-трудовой сферы постепенно стали отставать от новаций уголовно-правового законодательства, а в некоторых отношениях и входить в противоречие с ними. В результате все декларируемые действующим законодательством цели исполнения наказания оказались недостижимыми, а средства и критерии индивидуализации отбытия наказания - недействующими. Новые политические и экономические отношения требовали пересмотра основополагающих начал деятельности исполнения уголовных наказаний, что привело к созданию новой системы уголовно-исполнительных учреждений и соответствующей законодательной базы.

Более или менее ситуация стабилизировалась только ко второй половине 90-х годов. Происходил реальный переход от жестких карательных мер воздействия на осужденных к мерам, стимулирующим их правомерное поведение. В этой связи как никогда оказались востребованы начала индивидуализации исполнения наказаний и весь имеющийся опыт ее осуществления. Магистральными путями реформирования исправительно-трудовой сферы стали гуманизация и индивидуализация исполнения наказаний. Причем их практическое осуществление объективно стало происходить именно в такой последовательности.

Начавшиеся с 1991 г. коренные изменения российского законодательства преследовали цель приведения его в соответствии с реалиями построения демократического общества. Концепции развития уголовного законодательства и реорганизации уголовно-исполнительной системы однозначно определили приоритет общечеловеческих ценностей, идея которого была положена в основу соответствующих кодексов.

Следует заметить, что современное российское уголовное и уголовно-исполнительное законодательство, на примере которого и было проведено настоящее исследование становления гуманистических начал в отечественном праве, буквально пронизано идеей индивидуализации ответственности. Концептуально действующие нормы являются воплощением лучших традиций российского дооктябрьского и советского опыта. Кроме того, они базируются на

многих гуманистических идеях, закрепленных в многочисленных международных актах по правам человека, и всегда открыты для них, как и для лучших образцов зарубежного опыта. Они направлены на несоизмеримо большую по сравнению с каким бы то ни было историческим периодом развития российского общества защиту прав и свобод личности. Выражают стремление законодателя к недопущению объективного вменения и обеспечению максимальной справедливости и гуманности применяемых в отношении виновных в совершении правонарушений мер в целях их исправления и приобщения к социальным ценностям. Для этого современное право закрепляет множество элементов практической индивидуализации юридической ответственности и наказания.

Проведенное исследование также показало, что эффективность применения мер юридической ответственности в каждом конкретном случае напрямую зависит от степени последовательности и полноты реализации требований принципа индивидуализации юридической ответственности. Причем гарантиями эффективности выступают не только формально-юридические условия осуществления принципа индивидуализации юридической ответственности, но и организационно-распорядительные аспекты деятельности компетентных государственных органов и их должностных лиц.

Вместе с тем, приходится констатировать, что, несмотря на весь многовековой исторический опыт и активную полемику 1970-х и первой половины 1990-х годов современное законодательство об ответственности учло имеющиеся наработки далеко не в полной мере. В связи с этим отмечается наличие значительных возможностей для дальнейшего совершенствования нормативных основ индивидуализации юридической ответственности, в том числе и в виде закрепления в законодательстве прямого указания на необходимость индивидуализированного подхода к определению и исполнению мер ответственности в отношении правонарушителей.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования, формулируются основные обобщающие теоретические выводы и определяются магистральные пути совершенствования начал индивидуализации юридической ответственности в рамках современной правовой политики борьбы с правонарушениями.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях автора:

Монографии и иные научные издания

1. Иванов A.A. Принцип индивидуализации юридической ответственности. М.: Ж МВД России. 2000. - 72 с. - 4,3 п.л.

2. Иванов A.A. Юридическая ответственность: вопросы теории. М.: МАЭП. 2002. - 53 с. - 2,5 пл.

3. Иванов A.A. Социальные и нормативные предпосылки индивидуализации юридической ответственности: эволюция критериев и становление принципа. М.: ЮИ МВД России. 2002. - 48 с. - 3,5 пл.

4. Иванов A.A. Индивидуализация юридической ответственности. Правовые и психологические аспекты. М.: Экзамен, 2003. - 192 с. - 11 пл.

5. Иванов A.A. От талиона к индивидуализации юридической ответственности. Исторический очерк становления правового принципа. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2009. - 223 с. -14 пл.

6. Иванов A.A., Кириллов С.И. Организационно-правовые основы исполнения наказания в виде лишения свободы в царской России (XI - начало XX вв.). М, 2010.-50 с.-2,5/2,0 пл.

7. Иванов A.A. Индивидуализация исполнения наказания в России (теория, история и практика). М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2010. - 239 с. - 15,0 пл.

8. Иванов A.A. Правовая регламентация и практика исполнения наказания в виде лишения свободы в России XI-XX вв. Часть I: Дооктябрьский период. - 52 с. - 3,4 пл.; Часть II: Советский период. М.: МосУ МВД России, 2004. - 42 с. - 2,8 п.л.

9. Иванов A.A., Иванов В.П. Правонарушение и юридическая ответственность. Теория и законодательная практика. 2-е изд., перераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2006. - 159 с. - 10,0/5,0 пл.

10. Иванов A.A., Михайлова Н.В. Социальные, уголовно-правовые и пенитенциарные аспекты борьбы с преступностью в странах Западной Европы (XI-XIX вв.). М.: МосГУ, 2005. - 40 с. - 2,5/1,5 пл.

11. Иванов A.A. Теория государства и права. 2-е изд., перераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2009. - 351 с. - 22,0 п.л.

12. Иванов A.A. Развитие теории наказания и особенности российской уголовно-правовой политики в конце XVIII - начале XX вв. // Традиции и инновации в постижении истории государства и права / Михайлова Н.В. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2009. - 864 с. - С. 696-708. - 1,0 пл.

13. Иванов A.A., Михайлова H.B., Беда AM., Жевлакович С.С. и др. История отечественного государства и права. Курс лекций в 3-х частях / Под ред. Н.В, Михайловой. Ч. II. М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2008. - 200 с. -12,5/5,5 п.л.

14. Иванов A.A., Маилян С.С., Эриашвили Н.Д., Артемьев А.М. и др. Правоведение / Под ред. С.С. Маиляна, Н.И. Косяковой. - 3-е изд., перераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2009. - 415 с. - 26,0/6,5 п.л.

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных изданиях, согласно перечню ВАК Министерства образования и науки РФ

15. Иванов A.A. Цели юридической ответственности, ее функции и принципы // Государство и право. 2003. № 6. - С. 66-70. - 0,7 п.л.

16. Иванов A.A. Отраслевые институты юридической ответственности по действующему российскому законодательству // Вестник Московского университета МВД России. 2003. № 1. - С. 19-28. - 1,3 п.л.

17. Иванов A.A. Российская правовая наука на рубеже XIX-XX веков и формирование личностного подхода в наказании // Журнал российского права. 2005 № 5.-С. 125-132.-0,8 п.л.

18. Иванов A.A. Цели наказания и становление российской тюремной системы во второй половине XVIII - первой половине XIX в. // История государства и права. 2005. № 5. - С. 33-38. - 0,5 п.л.

19. Иванов A.A. Система учреждений исполнения наказания в первые годы советской власти // Вестник Московского университета МВД России. 2005. № 4. -С. 141-145.-0,6 п.л.

20. Иванов A.A. Социально-правовая обусловленность требований принципа индивидуализации юридической ответственности // Закон и право. 2005. № 9. - С. 32-35.-0,5 п.л.

21. Иванов A.A. Имя как важнейший фактор индивидуализации субъекта древнеримского права // Закон и право. 2008. № 1. - С. 119-120. - 0,4 п.л.

22. Иванов A.A. Гуманистические основы практического осуществления требований принципа индивидуализации юридической ответственности // Право и политика. 2008. № 8. - С. 1846-1850. - 0,5 пл.

23. Иванов A.A. Основания и критерии индивидуализации юридической ответственности // Современное право. 2008. № 4. - С. 60-65. - 0,7 п.л.

24. Иванов A.A. О системе принципов юридической ответственности // Lex Russica. Научные труды МПОА. Т. LXVII. № 2. М.: Изд-во МПОА, 2008. - С. 260-266.-0,7 п.л.

25. Иванов A.A. Индивидуализация в системе принципов юридической ответственности // Журнал российского права. 2008. № 8. - С. 72-78. - 0,5 п.л.

26. Иванов A.A., Гуледани И.Н. Особенности карательной политики России в период становления абсолютизма (первая четверть XVIII вв.) // Вестник Московского университета МВД России. 2008. № 4. - С. 66-68. - 0,5/0,3 п.л.

27. Иванов A.A., Боброва К.Н. Механизм формирования правомерного поведения личности // Закон и право. 2008. № 8. - С. 57-58. - 0,3/0,2 п.л.

28. Иванов A.A. Индивидуализация юридической ответственности в системе правовых принципов // Вестник Московского университета МВД России. 2008. № 5.-С. 38-42.-0,4 п.л.

29. Иванов A.A., Головин А.Н. О некоторых концептуальных основах уголовно-правовой политики РСФСР в 1917-1919 гг. // Вестник Московского университета МВД России. 2008. № 9. - С. 91-94. - 0,5/0,3 пл.

30. Иванов A.A., Керимов М.К. О юридических лицах как субъектах юридической ответственности // Закон и право. 2008. № 10. - С. 26-27. - 0,3/0,2 п.л.

31. Иванов A.A., Керимов М.К. Об ответственности по действующему трудовому законодательству // Вестник Московского университета МВД России. 2008. № 10. С. 27-31.-0,4/0,3 пл.

32. Иванов A.A., Головин А.Н. К вопросу о задачах и механизме индивидуализации юридической ответственности в процессе предварительной квалификации противоправного деяния // Вестник Московского университета МВД России. 2008. № 7. С. 50-54. - 0,5/0,3 пл.

33. Иванов A.A. К истории царской ссылки // Вестник Московского университета МВД России. 2008. № 8. С. 144-149. - 0,5 п.л.

34. Иванов A.A. Карательные меры в отношении села как основа финансовой политики советского государства в период форсированной индустриализации народного хозяйства // Налоги. 2009. № 1. С. 34-37. - 0,5 п.л.

35. Иванов A.A. К вопросу о стадиях юридической ответственности // Российский следователь. 2009. №6. С. 11-14. - 0,4 п.л.

36. Иванов A.A. Правовая политика Временного правительства в сфере борьбы с преступностью: иллюзии и реальность // История государства и права. 2009. № 6. С. 31-33.-0,4 пл.

37. Иванов A.A., Лобаков A.B. Тендерные проблемы индивидуализации уголовной ответственности в российском законодательстве // Вестник Московского университета МВД России. 2009. № 11. С. 63-66. - 0,4/0,3 пл.

38. Иванов A.A. Вина и мотивы в правонарушении и юридической ответственности // Вестник Московского университета МВД России. 2009. № 12. С. 89-91. -0,4 пл.

39. Иванов A.A. Тупики индивидуализации уголовной ответственности несовершеннолетних // Современное право. 2010. № 4. С. 145-149. - 0,6 п.л.

40. Иванов A.A., Шишкарев С.Н. О некоторых аспектах коррупционной составляющей института условно-досрочного освобождения от наказания // Вестник Московского университета МВД России. 2010. № 2. С. 91-94. - 0,4/0,2 п.л.

Работы, опубликованные в материалах международных и всероссийских

конференций

41. Иванов A.A. Назначение наказания: учет обстоятельств, характеризующих личность правонарушителя // Правовые свободы и правовые ограничения. Материалы I Всероссийской межвузовской научно-практической конференции. М.: РГГУ. 2001. - С. 227-233. - 0,4 п.л.

42. Иванов A.A. Генезис административного правонарушения и органов административной юстиции в дореволюционной России // Актуальные проблемы административного и административно-процессуального права: Мат-лы междунар. научн.-практич. конференции. М.: МосУ МВД РФ, 2003. - С. 338-344. - 0,6 п.л.

43. Иванов A.A. Формирование личностного подхода в наказании как принципиальное направление российской уголовной политики конца XIX - начала XX вв. // Развитие уголовного законодательства: юридическая наука и практика / Мат-лы Всероссийской научно-практической конференции. Тамбов: Тамбовский гос. ун-т им. Г.Р. Державина, 2005. - С. 30-35. - 0,4 п.л.

44. Иванов A.A. Индивидуализация юридической ответственности как объективное требование современной правовой политики в сфере борьбы с правонарушениями И Итоговая международная научно-практическая конференция «Наука: теория и практика». Прага; Белгород, 2005. - 0,4 п.л.

45. Иванов A.A. Эволюция справедливости наказания: от талиона к индивидуализации уголовной ответственности // Мат-лы Третьей международной научно-практической конференции «Уголовное право: стратегия развития в XXI веке» (26-27 января 2006 г.). М.: МПОА, 2006. - 0,3 п.л.

46. Иванов A.A. Принцип индивидуализации юридической ответственности как показатель гуманизации общества // Мат-лы III Международной научно-практической конференции «Проблемы государства, права, культуры и образования в современном мире». Тамбов, 2006. С. 43-47. - 0,4 п.л.

47. Иванов A.A. О принципах гуманизма и индивидуализации юридической ответственности // Мат-лы Международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы права России и стран СНГ - 2006». Челябинск, 2006. -0,25 п.л.

48. Иванов A.A. Влияние норм канонического (римско-католического) права на формирование правоохранительной политики средневековья // Мат-лы III Международной научно-практической конференции «Проблемы государства, права, культуры и образования в современном мире». Тамбов: Першина, 2006. - С. 39-43.-0,3 п.л.

49. Иванов A.A. Изменение взглядов на сущность уголовной ответственности в эпоху Просвещения // Современное российское право: пробелы, пути совершенствования: Материалы Международной научно-практической конференции. Пенза: Приволжский дом знаний, 2008. - С. 63-65. - 0,25 п.л.

50. Иванов A.A. Проблемы реализации принципа неотвратимости юридической ответственности // Тенденции и противоречия развития российского права на современном этапе: сб. статей VII Всероссийской научно-практической конференции. Пенза: Приволжский дом знаний, 2008. - С. 15-17. - 0,3 п.л.

51. Иванов A.A. Изменения в уголовной и пенитенциарной политике России при ближайших приемниках Петра I // Актуальные проблемы совершенствования законодательства, правоприменения и правовых теорий в России и за рубежом: Материалы Международной научно-практической конференции: В 2 т. Том 1. Челябинск: филиал МПГУ, ЮУПИ, 2008. - С. 80-87. - 0,4 пл.

52. Иванов A.A. Индивидуализация мер дисциплинарного воздействия на осужденных в местах лишения свободы // Гуманитарно-пенитенциарный вестник. Вып. 4. Рязань: Академия ФСИН России, 2009. - С. 232-236. - 0, 4 пл.

53. Иванов A.A. Индивидуализация юридической ответственности в контексте международной и национальной систем обеспечения и защиты прав человека // Научные труды Российской академии юридических наук. 2009. № 9. Т. 2. С. 314-316.-0,3 пл.

54. Иванов A.A. О необходимости нормативного закрепления принципа индивидуализации уголовной ответственности // Актуальные вопросы юридической науки и практики на современном этапе: материалы Международной научно-практической конференции. Белгород: Кооперативное образование, 2009. - С. 439-432.-0,2 п.л.

55. Иванов A.A. О значении психологических аспектов юридической ответственности в правоохранительной деятельности И Психолого-социальная работа в современном обществе: проблемы и решения: Мат-лы Международной научно-практической конференции. СПб.: СПбГИПСР, 2009. - С. 305-308. - 0,3 п.л.

56. Иванов A.A., Мухина Е.В. Роль мировых судов в судебно-полицейской системе царской России // Мат-лы VI Международной научно-практической конференции «Татищевские чтения: актуальные проблемы науки и практики». Право-

отношения и юридическая ответственность. Ч. 1. Тольятти: Волжский ун-т им.

B.Н. Татищева, 2009. - С. 84-92. - 0,3/0,2 пл.

57. Иванов A.A. О конституционных основах индивидуализации юридической ответственности // Конституция Российской Федерации и проблемы построения демократического общества и правового государства: междунар. науч.-практ. конф. Новосибирск: СибАГС, 2009. - С. 334-337. - 0,3 п.л.

58. Иванов A.A. Догмы и противоречия революционного правосознания // Россия в годы революций и Гражданской войны: историко-правовой аспект: Российская научно-практической конференция. Уфа: ВЭЮГА, 2009. - С. 59-63. - 0,4 п.л.

Научные работы, опубликованные в иных изданиях

59. Иванов A.A. Индивидуализация юридической ответственности как средство достижения ее целей // Проблемы обеспечения органами внутренних дел прав и обязанностей граждан России в современных условиях. М.: ЮИ МВД РФ. 1994.

C. 3-9.-0,5 пл.

60. Иванов A.A. Принцип индивидуализации юридической ответственности: теория и история вопроса // Актуальные проблемы правоохранительной деятельности милиции. М.: ЮИ МВД РФ. 1996. - 0,5 пл.

61. Иванов A.A. Некоторые проблемы практического осуществления принцип индивидуализации юридической ответственности // Научные труды Чувашског ун-та им. И.Н. Ульянова и ЧФ МВД РФ. Вып. 2. Чебоксары, 1998. - С. 37-43. - 0,5 пл.

62. Иванов A.A. Личность правонарушителя как критерий индивидуализаци юридической ответственности // Деятельность милиции по усилению охран] общественного порядка и борьбы с преступностью в новых социально экономических условиях. М.: ЮИ МВД РФ. 1998. - 0,4 пл.

63. Иванов A.A. К вопросу о содержании принципа индивидуализации юридиче ской ответственности // Права человека: история и современность. Чебоксарь 1998.-С. 42-45.-0,6 пл.

64. Иванов A.A. Законность и индивидуализация юридической ответственност II Проблемы борьбы с преступностью в современных условиях российского обще ства: материалы научно-практической конференции. М.: ЮИ МВД РФ. 1999. - С 36-42.-0,7 пл.

65. Иванов A.A. Учет индивидуально-психологических особенностей личност правонарушителя при назначении и исполнении наказания // Научные труд Юридического института МАЭП. Вып. № 8. М.: МАЭП. 2001. - С. 179-192. - 0, п.л.

66. Иванов A.A. Категории законности и целесообразности юридической ответственности // Юбилейные труды МАЭП. Вып. 10. М.: ЮИ МАЭП. 2003. - С. 148-156.-0,6 п.л.

67. Иванов A.A. Преступление и проступок в дооктябрьской России (законодательные и юрисдикционные проблемы и попытки их разрешения) // Вопросы гуманитарных наук. 2003. № 3. - С. 103-107. - 0,4 п.л.

68. Иванов A.A. Борьба классического и социологического направлений права и особенности уголовно-правовой политики России // Актуальные вопросы исторической и историко-правовой наук и проблемы совершенствования преподавания учебных дисциплин исторического и историко-правового профиля в вузе системы МВД России. М.: МосУ МВД России, 2003. - 0,4 п.л.

69. Иванов A.A. Научно-гуманистическая мысль и становление западноевропейской пенитенциарной системы в XVIII - первой половине XIX вв. // Юридическое образование и наука. 2005. № 3. - С. 33-37. - 0,7 п.л.

70. Иванов A.A. Психологические факторы, характеризующие правонарушителя и правонарушение, и их учет в правоприменительной деятельности // Научные труды МАЭП. Вып. 13. М.: МАЭП, 2005. - С. 100-108. - 0,7 п.л.

71. Иванов A.A. Религиозные и светские начала западноевропейской карательной политики в Средние века // Научные труды Юридического института МАЭП. Вып. 15. М.: МАЭП. 2006. - С. 84-92. - 0,6 п.л.

72. Иванов A.A. Значение принципа индивидуализации юридической ответственности в контексте современной правовой политики в сфере борьбы с правонарушениями // Мат-лы Третьей Межрегиональной научно-практической конференции «Проблемы российского законодательства: история и современность». Ч. 1. Самара: СамарГА, 2006. - С. 40-46. - 0,4 п.л.

73. Иванов A.A. Пенитенциарная политика и тюремные учреждения в России в пореформенный период (вторая половина XIX - начало XX вв.) // Уголовно-исполнительная система. 2007. № 2. - С. 26-32. - 0,5 п.л.

74. Иванов A.A. Индивидуализация юридической ответственности и наказания в условиях попытки либерализации карательной политики России во второй половине XIX в. // Научные труды Московской академии экономики и права. Вып. № 20. М.: МАЭП, 2008. - С. 278-283. - 0,8 п.л.

75. Иванов A.A. Особенности исправительно-трудовой политики РСФСР в первые годы советской власти // Инновационные подходы к преподаванию исторических и историко-правовых дисциплин. М.: Московский университет МВД России. Вып. 2.2008. - С. 38-42. - 0,6 п.л.

76. Иванов A.A., Головин А.Н. К вопросу о значении виктимологических факторов в общем процессе реализации правоотношения уголовной ответственности Образование. Наука. Научные кадры. 2008. № 4. С. 9-12. - 0,4/0,3 п.л.

77. Иванов A.A. О противоречивости правоохранительной политики царско России в период 1905-1917 гг. // Актуальные проблемы юридической науки правоприменительной практики. Киров: Филиал НОУ ВПО «СПбИВЭСЭП», 2008.-С. 26-30.-0,3 п.л.

78. Иванов A.A. Классовость и целесообразность как основные идеи правоохранительной политики советской власти в годы Гражданской войны // Гражданска война в России (1917-1922 гг.): взгляд сквозь десятилетия. Самара: Изд-во «Ас-Гард», 2009. - С. 266-269. - 0,4 п.л.

79. Иванов A.A. Нормативные предпосылки индивидуализации юридической ответственности в древнерусском праве И Вестник Самарской гуманитарной академии. Серия «Право». 2009. № 1. С. 21-25. - 0,4 п.л.

80. Иванов A.A. Уголовное Уложение 1903 г. как триумф и трагедия российского права // Научные труды Московской академии экономики и права. Вып. № 24. М.: МАЭП. 2009.-С. 94-99.-0,6 п.л.

81. Иванов A.A. Подавление и принуждение: чрезвычайное правосудие в условиях «красного террора» и Гражданской войны // Образование, Наука. Научные кадры. 2009. № 4. С. 16-19.-0,5 п.л.

Отпечатано в ООО «Компания Спутник+» ПД № 1-00007 от 25.09.2000 г. Подписано в печать 29.09.2010 Тираж 150 экз. Усл. п.л. 3,0 Печать авторефератов (495)730-47-74,778-45-60

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Иванов, Алексей Алексеевич, доктора юридических наук

ВВЕДЕНИЕ.4

ГЛАВА 1. СУЩНОСТЬ И СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВАЯ ПРИРОДА ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ . 25-

§ 1. Индивидуализация и ее роль в достижении целей юридической ответственности.

§ 2. Нормативные основания и критерии индивидуализации юридической ответственности.

ГЛАВА 2. ПРЕДПОСЫЛКИ ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ В ПАМЯТНИКАХ РУССКОГО ПРАВА X-XVII вв.

§ 1. Дифференциация юридической ответственности и становление нормативных предпосылок индивидуализации ее мер в российском законодательстве X - конца XVII вв.

§ 2. Начала дифференциации и индивидуализации исполнения наказания в виде лишения свободы в России в X - конце ХУЛ вв.

ГЛАВА 3. ИНДИВИДУАЛИЗАЦИЯ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И НАКАЗАНИЯ В КАРАТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ

РОССИИ В НАЧАЛЕ XVIII - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX вв.98

§ 1. Расширение целей наказания и углубление основ индивидуализации юридической ответственности в законодательстве Петра I и его ближайших преемников (первая половина XVIII в.).

§ 2. Становление системы наказаний в виде лишения свободы и элементы индивидуализации процесса его исполнения в России в первой половине XVIII

§3. Критерии и средства индивидуализации юридической ответственности и наказания в уголовно-правовой политике России в условиях укрепления абсолютизма (вторая половина XVHI - первая половина XIX вв.).

§4. Индивидуализация исполнения наказания в условиях изменения целей пенитенциарной политики России во второй половине XVIII - первой половине XIX вв.

ГЛАВА 4. РАЗВИТИЕ КРИТЕРИЕВ И СРЕДСТВ ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И НАКАЗАНИЯ В

ПОРЕФОРМЕННОЙ РОССИИ (1864 г. - октябрь 1917 г.).163

§1. Усиление нормативных начал индивидуализации юридической ответственности и наказания в условиях гуманизации и демократизации карательной политики России во второй половине XIX - начале XX вв.

§2. Особенности пенитенциарной политики России и механизм индивидуализации исполнения наказания во второй половине XIX - начале XX

§3. Индивидуализация юридической ответственности в уголовной и пенитенциарной политике Временного правительства.

ГЛАВА 5. ОСОБЕННОСТИ ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И НАКАЗАНИЯ В ПЕРИОД ФОРМИРОВАНИЯ ОСНОВ СОВЕТСКОЙ КАРАТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ (1917 -1928 гг.)

§ 1. Особенности индивидуализации юридической ответственности и наказания в период создания пролетарского государства и в условиях Гражданской войны

1917-1921 гг.).

§ 2. Критерии и средства индивидуализации юридической ответственности в условиях мирного строительства советского общества в период НЭПа (1921

1928 гг.).

§3. Формирование целей исправительно-трудовой политики, системы учреждений и средств индивидуализации исполнения наказания в годы становления советской власти и в период НЭПа.

ГЛАВА 6. ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И НАКАЗАНИЯ В ПЕРИОД УКРЕПЛЕНИЯ СОВЕТСКОЙ АДМИНИСТРАТИВНО-КОМАНДНОЙ

СИСТЕМЫ в 1928-1955 гг.263

§ 1. Нивелирование роли личностного фактора и требований индивидуализации юридической ответственности и наказания в условиях максимального доминирования карательных начал в советском праве (конец 1920-х - начало

1940-х гг.).

§2. Отказ от личностного подхода и игнорирование элементов индивидуализации исполнения наказания в деятельности советских исправительно-трудовых учреждений в 1930-е годы.

§3. Цели советской уголовной и исправительно-трудовой политики и реализация требований индивидуализации юридической ответственности в условиях военного времени 1941-1945 гг.

§4. Индивидуализация юридической ответственности в контексте советской карательной политики периода послевоенного восстановления народного хозяйства (1946-1955 гг.).

ГЛАВА 7. НОРМАТИВНЫЕ ОСНОВЫ ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И НАКАЗАНИЯ И СТАНОВЛЕНИЕ ЕЕ ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ В УСЛОВИЯХ ЛИБЕРАЛИЗАЦИИ И ГУМАНИЗАЦИИ СОВЕТСКОГО ПРАВА (1960 первая половина 1990-х гг.).344

§ 1. Индивидуализация юридической ответственности как одна из основных тенденций развития советской правовой политики в борьбе с правонарушениями в начале 1960 — первой половине 1990 гг.

§ 2. Восстановление и развитие начал индивидуализации исполнения наказания в процессе гуманизации советской исправительно-трудовой системы в первой половине 1960-х-начале 1990-х гг.

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Принцип индивидуализации юридической ответственности в российском праве X-XX вв."

Актуальность темы диссертационного исследования. В процессе применения норм юридической ответственности происходит вторжение государства в сферу юридически закрепленных прав и свобод и законных интересов личности и их ограничение. При этом отчетливо проявляются ценностные ориентиры государства, уровень цивилизованности и культуры общества. И по тем задачам и целям, которые государство ставит перед институтом правовой ответственности, а также по специальным юридическим средствам, обеспечивающим справедливость и гуманизм последней, можно судить о степени ценности гражданина-личности для государства. Именно справедливость, как неотъемлемое качество юридической ответственности, способствует достижению ставящихся перед ней целей. А обеспечение справедливости возможно только на основе строго индивидуального подхода при назначении и исполнении мер юридической ответственности в каждом конкретном случае по отношению к каждому конкретному субъекту.

В правоотношениях юридической ответственности особую остроту приобретает не только проблема- охраны прав, и свобод граждан от необоснованного их ограничения или отторжения, но также проблема самой «дозировки» подобных ограничений в отношении лиц, оказавшихся в сфере юрисдикции компетентных органов государства. Истинно справедливым наказание будет тогда, когда при определении характера и суровости применяемых мер принуждения, объема возлагаемой на правонарушителя ответственности будут учтены все особенности совершенного правонарушения и личности виновного. Иными словами, мера наказания должна быть индивидуализирована.

В/ юридической науке это правило нашло свое выражение в виде принципа индивидуализации юридической ответственности. Его суть в самом общем виде заключается в требовании тщательного исследования и строгого учета характера и степени общественной- опасности совершенного правонарушения, личностных особенностей его субъекта, а также обстоятельств, смягчающих и отягчающих вину. Осуществление принципа индивидуализации юридической ответственности связано с необходимостью достижения максимального соответствия между степенью тяжести совершенного правонарушения и мерой наказания для наиболее эффективного достижения целей юридической ответственности.

Историческая ретроспектива со всей очевидностью свидетельствует, что еще в начале XIX в. не только впервые были формально закреплены четкие критерии и правила осуществления индивидуализации юридической ответственности, но и были сделаны попытки теоретического обоснования индивидуализации в качестве правового принципа с позиций классической правовой школы1. Однако появление социологических теорий и изменение вследствие этого видения целей юридической ответственности потребовало в процессе назначения и исполнения ее мер, наряду с тяжестью содеянного, учета особенностей личности правонарушителя, ее прав и законных интересов. Эта особенность прямо отмечалась многими дореволюционными правоведами2. Постепенно происходило и законодательное закрепление целей ответственности. Детально разрабатывались критерии индивидуализации юридической ответственности, позволяющие отражать все многообразие социально-правовой действительности, и в первую очередь особенности личности правонарушителя.

В период становления советской правовой науки в связи с господствовавшей концепцией об отмирании при социализме права как такового, проблемы ответственности были преданы забвению по мотивам отрицания буржуазных теорий. В дальнейшем соображения политической и практической целесообразности обусловили возобладание карательных начал в праве. Вследствие чего идея индивидуализации юридической

1 См.: Баршев С. О мере наказания. М.,1840. С. 1.

2 См.: Мокринский С.П. Наказание, его цели и предположения. М., 1902. С. 29; Таганцев Н.С. Русское уголовное право. М., 1994. Т. 2. С. 98. ответственности, так и не успев сформироваться, по сути, превратилась в фикцию.

Дальнейшее развитие российского права связано с осторожной, но последовательной гуманизацией правоохранительной сферы. И если в категории правонарушения продолжали доминировать публично-правовые позиции (охрана и обеспечение, прежде всего, интересов государства), то в сфере ответственности (наказания, взыскания) со временем стал отчетливо проявляться личностный подход. Об этом свидетельствует активно развернувшееся в 60-х — 80-х годах XX в. научное исследование1 вопросов, связанных с сущностью ответственности, и наказания, их целями и функциями, дальнейшая* разработка формально-юридических приемов соизмерения, правонарушения и ответственности за него, стремление к детализации оценочных признаков- и понятий, служащих критериями индивидуализации юридической ответственности, и др. Многие доктринальные новации постепенно закреплялись в законодательстве. Тем не менее, несмотря многочисленные предложения, обоснованные в ходе широкой дискуссии 1970-х и начала 1990-х годов, новое российское законодательство, кроме как в уголовно-исполнительной сфере, так и не закрепило индивидуализацию в качестве правового принципа.

Степень разработанности проблемы. В дореволюционной России исследования вопросов юридической ответственности (или «наказания» в понимании того периода) за редким исключением начали проводиться только со второй половины XIX в. С различных позиций сущность, цели, назначение и порядок исполнения отдельных видов наказаний рассматривались C.B. Баршевым, JI.E. Владимировым, М.Н. Гернетом, Г.С. Гордеенковым, С.Е. Десницким, Н.В. Духовским, С.К. Гогелем, A.A. Жижиленко, М.М. Исаевым, А.Ф. Кистяковским, В.А. Линовским, П.И Люблинским, С.П. Мокринским, Н.С. Мордвиновым, В.Д. Набоковым, В.Н. Никитиным, H.H. Полянским, И.Т. Посошковым, А.Н. Радищевым, Н. Сергиевским, Г.И. Солнцевым, М.М. Сперанским, В.Б. Станкевичем, И.Я. Фойницким, Н.С. Таганцевым, А.Н. Трайниным, М.М. Щербатовым и др.

В юридической литературе второй половины XX в. проблеме индивидуализации юридической ответственности было уделено определенное внимание в работах специалистов в области административного, уголовного, исправительно-трудового (уголовно-исполнительного) права, таких как Г.А. Аванесов, З.А. Астемиров, М.М. Бабаев, H.A. Беляев, Е.В. Благов, С.А. Велиев, Г.Б. Виттенберг, Н.М. Гальперин, A.C. Горелик, П.С. Дагель, Л.А. Долиенко, А.И. Зубков, Н.Г. Кадников, И.И. Карпец, С.Г. Келина, В.Н. Кожевников, П.В. Коробов, Ю.А. Красиков, Кригер Г.А., Л.Л. Кругликов, В.Н. Кудрявцев, С.Я. Лебедев, Т.А. Лесниевски-Костарева, Ю.И. Ляпунов, A.A. Магомедов, В.В. Мальцев, В.Д. Меныпагин, Ю.Б. Мельникова, A.C. Михлин, А.Ф. Мицкевич, А.Е. Наташев, Т.В. Непомнящая, И.С. Ной, О.Г Перминов, C.B. Полубинская, В.В. Похмелкин, А.Л. Ременсон, М.С. Рыбак, A.A. Рябинин, Савенков A.B., А.Б. Сахаров, М.А. Скрябин, H.A. Стручков, В.Д. Сысоев, Ю.М. Ткачевский, А.Н. Торбагаев, И.Г. Филановский, П.А. Фефелов, Е.А. Фролов, Г.И. Чечель, А.П. Чугаев, А.И. Чучаев, М.Д. Шаргородский и многих других исследователей.

Необходимо отметить, что в последние годы в рамках конкретноотраслевых исследований юридической ответственности вопросам ее индивидуализации уделялось внимание не только с точки зрения юриспруденции, но и психологии и педагогики. В этом отношении можно отметить работы таких ученых, как Ю.М. Антонян, А.Д. Глоточкин, М.И. Еникеев, Л.П. Конышева, М.М. Коченов, О.Д. Ситковская, В.Ф. Пирожков, В.М. Поздняков, В.Е. Эминов и др.

Ю.И. Калинина, С.Н. Кожевникова, С.И. Кузьмина, В.М. Курицына, О.Э. Лейста, Д. А. Липинского, В.П. Малахова, Н.С. Маленина, А .Я. Малыгина, Н.В. Михайловой, P.C. Мулукаева, Н.И. Петренко, А.Н. Пищиты, Т.Н. Радько, М.М. Рассолова, Л.П. Рассказова, В.А. Рогова, М.С. Самощенко, A.A. Сафонова, Е.А. Скрипилева, A.C. Смыкалина, И.В. Упорова, М.Х. Фарукшина, Р.Л. Хачатурова и мн. др.

В связи с отмеченным, казалось бы, можно отметить, что к настоящему времени выполнен значительный объем исследований различных сторон юридической ответственности, в том числе и прикладных аспектов ее индивидуализации. Однако проведенные научные изыскания находятся между собой в настолько разрозненном виде, что до настоящего времени не сложилось сколько-нибудь приемлемой даже конкретно отраслевой концепции правового института ответственности, не говоря уже о принципе индивидуализации, который никогда не становился предметом самостоятельного историко-правового исследования.

Положение усугубляется и тем, что даже в рамках уголовного, административного, трудового права обращение к индивидуализации юридической ответственности носит прикладной характер и заключается в основном в комментировании конкретно-отраслевых норм, связанных с процессами назначения наказания (взыскания). Однако при этом из поля зрения исследователей нередко выпадают иные, кроме закрепленных в общих началах назначения наказания, имеющиеся в отраслевом законодательстве критерии и специальные правила индивидуализации юридической ответственности (например, учет стадии исполнения деликтных намерений, форм соучастия, степени вины, мотивов, правила определения мер юридической ответственности в отношении несовершеннолетних правонарушителей и иных специальных субъектов и мн. др.). Видение же самой индивидуализации юридической ответственности традиционно связывается лишь с этапом назначения наказания и при этом игнорируется чрезвычайно важная роль данного принципа на стадии возникновения правоотношения ответственности. Вместе с тем и работ, посвященных собственно индивидуализации наказания, тоже крайне мало1. В уголовно-исполнительном праве, несмотря на нормативное закрепление индивидуализации исполнения наказания в качестве одного из основополагающих принципов, ее изучение на сегодняшний день пока еще не выходит за рамки сопутствующих исследований, а в учебной литературе освещению самой индивидуализации отводится не более нескольких абзацев текста. Что касается теоретико- и историко-правовых исследований индивидуализации юридической ответственности, то их практически нет. Следствием такого положения дел является отсутствие единства мнений относительно оценки социально-правового значения и роли индивидуализации юридической ответственности. Позиции по этому вопросу чрезвычайно противоречивы: от признания» индивидуализации в качестве принципа юридической^ ответственности и принципа базового до категоричного отрицания самостоятельности ее существования как правовой идеи и рассмотрения индивидуализации исключительно в виде способа, процесса.

Таким образом, к настоящему времени накоплен богатый законодательный, исторический и историко-правовой^ материал, представляющий огромный опыт формирования личностного подхода в российском праве. Необходимостью систематизации этого опыта и его осмысления в контексте исследования развития индивидуализации как специфичного вида деятельности компетентных государственных органов в сфере борьбы с правонарушениями и принципа правового института ответственности продиктована подготовка настоящего диссертационного исследования.

Объектом настоящего исследования является комплекс общественных отношений, складывающихся в процессе осуществления индивидуализации

1 См.: Чечелъ Г.И. Индивидуализация как принцип назначения наказания // Вестник Ставропольского государственного университета. 2004. № 36. С. 92. юридической ответственности в контексте политико-экономических и социокультурных особенностей, обусловливающих доминанты правовой политики в данной сфере на тех или иных этапах развития отечественного государства.

Цель исследования заключается в раскрытии сущности индивидуализации юридической ответственности, обобщении и расширении на основе историко-правового анализа отечественной законодательной и правоприменительной практики борьбы с правонарушениями научных познаний об особенностях развития критериев индивидуализации и обосновании необходимости нормативного оформления принципа индивидуализации юридической ответственности в действующем законодательстве.

Отмеченное предопределило решение следующих задач:

• определить моменты возникновения востребованности индивидуализации юридической, ответственности и- наказания и закономерности расширения ее предпосылок в российском праве;

Хронологические рамки и периодизация исследования диктуются его целями и задачами, поэтому они широки и охватывают практически всю историю отечественного права вплоть до начала 90-х годов прошлого века -времени создания современного российского государства и его законодательства, основанного на принципах гуманизма и справедливости. Те или иные события освещаются в их последовательности и взаимообусловленности, в строгом соответствии с реальной исторической обстановкой. Ключевыми факторами периодизации являются этапы формирования требований принципа индивидуализации, средств и приемов его практической реализации, тесно связанные с эволюцией целей юридической ответственности, содержание которых, в свою очередь, зависело от специфических экономических и социально-политических задач, стоящих перед российским государством в тот или иной момент его существования.

Методологическую основу исследования составили общенаучный диалектико-материалистический метод, который является основой таких подходов научного познания, как историзм, объективизм и системность.

Нормативно-правовую и эмпирическую базу исследования составило отечественное законодательство X — XX вв., а также материалы правоприменительной практики в сфере правоохраны. В том числе не только крупнейшие нормативные акты из истории российского права, но и многочисленные акты текущего нормотворчества, а также отчетная и делопроизводческая документация государственных и общественных органов и организаций, касающаяся вопросов применения и исполнения мер юридической ответственности практически на протяжении всей истории существования России. Этот материал составил нормативную базу исследования, служащую источником историко-правового анализа эволюции законодательных предпосылок индивидуализации юридической ответственности и наказания, формирования ее критериев и средств осуществления в различные периоды истории российского государства.

Теоретической основой исследования явились труды мыслителей и ученых, государственно-политических деятелей России и зарубежных стран в философской, исторической, юридической, историко-правовой, политической, психологической, социологической' сферах, так или иначе оказавших влияние на становление отечественной правовой мысли.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в предпринятом автором комплексном подходе к исследованию-сущности и содержания принципа индивидуализации юридической ответственности, эволюции формирования его основных требований, законодательно установленных критериев и приемов практического осуществления в общем контексте с особенностями общественно-политической, экономической обстановки каждого конкретного периода истории нашей страны. При этом пересматриваются многие имевшиеся в литературе взгляды и оценки на сущность и роль принципа индивидуализации в деле обеспечения личностного подхода при осуществлении правоотношений юридической ответственности, а также его значение для защиты прав и свобод человека в сфере правоохраны.

Несмотря на то, что широкое и активное рассмотрение вопросов индивидуализации юридической* ответственности началось с середины прошлого века, вплоть до настоящего времени их исследования находятся еще во фрагментарном, несистематизированном виде1. К настоящему времени уже имеется значительная база теоретического, законодательного и практического опыта, который нуждается в обобщении и переосмыслении и прежде всего в плане обеспечения ранее отсутствующей преемственности наработок дооктябрьского и советского периодов. Кроме того, к собственно правовым аспектам (формально-юридическим положениям, в рамках которых проводились все предшествующие научные изыскания функционирования юридической ответственности) в настоящее время следует добавить культурологические, психологические, исторические и иные аспекты исследования, по сути, включить бытийный материал самых различных сфер общественной жизни.

Такой подход позволяет выявить имеющиеся пробелы в исследовании проблем! юридической' ответственности и- ее индивидуализации и внести личный вклад в дело их восполнения. Для этого: установлено'соотношение категорий» «ответственность» и «наказание», «индивидуализации» юридической^ ответственности с иными смежными понятиями: дифференциацией, персонификацией, целесообразностью и-др.; • аргументировано положение о том, что требования индивидуализации, исходя из законодательно закрепленных целей: юридической* ответственности, распространяются на все стадии- ее практического осуществления: от возникновения до исполнения конкретно-определенных мер включительно, и на любом из этапов могут значительно корректировать текущий процесс: от его существенного изменения вплоть до прекращения самого правоотношения ответственности;

1 При решении любой научной проблемы необходимо первоначальное накопление онтологического материала, и только затем наступает время «его гносеологического осмысления, обобщения и систематизации». — Барг М.А. 0>двух уровнях марксистской теории исторического познания // Вопросы философии. 1983. № 8. С. 108.

Основными положениями диссертационного исследования, выносимыми на защиту, являются следующие выводы:

2. Действуя на всех уровнях реализации конкретного правоотношения ответственности, принцип индивидуализации не состоит исключительно из требования обязательного смягчения наказания. Будучи направленным на достижение целей юридической ответственности — покарание, исправление и ресоциализацию правонарушителя, принцип индивидуализации ориентирует на определение наиболее рациональных путей и средств его воспитания и приобщения к общественным ценностям.

5. Сущность принципа индивидуализации юридической ответственности и даже само его существование полностью обусловлены постановкой перед ответственностью целей исправления и перевоспитания правонарушителя. В отрыве от этих целей институты ответственности и наказания теряют всякий смысл, о чем красноречиво свидетельствует вся история отечественного права. Возложение самой же ответственности превращается в акт безликой и беспощадной мести государства нарушителю и его ближайшему окружению, и это отнимает у ответственности то единственное, что оправдывает ее существование, — роль средства восстановления нарушенной правонарушением гармонии общественных отношений, их справедливости.

6. Историческая ретроспектива свидетельствует, что в российском праве предпосылки индивидуализации юридической ответственности существовали всегда, но свойства принципа индивидуализация стала приобретать лишь с проникновением в право и закреплением в его нормах элементарных гуманистических начал во второй половине XVIII в., с изменением общественно-политического содержания юридической ответственности и ее целей, что наиболее очевидно стало проявляться со второй половины XIX в. и было обусловлено процессами формирования основ социологического направления права.

7. В ранних памятниках русского права требования индивидуализации юридической ответственности не просматривались, а закреплялись в основном некоторые дифференцирующие ответственность обстоятельства (квалифицирующие и привилегирующие признаки). Попытка закрепления требования учета некоторых обстоятельств, выходящих за рамки состава преступления (персонализация ответственности, углубление понятия вины и различение ответственности соучастников) была предпринята в Соборном Уложении 1649 г.

12. В период либерализации и гуманизации общественных отношений второй половины 1950-х — конца 1980-х годов требование индивидуализации юридической ответственности в процессе назначения и исполнения ее мер заняло одно из первых мест в правовой политике борьбы с правонарушениями. Значительно усилилось внимание к психологическим факторам правонарушения и наказания, выступающим важнейшими элементами практической индивидуализации ответственности. Детально разрабатывались критерии и механизмы ее практического осуществления. При этом максимально использовались совместные усилия государственных и общественных институтов.

14. В современный период развития нашего общества и государства вся правовая политика в сфере борьбы с правонарушениями как никогда должна быть направлена на охрану и защиту прав и свобод человека, на справедливость и гуманизм юридической ответственности и наказания, а, следовательно, на индивидуализацию ответственности, без осуществления которой достичь целей последней и обеспечить построение правовой государственности и формирование основ гражданского общества невозможно. Невозможно и преодолеть доминировавший на протяжении веков приоритет защиты государственных интересов при ущемлении интересов общества и отдельного человека, построить настоящие партнерские отношения между гражданином и государством, основанные на паритете их прав и обязанностей.

15. Расценивая факт нормативного закрепления принципа индивидуализации в рамках уголовно-исполнительного законодательства как результат многовекового развития отечественного права и как органическое соединение опыта юридической науки и практики в виде признания значимости его требований в условиях построения правового-государства и становления основ гражданского общества, отсутствие подобного шага в других «наказательных» отраслях права, и прежде всего в уголовном праве, следует считать явным недостатком действующего законодательства.

Теоретическая и практическая значимость работы заключается в том, что результаты исследования имеют методологическое значение при решении концептуальных проблем юридической ответственности и рассмотрения конкретных вопросов, осуществления ее отраслевых видов. Многие из имеющихся в работе положений и выводов значительно дополняют и развивают соответствующие разделы теории и истории государства и права, истории правовых учений, криминологии, уголовного и уголовно-исполнительного права и др. Результаты могут быть использованы в подготовке и преподавании курсов теории и истории государства и права, истории органов внутренних дел, истории политических и правовых учений, а также соответствующих разделов отраслевых юридических наук.

Проведенное исследование направлено на более полное и глубокое понимание закономерностей складывающихся отношений в сфере борьбы с правонарушениями в настоящее время и позволяет прогнозировать наиболее магистральные тенденции их развития на будущее. Результаты проведенного исследования свидетельствуют о настоятельной необходимости и, главное, возможности повышения эффективности законодательной разработки и практической реализации мер юридической ответственности в направлении более гибкого их осуществления в отношении лиц, так или иначе включенных в текущие правоохранительные отношения, в целях более эффективной охраны правопорядка, предупреждения правонарушений и воспитания граждан в духе уважения к праву.

Основные результаты проведенного исследования нашли свое отражение в опубликованных монографиях, учебных пособиях и научных статьях. В частности, в таких изданиях, как «Принцип индивидуализации юридической ответственности» (2000), «Индивидуализация юридической ответственности. Правовые и психологические аспекты» (2003), «Правонарушение и юридическая ответственность: Теория и законодательная практика» (2004, 2007), «Социальные, уголовно-правовые и пенитенциарные аспекты борьбы с преступностью в странах Западной Европы в Х1-Х1Х вв.» (2005), «Теория государства и права» (2004-2007, 20092010), «История отечественного государства и права» (2007), «От талиона к индивидуализации юридической ответственности. Исторический очерк становления правового принципа» (2009), «Правоведение» (2009), «Уголовно-исполнительное право» (2009-2010), «Организационно-правовые основы исполнения наказания в виде лишения свободы в царской России (XI - начало XX вв.)» (2010), «Актуальные проблемы теории государства и права» (2010); «Индивидуализация исполнения наказания в России: теория, история и практика» (2010), значительная часть из которых имеет грифы Министерства образования и науки РФ, МВД РФ и Учебно-методического центра. В общей сложности в содержании тридцати с лишним авторских и выполненных в соавторстве изданий по теме диссертационного исследования и различным юридическим курсам; в более чем девяноста статьях, в том числе в 26 публикациях в журналах, определяемых перечнем ВАК РФ. Отдельные положения излагались в тезисах докладов на различных научно-практических конференциях и семинарах. В целом отдельные аспекты темы настоящего диссертационного исследования рассматривались в более чем 120 работах (общим объемом свыше 250 печатных листов), важнейшие из которых приведены в списке публикаций.

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Иванов, Алексей Алексеевич, Москва

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Предпринятый в настоящем историко-теоретическом исследовании анализ нормативных оснований требований индивидуализации юридической ответственности и наказания, механизма его практического осуществления и особенностей их становления и развития позволяет сделать ряд итоговых выводов.

Прежде всего следует отметить, что концептуальным основанием изучения темы является положение о том, что задачей юридической ответственности является не только кара правонарушителей, но также удержание их от совершения новых правонарушении и стимулирование правомерного поведения людей. Этим юридическая ответственность, наряду с иными социально-правовыми институтами, призвана вносить свой вклад в дело формирования социально активной личности — одного из важнейших элементов гражданского общества и условий существования правового государства. Подобная роль юридической ответственности в значительной степени обеспечивается осуществлением требований принципа ее индивидуализации, который позволяет избирательно, а следовательно, более результативно использовать имеющиеся в распоряжении государства средства и методы убеждения и принуждения.

Право, будучи обусловленным экономическим строем общества, его социально-политической структурой и являясь элементом культуры человечества, развивается вместе с обществом, отражая и закрепляя его основные ценности и господствующие идеи. Каждой ступени развития общества (государства) соответствовали свои критерии политики и права, наиболее важные из которых в порядке преемственности проникались осознанием ценности человеческою жизни, самой личности, ее прав и свобод, что напрямую отражалось на формировании критериев индивидуализации юридической ответственности и способах ее практической реализации.

Эволюционный путь развития российского права отразился в генезисе целей юридической ответственности, порядке ее осуществления, в том числе и в средствах дифференциации и индивидуализации, предопределяемых этими целями. При этом наказуемость конкретизировалась то с сословных, то с классовых позиций, различаясь как по объекту, так и по субъекту правонарушения, ценность которых для государства была неодинакова и менялась в зависимости от задач конкретного исторического периода. В процессе общественного развития гуманистические начала все глубже проникали в социальную и правовую действительность, занимали прочные позиции в стане охранительных и карательных задач и средств государства, компенсировали их явную репрессивность и обезличенность. Идеи справедливости, соразмерности между преступлением и наказанием, «открытие» личности в преступнике находили свое отражение в целях и средствах государственного принуждения. Пока наконец не воплотились в одной из основополагающих идей осуществления правоотношения ответственности - в требовании ее индивидуализации.

В памятниках древнерусского права важен был лишь сам факт противозаконности, причинения материального, физического или морального вреда. С течением времени, наряду с требованием установления «положения» преступника, в русском праве появляются указания на необходимость выяснения в суде и некоторых иных особенностей, характеризующих личность виновного. Со времен Соборного Уложения 1649 г. ведущим основанием привлечения к юридической ответственности и главным критерием индивидуализации при определении конкретной меры наказания становятся тяжесть совершенного правонарушения и сословное положение правонарушителя и потерпевшего. В Артикулах Воинских 1715 г. впервые проявилось стремление законодателя поставить само применение наказания и его меру в тесную зависимость от степени вины, обстоятельств конкретного дела и личных свойств субъекта. В екатерининскую эпоху, в значительной степени под влиянием западноевропейских идей, в России происходит переосмысление целей наказания, в них все больше начинает проявляться «человеческий фактор». Уложение 1845 г. закрепило уже целый комплекс норм, направленных на осуществление принципа индивидуализации юридической ответственности. В последующих нормативных актах, регламентирующих правоотношения ответственности, комплексное требование индивидуализации неизменно находило свое выражение, постепенно проникая в правовую материю всех видов и этапов ее осуществления. Особенно ярко это прослеживается в последнем главном источнике уголовного права царской России - в Уголовном Уложении 1903 г. Для законодательства периода 1917-1922 гг. было характерно наличие широких предпосылок для индивидуализации юридической ответственности в процессе судейского усмотрения, однако доминирование классовости ставило субъектов правонарушений в неравное положение. В период становления и развития командно-административной системы управления, в годы Великой Отечественной войны и послевоенный период возможности для индивидуализации юридической ответственности в деле осуществления правосудия существенно снизились. Их вытеснило стремление к строгой и последовательной дифференциации юридической ответственности и наказания. Для периода либерализации общественных отношений 1960 -1980-х годов был характерен твердый курс на последовательную гуманизацию мер ответственности, основанную на принципе ее индивидуализации. Действующие в настоящее время уголовное и уголовно-исполнительное законодательства, в которых наиболее ярко проявляются начала индивидуализации юридической ответственности и наказания, концептуально являются воплощением лучших традиций российского дооктябрьского и советского опыта.

Развитие отечественного законодательства об ответственности свидетельствует о двух достаточно определенных тенденциях. С одной стороны, о стремлении к конкретизации и дифференциации составов преступлений и сужению пределов санкций по каждому составу, а с другой к расширению диапазона подлежащих учету обстоятельств, находящихся за пределами той или иной нормы Особенной части и детализации их применения1. То есть ничто иное как последовательное расширение возможностей для индивидуализации уголовной ответственности и наказания.

Таким образом, требования индивидуализации юридической ответственности и наказания в том или ином объеме присутствовали в законодательстве об ответственности различных периодов и эпох отечественной истории государства и права и всегда сопровождали текущую правоприменительную практику. На этом основании, в силу устойчивости и стабильности требований индивидуализации в законодательстве и правоприменении, она на полном основании может рассматриваться в качестве правового принципа.

Красной линией по всей работе проходит исследование воззрений на наказание (юридическую ответственность), его цели и сущность. Рассматриваются особенности содержания института юридической ответственности в целом и наказания в частности на том или ином историческом этапе. От особенностей понимания направленности этих социально-правовых институтов- зависели система мер государственного принуждения в конкретный период, своеобразие реализации каждой из них, в том числе отражение механизма индивидуализации в процессе их назначения и осуществления.

Если говорить о целях юридической ответственности и наказания, то на протяжении веков доминировала цель общего предупреждения. Ей были подчинены все средства уголовной репрессии: жестокие, публичные, неотвратимые и, что вполне объяснимо, совершенно обезличенные. Цель специального предупреждения сравнительно молода. Российское уголовное право стало проникаться ею с екатерининских времен, а полновесное

1 См.: Ищенко A.B. Назначение наказания по Уголовному кодексу Российской Федерации. Научно-практическое пособие. М., 2002. С. 24. теоретическое обоснование и законодательное закрепление она получила лишь в последней трети XIX века, когда закономерно и начала формироваться теоретическая концепция принципа индивидуализации юридической ответственности.

Проведенное исследование позволяет сделать вывод относительно такого вопроса теории юридической ответственности, как некоторые причины все еще продолжающегося спора среди специалистов по поводу правомерности идеи ее позитивного аспекта и помимо этого причины порой встречающегося (как на обыденном, так и на профессиональном уровнях) отождествления понятий «наказание» и «ответственность». Думается, гносеологические корни этих проблем во многом едины.

Необходимо отметить, что категория и даже сам термин «юридическая ответственность» в теории права и тем более в законодательной практике вообще утверждался достаточно долго. Так, в российском дореволюционном законодательстве, практике его реализации и в теоретических исследованиях фигурировали термины исключительно «наказание» и «кара». В первые десятилетия советской власти как обозначение правовой реакции на совершенное правонарушение и вид негативного отношения к нему со стороны государства к «наказанию» и «каре» добавилась «репрессия». Полностью заменив в первой половине 1920-х годов термин «наказание», она без какой-либо иной (качественно образующей) ужесточающей нагрузки вплоть до 1934 г. в конкретноотраслевом законодательстве была одним из его синонимов.

До недавнего времени реальных альтернатив наказанию как одной из форм государственного принуждения не существовало. Официальное обвинение в совершении противозаконного деяния (а на более ранних этапах развития отечественного права и сам факт включения субъекта правонарушения в сферу юрисдикции правоохранительных органов) с неизбежностью влекло применение тех или иных карательных мер, цели реализации которых были обусловлены задачами, стоящими перед государством на конкретном этапе его развития. Веками складывающееся представление о праве, как об инструменте угнетения и принуждения, а об институте ответственности, как о непосредственном его острие, карательное действие которого, безусловно, неминуемо, прочно было заложено в сознании многих и многих поколений. И если ответственность за правонарушение (ретроспективный аспект) была только карой, к тому же очень часто в основе своей представляющейся явно несправедливой, и притом безальтернативной, то допустить возможность существования ответственности еще и в силу объективно присущих субъектам юридических обязанностей (позитивный аспект) даже гипотетически было бы уже слишком. Следует признать, что те противоречия и деформации, на которые так богата была наша история позднейших периодов, отнюдь не способствовали формированию иной точки зрения. И, представляется, совсем неудивительно, что подобное предубеждение, исторически обусловленное общественно-политическими, социально-правовыми и психолого-педагогическими факторами порой сохраняется и в наши дни1.

Только сравнительно недавно в такой традиционно репрессивной отрасли, как уголовное право, появились нормы, регламентирующие, в частности, случаи освобождения от уголовной ответственности и наказания. А если закон предусматривает возможность обоснованного освобождения от ответственности (на любой стадии ее осуществления) или наказания, то, естественно, последнее перестает быть единственным исходом отношений между государством и гражданином по поводу факта совершения противоправного деяния2.

1 Так, даже в 1973 г. И.И. Карпец в одном из своих крупных трудов, рассматривая, по сути, весь спектр проявления именно уголовной ответственности, терминологически и категориально оперировал исключительно понятием «наказание». — См.: Карпец И.И. Наказание. Социальные, правовые и криминологические аспекты. М., 1973. С. 120, 128, 129-131 и др.

2 «Наказание составляет основное содержание уголовной ответственности, но последняя не сводится только к наказанию. Уголовная ответственность включает в себя имеющий большое воспитательное значение элемент отрицательной морально-политической оценки лица в связи с совершенным им деянием». - Лившиц Ю.М.

387

Таким образом, в настоящих условиях оснований различия понятий «ответственность» и «наказание» становится больше. И в этом отношении нельзя не отметить тот факт, что в каждом конкретном случае применения норм об ответственности данное разграничение без осуществления требования ее индивидуализации было бы попросту невозможным. Это также говорит об объективности существования индивидуализации и о правомерности видения ее в качестве принципа юридической ответственности.

В целом в отечественном законодательстве об ответственности практически нет таких сторон, в которых требования индивидуализации не могли бы найти своего отражения. Поэтому моментов совершенствования индивидуализации, кроме общих и специальных правил определения мер ответственности, настолько много, сколько имеется различных ее отраслевых институтов и составов правонарушений. Именно поэтому в рамках настоящего исследования не ставилось целей выработки конкретных (постатейных) предложений по совершенствованию индивидуализации юридической ответственности. Как уже отмечалось, это в полной мере делается представителями отраслевых юридических наук в рамках соответствующих прикладных исследований. Тем не менее, несмотря на непрерывное совершенствование правового института ответственности, объективное усложнение общественных отношений и их продолжающаяся гуманизация и либерализация постоянно ставят перед законодателем и правоприменителями все новые и новые задачи по дальнейшей разработке эффективного механизма реализации юридической ответственности. Прежде всего это касается специальных правил и критериев ее индивидуализации. Поэтому из соображений обеспечения истинной справедливости мер ответственности и полной реализации заложенных в ней социально-правовых целей можно определить некоторые магистральные пути совершенствования начал индивидуализации юридической ответственности и наказания в рамках

Материальные основания уголовной ответственности // Правоведение. 1963. № 3. С. 156. современной правовой политики борьбы с правонарушениями. Эта задача еще более актуализируется с учетом вносимых в последнее время изменений в действующее законодательство1.

В числе таких важнейших направлений можно назвать, например, проблему сужения сферы судейского усмотрения при сохранении самостоятельности судей в деле принятия решений2. Продолжает быть злободневным проблемы соотношения между собой смягчающих и отягчающих ответственность обстоятельств, их учета. Нерешенные вопросы реализации альтернативных и безальтернативных санкций3. Это также проблемы, возникшие из-за исключения признака неоднократности преступлений и изменения в этой связи понятия их совокупности; отмены конфискации имущества и замены ее возможностью применения штрафа применительно относительно различных преступлений и преступников. Это также необходимость расширения круга критериев индивидуализации юридической ответственности, традиционно закрепляемых в общих началах

1 Особенно остро эта задача проявляется при назначении наказания ниже низшего предела. При этом суд настолько широко использует возможности открытого перечня смягчающих уголовную ответственность обстоятельств, что в последние годы раздается все больше и больше голосов о необходимости сужения сферы судейского усмотрения. -См. напр.: Федеральный закон РФ от 8 декабря 2003 г. «О приведении Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и других законодательных актов в соответствие с Федеральным законом «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» // СЗ РФ. № 50. Ст. 4847; Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» // СЗ РФ. 2003. № 50. Ст. 4848.

Особенности судейского усмотрения, тесно связанного с проблемами индивидуализации юридической ответственности, его беспредельность и непредсказуемость являются темой отдельных серьезных исследований, и в различные периоды истории отечественного права оно становилось предметом рассмотрения очень часто. - См.: Непомнящая Т.В. Назначение уголовного наказания: теория, практика, перспективы. СПб., 2006. С. 127-132 и др.

Несмотря на постоянный интерес к проблеме, до настоящего времени никаких более или менее определенных выводов и рекомендаций ни наука ни практика так и не выработали. В этом отношении примечательны слова В.Н. Кудрявцева: «Судья практически ничем не руководствуется, когда назначает наказание, если не считать житейского опыта». - Цит. по: Непомнящая Т.В. Указ. раб. С. 129.

3 Например, взятые наугад ст. 111: ч. 1- от 2 до 8; ч. 2 - от 3 до 10, ч. 3 - от 5 до 12, ч. 4 - от 5 до 15 лет лишения свободы; ч. 2 ст. 126 - от 8 до 20 лет лишения свободы; ст. Л

127 : ч. 1 - до 5 лет лишения свободы, ч. 2 - от трех до десяти лет, ч. 3 - от восьми до пятнадцати лет. Обе части статьи 112 УК РФ имеют одинаковые нижние границы наказания. И таких норм много. назначения наказания, факторами, позволяющими полнее учитывать особенности виновного лица, прежде всего его посткриминальное поведение и интересы потерпевшего от правонарушения. Это и огромный комплекс проблем индивидуализации юридической ответственности в отношении несовершеннолетних правонарушителей. Кроме того, это проблемы обеспечения необходимой взаимосвязи между процессами определения мер ответственности и их реализации; необходимость выработки критериев исправления осужденных и механизма их реализации, действительно соответствующих социально-экономическим условиям сегодняшнего дня.

Итак, принцип индивидуализации, позволяя избрать меру юридической ответственности, необходимую и достаточную для покарания и исправления правонарушителя, в каждом конкретном случае направлен на обеспечение такого воздействия на сознание (ценностные ориентиры) личности, чтобы и карательные, и воспитательные элементы мер государственного порицания правоупречного поведения стимулировали социально-позитивные свойства правонарушителя, тем самым обеспечивая его воздержание от совершения правонарушений в будущем. В данной связи можно с уверенностью сказать, что эффективность применения мер юридической ответственности в каждом конкретном случае напрямую зависит от степени последовательности и полноты реализации требований принципа индивидуализации юридической ответственности. Причем гарантиями эффективности выступают не только формально-юридические условия осуществления принципа индивидуализации юридической ответственности, но и организационно-распорядительные аспекты деятельности компетентных государственных органов и их должностных лиц.

Недооценка важности реализации требований принципа индивидуализации юридической ответственности, а в иных случаях - их прямое игнорирование может служить причиной явного снижения позитивного потенциала юридической ответственности, дискредитацией социальной обусловленности данного правового института. Нарушение требований принципа индивидуализации юридической ответственности нередко приводит к случаям правоприменительных ошибок, которые могут заключаться в неприменении в отношении конкретного правонарушителя наиболее соответствующей содеянному им и его личностным особенностям меры юридической ответственности (наказания, взыскания); в применении мер, не соответствующих этим условиям; в оправдательном или обвинительном уклонах; в таком порядке исполнения конкретной меры ответственности, которая не учитывает направленности ее корректирующего влияния.

Расценивая факт нормативного закрепления принципа индивидуализации в рамках уголовно-исполнительного законодательства (ст. 8 УИК РФ) как результат многовекового развития отечественного права и как органическое соединение опыта юридической науки и практики в виде признания значимости его требований в условиях построения правового государства и становления основ гражданского общества, отсутствие подобного шага в других «наказательных» отраслях права, и прежде всего в уголовном праве, следует считать явным недостатком действующего законодательства.

Принятый в 1996 г. Уголовный кодекс РФ впервые в истории нашей страны законодательно закрепил основополагающие идеи уголовной ответственности (ст. 2-7). Однако даже, несмотря на то что в период его создания научная полемика вокруг индивидуализации развернулась с новой силой, места в окончательном варианте закона этому принципу не нашлось. Именно поэтому сейчас, как и прежде, предлагается рассматривать проявление индивидуализации в тех или иных сторонах нормативно закрепленных правовых идей справедливости или гуманизма.

Человечество веками бьется над вопросом: «Что есть справедливость?» Вопрос риторический. Однако это никогда не мешало при необходимости абсолютно любое воздействие на личность обосновывать с позиции восстановления социальной справедливости. Если говорить о последней цели, то справедливее талиона с его всеуравнивающей сущностью ничего нет1. Однако цели голого возмездия ушли в прошлое, уступив место исправлению правонарушителей и запрету налагания обременений невиновным третьим лицам. Тем не менее многие вопросы и проблемы соизмерения правонарушения (преступления) и ответственности (наказания) за его совершение еще не сняты. Надежный законодательный заслон талиону в виде четко сформулированного принципа индивидуализации юридической ответственности еще не поставлен. Поэтому в правоприменительной практике так много случаев явной несоразмерности между преступлением и наказанием.

Позволим себе несколько элементарных замечаний. Как известно, принципы права могут специально закрепляться в общих юридических нормах (нормах-принципах), и тогда они называются правовыми принципами, либо проявляться косвенно, во внутреннем содержании правовых норм, пронизывая своими требованиями всю материю права — это принципы правосознания. Именно к их числу приходится относить и идею индивидуализации уголовной ответственности. Однако «принципы права. не только отражают господствующие в данной стране и мировом сообществе взгляды и представления, но и формируют определенные требования, адресованные разным субъектам правовых отношений - как законодателям и правоприменителям, так и гражданам»2. Законодательно закрепленные принципы становятся такими же нормами права, как и все иные, а значит, становятся общеобязательными для выполнения всеми, к кому обращены. Такими адресатами являются прежде всего сам законодатель, правоприменители и обычные граждане. Для первых нормативная фиксация принципа становится своеобразной директивой, определяющей все течение профессиональной деятельности. В связи с этим особую важность

1 См.: Дядъкин Д.С. О целях и критериях применения наказания // Российское право в Интернете. № 2.2006 / http://www.rpi.msal.ru/prints/200602crimlawl .html.

2 Кудрявцев В., Трусов А. Политическая юстиция в СССР. М., 2000. С. 143-144; Хачатуров P.JI., Липинский ДА. Указ. раб. С. 298. приобретает не только сам факт такого законодательного закрепления, но и его обоснованность и четкость формулировки. Для законодателя правовые принципы важны тем, что все последующие нововведения он вносит, руководствуясь уже имеющимися ориентирами. Принципы юридической ответственности, получая законодательное закрепление, становятся точкой отсчета для дальнейшего развития закона и практики его применения. Законодатель, признавая за тем или иным принципом нормативный статус, как бы «связывает» себя этим принципом, обязывает себя руководствоваться его требованиями в дальнейшем, например, при введении новых, изменении или отмене действующих правовых предписаний1. И наконец, нормативное закрепление правовых принципов чрезвычайно значимо для граждан, так как именно сквозь их призму они оценивают качество и правоприменительной, и законодательной деятельности государства.

При этом следует помнить, что правовые принципы выполняют как внешние, так и внутренние функции. Внешнее проявление состоит в том, что принципы права воздействуют на систему юридических норм, обеспечивая ее непротиворечивость и согласованность; что все нормативные предписания должны логически вытекать из содержания правовых принципов и полностью соответствовать им, обеспечивая единство и максимальную эффективность законодательства. Внутренняя направленность правовых принципов заключается в их непосредственном регулирующем воздействии на общественные отношения, на правоприменение и восполнение пробелов в законодательстве.

Таким образом, законодательное закрепление правовых принципов является более важной гарантией реализации их требований, нежели упование на высокий уровень правосознания субъектов правоприменительной деятельности. Но в настоящий момент складывается, на наш взгляд, парадоксальная ситуация: одной из ведущих правовых идей, служащей фундаментом института юридической ответственности,

1 См.: Лесниевски-Костарева Т.А. Указ. раб. С. 72-73. цементирующей и правонарушение, и воздаяние за него, имеющей ярко превентивную направленность и являющейся одним из главных ориентиров для правоприменителей, не нашлось места в нормативном источнике даже самого «наказательного» вида юридической ответственности. Нам могут ответить: «Конечно, индивидуализация юридической ответственности, безусловно, предполагается как само собой разумеющееся.» Но подобное положение дел приводит к тому, что, толкуя законодательные положения, юридическая доктрина вновь и вновь вынуждена объяснять смысл и содержание юридической ответственности посредством самых различных, в большинстве своем абстрактных и дезориентирующих правоприменителя идей, в которых порой с неизбежностью растворяется то главное, что составляет сущность данного института. В итоге получается совершенно замкнутый круг.

Поэтому мы полностью поддерживаем слова Н.С. Малеина о том, что «в цивилизованном правовом государстве общественные отношения должны регулироваться не общеправовыми принципами (или принципами правосознания. -А.И.), а нормами закона - всеобщими ясными, конкретными масштабами поведения, обязательными как для граждан, так и для правоприменительных органов.»1. И, представляется, особенно важно это с точки зрения осуществления юридической ответственности.

1 Малеин Н.С. О справедливости, праве и ответственности // Теория права: новые идеи. М., 1992. С. 1%\Хачатуров Р.Л., Липинский Д.А. Указ. раб. С. 297-298.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОГО НОРМАТИВНОГО МАТЕРИАЛА И

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Принцип индивидуализации юридической ответственности в российском праве X-XX вв.»

1. Нормативные акты

2. Конституция Российской Федерации. (Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г.) //Российская газета. 1993 г. 25 декабря.

3. Декларация прав человека и гражданина // Российская газета. 1991 г. 25 декабря.

4. Трудовой кодекс РФ. М., 2009.

5. Уголовный кодекс РФ М., 2009.

6. Кодекс РФ об административных правонарушениях. М., 2009.

7. Уголовно-процессуальный кодекс РФ. М., 2009.

8. Уголовно-исполнительный кодекс РФ. М., 2009.

9. Закон РСФСР «О милиции» от 18 апреля 1991 г. // Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 16. Ст. 503.

10. Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания // Ведомости Верховного Совета СССР. 1987. № 45. Ст. 747.

11. Минимальные стандартные правила обращения с заключенными // Международная защита прав и свобод человека. М., 1990.

12. Устав о содержащихся под стражею (издание 1890 г. по продолжению 1906. 1908 и 1909 гг.) // Полный Свод Законов Российской Империи. Т. 14. СПб., 1911.

13. Исправительно-трудовой кодекс РСФСР // Собрание узаконений РСФСР. 1933 № 48. Ст. 208.

14. Федеральный закон РФ от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2003. № 50. Ст. 4848.

15. Федеральный Закон РФ «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» от 21 июля 1993 г. // Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1993. № 33. Ст. 1316.

16. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 11 апреля 2000 г. № 14 «О практике назначения судами видов исправительных учреждений» // Российская газета. 2000. № 20.

17. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 12 ноября 2001 года № 14 «О практике назначения судами видов исправительных учреждений» // Российская газета. 2001 г. 5 декабря.

18. Закон РФ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» // Собрание законодательства РФ. 1995. № 29.

19. Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка / Принят резолюцией 34/169 Генеральной Ассамблеи ООН от 17 декабря 1979 г.

20. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007 г. «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» // Российская газета. 2007 г. 24 января.

21. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29 октября 2009 г. № 20 «О некоторых вопросах судебной практики назначения и исполнения уголовного наказания» // Российская газета. 2009 г. 11 ноября.

22. Монографии и учебные пособия

23. Аванесов Г.А. Изменение условий содержания осужденных в процессе отбывания лишения свободы (прогрессивной системы) // Под ред. H.A. Стручкова. М., 1968. 149 с.

24. Алексеев И.Н. Условное осуждение в уголовном праве. Ростов н/Д., 2007. -256 с.

25. Алексеев Ю.Г. Судебник Ивана III. Традиции и реформа. СПб., 2001. -448 с.

26. Андреев В.Н. Содержание под стражей в СССР и России. М., 2000. 198 е. - 197 с.

27. Анисимов Е.В. Дыба и кнут. Политический сыск и русское общество в XVIII в. М., 1999.-719 с.

28. Аннерс Э. История европейского права (пер. со швед.). М., 1994. —397 с.

29. Антология сыска: от полиции к внешней разведке (В 14 т.) / Отв. ред.: Ю.И. Рымаренко, В.И. Кушерец. К.: Знания Украины, 2006. Т. 1: Уголовный сыск: документы и материалы (XI - нач. XX ст.) / Сост.: ЮЛД. Рымаренко, Е.М. Моисеев, В.Н. Чисников. - 612 с.

30. Антонян Ю.М., Эминов В.Е., Еникеев М.И. Психология преступления и наказания. М., 2001. 454 с.

31. Анучин Е. Исторический обзор развития административно-полицейских учреждений в России с учреждения о губерниях 1775 г. до последнего времени. СПб., 1872.-252 с.

32. Ю.Архипов И.В. Систематизация уголовного законодательства в России в 30-70 гг. XIX в. Саратов, 1997. 142 с.

33. П.Асаналиев Т. Становление и развитие организационно-правовых основ трудового перевоспитания осужденных в СССР (1917-1969 гг.). М., 1993.

34. Ахмадеев Ф.Х. Режим в тюрьмах дореволюционной России. Уфа, 1992. -16 с.

35. Бабаев М.М. Индивидуализация наказания несовершеннолетних. М. 1968. -120 с.

36. Багрий-Шахматов A.B. Система уголовных наказаний и исправительно-трудовое право / Под ред. H.A. Стручкова. М., 1969. 77 с.

37. Бажанов М.И. Назначение наказания по советскому уголовному праву. Киев, 1980.-216 с.

38. Базылев Б.Т. Юридическая ответственность. Красноярск,, 1985. 125 с.

39. Байдаков Г.П. Система основных принципов процесса исправления и перевоспитания осужденных. М., 1991. — 68 с.

40. Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М., 1939.

41. Белолгриц-Котляревский JI.C. Основные черты истории русского уголовного права. Киев, 1893.

42. Белых А.М. Развитие организационных форм участия общественности в деятельности исправительных учреждений (1917-1933 гг.). М., 1989.

43. Беляев И.Д. История русского законодательства. СПб., 1999. — 640 с.

44. Беляев H.A. Цели наказания и средства их достижения в исправительно-трудовых учреждениях. JL, 1963. 186 с.

45. Беляева Л.И. Патронат в России. М., 1996. 115 с.

46. Берман Г. Западная традиция права: эпоха формирования / Пер. с англ. 2-е изд. М., 1998.-624 с.

47. Бернер А.Ф. Учебник уголовного права. Части Общая и Особенная. СПб., 1865.-940 с.

48. Бобровский П.О. Военное право в России при Петре I. Вып. 1-2. СПб., 1882-1886.-808 с.

49. Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. М., 1976. 216с.

50. Бурлаков В.Н. Личность преступника и назначение наказания. Л., 1986. -88 с.

51. Васильев Н.В. Принципы советского уголовного права. М., 1983. 60 с.

52. Васильев А.И., Маслихин А.Е., Фефелов П.А. Средства обеспечения режима в ИТУ. Рязань, 1979. 45 с.

53. Велиев С.А., Савенков A.B. Индивидуализация уголовного наказания. М., 2005.-216 с.

54. Вербицкая О.М. Российское крестьянство: от Сталина к Хрущеву. Середина 40-х начало 60-х годов. М., 1992. - 224 с.

55. В.И. Ленин и ВЧК (1917-1922 гг.): Сборник документов. М., 1975. 679 с.

56. Витрук Н.В. Общая теория юридической ответственности. М., 2008. 324с.

57. Витрук Н.В. Общая теория правового положения личности. М., 2008. -448 с.

58. Владимиров Л.Е. Психологические исследования в уголовном суде. М., 1901.-303 с.

59. Владимиров Л.Е. Курс уголовного права. Ч. 1. М., 1908. 400 с.

60. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. М., 1915. -715 с.

61. Власов В.И., Гончаров Н.Ф. Организация розыска преступников в России в IX-XX вв. (Историко-правовое исследование). Ч. 1-2. Домодедово, 1997. 145 е.; 124 с.

62. Вопросы правоведения: Сборник научн. трудов юрид. фак-та / Под общ. ред. С.А. Есикова, В.В. Никулина. Тамбов, 2005. Вып. 5. 132 с.

63. ВЧК/ГПУ: документы и материалы / Ред.-сост. Ю.Г. Фельштинский. М., 1995.-272 с.

64. Вышинский А.Я. Революционная законность на современном этапе. М., 1933.

65. Галаган И.А. Административная ответственность в СССР. Воронеж, 1970. 252 с.

66. Галахова A.B. Вопросы наказания в руководящих постановлениях пленумов Верховных судов СССР и РСФСР. М., 1981. 79 с.

67. Галкин-Враской М.Н. Материалы к изучению тюремного вопроса. СПб., 1868.-187 с.

68. Гернет М.И. История царской тюрьмы. В 5-ти томах. Т. 1. М., 1951. 327 е.; Т. 2. М., 1961. - 581 е.; Т. 3. М., 1961. - 430 с.

69. Гончаров Н.Г., Пищита А.Н. Эволюция правового регулирования здравоохранения в России. Историко-правовые аспекты. М., 2007. 132 с.

70. Гордеенков Г.С. Разбор основных начал уголовного права. Харьков, 1832.

71. Городинец Ф.М., Смирнов П.Б., Спицнадель В.Б. Юридическая ответственность осужденных: история и современность, СПб., 1997. 173 с.

72. ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960. Документы / Сост. А.Н. Кокурин, Н.В. Петров. Под ред. акад. А.Н. Яковлева. М., 2000. 886 с.

73. Гуманитарные науки: проблемы и решения: Сб. научн. статей / Под ред. A.A. Слезина. СПб., 2003. 340 с.

74. Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М., 1990.

75. Дагель П.С. Учение о личности преступника в советском уголовном праве. Владивосток, 1970. 132 с.

76. Дворянсков И.В., Сергеева В.В., Баталин Д.Е. Применение альтернативных видов наказания (сравнительно-правовое исследование). М., 2004.-91 с.

77. Девиантность и социальный контроль в России (ХЗХ-ХХ вв.): тенденции и социологическое осмысление. СПб., 2000.

78. Декреты Октябрьской революции. Т. 1. М., 1957.

79. Декреты советской власти. Т. 4. М., 1968. 731 с.

80. Депп Ф. О наказаниях, существовавших в России до царя Алексея Михайловича. СПб., 1849.

81. Детков М.Г. Наказание в царской России. Система его исполнения. М., 1994.-738 с.

82. Джероза Л. Каноническое право в католической церкви. М.: «Христианская Россия», 2000. 379 с.

83. Духовский Н.В. Задача науки уголовного права. Ярославль, 1872,

84. Евреинов Н. История телесных наказаний в России. СПб., 1913.-216 с.

85. Егоров B.C. Теоретические вопросы освобождения от уголовной ответственности. М., 2002. 279 с.

86. Емелин A.C. История государства и права России (октябрь 1917 декабрь 1991 гг.). М., 1999.-229 с.

87. Еропкин М.И. Развитие органов милиции в Советском государстве. М., 1967. 87 с.

88. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983.-352 с.

89. Есипов В.В. Очерк русского уголовного права. Общая часть. Изд. 2-е. М., 1898.-204 с.

90. Жильцов C.B. Смертная казнь в истории России. М., 2002. 464 с.

91. Забровская Л.Ю. Пенитенциарное законодательство Российской империи XIX века. Тамбов, 2006. 16 с.

92. Проблемы изучения личности правонарушителя / Отв. ред. А.Л. Закалюк. М., 1984.-145 с.

93. Заключенные на стройках коммунизма. ГУЛАГ и объекты энергетики в СССР. Собрание документов и фотографий. М., 2008. 448 с.

94. Законодательные и административно-правовые акты военного времени с 22 июня 1941 г. по 22 марта 1942 г. / Сост. Власов В.А. Под ред. Денисова А.И. М., 1942.-144 с.

95. Законодательство Екатерины II. В двух томах. Т. 2. / Отв. ред. О.И. Чистяков, Т.Е. Новицкая. М., 2001. 894 с.

96. Зима В.Ф. Голод в СССР 1946-1947 годов: происхождение и последствия. М., 1996.-265 с.

97. Зубков А.И., Калинин Ю.И., Сысоев В.Д. Пенитенциарные учреждения в системе Министерства юстиции России. История и современность / Под ред. C.B. Степашина, П.В. Крашенинникова. М., 1998. 176 с.

98. Из истории исправительно-трудовых учреждений РСФСР (октябрь 19171920 гг.): Сборник документов. М., 1960.

99. Иншаков С.М. Зарубежная криминология. М., 1997. 383 с.

100. Ионов И.Н. Российская цивилизация и истоки ее кризиса: IX начало XX вв. М., 1994.

101. Исаев М.М. Общая часть уголовного права РСФСР. Л., 1925.

102. Исаев И.А., Золотухина Н.М. История политических и правовых учений России. М., 2003. -415 с.

103. История государства и права СССР (сборник документов) / Сост. А.Ф. Гончаров, Ю.П. Титов. Ч. 1. М., 1968. 504 с.

104. История законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу 19551991 гг. / Сб. правительственных актов / Отв. ред. Р.Х. Якупов. М., 1997. 760 с.

105. История политических репрессий и сопротивления несвободе в СССР. М., 2002. 504 с.

106. Ищенко А.В. Назначение наказания по Уголовному кодексу РФ. М., 2002. -160 с.

107. Кадников Н.Г. Квалификация преступлений и вопросы судебного толкования. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2009. 256 с.

108. Каннан Дж. Тюрьмы в России. СПб., 1906.

109. Карпец И.И. Индивидуализация наказания в советском уголовном праве. М., 1961.-152 с.

110. Карпец И.И. Наказание. Социальные, правовые и криминологические проблемы. М., 1973. 287 с.

111. Келина С.Г., Кудрявцев В.Н. Принципы советского уголовного права. М., 1988.- 176 с.

112. Керимов Д.А. Методология права: предмет, функции, проблемы философии права. 4-е изд. М., 2008. — 521 с.

113. Кириллов М.А., Петренко Н.И. Уголовно-исполнительное законодательство (исторический анализ) / Под ред. Г.А. Аванесова. М., 2003. — 31 с.

114. Книга для учителя. История политических репрессий и сопротивления несвободе в СССР. М., 2002. 504 с.

115. Ковалев А.Г. Психологические основы исправления правонарушителя. М., 1968.- 136 с.

116. Колоколов Г.Е. Новое Уголовное уложение. Толкование и критический разбор. М., 1904.

117. Колоколов H.A. История российского правосудия. М., 2009. — 447 с.

118. Комментарий к Уголовно-исполнительному кодексу РФ / Под ред. В.И. Селиверстова. М., 2008.

119. Конквест Р. Большой террор. Рига, 1991.

120. Концепция реорганизации уголовно-исполнительной системы МВД России (на период до 2005 года). М., 1996. — 46 с.

121. Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части русского уголовного права. СПб., 2002. — 348 с.

122. Котошин Г.О. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1906.

123. Кошель П.А. История наказания в России. История российского терроризма. М., 1995. 376 с.

124. Краинский Д.В. Материалы к исследованию русских тюрем в связи с историей учреждения Общества попечительного о тюрьмах. Чернигов, 1914. -133 с.

125. Крахмальник Л.Г. Труд заключенных и его правовое регулирование в СССР. Саратов, 1963. 96 с.

126. Кругликов JI.JI. Уголовно-правовые средства обеспечения справедливости наказания. Ярославль, 1986. 70 с.

127. Кругликов J1.JI. Васильевский A.B. Дифференциация ответственности в уголовном праве. СПб., 2003. — 300 с.

128. Кудрявцев В.Н. Закон, поведение, ответственность. М., 1986. 448.

129. Кудрявцев В., Трусов А. Политическая юстиция в СССР. М., 2000. -365 с.

130. Кудрявцев В.Н. Преступность и нравы переходного периода. М., 2002. -238 с.

131. Кудрявцев В.Н. Стратегии борьбы с преступностью. М., 2003. 352 с.

132. Кузьмин К.В., Сутырин Б.А. История социальной работы за рубежом и в России (с древности до начала XX в.). Екатеринбург, 2003.

133. Кузьмин С.И. Исправительно-трудовые учреждения в СССР (1917-1953 гг.). М., 1991.- 132 с.

134. Курицын В.М. Переход к НЭПу и революционная законность. М., 1972. -216 с.

135. Курицын В.М. Буржуазные реформы государственного аппарата и развитие права в России в 60-80 годы XIX в. М., 1992. 57 с.

136. Курицын В.М. История отечественного государства и права. 1929 г. -22 июня 1941 г. Форсированная модернизация страны и формирование военно-технической и социально-политической базы будущей победы в Великой Отечественной войне. М., 2009. — 239 с.

137. Курляндский В.И. Уголовная ответственность и меры общественной безопасности. М., 1965. 142 с.

138. Курс советского уголовного права. Часть общая. Т. 1. JL, 1968.

139. Курс советского уголовного права / Под ред. A.A. Пионтковского. Т. 3. М., 1970.-430 с.

140. Лейст О.Э. Санкции и ответственность в советском праве. М., 1981. -77 с.

141. Лесниевски-Костарева Т.А. Дифференциация уголовной ответственности. Теория и законодательная практика. М.5 1998. 296 с.

142. Линовский В. Исследование начал уголовного права, изложенных в Уложении царя Алексея Михайловича. Одесса, 1847. 126 с.

143. Липинский Д.А. Проблемы юридической ответственности. СПб., 2003. -387 с.

144. Лисин А.Г., Петренко Н.И., Яковлева Е.И. Тюремная система Российского государства в XVIII нач. XX вв. М., 1996. - 60 с.

145. Лозбяков В.П. Криминология и административная юрисдикция милиции. М., 1996. 128 с.

146. Лубянка: Органы ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ. 1917-1991. Справочник / Под ред. А.Н. Яковлева; авторы-сост.: А.И. Кокурин, Н.В. Петров. М., 2003. 768 с.

147. Максимов Е.Д. Происхождение нищенства и меры борьбы с ним. СПб., 1901.-135 с.

148. Малинин Ф.Н. Постановления шести международных тюремных конгрессов и систематический указатель к ним. СПб., 1904. 92 с.

149. Малиновский A.A. Уголовное право зарубежных стран. М., 1998.

150. Малыгин А.Я., Мулукаев P.C. Милиция Российской Федерации. М., 2000.

151. Магомедов A.A. Уголовное право России. Общая часть / Отв. ред. Ревин В.П. М., 1997. 137 с.

152. Мельникова Ю.Б. Дифференциация ответственности и индивидуализация наказания. Красноярск, 1989. 120 с.

153. Методологические проблемы правоведения / Отв. ред. М.Н. Марченко. М., 1994.-170 с.

154. Миненок М.Г. Наказание в русском уголовном праве: историко-правовой очерк. Калининград, 1985.

155. Министерство Юстиции за сто лет (1802-1902). М., 2001. 351 с.

156. Минязева Т.Ф. Правовой статус личности осужденных в Российской Федерации. М., 2001. 320 с.

157. Михлин A.C. Уголовно-исполнительное право: Краткое пособие и основные нормативные правовые акты. М., 2008. — 384 с.

158. Мишиленко A.A. Наказание. Его понятие и отличие от других правоохранительных средств. Пг., 1914.

159. Мулукаев P.C. Полиция и тюремные учреждения дореволюционной России. М., 1964.-28 с.

160. Мулукаев P.C. Советская милиция и исправительно-трудовые учреждения. М., 1965.

161. Мясников O.A. Смягчающие и отягчающие наказание обстоятельства в теории, законодательстве и судебной практике. М., 2002. — 246 с.

162. Набоков В.Д. Об «опасном состоянии» преступника как критерии «меры защиты». СПб., 1910.

163. Наказание и исправление преступников / Под ред. Ю.М. Антоняна. М.,1992.-392 с.

164. Непомнящая Т.В. Назначение уголовного наказания: теория, практика, перспективы. СПб., 2006. 781 с.

165. Никитин В.Н. Тюрьма и ссылка. Историческое, законодательное, административное и бытовое положение заключенных, пересыльных, их детей и освобожденных из-под стражи со времени возникновения русской тюрьмы до наших дней (1560-1880). СПб., 1880. 671 с.

166. Никитина Н.И., Расчетина С.А. Развитие идеи права на образование в педагогических теориях Западной Европы XVII-XIX веков. Великий Новгород, 2000. 80 с.

167. Новомбергский Н. Слово и дело государевы. Т. 1. 1911.- 624 с.

168. Ной И.С. Вопросы теории наказания в советском уголовном праве. Саратов, 1962. 156 с.

169. Ной И.С. Сущность и функции уголовного наказания в советском государстве. Политико-юридическое исследование. Саратов: Саратовский ун-т, 1973.-193 с.

170. Оболонский A.B. Драма российской политической истории: система против личности. М., 1994. — 352 с.

171. Общая теория права: Курс лекций / Под ред. В.К. Бабаева. Н. Новгород,1993.

172. Осипов П.П. Теоретические вопросы построения и применения уголовно-правовых санкций. Л., 1976. — 134 с.

173. Омельченко O.A. Кодификация права в России в период абсолютизма (вторая половина XVIII в.). М., 1989. 151 с.

174. Органы и войска МВД России. Краткий исторический очерк / Рук. авторск. колл. В.Ф. Некрасов. М., 1996. 178 с.

175. Охрана конституционных прав личности на предварительном следствии. М., 1989. 88 с.

176. Павлухин А.Н., Чистяков A.A. Уголовная ответственность как научная категория российской правовой доктрины. М., 2003. — 80 с.

177. Памятники русского права периода укрепления русского централизованного государства (XV-XVII вв.). М., 1956.

178. Папков С.А. Сталинский террор в Сибири. 1928-1941. Новосибирск, 1997.-271 с.

179. Пассек А. Проект о преобразовании тюрем. СПб., 1867.

180. Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны // Отв. ред. В.А. Шишкин. СПб., 2000.

181. Печников А.П. Тюремные учреждения российского государства (1649 — октябрь 1917 гг.). Историческая хроника. М., 2004. 325 с.

182. Пионтковский A.A. Уголовное право. Часть Общая. Вып. I. Казань, 1913.-127 с.

183. Поздняков В.М. Психология в пенитенциарной практике зарубежных стран в XX столетии. М., 2000. 149 с.

184. Познышев C.B. Основные вопросы учения о наказании. М., 1904. 447с.

185. Познышев C.B. Учение о карательных мерах и мере наказания. М., 1908.-184 с.

186. Познышев C.B. Основы пенитенциарной науки. М., 1923. 342 с.

187. Политический режим и преступность / Под ред. В.Н. Бурлакова, Ю.Н. Волкова, В.П. Сальникова. СПб., 2001. 365 с.

188. Полиция и милиция России: страницы истории / Борисов A.B., Дугин А.И., Малыгин А.Я. и др. М., 1995. 318 с.

189. Полубинская C.B. Цели уголовного наказания. М., 1990. 142 с.

190. Портнов В.П., Славин М.М. Становление правосудия Советской России (1917-1922 гг.). М., 1990. 166 с.

191. Похмелкин В.В. Социальная справедливость и уголовная ответственность. Красноярск, 1990. 176 с.

192. Преступление и наказание. Комментарий к проекту Уголовного кодекса России. М., 1994.

193. Применение наказания по советскому уголовному праву. М., 1958. -276 с.

194. Примерный уголовный кодекс (США) / Под ред. Никифорова Б.С. М. 1969.-303 с.

195. Проблемы теории государства и права / Под ред. М.Н. Марченко. М., 2001.-652 с.

196. Пряшников М.Ф. Лишение свободы как наказание исправительное. СПб., 1872.

197. Путеармейцы: стихи и песни лагкоров. Свободный, 1935.

198. Развитие русского права второй половины XVII-XVIII вв. / Отв. ред. Е.А. Скрипилев. М., 1992. 312 с.

199. Реагирование на преступность: концепции, закон, практика. М., 2002. -308 с.

200. Рейснер М.А. Наше право. Чужое право. Общее право. Л.; М. 1925. -276 с.

201. Рогов В.А. История уголовного права, террора и репрессий в Русском государстве XV-XVIII вв. М., 1995. 263 с.

202. Роль общественности в борьбе с преступностью. Тезисы научных докладов и сообщений (2-4 февраля 1960 года). Воронеж, 1960. 82 с.

203. Романов Б.А. Люди и нравы Древней Руси. Л., 1966. 240 с.

204. Ромашкин П.С. Основные начала уголовного и уголовно-военного законодательства Петра I. М., 1947. — 95 с.

205. Рыбак М.С. Ресоциализация осужденных к лишению свободы: проблемы теории и практики. 2-е изд., испр. и доп. Саратов, 2004. 480 с.

206. Рябинин A.A. Проблемы наказания на новом этапе совершенствования уголовного и уголовно-исполнительного законодательства. Домодедово, 2000. -355 с.

207. Саженков Ю.В., Селиверстов В.И. Правовые проблемы помилования в России. М., 2007.-168 с.

208. Самощенко И.С., Фарукшин М.Х. Ответственность по советскому законодательству. М., 1971. 240 с.

209. Сахаров А.Б. О личности преступника и причинах преступности в СССР. М., 1961.-279 с.

210. Сборник документов и материалов по истории СССР советского периода (1917-1958 гг.). М., 1966. 621 с.

211. Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М., 1993. 222 с.

212. Сборник нормативных актов и материалов судебной практики по вопросам определения исправительно-трудового учреждения лицам, осужденным к лишению свободы / Сост. Ю.А. Буликин, В.Г. Нижегородцев. М., 1966.-62 с.

213. Сборник нормативных актов по советскому исправительно-трудовому праву / Сост. П.М. Лосев и Г.А. Рагулин. М., 1959. С. 359.

214. Сборник постановлений Пленумов Верховного суда СССР и РСФСР по уголовным делам. М., 1997.

215. Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации (СССР, РСФСР) по уголовным делам / Ласточкина С.Г., Хохлова H.H. Изд. второе, перераб. и доп. М., 2000. 608 с.

216. Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам / Сост. С.Г. Ласточкина, H.H. Хохлова. 5-е изд., перераб. и доп. М., 2008.

217. Сборник действующих постановлений Пленумов Верховных судов СССР, РСФСР и Российской Федерации по уголовным делам (с комментариями и пояснениями) / Отв. ред. В.И. Радченко, научн. ред. A.C. Михлин. М., 2008. -753 с.

218. Сергеева T.JI. Вопросы вины и виновности в практике Верховного суда СССР по уголовным делам. М.-Л., 1950. 184 с.

219. Сергиевский Н.Д. Наказание в русском праве XVII в. СПб., 1887. 300с.

220. Севрюгин A.C. Критерии и показатели исправления и перевоспитания осужденных. Рязань, 1989. — 86 с.

221. Середа Е.В. Применение наказания в виде лишения свободы в отношении женщин: история и современность. М., 1999. — 84 с.

222. Сизиков М.И. История государства и права России с конца XVII до начала XIX века. М., 1998. 320 с.

223. Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923-1960: Справочник / О-во «Мемориал», ГАРФ. Сост. М.Б. Смирнов. Под ред. Н.Г. Охотина, А.Б. Рогинского. М., 1998. 600 с.

224. Ситковская О.Д., Конышева Л.П., Коченов М.М. Новые направления судебно-психологической экспертизы. М., 2002. — 160 с.

225. Скляров C.B. Вина и мотивы преступного поведения. СПб., 2004. 326с.

226. Скрипилев Е.А. Тюремная политика и тюремное законодательство Временного правительства. М., 1968. 62 с.

227. Скрябин М.А. Общие начала назначения наказания и их применение к несовершеннолетним. Казань, 1988. — 125 с.

228. Смирнов В.Г. Функции советского уголовного права. Л., 1965. 188 с.

229. Смирнов Н.Г. Создание и развитие системы советских революционных трибуналов. М., 1987.

230. Смольяков В.Г. Тюремная система дореволюционной России, ее реакционная сущность. М., 1979.

231. Смыкалин A.C. Колонии и тюрьмы в советской России. Екатеринбург, 1997.-368 с.

232. Смыкалин A.C. История судебной системы России. М., 2010.-231 с.

233. Соборное Уложение 1649 г.: Текст, комментарии. Л., 1987.

234. Советское исправительно-трудовое право. Общая часть / Под ред. H.A. Стручкова, И.В. Шмарова, Сперанского И.А. М., 1977. 308 с.

235. Советское крестьянство: краткий очерк истории (1917-1970). М., 1973.

236. Соловьев М. История России с древнейших времен. М., 1990.

237. Солодкин И.И. Очерки по истории русского права (первая четверть XIX в.). Л., 1961.-170 с.

238. Сомов В.А. Потому что была война.: Внеэкономические факторы трудовой мотивации в годы Великой Отечественной войны (1941-1945). Н.Новгород, 2008. 234 с.

239. Спирин Л.М. Классы и партии в Гражданской войне (1917-1920 гг.). М., 1968.

240. Становление основ общесоюзного законодательства (50 лет Союза ССР) // Отв. ред. М.Г. Кириченко и И.С. Самощенко. М., 1972. 327 с.

241. Становский М.Н. Назначение наказания. СПб., 1999. 480 с.

242. Старков О.В., Милюков С.Ф. Наказание: Уголовно-правовой и криминологический анализ. СПб., 2003. — 461 с.

243. Старцев В.И. Внутренняя политика Временного правительства. Л., 1980.-256 с.

244. Статистика амнистированных в ознаменование десятилетия Октябрьской Революции. М., 1928. 93 с.

245. Ступин Н. История телесных наказаний в России от судебников до настоящего времени. Владикавказ, 1887. 148 с.

246. Строгович М.С. Основные вопросы советской социалистической законности. М., 1966. 252 с.

247. Стручков H.A., Ной И.С. Теоретические вопросы лишения свободы. Саратов, 1965. 166 с.

248. Стручков H.A. и др. Становление советского исправительно-трудового права (окт. 1917-1925 г.). Рязань, 1982.

249. Судебники XV-XVI веков. М.; Л., 1952.

250. Тарасова И.А. Роль полиции в осуществлении социальной функции российского государства (XVIII начало XX вв.). М., 2002.

251. Ткачевский Ю.М. Прогрессивная система исполнения уголовных наказаний. М., 2007. 240 с.

252. Толкаченко А. Становление и развитие системы исполнения уголовных наказаний в России (военно-пенитенциарные аспекты). М., 1997. 177 с.

253. Томсинов В.А. История русской политической и правовой мысли XXVIII вв. М., 2003.-256 с.

254. Торбагаев А.Н. Понятие и цели ответственности. Красноярск, 1996. -120 с.

255. Уголовно-исполнительное право: Учебное пособие для вузов / Под ред. проф. С .Я. Лебедева. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2005. 191 с.

256. Уголовно-исполнительное право России // Под ред. А.И. Зубкова. М., 1997.-320 с.

257. Уголовно-исполнительное право России // Под ред. О.Г. Перминова. М., 2001.

258. Уголовное законодательство зарубежных стран (Англии, США, Франции, Германии, Японии) / Под ред. И.Д. Козочкина. М., 1999. 352 с.

259. Уголовное право зарубежных стран. Общая часть / Под ред. и с предисл. И.Д. Козочкина. М., 2003.

260. Уголовное право. Части Общая и Особенная: курс лекций / Под. ред. А.И. Рарога. М., 2005. 480 с.

261. Упоров И.В. Пенитенциарная политика России в XVIII-XX вв.: Историко-правовой анализ тенденций развития. СПб., 2004. 610 с.

262. Утевский Б.С. Советское исправительно-трудовое право: Тюремная политика царизма и временного правительства. М., 1957. — 34 с.

263. Утевский Б.С. История науки уголовного права. М., 1948. 60 с.

264. Ферри Э. Уголовная социология. М., 2005. 568 с.

265. Фефелов П.А. Понятие и система принципов советского уголовного права. Свердловск, 1970. — 144 с.

266. Фефелов П.А. Механизм уголовно-правовой охраны. Основные методологические проблемы. М., 1992. 230 с.

267. Филиппов А.Н. О наказании по законодательству Петра Великого в связи с реформою. Историко-юридическое исследование. М., 1891. 470 с.

268. Фойницкий И.Я. Русская карательная система. СПб., 1874. 289 с.

269. Фойницкий И.Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. М., 2000. 464 с.

270. Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы / Пер. с фр. М., 1999.-480 с.

271. Хачатуров P.JL, Липинский Д.А. Общая теория юридической ответственности. СПб., 2007. 950 с.

272. Хлевнюк О.В. 1937-й: Сталин, НКВД и советское общество. М., 1992. -268 с.254. «Хотелось бы всех поименно назвать.». По материалам следственных дел и лагерных отчетов ГУЛага. М., 1993.

273. Хрестоматия по истории государства и права СССР. Дооктябрьский период / Под ред. Ю.П. Титова, О.И. Чистякова. М., 1990.

274. Хрестоматия по истории государства и права СССР. Послеоктябрьский период / Под ред. О.И. Чистякова. М., 1994.

275. Хрестоматия по истории государства и права / Сост. Ю.П. Титов. М., 1998.

276. Чельцов-Бебутов М.А. Курс советского уголовно-процессуального права. Очерки по истории суда и уголовно-процессуального процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. М., 1957. 840 с.

277. Чубинский М.П. Курс уголовной политики. СПб., 1909. 450 с.

278. Чучаев А.И. Цели наказания в советском уголовном праве. М., 1989. -83 с.

279. Шамаров В.М. Государственная служба в милиции НКВД РСФСР. Становление и развитие правовых и организационных основ. М., 1999. 220 с.

280. Шаргородский М.Д. Наказание по советскому уголовному праву. М., 1958.-464 с.

281. Шаргородский М.Д. Избранные работы по уголовному праву. СПб., 2003.

282. Ширвиндт Е.П., Утевский Б.С. Советское исправительно-трудовое право. М., 1957.

283. Щербатов M., Радищев А.Н. О повреждении нравов в России князя М. Щербатова и Путешествие А. Радищева. М., 1983. 504 с.

284. Шишов О.Ф. Проблемы уголовной ответственности в истории советского уголовного права. М., 1982. 80 с.

285. Цыпин В. Курс церковного права. Клин, 2002. 703 с.

286. Ядринцев Н.М. Русская община в тюрьме и ссылке. СПб., 1872. 719 с.

287. Якуба О.М. Административная ответственность. М., 1972. 152 с.

288. Яров C.B. Горожанин как политик. Революция, военный коммунизм и НЭП глазами петроградцев. СПб., 1999. 320 с.

289. Ястрин А.Я. Уголовное право СССР и РСФСР. М., 1931. 136 с.1. Статьи

290. Актуальные проблемы реализации уголовной политики, уголовного права и профилактики преступлений в современной России // Труды Академии управления МВД России. 2008. № 1. С. 123-131.

291. Аладьина JI.C. Становление отечественной политики борьбы с пенитенциарной преступностью во второй половине XVII первой четверти XIX вв. // Проблемы правовой и криминологической культуры борьбы с преступностью. М., 2002. С. 71-73.

292. Анашкин Г.З. Справедливость назначения уголовного наказания // Советское государство и право. 1982. № 7. С. 59-66.

293. Андреева Т.В. Русское общество и 14 декабря 1825 года // Отечественная история. 1993. № 2. С. 153-164.

294. Антонов-Саратовский В. О революционной законности // Революционная законность. 1926. № 1-2.

295. Архипов И.В. Завершающий этап становления отрасли уголовного права (К 150-летию Уложения о наказаниях уголовных и исправительных) // Правоведение. 1995. № 4-5. С. 42-49.

296. Б азы л ев Б.Т. Юридическая ответственность как правоохранительное отношение // Советское государство и право. 1980. № 8. С. 122-125.

297. Балыбин В.А. Основные тенденции развития уголовного законодательства в России в 1861-1881 гг. // Правоведение. 1977. № 3. С. 55-63.

298. Беляева Л.И. Отечественный опыт правосудия в отношении несовершеннолетних (начало XX в.) // Журнал российского права. 2003. № 1. С. 134-138.

299. Ю.Берман Я.Л. Наказание или исправление? // Пролетарская революция и право. 1918. № 8-10.

300. П.Берман Я. О революционных трибуналах // Пролетарская революция и право. 1919. № 1.

301. Бражников М.Ю. К вопросу об отражении средневекового менталитета в нормах обычного средневекового права // Государство и право. 2002. № 10. С. 64-67.

302. Бриллианова О.Г. Деятельность советского правительства по налогообложению крестьян как одного из источников бюджета страны в 20-е годы // Вестник Оренбургского гос. ун-та. 2002. № 1.

303. Булдаков В.П. Имперство и российская революционность (критические заметки) // Отечественная история. 1997. № 1-2.

304. Быстрова И.В. Государство и экономика в 1920-е годы: борьба идей и реальность // Отечественная история. 1993. № 3. С. 18-25.

305. Векленко C.B. Эволюция отечественного уголовного законодательства о виновной ответственности // Вестник Воронежского института МВД России. 2009. № 1.С. 14-20.

306. Венер М. Лицом к деревне: советская власть и крестьянский вопрос (1924-1925) // Отечественная история. 1993. № 5. С. 86-107.

307. Волженкин Б.В. Об общественной опасности преступника и основаниях уголовной ответственности // Правоведение. 1963. № 3.

308. Галкин Ю.В., Воронихин A.B. Судебная реформа 1864 г. в России // Современное право. 2000. № 8.

309. Гальперин И.М. Социальные изменения и содержание наказания // Планирование мер борьбы с преступностью. М., 1982. С. 94-99.

310. Говоров И.В. Уголовно-правовые принципы государственной политики в области борьбы с профессиональной преступностью в советской России (19201940-е годы) // История государства и права. 2004. № 1. С. 31-38.

311. Горелик A.C. Взаимоотношения обстоятельств, влияющих на размер наказания // Вопросы уголовной ответственности и наказания. Красноярск, 1986. С. 140-150.

312. Городинец Ф.М. Места содержания под стражей в Российской империи // История государства и права. 2003. № 4. С. 24-25.

313. Гринберг М.С. Репрессии 20-50 годов и принципы уголовного права // Правоведение. 1993. № 5. С. 73-79.

314. Гринберг М.С. Уголовное право и массовые репрессии 20-х и последующих годов // Государство и право. 1993. № 1. С. 63-73.

315. Гринберг М.С. Уголовное право как феномен, несовместимый с бесправием и произволом // Государство и право. 2003. № 9. С. 46-53.

316. Данилов В.П. Коллективизация: как это было // Страницы истории советского общества: факты, проблемы, люди. М., 1989.

317. Демичев A.A. Репрессивность российского суда присяжных во второй половине XIX начале XX вв. // История государства и права. 2002. № 6. С. 4247.

318. Детков М.Г. Проблемы производства и труда в процессе реформы системы исполнения уголовных наказаний в Российском государстве // Вестник Вологодского института права и экономики ФСИН России. 2007. № 1. С. 10-16.

319. Дриль Д.А. На что должна быть направлена карательная деятельность? Психологический очерк // Юридический вестник. 1880. № 3. С. 500-529.

320. Дрындин B.JI. Экономические предпосылки реформ Н.С. Хрущева // Вестн. Оренбургского гос. ун-та. 2002. № 1. С. 30-36.

321. Дубоносова А.Э. Исправительные учреждения как инструмент профилактики преступности несовершеннолетних: исторический аспект // Вестник Новгородского гос. ун-та. 2006. № 38. С. 51-53.

322. Егоров С.А. Пионер уголовной политики (О взглядах известного русского юриста М.В. Духовского) // Журнал российского права. 1998. № 7. С. 142-151.

323. Емельянова И.А. Советская юридическая литература о революционном правосознании и правотворчестве народных масс в период с февраля по октябрь 1917 г. //Правоведение. 1967. № 3. С. 48-56.

324. Ефимов М.А. Ленинские принципы исправительно-трудовой политики // Правоведение. 1969. № 3. С. 20-25.

325. Зеленин И.Е. Коллективизация и единоличник (1933-й первая половина 1935 гг.) // Отечественная история. 1993. № 3. С. 35-43.

326. Зима В.Ф. Послевоенное общество: голод и преступность // Отечественная история. 1995. № 5. С. 45-59.

327. Зубкова В.И. Восстановление социальной справедливости одна из целей уголовного наказания // Вестник Московского ун-та. Сер. 11. Право. 2003. № 1. С. 59-71.

328. Иванов A.A., Щербаков H.H. Проблемы уголовной и политической ссылки в Сибирь в работах отечественных правоведов второй половины XIX — начала XX вв. // Сибирский юридический вестник. 2003. № 2. С. 11-20.

329. Игрицкий Ю.И. Снова о тоталитаризме // Отечественная история. 1993. № 1.С. 3-17.

330. Ирошников М.Н., Портнов В.П. Об особенностях революционного слома буржуазных карательных учреждений в России // Правоведение. 1970. № 3. С. 90-98.

331. Карпец И.И. Наказание в советском уголовном праве // Советское государство и право. 1967. № 9. С. 59-68.

332. Касаткин Ю.П. К вопросу о ликвидации преступности // Ученые записки Таджикского университета. 1957. Т. 15. Вып. 6. С. 67-81.

333. Керимов Д.А., Шаргородский М.Д. Актуальные проблемы теории советского права//Правоведение. 1961. № 2. С. 22-35.

334. Кириченко Т.В., Тарбагаев А.Н. Проблемы уголовной политики: советский и зарубежный опыт // Правоведение. 1990. № 6. С. 108-111.

335. Кленова Т.В. Квалификация преступлений в условиях изменения УК РФ законом от 21 ноября 2003 г. // Юридический аналитический журнал. 2004. № 1 (19). С. 111-117.

336. Кобрин В.Б., Юрганов A.JI. Становление деспотического самодержавия в средневековой Руси (к постановке проблемы) // История СССР. 1991. № 4. С. 54-64.

337. Кожевин В.Л. Российская революция 1917 г. и ментальность больших социальных групп: проблемы изучения // Вестник Омского университета. 1999. Вып. 3. С. 78-84.

338. Кожевников А.И. Основные подходы к понятию юридической ответственности в теории права // Вестник МосУ МВД России. 2003. № 3. С. 34-39.

339. Колосок C.B. Развитие пенитенциарной системы в России в конце XIX -начале XX вв.: Дореволюционная историография проблемы. // Сибирский юридический вестник. 1999. № 4. С. 61-62.

340. Колосок С. Условия отбывания наказания заключенными Иркутской губернии в конце XIX начале XX вв. // Сибирский юридический вестник. 2000. № 3. С. 5-8.

341. Коняхин В.П. Предпосылки законодательного закрепления Общей части российского уголовного права (К 170-летию принятия Свода законов Российской империи 1833 г.) // Государство и право. 2003. № 4. С. 98-105.

342. Косачев В.Г. Накануне коллективизации. Поездка И.В. Сталина в Сибирь в 1928 г. //Вопросы истории. 1998. № 5. С. 101-106.

343. Колоколов H.A. Условное наказание: главное — правильно определить критерии целесообразности, законности, обоснованности и справедливости // Юрист. 2004. № 3. С. 58-62.

344. Красиков В.И. Рецензия на: Бушуев И.А. Исправительные работы. М.: Госюриздат. 1959. 135 с. //Правоведение. 1961. № 1. С. 160-165.

345. Кром М.М. Политический кризис 30-40-х годов XVI в. (Постановка проблемы) // Отечественная история. 1998. №5. С. 3-19.

346. Кропачев Н.М. Принципы применения мер ответственности за преступления // Правоведение. 1990. № 6. С. 71-76.

347. Кругликов JI.JT. Вопросы дифференциации и индивидуализации наказания в новом законе о суде присяжных // Дифференциация ответственности в уголовном праве и процессе. Ярославль, 1994. С. 180-198.

348. Крюков A.A. Назначение наказания ниже низшего предела: практика применения нормы // Сибирский юридический вестник. 2004. № 4. С. 58-63.

349. Кузьмин А.Г. Первые попытки ограничения самодержавия в России // Советское государство и право. 1980. № 1. С. 81-90.

350. Кузьмин С.И., Дорофеев Н.К. Правовое обеспечение функционирования исправительно-трудовых учреждений в период Великой Отечественной войны // Закон и армия. 2005. № 6. С. 24-28.

351. Кузьмин С.И. Борьба заключенных за свои права и законные интересы в особых лагерях советского государства // Вестник Владимирского юридического института. 2007. № 1. С. 23-25.

352. Кукулиев Э.Р. Особые лагеря МВД СССР для особо опасных преступников (1948-1956 гг.) // Закон и право. 2003. № 2. С. 74-77.

353. Кукушкина О.Ю. Роль амнистии в правовом государстве // Юрист. 2001. №8. С. 31-34.

354. Кульгускина JI.B. Социально-психологический облик поколений «отцов» и «детей» в 1930-х гг. // Известия Алтайского гос. ун-та. 2002. № 4. С. 35-39.

355. Кури X. Имеет ли наказание превентивный эффект // Правоведение. 2001. № 3. С. 143-157.

356. Курицын В.М. НЭП и революционная законность // Вопросы истории. 1967. № 9.

357. Курляндский В.И. Об уголовной ответственности и мерах общественного воздействия//Правоведение. 1964. № 1.

358. Левицкий Г.А. К вопросу о принципах применения наказания // Советское государство и право. 1958. № 4.

359. Лившиц Ю.М. Материальные основания уголовной ответственности // Правоведение. 1963. № 3. С. 154-157.

360. Литвин А.Л. Красный и белый террор в России. 1917-1922 гг. // Отечественная история. 1993. № 6. С. 46-62.

361. Логецкий А. Преступление и проступок по уголовному законодательству второй половины XIX — начала XX вв. // Право и жизнь. 2003. № 56. С. 256-269.

362. Лунеев В.В. Политическая преступность в России: прошлое и настоящее // Общественные науки и современность. 1999. № 1.

363. Люблинский П.И. О действии наказания // Новые идеи в правоведении. Сб. 1. Цели наказания. СПб., 1914.

364. Лященко Л.М. История терроризма в России в документах, исследованиях //Вопросы истории. 1998. № 6. С. 157-158.

365. Магомедов A.A. Проблема ответственности в истории уголовного права России//Правоведение. 1996. № 1. С. 76-81.

366. Малыгин А.Я. Правоохранительная система периода проведения новой экономической политики // Проблемы развития правоохранительных органов. М., 1994. С. 61-63.

367. Малыгин А., Мордачев В. Становление отечественной уголовно-исполнительной политики // Уголовное право. 2004. № 1. С. 98-100;

368. Малыгин А .Я. Роль единой паспортной системы в обеспечении безопасности // Труды Академии управления МВД России. 2007. № 3. С. 114117.

369. Махов В.Н., Пешков М.А. Юристы США о «сделке о признании вины» // Следователь. 2003. № 4. С. 73-82.

370. Московкин В.В. Восстания крестьян в Западной Сибири в 1921 г. // Вопросы истории. 1998. № 6. С. 46-65.

371. Мулукаев P.C. Из истории борьбы с профессиональной преступностью в России (вторая половина XIX начало XX вв.) // Актуальные проблемы; теории и практики борьбы с организованной преступностью ^ России. Вып. I. М., 1994. С. 55-62.

372. Наташев А.Е. Важный этап советского исправительно-трудового законодательства//Труды-ВНИИ МВД СССР: 1971. № 17. С. 3-23.

373. Обухов В.В. Механизм судебных репрессий в системе военных трибуналов войск НКВД, СССР 1939-1940 гг. (Порядок судопроизводства, практика) // Государство и право. 2004. № 2. С. 76-85.

374. Павлова И.В. Механизм политической власти в СССР в 20-30-е годы // Вопросы истории. 1998: № 11-12. С. 49-67.

375. Пайчадзе С.А. Издания БАМЛага ОПТУ-НКВД // Вторые Макушинские чтения (23-24 мая 1991 г.). Томск, 1991.

376. Пацкевич А.П., Стороженко С.Н. Исторические предпосылки зарождения уголовной регистрации // Ученые записки Таврическогонационального университета им. В.И. Вернадского. Сер. «Юр. наука». Т. 18. 2005. №3. С. 47-53.

377. Пережогин A.A. Ведомственный военный суд на кабинетских предприятиях Западной Сибири (1777-1800 гг.) // Известия Алтайского гос. унта. 2002. №4. С. 16-18.

378. Перминов О.Г. Функции и задачи уголовного наказания в борьбе с преступностью // «Черные дыры» в российском законодательстве. 2002. № 4. С. 7-28.

379. Пионтковский A.A., Чхиквадзе В.М. Укрепление социалистической законности и некоторые вопросы теории советского уголовного права и процесса// Советское государство и право. 1956. № 4. С. 26-38.

380. Пионтковский A.A. Усиление роли общественности в борьбе с преступностью // Советское государство и право. 1961. № 4. С. 60-70.

381. Пионтковский A.A. О теории «новой социальной защиты» в уголовном праве // Советское государство и право. 1968. № 4. С. 114-121.

382. Плотниекс A.A. Развитие взглядов на сущность советского права (19171936 гг.) // Советское государство и право. 1980. № 1. С. 116-121.

383. Рабинович П.М. Борьба за советскую социалистическую законность в РСФСР (1917-1920 гг.)//Правоведение. 1967. №5. С. 122-131.

384. Рарог А. Усмотрение правоприменителя при квалификации преступления // Уголовное право. 2000. № 1. С. 39-43.

385. Рассказов Л.П., Упоров И.В., Палазян P.A. Институт наказания в российском праве XVIII в. // Юрист. 1999. № 11. С. 71-75.

386. Рассказов Л.П., Упоров И.В. Инструкция смотрителю губернского тюремного замка 1831 г. как исток уголовно-исполнительного права России // Правоведение. 2000. № 2. С. 244-249.

387. Рыбак М. Уголовно-правовые, пенитенциарные принципы: проблемы реализации // Уголовное право. 2005. № 4. С. 112-114.

388. Саврасов Л.А. Преступление и наказание в текущий и переходный период // Пролетарская революция и право. 1918. № 5-6. С. 21-26.

389. Садовникова М.Н. Некоторые аспекты ресоциализации несовершеннолетних, совершивших преступления, в свете ювенальной юстиции // Сибирский юридический вестник. 2004. № 4. С. 64-68.

390. Сафонов A.A. Уголовное законодательство Российской империи о религиозных преступлениях в начале XX в. // Вестник Московского университета МВД России. 2007. № 1. С. 154-155.

391. Седов П.В. Подношения в московских приказах XVII века // Отечественная история. 1996. № 1. С. 139-150.

392. Седов С.А. Попытка государственного переворота 1730 г. в России // Вопросы истории. 1998. № 7. С. 47-63.

393. Сергиевский Н.Д. Преступление и наказание как предмет юридической науки // Юридический вестник. 1879. № 12.

394. Сергиевский В.А. О советской криминологии // Правоведение. 1963. № 2. С. 94-101.

395. Серебрякова В.А. Работа над проблемой ликвидации преступности в СССР // Советское государство и право. 1960. № 7. С. 181-182.

396. Сидоркин А.И. Наказания, связанные с лишением и ограничением свободы в каноническом праве: проблемы правового регулирования систематизации и рецепции древнерусским законодателем // Право и политика. 2004. № 12. С. 119-132.

397. Сикорский Е.А. Советская система политического контроля над населением в 1918-1920 годах//Вопросы истории. 1998. № 5. С. 91-101.

398. Синцова Т.А. Амнистия и помилование в советском государственном праве //Правоведение. 1969. № 6. С. 118-121.

399. Скрипилев Е.А. К истории временных судов Петрограда в 1917 г. // Правоведение. 1968. № 4. С. 129-124.

400. Смирнов О.В. Текучесть рабочей силы и правовые средства борьбы с ней // Советское государство и право. 1969. № 11. С. 52-60.

401. Смирнова Н.В. К вопросу об истории организации исправительных учреждений для беспризорных и безнадзорных несовершеннолетних // История государства и права. 2004. № 1. С. 24. С. 23-25.

402. Соловьев Э.Ю. Переосмысление талиона. Карательная справедливость и юридический гуманизм // Новый мир. 2004. № 4. С. 123-143.

403. Солодкин И.И. О товарищеских судах // Правоведение. 1959. № 3. С. 113-118.

404. Сперанский И.А. В.И. Ленин о принципах советской исправительно-трудовой политики // Правоведение. 1967. № 2. С. 35-40.

405. Спицын В.И. Теория и практика реализации условно-досрочного освобождения в Российской Федерации // Современное право. 2003. № 1. С. 4044.

406. Станкевич В.Б. Борьба с опасным состоянием как основная задача нового уголовного права //Новые идеи в правоведении. СПб., 1914. С. 78-135.

407. Строгович М.С. Сущность юридической ответственности // Советское государство и право. 1979. № 5. С. 72-78.

408. Стручков H.A. Наказание как средство борьбы с преступностью // Советское государство и право. 1969. № 11. С. 91-98.

409. Субоцкий Ю.В. Административное правонарушение и преступление // Вестник МГУ. 1959. № 2.

410. Тальберг Д. Исправление малолетних преступников в России // Юридический вестник. 1885. № 2. С. 325-362.

411. Татарников В.Г. Понятие общих начал назначения наказания и их содержание // Проблемы совершенствования борьбы с преступностью. Иркутск, 1985. С. 38-52.

412. Титов Н.И. О критериях исправления и перевоспитания осужденных // Правоведение. 1965. № 4. С. 100-107.

413. Ткачевский Ю. Судимость // Уголовное право. 2000. № 3. С. 35-42.

414. Ткачевский Ю.М. Ответственность за воинские преступления во время Великой Отечественной войны (1941-1945) // Вестник Московского Ун-та. Сер. 11. Право. 2005. № 3. С. 34-47.

415. Ткачевский Ю.М. Исполнение условного осуждения // Вестник Московского ун-та. Сер. 11. Право. 2005. № 4. С. 7. С. 3-18.

416. Толкаченко А., Толкаченко А. Из истории военных тюрем в России // Юрист. 1999. № 3.

417. Тяжельникова B.C. Самоубийства коммунистов в 1920-е годы // Отечественная история. 1998. № 6. С. 158-173.

418. Уголовное Уложение вместо УК РФ / Записки криминалистов. Вып. 1. М., 1993.

419. Упоров И.В. Регламентация наказания в виде лишения свободы в Уголовном уложении 1903 г. // Журнал российского права. 2002. № 7. С. 155160.

420. Утевский Б.С. Вопросы теории исправительно-трудового права и практика его применения // Мат-лы теоретич. конфер. по вопросам советского исправительно-трудового права. М., 1957. С. 28-61.

421. Утевский Б.С. Новые методы борьбы с преступностью и некоторые вопросы уголовной ответственности // Правоведение. 1961. № 2. С. 630-640.

422. Фефелов П.А. Критерии установления уголовной наказуемости деяний // Советское государство и право. 1970. № 11. С. 101-105.

423. Фойницкий И.Я. Уголовное право. Его предмет, его задачи // На досуге. СПб., 1898.

424. Чердаков О.И. Место и роль прокуратуры в правоохранительной системе советского государства в период его становления и развития (19171936 гг.) // Государство и право. 2003. № 12. С. 86-91.

425. Чечель Г.И. Индивидуализация как принцип назначения наказания // Вестник Ставропольского государственного университета. 2004. № 36. С. 92-94.

426. Шаргородский М.Д. Предмет и система уголовного права // Советское государство и право. 1941. № 4.

427. Шаргородский М.Д. 50-летие Руководящих начал по уголовному праву РСФСР // Правоведение. 1962. № 6. С. 65-72.

428. Шаргородский М.Д. Научный прогресс и уголовное право // Советское государство и право. 1969. № 12. С. 87-95.

429. Шашков В.Я. К вопросу о выселении раскулаченных семей в Северный край. 1930-1933 годы // Отечественная история. 1996. № 1. С. 150-155.

430. Шишов О.Ф. О разграничении преступлений и административных проступков в советском праве // Советское государство и право. 1961. № 6. С. 64-73.

431. Шляпников A.C. Ленинские принципы уголовной политики советского государства// Советское государство и право. 1968. № 4. С. 12-21.

432. Шмаров И.В. Уголовно-правовая политика и ее влияние на формирование уголовного законодательства // Журнал российского права. 1998. №6. С. 10-17.

433. Шумов Р.Н. К вопросу о совершенствовании уголовно-правовых норм, стимулирующих добровольное возмещение имущественного ущерба и морального вреда, причиненных в результате преступления // Проблемы правоохранительной деятельности. 2007. № 1. С. 64-68.

434. Щедрин Н.В. Меры безопасности: развитие теории, отличительные признаки и классификация // Правоведение. 1994. № 4.

435. Эстрин А .Я. Эволюция советской уголовной политики // Основные задачи советской уголовной политики / Под ред. Е.Г. Ширвиндта. М., 1929. С. 32-36.

436. Ячменев Ю.В. Историко-правовые особенности становления и развития юридической мысли в России XVII века // История государства и права. 2002. № 2. С. 23-31.

437. Ящук Т.Ф. Политика отношения к старым специалистам в первой половине 1920-х годов // Исторический ежегодник. Омск, 1997. С. 56-60.

438. Авторефераты и диссертации

439. Арендаренко A.B. Общеправовой принцип социальной справедливости и его реализация в современном уголовном праве России (теоретико-правовые аспекты). Автореф. дисс. . докт. юрид. наук. М., 2010. 45 с.

440. Беляева Л.И. Правовые, организационные и педагогические основы исправительных заведений для несовершеннолетних правонарушителей в России (сер. XIX нач. XX вв.). Автореф. дисс. . докт. юрид. наук. М., 1995. -47 с.

441. Бриллиантов A.B. Дифференциация наказания: уголовно-правовые и уголовно-исполнительные аспекты. Автореф. дисс. . докт. юрид. наук. М., 1998.-48 с.

442. Вакарина Е.А. Дифференциация и индивидуализация наказания и средства их достижения. Автореф. дисс. . канд. юрид. наук. Волгоград, 2001. -25 с.

443. Епанешников B.C. Юридическая ответственность лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы. Автореф. дисс. . докт. юрид. наук. М., 2000.-40 с.

444. Зверева О.Н. Реализация принципа индивидуализации наказания при исполнении лишения свободы. Дисс. . канд. юрид. наук. Рязань, 2005. 233 с.

445. Исаков В.М. Правовое регулирование и организация трудовой занятости осужденных в исправительных учреждениях советского государства (1917-1990 гг.). Автореф. дисс.докт. юрид. наук. М., 2000. 26 с.

446. Карасева М.Ю. Институт наказания в советском государстве довоенного периода. Автореф. дисс. . канд. юрид. наук. Волгоград, 2000. — 29 с.

447. Карпец И.И. Индивидуализация наказания в советском уголовном праве. Автореф. дисс. докт. юрид. наук. JL, 1963. — 31 с.

448. Ю.Кузьмин С.И. Политико-правовые основы становления и развития системы исправительно-трудовых учреждений советского государства (19171985 гг.). Автореф. дисс. . докт. юрид. наук. М., 1992. — 43 с.

449. П.Кузьмин М.А. Стимулирование правопослушного поведения заключенных в исправительно-трудовых лагерях посредством реализации поощрительных норм (1930-1956 гг.). Автореф. дисс. . канд. юрид. наук. М., 1998.-23 с.

450. Липинский Д.А. Общая теория юридической ответственности. Автореф. дисс. докт. юрид. наук. Саратов, 2004. 46 с.

451. Магомедов A.A. Уголовная ответственность и освобождение от нее: эволюция правовых воззрений и современность. Дисс. . докт. юрид. наук. М., 1998.-330 с.

452. Н.Мельникова Ю.Б. Индивидуализация наказания с учетом личности преступника. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. М., 1969. 20 с.

453. Немытина М.В. Суд в России: вторая половина XIX начало XX вв. Автореф. дисс. . докт. юрид. наук. М., 1999. - 40 с.

454. Непомнящая Т.Н. Мера уголовного наказания: проблемы теории и практики. Автореф. дисс. . докт. юрид. наук. Екатеринбург, 2010. 46 с.

455. Новоселов Г.П. Критерии определения судом меры уголовного наказания. Дисс. канд. юрид. наук. Свердловск, 1981. 195 с.

456. Печников А.П. Главное тюремное управление российского государства (1879 октябрь 1917 гг.). Автореф. дисс. . докт. юрид. наук. М., 2002. - 52 с.

457. Рогов В.А. Проблемы истории русского уголовного права (XV-XVII вв.). Автореф. дисс. . докт. юрид. наук. М., 1999.

458. Рябинин A.A. Дифференциация и индивидуализация наказания в виде лишения свободы. Автореф. дисс. . докт. юрид. наук. М., 1995. -45 с.

459. Смыкалин A.C. Пенитенциарная система советской России 1917 начала 60-х годов: историко-юридическое исследование. Автореф. дисс. . докт. юрид. наук. Екатеринбург, 1998. - 43 с.

460. Солодкин И.И. Русское уголовное право в конце XVIII первой трети XIX в. (образование, наука, законодательство): Автореф. дис. . докт. юрид. наук. Л., 1966.-28 с.

Автор: Иванов, Алексей Алексеевич
Город: Москва
Год: 2010
Звание: доктора юридических наук
КОД ВАК: 12.00.01

Диссертация

Принцип индивидуализации юридической ответственности в российском праве X-XX вв. тема диссертации по юриспруденции

Автореферат

ПОХОЖИЕ РАБОТЫ

Принцип индивидуализации юридической ответственности в российском праве X-XX вв.текст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.01 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции на тему «Принцип индивидуализации юридической ответственности в российском праве X-XX вв.»

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции, автор работы: Иванов, Алексей Алексеевич, доктора юридических наук

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по теме "Принцип индивидуализации юридической ответственности в российском праве X-XX вв."

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Иванов, Алексей Алексеевич, Москва

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ «Принцип индивидуализации юридической ответственности в российском праве X-XX вв.»

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Принцип индивидуализации юридической ответственности в российском праве X-XX вв.»

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Иванов, Алексей Алексеевич, доктора юридических наук

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Принцип индивидуализации юридической ответственности в российском праве X-XX вв."

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Иванов, Алексей Алексеевич, Москва

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Принцип индивидуализации юридической ответственности в российском праве X-XX вв.»