Российская юстиция в XIX-начале XX в.

Галкин, Юрий Васильевич

Российская юстиция в XIX-начале XX в.текст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.01 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Российская юстиция в XIX-начале XX в.»

На правах рукописи

ГАЛКИН Юрий Васильевич

РОССИЙСКАЯ ЮСТИЦИЯ В XIX - НАЧАЛЕ XX В. (На материалах Центра и Саратовской губернии)

12.00.01 - теория и история права и государства; история правовых учений

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук

Саратов - 2003

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Саратовская государственная академия права»

Научный руководитель - кандидат юридических наук, профессор

Понихидин Юрий Матвеевич. Официальные оппоненты: доктор юридических наук, профессор

Сырых Владимир Михайлович; кандидат юридических наук, доцент Иванов Сергей Викторович.

Ведущая организация - Нижегородская академия Министерства внутренних дел Российской Федерации, г. Нижний Новгород

совета Д-212.239.01 при Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Саратовская государственная академия права» по адресу: 410056, г. Саратов, ул. Чернышевского, 104, ауд. 2.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Саратовская государственная академия права».

Защита состоится 14 октября 2003 г. в

ч на заседании диссертационного

Автореферат разослан

2003 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

И.Н. Сенякин

2.оо^-А

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования определяется рядом обстоятельств, наиболее важным среди которых является обилие накопленных материалов, требующих своевременного обобщения на обогащенной и в значительной мере обновленной источниковой, методической и методологической базе. Процессы строительства системы правосудия в Поволжье, исторически отличавшейся характерными особенностями, заслуживают внимания исследователей не только потому, что их знание обогащает краеведение. Разработка истории российского правосудия на местах, в частности в Саратовской губернии, позволяет на основе открывшихся материалов и данных современного обществознания воссоздать более полную картину отечественной юстиции в стране в целом в динамике столетия. Более того, накопление современного опыта, особенно начиная с конца XX в., открывает возможность полнее и глубже понять и усвоить опыт предшествующего столетия, поскольку в свете новых реалий многое из пережитого видится лучше, и уточнить в этом плане многие устоявшиеся оценки, доныне распространенные в литературе.

Двухсотлетний юбилей Министерства юстиции, широко отмеченный российской общественностью в прошлом году, представляет хороший повод с особым вниманием оглянуться на путь, пройденный отечественной судебной системой. В связи с этим возникает необходимость еще раз вернуться к некоторым принципиальным положениям истории и теории вопроса. И хотя ее историография, начиная с глубины веков до настоящего времени, в общем, неплохо разработана, на данную тему имеется множество публикаций в научной периодике и монографий как по отдельным локальным, так и общим ее аспектам, она далеко не исчерпана и ждет объективного и добросовестного исследователя, вооруженного современным знанием. Речь идет, прежде всего, об освобождении исторической и юридической литературы от накопившихся идеологических стереотипов и штампов и о самостоятельном сюжете развития системы российского правосудия в связи с развитием всей политической системы России в целом и действительным его местом в мировой юриспруденции.

Данная тема взята русской общественной мыслью, она не сходит со страниц не только светской, но и религиозной литературы. р н д ц и о Ч ¿Й^ЙКУ'1^ ®Удет

БИБЛИОТЕКА С.Петербург ОЭ 300

>5 »«О Ь с?

у --—*

сослаться на опубликованное в печати интервью, которое дал председатель отдела внешних сношений Московского патриархата митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл. Касаясь актуальных проблем современности, иерарх выразил глубокую озабоченность судьбами Отечества. В течение последних ста лет, подчеркнул он, курс многострадальной России последовательно прокладывали монархисты, буржуазные либералы, коммунисты, демократические реформаторы. К сожалению, в некоторых случаях культурно-религиозный архетип русской цивилизации учитывался недостаточно или не учитывался вовсе. Подчас предлагаемые цивилизационные модели откровенно противоречили идее государства Российского и его предназначению в мире, а потому отторгались русской жизнью. В итоге российская государственность переживает ныне системный кризис, глубина и острота которого приводят на память наиболее трагичные страницы нашей истории.

Приоритетной задачей в условиях современной России становится формулирование и утверждение в общественном и государственном бытии национальных культурно-цивилизационных стандартов. А именно они лежат в основе современной правовой культуры. На фундаменте протестантской этики, заметил далее владыка, покоится современная англо-американская цивилизация, исламская этика определяет путь исторического развития арабского мира. И лишь нынешнее российское общество, лишенное собственных культурно-цивилизационных стандартов (философских, ценностных, экономических, образовательных, информационных, поведенческих), которые содержали бы в свернутом виде всю полноту национального миросозерцания, вынуждено носить одежды с чужого плеча. А это и неудобно, и некрасиво, и непрактично. Ибо, как заметил разумный экономист, для построения шведской модели социализма в России слишком мало шведов, а для построения американской модели капитализма — слишком мало американцев. Зато здесь достаточное количество русских, и они имеют право на достойную жизнь в соответствии со своими культурно-ценностными представлениями о родном и личном благе, о праве и справедливости.

К сказанному видным православным деятелем нечего добавить. Разве, кроме того, что его меткое наблюдение помогает понять многое в отечествен-

ной истории, в том числе русский XIX в., золотой век русской культуры, и особенно развитие политической и правовой системы России, ее перспективы и проблемы на сегодня и завтра. Они все более полно осознаются в обществе, во всяком случае, в той части, которая называется образованным обществом, включая и законодателя. Это и понятно, ибо и демократия, чтобы утвердиться в жизни, должна уметь защищать себя. Ныне, когда укрепление правопорядка и всей правоохранительной системы вновь выходит на передний план, о чем говорят самые последние властные решения, соответственно усиливается актуальность темы, что обязывает исследователей историков и юристов продолжать ее научную разработку с тем, чтобы, вовлекая в научный оборот новые материалы и обобщая их с учетом современных реалий, внести необходимые уточнения в трактовку ее важнейших положений.

Цель исследования. Главной задачей данной работы является раскрытие становления и развития системы правосудия в VIII - XIX вв. в центре и на местах (в частности, в Саратовской губернии), анализ судебной системы России в первой половине XIX в., выявление особенностей судопроизводства во время и после проведения судебной реформы 1864 г. Все рассуждения строились на основе изучения архивных материалов, труднодоступных источников и судебной практики XIX - начала XX вв.

Объектом исследования стала судебная система Российского государства в XVIII - XIX вв. в центре и на местах и особенно в Саратовской губернии как наиболее показательном регионе с точки зрения развития институтов судопроизводства и юстиции.

Предметом исследования стали развитие судебно-процессуального права, становление органов юстиции и суда за указываемый период, наличие региональных и национальных особенностей в системе судоустройства и судопроизводства.

Хронологические рамки исследования охватывают не только весь XIX и начало XX в., но и период, начиная с VIII в., т.е. с момента обнаружения первых упоминаний о местном правосудии, в продолжение которого рассматривается процесс становления и развития органов судопроизводства и исполнения наказаний в Саратовском крае. Историю российской юстиции на материалах Центра и Саратовского края можно условно разделить на два периода: своеобразную пре-

дысторию — дамииистерский период (VU1-XVUI вв.) и последовавший после 1802 г. период министерский (1802-1917 гг.). С учетом того обстоятельства, что тема становления отечественного правосудия на местах слабо разработана и потому почти не представлена в исторической и юридической литературе, развитие саратовской юстиции рассматривается в широком хронологическом плане, начиная со средневековой Руси, и прослеживается вплоть до 1917 г.

Таким образом, появляется возможность на более обширном историческом пространстве выявить действительное место многих крупных явлений в летописи Российского государства и права. Вызванная к жизни Романовская монархия, как альтернатива Смуте и семибоярщине, в течение трех столетий обеспечивала гигантское возрастание геостратегической роли России и превращение ее в великую мировую державу. В процессе возвышения и падения Российской империи не последнюю, если не сказать, решающую, роль сыграла система правосудия и правоохранительных органов в целом. Между тем по принятому неписаному, но непреложному правилу самодержавие с его аппаратом власти, включая судебную, рассматривается однозначно как негативный фактор отечественной истории, вопреки которому якобы пробивал дорогу и осуществлялся общественный прогресс. Время вносит свои коррективы и требует современной оценки фактов и отказа от устаревших штампов и стереотипов, которых накопилось в литературе немало.

Не случайно выбран и регион исследования. Территория современной Саратовской области в разные периоды времени входила в состав нескольких государственных образований: Хазарский каганат (VIII-XI вв.), Золотую Орду (X1I1-XV вв.), Московскую Русь (XVI-XVII вв.), Российскую империю (XVIII -начало XX в.). На основе исторических документов и иных источников можно проследить, как на территории Нижнего Поволжья протекали характерные и для центральной России процессы становления и развития органов судопроизводства и исполнения наказаний с VIII по XX в. Саратовская губерния — одна из типичных провинций России, отличавшаяся рядом особенностей, знание которых способно обогатить историю общероссийской юстиции. С Саратовским краем связаны биографии многих известных в России государственных и общественных деятелей, начиная с А.Н. Радищева, который был не только писателем, философом и мыслителем, но и основоположником судебной статистики, кончая П.А. Столы-

пиным. С Саратовской землей так или иначе связаны судьбы министров юстиции России Р. Г. Державина, М.Г Акимова, A.A. Хвостова, A.A. Макарова, А.Ф. Керенского, первого начальника Главного тюремного управления М.Н. Галкина-Враского.

Источники исследования в основном содержатся в опубликованных материалах, перечень которых приведен в библиографии. Изучение проблем становления и развития местных органов юстиции только начинается, и в отечественной историографии имеются лишь некоторые наработки, а изучение процесса формирования местных органов юстиции Саратовского края долгое время вообще не привлекало внимания ни историков, ни юристов. Более или менее полно исследована история центральных органов юстиции, хотя и в этой области накопилось, как сказано выше, немало стереотипов, ждущих своего часа. Важное место в использованной литературе занимают источники дореволюционного периода. Среди них заслуживает особого внимания переизданный к юбилею фундаментальный труд — летопись «Министерство юстиции за сто лет. 1802-1902. Исторический очерк» (СПб., 1902), в котором с хронологической точностью приведены основные события и факты, и многие из ее данных использованы в диссертации.

Дореволюционная литература обладает важными достоинствами. Она воспроизводит в общем достоверную и яркую картину положения в центре и на местах, содержит богатый фактический материал, обращая при этом особое внимание на наиболее заметные факты и персоны. Вместе с тем, нельзя не признать, что литературным трудам дореволюционных авторов свойствен и ряд типичных слабостей. Прежде всего, авторы, описывая современные им события, непосредственными свидетелями которых они являлись, были избирательны в своих предпочтениях, не заботясь о полноте описания, и, как правило, шли в русле официальной историографии. Пожалуй, за исключением периода конца XIX - начала XX в., когда в России зарождался политический плюрализм. Кроме того, дореволюционные авторы чаще всего описывали известных персон своего класса и круга, причем как живых людей во всех их непосредственных проявлениях, но не исторических деятелей, и делали это не всегда объективно и критически.

Советская историография богата и представлена множеством научных трудов. Заметный вклад в разработку темы внесли саратовские ученые. Обращают на

себя внимание исследования М.В. Немытиной, посвященные известной Комиссии по пересмотру судебных уставов во главе с министром юстиции Н.В. Муравьевым (кандидатская диссертация) и российскому суду второй половины XIX-XX в. (тема ее докторской диссертации и одноименной монографии). Однако, несмотря на обилие трудов по теме, все же создано мало фундаментальных работ, посвященных государственному устройству и управлению Российской империи в целом, характеру ее местной власти и особенно персоналиям. Среди таких работ заметна работа H.H. Ефремовой «Министерство юстиции. 1802-1902 гг. Историко-правовое исследование» (М., 1983), которая, естественно, не исчерпывает тему.

Важным в этом плане является исследование Н.П. Ерошкина «История государственных учреждений дореволюционной России» (М., 1968. Переиздана в 1998 г.), в котором дается краткий систематический очерк истории институтов управления, в том числе института губернаторства и др. В 1978 г. вышла монография П.А. Зайончковского «Правительственный аппарат самодержавной России», по сути открывшая новое направление в исторической науке. В ней впервые была показана необходимость изучения личного состава государственной службы и сформулировано принципиальное положение о том, что «...наряду с расстановкой общественных сил, определенной политической системой», на внутреннюю политику страны «оказывают немалое влияние и люди, стоящие во главе администрации». Среди современных работ на эту тему отметим интересное исследование Д.Н. Шилова «Государственные деятели России. Главы высших и центральных учреждений. 1902-1917 гг.» (СПб., 2001).

Серьезное значение имеют справочные и энциклопедические издания (особенно биографического характера) о государственных деятелях России. Наряду с литературными источниками, в диссертации широко использованы также данные, почерпнутые из Российского исторического архива (РГИА) и отдела рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ) (г. Санкт-Петербург), Государственного архива РФ (ГАРФ), Российского государственного архива литературы и искусств (РГАЛИ), отдела рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ) (г. Москва), Государственно го архива Саратовской области (ГАСО), Музея истории юстиции Саратовского края (МИЮСК) и отдела редких книг Научной библиотеки Саратовского государственного университета, в которой сохранились

архивные материалы с присвоенными инвентарными номерами. В работе использованы материалы из всех трех Собраний законов Российской империи (в тексте они обозначены сокращениями ПСЗ-1, ПСЗ-П, ПСЗ-Ш) и отдельные тематические подборки законодательных материалов.

Методология исследования, которой следовал автор диссертации, опирается на многообразие методологических и методических приемов, операций и форм построения научного знания. Среди них следует отметить прежде всего ци-вилизационный метод с его идеями круговорота локальных цивилизаций, представленный именами отечественных и зарубежных авторов, начиная от известного панслависта и русофила XIX в. Н.Я. Данилевского до современного английского историка и социолога А.Д. Тойнби, а также элементы формационного метода, поскольку исследование охватывает две эпохи отечественной истории — феодализма и капитализма. Важное место в системе методологии исследования занимает единство двух основных методов научного познания — исторического и логического.

Исторический метод предусматривает рассмотрение развития объекта в ходе естественно-исторического процесса, со всеми присущими ему неповторимыми чертами, деталями и особенностями, через которые проявлялись закономерности его движения. Он обязывает автора рассматривать каждое явление в развитии, в связи с другими явлениями жизни и с конкретным опытом истории. Это означает, что, изучая ту или иную проблему, необходимо рассматривать явления или процессы с точки зрения того, где, когда и почему они возникли, как оценивались современниками на разных стадиях развития, какими стали в настоящее время. Однако исторический метод, при всех бесспорных достоинствах, имеет свои познавательные пределы.

Логический метод, по определению мыслителя, это — тот же исторический, но освобожденный от конкретно-исторической формы и мешающих случайностей. При логическом методе явления рассматриваются в спектре его высшей стадии, когда оно приобретает зрелую и совершенную форму, что способствует более глубокому пониманию предыдущих стадий или фаз развития и постижению истины в целом. Такой метод позволяет освоить объективное содержание исторических явлений и фактов, выявить существенные связи и тенденции их развития. Из

этого золотого правила теории познания вытекает решающее преимущество логического метода, состоящее в том, что сквозь призму, а точнее, линзу современного знания можно разглядеть и прочитать в истории то, что дано в ней в неразвитом виде.

Научная новизна работы заключается в том, что впервые рассмотрено в комплексе функционирование системы правосудия в совокупности данных не только в центре, но и на местах, в регионах. За значительный временной период прослежена эволюция органов правосудия и юстиции, приведены уникальные примеры взаимодействия их, а также проанализированы основные законодательные акты под новым углом зрения.

На защиту выносятся следующие положения:

- раскрытие особенностей формирования и развития органов юстиции в VIH - XVIII вв. центре и на местах;

- анализ региональных и национальных аспектов российской юстиции Саратовской губернии;

- рассмотрение законодательства о юстиции и использование его;

- характеристика судебной реформы 1864 г. и влияние ее на реформирование органов юстиции во второй половине XIX в.;

- влияние судебной контрреформы на деятельность судебных органов.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования ее материалов и положений при чтении лекций, подготовке спецкурсов и семинарских занятий по истории государства и права России. Теоретические обобщения и выводы могут стать основой дальнейших специально-юридических исследований, затрагивающих историю формирования и развития российской юстиции в центре и на местах в указанный период. Результаты исследования, представленные в диссертации, могут стать основой для использования в практике современных органов юстиции и законотворчества.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации использовались в преподавании курса лекций «История российской юстиции», прочитанном в Институте юстиции Саратовской государственной академии права. По теме диссертации опубликованы монография и три статьи, в ко-

торых нашли отражение основные ее положения. Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры истории государства и права СГАП.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении рассматриваются основные задачи и цели работы, актуальность, методология исследования, историография и источники.

Первая глава «У истоков отечественной юстиции. Становление и развитие системы правосудия в VIII—XVIII вв.» посвящена выяснению исторических корней отечественного правосудия и изучению складывания русской правовой культуры. Источники сохранили данные о первых органах судопроизводства на территории Нижнего Поволжья. Данные восходят к VIII в., т.е. к временам еще до образования Киевской Руси. Завершается глава разделом о А.Н. Радищеве, который' заложил основы важной научной дисциплины — уголовной статистики и внес существенный вклад в развитие юридической науки. Этот факт является убедительным свидетельством относительно высокого уровня российского правосудия. В соответствии с поставленными задачами принята нижеследующая схема первой главы: 1. У истоков юстиции Саратовского края: а) В границах Хазарского каганата VIII—XI вв.; б) Под властью Золотой Орды XIII-XV вв.; в) Саратовский край в составе Московского государства XVI-XVII вв. 2. Саратовская юстиция в XVIII в. 3. А.Н. Радищев — основоположник судебной статистики.

Вопреки сложившимся в литературе представлениям об отсталости и вто-ричности российской политической и правовой системы по отношению к западной, двухвековая история Министерства юстиции (а до того была многовековая предыстория) свидетельствует не только о гигантском прогрессе отечественного правосудия. Источники говорят о довольно развитой правовой культуре на Руси. Так, Ричард Ченслер, в 1553-1554 гг. служивший при Московском дворе, отмечал преимущества русского законодательства перед английским уже по Судебнику 1550 г. Он, в частности, подчеркивал важность установленного Судебником права обвиняемого на непосредственное обращение в суд, в котором «великий князь по-

становляет решения по всем вопросам права». Его особенно поразил тот факт, что в отличие от Англии русские законы уже тогда были кодифицированы. Это, заметим, выделяло русское право в ХУ-ХУ1 вв. среди правовых систем западноевропейских стран.

Крупным явлением феодального права стало Соборное уложение царя Алексея Михайловича, принятое в 1649 г. Универсальный сборник законов, не имевший аналогов в законодательстве того времени, устанавливал нормы права во всех сферах жизни общества — социальной, экономической, административной, семейной, духовной, военной и т.д. Одновременно Уложение устанавливало меры наказания за нарушение этих норм. Этот русский кодекс, на полтора столетия опередивший всемирно известный Кодекс Наполеона, содержал 967 статей, которые были сгруппированы в 25 глав. Уложение, имеющее длину 309 м, было свернуто в «столп» (свиток). Именно универсальность этого кодекса обеспечила ему дополнительную устойчивость и долгую жизнь. Хотя многие его статьи и были позже отменены или изменены, но в определенной части он действовал и в 1826 г., когда его нормы использовали в судебном процессе над декабристами.

Вторая глава «Судебная система России в первой половине XIX века» посвящена рассмотрению сложной и противоречивой динамики российского правосудия в период, начиная с реформы государственного управления и системы правосудия, проведенной Александром I, до конца царствования Николая I. Первая половина столетия оказалась разделенной на две примерно равные по времени, но далеко не равноценные по содержанию части, пришедшиеся на годы правления двух царей — Александра I и Николая I. В главе выделены три основных раздела: 1. Учреждение Министерства юстиции. 2. Судебная система России в первой половине XIX в. (с разделением на два этапа, относящихся к временам царствования Александра I и Николая I соответственно). 3. Саратовский уездный суд в 1830-1840 гг.

Внимательное изучение источников приводит к выводу о более или менее самостоятельном сюжете развития системы правовых органов, хотя оно и испытывало серьезнейшее влияние исторических процессов, протекавших в обществе. В процессе становления отечественной юстиции XIX в. сыграл заметную, если не определяющую, роль. В то время в России входили в моду идеи европейского ли-

берализма, которые разделял и молодой император Александр 1. И в российскую практику стали активно внедряться нормы западного правосудия, которые, естественно, не сразу и не все привились на русской почве, при этом многое пришлось переделывать на ходу, что породило яркую особенность русского судебного строительства, доныне не нашедшую адекватного отражения в литературе.

Новая история российской юстиции ведет отсчет с начала XIX в. Заверив россиян, что будет править «по законам и сердцу августейшей бабки нашей Екатерины Великия», 23-летний император начал преобразования системы государственного управления и внутренней политики весьма энергично, приняв ряд смелых решений. Указом от 15 марта 1801 г. была объявлена полная амнистия политическим ссыльным, заключенным в тюрьмах и эмигрантам. В Указе поименно перечислялись 156 амнистированных, в том числе А.Н. Радищев, по определению Екатерины, «бунтовщик хуже Пугачева». Тогда же были восстановлены в правах офицеры и чиновники числом около 12 тысяч, попавшие под горячую руку Павла I. И в то же время уверенности в завтрашнем дне правящим верхам придало официальное подтверждение 2 апреля 1801 г. Жалованной грамоты дворянству, в которой Екатерина II даровала 92 привилегии первому сословию Российской империи. Тем самым царь, поначалу увлекавшийся либеральными идеями, одновременно выступил гарантом политической стабильности.

Далее реформаторская активность развивалась по восходящей. Манифестом 8 сентября 1802 г. Александр I создал новое правительство, и на смену петровским коллегиям пришел Кабинет министров. В числе восьми министерств (военно-сухопутных и военно-морских сил, иностранных и внутренних дел, коммерции, финансов и народного просвещения) учреждалось и Министерство юстиции. Перед новым Министерством встала задача ликвидации изживших себя средневековых форм судоустройства и судопроизводства и приведения центральных учреждений правосудия в систему в соответствии с новыми реалиями жизни. Министры активно принялись за перестройку всего аппарата государственного управления России по западным образцам. Однако заимствованные нововведения упорно отторгались практикой и с трудом входили в русскую жизнь, вызывая многочисленные противоречия и коллизии.

Последовавшая затем необходимая адаптация их к традиционным в России нормам и формам отправления правосудия заняла целую эпоху, которая доныне вызывает разногласия среди специалистов и составляет не только исторический, но и немалый практический интерес и заслуживает специального исследования. Деятельность министерств вызывала серьезные нарекания и критику не только рядовых подданных, которых она коснулась прежде всего и которые открыто выражали недовольство, но и высокопоставленных лиц. Брат государственного канцлера империи граф С.Р. Воронцов, состоявший послом в Лондоне, писал Ф.В. Рос- < топчину, что Россия, устоявшая в борьбе с сильным внешним врагом, едва ли устоит против внутренней неурядицы, порожденной учреждением министерств. О ■ несовершенстве новых органов исполнительной власти писали будущие министры юстиции И.И. Дмитриев, Д.П. Трощинский и др.

Яркую и аргументированную критику новациям государственно-правового строительства дал в своих «Записках о древней и новой России» придворный историограф Н.М. Карамзин. В частности он писал: «Движимый любовью к общему благу, Александр хотел лучшего, советовался и учредил министерства, согласно с системою правительств иностранных. Перемены сделанные не ручаются за пользу будущих: ожидают их более со страхом, нежели с надеждою, ибо к древним государственным зданиям прикасаться опасно. Россия существует около 1000 лет и не в образе дикой орды, но в виде государства великого, а нам все твердят о новых образованьях, о новых уставах, как будто мы недавно вышли из темных лесов американских!». Обращает на себя внимание прозорливость крупного русского , ученого и художника, а главное, большого патриота, сумевшего разглядеть в модных новациях грозящую стране опасность и сквозь толщу веков заглянуть далеко , вперед, даже в наши дни, и его предостережение актуально доныне.

Существенные коррективы в столь стремительно и не вполне удачно начавшуюся реформу внес М.М. Сперанский, который первым из специалистов-правоведов обнаружил крупные несовершенства преобразований начала века, состоявшие, во-первых, в отсутствии четко определенной ответственности министра; во-вторых, в недостаточно точном разделении дел между министерствами; наконец, в-третьих, в неудовлетворительном устройстве внутренней их организации. Им же был составлен план преобразования министерств, который содержался в

манифесте от 25 июля 1810 г. «О разделении государственных дел на особые управления», а затем был развит опубликованным год спустя, 25 июня 1811 г., «Общим учреждением министерств». В своем плане преобразований государственного управления М.М. Сперанский стремился сделать министерства действующими частями исполнительной власти и добиться единства центрального и местного управления.

Так вырабатывались и утверждались новые принципы организации министерского управления, как оказалось, всерьез и надолго. В них был использован и опыт прежней организации. Согласно мысли Сперанского, разделение управления должно соответствовать четкому разделению законов, этим определялись и сферы деятельности министерств. Главных частей государственного управления было всего пять: 1) внешние сношения; 2) внешняя безопасность; 3) публичная экономия, включавшая наблюдение за промышленностью, доходами и расходами; 4) внутренняя безопасность; 5) суды. И хотя многое из намеченного плана Сперанскому не удалось осуществить, он, уже опальный, из Сибири писал императору Александру: «Смею утверждать с достоверностью, что ни одно государство в Европе не может похвалиться учреждением столь определенным и столь твердым, Оно лежит теперь, покрытое пылью и прахом, но время и опыт восстановят его и оправдают».

Жизнь доказала историческую правоту великого русского реформатора. И несмотря на все несовершенства заимствованной из-за границы и адаптированной к русским условиям министерской системы, она выдержала проверку временем и с небольшими изменениями просуществовала до 1917 г., затем несколько измененной возродилась в СССР, а теперь действует и в современной России. И можно без преувеличения сказать, что намеченные в 1810—1811 гг. М.М. Сперанским преобразования содержали в свернутом виде всю последующую эволюцию российской государственной системы, а с ней и системы правосудия. Его слова из обращения к Александру I, в известной мере, стали пророческими.

Отечественная война против нашествия Наполеона основательно подорвала экономику и политическую систему страны, а либеральные реформы властных структур, проведенные наспех, непоследовательно и противоречиво, ослабили правоохранительную систему, что в полной мере проявилось в ходе декабрьского

восстания 1825 г. Оправдались самые пессимистические опасения Н.М. Карамзина и его современников относительно пагубности чрезмерно радикального реформирования «древних государственных зданий» по зарубежным шаблонам. И Николаю I потребовалось напряжение всех сил, немалое самообладание и личное мужество, чтобы удержать в своих руках власть. Годы его правления с самого начала отличались выраженной систематичностью и взвешенностью предпринимаемых мер. Главное внимание царя и его команды было сосредоточено на укреплении государственности и упорядочении системы правосудия.

В современной литературе все более утверждается мнение, идущее вразрез с распространенной оценкой «Николая Панкина» как «серой посредственности». Третий сын Павла, он не предназначался для престола и не получил должного образования. По мнению Е.В. Тарле, одной из главных слабостей царя «была его глубокая, поистине непроходимая, всесторонняя, если можно так выразиться, невежественность». Но, будучи сильным волевым человеком, он обладал природным умом и многого добился упорством и неустанным трудом на поприще государственного строительства. И первое, что он предпринял, взойдя на престол, было установление единого государственного порядка и дисциплины во всех областях и звеньях управления империей. Современники вспоминали, что при назначении графа И.Х Бенкендорфа шефом III отделения, Николай I, протянув тому платок, напутствовал: «Вот твоя инструкция. Утирай слезы обиженных и наказывай виновных».

Не ослабляя усилий на укрепление государственности, Николай I инициировал и поручил М.М. Сперанскому систематизацию массива законодательных актов, начиная с Уложения Алексея Михайловича (всего более 30 тысяч законов). Именно в те годы было создано первое Полное собрание законов в 45 томах, а также 15-томный Свод действующих законов. Тогда же разработано Уложение законов уголовных и положено начало систематической подготовке квалифицированных кадров для системы правосудия, что также следует отнести к его заслугам. В 1835 г. по высочайшему распоряжению открыли Императорское училище правоведения с целью «упорядочить судебные учреждения России введением в них особо подготовленных деятелей», и многие деятели эпохи «Великих реформ» стали его выпускниками. Тем самым закладывались прочные предпосылки реформи-

рования системы правосудия. Николай I был, по сути, единственным российским императором XIX в., который не проводил широковещательных кампаний по реформированию правосудия, хотя в годы его правления немало делалось для реального совершенствования самой системы.

Судебная реформа России, начатая Александром I, продолжалась всю первую половину XIX в. Дело в том, что проведенные изменения верхушки пирамиды государственного управления поначалу не затронули ее основания — систему местных властных структур. В провинции по-прежнему действовали суды, учрежденные еще губернской реформой 1775 г. В каждой губернии сохранились общесословные суды ■— палаты уголовного и гражданского суда, в уездах действовали сословные (отдельно для дворян и крестьян) уездные суды. Гражданский процесс отличался от уголовного лишь по форме, но покоился на тех же основаниях. Обширное бумажное делопроизводство, множество ревизионных и апелляционных инстанций порождало волокиту. Для решения дел зачастую нужны были дополнительные сведения, вследствие чего начиналась переписка, которая при больших расстояниях, неразвитом транспорте и плохих дорогах длилась порой 20 лет и больше. В итоге в судах к 1864 г. накопилось 167 тысяч нерешенных дел.

Общей бедой правосудия оставалась острая нехватка квалифицированных кадров, усиливающаяся крайне низким уровнем материального обеспечения их из казны. Большим препятствием для ведения судебных дел было отсутствие института адвокатуры. С образованием Министерства прокуратура на местах была передана в ведомство юстиции, но ее роль по-прежнему была незначительной. Следствие проводилось органами уездной и городской полиции. В условиях самодержавного государства надзор за правительственным местным аппаратом сливался частично с управлением. Такое слияние надзора с администрацией, суда с полицией было характерно для дореформенной императорской России. Это вызывало необходимость дальнейших преобразований с тем, чтобы привести правоохранительную систему в соответствие с требованиями времени.

В третьей главе «Судопроизводство российской империи во второй половине XIX - начале XX века» последовательно рассматриваются основные характеристики судебных уставов 1864 г. и реализация судебной реформы на территории Саратовской губернии. Глава состоит из пяти разделов, каждый из которых в

свою очередь разбит на параграфы, посвященные отдельным аспектам темы. В первом разделе «Судебная реформа 1864 г. и ее реализация на местах» рассматриваются Судебные уставы 1864 г. и перестройка системы правосудия на местах. Второй раздел «Пореформенное развитие правосудия и завершение судебной реформы 60-х гг.» содержит нижеследующие параграфы: а) Суд присяжных заседателей; б) Институт адвокатуры; в) Принцип несменяемости судей; г) К вопросу о терминах. В третьем — «Развитие пореформенной юстиции в Саратовской губернии» последовательно рассматриваются: а) Открытие в Саратове новых судебных учреждений; б) Саратовские корни двух громких политических процессов; в) Ревизия сенатора Шамшина и инициативы Саратовского окружного суда. Четвертый раздел — «Саратовская юстиция в конце XIX - начале XX в.» посвящен двум сюжетам: а) Институт земских участковых начальников; б) Из Саратова — в министры юстиции. В пятом разделе описана краткая история становления и развития главного тюремного управления Российской империи.

Особое место в XIX в. занимает эпоха Великих реформ 60-х гг. Буржуазные преобразования XIX в. были объективно обусловлены вступлением России на путь капиталистического развития. Судебная система была упрощена, стала всесословной, в ней появились институт судебных следователей, адвокатура, был введен суд присяжных заседателей. Судьи и следователи по Судебным уставам 1864 г. стали несменяемыми. Суд окончательно отделился от администрации, следствие — от суда и полиции. Для рассмотрения массы маловажных уголовных дел и мелких исков на сумму, не превышающую 500 руб., создавались мировые суды с упрощенным судопроизводством. Однако скоро выяснилось, что введенные по образу и подобию Запада новации с трудом прививались на неподготовленной почве и вновь, как и в начале века, стали отторгаться русской жизнью. И опять потребовалась их адаптация, в принципе повторившая сделанное в свое время Сперанским по упорядочению чрезмерно радикальных нововведений, не принятых русской практикой. Она получила в литературе название контрреформы.

Отмена крепостного права, открыв дорогу к рыночным отношениям, сделала возможным и необходимым проведение других буржуазных реформ — земской, городской, военной, учебной и, конечно, судебной. Рассматриваемые с позиций либеральной критики или позже — исторического материализма, реформы при-

знавапись непоследовательными и противоречивыми, ибо, ликвидировав наиболее застарелые, одиозные пережитки средневековья, сохранили в неприкосновенности монархию с ее развитым государственным аппаратом. Жизнь и на этот раз распорядилась по-своему, и в ответ на попытку вписать заимствованную за рубежом либеральную и республиканскую в своей основе правовую систему в структуру самодержавной монархической власти, оставив весь государственный механизм без необходимых сдержек и противовесов, появилась так называемая контрреформа. Именно эти противоречия или несовместимость старой формы с новым содержанием определили целую полосу государственного строительства, связанную с восстановлением утраченной устойчивости и управляемости механизмов власти и правосудия.

Последовавшие затем вынужденные меры принято рассматривать в качестве реванша властей в ответ на реформы, вырванные-де либералами вопреки воле правительства, а именно как реакционные контрреформы. По мнению известного исследователя истории российского правосудия XIX в. М.В. Немытиной, термин «контрреформа» применительно к законодательству, принятому в дополнение Судебных уставов 1864 г., впервые встречается у A.A. Кизеветтера в книге, вышедшей накануне Октябрьской революции Мы же рискнем высказать предположение, что он стал побочным продуктом появившегося в то время политического плюрализма, о чем шла речь ранее. Этот термин безоговорочно был принят и советской историографией. Появилась даже своего рода теория маятника с амплитудой «реформа -контрреформа», призванная объяснить развитие юстиции в виде простого возвратно-поступательного движения. Причем в соответствии с неписаным но непреложным правилом, разрушение или ослабление государственности представляется прогрессом и благом, и напротив, всякое укрепление правопорядка и политической стабильности — пороком или наступлением на права и свободы человека.

Однако с накоплением практического опыта, особенно современного, эта теория все более обнаруживает собственную недостаточность и приходит в противоречие с исторической действительностью, поскольку не в состоянии объяснить природу значительного прогресса отечественной юстиции в течение XIX в. Реформа согласно такой теории гасится контрреформой, оставляя в тени вопрос о развитии, его источнике и движущих силах. Как нетрудно убедиться, нечто подоб-

ное контрреформе происходит на наших глазах, когда в стране укрепляется государственность, сформированы федеральные округа, усиливается управленческая вертикаль, а вместе с ней и правоохранительная система, ибо иной альтернативы экстремизму, как и внутреннему и международному терроризму, ныне просто нет. Заметим, кстати, что и весь западный мир во главе с США, давно изжив либеральные иллюзии, развивается в том же направлении, всемерно усиливая защиту правопорядка и обеспечивая политическую стабильность и безопасность граждан.

На поверку вышло, что известные обратные шаги в области судебных уставов были исправлением допущенных при реформировании излишеств и перегибов, достройкой системы сдержек и противовесов, обеспечивающих равновесие всей правовой системы в целом. Взять, к примеру, тот же породивший у нас поначалу ряд острых проблем принцип несменяемости судей в условиях отсутствия кадров высококвалифицированных и высокооплачиваемых судей-профессионалов, вышколенных веками в духе верности долгу и чести мундира, или суд присяжных заседателей при таком состоянии правосознания, когда «суд улицы» гарантировал оправдание тяжких государственных преступлений. И в этом смысле принятые для их корректировки меры могут рассматриваться как необходимое развитие реформы, адаптация заемных форм и принципов к сложившимся веками традициям и укладу русской жизни.

Напомним, что англичан в свое время более всего поразило моральное оправдание русским общественным мнением мятежников-декабристов и обвинение властей за применение закона. Русское образованное общество так и не простило «рыцарю монархический идеи» Николаю I расправы над декабристами. Между тем, английский историк И. Мегаридж резонно заметил, что дворянские революционеры в России были наказаны хотя и сурово, но в строгом соответствии с тяжестью совершенного преступления и по законам, которые имеются в уголовном кодексе любого государства. Так, в 1820 г. в старой доброй Англии за одно намерение убить министров (заговор раскрыли до того, как заговорщики начали действовать) Артура Тистлвуда и четверых его единомышленников приговорили к повешению, а остальных участников заговора сослали в Австралию. И английское общественное мнение возмущалось не действиями властей, а преступными намерениями заговорщиков. В представлении британцев это был существенный недос-

таток правового сознания населения Российской империи, который выразился в осуждении действий легитимной власти против дворянских мятежников, посягнувших на общепризнанные святыни. К их удивлению, А.И. Герцен заметил, что картечь, предназначенная декабристскому каре, вставшему на Сенатской площади, досталась и Петру 1 — ведь революционеры выстроились вокруг его памятника.

На самом же деле, это был вовсе не недостаток правовой культуры, но принципиально иной характер или уровень правосознания, определяемый мен-тапьностью российского общества, покоящейся на православной этике. Такую особенность русского правосознания, имеющую глубокие исторические корни и отражавшую основной конституирующий признак русской цивилизации, просто проигнорировали, упустили из виду при введении суда присяжных и других новаций, что не замедлило сказаться на практике судопроизводства. Ярким примером тому явился оправдательный вердикт суда присяжных под председательством А.Ф. Кони, вынесенный 31 марта 1878 г. по делу Веры Засулич, стрелявшей в петербургского градоначальника генерала Ф. Ф. Трепова и тяжело ранившей его. Глубокое разочарование либеральной публики вызвал и оправдательный приговор суда присяжных по делу организаторов известной Морозовской стачки, вынесшего отрицательное решение «не виновен» по всем пунктам (101) обвинительного заключения. Газета «Биржевые ведомости» горько сетовала по этому поводу: во Владимире в мае 1885 г. «прозвучал 101 салютационный выстрел в честь появившегося на Руси рабочего вопроса».

Провозглашение в соответствии суставами от20 ноября 1864 г. таких новых для России принципов и норм, как отделение суда от администрации и несменяемость судей; учреждение судов присяжных заседателей и адвокатуры; введение гласности суда, устности и состязательности судебного процесса; права обвиняемого на защиту; оценка доказательств по внутреннему убеждению судей и др., давно прижившихся в западном праве и считавшихся эталоном современного правосудия, явно не вписывалось в систему русской государственности и права и порождало новую волну совершенствования законодательства о суде. Так, начиная с Закона от 19 мая 1871 г., предоставившего членам корпуса жандармов широкие полномочия по расследованию государственных преступлений, и кончая Положением о мерах к охранению государственной безопасности и общественного спо-

койствия от 14 августа 1881 г., власти пытались обеспечить правопорядок и политическую стабильность в стране (защитить государство и население от экстремизма и терроризма, если использовать современную лексику).

Дальнейшее совершенствование судебной системы, известное в литературе как «контрреформа», направлялось на ограничение провозглашенных в законотворческой спешке, но не обеспеченных реально свобод и гарантий. В 1885 г. было учреждено Высшее дисциплинарное присутствие Сената — орган, посредством которого власти получили возможность смещать обнаруживших некомпетентность или скомпрометировавших себя судей. Это решение было истолковано в оппозиционной прессе однозначно как «стремление администрации сменять неугодных судей». Закон от 12 февраля 1887 г. закрыл доступ в судебные заседания учащейся молодежи, дабы оградить ее от «зловредных влияний», предоставил министру юстиции право выносить распоряжения о рассмотрении дел при закрытых дверях. Закон от 28 апреля 1887 г. расширил представительство дворянства и зажиточного крестьянства в составе присяжных заседателей за счет сокращения доступа разночинной интеллигенции, низших слоев крестьянства и рабочих.

Стремлением укрепить законный порядок в стране и упрочить устои государственности объясняется выход в свет узаконений, ограничивавших неадекватные и не вписывавшиеся в российскую действительность принципы и нормы. Обусловленный самой логикой развития общеполитической жизни страны Закон от 7 июля 1889 г. значительно сузил пределы компетенции суда присяжных, изъяв из их ведения дела о преступлениях против порядка управления, по службе государственной и общественной и ряд других. Серию актов такого порядка завершили Положение и Правила 1889 г., ликвидировавшие на большей части территории России мировую юстицию, на смену которой пришел институт земских участковых начальников. К началу 90-х гг. в России не оставалось некоррелированным ни одного из провозглашенных реформой 1884 г. принципа, и в результате этой деятельности реформа правоохранной системы, будучи адаптирована к сложившимся конкретно-историческим условиям России конца XIX в., получила свое завершение.

Возвращаясь к делам современным, мы вправе утверждать, что точно так же и в наши дни нельзя не видеть объективной необходимости в обеспечении законности и общественной безопасности. Но если это так, а это, очевидно, именно так,

то сквозь призму, точнее линзу, современного знания можно более точно рассмотреть и правильно прочитать в прошлом то, что дано в неясном и вызывающем разночтения виде. И вывод, который необходимо следует из этого наблюдения, не вызывает сомнений, что новая полоса преобразований, последовавшая за Судебными уставами 1864 г., с точки зрения не общеполитической, но профессионально-правовой, представляла собой отнюдь не реакционный курс и не контрреформу, как пишут исследователи, а естественное стремление правительства восстановить утраченную управляемость государственного механизма. Осознание властями необходимости укрепления правопорядка и политической стабильности свидетельствовало об истинном прогрессе юстиции, соответствующем ее изначальному предназначению.

Иными словами, то, что принято называть контрреформами, на деле было естественным продолжением реформы, причем наиболее конструктивным по отношению к деструктивным по преимуществу начальным ее этапам. Выше упоминалось о высокой правовой культуре России, в частности, о ранней кодификации российской правовой системы. Специалисты отмечали одну важную особенность русской системы права — отсутствие в законоуложениях со времен Киевской Руси вплоть до татаро-монгольского нашествия такой меры наказания, как смертная казнь. Между тем и иные особенности, несущие на себе следы русской менталь-ности, не всегда учитываются в сравнительных исследованиях отечественной и зарубежной судебной практики и, что особенно важно, в практической деятельности по совершенствованию отечественного правосудия.

Нельзя забывать, что Западная Европа к суду присяжных и другим атрибутам и процедурам современного правосудия шла, преодолевая жестокую и бескомпромиссную обвинительную систему святейшей инквизиции с ее бесчеловечными санкциями в виде сжигания осужденных живьем на кострах, а Соединенные Штаты — «суд Линча» с его непосредственной расправой на месте рассвирепевшей толпой, не известными русскому правосудию. Поэтому объективно обусловленные и необходимые в западной практике, они отнюдь не были так остро востребованы в России и по сложившейся традиции принимаются как данное. Теперь, когда в повестку дня вновь поставлен вопрос о суде присяжных, его нельзя рассматривать односторонне, слепо следуя образцам западной судебной системы,

не изучив собственную практику, в которой они уже имели место и нашли в свое время адекватное решение.

Конец XIX - начало XX в. отмечены активным усвоением, адаптацией заемных институтов, принципов и норм правосудия достаточно развитой русской правовой культурой. История рассудила так: усилий властей не хватило для создания надежной системы защиты государственного строя и обеспечения необходимой стабильности в стране. Не вдаваясь в политическую оценку свершившегося, можно утверждать, что правоохранительная система России оказалась не в состоянии противостоять напору оппозиционных и революционных сил, и страна была ввергнута в бездну и хаос гражданской войны. Хотим мы того или нет, но, глядя исторически на пережитый в течение века процесс реформирования системы юстиции, приходится задумываться о действительной роли и месте его (реформирования) в причинно-следственной связи времен и событий.

Опыт истории подсказывает нужные параллели и аналогии, и на память приходит эпоха русской смуты и семибоярщины, единственной альтернативой которым явился исторический выбор Земского Собора 1613 г., вызвавший к жизни монархию Романовых и таким образом в известном смысле предопределивший великий исторический путь России. Триста лет спустя ситуация в некоторых общих чертах повторилась в начале XX в., но теперь у властей не нашлось адекватного ответа на вызов времени. Стоявшие у руля государственного управления силы, занятые реформами и контрреформами правоохранительной системы, в значительной мере разладили ее, не справились с растущими угрозами, власть выпала из их рук, и ее подняли большевики. Прошло еще менее столетия, и ситуация вновь повторилась, и уже у последних не нашлось достаточных сил удержать власть. История продолжается, и она многому учит.

Жизнь на каждом шагу по-своему доказывает мудрость изречения: «все разумное — действительно, все действительное — разумно». Для исследователя оно в данном случае означает, что важно не просто учить историю, постигая ее развитие, не просто оценивать со своей субъективной точки зрения: что в ней было хорошо, что плохо, что является реформой, а что — контрреформой, но учиться у нее. А учит история, прежде всего тому, что следует не отставать от всемирной цивилизации, творчески усваивая то лучшее, что рождает практика разных стран и

народов, и одновременно предостерегает от механического копирования пусть даже самого лучшего зарубежного опыта. Ибо по-настоящему приживается только разумное, адекватное конкретно-историческим условиям своей страны, а чуждое — рано или поздно отторгается практикой, порождая массу коллизий и неоправданных издержек.

Известно, что чем богаче отечественная история, тем дороже собственный опыт, тем выше цена трезвого, взвешенного, свободного от политических иллюзий и эмоций его анализа. Соответственно возрастает и цена допущенных ошибок. И если глубокие системные кризисы с роковым постоянством повторяются из века в век, известную долю вины должны принять на себя не только политики, но и ученые историки и юристы, оказавшиеся не в состоянии извлечь полезные уроки из накопленного опыта. В свое время они не сообщили практикам надлежащих оценок и указаний пережитого и не предостерегли от излишнего новаторства, основанного на неоправданных иллюзиях и ведущего к неизбежным и немалым издержкам, приобретающим иногда, что греха таить, катастрофический характер. Это обстоятельство усиливает актуальность проблемы и обязывает с особым вниманием и ответственностью подойти к ее разрешению.

Что же касается термина «контрреформа», то введший его в литературный оборот A.A. Кизеветтер, доведись ему познакомиться с современной практикой защиты общечеловеческих ценностей от посягательств экстремизма и международного и внутреннего терроризма, наверное, отказался бы от него, посчитав некорректным. Жизнь учит основательно, с точным расчетом назревших преобразований и со строгим учетом всех pro и contra готовить реформы и лучше организовывать их реализацию, не подвергая систему запредельным перегрузкам и жестокому испытанию «на гиб с перегибом». Ибо слишком дорого они, вернее их издержки, обходятся обществу. И в этом, наверное, главный урок, вытекающий из опыта реформ и контрреформ XIX в.

В заключении подводятся итоги исследования, которые позволили автору предложить на на суд научной общественности собственное видение проблемы, а также внести в порядке рабочей гипотезы уточнение некоторых устоявшихся толкований и оценок известных процессов и явлений.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Галкин Ю.В., Воронихин A.B. Очерки истории Саратовского края. Саратов: Инвест-маркет, 2002. (12, 5 п.л.).

2. Галкин Ю.В. Российское правосудие: Из опыта реформ XIX века // Социально-гуманитарные знания. 2003. (Принята к печати).

3. Галкин Ю.В. К двухсотлетию Министерства юстиции. Из истории реформирования российской системы правосудия: XIX в. // Вестник Саратовского государственного социально-экономического университета. 2003. № 1. (0,5 п.л.).

4. Аяцков Д.Ф., Галкин Ю.В., Олесеюк Е.В. К двухсотлетию Министерства юстиции России. Отечественное правосудие в XIX веке: практика и уроки реформирования //Социально-гуманитарные знания. 2003. № 3. (0,8 п.л.).

Подписано к печати 27.08.2003 г. Усл. печ. л. 1,75. Бумага офсетная. Печать офсетная. Гарнитура «Тайме». Тираж 120 экз. Заказ246,

Издательство Саратовской государственной академии права. 410056, Саратов, Чернышевского, 135.

Р 13 978

2oos-A

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Галкин, Юрий Васильевич, кандидата юридических наук

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. У ИСТОКОВ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЮСТИЦИИ. СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ СИСТЕМЫ ПРАВОСУДИЯ В VIII

XVIII в.в. 14 1 .Судопроизводство на территории Нижнего Поволжья в VIII-XVII вв.

§ 1. В границах Хазарского каганата VIII - XI вв.

§2. Под властью Золотой Орды.

2. Саратовский край в составе Московского государства. (XVI

XVII вв).

3.Юстиция Саратовской губернии XVIII века.

§1. Законодательная база и учреждения правосудия первой половины XVIII века.

§2. Саратовский суд второй половины XVIII века.

§3. А. Н. Радищев - основоположник судебной статистики. *

ГЛАВА И. СУДЕБНАЯ СИСТЕМА РОССИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ

XIX ВЕКА

1. Учреждение министерств. Перестройка системы российского правосудия

2. Российское правосудие в годы правления Николая I.

§ 1. Кодификация законодательства

§2. Дальнейшее развитие уголовного и гражданского законодательства.

§3. Подготовка кадров для системы правосудия.

3. Реформирование местных органов правосудия.

4. Саратовский уездный суд в 1830 - 1840 гг.

ГЛАВА III. СУДОПРОИЗВОДСТВО РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ во ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX В.В.

1.Судебная реформа 1864 г. и ее реализация на местах

2. Пореформенное развитие правосудия и завершение судебной реформы 60-х гг.

§ 1. Суд присяжных заседателей.

§2. Институт адвокатуры.

§3. Принцип несменяемости судей и гласность судопроизводства

§4. К вопросу о терминах.

3. Развитие пореформенной юстиции в Саратовской губернии.

§ 1. Открытие в Саратове новых судебных учреждений,

§2. Саратовские корни громких политических процессов.

§3. Ревизия сенатора И. И. Шамшина и инициативы Саратовского окружного суда.

4. Саратовская юстиция в конце XIX - начале XX века.

§ 1. Институт земских участковых начальников.

§2. Из Саратова - в министры юстиции.

5. Становление Главного тюремного управления

Российской империи.

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Российская юстиция в XIX-начале XX в."

Актуальность исследования определяется рядом обстоятельств, наиболее важным среди которых является обилие накопленных материалов, требующих своевременного обобщения на обогащенной и в значительной мере обновленной источниковой, методической методологической базе. Процессы строительства системы правосудия в Поволжье, исторически отличавшейся характерными особенностями, заслуживают внимания исследователей не только потому, что их знание обогащает краеведение. Разработка истории российского правосудия на местах, в частности, в Саратовской губернии, позволяет на основе открывшихся материалов и данных современного обществознания воссоздать более полную картину отечественной юстиции в стране в целом в динамике столетия. Более того, накопление современного опыта, особенно начиная с конца XX в., открывает возможность полнее и глубже понять и усвоить опыт предшествующего столетия, поскольку в свете новых реалий многое из пережитого видится лучше, и уточнить в этом плане многие устоявшиеся оценки, доныне распространенные в литературе.

Двухсотлетний юбилей министерства юстиции, широко отмеченный российской общественностью в прошлом году, предоставляет хороший повод с особым вниманием оглянуться на путь, пройденный отечественной судебной системой. В этой связи сама собой возникает необходимость ещё раз вернуться к некоторым принципиальным положениям истории и теории вопроса. И хотя её историография, начиная с глубины веков до настоящего времени, в общем, неплохо разработана, на данную тему имеется множество публикаций в научной периодике и монографий как по отдельным локальным, так и общим её аспектам, она далеко не исчерпана, и ждет объективного и добросовестного исследователя, вооруженного современным знанием. Речь идет, прежде всего, об освобождении исторической и юридической литературы от накопившихся идеологических стереотипов и V штампов и самостоятельном сюжете развития системы российского правосудия в связи с развитием всей политической системы России в целом и действительным его местом в мировой юриспруденции.

Данная тема взята русской общественной мыслью, она не сходит со страниц не только светской, но и религиозной литературы. В этой связи уместным будет сослаться на интервью, которое дал председатель отдела внешних сношений Московского патриархата митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, опубликованное в печати. Касаясь актуальных проблем современности, иерарх выразил глубокую озабоченность судьбами Отечества. В течение последних ста лет, подчеркнул он, курс многострадальной России последовательно прокладывали монархисты, буржуазные либералы, коммунисты, демократические реформаторы. К сожалению, в некоторых случаях культурно-религиозный архетип русской цивилизации учитывался недостаточно или не учитывался вовсе. Подчас предлагаемые цивилизационные модели откровенно противоречили идее Государства Российского и его предназначению в мире, а потому отторгались русской жизнью. В итоге российская государственность переживает ныне системный кризис, глубина и острота которого приводят на память наиболее трагичные страницы нашей истории.

Приоритетной задачей в условиях современной России становится формулирование и утверждение в общественном и государственном бытии национальных культурно-цивилизационных стандартов. А именно они лежат в основе со временной правовой культуры. На фундаменте протестантской этики, заметил да лее владыка, покоится современная англо-американская цивилизация, исламская этика определяет путь исторического развития арабского мира. И лишь нынешнее российское общество, лишенное собственных культурно-цивилизационных стандартов (философских, ценностных, экономических, образовательных, информационных, поведенческих), которые содержали бы в свернутом виде всю полноту национального миросозерцания, вынуждено носить одежды с чужого плеча. А это и неудобно, и некрасиво, и непрактично. Ибо, как заметил разумный экономист, для построения шведской модели социализма в России слишком мало шведов, а для построения американской модели капитализма - слишком мало американцев. Зато здесь достаточное количество русских, и они имеют право на достойную жизнь в соответствии со своими культурно-ценностными представлениями о родном и личном благе, о праве и справедливости.

К сказанному видным православным деятелем нечего добавить. Разве, кроме того, что его меткое наблюдение помогает понять многое в отечественной истории, в том числе русский XIX в., золотой век русской культуры, и особенно развитие политической и правовой системы России, её перспективы и проблемы на сегодня и завтра. Они все более полно осознаются в обществе, во всяком случае, в той части, которая называется образованным обществом, включая и законодателя. Это и понятно, ибо и демократия, чтобы утвердиться в жизни, должна уметь защищать себя. Ныне, когда укрепление правопорядка и всей правоохранительной системы вновь выходит на передний план, о чем говорят самые последние властные решения, соответственно усиливается актуальность темы, что обязывает исследователей историков и юристов продолжать её научную разработку с тем, чтобы, вовлекая в научный оборот новые материалы и обобщая их с учетом современных реалий, внести необходимые уточнения в трактовку её важнейших положений.

Хронологические рамки исследования охватывают не только весь XIX в. и начало XX в., но и период, начиная с УШ века, т.е. с момента обнаружения первых упоминаний о местном правосудии, в продолжение которого рассматривается процесс становления и развития органов судопроизводства и исполнения наказаний в Саратовском крае. Историю российской юстиции на материалах Центра и Саратовского края можно условно разделить на два периода: своеобразную предысторию или доминистерский период (УШ - ХУ11 вв.) и последовавший после 1802 г. период министерский (1802 - 1917 гг.). С учетом того обстоятельства, что тема становления отечественного правосудия на местах слабо разработана и потому почти не представлена в исторической и юридической литературе, развитие саратовской юстиции рассматривается в широком хронологическом плане, начиная со средневековой Руси, и прослеживается вплоть до 1917 г.

Таким образом, появляется возможность на более обширном историческом пространстве выявить действительное место многих крупных явлений в летописи российского государства и права. Вызванная к жизни Романовская монархия, как альтернатива Смуте и семибоярщине, в течение трех столетий обеспечивала гигантское возрастание геостратегической роли России и превращение её в великую мировую державу. В процессе возвышения и падения российской империи не последнюю, если не сказать, решающую, роль сыграла система правосудия и правоохранительных органов в целом. Между тем, по принятому неписаному, но непреложному правилу, самодержавие с его аппаратом власти, включая судебную, рассматривается однозначно как негативный фактор отечественной истории, вопреки которому, якобы, пробивал дорогу и осуществлялся общественный прогресс. Время вносит свои коррективы и требует современной оценки фактов и отказа от устаревших штампов и стереотипов, которых накопилось в литературе немало.

Не случайно выбран и регион исследования. Территория современной Саратовской области в разные периоды времени входила в состав нескольких государственных образований: Хазарский каганат (YII - X вв.), Золотую Орду (XIII -XY вв.), Московскую Русь (XYI - XYII вв.), Российскую империю (XYIII - начало XX в.). На основе исторических документов и иных источников можно проследить, как на территории Нижнего Поволжья протекали характерные и для центральной России процессы становления и развития органов судопроизводства и исполнения наказаний с YIII по XX век. Саратовская губерния - одна из типичных провинций России, отличавшаяся рядом особенностей, знание которых обогатит историю общероссийской юстиции, и они доныне практически не описаны. С Саратовским краем связаны биографии многих известных в России государственных и общественных деятелей, начиная с А.Н. Радищева, который был не только писателем, философом и мыслителем, но и основоположником судебной статистики, кончая П.А. Столыпиным. С Саратовской землей, так или иначе, связаны судьбы министров юстиции России Р. Г. Державина, М.Г Акимова, A.A. Хвостова, A.A. Макарова, А.Ф. Керенского, первого начальника Главного тюремного управления М.Н. Галкина-Враского.

Источники исследования в основном содержатся в опубликованных материалах, перечень которых приведен в библиографии. Изучение проблем становления и развития местных органов юстиции только начинается, и в отечественной историографии имеются лишь некоторые наработки, а изучение процесса формирования местных органов юстиции Саратовского края долгое время вообще не привлекало внимания ни историков, ни юристов. Более или менее полно исследована история центральных органов юстиции, хотя и в этой области накопилось, как сказано выше, немало стереотипов, ждущих своего часа. Важное место в использованной литературе занимают источники дореволюционного периода. Среди них заслуживает особого внимания переизданный к юбилею фундаментальный труд-летопись «Министерство юстиции за сто лет. 1802 - 1902. Исторический очерк» (СПб. 1902), в котором с хронологической точностью приведены основные события и факты, и многие из её данных использованы в диссертации.

Дореволюционная литература обладает важными достоинствами. Она воспроизводит в общем достоверную и яркую картину положения в центре и на местах, содержит богатый фактический материал, обращая при этом особое внимание на наиболее заметные факты и персоны. Вместе с тем, нельзя не признать, что литературным трудам дореволюционных авторов свойственен и ряд типичных слабостей. Прежде всего, авторы, описывая современные им события, непосредственными свидетелями которых они являлись, были избирательны в своих предпочтениях, не заботясь о полноте описания, и, как правило, шли в русле официальной историографии. Пожалуй, за исключением периода конца XIX - начала XX века, когда в России зарождался политический плюрализм. Кроме того, дореволюционные авторы чаще всего описывали известных персон своего класса и круга, причем, как живых людей, во всех их непосредственных проявлениях, но не исторических деятелей, и делали это не всегда объективно и критически.

Советская историография богата и представлена множеством научных трудов. Заметный вклад в разработку темы внесли саратовские ученые. Обращают на себя внимание исследования М.В. Немытиной, посвященные известной комиссии по пересмотру судебных уставов во главе с министром юстиции Н.В. Муравьевым (кандидатская диссертация) и российскому суду второй половины XIX - XX вв. (тема её докторской диссертации и одноименной монографии1). Однако, несмотря на обилие трудов по теме, все же создано мало фундаментальных работ, посвященных государственному устройству и управлению Российской империи в целом, характеру её местной власти и особенно персоналиям. Среди таких работ заметна работа H.H. Ефремовой «Министерство юстиции. 1802 - 1902 гг. Историко-правовое исследование» (Москва. 1983.), которая, естественно, не исчерпывает тему.

Важным в этом плане является исследование Н.П. Ерошкина «История государственных учреждений дореволюционной России» (М.1968. Переиздана в 1998 г.), в котором дается краткий систематический очерк истории институтов управления, в том числе института губернаторства и др. В 1978 г. вышла монография П.А. Зайончковского «Правительственный аппарат самодержавной России», по сути открывшая новое направление в исторической науке. В ней впервые была показана необходимость изучения личного состава государственной службы и сформулировано принципиальное положение о том, что «.наряду с расстановкой общественных сил, определенной политической системой», на внутреннюю политику страны оказывают немалое влияние и люди, стоящие во главе администрации» 2 Среди современных работ на эту тему отметим интересное исследование Д.Н. Шилова «Государственные деятели России. Главы высших и центральных учреждений. 19021917 гг.» (СПб.2001).

Серьёзное значение имеют справочные и энциклопедические издания (особенно биографического характера) о государственных деятелях России. Наряду с литературными источниками, в диссертации широко использованы также данные, почерпнутые из Российского исторического архива (РГИА) и отдела рукописей Российской национальной библиотеки (ОР НРБ) (г. Санкт-Петербург), Государственного архива РФ (ГАРФ), Российского государственного архива литературы и искусств (РГАЛИ), Отдела рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ) (г. Москва), Государственного архива Саратовской области (ГАСО), музея истории юстиции Саратовского края (МИЮСК) и отдела редких книг Научной библиотеки Саратовского государственного университета, в которой сохранились архивные материалы с присвоенными инвентарными номерами. В работе использованы материалы из всех трех собраний законов Российской империи (в тексте они обозначены сокращениями ПСЗ-1, ПСЗ-11, ПСЗ-111) и отдельные тематические подборки законодательных материалов.

Методология исследования, которой следовал автор диссертации, опирается на все многообразие методологических и методических приемов, операций и форм построения научного знания. Среди них следует отметить, прежде всего, цивилизационный метод с его идеями круговорота локальных цивилизаций, представленный именами отечественных и зарубежных авторов, начиная от известного панслависта и русофила XIX века Н.Я. Данилевского до современного английского историка и социолога А.Д Тойнби, а также элементы формационного метода, поскольку исследование охватывает две эпохи отечественной истории - феодализма и капитализма. Важное место в системе методологии исследования занимает единство двух основных методов научного познания - исторического и логического.

Исторический метод предусматривает рассмотрение развития объекта в ходе естественно-исторического протекания, со всеми присущими ему неповторимыми чертами, деталями и особенностями, через которые проявлялись закономерности его движения. Он обязывает автора рассматривать каждое явление в развитии, в связи с другими явлениями жизни и с конкретным опытом истории. Это означает, что, изучая ту или иную проблему, необходимо рассматривать явление или процесс с точки зрения того, где, когда и почему они возникли, как оценивались современниками на разных стадиях развития, какими стали в настоящее время. Однако исторический метод, при всех бесспорных достоинствах, имеет свои познавательные пределы. Каждый кадр исторической действительности, запечатленный на ленте времени, имеет свою, отличную от других, резкость, и чем дальше он от наших дней, тем слабее выражены на нем письмена и знаки былого, а иные едва различимы и вообще не поддаются распознаванию и прочтению.

Логический метод, по определению мыслителя, это - тот же исторический, но освобожденный от конкретно-исторической формы и мешающих случайностей. При логическом методе явления рассматриваются в спектре его высшей стадии, когда оно приобретает зрелую и совершенную форму, что способствует более глубокому пониманию предыдущих стадий или фаз развития и постижению истины в целом. Такой метод позволяет освоить объективное содержание исторических явлений и фактов, выявить существенные связи и тенденции их развития. Из этого золотого правила теории познания вытекает решающее преимущество логического метода, состоящее в том, что сквозь призму, а точнее, линзу современного знания можно разглядеть и прочитать в истории то, что дано в ней в неразвитом виде. Философ выразил главную идею метода формулой: «Анатомия человека - ключ к анатомии обезьяны».1

В реке времени, что течет в берегах российского правосудия, если взглянуть на неё издалека, особенно с высоты нашего сегодня, откуда видны, скажем вслед за Поэтом, «.потоков рожденье и первое грозных обвалов движенье», заметны две главные струи, одна из которых берет начало в глубокой древности и питается родными ключами, а другая - в чужих краях и несет она с собой лучшее из опыта других народов мира. Обе они то гармонично сливаются, обогащая отечественную юстицию, когда умело реформируют, выпрямляют и очищают русло, то, бывает и так, пускают дело на самотек или непрофессионально ведут его, поддаваясь эмоциям и иллюзорным идеям, и тогда образуются темные омуты или широкие и мелкие разводья, грозящие водоворотами или застоем и заболачиванием. Изучение потока в поперечном сечении в наиболее характерных и ответственных местах приближает нас к моменту истины и потому представляет особый интерес, поскольку вооружает необходимым знанием не только ученых, но и современную практику.

Научная новизна работы заключается в том, что впервые рассмотрено в комплексе функционирование системы правосудия в совокупности данных не только в центре, но и на местах, в регионах. За значительные временной период прослежена эволюция органов правосудия и юстиции, приведены уникальные примеры взаимодействия их, а также проанализированы основные законодательные акты под новым углом зрения.

На защиту выносятся следующие положения:

- раскрытие особенностей формирования и развития органов юстиции в VIII -XVIII в центре и на местах;

- анализ региональных и национальных аспектов российской юстиции Саратовской губернии;

- рассмотрение законодательства о юстиции и использование его;

- характеристика судебной реформы 1864 г. и влияние ее на реформирование органов юстиции во второй половине XIX в. t

Практическая значимость работы состоит в возможности использования ее материалов и положений при чтении лекций, подготовке спецкурсов и семинарских занятий по истории государства и права России. Теоретические обобщения и выводы могут стать основой дальнейших специально-юридических исследований, затрагивающих история формирования и развития российской юстиции в центре и на местах в указанный период. Результаты исследования, представленные диссертацией, могут стать основой для использования в практике современных органов юстиции и законотворчества.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации использовались для прочтения курса лекций «История российской юстиции», прочитанном в Институте юстиции Саратовской государственной академии права. По теме диссертации опубликованы монография и три статьи, в которых нашли отражение основных ее положения. Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры истории государства и права СГАП.

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Галкин, Юрий Васильевич, Саратов

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Начало XIX века в России, ознаменованное образованием министерства юстиции в составе правительства, открыло новую полосу в истории российской юстиции. В продолжение всего столетия система отечественного правосудия, по сути, находилась в состоянии постоянного реформирования, в котором выделяются три наиболее заметные этапа. Первый приходится на начало века, и он связан с реформами системы государственного управления, предпринятыми Александром I. Сменивший его на троне Николай I не форсировал радикальных преобразований, он продолжал судебную реформу, начатую предшественником, особенно на периферии, и сосредоточил внимание своей команды на всестороннем совершенствовании системы юстиции по линии наведения должного порядка в организации и практике отправления правосудия. И начинал он с решительного укрепления дисциплины во всей системе государственного управления и судопроизводства.

Наиболее значимым вкладом в годы его царствования стало приведение в систему законодательства, начиная с Уложения Алексея Михайловича, в результате чего было создано первое в России Полное собрание законов в 45 томах и 15-томный Свод действующих законов. Вместе с тем был разработан «Свод законов уголовных», а также организована подготовка квалифицированных кадров судебных работников и законоведов. В 1835 г. по высочайшему распоряжению было открыто Императорское училище правоведения с целью «упорядочить судебные учреждения России введением в них особо подготовленных деятелей», и многие деятели эпохи «Великих реформ» были его выпускниками. Тем самым были заложены прочные предпосылки дальнейшего реформирования системы правосудия. Николай I был, по сути, единственным российским императором XIX века, который не проводил широковещательных кампаний по реформированию правосудия, но реально совершенствовал его систему.

Второй этап ознаменован судебными уставами 1864 г., основанными на идеях и опыте просвещенного Запада, и был связан с такими новациями в русской судебной практике, как суд присяжных заседателей, реализация принципа независимости суда и несменяемость судей, адвокатура, мировая юстиция и др., которые трудно прививались в русской действительности, вызывая массу недоразумений и острых коллизий. Наконец, третий этап, охватывающий 70 - 80-е гг. и далее, характеризовался законотворчеством, имевшим целью «притирку» (термин МБ. Немытиной) или приспособление заемных институтов, форм и принципов судоустройства и судопроизводства к многовековым устоям и условиям русской жизни. Конец XIX - начало XX века также отмечены активным усвоением заемных институтов, принципов и норм правосудия достаточно развитой русской правовой культурой. Именно этому этапу, который оказался на деле наиболее конструктивным, был присвоен негативный термин контрреформы.

История так рассудила, что усилий властей не хватило для создания надежной системы защиты государственного строя и обеспечения политической стабильности в стране. Не вдаваясь здесь в политическую оценку свершившегося, можно сказать, что государственная власть и правоохранительная система России, в частности, ослабленные бесконечными перестройками, на которые наложился глубокий системный кризис, связанный с первой мировой войной, оказались не в состоянии противостоять напору оппозиционных и революционных сил, и страна была ввергнута в бездну и хаос гражданской войны. Хотим мы того или нет, но, глядя исторически на пережитый в течение века процесс реформирования системы юстиции, приходится невольно задумываться о действительной роли и месте его (реформирования) в причинно-следственной связи времен и событий. Опыт истории подсказывает подходящие параллели и аналогии, и сама собой на память приходит эпоха русской смуты и семибоярщины, единственной альтернативой которым стал исторический выбор Земского Собора 1613 г., вызвавший к жизни монархию Романовых.

В новом качестве Россия прошла большой исторический путь, стала великой сверхдержавой, с которой считались сильные мира сего. Прошло много лет, пережито множество побед и бед, включая Отечественную войну, ив 1825 г. вспыхнуло вооруженное восстание декабристов, которые разбудили не только Герцена, но и властей предержащих, заставив существенно укрепить государственную управленческую вертикаль и, прежде всего, правоохранительную систему. Николаю I стоило предельного напряжения сил, немалого самообладания и личного мужества, чтобы овладеть ситуацией и удержать власть. Около века спустя возникшая некогда ситуация смуты повторилась, и у властей не нашлось адекватного ответа на вызовы времени. Стоявшие у руля государственного управления силы во главе с

Николаем II не справились с растущими угрозами, власть выпала из V их рук, и её подняли большевики. Прошло еще менее столетия, и ситуация вновь повторилась, и теперь уже у Советов не нашлось достаточных сил удержать власть. Словом, история продолжается, и она многому учит.

Жизнь на каждом шагу по-своему доказывает мудрость крылатого изречения: «все разумное - действительно, все действительное разумно». Для исследователя оно означает, что важно не учить историю, как ей надо было бы развиваться, оценивая, что в ней было, с его субъективной точки зрения, хорошо, а что плохо, но учиться у нее. А учит она, история, прежде всего, тому, чтобы не отставать от всемирной цивилизации, творчески усваивая все лучшее, что рождает практика разных стран и народов, но одновременно и предостерегает от механического копирования пусть даже самого лучшего зарубежного опыта. Ибо по-настоящему приживается только разумное, адекватное конкретно-историческим условиям своей страны, а чуждое - рано или поздно отторгается практикой, порождая массу коллизий и неоправданных издержек. Эта непреложная общая истина проявляется и на таком типичном явлении, как российская система правосудия России в целом, и на таком, в частности, историческом процессе, как развитие юстиции в Саратовской губернии.

Известно, что чем богаче отечественная история, тем дороже собственный опыт и тем выше цена трезвого, взвешенного, свободного от политических иллюзий и эмоций его анализа. Соответственно возрастает и цена допущенных ошибок. И если системные кризисы с роковым постоянством повторяются из века в век, известную долю вины должны принять на себя не только политики, но и ученые историки и юристы, оказавшиеся не в состоянии извлечь полезные уроки жизни. Они в свое время не сообщили практикам надлежащих оценок и указаний накопленного опыта и не предостерегли от чрезмерного увлечения новаторством и экспериментами, основанными на неоправданных иллюзиях и ведущими к неизбежным и немалым издержкам, чреватым непредсказуемыми, а иногда и трагическими последствиями.

Нетрудно заметить, что контрреформа судебной системы конца XIX века привела не к исходному положению начала реформы, как следовало ожидать, исходя из логики самого понятия, но к тому рубежу, куда и должна была дойти, рассчитай реформатор изначально точно меру и масштаб намеченных преобразований, и тогда никаких контрреформ бы не потребовалось. Но случилось так, как случилось, и, убедившись, что реформа не достигла должного эффекта и стала отторгаться практикой (или, как теперь говорят, «получилось, как всегда»), сослались на объективные обстоятельства, на обострение политической борьбы и отнесли бремя необходимых доделок и переделок проведенных экспромтом преобразований на счет реакционного правительства, объявив их доводку до необходимых кондиций «контрреформами». Жизнь учит, не подвергая систему запредельным перегрузкам и жестокому испытанию на «гиб с перегибом», основательнее, с более точным расчетом предполагаемых преобразований, со строгим учетом всех «рго» и «сол^», готовить реформы и лучше их организовывать. Привлечь внимание исследователей к этому сравнительно мало изученному аспекту проблемы и составило одну из основных задач, если не сверхзадачу, данной диссертации.

Данная тема взята русской общественной мыслью, и она не сходит со страниц не только светской, но и религиозной литературы. В этой связи уместным будет сослаться и на интервью, которое дал председатель отдела внешних сношений Московского патриархата митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, опубликованное в печати. Касаясь актуальных проблем современности, владыка выразил глубокую озабоченность судьбами Отечества. В течение последних ста лет, подчеркнул он, курс многострадальной России последовательно прокладывали монархисты, буржуазные либералы, коммунисты, демократические реформаторы. К сожалению, в некоторых случаях культурно-религиозный архетип русской цивилизации учитывался недостаточно или не учитывался вовсе.

Подчас предлагаемые цивилизационные модели откровенно противоречили идее Государства Российского и его предназначению в мире, а потому не приживались или отторгались русской жизнью. В итоге российская государственность переживает ныне системный кризис, глубина и острота которого приводят на память наиболее трагичные страницы нашей истории. Приоритетной задачей в условиях современной России, продолжал иерарх, становится формулирование и утверждение в общественном и государственном бытии национальных культурно-цивилизационных стандартов. А именно они лежат в основе современной правовой культуры.

На фундаменте протестантской этики покоится современная англо-американская цивилизация, исламская этика определяет путь исторического развития арабского мира. И лишь нынешнее российской общество, лишенное собственных культурно-цивилизационных стандартов (философских, ценностных, экономических, образовательных, информационных, поведенческих), которые содержали бы в свернутом виде всю полноту национального миросозерцания, вынуждено носить одежды с чужого плеча. А это и неудобно, и некрасиво, и непрактично. Ибо, как заметил разумный наблюдатель, для построения шведской модели социализма в России слишком мало шведов, а для построения американской модели капитализма - слишком мало американцев. Зато здесь достаточное количество русских, и они имеют право на достойную жизнь в соответствии со своими культурно-ценностными представлениями о народном и личном благе, о праве и справедливости.

К сказанному иерархом нечего добавить. Разве, кроме того, что меткое наблюдение владыки помогает лучше понять многое в отечественной истории, в том числе русский XIX в., золотой век русской культуры, и особенно развитие политической и правовой системы России. Эти представления все более осознаются в обществе, во всяком случае, в той части, которая называется образованным обществом, включая и законодателей. Это и понятно, ибо и демократия, чтобы утвердиться в жизни, должна уметь защищать себя. В наши дни, когда страна переживает новые реформы, связанные с интеграцией в мировую цивилизацию, и во весь рост стала задача минимизации их издержек, накопленный опыт XIX века, включая и опыт изживания собственных ошибок, особенно актуален.

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Российская юстиция в XIX-начале XX в.»

1. Baberowski J. Autoratie und justiz. Zum verhalthis von rechtsstaatlickeit und Ruckstandikeit im ausgenhenden Zarenreich. (1864-1914). Frankfurt am Main. 1996.

2. Magariaga I. Russia in the Age Catherine the Great. London, 1981. P. 168.

3. Politics and Society in Provincial Russia: Saratov, 1590-1917. Ohio State University. Press Columbus, 1989.

4. Английские путешественники в Московском государстве в XVI в. М., 1937.

5. Анисимов Е.В. Время петровских реформ. Л., 1989.

6. Анисимов Е.В., Каменский A.B. Россия в XVIII первой половине XIX века. М., 1994.

7. Артамонов М.И. История хазар. JI. 1962.

8. Баллод Ф.В. Приволжские Помпеи. М.; Птгр., 1923.

9. Банцеков В.В. Записки о прошлом Саратовского окружного суда за первые XXV лет. Саратов, 1896.

10. Богданович А. В. Три последних самодержца. М., 1990.

11. Богина СЛ., Кириченко Т.М. Революционер-народник Порфирий Иванович Войноральский. М., 1987.

12. Булычев М.В., Воронежцев А В., Максимов Е.К., Тотфалушин В.П. История Саратовского края. 2-е изд. Саратов, 2000.

13. Быстренко В.И. История государственного управления и самоуправления в России. Новосибирск; М. 1997.

14. Вернадский Г. Русская история. М., 2001.

15. Вернадский Г.В. Монголы и Русь. М.; Тверь, 1997.

16. Витте С.Ю. Воспоминания. В 3 т. Т. 1. Таллинн; М., 1994.

17. Витте С.Ю. Воспоминания. В 3 т. Т. 3. Таллинн; М., 1994.

18. Воронихин A.B. Один год из жизни Веры Фигнер (новое о саратовском поселении землевольцев 1878 1879 гг. // Освободительное движение в России. Вып. Саратов, 1992.).

19. Воронов Ю.С. А.Н. Радищев и Саратовский край // Краеведческие чтения. Доклады и сообщения I III чтений. Саратов, 1993.

20. Галкин М.Н. Материалы к изучению тюремного вопроса. СПб., 1868.

21. Геллер МЛ. История Российской империи. В 3-х т. Т.З. М., 1997.

22. Голуб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документы X века. М.; Иерусалим, 1997.

23. Голицын И. Статистические таблицы Всероссийской империи. М., 1807.

24. Горский A.A. Москва и Орда. М., 2000.

25. Гумилёв JI.H. От Руси к России. СПб., 1992.

26. Девятый вал. К десятилетию освобождения из царской каторги V ссылки. М. 1927.

27. Дубельт JI.B. Заметки и дневники // Российский архив. Вып. VI. M 1995.

28. Епифанов П.П. Воинский устав Петра Великого // Пётр Великий M.; JI. 1947.

29. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1968.

30. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983.

31. Ефремова H.H. Министерство юстиции Российской империи 1802 • 1917 гг. Историко-правовое исследование. М. 1983.

32. Заболоцкий H.A. Меркнут знаки Зодиака: Стихотворения. Поэмы Проза. М. 1998.

33. Завадский C.B. На великом изломе //Архив русской революции. Т 8. М., 1991.

34. Зайончковский П.А. Российское самодержавие в конце XIX столетия (политическая реакция 80-х начала 90-х годов). М., 1970.

35. Законодательные акты Петра I. M., JL, 1945. Краеведческие чтения. Доклады и сообщения 1-Ш чтений. Саратов. 1993.

36. Западов В.А. Александр Радищев человек и писатель // Радищев А.Н. Сочинения. М. 1988.

37. Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. М., 1962.

38. Звягинцев А.Г., Орлов Ю.Г. В эпоху потрясений и реформ. Российские прокуроры. 1906 -1917. М., 1996.

39. Зимин И. В. Медики и самодержцы: Загадка смерти Николая! // Оте-чественная история. 2001. №4.

40. История и историография. Материалы научной конференции, посвященной 90-летию со дня рождения Л.А. Дербова. 5-6 октября 1999 года. Саратов, 1999.)

41. История Саратовского края. 1590 1917. Хрестоматия. Саратов. 1983.

42. Катцер Н. Николай I // Русские цари: 1547 1917. Ростов-на-Дону, 1997.

43. Кириллов И.К. Цветущее состояние Всероссийского государства. М., 1977.

44. Ключевский В.О. Соч.: В 9 т.т. Т. 5. М., 1989.

45. Кляшторный С.Г., Султанов Т И. Государства и народы Евразийских степей. Древность и средневековье. СПб. 2000.

46. Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания 1911 -1919. М., 1991.

47. Кони А.Ф. Поли. собр. соч. в 8 т.т. Т. 2. М. 1966.

48. Коротких М.Г. Самодержавие и судебная реформа 1864 г. в России. Воронеж, 1989.

49. Кошель П.А. История наказаний в России. История российского терроризма. М., 1995.

50. Кузьмин-Караваев В.Д. Правовые нужды деревни // Земство и деревня. 1898 -1903. Статьи, рефераты, доклады, речи. СПб. 1904.

51. Кушева Е.Н. Саратов первой половины XVIII в. // Проблемы социально-экономической истории России. М. 1971.

52. Лисин А.Г., Петренко Н.И., Яковлева Е.И. Тюремная система Российского государства в XVIII в начале XX в. Учебное пособие. СПб., 1996.

53. Лучинский Н.Ф. Краткий очерк деятельности Главного тюремного управления за первые XXXV лет его существования. 1879 1914. СПб., 1914.

54. Максимов Е.К. Находка ранне-болгарских погребений близ Саратова // Из истории ранних булгар. Казань. 1981).

55. Максимов Е.К., Мезин С.А. Саратов петровского времени. Саратов, 1997.

56. Машанова Л.В. Средневековая Россия и кочевники Евразии: контакты, взаимовлияния // Клио. Журнал для учёных. 1999. № 1

57. Мещерский В.П. Мои воспоминания. Ч. 2. СПб. 1898.

58. Министерство юстиции за сто лет. 1802-1902. Исторический очерк. СПб. 1902.

59. Московские ведомости. 1884.23 января.

60. Немытина М.В. Суд в России: вторая половина XIX начало XX вв. Саратов, 1999.

61. Немытина МБ. Судебная контрреформа и комиссия Н.В. Муравьева. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Саратов. 1987.

62. Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории западной Евразии // Славяне и их соседи. Славяне и кочевой мир. Вып.Ю. М.,2001.

63. Обзор деятельности Главного тюремного управления (1879 -1889). СПб. 1889.

64. Осипов В.А. Очерки по истории Саратовского края, конец XVI и XVII вв. Саратов, 1976.

65. Осипов В.А. Саратовский край в XVIII веке. Саратов, 1985.

66. Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 1. С древнейших времен до отмены крепостного права. Саратов. 1993.

67. Отчет по Главному тюремному управлению за 1890 год. СПб. 1892.

68. Очерк развития арестантского труда в русских тюрьмах в 1885 -1888. СПб. 1890.

69. Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. Саратов. 1999.

70. Панченко A.M. Русская культура в период петровских реформ // О русской истории и культуре. СПб. 2000.

71. Пашкова Т.Н. Местное управление в русском государстве первой половины XVI века. Наместники и волостели. М. 2000.

72. Пирумова Н.М. Земское либеральное движение. Социальные корни и эволюция до конца XX века. М., 1977.

73. Плетнёва С А. Кочевники средневековья. Поиски исторических закономерностей. М. 1982.

74. Плетнёва С.А. Каган и князь // Родина. 1997. № 3 4.

75. Плетнёва С.А. Хазары. М. 1986.

76. Порох И.В. Завещание Николая I // Земское обозрение. 1997. 30 июля. Порох И.В. Александр II Папе Пию IX // Освободительное движение в России. Вып. 17. Саратов. 1999.

77. Похлёбкин В.В. Татары и Русь. 360 лет отношений Руси с татарскими государствами в XIII XVI вв., 1238 - 1598 гг. (От битвы на р. Сить до покорения Сибири). Справочник. М. 2000.

78. Радищев А.Н. О законоположении // Поли. собр. соч. Т. 3. М.; JI. 1952.

79. Радищев А.Н. Осемнадцатое столетие // Радищев А.Н. Сочинения. М.1988.

80. Раев М. Царствование Николая I в освещении современной историографии // Русский альманах. Париж. 1981.

81. Русское православие: вехи истории. М., 1989.

82. Саратовская летопись // Саратовский край. Саратов, 1898.

83. Саратовский Справочный листок. № 139.

84. Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды // На стыке континентов и цивилизаций. Из опыта образования и распада империй Х-ХУ1 вв. М., 1996.

85. Славин И.Я. Минувшее-пережитое // Волга. 1998. № 2 3.

86. Славин И.Я. Минувшее-пережитое // Волга. 1999. № 7.

87. Солопова Т.А. Магистраты Саратовской губернии // Былины. Т. 1. М.,1916.

88. Кутафин O.E. Предисловие // Звягинцев А.Г., Орлов Ю.Г. Око государево. Российские прокуроры. XVIII век. М., 1994.

89. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. Т. 2. СПб., 1999.

90. Новиков А.П. Барзилов С.И. Святители Земли русской. Биографические очерки саратовских архиереев 1799 -1832. Саратов, 2000.

91. Очерки истории Саратовского Поволжья (1855 — 1894). Т. 2. Ч. 1. Саратов, 1995.

92. Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 1. Саратов, 1993.

93. Очерки истории Саратовского Поволжья. Т. 2. Ч. 2. Саратов, 1999.

94. Рыков П. С. Очерки по истории Нижнего Поволжья по археологическим материалам. Саратов, 1936.

95. Саратовский Справочный листок. № 139.

96. Семёнов В.Н. Начальные люди Саратова. От первого воеводы до последнего первого секретаря. Саратов, 1998.

97. Современная Россия. Очерки нашей государственной и общественной жизни. Т. 1. СПб., 1890.

98. Советская военная энциклопедия. Т. 1. М., 1976. С. 264.

99. Соловьёв С М. Сочинения в 18 кн. Кн. VIII. История России с древнейших времён. Т. 15-16. М., 1993.

100. Солопова Т.Д. Магистраты Саратовской губернии. Историк и историография. Материалы научной конференции, посвященной 90-летию со дня рождения Л.А. Дербова. Саратов. 1999.

101. Список должностных лиц крестьянских учреждений в местностях, в коих введено в действие Положение о земских участковых начальниках 12 июля 1889 г. СПб., 1903.

102. Судебные уставы 20 ноября 1864 года с изложением рассуждений, на коих они основаны. Ч. 1. Уст. гражд. суд. СПб., 1867.

103. Сюзор Г. Ко дню 1ХХУ юбилея Императорского училища правоведения 1835 -1910. (Исторический очерк). СПб., 1910.

104. Тайны русско-японской войны. М., 1993.

105. Твои четыре века, город. Саратов, 1990.

106. Тихомиров Л.А. Заговорщики и полиция. М., 1930. Труды СУАК. Вып. 20. Саратов, 1895.

107. Троицкий H.A. Первые из блестящей плеяды (Большое общество пропаганды 1871 -1874 гг.). Саратов, 1991.

108. Троицкий H.A. Россия в XIX веке. Курс лекций. М., 1997.

109. Фёдорова Г. Два портрета // Годы и люди. Вып. 3. Саратов, 1988.

110. Фигнер В.Н. Александр Соловьёв // Поли. собр. соч. Т. 5. М., 1932.

111. Фаизов С. Ислам в Поволжье VIII XX вв. Очерк истории. М., 1999.

112. Хара-Даван Э. Чингисхан как полководец и его наследие // На стыке континентов и цивилизаций. Из опыта образования и распада империй Х-ХУ1 вв. М., 1996.

113. Хрестоматия по русской военной истории. М., 1947.

114. Чехов А.П. В суде//Соч. в 2-х т. Т. 1. М. 1982.

115. Шавров A.B. Сенат в системе юридических учреждений Российской империи (1864 -1904). Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М., 1986.

116. Шилов Д.Н. Государственные деятели России. Главы высших и центральных учреждений. 1802-1917. СПб. 2001.

117. Шульгин B.C. Предисловие// Бунташный век. М. 1983.

118. Щегловитов И.Г. Памяти Михаила Григорьевича Акимова // Журнал Министерства юстиции. 1914. № 7.

119. Эйдельман Н.Я. «Революция сверху» в России // Наука и жизнь. 1989. №1.

120. Экштут С.А. На службе российскому Левиафану. Историософские опыты. М. 1998.

121. Законодательные нормативные материалы

122. Российское законодательство X XX веков. Т. 2. Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства. М. 1990.

123. Устав уголовного судопроизводства. СПб., 1883.124. ПСЗ-1.Т. 5.125. ПЗС-1. Т. 4.125. ПСЗ-1.Т.20. №14392.126. ПСЗ-2. №38761.127. ПЗС-2. Т. 53. Отд.2.128. ПСЗ-З. Т. 14.

124. ПСЗ-З. Т. 9. № 6195. Положение о земских участковых начальниках.

125. ПСЗ-З. Т. 9. Ma 6196, 6483.

126. Документы ю государственных архивов

127. Российский государственный исторический архив

128. РГИА. Ф. 1286. Оп. 24. Д. 856.

129. РГИА. Ф. 1391. On. 1. Д. 169.

130. РГИА. Ф. 1391. On. 1. Д. 181.

131. Государственный архив Российской Федерации

132. ГАРФ. Ф. 102. ДП 00. 1904. Д. 102.

133. ГАРФ. Ф. 112. Оп. 2. Д. 1886.

134. Российский государственный архив литературы и искусства

135. РГАЛИ. Ф. 1185. On. 1. Д. 147.

136. Государственный архив Саратовской области

137. НБ СГУ ОРК. Инв. № 20085. Труды комиссии по устройству тюремной части в 1896 г.

138. ГАСО. Ф. 1. (Саратовского губернатора). Д. 2425.

139. ГАСО. Ф. 1. On. 1. Д. 6106.

140. ГАСО. Ф. 1. On. 1. Д. 6628.

141. ГАСО. Ф. 1221. Оп. 1.Д. 81.

142. ГАСО. Ф. 1277. On. 1. Д. 90.147. ГАСО. Ф. 1277. On. 1.148. ГАСО. Ф. 23. On. 1.149. ГАСО. Ф. 23. On. 1.150. ГАСО. Ф. 546. On. 1.151. ГАСО. Ф. 9. Оп. 1.Д. 97.

Автор: Галкин, Юрий Васильевич
Город: Саратов
Год: 2003
Звание: кандидата юридических наук
КОД ВАК: 12.00.01

Диссертация

Российская юстиция в XIX-начале XX в. тема диссертации по юриспруденции

Автореферат

ПОХОЖИЕ РАБОТЫ

Российская юстиция в XIX-начале XX в.текст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.01 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции на тему «Российская юстиция в XIX-начале XX в.»

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции, автор работы: Галкин, Юрий Васильевич, кандидата юридических наук

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по теме "Российская юстиция в XIX-начале XX в."

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Галкин, Юрий Васильевич, Саратов

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ «Российская юстиция в XIX-начале XX в.»

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Российская юстиция в XIX-начале XX в.»

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Галкин, Юрий Васильевич, кандидата юридических наук

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Российская юстиция в XIX-начале XX в."

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Галкин, Юрий Васильевич, Саратов

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Российская юстиция в XIX-начале XX в.»