Соглашение о праве, применимом к частноправовым отношениям, осложненным иностранным элементомтекст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.03 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ

по праву и юриспруденции на тему «Соглашение о праве, применимом к частноправовым отношениям, осложненным иностранным элементом»

На правах рукописи

Покровская Анна Борисовна

СОГЛАШЕНИЕ О ПРАВЕ, ПРИМЕНИМОМ К ЧАСТНОПРАВОВЫМ ОТНОШЕНИЯМ, ОСЛОЖНЕННЫМ ИНОСТРАННЫМ ЭЛЕМЕНТОМ

Специальность 12.00.03 - гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право

АВТОРЕФЕРАТ Диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук

Москва - 2006 г.

Диссертация выполнена в Институте законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации.

Научный руководитель - Заслуженный юрист Российской Федерации, кандидат юридических наук Звеков Виктор Петрович

Официальные оппоненты:

- доктор юридических наук, профессор Зыкин Иван Семенович;

- кандидат юридических наук, доцент Федчук Валерий Дмитриевич.

Ведущая организация - Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД РФ.

Защита состоится 15 марта 2006 г. в 11 часов 00 минут на заседании Диссертационного совета Д.503.001.01 при Институте законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации (117218 Москва, ул.Большая Черемушкинская, д.34).

С диссертацией можно ознакомится в библиотеке Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации по адресу: 117218 Москва, ул.Большая Черемушкинская, д.34.

Автореферат разослан « ¥ » февраль 2006 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета Коршунова Т.Ю.

кандидат юридических наук,

доцент

S06Y

Актуальность темы исследования: Настоящая работа посвящена соглашению о применимом праве - формальному выражению частноправовой категории lex voluntatis (автономия воли сторон), представляющему собой один из способов преодоления коллизионной проблемы при регулировании отношений в сфере международного частного права. Актуальность исследования вопросов, связанных с заключением участниками частноправовых отношений, осложненных иностранным элементом, соглашений об избрании компетентной правовой системы и последующим применением таких соглашений, обусловлена совокупностью обстоятельств, основные из которых приведены ниже.

Либерализация экономической политики способствует увеличению оборота международной торговли, а необходимость ее регулирования приводит к большей интенсивности проведения работ по унификации норм международного частного права и к пересмотру существующих механизмов воздействия государств на частноправовые отношения, осложненные иностранным элементом. Целью реформирования системы международного частного права стало определение универсального способа регулирования, не только удобного для участников правоотношений, но и обеспечивающего надлежащую защиту их прав и законных интересов. Кроме того, данный способ защиты должен предусматривать возможность контроля добросовестности действий субъектов при исключении применения национальных правовых установлений, которым законодатель придает статус основополагающих принципов соответствующей системы. Таким способом, безусловно, явилась многоаспектная правовая категория lex voluntatis, рассматривавшаяся ранее, в основном, лишь в качестве одного из средств регулирования договорных отношений в области международного коммерческого оборота. Универсальность института автономии воли сторон позволила удачно адаптировать его применение к изменившимся потребностям современных межпунярппньге связей, ц тяотуе сутестпеннп

, РОС. НАЦИОНАЛЬНА ,

расширить сферу действия категории nocpf дствоодддщд^щря подобному

С. Летев 09

V- /

регулированию широкого круга частноправовых отношений, осложненных иностранным элементом.

Развитие института автономии воли сторон в последние десятилетия характеризовалось как существенным увеличением количества национальных и международных коллизионных предписаний, санкционирующих избрание права субъектами отношений, так и конкретизацией данных норм. В свою очередь, столь демократичное регулирование не могло не породить ряд новых способов ограничения применения установлений иностранного права, а также повлиять на изменение уже существующих ограничительных институтов. Проведение подобных реформ диктовалось и внутренними процессами развития международного частного права как науки, выражаясь в появлении более или менее жизнеспособных теорий, обосновывающих разнообразные подходы к ранее отмеченным объективным тенденциям интернационализации жизни общества. Однако, при всем интересе к проблемам, связанным с использованием категории lex voluntatis в качестве регулятора международных частноправовых отношений, сама форма выражения воли сторон об избрании компетентного правопорядка предметом самостоятельного комплексного исследования до сих пор не становилась. Представляется, что столь малая степень внимания непосредственно к соглашению о применимом праве не способствует единообразию правового регулирования, что, даже при наличии достаточного числа унифицированных предписаний, вряд ли приведет к устранению противоречий между нормами различных систем и преодолению коллизионной проблемы без ощутимых потерь для участников правоотношений, например, в виде отказа правоприменителя от необходимости руководствоваться установлениями избранного субъектами права.

Отсутствие в отечественной научной литературе работ, посвященных системному и комплексному анализу категории «соглашение о применимом праве», на фоне достаточного количества глубоких исследований истории и

правовой природы автономии воли сторон, представляется серьезным упущением. В связи с этим данное диссертационное исследование полностью посвящено вопросам содержательного анализа соглашения о применимом праве - акта осуществления участниками частноправовых отношений, осложненных иностранным элементом, своего права на избрание компетентного регулирования: его правовой природы, формы выражения, сферы действия и соотношения с иными институтами международного частного права.

Цель исследования состоит в определении правовой природы соглашения о применимом праве и сферы его применения. Кроме того, автор, основываясь на проведенном всестороннем анализе данной категории, сформулировал некоторые общие подходы к заключению, содержанию, толкованию и оценке действительности соглашений различных видов.

Предметом настоящего исследования является теоретический анализ института соглашения о применимом праве: правовой природы, видов, содержания, сферы применения, а также средств нормативного регулирования этой категории в рамках различных правопорядков. Выделение категории «соглашение о применимом праве» в качестве самостоятельной темы научного исследования призвано привлечь внимание к проблемам, непосредственно связанным с реализацией участниками правоотношения права на избрание регулирующей системы.

Теоретическую и методологическую основу проведенного исследования составляют логический, исторический и сравнительно-правовой методы.

При подготовке данной работы были использованы труды ведущих отечественных и зарубежных коллизионистов, в частности Л.П.Ануфриевой, М.М.Богуславского, Н.Г.Вилковой, М.Вольфа,

Г.К.Дмитриевой, А.Н.Жильцова, В.П.Звекова, И.С.Зыкина, А.С.Комарова, Л.А.Лунца, А.Л.Маковского, Н.И.Марышевой, Д.К.Мосс, Л.Раапе, М.Г.Розенберга, А.А.Рубанова, О.Н.Садикова, К.Шмиттгоффа и др.

Степень разработанности проблемы: В отечественной юридической литературе отсутствуют специальные комплексные исследования, посвященные категории «соглашение о применимом праве». Тем не менее, рядом российских (советских) коллизионистов осуществлялась разработка вопросов, имеющих важное методологическое значение для понимания и анализа проблем, рассматриваемых в настоящей работе. Среди основных следует отметить работы Л.А.Лунца «Курс международного частного права» (М., 1970 г., 1975 г.); Лунца Л.А., Марышевой Н.И., Садиковова О.Н. "Международное частное право" (М., 1984 г.); М.Г.Розенберга "Международный договор и иностранное право в практике Международного коммерческого арбитражного суда" (М., 1998 г.); И.С.Зыкина сб."Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации" (М„ 2002 г.); Д.К.Мосс "Автономия воли в практике международного коммерческого арбитража" (М., 1996 г.); В.П.Звекова «Международное частное право» (М., 2004 г.); Л.Раапе «Международное частное право» (М., 1960 г.); Л.П.Ануфриевой «Международное частное право» (М., 2000 г., 2001 г.); диссертационное исследование А.Н.Жильцова "Применимое право в международном коммерческом арбитраже (императивные нормы)" (М., 1998 г.).

Научная новизна: В настоящей работе, впервые в отечественной правовой литературе, комплексно исследуется институт соглашения о применимом праве, сделан ряд теоретических обобщений относительно правовой природы соглашения о применимом праве, его действительности и формы, а также правил толкования некоторых видов соглашений. Впервые приведена классификация соглашений о применимом праве,

основанная на разнообразных критериях, в т.ч., использованных при структурировании предписаний различных правопорядков.

В ходе исследования затронуты вопросы истории изменения отечественного нормативного регулирования рассматриваемой категории, ранее недостаточно освещавшиеся в правовой литературе проблемы заключения соглашений о применении средств ненационального регулирования частноправовых торговых отношений, соотношения соглашения и различных способов ограничения автономии воли сторон, различий в подходах к определению применимого права государственными судами и международными коммерческими арбитражами.

К положениям, выносимым на защиту, относятся следующие: 1. Исследуя правовую природу соглашения о праве, применимом к частноправовым отношениям, осложненным иностранным элементом, автор приходит к выводу, что такое соглашение может рассматриваться в качестве специальной частноправовой сделки. осложненной иностранным элементом. Данная сделка обладает рядом присущих только ей особенностей, в частности, отсутствием автономности от частноправового договора, осложненного иностранным элементом, который призвана регулировать, а в ряде случаев является средством правовой защиты и способом обеспечения принципа равенства сторон правоотношения.

Касаясь проблем, связанных с содержанием соглашения, автор, в частности, отмечает невозможность включения в него так называемых стабилизационных оговорок - условий о неизменности избранного права, обязывающих правоприменителя руководствоваться нормами, действовавшими на момент совершения соглашения. Избирая в качестве применимого национальный правопорядок, участники правоотношения согласовывают динамично меняющуюся под воздействием различных факторов взаимосвязанную систему частноправовых и публично-правовых предписаний, причем такие изменения лежат вне контроля сторон соглашения. "Стабилизируя" систему или некоторые ее отрасли (институты), участники правоотношения присваивают несвойственные им

функции "законодателя". Именно по этой причине, а также для обеспечения равенства сторон правоотношения, могут быть признаны правомерными лишь стабилизационные оговорки в договорах с государством, право которого подлежит применению, поскольку, даже выступая как субъект частного права, государство не лишается возможности влиять на собственную правовую систему.

2. Автором высказана и обоснована точка зрения относительно необходимости распространения (в рамках одного правопорядка) действия нормативных правил, регулирующих категорию соглашения о праве, применимого к гражданско-правовым договорным отношениям, осложненным иностранным элементом, на иные частноправовые отношения, осложненные иностранным элементом, воздействие на которые может быть осуществлено посредством lex voluntatis. И хотя вопрос о наличии или отсутствии у соглашения о применимом праве такого качества как автономность не нашел в науке международного частного права однозначного решения, попытка создания единообразного правового регулирования не является преждевременной. Представляется, что общность принципов частноправовых отраслей, а также отсутствие в отечественных законодательных актах предписаний, запрещающих распространение норм о регулировании соглашений, заключенных в отношении гражданско-правовых договоров, на соглашения, заключенные с целью воздействия на деликтные, кондикционные, семейные и трудовые отношения, осложненные иностранным элементом, служит достаточным основанием прибегнуть к подобной форме правового регулирования.

Правоведы, как правило, ограничивают изучение практического аспекта института автономии воли сторон исключительно сферой гражданско-правовых договорных отношений, осложненных иностранным элементом, хотя возможность избрания компетентной системы уже давно не является прерогативой лишь их участников. Обосновывая необходимость единообразного правового регулирования соглашений, заключенных как в отношении договорных, так и в отношении иных частноправовых

отношений, осложненных иностранным элементом, автор постарался рассмотреть наиболее интересные аспекты изучаемой категории, выйдя за пределы исследования гражданско-правовых договоров, осложненных иностранным элементом. В ходе проведенного исследования не были выявлены факторы, свидетельствующие о целесообразности создания дифференцированного правового регулирования соглашений в зависимости от вида правоотношений, на которые они призваны воздействовать.

3. В исследовании подробно рассмотрены проблемы определения сферы применения соглашений о применимом праве, в частности, выделены группы элементов частноправовых отношений, которые могут прямо или косвенно регулироваться посредством норм согласованного права, что также ранее не становилось предметом специального изучения.

В работе затронут и комплекс вопросов, связанных с "расщеплением" правового режима отношений, осложненных иностранным элементом. Исследуются основания, причины и способы расщепления статутов, а также средства и методы разрешения связанных с этим проблем, в т.ч., такой, как адаптация. Предложен новый способ определения lex causae в случае подчинения элементов основного содержания правоотношения различным правопорядкам.

4. На основе анализа правовой природы соглашения о применимом праве, предписаний национального законодательства и норм международных договоров, диссертант приходит к выводу, что некоторые виды соглашений о применимом праве могут быть совершены только в письменной форме (в ряде случаев установлены дополнительные требования к форме: нотариальное удостоверение, регистрация определенного вида или включение в текст договора, который соглашение призвано регулировать) под угрозой их недействительности. В рамках российского правопорядка к таким соглашениям относятся: соглашение о праве, применимом к соглашению об уплате алиментов или брачному договору, осложненному иностранным элементом, а также соглашение о

праве, применимом к внешнеэкономической сделке, хотя бы одной из сторон которой является российский предприниматель.

Результатом диссертационного исследования стал системный анализ категории соглашения о применимом праве как в качестве инструментария для разрешения коллизионной проблемы, так и в качестве специальной частноправовой сделки, осложненной иностранным элементом.

Научная и практическая значимость проведенного автором исследования состоит в возможности констатировать существование в рамках различных правопорядков ряда общих подходов, связанных с заключением, толкованием, содержанием и сферой действия соглашений о применимом праве. Приведенные в диссертации положения и выводы могут быть использованы при осуществлении законодательных работ, связанных с подготовкой проекта российского закона о международном частном праве.

Результаты диссертационного исследования также могут найти применение в научно-исследовательской деятельности и преподавании курса международного частного права в высших учебных заведениях. Положения данной работы могут представлять интерес для судей государственных судов и арбитров международных коммерческих арбитражей при рассмотрении споров, возникших из правоотношений, осложненных иностранным элементом, и предпринимателей, осуществляющих свою деятельность на международном рынке товаров, работ, услуг.

Диссертация выполнена в отделе международного частного права Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации.

Структура и содержание диссертации: Настоящая работа состоит из введения, трех глав (девяти разделов), заключения, а также библиографии. Основное содержание диссертации:

Во введении обосновывается актуальность темы, излагаются цели и задачи, предмет и метод исследования, определяются его теоретические и методологические основы, формулируется научная новизна и положения, выносимые на защиту.

Первая глава диссертационного исследования «Правовая природа и содержание соглашения о применимом праве» посвящена рассмотрению указанной категории в качестве специальной частноправовой сделки и сферы ее действия.

В разделе 1 рассматриваются понятие «соглашения о применимом праве», его правовая природа и функции. Как и сама категория lex voluntatis, соглашение о применимом праве - многоаспектное явление. В отечественной научной литературе проблемы, связанные с реализацией прав субъектов на избрание компетентного регулирования, затрагивались преимущественно в связи с исследованием автономии воли сторон, ее проявлений или институтов международного частного права, ограничивающих возможность обращения к иностранной правовой системе. Сам термин "соглашение о применимом праве" в достаточной мере условен, поскольку сложился в правоприменительной практике сравнительно недавно. По отношению к односторонней сделке обычно используется понятие "условие о применимом праве" ("положение о применимом праве"). Основные международные договоры, нормы которых направлены на регулирование частноправовых отношений посредством коллизионного критерия lex voluntatis, говорят об акте избрания применимого права как о "выборе" или, реже, "указании". Национальное коллизионное законодательство в подавляющем большинстве случаев придерживается терминологии международных договоров, или, не давая название самому соглашению, указывает на действия совершающих его лиц: "право, которому стороны подчинили" (Куба, Иран, Греция), "право, в соответствии с намерением сторон" (Южная Корея, Таиланд), "право, обозначенное сторонами" (Тунис) и т.д. Термином "соглашение" оперируют лишь немногие государства (Россия, США, Италия, Литва, Латвия, Вьетнам), а

определения, характерные только для какой-либо конкретной правовой системы, - исключение.

В рамках диссертационного исследования в качестве критериев анализа правовой природы соглашения о применимом праве была избрана совокупность следующих признаков: содержание регулируемых правоотношений, юридическая сила положений соглашения, вид регулирующих норм и субъектный состав соглашения. Рассмотрев вопрос о правовой природе соглашения о применимом праве с точки зрения вышеуказанных квалифицирующих признаков, автор приходит к выводу, что избрание компетентного правопорядка представляет собой специальную частноправовую сделку, осложненную иностранным элементом. Назначение такой сделки состоит в регулировании сложившегося правоотношения пока оно длится, и указании правоприменителю, в т.ч., органу, компетентному разрешать спор, возникший из правоотношения, на правовую систему, нормы которой послужат основанием для возложения на участников определенных обязанностей и наделения их соответствующими правами. Кроме того, отмечаются еще две правовые функции соглашения о применимом праве: одностороннее избрание права при предъявлении иска представляет собой средство правовой защиты нарушенных или оспариваемых интересов лица, и, для ряда правоотношений, соглашение является способом обеспечения принципа равенства его сторон.

Автором также исследован вопрос об автономности соглашения о применимом праве от частноправовой сделки, которую соглашение призвано регулировать. В работе приводятся выработанные различными правовыми системами варианты разрешения проблем, связанных с отсутствием единообразного подхода к данному вопросу, а также мнения видных отечественных коллизионистов. На основе анализа приведенных взглядов автор делает вывод о невозможности признания соглашения автономным по отношению к соответствующей частноправовой сделке, осложненной иностранным элементом.

В разделе 1 первой главы автор рассматриваются проблемы, связанные с изменением содержания понятия «применимое право», вызванного пересмотром ряда теоретических положений отечественной доктрины об источниках права; вопросы включения в соглашение о применимом праве «стабилизационной оговорки» и отмечается значение момента совершения соглашения для прав третьих лиц.

В разделе 2 приводится обзор предписаний основных международных договоров, которые закрепляют принцип автономии воли сторон в качестве основного способа регулирования правоотношений, осложненных иностранным элементом. Подробно рассмотрев историю отечественного нормативного регулирования данной категории, а также проблемы, связанные с толкованием установлений раздела VI части третьей ГК РФ, касающихся выбора применимого права участниками правоотношения, автор приходит к выводу о необходимости распространения ряда таких установлений на иные, частноправовые отношения, осложненные иностранным элементом, регулирование которых может осуществляться посредством lex voluntatis.

В данном разделе также исследуются вопросы избрания (в рамках отечественного правопорядка) участником односторонней сделки права, применимого к обязательствам, возникающим из такой сделки.

Раздел 3 первой главы посвящен анализу существа правоотношений, регулирование которых может быть осуществлено посредством lex voluntatis. На основе изучения норм международных договоров и национального законодательства ряда стран автор приходит к выводу о наличии восьми статутов, которые согласовываются участниками частноправовых отношений, осложненных иностранным элементом (вещный,1 договорный, деликтный, статут кондгасционного обязательства, наследственный, статут формы акта, статут брака и статут алиментного

1 Отмечается, что посредством автономии воли сторон могут регулироваться только отдельные элементы существа вещного правоотношения (как правило, переход прав и рисков).

обязательства), а также определяет элементы, составляющие существо правоотношений, регулируемых этими статутами. Если рассматривать состав элементов существа правоотношения соответствующего вида, обобщая его содержание, сформулированное различными правовыми системами, следует заключить, что отличны только способы воздействия государств на составляющие правоотношений. В таком случае можно выявить содержание каждого частноправового отношения, из которого соответствующая правовая система "извлекает" лишь те элементы, на которые она воздействует тем или иным способом. Выявляется, так сказать, "общий" состав, характерный для правоотношений конкретного вида, и "национальное" содержание существа правоотношения, включающее только вопросы, которые система регулирует посредством норм международного частного права. Разумеется, сфера применения "общего" статута шире, нежели "национального".

Однако в правоотношении конкретного вида всегда присутствует набор элементов, "постоянный" для всех правовых систем. Это хорошо видно при сопоставлении коллизионных норм различных правопорядков: есть составляющие статутов, характерные для всех или абсолютного большинства (например, толкование договора), и те, которые встречаются только в рамках конкретного правопорядка (наследственный договор). Естественно, нормами многосторонних международных договоров регулируется только "постоянное" содержание существа правоотношения -самая немногочисленная группа элементов из всех названных. Соответственно "национальные" составляющие подпадают под действие внутригосударственных коллизионных норм, а оставшиеся вопросы "общего" статута вообще не рассматриваются соответствующим законодательством в качестве предмета регулирования.

Дополнительно выделены две группы элементов правоотношения, в отношении которых, прямо или опосредовано, тоже может быть избран (избирается) компетентный правопорядок: составляющие правоотношения,

не входящие в его основное содержание, и вопросы, разрешаемые на основании норм lex causae.

Исследуя статут акцессорного обязательства, автор приходит к выводу о том, что нет никаких оснований говорить о том, что его статут всегда совпадает со статутом основного обязательства, исполнение которого обеспечивается. Автору представляется, что совпадение статутов основного и акцессорного обязательств должно иметь место в случаях, когда это непосредственно следует из текста договора или существа обязательства (в т.ч., в случаях, когда акцессорное обязательство не подлежит уступке третьему лицу).

Предложен способ определения lex causae для регулирования ряда элементов правоотношения в случае "расщепления" статута (правового режима отношения), предполагающий определение права в несколько этапов. Так, на первом этапе, орган, компетентный рассматривать спор, из согласованных сторонами правовых систем избирает право, наиболее тесно связанное с правоотношением. В случае, если стороны согласовали "отвлеченные" правовые системы или применение ненациональных норм, тогда, на втором этапе, суд (арбитраж) может выделить некий "основной элемент" существа правоотношения, закон которого, т.е. право, согласованное в отношении данного элемента, будет определяющим для правоотношения в целом. Автор полагает, что этот основной элемент должен быть составляющей constanta, что способствовало бы единообразному коллизионному регулированию подобных случаев. Обращение к основному содержанию правоотношений демонстрирует отсутствие единого, общего для них элемента, следовательно, такие составляющие должны определяться применительно к правоотношениям конкретного вида. Если в качестве критерия для выявления основного элемента принять "основание возникновения обязательства", то для договорного статута определяющим элементом будет "действительность договора", для деликтного - "основание ответственности", для статута алиментного обязательства - "основания требования об уплате алиментов".

Для вещного статута, в силу специфики применения к нему института автономии воли сторон, определение основного элемента не требуется; для статута брака - «последствия брака» (элемент «общие последствия брака» или «имущественно-правовые последствия брака», в зависимости от существа проблемы); для кондикционных обязательств основным элементом следует считать основной элемент состава предполагавшегося правоотношения или "основания возникновения обязательства". В отношении наследственного статута следует избрать критерий "право, регулирующее круг наследников", поскольку в данном случае речь идет более о правах, нежели об обязанностях; для статута формы - последствия несоблюдения формы акта. Однако, каждый элемент, в свою очередь, может подразделяться на еще ряд составляющих (например, исполнение договора: наличие обязанности провести проверку, способ её проведения, сроки заявления претензий по ее результатам и т.д.), которые стороны также могут подчинить различным правопорядкам. В этом случае, представляется логичным вернуться к первому этапу и вновь попытаться определить право, наиболее тесно связанное с правоотношением, избирая из правовых систем, определенных участниками по отношению к составляющим элемента существа правоотношения.

В разделе 1 второй главы «Классификация соглашений о применимом праве» автор проводит классификацию исследуемого явления, что предоставляет возможность детально проанализировать правовую природу категории. С этой целью автор обосновывает возможность деления соглашений на виды, основываясь на различных критериях градации. Всего выделено одиннадцать групп соглашений, виды которых корреспондируют друг с другом: по форме акта; по степени ясности выражения воли субъектов; по виду и содержанию документа, фиксирующего факт соглашения; по виду правоотношения, которое призвано регулировать; по времени заключения соглашения; на основании "охвата" составляющих правоотношения; по виду предписаний, применяемых арбитражем при разрешении спора; в зависимости от вида регулирующих материально-

правовых норм, определенных соглашением о применимом праве; по времени действия регулирующих норм; по виду требований; в зависимости от существа правоотношения, осложненного иностранным элементом.

Некоторые виды соглашений, представляющие наибольший интерес для исследования, автор рассматривает подробно: соглашения, в которых выбор права прямо выражен; соглашения, определенно вытекающие из условий договора; соглашения, определенно вытекающие из совокупности обстоятельств дела; соглашения в виде ссылки на акт, содержащий коллизионную норму; соглашения, носящие «негативный» характер; соглашения об избрании права, применимого к арбитражному соглашению; «неконкретные соглашения».

Приведенная в работе классификация не является исчерпывающей и призвана, в том числе, продемонстрировать имеющиеся различия в правовом регулировании соглашений выделенных видов.

Раздел 2 главы второй посвящен соглашениям о применении ненационального права. Поскольку исследование теории «lex mercatoria» в данной работе служит исключительно прикладным целям, автор кратко приводит историю ее возникновения и, обзорно, мнения видных отечественных и зарубежных коллизионистов на существо теории и перспективы развития.

Предпосылкой к признанию права участников международного торгового оборота прибегнуть к средствам негосударственного регулирования является санкционирование соответствующим правопорядком неограниченной автономии воли сторон.

Международным договором, прямо закрепляющим возможность применения норм "lex mercatoria", является Межамериканская конвенция о праве, применимом к международным контрактам, 1994 г. (ст.9), предписывающая правоприменителю принимать во внимание общие принципы международного торгового права, признанные международными организациями, для определения права, наиболее тесно связанного с договором. Кроме того, Конвенция не определяет "применимое право", как

"право государства", что дает основание говорить о санкционировании выбора средств ненационального регулирования. Вообще для актов, разработанных международными организациями в последние десятилетия, стало характерно уточнять, понимать ли категорию "право", упоминаемую в тексте, как включающую нормы "lex mercatoria".

Основной проблемой практического характера, возникающей при разрешении спора на основании соглашения сторон об избрании "lex mercatoria", до сих пор остается выявление норм, призванных непосредственно регулировать спорное правоотношение. Столь широкий диапазон источников предполагает, что только от суда (арбитража) зависит решение вопроса, считать ли тот или иной источник, на который ссылаются стороны, источником "lex mercatoria". Исключение составляют акты, в тексте которых содержится указание на принадлежность к данному институту (например, Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 1994 г., Принципы европейского контрактного права 1994 г.). Кроме того, предписания, относимые к средствам негосударственного регулирования, мобильны, чем, кстати сказать, выгодно отличаются от унифицированных материально-правовых норм международных договоров. И тут дело не только в упоминавшемся субъективном усмотрении правоприменителя, который может счесть то или иное правило не соответствующим современным условиям осуществления сделок, но и в объективных обстоятельствах, способствующих трансформации норм "lex mercatoria" либо в общепризнанные обычаи международной торговли, либо в деловые обыкновения (что в дальнейшем предполагает "отмирание" правила как такового).

В разделе также рассматриваются проблемы, связанные с заключением и толкованием соглашений об исключении какой-либо национальной правовой системы, как регулятора правоотношений, или об отказе от применения национального права вообще; отмечаются особенности функционирования института «дружеских посредников»; исследуются проблемы согласования «оговорки о подчинении».

Раздел 3 второй главы посвящен одному из наиболее актуальных вопросов, затронутых в диссертационном исследовании, - вопросу о форме соглашения о применимом праве. Встречающиеся в международных договорах и актах национального законодательства немногочисленные предписания, касающиеся, как правило, формы соглашений о применимом праве, заключаемых в отношении наследственных, семейных и трудовых правоотношений, представляют собой скорее исключение, нежели правило. В связи с этим, отсутствие в правовой доктрине и практике единообразного подхода к определению формы соглашений различных видов порождает ряд проблем, связанных с определением действительности таких соглашений.

Исследуя данный вопрос и основываясь на отсутствии у соглашения о применимом праве такого качества, как автономность, автор приходит к выводу, что, следуя форме сделки, которую соглашение призвано регулировать, форма соглашения о праве, применимом в отношении частноправовых договоров, осложненных иностранным элементом, должна подчиняться тем же нормативным требованиям. Таким образом, в рамках российского правопорядка, определенные виды актов об избрании компетентной системы могут быть совершены только в письменной форме, в частности, соглашения о праве, применимом к внешнеэкономическим сделкам. В этой связи нельзя согласиться с практикой, принятой в МКАС при ТПП РФ, относительно устного избрания сторонами компетентного правопорядка в ходе арбитражного заседания, заносимое в протокол, без фиксации данного соглашения в виде документа за подписью уполномоченных представителей сторон спора.

Еще одна проблема согласования применимого права в ходе судебного (арбитражного) процесса, рассмотренная в диссертационном исследовании, - это вопрос о полномочиях лица, заключающего такое соглашение. По природе своей соглашение о применимом праве не является актом процессуального характера, следовательно, субъект, избирающий право в ходе процесса (в т.ч. при предъявлении иска, в случаях, когда избрание регулирующей системы представляет собой средство правовой защиты)

должен обладать полномочиями, аналогичными полномочиям на совершение гражданско-правовой сделки соответствующего вида.

Соглашения в отношении гражданско-правовых договоров, осложненных иностранным элементом, не являющихся внешнеэкономическими сделками, стороной которых выступает российский предприниматель, могут быть заключены как письменно, так и устно, следуя предписаниям о форме сделок соответствующего вида. То же относится к соглашениям о статуте внедоговорного обязательства, поскольку сами соглашения являются частноправовыми сделками, осложненными иностранным элементом.

В третьей главе «Особенности подходов государственных судов и международных коммерческих арбитражей к проблемам, связанным с реализацией сторонами спора своего права на согласование применимого правопорядка» рассматриваются некоторые проблемы, связанные с вопросами действительности и исполнимости соглашений, виды ограничений автономии воли сторон, а также позиции судов и международных коммерческих арбитражей в отношении различных видов соглашений о применимом праве.

В разделе 1 третьей главы автор исследует те аспекты проблемы действительности и исполнимости соглашений о применимом праве, которые отражают специфику этих сделок.

Определение участниками правоотношения компетентной системы не порождает правовых последствий в виде обращения правоприменителя к избранным нормам в двух случаях: если соглашение не заключено или если оно недействительно. Действительное соглашение, в свою очередь, может вызвать такое специальное негативное последствие как невозможность разрешить проблему по существу, основываясь на согласованных предписаниях (неисполнимость соглашения).

Наличие соглашения о применимом праве должно быть установлено на каждый момент совершения тех или иных юридически значимых действий сторон и событий, а также на дату рассмотрения судом (арбитражем)

соответствующего спора. Таким образом, правоприменитель не только сможет дать надлежащую оценку имевшим место юридическим фактам, основываясь на предписаниях согласованной системы, но и получит возможность рассмотреть вопрос о наличии соглашения через призму соответствия действий сторон их заявленной воле. Действие соглашения может быть прекращено последующим соглашением его участников или прекращением правоотношения, на регулирование которого оно было направлено. Изменение вида правоотношения влечет прекращение соглашения, если иное не определено законом или избравшими право лицами.

Не обладая признаком автономности, соглашение о применимом праве следует судьбе договора, который призвано регулировать, таким образом, специфическим условием существования соглашения об избрании регулирующей нормативной системы является вступление в силу этого договора.

Соглашение не признается заключенным, если действительная воля субъектов правоотношения не может быть установлена. С подобными ситуациями судам (арбитражам) приходится сталкиваться в случаях заключения соглашений "определенно вытекающих из обстоятельств дела" или "следующих из условий договора", если одна из сторон отрицает факт согласования определенного права. И хотя большинство законодателей признают как прямо, так и молчаливо выраженную волю, у правоприменителя не должно оставаться сомнений в содержании совершенного волеизъявления. Например, не может быть признано заключенным соглашение о применимом праве, якобы содержащееся в договоре в виде упоминаний соответствующих юридических институтов (понятий, категорий), если они известны нескольким правовым системам, на которые спорящие стороны указывают как на согласованные, или предусматривающее альтернативу в выборе компетентного правопорядка, если выбор между определенными сторонами правовыми системами

возлагается на правоприменителя и не оговаривается условиями определения одной из них.

Соглашение следует признать недействительным, если избранный правопорядок не допускает автономию воли сторон при данных условиях, или если правоотношение не осложнено иностранным элементом (для некоторых правовых систем это не является препятствием к избранию права). Согласование средств негосударственного регулирования не требует обращения к нормам национальной правовой системы при решении вопроса о его действительности (за исключением случаев, когда недействительность связана с личным статутом сторон или формой акта об избрании компетентного правопорядка), что должно способствовать введению в широкий "оборот" соглашений данного вида.

К частному случаю недействительности ввиду отсутствия в правоотношении иностранного элемента можно отнести его утрату правоотношением уже после того, как состоялся выбор регулирующей системы. В основном отечественные правоприменители склонны разрешать вопрос о действительности соглашений исходя из фактических обстоятельств, сложившихся к моменту судебного слушания, признавая такое соглашение недействительным. Представляется, что при последующей утрате правоотношением иностранного элемента соглашение все же следует считать прекращенным на момент утраты; учитывая, при этом, что в период его действия поведение сторон и права третьих лиц основывались на нормах согласованного правопорядка.

От категории "недействительности" акта об избрании компетентного правопорядка следует отличать категорию "неисполнимости". Неисполнимость соглашения о применимом праве имеет место как при недопущении подобного правового регулирования в конкретном единичном случае (например, в результате применения сверхимперативных норм), так и ввиду порочности самого выбора сторон. Таким образом, проблемы исполнимости соглашений о применимом праве можно условно разделить на две категории: объективные - связанные с ограничениями автономии

воли сторон, установленными национальным законодательством и нормами международных договоров, и субъективные - "упущения" сторон при избрании правопорядка. Неисполнимость, спровоцированную сторонами, также можно условно разделить на два вида: изначальная непригодность и возникшая впоследствии, как результат действий участников правоотношения.

Порочность выбора может выразиться в указании на нормы, не предназначенные для осуществления регулирования частноправовых отношений, осложненных иностранным элементом, или, при расщеплении статута правоотношения, в несогласующихся правовых последствиях применения избранных предписаний. Последнее не всегда является результатом нарушения участниками правоотношения принципов разумности и добросовестности, иногда подобные последствия влечет мобильность соответствующих установлений избранной правовой системы.

Самый распространенный вид соглашений о применимом праве, неисполнимость которых явилась результатом действий сторон, -соглашения, сформулированные в виде абстрактной коллизионной нормы, указывающей на право страны ответчика. Изначально вполне разумный выбор участников правоотношения становится неисполнимым в случае осуществления одной из сторон своего процессуального права на предъявление встречного иска (конечно, если при этом не происходит совпадение "личного закона" обеих сторон спора).

Оценка исполнимости соглашения о применимом праве носит, в достаточной степени, субъективный характер. Правоприменитель обязан учитывать не только степень достоверности информации о подлежащем применению праве и уровень собственной квалификации (особенно, при наличии проблемы адаптации), но и соотношение возможных результатов применения норм иностранного закона с общими принципами частного права.

Невозможность разрешить проблему на основании избранных норм прекращает действие соглашения о применимом праве.

Раздел 2 главы третьей посвящен рассмотрению соотношению соглашения о применимом праве и различных видов ограничений автономии воли сторон, как общеизвестных (институт сверхимперативных норм, институт публичного порядка, принцип «локализации» договора, ограничение выбора нормативно определенными правовыми системами), так свойственных отдельным правопорядкам (например, ограничения, основанные на «личном законе» субъекта частноправового отношения).

Категории "виды ограничения автономии воли сторон" следует отличать от понятия "пределов действия lex voluntatis". В первом случае речь идет об институтах права и специальных нормах внутреннего законодательства государств, используемых правоприменителями для оценки действительности соглашения и при применении указанного сторонами правопорядка, во втором, - о виде правоотношения, регулируемого согласованным сторонами законом, и его содержании. Ограничения могут быть условно разделены на "пространственные" ("территориальные") - указывающие на правовые системы, которые могут быть избраны, "дополняющие" - вводящие субсидиарное правовое регулирование, которое не может быть устранено соглашением о применимом праве, и "исключающие" - выводящие определенные виды правоотношений из сферы действия коллизионного критерия lex voluntatis, при наличии общего правила о его примате.

Исследуя институт сверхимперативных норм, автор подробно рассматривает предписание п.5 ст. 1210 ГК РФ («Если из совокупности обстоятельств дела, существовавших на момент выбора подлежащего применению права, следует, что договор реально связан только с одной страной, то выбор сторонами права другой страны пе может затрагивать действие императивных норм страны, с которой договор реально связан»), подлежащее применению только при наличии соглашения участников правоотношения о компетентном порядке. Анализируя норму, а также высказанные в отношении ее толкования суждения видных отечественных коллизионистов, автор приходит к выводу о том, что действие предписания

обусловлено несколькими факторами. Прежде всего, договор должен быть реально связан только с одной страной, причем критерий определения "реальной связи" здесь несколько иной, нежели при определении "наиболее тесной связи". В первом случае, речь идет о наличии одного-двух обстоятельств, переводящих правоотношение в категорию "осложненное иностранным элементом", но не являющихся определяющими для данного правоотношения, тогда как все иные фактические обстоятельства объективно "связывают правоотношение" только с одним правопорядком. Во втором случае, суд (арбитраж) по своему субъективному усмотрению выбирает из нескольких правовых систем ту, которая, по совокупности обстоятельств дела и в соответствии с установленными законом или международным договором презумпциями, представляется ему наиболее тесно связанной с правоотношением. При этом, оценке подлежит только та совокупность обстоятельств, которая существовала на момент избрания права, дальнейшие возможные мобильные коллизии учитываться не должны.

Еще один вопрос, связанный с реализацией предписания п.5 ст. 1210 ГК РФ, состоит в определении круга "императивных норм", подлежащих применению. Высказывалось мнение, что речь идет не о сверхимперативных нормах, а о внутренних императивных предписаниях правовой системы, с которой договор реально связан. Правда, применению самой нормы п.5 ст.1210 ГК РФ, при этом, не должен придаваться характер общего правила, для этого всякий раз должны иметься веские основания. Автор полагает, что рассматриваемое установление несет несколько иную смысловую нагрузку. Применяя императивные нормы права страны, имеющей реальную связь с договором, действие норм избранной сторонами правовой системы практически исключается, что не сообразуется с общими началами регулирования договоров посредством автономии воли сторон. Скорее, в данном случае, речь идет об обязанности суда применить свсрхимпсративные нормы права соответствующего государства, в отличие от предписания п.2 ст. 1192 ГК РФ, которое оставляет применение

сверхимперативных правовых установлений третьей страны на его усмотрение.

Принятые в различных правовых системах и предусмотренные международными договорами разнообразные ограничения автономии воли сторон, не всегда ограничивают само право участников правоотношения на избрание регулирующих норм. К таковым можно причислить следующие ограничения, рассмотренные в рамках диссертационного исследования: наличие сверхимперативных норм, локализация договора, ограничение выбора прямо указанными правовыми системами и ограничения, основанные на национальной принадлежности субъекта. Иные виды ограничений lex voluntatis относятся к стадии "реализации" самого соглашения о применимом праве: такой стадией является, например, рассмотрение спора участников правоотношения в суде (арбитраже). В большинстве случаев, условием применения ограничений автономии воли сторон является именно этот способ "реализации" соглашения, субъектом применения - орган, компетентный рассматривать спор. Кроме того, в рамках общей цели - ограничение применения иностранного права на "своей" территории, некоторые виды ограничений имеют специальную цель: институт императивных норм - создание дополнительного правового регулирования, институт "обхода закона" - пресечение недобросовестных действий участников соглашения, а "процессуальное" ограничение -невозможность установить содержание иностранного права - позволяет избежать нарушения прав сторон спора, вызванного неправильным применением норм иностранного права.

Большинство видов ограничений автономии воли сторон носят оценочный характер и применяются судом (арбитражем) на основании его субъективного усмотрения, применение ряда других - зависит исключительно от объективных критериев: наличия в правоотношении определенного элемента или императивной нормы закона (международного договора). В основном ограничения представляют собой институты, регулируемые как национальными правовыми предписаниями, так и

нормами международных договоров, лишь немногие носят исключительно национальный характер (как, например, ограничения, основанные на личном законе субъекта правоотношения).

Менее удачной представляется классификация ограничений по признаку направленности на регулирование правоотношений, участники которых дифференцированы в зависимости от добросовестности поведения, поскольку лишь действие института "обхода закона" (не нашедшего отражения в отечественном законодательстве) призвано препятствовать недобросовестным субъектам, а иные виды ограничений могут быть применены в отношении как добросовестных, так и недобросовестных участников.

При исследовании видов ограничений автономии воли сторон выявлена следующая закономерность. С расширением сферы регулирования правоотношений, осложненных иностранным элементом, посредством согласованного сторонами права, в практику вводятся и новые ограничительные институты. Так, с распространением действия коллизионного критерия lex voluntatis на большинство частноправовых договорных отношений, в т.ч., на семейные и трудовые, получили признание и правовое оформление на основе норм международного договора положения доктрины о "сверхимперативных нормах" и "необходимости защиты слабой стороны".

В разделе 3 автор касается некоторых особенностей подходов судов и международных коммерческих арбитражей к проблемам, связанным с реализацией сторонами спора своего права на согласование компетентной регулирующей системы. Поскольку арбитраж представляет собой альтернативную форму защиты гражданских прав, его компетенция в отношении споров, возникших из правоотношений, осложненных иностранным элементом, существенно уже, нежели компетенция государственных судов. Из этого вытекает второе отличие: применение арбитражами коллизионного критерия lex voluntatis исключительно в рамках гражданско-правовых отношений, складывающихся при

осуществлении международных коммерческих связей. Наиболее ограничена компетенция институционных арбитражей - основной категории правоприменителей, формирующей "национальную" доктрину международного частного права.

Следующее отличие основано на разнице влияния на процедуру судебной или альтернативной формы защиты прав такой публично-правовой категории, как формализм. Как инструмент реализации публичного права, формализм является одним из основных качеств судебного процесса; воздействие на арбитражную процедуру

осуществляется, в основном, посредством частноправовых категорий, что делает ее, соответственно, менее формальной. Относительное отсутствие формализма при осуществлении арбитражного разбирательства является правовой основой санкционирования возможности согласования сторонами спора права, применимого к вопросам процедуры, т.е., согласования арбитражного статута.

Возможность применения lex voluntatis к вопросам арбитражного процесса предусмотрена основными международно-правовыми актами, регулирующими данный вид разрешения споров, такими, как Нью-Йоркская конвенция о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений 1958 г. (ct.V (d)) и Европейская конвенция о внешнеторговом арбитраже 1961 г. (ct.IV (Ь)). Соглашение о праве, применимом к процедуре рассмотрения спора, может содержать отсылку к соответствующему арбитражному регламенту, национальному процессуальному закону или включать правила процедуры, сформулированные непосредственно сторонами спора. Последнее наиболее характерно для арбитражей ad hoc. Автором выделена и описана сфера действия арбитражного статута, которая, в рамках конкретной правовой системы, будет зависеть от наличия определенных публичных норм, регулирующих вопросы международного гражданского процесса.

Еще один аспект проблемы - распространение норм права, согласованного в отношении процедуры арбитражного разбирательства, на

статус арбитра международного коммерческого арбитража; хотя вопрос о праве, применимом к его правам и обязанностям, актуален и при отсутствии подобного соглашения сторон спора. Основная точка зрения по данной проблеме состоит в применении к статусу арбитра (в т.ч., кругу его полномочий) права места нахождения арбитража.

Отмечаются и иные особенности подходов судов и международных коммерческих арбитражей к проблемам, связанным с соглашением о применимом праве, в частности, к вопросам согласования «средств ненационального регулирования», а также обращения к специальным нормам, регулирующим внутригосударственный хозяйственный оборот.

Основные научные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора;

1. Покровская А.Б. Соглашение о праве, применимом к гражданско-правовым сделкам, осложненным иностранным элементом.// Актуальные проблемы гражданского права. Москва. Статут. 2002. (3 пл.)

2. Покровская А.Б. К вопросу о классификации соглашений о применимом праве// В мире права. 2003 г. № 3. (0,6 п.л.)

3. Покровская А.Б. Соглашения о применении ненационального права// Закон и право. 2003 г. № 10. (0,6 п.л.)

4. Покровская А.Б. Проблемы определения сферы применения соглашения о компетентном правопорядке// Журнал международного частного права. № 1 (43). 2004 г. (1 п.л.)

Подписано в печать 06.02.2006 г. Тираж 100 экз. Заказ № 279 Отпечатано в типографии «АллА Принт» Тел.: (095) 921-86-07 Факс: (095) 921-70-09 www.allaprint.ru

А 3064

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

по праву и юриспруденции, автор работы: Покровская, Анна Борисовна, кандидата юридических наук

ВВЕДЕНИЕ. а) актуальность темы исследования. б) научная новизна. в) положения, выносимые на защиту.

ГЛАВА I. Правовая природа и содержание соглашения о применимом праве.

1. Правовая природа соглашения о применимом праве.

2. Регламентация категории lex voluntatis в нормах международного частного права.

3. Сфера действия соглашения о применимом праве.

I) статуты основного содержания правоотношений.

II) иные вопросы, прямо подчиненные действию критерия lex voluntatis, не включаемые в основное содержание правоотношения.

III) элементы правоотношения, регулируемые посредством критерия lex causae".

IV) проблемы "расщепления" правового режима отношения.

ГЛАВА II. Классификация соглашений о применимом праве.

1. Основания классификации соглашений о применимом праве.

2. Соглашения о применении ненационального права.

3. Форма соглашений о применимом праве.

ГЛАВА III. Действительность соглашения о праве, применимом к частноправовому отношению.

1. Некоторые аспекты действительности и исполнимости соглашения о применимом праве.

2. Виды ограничений автономии воли сторон.

I) императивные нормы права государства, имеющего наиболее тесную связь с правоотношением, и императивные нормы права страны суда (арбитража).

II) принцип локализации договора.

III) институт публичного порядка.

IV) иные виды ограничений. а) соглашение о применении права непризнанного государства. б) невозможность установить содержание норм иностранного права. в) ограничение выбора нормативно определенными правовыми системами. г) ограничения, основанные на национальной принадлежности личном законе) субъекта правоотношения. д) указание на конкретные виды правоотношений, изъятых законодателем из сферы регулирования на основе критерия lex voluntatis.

3. Особенности подходов государственных судов и международных коммерческих арбитражей к проблемам, связанным с реализацией сторонами спора своего права на согласование применимого правопорядка

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

по теме "Соглашение о праве, применимом к частноправовым отношениям, осложненным иностранным элементом"

Актуальность темы исследования: Настоящая работа посвящена соглашению о применимом праве - формальному выражению частноправовой категории lex voluntatis (автономия воли сторон), представляющему собой один из способов преодоления коллизионной проблемы при регулировании отношений в сфере международного частного права. Актуальность исследования вопросов, связанных с заключением участниками частноправовых отношений, осложненных иностранным элементом, соглашений об избрании компетентной правовой системы и последующим применением таких соглашений, обусловлена совокупностью обстоятельств, основные из которых приведены ниже.

Либерализация экономической политики способствует увеличению оборота международной торговли, а необходимость ее регулирования приводит к большей интенсивности проведения работ по унификации норм международного частного права и к пересмотру существующих механизмов воздействия государств на частноправовые отношения, осложненные иностранным элементом. Целью реформирования системы международного частного права стало определение универсального способа регулирования, не только удобного для участников правоотношений, но и обеспечивающего надлежащую защиту их прав и законных интересов. Кроме того, данный способ защиты должен предусматривать возможность контроля добросовестности действий субъектов при исключении применения национальных правовых установлений, которым законодатель придает статус основополагающих принципов соответствующей системы. Таким способом, безусловно, явилась многоаспектная правовая категория lex voluntatis, рассматривавшаяся ранее, в основном, лишь в качестве одного из средств регулирования договорных отношений в области международного коммерческого оборота. Универсальность института автономии воли сторон позволила удачно адаптировать его применение к изменившимся потребностям современных международных связей, а также существенно расширить сферу действия категории посредством подчинения подобному регулированию широкого круга частноправовых отношений, осложненных иностранным элементом.

Развитие института автономии воли сторон в последние десятилетия характеризовалось как существенным увеличением количества национальных и международных коллизионных предписаний, санкционирующих избрание права субъектами отношений, так и конкретизацией данных норм. В свою очередь, столь демократичное регулирование не могло не породить ряд новых способов ограничения применения установлений иностранного права, а также повлиять на изменение уже существующих ограничительных институтов. Проведение подобных реформ диктовалось и внутренними процессами развития международного частного права как науки, выражаясь в появлении более или менее жизнеспособных теорий, обосновывающих разнообразные подходы к ранее отмеченным объективным тенденциям интернационализации жизни общества. Однако, при всем интересе к проблемам, связанным с использованием категории lex voluntatis в качестве регулятора международных частноправовых отношений, сама форма выражения воли сторон об избрании компетентного правопорядка предметом самостоятельного комплексного исследования до сих пор не становилась. Представляется, что столь малая степень внимания непосредственно к соглашению о применимом праве не способствует единообразию правового регулирования, что, даже при наличии достаточного числа унифицированных предписаний, вряд ли приведет к устранению противоречий между нормами различных систем и преодолению коллизионной проблемы без ощутимых потерь для участников правоотношений, например, в виде отказа правоприменителя от необходимости руководствоваться установлениями избранного субъектами права.

Отсутствие в отечественной научной литературе работ, посвященных системному и комплексному анализу категории «соглашение о применимом праве», на фоне достаточного количества глубоких исследований истории и правовой природы автономии воли сторон, представляется серьезным упущением. В связи с этим, данное диссертационное исследование полностью посвящено вопросам содержательного анализа соглашения о применимом праве - акта осуществления участниками частноправовых отношений, осложненных иностранным элементом, своего права на избрание компетентного регулирования: его правовой природы, формы выражения, сферы действия и соотношения с иными институтами международного частного права.

Цель исследования состоит в определении правовой природы соглашения о применимом праве и сферы его применения. Кроме того, автор, основываясь на проведенном всестороннем анализе данной категории, сформулировал некоторые общие подходы к заключению, содержанию, толкованию и оценке действительности соглашений различных видов.

Предметом настоящего исследования является теоретический анализ института соглашения о применимом праве: правовой природы, видов, содержания, сферы применения, а также средств нормативного регулирования этой категории в рамках различных правопорядков. Выделение категории «соглашение о применимом праве» в качестве самостоятельной темы научного исследования призвано привлечь внимание к проблемам, непосредственно связанным с реализацией участниками правоотношения права на избрание регулирующей системы.

Теоретическую и методологическую основу проведенного исследования составляют логический, исторический и сравнительно-правовой методы.

При подготовке данной работы были использованы труды ведущих отечественных и зарубежных коллизионистов, в частности Л.П.Ануфриевой, М.М.Богуславского, Н.Г.Вилковой, Г.К.Дмитриевой, А.Н.Жильцова,1 В.П.Звекова, И.С.Зыкина, А.С.Комарова, Л.А.Лунца, А.Л.Маковского, Н.И.Марышевой, Л.Раапе, М.Г.Розенберга, А.А.Рубанова, О.Н.Садикова, К.Шмиттгоффа и др.

Степень разработанности проблемы: В отечественной юридической литературе отсутствуют специальные комплексные исследования, посвященные категории «соглашение о применимом праве».2 Тем не менее, рядом российских (советских) коллизионистов осуществлялась разработка вопросов, имеющих важное методологическое значение для понимания и анализа проблем, рассматриваемых в настоящей работе. Среди основных следует отметить работы Л.А.Лунца «Курс международного частного права» (М., 1970 г., 1975 г.); Лунца Л.А., Марышевой Н.И., Садиковова О.Н. "Международное частное право" (М., 1984 г.); М.Г.Розенберга "Международный договор и иностранное право в практике Международного коммерческого арбитражного суда" (М., 1998 г.); И.С.Зыкина сб."Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации" (М., 2002 г.); Д.К.Мосс "Автономия воли в

1 Большая часть использованных в работе иностранных нормативных предписаний в области международного частного права приведены в соответствии с текстами издания "Международное частное право. Современное законодательство", "Статут", М., 2001 г., состав, и научн. ред. А.Н.Жильцов и А.И.Муранов.

2 Проблемы определения правовой природы соглашения отчасти затрагивались в диссертационном исследовании С.В.Третьякова "Юридическая природа автономии воли сторон в международном частном праве" (Москва, 2003 г.), при этом автор использовал для исследования иные критерии, уделив большее внимание рассмотрению обоснованности различных доктрин автономии воли сторон. практике международного коммерческого арбитража" (М., 1996 г.); В.П.Звекова «Международное частное право» (М., 2004 г.); Л.Раапе «Международное частное право» (М., 1960 г.); Л.П.Ануфриевой «Международное частное право» (М., 2000 г., 2001 г.); диссертационное исследование А.Н.Жильцова "Применимое право в международном коммерческом арбитраже (императивные нормы)" (М., 1998 г.).

Научная новизна: В настоящей работе, впервые в отечественной правовой литературе, комплексно исследуется институт соглашения о применимом праве, сделан ряд теоретических обобщений относительно правовой природы соглашения о применимом праве, его действительности и формы, а также правил толкования некоторых видов соглашений. Впервые приведена классификация соглашений о применимом праве, основанная на разнообразных критериях, в т.ч., использованных при структурировании предписаний различных правопорядков.

В ходе исследования затронуты вопросы истории изменения отечественного нормативного регулирования рассматриваемой категории, ранее недостаточно освещавшиеся в правовой литературе проблемы заключения соглашений о применении средств ненационального регулирования частноправовых торговых отношений, соотношения соглашения и различных способов ограничения автономии воли сторон, различий в подходах к определению применимого права государственными судами и международными коммерческими арбитражами.

К положениям, выносимым на защиту, относятся следующие:

1. Исследуя правовую природу соглашения о праве, применимом к частноправовым отношениям, осложненным иностранным элементом, автор приходит к выводу, что такое соглашение может рассматриваться в качестве специальной частноправовой сделки, осложненной иностранным элементом. Данная сделка обладает рядом присущих только ей особенностей, в частности, отсутствием автономности от частноправового договора, осложненного иностранным элементом, который призвана регулировать, а в ряде случаев является средством правовой защиты и способом обеспечения принципа равенства сторон правоотношения.

Касаясь проблем, связанных с содержанием соглашения, автор, в частности, отмечает невозможность включения в него, так называемых, «стабилизационных оговорок» - условий о неизменности избранного права, обязывающих правоприменителя руководствоваться нормами, действовавшими на момент совершения соглашения. Избирая в качестве применимого национальный правопорядок, участники правоотношения согласовывают динамично меняющуюся под воздействием различных факторов взаимосвязанную систему частноправовых и публично-правовых предписаний, причем такие изменения лежат вне контроля сторон соглашения. "Стабилизируя" систему или некоторые ее отрасли (институты), участники правоотношения присваивают несвойственные им функции "законодателя". Именно по этой причине, а также для обеспечения равенства сторон правоотношения, могут быть признаны правомерными лишь стабилизационные оговорки в договорах с государством, право которого подлежит применению, поскольку, даже выступая как субъект частного права, государство не лишается возможности влиять на собственную правовую систему.

2. Автором высказана и обоснована точка зрения относительно необходимости распространения (в рамках одного правопорядка) действия нормативных правил, регулирующих категорию соглашения о праве, применимого к гражданско-правовым договорным отношениям, осложненным иностранным элементом, на иные частноправовые отношения, осложненные иностранным элементом, воздействие на которые может быть осуществлено посредством lex voluntatis. И хотя вопрос о наличии или отсутствии у соглашения о применимом праве такого качества как автономность не нашел в науке международного частного права однозначного решения, попытка создания единообразного правового регулирования не является преждевременной. Представляется, что общность принципов частноправовых отраслей, а также отсутствие в отечественных законодательных актах предписаний, запрещающих распространение норм о регулировании соглашений, заключенных в отношении гражданско-правовых договоров, на соглашения, заключенные с целью воздействия на деликтные, кондикционные, семейные и трудовые отношения, осложненные иностранным элементом, служит достаточным основанием прибегнуть к подобной форме правового регулирования.

Правоведы, как правило, ограничивают изучение практического аспекта института автономии воли сторон исключительно сферой гражданско-правовых договорных отношений, осложненных иностранным элементом, хотя возможность избрания компетентной системы уже давно не является прерогативой лишь их участников. Обосновывая необходимость единообразного правового регулирования соглашений, заключенных как в отношении договорных, так и в отношении иных частноправовых отношений, осложненных иностранным элементом, автор постарался рассмотреть наиболее интересные аспекты изучаемой категории, выйдя за пределы исследования гражданско-правовых договоров, осложненных иностранным элементом. В ходе проведенного исследования не были выявлены факторы, свидетельствующие о целесообразности создания дифференцированного правового регулирования соглашений в зависимости от вида правоотношений, на которые они призваны воздействовать.

3. В исследовании подробно рассмотрены проблемы определения сферы применения соглашений о применимом праве, в частности, выделены группы элементов частноправовых отношений, которые могут прямо или косвенно регулироваться посредством норм согласованного права, что также ранее не становилось предметом специального изучения.

В работе затронут и комплекс вопросов, связанных с "расщеплением" правового режима отношений, осложненных иностранным элементом. Исследуются основания, причины и способы расщепления статутов, а также средства и методы разрешения связанных с этим проблем, в т.ч., такой, как адаптация. Предложен новый способ определения lex causae в случае подчинения элементов основного содержания правоотношения различным правопорядкам.

4. На основе анализа правовой природы соглашения о применимом праве, предписаний национального законодательства и норм международных договоров, диссертант приходит к выводу, что некоторые виды соглашений о применимом праве могут быть совершены только в письменной форме (в ряде случаев установлены дополнительные требования к форме: нотариальное удостоверение, регистрация определенного вида или включение в текст договора, который соглашение призвано регулировать) под угрозой их недействительности. В рамках российского правопорядка к таким соглашениям относятся: соглашение о праве, применимом к соглашению об уплате алиментов или брачному договору, осложненному иностранным элементом, а также соглашение о праве, применимом к внешнеэкономической сделке, хотя бы одной из сторон которой является российский предприниматель.

Результатом диссертационного исследования стал системный анализ категории соглашения о применимом праве как в качестве инструментария для разрешения коллизионной проблемы, так и в качестве специальной частноправовой сделки, осложненной иностранным элементом.

Научная и практическая значимость проведенного автором исследования состоит в возможности констатировать существование в рамках различных правопорядков ряда общих подходов, связанных с заключением, толкованием, содержанием и сферой действия соглашений о применимом праве. Приведенные в диссертации положения и выводы могут быть использованы при осуществлении законодательных работ, связанных с подготовкой проекта российского закона о международном частном праве.

Результаты диссертационного исследования также могут найти применение в научно-исследовательской деятельности и преподавании курса международного частного права в высших учебных заведениях. Положения данной работы могут представлять интерес для судей государственных судов и арбитров международных коммерческих арбитражей при рассмотрении споров, возникших из правоотношений, осложненных иностранным элементом, и предпринимателей, осуществляющих свою деятельность на международном рынке товаров, работ, услуг.

Структура и содержание диссертации: Настоящая работа состоит из введения, трех глав (девяти разделов), заключения, а также библиографии.

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ

по специальности "Гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право", Покровская, Анна Борисовна, Москва

Выводы, сделанные в ходе настоящего исследования, призваны привлечь внимание к изучению различных аспектов категории "соглашение о применимом праве", которая до недавнего времени рассматривалась исключительно как способ преодоления коллизионной проблемы. В данной работе соглашение о применимом праве рассмотрено в качестве специальной частноправовой сделки, осложненной иностранным элементом, обладающей рядом особенностей. Функции соглашения не ограничиваются указанием правоприменителю на регулирующую правовую систему, оно также может представлять собой средство правовой защиты нарушенных прав или оспариваемых интересов лица, или способ обеспечения равенства сторон соглашения.

Несмотря на глубокие и позитивные изменения российского законодательства о международном частном праве последних лет, все же нельзя утверждать, что на сегодняшний день регулирование института соглашения о применимом праве полностью удовлетворяет потребностям участников международных частноправовых отношений. Пересмотр некоторых доктринальных подходов к проблемам международного частного права породил не только новое нормативное регулирование, но и новые проблемы, связанные с функционированием обновленной системы права. Существенные отличия в толковании ряда норм раздела VI части третьей ГК РФ и, как следствие этого, отсутствие "официальной" доктрины, не способствует установлению единообразия судебной (арбитражной) практики.274 Так, например, различные точки зрения высказываются относительно таких важных аспектов проблемы, как возможность включения условия о применимом праве в текст односторонней сделки (ст.1217 ГК РФ), о статуте такого элемента вещного отношения как возникновение и прекращение права собственности и иных вещных прав на движимое имущество, являющееся предметом сделки, при отсутствии соглашения сторон о применимом праве (п1 ст. 1210 ГК РФ и п.1 ст. 1211 ГК РФ), о санкционировании государством возможности обращения к нормам "lex mercatoria" (п.6 ст. 1211 ГК РФ), о проблеме автономности соглашения о применимом праве (ст. 1215 ГК РФ) и т.д. Не решенной до настоящего времени проблемой является ограниченное понимание большинством правоприменителей некоторых общих терминов, приведенных в нормах раздела VI части III ГК РФ, а также рассмотрение ими ряда институтов международного частного права как относящихся исключительно к сфере гражданско-правовых отношений, осложненных иностранным элементом, на том основании, что регулирующие предписания включены в Гражданский кодекс.

Этим целям мог бы послужить закон о международном частном праве и международном гражданском процессе, проект которого уже около двух

274 Затруднительно исследование подходов, выработанных судебной практикой в отношении категории соглашения о применимом праве. Публикуемые судебные акты (речь идет, прежде всего, об актах арбитражных судов) не только не содержат соответствующих оценок соглашений, но и, в большинстве случаев, вообще каких-либо указаний относительно причин, побудивших суд применить то или иное право, в основном, конечно, российское (в частности, постановления ФАС Московского округа от 25.10.2002 г. по делу № KT-A40Y7022-02, от 23.04.2003 г. по делу № КГ-А40\2186-03, от 29.04.2004 г. по делу № КГ-А40\11341-03). Нередки также случаи, когда суды немотивировано игнорируют соглашения сторон об избрании компетентного правопорядка, определяя применимое право с помощью отечественных коллизионных норм (например, постановление ФАС Дальневосточного округа от 28.04.2000 г. по делу № ФОЗ-А51\00-1\624, постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 11.12.2002 г. по делам № А19-6862\01-13-48-Ф02-Зб22\02-ПС\11 и № А19-6862\01-13-48-Ф02-3623\02-ПС\11, постановление ФАС Московского округа от 03.06.2004 г. по делу № КГ-А40\4299-04, постановление ФАС Уральского округа от 07.06.2004 г. по делу № Ф09-1650\04-КГ). десятков лет дебатируется в научном сообществе. В частности, можно с уверенностью говорить о необходимости ввода в законодательство норм, прямо регулирующих трудовые правоотношения посредством автономии воли сторон.275 Закон также способствовал бы восполнению пробелов и устранению противоречий, вызванных позднейшим введением в действие норм раздела VI части третьей ГК РФ, гораздо более прогрессивных по сравнению с аналогичными положениями раздела VII СК РФ и главы XXVI КТМ РФ.

Существование специального закона о международном частном праве и международном гражданском процессе характерно для многих правовых систем,276 между тем в традициях российского законодательства - включать соответствующие коллизионные нормы и предписания, опосредующие их применение, в отраслевые и межотраслевые кодифицированные акты. Предписания международного частного права и международного гражданского процесса, включаемые в кодифицированные акты, вводимые в действие с разницей в несколько лет (СК РФ - 1996 г., КТМ РФ - 1999 г., АПК РФ - 2002 г., часть третья ГК РФ - 2002 г., ГПК РФ - 2003 г.) не только содержат различные по объему правового регулирования нормы в

277 отношении одного института права, но и коллизионные предписания, применение которых к одним и тем же правоотношениям может привести к

97 R различному результату.

215 В проекте закона о международном частном праве и международном гражданском процессе, подготовленном ВНИИ "Советского законодательства" при Министерстве юстиции СССР (г.Москва), на рубеже 80-х - 90-х годов, предусматривалась специальная коллизионная норма, касавшаяся трудовых соглашений, которая была направлена на обеспечение защиты интересов работников при оформлении их соглашений с работодателями.

276 В частности, Швейцарии (1987 г.), Чехии (1963 г.), Турции (1982 г.), Лихтенштейна (1996 г.), Великобритании (1995 г.), Украины (2005 г.).

277 Например, ст.1193 ГК РФ и ст. 167 СК, а также п.5 ч.1 ст.412 ГПК РФ и п.7 ч.1 ст.244 АПК РФ, регулирующие различные аспекты института публичного порядка.

278 Например, положения КТМ РФ декларируют общий принцип соответствия его норм предписаниям Гражданского кодекса (ст.1 КТМ РФ). В то же время, положения ст.418 КТМ РФ (при отсутствии соглашения сторон договора о применимом праве) противоречат общей направленности норм раздела VI части третьей ГК РФ о

169

В федеральном законе о международном частном праве и международном гражданском процессе также могли бы найти отражение такие вопросы, как вопрос о форме соглашения о применимом праве, заключаемого в процессе судебного (арбитражного) спора и о сфере действия такого соглашения, о полномочиях лица, заключающего соглашение о применимом праве в ходе судопроизводства, об альтернативных способах рассмотрения споров, возникающих из семейных и трудовых правоотношений, осложненных иностранным элементом, и о возможности применения соответствующих норм раздела VI части третьей ГК РФ для регулирования иных частноправовых отношений, осложненных иностранным элементом.

Анализ практики рассмотрения споров МКАС при ТПП РФ последних лет279 очевидно свидетельствует, что количество дел, стороны которых тем или иным образом согласовали применимое право, существенно возросло. В связи с этим, институционным арбитражам (и, в первую очередь, МКАС при ТПП РФ, как наиболее авторитетному отечественному арбитражному органу) необходимо выработать определенные подходы к проблемам, связанным с оценкой соглашений о применимом праве; часть этих проблем была затронута в настоящей работе.

В заключение хотелось бы еще раз отметить, что соглашение о применимом праве в будущем должно стать основным способом преодоления коллизионной проблемы для многих видов правоотношений, осложненных иностранным элементом, что уже сейчас диктует необходимость уделить данному институту пристальное внимание. необходимости применения к правоотношениям (в т.ч. договорным - п.1 ст. 1211 ГК РФ) правовой системы, с которой отношение наиболее тесно связано.

279 См. "Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2001-2002 г.г.", составитель Розенберг М.Г., "Статут", Москва, 2004 г.; "Из практики Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-Промышленной палате РФ за 2003 год", составитель Розенберг М.Г., приложение к журналу "Хозяйство и право" № 3, 2004 г.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ

«Соглашение о праве, применимом к частноправовым отношениям, осложненным иностранным элементом»

1. Вашингтонская конвенция об урегулировании инвестиционных споров между государствами и физическими или юридическими лицами других государств 1965 г.;

2. Венская конвенция о праве международных договоров 1969 г.;

3. Венская конвенция ООН о договорах международной купли-продажи 1980 г.;

4. Гаагская конвенция о законе, применимом к международной купле-продаже товаров 1955 г.;

5. Гаагская конвенция о законе, применимом к передаче права собственности при международной купле-продаже товаров 1958 г.;

6. Гаагская конвенция о коллизии законов, касающихся формы завещательных распоряжений 1961 г.;

7. Гаагская конвенция о единообразном законе о международной купле-продаже товаров 1964 г.;

8. Гаагская конвенция о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров 1986 г.;

9. Гаагская конвенция о праве, применимом к режимам собственности супругов 1978г.;

10. Договор между Российской Федерацией и Арабской Республикой Египет о взаимной правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, коммерческим и семейным делам, Москва, 1997 г.;

11. Договор между Союзом Советских Социалистических Республик и Венгерской Народной Республикой об оказании правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам, Москва, 1958 г.;

12. Договор между Российской Федерацией и Республикой Грузия о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, Тбилиси, 1995 г.;

13. Договор между Российской Федерацией и Республикой Индией о правовой • помощи и правовых отношениях по гражданским и торговым делам, Нью-Дели, 2000 г.;

14. Договор между Российской Федерацией и Социалистической Республикой Вьетнам о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и уголовным делам от 1998 г.;

15. Договор между Российской Федерацией и Республикой Кыргызстан о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1992 г.;

16. Договор между Российской Федерацией и Республикой Куба о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и уголовным делам 2000 г.;

17. Договор между Российской Федерацией и Латвийской Республикой о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 1993 г.;

18. Договор между Российской Федерацией и Монголией о правовых отношениях по гражданским и уголовным делам 1999 г.;

19. Договор между Российской Федерацией и Республикой Мали о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам, Москва, 2000 г.;

20. Договор между Российской Федерацией и Республикой Польша о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и уголовным делам 1996 г.;1. Договор ОХАДА 1993 г.;

21. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод, Рим, 1950 г.;

22. Кишиневская конвенция СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 2002 г.;

23. Киевское соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, 1992 г.;

24. Кодекс Бустаманте (приложение к Конвенции о международном частном праве 1928 г.);

25. Минская конвенция СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г.;

26. Межамериканская конвенция о праве, применимом к международным контрактам 1994 г.;

27. Модельный Гражданский кодекс для стран СНГ 1996 г.;

28. Московская конвенция о защите прав инвестора 1997 г.;

29. Московская конвенция о межгосударственном лизинге 1998 г.;

30. Конвенция ООН о независимых гарантиях и резервных аккредитивах 1995 г.;

31. Общие условия контракта на поставку оборудования и машин для экспорта Экономической Комиссии ООН (Женева, 1955 г.);

32. Общие условия поставок СССР СФРЮ 1977 г.;

33. Общие условия поставок СЭВ 1968\1988 гг.;

34. Общие условия поставок СЭВ Финляндия 1978 г.;

35. Панамериканская конвенция о международном коммерческом арбитраже 1975 г.;

36. Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 1994 г.;

37. Римская конвенция о праве, применимом к договорным обязательствам 1980 г.;

38. Типовой закон ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже 1985 г.;

39. Типовой закон ЮНСИТРАЛ об электронной торговле 1996 г.;

40. Типовой закон ЮНСИТРАЛ о международных кредитовых переводах 1997 г.

41. Общие условия контракта на поставку оборудования и машин для экспорта, выработанные под руководством Экономической Комиссии для Европы Организации Объединенных Наций (Женева, 1955 г.);

42. Типовой коммерческий агентский контракт МТП (Публикация № 496), Москва, ТПП РФ, АО "Консалтбанкир", 1996 г.;

43. Типовой дистрибьюторский контракт. Монопольный импортер-дистрибьютор (Публикация № 518), Москва, ТПП РФ, АО "Консалтбанкир", 1996 г.;

44. Типовой контракт международного франчайзинга (Публикация № 557), Москва, ТПП РФ, АО "Консалтбанкир", 2002 г.;

45. Руководство Международной торговой палаты по составлению международных дистрибьюторских соглашений (Публикация МТП № 441), Москва, ТПП РФ, АО "Консалтбанкир", 1996 г.;

46. Руководство Международной торговой палаты по составлению торговых агентских соглашений между сторонами, находящимися в разных странах (Публикация МТП № 410).

47. Закон Швеции об арбитраже 1999 г., "Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации", 2002 г., № 12;

48. Закон Азербайджанской Республики "О международном частном праве" от 06.06.2000 г. (www.cis-legal-reform.org/document):

49. Закон Украины «О международном частном праве» от 23.06.2005 г. № 2709-1V;

50. Проект Регламента Совета ЕС о праве, применимом к внедоговорным обязательствам;

51. Регламент по арбитражу и примирению Международного арбитражного суда Федеральной палаты экономики, Вена (Венские правила) от 03.07.1991 г.;

52. Регламент Арбитражного института Торговой Палаты Стокгольма от 01.04.1999 г.

53. Гражданский кодекс Российской Федерации;

54. Гражданский кодекс РСФСР 1922 г.;

55. Гражданский кодекс РСФСР 1964 г.;

56. Закон РФ "О международном коммерческом арбитраже" от 07.07.1995 г. № 5338-1;

57. Кодекс законов о труде РСФСР;

58. Кодекс торгового мореплавания Российской Федерации;

59. Кодекс торгового мореплавания СССР;1. Конституция СССР 1977 г.;

60. Конституция Российской Федерации;

61. Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик 1961 г.;

62. Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г.;

63. Постановление ВС РФ "О регулировании гражданских правоотношений в период проведения экономической реформы" от 14.07.1992 г.;

64. Постановление ВЦИК "О введении в действие Гражданского кодекса Р.С.Ф.С.Р" от 11.11.1922 г.;

65. Семейный кодекс Российской Федерации;

66. Трудовой кодекс Российской Федерации;

67. Федеральный закон "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней" от 30.03.1998 г. № 54-ФЗ;

68. Федеральный закон "О введении в действие части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации" от 26.11.2001 г. № 147-ФЗ;

69. Федеральный закон "Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности" от 08.12.2003 г. № 164-ФЗ.

70. Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1996-1997 гг., составитель М.Г.Розенберг, "Статут", Москва, 1998 г.;

71. Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1998 г., составитель М.Г.Розенберг, "Статут", Москва, 1999 г.;

72. Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1999-2000 гг., составитель М.Г.Розенберг, "Статут", Москва, 2002 г.;

73. Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2001-2002 гг., составитель Розенберг М.Г., "Статут", Москва, 2004 г.;