АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции на тему «Становление и развитие земельных отношений на Северном Кавказе в XIX веке»
МВД России Санкт-Петербургский университет
На правах рукописи
Суровикина Наталья Александровна
СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ЗЕМЕЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ В XIX ВЕКЕ (историко-правовой аспект)
Специальность 12.00.01 -
теория и история права и государства, история правовых учений
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук
Санкт-Петербург 2003
Работа выполнена на кафедре теории и истории государства и права Кубанского государственного университета
Научный руководитель
кандидат юридических наук, доцент Момотов Виктор Викторович
Официальные оппоненты:
доктор юридических наук, профессор Соболь Иван Абрамович; кандидат юридических наук Волков Дмитрий Владимирович
Ведущая организация
Кубанский государственный аграрный университет
Защита состоится «_»_2003 г. в_час. на
заседании диссертационного совета Д 203.012.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук в Санкт-Петербургском университете МВД России (198206, Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, д. 1).,
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Санкт-Петербургского университета МВД России (198206, Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, д. 1).
Автореферат разослан «_»_2003 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета Д 203.012.01 доктор юридических наук, профессор
Бородин В.В.
I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования. Анализ историографии научных работ по Северному Кавказу позволяет сделать вывод об отсутствии специальных исследований по теме диссертации. Данная тема представляет академический интервен т. к. несмотря на формально большое число научных работ, посвященных Северному Кавказу рассматриваемого периода, вопрос правового регулирования земельных отношений остался до конца неисследованным. Внимание исследователей привлекали более широкие вопросы, поглотившие составляющие проблемы становления и развития земельных отношений.
Северный Кавказ на протяжении многих столетий был узлом противоречий, где сталкивались геополитические интересы России, Персии, Турции, Англии и других государств. Вследствие этого он являлся ареной почти не прекращающихся военных действий за обладание регионом, и больше внимания уделялось исследованию механизмов политического разрешения российско-кавказского конфликта, оценке итогов кавказской войны и перспективам развития отношений между российскими и кавказскими народами.
Юридическая наука в XIX и XX вв. недостаточно внимания уделяла изучению опыта развития отношений собственности на землю на Северном Кавказе. А между тем, в XIX в. Северный Кавказ стал составной частью Российской империи и вошел в сферу ее юрисдикции. Опыт правового регулирования Российского государства в области земельных отношений на Северном Кавказе в XIX в. характеризовался рядом особенностей, позволяющих рассматривать этот вопрос как самостоятельный в контексте распространения влияния российского права на Северный Кавказ.
Поиск оптимального решения земельного вопроса на Северном Кавказе актуален и сегодня. Несмотря на то, что в последнее десятилетие было принято значительное количество нормативных актов, регламентирующих земельные отношения, в них по-прежнему отсутствует эффективный механизм регулирования.
Современные теоретические, построения в области земельных отношений невозможны без соответствующих исторических экскурсов. Изучение правовой истории, анализ опыта проведения земельных реформ в XIX в. на Северном Кавказе позволяет дос-
товерно оценить современное состояние и перспективы правовых преобразований в дальнейшем. Систематизированное, осмысленное историко-правовое знание об условиях и специфике формирования земельных отношений на Северном Кавказе ограждает от ошибок при разработке нового законодательства.
Степень научной разработанности темы. Анализ содержания историографии свидетельствует, что в ходе ее формирования накоплен значительный объем описательного исторического и этнографического материала о земельных отношениях отдельных народов Северного Кавказа, отличающегося фрагментарностью. Можно выделить несколько этапов в формировании историографии.
Первый этап охватывает 20 - 60 гг. XIX в. и характеризуется сбором общих сведений о Кавказских горцах. Основной чертой этих исследований является их чисто описательный характер. Ярким примером работ этого периода являются записи кабардинских адатов Шарданова (1822 г.), Радожицкого (1823-1829 гг.), осетинских адатов Яновского, Гордеева (1828-1830 гг.), адыгейских адатов Ногмова и т. д. В 1843-1845 гг. всего составлено семь сборников адатов: чеченцев, кумыков, кабардинцев, балкарцев и карачаевцев, осетин-дигорцев, осетин и чеченцев Владикавказского округа, адыгов Черноморской линии. Общий свод собранных адатов осуществил капитан ген. штаба М.Я. Ольшевский в 1847 г. До 80-х гг. XIX в. эти сборники оставались неопубликованными.
К этому периоду относятся и работы Хан-Гирея, Ш.Б. Ногмова, Г.В. Новицкого, Л.Я. Люлье, М.И. Венюкова, публикацию которых осуществляли серийные издания и сборники. Работы этих авторов содержат некоторый материал по исследуемому нами вопросу, однако земельные отношения по существу ими не исследовались.
Следующий этап охватывает вторую половину XIX - начало XX в. и характерен увеличением числа публикаций о Северном Кавказе. Наибольший интерес для нашего исследования составили специальные работы этого периода, посвященные непосредственно земельным отношениям на Северном Кавказе, и исследования по отдельным народам Северного Кавказа. Это работы Н.Ф. Грабовского, Б.М. Городецкого, Н.Д. Гаибова, Л. Тмутара-канского, Ф.А. Щербины, заложивших основу изучения аграрной истории России на Кубани и Тереке в XIX в.
Взгляды этих исследователей на процессы, происходившие в жизни народов Северного Кавказа, были крайне противоречивы. Но это не только не умаляет, а порой увеличивает ценность фактов, зафиксированных в их работах.
Значительный вклад в разработку материалов по обычному праву народов Северного Кавказа внесли исследователи XIX в. -русские ученые М.М. Ковалевский и Ф.И. Леонтович. Считая изучение обычного права горских народов важным для уточнения правовой истории Северного Кавказа, они ввели его в научное обращение. И все же вопросам регулирования земельных отношений этими исследователями уделено недостаточно внимания.
Третий этап историографии охватывает 20-80 гг. XX в. Работы отечественных историков по исследованию аграрного развития национальных и административных районов Северного Кавказа отражают исторические условия, в которых происходило становление норм, регламентирующих земельные отношения. Однако в этих исследованиях обычно не прослеживают различий между видами права собственности на землю и другими правовыми категориями, оценки развития права даны фрагментарно. Но определены общеисторические закономерности и своеобразие аграрной истории, дана оценка проблем социально-экономического развития. Это работы Кумыкова Т.Х., Джимова Б.М, Бентковско-го И.И., Гриценко Н.П., Гужина Г.С., Гущиной Л. А.
Последний этап формирования историографии начался в 90-х гг. XX в. Значительный вклад в исследование аграрных отношений на Кубани внесли В.Н. Ратушняк, П.П. Матющенко, И. Шулейкин, А. Анфимов, В. Щетнев, В.В. Покшишевский, В.П. Крикунов, М.М. Бабичев, А.И. Козлова, Д. Берозов, Г.М. Кашежева, Ш.Б. Ахмадов. Исследованию земельных отношений в горских районах уделено внимание в работах Б.М. Джи-мова, Н.П. Гриценко, М.М. Блиева, Б'.А. Калоева, В.П. Невской, Н.Ф. Грабовского, И.Л. Бабич, В.Х. Кажарова, Х.М. Думанова, Т.А. Невской, Х.Х. Рамазанова, Г.Х. Мамбетова, Т.Х. Кумыкова.
Основу источниковой базы диссертационного исследования составили как опубликованные, так и неопубликованные материалы, выявленные в фондах Государственного архива Краснодарского края: ф. 774 «Канцелярия помощника начальника Кубанской области по управлению горцами», ф. 660 «Екатерино-дарский горский словесный суд», ф. 482 «Екатеринодарский окружной суд», ф. 252 «О поземельном устройстве в Кубанском ка-
зачьем войске», ф. 250 «Войсковая канцелярия Черноморского казачьего войска», ф. 249 «Канцелярия наказного атамана Кубанского1 казачьего войска». Изучение этих источников позволило расширить характеристики особенностей становления и развития земельных отношений на Северном Кавказе в XIX в.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования являются земельные отношения первой половины XIX в. в Ставропольской губернии, Кубанской и Терской областях, в состав которых входили территории современной Адыгеи, Чечни, Карачаево-Черкессии, Ингушетии, Кабарды, Северной Осетии и Бал-карии, Дагестанской области, составлявших Северный Кавказ в XIX в.
Предметом исследования являются источники права, регламентировавшие земельные отношения в XIX в., а также формы собственности на землю и их развитие.
Хронологические рамки исследования - период начала XIX в., когда российское право еще не оказывало влияния на земельные отношения горских народов, и конец XIX в., когда на всей территории Северного Кавказа имперское законодательство стало активным регулятором земельных отношений.
В связи с чрезвычайной обширностью темы исследования круг субъектов исследуемых отношений ограничен казачеством и наиболее многочисленными горскими народами.
Цель и задачи исследования. Целью исследования является комплексный историко-правовой анализ становления и развития земельных отношений на Северном Кавказе в XIX в. Для достижения этой цели в работе реализованы следующие задачи:
- на основе анализа правовых источников и соответствующих научных исследований изучить формы собственности на землю у горских народов и казачества в XIX в.;
- выявить объем содержания права собственности на землю на Северном Кавказе в первой половине XIX в. в обычном праве горских народов;
- выявить соотношение имперского законодательства и обычного права горских народов Северного Кавказа во второй половине XIX в.
Методологической основой исследования является диалектический метод, в рамках которого применены и иные методы познания: историко-правовой, сравнительно-правовой, сравнительно-исторический в сочетании с системным подходом и кон-
кретно-социологическим анализом. Это позволило исследовать земельные отношения на Северном Кавказе в XIX в. как развивающуюся систему, рассматривая институт права собственности на землю в его становлении и развитии.
Теоретической основой исследования явились публикации видных российских ученых в области теории и истории государства и права. Это работы А.З. Бейтуганова, А.Б. Венгерова, Т.В. Кашаниной, В.А. Кряжкова, Д.Ю. Шапсугова, М.И. Марченко, Г.В. Мальцева, Л.Г. Свечниковой, М.А. Супаева, В.К. Андреева, М.А Барга, Н.Д. Беляева, Г.Ф. Блюменфельда, A.M. Гуляева, А.Я. Гуревича, В.Б. Ельяшевич.
Научная новизна исследования. Диссертация представляет собой комплексное, логически завершенное монографическое исследование становления и развития земельных отношений на Северном Кавказе в XIX в. и является практически первой работой, в которой осуществляется историко-правовое исследование тематики.
В работе проведена историческая периодизация земельных отношений на Северном Кавказе в XIX в. Выявлены тенденции процесса становления и развития земельных отношений. Впервые в научный оборот введены историко-правовые документы, которые освещают деятельность Российского государства по формированию земельных отношений на Северном Кавказе в исследуемый период.
В работе раскрыта определяющая роль обычного права народов Северного Кавказа на формирование земельных отношений в первой половине XIX в. Произведена классификация форм собственности на землю на Северном Кавказе в XIX в.
На защиту вынесены следующие основные положения:
1. В первой половине XIX в. на Северном Кавказе у горского населения земельные отношения регулировалось обычным правом. Его жизнеспособность обеспечивалась особенностями исторического развития и укладом жизни горских народов. Консервативность обычного права сдерживала развитие земельных отношений. В исследуемый период начался активный процесс разрушения традиционных форм земельной собственности горских народов.
2. В начале XIX в. на Северном Кавказе проходило активное формирование частной собственности на землю. Развитие форм собственности на землю шло по пути перехода от общинной соб-
ственности к частной. В ходе формирования частной земельной собственности и развития новых отношений сословные формы собственности прекращали свое существование.
3. Огромное влияние на становление и развитие частной собственности на землю оказывало имперское российское законодательство, способствовавшее разрушению традиционных обычно-правовых форм земельной собственности в этой правовой среде.
4. Во второй половине XIX в. российское законодательство не могло еще в полной мере осуществить нормативное регулирование земельных отношений у горских народов, и в пореформенный период обычное право продолжало оставаться одним из регуляторов земельных отношений. Вместе с тем, к концу XIX в. на Северном Кавказе в полной мере изменилась правовая обстановка. Развитие земельных отношений на Северном Кавказе шло к насаждению частной собственности. Как у горских народов, так и в казачьей среде значение общинного земельного надела падало, и определяющим фактором в обеспечении крестьян становилась аренда земли.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что сформулированные в ней положения и выводы расширяют представления об истории российского права, позволяют глубже понять исторический процесс развития земельных отношений на Северном Кавказе в XIX в., характер нормирования земельной собственности. Предложенная периодизация развития земельных отношений может быть применена в научно-исследовательской деятельности по историко-правовой тематике.
Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в качестве исходного материала для дальнейших научных исследований по этой теме; в практических исследованиях в области истории права на Северном Кавказе; в преподавании учебных курсов «Теория государства и права», «История государства и права», «История государства и права России», «История Отечества».
Апробация результатов исследования. Рукопись диссертации обсуждалась и была одобрена на заседаниях кафедры теории и истории государства и права юридического факультета Кубанского государственного университета. Основные положения, выводы и результаты исследования нашли отражение в выступлениях автора на: Всероссийской научной конференции «Право собственности в русской и западной традиции: история и совре-
менность» (Краснодар, 2000 г.); Всероссийской научной конференции «Источники (формы) права: вопросы теории и истории» (Сочи, 2001 г.); Юбилейной научно-практическая конференции «МВД России - 200 лет: история и перспективы развития» (Санкт-Петербург, 2002 г.).
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих пять параграфов, заключения и списка использованной литературы.
II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновывается актуальность темы, формулируются основные задачи, цель, объект, предмет диссертационного исследования, теоретические и методологические основы; определяется научная новизна, указывается степень разработанности темы, излагаются положения, выносимые на защиту.
Первая глава - «Становление земельных отношений на Северном Кавказе в первой половине XIX века» - включает параграфы: 1. Источники права собственности на землю на Северном Кавказе в первой половине XIX века; 2. Формы права собственности на землю и их эволюция.
На Северном Кавказе первой половины XIX в. в соответствии с общими тенденциями в законодательстве вновь присоединенных к империи территорий правительство допускало традиционные формы землепользования коренного населения, оставляя в силе «местные законы и обычаи впредь до приведения их в известность и составления из них особого свода»1.
До присоединения к России на Северном Кавказе земельные отношения регулировались обычным правом. У каждой народности существовали свои земельные нормы, отражавшие особенности владения землей в отдельных обществах одного и того же рода. Общим названием народных обычаев служил «адат».
Адат на Северном Кавказе был не просто обычаем, а имел значение неписаного закона.
У части кавказских горцев еще до присоединения к России были свои сборники писаных законов. Большинство же народов Северного Кавказа в начале XIX в. не знали писаных законов. Некоторые из них вообще не имели своей письменности.
1 Развитие русского права в первой половине XIX в. М., 1994. С. 35.
Проведя анализ содержания сборников адатов чеченцев, кумыков, кабардинцев, балкарцев и карачаевцев, осетин-дигорцев, осетин и чеченцев Владикавказского округа, адыгов Черноморской линии, автор приходит к выводу, что право собственности на землю было тесно увязано с общественным устройством горских народов. В начале XIX в. (вплоть до реформ 60-х гг.) адат был исключительной формой права у всех народов Северного Кавказа.
Автор отмечает, что адаты бесспорно свидетельствуют о наличии на Северном Кавказе в начале XIX в. различных видов феодальной ренты, являющейся экономической реализацией феодальной собственности на землю. Однако сама эта собственность четкого описания в вышеизложенных источниках не получила.
Проведя анализ источников права собственности на землю на Северном Кавказе, автор приходит к заключению, что закон полностью передавал решение земельного вопроса у казаков станичным обществам, и в землевладении приоритет имели сложившиеся обычаи. Законодательство установило лишь рамки действия казачьих обычаев, благосклонно позволяя развиваться земельным отношениям в соответствии с обычаями.
В первой половине XIX в. установление действия законов Российской империи в области земельных отношений на Северном Кавказе не представлялось возможным, российское законодательство еще не стало активным регулятором земельных отношений на Северном Кавказе как у горского населения, так и у казаков. Юридические акты определяли лишь характер казачьего землевладения.
На Северном Кавказе обычно-правовые нормы, регулирующие земельные отношения появились не в результате нормотворчества, а как следствие самоорганизации общества., Содержание обычного права у отдельных этносов в начале XIX в. имело существенные различия в отношении форм земельной собственности. В нем переплеталисьтерриториально-общинные и феодальные принципы регулирования земельных отношений, и формы земельной собственности имели сословный характер. Распространенными формами собственности были общинная и крупная феодальная собственность.
В первой половине XIX в. не было никаких законоположений о титулах горских земель. Сами горцы не имели письменных актов,
удостоверяющих право собственности на землю. Это объяснялось неразвитыми формами государственности, отсутствием письменности у некоторых из них, словесной формой совершения сделок.
Ослабление административной власти привилегированных сословий на Северном Кавказе в первой половине XIX в., введение контроля со стороны царской военной администрации нанесли ощутимый удар по традиционной земельной собственности горцев, ее иерархической структуре, фамильному принципу и всему комплексу связанных с ней привилегий. Вследствие чего земельные отношения уже в первой половине XIX в. претерпевают качественные изменения.
Основной формой собственности на землю на Северном Кавказе была общинная,, В равнинной части, как и в горных районах, шли процессы выделения нового земельного собственника, но закон еще не регулировал эти отношения. Развитие форм собственности на землю шло по пути перехода от общинной, собственности к частной. В ходе формирования частной земельной собственности сословные формы собственности изживали себя.
Отличавшееся высокой устойчивостью обычное право Северного Кавказа способствовало замедлению процесса выделения частного собственника из коллективных форм, сдерживало естественное развитие новых земельных отношений.
При изучении земельных отношений на Северном Кавказе первой половины XIX в. речь должна идти не о дальнейшем развитии здесь традиционной земельной собственности, а о процессе ее разрушения.
В горных районах в первой половине XIX в. формальными собственниками земли все еще считались не отдельные феодалы, а феодальные «фамилия» и «род». Право на землю не ограничивалось обладанием или распоряжением землей в качестве просто вещного богатства, а представляло собой совокупность экономической, политической, военной, судебно-административ-ной власти и связанных с ней различных прерогатив.
Рассматривая фамильную частную земельную собственность в единстве с иерархической структурой землевладения, можно утверждать о наличии «верховной фамильной частной феодальной земельной собственности князей», «верховной фамильной частной феодальной земельной собственности второго порядка» и т. д. Причем соотношение элементов «верховной», «фамиль-
ной» и «частной» собственности менялось в зависимости от субъекта и объекта присвоения власти2.
В земельной собственности князей по отношению ко всему подвластному населению удела преобладал элемент «верховности», по отношению к другим уделам в большей степени проявлялся элемент «фамильности», между членами одной фамилии и непосредственно в вотчине-деревне - элемент частной собственности. Точно также следует подходить и к земельной собственности первостепенных дворян.
Отсутствие точного размежевания земель до реформы 60-х гг. XIX в. не означает, что земельные владения не были разграничены. Феодалы, не имея письменных документов, удостоверявших принадлежность им тех или иных владений, все же располагали определенными средствами для их разграничения или размежевания. Таким доказательством были зарытые в землю жженые угли или камни. Доказывание должно было проходить при свидетелях и обосновывалось указанием на то, что данная земля издавна принадлежала предкам.
Наиболее распространенным способом обозначений принадлежности земельных владений являлось прибавление к родовому имени владельца суффикса принадлежности. В других случаях фамилия владельца ставилась перед словом, обозначающим тип населенного пункта (двора, аула, деревни и т. п).
Единственным документом, удостоверяющим факт владения землей, который возможно было встретить в первой половине XIX в., был акт купли-продажи.
Особенностью земельных отношений у привилегированных сословий на Северном Кавказе являлся их служебный характер. Согласно адату, уздени служили князю и получали от него «уз-денскую дань» - определенное количество земли, которой владели представители княжеских фамилий. У разных народов такая «дань» или подарок именовался по-разному, и были свои особенности по составу.
Так, по карачаевским адатам в ее основе лежало самое ценное, что могло быть у горцев, - земля. По кабардинским древним обрядам - земля входила в дань наравне с людьми, баранами и различными вещами.
2 Кажаров В X Традиционные общественные институты кабардинцев и их кризис в XVIII - первой половине XIX в Нальчик, 1994 С 66
Земля, жалованная узденям, передавалась по наследству по мужской линии. Обычно дань назад не отбирали и земли эти оставались в семействе тех, кому они были пожалованы первоначально. Согласно адату, уздень не мог ее продать, передать дальним родственникам по женской линии. За неимением наследников мужского пола дань возвращалась обратно.
В Дагестане насаждение мюридизма привело к развитию особой формы собственности на землю - «вакуфной» (земельная собственность мечетей). Источниками ее образования служили завещания и пожертвования верующих. Вакуфная собственность была распространена в двух видах: земельные участки, бывшие в непосредственном распоряжении мечетей, сдававших их в аренду отдельным лицам, и земельные участки, остававшиеся в фактическом пользовании наследника дарителя, который был обязан вносить в мечеть долю урожая или продуктов животноводства, определенную завещателем.
Понятие «вакуфной» собственности было известно и карачаевцам. «Вакуфь», или по карачаевски «азат», это земля, отданная в пользу бедных. Исполнитель воли владельца земли, по согласованию с муллой, отдавал землю какому-либо бедному, трудолюбивому человеку. Если последний впоследствии богател, то земля перераспределялась другому бедняку.
Другой формой землевладения на Северном Кавказе в первой половине XIX в. было общинное землевладение.
Наряду с общими тенденциями регулирования общинных земельных отношений у разных народов имелись особенности норм обычного права, обусловленные историческими, географическими, национальными и другими факторами, препятствующими восприятию их как единого целого. Можно выделить несколько видов общинной формы собственности на землю.
В Дагестане встречалась собственность, принадлежавшая всем джамаатам союза сельских обществ. Вольное общество (джамаат в целом) занимало «положение группового собственника». Общинная организация была настолько сильна, что только принадлежность к ней позволяла обладать земельной собственностью. Каждый отдельный человек был собственником или владельцем только в качестве члена общества. Это обстоятельство придавало общинно-родовым порядкам особую устойчивость.
Другим видом общинной собственности на землю, получившим распространение, следует считать собственность сельской
общины (джамаата) на земли данного селения: пахотные участки, сенокосы, пастбища, леса. Пахотные и сенокосные земли подлежали периодическому переделу между общинниками, находясь в их индивидуальном пользовании, что соответствует типу земельно-правовых отношении в земледельческой общине.
У адыгейских племен с «демократической» формой правления земля считалась собственностью или всего племени, или братства. Почти повсеместно существовавшее право преимущественной покупки продаваемого участка родственниками и односельчанами продающего, а нередко и прямое запрещение продавать землю не члену данной общины приводили к эффективному контролю последней над земельным фондом общины.
У адыгейских племен, имевших князей (бжедуги, темиргоевцы, бесленеевцы и др), князья и первостепенные уздени получали по адату особые права на землю. Эти же права присвоили первостепенные уоркские (дворянские) фамилии у абадзехов, шапсугов и натухайцев, представлявших к началу XIX в. группу адыгейских племен, не имевших князей Такой же порядок имел место у осетин, балкарцев, абазинцев, «старшины» которых являлись главными собственниками земель в пределах своих племен.
Еще одной разновидностью общинной формы собственности на землю в первой половине XIX в. являлась, условно говоря, совместная собственность обществ и феодалов, объединенных принадлежностью к данному народу и традиционными политическими связями. Наиболее заметно этот вид общинной собственности представлен в Центральной части Северного Кавказа.
Общинные земли, формально принадлежавшие всему населению, по существу были уже поделены между князьями и другими землевладельцами, которые, наряду с рядовыми общинниками считались членами общины. Они фактически владели этими землями, хотя почти все земли находились как бы в коллективной собственности крестьян.
Первоначально эти общинные земли периодически подвергались переделу в зависимости от количества скота, имеющегося в каждом хозяйстве, причем переделы возобновлялись каждые 2030 лет. В ряде районов Северного Кавказа местная знать предпочитала не выходить из общины и требовала себе повышенный пай лри земельных переделах. Это являлось одним из проявлений сложного переплетения территориально-общинных и феодальных отношений, регулировавшихся нормами обычного права.
К 40-м гг. XIX в. все большее значение приобретала частно-семейная собственность, которая являлась своеобразным переходом от фамильной собственности к индивидуальной.
Семейные подворные участки ограничивались каменным забором, глубокой бороздой или другими знаками, поэтому споров на землю не возникало за невозможностью захватов.
В Дагестане к личной собственности крестьянского хозяйства (семьи) относились так называемые мюльки. Мюльками назывались наиболее ценные в экономическом отношении пахотные участки, а также сенокосы, сады, виноградники, огороды. Причем, если в горах пахотные участки и сады, как правило, представляли собой мюльки, то на плоскости мюльками были только небольшие участки, расчищенные от кустарников, камыша, зарослей. Остальные пахотные поля в равнинной части почти повсеместно принадлежали сельским обществам и периодически перераспределялись.
Наряду с крупной феодальной и общинной собственностью на землю на Северном Кавказе имелись в большинстве случаев небольшие земельные участки, находившиеся в собственности крестьян. Для всех горских обществ Северного Кавказа было характерно наличие свободного крестьянства.
Размеры частновладельческих крестьянских земельных участков не были равны, их количество постепенно сокращалось. За владельцами признавалось право продажи, передачи и дарения земельного участка. Однако это право почти повсеместно в первой половине XIX в. было ограничено правом преимущественной продажи земли родственникам, соседям и односельчанам.
Различали земли, которыми крестьяне владели на праве частной-семейной собственности, и земли, которые были предоставлены им князьями и другими привилегированными сословиями для ведения хозяйства.
Свободные крестьяне могли иметь недвижимость (земля под пашню, сенокос и пастьбу, равно как и усадебная земля с жилыми и хозяйственными постройками на ней), которая давалась им владельцами.
Пытаясь сохранить свою юридическую независимость, представители этого сословия очень ревностно охраняли, прежде всего, свои личные имущественные права. Очень важным правом для данного сословия была возможность владеть собственным, земельным участком.
Согласно адату, крестьянин должен был признавать над собой власть князя, на земле которого живет, однако четких границ этой власти в адате не прописывалось.
Крепостные крестьяне Северного Кавказа могли иметь земельные наделы трех видов:
1) земля, данная крестьянину владельцем в пособие при водворении его у помещика или в случае обеднения.
2) земля, приобретенная за заработанные деньги.
3) земля в качестве подарка по брачному договору (некях).
Земля считалась личной собственность крепостного крестьянина только во втором и третьем случае, когда крестьянин получал ее в подарок, по брачному договору или приобретал на заработанные деньги. Крестьянин мог заработать деньги на землю, когда владелец отпускал его на заработки. Земля, приобретенная на заработанные деньги, хоть с большими ограничениями, но все же считалось собственностью крестьянина.
Земля же, отнесенная к первой категории, считалась собственностью хозяина, но при этом находилось в постоянном пользовании крестьянина. В случае смерти крепостного крестьянина имущество это по адату переходило к наследникам по мужской линии.
К началу XIX в. система казачьего землевладения, несмотря на равные материальные основы, не получила единой уравнительно-распределительной формы. Каждое Войско, независимо от его исторически сложившегося названия с момента заселения Северного Кавказа, создавало свою, только ему свойственную систему и порядок распределения общественного земельного фонда.
Общинная земля составляла собственность всей казачьей общины, а ее образование происходило в ходе вольной колонизации свободных и пустопорожних земель. Право на владение общинной землей признавалось за всеми. В условиях огромного количества плодородных земель под влиянием личной инициативы и предприимчивости и пока интересы отдельных общинников не шли в разрез с интересами всей общины, вольное пользование казаками общественными угодьями практиковалось беспрепятственно.
Обычай вольной заимки на Северном Кавказе был первым по времени юридическим правилом с конца XVIII в. и продолжал активно применяться до 1833 г. Долгое время земли эти не были
размежеваны, и полковые селения определяли размеры своих юртов (станичных земель) в приблизительных границах, используя их на заимочном праве Процесс захвата земель был стихийным и плохо урегулированным
Такое положение вещей поддержала еще в 1792 г сама Екатерина II, подарившая в вечную потомственную собственность Черноморскому казачьему войску известные земли жалованной грамотой от 30 июня По точному смыслу грамоты, земля «жаловалась» Войску в «вечное владение»3 Права войска, как владельца земли, ограничивались лишь владением и пользованием Войско не обладало правом внешнего распоряжения землей Войсковая земля не подлежала ни продаже, ни дарению, ни какому-либо другому отчуждению
Регулирование владения и пользования землей происходило не со стороны государства, а со стороны общины в силу сложившихся обычаев, которые в этот период имели большую силу, были более эффективны, нежели установления государства
Вместе с тем, уже в начале XIX в в среде казачества начинает формироваться группа будущих частных собственников, хотя частная собственность как форма землевладения еще не была предусмотрена законодательством
Это явление было обусловлено наличием в «Порядке общей пользы» 1794 г пункта 23 о выдаче «открытых» листов на вечное спокойное владение угодьями и дворами Эти установления если и не закрепляли за отдельными лицами землю как личную собственность, но устанавливали порядок пользования, который вел к насаждению частной собственности на войсковых землях
Пользуясь этими положениями, старшины захватывали лучшие куски земли, жаловали землю друг другу письменными актами в «вечно потомственное владение»4 Эти жалованные грамоты не предъявлялись правительству, и пределы их влияния ограничивались авторитетом высокочиновного старшины
Накануне преобразования в Кубанское войско в 1860 г Черноморское казачье войско юридически все еще оставалось коллективным собственником земли
3 Жалованная грамота Екатерины II Черноморскому Казачьему войску на Кубанские земли от 30 июня 1792 г II Хрестоматия по истории Кубани Документы и материалы Краснодар, 1975 Ч 1 С 38
4 Щербина Ф А Земельная община Кубанских казаков II Кубанский сборник 1883 С 42
В начале XIX в. на Северном Кавказе продолжалось формирование крестьянской земельной собственности.
Государственных и крепостных крестьян расселяли около крепостей и оборонительных сооружений, где размещались казачьи лолки. Они составляли особую группу владельцев земельных участков, находившуюся в ведении гражданского ведомства. С 1801 г. казенным крестьянам предоставлялось право покупки земли в собственность.
Наряду с предоставлением земельных наделов государственным крестьянам, правительство наделяло землей на Северном Кавказе русское дворянство и помещиков, обязывая их заселять вновь полученные наделы крепостными крестьянами. В целом количество помещичьих земельных наделов на Северном Кавказе было невелико, а число их крепостных крестьян к середине 50-х г. XIX в. составляло всего 2% от состава населения.
Исследование земельных отношений на Северном Кавказе в первой половине XIX в. завершается выводом о том, что прежде полновластное господство привилегированных сословий в пределах своих земельных владений заменилось властью и контролем со стороны царской военной администрации. Что нанесло первый и весьма ощутимый удар по традиционной земельной собственности, ее иерархической структуре, фамильному принципу и всему комплексу связанных с ней привилегий. Следовательно, на Северном Кавказе в этот период наблюдался процессе разрушения традиционных форм земельной собственности, сформировалась тенденция образования индивидуальной частной собственности как антитезы прежней условной и иерархической собственности.
Вторая глава - «Развитие земельных отношений на Северном Кавказе во второй половине XIX века» - состоит из трех параграфов: 1. Изменения в земельных отношениях после крестьянской реформы 1861 г. 2. Право частной собственности на землю во второй половине XIX в. 3. Формы собственности на землю у горских народов во второй половине XIX в.
Одной из основных целей преобразований, проводимых на Северном Кавказе, являлось подчинение горцев общим законам Российской Империи, т. к. несмотря на постепенное подчинение сопредельных горских племен и народностей военному командованию Кавказской линии, фактически эти действия до 60-х гг. XIX в. не касались основ социального строя народов Северного Кав-
каза и земельных привилегий местной знати, закрепленных в адате.
Преследуя фискальные цели (введение государственной поземельной подати) правительство стремилось к созданию упорядоченного колонизационно-земельного фонда. Исходя из того, что для наделения казачества землей государство не имело резервных запасов, в ходе подготовки проекта разделения казачьих, горских и свободных земель было принято решение об изъятии земель у местных народов. Исходя из проведенного анализа, автор приходит к заключению, что для горских обществ Дагестана и Осетии, Кабарды и Балкарии, Чечни и Ингушетии, Карачая и Черкесии, Ставропольской губернии и Адыгеи, казачьих станиц и русских сел Кубанской и Терской областей 60-е годы XIX в. следует считать переломными в сфере земельных отношений. В результате распространения влияния России на Северный Кавказ произошло столкновение двух общественных структур, стоявших на разных ступенях развития, одна из которых должна была быть сломлена.
До 60-70 гг. земельные отношения горцев регулировались в основном обычным правом. Реформы должны были объективно подорвать этот порядок. Государство понимало значение обычного права и стремилось использовать его с целью повышения эффективности проводимых преобразований. Горский словесный суд продолжал решать дела на основании местных обычаев и только по делам, обычай по которым не сложился, руководствовался общими законами империи.
За период работы с 1840-х по 1870-е гг. образованные земельные комиссии установили наличие феодального землевладения, привели в известность все земли землевладельцев, наделили земельными участками угодную правительству местную феодальную знать. Однако процесс межевания затянулся, в некоторых территориях не было произведено размежевание крестьянских и феодальных земель даже к концу XIX в.
Колебания и нерешительность правительства при проведении крестьянской и земельной реформ 60-х гг. XIX в. объяснялось тем, что оно не знало, какую форму землевладения выгоднее поддерживать в той или иной местности Северного Кавказа. В результате реформы Северный Кавказ приблизился к уровню социально-экономического развития Российской империи, была упорядочена ранее запутанная система землевладения у корен-
ного населения, налоговые повинности крестьян, ограничена феодальная самостоятельность горской знати.
Образование частной собственности на землю на Северном Кавказе впервые было обусловлено Высочайшим рескриптом его императорского величества от 24 июня 1861 г. Путь к ее образованию открыло Положение от 10 мая 1962 г. «О заселении предгорий Западной части Кавказского хребта кубанскими казаками и другими переселенцами из России». В нем содержание права собственности было сформировано через типичную триаду правомочий, с учетом ограничения права распоряжения вещью, налагаемого законом.
С 1862 г. на Северном Кавказе началось активное формирование крестьянского землевладения. Власти образовывали селения на казенных и войсковых землях, наделяя крестьян землей на общинных началах. Крестьяне могли покупать землю в частную собственность за наличный расчет под залог земли частным банкам или лицам.
С конца 70-х - начала 80-х гг. начало активно формироваться иногороднее безземельное крестьянство. После сокращения излишка свободных земель большинство сел отказалось причислять к своему обществу переселенцев, а продолжающие прибывать поселенцы образовали слой иногороднего населения, причисленного к сельскому обществу, но не имевшего земельного надела. К концу XIX в. свыше 100 тыс. крестьянских хозяйств не имели своей земли и вынуждены были арендовать землю.
Мнение общего собрания Государственного Совета «О поземельном устройстве в казачьих войсках» от 21 апреля 1869 г. сохранило казачью общину - организацию для отправления военной службы, предоставив широкие права каждому общиннику в распоряжении своим наделом.
В отношении частной собственности законодатель исходил из четкого определения понятия права собственности, как права лица «исключительно и независимо от лица постороннего владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом вечно и потомственно, доколь не передаст всей власти другому» .
Право собственности в русской и западной традиции: история и современность: Монография / Научн. ред. В.В. Момотов. Краснодар, 2001. С. 104.
Дальнейшему развитию частной земельной собственности послужило «Положение о назначении генералам, офицерам и классным чиновникам Кубанского казачьего войска земельных наделов в потомственную собственность» от 23 апреля 1870 г., которым пожизненное пользование офицерскими участками было заменено потомственным. Земельные участки могли быть пожалованы лицам не казачьего сословия за службу на Кавказе и почетным туземцам,.
Видом частновладельческих участков, предусмотренных Положением 1870 г., были земли городов, монастырей, церквей и прочих учреждений.
Частное землевладение на Кубани было значительно увеличено за счет земельных пожалований русским дворянам и горским феодалам и наделения землей генералов и офицеров Кубанского казачьего войска (в том числе и взамен пенсии, что устраивало государственную казну).
Но все же большая часть земель оставалась под юрисдикцией Кубанского казачьего войска, несмотря на то, что наметившаяся в середине XIX в. тенденция роста частного землевладения стала устойчивой. Значение общинного надела падало, определяющим фактором в обеспеченности крестьянских хозяйств становились арендные земли.
К концу XIX в. по формам землевладения на территории Северного Кавказа можно выделить основные группы земель: земли в станичных наделах, земли, находящиеся в войсковом запасе, казенные земли, земли частного владения, земли, принадлежащие сельским обществам.
Земли в станичных наделах считались общим достоянием населяющего станицу казачества, и владельцами земли считалось все войсковое станичное население. Порядок пользования этими землями устанавливался самими обществами.
Войсковые запасные земли, согласно положению 21 апреля 1869 г., были предназначены для пополнения душевых казачьих наделов в случаях, когда они с увеличением населения уменьшались настолько, что не могли соответствовать норме, установленной законом, т. е. 2/3 первоначального надела. Большая часть запасных, земель сдавалась в аренду по контрактам.
Все казенные земли находились в ведении местных управлений землеустройства земледелия и эксплуатировались путем сдачи в аренду по срочным контрактам.
Закон от. 22 декабря 1900 г. предоставить высшей власти на Кавказе, в виде временной меры, разрешать переселение на казенные земли крестьянам, постоянно проживающим,на Кавказе.
Землями являющимися по своей юридической конструкций объектами свободной купли-продажи (т, ,е. собственно частными владениями), были только офицерские и пожалованные участки.
Участки охотников-переселенцев продолжали юридически быть ограниченными в обороте, их запрещалось продавать в руки лиц не войскового сословия вплоть до начала XX в. Однако на практике многие не считались с этим запрещением. Отчуждение земель производилось преимущественно нелегальными способами, под видом долгосрочной аренды, по векселям, по давности владения.
Во второй половине XIX в. в земельных отношениях горцев Северного Кавказа произошли существенные изменения - появились новые формы землевладения: это частновладельческие и общинные земли.
20 августа 1863 г. издан первый акт о введении общинного права владения землей в Кабарде. Аулы получили землю на правах общинного владения. Земля делилась не по душам, а по дворам, независимо от того, из какого числа душ эти дворы состояли.
Как и в русской земельной общине, за свои участки общинники должны были нести государственную земельную повинность. И, как и в России, крестьянские дворы получали землю лишь во временное пользование.
Проведенные земельные преобразования подтвердили передельно-уравнительную функцию общин, которым отводилась земля.
В пореформенный период администрацией было принято решение в некоторых регионах не лишать частных владельцев права пользоваться общинной землей наравне с простым народом.
С 1888 г. массовый характер стали приобретать захваты общинных земель «влиятельными лицами» на основании общественного приговора. В деле захватов общинной земли немалую роль сыграл Горский словесный суд, в котором заседали судьи и кадии из таубиев, в тяжебных делах всегда державшие сторону своих, поэтому выигрыш дела всегда был за последними.
В «Положении о правах почетных туземцев на пользование землею в общественных аульных дачах» от 19 января 1870 г. предусмотрено предоставить почетным «туземцам», получившим
в частную собственность особые участи земли, право на безвозмездное пользование усадебной землей в аулах.
Это обстоятельство привело к жизни форму землепользования - вынужденную аренду. Арендовали пахотные земли исключительно на равнине у помещиков, казачьей верхушки, местных феодалов и кулаков.
В результате признания наличия у патриархальной местной знати феодального землевладения и оставления им почти всех лесных угодий в 60-70 гг. XIX в. отмечен рост частной собственности на землю у горцев Кавказа. Общее количество земель «высочайше» пожалованных почетным горцам, в том числе лицам казачьего сословия составили - 520,7 тыс. дес. Это были крупные имения свыше 1 тыс. дес. каждое.
Поддержка юридических институтов, основанных на нормах адата, была направлена на создание долговременного политического компромисса между высшими горскими сословиями и Россией и не касалась крестьянства.
Во второй половине XIX в. вместо старых форм сословного землевладения формировались новые бессословные формы права собственности на землю. В первой половине 80-х гг. земли, находившиеся в частном владении, составляли 1954,6 тыс. дес, или 14% от земельной площади степного Предкавказья, составлявшей около 14 млн. дес.
Оценивая влияние обычного права горских народов Северного Кавказа на формирование права собственности на землю во второй половине XIX в., следует сделать вывод: реформы проводились без учета права собственности на землю, существовавшего в обычном праве народов. Это привело к малоземелью горского населения и многочисленным волнениям. Во многих высокогорных районах даже не поддавалось определению, настолько земельный надел был мизерным. В горной Чечне, например, средний пахотный надел земли на душу населения колебался от 0,01 до 0,45 дес. Чеченцы и ингуши по сравнению с другими горцами Северного Кавказа, кроме осетин, владели наименьшими земельными участками.
Таким образом, Северный Кавказ в XIX в. пережил время радикальных изменений, оказавших значительное влияние на формирование права собственности на землю у населявших его на-} родов. В результате распространения российского права на Северном Кавказе происходило интенсивное образование частной
собственности. Бессословная собственность на землю представляла собой совершенно новый тип отношений, несвойственный горцам Северного Кавказа. Реформы в сфере земельных отношений привели к окончательному разрушению традиционных форм собственности на землю.
К концу XIX в. на Северном Кавказе в полной мере изменилась правовая обстановка. Развитие земельных отношений на Северном Кавказе соответствовало общероссийским тенденциям.
В заключении подведены итоги исследования и сформулированы главные выводы, намечены некоторые направления дальнейшей разработки данной темы.
Основные положения диссертации отражены в следующих работах, опубликованных автором:
1. Реализация права собственности на землю на Кубани в XIX в. в трудах Ф.А. Щербины // Право собственности в русской и западной традиции: история и современность: Материалы всероссийской научной конференции. Краснодар: Кубанский государственный университет, 2001. 0,6 п.л.
2. Право собственности в русской и западной традиции: история и современность: Монография / Науч. ред. В.В. Момотов. Краснодар: Кубанский государственный университет, 2001 (в соавторстве). 16,5 (0,3) п.л.
3. Влияние обычного права горских народов Северного Кавказа на формирование содержания права собственности на землю на Северном Кавказе в XIX в. // Источники (формы) права: вопросы теории и истории: Материалы всероссийской научной конференции. Сочи: Кубанский государственный университет, 2002. 0,4 п.л.
4. Распространение российского законодательства на земельные отношения на Северном Кавказе в XIX в. // Проблемы совершенствования законодательства и правоприменительной деятельности: Сб. трудов докторантов, адъюнктов и соискателей. Вып. 16 / Под общ. ред. В.П. Сальникова. СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России, 2002. 0,2 п.л.
5. Некоторые аспекты становления и развития права частной собственности на землю в казачьих областях Северного Кавказа во второй половине XIX в. // Актуальные проблемы права: теория и практика: Сб. научных трудов. Вып. 2. Кн. 1. Краснодар: Кубанский государственный университет, 2003. 0,3 п.л.
6. К вопросу о земельных отношениях горских народов Северного Кавказа в первой половине XIX века // Общество и право: Сб. трудов докторантов, адъюнктов и соискателей. Вып. 17 / Под общ. ред. В.П. Сальникова. СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России, 2003. 0,6 п.л.
Подписано в печать и в свет 13.08.2003. Формат 60X84 716 Печать офсетная. Объем 1,0 п.л._Тираж 100 экз.
Отпечатано в Санкт-Петербургском университете МВД России 198206, Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, д. 1.
, t
о 9 z:i 2C05
1S48
