АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции на тему «Учение о суверенитете в трудах ученых-юристов "школы естественного права" и политических мыслителей XVII - XVIII вв.»
На правах рукописи
Галимова Альбина Шавкатовна
УЧЕНИЕ О СУВЕРЕНИТЕТЕ В ТРУДАХ УЧЕНЫХ-ЮРИСТОВ «ШКОЛЫ ЕСТЕСТВЕННОГО ПРАВА» И ПОЛИТИЧЕСКИХ МЫСЛИТЕЛЕЙ ХУП-ХУШ ВВ.
12.00.01 —теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук
2 6 МАЙ 2011
Москва — 2011
4847930
Работа выполнена в Самарской государственной областной академии (Наяновой)
Научный руководитель доктор юридических наук, профессор
Исаев Игорь Андреевич
Официальные оппоненты: доктор юридических наук, профессор
Корнев Аркадий Владимирович
кандидат юридических наук Сорокина Елена Александровна
Ведущая организация Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
Защита состоится 8 июня 2011 года в 13.30 на заседании диссертационного совета Д 212.123.02 при Московской государственной юридической академии, г. Москва, 123995, ул. Садовая Кудринская, 9, зал заседаний Ученого совета.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московской государственной юридической академии.
Автореферат разослан -У А- 2011 года
Ученый секретарь диссертационного совета,
доктор юридических наук, профессор
Н.А. Михалева
I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования. Суверенитет — понятие, пронизывающее всю историю юридической науки, развитие которой тесным образом связано со сменой парадигм теоретического, философского и мировоззренческого характера. Они отражают исторические этапы становления государства в различные эпохи: античное государство-полис, средневековое государство-универсум и, наконец, конституционное государство, формирование которого происходит в эпоху Нового времени. Таким образом, понятие суверенитет является формой теоретического осмысления сущности, признаков государственной власти и ее функций в исторически определенном политическом пространстве. В настоящее время понятие «суверенитет» используется при анализе интеграционных и дезинтеграционных процессов, которые протекают в современном мире: распад СССР, передел границ и выделение множества самостоятельных и независимых государств в Восточной Европе (проблема «национального суверенитета»).1
Сегодня решение конкретных вопросов в области взаимоотношения ветвей власти, «суверенитете» отдельных ее органов также мыслится в рамках общего понятия «суверенитет». Активно обсуждается вопрос о возможности признания «территориального суверенитета» отдельных областей, в которых компактно проживают те или иные народы.2 В настоящее время многие теоретики права ставят вопрос о применимости понятия «суверенитет», форм его выражения и границ в том виде, в котором оно сложилось в эпоху Нового времени, к анализу сложных процессов, происходящих в современных государствах.3
Таким образом, актуальность темы настоящего исследования с точки зрения науки истории учений о праве и государстве видится в
1 Отметим многочисленные работы Р.Г. Абдулатипова, С. Шахрая и др. политиков (Абдулатипов Р.Г. Российский федерализм: опыт становления и стратегия перспектив. — М., 1998). Кроме того, фундаментальные исследования О.Е. Кутафина и др. специалистов (Например: Кутафин О.Е. Государственное право РФ. — М., 1996. Он же. Российская автономия. — М., 2006. Он же, Алферова Е.В. Современный федерализм: состояние и тенденции развития. — М., 1999).
г Hoffman J. Sovereignty. — Oxford, 1998, Keane R. Post-Dayton Bosnia uncovered. — New-York, 2002.
3 Bartelston J. A Genealogy of Sovereignty. — Cambridge, 1995.
необходимости анализа понятийной структуры и сущностных характеристик понятия «суверенитет», возникшего в ХУ1-ХУШ вв., с тем, чтобы в качестве следующего этапа решить важнейший вопрос, стоящий сегодня перед теоретико-правовой наукой. А именно: следует ли в анализе новых тенденций в развитии государства и международного права пользоваться понятием «суверенитет» в его традиционном виде?
Степень разработанности проблемы исследования. Изучены два направления анализа темы диссертации: собственно историко-правовые работьг, касающиеся эпохи Нового времени, и те, которые отметили своим появлением общие тенденции в развитии теоретико-правовой науки.
Общие тенденции в анализе понятия «суверенитет» в истории теоретико-правовой науки. Понятие «суверенитет» было впервые использовано в значении «исключительная юрисдикция» еще в «Кутюмах Бовези» Бомануара. Французские мыслители Жан Боден, а вслед за ним Шарль Луазо1 сформулировали свои концепции суверенной власти как бесспорного верховенства власти государя, заключающейся в его исключительной юрисдикции.2 Отмеченный этап в развитии концепции суверенной власти следует считать этапом ее генезиса, когда понятие «суверенитет» стало употребляться в смысле «верховная власть», повиновение которой со стороны подданных должно быть безусловным. Таким образом, уже на этом этапе развития суверенитета возникает двоякое представление о сущности суверенитета: с одной стороны, как о признаке власти государя, а с другой — как выражения характера его властвования над подданными.
В начале XVII в. и до начала XIX в. возникают два направления анализа понятия «суверенитет»: в рамках естественно-правовых концепций юристов «школы естественного права» и их продолжателей в лице философов (главным образом, Гоббса, Локка и Руссо) с одной стороны, а с другой — сочинений, в которых оправдывается абсолютная власть государей, которая имеет свое происхождение от Бога и осуществляется аналогично власти отца над детьми (Жан де Барикав, Ж.-Б. де Боссюэ, А.-
' Loyseau Ch. Traicté des seigneuries. — Paris, 1609, Sir Robert Filmer. Patriarchia, or natural Power of Kings. — London: Printed for Richard Chifwell, 1680.
2 Histoire de la pensée politique moderne. Sous la direction de J.-H. Burns. — Paris, 1997. — P. 271-279.
M. Рамсей, P. Филмер).1 Эти концепции получили свое развитие и в трудах более позднего периода, в частности, у Ж. де Местра.2 Этап развития теории суверенитета с XVII по начало XIX вв. можно назвать этапом формирования и борьбы за утверждение светской теории суверенной власти.
Отрицая значимость происхождения суверенитета (от народа или от Бога), либералы начала XIX в. (к примеру, Б. Констан во Франции и К. фон Роттек в Германии) отчетливо поставили проблему источника суверенной власти. Такие качества суверенитета, как его всеобщий и абсолютный характер, зависят не от того, откуда он происходит исторически или теологически (происхождение), а из того, каков характер ее источника, то есть его сущность, та абстрактная всеобщность власти, которая выражается в понятии «власть народа».3 XIX в. стал временем возникновения конституционных монархий в Европе, что способствовало дальнейшему развитию либерализма. Наследники и критики «исторической школы права» в лице немецких конституционалистов Лабанда, Гербара развивали своеобразный синтетический подход к изучению проблемы суверенитета в единстве позитивного анализа права, концептуализма и эссенциализма, который привел к созданию ими теории суверенитета государства как юридического лица, управляемого монархом.4 В этот же период бурное развитие в европейской и американской науке получает позитивизм.5 Идея, высказанная Джоном Остиным и Корнуэлом Левисом, заключалась в трактовке суверенитета как «власти принуждать других участников общественного организма согласовывать свои поступки с его волей».6 Этот этап в развитии понятия «суверенитет» можно охарактеризовать как этап либеральных интерпретаций, основанных на позитивистских учениях Конта и Спенсера.
1 Politique de Bossuet. — Paris, 1967.
2 De Maistre J. Etude sur la souveraineté. — Paris, 1918. — P. 313.
3 Constant B. Principes de politique // Constant B. Ecrits politiques. — Paris, 1997. — P. 312, Rotteck K. von. Lesebuch des Naturrecht und der Staatswissenschaften. 2-te Auflage. — Stuttgart, 1847, —S. 293
4 Jouanjan O. Une histoire de la pensée juridique en Allemagne (1800-1918). — Paris, 2005.
— P. 222-224, 244-253.
' Mcrriam C.E. History of the Theory of Sovereignty since Rousseau. — New-York, 1900. — P. 120-221.
'Austin J. Lectures on jurisprudence or the Philosophy of positive Law. — New-York, 1889.
— I. — P. 259 sq.
>
Развитие позитивизма и его диалог с неокантианством и гегельянством явились характерными чертами подходов к изучению суверенитета в последней четверти XIX в. и в начале XX в. С точки зрения характеристики суверенитета этот этап следует считать этапом, когда суверенитет сводился к одному из качеств властвования — всеобщему принуждению. При этом как то само собой забывался вопрос об источнике суверенной власти, то есть вопрос о том, каков сам характер властвования (качество), смешивался с вопросом, в чем заключается источник (сущность) властвования. В отечественной науке только гегельянцы, в частности, Б.Н. Чичерин и П.Г. Редкин1 мыслили государство как «высший нравственный союз», как «единство закона и цели», сохраняя таким образом проблематику «источника власти».2 Вместе с тем, эти теории подвергались критике со стороны позитивистов. К примеру, Н.М. Коркунов в своих работах опровергал волевую теорию суверенной власти эпохи Нового времени.3 Во многом, на аналогичной точке зрения стоял и Ф.Ф. Кокошкин.4 Для позитивистов анализ фактических качеств суверенной власти, выраженных в действиях публичной власти, не нуждался в анализе источника суверенитета (его сущности). В названный период совершенно ясно обнаруживается переходный характер учений русских теоретиков права от различных вариантов гегельянства и кантианства к позитивизму.5 Отсюда синтетические, а потому компромиссные определения суверенитета, которые встречаются в отечественной науке начала XX в.: от теории суверенитета (верховенства, «державности») как признака «государства-юридического лица», которое соединяет суверенитет народа с суверенитетом государя у В.Ф. Тарановского, к поиску истоков суверенитета в «сверхправовых основах» (С.А. Котляревский).6 К примеру, Г.Ф. Шершеневич искал компромисс между социологическим и психологическим позитивизмом и
1 Чичерин Б.Н. История политических и правовых учений. — М., 1878.
2 Чичерин Б.Н. Философия права. — СПб., 1998. — С. 232-234., Редкин П.Г. Энциклопедия права. — М., 1872.
3 См.: Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. — СПб., 1914. — С. 296.
4 См.: Кокошкин Ф.Ф. Лекции по общему государственному праву. — М., 2004. — С.
171.
5 Гессен В.М. Общее учение о государстве. — Спб., 1909.
6 Тарановский В.Ф. Энциклопедия права. — СПб., 2001. — С. 364-365, Котляревский С.А. Власть и право. Проблема правового государства. — СПб, 2001. — Гл. VI.
учением о нравственном и культурном прогрессе, характерным для неокантианцев. Г. Еллинек пытался сочетать идеи неокантианства с позитивистской установкой на изучение «фактов» при изучении права. Для этого автора не подлежало сомнению, что теории XVII и XVIII вв. целиком базировались на принципе индивидуализма (отдельные индивиды заключают общественный договор). При этом, как он полагал, их авторы игнорировали тот факт, что человек развивается в социальной и культурной среде.1 Он высказал мнение, что суверенитет, не являясь «существенным признаком государственной власти», выражаясь в действиях власти, наполняет себя вполне конкретным «исторически обусловленным содержанием».2 Подобная чисто неокантианская трактовка понятия «суверенитет» (в духе формально неопределенного по содержанию кантовского «категорического императива») вынуждала Еллинека видеть проявления суверенитета лишь в действиях государственной власти (исторически определенных), то есть отождествлять сущность с явлением. В результате подобного рода методологических споров, сущность суверенитета нередко сводилась к отдельным качествам властвования, а его источник мыслился вне рамок юридической концепции государства. Эта ситуация, которую следует охарактеризовать как методологический кризис в теории государства, являлась, по нашему мнению, следующим этапом в развитии учения о суверенитете в науке.
Следующим этапом в развитии зарубежной науки стал этап становления позитивистской теории государства (начало XX в. - первая половина XX в.), который следует охарактеризовать как попытку отказа от конг\епции суверенитета вообще. Огюст Конт прямо заявил, что понятие суверенной власти является избыточным, будучи наследием «метафизических» политических теорий ХУИ-ХУШ вв.3 Леон Дюги доказывал, что идея трансмиссии суверенной власти ее носителям «от Бога» или «от народа» является абсолютно неприемлемой для современности, поскольку человек рождается как социальное существо, не имея никаких «индивидуально предоставленных естественных прав». Для общества же важнейшее значение имеет обязательство предоставить
1 Jellinek G. L'Etat moderne et son droit. — Paris, 1904. — P. 208-209.
2 Ibid. — P. 484-485.
3 Comte O. Discours sur l'ensemble du positivisme. — Paris, 1907. — P. 142-144.
ему «услуги публичной власти» (services publiques) с ее стороны.1 Немецкий конституционалист Гуго Прайс также отвергал понятие суверенитета, утверждая, что в действительности нет ни одного государства суверенного, обладающего безусловной, безграничной властью.2 Такой подход к проблеме суверенитета, заключающийся в его отрицании, свидетельствует о том, что в рамках западноевропейской мысли вопрос о суверенитете свелся непосредственно к вопросу о функциях, задачах и компетенции государственной власти в конкретной социальной действительности. Неслучайно Гуго Крабе писал, что в современной государственной науке необходимо заменить суверенитет понятием авторитета права, которое вытекает из «организации общности интересов».3 Эта общность и представляет собой государство, которое обладает «абсолютным, неограниченным суверенитетом», который не следует путать с полномочиями правительства.4 Вместе с тем, некоторые авторы полагали, что нельзя путать государство и суверенитет, которые являются разными субстанциями, находящимися «во взаимной зависимости».5 Подобная точка зрения приводила к необходимости признания (в той или иной мере) народного суверенитета, от которого хотели отказаться позитивисты более раннего периода. Но эта уступка не означала отказа от позитивистской методологии в целом.' В фундаментальном трактате Реймона Каре де Мальбера понятие «суверенитет» было отчасти восстановлено в своих правах: без поддержки народа действия государства были бы «лишены силы и добродетели».7 Суверенитет является признаком власти, которая имеет свой источник (и, следовательно, сущность) в народе. Но позитивизм приводит Каре де Мальбера к парадоксу: суверенитет есть независящий от какого-либо источника «атрибут власти государства, который не должно смешивать с этой властью». Он придает его механизму независимость
' Duguit L. Les transformations du droit public. — Paris, 1913. — P. XVI-XVIII.
2 Цит. по: Коркунов H.M. Лекции по общей теории права. — Спб, 1914. — С. 292.
3 Krabbe H. The Modem Idea of the State. — London-New-York. 1922. — P. 34, 226.
4 Burgess John W. Political science and comparative constitutional law. Volume I: Sovereignty and Liberty. — London-New-York, 1913. — P. 54-57.
s Lansing R. Notes on Sovereignty. From the Standpoint of the State and of the Word.—Washington, 1922. —P. 10-11.
6 White M. The metaphysical Theory of the State. A criticism. — London, 1918. — P. 135-136.
' Carré de Malberg R. Op. cit. — T. 1. — P. IX, XII.
вовне страны и высший характер внутри, который принадлежит органу, облеченному высшей (независимой от других) властью.1 В аналогичном ключе развивались идеи Карла Шмитта: наибольшую опасность для государства представляет собой его превращение в «тотальное государство», в котором гражданское общество подчиняет себе государство и, тем самым, ведет его к гибели.2 Поэтому для него неприемлема идея «участия» граждан в «управлении» государством, цель которого «принятие благого политического решения».3 В концепции Шмитта с исчезновением народа исчезла и теория суверенитета. Ее место занял «децизионизм». Четвертьвековое развитие позитивизма, направленное на критику суверенитета, его редуцирование (в лучшем случае) до понятия «высшей силы государственной воли» и рассмотрение этой силы в рамках ее социального бытия привело к тому, что это понятие оказалось исключенным из арсенала науки конституционного права также, как и из арсенала теории государства и права. Между тем, против энергично возражал Гарольд Ласки, который отмечал, что «всякий правовой анализ государства зависит от этого сущностного понятия».4 Ведь трудно помыслить себе государство, которое не состояло бы из самостоятельно действующих членов.5
Размышления Гарольда Ласки в известной мере предваряли ту полемику, которая развернулась с идеями Карла Шмитта в XX в. Ее суть заключается во взгляде на государство: является ли оно «концентрацией авторитета» (Ласки); или же оно подчинено, как выразился Ласки, «целям» (purposes) тех, над кем оно властвует и из них черпает свой авторитет? Во второй половине XX в. эта полемика с концепциями зрелого позитивизма приобрела еще более острый характер. Она ознаменовала собой новый этап в развитии интерпретаций понятия «суверенитет». Эрнстом Блохом сделана попытка восстановления в правах понятия «народный суверенитет».6 Проблема суверенитета рассматривается и
'Ibid.— T. ]. —P. 70-86.
2 Baume S. Carl Schmitt, penseur de l'Etat. Genèse d'une doctrine. — Paris, 2008. — P. 74.
3 Schmitt C. Théorie de la constitution. — Paris, 1989. — P. 172.
4 Laski H. Foundations of sovereignty and others essays. —New-Haven, 1921. — P. 17.
5 Laski H. Authority in the Modem State. — New-York, 1919. — P. 43, 57, 65.
6 Bloch E. Droit naturel et dignité humaine. — Paris, 2002. — P. 78 et sq.
Мишелем Фуко, который отмечал, что концепция суверенитета, будучи идеологической установкой различных общественных групп, не должна смешиваться с реальными отношениями власти и господства в обществе.1 В целом, современный этап в развитии теории суверенитета следует охарактеризовать как этап пост-позитивистский. Исчезновение концепции суверенитета из теории конституционного права и политической мысли за рубежом в следствие развития позитивизма в конце XIX - начале XX вв. привело к тому, что в работах многих современных авторов суверенитет рассматривается как «идеологическая» концепция, не имеющая отношения к реалиям. В частности, в книге «Генеалогия суверенитета»2 Джин Баркелстоун утверждает, что само понятие «суверенитет» в эпоху Нового времени сложилось в результате «случайного набора дискурсивных и эпистемических событий», который возник в европейской традиции размышлений о «политическом благе» и «практически-политическом вопрошании».3 Однако сведение содержания этого понятия к конъектуре эпохи Нового времени означает не видеть того важнейшего для современности влияния, которое оно оказывало и продолжает оказывать в настоящее время.
Позитивистские трактовки понятия «суверенитет», сделанные в XX в. обусловили те подходы, которые сложились в современных специальных исследованиях, посвященных истории учений о суверенитете в ХУИ-ХУШ вв. Эти подходы — подходы в рамках политической философии, а не в рамках юридической науки. Примером тому является коллективная монография под редакцией Ива Зарки.4 Соавторов монографии интересует судьба идеи народного суверенитета в контексте идеологии, порожденной современными процессами глобализации и в рамках Евросоюза. В общих работах, вышедших в свет в XIX в., в частности, Поля Жане, Уильяма Даннинга5 вопрос о суверенитете в эпоху Нового времени оказался
1 Foucault M. Power, Right, Truth // Contemporary political philosophy. An Anthology. — New-York, 2006 — P. 539-541,
2 Bartelston J. Op. cit. — P. 5-7, 246.
3 Ibid. — P. 237-238, 246.
4 Penser la souveraineté â l'époque moderne et contemporaine // Sous la direction de Gian Mario Cazzaniga et Yves Charles Zarka. — Paris, 2001. — T. I. — P. 1-3.
5 Janet P. Histoire de la science politique dans ses rapports avec la morale. — Paris, 1887. — 2 tt., Dunning W.A. A history of political Theories. — London, 1919. — 3 tt.
распыленным среди глав и параграфов, посвященных идеям отдельных политических мыслителей или политическим течениям. К сожалению, этих недостатков не избежали и авторы современной фундаментальной «Истории политических учений», изданной в 1996 г. Оксфордским университетом. Историю политических учений эпохи Нового времени авторы считают законченной в 1700 г. Это привело к тому, что XVIII в., и, в частности идеи Руссо, одного из виднейших последователей «школы естественного права», возникшей в XVII в., оказались за рамками названной работы.1 В работах видного французского специалиста Симоны Гойар-Фабр внимание сосредоточено на изучении философских основ «политической» концепции суверенитета в XVII-XVIII вв. у отдельных авторов эпохи Нового времени.2
Помимо общих работ, посвященных истории политических учений эпохи Нового времени, следует отметить и ряд специальных: Робера Дератэ3, Ижена Д'Эшталя.4 Р. Дератэ первым поставил перед собой цель дать тематический анализ проблемы суверенитета в учениях эпохи Нового времени, хотя и с акцентом на творчество Руссо. Однако собственно теоретико-правового анализа понятия «суверенитет» его работа не содержит и сводится к «историческому комментарию» теории суверенитета Руссо. Эжен Д'Эшталь посвятил изучению суверенитета отдельный труд, охватывающий период от Античности до второй половины XIX в., совершенно проигнорировав всю традицию изучения проблемы суверенитета в эпоху конца XVI — первой половины XVIII в. В результате вопрос о генезисе этого учения остался как бы в стороне. Автор так и не смог привести убедительных аргументов в пользу существования в эпоху Античности и Средних веков учений о суверенитете.
В целом, подводя итог развитию специальных исследований, посвященных вопросу о суверенитете в зарубежной науке, следует отметить повышенный интерес к проблеме суверенитета, однако под влиянием позитивизма многие авторы анализируют возникновение и развитие теории
1 Histoire de la pensée politique moderne. Sous la direction de J.-H. Burns. — Paris, 1997.
2 Goyard-Fabre S. Bodin et la question de la République — Paris, 1989, Goyard-Fabre S. Philosophie politique XVI-XVIIIe s. — Paris, 1983, Goyard-Fabre S. Pufendorf et la droit naturel. — Paris, 1994.
3 Dcrathé R. J.-J. Rousseau et la science politique de son temps. — Paris, 1992.
4 D'Eichthal E. Souveraineté du peuple et gouvernement. — Paris, 1895,
суверенитета с точки зрения истории политической философии. При этом происходит своеобразная диссоциация историко-правового исследования и теоретико-методологических исследований в рамках современной теории права. К сожалению, этим недостатком отличаются работы, написанные отечественными исследователями как до Революции 1917 г., так и после нее. В начале XX в. H.H. Палиенко1 провел преимущественно исторический анализ зарождения и развития теории суверенитета от времен Античности, где, по его мнению, само понятие суверенитета еще отсутствовало до средневековой Франции, где оно непосредственно зародилось, продолжая свой анализ вплоть до конца XIX в. и начала XX в. Палиенко вслед за Г. Еллинеком считал, что «суверенитет — чисто формальное понятие, выражающее собой лишь определенный характер государственной власти».2 Его исследование оказало влияние на работы И.Д. Левина, B.C. Шевцова, В.И. Зуева и других.3 Написанные в рамках марксистко-ленинской науки, их работы отрицают достижения «буржуазных» авторов, а ведь это и крупнейшие мыслители эпохи Нового времени.
Отечественная наука послеперестроечного периода, к сожалению, не смогла в полной мере обратить свое внимание на юридическое содержание теории суверенитета в XVII-XVIII вв., не обращаясь к первоисточникам. Положения, неподкрепленные анализом текстов мыслителей XVII-XVIII вв., содержат работы Ю.А. Дмитриева,4 Р.В. Косова5, В.А. Увачева6. Это положение дел в названных специальных исследованиях также приводит к разрыву между теоретико-правовым анализом вопроса и анализом в рамках истории политических и правовых учений. Наследие мыслителей XVII-XVIII вв. редко привлекает внимание отечественной теоретико-правовой науки, которая, по сути, сосредоточивает внимание на анализе понятия
' Палиенко Н.И. Суверенитет: историческое развитие идеи суверенитета и ее правовое значение. — Ярославль, 1903.
2 Палненко Н.И. Указ. соч.: — С. 1,293.
3 Левин И.Д. Суверенитет. — М., 1948, Шевцов B.C. Государственный суверенитет (вопросы теории) — М., 1979, Шевцов В. С. Национальный суверенитет (проблемы теории и методологии). — М., 1978, Зуев В.И. Приоритет русской правовой мысли в создании и развитии теории суверенитета // Советское государство и право. — 1951. — № 3.
4 Дмитриев Ю.А. Суверенитет в науке конституционного права. — М., 1998.
5 Косов Р.В. Пределы власти (история возникновения, содержание и практика реализации доктрины разделения властей). — М., 2005.
'' Увачев В.А. Механизм разделения властей в правовом государстве. — М., 2003.
«государственный суверенитет».1 При изучении теории суверенитета отечественные авторы значительное внимание уделяют механизму действия суверенной власти, а именно ее верховенству внутри страны и независимости на международной арене, при этом не затрагивается ее сущность (источник), объем и границы.2 Тогда как именно эта проблематика была одной из центральных в эпоху Нового времени.
Подводя краткий итог степени изученности понятия «суверенитет» в науке, следует отметить, что полемика позитивизма и юснатурализма в конце XIX и начале XX вв. привела к исчезновению в науке проблемы источника (сущности) суверенной власти, которая в большинстве случаев стала рассматриваться не в рамках теории права, а в рамках анализа политических вопросов. Эта ситуация оказала существенное влияние на современное состояние анализа истории понятия «суверенитет». Он либо анализируется в рамках политической философии, либо, как история идеи суверенитета, используется как иллюстративный материал для характеристики общих теоретических положений. На наш взгляд, сегодня необходим анализ сущностных характеристик понятия «суверенитет» на материале тех концепций, в которых оно было впервые сформулировано (XVII и XVIII вв.), принимая во внимание то, что понятие «суверенитет», пройдя сквозь призму позитивистской критики на рубеже Х1Х-ХХ вв., во многом утратил богатство своего содержания.
Объект исследования. Политические и правовые учения юристов «школы естественного права» и мыслителей, разрабатывавших проблематику «школы» (Т. Гоббс, Дж. Локк, Ж.-Ж. Руссо).
Хронологические рамки. По мнению самих представителей «школы естественного права», она возникла под влиянием трудов Г. Гроция.3 Это верхняя граница исследования. В 70-е и 80-е гг. XVIII в. концепции «школы» и ее продолжателей в лице видных философов (Т. Гоббса, Дж. Локка, Ж.-Ж. Руссо) подвергаются критике консервативными авторами,
1 Лазарев В.В.. Липень С.В. Теория государства и права: Учебник для вузов. Третье издание, исправленное и дополненное. — М., 2004. — С.45.
2 Марченко М.Н. Теория государства и права: Учебник. Издание второе, переработанное и дополненное. — М., 2002. — С. 58.
31. F. Ludovici Delineatio historiae juris divini, naturalis et positiv) universalis. — Halae, 1714, Buddci Historie juris naturalis. In: Selecta juris naturae et gentium. — Halae, 1704.
«исторической школой права», а также И. Кантом, И.-Г. Фихте, Г.-В.-Ф. Гегелем.' Наступает кризис и падение авторитета «школы». Вместе с тем, многие исследователи считали, что понятие «суверенитет» в полной мере использовалось в эпоху Античности и Средних веков. Поэтому генезис теории в эпоху Нового времени следует изучать с учетом анализа работ крупных представителей средневековой и античной политико-правовой мысли.
Предмет исследования. Понятие суверенной власти, ее признаков и границ в трудах юристов «школы естественного права» и философов, разрабатывавших проблематику «школы» в ХУП-ХУШ вв.
Цель исследования — выявить логическую основу, сущностные элементы концепции суверенитета и ее развитие в сочинениях мыслителей указанного направления.
Задачи исследования:
— проанализировать генезис и основные этапы становления концепции суверенитета у мыслителей «школы естественного права» и их продолжателей в ХУП-ХУШ вв. в рамках европейской традиции политико-правовой мысли;
— исследовать взгляды юристов «школы естественного права» и философов, разрабатывавших проблематику «школы», об источнике и способах происхождения суверенной власти;
— изучить непосредственно связанные с концепцией суверенитета учения о его «делимости» (указав ее роль в формировании современных концепций «разделения властей»), учение о форме правления, в том числе и так называемого «смешанного правления», учение о границах суверенной власти и праве народа на восстание;
— выявить роль концепции суверенитета в ХУП-ХУШ вв. в формировании парадигм размышлений о природе суверенитета в учениях конца Х1Х-ХХ вв.;
— выделить основные подходы к интерпретации концепции суверенитета у юристов «школы естественного права» и мыслителей ХУП-ХУШ вв., разрабатывавших ее проблематику в историко-пра-вовой науке.
1 Finetti J.F. De principiis juris naturae et gentium adversus Hobbesium, Pufendorfium, Tho-masium, Wolfium et alios. — Neapoli, 1780. — 2 tt.
Методы исследования.
1. Изучая структуру и содержание концепций суверенитета целесообразно учесть указания Э. Гуссерля, касающиеся сущностных характеристик научного понятия, которыми «определяется его логическая структура», те, что выражают «безусловно необходимые и конститутивные определения предмета».1 Иные характеристики «выводятся из других пред-метностей посредством синтактических форм», к которым относятся категории: «положение дел», «отношение», «качество», «единство», «множественность», «порядок» и т. д. Анализ логической сущности понятия суверенитет от различных понятий, которые выражают «властное отношение», «полномочие», «услуги публичной власти» и т. п.
2. Сравнительно-исторический метод анализа в его приложении к изучению политико-правовых учений нацелен на изучение содержания понятий, образующих логическую структуру той или иной концепции во взаимосвязи с концепциями разных исторических периодов. Его частным приложением является метод ноативный, который заключается, по мысли академика B.C. Нерсесянца, в анализе того нового, что дает изучение тех или иных текстов и концепций с точки зрения их содержания по отношению друг к другу.2
3. Метод историко-критического анализа. Он является рефлексивным. Если историко-сравнительный метод позволяет получить новые знания предметного уровня (содержание, характер понятия суверенитет), то критический метод, заключающий в своей сути метапредметный уровень, на котором рассматриваются вопросы «о соблюдении в предметных знаниях не только логических требований непротиворечивости, полноты, разрешимости, но и содержательных методологических требований», что позволяет «уточнить эмпирические данные, рассмотреть причины смены одной теории другой, изменения предмета той или иной науки».3 Именно благодаря критическому анализу становится возможен анализ структуры и особенностей эволюции теорий суверенитета в эпоху Нового времени.
1 Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. — М., 2009. — С. 50.
2 Нерсесянц B.C. История политических и правовых учений. — М., 2002. — С. 27.
3 Суркова Н.В. Методологические проблемы критики в исторической науке. — Самара, 1995. — С. 10-11., Борисов В.Н. Уровни логического процесса и основные направления их исследования. — Новосибирск, 1967.
4. Методы историко-лингвистические позволяют проанализировать семантику терминов, характеризующих понятие «суверенитет».
Научные результаты, выносимые на защиту.
1. В работе был применен метод анализа понятия «суверенитет» с точки зрения сущностных и синтактических категорий, развитых феноменологическим учением о познании, и в рамках исторической ретроспективы. Это позволило обнаружить в истории политико-правовой мысли XVII-XVIII вв. элементы «юридико-политического» подхода к его трактовке, который в настоящее время отстаивается в отечественной юриспруденции В.В. Лазаревым.
2. Анализ концепции суверенитета с точки зрения сущностных категорий показал, что новоевропейский индивидуализм рассматривал суверенитет как авторитетную волю индивида, генерализированную в результате ее осуществления в политическом сообществе через легитимное действие публичной власти. Концепция суверенитета, источником которого является «авторитетная воля» индивида, носила именно юридический характер, поскольку указывала не только на источник властного решения, но и на условия его легитимности: признание воли отдельного гражданина со стороны сограждан как обязательной для них, в качестве «их собственной».
3. Анализ концепции суверенитета в ХУП-ХУШ вв. в рамках синтактических категорий «отношения», «качества» и др. позволил выявить такие особенности механизма действия публичной власти, как распределение властных полномочий и их гармоничное, сбалансированное взаимодействие. В диссертации отмечается, что эволюция теории суверенитета от метафизики «воли» Бога как источника суверенитета и теории «органического строения государства» к индивидуализму способствовала снятию проблемы ограничения и делимости суверенитета. Тем самым оказалось возможным мыслить суверенитет в единстве его источника и проявлений в действиях публичной власти в политическом пространстве данного общества.
4. Полемика между сторонниками теории «органического строения государства» и сторонниками индивидуалистической концепции суверенитета в эпоху Нового времени стала своеобразной матрицей в дебатах делимости и ограниченности суверенной власти, которые получили свое продолжение и в Х1Х-ХХ вв. (работы Лабанда, Гирке и др.). Анализ теоретического наследия юристов «школы естественного права» и их после-
дователей свидетельствует о некорректности постановки проблемы делимости и ограничения суверенитета, о неправомерности сведения суверенитета к механизму власти (К. Шмитт), отождествления суверенитета с его носителем или носителями, свойственные догматическому позитивизму.
5. В результате анализа генезиса концепции суверенитета в эпоху Античности и Средних веков установлено, что невозможность возникновения этой концепции ранее последней четверти XVI в. имела место в силу специфики структуры властных отношений в эпоху Античности, которая исключала возможность рассмотрения верховной власти как сущностной характеристики социальной жизни. Достижением эпохи Средних веков стала постановка проблемы источника суверенной власти в авторитетной воле «общественного организма», которая выражается в действии публичной власти, сосредоточенной в руках того или иного носителя (папы, государя). Отказ от этой теории в пользу индивидуализма и полемика со сторонниками «метафизического» источника суверенитета (от Бога) в лице Рамсея и Боссюэ привели к последовательному обоснованию индивидуалистической концепции суверенитета в концепциях эпохи Нового времени.
6. Не смотря на то, что в настоящее время концепция суверенитета более не играет той исторической функции, которой она была облечена в эпоху Нового времени, то есть не призвана служить обоснованием конституционного строя национальных государств, она не является концепцией «исчерпавшей свой потенциал развития». Эта концепция сменила содержательные параметры, но не логическую основу: в XVII-XIX вв. она мыслила человека метафизически. В настоящее время, по мере изменения представлений о человеке и его социальном бытии, меняются и представления о формах выражения и качестве «авторитетной воли» индивида в сообществе. Концепция суверенитета изменила способ своего бытия в истории. Задача теоретико-правовой науки заключается в том, чтобы осмыслить этот новый способ.
Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые в науке к изучению политико-правовых учений Нового времени были использованы элементы феноменологического подхода к изучению концепции «суверенитет», что позволило выявить его сущностные характеристики, отделив от них признаки «синтактические», связанные с внешними проявлениями суверенитета в действиях и социальных функциях государства. Выделение сущностных характеристик понятия «суверенитет» позволило
более точно определить исторический момент его генезиса в эпоху раннего Нового времени. В диссертации впервые установлена основная проблематика дебатов вокруг понятия «суверенитет» в изученную эпоху, впервые в систематическом виде и в сравнительно-сопоставительном ключе изучена концепция «суверенитета» в трудах как представителей «школы естественного права» и ее последователей, так и ее противников, проведен содержательный анализ терминов, соотносимых с понятием «суверенитет», на языках оригинала (на 5 иностранных языках). Впервые дан анализ этапов развития концепции суверенитета в науке от Античности до XX в.
Общая характеристика источников. Источники целесообразно сгруппировать по хронологическому и тематическому признакам.
Античность. В анализе основных тенденций в развитии представлений о верховной власти в эпоху Античности привлечены работы ведущих политических мыслителей эпохи: Платона, Аристотеля, Цицерона.' Привлечены авторитетные работы Т. Моммзена и др. авторов, посвященные этим вопросам.
Средние века. Существенный вклад в отношении определения характера и природы верховенства папской власти над светской властью государей внесли сочинения блаженного Августина, Иоанна Солсберийского и др. мыслителей. Для характеристики политико-правовой мысли эпохи позднего средневековья использованы сочинения св. Фомы Аквинскош, Марсилия Падуанского, Уильяма Оккама (в части изучения роли и места общественного договора в эпоху Средних веков). Немаловажную роль в формировании теории суверенитета в XVI в. сыграли труды Иоанна Альтузия, «тираноборцев», а также сторонников абсолютной монархии во Франции вроде Жана Барикава, Шарля Луазо и Жана Бодена.2
1 Платон. Собр. соч. в 4-х тт. — М., 1994. — Т. 1-4, Platonis opera. Ex recensione С. E. Ch. Schneideri. Volumen secundum. — Parisiis, 1852, Аристотель. Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории. — Минск, 1998, Aristotelis Politicorum libri octo. Recensuit Franciscus Su-semihi. — Lipsae, 1872, Цицерон M. Т. Диалоги. — M., 1994, Цицерон M.T. О старости. О дружбе. Об обязанностях. — М., 1975, Marci Tullii Ciceronis Opera omnia in uno volumine comprehessa. Ed. C.-F.-A. Nobbe. — Lipsae, 1850, Dionis Chrysostomi. Opera graece. E recensione Adolphi Emperii. — Brunsviege, 1844.
2 Sancti Aurelii Augustini De civitate Dei libri XXII. Recognovit Dombart. — Lipsae, 1877. — Т. II., Sancti Thomae de Aquino. Sententia libri Politicorum Aristotelis. Editio Leonina. — Romae, 1972, Ptolemaeus de Lucca. De Regno continuatio. Edided Taurini. — Romae, 1954, Ock-ham's Political Writings. John Kilcullen The Cambridge Companion to Ockham. — Cambridge,
Новое время. Теория суверенитета в рамках «школы естественного права» была исследована в трудах Гуго Гроция, Самюэля Пуфендорфа, Жана-Жака Бюрламаки, а также политических мыслителей, примыкавших к «школе»: Томас Гоббс и Джон Локк, Жан-Жак Руссо и Шарль-Луи де Монтескье.1
Основные направления развития представлений о суверенитете в эпоху Нового времени вне рамок «школы» позволяют раскрыть работы Пьера Жюрьё,2 а также сочинения католических писателей, к числу которых относились, прежде всего, Р. Филмер, А. Рамсей, Ж.-Б. де Боссюэ.3
1999, La Gaule française de François Hotmann, jurisconsulte. Edition première. —A Cologne: Par Hierome Bertulphe, 1574, De la puissance légitime du prince sur le peuple et du peuple sur le prince. Traité utile et digne de lecture en ce temps, écrit en latin par Etienne Junius Brutus, nouvellement traduit en français. — S/L, 1581, Marcile de Padoue. Defensor Minor.—Paris, 1979, lohannes Salusberiensiis. Polycraticus. — Paris, 1976, Nicolas de Cues. De la concordance catholique,- Sherbrooke, 1977.—L. Ш, § 282., Suarezius F. De legibus //Theologiae cursus com-pletus. Accurate J.-P. Migne. — Paris:Petit Monrouge, 1858, Jean de Baricave. La défence de la monarchie françoise, et autres monarchies. — Paris, 1614, Masson A.-L. Jean Gerson, sa vie et son œuvre. — Paris, 1894, Raison et gouvernement d'état en dix livres par Giovanni Botero, traduction de Gabriel Cappuys. — Paris, 1594, Loyseau Ch. Traité des seigneuries. — Paris: Chez Abel An-gelierau premier pilier du Palais, 1609,BodinJ. Six livres de la république. — Lyon, 1578.
1 Гроций Г. О праве войны и мира. — M., 1994, Hugoni Grotii de Jure belli ас pacis libri très.
— Parisiis apud Nicilaum Bourn, 1625, Le droit de la guerre et de la paix. Par Huge Grotius. Tra-dit par Jean Barbeyrac. —Amsterdam, 1725, Pufendorf S. Le droit de la nature et de gens. —T. II. — Caen, 1989, Pufendorfii De officio hominis et civis libri duo. Lib. I., Cap. IV. § 6. — Fran-cofurti, MDCCLIII, Burlamaqui J.-J. Principes du Droit politique (2 tomes).—T. I. —Amsterdam, 1751, Гоббс T. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Гоббс Т. Сочинения в 3 т. — Т. 2. — М., 1988. — С. 3 -545, Hobbes Th. Leviathan, ou la matière et la forme et la puissance d'un état ecclésiastique et civile // trad. F. Tri-caud, Sirey. — T. II. — Paris, 1971, Hobbes Th. De cive // Elementa philosophica De Cive. — Amsterdam, 1742, Локк Дж. Два трактата о гражданском правлении. Трактат второй // Локк Дж. Сочинения в трех томах. — Т. 3. — М., 1988. — С. 262 — 405., Монтескье Ш.-Л. Избранные произведения. — М., 1955, Montesquieu Ch.-L. Œuvres complètes. — Paris, 1964; Руссо Ж.-Ж. Трактаты. — M., 1969, Oeuvres complètes de J.-J. Rousseau. — Paris, 1964. — T. 3., Hobbes Th. De corpore politico. P. II, Ch. IV, § 2 // The english Works of Th. Hobbes. — London, 1840. —T. IV., Montesquieu Ch.-L. De Secondât. De l'esprit des lois // Oeuvres complètes.
— Paris, 1964. —P. 619.
2 Jurieu P. Lettres pastorales adressées aux fidèles de France qui gémissent sous la captivité de Babylone. — T. III. — Rotterdam, 1686.
3 Sir Robert Filmer. Patriarchia, or natural Power of Kings. — London, 1680, Bossuet J.-B. Politique tirée des propres paroles de l'Ecriture Sainte. Edition critique avec introduction et notes de Jacques Le Brun. — Genève, 1967, Œuvres de Fenélon, archeveque de Cambrai. Edition de Aimé Martin. — Paris, 1882. — T. III., Œuvres de Bossuet. Ed. Martin. — Paris, 1882, Real de Curban P. La science du gouvernement, contenant le droit naturel qui traite de la connaissance de la vérité de la'amour de Dieu, de soi-même, de l'amour du prochain, de l'ordre de touts les devoirs. — Paris, MDCCL. —T. I.
Для изучения специфики восприятия идей «школы» ее последователей в диссертации были привлечены политические эссе Александра Гамильтона, Джеймса Медисона и Джона Джея известных под общим названием «Федералист».1
Теоретическая и практическая значимость исследования. Его результаты могут быть использованы для изучения истоков, основных направлений и этапов развития политической мысли эпохи Нового времени в целом. Изученные в диссертации в хронологическом и тематическом порядке проблема сущности понятия «суверенитет» в эпоху Нового времени, его основных элементов и логики формирования, а также делимости суверенитета, форм правления, границ осуществления суверенной власти интроспективно позволяют глубже понять основные тенденции в развитии политико-правовой мысли в XIX-XX вв., а также дать оценку правомерности отказа от самого понятия «суверенитет» в позитивизме. Материалы диссертации и сделанные в ней выводы открывают возможность для изучения истории политических и правовых учений с точки зрения этапов формирования в прошлом основных понятий теоретико-правовой науки, отказавшись от чисто исторических подходов (изложение по эпохам или персоналиям). Изученные тексты наиболее значительных мыслителей, в том числе и впервые переведенные на русский язык, малоизученные в российской науке, могут быть использованы при подготовки общих и специальных курсов по истории политических и правовых учений, теории государства.
Апробация диссертации. По теме диссертации опубликовано 8 научных работ, в том числе 1 монография, а также 3 статьи в изданиях, рекомендованных ВАК для защиты кандидатской диссертации. Результаты диссертации докладывались на конференциях в Самарской государственной областной академии (Наяновой), Самарском юридическом институте Федеральной Службы Исполнения Наказаний, в МПОА им. O.E. Кутафина. Диссертация обсуждалась на кафедре Теории и истории государства и права СГОА (Наяновой) и на кафедре истории государства и права МПОА им. O.E. Кутафина.
1 Федералист. Политические эссе Александра Гамильтона, Джеймса Мэдисона и Джона Джея: Пер.с англ. / Под общ. ред., с предисл. H.H. Яковлева, коммент. О.Л. Степановой. — М„ 1994.
В соответствии с поставленными задачами структура работы вклю-(ает в себя следующие разделы: Введение, три главы — «Учение о [рироде (сущности) и характере суверенитета», «Проявления суверенитета: проблема делимости суверенной власти» и «Границы суверенной власти», тоги работы подведены в Заключении.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Первая глава диссертации под названием «Учение о природе сущности) и характере суверенитета» посвящена анализу сущности и сновных особенностей понятия суверенитет в учениях юристов «шко-ы естественного права» и мыслителей, развивавших ее идеи, а также пределению круга источников суверенной власти, способов ее отчуждения. В качестве экскурса в историю самой теории суверенной власти был . ассмотрен вопрос об исторических предпосылках к ее возникновению от этичности до начала Нового времени.
В параграфе первом, озаглавленном «Проблема определения понятия «суверенитет» в теории государства и его отношение к политико-правовым чениям Нового времени», выделяются различные подходы к определению понятия «суверенитет» в современной отечественной теории права: «социологический», «реалистический», «интегративный», «политико-юридический» и «догматический». Несмотря на различие в этих подходах, характерной их чертой является анализ суверенитета через внешнюю форму его существования, то есть через реальные механизмы властвования в рамках категории «отношения». В параграфе прослеживается аналогия подобных рассуждений с политико-правовой мыслью России и Франции в конце XIX — начале XX вв. (Н.М. Коркунов, Ф.Ф. Кокошкин, Л. Дюги), в которых делались попытки критики учений о суверенитете ХУН-ХУШ вв., характерной стороной которой явилось стремление определить сущность суверенитета через категорию «отношения» (государство — «общественные союзы», «государство» — «граждане»). Отсюда и абстрактное представление о суверенной власти как абстрактной и высшей воле «юридического лица» (государства). Подчеркивается, что в рамках теории «органического строения государства» такой подход представлялся неизбежным: всякий организм проявляет свою волю в действиях
и распоряжениях. В качестве альтернативы предлагается подход, использующий элементы феноменологии Э. Гуссерля, который позволяет разграничивать сущностные характеристики понятия «суверенитет» как «самоданного», то есть существующего «в себе самом и самом по себе», и те характеристики, которые вытекают из условий социального и правового бытия государства в его отношении к различным «субъектам суверенитета», обществу, гражданам. Вопрос об анализе сущности суверенитета предполагает, во-первых, по возможности более полное раскрытие сущности этой концепции на всем протяжении ее существования, а во-вторых, выявление того исторического момента, когда она возникла как данность в сознании мыслителей прошлого.
В параграфе втором. «Античность: «суверенитет» и осуществление властных полномочий», предпринята попытка указать на историческую связь понятия «суверенитет» с понятием «осуществление властных полномочий», которые в позитивизме Х1Х-ХХ вв. нередко отождествлялись. Проведен анализ греческих терминов, которые означали понятие власть (архэ, эксюзиа, кюриотэс, хэгемониа). Установлено, что ни один из них не служил для обозначения понятия «суверенитет», что подтверждают и авторитетные исследования Т. Моммзена, Э. Поллака и других авторов, использованные в диссертации. Установлено, что в эпоху Античности носителями власти мыслились магистраты, которые осуществляли ее с согласия общины. Она представляла собой сопряжение частных интересов, но не представляла собой единый социальный организм, как лицо народа. Поэтому то в Древней Греции и не существовало понятия, которое обозначало бы верховную власть этого «организма», в том числе и ее проявление в международных отношениях. Таким образом, в эпоху Античности властные полномочия магистратов существовали независимо от представлений о верховной власти. Именно поэтому с исторической и теоретической точки зрения отождествление механизма деятельности государства и его органов по осуществлению верховной власти с верховной властью как таковой неправомерно.
В параграфе третьем. «Средние века. Суверенитет как таковой: авторитетная воля и публичная власть», отмечается, что для теорий Средних веков характерно представление о том, что всякая верховная (суверенная) власть происходит от Бога (эссенциализм) и реализуется в категории «господство». Данная конструкция стала возможной благодаря
тому, что «воля» направляла единое коллективное целое («корпорацию»-ишуегзйаз), государство как человекоподобное существо («органическая» концепция строения государства). Однако такое органическое представление о государстве неизбежно вело к отождествлению авторитета государства (или католической церкви) с его функцией главы. И, хотя власть государя и суверена неделима и неотчуждаема, тем не менее, государь остается связанным с общиной, прежде всего, долгом перед общественным организмом (общественный договор в форме поручения осуществлять верховную власть). Инвариантом этой теории договора являлась теория, согласно которой монарх избирается на определенных условиях на престол. Названные концепции проанализированы на материалах сочинений Фомы Аквинского, Марсилия Падуанского, Данте, Уильяма Оккама, Франческо Суареса и др. Сделан вывод, что в период Средневековья и раннего Нового времени были заложены основные положения теории суверенной власти, такие как «независимость» власти как признак ее верховенства, наличие у нее исключительных («иммунных») прав (Ж. Боден), а также понятие «авторитетная воля», которая вытекает из единства воль членов общественного организма. Но не была выработана теория «суверенитета» в целом, поскольку неразработанным оставалось положение о характере верховной власти, которая отождествлялась с властью главы государства. В диссертации установлено, что теория суверенитета в позднее Средневековье и раннее Новое время (становление абсолютизма) трансформировалась в теорию сильной централизованной королевской власти на определенной территории (концепция территориального суверенитета): Шарль Луазо, Жан де Барикав. Поэтому содержание понятия «суверенитет» в названную эпоху в первую очередь имело отношение именно к государству (к его главе) и выражало свойство публичной власти монарха.
В параграфе четвертом. «Новое время: источник суверенитета и его происхождение», отмечается, что решающим шагом на пути формирования концепции суверенитета стали труды юристов «школы естественного права» и их последователей (Локка, Гоббса, Руссо), в анализе трудов которых установлен переход от эссенциалистских концепций суверенитета и органического строения государства к концепциям индивидуалистическим, основанным на «естественном праве» человека. Проведен анализ латинских, французских и английских терми-
нов, использованных мыслителями XVII-XVIII вв. для обозначения понятия «верховная власть» (summa potestas, summum imperium и dominium, majestas, autorité souveraine, political power, empire, autorité souveraine, supreme power, souveraineté). В диссертации подчеркивается, что в большинстве случаев названные термины выражали в произведениях мыслителей «школы естественного права» и их продолжателей признаки суверенитета, а не суверенитет как понятие. Дальнейший анализ терминологии обнаруживает, что само понятие «суверенитет» определялось ими как с точки зрения его источника, так и с точки зрения его происхождения: источниками суверенитета являются Бог и его воля или воля народа. В сочинениях Филмера, Рамсея и Боссюэ суверенитет, имея источник в воле Бога, транслируется (исторически происходит) через власть отца над детьми. Анализ сочинений Руссо и Пуфендорфа показывает, что, критикуя эту теологическую и патриархальную концепцию, первичным источником суверенитета они считали суверенную волю индивидуума, а его происхождение видели в общественном договоре. Вместе с тем, теории суверенитета в XVII-XVIII вв. носили во многом двойственный характер: в них источник суверенитета указывал на право, а его происхождение — на факт. Сильнейшее влияние абсолютистских доктрин («всякая власть от Бога»), невозможность последовательно провести границу между правом (метафизически установленным его авторитетным источником) и фактом деформировали теорию народного суверенитета в трудах юристов «школы естественного права», замедлив формирование индивидуалистской теории суверенной власти в целом. Устраняя эту непоследовательность, Руссо признавал единственно возможным источником суверенной власти единогласную волю суверенных индивидуумов, образующих общественный организм. Тем самым, он избегал ошибок своих предшественников, которые видели источник высшей власти в соглашениях частноправового характера, заключенных индивидуумами, то есть в фактических отношениях или в патриархальных представлениях. Поэтому в его учении общественный договор является внеисторическим явлением. В диссертации показано, что еще до Руссо, Г. Гроций, С. Пуфендорф, Дж. Локк подчеркивали, что суверенная власть обладает авторитетом, потому что она согласуется с волей индивидов ее установивших, а ее легитимность тесным образом связана не с ее происхождением, а с порядком институирования. Вслед за своими предшественниками в трудах Руссо первостепенное
значение приобретает вопрос о том, как институируется власть и о том, в какой форме (механизме) реализуется ее сущностный характер, чтобы этот источник постоянно проявлял себя. Тем самым, в отличие от своих предшественников он провел ясное различие между сущностными характеристиками суверенитета (авторитетная воля, имеющая свой источник в народе, публичный характер власти, ее легитимность) и его выражениями, признаками, фактическими проявлениями (механизмы действия публичной власти).
Во второй главе диссертации, «Проявления суверенитета: проблема делимости суверенной власти», изучены формы проявления (в форме категорий «отношения») суверенной власти в рамках теории «разделения суверенитета» и ее переход к концепции «разделения властей», а также изучены особенности учений о суверенитете в связи с учением о форме правления.
В параграфе первом. «Суверенная власть и форма правления. Трансферт полномочий и представительство», установлено, что с теорией суверенитета и понятием суверенной власти мыслители ХУИ-ХУШ вв. тесно связывали вопрос о внешней форме, в которой он проявляется, то есть о форме правления в государстве. Отождествляя суверенную власть с ее фактическим носителем, Локк, Пуфендорф, Барбейрак и Бюрламаки выделяли простые (демократия, аристократия, монархия) и смешанные формы правления. В диссертации показано, что в основе теории «смешанного правления» лежат теории делимости суверенитета, его отчуждении в части или целиком у народа и отождествления суверенитета с его фактическим носителем, которые критиковали Гоббс и Руссо. Они утверждали, что форма правления как таковая возникает при передаче сувереном определенному числу магистратов исполнительной, а не суверенной (законодательной) власти. Отсюда вопрос о представительстве, который, в отличие от Локка и Пуфендорфа, Гоббс пытался решить с учетом идеи неделимости суверенитета: представители народа имеют права, объем которых определен государем. Признавая суверенитет за народом, Руссо считал депутатов «поверенными народа», но не выразителями «общей воли». Критика Руссо и Гоббса способствовала пересмотру популярной в ХУН-ХУШ вв. теории «смешанного правления».
В параграфе втором. «Проблема «смешанного правления» и теория «делимости суверенитета», отмечается, что эта идея, выраженная Аристо-
телем, Дикеархом, Цицероном и Полибием, была подвергнута критике Ж. Боденом. Ее возрождение приходится в момент возникновения теории делимости суверенной власти у Пуфендорфа, Монтескье, Гаррингтона, которые, в противовес Гоббсу, отстаивали различные варианты смешанного правления. Особый акцент в диссертации сделан на учении Ж.-Ж. Бюрла-маки, считавшего, что смешанное правление является механизмом, позволяющим сдерживать субъект («государя»), который обладает суверенной властью, от ее узурпации в рамках законов, которые координируют их действия. Вопреки мнению В.М. Гессена о несостоятельности идеи «смешенного правления», в диссертации указывается новизна идеи Хантона о «частичном распределении властных полномочий» и идеи Гоббса об особом наборе суверенных прав, который принадлежит исключительно высшей власти и не может быть передан субъектам «смешанного правления». Сделан вывод о том, что в анализе вопроса о «смешанном правлении» мыслителями XVII—XVIII вв. отчетливо прослеживается различие между формой «смешанного правления» (делимость суверенитета) и формой «умеренного правления» (баланс между различными властями в государстве). Эта последняя точка зрения открывала дорогу к созданию теории «разделения властей» в форме распределения властных полномочий как строго между отдельными ветвями власти, так и нестрого (Локк).
Параграф третий. «Составные части суверенитета: их связь и проблема «разделения властей», посвящен анализу аспектов генезиса теории «разделения властей». Представители «школы естественного права» и мыслители, развивавшие сходные идеи, указывали на различные варианты делимости суверенитета: Гроций -между несколькими соправителями или в виде смешения форм правления, Пуфендорф — на распределение между органами государства отдельных полномочий (частей) суверенной власти, сосредоточенных в руках государя. Ж.-Ж. Бюрламаки первым указал на возможность взаимодействия частей суверенитета (ради поддержания политического равновесия в государстве) в форме их равновесия при разделении суверенитета по субъективным частям (политическими группами, органами власти). Подчеркивается неизученность его идей в современной отечественной и, отчасти, в зарубежной науке. Вполне традиционно в контексте идей юристов «школы естественного права» понимал «разделение суверенитета» Локк, считая его действенным механизмом, способ-
ным обеспечить безопасность народа от узурпации. Установлено, что Монтескье высказал идею разделения суверенной власти на три основных ее полномочия «puissances», а не властей «pouvoirs». Вслед за Бюрламаки он настаивал на необходимости взаимного сдерживания властных полномочий. В отличие от Локка не подчинял одну «власть» другой, а пытался выявить механизмы их равновесия (balance) на основе распределения властных полномочий между сословиями ради достижения политического компромисса между ними и независимости властей друг от друга. В отличие от Бюрламаки, Локка и Монтескье, Руссо и Гоббс отстаивали тезис о неделимости суверенитета. Для Гоббса суверенитет неделим, поскольку он отрицал его деление по субъективным частям, при этом он допускал разделение суверенной власти по полномочиям (отраслевому принципу). В диссертации сделан вывод, что Руссо обосновал теорию неделимости суверенитета, сохранив идею разделения властных полномочий между магистратами и народом (законодательная и исполнительная власть). Он предпочитал термину «смешанное правление» термин «умеренное правление», в котором власти находятся в «гармонии», а магистраты становятся «посредниками» между законодательной и исполнительной властью. В отличие от господствующего в научной литературе мнения, отмечается, что Руссо был сторонником разделения властей и вместе с Монтескье придал этой теории новый смысл: «гармония» и «баланс» властей есть гарант свободного волеизъявления каждого гражданина. В целом, сочинения Руссо и Гоббса продемонстрировали отказ от концепции «органического строения государства» в пользу индивидуалистической, что позволило им подвергнуть критике концепцию делимости суверенитета. В диссертации доказывается, что отцы-основатели американской конституции в «Федералисте» основывались на теории народного суверенитета Руссо, которую они творчески объединили с идеей Монтескье о «балансе властей», а его идею делимости суверенитета между сословиями преобразовали в концепцию независимого формирования органов власти.
В параграфе четвертом. «О теории суверенной власти у Руссо», установлено, что в сочинениях Руссо ни разу не встречается выражение «народный суверенитет», поскольку он часто утверждал, народ и суверен — не одно и тоже. В диссертации указано, что, согласно его теории, суверенитет принадлежит народному собранию, которое «собирается за-
конным порядком», выражая волю коллективного целого, которая проявляется в момент избрания этого собрания. Согласно Руссо и в отличие от Локка, простая ассоциация частных лиц еще не образует суверенитета: действие суверенной власти является действием общественного организма в целом. Существенным условием правильного функционирования государства Руссо признавал систему равновесия между народом и правительством в интересах единства суверенной власти, в частности, в форме трибуната или иных правительственных органов, которые являются «опосредующими звеньями» в механизме реализации народного суверенитета в форме воздействия «воли общественного организма» на «силу правительства». Руссо считал суверенитет единой авторитетной волей, источник которой находится в воле каждого участника общественного соглашения, которая реализуется через «баланс» властей. В его концепции суверенитет рассматривается фактически как регулятивный принцип-. всякое действие публичной власти, которое согласуется с волей каждого гражданина, есть выражение суверенитета.
В третьей главе, «Границы суверенной власти», были рассмотрены особенности учений юристов «школы» и философов, разрабатывавших проблематику этой «школы», о границах осуществления суверенной власти, и дан подробный анализ условий, при которых допустимо право народа на восстание.
В параграфе первом. «Абсолютный — значит неограниченный суверенитет», изучен ставший классическим для «школы естественного права» и мыслителей, развивавших ее традиции, вопрос о границах суверенитета. Подавляющее большинство юристов «школы естественного права» и мыслителей, которые разрабатывали сходную проблематику, признавало, что суверенная власть, безусловно, должна иметь определенные границы. Ими являются «естественный закон», «общее благо» и «основные законы государства». Для одних (Локк, Пуфендорф) эта граница -«естественный закон» и «общее благо» (Локк, Жюрьё) сохраняются в государстве, и государь связан в своих решениях, поскольку они сформулированы в «основных законах» (Бюрламаки). Для других (Гоббса и Руссо) суверенитет не имеет границ. Вместе с тем, Руссо, как и Гоббс, полагал, что этот «абсолютизм» существует в «границах общих соглашений», т. е. в общественном договоре, хотя Руссо и признавал за сувереном право менять условия общественного договора. В целом, сторонники юридического
ограничения прав суверена одновременно являлись сторонниками теории делимости суверенитета в рамках теории «органического строения государства». Сторонники теории абсолютной власти суверена (Руссо и Гоббс) стояли на точке зрения индивидуализма. В частности, Гоббс признавал за частными лицами возможность ограничения суверенной власти, которая нарушает общественное соглашение. Развивая эту мысль, Руссо более последовательно, чем Гоббс, провел индивидуалистический принцип: авторитетная воля суверена может менять лишь общие условия общественного соглашения тогда, когда каждый индивид действует как часть общественного организма.
В параграфе втором. «Право народа на восстание», подчеркивается связь этого права с учением о границах суверенитета. Согласно Гоббсу и Пуфендорфу, суверенная власть абсолютна и «не должна быть ограничена ничем, кроме как силами самого государства» или законным сопротивлением тирану. В диссертации доказывается, что в учении Гоббса суверенная власть может быть ограниченной de facto (политическими обстоятельствами), хотя она и является неограниченной de jure.- В его учении оставался открытым вопрос о юридических определенных границах суверенной власти, законном праве на восстание. Эта проблема была ясна уже Гуго Гроцию, который считал, что общественный договор является расторгнутым, а государь низложенным, если его условия нарушены. Нюансом этой концепции является идея Пуфендорфа: если государь относится к народу как к врагу, народ вправе восстать. Однако данное правило не распространяется на рабов, которые законно повинуются хозяевам. Пуфендорф, как и Гроций, как отмечается в диссертации, не допускали юридического права народа на восстание против тирана: это «естественное» сопротивление частных лиц агрессору в условиях распада общественного соглашения. Как установлено в работе, развернутую концепцию права народа на восстание высказал известный женевский юрист Жан Барбейрак. Он считал, что передача суверенной власти народом государю не означает, что народ не имеет права взять эту власть обратно, если тот не соблюдает условия общественного договора, ясно выразив свою волю. В XVII в. Иоанн Альтузий выводил из общественного договора принцип неотчуждаемости суверенитета народа и право активного сопротивления монарху во имя права, дарованного богом, нарушающему свой договор о власти с народом. Для Локка, также как и для Гроция и
Барбейрака, в своих действиях государственная власть не может противоречить тем целям, ради которых она учреждена, поэтому, если такое противоречие существует, восстание против тирана является не только законным, но и необходимым. Оригинальную точку зрения в вопросе о праве народа на восстание развивал Руссо. Считая, что правитель является не сувереном, а магистратом, он признавал право народа на их смещение согласно условиям общественного соглашения, по воле народа и законным путем, который не является ни бунтом, ни восстанием. Этот путь мысли предварял концепции И. Канта и Ю. Шталя, открывая дорогу для развития политико-правовой мысли XIX в.
В «Заключении» подведены основные итоги исследования и отмечается, что индивидуалистическая теория суверенитета, развитая мыслителями XVII-XVIII вв., по-прежнему, несмотря на острую критику со стороны позитивизма XX в., остается концепцией, роль которой в современной науке недостаточно оценена в контексте критики позитивизма К. Шмитга, а также в контексте постановки и решения вопроса о «суверенитете» отдельных органов государства и т. п.
Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:
Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК:
1) Галимова А.Ш. Право народа на восстание в учениях юристов «школы естественного права» и Ж-Ж. Руссо / А.Ш. Галимова // Актуальные проблемы российского права. — М.: МГЮА, 2009. — № 2 (11). — С. 43-49. — 0,4 п. л.
2) Галимова А.Ш. Понятие и источники суверенитета в учениях юристов «школы естественного права» / А.Ш. Галимова // Актуальные проблемы российского права. — М.: МГЮА, 2009. — № 3 (12). — С. 48-54.-0,4 п. л.
3) Галимова А.Ш. Проблема делимости суверенитета у юристов «школы естественного права» / А.Ш. Галимова // Актуальные проблемы российского права. — М.: МГЮА, 2009. — № 4 (13). — С. 29-36. —0,4 п. л.
Монография:
4) Галимова А.Ш. (в соавторстве с Заниным C.B.) Концепции суверенитета в политико-правовой мысли Европы XVII-XVIII вв. Моно-
графия. — Самара: Самарская гуманитарная академия, 2010. — 8,6 п. л. (148 С.).
Прочие публикации:
5) Галимова А.Ш. Границы суверенной власти: трактовка юристов «школы естественного права», их современников и последователей / А.Ш. Галимова // Теория, политико-правовые учения, история права. Сборник статей. — Самара: Самарский научный центр РАН, 2009. — С. 44-54. — 0,7 п. л.
6) Галимова А.Ш. Суверенитет: научная актуальность и теоретическое наследие / А.Ш. Галимова // Вестник Самарского юридического института ФСИН России: межвузовский сборник научных статей по проблемам юридических, гуманитарных и социально-экономических наук. — Самара: Самарский юридический институт ФСИН, 2009. — С. 40-43. — 0,3 п. л.
7) Галимова А.Ш. Учение Иммануила Канта о человеке, государстве и праве / А.Ш. Галимова // Наука. Творчество: Коняевские чтения. Международная научная конференция. 9 апреля 2007 г. СМУН. В 2-х т. Т. 2. — Самара: ООО «ИПК «Содружество», 2007. — С. 87-91.-0,4 п. л.
8) Галимова А.Ш. Этапы развития теории суверенитета в ХУН-ХХ вв. / А.Ш. Галимова // Юрист Поволжья. Научно-практический журнал. — Самара: ООО «Ракс-С», 2011. — № 3-4 (87). — С. 54-55. — 0,5 п. л.
Галимова Альбина Шавкэтовна
УЧЕНИЕ О СУВЕРЕНИТЕТЕ В ТРУДАХ УЧЕНЫХ-ЮРИСТОВ «ШКОЛЫ ЕСТЕСТВЕННОГО ПРАВА» И ПОЛИТИЧЕСКИХ МЫСЛИТЕЛЕЙ ХУП-ХУШ ВВ.
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук
Объем 2 печ. л. Формат 60x90 1/16. Тираж 170 экз.
Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Московская государственная юридическая академия имени О.Е. Кутафина» Управление научных исследований Редакционно-издательский отдел 123995, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, 9 Тел. (499) 244-88-21
СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции, автор работы: Галимова, Альбина Шавкатовна, кандидата юридических наук
Введение.
Глава 1. Учение о природе (сущности) и характере суверенитета.
1.1. Проблема определения понятия «суверенитет» в теории государства и его отношение к политико-правовым учениям Нового времени.
1.2. Античность: «суверенитет» и осуществление властных полномочий.
1.3. Средние века: Суверенитет как таковой: авторитетная воля и публичная власть.
1.4. Новое время: источник суверенитета и .его происхождение.
Глава 2. Проявления суверенитета: проблема делимости суверенной власти.
2.1. Суверенная власть и форма правления. Трансферт полномочий и представительство.
2.2. Проблема «смешанного правления» и теория «делимости суверенитета».
2.3. Составные части суверенитета: их связь и проблема «разделения властей».
2.4. О теории суверенной власти у Руссо.
Глава 3. Границы суверенной власти.
3.1. Абсолютный - значит неограниченный суверенитет. 148 ^
3.2. Право народа на восстание.
ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по теме "Учение о суверенитете в трудах ученых-юристов "школы естественного права" и политических мыслителей XVII - XVIII вв."
Актуальность темы исследования. Суверенитет — понятие, пронизывающее всю историю юридической науки, формирование которой тесным образом связано со сменой парадигм теоретического, философского и мировоззренческого характера. Кроме того, эти парадигмы тесным образом связаны с историческими этапами становления государства в различные эпохи: античное государство-полис, средневековое государство-универсум и, наконец, конституционное государство, генезис и развитие которого тесным образом связано с эпохой Нового времени. Таким образом, понятие суверенитет является научным понятием с одной стороны, а с другой — формой теоретического осмысления сущности, признаков государственной власти и ее функций в конкретном политическом пространстве в определенные эпохи.
Мыслители эпохи Нового времени стремились найти адекватную форму для осмысления становления конституционного государства, основанного на верховенстве прав народа, защите преимущественно политических прав личности, истоком которых являлись права «естественные». В настоящее время понятие «суверенитет» используется при анализе интеграционных и дезинтеграционных процессов, которые протекают в современном мире: распад СССР, передел границ и выделение множества самостоятельных и независимых государств в Восточной Европе (проблема «национального суверенитета»).1
Поиск решения конкретных вопросов в области взаимоотношения ветвей власти, «суверенитете ее органов» также мыслится в рамках понятия «суверенитет». Снова активно обсуждается вопрос о возможности признания Отметим многочисленные работы Р.Г. Абдулатипова, С. Шахрая и др. политиков (Абдулатипов Р.Г. Российский федерализм: опыт становления и стратегия перспектив. - М., 1998). Кроме того, фундаментальные исследования O.E. Кутафина и др. специалистов (Например: Кутафин O.E. Государственное право РФ. — М., 1996. Он же. Российская автономия. — М., 2006. Он же, Алферова Е.В. Современный федерализм: состояние и тенденции развития. - М., 1999). территориального суверенитета» отдельных областей, в которых компактно проживают те или иные народы.1
Сегодня, по сути дела, речь идет о применимости понятия «суверенитет», форм и границ его осуществления к анализу сложных процессов, которые происходят в современных государствах и на международной арене. В последнем случае юристы задаются вопросом о том, в какой мере можно говорить о сохранении самого понятия «суверенитет» в его традиционном смысле этого слова в эпоху, когда все большее значение приобретают интеграционные процессы в Европе, да и в мире в целом? Проблема же «границ» суверенитета связывается с вопросом о международно-правовой ответственности демократических суверенных государств за поддержание мира.3
Нет сомнения, что сегодня- наука переживает своеобразный этап переосмысления понятия «суверенитет». Возникает рефлексия по поводу традиционного, установившегося еще в науке XVII и XVIII вв., представления о нем. В науке прямо поставлен вопрос о релевантности самого понятия «суверенитет» для осмысления процессов, протекающих в государствах и в международных отношениях.4 Не единожды критиковались различные аспекты этого понятия, раздавались призывы к отказу от него.5
1 Hoffman J. Sovereignty. - Oxford, 1998, Keane R. Post-Dayton Bosnia uncovered. - New-York, 2002.
2 Пастухова H.Б. О некоторых вопросах изучения и укрепления государственного суверенитета // Право и государство: теория и практика. — М., 2007. - № 10 (34). — С. 17-21, Hideaki Shinoda. Re-examining Sovereignty. From Classical Theory to the Global Age. - London, 2000, Rossetto J. Droit institutionnel de l'Union Européenne. - Paris, 2005, Шахрай C.M., Сальников В.П. Глобализация в современном мире: политико-правовые аспекты. - СПб, 2004, Шахрай С.М. Глобализация, государство, право: теоретико-методологические проблемы: вопросы теории и практики.'- М,, 2003.
3 Keohane R.O. Global Governance and Demociatic Accountability // Contemporary political philosophy. An Anthology. - New-York, 2006. - P. 697-709.
4 Bartelston J. A Genealogy of Sovereignty. - Cambridge, 1995.
5 Roscoe Pound. An Introduction to the Philosophy of Law. - New Haven, 1921. - P. 254 et sq., René J. Holaind Natural Law and Pratice. - New-York, 1899. - P. 189- 202 (Обращение к теориям Гроция, Пуфендорфа и т. д.: Р. 52-58), John Chipman Gray. The Nature and the Sources of the Law. - New-York, 1948. - P. 65-82, Duguit L. Traité du droit constitutionnel. - Paris, 1927. - P. 534-639, R. Carré de Malberg. Contribution à la théorie générale
Возникает правомерный вопрос: так ли «узко» или «излишне» это понятие, введенное в XVI в. Боденом и развитое в XVII-XVIII вв.? В полной ли мере оно исчерпало свой теоретический потенциал? Для ответа на поставленный вопрос необходимо обратиться к изучению сущности понятия «суверенитет» в эпоху, когда это понятие было теоретически осмыслено и логически обосновано, то есть в эпоху Нового времени (XVII-XVIII вв.).
Коротко, актуальность темы настоящего исследования видится в необходимости анализа понятийной структуры и сущностных характеристик понятия «суверенитет» в том виде, в каком оно возникло в эпоху своего возникновения (XVII-XVIII вв.) с тем, чтобы в качестве следующего этапа решить важнейший вопрос, стоящий сегодня перед теоретико-правовой наукой. А именно: следует ли в анализе новых тенденций в развитии государства и международного права пользоваться старым понятием «суверенитет»?
Степень разработанности проблемы исследования. Следует отметить, что в зарубежной и отечественной литературе не было недостатка в научных исследованиях, посвященных проблемам суверенитета, существуют различные определения этого понятия и по-разному раскрывается его содержание. Однако, как представляется, несмотря на обилие публикаций, посвященных этой теме можно выделить основные этапы формирования подходов к ее изучению, связанные с общими тенденциями в развитии науки. Поэтому целесообразно рассмотреть сначала эти тенденции, а затем остановиться на характеристике специальных работ, посвященных интересующему нас вопросу.
Понятие «суверенитет» (souveraineté) было впервые использовано еще в юридических текстах во Франции XII в. и употреблялось в смысле «исключительная юрисдикция», например, в «Кутюмах Бовези» Бомануара (Beaumanoire). Опираясь на эти концепции и вводя в них важные инновации, de l'état. Spécialement d'après les données fournies par le droit constitutionnel français. - Paris, 1920. - T. 1. -P. 69-268.
Жан Боден сформулировал свою собственную концепцию суверенной власти как бесспорного верховенства власти государя в стране в виде концепции его исключительной юрисдикции.1 Аналогичные идеи высказывались знаменитым французским юристом Шарлем Луазо, который во второй главе своего трактата «О сеньориях» отождествлял суверенитет с иммунными правами его носителя или государя. Этот взгляд легко объяснить с точки зрения времени создания его книги — 1609 г." Это было время возникновения и утверждения абсолютизма во Франции. Отмеченный этап в развитии концепции суверенной власти следует считать этапом ее генезиса, этапом, когда само понятие «суверенитет» стало употребляться в смысле «верховная власть», повиновение которой со стороны подданных должно быть безусловным. Таким образом, уже на этом этапе развития суверенитета возникает двоякое представление о сущности суверенитета: с одной стороны, как признак государства (государь — властелин самому себе и никому больше), а с другой — как признак его власти над подданными. Подобная ситуация стала возможна лишь благодаря тому, что государство в качестве единого целого мыслилось в лице государя, а верховная власть отождествлялась с фигурой ее носителя.
В начале XVII в. в связи с возникновением двух направлений мысли: естественно-правовых концепций юристов «школы естественного права» и их продолжателей с одной стороны, а с другой сочинений, в которых оправдывается абсолютная власть государей, возникает концепция верховной («суверенной») власти, которая основывалась как на представлениях о договорном ее происхождении, так и на представлениях о происхождении ее от Бога (nisi a Deo potestas). Среди многочисленных публикаций представителей этого последнего направления нельзя не вспомнить имена
1 Histoire de la pensée politique moderne. Sous la direction de J.-H. Burns. - Paris, 1997. - P. 271-279.
2 Loyseau Ch. Traicté des seigneuries. - Paris, 1609. Смотри разъяснения относительно учения Луазо в работе: Carré de Malberg R. Contribution à la théorie générale de l'état. Spécialement d'après les données fournies par le droit constitutionnel français. - Paris, 1920. - T. 1. - P. 77-78.
3 Histoire de la pensée politique moderne. Sous la direction de J.-H. Burns. — P. 315.
Жана де Барикава, Ж.-Б. де Боссюэ, А.-М. Рамсея, Р. Филмера и др.1 Названные авторы оспаривали концепции договорного происхождения суверенной власти и видели источник суверенной власти в Боге. Эта полемика продолжалась вплоть до XIX в., и, к примеру, немецкий юрист и политический мыслитель Фридрих Ансиллоп в 1816 г. писал о том, что всякая суверенная власть в «божественном порядке» устройства мира имеет свое происхождение в отцовской власти, которая из этой последней вытекает. Поэтому суверенное правление - это, прежде всего, отеческое правление.2 Не менее определенные соображения высказывались и Ж. де Местром. В своей неопубликованной при жизни, но ценной работе о суверенитете, некоторые фрагменты из которой вошли в знаменитые «Санкт-Петербургские вечера», он писал: «говорить о том, что суверенитет не происходит от Бога лишь потому, что он пользуется им как инструментом для его установления, означает утверждать, будто не существует создателя человека только потому, что у него есть отец и мать».3 Как не вспомнить известное суждение Фалеса, который утверждал, что люди — «инструменты в руках Богов». Эпоха реакции в Европе во многом способствовала возрождению теологических идей в толковании происхождения и характера суверенной власти и старых, известных еще в XVII в. концепций, отождествлявших суверенную власть с властью отца над домочадцами.'' Таким образом, в политических и правовых учениях XVII и начала XIX вв. впервые ставится проблема характеристики суверенной власти с точки
1 La defence de la monarchie françoise, et avtres monarchies. de Jean de Baricave, Louis Turquet de Mayerne -Paris, 1614, Politique de Bossuet. - Paris, 1967 (Ценное введение Жака Трюше относительно характера концепций Nisi potestas a Deo в целом в XVII в.).
2 Ancillon F. Ueber Souveraenitaet und Staatsvervassungen. Ein Versuch zur Berichtigung einiger politischen Grundbegriffe.-Berlin, 1816.
3 De Maistre J. Etude sur la souveraineté. - Paris, 1918. - P. 313.
4 О сложных перипетиях развития теории суверенитета во Франции в первой половнне XIX в. под влиянием противостояния теории суверенитета в католической политико-правовой мысли (народ - хранилище суверенитета, данного Богом) и политико-правовой мысли демократической (народ - источник суверенитета) смогри кишу: Barbé M. Etudes historiques des idées sur la souveraineté en France de 1815 à 1848. -Paris, 1904. зрения ее источника и происхождения. При этом, что особенно важно подчеркнуть, источник и происхождение власти смешивались.
Вместе с тем, зарождавшийся европейский либерализм устами Бенжамина Констана заявлял, что «всеобщность (universalité) граждан и есть суверен, в том смысле, что ни один индивид, фракция, частная ассоциация не может завладеть суверенитетом, если только он им не делегирован официально». Эта «всеобщность» граждан, гражданская ассоциация в целом (здесь Констан совершенно очевидно следовал по стопам Дж. Локка) и есть выражение «общей воли».1 В аналогичном ключе развивались идеи Карла фон Роттека, одного из признанных интеллектуальных лидеров «предмартовских либералов» (vormärzliche Liberalen) в Германии в 40-х гг. XIX в." Таким образом, этап развития этой теории с XVII по начало XIX вв. можно назвать этапом либеральных интерпретаций понятия «суверенитет». При этом светская теория суверенитета в своем развитии получила дополнительный импульс со стороны либералов как во Франции, так и в Германии. С теоретической точки зрения вклад либерализма в развитие концепции суверенной власти оказался весьма значительным. Отрицая значимость происхождения суверенитета (от народа или от Бога), либералы начала XIX в. (к примеру, Б. Констан) отчетливо поставили проблему источника суверенной власти, не связывая эту проблему с происхождением суверенитета. Народ - источник суверенной власти уже потому, что только он (и он один) образует ту всеобщность, которой характеризуется суверенная власть. Такое качество суверенитета, как его всеобщий и абсолютный характер, зависит не от того, откуда он взялся (происхождение), а из того,
1 Constant В. Principes de politique // Constant В. Ecrits politiques. - Paris, 1997. - P. 312.
2 Для понимания его концепции некоторые сведения у Рославлевои М.А. Зарождение либерализма в Германии. Карл фон Роттек. - М., 1999. Более подробно: G. von Mollat. Lesebuch zur Geschichte der deutschen Staatswissenschaft von Kant bis Blutschli. - Osterwieck, 1891. - S. 39-44. Правда, Роттек предпочитал не пользоваться термином суверенитет, а термином «конституирующий Авторитет (естественный орган соединенной воли)», (natuerlische Organ der Gesammtwille) (Rotteck К. von. Lesebuch des Naturrecht und der Staatswissenschaften. 2-te Auflage. - Stuttgart, 1847. - S. 293). каков характер источника этой власти, его сущность, насколько он является в своем качестве «всеобщим», абсолютным.
XIX в. стал временем возникновения конституционных монархий в Европе, временем, когда юридическая и политическая наука стремились осмыслить новые тенденции в развитии государств, в том числе, взаимодействие традиционно существовавшей власти монарха (в Англии и Германии) с парламентским правлением. Это стало новым толчком в развитии либерализма. Наследники и одновременно критики «исторической школы права» в лице немецких конституционалистов Лабанда, Гербара, развивали своеобразный синтетический метод в единстве позитивного анализа права, концептуализма и эссенциализма, который привел к созданию ими теории суверенитета государства как юридического лица, управляемого монархом.1 Юристы стремились по-новому осмыслить взаимодействие государств на международной арене, перенося известную еще в эпоху Нового времени договорную теорию происхождения государства и права в сферу международных отношений.2 В этот же период бурное развитие в о европейской и американской науке получает позитивизм. Идея, высказанная Джоном Остиным и Корнуэлом Левисом, заключалась в трактовке суверенитета как «власти принуждать других участников общественного организма согласовывать свои поступки с его волей».4 Этот этап в развитии понятия «суверенитет» можно охарактеризовать как этап либеральных immepnpemaißiü, основанный на позитивизме Конта и Спенсера.
Становление позитивизма и его диалог с неокантианством и гегельянством, который подверг критике методологию позитивизма, являлись характерными чертами подходов к изучению суверенитета в последней четверти XIX и в XX в. С точки зрения характеристики
1 Jouanjan О. Une histoire de la pensée juridique en Allemagne (1800-1918). - Paris, 2005. - P. 222-224, 244-253.
2 Meier E. Uber den Abschluss von Staatsvertragen. — Leipzig, 1874.
J В дальнейшем анализе мы опираемся на работу, а также на собственный анализ работ Дж. Остина и др. авторов: Merriam С. Е. History of the Theory of Sovereignty since Rousseau. - New-York, 1900. - P. 120-221.
4 Austin J. Lectures on jurisprudence or the Philosophy of positive Law. - New-York, 1889. -1. - P. 259 sq. суверенитета этот этап следует считать этапом, когда суверенитет сводился к однол1у из качеств властвования — всеобщему принуждению. При этом как то само собой забывался вопрос об источнике суверенной власти. Другими словами, вопрос о том, каков сам характер властвования (качество), смешивался с вопросом, в чем заключается источник (сущность) властвования. Нужно отметить, что в отечественной науке гегельянцы, в частности, Б.Н. Чичерин и П.Г. Редкин1, уделили важное внимание этому вопросу. Приспосабливая гегелевскую методологию к науке конституционного права, они мыслили государство как «высший нравственный союз», как «единство закона и цели».2 Это единство должно служить обеспечению охраны прав индивида и ставить цель общественного прогресса. Другими словами, сущность (источник) суверенной власти коренится в нравственно-правовом единстве государства как социального организма. Вместе с тем, эти теории подвергаются критике со стороны позитивистов. К примеру, Н.М. Коркунов в своих лекциях по общей теории права опровергал волевую теорию суверенной власти (суверенитет как воля общественного организма, связанного единством нравственным и правовым).4 Ф.Ф. Кокошкип, анализируя старые теории суверенитета, приходил к выводу, что теория народного суверенитета или неправильна по существу, так как приписывает суверенитет лишь одному из «органов государства» (а именно народу), или когда народ отождествляется со всем населением, что, в сущности, совпадает с теорией суверенитета государства (как совокупности населения, проживающей на определенной территории), выражая ту же мысль в другой, юридически менее точной форме.5 По сути дела, для позитивистов анализ фактических качеств суверенной власти, выраженных в действиях публичной власти, не нуждается в анализе
1 Чичерин 13.11. История политических и правовых учений. - М., 1878.
2 Чичерин Б.II. Философия права. - СПб., 1998. - С. 232-234., Редкин П.Г. Энциклопедия права. - М., 1872.
3 Градовский А.Д. «Общество и государство» // Сочинения. - СПб, 2001. - С. 47-48.
4 См.: Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. - СПб., 1914. - С. 296.
5 См.: Кокошкин Ф.Ф. Лекции по общему государственному праву. - М., 2004. - С. 171. источника суверенитета (его сущности). В приведенных примерах совершенно ясно обнаруживается переходный характер учений русских теоретиков права от различных вариантов гегельянства и кантианства к позитивизму.' Отсюда синтетические, а потому компромиссные определения суверенитета, которые встречаются в отечественной науке начала XX в.: от теории суверенитета (верховенства, «державности») как «юридического лица», которое соединяет суверенитет народа с суверенитетом государя у В.Ф. Тарановского" (концепция явно заимствована у немецких юристов XIX в.), до весьма интересной теории Г.Ф. Шершеневича, стремившегося найти компромисс между социологическим и психологическим позитивизмом с одной стороны, и учением о нравственном и культурном прогрессе, характерным для неокантианцев, с другой. Стремясь провести четкую грань между сущностью суверенитета (который он отождествлял, как и многие позитивисты, с его качеством — верховенством власти) и способностью государства действовать (например, правоустанавливающая функция), он выводил понятие «суверенитет» за рамки юридической науки, отмечая, что суверенитет есть социологический и психологический факт — властвующие и подвластные находятся во взаимных отношениях, которые нуждаются в историческом совершенствовании. Но это совершенствование устремляет их к высшим целям. Или, как отмечал С.А. Котляревский, в подчиненности высшим, «сверхправовым основам».4
1 Гессен В М Общее учение о государстве. - Спб., 1909.
2 Тарановский В.Ф. Энциклопедия права. - СПб , 2001. - С. 364-365.
3 Шсршеневнч Г.Ф. Общая теория права. - М., 1995. - Т. 1. - С. 184-186. Нетрудно в этих рассуждениях найти отзвуки теории, которая будет позднее, с последовательно проведенных неокантианских позиций, высказана П.И. Новгородцевым в книге «Об общественном идеале» (М., 1991): государство должно стремиться к идеалу бесконечного совершенствования, приближаясь, но не достигая никогда вполне «абсолютной нравственной нормы».
4 Котляревский С.А. Власть и право. Проблема правового государства. - СПб, 2001. - Гл. VI. Заметим, что эта идея - вариации на тему известного положения Г. Еллинека: «Необходима власть, от которой эти нормы исходят Ввиду того, однако, что властью этой не может быть государство, теория государства как правоотношения. для последовательного своего проведения нуждается в понятии надгосударственного порядка». (Еллинек Г. Общее учение о государстве. - СПб, 1908. - С, 122 ).
Георг Еллинек, в свою очередь, пытался сочетать идеи неокантианства (юриспруденция - «ноологическая наука») с позитивистской установкой на изучение «фактов» при изучении права.1 Для этого автора не подлежало сомнению, что теории XVII и XVIII вв. целиком базировались на принципе индивидуализма (отдельные индивиды заключают общественный договор). При этом их авторы игнорировали тот факт, что человек развивается как человек в социальной и культурной среде.2 В своем главном труде «Общее государственное право» он высказал мнение, что суверенитет является правовым понятием, в котором заключено представление о правопорядке в целом («формальным понятием»), не являясь «существенным признаком государственной власти». Меж тем как выражение суверенитета в действиях власти наполняет суверенитет вполне конкретным «исторически обусловленным содержанием». Суверенитет заключается в том, что государство «обязывается в юридическом смысле только перед самим собой».4 Подобная чисто неокантианская трактовка понятия «суверенитет» (в духе формально неопределенного по содержанию кантовского «категорического императива») вынуждала Еллинека видеть проявления суверенитета лишь в действиях государственной власти (исторически определенных), то есть отождествлять сущность с явлением.5
1 Отсюда возникал вопрос о «нормативности фактического», который и по сей день вносит известную путаницу в представления теоретиков права. (См.: Алексеев H.H. Основы философии права. — СПб, 1999. -С. 189).
2 Jellinek G. L'Etat moderne et son droit. - Paris, 1904. - P. 208-209.
3 Ibid.-P. 484-485.
4 Jellinek G. Rechtl ¡sehe Natur der Staatenvertrage. - Wien, 1880.-S. 31.
3 Хотелось бы обратить внимание на то, что учение Еллинека о суверенитете вызвало целую волну интерпретаций близких по своей сути к его собственной. К примеру, немецкий юрист Г. Розин, уточняя определение Еллинека, заменяет термин «обязывается» термином «определяет свои действия», а его соо1ечественник Хаенель в определение Еллинека вносил то дополнение, что суверенитет не есть обязательство государства перед самим собой, а «его компетенция устанавливать все прочие компетенции». Своего рода, «компетенция компетенций». Более или менее полный обзор этих учений дан в работе Луи Ле Фюра «Федеральное государство и конфедерация государств» (Le Fur L. L'état fédéral et confédération d'états. -Paris, 1896,-P. 422-428).
В результате подобного рода методологических споров неокантианства, гегельянства и позитивизма, сущность суверенитета сводилась к отдельным его качествам, а он сам нередко рассматривался в отрыве от основных функций. Эта сущность суверенитета мыслилась то в рамках «сверхправовых основ», то в рамках социально-психологического бытия индивидов. Но в любом случае не в рамках юридической концепции государства. Период, начинающийся в последней четверти XIX и в начале XX вв., можно охарактеризовать как методологический кризис в теории государства.
Следующим этапом в развитии зарубежной науки стал этап становления позитивистской теории государства (начало XX в. - первая половина XX в.), который следует охарактеризовать как попытку отказа от концепции суверенитета вообще. Проблема суверенитета, которая часто выглядит как весьма очевидная и само собой разумеющаяся в современной науке, далеко не является таковой в позитивистской традиции толкования права и государства. Опост Конт в своем систематическом изложении позитивистской доктрины прямо заявил, что понятие суверенной власти является избыточным. Оно является наследием «метафизических» политических теорий XVII-XVIII вв.1 Нужно ли удивляться, что Леон Дюги в своем энциклопедическом курсе конституционного права заявлял, что идея государственного суверенитета является идеей весьма и весьма опасной. Дело в том, что на международной арене идея государственного суверенитета неизбежно ведет к оправданию отказа государств от международных соглашений, поскольку признаком верховной власти является свобода вступать в соглашения и отказываться от них. Критикуя теории суверенной власти, он доказывал в весьма важном с точки зрения понимания его учения сочинении о преобразованиях публичного права в Европе в XIX в. и подчеркивал, что идея трансмиссии суверенной власти ее носителям «от Бога» или «от народа» является абсолютно неприемлемой для современности, поскольку человек рождается как социальное существо, не
1 Comte О. Discours sur l'ensemble du positivisme. - Paris, 1907. - P. 142-144. имея никаких «индивидуально предоставленных естественных прав». Для общества же важнейшее значение имеет обязательство предоставить ему «услуги публичной власти» со стороны власти. Без стабильности их предоставления невозможно его нормальное функционирование.1 Поэтому Дюги предлагал заменить выражение суверенитет на выражение «услуги публичной власти» (services publiques). По мнению JI. Дюги, вообще необходимо пользоваться выражением «публичная власть, которая законным образом выступает в качестве посредника в обществе» между гражданами, стабилизируя и развивая социальные отношения.2 Поэтому, по выражению Л. Дюги, «проникнутая позитивизмом» юридическая наука должна отказаться от теории «суверенитета» как совершенно не подходящей для науки конституционного права и даже «абсурдной». В этом отношении его идеи весьма сильно перекликались с идеями Огюста Конта. Известный немецкий конституционалист Гуго Прайс также отвергал, понятие суверенитета, утверждая, что в действительности нет ни одного государства суверенного, обладающего безусловной, безграничной властью. «Власть каждого государства, по его мнению, в действительности ограничена и обусловлена извне - зависимостью его от международного общения, изнутри - от разнообразных общений, из которых оно само слагается».4 Такой подход к проблеме суверенитета, заключающийся в его отрицании, свидетельствует о том, что в рамках западноевропейской мысли вопрос о суверенитете перестал быть чем-то очевидным, а само его изучение, по сути, свелось непосредственно к вопросу о функциях государственной власти. Но в этом направлении позитивизм сделал немало. Рассматривая суверенитет как
1 Duguit L. Les transfoimations du droit public. - Paris, 1913. - P. XVI-XVIII.
2 Duguit L. Cours du dioit constitutionnel. 5-ème édition. — Paris, 1932. — P. 544, 729 et sq.
J Во многом чуть ранее аналогичной точке зрения придерживался Луи Ле Фюр в исследовании, посвященном федеративному государству. (Le Fur L. Op. cit. - P. 418 et sq.). Эдуард Фузье-Герман в своей кнше «Разделение властей» затрагивает проблему народного суверенитета и ее тесной связи с разделением властен. (Edouard Fuzier-Herman. Séparation des pouvoirs. — Paris, 1880.)
4 Цит. по: Коркунов H.M. Лекции по общей теории права. - Спб, 1914. - С. 292. власть, представители позитивистской науки выявили особенности верховной власти как неделимой, а также внутренний и внешний характер суверенитета, его компетенцию и возможные ограничения, которые на него могут налагаться,
В свою очередь представитель немецкого позитивизма Гуго Крабе писал, что в современной государственной науке необходимо заменить суверенитет понятием авторитета права, которое вытекает из «организации общности интересов».1 Эта общность и представляет собой государство, которое обладает «абсолютным, неограниченным суверенитетом». Однако эти признаки суверенной власти не следует путать с полномочиями правительства." Вместе с тем, некоторые авторы не соглашались с подобной позицией. Они полагали, что нельзя путать государство и суверенитет. Это разные субстанции, и они должны находиться «во взаимной зависимости».3 Подобная точка зрения приводила к необходимости признания (в той или иной мере) народного суверенитета, от которого хотели отказаться позитивисты более раннего периода.4 Но эта уступка не означала отказа от позитивистской методологии в целом. Критикуя «метафизические» представления немецких юристов и политиков начала XX вв., некоторые авторы позитивистского направления считали целью «истинного прогресса политической мысли развитие мощи политического воображения» народа, составляющего основы политического сообщества.5 В фундаментальном трактате о конституционном праве, принадлежавшем перу одного из самых Krabbe Н The Modern Idea of the State. - London-New-York, 1922. - P. 34, 226.
2 Burgess John W. Political science and comparative constitutional law. Volume I: Sovereignty and Liberty. -London-New-York, 1913. — P. 54-57. Наряду с вопросом национального суверенитета автор рассматривает проблему происхождения государства, его форм, а также государственного суверенитета.
3 Lansing R Notes on Soveieignty. From the Standpoint of the State and of the Word. - Washington, 1922. - P. 1011. Автором уделено большое внимание проблеме суверенитета в государстве, вопросам реального и искусственного, внутреннего и внешнего суверенитета, а также особенностям и характеру суверенитета в федеративных государствах.
4 На то были и политические причины - начало распада колониальной системы: Empire and Sovereignty. By Ernst Freund. - London, 1923.
5 White M. The metaphysical Theory of the State. A criticism. - London, 1918. - P. 135-136. влиятельных теоретиков конституционного права XX в. Реймону Каре де Мальберу, понятие «суверенитет» было отчасти восстановлено в своих правах. Это необходимо, по мнению автора, поскольку фактом развития государств после первой Мировой войны стало расширение их участия в «управляющем действии государства»: без поддержки народа действия государства были бы «лишены силы и добродетели».1 Это выражение означает, что государство является «законным обладателем силы нации» (titulaire de la puissance de la nation). Другими словами, суверенитет является признаком власти, которая имеет свой источник (и, следовательно, сущность) в народе. Однако юридический позитивизм приводит Каре де Мальбера к характеристике суверенной власти как независящего от какого-либо источника «атрибута власти государства, который не должно смешивать с этой властью». В конечном итоге Каре де Мальбер предлагает определить суверенитет не через его источник (в противоречии с ранее выдвинутым положением), а как ¿трибут самого государства: он придает его механизму независимость вовне страны и высший характер внутри. Кроме того, суверенитет следует понимать в.узком, по его мнению, техническом смысле: суверенный характер решений органа, облеченного высшей (независимой от о других) властью. «Высшая сила государственной воли, — писал он, — не заключена ни в одном государственном органе в отдельности, но заключена в нации, действующей совокупностью своих органов и органами, состоящими из индивидов, чьи временные полномочия подлежат возобновлению или отзыву».3 Совершенно очевидно, что в данном случае нация в качестве, если можно так выразиться, «хранилища суверенитета» существует с точки зрения Реймона Каре де Мальбера благодаря государству и через его органы.4
1 Carré de Malberg R. Op. cit. - T. 1. - P. IX, XII.
2 Ibid.-T. l.-P. 70-86.
3 Ibid.-T. l.-P. 191.
4 Нетрудно заметить, что подобная точка зрения на нацию, существующую и развивающуюся в силу существования государства, восходит к идеям Гегеля, который писал в «Философии права», что: «В действительности, поэтому государство в целом по большей части есть первостепенное, внутри которого
Несмслря на попытку восстановления понятия «источника (или сущности) суверенитета» в своих правах Реймон Каре де Мальбер оказывается пленником позитивистской методологии: понятие «нация» — факт не юридический, а социологический, поэтому сущность суверенитета изъята из чисто юридического анализа. В действительности она оказывается сведенной к его функциям, которые проявляются через властные полномочия государственных органов. По нашему мнению, рассуждения Каре де Мальбера в полной мере открывали путь для рассуждений Карла Шмитта, который ввел понятие «сущность суверенитета» в рамки юридического анализа. Согласно Шмитту наибольшую опасность для государства представляет «тотальное государство», в котором гражданское общество подчиняет себе государство и, тем самым, ведет его к гибели.1 Поэтому для него неприемлема идея «участия» граждан в «управлении» государством. Центральной проблемой здесь является проблема не формирования воли граждан и осуществления ее в рамках государства, а проблема создания «истинной формы государства, то есть позитивного решения относительно благого политического существования» политического целого. В «Номосе земли» «конституирующее событие» мыслится как единственно «легитимное действие», определяющее «легальность простого узаконения».3 В концепции Шмитта с исчезновением народа, существование которого, как показал еще Гегель, мыслится только в рамках гражданского общества, исчезла и теория суверенитета. Ее место занял «децизионизм». Четвертьвековое развитие позитивизма, направленное на критику суверенитета, его редуцирование (в лучшем случае) до понятия «высшей силы государственной воли», сведение суверенитета, фактически, к социальному бытию этой воли, ее растворение в институтах государства, привело к тому, что это понятие оказалось создастся все, от семьи до гражданского общества». (Гегель Г.-В.-Ф. Философия права. - М.: Мысль, 1990. -§ 256). Baume S. Carl Schmitt, penseur de l'Elat. Genèse d'une doctrine. - Paris, 2008. - P. 74.
2 Schmitt С. Théorie de la constitution. - Paris, 1989. - P. 172.
3 Schmitt С. Nomos de la Terre. - Paris, 2001. - P. 77. исключенным из арсенала науки конституционного права также, как и из арсенала теории государства и права.
Между тем, против такого своеобразного элиминирования понятия суверенитет в свое время энергично возражал Гарольд Ласки, который отмечал, что «всякий правовой анализ государства зависит от этого сущностного понятия».1 Ведь трудно помыслить себе государство, которое не состояло бы из самостоятельно действующих членов, обладающих «активным сознанием» и стремящихся к «определенному благу», коллективное сознание которых (totality of consciences) существует независимо и нетождественно с волей государства. Неслучайно Ласки указывал на главную опасность подобного отождествления: авторитет приписывается государству и правительству, а государство приобретает «формальный и деспотический характер», и оно уже не может быть «ограничено служением свободе».3 Эти размышления Гарольда Ласки в известной мере предваряли ту полемику, которая развернулась с идеями Карла Шмитта в XX в. Ее суть заключается во взгляде на государство: является ли оно «концентрацией авторитета» (Ласки); или же оно подчинено, как выразился Ласки, «целям» (purposes) тех, над кем оно властвует и из них черпает свой авторитет?
Во второй половине XX в. эта полемика с идеями Шмитта и концепциями зрелого позитивизма приобрела еще более острый характер. Она ознаменовала собой новый этап в развитии интерпретаций понятия «суверенитет». В частности, в знаменитой и наиболее яркой книге, направленной против учения К. Шмитта, которая принадлежала перу Эрнста Блоха, сделана попытка восстановления в правах понятия «народный суверенитет». В частности, упоминаются учения Руссо и отцов-основателей
1 Laski H. Foundations of sovereignty and others essays.-New-IIaven, 1921.-P. 17.
2 Laski H. Authority in the Modern State, - New-York, 1919. - P. 43, 57, 65.
3 Ibid.-P. 78, 121. американской конституции.1 Проблема суверенитета рассматривается и в современных философско-правовых работах. В частности, Мишель Фуко отмечал, что концепция суверенитета, будучи идеологической установкой различных общественных групп, не должна смешиваться с реальными отношениями власти и господства, которые существуют в обществе. Именно эти последние и есть сущность реализуемых в обществе отношений
2 ~ подчинения. В целом, современный этап в развитии теории суверенитета следует охарактеризовать как этап пост-позитивистский. Исчезновение концепции суверенитета из теории конституционного права и политической мысли за рубежом вследствие развития позитивизма в конце XIX-начале XX вв. привело к тому, что в работах многих современных авторов суверенитет рассматривается как «идеологическая» концепция, не имеющая отношения к реалиям. Даже идеи М. Фуко, склонного к анализу различных «реальных» аспектов власти и господства, несут на себе отпечаток того методологического влияния, которое оставил после себя позитивизм начала
XX в.: в его анализе суверенитет «растворяется» в понятии власть, в реалиях социальных и социо-психологических отношений. Эта тенденция к ликвидации» понятия «суверенитет» весьма отчетливо прослеживается в одном из самых ярких и, позволим себе такую характеристику, провокационных сочинений, которые были опубликованы в последние годы.
Речь идет о книге Джин Баркелстоун «Генеалогия суверенитета». Суть взгляда автора на проблему суверенитета заключается в попытке доказать непосредственную связь между современными эпистемическими представлениями и изменениями в политических реалиях. Применение трех методов (контекстуальной истории политических идей, концептуальной истории политических идей и структуралистского метода) убедило автора книги в том, что само понятие «суверенитет» в эпоху Нового времени
1 Bloch Е. Droit naturel et dignité humaine. - Paris, 2002. - P. 78 et sq. - Fo ucault M. Power, Right, Truth // Contemporary political philosophy. An Anthology. — New-York, 2006 — P. 539-541.
3 Bartelston J. Op. cit. - P. 5-7, 246. сложилось в результате «случайного набора дискурсивных и эпистемических событий», который возник в европейской традиции размышлений о «политическом благе» и «практически-политическом вопрошании».1 Учитывая случайный характер этого понятия, с учетом сегодняшних изменений в политике и праве, «мы, кажется, не в состоянии принять решение о том, нужно ли оно нам». Конечно, понятие «суверенитет» сложилось в определенном интеллектуальном и историко-культурном контексте, но невозможно согласиться с автором книги в том, что этот контекст (переход от Средних веков к Новому времени) исключительным образом определяет его содержание. Нетрудно заметить (учитывая сказанное нами в обзоре основных этапов интерпретаций понятия суверенитет), что оно стало доминантой научного и политического сознания пе только эпохи Нового, но и эпохи Новейшего времени. Отметим и то обстоятельство, что сводить содержание этого понятия к конъектуре эпохи Нового времени означает не видеть того важнейшего для современности влияния, которое оказывал и продолжает оказывать позитивизм на различные его трактовки.
Тот факт, что позитивизм «редуцировал» понятие суверенитета, исключив его фактически из юридической науки, обусловил в значительной мере те подходы, которые сложились в современных спег^иалъных исследованиях, посвященных истории учений о суверенитете, особенно в эпоху XVII-XVIII вв. Эти подходы - подходы в рамках политической философии, а не в рамках юридической науки. Примером тому является коллективная монография, посвященная этому вопросу, которая вышла в свет под редакцией видного специалиста по истории и теории политической философии во Франции Ива Зарки.2 Соавторов данной монографии интересует судьба идеи народного суверенитета в ее контексте идеологии, порожденной современными процессами глобализации, в частности, в
1 Ibid - Р. 237-238,246.
2 Penser la souveraineté a l'époque moderne et coatempoiaine // Sous la direction de Gian Mario Cazzaniga et Yves Challes Zarka. - Paris, 2001.-T. l.-P. 1-3. национальных государствах и в рамках Евросоюза. Среди основных вопросов, затрагиваемых авторами представленной монографией, вопрос о реальности политического суверенитета в наши дни, о его смерти и том, что его заменит в таком случае, может ли исчезновение института народного суверенитета принести пользу для свободы, демократии и социальной солидарности.
Изучение истории развития суверенитета в рамках политической философии - характерная черта позитивистских и постпозитивистских работ, посвященных анализу политико-правовой мысли ХУП-ХУШ вв. Например, в общих работах, в частности, Поля Жане, Вильяма Даннинга1 вопрос о суверенитете оказался распыленным среди глав и параграфов: он рассматривался в рамках отдельных более общих тем (государство, общественный договор, учения о морали) и по персоналиям. К сожалению, этого недостатка не избежали и авторы современной фундаментальной академической «Истории политических и правовых учений» под редакцией Джона-Хендерсона Бёрнса, изданной в 1996 г. Оксфордским университетом. Работа, написанная коллективом, состоявшим из крупнейших европейских и американских исследователей, и по настоящее время является работой, с изучения которой следует начинать научные исследования истории политических учений Средних веков и Нового времени. Анализ зарождения теории суверенитета проводился в названной работе то тематически («тираноборцы»), то по персоналиям (Ж. Боден), то снова тематически (идеологи французского абсолютизма), то снова по персоналиям (Гроций, Пуфендорф). Историю политических учений эпохи Нового времени и Возрождения авторы считают законченной в 1700 г. Это привело к тому, что XVIII в., и, в частности идеи Руссо, одного из виднейших последователей «школы естественного права», возникшей в XVII в., оказались за рамками
1 Janet P. Histoire de la science politique dans ses rapports avec la morale. - Paris, 1887. - 2 tt., Dunning W. A. A history of political Theories - London, 1919. -3tt. названной работы.1 Аналогичным образом в сочинениях французской исследовательницы Симоны Гойар-Фабр основное внимание сосредоточено на изучении философских основ концепции суверенитета в XVII-XVIII вв. Кроме того, в ее работах (в особенности последних лет) заметна тенденция к изучению авторов договорных теорий названной эпохи по персоналиям, о чем свидетельствуют появившиеся недавно исследования, посвященные Ж. Бодену и С. Пуфендорфу."
Помимо общих работ, посвященных теме нашего исследования, следует отметить и ряд специальных исследований, к примеру, работы таких французских ученых, как Робера Дератэ3, Ижена Д'Эшталя.4 Французский исследователь Р. Дератэ первым поставил перед собой цель «дать научный комментарий к трактату Руссо «Об общественном договоре». Его исследования стали попыткой тематического изучения проблемы суверенитета применительно к политическим учениям эпохи Нового времени, хотя и с акцептом на творчество Руссо.5 Однако собственно теоретико-правового анализа понятия «суверенитет» его работа не содержит. Более того, акцент на теории народного суверенитета Руссо привел автора к тому, что работы его предшественников рассматривались не на концептуальном, а па иллюстративном уровне, то есть как «комментарий» к теории суверенитета у Руссо. Французский исследователь Эжен Д'Эшталь посвятил изучению суверенитета отдельный труд. Изучение теории суверенитета он начинает с эпохи Античности и основополагающих идей Аристотеля и заканчивает XIX в. и проблемой конституционализма во Франции в рамках конституции 1875 г. Однако, обращаясь к сочинениям Аристотеля и Марсилия Падуанского, Д'Эшталь сразу переходил в своем
1 Histoire de la pensée politique moderne. Sous la direction de J.-H. Burns. - Paris, 1997.
2 Goyard-Fabre S. Bodin et la question de la République - Paris, 1989, Goyard-Fabre S. Philosophie politique XVI-XVille s. - Paris, 1983, Goyard-Fabre S. Pufendorf et la droit naturel. - Paris, 1994.
3 Derathé R. J.-J. Rousseau et la science politique de son temps. - Paris, 1992.
D'IZichthal 13. Souveraineté du peuple et gouvernement. - Paris, 1895.
5 Derathé R. Op. cit. - P. 61. анализе к изучению творчества Руссо, совершенно проигнорировав всю традицию изучения проблемы суверенитета в эпоху конца XVI — первой половины XVIII вв. В результате вопрос о генезисе этого учения остался в стороне. Более того, автор так и не смог привести убедительных аргументов, в том числе и на уровне анализа терминологии, в пользу того, что в эпоху Античности и Средних веков существовали учения о суверенитете. Вместе с тем, автор справедливо считал, что в анализе теории суверенитета в исторической ретроспективе необходимо уделить пристальное внимание вопросу о единстве суверенной власти и ее делимости в учениях предшественников Монтескье и самого Монтескье.
В целом, подводя итог развитию специальных исследований, посвященных вопросу о суверенитете в зарубежной науке, необходимо отметить следующее. Последние три десятилетия характеризуются повышенным вниманием к проблеме суверенитета, однако, сознательно или неосознанно следуя общему направлению развития позитивистской теории права, многие авторы анализируют возникновение и развитие теории суверенитета с точки зрения истории политической философии. Нетрудно заметить, что в этом случае происходит своеобразная диссоциация историко-правового исследования и теоретико-методологических исследований в рамках современной теории права. К сожалению, этим недостатком отличаются работы, написанные отечественными исследователями как до Революции 1917 г., так и после.
В начале XX в. крупное исследование проблемы суверенитета принадлежало Н.И. Палиенко.1 В своей книге он провел преимущественно исторический анализ в области зарождения, развития теории суверенитета от времен Античности, где, по его мнению, само понятие суверенитета еще отсутствовало, средневековой Франции, где оно непосредственно зародилось, вплоть до конца XIX в. и начала XX в. Палиенко, вслед за
1 Палиенко Н.И. Суверенитет: историческое развитие идеи суверенитета и ее правовое значение. -Ярославль, 1903.
Еллинеком считал, что «суверенитет - чисто формальное понятие, выражающее собой лишь определенный характер государственной власти, как юридически высшей и независимой, и не может быть смешиваем с содержанием этой самой государственной власти или с отдельными правами, составляющими содержание государственного властвования».1 Исходя из подобного взгляда, этот автор рассматривал всю историю политико-правовых учений как его своеобразную иллюстрацию.
Нельзя не обратить внимания на то, что богатое по содержанию исследование Палиенко оказало сильное влияние на работы отечественных авторов, в частности на работы И.Д. Левина, B.C. Шевцова, В.И. Зуева и других.2 Они содержат именно теоретико-правовой анализ понятия «суверенитет». Но их труды, написанные в рамках марксистко-ленинской науки, страдают существенным недостатком: отрицанием достижений «буржуазных» авторов, в число которых попали, разумеется, и крупнейшие мыслители эпохи Нового времени. Отмеченная ранее диссоциация теоретико-правового ■ анализа вопроса и философско-политического, свойственная в зарубежной науке, оказалась и отличительной чертой советской науки (правда по причинам идеологического характера).
Отечественная наука послеперестроечного периода, к сожалению, не смогла в полной мере обратить свое внимание на юридическое содержание теории суверенитета в XVII-XVIII вв., обратившись к первоисточникам. Весьма спорные положения содержат работы Ю.А. Дмитриева3 (в соавторстве с Ш.Б. Магомедовым и А.Г. Пономаревым), Р.В. Косова4,
1 Палиенко Н.И. Указ. соч.: - С. 1,293.
2 Левин И.Д. Суверенитет. - М., 1948? Шевцов B.C. Государственный суверенитет (вопросы теории) - М., 1979? Шевцов B.C. Национальный суверенитет (проблемы теории и методологии). - М., 1978? Зуев В.И. Приоритет русской правовой мысли в создании и развитии теории суверенитета // Советское государство и право. - 1951. -№ 3.
3 Дмитриев Ю.А. Суверенитет в науке конституционного права.-М., 1998.
4 Косов Р.В. Пределы власти (история возникновения, содержание и практика реализации доктрины разделения властей). -М., 2005.
В.А. Увачева1. Среди таких положений можно привести, например, мнение Дмитриева о том, что Руссо являлся противником разделения властей. В действительности, Руссо заявлял о неделимости суверенитета в связи со своим постулатом о неделимости воли, которая составляет его существо, но власть, как механизм, реализующий суверенитет, по мнению мыслителя, вполне делима на законодательную и исполнительную. Весьма спорно мнение Увачева о том, что впервые идею о трех независимых властях выдвинул Ш.-Л. Монтескье, хотя до него это сделал крупный женевский юрист Жан-Жак Бюрламаки. Можно привести и другие примеры досадных неточностей в работах названных авторов. В современной отечественной и зарубежной науке достаточно много исследований узкого, специального характера. Рассмотрение каждого из них в отдельности проведено в соответствующих главах основной части настоящей работы.
Отмеченное положение дел в специальных исследованиях отечественных исследователей современного периода привело к разрыву между теоретико-правовым анализом вопроса и анализом в рамках истории политических и правовых учений. Наследие мыслителей ХУП-ХУШ вв. редко привлекает внимание отечественной теоретико-правовой науки, которая, по сути, сосредоточивает внимание на понятии «государственный суверенитет». Авторы учебников, говоря о том, что суверенная власть понимается как власть верховная, независимая, неделимая и неотчуждаемая,2 часто не раскрывают сущность ни одного из вышеуказанных признаков, что более всего походит на механическое постулирование аксиоматичных принципов. Из-за этого возникает некая неопределенность и недосказанность в теории суверенитета, что недопустимо для любой науки. При изучении теории суверенитета отечественные авторы значительное внимание уделяют механизму действия суверенной власти, а именно ее верховенству внутри
1 Увачев В.А. Механизм разделения властей в правовом государстве. — М., 2003.
2 Лазарев В.В., Липень С.В. Теория государства и права: Учебник для вузов. Третье издание, исправленное и дополненное. - М., 2004. - С.45. страны и независимости на международной арене, при этом не затрагивается ее сущность (источник), объем и границы.1 А ведь именно проблема источника суверенной власти была одной из центральных в эпоху Нового времени.
Подводя краткий итог степени изученности понятия «суверенитет» в науке, следует отметить, что полемика позитивизма и юснатурализма в конце XIX и начале XX вв. привела к исчезновению в науке проблемы источника (сущности) суверенной власти, которая в большинстве случаев стала рассматриваться не в рамках теории права, а в рамках обсуждения политических вопросов. Эта ситуация оказала существенное влияние на современное состояние анализа истории понятия «суверенитет». Он либо анализируется в рамках политической философии, либо, как свидетельствуют большинство работ современных отечественных исследователей, история идеи суверенитета используется как иллюстративный материал для характеристики общих теоретических положений. На .наш взгляд, сегодня необходим анализ сущностных характеристик понятия «суверенитет» на материале тех концепций, в которых оно было впервые сформулировано (XVII и XVIII вв.), принимая во внимание то, что эта концепция, пройдя сквозь призму позитивистской критики на рубеже Х1Х-ХХ вв., во многом утратила богатство своего содержания. Это содержание в силу названных ранее причин не было в полной мере изучено и в отечественной науке.
Объектом исследования в диссертации являются политические и правовые учения юристов «школы естественного права» и мыслителей, разрабатывавших проблематику «школы» (Т. Гоббс, Дж. Локк, Ж.-Ж. Руссо).
Предмет исследования - понятие суверенной власти, ее признаков и границ в трудах юристов «школы естественного права» и философов, разрабатывавших проблематику «школы» в ХУН-ХУШ вв. Например, у Марченко М.Н. Теория государства и права: Учебник. Издание второе, переработанное и дополненное. - М., 2002. - С. 58.
Цель исследования — выявить логическую основу, сущностные элементы концепции суверенитета и ее развитие в сочинениях мыслителей указанного направления.
Для уточнения вопросов, подлежащих рассмотрению в работе, необходимо определить хронологические рамки исследования. Теоретические представления о природе и сущности суверенитета в целом, о делимости суверенитета (весьма важный вопрос для понимания современной теории разделения властей), о тесной зависимости определения формы правления в государстве от принадлежности суверенитета одному или нескольким лицам, и, наконец, вопрос о границах осуществления суверенной власти сложились в XVII-XVIII вв. в сочинениях юристов «школы естественного права и прав лиц». Естественно-правовые концепции и договорные концепции происхождения государства и права развиваются весь XVII в. вплоть до конца XVIII в. Уже для большинства современников это направление политической и правовой мысли являлось чем то единым, связанным общей проблематикой и методологическими установками.1 Заметим, что в последние годы этот взгляд то оспаривается,2 то поддерживается исследователями. Мы считаем необходимым придерживаться сложившейся еще в XVII в. традиции, признающей это направление мысли единым, в котором ' выделяются «основные представители школы». Это, прежде всего, ее основоположник, Г. Гроций, С. Пуфеидорф, Ж. Бюрламаки, Ж. Барбейрак, К. Томазий (как историк, а, отчасти, критик «школы»), а также философы, которые внесли существенный вклад в разработку проблематики «школы»: Д. JIoick, Т. Гоббс, Ж.-Ж. Руссо. В известной мере рубежом явились 70-е и 80-е г. XVIII в., когда в большинстве сочинений физиократов во Франции подвергаются критике отдельные положения теории суверенитета. Систематически ее критика
1 I. F. Ludovici Delineado historiae juris divini, naturalis et positivi universalis. - Ilalae, 1714, Buddei Historia juris naturalis. In" Selecta juris naturae et gentium. - Halae, 1704.
2 Histoire de la pensée politique moderne. Sous la direction de J.-H. Burns - Paris, 1997. - P. 2-5.
3 Tuck R. Natural Right Theories: Their Origines and Development. - Cambridge, 1979. предпринимается видным венецианским юристом Ф. Финетти, И. Кантом и в сочинениях Й.-Г. Фихте, Г.-В.-Ф. Гегеля.1 Таким образом, целесообразно определить нижней границей исследования 70-е и 80-е гг. XVIII в.
Вместе с тем, в науке в том или ином ракурсе ставилась проблема происхождения суверенитета в политико-правовой мысли эпохи Античности и Средних веков. Большинство исследователей, работы которых были проанализированы ранее, считали, что понятие «суверенитет» в полной мере использовалось в эпоху Античности и Средних веков. Учитывая сказанное, необходимо определить нижнюю границу исследования первой четвертью XVII в. (появление сочинений Гроция), но проследить развитие представлений о нем на материалах сочинений отдельных, наиболее крупных представителей средневековой и античной политико-правовой мысли.
Задачи исследования: проанализировать генезис и основные этапы становления концепции суверенитета у мыслителей «школы естественного права» и их продолжателей в XVIÍ-XVIII вв. в рамках европейской традиции политико-правовой мысли; исследовать взгляды юристов «школы естественного права» и философов, разрабатывавших проблематику «школы», об источнике и способах происхождения суверенной власти; изучить непосредственно связанные с концепцией суверенитета учения о его «делимости» (указав ее роль в формировании современных концепций «разделения властей»), учение о форме правления, в том числе и так называемого «смешанного правления», учение о границах суверенной власти и праве народа на восстание; выявить роль концепции суверенитета в XVII-XVIII вв. в формировании парадигм' размышлений о природе суверенитета в учениях конца Х1Х-ХХ вв.;
1 Janet P. Op. cit. — Т. II. - Р. 432 et sq., Finetti J.F. De principiis juris naturae et gentium adversus Hobbesium, Pufendorfium, Thomasium, Wolfium et alios. -Neapoli, 1780.-2 tt.
- выделить основные подходы к интерпретации концепции суверенитета у юристов «школы естественного права» и мыслителей XVII-XVIII вв., разрабатывавших ее проблематику в историко-правовой науке.
Методы, раскрывающие предмет исследования.
1. Изучая структуру и содержание концепций суверенитета целесообразно учесть указания Э. Гуссерля, касающиеся сущностных характеристик понятия. По его мысли, существуют «чисто логические основополагающие понятия - те, какими определяется логическая структура предмета вообще или те, что выражают безусловно необходимые и конститутивные определения предмета».1 От них Э. Гуссерль предлагает отличать те категории, которые «выводятся из других предметностей посредством синтактических форм», другими словами эти категории выражают «сопряженность предмета с другими предметами». К их числу мыслитель относил такие категории, как «положение дел», «отношение», «качество», «единство», «множественность», «порядок» и т. д. Введение подобного различия весьма важно для анализа логической сущности понятия суверенитет, поскольку на протяжении всей истории развития этого понятия он нередко мыслился с точки зрения категорий второго рода (по выражению Гуссерля, «синтактических»), то есть через сопряженность этого понятия с понятиями «власть», «полномочия органов власти», «услуги публичной власти» и т. п.
2. Сравнительно-исторический метод анализа в его приложении к изучению политико-правовых учений нацелен на изучение содержания понятий, образующих логическую структуру той или иной концепции во взаимосвязи с концепциями разных исторических периодов. Частным приложением этого метода является метод ноативный, который заключается, по мысли академика B.C. Нерсесянца, в анализе того нового, что дает Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. - М., 2009. - С. 50.
2 Там же. - С. 52-53. изучение тех или иных текстов и концепций с точки зрения их содержания по отношению друг к другу.1
3. Метод историко-критического анализа. Как и любой критический метод, он является, по своей сути, рефлексивным. Если историко-сравнительный метод позволяет получить новые знания предметного уровня (содержание, характер понятия суверенитет), то критический метод, заключающий в своей сути метапредметпый уровень, на котором рассматриваются вопросы «о соблюдении в предметных знаниях не только логических требований непротиворечивости, полноты, разрешимости, но и содержательных методологических требований», позволяет «уточнить эмпирические данные, рассмотреть причины смены одной теории другой, изменения предмета той или иной науки». В последнем отношении историческая критика является у формой метапредметной рефлексии»."" Именно благодаря критическому анализу структуры и особенностей эволюции теорий суверенитета в эпоху Нового времени с позиций современной научной методологии становится возможным выявить те их особенности, которые могут быть актуализированы в настоящее время и содействовать развитию наших общетеоретических представлений.
4. Методы историко-липгвистические позволяют проанализировать семантику терминов, характеризующих понятие «суверенитет».
Источники. Настоящая работа основана на изучении трудов мыслителей «школы естественного права» и философов, разрабатывавших проблематику «школы» по возможности на языке оригинала. Речь идет о сочинениях Гроция, Пуфендорфа, Локка, Гоббса, Руссо и др. Но не только. Учитывая необходимость изучения генезиса теории суверенитета в эпоху Нового времени, необходимо привлечь сочинения мыслителей эпохи Античности и Нового времени. Поэтому источники, изученные нами в процессе
1 Нерсесянц B.C. История поли гических и правовых учений. - М., 2002. - С. 27.
2 Суркова Н.В. Методологические проблемы критики в исторической науке. - Самара, 1995. - С. 10-11., Борисов В.Н Уровни логического процесса и основные направления их исследования. - Новосибирск, 1967. исследования, следует презентовать как в хронологическом, так и в тематическом порядке (особенно в отношении «школы естественного права» и ее продолжателей).
Античность. Для понимания основных тенденций в развитии представлений о верховной власти в эпоху Античности целесообразно изучить работы ведущих политических мыслителей эпохи: Платона, Аристотеля, Цицерона.1 Анализ терминологии, использованной в их произведениях необходимым образом должен сочетаться с анализом правовых и политических реалий времени, практики политической жизни в античном полисе. Здесь необходимо привлечь авторитетные работы Т. Моммзена и др. авторов, посвященные этим вопросам.
Средние века. Средневековая политическая и правовая мысль развивалась в период интенсивных споров о характере и природе верховенства папской власти над светской властью государей. Анализ этого вопроса целесообразно основывать на сочинениях блаженного Августина, Иоанна Солсберийского и других мыслителей. В развитии политико-правовой мысли эпохи позднего средневековья огромную роль сыграли сочинения св. Фомы Аквинского. Существенный вклад в понимание роли и места общественного договора в эпоху Средних веков внесли труды Марсилия Падуанского, Уильяма Оккама. Вопрос о суверенном характере власти активным образом дебатировался в XVI в. в сочинениях «тираноборцев» и их противников. Все названные мыслители явились непосредственными предшественниками главных представителей «школы естественного права» и их последователей. Немаловажную роль в формировании теории суверенитета сыграли труды Иоанна Альтузия, Платон. Собр. соч. в 4-х п. — М., 1994. - Т. 1-4, Platonis opera. Ex recensione С. E. Ch. Schneiden. Volumen secundum. - Paiisiis, 1852, Аристотель. Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории. - Минск, 1998, Arisiotelis Politicorum libri octo. Recensuit Franciscus Susemihi. - Lipsae, 1872, Цицерон M.T. Диалоги. - M., 1994, Цицерон M.T. О старости. О дружбе. Об обязанностях. - M., 1975, Marci Tullii Ciceronis Opera omnia in uno volumine comprehessa. Ed. C.-F.-A. Nobbc. - Lipsae, 1850, Dionis Chrysostomi. Opera graece. E recensione Adolphi Emperii. — Brunsviege, 1844. сторонников абсолютной монархии во Франции вроде Жана Барикава и Шарля Луазо. Их труды также по возможности использованы в настоящей работе. Это представлялось тем более необходимым, что современные исследователи часто в своих работах «перепрыгивают» от анализа трудов Бодена к анализу сочинений Гроция, игнорируя как промежуточный этап сочинения французских юристов первой половины XVII в., изучавших вопрос о сущности суверенной власти.1
Новое время. Выдающуюся роль в развитии концепции суверенитета сыграли труды крупнейшего французского юриста XVI в. Жана Бодена. Его главный трактат «Шесть книг о Республике» был первоначально написан на французском языке, а затем автор перевел его на латинский (язык тогдашней образованности). Первое французское издание было нами использовапо в настоящей работе.2
Среди представителей «школы естественного права и прав лиц» нужно назвать в первую очередь голландского ученого-юриста Гуго Гроция — родоначальника современной, свободной от религиозной средневековой идеологии и покровительства феодализму, теории естественного права. Его главный и без преувеличения фундаментальный труд - знаменитый трактат «О праве войны и мира» (1625) был посвящен не только вопросам,
1 Saucti Auielu Augustini De civitate Dei libri XXII. Recognovit Dombart. - Lipsae, 1877. - T. II., Sancti Thomae de Aquino. Sententia libri Politicorum Arisiotelis. Editio Leonina. - Romae, 1972, Ptolemaeus de Lucca. De Regno continuatio. Edided Taurini. - Romae, 1954, OckhanVs Political Writings. John Kilcullen The Cambridge Companion to Ockham. - Cambridge, 1999, La Gaule fiançaise de François Ilotmann, jurisconsulte. Edition piemièie. - A Cologne: Par Hierome Bertulphe, 1574, De la puissance légitime du prince sur le peuple et du peuple sur le prince. Traité utile et digne de lecture en ce temps, écrit en latin par Etienne Junius Brutus, noiuvellement traduit en français. - S/L, 1581, Marcile de Padoue. Defensor Minor. - Paris, 1979, Iohannes Salusberiensiis. Polycraticus. - Paris, 1976, Nicolas de Cues. De la concordance catholique,- Sherbrooke, 1977. - L. III, § 282., Suarezius F. De legibus //Theologiae cursus completus. Accurate J.-P. Migne. - Paris:Petit Monrouge, 1858, Jean de Baricave. La défence de la monarchie fiançoise, et autres monarchies. - Paris, 1614, Masson A.-L. Jean Gerson, sa vie et son œuvre. - Paris, 1894, Raison et gouvernement d'état en dix livres par Giovanni Botero, traduction de Gabriel Cappuys - Paiis, 1594, Loyseau Ch. Traité des seigneuries. - Paris: Chez Abel Angelier au premier pilier du Palais, 1609.
2 Bodin J. Six livres de la république. - Lyon, 1578. собственно, права войны и мира, международного права, но и уголовного, гражданского и, что представляет больший интерес для раскрытия темы нашего исследования - государственного права. В рамках проблем государственного права Гроций вслед за Жаном Боденом развивал учение о государственном суверенитете. При этом он уделял немалое внимание глубокому исследованию не только самого понятия суверенитета (или, как называл его ученый, верховной власти), но и разделения этой верховной власти с точки зрения ее полномочий, проблему границ и многие другие вопросы в рамках данной тематики. Для раскрытия темы настоящей диссертации были привлечены русский перевод трактата Гроция1, оригинальное издание на латинском языке,2 а также его текст в переводе женевского юриста Жана Барбейрака . Перевод Барбейрака интересен для нас тем, что он снабдил трактат «О праве войны и мира» ценными комментариями исторического и теоретического характера. Этот перевод в XVII в. и, особенно, в XVIII в. являлся важнейшим источником знакомства с главным произведением Гроция.
Нужно сказать, что использование такого сочетания разных источников одного и того же произведения (оригинал и различные переводы) позволяет выявить подлинную позицию самого автора, а также ученых, переводивших его труды, поскольку любой перевод насколько блестяще он не был исполнен, все равно оставляет на себе субъективный смысловой отпечаток переводчика. Такой подход с целью раскрыть истинное содержание (т.е. в чистом виде) учений о суверенитете в нашей работе применялся и к другим мыслителям (Т. Гоббс (латинский-английский), русские переводы LÜ.-JI. Монтескье и Ж.-Ж. Руссо).4
1 Гроций Г. О праве войны и мира. - М., 1994.
2 Hugoni Grotii de Jure belli ас pacis libri tres. - Parisiis apud Nicilaum Boum, 1625.
3 Le droit de la guerre et de la paix. Par Huge Grotius. Tradit par Jean Barbeyrac. — Amsterdam, 1725.
4 Гоббс T. Сочинения в 2 т. - M., 1988, Гроций Г. О праве войны и мира. - М., 1994, Локк Дж. Сочинения в трех томах. - М., 1988, Монтескье Ш.-Л. Избранные произведения. - М., 1955, Руссо Ж.-Ж. Трактаты. - М., 1969, Juiieu P. Lettres pastorales adréssées aux fidèles de France qui gémissent sous la captivité de Babylon. Lettre
Различные проблемные аспекты теории суверенитета в тексте настоящей работы были исследованы в трудах крупного немецкого юриста эпохи Нового времени Самюэля Пуфендорфа,1 профессора женевского юриста Жана-Жака Бюрламаки", поднявшего проблему взаимодействия частей о суверенной власти; политических писателей Англии — Томаса Гоббса и Джона Локка4, а также французского мыслителя Жан-Жака Руссо, которые внесли немалый вклад в развитие теории происхождения суверенной власти, ее характере, а также «делимости суверенитета».
Следует сказать, что оригинальный вклад в развитие теории суверенитета внес известный протестантский публицист XVII в. Пьер Жюрьё5, который активным образом . полемизировал с защитниками абсолютной власти монарха и католическими публицистами, к числу которых относились, прежде всего, Р. Филмер, А. Рамсей, Ж.-Б. де Боссюэ.6 Различные аспекты этой полемики позволяют уточнить основные
VI. - Rotterdam, 1686. - T. III., Hobbes Th. De corpore politico. P. II, Ch. IV, § 1 H The english Works of Th. Hobbes. - London, 1840. - T. IV., Montesquieu Ch.-L. De Secondât. De l'esprit des lois // Oeuvres complètes. -Paris, 1964. - P. 619, Pufendorfii De officio hominis et civis libri duo. Lib. L, Cap. IV. § 6. - Francofurti, MDCCLIII, Oeuvres complètes de J.-J. Rousseau. - Paris, 1964. - T. 3.
1 Pufendorf S. Le droit de la nature et de gens. - T. II. - Caen, 1989.
2 Burlamaqui J.-J. Principes du Droit politique (2 tomes). - T. I. - Amsterdam, 1751.
3 Гоббс T. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Гоббс Т. Сочинения в 3 т. - Т. 2. - M., 1988. - С. 3 -545, Hobbes Th. Leviathan, ou la matière et la forme et la puissance d'un étal ecclésiastique et civile // trad. F. Tricaud, Sirey. - T. II. - Paris, 1971, Hobbes Th. De cive // Elementa philosophica De Cive, - Amsterdam, 1742.
4 Локк Дж. Два трактата о гражданском правлении. Трактат второй // Локк Дж. Сочинения в трех томах. -Т. З.-М., 1988.-С. 262-405.
3 Jurieu P. Lettres pastorales adressées aux fidèles de France qui gémissent sous la captivité de Babylone. — T. III. -Rotterdam, 1686.
6 Sir Robert Filmer. Patriarchia, or natural Power of Kings. - London, 1680, Bossuet J.-B. Politique tirée des propres paroles de l'Ecriture Sainte. Edition critique avec introduction et notes de Jacques Le Brun. - Genève, 1967, Œuvres de Fenélon, archeveque de Cambrai. Edition de Aimé Martin. - Paris, 1882. - T. III., Œuvres de Bossuet. Ed. Marlin. - Paris, 1882, Real de Curban P. La science du gouvernement, contenant le droit naturel qui traite de la connaissance de la vérité de la'amour de Dieu, de soi-même, de l'amour du prochain, de l'ordre de touts les devoirs. -Paris, MDCCL.-T. I. направления развития представлений о суверенитете в эпоху Нового времени.
О Жане-Жаке Руссо следует сказать отдельно. Его теория народного суверенитета во многих моментах не совпадала с позицией большинства юристов «школы естественного права» и философов, разрабатывавших проблематику «школы», но, доказывая несостоятельность и противоречивость их концепций, Руссо сохранял главное - ту проблематику, в рамках которой велась дискуссия. Более того, пересматривая спорные нюансы сквозь призму теории народного суверенитета, он находил наиболее адекватное и верное, как нам кажется, для теории решение. При изучении теории суверенитета по Руссо был использован его известный трактат «Об общественном договоре, или принципы политического права»1, а также письма Руссо и ряд мелких работ.
Для изучения специфики и определения роли теории «разделения суверенитета» в формирования современной концепции «разделения властей» в исследовании были привлечены работы Шарля Луи Монтескье (а именно трактат «О духе законов») и политические эссе Александра Гамильтона, Джеймса МедисОпа и Джона Джея известных под общим названием «Федералист».3
Структура работы. В соответствие с поставленными задачами исследования работа структурирована следующим образом: введение, три главы - «Учение о природе (сущности) и характере суверенитета», «Проявления суверенитета: проблема делимости суверенной власти»,
1 Rousseau J.-J. Du conrat social ou Piincipes du droit politique. Oeuvres complètes de J.-J. Rousseau. - T. III. -Paris, 1962, Руссо Ж.-Ж, Общественный договор // Руссо Ж.-Ж. Трактаты. - М., 1969, Rousseau J.-J. Lettres écrites de la Montagne // Œuvres complètes. - T. II. - Paris, 1964, Rousseau J.-J. Discouis sur l'origine et les fondements de l'inégalité// Oeuvres complètes de J.-J. Rousseau. - T. III. - Paris, 1962.
2 Монтескье LU. Избранные произведения. - M., 1955, Montesquieu Ch.-L. Œuvres complètes. - Paris, 1964.
3 Федералист. Политические эссе Александра Гамильтона, Джеймса Мэдисона и Джона Джея: Пер.с англ. / Под общ. ред., с преднел. Н.Н. Яковлева, коммент. О.Л. Степановой. - М., 1994.
Границы суверенной власти», заключение и список использованных источников и литературы.
ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Галимова, Альбина Шавкатовна, Самара
Выводы к главе 3.
1. Юристы «школы естественного права» и их современники выделяли три вида ограничения суверенитета: естественный закон, «общее благо», «основные законы государства». Изученные авторы в рамках анализа проблемы абсолютности суверенной власти внесли существенное уточнение в представление об «абсолютности»: абсолютная власть является таковой в границах «общей пользы» (Руссо) и «общего блага» (Локк), в рамках тех целей, ради которых она установлена (Гоббс).
2. Если сторонники юридического ограничения прав суверена, являясь одновременно сторонниками теории делимости его власти, придерживались теории «органического строения государства», то сторонники теории абсолютной власти суверена (Руссо и Гоббс) стояли на точке зрения индивидуализма: суверенитет даже при наличии таких ограничений остается См.: Палиенко Н.И. Указ. соч. - С. 264. абсолютным, поскольку при этом ограничиваются его внешние проявления (действия), но не сам суверенитет.
3. Руссо еще в большей степени, чем Гоббс, сумел последовательно провести индивидуалистический принцип в трактовке суверенитета. В его учении только авторитетная воля суверена может менять лишь общие условия общественного соглашения. То есть в тех случаях, когда граждане действуют как граждане, будучи включенными в общественный организм, а не как частные лица.
4. Заменив метафизическую концепцию авторитета, свойственную Боссюэ и Рамсею, а так же отказываясь от теории «органического строения государства» и развивая индивидуалистическое учение о суверенитете, «школа» и ее последователи считали источником суверенной власти человека, при условии свободного и легитимного проявления в политическом организме его авторитетной воли. Авторитетная воля проявляется в коллективном действии общественного организма. По сути дела, авторитетность воли одного индивида является легитимной для другого лишь тогда, когда она совпадает с волей последнего: это и есть естественная граннца в действиях суверенной власти. Таким образом, это позволило избежать морализаторства многих юристов, которые считали моральной обязанностью государя не нарушать прав подданных.
5. Доказывая в своих рассуждениях, что правитель не является сувереном, а является магистратом, Руссо заявлял, что право народа на их смещение происходит не в нарушение общественного соглашения и покушения на суверенную власть, а по воле народа и законным путем, который не является ни бунтом, ни восстанием. Этот путь мысли предварял концепции И. Канта и Ю. Шталя, открывая дорогу для развития политико-правовой мысли XIX в.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Подводя итоги проведенного в диссертации исследования теории суверенитета необходимо указать, что при изучении проблематики данной работы был применен метод анализа понятия «суверенитет» с точки зрения сущностных и синтактических категорий, развитых феноменологическим учением о познании, и в рамках исторической ретроспективы. Это позволило обнаружить в истории политико-правовой мысли XVII-XVIII вв. элементы «юридико-политического» подхода к его трактовке, который в настоящее время развивается в отечественной юриспруденции В.В. Лазаревым. Такой подход в сравнении с уже существующими научными трудами, посвященными схожей тематике, существенно отличается от подходов, развитых в работах большинства ученых, посвященных либо историко-правовому аспекту исследования, и в меньшей степени внимание уделено его теоретико-правовой стороне (такие ученые, например, как Р. Дератэ, И. Д'Эшталь, П. Жане), либо, напротив, более детально изучены именно теоретико-правовые особенности учений о суверенитете наряду с редкими экскурсами в историю вопроса и связанных с ним дискуссионных вопросов (такой подход в большей степени присущ, в частности, работам многих современных российских ученых (М.Н. Марченко, Ю.А. Дмитриев, Р.В. Косов, В.А. Увачев, А.Ю. Хованский, О.В. Мартышин и др.), а также работам ряда зарубежных исследователей (Дж. Баркелстоун, С. Гойар-Фабр и ДР-))
В результате анализа генезиса концепции суверенитета в эпоху Античности и Средних веков, а также сущности и характера суверенитета в учениях предшественников и ведущих мыслителей «школы естественного права» и мыслителей современников, развивавших идеи естественного права, которые возникли под влиянием становления абсолютных монархий в западноевропейских странах, устанавливается невозможность возникновения этой концепции ранее последней четверти XVI в. Дело в том, что в эпоху
Античности сама структура властных отношений исключала возможность рассмотрения верховной власти как сущностной характеристики социальной жизни в рамках политической структуры общества.
В диссертации установлено, что достижением эпохи Средних веков стала постановка проблемы источника суверенной власти в авторитетной воле «общественного организма», которая выражается в действии публичной власти, сосредоточенной в руках того или иного носителя (государя). Мыслители «школы естественного права», а также ее последователи в известной мере унаследовали этот взгляд, вытекавший из теории «органического строения государства». Большинство из них рассматривало суверенитет с точки зрения его носителя, отождествляя его с властными механизмами его осуществления. Отказ от этой теории и полемика со сторонниками «метафизического» источника суверенитета (от Бога) в лице Рамсея и Боссюэ привели к последовательному обоснованию индивидуалистической концепции суверенитета у Руссо и Гоббса, а также всестороннему обсуждению концепций «смешанного правления», «деления суверенитета», границ суверенной власти. У названных мыслителей понятие «суверенитет» выразилось именно в форме индивидуалистического представления, сменившего теорию «органического строения государства», унаследованную от эпохи Средних веков. Органическое представление выразилось в том, что суверенитет, подобно вещи или обязательству, передается частями между его носителями-субъектами (монарх-народ-аристократия), делится между ними. Ведь неслучайно многие концепции суверенитета в сочинениях юристов «школы естественного права» и их современников строились на моделях частноправовых соглашений, заимствованных преимущественно у римских юристов. Вместе с тем, в концепциях Руссо и Гоббса, а отчасти и Бюрламаки, прослеживается переход от представлений о суверенитете как о власти, принадлежащей индивиду (группе индивидов), к представлению о нем как о совокупности лиц, обладающих качествами (полномочиями), несводимыми к качествам отдельных индивидов или групп.1 В последнем случае суверенная власть, хотя и отождествлялась с «нравственным организмом» (Руссо), обликом «Левиафана» (Гоббс), но она уже не была, несмотря на эту «органическую метафору», теорией «органического строения государства». Эта теория была индивидуалистическая. Об указанной тенденции свидетельствует проведенный анализ терминологии, использованной как юристами «школы естественного права», так и политическими мыслителями ХУП-ХУШ вв. — их продолжателями.
В диссертации доказывается, что эпоху Нового времени были выявлены и отчетливо сформулированы сущностные характеристики суверенитета с точки зрения его светского источника: авторитетная воля индивида, выраженная в действиях публичной власти, обладающей легитимностью. Новоевропейский индивидуализм рассматривал суверенитет как авторитетную волю индивида, генерализированную в результате ее осуществления в политическом сообществе через действие публичной власти, которое возможно лишь в том случае, если оно есть действие коллективное, а воля гражданина в своей направленности и основных интенциях совпадает с волей сограждан. В последнем случае рассуждения представителей «школы» и ее последователей открывали дорогу к формулировке кантовского «категорического императива» в его приложении к политической теории. Концепция суверенитета, источником которого является «авторитетная воля» индивида, носила именно юридический характер, поскольку указывала не только на источник властного решения, но и на условия его легитимности', признание воли отдельного гражданина со стороны сограждан как обязательной для них.
Анализ концепции суверенитета в ХУП-ХУШ вв. в рамках синтактических категорий «отношения», «качества» и других позволил
1 Здесь было бы целесообразно вспомнить о рассуждениях К. Шмитта в книге «Левиафан в учении о государстве Томаса Гоббса» (СПб, 2006. — С 152). «у Гоббса лицом является не государство как целое, а суверенное предегавительное лицо», «душа государства как целого». г выявить такие особенности механизма действия публичной власти, как распределение властных полномочий и их гармоничное, сбалансированное взаимодействие. В диссертации отмечается, что эволюция теории суверенитета от метафизики «воли» Бога как источника суверенитета и теории «органического строения государства» к индивидуализму способствовала снятию проблемы ограничения и делимости суверенитета. Несмотря на абстрактный антропологизм, индивидуалистическое учение о суверенитете учитывает, с одной стороны, специфику источника суверенной власти, которая коренится в нравах, представлениях человека, а с другой формы выражения суверенитета в том, что касается публичной власти, ее организации и порядка действия. Более того, многие мыслители эпохи в изучении действий публичной власти широко обращались к политическому опыту, историческим фактам и т. п. Тем самым оказалось возможным мыслить суверенитет в единстве его источника и проявления в действиях публичной власти в политическом пространстве данного общества, действия, которые должны носить авторитетный характер, то есть пользоваться поддержкой авторитетной воли граждан, проявляющейся свободно. По сути дела это единство привело к тому, что в эпоху Нового времени возникла «юридико-политическая» теория суверенитета. В ее рамках понятие суверенитет определено в совокупности сущностных и синтактических категорий.
Давая оценку в целом развития представлений о суверенитете в политико-правовых учениях, следует отметить тот факт, что полемика между сторонниками теории «органического строения государства» и ее противниками, сторонниками индивидуалистической концепции суверенитета, стала своеобразной матрицей в дебатах, которые получили свое продолжение и в Х1Х-ХХ вв. Идея, согласно которой суверенитет выражен в лице государства, в организме общества, была развита в учениях немецких юристов XIX в. о юридических лицах (в первую очередь, работы
Гербера, Лабанда, Гирке).1 Именно эта теория «органического строения государства» в полной мерс укоренилась в позитивизме конца Х1Х-первой половины XX вв.
Различие между представлением о суверене как лице (организме) и суверенитете как авторитетной воле совокупности индивидуумов нам представляется весьма важным с точки зрения анализа концепции Карла Шмитта, признанного мэтра теории права XX в.
В работе «О диктатуре» он доказывал, что теория деления суверенитета через «опосредующие организмы» у Монтескье «не являлась ни демократической, ни республиканской», поскольку была связана с конкретными социальными условиями и отношениями, сложившимися во Франции в эпоху абсолютизма. Говоря о философах эпохи Просвещения как апологетах идеи всевластия «Разума», Шмитт полагал, что таким «коллективным разумом» является теория суверенной власти Руссо: исходя из индивидуалистических предпосылок, он создал концепцию суверенной власти как «составленное из индивидуумов целое», «совокупное целое».2 При этом Шмитт не хочет видеть коренного различия в понимании суверенитета между Руссо и Гоббсом с одной стороны и юристами «школы естественного права» и их сторонниками в эпоху Нового времени с другой, которое заключается в переходе от органической к индивидуалистической концепции суверенитета. В результате Шмитт вопреки тексту трактата «Об общественном договоре» отрицает, что Руссо был сторонником разделения властей и т. д., видя в его учении народа-законодателя, перманентного носителя «диктатуры разума». Эти «децизионистские» вариации получат свое развитие в его последующих работах. Замена «души» государства на
1 Von Gierke Otto. Deutsches Genossenschaftrecht. - Berlin, 1872-1913. - T. 1-1V. Подробнее о работах немецких теоретиков публичного права см. работу: Jouanjan О. Une histoire de la pensée juridique en Allemagne (1800-191 8). - Paris, 2005. - P. 187-334.
2 Шмитт К. Диктатура. От истоков современной идеи суверенитета до пролетарской классовой борьбы. -СПб, 2005.-С. 121, 140.
3 Филиппов А.Ф. Техника диктатуры // Шмитт К. Диктатура. - СПб, 2005. - С. 308. технику власти», по его мнению, является результатом «великого четырехвекового процесса, в ходе которого с помощью технических идей произошла всеобщая «нейтрализация» и, в частности, государство превратилось в нейтральный технический инструмент».1
По нашему мнению, рассуждать так — значит утратить верную историческую перспективу, поскольку совершенно очевидно, что концепция суверенитета как выражения авторитетной воли индивидуума, развитая, отчасти, в учении Гоббса, нашла свое дальнейшее развитие в учении Руссо. Концепция суверенитета в трудах последнего отнюдь не предполагает, как думал Шмитт, уничтожение социального и «интеграцию» всего и вся в рамки диктатуры народа. Напротив, суверенная власть, как «лицо», являясь у него совокупностью социальных качеств индивида, не предполагает диктатуру, поскольку единство общества и повиновение суверенной власти достигается не подчинением механизму действия публичной власти, а «формированием путем сочетания суммы сил индивидов» («former par agrégation une somme de forces» - «Об общественном договоре». Кн. I, Гл. 6). Напротив, идея суверенной власти, основанная на органическом представлении о ней, предполагает подчинение суверену как подавляющей силе, то есть той части государства, которой принадлежит суверенитет (его носителю). Все те концепции «деления» и «представления» суверена, ограничения суверенной власти, авторы которых стремились избежать (и не смогли избежать, как справедливо показал тот же К. Шмитт) превращения суверена в тирана в условиях абсолютизма, были спорными и противоречивыми. Трактовка Шмитта ведет к тому, что упускается из вида тот факт, что в эпоху XVII-XVIII вв. центральной проблемой в трактовке вопроса о суверенитете стала проблема сочетания действия публичной власти и свободы индивида, обладающего авторитетной волей.
В настоящее время теория права и государства как наука вправе оценить тот вклад, который внесла в развитие представлений о суверенитете
1 Шмитт К Левиафан в учении о государстве Томаса Гоббса. - СПб, 2006. — С. 161. политико-правовая мысль эпохи Нового времени. Если резюмировать коротко этот вклад, то оп заключается в следующем. Во-первых, изученные мыслители пришли к результату отрицательному: определить суверенитет с точки зрения его носителя (монарха или народа) оказалось невозможным без существенных противоречий в доктринальных построениях, многие из которых были отмечены позитивистами еще в конце XIX —начале XX вв. Но эта давно подвергнутая критике точка зрения повторяется и сегодня, в частности, в диссертации Л.Б. Черняк. Многие юристы и политические мыслители ХУП-ХУШ вв., отказываясь от «органической теории строения государства» в пользу индивидуалистической, совершенно справедливо считали теоретически несостоятельными и практически неосуществимыми идеи «делимости суверенитета», а также теории его ограничения. Во-вторых, результат положительный. Изученные в диссертации авторы доказывали, что суверенитет нельзя рассматривать исключительно как действие публичной власти, к которому его сводят сегодня многие сторонники догматического подхода к анализу суверенитета. Для них суверенитет - теоретический конструкт, позволяющий мыслить единство общественного организма, в рамках которого он действует и осуществляется в том порядке, который установлен и реализуется благодаря коллективному и свободному волеизъявлению членов общественного организма. Как только действия публичной власти ведут к нарушению этого единства, то есть к нарушению свободы граждан, он перестает существовать именно потому, что действие публичной власти, как бы совершенно она не была организована, осуществляется, прежде всего, благодаря содействию воли граждан, руководящей их поступками. Суверенитет не имеет иных границ, чем природа людей, их культура, нравственные принципы и взгляды, благодаря которым они объединены в единое целое, в политический союз.
Регулятивный характер этой концепции проявляется в том, что она позволяет обосновать принципы гармоничного, сбалансированного взаимодействия тех или иных элементов общественного организма, ветвей власти и т. п. Наследие политико-правовой мысли эпохи Нового времени не следует забывать сегодня. Позитивистская теория права конца XIX — начала XX вв. заявляет об исчезновении понятия «суверенитет»: действия публичной власти (государства) и ее органов разнохарактерны, пронизывают различные стороны общественной жизни, и порой возникает впечатление, что это они действуют «авторитетно» и «суверенно» во благо или во вред общества.1 Эта точка зрения неизбежно ведет к реанимации теории «органического строения государства», а с ней и проблематики «деления суверенитета», его «ограничения» и так далее.2 И вместе с тем к забвению сущностных характеристик суверенитета: авторитетной воли, осуществляемой публичной властью, являющейся легитимной благодаря тому, что она следует этой воле. Таким образом, концепция суверенитета в изученный период должна рассматриваться как достояние науки и правосознания европейского человека, как парадигма размышлений о государстве и обществе, природе, характере властных отношений в обществе.
Когда мы говорим «парадигма», мы вправе задать вопрос, а не исчерпала ли она себя, не сводится ли она ныне к некоей раз и навсегда устоявшейся концепции, которая «более не способна производить историческое: до такой степени история, которую она породила, вплоть до нашего века огня и железа, как кажется, исчерпала свои возможности».3 Наверное можно согласиться с тем, что в настоящее время концепция суверенитета более не играет той исторической функции, которой она была
1 В этом отношении интересно соображение Г. Ласки: «Допуская это, а подобное допущение заставляет нас сделать сама реальная ситуация, мы должны признать, что осуществление авторитета, называем ли мы его власть сунерените гом или как-то иначе, находится в огромном большинстве случаев в руках правительства». (Laski H. Authority in the Modern State. - P. 31).
2 Против подобного «деления» суверенитета между различными органами власти справедливо высказываются те специалисты, которые анализируют понятие «государственный суверенитет». См., к примеру, Пастухова Н.Б. О некоторых вопросах изучения и укрепления государственного суверенитета // Право и государство: теория и практика. - М.: ИД «Право и государство», 2007. - № 10 (34). - С. 20.
J Mairet G. Le principe de souveraineté. Histoires et fondements du pouvoir moderne. - Paris, 1997. - P. 13. облечена в эпоху Нового времени. Опираясь на нее, мыслители эпохи великих революций XVII и XVIII вв. заложили конституционные основы национальных государств. Ныне эта роль сыграна. Значит ли это, что концепция суверенитета «застыла» в тех теоретических рамках, в которых она была создана, или, хуже того, вообще не соответствует нынешним реалиям. Относительно подобных рассуждений хотелось бы высказать следующее соображение. Не смотря на то, что в настоящее время концепция суверенитета более не играет той исторической функции, которой она была облечена в эпоху Нового времени, то есть не призвана служить обоснованием конституционного строя национальных государств, она не является концепцией «исчерпавшей свой потенциал развития». Эта концепция сменила содержательные параметры, но не логическую основу: в ХЛШ-Х1Х вв. она мыслила человека метафизически. Через этот метафизический этап прошла вся история европейского индивидуализма. В настоящее время по мере изменения представлений о человеке и его социальном бытии меняются и представления о формах выражения и качестве «авторитетной воли» индивида в сообществе. Концепция суверенитета изменила способ своего бытия в истории. Задача теоретико-правовой науки заключается в том, чтобы осмыслить этот новый способ.
БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ «Учение о суверенитете в трудах ученых-юристов "школы естественного права" и политических мыслителей XVII - XVIII вв.»
1. Аристотель. Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории. — Минск: Литература, 1998.-1391 С.
2. Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Гоббс Т. Сочинения в 3 т. — Т. 2. — М.: Издательство «Мысль», 1988.-С.3-545.
3. Гоббс Т. О гражданине // Гоббс Т. Сочинения в 3 т. — Т. 1. -М.: Издательство «Мысль», 1988. С. 270 - 506.
4. Гроций Г. О праве войны и мира. М.: «Ладомир», 1994. - 868 С.
5. Локк Дж. Два трактата о гражданском правлении. Трактат второй // Локк Дж. Сочинения в трех томах. — Т. 3. — М.: Издательство «Мысль», 1988.-С. 262 405.
6. Монтескье Ш. О духе законов // Монтескье Ш.-Л. Избранные произведения. — М.: Госполитиздат, 1955. — 799 С.
7. Платон. Собр. соч. в 4-х тт. М.: Мысль, 1994. - Т. 1 - 4.
8. Руссо Ж.-Ж. Общественный договор // Руссо Ж.-Ж. Трактаты. -М.: Наука, 1969.-586 С.
9. Федералист. Политические эссе Александра Гамильтона, Джеймса Мэдисона и Джона Джея: Пер.с англ. / Под общ. Ред., с предисл. H.H. Яковлева, коммент. О.Л. Степановой. — М.: Издательская группа «Прогресс» «Литера», 1994. — 534 С.
10. Цицерон М.Т. Диалоги. М. : Наука, 1994. - 222 С.
11. Цицерон М.Т. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М.: Наука, 1975.-367 С.
12. Arislotelis Politicorum libri octo. Recensuit Franciscus Susemihi. Lipsae: G. B. Teubner, 1872. - 720 pp.
13. Sancti Aurelii Augustini De civitate Dei libri XXII. Recognovit Dombart. — Lipsae: Parent Desbares, 1877. — T. II.
14. Jean de Baricave. La défence de la monarchie françoise, et autres monarchies. Paris: S/e, 1614. - 1068 pp.
15. Bodin J. Six livres de la république. Lyon: Imprémerie de Jean le Tourne, 1578.-739 pp.
16. Bossuet J.-B. Politique tirée des propres paroles de l'Ecriture Sainte. Edition critique avec introduction et notes de Jacques Le Brun. Genève: Droz, 1967.-468 pp.
17. Bossuet J.-B. Avertissements aux protestants, V // Œuvres de Bossuet. Ed. Martin. Paris: Didot, 1882. - T. 2.
18. Politique de Bossuet. Choix de texts. Paris: Armand Colin, 1967.-315 pp.
19. Stephen Junius Brutus. Vindiciae Contra Tyrannos. S/ L., 1579. - 113 pp.
20. De la puissance légitime du prince sur le peuple et du peuple sur le prince. Traité utile et digne de lecture en ce temps, écrit en latin par Etienne Junius Brutus, noiuvellement traduit en français. — S/L, 1581. 287 pp.
21. Buddei Johanni Historia juris naturalis. In: Selecta juris naturae et gentium. -Halae, 1704.
22. Burlamaqui J.-J. Principes du Droit politique (2 tomes). T. I. — Amsterdam: Chez Zacharie Chatelain, 1751. — 308 pp.
23. Dom Calrnet. Histoire universelle sacrée et prophane, depuis le commencement du monde jusqu'à nos jours. — Nancy, 1771. XVII tt.
24. Raison et gouvernement d'état en dix livres par Giovanni Botero, traduction de Gabriel Cappuys. Paris, 1594. - 312 pp.
25. Marci Tullii Ciceroni s Opera omnia in uno volumine comprehessa. Ed. C.-F.-A. Nobbe. Lipsae, 1850. - 1890 pp.
26. Dionis Chrysostomi. Opera graece. E recensione Adolphi Emperii. — Brunsviege: Impensis Westermani, 1844. — 911 pp.
27. Fénelon F. de la Mott de Saligniac. Essai philosophique sur le gouvernement civil // Œuvres de Fénelon. T. III. Chap. VI. - Paris: Didot, 1852.
28. Sir Robert Filmer. Patriarchia, or natural Power of Kings. — London: Printed for Richard Chifwell, 1680. 421 pp.
29. Grotius H. Droit de la guerre et de la paix (Traduction de Jean Barbeyrac). — Université de Caen, 1984. 2 TT.
30. Hugoni Grotii de Jure belli ac pacis libri très. — Parisiis apud Nicilaum Boum, 1625.-840 pp.
31. Le droit de la guerre et de la paix. Par Huge Grotius. Tradit par Jean Barbeyrac. Amsterdam: chez Pierre de Coup, 1725. — 2 TT.
32. Hautman F. La Gaule française. Paris: Fayard, 1991. — 183 pp.
33. La Gaule française de François Hotmann, jurisconsulte. Edition première. -A Cologne: Par Hierome Bertulphe, 1574.
34. Hobbes Th. Leviathan, ou la matière et la forme et la puissance d'un état ecclésiastique et civile. — T. II. Paris: F. Alcan, 1921. — 345 pp.
35. Flobbes Th. Leviathan, ou la matière et la forme et la puissance d'un état ecclésiastique et civile // trad. F.Tricaud, Sirey. — Paris: Hachette, 1971. -360 pp.
36. Hobbes Th. De cive // Thomae Hobbes Opera quae latine supersunt. Ed. Gillelmi Molesworth. Londoni: Apud Joannem Bohn, 1839 - P. 157-438.
37. Hobbes Th. De corpore politico // The english Works of Th. Hobbes. -London: Johann Bohn, 1840. T. IV.
38. Hunton Ph. A Vindication of the Treatise of Monarchie. — London, 1644. — 342 pp.
39. Jurieu P. Lettres pastorales adressées aux fidèles de France qui gémissent sous la captivité de Babylone. T. III. - Rotterdam: Chez Abraham Acher, 1686.-4 TT.
40. Iohannes Salusberiensiis. Polycraticus. — Paris: Vrin, 1976. 540 pp.
41. Loyseau Ch. Traité des Seigneuries. Paris: Abel Angelier, 1609. - 468 pp.
42. Ludovici I.F. Delineatio historiae juris divini, naturalis et positivi universalis. Halae, Magdeburg, 1714.
43. Marcile de Padoue. Defensor Minor. Paris: CNRS, 1979. - 465 pp.
44. Montesquieu Ch.-L. Œuvres complètes. — Paris: Intégrale, 1964. — 1132 pp.
45. Nicolas de Cues. De la concordance catholique. — Sherbrooke: SNRS, 1977. -456 pp.
46. Ockham's Political Writings. John Kilcullen The Cambridge Companion to Ockham. Cambridge University Press, 1999. — 426 pp.
47. Correspondance complète de J.-J. Rousseau établie et annotée par R.-A. Leigh. Genève-Institut et Musée de Voltaire. - 1963 - 1999. - tt. I-LV.
48. Oeuvres complètes de J.-J. Rousseau. — Paris: Gallimard, 1964. — T. 1 5.
49. Platonis opera. Ex recensione С. E. Ch. Schneiden. Volumen secundum. — Parisiis: Didot, 1852. 1234 pp.
50. Ptolemaeus de Lucca. De Regno continuatio. Edided Taurini. — Romae: Editio Vaticanae, 1954. — 231 pp.
51. Pufendorf S. Le droit de la nature et de gens. — T. II. — Caen: Centre de philosophie politique et juridique, 1989. — 580 pp.
52. Pufendorfii De officio hominis et civis libri duo. — Francofurti: Danker, MDCCLIII. 546 pp.
53. Suarezius F. De legibus // Theologiae cursus completus. Accurate J.-P. Migne. Paris: Petit Monrouge, 1858. - 732 pp.
54. Sancti Thomae de Aquino. Sententia libri Politicorum Aristotelis. Editio Leonina. Romae: Editio Vaticanae, 1972. — 680 pp.2. ЛИТЕРАТУРА
55. Абдулатипов Р.Г. Российский федерализм: опыт становления и стратегия перспектив. М.: Канон, 1998. — 322 С.
56. Алексеев H.H. Основы философии права. — СПб: Лань, 1999. — 345 С.
57. Алферова Е.В., Кутафин O.E. Современный федерализм: состояние и тенденции развития. — М.: Юристъ, 1999. — 268 С.
58. Атаманчук Г.В. О целостности государства и государственного управления. Ростов н/Д.: РГУ, 2001. - 44 С.
59. Бабурин С.Н. Территория государства: правовые и геополитические проблемы. М.: МГУ, 1997. - 480 С.
60. Барциц И.Н. Конституционно-правовое пространство России: формирование и динамика. — М.: РАГС, 2001. — 361 С.
61. Берман Дж. Г. Западная традиция права. Эпоха формирования. — М.: МГУ, 1997.-539 С.
62. Борисов В.Н. Уровни логического процесса и основные направления их исследования. — Новосибирск: Наука, 1967. — 213 С.
63. Вейсман А.Д. Греческо-русский словарь. — М.: Греко-Латинский кабинет, 1991 (репринт издания 1899). — 830 С.
64. Виллемс П. Римское государственное право. — СПБ: Скороходов, 1888. -510 С.
65. Гегель Г.-В.-Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. - 525 С.
66. Герье В.И. Иннокентий III и объединение Италии. — СПб: Павленко, 1909.-320 С.
67. Гессен В.М. Основы конституционного права (издание второе). -Петроград, Издание Юридического книжного склада «Право», 1918. -280 С.
68. Гессен В.М. Общее учение о государстве. — СПб.: Издательство Водовозова, 1909.-321 С.
69. Градовский А.Д. «Общество и государство» // Сочинения. -СПб: Наука, 2001.-430 С.
70. Графский В.Г. История политических и правовых учений: учеб. -М.: ТК Велби, 2005. 600 С.
71. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. — М.: Академический Проект, 2009. — 489 С.
72. Дайси А. Основы конституционного права Англии. — М.: Типография Сытина, 1905.-434 С.
73. Дворецкий И.Х. Древнегреческо-русский словарь. М.: Огиз, 1958. -2 ТТ.
74. Джунусов M.С. Суверенитет как социальный феномен. — М.: Институт социологии РАН, 1994. 109 С.
75. Дмитриев Ю.А. Суверенитет в науке конституционного права. — М.: ИНФРА-М. Норма, 1998. - 454 С.
76. Джунусов М.С., Мансуров Т. Лики суверенитета в призме социальной истории. -М.: Фонд развития «Казахстан», 1994. 216 С.
77. Дюги Л. Конституционное право (общая теория государства). -М.: Типография Т-ва И.Д. Сытина, 1908. 730 С.
78. Еллинек Г. Общее учение о государстве. СПб.: Издательство Смирнова, 1908.-756 С.
79. Занин C.B. Общественный идеал Ж.-Ж. Руссо и французское Просвещение XVIII в. СПб.: Миръ, 2007. - 539 С.
80. Зуев В.И. Приоритет русской правовой мысли в создании и развитии теории суверенитета // Советское государство и право. 1951. — № 3. — С. 13 -24.
81. Исаев И.А. Господство. М.: Юристъ, 2008. - 432 С.
82. Карапетян Л.М. Грани суверенитета и самоопределение народов // государство и право. 1993. -№ 1. - С. 13 - 23.
83. Кокошин A.A. Реальный суверенитет в современной мирополитической системе. -М.: Европа, 2005. 173 С.
84. Кокошкин Ф.Ф. Лекции по общему государственному праву. -М.: Зерцало, 2004. 467 С.
85. Козлов А.Е. Государственный суверенитет российской Федерации: от провозглашения до достижения // Конституционный строй России: Сб. ст. Вып. 1.-М., 1992. С. 47 - 63.
86. Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. — СПб.: Издательство Водовозова, 1914.-443 С.
87. Коркунов Н.М. Русское государственное право. — СПб: Типография М.М. Стасюлевича, 1908. 2 тт.
88. Косов P.B. Пределы власти (история возникновения, содержание и практика реализации доктрины разделения властей). — М.: Юристъ, 2005.-412 С.
89. Котляревский С.А. Власть и право. Проблема правового государства. — СПб: Лань, 2001.-365 С.
90. Крылов B.C. Проблемы суверенитета в Российской Федерации. — М.: Юридическая литература, 1994. — 410 С.
91. Кулаковский Ю.А. История Византии. 395-518 гг. СПб: Алетейа, 1996.-445 С.
92. Кутафин O.E. Государственное право РФ. — М.: Юристъ, 1996. 530 С.
93. Кутафин O.E. Российская автономия. М.: Юристъ, 2006. - 487 С.
94. Лазарев В.В., Липень С.В. Теория государства и права: Учебник для вузов. Третье издание, исправленное и дополненное. М.: Спарк, 2004. - 528 С.
95. Левин И.Д. Суверенитет. М.: Гослитиздат, 1948. - 478 С.
96. Марченко М.Н. Теория государства и права. Учебник. Издание второе, переработанное и дополненное. М.: ООО «ТК Велби», 2002. - 640 С.
97. Машкин H.A. Принципат Августа. М.: Гослитиздат, 1950. - 512 С.
98. Нерсесянц B.C. История политических и правовых учений. Учебник для вузов. М.: Издательство НОРМА, 2002. - 552 С.
99. Ю.Филиппов А.Ф. Техника диктатуры // Диктатура. От истоков современной идеи суверенитета до пролетарской классовой борьбы. — СПб: Наука, 2005. С. 277 - 326.
