Уголовное право феодальной Англии VII-XIV вековтекст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.01 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ

по праву и юриспруденции на тему «Уголовное право феодальной Англии VII-XIV веков»

На правах рукописи

Хатунов Сергей Юрьевич

Уголовное право феодальной Англии VП-XIV веков

Специальность 12.00.01 -Теория и история права и государства;

история правовых учений

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук

Ростов-на-Дону - 2004

Работа выполнена на кафедре государственно-правовых дисциплин Ростовского юридического института Российской правовой академии Министерства юстиции РФ

Научный консультант: доктор юридических наук,

профессор Зырянов В. Н.

Официальные оппоненты: доктор юридических наук,

профессор Романовская В.Б. доктор юридических наук, профессор Рассказов Л.П. доктор юридических наук, профессор Новиков Ю.А.

Ведущая организация: Нижегородская академия МВД России

Зашита диссертации состоится « & » мая 2004 г. в часов на заседании диссертационного совета по юридическим наукам ДМ 212.247.01 при Государственном научном учреждении , «Северо-Кавказский научный центр высшей школы» Министерства образования Российской Федерации по адресу: 344006, г. Ростов-на-Дону, ул .Пушкинская, 140.

С диссертацией можно ознакомиться в зональной научной библиотеке Ростовского государственного университета по адресу г. Ростов-на-Дону, л.Пушкинская, 148.

Автореферат разослан « £"">> апреля 2004 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета ДМ 212.247.01 кандидат юридических наук, доцент

Сорокин И.О.

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. Долгое время в отечественной науке из-за идеологических барьеров отсутствовал научный интерес к вопросам истории и происхождения уголовного права и вообще к подобным исследованиям. Теперь, когда юридическая наука развивается вне строгих идеологических рамок, возрос и интерес к таким исследованиям. Однако сегодня все реже встречаются сколько-нибудь значительные работы ученых-юристов по истории уголовного права зарубежных стран, в том переводные, глубоко исследующие процессы зарождения и развития уголовного права той или иной страны, с опытом которой нашим юристам следовало бы ознакомиться. Невозможность опереться на подобные исследования порождают застой не только в юриспруденции, но в других гуманитарных науках, что обусловлено значимостью уголовного права.

История показывает, что пределы свободы действий для человека должны быть поставлены в строгие юридические рамки, поскольку «наша цивилизация не достигла еще такого совершенства, которое гарантировало бы каждому уверенность в том, что даже при условии наиболее осмотрительного ведения своих дел он не будет иметь надобности в защите со стороны уголовного права, или в том, что полнейшая безупречность его поведения с нравственной стороны устранит всякую возможность возбуждения против него необоснованного или недобросовестного уголовного обвинения»1.

Историческая действительность со всей очевидностью показывает основу успеха развития уголовного права, поскольку немаловажным инструментом в его развитии остается познание исторического опыта. По мнению известного английского адвоката и авторитетнейшего юриста в области уголовного права

1 Кении К. Основы уголовного права. М., 1949. С. 1.

3

«

Дж. Ф. Стифена: «Полное описание любой отрасли правадолж-но состоять из трех частей, соответствующих его прошлому, настоящему и будущему состоянию»1. Следовательно, история уголовного права есть та его часть, без которой трудно представить другие - настоящую и будущую.

Широкомасштабные преобразования, охватывающие все сферы жизнедеятельности российского общества, оказывают существенное влияние и на развитие уголовно-правовых идей. Переосмысление процессов, протекающих в российской уголовно-правовой науке не может считаться достаточно полным, если надлежащим образом не будут рассматриваться исторические, социально-политические и нормативные предпосылки, которые создают основу для такого переосмысления. Структура, содержание, принципы и направленность такого переосмысления, а также его значение для нынешнего российского общества, государства и законодательства предполагает обращение не только к истории отечественного права, но и к историческому опыту зарубежных стран. В этой связи особый интерес для нас представляет опыт английского общего права. Исторический характер английского права актуален прежде всего, потому, что оно до сих пор несет глубокий отпечаток истории, а также потому, что оно не знало «обновления ни на базе римского права, ни в силу кодификации, что характерно для ... правовых систем ро-мано-германской правовой семьи. Оно развивалось автономным путем, контакты с Европейским континентом оказали на него лишь незначительное влияние». Во-вторых, английское право, являясь «продуктом длительной эволюции», в ходе своего развития не знало осложнений «никакими революционными волнениями»1, т.е. не было ни до-, ни послереволюционного права, поскольку оно сохраняло историческую преемственность. Эти обстоятельства актуальности темы диссертации дополняются еле-

1 Stephen J.F. A History of the Criminal Law of England. London, 1996 Vol. l.P.l.

дующими основными обстоятельствами.

Во-первых, в последнее время вопросы развития и роли английского уголовного права весьма скупо освещаются отечественными правоведами, особенно его феодальный период. Причина этого — слабая выраженность англосаксонской правовой системы (системы общего права) в российском праве по сравнению с романо-германской правовой системой стран континентальной Европы. Однако К. Маркс отмечал, что всякая нация может и должна учиться у других, даже если у нации свой естественный путь развития2. Поэтому неудивительно, что запас иностранных заимствований в российском праве довольно обширен как по разнообразию норм, так и по характеру и типам самих заимствований. Велико оно, например, в современном российском уголовном праве, в образовании которого заметную роль сыграло то, что оно не замыкалось в рамках национальных границ.

Во-вторых, следует заметить, что заимствование далеко не всегда является фактом пассивным в отношении заимствующего права, часто мы имеем дело не столько с влиянием чужого права, сколько с экспансией права заимствующего, со своеобразным историко-правовым захватом. Известный русский юрист В. Спасович в предисловии к книге Дж.Ф. Стифена писал: «Нет уже счету различным подражаниям, некоторые английские учреждения проникли во все части света, например, учреждение присяжных. Теперь оно вводится в России; когда оно будет распространено на Сибирь, можно будет сказать, что оно обошло кругом весь шар земной».

В-третьих, очевидно, что любая реформа требует обширной законодательной работы, кардинально обновляющей уголовное право. Разрабатывая уголовно-правовые акты, отвечающие

1 Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М., 1999. С. 208.

2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 10.

насущным потребностям развития общества, следует учитывать всестороннее, систематическое и глубокое использование знаний, накопленных при изучении становления и развития английского уголовного права, законы и учреждения которого «с одной стороны весьма национальны, с другой стороны способны к безграничному, космополитическому распространению».

В-четвертых, понимание условий, при которых формировалось уголовное право феодальной Англии, имеет важное теоретическое и практическое значение. Это объясняется тем, что «лучшие силы народа не ушли в бездонную глубь мира идей», а направлялись «на выработку общественных отношений»1. И поэтому накопленный опыт необходимо переосмысливать, так как «несмотря ни на какое умственное превосходство, нельзя видеть далее горизонта своего века, и каждая новая эпоха дает истории новые точки зрения и особенную форму»2.

Именно традиционные правовые ценности, а также исторический опыт, сконцентрированный в уголовном праве феодальной Англии, активно участвует в формировании современной уголовно-правовой идеологии и содействует дальнейшему совершенствованию действующего законодательства современных государств, в частности и России. Многие «неотъемлемые элементы английской правовой культуры ... находят благодатную почву и внедряются как демократические новеллы, признанные обогатить опыт иных правовых традиций и культур»3. Поэтому описание английского уголовного права феодальной эпохи позволит выявить важные и характерные элементы одной из сторон общеевропейской концепции уголовного права. Однако необходимо создать панорамную картину общеевропейского

1 Стифен Дж. Ф. Уголовное право Англии в кратком очертании. Спб., 1865. С. VI, VII.

2 Тьерри О. История завоевания Англии норманнами. Спб., 1868. Т.1.С.4.

3 Романов А.К. Правовая система Англии. М., 2000. С. 13.

права без белых пятен. Сегодня нас не устраивает даже общее схематическое изложение состояния истории уголовного права феодальной Англии, которое отсутствует в отечественной юридической литературе. Современное решение по устранению белых пятен требует создать и показать богатую и разнообразную картину уголовного права, которая позволила бы не только восполнить существующий пробел путем решения актуальной задачи правовой науки, но и установить новые горизонты для последующих исследований.

Степень изученности темы. Уголовное право Англии феодальной эпохи слабо изучено в отечественной юридической литературе. В нашей стране выходили монографии, переводы и статьи по уголовному праву Англии, которые в основном отражали его современное состояние и лишь по необходимости затрагивали исторические аспекты и, в частности, феодальный период. Также отдельные уголовно-правовые проблемы затрагивали историки-медиевисты в своих работах (Гутнова Е.В., Глебов А.Г. и др.). Это объясняется скорее всего тем, что основные памятники английского уголовного права не переведены на русский язык, а некоторые до недавнего времени даже на английский язык. Однако следует отметить, что автор в работе над диссертацией использовал исследования отечественных историков-медиевистов: П.Г. Виноградова, Д.М. Петрушевского, ЕА. Косминского, М.А. Барга, А.Я. Гуревича, Е.В. Гутновой и других.

Среди зарубежных исследователей уголовного права Англии феодальной эпохи следует выделить работы английских и немецких ученых, которые в основном и внесли выдающийся вклад в изучение английского права. В первую очередь необходимо назвать имена тех правоведов и юристов, без которых невозможно было бы провести данное исследование: М.М. Биге-лоу, Р. Гнейст, Ф. Либерманн, Ф.У. Мейтленд, Г. Мэн, Ф. Палг-рейв, Л.О. Пайк, Ф. Поллок, Дж. Ривс, У. Стаббс, Дж.Ф. Сти-фен, У. Холдсуорд.

В процессе работы над диссертационным исследованием

автор также использовал работы историков-правоведов: К. Ал-лена, Р. Бартлета, Дж. Бетти, Дж. Беллами, Л. Габел, Дж. Гиве-на, Т.А. Грина, Т. Дина, А.В. Дисей, Дж. Кей, П. Уинфилда, П. Уормалда, Т. Плакнетта, Р. Пью, X. Поттера, Г. Ричардсона, Дж. Сейлза, Р. Тэрнера, Дж. Хадсона, Б. Ханауолт, X. Харнарда и других.

Анализ литературы по теме диссертации показывает разрозненность и узость исследовательской работы предшественников, что не дает полного представления о содержании и форме одного из важных этапов в жизни феодального общества Англии, которым без сомнения является развитие и становление уголовного права. Также следует учитывать, что до настоящего времени в отечественной юридической литературе отсутствуют монографические исследования, специально посвященные уголовному праву феодальной Англии.

Таким образом, современное состояние изученности проблемы свидетельствует о необходимости скорейшего ее исследования, а отсутствие каких бы то ни было первоисточников английского уголовного права феодального периода на русском языке обязывает сделать эту проблему предметом более полного и специального рассмотрения.

Цель и задачи исследования. Целью диссертационной работы является проведение наиболее полного исследования уголовного права феодальной Англии VП-XIV вв., которое могло бы дать полноценную характеристику периода его становления и развития. Цель диссертации также предполагает проведение исследования уголовно-правового механизма, основанного на совокупности идей, в том числе невостребованных в настоящее время, выработанных английским уголовным правом в УГГ-ХГУ вв.

В диссертации данная цель воплощается, конкретизируется и достигается с помощью решения ряда задач, важнейшими из которых являются следующие:

- проанализировать отражение в политических событиях и правовых документах УГГ-ХГУ вв. процесс зарождения и ста-

новления уголовного права феодальной Англии, а также его развитие в условиях централизации власти;

- раскрыть специфику понятийного аппарата английского уголовного права при рассмотрении уголовно-правовой терминологии в правовых документах УП-Х1У вв.;

- провести анализ исторического процесса формирования и изменения уголовного права феодальной Англии У11-Х1У вв.;

- показать особенности процессуального развития уголовного права Англии, а также выделить выработанные общим правом критерии, применяемые в процедурных и процессуальных вопросах, сопровождавших в своем развитии материальное уголовное право;

- исследовать формы проявления уголовно-правового регулирования в уголовном праве феодальной Англии УП-ХГУ вв.;

- установить и исследовать источники уголовного права феодальной Англии УГГ-ХГУ вв.;

- определить характерные особенности уголовной ответственности в средневековом праве Англии;

- проанализировать особенности понятий преступления и наказания в феодальной Англии УГ1-ХГУ вв.;

- показать и проанализировать виды уголовных преступлений, а также систему и виды уголовных наказаний;

- проследить взаимосвязь процесса социально-правовых изменений с процессом развития уголовного права;

- проанализировать содержание уголовного права в правовых трактатах, уделив особое внимание уголовно-правовым доктринам Гленвиля и Брактона;

- в ходе исследования уголовного права феодальной Англии УГГ-ХГУ вв. показать, насколько это возможно, особенности и уровень преступности, а также степень влияния римского, канонического и континентального уголовного права на английское уголовное право и наоборот.

Предметом исследования является уголовное право феодальной Англии УГГ-ХГУ вв.

Объектом исследования служит процесс зарождения, становления и развития английского права, особенно общего права, реализующего юридические принципы и правовые нормы феодального права, а также базисные правоотношения в рамках этого права.

Теоретическую и методологическую основу исследования составляют совокупность форм и методов научного исследования, используемых в отечественной и зарубежной практике. Для более точного рассмотрения средневекового уголовного права автор ко всей совокупности форм и методов исследования добавил метод комплексного рассмотрения сложных проблем с использованием диалектического подхода к выявлению и объяснению противоречий. В диссертации применен аналитический метод оценки источников, дающих реальное представление об английском уголовном праве. Особое внимание удде-лено практике средневековых английских юристов.

Диссертант применял как общенаучные методы исследования: обобщение, сравнение, абстрагирование, анализ и синтез, восхождение от абстрактного к конкретному, от частного к общему, так и специальные: историко-правовой, сравнительно-правовой, логико-правовой, лингвистический, формально-юридический, конкретно-правовой, специально-юридический и другие.

Источниковую базу исследования в своей основе составляют как правовые, так и исторические памятники и документы средневековой Англии.

В ходе работы над диссертацией автор проанализировал следующие правовые памятники и документы: англосаксонские правды и законы; покаянные книги (libri poenitentiales) VII --VIII вв.; законы англо-нормандских королей, особенно Leges Henrici Primi; законодательство анжуйских королей, прежде всего асси-зы Генриха II (такие как Кларендонская и Нортгемптонская), Великую хартию вольностей, Мертонские провизии и статут Мальборо, парламентские статуты (такие как Вестминстерские и об измене 1352 г.); трактаты Гленвиля, Брактона, Britton,

Fleta, Зерцало судей, Placita Corone; сборники протоколов судебных заседаний разъездных судов, в том числе Записные книжки Брактона и Ежегодники, и другие. Автором в целях расширения информационной базы исследования английского уголовного права также изучены и использованы, помимо правовых, следующие исторические памятники и документы: Англосаксонская хроника, Книга страшного суда, английские и нормандские хроники XII-XIII вв., в первую очередь Ордерика Виталия, Ральфа Дисе-то и Матвея Парижского, монастырские хроники, казначейские свитки и другие средневековые нарративные, документальные и литературные источники.

Положения диссертации, выносимые на защиту

1. Главной предпосылкой к объединению английского права в XII в. послужила не столько самобытность правосознания и правовая культура, сколько преемственность. Поэтому процесс формирования уголовного права феодальной Англии, проходивший в феодальных «оковах», в значительной степени основан на преемственности, обобщении английского права, что позволило ему выйти из состояния обособленности и разобщенности.

Правовое наследие, доставшееся от англосаксонского прошлого, стало открытой дверью для будущих преобразований и в нужный момент способствовало обеспечению развития английского уголовного права.

2. Глубокая и принципиальная трансформация уголовного права феодальной Англии в период его развития привела к становлению качественно новой системы уголовно-правового регулирования, которая помимо появления новых источников права, заметна по следующим формам проявления:

а) деление преступлений на искупаемые и неискупаемые, в дальнейшем переросшее в деление их на особо тяжкие (измена), тяжкие (фелония) и менее тяжкие (мисдиминор);

б) деление судебных дел на уголовные и гражданские;

в) переход уголовной юрисдикции исключительно к государству (как прерогатива короны), что позволило перевести уго-

ловное наказание из частного в меру государственного принуждения;

г) появление общественного обвинения или обвинительного акта в противовес частному обвинению;

д) появление в уголовном праве понятия mens rea (виновная воля) - субъективной стороны преступления;

е) наказание или арест должен производится не «иначе, как по приговору равных его [его пэров] и по закону страны»;

и некоторые другие.

Вышеупомянутые положения явились неоспоримо существенным шагом вперед, который сделало уголовное право феодальной Англии за восемь столетий своего существования.

3. Определение характерных черт теоретических основ уголовного права феодальной Англии следует рассматривать в получении оценок по следующим основным направлениям: оценки терминологических особенностей понятия преступления, оценки характерных особенностей уголовной ответственности, оценки иерархии преступлений, оценки обоснованности наказания, оценки взаимосвязи понятия наказания и репрессивного характера уголовного права, оценки уголовно-правовых доктрин.

В теории уголовного права феодальной Англии процесс эволюции представлений по основополагающим юридическим принципам находит свое воплощение в накоплении опыта применения писаных и неписаных уголовно-правовых норм, получающих первоначальное выражение в виде старинного обычая или королевских инструкций и установлений.

4. Объективный характер развития уголовного права феодальной Англии предопределяется созданием уголовно-правового механизма, обуславливающего диалектику взаимосвязи объективной и субъективной природы уголовной ответственности, поскольку основан не только на древнем обычае и законах королевства, но и на доктринах и решениях профессиональных юристов. Уголовно-правовые доктрины, учитывая несовершенство существующего уголовного права и его несоответствие

централизованному государству, пытаются закрепить объективно-субъективную природу уголовной ответственности.

5. Положительная динамика правовых преобразований не смогла значительно повлиять на процесс секуляризации уголовного права феодальной Англии. В средневековой Англии существовало терминологическое родство преступления и греха, также как наказания и епитимьи. Поэтому исходный греховный мотив преступления роднил его с существующей идеей общей греховности человеческой природы, а ярким примером этого является самоубийство, которое объединяло в себе и грех и преступление.

Возрастание роли публичных наказаний в системе уголовного права только усилило дух его ритуализации и номократи-ческую концепцию его обоснования, культивировавшиеся церковью. Значительное число видов наказаний, особенно таких как тюремное заключение, изгнание из королевства и различные позорящие наказания, реализовывалось с учетом опыта применения соответствующих форм епитимий.

6. Системная трансформация механизма уголовно-правового регулирования, а наряду с ними—оснований и пределов уголовной ответственности, закономерно привела к формированию в уголовном праве феодальной Англии иерархии преступлений и системы наказаний. С утверждением реального многообразия источников права весьма существенно видоизменились содержание и формы уголовно-правового регулирования, а также возник особый способ реализации политических интересов правовым путем - петиция и обвинение в государственном преступлении в парламенте.

Научная новизна исследования состоит в том, что впервые в отечественной историко-юридической науке проводится комплексный и систематизированный историко-теоретический анализ сложного процесса зарождения и становления уголовного права феодальной Англии.

Особо следует отметить следующие признаки, позволяю-

щие утверждать о научной новизне диссертации:

1. Впервые переведен на русский язык трактат Гленвиля, изучены и представлены научной общественности уголовно-правовые доктрины Гленвиля и Брайтона, а также правовые трактаты и различные протоколы уголовных дел, многие из которых хотя и не являлись источниками права, тем не менее отражали степень развития правовой мысли, а также общее состояние уголовного права феодальной Англии в исследуемый период. Особо следует отметить введение в научный оборот уголовной составляющей последней самой полной компиляции обычного права Англии - Leges Henrici Primi.

2. В ходе проведенного исследования показан уровень и состояние правовых знаний, достигнутых английской средневековой правовой теорией по вопросам, касающимся уголовного права, его источников, правоприменительной практики и принципов его формирования.

Уголовное право феодальной Англии исследовалось в контексте английской средневековой правовой мысли, с учетом ее развития и правовой преемственности, а также в тесной связи и взаимообусловленности с социально-политическими изменениями в обществе и государстве.

3. На основе периодизации исследуемого периода и исследования объективной связи между этапами развития уголовного права выявляется эволюция общей концепции понятий преступления и наказания. Показано, что уголовно-правовая доктрина Брактона, развивающая взгляды на роль уголовных правоотношений в механизме уголовно-правового регулирования, а также на уголовную ответственность, оказалась наиболее совершенной и определяла правоприменительную практику вплоть до XVII в.

4. Становление уголовного права феодальной Англии предоставило возможность определить основание и механизм освобождения от уголовной ответственности в истории английского уголовного права..

В исследовании научно обоснован тот факт, что в результате введения суда присяжных по всем уголовным делам у самого общества появилась возможность принимать участие в решении вопросов о виновности (невиновности) подсудимого. Расширение сферы применения смертной казни вызвало адекватную реакцию общества через вердикты жюри присяжных, где они отстаивали свои представления о правосудии, с которыми не считались законодатели. Это находило воплощение в вопросах об освобождении от уголовной ответственности.

5. Хронологически последовательное изучение основных видов преступлений и наказаний показало характерные черты их развития, а также появление уголовно-правовых категорий, обусловивших содержание, специфику и функциональность уголовного права феодальной Англии в целом.

В ходе проведенного исследования научно обосновано и проанализировано становление уголовного права Англии, а также выявлено, что это становление проходило сквозь призму типичных процессуальных норм, которые были первичными по отношению к материальным нормам в определении меры уголовной ответственности или наказания.

6. Изучение тенденций развития уголовного права феодальной Англии позволило выявить, что уголовные правоотношения в средние века развивались более динамично, тем самым обостряя существующие уголовно-правовые противоречия; расширяется круг законодателей в части принятия уголовно-правовых норм; функции государства и механизм уголовно-правового регулирования расширяются.

Теоретическое значение работы. Теоретическая разработка концепции развития уголовного права феодальной Англии является попыткой углубить научное познание в области истории права. Это связано с необходимостью привлечь внимание научной общественности к тому, что даже в условиях феодализма формирование новых подходов к известной парадигме - необходимый аспект для всех движущих сил, способствую-

щих развитию уголовного права.

Практическое значение работы. Практическая значимость данного исследования заключается в его научно-педагогическом использовании, поскольку исторический опыт общеевропейского правового развития необходимо показывать на основе развития права одной страны в контексте правового развития всей Европы. Положения диссертации могут быть использованы в учебном процессе по дисциплинам: история государства и права, теория государства и права, гражданское право, конституционное право, а также в смежных областях гуманитарного знания.

Результаты исследования могут быть использованы также при подготовке учебников, учебных пособий, программ и методических указаний, а также чтении лекций и проведении всех видов занятий по вышеуказанным дисциплинам.

Апробация результатов работы. Диссертационное исследование является итогом многолетней работы автора в области истории права. Основные ее результаты воплощены в монографиях, учебных пособиях, переводах, статьях. Непосредственно по теме исследования опубликовано 24 работы, общий объем которых составляет 64,01 п.л.

Материалы и результаты исследования, выводы и предложения автора были апробированны по научных конференциях, проводимых Ставропольском филиале Пятигорского государственного лингвистического университета, Ставропольском государственном университете, Северо-Кавказском государственном техническом университете и Ростовском юридическом институте Российской правовой академии Минюста РФ, Институте всеобщей истории РАН, используются при проведении занятий на юридических факультетах.

Объем и структура диссертации. Логика исследования определила структуру диссертации, которая состоит из введения, трех частей, включающих 26 параграфов, объединенных в семь глав, а также заключение и список использованной литературы.

Основные положения диссертационной работы

Во «Введении» обоснована актуальность избранной темы, степень ее изученности, обозначена теоретическая и практическая значимость работы, сформулированы предмет, цели и задачи исследований, а также определены положения, выносимые на защиту, методологическая основа, источниковая база и научная новизна проведенных исследований.

Первая часть «Уголовно-правовое регулирование в феодальном праве средневековой Англии» состоит из трех глав.

В первой главе этой части «Становление уголовного

права в Англии» раскрывается становление уголовно-правового механизма в период зарождения и развития английского права. Данная глава содержит два параграфа: в первом исследуется становление уголовного права в период обычного права, а во втором общего права.

В первом параграфе «Уголовное право в англосаксонский и англо-нормандский период — период обычного права» отмечается, что дать полный и системный анализ начальной стадии развития уголовного права в период обычного права очень трудно, а иногда даже не представляется возможным. Это объясняется прежде всего тем, что подлинной власти права еще не существовало, а власти государства было недостаточно. А.Г. Пост по этому поводу отмечал: «Дисциплинарная власть первобытного старейшины, с одной стороны, постепенно ослабляясь, принимает ограниченные размеры отеческой власти, супружеской власти и опеки, но с другой стороны, служит базисом для развития царской власти, которая начинает вмешиваться в уголовную юрисдикцию, как самостоятельный фактор»1. Поэтому в англосаксонский период пользоваться термином «уголовное право» в том юридическом смысле, которое ему придается в наше время, было бы некорректно. Неписаное право, которое сохранилось в Англии до сих пор, убеждает, что именно эта часть

архаичного права, которая не записывалась и безвозвратно утеряна, создавала большие трудности для полного и системного анализа начальной стадии развития уголовного права или делала это невозможным. То, что в период обычного права не было различий между уголовным и деликтным правом, также как между гражданскими и уголовными делами, английский историк права Г. Мэн объясняет так: «Уголовный закон древних обществ не есть закон о преступлениях; это закон о вредоносных действиях,... это закон о вреде (Torts)». Поэтому уголовно-правовые нормы в древних памятниках англосаксонского права казуистичны и далеки от реальности. Доминирование уголовно-правовых норм возникает из определенных материальных условий в жизни англосаксонского общества. Это не является случайным элементом в жизни общества, так как вытекает из главной цели древнего права, выражавшей жестокость самого общества, которая культивировалась в его недрах. Следовательно, «чем древнее кодекс, тем полнее и подробнее изложен в нем уголовный отдел»2. И чем больше общество отходило от родовых обычаев, тем очевиднее становилось различие между уголовным и гражданским разделами.

Несмотря на вышесказанное в период обычного права все же создавался основной инструмент уголовно-правового регулирования. В канун норманнского завоевания уголовное право Англии базировалось на четырех основных инструментах уголовно-правового регулирования: кровная месть, денежный штраф по тарифу, объявление вне закона и наказание, связанное с вопросом «о жизни и членах».

Историческая действительность такова, что на протяжении многих веков механизм уголовно-правового регулирования,

1 Пост А.Г. Зачатки государственных и правовых отношений. Очерки по всеобщей сравнительной истории государства и права. M., 1901. С. 155.

J Мэн Г.С. Древнее право, его связь с древней историей общества и его отношение к новейшим идеям. Спб., 1873. С: 288,289.

предшествовавший возникновению публичного уголовного права, основывался на грубой физической силе и принуждении, являвшихся главными инструментами кровной мести, которые со временем сменила система денежных компенсаций за нарушение мира. В реальности, физическая сила и принуждение есть не что иное, как начальное приобретение обществом опыта в психологическом механизме дисциплины, где с явной очевидностью должно присутствовать самопринуждение индивида к повиновению. Поэтому стоит заметить, что обществу как таковому, в каждый отдельно взятый период его развития, Свойственно налагать на своих членов такие ограничения, которые необходимы для того, чтобы общество не распалось или самоуничтожилось.

Такой принцип естественного регулирования криминальной сферы общественной жизни того времени предполагал коллективную ответственность, так как объектом мести за преступление становился не только тот, кто причинил зло, но и его родня. Кровная месть как механизм уголовно-правового регулирования, возникнув в качестве средства самозащиты, в конечном итоге определяет ту меру карательного воздействия на причи-нителя зла, которая поможет обиженному лицу или его родственникам восстановить или добиться справедливости. Этот простой механизм уголовно-правового регулирования, возникший из материальных условий жизни того времени и надолго переживший свою эпоху, где отсутствует предметно-содержательная форма уголовной ответственности, обладает огромной степенью самостоятельности, которая не дает возможности решить кардинальный вопрос уголовного права из-за оторванности от причин зла.

В Англии смена приоритета, а именно замена кровной мести на денежный штраф, происходит постепенно с появлением сдерживающих факторов, которые обозначилась по прошествии следующих событий: во-первых, завоевание Англии германскими племенами, которое было связано с потерей родовых связей,

переселившихся в Англию семей. Это углубило распад англосаксонского родового быта, вследствие чего старые родовые узы слабели или отмирали. Поэтому взамен старых появляются новые общественные отношения, при которых люди объединяются не по признаку родства, а вокруг вождей, прославивших себя во время завоевания. Позднее по такому принципу начинают формироваться англосаксонские королевства - гептархии. И по мере укрепления и расширения королевской власти вергельд прочно вошел в общественное сознание. Во-вторых, развитие частного владения и изменение материальных условий жизни семьи, приводило к накоплению ею богатств. Это обстоятельство требовало, чтобы зло, причиняемое другому человеку, возвращалось воздаянием в виде уголовно-правовой кары, но уже с учетом нарождающейся верховной королевской власти. Денежный штраф как нельзя лучше подходил на эту роль; при этом королевская власть получала не только право утверждать тарифы вергельда и бота (bot), но и самой извлекать из этого доход в виде своей доли - вит (wite). В-третьих, появление альтернативы физической силе, а именно возможность прибегнуть к помощи суда. В правде Инэ отказ от такой альтернативы уже наказывается: «Если кто-либо (самовольно) расправится, прежде чем обратится к правосудию, пусть отдаст и возместит отнятое и поплатится 30 шиллингами». В-четвертых, введение в действие англосаксонских правд и законов способствовало не столько постепенному отходу от ненужных королевской власти обычаев, сколько возможности изменить их, максимально соблюдая народные традиции, например, в законах кровная месть не отменяется, а изменяется путем введения различных ограничений.

В процессе своего развития англосаксонское общество выработало ряд мер, с помощью которых стало возможным прекратить бесконечную кровную вражду, сопровождаемую многочисленными убийствами. По мере того как общество становилось более устойчивым, применение физической силы и при-

нуждения переходит под контроль властных структур и институтов. Хотя необузданность людских страстей еще главенствует в обществе, но уголовно-правовые отношения уже регулируются не обычаем, а законом, хотя и основанном на обычае, но в нем присутствуют элементы государственного вмешательства в отношения обидчика и обиженного, которые пытаются ограничить кровную месть, сделав ее крайним средством в борьбе с преступностью.

Денежная компенсация как часть уголовно-правовой нормы обязательно присутствует и очень подробно описана во всех законах англосаксонского и англо-нормандского периода. Величина тарифа определялась тяжестью преступления и социальным положением потерпевшего. Порой из текста того или иного закона трудно понять схему платежа или способ оценки причиненного зла. Смысл кровной мести при введении денежного штрафа заключается в том, что она воспринимается как последняя возможность возмездия в случае неуплаты вергельда. Фактически, если причинитель зла или его семья не заплатит или откажется платить штраф, кровная месть как уголовно-правовой регулятор вступала в силу. В то же время законами не предусматривалось каких-либо мер принудительного характера к неплательщику, однако неуплата могла привести к объявлению вне закона. Человек, объявленный вне закона, считался диким зверем, которого можно преследовать и убить, не опасаясь последствий. Объявление вне закона является древним институтом, который на протяжении многих веков остается для государства самым последним регулятивным средством защиты права. Например, в законах Этельстана оно выражено следующим положением: «И если они в назначенный срок представить его (в суд) не хотят или не могут, то отныне он (не имеющий господина) становится вне закона, и кто его встретит, может убить его, как вора».

Система уголовно-правового регулирования, основывавшаяся на вергельде и компенсации и неразрывно связанная с ин-

статутами кровной мести и объявлением вне закона, образовывала фундамент уголовного права в англосаксонском законодательстве. Несмотря на то, что эти составляющие являются фундаментом, тем не менее, они все же не стали исчерпывающими для уголовного права в англосаксонский период. Надстройка над этим фундаментом столь обширна, что не следует ее игнорировать, так как она стала необходимой для отхода существующего уголовного права от варварства. Необходимость отметить данное обстоятельство состоит в том, что важные элементы возросшей надстройки со временем начинают заменять некоторые старые элементы фундамента, становясь одними из важнейших механизмов уголовно-правового регулирования. Пожалуй, самым заметным становится институт наказания. Наказание, связанное с решением вопроса «о жизни и членах» уже в 1Х-Х вв. начинает переходить в разряд государственных прерогатив, замещая ряд старых представлений о возмездии, которое должен понести преступник.

За полстолетия до нормандского завоевания в законах, объединивших датское и англосаксонское право, датские и англосаксонские короли стремились выделить в особую категорию уголовные преступления, и в том числе другие правонарушения, которые тем или иным образом влияют на безопасность государства и, следовательно, затрагивают интересы короля и короны. Законы Кнута содержат перечень преступлений, в которых присутствует элемент насилия и большая их часть в более поздние времена квалифицировалась как нарушение королевского мира. К нарушению королевского мира относились сначала определенные формы причинения зла, за которое нарушитель должен был платить штраф королю, а в дальнейшем в их ряду появилась и такая категория преступлений, за совершение которых предусматривалась также и конфискация имущества. Согласно Книге Страшного суда было всего три преступления, за совершение которых предусматривалась конфискация имущества в пользу короны по всей Англии—нарушение мира, жилища

и грабеж на больших (королевских) дорогах. Эта категория уголовных преступлений расширяла юрисдикцию короля, сделала его единственным обладателем права поддержания мира и порядка во всей стране, которое только он мог делегировать своим вассалам в частную юрисдикцию.

Однако в англосаксонских законах и правдах XI в. устрашение выступает в качестве основного принципа наказания за тяжкие уголовные преступления. В конце англосаксонского периода широкое распространение получило наказание в виде нанесения тяжкого телесного увечья (отрубание руки "или ноги, кастрация, отрезание языка, носа, ушей и т.п.), расцвет которого пришелся на англо-нормандский период. Смертная казнь как наказание порой носило просто массовый характер. Повешение, отрубание головы, утопление, сбрасывание с горы и другие виды смертной казни применялись исключительно по вердикту короля и совета мудрых (уитангемот). Однако, несмотря на большие усилия, королям англосаксонской эпохи так и не удалось контролировать наказание, которое по большей части оставалось в частных руках.

Ситуация не меняется и после нормандского завоевания в 1066 г. Уголовное право к тому времени было уже слишком запутанным, и Вильгельм Завоеватель не предпринял серьезных усилий, чтобы изменить закон. В англо-нормандский период первым подтверждением почти полной преемственности в уголовном праве становится Книга Страшного суда. Этот уникальный исторический памятник затрагивает все стороны жизни общества, в том числе и вопросы уголовного права. В ней ссылки на уголовное право в точности соответствуют уголовно-правовым нормам датских и англосаксонских королей, которые собраны еще в начале XI в. в светских законах Кнута. Вполне очевидным является тот факт, что без изменений оставлена терминология, которой описана королевская уголовная юрисдикция. Еще одним характерным примером, подтверждающим незначительные перемены в уголовном праве того периода, является Leges

Henrici Primi (Законы Генриха I). Этот свод законов обычного права был скомпилирован почти через полстолетия после нормандского завоевания, однако в нем присутствуют прямые ссылки на кровную родовую месть и кровного мстителя. В то же самое время, там же вводится новый институт - частное обвинение в тяжком уголовном преступлении (фелонии), введенный в Англии почти сразу после нормандского завоевания и который, по мнению англо-нормандских королей, был необходим для замены кровной родовой мести и предлагался в качестве ее альтернативы.

Во втором параграфе «Уголовное право в анжуйский период - период общего права» отмечается, что характер -ной чертой развития английского уголовного права с середины XII в. стала его практическая направленность. Такая направленность уголовно-правового регулирования стала очевидной при Генрихе II, который провел соответствующую правовую реформу, а суды выработали новые правовые нормы, совокупность которых в дальнейшем начала именоваться общим правом. Богатый практический опыт, накопленный королевскими судьями, периодически обобщался теоретическими работами, которые позволяли решать теоретические проблемы и вырабатывать единую доктрину права, в том числе уголовного. Английское право к концу XII в. существенно изменилось, поскольку «даже самое поверхностное сравнение между Leges Henrici Primi и трактатом Гленвиля показывает, что на протяжении столетия происходило нечто близкое к революции»1. Одновременно со становлением общего права в Англии параллельно ему идет процесс становления уголовного права. Наиболее ярким свидетельством этому являются как законодательные акты - Кларендонская (1166) и Нортгемптонская (1176) ассизы, так и теоретическая работа Ранульфа Гленвиля «Трактат о законах и обычаях королевства Английского», которые до середины XIII в. считались одними из основных источников уголовного права и уголовного судопроизводства в Англии. Эти первые источники общего пра-

ва и Великая хартия вольностей (1215 г.) заложили фундамент уголовно-правового регулирования в английском праве, на основе исключительности уголовной юрисдикции короля, в рамках идеи «королевского мира». Именно в области уголовного права у королевской власти ошушался недостаток госуцарственно-пра-вовой зрелости, так как пагубность частной юрисдикции в уголовном праве, особенно в вопросах наказания, остро чувствовалась в период гражданской войны, иначе говоря, в периоды, когда обостряется борьба за власть и противостояние различных политических сил.

Основные принципы уголовно-правового регулирования в период обшего права формировались постепенно, начиная со второй половины XII в. на стыке новых и старых правовых традиций. Одни принципы сформировались на основе англосаксонских и нормандских обычаев, применявшихся и поддерживавшихся, как правило, в местных судах, за исключением древнего обычая королевства. Другие, начиная со второй половины XII в., содержались в королевском, а позже парламентском законодательстве, которое вводило в Англии новые уголовно-правовые нормы. Наконец, новыми источниками формирования принципов и концепций уголовного права в структуре общего права с конца XII в. становятся судебный прецедент и теоретические работы авторитетнейших юристов, пытавшихся сделать право писанным и тем самым облегчить работу судей низшего звена и других соответствовавших им по рангу королевских чиновников, а также обосновать теоретическую концепцию уголовного права.

В конце XII в. исчезает старая система уголовного права и появляется новая. Исчезает кодификация правовых обычаев, а сами обычаи переходят под контроль судей. Для усиления своей власти король вынужден был обратить свое внимание не только на тяжкие, но и на менее тяжкие уголовные преступления, а так-

1 Poole A.L. From Domesday Book to Magna Carta, 1087-1216. Oxford, 1993. P. 386.

же на проблему подавления преступности и общественных беспорядков. Изменения, протекавшие в XII в. в английском уголовном праве, характеризовались тремя существенными моментами. Во-первых, появился ряд преступлений с расширенными пояснениями, например, грабеж с насилием, наказываемых по усмотрению короля лишением жизни или отсечением конечностей. Во-вторых, для остальных преступлений устанавливалось наказание в основном в форме денежного штрафа, который заменяет штраф, ранее предусматривавший вит (wlte), тогда как бот (bot) уступает место денежной компенсации потерпевшей стороне за ущерб, размер которой определяет суд. В-третьих, объявление вне закона перестает быть наказанием и превращается в процедуру, обслуживающую официально предъявленные в суде обвинения в совершении измены или фелонии.

Подводя итог законодательной инициативе Генриха П, можно сказать о накопленном опыте: государство регулярно стало пресекать любую преступную деятельность частных лиц, что явилось спасительным шагом к внутренней безопасности страны. Вводя жесткие меры подавления преступности, ассизы Генриха II одновременно формируются элементы новой системы уголовного судопроизводства, которое отделено от частных курий феодалов. Переход всей уголовной юрисдикции в компетенцию королевских судов предоставил право на справедливый суд, прежде всего, рыцарству и свободному крестьянству, которые являлись основной опорой короля в борьбе с крупными феодалами. Главное место в установлении порядка, при котором общество избавляют от уголовных преступников, занимает государство в лице короля, взявшего всю полноту ответственности на себя. Следовательно, в анжуйский период растет осознание общественного характера преступления. Это особенно важно для Англии, так как в англо-нормандский период сразу после завоевания произошел социальный сдвиг, вызвавший напряженность в обществе, а в период правления Стефана рост насилия внутри страны привел к ослаблению английской государственности. Поэтому анжуйс-

кий период характеризуется стремлением расширить сферу публичного права, включающего государственное и уголовное право, так как его ослабление угрожает безопасности страны и негативно влияет на власть самого государства.

Исчезновение вит и бот - это важный этап в развития английского уголовного права. Исчезновение и изменение старых норм, регулирующих уголовно-правовые отношения, связано с определением степени причинения вреда, который разделился на преступление (crime) и квази-преступление или деликт (tort). Этот процесс происходил также постепенно, как нормы права устранили вергельд за убийство и родственники убитого потеряли право на какую-либо компенсацию. Эти перемены касаются уголовного права только тогда, когда речь идет о различии между преступлением и деликтом, так как возмещение вреда или компенсация становится определяющим принципом гражданского, а не уголовного права. Возмещение вреда, которое в раннем праве рассматривалось как уголовное наказание, в конце XII в. в трактате Р. Гленвиля уже относилось к разновидности гражданской ответственности. Хотя старые правовые нормы о вреде все еще сохранялись, тем не менее они несли в себе квази-уголовные меры, поскольку назвать их уголовно-правовыми сложно, В то же время причинение вреда, которое влечет за собой возмещение или компенсацию, могло квалифицироваться как преступление, если будет доказано, что оно нарушило королевский мир.

Особым объектом посягательства был королевский мир, существующий только в английском уголовном праве. Понятие королевского мира является важным фактором, повлиявшим на развитие уголовного права, так как нарушение королевского мира становится преступлением, направленным непосредственно против самого господина-короля. Нормандские завоеватели воспользовались англосаксонской доктриной королевского мира. Постепенная активизация нормандскими королями понятия королевского мира и поглощение им остальных «миров» привела к тому,

что в ряде случаев прекратили налагать денежные штрафы за нарушение «мира», а королевский мир распространил свое действие на всю Англию. Поэтому со временем совершение уголовного преступления, т.е. нарушение королевского мира, уже перестали связывать только с уплатой какого-либо штрафа, поскольку начинает формироваться новая классификация преступлений и система наказаний.

Система денежных компенсаций за преступление была непосредственно связана с институтом объявления вне закона. Взаимосвязь наказания и факта объявления вне закона была настолько тесной, что замена системы денежных компенсаций на другие виды санкций требовала смягчения столь всеобъемлющего наказания, как объявление вне закона. Поэтому изменение, которое касается объявления вне закона, проходит в процессуальной плоскости, т.е. это уже процедура, у которой начинает вырисовываться регламент. Принудительная процедура включала, прежде всего, конфискацию земель и всего движимого имущества, а также лишение жизни или конечностей. Фактически человек, совершая преступление, ставил себя вне закона. Именно для того, чтобы вернуть его в лоно закона и королевского мира, требовалась процедура, которая в случае отказа преступника от такого возвращения должна была устрашить его. При обвинении человека в совершении фелонии в виде частного обвинения или по обвинительному акту обвиняемый обязан действовать в рамках закона, т.е. не скрываться и посещать судебные заседания, иначе он ставит себя вне закона. Однако если он нарушил процедуру, т.е. четыре раза не явился в суд по вызову и таким образом не был допрошен судьей, то он объявляется вне закона. Объявление вне закона став процедурой все еще оставалось для правосудия крайним законным средством, дававшим некоторый результат. Это средство было как неудачным, так и ужасным, поскольку часто вне закона могли объявить человека, не виновного в совершении какого-либо преступления. И хотя объявление вне закона уже не было наказанием, тем не менее,

по-прежнему являлось близкой к нему мерой принуждения. Это подтверждается изданием множества королевских приказов о восстановлении в правах тех, кто был объявлен вне закона. При этом следует отметить, что приказы издавались в рамках действующего права, т.е. акт королевского помилования следовал после вынесения приговора судом или объявления вне закона.

По мере развития уголовного права ужесточается контроль за его применением, поскольку выявление виновного в совершении преступления затрагивает не столько интересы потерпевшей стороны, сколько интересы общественной безопасности, а, следовательно, и государство. Государству в лице короля все чаще требуется объективное расследование частного обвинения потерпевшей стороны и только, если оно обоснованно, тогда следует публичное наказание за совершенное преступление. Это означает, что государство, безусловно, признает необходимость своего участия в расследовании совершенного преступления. В 1226 г. роль государства заметно усиливается, так как частное обвинение начинает постепенно уступать место общественному обвинению или судебному преследованию по обвинительному акту, поскольку оно было очень обременительной процедурой для частного обвинителя. Несмотря на такое развитие в XIII в., старые обычаи и архаичные слова и понятия англосаксонского периода все еще употреблялись в трактатах и протоколах королевских судов. В анжуйский период уголовное право изобилует старыми формами, которые наравне с новыми формируют его новую структуру. Использование старых форм в источниках XП-XIV вв., которые свидетельствуют о степени влияния старого права на развитие нового, не затрагивало главного в уголовном праве - фундаментальные основы, заложенные реформами Генриха II.

Фактически изменения, происходившие в феодальном праве, начиная с XII в., благотворно влияли на развитие уголовного права Англии и формировали саму концепцию уголовного права, которая и сегодня неразрывно связана с наиболее яркими собы-

тиями английской истории. Эта концепция заключалась в беспрерывной заинтересованности общества в последовательном формировании наиболее полного и всеобъемлющего уголовного права. Воплощение идей этой концепции берет начало с несовершенных и неточных определений и неустоявшихся институтов, сложившихся в XIII в., которые непрерывно совершенствовались путем сохранения своих главных характерных свойств и путем изменения или дополнения определенной части права уже непригодной к применению. Именно в уголовном праве эти изменения были связаны с повседневной жизнью человека больше, чем в других отраслях права. Важная роль уголовного права в феодальной Англии заключалась в том, что оно оказывало сильное влияние на моральный аспект жизни человека. Прежде всего, человек испытывал моральное давление при осуждении, а только затем телесное наказание. Помимо потери жизни, конечностей, собственности или личной свободы, он испытывал бесчестие, которое являлось несмываемым клеймом позора для его семьи и потомков. Постепенное изменение моральных устоев в обществе, в частности отношения к преступлению, не влияло на само законодательство или наказание.

Во второй главе «Источники уголовного права» рассматриваются основные источники уголовного права, сформировавшиеся в феодальной Англии. Данная глава содержит четыре параграфа по числу источников уголовного права - обычай, судебный прецедент, законодательство и теоретические работы авторитетнейших королевских судей.

Основные принципы уголовного права складывались постепенно в недрах сначала обычного, а затем общего права феодальной Англии. Уголовно-правовые нормы начинают формироваться уже с первых англосаксонских законодательных актов -правд (dooms). Тем не менее, многие источники права, в особенности уголовного права, появляются с начала правления первого короля анжуйской династии Генриха II. Фактически, со второй половины XII в. переосмысляется не только уголовное право, но

и все право Англии. Таким образом, к источникам уголовного права можно отнести те источники, которые отражают четыре различные правовые традиции всей английской правовой системы, известные под названием «lex et consuetudo». Первым источником был правовой обычай и обычное право, которое содержало в основном уголовно-правовые нормы. Сохранение их в числе правовых источников свидетельствует не только о преемственности правовых традиций, но и то, что многие «актуальные вопросы феодальной системы не были однозначно определены законом». Поэтому обычай долгое время поддерживался в качестве источника права в местных судах, поскольку был «изменчивый в зависимости от места, времени, лиц и бесчисленных жизненных обстоятельств», и в отсутствии закона «определял все наиболее существенные стороны феодально-правовой действительности»'. А в королевских судах признавали только так называемый древний обычай королевства. Вторым является судебный прецедент, сформировавший в рамках общего права, прецедентное право или право судебной практики. Оно формировалось на основе предшествующих решений суда. В качестве третьего выступает законодательство в форме ассиз и ордонансов (королевское право), которое существовало в Англии с 60-70-х it. XI в. до середины XIII в., и парламентское законодательство (статутное право), которое существует с 70-х it. XIII в. и по сей день. Наконец, четвертым источником формирования уголовной концепции общего права с конца 70-х - начала 80-х it. XII в. становятся теоретические работы авторитетнейших королевских судей, пытавшихся с их помощью облегчить работу шерифов, коронеров, королевских судей и юристов, число которых неизменно росло с каждым столетием, а также в некоторой степени решить теоретические проблемы общей части уголовно-правовой концепции общего права.

1 Гуревич АЛ. Категории средневековой культуры. М., 1984. С. 194,

Третья глава «Характерные особенности уголовной ответственности в английском средневековом праве» включает четыре параграфа.

В первом параграфе «Различие между уголовной и гражданской ответственностью» рассматривается история и зарождения различий между гражданской и уголовной ответственностью.

В древнем обществе уголовная ответственность сливалась с гражданской, но последняя все же преобладала. Однако хотя различия между уголовной и гражданской ответственностью в период обычного права можно и не увидеть, тем не менее, древнее право, даже не имея выбора в наказаниях, постепенно стремится к проведению различия между гражданской и уголовной ответственностью. В англосаксонский период слабость государственного управления не позволяла провести такое различие, так как у короля не было никаких действенных инструментов подчинить закону кровную месть, а появление неискупаемых преступлений, т.е. не подлежащих выкупу или компенсации, не означало, что тут же возникнет действенный контроль над исполнением государственной воли. С возникновением централизованной власти, усиливая государственное управление в королевстве, не возникает различия между уголовной и гражданской ответственностью. Централизация и усиление королевской власти, сильно урезав частную юрисдикцию, лишь создавало платформу для такого различия. Однако процесс разделения уголовной и гражданской ответственности не был легким из-за того, что данное разделение относится к материальному, а не процессуальному праву. Это следует из того, что на раннем этапе развития общего права значительное влияние на формирование материального права оказывало процессуальное право. Именно определение процедуры для рассмотрения «менее опасных преступлений, причиняющих ущерб здоровью общества» дало основание для проведения различия между гражданской и уголовной ответственностью.

Во второй половине XII в. в трактате Р. Гленвиля «О законах и обычаях Англии» фраза «тяжбы бывают либо уголовные, либо гражданские» является еще одним шагом к различию между гражданским и уголовным правом. Тем самым можно с уверенностью сказать, что именно в королевском суде формировалось новое понимание различия между гражданской и уголовной ответственностью в процессе рассмотрения дел, подсудных короне.

Несмотря на то, что в правление Эдуарда I был сделан первый большой шаг в сторону изменений подобной ситуации, тем не менее, такая практика еще долгое время существовала. Отсюда и появляется квази-уголовная ответственность за правонарушение или преступление под названием нарушение субъективных прав (trespass). Ее квази-уголовная суть связана с тем, что нарушение субъективных прав является деликтом только тогда, когда потерпевший подаст гражданский иск, хотя это правонарушение имеет явно уголовное происхождение.

В то время, когда не было классификации, позволяющей бы отличать квази-уголовные деяния от уголовных, а все зависело от того, как то или иное деяние расценивает потерпевшая сторона, избежать злоупотреблений или договоренностей сторон в обход суда было невозможно. Поэтому сами судьи пытались определить или понять, а затем объяснить остальным отличие квази-уголовных деяний от уголовных. Такое различие всегда было в поле зрения королевских судей, так как они уже делили преступления на те, которые могут повлиять и на те, которые не могут повлиять на безопасность или интересы государства в лице короля. Фактически, являясь законодателем, судья остро чувствовал, что разрыв между уголовной и гражданской ответственностью все еще недостаточен, для того чтобы провести четкую и ясную всем, а не только судьям, разделительную линию. Поэтому объяснение судьи обычно сводилось к тому, что только тогда, когда невозможно предъявление обвинительного акта, можно получить компенсацию за причиненный ущерб в таком судебном деле, признавая его гражданским или

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА СПетербург ОЭ 300 мт

квази-уголовным. Проверка судьей фактов, которые бы свидетельствовали о виновности обвиняемого в тяжком уголовном преступлении (фелонии), было необходимо, так как в период правления Эдуарда III появляются свидетельства того, что потерпевшая сторона в лице родственников убитого, используя угрозу выдвижения частного обвинения в тайном убийстве, пыталась договориться с преступником с целью получить от него денежную компенсацию.

Неопределенность в вопросе разграничения уголовной и гражданской ответственности в средневековом праве Англии в основном связана с последствиями форхмально-юридического характера, вытекающими из частичного совпадения различных средств судебной защиты: уголовного, квази-уголовного и гражданского. А поскольку именно они формировали основные нормы английского права, то возникали ситуации, когда потерпевшая сторона при схожих обстоятельствах могла выбрать, как действовать против того, кто совершил противоправное деяние: выдвинуть частное обвинение, вынести обвинительный акт или возбудить иск из противоправного нарушения субъективных прав с причинением вреда.

Таким образом, различие между уголовной и гражданской ответственностью в исследуемый период неопределенно, а «наложение современной классификации на средневековые факты, таким образом, оставляет нас с неизменным результатом - бесплодным выбором»1. В английском праве фактически со времен трактата Гленвиля, когда впервые было объявлено о разделении уголовных и гражданских дел, развивались только процедурные различия между уголовным и гражданским процессом. Однако различие между уголовным и гражданским процессом не способствовало установлению различий между уголовной и гражданской ответственностью, поскольку много чисто уголовных

1 Plucknett T.F.T. A Concise History of the Common Law. London, 1956. P. 423.

дел рассматривалось в суде общих тяжб, в котором обычно рассматривались гражданские дела.

Во втором параграфе третьей главы «Уголовная ответственность в период обычного права» дана оценка уголовной ответственности в англосаксонский и англо-нормандский периоды.

Уголовная ответственность в период обычного права основывалась на принципах кровной мести или материального возмещения человеку причиненного ему ущерба или вреда в интересах мира. Принцип материального возмещения не действовал только в том случае, если он или его родственники отказывались принять такое возмещение. Уголовная ответственность распространялась на все действия, которые причиняли ущерб или вред, независимо от того обусловлено это несчастным случаем или состоянием необходимой обороны. Следовательно, любое делинквентное поведение могло повлечь за собой уголовную ответственность. Таким образом, уголовная ответственность, также как и гражданская, если и не была абсолютной, то, во всяком случае, максимально приближенной к абсолютной, так как никто не мог избежать ответственности за причиненный вред или ущерб, даже если сделал это непреднамеренно.

Строгие правовые нормы можно объяснить рационализмом, который в Законах Генриха I выражен словами: «любой нарушитель закона похож на другого как брат». Такое выражение простой и рационалистической формы уголовной ответственности законодатель, а вернее компиляторы Законов Генриха I, связывают с тем, чтобы «тот, кто нанес ущерб безнаказанно не становился самонадеянным, а тот, кто пострадал от оскорбления не привык к корыстному получению компенсации». Все вопросы были неизменно связаны с тем, чтобы преступления, которые подвергались наказанию, различались как по степени полученного ущерба, так и по форме его получения.

Частная юрисдикция и система свободного поручительства, заменявшие правоохранительные органы, не придерживались

принципа, что уголовная ответственность ограничивается исключительно рамками закона. И поскольку англосаксонское право не ограничивалось англосаксонскими правдами и законами, то в рамках обычного права существовали обычаи, которые никогда и нигде не были записаны. Таким образом, можно предположить, что такими неписаными нормами смело могли пользоваться все заменители правоохранительных органов, и тем самым, повышать или снижать степень уголовной ответственности любого члена общества.

В третьем параграфе третьей главы «Уголовная ответственность отдельных категорий лиц» автор подтвердил вывод о том, что в средние века основанное на обычае обыденное правосознание придерживалось мнения, что уголовная ответственность отдельных категорий лиц должна быть отличной от других и поэтому следует предписать каждой категории в дополнение к общей еще и особую модель поведения. Это связано с тем, что «принадлежность к социальному разряду или слою определяет поведение индивида»1. В этом параграфе рассмотрены три категории лиц, уголовная ответственность которых в средние века имела характерные особенности, а именно уголовная ответственность иностранцев и женщин, а также клириков, поскольку их неподсудность светскому суду позволяла им смягчить уголовное наказание или вообще избежать уголовной ответственности.

В четвертом параграфе третьей главы «Социальные предпосылки освобождения от уголовной ответственности в период общего права» отмечается, что особый интерес при исследовании социального аспекта уголовной ответственности представляют формулировки прежде всего протоколов судов и коронерских свитков, так как именно эти источники помогают получить реальное представление об отношении общества к преступлению или преступнику. Это связано с тем, что

1 ГУревич АЛ. Категории средневековой культуры. М., 1984. С. 173.

в них приводятся показания свидетелей и вердикты жюри присяжных, в которых выражены порой не реальные показания свидетелей-очевидцев, какими они должны были быть на самом деле, а скорее желания свидетелей и присяжных, чтобы так было, т.е. их субъективное отношение к фактическим обстоятельствам, как если бы они были на месте того, кого они сейчас судят. На примере этих источников, можно увидеть существенное различие между социальными и законодательными предпосылками в вопросе об освобождении от уголовной ответственности. Главной особенностью такого отличия является то, что королевские суды, рассматривавшие уголовные дела с помощью жюри присяжных, выносили решения на основании вердикта этого жюри, в котором определялись вопросы фактических обстоятельств по уголовному делу, и который мог в корне не соответствовать букве закона, а отражать общественное мнение о законности. Здесь следует также отметить, что когда говорится об оправдательном вердикте или освобождении обвиняемого от уголовной ответственности, то жюри присяжных, вынося вердикт, де-юре не снимало обвинение с подсудимого, так как де-факто требовалось специальное королевское помилование на основании данного вердикта.

В средние века признание себя виновным в суде было равносильно смертному приговору, и поэтому редко кто-либо из обвиняемых признавал себя виновным. Ввиду того, что шерифы и особенно коронеры не могли найти достаточных оснований и улик для обоснования обвинения, у обвиняемого появлялась возможность активизировать свою защиту. Как правило, ошибки коронеров, необоснованность уголовного преследования как со стороны должностных, так и частных лиц, ложные показания свидетелей порождали появление ошибочных обвинительных актов, но при этом они не были единственными причинами растущего числа оправдательных приговоров. Судьи не могли влиять на общественные представления, даже когда вполне справедливо заявляли, что события не совсем правдоподобны. Все, что они

могли предпринять - это, переезжая из графства в графство, распространять свою точку зрения при рассмотрении аналогичных дел. Они могли надеяться только на то, что со временем в процессе эволюции различных взглядов и подходов им удастся сформировать приемлемые понятия, являющиеся ключевыми в вопросах освобождения от уголовной ответственности. Такой путь не кажется странным, так как оспаривание ложности показаний присяжных согласно закону, являлось делом не только хлопотным и занимающим много времени, но часто практически невозможным и бесполезным ввиду того, что если вердикт жюри присяжных подвергался сомнению со стороны судьи, присяжные все равно продолжали с завидным упорством утверждать под присягой, что обвиняемый невиновен и подлежит освобождению от уголовной ответственности. Другое объяснение бессилия судей объяснялось невозможностью проведения тщательного расследования с привлечением огромного числа свидетелей, во-первых, ввиду недостатка полицейских сил; во-вторых, отсутствия качественных методов добывания улик и доказательств.

Различие в понимании того, кто должен нести уголовную ответственность, а кто нет, в каждом конкретном случае иллюстрирует тот факт, что судьи действовали в соответствии со своей системой взглядов, которые часто не совпадали с мнением большинства населения. Поэтому необходимо определить как жюри присяжных, олицетворявшее собой общество, проводило такое различие. Это выражалось в судебных протоколах, содержащих отчеты о делах, которые завершились вынесением вердикта, обосновывавшего правомерность убийства как необходимой обороны. Следует отметить, что в средние века законодательство требовало, чтобы применение необходимой обороны являлось исключительным случаем. Убийство в состоянии необходимой обороны считалось крайней мерой, когда исчерпаны все средства спасения. Ввиду такого сурового законодательства от присяжных требовалось при вынесении соответствую-

щего вердикта подробное описание действий подсудимого, которые он предпринял, чтобы спастись или избежать столкновения с нападавшим. Протоколы судов свидетельствуют о том, что присяжные, описывая в деталях события, придерживались требований закона. Эти подробные описания не могли быть полностью объективными, так как часто представляли действия обвиняемого в лучшем свете. В делах об убийстве, убитому приписывались действия, которые были характерны для преступника, поройдаже закоренелого и нацеленного на убийство, а именно нанесение первого удара и провоцирование смертельного боя. Обвиняемому, напротив, приписывались действия, которые были характерны для законопослушного члена общества, часто чересчур правильные, а именно, что он пытался бежать и скрыться и только когда это стало невозможным, будучи загнанным в угол или поверженным на землю или первым ударом тяжело раненым, он обнажил оружие и этим единственно возможным способом сохранил себе жизнь. Жюри часто прибегало к формулировке, суть которой сводилась к тому, что удар обвиняемого во спасение своей жизни был единственным. Несомненно, жесткие рамки закона требовали со стороны общества соответствующего противодействия, а вердикты присяжных лишь помогали этому. На суде присяжные всегда заявляли о том, что обвиняемый был поставлен в безвыходное положение. И хотя в большинстве случаев такой взгляд на фактические обстоятельства по делу являлся искажением реальности, он был направлен на то, чтобы вопреки закону оправдать действия обвиняемого, которые, по их мнению, не подлежали уголовной ответственности. Суд рассматривал убийство как необходимую оборону только в том случае, когда для обвиняемого оно было последним средством. Это не соответствовало тому, что реально бытовало в сознании общества, однако не следует думать, что в то время были четкие представления о том, что такое необходимая оборона. Все действия присяжных показывают, что они не желали огласки подлинных обстоятельств совершения этих преступле-

ний, так как в случае их огласки обвиняемым по закону грозила смертная казнь, что противоречило их представлениям о справедливости уголовного наказания, например, за убийство при вышеупомянутых обстоятельствах.

Учитывая характер средневекового общества и стереотипы в мышлении, можно сказать, что понятия или критерии, согласно которым можно было бы с уверенностью утверждать о необходимости освобождения обвиняемого от уголовной ответственности, были по своей сути слишком узки и не всегда пригодны, когда им приходилось сталкиваться с действительностью. Происхождение и культивирование в средневековой общественной жизни понятий, не отвечавших реалиям времени, связано с тем, что буквальное понимание тех или иных слов подразумевало осуждение всех тех членов общества, чья гордость не позволяла им в минуты опасности, особенно в такие как нападение на него или на того, кто ему дорог и нуждается в его помощи, спасаться бегством или отступать под натиском обидчика до тех пор, пока его не «загонят в угол» и он не станет человеком, потерявшим всякую надежду на удачный исход событий и на сохранение собственной жизни. В то же время буквальное понимание других уголовно-правовых понятий также подразумевало осуждение всех членов общества, часто поддававшихся внезапно нахлынувшему на них приступу ярости, в результате чего наносился удар, который не был смертельным, например, в руку или ногу, но в результате невозможности или несвоевременности получения медицинской помощи или других обстоятельств, наступал смертельный исход. Эти два аспекта давали присяжным разные социальные предпосылки к освобождению от уголовной ответственности, поскольку почти всегда при вынесении вердикта каждый член жюри присяжных ставил себя на место обвиняемого. Согласно тому, что нам известно о средневековом обществе, можно говорить о частом совпадении вышеупомянутых аспектов, причем доминанта одного из них не всегда имела для средневекового общества какой-либо смысл.

Однако трудность определения существовавших в средние века противоречий между законом и обществом в вопросе о том, кто заслуживает освобождения от уголовной ответственности, заключается в том, что общество в лице присяжных не смогло выработать критерии, по которым можно было бы провести границу между убийством, которое совершено, с их точки зрения, в состоянии необходимой обороны и поэтому освобождалось от уголовной ответственности, и убийством, которое совершено при таких обстоятельствах, что не могло подлежать освобождению от уголовной ответственности, но в то же время не наказывалось смертной казнью. При этом точно также вызывает сомнение то, как присяжные определяли убийства, совершенные в результате несчастного случая. Можно лишь предположить, что на формирование общественного мнения в отношении отдельных обвиняемых и оценки их действий оказало влияние множество факторов, связанных с социально-правовой и социально-психологической особенностью бытия средневекового общества.

По всей видимости, если факты неизвестны, а доказательства и улики имеют слабое подтверждение или противоречат друг другу, то всегда в избытке присутствовала другая информация, которая не затрагивала фактическую сторону уголовного дела, а относилась к его социальной и психологической стороне. Благодаря источникам, дошедшим до нас, можно прямо сказать, что именно социальные предпосылки освобождения от уголовной ответственности в действительности выкристаллизовывали и определяли в течение многих столетий структуру уголовного права вплоть до 1828 г.

Вторая часть «Преступление» содержит две главы.

В первой главе второй части «Понятие «преступление» рассматриваются различные формы определения понятия преступления в феодальной Англии. Глава включает четыре параграфа.

В первом параграфе «Терминологические особенности понятия преступления в юридических текстах» пока-

зывается, что определение понятия преступления, также как и любыхдругих понятий, невозможно без определенной четкой терминологии, поскольку обозначение того, что входит в жизнь человека в процессе развития общества, является неотъемлемой частью общественных отношений. Со временем для обозначения какого-либо понятия, в частности преступления, появляется терминологическая база, состоящая из множества родственных слов, которые передают различные оттенки смысла одного и того же явления. Отсутствие единой юридической терминологии в Англии свидетельствует о долгом существовании неписаного права. В древнем праве, где действует обычай той или иной местности, терминология играет второстепенную роль. Однако с развитием английского права, когда оно начинает записываться, а страна объединяться, возникает огромная потребность в терминах, обозначающих неприемлемые и нежелательные для общества деяния, которые понятны и функциональны. В то же время терминологическая особенность понятия преступления в английских юридических текстах, которую автор наглядно продемонстрировал в работе, доказывает, что понятие преступления в английском праве имеет множество смысловых оттенков. Однако, несмотря на то, что существовало множество терминов, которые только мешали появлению единой терминологии, некоторое обобщение понятия преступления в английских юридических текстах все же имело место. Такое обилие терминов возникает из-за того, что в английском праве терминологии придавалось огромное практическое, а не теоретическое значение. Общее понятие преступления, в конечном счете, могло вылиться в понятие любого правонарушения, что выходило за рамки уголовного права. Этот факт во многом характерен для английского права в целом.

Во втором параграфе «Понятие «уголовное преступление» автор исходит из того, что в английском уголовном праве обобщающее понятие «уголовное преступление» отсутствовало, поэтому не было четко зафиксировано в виде какого-либо

единого определения как в законах, писаных и неписаных, так и в доктринах авторитетнейших юристов. Поэтому в диссертации выделены и рассмотрены те признаки, по которым в средневековой Англии деяние считалось уголовным преступлением. Итак, оно должно обладать следующими признаками:

- если деяние является уголовным преступлением, то оно обязательно должно подвергнуться наказанию, а не возмещению ущерба. Во-первых, только преступления, и только тяжкие, наказываются смертной казнью и отсечением конечностей; во-вторых, за ряд нетяжких преступлений назначается тюремное заключение и денежный штраф, или одно из них, причем денежный штраф платится королю, а не жертве преступления, как при гражданском правонарушении; в-третьих, только наказание преступлений может сопровождаться конфискацией имущества, иногда только движимого, а иногда всей собственности, включая наследуемые земли;

- если деяние является уголовным преступлением, то оно обязательно должно нарушать королевский мир. Таким образом, к уголовному преступлению относятся деяния, совершенные злостно и иногда с признаками фелонии и против королевского мира (nequiter et in felonía et contra pacem domini regis) или совершенные злостно и во время королевского мира (nequiter et in pace domini regis). В этом случае появляется особый объект посягательства, характерный для английского уголовного права —королевский мир;

- помилование или пожалование грамоты о помиловании может быть предоставлено только королем и только в том случае, если это деяние, в совершении которого кого-либо обвиняют или признали виновным, признано уголовным преступлением. Но если оно рассматривается как гражданское правонарушение, то никто, в том числе и король, не вправе помиловать нарушителя.

В третьем параграфе «Понятие «политическое преступление» отмечается, что хотя политическое преступление

можно также причислить к уголовным преступлениям, так как иногда оно рассматривается слишком широко как антигосударственное преступление, а иногда слишком узко как измена, тем не менее, понятие «политическое преступление» имеет несколько иной оттенок, нежели понятие «уголовное преступление». Поэтому политическое преступление появляется, как правило, в период политического противостояния, когда любое деяние можно квалифицировать как уголовное преступление. Если большинство законодателей признает уголовным преступлением такое деяние, которое на данный момент таковым не является, то его без сомнения можно считать политическим преступлением. Поэтому любому преступлению, которое считалось политическим, соответствовал политический процесс, где было больше политики, чем права, а уголовное право трактовалось в соответствии с политической целесообразностью в каждом конкретном случае.

Поскольку для определения понятия «политическое преступление» также как и понятия «уголовное преступление» необходимо выделить и рассмотреть ряд признаков, которые помогут определить, что данное преступление в средневековой Англии являлось политическим де-факто, даже если де-юре оно рассматривалось как уголовное преступление. Поэтому понятие «политическое преступление» должно обладать следующими признаками:

- политические преступления определены статутами. Поскольку в общем праве определения многих государственных преступлений туманны, с течением времени их толкование изл-лагалось в статутах, которые давали более ясные понятия и определения, конкретизируя их значения. Поскольку судебное решение по политическому преступлению могло по прошествии нескольких лет быть полностью отменено или объявлено незаконным, все политические силы в парламенте предъявляли обвинения не только в государственной измене, но также в фелонии и других уголовных преступлениях с тем, чтобы укрепить шаткость своего политического обвинения и получить основание для

сурового наказания или изгнания своих политических противников из королевства. Поэтому парламент определил, что частное обвинение, затрагивающее личность короля и устои всего его королевства, выдвинутое пэрами королевства, рассматривается согласно «закона и процедуры парламента». Таким образом, любое политическое преступление является настолько значимым, что рассматривается только в соответствии с ордонансами и постановлениями парламента и им самим, а не судами общего права;

- особого внимания заслуживает преступление, заключающееся в чьей-либо попытке лишить согласия, любви, взаимопонимания и т.п., сложившиеся между королем и его народом. Обвинения в подобных преступлениях убедительно доказывают существование политических преступлений в XIV в. Это связано со средневековым общественным правосознанием, поскольку в его недрах бытовало мнение о том, что политическое преступление есть деяние, вызывающее полосу отчуждения между королем и его подданными, даже если оно не приняло формы покушения на королевскую власть. Оно совершается с целью провоцирования подданных королевства на действия, которые становятся возможны, когда в королевстве появляется политическая отчужденность с властью. Поэтому их квалифицировали как измену, хотя в статуте 1352 года их нет, но поправка на непредусмотренные акты государственной измены дает парламенту право считать эти преступления таковыми. Таким образом, парламент подготовил благодатную почву для широкого толкования понятия измена и выдвижения сомнительных обвинений в измене в своих политических интересах, создавая тем самым почву для рассмотрения политических преступлений как уголовных;

- не все политические преступления могли квалифицироваться как государственная измена и рассматриваться в парламенте, так как часть из них признавалось обычным уголовным проступком (мисдиминором), т.е. посягательством на чужое

субъективное право. Подстрекательство к мятежу с помощью пасквиля, распространение клеветнических слухов, каких-либо призывов или сговор о поднятии мятежа рассматривались как действия, совершаемые в подрывных целях. И если деятельность по подрыву доверия к власти оказалась успешной, т.е. появилась отчужденность, связанная с недоверием между королем и его подданными, то его могли квалифицировать как государственную измену. А в случае, если эта деятельность не принесла желаемого результата или не стала достоянием народа или по каким-либо другим причинам не была квалифицирована как государственная измена, то она наказывалась как посягательство на чужое субъективное право, т.е. денежным штрафом или непродолжительным тюремным заключением. В первом случае дело рассматривалось в парламенте, а во втором - судами общего права.

Таким образом, понятие «политическое преступление» связано с покушением на подрыв государственного управления и устоев государства; с политическими кризисами; с отстранением судов общего права от рассмотрения частных обвинений, выдвинутых пэрами королевства.

В четвертом параграфе «Понятие преступления: преступление или грех» диссертант исходит из того, что в средние века понятие преступления неразрывно связано с понятием греха. Поэтому в исследуемый период любое преступление — это деяние, которое одновременно направлено против человека или его общины и против господа. Отсюда следует, что наказание и искупление в этом случае должны налагаться одновременно, хотя различия между преступлением и грехом все же были. Лишь в самых общих чертах можно считать грехи преступлениями, хотя почти все преступления являются грехами. Поэтому грехи не всегда подвергались уголовному наказанию, а уголовные преступления всегда требовали раскаяния или покаяния. Почти всегда понятие греха не указывало на конкретное деяние в отличие от преступления, которое часто имело понятие

конкретного деяния.

В анжуйский период от греховно-покаянной формы предупреждения преступления переходят к уголовно-наказуемой, что приводит к отмене ордалии (божьего суда), а исчезновение ордалии из практики судов стало частью процесса по более точному очерчиванию различия между грехом и преступлением. Однако этот процесс в средневековой Англии длился долго и подтверждением этому является самоубийство, поскольку дает самое яркое представление о том, как грех стал преступлением.

Во второй главе «Виды преступлений» дается классификация преступлений, анализ его видов и описание конкретных преступлений. Глава включает четыре параграфа.

В первом параграфе второй главы «Иерархия преступлений» отмечается, что уже в первой половине XIV в. в Англии фактически сложилась иерархия преступлений. После принятия статута 1352 г. она окончательно устанавливается в виде трехуровневой системы: 1) преступления, составляющие измену; 2) тяжкие уголовные преступления (фелония); 3) менее тяжкие уголовные преступления (мисдиминор).

Второй параграф «Измена» рассматривает сущность и происхождение группы составов преступлений, именуемых изменой, которые, в свою очередь, по своей тяжести превосходили все другие преступления. Измена фактически имела два источника происхождения: германский и римский. Однако ясности в определении того, что является государственной изменой в Англии до середины XIV в., не было.

До 25 года правления Эдуарда Ш государственная измена, как мы видим, не получила точного определения. Это видно также из статута 1352 года, в котором отмечается: «Поскольку до настоящего времени не было единого мнения о том, какие преступления следует считать государственной изменой, король... сделал декларацию...». В статуте различались два вида измены: государственная измена и малая измена.

Государственная измена включает пять составов преступ-

лений посягательство на убийство или убийство короля, королевы, наследника престола; совершение насилия в отношении королевы или старшей незамужней дочери короля, или над женой наследника престола; ведение войны против короля, а равно участие в войне против короля на стороне врагов короля в его королевстве, оказывая им помощь и поддержку; подделка большой или малой королевской печати или королевской монеты, а равно ввоз в королевство фальшивой монеты или любой другой похожей на английскую, например, монеты, называемой Люксембургской, и сознательное использование такой монеты для обмана короля и народа; убийство канцлера, казначея или королевских судей.

Малая измена, как «другой вид государственной измены», включала в себя следующие составы преступлений: убийство слуги своего господина; убийство женой мужа; убийство мирянином или клириком своего прелата; «другие подобные акты государственной измены, которые невозможно ... предусмотреть в настоящее время», но которые «можно счесть за государственную измену», должны определяться «королем и его парламентом», являются они «государственной изменой или иным уго-

1

ловным преступлением» .

В диссертации анализируется все составы преступления, установленные в статуте 1352 года, который долго оставался основным законом определявшим, что является государственной изменой в английском королевстве. Автором рассмотрена история возникновения этих преступлений и дана соответствующая оценка их происхождению.

Третий параграф «Тяжкие уголовные преступления -фелония» рассматривает преступления, сгруппированные в обобщающее слово «фелония» и причислявшиеся к самым «отвратительным деяниям» в понимании средневекового общества. Фактически, фелония - это обозначение степени опасности пре-

1 Хрестоматия памятников феодального государства и права стран Европы. М., 1961. С. 255-257.

ступного поведения, которое отвечало определенным квалификационным признакам, а именно тяжкого или особо тяжкого преступления. Широта определения фелонии, которую можно встретить в протоколах королевского суда средневековой Англии, выражена в двух категориях: преступления против собственности и преступления против личности. Преступления против собственности - это, прежде всего, кража, а также другие преступления, такие как грабеж и разбой. Преступления против личности, помимо убийства и самоубийства, включали также тяжкие телесные повреждения и изнасилование. Поджог можно было отнести сразу к двум категориям, потому что совершение данного преступления могло быть направлено не только против личности, но и против собственности. Таким образом, поджог был сопряжен как с угрозой жизни людей, так и со значительной потерей имущества. Существовали также и другие преступления, относящиеся к фелонии и, прежде всего, это укрывательство, бер-глэри, заговор с целью совершения фелонии, атакже незаконное лишение свободы. В диссертации анализируются все упомянутые преступления.

Четвертый параграф второй главы «Менее тяжкие уголовные преступления» рассматривает группу составов преступлений, объединявшую в себе менее тяжкие преступления или те преступления, которые в конкретных делах не квалифицировались как измена или фелония. Эти преступления являлись не столь тяжкими как фелония и обычно наказывались денежным штрафом и тюремным заключением.

Как и в двух предыдущих параграфах, автором проведен анализ менее тяжких преступлений, на основе которого сделан вывод о том, что с появлением понятия менее тяжкого преступления, чаще выраженного в нарушении или посягательстве на субъективные права другого человека вопреки существующему королевскому миру, в уголовное право начинают внедряться новые дополнительные правовые возможности для расширения смягчающих обстоятельств при наложении наказаний, ведущих

к увеличению доходной части королевской казны.

Третья часть «Наказание» содержит две главы, первая из которых включает два параграфа, а вторая шесть.

В первой главе этой части «Понятие и цель уголовного наказания» первый параграф под названием «Понятие уголовного наказания и репрессивный характер уголовного права» описывает историю развития карательного механизма наказания и репрессивный характер уголовного права в феодальной Англии. Автор в ходе исследования, для того чтобы получить примерное представление о средневековом понятии наказания, сложившемся в Англии к середине XIII в., анализирует несколько положений трактата Брактона, которые прямо или косвенно указывают на признаки наказания и помогают определиться с понятием наказания. Эти положения и их анализ помогли определить взгляды средневековых юристов в этом вопросе и сформулировать понятие наказания. Таким образом, диссертант, опираясь на прямые или косвенные признаки наказания, найденные в положениях трактата Брактона, пришел к следующему выводу: под наказанием уже в XIII в. понималась, прежде всего, не месть, а карательная мера, выраженная в принуждении, имеющем преимущественно государственный характер, т.е. королевский. Однако оно иногда может носить и частный характер, но только с разрешения короля. Наказание налагают в суде только в соответствии с «законным приговором» и только от имени короля и властью короля и только в отношении лица, признанного виновным в совершении преступления, не ущемляя права других лиц на основании законов и обычаев английского королевства.

Во втором параграфе «Обоснование и цели уголовного наказания» диссертант на основе комплексного анализа средневековых трактатов английских юристов излагает средневековое видение данного вопроса и приходит к выводу о том, что в средневековой Англии из-за разного понимания целей наказания практика назначения и исполнения наказания существен -

но различалась. Изменение с течением времени представлений о том, как следует восстанавливать справедливость, заметно по росту (расширению) видов применяемых наказаний в средние века, что свидетельствует об общественной потребности более четко определить цели наказания. Цель наказания всегда обосновывалась необходимостью восстановления справедливости, которая в средние века практически являлась синонимом права. Однако автор в ходе исследований замечает, что все без исключения власти средневековой Англии считали себя ответственными за поддержание страха перед уголовным наказанием и боролись за то, чтобы их решения снискали уважение в обществе, к сожалению не удавалось равно обеспечить достижение цели наказания, в виде восстановления справедливости, не говоря уже о такой, как предупреждение новых преступлений.

Во второй главе третьей части «Система и виды уголовного наказания» шесть параграфов: «Система уголовного наказания», «Смертная казнь и лишение конечностей», «Штраф», «Тюремное заключение», «Конфискация имущества», а также «Другие виды наказания». В этой главе диссертант рассмотрел различные виды наказаний, которые предусматривались в средние века за нарушение законов и обычаев английского королевства. Главными считались смертная казнь, лишение конечностей, штраф, тюремное заключение, конфискация имущества. Другие виды наказания, такие как высылка из королевства, выставление к позорному столбу и схожие с ними различные наказания в виде каких-либо лишений и ограничений, а также бесчестия, считались мелкими наказаниями. В условиях дискреционности наказания и отсутствия полного и четкого перечня их видов, суд мог применять к тому, кто признан виновным в совершении преступления любую меру наказания по своему усмотрению или в особых случаях передать на милость короля решение об участи виновного. В ходе исследований автор подтвердил вывод о том, что существующая систе-

ма наказаний в средневековой Англии не представляла собой устоявшуюся форму, поскольку не носила законченный характер. И хотя система наказаний в Англии сложилась довольно рано, она существовала уже к середине XIII в., в ней все равно отсутствовало какое-то связующее звено, которое помогло бы сформировать из разрозненных видов наказаний цельную систему с четким перечнем уголовно-правовых мер принуждения и четкой регламентацией по их применению. Таким образом, система наказаний в средневековой Англии развивалась за счет появлением новых видов наказаний, изменения лестницы наказаний обычного права и в целом многообразия их видов. Средневековая система наказаний была призвана реализовывать цели наказания, основываясь на различных видах смертной казни и телесных наказаний, выраженных в форме публичного зрелища. В нашем понимании она является старой, уже несуществующей системой, однако остается системой, в которой впервые проявляется многообразие при реализации цели наказания.

Исследование уголовных наказаний, назначавшихся в феодальной Англии УП-ХНУ вв., показывает, что:

- высшая мера наказания, смертная казнь или лишение конечностей, несмотря на свою жестокость, считалась народной мерой наказания, так как в этой мере месть является главным механизмом, с помощью которого каждый член средневекового общества в полном объеме сможет себя почувствовать удовлетворенным и умиротворенным;

- штраф на протяжении всего средневековья оставался самым распространенным видом наказания. Универсальность и древность штрафа делают его незаменимым в качестве наказания, когда требуется удовлетворить интересы различных слоев общества в Англии. Являясь доминирующим видом наказания, штраф не стоял особняком при формировании репрессивной системы, а являлся одним из первых ее кирпичиков. Став в средние века самым распространенным наказанием в системе наказаний, он остается таковым и в наши дни;

- тюремное заключение преследовало несколько целей и выполняло более ряд функций, тем не менее как наказание оно постоянно укрепляло свои позиции и получало более широкое применение. Аскетические или даже суровые условия содержания в тюрьме в средние века, расценивались как поддержание традиций, которые определяли условия для покаяния грешников. Однако использование тюремного заключения в качестве наказания преступников, признанных виновными в преступлениях по статутному праву, не предполагало, что его срок будет продолжительным и даже угроза пожизненного заключения могла в итоге превратиться приблизительно в один год тюремного заключения или вылиться в смерть от болезней в ближайшие несколько лет. В отличие от современных представлений о тяжести наказания, когда несколько дней тюрьмы считается очень мягким наказанием, для средневекового человека тюремное заключение считалось невыносимым, даже если он попадал в тюрьму всего на две недели, и этим обуславливалось его применение на срок не превышающий трех лет.

- конфискация имущества являлась особым видом наказания в феодальном уголовном праве, а ее применение способствовало укреплению феодальных уз. Конфискация, как мощный источник процесса субинфеодации феодальной собственности, прежде всего, служила цели предупреждения совершения новых преступлений другими вассалами или напоминанием всем, кто обладает собственностью, что ее можно лишиться, совершив измену или фелонию;

- существовали в феодальной Англии и такие наказания как позорный столб, позорный стул, бичевание и изгнание из королевства, тяжесть которых заключалась не в телесном, а в моральном аспекте. Их относили к числу унизительных и позорящих наказаний. Хотя эти наказания и считались телесными, в то же время они накладывали другой отпечаток бесчестия, непохожий на другие телесные наказания, поскольку здесь моральный аспект наказания был основным.

В «Заключении» диссертантом сформулированы выводы и обобщены основные результаты проведенного исследования.

Основные положения диссертации опубликованы в следующих работах автора:

/. Монографии, учебные пособия, переводы, словари, справочники

1) Преступление и наказание в средневековой Англии. - М., 2003.-20,19 пл.

2) Уголовная ответственность в средневековой Англии. -Ставрополь, 2003. - 3,75 пл.

3) Источники уголовного права феодальной Англии. - Ставрополь, 1999. - 3,55 п.л.

4) Феодальное государство и право Англии: Учебное пособие. - Ставрополь, 1996. - 5,68 п.л.

5) Понятие преступления в средневековой Англии: Лекция. - Ростов-на-Дону, 2002. - 2,2 п.л.

6) Понятие и цель уголовного наказания в средневековой Англии: Лекция. - Ростов-на-Дону, 2002. - 1,4 пл.

7) Уголовное право Англии в Х-Х1 вв: Лекция. - Ставрополь, 2004. -1,2 пл.

8) Трактат о законах и обычаях королевства Английского, который называется Гленвилевским. / Перевод, редакция и вступительное слово С. Ю. Хатунова. - Ставрополь, 2002. - 11,16 пл.

9) Правды Кентских королей. / Перевод, редакция и вступительное слово С. Ю. Хатунова. - Ставрополь, 1997. -1,2 пл.

10) Словарь-справочник по истории феодального государства и права Англии. - Ставрополь, 1996. - 2,5 пл.

11) Уголовное право феодальной Англии. Методические материалы к спецкурсу. - Ростов-на-Дону, 2004. - 1,5 пл.

//. Статьи, сообщения,рецензии, тезисы

1) Уголовно-правовая доктрина Ранульфа Гленвиля // История государства и права. - 2001. - № 1. - 0,7 пл.

2) Ранняя стадия уголовно-правового регулирования в средневековой Англии // История государства и права. - 2003. - № 2. -1,0 пл.

3) Обычай как источник уголовного права в феодальной Англии // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. - 2003. -№ 6. - 0,5 пл.

4) Система уголовного наказания // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. - 2003. -№ 12. - 0,45 пл.

5) Женская преступность в средневековой Англии // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. - 2003. - Спецвыпуск. -0,68 пл. (в соавторстве)

6) Тюрьма и особенности ее формирования в средневековой Англии ХН-ХШ вв. // Научная мысль Кавказа. - № 1. - 2004. - 0,5 пл.

7) Уголовное право феодальной Англии // Вестник СевКав-ГТУ. Серия «Гуманитарные науки». - 2003. - № 3. - 0,6 пл.

8) Зарождение общего права и трактат Гленвиля // Вестник СевКавГТУ. Серия «Гуманитарные науки». - 2003. - № 3. -0,9 пл.

9) Измена в средневековой Англии: истоки и становление // Вопросы совершенствования уголовного законодательства в условиях правовой реформы. Сборник научныхтрудов. Ставрополь,

2001.-1,5 пл.

10) Социальные предпосылки освобождения от уголовной ответственности в средневековой Англии // Актуальные вопросы уголовного права. Сборник научных трудов. Ростов-на-Дону,

2002.-1,0 пл.

11) К вопросу о государственно-правовых концепциях в Средневековой Англии (от доисторического прототипа к исторической реальности) // Правовая реформа: пути совершенствования. Материалы научно-практической конференции. - Ставро-

поль, 1999,- 0,35 пл.

12) Уголовная ответственность иностранцев в феодальной Англии (VII-XIV вв.) // Российская юридическая наука на этапе формирования правового государства. Под общ. ред. В.Н. Зырянова и ХМ. Радько. - М, 2003. - 0,45 пл.

13) Уголовная ответственность клириков в феодальной Англии (VII-XIV вв.) // Historia animata. Материалы научной конференции «Чтения памяти Олыи Игоревны Варьяш» 3-5 октября 2003 г.-М., 2004.-0,45 пл.

14) Уголовная ответственность женщин в феодальной Англии // Адам и Ева. Журнал тендерных исследований ИВ И РАН. -2003.-№6.-0,6пл.

Общий объем опубликованных работ составляет 64,01 п.л.

Отпечатано: 000 «КМ-реклама», 344010, г.Ростов-на-Дону, ул.Горького 189\82, тел. 64-51-35 Лицензия ПД№ 10-65210 Тираж 100 экз. Заказ № 173

Сдано в набор 24.03.2004 г. Гарнитура Times. Формат60x84/16 Печать офсетная. Печ. л. 2,5. Тираж 100 экз.

Ростовский юридический институт Российской правовой академии Министерства юстиции Российской Федерации 344029, Ростов-на-Дону, проспект Мира, 9.

V -68 52