Законодательство об уголовном судопроизводстве по преступлениям против советской власти и его реализация в период наиболее масштабных политических репрессий в СССРтекст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.01 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ

по праву и юриспруденции на тему «Законодательство об уголовном судопроизводстве по преступлениям против советской власти и его реализация в период наиболее масштабных политических репрессий в СССР»

На правах рукописи

Грищенко Ирина Алексеевна

Законодательство об уголовном судопроизводстве по преступлениям против советской власти и его реализация в период наиболее масштабных политических репрессий в СССР (1934-1941гг.)

Специальность 12 00 01 -теория и история права и государства, история учений о праве и государстве

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук

Краснодар 2007

003066435

003066435

Диссертация выполнена в Кубанском государственном аграрном университете

Научный руководитель Рассказов Л П. - доктор юридических наук, профессор

Официальные оппоненты

Бутько Л В. - доктор юридических наук, профессор Упоров И В - доктор исторических наук, кандидат юридических наук, профессор

Ведущая организация - Краснодарский университет МВД России

Защита диссертации состоится 10 октября 2007 г. в 10 час , в ауд 215 на заседании диссертационного совета по присуждению ученой степени доктора юридических наук ДМ 220 038 10 при Кубанском государственном аграрном университете (350044 Краснодар, ул Калинина,13)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кубанского государственного аграрного университета (350044 Краснодар, ул Калинина, 13)

Автореферат разослан "7" сентября 2007 г

Ученый секретарь

диссертационного совета

доктор юридических наук, профессор

КамышанскийВ П

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Актуальность темы диссертационного исследования. Политические репрессии 1930-х гг XX века по-прежнему остаются объектом внимания исследователей как у нас в стране, так и за рубежом и являются одним из предметов дискуссий в современной историко-правовой науке Проблемы изучения политических репрессий получили особую актуальность в связи с изменениями, которые происходят в российском обществе в последние годы Вопрос об эффективности и правомерности применения принуждения, в том числе репрессий, при разрешении социальных, национальных, этнических конфликтов и возможности их использования в рамках процесса построения правового государства подразумевает достаточно точное знание сущности и особенностей правового механизма применения подобных мер И в этом смысле очень важно изучить и знать исторический опыт применения мер уголовной репрессии по преступлениям против государства, учитывая, что этот опыт в нашей стране чрезвычайно сложный, противоречивый и во многом негативный Это особенно относится к временному отрезку 1934-1941гг, когда имели место наиболее масштабные уголовно-политические репрессии Вместе с тем в многочисленных публикациях, касающихся этого периода «большого террора», речь идет преимущественно о репрессивной деятельности органов НКВД, а вопросы освещаются в основном с политологических позиций, в частности, акцентируется внимание на фальсификации обвинений в процессах по делам о «врагах народах», жестких приговорах, организации «всеобщей» их поддержки со стороны «широких слоев трудящихся» и т д Все это действительно имело место, и в целом историко-правовая наука уже дала оценку данным явлениям Вместе с тем изучение столь сложных процессов в деятельности карательного механизма советского государства предполагает обращение к правовой стороне осуществления репрессий - этому аспекту уделяется явно недостаточное внимание. Так, важным представляется вопрос о соотношении содержания уголовно-процессуального законодательства, которое в своей основе соответствовало общепризнанным судопроизводственным принципам, и фактической его реализацией Недостаточно изучена и нормативно-правовая база внесудебных репрессий органами НКВД В литературе нередко дело представляется так, что «органы» творили полный произвол. Однако ситуация здесь сложнее - «органы» по сути действительно часто творили произвол, но при этом в своих обвинительных заключениях они ссылались на действующее законодательство, ведомственные нормативно-правовые акты, то есть облекали заведомо несуществующие обвинения в необходимую правовую форму Важно выяснить механизм этого процесса. Нельзя забывать также, что в большинстве своем обвиняемые и подсудимые признавались в деяниях против государства, ставили свои подписи под признательными

протоколами допросов - соответственно требуют дополнительного выяснения методы проведения допросов следователями НКВД, посредством которых обвиняемые оговаривали себя и других. Представляется также важным изучить практику реализации норм уголовно-процессуального права применительно к конкретным уголовно-политическим процессам, и прежде всего связанным с убийством Кирова 1 декабря 1934 г., после чего интенсивность репрессий значительно возросла Наличие этих и других историко-правовых проблем осуществления репрессий в 1934-1941 гг диктует необходимость дальнейшего изучения правового механизма политических репрессий в указанный период и актуализирует значимость его научного анализа

Степень разработанности темы. Вопросы, связанные с историко-юридическим анализом уголовно-политических репрессий в период 19341941гг, в научном плане стали изучаться лишь с конца 1980-х гг, когда в рамках политики перестройки советского руководства получил развитие принцип гласности и стали публиковаться ранее закрытые источники Различные аспекты осуществления уголовно-политических репрессий в указанный период исследовали такие авторы, как Буков В А, Волкогонов Д А, Викторов Б А, Гринберг М С , Детков М Г, Докучаев Е С , Дугин А.Н, Жильцов С В , Жуков Ю.С, Звягинцев А, Зеленин И Е, Земсков В Н, Иванов В А, Кириллина А, Курицын В М., Литвин А.Л, Мулукаев Р С., Медведев Р.А, Мельгунов С.П, Мозохин О.Б., Поповский М А ., Рассказов Л П , Роговин В 3 , Смыкалин А С , Соломона П, Яковлев А Н. и др Данная проблематика нашла также отражение в ряде диссертационных работ, среди которых можно отметить следующие Баранцева Е Л Организационно-правовые основы и механизм политики репрессий в Вятском крае (ноябрь^ 17-декабрь1934 года) Дис канд юрид наук Н.Новгород, 2005, Губжокова Л А Уголовно-политические процессы в период укрепления административно-командной системы советского государства (1929-1934 гг) Дис канд юрид наук Краснодар, 2007, Дьяченко О В Органы государственной безопасности в реализации пенитенциарной политики советского государства (1917-1941 гг.) (историко-правовой аспект) Дис канд юрид наук Краснодар, 2002, Дэр Н Н Прокурорский надзор за законностью в системе органов государственного управления СССР (1922-1940 гг ) историко-правовое исследование Дис канд юрид наук Ростов-на-Дону, 2005, Кулиш М В Чрезвычайное законодательство в советском государстве (1917-1941 гг) Дис . канд юрид наук Краснодар, 2005, Петров А Г Реабилитация жертв политических репрессий (историко-правовой анализ) Автореф. дис . . д-ра юрид наук Н Новгород, 2006, Рассказов Л П ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД в механизме формирования и функционирования политической системы советского общества (1917-1941). Дис . д-ра юрид

наук СПб, 1995, Романовская В Б Репрессивные органы и общественное правосознание в России XX в (опыт философско-правового исследования) Дис . д-ра юрид наук СПб, 1997, Старков Б А Утверждение режима личной власти И В Сталина и сопротивление в партии и государстве (итоги и уроки политической борьбы в 30-е годы) Дис . докт ист наук СПб , 1992, Усенко А Н. Массовые политические репрессии 1930-х годов на Дону. Дис канд ист наук Ростов-на-Дону, 2006 и др Помимо этого издано большое количество публицистической литературы и воспоминаний, которые вызвали определенный резонанс в обществе, поскольку впервые открыто были затронуты весьма болезненные стороны советской истории довоенного времени (работы Альбац Е, Солженицына А И, Ваксберга А, Вослен-ского М, Орлова А , Кара-Мурзы С Г, Конквеста Р , Маслова В , Чистякова Н., Рослякова М.В , Судоплатова П А, Эренбурга И, Шмелева Г И. и др) Однако юридические аспекты осуществления дознавательно-следственной и судебной деятельности по делам о преступлениях против государственных интересов в период 1934-1941 гг. еще не стали предметом специального монографического исследования. В данной работе предпринята попытка некоторым образом восполнить этот пробел

Хронологические рамки исследования охватывают период с конца 1934 г и до начала Великой Отечественной войны. Отправной точкой является 1 декабря 1934 г, когда был убит Киров и принят закон, в соответствии с которым при судопроизводственной деятельности по преступлениям в виде террористических актов игнорировались фундаментальные принципы уголовно-процессуального права, после чего интенсивность уголовно-политических репрессий стала заметно усиливаться, достигнув пика в 1937 г Верхний рубеж хронологических рамок (июнь 1941 г.) обусловлен тем, что в условиях военного времени характер осуществления судопроизводства был существенно изменен. Такой выбор временного периода (1934-1941 гг) объясняется также тем, что в указанные годы были окончательно уничтожены представители старой большевистской гвардии, находившиеся в СССР, и которые, по мнению Сталина и его окружения, представляли опасность с точки зрения возможного захвата власти. В это время окончательно был закреплен культ личности Сталина В совокупности с правоприменительной практикой все это позволяет составить целостную картину истори-ко-правового развития уголовно-политического судопроизводства по делам о государственных преступлениях в период наиболее масштабных репрессий

Объектом исследования являются общественные отношения, которые возникали и развивались в связи с совершением деяний, формально квалифицируемых как контрреволюционные преступления, в период наиболее массовых политических репрессий в СССР (1934-1941 гг) В предмет ис-

следования включены нормы уголовно-процессуального права, нормы административного права, регламентирующие деятельность органов государственной безопасности, прокуратуры, деятельность судов, а также научные труды, посвященные данной проблематике, материалы политических процессов по конкретным уголовным делам (дело «ленинградского центра», дело «ленинградской контрреволюционной зиновьевской группы Сафарова, Залуцкого и других», дело «московского центра», дело «антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра», «антисоветской троцкистской военной организации в Красной Армии», дело «параллельного антисоветского троцкистского центра», дело «антисоветского правотроцки-стского блока» и др )

Методологическая основа исследования базируется на основных положениях теории научного познания и принципах исторического анализа объективность, историзм, единство исторического и логического, абстрактного и конкретного, общего и особенного, единичного и уникального В процессе исследования использовались специальные методы - хронологический, сравнительно-правовой, системный, юридико-категориальный, структурно - функциональный, статистически-правовой и др Источники исследования включают в себя опубликованные нормативные правовые акты, иные документы партийных и государственных органов, сборники документальных материалов, статистические данные, справочные издания; неопубликованные архивные материалы; а также периодическую печать В диссертации были использованы сборники опубликованных документов Советского государства, содержащие законы, декреты, постановления, распоряжения, приказы партийно-государственных и репрессивно-карательных органов В них закреплялись политический курс правящего режима, механизмы борьбы власти с политическими противниками, регулирования репрессивных процессов в стране Специфика темы исследования предопределяет определенную возможность использования публицистики, воспоминаний, автобиографий, так как произведения этих жанров в СССР на рубеже 1990 г стали по сути первыми открытыми правдивыми публикациями в сложном периоде политических репрессий Справочники, энциклопедические словари, библиографические указатели, использованные в диссертации, способствовали уточнению общих и частных вопросов, связанных с темой исследования Неопубликованные сведения и материалы обнаружены в различных архивохранилищах Российской Федерации В фондах Российского государственного архива социально-политической истории (РГАС-ПИ) находится большое количество документов, которые помогли в изучении политических, законодательных, социально-экономических и других аспектов политических репрессий Актуальным для данного исследования представляется, прежде всего, Ф 17 - «Центральный Комитет ВКП (б)»,

учитывая, что все важнейшие решения государственных органов предварительно решались в партийных структурах Значительное количество необходимых сведений извлечено из ряда фондов Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) В работе использован также ряд материалов из Архива Президента Российской Федерации (АП РФ) и некоторых региональных архивов Определенные сложности имелись с доступом в архивы органов государственной безопасности, в связи с чем автор использовал ряд документов из этого архива, которые были опубликованы ранее авторами, имевших возможность исследовать такого рода документа (прежде всего, это работы Л.П. Рассказова, М А Поповского) В целом комплекс привлеченных источников помог осуществить сравнительный анализ законодательной основы политики репрессий и практики применения репрессий в 1934-1941 гг

Целью исследования является анализ законодательной основы деятельности дознавательных, следственных, судебных органов и органов государственной безопасности по делам о преступлениях против государства в период наиболее массовых репрессий (1934-1941 гг) и практики его применения по конкретных уголовным делам

Поставленная цель предопределила следующие задачи1

- дать социально-правовую характеристику репрессивной деятельности советского государства в условиях укрепления культа личности Сталина,

- выявить особенности трансформации судебной системы в рассматриваемый период и роль судов разных уровней в рассмотрении дел о преступлениях против государства;

- раскрыть содержание уголовно-процессуального регулирования следственно-судебной деятельности по уголовно-политическим делам,

- проанализировать нормативно-правовую базу осуществления внесудебных политических репрессий органами НКВД,

- исследовать практику применения уголовно-процессуального законодательства при подготовке и проведении наиболее характерных политических процессов,

- выявить основные тенденции в развитии организационно-правовых основ уголовно-политических репрессий в рассматриваемый период

Научная новизна исследования определяется, прежде всего, тем, что в данной работе на комплексном монографическом уровне изучена проблематика, связанная с юридической стороной проведения репрессий в период 1934-1941 гг, что в правовой науке еще не было предметом специального исследования В диссертации выявлены тенденции развития уголовно-процессуального права в период наиболее массовых уголовно-политических репрессий Проведен анализ основных стадий следственной и судебной деятельности по делам о т н «контрреволюционных» преступлениях, в том

числе показан механизм получения от обвиняемых и подсудимых признательных показаний Систематизирована нормативно-правовая база репрессивной деятельности органов государственной безопасности Проведено сопоставление содержания уголовно-процессуальных норм, регулирующих судопроизводство по делам о преступлениях против советской власти, и практики их применения на примере конкретных политических процессов

В результате проведенного исследования разработаны следующие основные положения, выносимые автором на защиту

1 Уголовно-политические репрессии в 1934-1941 гг обуславливались избранной стратегией правящей элиты во главе со Сталиным в методах достижения поставленной цели социалистического строительства, предусматривающих жесткое подавление противников власти, включая их физическое уничтожение, невзирая на моральные запреты Данная стратегия поощрялась и закреплялась Сталиным, культ личности которого окончательно сложился во второй половине 1930-х гг вместе с истреблением видных представителей революционного движения, бывших соратников вождя, в которых он усматривал возможных конкурентов для своего личного положения на вершине власти При этом репрессии в большинстве своем осуществлялись со ссылками на действующие законы, что создавало правдоподобность совершаемых преступлений, и в этом находила отражение чрезвычайная противоречивость складывающихся в СССР общественных отношений в сфере уголовно-политического судопроизводства

2 Функционировавшая в рассматриваемый период судебная система и соответствующее уголовно-процессуальное законодательство, взятые сами по себе, в своей основе отвечали общепринятым принципам ведения следственно-судебной деятельности, наиболее важные из них были закреплены на конституционном уровне Однако конституционные положения, касающиеся основ государственного строя и правового статуса гражданина, во многом оставались на бумаге, в частности, это касается принципа народовластия, гарантий прав личности в уголовно-процессуальной сфере (например, несмотря на провозглашенное Конституцией СССР 1936 г. права обвиняемого на защиту, адвокат так и не получил доступа на стадию предварительного расследования). Не соблюдались на практике и многие нормы УПК РСФСР, в частности, обвиняемые не имели возможности дополнять протоколы допросов, знакомиться с материалами дела, следователи использовали недозволенные приемы и др Кроме того, в уголовно-процессуальной сфере принимались нормы, противоречащие фундаментальным принципам права (в широком его понимании), которые позволяли осуществлять уголовное судопроизводство в обход общим положениям уголовного процесса, и чаще всего именно на основании этих норм осуществлялись репрессии Наиболее наглядно это выразилось в законе об упрощенном производстве

по делам о террористических организациях и террористических актах от 1 декабря 1934 г, согласно которому обвиняемые в терактах лишались элементарных процессуальных прав и который как инструмент для расправы над политическими противниками, в отношении которых общепринятая процедура согласно УПК РСФСР не позволяла достигнуть быстрого и нужного (как правило, расстрела) результата. В стране была создана ситуация, когда следственные органы и суды по преступлениям против государства вопреки провозглашенным принципам и соответствующим правовым нормам представляли собой лишь звенья репрессивного механизма, посредством которого Сталин и его окружение уничтожали своих оппонентов и добивались реализации той политики, которую они считали нужным проводить

3 Характерной чертой репрессивной деятельности государства в довоенный период было наличие системы коллегиальных внесудебных органов (особых совещаний, троек) при НКВД СССР Эти органы, созданные еще во времена ВЧК, выносили приговоры не на основе УПК РСФСР, они выпадали из общей судебной системы, то есть были внесудебными, несмотря на то, что решения принимались коллегиально и внешне сама процедура некоторым образом напоминала обычное судопроизводство (прежде всего, на стадии предварительного следствия) Во внесудебном порядке рассматривались сотни тысяч дел о т н. контрреволюционных преступлениях, при этом особенность рассмотрения заключалась в предельно упрощенном порядке производства следственных действий и вынесения решения, и это упрощение совершенно не соответствовало ни масштабу ограничения прав и свобод обвиняемых, ни обстановке в стране, однако позволяло власти не обременять себя соблюдением уголовно-процессуальных норм при отсутствии доказательств вины, и скрытно от общества репрессировать «врагов народа». При этом деятельность внесудебных органов регулировалась за малым исключением ведомственными актами НКВД, также скрытых от общества и которые по своей фактической силе превосходили законодательные нормы, что могло быть возможным только при соответствующей санкции руководства страны и в условиях тоталитарного государства

4. Беспрецедентно большие полномочия органов НКВД и бесконтрольность их деятельности приводили к такому огромному числу бездоказательных приговоров, что высшим партийным и государственным инстанциям приходилось периодически обращать внимание на перегибы, при этом Сталин в очередной раз применял свою тактику, когда виновными в наиболее массовых беззакониях объявлялись те, кто непосредственно руководили ими, и прежде всего сначала нарком Ягода, а затем сменивший его Ежов, а сам Сталин, фактически дирижировавший всем этим процессом, представлялся в облике борца за законность и справедливость Внесудебная деятель-

ность органов НКВД во многом способствовала созданию в стране обстановки страха и доносительства, что нанесло серьезный удар по нравственному здоровью советского общества.

5 С целью устранения своих основных политических противников Сталин устраивал открытые процессы, на которых абсолютное большинство подсудимых раскаивались, признавались в преступлениях против советской власти, в связях с троцкистскими террористическими организациями При этом внешне судебные процессы осуществлялись по общепризнанным правилам, с формальным соблюдением уголовно-процессуальных прав подсудимых Все это производило впечатление на общественность, в том числе на многих зарубежных наблюдателей, и соответственно приговоры в своей основе воспринимались как должное

6 К середине 1930-х гг в СССР была создана мощная система органов государственной безопасности, в которой на сотни тысяч граждан при малейшем подозрении или наличии доноса формировались секретные оперативно-наблюдательные дела, которые скрупулезно велись годами и в которых постепенно, шаг за шагом накапливалась информация, при этом информация не терялась, несмотря на все кадровые и организационные изменения в органах госбезопасности (так, от первого доноса на академика Вавилова в 1931 г и открытия на него наблюдательной папки до его ареста в 1940 г. прошло девять лет) В какой-то момент информации становилось достаточно для того, чтобы человека в любое время можно было арестовать за «контрреволюционную деятельность», и сфабриковать уголовно-политическое дело, при этом правящая верхушка готова была бросить в жернова репрессий лучшие умы Отечества, и все это ради того, чтобы укрепить свою личную власть и заставить советское общество двигаться по пути, который, как покажет история, во многом окажется для этого общества губительным

7 Свою трагическую роль в массовых репрессиях сыграли и личные качества тех, кто оказался на вершине власти И в первую очередь это относится к Сталину. Стремление захватить власть, а затем ее удержать, сделать неограниченной владело многими большевиками Но у Сталина это проявлялось больше всего Судя по всему, им владела страсть - жажда власти, стремление повелевать И одновременно быть любимым «отцом всех народов». Захватив власть путем «дворцовых интриг», Сталин сумел это решить Он хорошо разбирался в страстях и слабостях людей. Знал, что страх может менять человека, превращать его в послушное орудие чужой воли Поэтому Сталин и способствовал развитию массовых репрессий

8. Осуществление репрессий сопровождалось активнейшим использованием печати для формирования необходимого для власти общественного мнения Многие уголовно-политические процессы широко освещались в

газетах, книгах, где подробно разъяснялась суть обвинений, и народ в своих откликах (подготавливаемых в большинстве своем заранее и искусственно самими же организаторами пропагандистских акций), естественно, «одобрял» принимаемые решения о репрессиях, при этом под возмущенными, преисполненными гнева заметками подписывались рабочие, крестьяне, учителя и т д, в том числе широко известные в стране люди - писатель А Толстой, легендарный летчик А Ляпидевский и др, что с учетом признаний самих подсудимых на открытых процессах в немалой степени способствовало правдоподобности совершенных ими «контрреволюционных» преступлений, включая наличие террористических организаций, имевший цель свержение советской власти и покушение на руководителей государства

9 За соблюдением законности во время следствия и суда по уголовно-политическим делам в соответствии с законом должна была наблюдать прокуратура, однако в жесткой централизованной административно-командной системе прокуратуре отводилась лишь роль «винтика» в механизме политических репрессий, и , более того, прокурор СССР Вышинский, боясь показать себя менее «революционным» в смысле проведения репрессий, чем НКВД, сам проявлял инициативу в их правовом обосновании, а также подводил под репрессии теоретическую базу.

10 Во время следствия по уголовно-политическим делам часто применялись недозволенные методы воздействия с целью получения «признательных» показаний, включая многочасовые ночные допросы, пытки, угрозы применения мер принуждения к родственникам обвиняемых, изготовление фальшивых протоколов с признаниями других обвиняемых и др., в результате чего большинство проходивших по делам о государственных преступлениях подтверждали деяния, которые они никогда не совершали и не могли совершить. Кроме того, очевидно, распространенным было и обещания облегчения участи обвиняемых, если они будут давать «правильные» показания на следствии и суде Для проведения следствия незаконными методами с отсутствием каких-либо моральных запретов подбирались следователи, которые либо были полностью преданы руководству, либо имевшие за собой пригрешения, что позволяло управлять ими в процессе формирования доказательственных документов, «подтверждающих» заранее определенные обвинения

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования заключается прежде всего в том, что результаты проведенного ис-торико-правового анализа юридических основ осуществления политических репрессий в период их наибольшей интенсивности (1934-1941 гг.), могут представить научный интерес в изучении истории развития розыскных, следственных и судебных органов в нашей стране, а также могут быть использованы в правоприменительной практике реабилитации жертв полити-

ческих репрессий Сформулированные автором выводы дополняют и развивают ряд разделов науки истории государства и права и могут стать основой при последующем научном исследовании данной проблематики Выводы и фактические материалы исследования будут способствовать дальнейшему изучению природы Советского государства и права в первой половине XX века Кроме того, результаты научного исследования могут быть использованы в учебном процессе высших учебных заведений при преподавании как общетеоретических, так и практических дисциплин, при написании учебных, диссертационных, монографических и иных работ

Апробация результатов исследования. Основные результаты диссертационного исследования нашли свое отражение в четырех научных публикациях автора 1,7 п. л, в докладах и материалах научных конференций Научные, педагогические работники, работники судебной системы могли ознакомиться с основными положениями диссертации на научно-практических конференциях в Краснодаре, Ростове-на-Дону, Ставрополе, в работе которых участвовал диссертант

Структура диссертации обусловлена актуальностью и целями исследования Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих шесть параграфов, заключения и библиографии

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Первая глава «Карательная политика советского государства и ее организационно-правовое обеспечение в уголовно-политической сфере в довоенные годы» включает в себя три параграфа

В первом параграфе «Социально-правовая характеристика репрессивной деятельности советского государства в условиях укрепления культа личности Сталина» отмечается, что главным вектором развития советского общества с середины 1930-х гг по-прежнему была доктрина построения в нем социалистического государства, основанного на марксистско-ленинской идеологии. К тому времени уже была накоплена практика реального государственного строительства в этом направлении, начатая после Октябрьской революции 1917 г и включившая в себя ряд драматических (военный коммунизм, Гражданская война) и противоречивых (НЭП, коллективизация) периодов. Однако советская политическая элита во всех случаях сумела сохранить свою власть, на вершине которой после смерти Ленина неизменно находился Сталин При этом советское государство, основанное на методе насилия, перманентно пребывало в таком состоянии, поскольку политический строй, важнейшими характеристикми которого были тотальное огосударствление экономики и диктатура пролетариата при однопартийной системе, стал результатом не выбора большинства населения России, определенного путем голосования в органы власти или референдума, а сверхактивной деятельности большевистской партии, сумевшей на волне отрицания царизма и популярных лозунгов (типа фабрики - заводам, землю - крестьянам) получить определенную поддержку населения, оказавшуюся достаточной для продолжения революции, отражения интервенции, победы в Гражданской войне Вместе с тем такой подход по принудительному внедрению в жизнь социалистических (коммунистических) идей встречал внутреннее сопротивление, и соответственно борьба с оппозицией стала лейтмотивом внутренней политики советской власти Отправной точкой нового этапа уголовно-политических репрессий явилось убийство 1 декабря 1934 г секретаря ЦК и Ленинградского ОК ВКП(б), члена Политбюро, одного из возможных кандидатов на пост Генсека ЦК ВКП (б) С М Кирова (Кострикова) Первый процесс, связанный с убийством Кирова (дело т.н. «ленинградского центра»), состоялся уже в конце декабря 1934 г Затем последовала целая серия процессов, на которых были осуждены за «контрреволюционную» деятельность несколько десятков представителей старой большевистской гвардии, которые в революционные годы вместе со Сталиным боролись за построение нового советского государства, но затем, с середины 1920-х гг, их воззрения о будущем СССР принципиально разошлись, и на почве борьбы за власть они пришли к состоянию непримиримой

вражды Так, были объявлены «врагами народа» и уничтожены либо покончили с собой Л.Д. Троцкий, Л Б Каменев, Г.Е. Зиновьев, НИ Бухарин, А И Рыков, М П Томский, Н Н Крестинский, Я Э Рудзутак, Г Я Сокольников, Н А Угланов, В Я. Чубарь, С В Косиор, К Я Бауман, С И Сырцов, П П Постышев, Р И Эйхе, Н А Вознесенский Из 13 человек, членов первого Советского правительства (кроме Ленина и Сталина), лишь трое умерли своей смертью Остальные 10 были объявлены врагами народа Репрессии распространились на все слои общества, террор из избирательного превращался во всеобщий

Масштабы репрессий в 1930-е гг были таковыми, что получили название «большого террора» Репрессии происходили на фоне уже вполне отчетливо проявляющейся тенденции на установление культа личности Сталина, мнение которого все чаще становилось истиной в последней инстанции Следует особо подчеркнуть, что формирование культа личности происходило при активном и непосредственном участии самого Сталина, который методично, формально на законных основаниях, подводил к расстрель-ным приговорам, заключению в ИТЛ, ссылкам всех сколько-нибудь представлявших для него опасность с точки зрения политического влияния в стране. Также действовали и большинство партийно-советских функционеров по нисходящим линиям пирамиды государственной власти вплоть до самого низа, в результате чего под статьи о шпионаже, диверсиях, вредительстве и других контрреволюционных деяниях попадали не только политики высокого уровня, представлявшие для Сталина опасность личного характера (возможность «заговора», «переворота» и т.д ), но десятки и сотни тысяч обычных советских жителей На этом фоне власть вынуждена была даже несколько раз издавать акты, предостерегающие от перегибов в репрессивном процессе - настолько на местах чиновники в выявлении «врагов народа» входили в раж Так, 1 ноября 1938 г был издан совместный приказ прокурора СССР и наркома юстиции от 1 ноября 1938 г «О пересмотре уголовных дел в отношении колхозного и сельского актива и отдельных колхозников, осужденных в 1934-1937 гг », где отмечалось, что к ноябрю 1938 г были пересмотрены уголовные дела в отношении 1179998 человек, из которых с 480378 досрочно сняли судимость, в отношении 10671 ^человек прекратили вовсе дела, снизили наказание и освободили от дальнейшего его отбывания 22785 человек В качестве объяснения причин таких чудовищных судебных ошибок указывалось на то, что в органах юстиции засели враги, которые необоснованно привлекали к уголовной ответственности крестьян1 В этой связи вполне резонен вопрос о контролирующих органах, и прежде всего прокуратуре Как представляется, на этот вопрос ответил Ежов, когда его, руководителя НКВД, арестовали в 1938 г Но

1 Военно-исторический журнал 1991 №1 С 15-16

одном из допросов от сказал- «Порядок рассмотрения дел был до крайности упрощен Он был проще и в этом смысле даже бесконтрольнее, чем по обычным уголовным делам . Прокуратура СССР не могла, конечно, не замечать всех этих извращений (подчеркнуто нами - авт) Поведение Прокуратуры СССР, и в частности, Прокурора СССР Вышинского, я объясняю той же боязнью поссориться с НКВД и показать себя менее «революционными» в смысле проведения репрессий. Только этими причинами я могу объяснить фактическое отсутствие какого бы то ни было прокурорского надзора за этими делами и отсутствие протестов на действия НКВД в Правительство»2.

Далее автор на примерах показывает, что под репрессии попадали представители всех социальных слоев населения СССР, и это объективно свидетельствовало о ненормальности складывающихся общественных отношений в советской стране и их противоречивости, имея в виду, что огромные масштабы уголовно-политических репрессий сочетались с решениями, которые носили демократический характер Так, именно в этот период была принята Конституция СССР 1936 г Особенность этого акта в том, что впервые проект конституции был опубликован массовым тиражом для предварительного обсуждения обществом, в котором участвовало 75 млн чел Впервые Конституция всем гражданам предоставляла равные права Кроме того, нельзя не признать и того, что реально против СССР велась подрывная деятельность со стороны спецслужб (и прежде всего разведывательных) иностранных государств, и ряд граждан действительно был завербован, и государственные преступления действительно совершались Более того, и в настоящее время появляются работы, в которых обосновывается реальность обвинений (как правило, в шпионаже и диверсиях)3 И вообще, уже сам факт военного нападения Германии на СССР в июне 1941 г свидетельствует о том, что накануне (как раз именно в рассматриваемый нами период) Германия вела подготовительную, в том числе разведывательную работу на территории СССР Это невозможно отрицать, и соответственно некоторые объективные основания для привлечения ряда лиц к ответственности за преступления против государства имелись Другое дело, что власть придала такого рода фактам несоразмерное действительности значение, бросая подозрение по малейшим признакам десяткам тысяч советских граждан, доведя репрессии до чудовищных масштабов, в которым доля реальных составов преступлений была ничтожной, и это еще раз гово-

2 Цит по Викторов Б А Записки военного прокурора // Перестройка ленинская концепция социализма Ташкент Изд-во «Узбекистан», 1989 С 151

3 Пыхалов И Реабилитация для шпионов // Интернетсайт «Кризис России» 2006 2 июля , Новикове Обратное преувеличение//Московские новости 2007 18 августа, Власик Николай Заговор маршалов против Сталина был // В кн • Сойма В Запрещенный Сталин М Олма-пресс, 2005 С 165-171 и др

рит о той сложной и противоречивой ситуации, в которой осуществлялись репрессии

Затем автор развивает тезис о том, что Сталин умело использовал печать для пропаганды своей политики и формирования необходимого для него общественного мнения Многие уголовно-политические процессы широко освещались в газетах, книгах, народу подробно разъяснялась суть обвинений, и народ в своих откликах (подготавливаемых в большинстве своем заранее и искусственно самими же организаторами пропагандистских акций), естественно, одобрял принимаемые решения о репрессиях, при этом под возмущенными, преисполненными гнева заметками подписывались рабочие, крестьяне, учителя и т д, в том числе широко известные в стране люди - писатель А Толстой, легендарный летчик А Ляпидевский и др Так, 23 августа 1936 г сразу после вынесения приговора по делу об «антисоветском объединенном троцкистско-зиновьевском центре» газета «Правда» вышла под огромной шапкой - «Рабочие ночных смен заводов Москвы, Ленинграда, Киева, Ростова-на-Дону единодушно одобряют приговор над троцкистско-зиновьевской бандой»4, в этом же номере материалы под характерными заголовками - «Взбесившихся собак надо расстрелять'», «Подлые убийцы», «Смерть убийцам Кирова'», «Приговор суда - приговор народа» и т д Все это нужно учитывать, отвечая на вопрос о том, почему же общество не протестовало против массовых репрессий Как не поверить уважаемым людям'' А тем более, что многие процессы открытые, подсудимые свободно высказывают свою позицию, они сами признаются, молят о прощении

Таким образом, Сталин, и надо отдать ему должное в умении реали-зовывать свои планы, расставлял акценты в политике так, что и демократия внешне соблюдалась, и «враги народа» истреблялись в массовом порядке (не случайно он лично возглавил конституционную комиссию и лично представлял депутатам проект Основного закона). Более того, сами репрессии формально осуществлялись в соответствии с действующим законодательством Далее дается обзор законодательства, связанный с репрессиями, где акцент делается на нормах уголовного права, учитывая, что процессуальное законодательство исследуется в последующих параграфах Отмечается, в частности, что введенная в УК РСФСР статья 58/1в восстановила, по сути, институт заложничества в новой интерпретации В ней отмечалось, что в случае побега или перелета за границу военнослужащего, совершеннолетние члены его семьи, если они чем-либо способствовали готовящейся или совершенной измене, или хотя бы знали о ней, но не донесли об этом до сведения властей, караются лишением свободы на срок от пяти до десяти лет с конфискацией всего иму-

4 Правда 1936 23 августа

щества По сути это был аналог заложничества, от которого уже давно отказались цивилизованные страны, и в целом уголовное право довоенного периода характеризуется заметным ужесточением уголовных наказаний, что отражает командно-административный стиль управления государством

Во втором параграфе «Трансформация судебной системы и уголовно-процессуальное регулирование следственно-судебной деятельности по уголовно-политическим делам» в его начале дается характеристика действующей в рассматриваемый период судебной системе, определяемой Положением о судоустройстве РСФСР от 19 ноября 1926 г. Указывается, что основная часть преступлений против власти рассматривалась на уровне областных (краевых) судов, приводятся соответствующие примеры Наиболее важные уголовно-политические дела были предметом высших судебных инстанций Кроме того, что дела против советской власти рассматривались также в упрощенном внесудебном порядке (этому посвящен следующий параграф). Общее руководство судебными учреждениями и иными органами юстиции, ведающим их организацией, а также ревизией и инструктированием всех судебных учреждений возлагалось на НКЮ Надзорным органом была прокуратура, которая поддерживала также обвинение от имени государства В целом система судов, определение их функций, порядок формирования внешне не выражали, казалось бы, жестко централизованного государственного устройства Однако нельзя забывать, что к тому времени руководящим центром в стране был политико-идеологический центр в виде Политбюро ЦК ВКП (б), и все сколько-нибудь важные решения предварительно обсуждались и формировались именно в этой структуре, где, в свою очередь, тон задавал Сталин Поэтому в принципе любая судебная система, прокуратура в любой организационной форме выполняли бы предназначенную им роль В данном случае правящая элита сочла нужным, чтобы советская судебная система соответствовала в основном общепринятым в мировой правовой практике нормам И в этих рамках судам и прокуратуре следовало выполнять руководящие партийные установки Так, 1 апреля 1938 г по Прокуратуре Союза ССР был издан приказ N 336/с12, где указывалось «Ввиду постановления директивных органов об установлении порядка, по которому назначение и перемещение районных прокуроров производится только с разрешения ЦК ВКП(б), приказываю прокурорам союзных и автономных республик, краев и областей 1 Не допускать назначения и перемещения районных прокуроров иначе как с разрешения ЦК ВКП(б). 2. Свои предложения о назначении и перемещении районных прокуроров по согласовании с ЦК Нацкомпартии, Обкомами, Крайкомами ВКП(б) на-

правлять лично мне для представления на разрешение ЦК ВКП(б) Прокурор Союза ССР А Вышинский»5.

Далее дается анализ принятого 16 августа 1938 г. Закона СССР «О судоустройстве СССР, союзных и автономных республик», которым устанавливалась единая судебная система, состоящая из судов СССР и судов республик Помимо этого иных принципиальных изменений не произошло Делается вывод, что в целом принятие данного закона было логическим продолжением и в определенной мере завершением процесса формирования централизованного советского государства - СССР из федерации, на основе которой возник союз, он трансформировался фактически в унитарное государство. К тому моменту уже все силовые органы СССР были централизованы, государственная пирамида сформирована, и суды в ней должны были играть ту роль, которая предписывалась им с вершины пирамиды

Далее диссертант дает общую оценку действующего тогда УПК РСФСР и подробно анализирует положения кодекса, касающиеся оперативно-следственной и судебной деятельности Отмечается, в частности, что расследование и судебное рассмотрение дел по преступлениям против государства должно было проводиться на общих основаниях В целом, УПК РСФСР закреплял основные общепринятые принципы судопроизводства Так, в ст. 5 указывалось, что «никто не может быть лишен свободы и заключен под стражу иначе, как в случаях, указанных в законе и в порядке законом определенном» В кодексе имеются положения о гласности процесса и его публичности, подсудимые могли пользоваться защитой, в ряде случаев она была обязательной Вместе с тем имелись изъятия, которые отражали классовый характер уголовно-процессуального закона

Наибольшее внимание диссертант уделяет регулированию и практике проведения такого следственного действия как допрос, учитывая, что именно показания, данные на допросах, чаще всего фигурировали как основные доказательства в делах о преступлениях против советской власти Так, согласно ст. 134 УПК РСФСР следователь обязан был допросить обвиняемого не позже, как через 24 часа по его явке или приводе или по получении сведений о его задержании. Предписывалось также, что перед допросом обвиняемого следователь должен был удостовериться в его самоличности и разъяснить ему сущность предъявленного обвинения Во время допроса запрещал следователю домогаться показания или сознания обвиняемого путем насилия, угроз и других подобных мер Допрос обвиняемого полагалось начинать предложением рассказать все ему известное по делу; после дачи обвиняемым показаний ему задаются вопросы В протоколе допроса излагаются показания обвиняемого и отмечаются заданные обвиняемому

5 Приказ Прокурора СССР от 1 апреля 1938 г // Сайт Красноярского отделения правозащитной организации «Мемориал» 2007

вопросы и данные им на них ответы Показания обвиняемого заносились в протокол в первом лице и, по возможности, дословно. По окончании допроса протокол прочитывался обвиняемому, который имеет право требовать дополнения протокола и внесения в него поправок, согласно данному им показанию Обвиняемому, в случае его о том просьбы, должно было быть предоставлено право собственноручного написания показаний Протокол подписывался обвиняемым и следователем.

При допросах, равно как и во время других следственных действий, защитник не допускался - это была из существенных негативных характеристик уголовного процесса рассматриваемого периода Вместе с тем, как нам представляется, это было сделано не случайно - во время допросов с целью получения признательных показаний нередко применялись недозволенные действия, чем и объясняется то факт, что в делах о государственных преступлениях обвиняемые признавались в самых нелепых, фантастических деяниях. Присутствие же адвоката резко снижало такие возможности Есть основания также говорить о том, что применялись и физические пытки, что следует из известных документов ЦК ВКП (б)6 О методах следствия во время допросов наглядно можно судить по заявлению заключенного П В Лубянова, которое он направил секретарю Красноярского краевого комитета ВКП (б) Соболеву 3 августа 1937 г

Довольно часто в делах встречаются протоколы допросов, следующих одни за других, когда в первом из них обвиняемый категорически отрицает и с негодованием отвергает все обвинения, но уже на следующий день «вдруг» признается во всем, причем как правило это отражалось в виде собственноручных заявлений Так, Л В. Шубников - научный руководитель лаборатории низких температур Украинского физико-технического института изменил свои показания уже вечером того же дня, заявив «Настоящим моим заявлением я признаю мою вину перед советской властью и хочу в дальнейшем, если мне будет предоставлена возможность, честной и добросовестной работой искупить свою вину Движимый таким стремлением я заявляю, что являюсь членом троцкистско-вредительской группы, работавшей в стенах Укр физико-технического института Я обещаю следователю давать честные и исчерпывающие показания как о моей деятельности, так и о деятельности других лиц. Я надеюсь, что мое добровольное признание хоть немного уменьшит тяжелую кару и позволит мне вернуться к труду, который является в нашей стране делом доблести, чести и геройства 7 / VIII

6 Хрущев Н С О культе личности и его последствиях / Доклад Первого секретаря ЦК КПСС XX съезду КПСС // Реабилитация Политические процессы 30-50-х годов М Политиздат, 1991 С 40-41, Рассказов Л П Карательные органы в процессе формирования и функционирования административно-командной системы в советском государстве (1917-1934 гг) Уфа, 194 С 355 др

1937 года»7 В дальнейшем Шубников во время допросов в течение нескольких дней подробнейшим образом описывал свою «контрреволюционную» деятельность, оговорил ряд своих коллег, в том числе подтвердил показания на очной ставке При этом, однако, диссертант даже не ставит вопроса о моральной ответственности тех, кто оговаривал своих коллег и товарищей, поскольку это делалось — совершенно очевидно - под сильным воздействием, принужденно Так, в случае с Шубниковым было применено психологическое воздействие, которое для лиц интеллектуальной сферы было не меньшим, а может быть даже и более жестоким испытанием, и прежде всего это связывается с судьбой близких обвиняемого - Шубникова арестовали в то время, когда его жена была на последнем месяце беременности, и Шубникова, по воспоминаниям очевидцев, из тюрьмы привозили на «черном вороне» в родильный дом Не здесь ли скрывается разгадка показаний Шубникова? Нет сомнения, что меры воздействия на Шубникова чекисты подобрали очень действенные и пригрозили ему, как это было у них заведено, жену арестовать, а ребенка поместить в детский дом под вымышленным именем с тем, чтобы никто не мог его найти и чтобы он сам не знал, кто его родители8 Очевидно, именно такие методы использовались довольно часто, в том числе при допросах во время следствия по наиболее известным политическим процессам, во всяком случае это достаточно убедительное объяснение тому, что даже на открытых процессах подсудимые вот также внешне спокойно и деловито, как Шубников, подтверждали преступления, которые они никогда не совершали и не могли совершить Кроме того, очевидно, распространенным было и обещания облегчения участи обвиняемых, если они будут давать «правильные» показания на следствии и суде, за что несчастные нередко хватались как за последнюю соломинку

Далее диссертант анализирует другие судопроизводственные стадии, в том числе дает оценку печально известного закона от 1 декабря 1934 г, перечеркнувшего разом многие имевшиеся позитивные преобразования в судебной системе и уголовном процессе И хотя уголовно-процессуальные нормы данного закона касались только лишь очень ограниченного круга преступлений против государства, они настолько разительно расходились с общепринятыми принципами уголовного процесса, что можно говорить о начале террора, но только не со стороны противников советской власти, а со стороны самой власти в отношении ее политических противников Так, были разрушены гарантии обвиняемого в уголовном судопроизводстве, была сужена возможность кассационного обжалования приговора, было исключено существовавшее веками право осужденного к смертной казни на по-

7 Цит по Павленко Ю В , Ранюка Ю Н, Храмова Ю А Дело УФТИ 1935-1938 Киев Феникс, 1998 С 112

8 Там же С 120

милование Кроме того, многие нормы УПК РСФСР при проведении следствия и судебного рассмотрения по уголовно-политическим делам зачастую не соблюдались, обвиняемые не имели возможности дополнять протоколы допросов, знакомиться с материалами дела В результате следственно-судебные действия, формально совершаемые на законном основании фактически очень часто являли собой произвол по отношению к бесправным обвиняемым и подсудимым

В третьем параграфе «Нормативно-правовая база осуществления внесудебных политических репрессий органами НКВД» подробно рассматривается юридическая сторона внесудебных решений по делам о преступлениях против государства Отмечается, в частности, что в СССР фактически функционировали две системы государственных органов по обеспечению карательной политики Одна из этих систем - судебная система, вторая система - система коллегиальных органов (особых совещаний, троек) при НКВД СССР (до 1934 г. - ОГПУ) Эти органы, созданные еще во времена ВЧК, выносили приговоры не на основе УПК РСФСР, они выпадали из классической судебной системы, то есть были внесудебными, несмотря на то, что решения принимались коллегиально и внешне сама процедура некоторым образом напоминала обычное судопроизводство (прежде всего на стадии предварительного следствия). Во внесудебном порядке в рассматриваемый период рассматривались сотни тысяч дел о т н контрреволюционных преступлениях, при этом особенность рассмотрения заключалась в предельно упрощенном порядке производства следственных действий и вынесения решения, и это упрощение совершенно не соответствовало ни масштабу ограничения прав и свобод обвиняемых, ни обстановке в стране (обычно упрощенный порядок вводился при чрезвычайных обстоятельствах, и, прежде всего, когда страна находилась на военном положении), однако позволяло власти не обременять себя соблюдением уголовно-процессуальных норм при отсутствии доказательств вины, и скрытно об общества репрессировать «врагов народа» Тем не менее и для такого уголовно-процессуального упрощенчества требовалась хотя бы видимость законности И таковая была создана Постановлением ЦИК СССР от 10 июля 1934 г было ликвидировано ОГПУ с его внесудебными органами и одновременно образовано НКВД СССР9 При этом внесудебные коллегии бывшего ОГПУ не ликвидировались как институт, а лишь реорганизовывались - при НКВД предписывалось организовать Особое совещание, которому предоставлялось право применять в административном порядке высылку, ссылку, заключение в исправительно-трудовые лагеря на срок до пяти лет и высылку за пределы Союза ССР (ОСО при НКВД просуществовало до осе-

9 Постановление ЦИК СССР «Об образовании общесоюзного народного комиссариата внутренних дел СССР» от 10 07 1934 г // Известия 1934 11 июля

ни 1953 г)10. В состав Особого Совещания (0С0) входили заместители народного комиссара внутренних дел СССР, уполномоченный НКВД СССР по РСФСР, начальник Главного управления рабоче-крестьянской милиции, народный комиссар внутренних дел союзной республики, на территории которой возникло дело. В заседаниях ОСО должен был участвовать прокурор СССР или его заместитель11. ОСО без соблюдения норм уголовно-процессуального законодательства вершило «правосудие» Следственные дела в этот внесудебный орган поступали из органов НКВД.

Далее диссертант на многочисленных примерах подробно исследует механизм реализации уголовно-процессуальных полномочий ОСО, делает вывод о том, что о правосудии, состязательности, праве на защиту, несмотря на ссылки на закон в обвинительных заключениях, здесь не было и речи Не удивительно, что решения этих внесудебных «органов» впоследствии были отменены в порядке реабилитации В целом же беззаконность и запредельная упрощенность деятельности внесудебных органов были просто чудовищными Достаточно сказать, что при обычном судопроизводстве для вынесения смертного приговора требуется не один месяц и даже годы предварительного следствия, собирания доказательств, выслушивания в суде доводов обвинения и защиты, оценки свидетельских показаний, вещественных доказательств и т д, что вполне естественно, учитывая «ставку» -жизнь человека При рассмотрении же дел тройками тот же смертный приговор выносился нередко вообще без каких-либо документальных подтверждений вины, а приговоренного к смерти лишь извещали о вынесенном ему без него приговоре Так, только в одной Омской области в 1938г тройки работали с некоторыми перерывами и до конца октября было подписано 26 протоколов, в которых названы имена почти 8,2 тысячи обвиняемых, из них к расстрелу приговорены около 4,9 тысячи человек12. Беспрецедентно большие полномочия органов НКВД и бесконтрольность их деятельности приводили к такому огромному числу бездоказательных приговоров, что высшим партийным и государственным инстанциям приходилось «одергивать» органы НКВД, при этом Сталин в очередной раз применял свою тактику, когда виновными в наиболее массовых беззакониях ОСО и троек 1937-1938 гг был объявлен тот, кто непосредственно руководил ими - нарком Ежов, а сам Сталин, фактически дирижировавший всем этим процессом, представлялся в облике борца за законность и справедливость Внесудебная деятельность органов НКВД во многом способствовала созданию в

10 Постановление ЦИК и СНК СССР «Об Особом совещании при НКВД СССР» // СУ СССР 1935 N11 Ст 84

11ГАРФ Ф 9401 Оп 12 Д 130 Л 36

^Омский правозащитный сайт www ic omskreg ru 2007

стране обстановки страха и доносительства, что нанесло серьезный удар по нравственному здоровью советского общества

Вторая глава диссертации «Особенности применения уголовно-процессуального законодательства при подготовке и проведении наиболее характерных политических процессов» включает в себя три параграфа, в которых исследуются уголовно-процессуальные аспекты ряда процессов, получивших наибольший резонанс 1934-1941 гг

В первом параграфе «Уголовно-политические дела, возникшие непосредственно в связи с убийством Кирова (конец 1934 - начало 1935гг)» речь идет о двух процессах Касаясь первого из них (дело «ленинградского центра», приговор по которому был вынесен 29 декабря 1934 г), автор отмечает, что убийство в Смольном 1 декабря 1934 г Кирова стало этапным событием в процессе развития уголовно-политических репрессий в СССР -с того момента они приняли более ожесточенный, бескомпромиссный и массовый характер Если до этого бывшие соратники Сталина репрессировались официально, то есть правоохранительными органами государства, то здесь имел место беспрецедентный случай - впервые покушение на охраняемого чиновника столь высокого ранга непосредственно было осуществлено руками преступника (Л В Николаева), да еще в самой цитадели ленинградского политического руководства' - это был своеобразный нокдаун государственному аппарату, который не смог предотвратить убийство, всколыхнувшее всю страну Это было также одно из немногих событий в жизни Сталина, которое заставило его бросить все дела и помчаться в северную столицу, чтобы лично оценить обстановку Вне зависимости от участия Сталина в этом преступлении он получил определенный карт-бланш в борьбе со своими политическими противниками, и использовал его сполна, причем не откладывая дело в долгий ящик — тогда же, 1 декабря 1934 г, был принят упомянутый выше закон об особом порядке производства по делам о терактах, не заставил себя долго ждать и первый приговор по делу об убийстве Кирова — менее через месяц советский народ был извещен о группе «выродков» из т н антисоветского «ленинградского центра», поднявших руки на святое, которые, разумеется, заслуживали только смерти, что и решил суд, определив им наказание в виде расстрела

Далее диссертант характеризует несколько основных версий этого преступления, показывает механизм, посредством которого Сталин, определив нужную ему версию (убийство совершено под руководством зиновьевского центра), использует ее для организации целой серии уголовно-политических процессов, в орбиту которых попадут в конечном итоге все оставшиеся в СССР его конкуренты в борьбе за высшую власть в стране Указывается также, что в целом же к настоящему времени точка над «и» в деле об убийстве Кирова не поставлена Все версии исходят в основном из предположе-

ний и косвенных доказательств, преимущественно показаний свидетелей Главные же доказательства содержатся в архивных делах, которые до сих пор засекречены13 Так, не подлежит сомнению, что Киров был убит Николаевым выстрелом в затылок в коридоре возле своего кабинета в Смольном 1 декабря 1934 г. Абсолютное большинство иных сведений указываются гипотетически, с чьих-либо слов, противоречивы Например, по-разному трактуется такое важное обстоятельство, как цель и длительность нахождения Кирова в Смольном в тот роковой для него день. Разумеется, нет прямых доказательств и о причастности Сталина к организации убийства Кирова Это всего лишь предположение На предположительном уровне можно говорить и о «почерке Сталина», который убирал 2-3 «слоя» свидетелей преступлений14 Одновременно нельзя игнорировать те настроения в обществе, согласно которым Сталин вообще вне подозрений, причем это касается и современного периода

Между тем с первых же дней после убийства Кирова по делу т н «ленинградского центра» пошла череда нарушений уголовно-процессуальных норм. Сталин и работники НКВД действовали так, как им было нужно, а не так, как того требовал УПК РСФСР, в котором ранг убитого чиновника никаким образом не обособлялся с точки зрения производства следственных действий Существенное нарушение заключалось в том, что уголовного дела по факту убийства Кирова, как ни парадоксально, вообще не возбуждалось, что и неудивительно, поскольку данное событие предопределяло решение, прежде всего, политических, а не процессуальных задач Утверждение материалов следствия по делу об убийство Кирова - делу т н «ленинградского центра» санкционировал прокурор СССР И А Акулов 29 декабря 1934 г в Ленинграде работала выездная военная коллегия Верховного суда СССР по делу т н. «ленинградского центра» под председательством В В Ульриха Расстрельный приговор был вынесен четырнадцати подсудимым, причем не только Николаеву - единственному, чья вина была бесспорна, но еще и его бывшим товарищам и знакомым по прежней комсомольской работе, чьи имена волею случая обнаружились после задержания Николаева

Далее рассматривается процесс по делу «ленинградской контрреволюционной зиновьевской группы Сафарова, Залуцкого и других», которое рассматривало Особое совещание при НКВД СССР 16 января 1935 г. На этот раз из 77 человек, репрессированных по делу, 76 человек были заключены в концлагеря или сосланы на сроки от 4 до 5 лет, а одному - Г. И. Са-фарову была назначена высылка сроком на 2 года Как видно, в целом меры

13 Жуков Ю Н Следствие и судебные процессы по делу об убийстве Кирова // Вопросы истории 2000 №2 С 33-51

14 Волкогонов Д А Триумф и трагедия Политический потрет Сталина В 2 кн Кн 1 4 2 М, 1989 С 95

репрессий относительно мягкие О том, насколько грубыми были нарушения уголовно-процессуального закона по этому делу, свидетельствует тот факт, что в период 1957-1962 гг. уголовные дела по всем проходившим по делу «ленинградской контрреволюционной зиновьевской группы Сафаро-ва, Залуцкого и других» были прекращены за отсутствием состава преступления (партийная реабилитация была неполной) В параграфе рассмотрено также еще одно дело, возникшее непосредственно в связи убийством Кирова, - дело «московского центра» (15-16 января 1934 г), по которому прошли - уже не первый, и не последний раз - лидеры оппозиции Г Е Зиновьев и Л Б Каменев.

Во втором параграфе «Политические процессы по делам «антисоветской троцкистской» направленности (1936-1938 гг)» отмечается, что Сталин решил в максимальной степени использовать убийство Кирова в целях политической борьбы за власть, концентрируя удары по своим бывшим соратникам по революционному движению, ставшим его личными политическими врагами в результате расхождений во взглядах на дальнейший путь развития страны, и всем, кто их поддерживал, а таковых были сотни и тысячи В деле по т н «московскому центру» один из лидеров оппозиции Зиновьев, его сподвижник Каменев и ряд других оппозиционеров были подвергнуты репрессии, однако в силу отсутствия доказательств вины наказание получилось сравнительно мягким, и это не устраивало Сталина Кроме того, за рубежом неиствовал в невероятной активной антисталинской пропаганде Троцкий, замышлявший, как полагало сталинское окружение, заговоры и террористические акты с целью свержения советской власти Исходя из этого, была определена стратегия по полному уничтожению политической оппозиции, благо, как показали первые процессы, связанные с терактом 1 декабря 1934 г, а также процессы в 1920-х - начале 1930-х гг, общество относительно спокойно воспринимает действия органов госбезопасности, решения судов, несмотря на очевидную абсурдность многих обвинений (очевидно, еще действовал кредит доверия ленинской гвардии, победившей в революции и Гражданской войне, кроме того, играла роль и гражданская пассивность, присущая российскому населению) Нужно отдать должное Сталину - он последовательно, уверенно и достаточно умно реализовал эту стратегию, которая отражалась, прежде всего, в решениях Политбюро ЦК ВКП (б), которое он возглавлял и через которое проводил все сколько-нибудь значимые решения, впоследствии ретранслировавшиеся в решения законодательных и исполнительных органов власти Таким образом, получалось, что это не лично Сталин борется с оппозицией, с врагами советской власти - власти трудящихся, а коллегиальные партийные органы и избранные народом депутаты Советов всех уровней В развитие указанной стратегии в 1936-1938 гг был организован и проведен ряд уголовно-политических

процессов, предварительно сопровождавшихся активной политико-идеологическим обоснованием

Далее диссертант рассматривает ряд таких процессов Так, обращаясь к делу «антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра» (19-24 августа 1936 г ), автор отмечает, что в печати и на партийных форумах была развернута беспрецедентная критика все тех же уже осужденных Зиновьева, Каменева и др , и теперь уже им вменялись более серьезные обвинения После такой обработки само судебное рассмотрение оставалось, как говорится, вопросом техники Дело рассматривалось Военной Коллегией Верховного суда СССР 19-24 августа 1936 г в открытом судебном заседании под председательством В В Ульриха и с участием государственного обвинителя Прокурора СССР А. Я Вышинского Были преданы суду 16 человек (Г Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, Г. Е. Евдокимов, И. П Бакаев, С В Мрачковский, В А. Тер-Ваганян, И. Н Смирнов, Е А Дрейцер, И И Рейнгольд, Р В. Пикель, Э С Гольцман, Фриц-Давид (И -Д И Круглян-ский), В П Ольберг, К Б Берман-Юрин, М. И. Лурье, Н Л. Лурье) Это был первый открытый политический процесс над старыми друзьями Ленина - Зиновьевым, Каменевым, над видными руководителями партии Смирновым, Евдокимовым, Бакаевым, Мрачковским, Тер-Ваганяном и др. В обвинительном заключении, а затем и в приговоре указывалось как на доказанный факт участие этих лиц в антисоветской, шпионской, вредительской и террористической деятельности, причастности к убийству С. М Кирова и подготовке террористических актов против руководителей партии и правительства. Для получения признаний в проведении преступной деятельности к арестованным применялись незаконные меры воздействия Имели место грубейшие нарушения УПК РСФСР - так, со следственными материалами обвиняемые ознакомлены не были. Обвинительное заключение несколько раз редактировалось, причем после его предъявления обвиняемым, в том числе Сталин лично вносил изменения в текст обвинения Все 16 подсудимых были приговорены к высшей мере наказания - расстрелу

Показательный процесс над Зиновьевым, Каменевым и другими видными членами большевистской партии явился одновременно началом подготовки к событиям, которые вошли в нашу историю под названием «1937 год». 29 сентября 1936 г Политбюро приняло постановление «Об отношении к контрреволюционным троцкистско-зиновьевским элементам», в котором отмечалось «Необходима расправа с троцкистско-зиновьевскими мерзавцами, охватывающая не только арестованных, следствие по делу которых уже закончено, и не только подследственных дела которых еще не закончены, но и тех, которые были раньше высланы»15 Этим постановлением был дан сигнал к тотальному уничтожению лиц, неугодных Сталину

15 Известия ЦК КПСС 1989 №9 С 39

Далее в параграфе рассмотрены еще три процесса - дело «параллельного антисоветского троцкистского центра» (23-30 января 1937 г ), дело «антисоветской троцкистской военной организации в Красной Армии» (11 июня 1937 г) и дело «антисоветского правотроцкистского блока» (2-15 марта 1938г ) В отличие от предшествующих процессов, последнее дело в 1988 г в порядке реабилитации было прекращено в отношении не всех подсудимых (так, не был реабилитирован Ягода, что дало основание для упрощенного мнения некоторых исследователей о действительности заговора оппозиции), и это свидетельствует о крайней противоречивости общественно-политического и социально-правового развития советского общества тех времен, когда очередной виток политических репрессий включал в себя не только осужденных без вины, но и тех, кто заслуживал уголовного наказания, хотя, разумеется, не в той форме обвинения и не в той мере, как это было на рассмотренном процессе

В третьем параграфе «Дело академика Вавилова (1941 г)» на примере известного ученого показывается беспощадный механизм политических репрессий, в орбиту которых включались представители всех слоев населения, в том числе те, чья заслуга перед Отечеством была бесспорна, чьи имена были известны всему научному миру Именно таким был академик Вавилов - преданный своему делу биолог-генетик, гордость советской науки тех лет. По ложным доносам он, в какой-то момент не вписавшийся в правящую идеологию, стал неугоден властной элите, и был расстрелян решением суда На этом примере автор высказывает также обеспокоенность тем, что дело Вавилова, как и дела многих из тех, кто незаконно был репрессирован и затем полностью реабилитирован, по-прежнему закрыты для исследователей и для общества в целом, и это, равно как и продолжающиеся дискуссии об обоснованности обвинений по государственным преступлениям тех лет, говорит о том, что репрессии 1934-1941гг до сих пор остаются тяжелым наследием для нынешней России, и в этом направлении нужно еще немало сделать, чтобы, наконец, открылась вся правда о карательной деятельности советского государства довоенного времени

В заключении сделаны основные выводы по диссертации

* * *

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы

1 Грищенко И А Уголовное законодательство советского государства в период массовых репрессий (середина 1930-х - 1941 гг) // Социально-гуманитарные знания, 2006, №12.- 0,3 п.л.

2. Грищенко И А Особенности уголовно-политических репрессий в СССР в середине 1930-х гг. // Вопросы совершенствования российского

законодательства и правоприменительной практики УИС Материалы межвузовской научно-практической конференции (5-6 апреля 2007 года ) Часть 2 Краснодар, 2007 - 0,3 п л

3 Гршценко И А Ужесточение уголовных наказаний как отражение сущности карательной политики в СССР во второй половине 1930-х гг // Актуальные вопросы истории права, государства и казачества, Выпуск 8 Краснодар КГАУ, 2006 - 0, 25 п л

4 Гршценко И А Роль Особых совещаний (ОСО) при НКВД в уголовно-политическом судопроизводстве // Эволюция российского права Материалы Всероссийской студенческой научной конференции 4-5 мая 2007 года Уфа Уфимский филиал Уральской государственной юридической академии, 2007 -0,3 п л

Сдано в набор 03 09 2007 г Подписано в печать 05 09 2007 г Формат 60x84 1/16 Уел пл 1,9 Бумага офсетная Тираж 100 Заказ 1228

Сверстано и отпечатано ВРО № 100589, п-ль Купреев В В , 353240, Краснодарский край, ст Северская, ул Народная, 41

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

по праву и юриспруденции, автор работы: Грищенко, Ирина Алексеевна, кандидата юридических наук

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. Карательная политика советского государства и ее организационно-правовое обеспечение в уголовно-политической сфере в довоенные годы

1.1. Социально-правовая характеристика репрессивной деятельности советского государства в условиях укрепления культа личности Сталина.

1.2. Трансформация судебной системы и уголовно-процессуальное регулирование следственно-судебной деятельности по уголовно-политическим делам.

1.3. Нормативно-правовая база осуществления внесудебных политических репрессий органами НКВД.

ГЛАВА 2. Особенности применения уголовно-процессуального законодательства при подготовке и проведении наиболее характерных политических процессов

2.1. Уголовно-политические дела, возникшие непосредственно в связи с убийством Кирова (конец 1934 - начало 1935 гг.).

2.2. Политические процессы по делам «антисоветской троцкистской» направленности (1936-1938 гг.).

2.3. Дело академика Вавилова (1941 г.).

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

по теме "Законодательство об уголовном судопроизводстве по преступлениям против советской власти и его реализация в период наиболее масштабных политических репрессий в СССР"

Актуальность темы диссертационного исследования. Политические репрессии 1930-х гг. XX века по-прежнему остаются объектом внимания исследователей как у нас в стране, так и за рубежом и являются одним из предметов дискуссий в современной историко-правовой науке. Проблемы изучения политических репрессий получили особую актуальность в связи с изменениями, которые происходят в российском обществе в последние годы. Вопрос об эффективности и правомерности применения принуждения, в том числе репрессий, при разрешении социальных, национальных, этнических конфликтов и возможности их использования в рамках процесса построения правового государства подразумевает достаточно точное знание сущности и особенностей правового механизма применения подобных мер. И в этом смысле очень важно изучить и знать исторический опыт применения мер уголовной репрессии по преступлениям против государства, учитывая, что этот опыт в нашей стране чрезвычайно сложный, противоречивый и во многом негативный. Это особенно относится к временному отрезку 1934-1941гг., когда имели место наиболее масштабные уголовно-политические репрессии. Вместе с тем в многочисленных публикациях, касающихся этого периода «большого террора», речь идет преимущественно о репрессивной деятельности органов НКВД, а вопросы освещаются в основном с политологических позиций, в частности, акцентируется внимание на фальсификации обвинений в процессах по делам о «врагах народах», жестких приговорах, организации «всеобщей» их поддержки со стороны «широких слоев трудящихся» и т.д. Все это действительно имело место, и в целом историко-правовая наука уже дала оценку данным явлениям. Вместе с тем изучение столь сложных процессов в деятельности карательного механизма советского государства предполагает обращение к правовой стороне осуществления репрессий - этому аспекту уделяется явно недостаточное внимание. Так, важным представляется вопрос о соотношении содержания уголовно-процессуального законодательства, которое в своей основе соответствовало общепризнанным судопроизводственным принципам, и фактической его реализацией. Недостаточно изучена и нормативно-иравовая база внесудебных репрессий органами НКВД. В литературе нередко дело представляется так, что «органы» творили полный произвол. Однако ситуация здесь сложнее - «органы» по сути действительно часто творили произвол, но при этом в своих обвинительных заключениях они ссылались на действующее законодательство, ведомственные нормативно-правовые акты, то есть облекали заведомо несуществующие обвинения в необходимую правовую форму. Важно выяснить механизм этого процесса. Нельзя забывать также, что в большинстве своем обвиняемые и подсудимые признавались в деяниях против государства, ставили свои подписи под признательными протоколами допросов - соответственно требуют дополнительного выяснения методы проведения допросов следователями НКВД, посредством которых обвиняемые оговаривали себя и других. Представляется также важным изучить практику реализации норм уголовно-процессуального права применительно к конкретным уголовно-политическим процессам, и прежде всего связанным с убийством Кирова 1 декабря 1934 г., после чего интенсивность репрессий значительно возросла. Наличие этих и других историко-правовых проблем осуществления репрессий в 1934-1941 гг. диктует необходимость дальнейшего изучения правового механизма политических репрессий в указанный период и актуализирует значимость его научного анализа.

Степень разработанности темы. Вопросы, связанные с историко-юридическим анализом уголовно-политических репрессий в период 19341941гг., в научном плане стали изучаться лишь с конца 1980-х гг., когда в рамках политики перестройки советского руководства получил развитие принцип гласности и стали публиковаться ранее закрытые источники. Различные аспекты осуществления уголовно-политических репрессий в указанный период исследовали такие авторы, как Буков В.А., Волкогонов Д.А., Викторов Б.А., Гринберг М.С., Детков М.Г., Докучаев Е.С. Дугин А.Н., Жильцов C.B., Жуков Ю.С., Звягинцев А., Зеленин И.Е., Земсков В.Н., Иванов В. А., Кириллина А., Курицын В.М., Литвин A.JI., Мулукаев P.C., Медведев P.A., Мельгунов С.П., Мозохин О.Б., Поповский М.А., Рассказов Л.П., Роговин В.З., Смыкалин A.C., Соломона П., Яковлев А.Н и др. Данная проблематика нашла также отражение в ряде диссертационных работ, среди которых можно отметить следующие: Баранцева Е. Л. Организационно-правовые основы и механизм политики репрессий в Вятском крае (но-ябрь1917-декабрь1934 года). Дис. . канд. юрид. наук. Н.Новгород, 2005; Губжокова Л.А. Уголовно-политические процессы в период укрепления административно-командной системы советского государства (1929-1934 гг.). Дис. канд. юрид. наук. Краснодар, 2007; Дьяченко О.В. Органы государственной безопасности в реализации пенитенциарной политики советского государства (1917-1941 гг.) (историко-правовой аспект). Дис. канд. юрид. наук. Краснодар, 2002; Дэр H.H. Прокурорский надзор за законностью в системе органов государственного управления СССР (1922-1940 гг. ): историко-правовое исследование. Дис .канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2005; Кулиш М.В. Чрезвычайное законодательство в советском государстве (19171941 гг.). Дис. . канд. юрид. наук. Краснодар, 2005; Петров А.Г. Реабилитация жертв политических репрессий (историко-правовой анализ). Автореф. дис. . д-ра юрид. наук. Н.Новгород, 2006; Рассказов Л.П. ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД в механизме формирования и функционирования политической системы советского общества (1917-1941). Дис. . д-ра юрид. наук. СПб., 1995; Романовская В.Б. Репрессивные органы и общественное правосознание в России XX в. (опыт философско-правового исследования). Дис. . д-ра юрид. наук. СПб., 1997; Старков Б.А. Утверждение режима личной власти И.В. Сталина и сопротивление в партии и государстве (итоги и уроки политической борьбы в 30-е годы). Дис. . докт. ист. наук. СПб., 1992; Усенко А. Н. Массовые политические репрессии 1930-х годов на Дону. Дис. . канд. ист.наук. Ростов-на-Дону, 2006 и др. Помимо этого издано большое количество публицистической литературы и воспоминаний, которые вызвали определенный резонанс в обществе, поскольку впервые открыто были затронуты весьма болезненные стороны советской истории довоенного времени (работы Альбац Е., Солженицына А.И., Ваксберга А., Восленского М., Орлова А., Кара-Мурзы С.Г., Конквеста Р., Маслова В., Чистякова Н., Рослякова М.В., Су-доплатова П.А., Эренбурга И., Шмелева Г.И. и др.). Однако юридические аспекты осуществления дознавательно-следственной и судебной деятельности по делам о преступлениях против государственных интересов в период 19341941 гг. еще не стали предметом специального монографического исследования. В данной работе предпринята попытка некоторым образом восполнить этот пробел.

Хронологические рамки исследования охватывают период с конца 1934 г. и до начала Великой Отечественной войны. Отправной точкой является 1 декабря 1934 г., когда был убит Киров и принят закон, в соответствии с которым при судопроизводственной деятельности по преступлениям в виде террористических актов игнорировались фундаментальные принципы уголовно-процессуального нрава, после чего интенсивность уголовно-политических репрессий стала заметно усиливаться, достигнув пика в 1937 г. Верхний рубеж хронологических рамок (июнь 1941 г.) обусловлен тем, что в условиях военного времени характер осуществления судопроизводства был существенно изменен. Такой выбор временного периода (1934-1941 гг.) объясняется также тем, что в указанные годы были окончательно уничтожены представители старой большевистской гвардии, находившиеся в СССР, и которые, по мнению Сталина и его окружения, представляли опасность с точки зрения возможного захвата власти. В это время окончательно был закреплен культ личности Сталина. В совокупности с правоприменительной практикой все это позволяет составить целостную картину историко-правового развития уголовно-политического судопроизводства но делам о государственных преступлениях в период наиболее масштабных репрессий.

Объектом исследования являются общественные отношения, которые возникали и развивались в связи с совершением деяний, формально квалифицируемых как контрреволюционные преступления, в период наиболее массовых политических репрессий в СССР (1934-1941 гг.). В предмет исследования включены нормы уголовно-процессуального права, нормы административного права, регламентирующие деятельность органов государственной безопасности, прокуратуры, деятельность судов, а также научные труды, посвященные данной проблематике, материалы политических процессов по конкретным уголовным делам (дело «ленинградского центра», дело «ленинградской контрреволюционной зиновьевской группы Сафарова, За-луцкого и других», дело «московского центра», дело «антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра», «антисоветской троцкистской военной организации в Красной Армии», дело «параллельного антисоветского троцкистского центра», дело «антисоветского правотроцкистского блока» и др.).

Методологическая основа исследования базируется на основных положениях теории научного познания и принципах исторического анализа: объективность, историзм, единство исторического и логического, абстрактного и конкретного, общего и особенного, единичного и уникального. В процессе исследования использовались специальные методы - хронологический, сравнительно-правовой, системный, юридико-категориальный, структурно -функциональный, статистически-правовой и др. Источники исследования включают в себя опубликованные нормативные правовые акты, иные документы партийных и государственных органов; сборники документальных материалов, статистические данные, справочные издания; неопубликованные архивные материалы; а также периодическую печать.В диссертации были использованы сборники опубликованных документов Советского государства, содержащие законы, декреты, постановления, распоряжения, приказы партийно-государственных и репрессивно-карательных органов. В них закреплялись политический курс правящего режима, механизмы борьбы власти с политическими противниками, регулирования репрессивных процессов в стране. Специфика темы исследования предопределяет определенную возможность использования публицистики, воспоминаний, автобиографий, так как произведения этих жанров в СССР на рубеже 1990 г. стали по сути первыми открытыми правдивыми публикациями в сложном периоде политических репрессий. Справочники, энциклопедические словари, библиографические указатели, использованные в диссертации, способствовали уточнению общих и частных вопросов, связанных с темой исследования. Неопубликованные сведения и материалы обнаружены в различных архивохранилищах Российской Федерации. В фондах Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) находится большое количество документов, которые помогли в изучении политических, законодательных, социально-экономических и других аспектов политических репрессий. Актуальным для данного исследования представляется прежде всего Ф. 17 -«Центральный Комитет ВКП (б)», учитывая, что все важнейшие решения государственных органов предварительно решались в партийных структурах. Значительное количество необходимых сведений извлечено из ряда фондов Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ). В работе использован также ряд материалов из Архива Президента Российской Федерации (АП РФ) и некоторых региональных архивов. Определенные сложности имелись с доступом в архивы органов государственной безопасности, в связи с чем автор использовал ряд документов из этого архива, которые были опубликованы ранее авторами, имевших возможность исследовать такого рода документа (прежде всего это работы Л.П. Рассказова, М.А. Поповского). В целом комплекс привлеченных источников помог осуществить сравнительный анализ законодательной основы политики репрессий и практики применения репрессий в 1934-1941 гг.

Целью исследования является анализ законодательной основы деятельности дознавательных, следственных, судебных органов и органов государственной безопасности по делам о преступлениях против государства в период наиболее массовых репрессий (1934-1941 гг.) и практики его применения по конкретных уголовным делам.

Поставленная цель предопределила следующие задачи:

- дать социально-правовую характеристику репрессивной деятельности советского государства в условиях укрепления культа личности Сталина;

- выявить особенности трансформации судебной системы в рассматриваемый период и роль судов разных уровней в рассмотрении дел о преступлениях против государства;

- раскрыть содержание уголовно-процессуального регулирования следственно-судебной деятельности по уголовно-политическим делам;

- проанализировать нормативно-правовую базу осуществления внесудебных политических репрессий органами НКВД;

- исследовать практику применения уголовно-процессуального законодательства при подготовке и проведении наиболее характерных политических процессов;

- выявить основные тенденции в развитии организационно-правовых основ уголовно-политических репрессий в рассматриваемый период.

Научная новизна исследования определяется прежде всего тем, что в данной работе на комплексном монографическом уровне изучена проблематика, связанная с юридической стороной проведения репрессий в период 1934-1941 гг., что в правовой науке еще не было предметом специального исследования. В диссертации выявлены тенденции развития уголовно-процессуального права в период наиболее массовых уголовно-политических репрессий. Проведен анализ основных стадий следственной и судебной деятельности по делам о т.н. «контрреволюционных» преступлениях, в том числе показан механизм получения от обвиняемых и подсудимых признательных показаний. Систематизирована нормативно-правовая база репрессивной деятельности органов государственной безопасности. Проведено сопоставление содержания уголовно-процессуальных норм, регулирующих судопроизводство по делам о преступлениях против советской власти, и практики их применения на примере конкретных политических процессов.

В результате проведенного исследования разработаны следующие основные положения, выносимые автором на защиту:

1. Уголовно-политические репрессии в 1934-1941 гг. обуславливались избранной стратегией правящей элиты во главе со Сталиным в методах достижения поставленной цели социалистического строительства, предусматривающих жесткое подавление противников власти, включая их физическое уничтожение, невзирая на моральные запреты. Данная стратегия поощрялась и закреплялась Сталиным, культ личности которого окончательно сложился во второй половине 1930-х гг. вместе с истреблением видных представителей революционного движения, бывших соратников вождя, в которых он усматривал возможных конкурентов для своего личного положения на вершине власти. При этом репрессии в большинстве своем осуществлялись со ссылками на действующие законы, что создавало правдоподобность совершаемых преступлений, и в этом находила отражение чрезвычайная противоречивость складывающихся в СССР общественных отношений в сфере уголовно-политического судопроизводства.

2. Функционировавшая в рассматриваемый период судебная система и соответствующее уголовно-процессуальное законодательство, взятые сами по себе, в своей основе отвечали общепринятым принципам ведения следственно-судебной деятельности, наиболее важные из них были закреплены на конституционном уровне. Однако конституционные положения, касающиеся основ государственного строя и правового статуса гражданина, во многом оставались на бумаге, в частности, это касается принципа народовластия, гарантий прав личности в уголовно-процессуальной сфере (например, несмотря на провозглашенное Конституцией СССР 1936 г. права обвиняемого на защиту, адвокат так и не получил доступа на стадию предварительного расследования). Не соблюдались на практике и многие нормы УПК РСФСР, в частности, обвиняемые не имели возможности дополнять протоколы допросов, знакомиться с материалами дела, следователи использовали недозволенные приемы и др. Кроме того, в уголовно-процессуальной сфере принимались нормы, противоречащие фундаментальным принципам права (в широком его понимании), которые позволяли осуществлять уголовное судопроизводство в обход общим положениям уголовного процесса, и чаще всего именно на основании этих норм осуществлялись репрессии. Наиболее наглядно это выразилось в законе об упрощенном производстве по делам о террористических организациях и террористических актах от 1 декабря 1934 г., согласно которому обвиняемые в терактах лишались элементарных процессуальных прав и который как инструмент для расправы над политическими противниками, в отношении которых общепринятая процедура согласно УПК РСФСР не позволяла достигнуть быстрого и нужного (как правило, расстрела) результата. В стране была создана ситуация, когда следственные органы и суды по преступлениям против государства вопреки провозглашенным принципам и соответствующим правовым нормам представляли собой лишь звенья репрессивного механизма, посредством которого Сталин и его окружение уничтожали своих онпонентов и добивались реализации той политики, которую они считали нужным проводить.

3. Характерной чертой репрессивной деятельности государства в довоенный период было наличие системы коллегиальных внесудебных органов (особых совещаний, троек) при НКВД СССР. Эти органы, созданные еще во времена ВЧК, выносили приговоры не на основе УПК РСФСР, они выпадали из общей судебной системы, то есть были внесудебными, несмотря на то, что решения принимались коллегиально и внешне сама процедура некоторым образом напоминала обычное судопроизводство (прежде всего, на стадии предварительного следствия). Во внесудебном порядке рассматривались сотни тысяч дел о т.н. контрреволюционных преступлениях, при этом особенность рассмотрения заключалась в предельно упрощенном порядке производства следственных действий и вынесения решения, и это упрощение совершенно не соответствовало ни масштабу ограничения прав и свобод обвиняемых, ни обстановке в стране, однако позволяло власти не обременять себя соблюдением уголовно-процессуальных норм при отсутствии доказательств вины, и скрытно от общества репрессировать «врагов народа». При этом деятельность внесудебных органов регулировалась за малым исключением ведомственными актами НКВД, также скрытых от общества и которые по своей фактической силе превосходили законодательные нормы, что могло быть возможным только при соответствующей санкции руководства страны и в условиях тоталитарного государства.

4. Беспрецедентно большие полномочия органов НКВД и бесконтрольность их деятельности приводили к такому огромному числу бездоказательных приговоров, что высшим партийным и государственным инстанциям приходилось периодически обращать внимание на перегибы, при этом Сталин в очередной раз применял свою тактику, когда виновными в наиболее массовых беззакониях объявлялись те, кто непосредственно руководили ими, и прежде всего сначала нарком Ягода, а затем сменивший его Ежов, а сам Сталин, фактически дирижировавший всем этим процессом, представлялся в облике борца за законность и справедливость. Внесудебная деятельность органов НКВД во многом способствовала созданию в стране обстановки страха и доносительства, что нанесло серьезный удар по нравственному здоровью советского общества.

5. С целью устранения своих основных политических противников Сталин устраивал открытые процессы, на которых абсолютное большинство подсудимых раскаивались, признавались в преступлениях против советской власти, в связях с троцкистскими террористическими организациями. При этом внешне судебные процессы осуществлялись по общепризнанным правилам, с формальным соблюдением уголовно-процессуальных прав подсудимых. Все это производило впечатление на общественность, в том числе на многих зарубежных наблюдателей, и соответственно приговоры в своей основе воспринимались как должное.

6. К середине 1930-х гг. в СССР была создана мощная система органов государственной безопасности, в которой на сотни тысяч граждан при малейшем подозрении или наличии доноса формировались секретные оперативно-наблюдательные дела, которые скрупулезно велись годами и в которых постепенно, шаг за шагом накапливалась информация, при этом информация не терялась, несмотря на все кадровые и организационные изменения в органах госбезопасности (так, от первого доноса на академика Вавилова в 1931 г. и открытия на него наблюдательной папки до его ареста в 1940 г. прошло девять лет). В какой-то момент информации становилось достаточно для того, чтобы человека в любое время можно было арестовать за «контрреволюционную деятельность», и сфабриковать уголовно-политическое дело, при этом правящая верхушка готова была бросить в жернова репрессий лучшие умы Отечества, и все это ради того, чтобы укрепить свою личную власть и заставить советское общество двигаться по пути, который, как покажет история, во многом окажется для этого общества губительным.

7. Свою трагическую роль в массовых репрессиях сыграли и личные качества тех, кто оказался на вершине власти. И в первую очередь это относится к Сталину. Стремление захватить власть, а затем ее удержать, сделать неограниченной владело многими большевиками. Но у Сталина это проявлялось больше всего. Судя по всему, им владела страсть - жажда власти, стремление повелевать. И одновременно быть любимым «отцом всех народов». Захватив власть путем «дворцовых интриг», Сталин сумел решить. Он хорошо разбирался в страстях и слабостях людей. Знал, что страх может менять человека, превращать его в послушное орудие чужой воли. Поэтому Сталин и способствовал развитию массовых репрессий.

8. Осуществление репрессий сопровождалось активнейшим использованием печати для формирования необходимого для власти общественного мнения. Многие уголовно-политические процессы широко освещались в газетах, книгах, где подробно разъяснялась суть обвинений, и народ в своих откликах (подготавливаемых в большинстве своем заранее и искусственно самими же организаторами пропагандистских акций), естественно, «одобрял» принимаемые решения о репрессиях, при этом под возмущенными, преисполненными гнева заметками подписывались рабочие, крестьяне, учителя и т.д., в том числе широко известные в стране люди - писатель А. Толстой, легендарный летчик А. Ляпидевский и др., что с учетом признаний самих подсудимых на открытых процессах в немалой степени способствовало правдоподобности совершенных ими «контрреволюционных» преступлений, включая наличие террористических организаций, имевший цель свержение советской власти и покушение на руководителей государства.

9. За соблюдением законности во время следствия и суда по уголовно-политическим делам в соответствии с законом должна была наблюдать прокуратура, однако в жесткой централизованной административно-командной системе прокуратуре отводилась лишь роль «винтика» в механизме политических репрессий, и , более того, прокурор СССР Вышинский, боясь показать себя менее «революционными» в смысле проведения репрессий, чем НКВД, сам проявлял инициативу в их правовом обосновании, а также подводил под репрессии теоретическую базу.

10. Во время следствия по уголовно-политическим делам часто применялись недозволенные методы воздействия с целью получения «признательных» показаний, включая многочасовые ночные допросы, пытки, угрозы применения мер принуждения к родственникам обвиняемых, изготовление фальшивых протоколов с признаниями других обвиняемых и др., в результате чего большинство проходивших по делам о государственных преступлениях подтверждали деяния, которые они никогда не совершали и не могли совершить. Кроме того, очевидно, распространенным было и обещания облегчения участи обвиняемых, если они будут давать «правильные» показания на следствии и суде. Для проведения следствия незаконными методами с отсутствием каких-либо моральных запретов подбирались следователи, которые либо были полностью преданы руководству, либо имевшие за собой пригрешения, что позволяло управлять ими в процессе формирования доказательственных документов, «подтверждающих» заранее определенные обвинения.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования заключается, прежде всего, в том, что результаты проведенного ис-торико-правового анализа юридических основ осуществления политических репрессий в период их наибольшей интенсивности (1934-1941 гг.) могут представить научный интерес в изучении истории развития розыскных, следственных и судебных органов в нашей стране, а также могут быть использованы в правоприменительной практике реабилитации жертв политических репрессий. Сформулированные автором выводы дополняют и развивают ряд разделов науки истории государства и права и могут стать основой при последующем научном исследовании данной проблематики. Выводы и фактические материалы исследования будут способствовать дальнейшему изучению природы Советского государства и права в первой половине XX века. Кроме того, результаты научного исследования могут быть использованы в учебном процессе высших учебных заведений при преподавании как общетеоретических, так и практических дисциплин, при написании учебных, диссертационных, монографических и иных работ.

Апробация результатов исследования. Основные результаты диссертационного исследования нашли свое отражение: в четырех научных публикациях автора , в докладах и материалах научных конференциях. Научные, педагогические работники, работники судебной системы могли ознакомиться с основными положениями диссертации на научно-практических конференциях в Краснодаре, Ростове-на-Дону, Ставрополе, в работе которых участвовал диссертант.

Структура диссертации обусловлена актуальностью и целями исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих шесть параграфов, заключения и библиографии.

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ

по специальности "Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве", Грищенко, Ирина Алексеевна, Краснодар

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Главным вектором развития советского общества с середины 1930-х гг. по-прежнему была доктрина построения в нем социалистического государства, основанного на марксистско-ленинской идеологии. К тому времени уже была накоплена практика реального государственного строительства в этом направлении, начатая после Октябрьской революции 1917 г. и включившая в себя ряд драматических (военный коммунизм, Гражданская война) и противоречивых (НЭП, коллективизация) периодов. Однако советская политическая элита во всех случаях сумела сохранить свою власть, и на вершине этой элиты после смерти Ленина стал Сталин. При этом важно подчеркнуть, что

381 Бабий С. Система поощряла низость // Аргументы и факты на Енисее. 2007. 1 августа. См. также: Литвин А.Л. Следственные дела как исторический источник // Эхо веков. Казань, 1995. № 1. С. 170-176; Петров А.Г. Реабилитация жертв политических репрессий (историко-правовой анализ). Автореф. дис. . д-ра юрид. наук. Н.Новгород, 2006. С. 31.

82 Указ Президента РФ «О снятии ограничительных грифов с законодательных и иных актов, служивших основанием для массовых репрессий и посягательств на права человека» от 23.06.1992 г. № 658 // Российская газета. 1992.30 июня. советское государство, основанное на методе насилия, перманентно пребывало в таком состоянии. Дело в том, что политический строй, важнейшими характеристика которого были тотальное огосударствление экономики и диктатура пролетариата при однопартийной системе, стал результатом не выбора большинства населения России, определенного путем голосования в органы власти или референдума, а сверхактивной деятельности большевистской партии, сумевшей на волне отрицания царизма и популярных лозунгов (типа: фабрики - заводам, землю - крестьянам) получить определенную поддержку населения, оказавшуюся достаточной для продолжения революции, отражения интервенции, победы в Гражданской войне. При таком положении политика советской власти по директивному внедрению в жизнь социалистических (коммунистических) идей встречала внутреннее сопротивление, что не было удивительным, учитывая слом многовековых традиций, связанных с частной собственностью, подавлением свободы слова и других социальных ценностей. Борьба с оппозицией стала лейтмотивом внутренней политики советской власти. Эта борьба выражалась в арестах противников власти, организацией судебных процессов над ними и казнях наиболее опасных, по мнению власти, «классовых врагов».

Значительное место в борьбе с оппозицией занимали внесудебные репрессии, поскольку на основе провозглашенных демократических прав и свобод и принятых законов власти было очень трудно доказывать вину в классическом уголовном процессе; соответственно возрастала роль репрессивных органов, и прежде всего ЧК-ВЧК-ОГПУ-НКВД, где те же самые репрессивные меры принимались в закрытом от общества режиме. С конца 1920-х гг., когда основная открытая политическая оппозиция (прежде всего в лице Троцкого) была уничтожена, наступил период подавления скрытой оппозиции, состоявшей из лиц, занимавших высокие ответственные посты в партийно-советских структурах. В рассматриваемый период (1934-1941 гг.) этот процесс еще больше интенсифицировался, в жернова репрессий стали попадать представители высших эшелонов советской власти, которые еще недавно вместе со Сталиным вели борьбу против врагов советской власти, но вот теперь и для них настала очередь стать такими врагами, а Сталин по-прежнему оставался у руля власти и, более того, его статус руководителя-вождя все более укреплялся. Отправной точкой нового этапа уголовно-политических репрессий стало явилось убийство 1 декабря 1934 г. секретаря ЦК и Ленинградского ОК ВКП(б), члена Политбюро, одного из возможных кандидатов на пост Генсека ЦК ВКП (б) С.М. Кирова.

Происходившее в рассматриваемый период укрепление культа личности Сталина происходило при активном и непосредственном участии самого

Сталина, который методично, формально на законных основаниях, подводил к расстрельным приговорам, заключению в ИТЛ, ссылкам всех сколько-нибудь представлявших для него опасность с точки зрения политического влияния в стране. Также действовали и большинство партийно-советских функционеров по нисходящим линиям пирамиды государственной власти вплоть до самого низа, в результате чего под статьи о шпионаже, диверсиях, вредительстве и других контрреволюционных деяниях попадали не только политики высокого уровня, представлявшие для Сталина опасность личного характера (возможность «заговора», «переворота» и т.д.), но и десятки и сотни тысяч обычных советских жителей.

Политические репрессии формально осуществлялись в соответствии с действующим законодательством. При этом в рассматриваемый период были внесены изменения в содержание уголовно-правового регулирования некоторых составов преступлений против государства. Так, Постановлением ЦИК СССР от 8 июня 1934г. «О дополнении положения о преступлениях государственных об измене Родине» в главу первую Особенной части вошли ст. 58/1 а, 58/16, 58/1 в, 58/1 г. Статья 58/1 а ввела новое понятие - измена Родине, под которым понимались действия, совершенные гражданами СССР в ущерб военной мощи государства, его государственной независимости или неприкосновенности территории, выражающиеся в шпионаже, выдаче военных или государственных тайн, переходе на сторону врага, бегстве или перелете за границу. Такого рода преступления карались высшей мерой уголовного наказания - расстрелом с конфискацией всего имущества, а при смягчающих обстоятельствах - лишением свободы на срок десять лет с конфискацией всего имущества.

Оценивая уголовный и другие законы, следует отметить, что ряд законов явно шли вразрез с демократическими устоями (законы о политических преступлениях). Вместе с тем многие законы, взятые сами по себе, заслуживают в целом позитивной оценки (тот же закон о защите избирательных прав). Однако положения принятой в рассматриваемый период Конституции СССР 1936 г. (и соответственно Конституции РСФСР 1937 г.), касающиеся основ государственного строя и правового статуса гражданина, оставались на бумаге, в частности, это касается принципа народовластия, гарантий прав личности в уголовно-процессуальной сфере (так, несмотря на провозглашенное Конституцией СССР 1936 г. права обвиняемого на защиту, адвокат так и не получил доступа на стадию предварительного расследования). Кроме того, в уголовно-процессуальном законодательстве имелись нормы, внешне незаметные, которые позволяли осуществлять уголовное судопроизводство в обход фундаментальным принципам уголовного процесса, формально нашедших отражение в действующем тогда УПК РСФСР, и чаще всего именно на основании этих норм творилось беззаконие (в широком понимании права) в формальных рамках закона. Наиболее наглядно это было выражено в законе от 1 декабря 1934 г., согласно которому обвиняемые в терактах лишались элементарных процессуальных прав; в принятии такого рода законов принимал участие Сталин, видевший стратегию укрепления свой власти в том, чтобы, с одной стороны, появлялись законы в целом демократического характера, и тем самым иметь «лицо» перед всем миром, а с другой стороны, принимались такие отдельные законы, которые позволяли проводить жестокие репрессии на формально законных основаниях, включая нормативно-правовые положения о возможности внесудебного привлечения к уголовной ответственности за тяжкие преступления.

В целом наблюдающиеся в 1934-1941 гг. наиболее массовые уголовно-политические репрессии обуславливались избранной стратегией советской власти в методах достижения поставленной цели социалистического строительства, предусматривающих жесткое подавление противников власти, включая их физическое уничтожение, невзирая на моральные запреты. Данная стратегия поощрялась и закреплялась Сталиным, культ личности которого окончательно сложился во второй половине 1930-х гг. вместе с истреблением видных представителей революционного движения, бывших соратников вождя, в которых он усматривал возможных конкурентов для своего личного положения на Олимпе власти. При этом репрессии в большинстве своем осуществлялись формально на законной основе, отражая тем самым чрезвычайную противоречивость складывающихся в СССР общественных отношений в сфере уголовно-политического судопроизводства.

С целью устранения своих основных политических противников Сталин устраивал открытые процессы, на которых абсолютное большинство подсудимых раскаивались, признавались в преступлениях против советской власти, в связях с троцкистскими террористическими организациями. При этом внешне судебные процессы осуществлялись по общепризнанным правилам, с формальным соблюдением уголовно-процессуальных прав подсудимых. Все это производило впечатление на общественность, в том числе на многих зарубежных наблюдателей, и соответственно приговоры в своей основе с учетом соответствующей безусловно одобрительной прессой воспринимались как справедливые, как должное.

В рассматриваемый период активно функционировала система коллегиальных внесудебных органов (особых совещаний, троек) при НКВД СССР (до 1934 г. - ОГПУ). Эти органы, созданные еще во времена ВЧК, выносили приговоры не на основе УПК РСФСР, они выпадали из классической судебной системы, то есть были внесудебными, несмотря на то, что решения принимались коллегиально и внешне сама процедура некоторым образом напоминала обычное судопроизводство (прежде всего на стадии предварительного следствия). Во внесудебном порядке рассматривались сотни тысяч дел о т.н. контрреволюционных преступлениях, при этом особенность рассмотрения заключалась в предельно упрощенном порядке производства следственных действий и вынесения решения, и это упрощение совершенно не соответствовало ни масштабу ограничения прав и свободы обвиняемых, ни обстановке в стране (обычно упрощенный порядок вводился при чрезвычайных обстоятельствах, и прежде всего когда страна находилась на военном положении), однако позволяло власти не обременять себя соблюдением уголовно-процессуальных норм при отсутствии доказательств вины, и скрытно об общества репрессировать «врагов народа». При этом деятельность внесудебных органов регулировалась за малым исключением ведомственными актами НКВД, также скрытых об общества и которые по своей фактической силе превосходили законодательные нормы, что могло быть возможным только при соответствующей санкции руководства страны и в условиях тоталитарного государства. Обвиняемые объективно лишались фундаментальных уголовно-процессуальных прав (права на защиту, ознакомление с материалами дела, права представления доказательств и т.д.). Беспрецедентно большие полномочия органов НКВД и бесконтрольность их деятельности приводили к такому огромному числу бездоказательных приговоров, что высшим партийным и государственным инстанциям приходилось «одергивать» органы НКВД, при этом Сталин в очередной раз применял свою тактику, когда виновными в наиболее массовых беззакониях ОСО и троек 1937-1938 гг. был объявлен тот, кто непосредственно руководил ими - нарком Ежов, а сам Сталин, фактически дирижировавший всем этим процессом, представлялся в облике борца за законность и справедливость. Внесудебная деятельность органов НКВД во многом способствовала созданию в стране обстановки страха и доносительства, что нанесло серьезный удар по нравственному здоровью советского общества.

Убийство Кирова повлекло за собой ряд уголовно-политических процессов, которые но инициативе Сталина стали изначально развиваться по версии организации этого теракта оппозиционными силами под общим руководством Зиновьева. Следствие, искусственно подстраиваясь под эту версию, грубо нарушало действующее уголовно-процессуальное право. Так, по факту убийства Кирова первоначально не было даже официально возбуждено уголовное дело. Большинство привлекаемых к уголовной ответственности ранее были сторонниками Зиновьева и Каменева, в том числе в их критике Сталинского руководства, за что подвергались партийным взысканиям, административным и уголовным наказаниям. Но Сталину этого было мало, и убийство Кирова он, уже укрепившийся на вершине власти, использовал для широкомасштабной мести своим бывшим, в том числе личным политическим врагам, в первую очередь, Зиновьеву, организовав судилища по сути за прежнюю - середины 1920-х гг. - деятельность. Та легкость, с которой следственно-судебные органы произвольно «кроили и шили» необходимую им фабулу дела, та смиренность и обвиняемых, абсолютное большинство которых «раскаялось» в предъявляемых обвинениях, и общества в целом, не посмевшего протестовать против явно надуманных, нелепых обвинений, показали, что в стране сложилась обстановка всесилия политического руководства - Сталина, который это почувствовал и решил еще дальше развить дело об убийстве Кирова, сделав его отправной точкой для политических процессов не только по делам, возникшим непосредственно в связи с убийством Кирова, но и для последующих процессов, в орбиту которых попадут люди, которые не имели никакого отношения к теракту 1 декабря 1934 г., а также ставшие ненужными свидетели из «органов», которые воплощали в жизнь установки Сталина (неизменно оформляемые как решения коллегиальных партийно-советских органов) по фабрикации уголовно-политических дел.

К середине 1930-х гг. в СССР была создана мощная система органов государственной безопасности, в которой на сотни тысяч граждан при малейшем подозрении или наличии доноса формировались оперативные наблюдательные дела, которые скрупулезно велись годами, постепенно, шаг за шагом накапливалась информацию, и эта информация не терялась, несмотря на все кадровые и организационные изменения в органах госбезопасности (так, от первого доноса на академика Вавилова в 1931 г. и открытия на него наблюдательной папки до его ареста в 1940 г. прошло девять лет). В какой-то момент информации становилось достаточно для того, чтобы человека с любое время можно было арестовать за контрреволюционную деятельность, и сфабриковать уголовно-политическое дело, при этом правящая верхушка во главе со Сталиным готова была бросить в жернова репрессий лучшие умы Отечества, и все это ради того, чтобы укрепить свою личную власть и заставить советское общество двигаться по пути, который, как покажет история, во многом окажется для этого общества губительным.

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ

«Законодательство об уголовном судопроизводстве по преступлениям против советской власти и его реализация в период наиболее масштабных политических репрессий в СССР»

1. Указ Президента РФ «О снятии ограничительных грифов с законодательных и иных актов, служивших основанием для массовых репрессий и посягательств на права человека» от 23.06.1992 г. № 658 // Российская газета. 1992. 30 июня.

2. УК РСФСР 1926 г. // СУ РСФСР. 1926. № 80.

3. Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для СССР опасных преступлениях против порядка управления), принятое постановлением ЦИК СССР 25 февраля 1927 г. // СЗ СССР. 1927. №12.

4. Постановление ЦИК СССР от 8 июня 1934 г. «О дополнении положения о преступлениях государственных об измене Родине» СУ РСФСР // 1934. №30. Ст. 173.

5. Постановление ЦИК СССР «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик» от 01.12.1934 г. // СЗ СССР. 1934. №64. Ст. 459.

6. Протокол ЦИК СССР «О порядке ведения дел о подготовке или совершении террористических актов» от 01.12.1934 г. // Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М.: Республика, 1993. С. 33.

7. Положение о судоустройстве РСФСР от 19 ноября 1926 г. // СУ РСФСР. 1926. № 85. Ст. 624.

8. Закон СССР «О судоустройстве СССР, союзных и автономных республик» от 16 августа 1938 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1938 г. №11.

9. УПК РСФСР 1923 г. // Известия ВЦИК. 1923. 18 февраля.

10. Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик от 31 октября 1924 г. // СЗ СССР. 1924. № 24. Ст. 206.

11. Постановление ЦИК СССР «Об образовании общесоюзного народного комиссариата внутренних дел СССР» от 10.07.1934 г. // Известия. 1934. 11 июля.

12. Постановление ЦИК и СНК СССР «Об Особом совещании при НКВД СССР» // СУ СССР. 1935. N11. Ст.84.

13. Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г. «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» // РГАСПИ. Ф. 17. Оп.З.Д. 1003. Л. 85-86.

14. Постановление Политбюро ЦК ВПК (б) «Об утверждении Постановления СНК СССР и ЦК ВПК (б) «О порядке производства арестов» от 21 июня 1935 г. // АП РФ. ОП. 58. Д. 5. Л. 144,145.

15. Постановление Политбюро ЦК ВПК (б) от 08.04.1937 г. «Об утверждении Положения об особом совещании при НКВД СССР» // РГАСПИ. Ф. 17. Оп.З.Д. 986.

16. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) от 20 мая 1936 г. «О троцкистах» // Лубянка, Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Январь 1922-декабрь 1936. Документы. М.: Росспэн, 2003. С. 456.

17. Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «Об отношении к контрреволюционным троцкистско-зиновьевским элементам» от 29 сентября 1936 г. // Лубянка, Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Январь 1922-декабрь 1936. Документы. М.: Росспэн, 2003. С. 456.

18. Постановление Политбюро ЦК ВПК (б) от 11 октября 1936г. «О смещении Г.Г. Ягоды и назначении Н.И. Ежова наркомом внутренних дел» // // Лубянка, Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Январь 1922-декабрь 1936. Документы. М.: Росспэн, 2003. С. 456.

19. Приказ Прокурора СССР от 1 апреля 1938 г. // Сайт Красноярского отделения правозащитной организации «Мемориал». 2007.

20. Циркуляр ГУРКМ НКВД от 21 ноября 1934 г. // В кн.: Рассказов Л.П. Деятельность органов государственной безопасности по реализации политики ВПК (б) (конец 20-х-1941 гг.). М., 2001. С. 167.

21. Циркуляр НКВД «О праве выселения из режимных районов». 24.04.35г. № 70 // В кн.: Рассказов Л.П. Деятельность органов государственной безопасности по реализации политики ВПК (б) (конец 20-х 1941гг.). М., 2001. С. 168.

22. Приказ НКВД «Об административной ссылке и высылке» №- 0143 от 1.06.39г. // В кн.: Рассказов Л.П. Деятельность органов государственной безопасности по реализации политики ВПК (б) (конец 20-х -1941 гг.). С.266.

23. Приказ НКВД «О порядке осуществления постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 года», 26 ноября 1938 г. № 00762. // Рассказов Л.П. Деятельность органов государственной безопасности по реализации политики ВПК (б) (конец 20-х -1941 гг.). С.270.

24. Директива НКВД и Прокуратуры СССР № 2709 от 26 нояб. 1938 г. // Рассказов Л.П. Деятельность органов государственной безопасности по реализации политики ВПК (б) (конец 20-х 1941 гг.). С.272.

25. Оперативный приказ Народного комиссара внутренних дел Союза ССР от 30 июля 1937 г. № 00447 // Рассказов Л.П. Деятельность органов государственной безопасности по реализации политики ВПК (б) (конец 20-х-1941 гг.). М., 2001.С. 274.

26. Приказ НКВД «Об операции по репрессированию жен изменников Родины от 15.08.1937 г. № 00486 // Рассказов Л.П. Деятельность органов государственной безопасности по реализации политики ВПК (б) (конец 20-х-1941 гг.). М., 2001. С. 275.

27. Приказ НКВД от 27 декабря 1938 г. «О запрещении вербовки некоторых категорий работников партийных, советских, хозяйственных, профессиональных и общественных организаций» // Сайт Красноярского отделения правозащитной организации «Мемориал». 2007.

28. Справка по вопросу очистки г. Москвы и Ленинграда в 1935 г. от социально-опасного элемента// ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 12. Д. 130.

29. Заявление заключенного П.В. Лубянова от 03.08.1937 г., содержащегося в Красноярской тюрьме // Сайт Красноярского отделения правозащитной организации «Мемориал». 2007.1. КНИГИ, СТАТЬИ, ТЕЗИСЫ

30. XVII съезд Всесоюзной Коммунистической нартии(б). 26 января-10 февраля 1934 г.: Стенографический отчет. М., 1934.

31. Алексеева Л. История инакомыслия в СССР. Новейший период. Вермонт, 1984.

32. Альбац Е. Мина замедленного действия (политический портрет КГБ). М.: Русслит, 1992.

33. Артизов А.Н. Судьбы историков школы М.Н.Покровского (середина 1930-х годов) // Вопросы истории. 1994. № 7. с. 34-48.

34. Бабий С. Система поощряла низость // Аргументы и факты на Енисее. 2007. 1 августа.

35. Бакунин A.B. История советского тоталитаризма. Екатеринбург,1993.

36. Бахтеев Ф. X. Николай Иванович Вавилов. Новосибирск, 1987. Белтов Э., Юрасов Д. 1937: только факты, только имена // Российская газета. 1992. 4 января.

37. Бережков В.И. Питерские прокураторы. СПб., 1998. Берия С. Мой отец Лаврентий Берия. М.:Современник, 1994. Берия: конец карьеры / Под общ. ред. В.Ф. Некрасова. М., 1991. Бордюгов Н., Козлов В. Николай Бухарин // Коммунист. 1988. № 1. С. 107-112.

38. Борисов Ю. Сталин: человек и символ. Факты истории и история культа // Переписка на исторические темы. М., 1989. С. 486-490. Борщаговский А. Обвиняется кровь. М., 1994. Браво, Лысенко // www.ecoethics.ru. 2007.

39. Бугай Н.Ф. Правда о депортации чеченского и ингушского народов // Вопросы истории. 1990. № 7.

40. Буков В.А. От российского суда присяжных к пролетарскому правосудию: у истоков тоталитаризма. М., 1997.

41. Буков В.А. Суд и общество в Советской России: у истоков тоталитаризма. М., 1992.

42. Вавилов Н. И. Письма разных лет // Наука и жизнь. 1987. № 11. С.111.121.

43. Вавилов Н.И. Новые пути исследовательской работы по растениеводству// Социалистическое земледелие. 1931. 13 сентября.

44. Вавилов Н.И. Подвиг (статья в связи со смертью И.В. Мичурина) // Правда. 1935. 8 июня.

45. Вавилов Н.И. У11 Международный съезд генетиков в СССР // Известия. 1936. 29 марта.

46. Вайсберг A.C. Конфронтация. М., 1989.

47. Ваксберг А. Правая рука великого инквизитора // Литературная газета. 1989. 18 октября.

48. Ваксберг А. Процессы // Литературная газета 1988.4 мая.

49. Викторов Б. Реабилитация Вавилова Н.И. // Наука и жизнь. 1988. № 5. С. 78-81.

50. Викторов Б.А. Записки военного прокурора // Перестройка: ленинская концепция социализма. Ташкент: Изд-во «Узбекистан», 1989. С. 146164.

51. Викторов В. «Заговор» в Красной Армии // Правда. 1988. 29 апреля.

52. Военный архив России. Вып. 1. 1993.

53. Вокруг убийства Кирова // Правда. 1990. 4 ноября;

54. Волкогонов Д.А. Правда очищает // Труд. 1988. 18 июня.

55. Волкогонов Д.А. Триумф и трагедия. Политический потрет Сталина. В 2 кн. Кн. 1.4. 2.М., 1989.

56. Восленский М. Номенклатура. М. 1991.

57. Враги колхозного крестьянства перед советским судом // Советская Сибирь. 1937. 20 сентября.

58. Вышинский А. За качество. Декрет 8 декабря и задачи органов юстиции. М., 1934.

59. Вышинский А.Я. Судебные речи. М., 1948.

60. Вышинский А.Я. Теория судебных доказательств в Советском праве. М., 1950.

61. Гайсинович А. Е. Зарождение и развитие генетики. М., 1988.

62. Гайсинович А. Е., Россиянов К. О. Н. К. Кольцов и лысенковщина // Природа. 1989. № 5. С. 54-62.

63. Гинзбург Г.З. О гибели Серго Орджоникидзе // Вопросы истории КПСС. 1991. №3.

64. Голубев Г.Н. Великий сеятель: Николай Вавилов. Страницы жизни ученого» М.: Молодая гвардия, 1979.

65. Гордон Л.А., Клопов Э.В. Что это было?: Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30-40-е годы. М., 1989.

66. Гринберг М.С. Репрессии 20-50-х годов и принципы уголовного права // Правоведение. 1993. № 5. С. 28-33.

67. Данилов В.П. Сталинизм и советское общество. // Вопросы истории, 2004. №2. С. 173-181.

68. Дети ГУЛАГа. М.: Росспэн, 2002.

69. Докучаев М.С. История помнит. М., 1998.

70. Дугин А.Н. Сталинизм: легенды и факты // Слово. 1990. № 7. С. 2326.

71. Жуков Ю. Иной Сталин. Политические реформы в СССР в 19331937 гг. М.: Вагриус, 2003.

72. Жуков Ю.Н. Репрессии и Конституция СССР 1936 г. // Вопросы истории, 2002. № 1.С. 13-20.

73. Жуков Ю.Н. Следствие и судебные процессы по делу об убийстве Кирова//Вопросы истории. 2000. № 2. С.33-51.

74. Заболоцкий H.A. История моего заключения // Минувшее. Т. 2. М.,1990.

75. Звягинцев А., Орлов Ю. Неизвестная фемида. Документы. События. Люди. М.: Олма-пресс, 2003.

76. Земсков В.Н. Принудительные миграции из Прибалтики в 19401950-х годах // Отечественные архивы. 1993. № 1.

77. Иванов В. А. Миссия ордена. Механизм массовых репрессий в Советской России в конце 20-х 40-х гг. (на материалах Северо-Запада РСФСР). СПб.: Лисс, 1997.

78. Интервью Т.Д. Лысенко // Социалистическое земледелие. 1935. 7ноября.

79. Историко-революционный календарь. М., 1941. С. 677. История ВКП (б). Краткий курс. М.: ОГИЗ, 1945. История милиции России (1917-1980-е годы): Хрестоматия / Сост. М.Ю. Гребенкин, Б.И. Кофман, С.Н. Миронов. Казань, 2002.

80. История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства. С. 207.

81. История политических репрессий и сопротивления несвободе и СССР. М.: Издательство объединения «Мосгорархив», 2002.

82. Кантор Ю. Уголовного дела по факту убийства Кирова не возбуждалось (интервью с директором музея Сергея Кирова Т. Сухарниковой) // Известия. 2007. 2 августа.

83. Кара-Мурза С.Г. История советского государства и права. М, 2001. Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация. T.l. М., 2001. Кирилина А. Рикошет, или Сколько человек было убито выстрелом в Смольном. СПб., 1993.

84. Кириллина А. Выстрелы в Смольном // Родина. 1989. №1. Книга Памяти. Свой среди чужих, чужой среди своих // Кубанские новости. 1992. 18 марта.

85. Конквест Р. Большой террор. Рига, 1991.

86. Корнеев В.Е., Копылова О.Н. Архивы на службе тоталитарного государства (1918-начало 1940 гг.) // Отечественные архивы. 1992. № 3. С. 1423.

87. Костырченко Г.В. Кампания по борьбе с космополитизмом в СССР // Вопросы истории. 1994. № 8.

88. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М, 1983. Т.2.

89. Кубанская ЧК. Органы Госбезопасности Кубани и документах и воспоминаниях. Краснодар: Советская Кубань, 1997.

90. Кукридж Э. Гелен: шпион века / Пер. с англ. Т.С.Бушуевой. Смоленск, 2001. С.93-94.

91. Куманев В.А. 1930-е годы в судьбах отечественной интеллигенции.1. М., 1991.

92. Курицын В. М. История государства и права России 1929-1940. М.,1998.

93. Кутафин O.E. Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Судебная власть в России. История. Документы. В 6 т. Т. 6. М: Мысль, 2003.

94. Левина Е.С. Беда или вина академика Вавилова? // Природа. 1992. № 8. С.121-124.

95. Левина Е.С. Из первых уст // Знание сила. 1987. № 6. С. 68-73. Литвин А.Л. Без права на мысль. Казань, 1994. Литвин А.Л. Следственные дела как исторический источник // Эхо веков. Казань, 1995. № 1. С. 170-176.

96. Лубянка, Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Январь 1922-декабрь 1936. Документы. М.: Росспэн, 2003.

97. Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Январь 1922 декабрь 1936. Документы /Сост. В.Н. Хаустов, В.П. Наумов, Н.С. Плотникова. М., 2003.

98. Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. 1937-1938. М., 2004.

99. Лысенко Т.Д. Речь на Втором съезде колхозников-ударников // Правда. 1935. 15 февраля.

100. Маслов В., Чистяков Н. Сталинские репрессии и советская юстиция // Коммунист. 1990. № 10. С. 104-110.

101. Материалы февральско-мартовского Пленума ЦК ВПК (б) 1937 г. // Вопросы истории. 1992. № 2-3.

102. Медведев Р. О Сталине и сталинизме // Знамя. 1989. № 2. С. 210-245. Мельгунов С.П. Красный террор в России. М., 1990.

103. Министерство внутренних дел. 1902-2002. Исторический очерк / Под ред. Р.Г. Нургалиева. М., 2004.

104. Мозохин О. Особые совещания в России и СССР (1881-1953 гг.) // Пятые ежегодные чтения на Лубянке 17-18 декабря 2001 г. / http://www.nasledie.ru/oboz/N3-4.

105. Мозохин О.Б. Карающий меч диктатуры пролетариата. М., 2004. С.379-383

106. Морозова Т. Кто готовил убийство Кирова? // Интернетжурнал «ХайВэй». 2006. 20 жовтня.

107. Найт Э. Кто убил Кирова?. Нью-Йорк, 1999. Некрич А. Наказанные народы. Нью-Йорк, 1978. Николай Иванович Вавилов: Из эпистолярного наследия 1929-1940 гг. М., 1987.

108. Николай Иванович Вавилов: Очерки, воспоминания, материалы. М.,1987.

109. Новиков С. Обратное преувеличение // Московские новости. 2007. 18 августа.

110. Орлов А. Тайная история сталинских преступлений. М., 1991. Павленко Ю.В., Ранюка Ю.Н., Храмова Ю.А. Дело УФТИ. 19351938. Киев: Феникс, 1998.

111. Панков С.А. Сталинский террор в Сибири 1928-1941. Новосибирск: Издательство СО РАН, 1997.

112. Парнов Е. Заговор против маршалов. М.: Политиздат, 1991. Пащеня В.Н. К вопросу эволюции органов суда и прокуратуры, их коренизации в Крымской АССР в 1930-х первой половине 1940-х гг. // www.rusnauka.com. 2006 г.

113. Поликарпов В. Федор Раскольников // Огонек. 1987. № 26. Полянский Ю.И. Общая биология. М.: Просвещение, 1990. Попов В.П. Государственный террор в советской России. 1923-1953 гг.: Источники и их интерпретации // Отечественные архивы. 1992. № 2. С. 14-27.

114. Процесс антисоветского троцкистского центра (23-30 января 1937 года). Стенографический отчет. М.: НКЮ СССР; Юридическое издательство, 1937.

115. Процесс по делу«антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра». Стенографический отчет. М., 1936.

116. Пшеничный А.П. Репрессии архивистов в 1930-х годах // Советские архивы. 1988. №6. С. 44-48.

117. Пыхалов И. Реабилитация для шпионов // Интернетсайт «Кризис Росси». 2206. 2 июля.

118. Рапопорт В., Алексеев Ю. Измена Родине. Очерки по истории Красной армии. Лондон, 1988.

119. Рассказов Л.П. Деятельность органов государственной безопасности по реализации политики ВКП (б) (конец 20-х. 1941 гг.). М., 2001.

120. Рассказов Л.П. Карательные органы в процессе формирования и функционирования административно-командной системы в советском государстве. Уфа, 1994.

121. Реабилитация. Политические процессы 30-50-х годов / Под общ. ред. А.Н. Яковлева. М.: Политиздат, 1991.

122. Резник С. Дорога на эшафот. Париж: Третья волна, 1983.

123. Роговин В. Власть и оппозиции. М., 1993.

124. Романовская В.Б. Репрессивные органы в России XX века. Нижний Новгород, 1996.

125. Росляков М.В. Как то было // Звезда. 1989. № 7.

126. Росляков М.В. Убийство Кирова. Л., 1991.

127. Сахаров А.Д. Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе. 1968.

128. Сборник дискуссионных статей по вопросам генетики и селекции. М.: ВАСХНИЛ, 1936.

129. Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917-1952. М., 1953.

130. Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М.: Республика, 1993.

131. Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. Ч. 2. Курск: «Курск», 1999.

132. Сборник циркуляров Верховного Суда СССР. М., 1935.

133. Семенов H.H. Наука не терпит субъективизма // Наука и жизнь". 1965. №4.

134. Сергеев Ф. Дело Тухачевского // Неделя. 1989. №. 7. Смыкалин А. Довоенный период развития советской судебной системы // Российская юстиция. 2002. № 6. С. 14-15.

135. Совет при народном Комиссариате тяжелой промышленности СССР. 25-29 июня 1936 г. Стенографический отчет. М., 1936. Советские вооруженные силы. 1918-1988. М., 1987. Советский уголовный процесс. Под редакцией А.Я. Вышинского.1. М, 1938.

136. Сойма В. Запрещенный Сталин. М.: Олма-пресс, 2005. Сойфер В. Решающая роль академика Вавилова в выдвижении Лысенко // Информационно-гуманитарный ВЭБ-журнал «Мы и заграница». RussianTopics.com. 2007. 18 мая.

137. Солженицын А. Архипелаг ГУЛАГ // Новый мир. 1989.№ 8. С. 6369.

138. Соломон П. Советская юстиция при Сталине. М., 1998. Сталин И.В. Сочинения. Т. 14. Март 1934-1940. М., 1997. Суд палача. Николай Вавилов в застенках НКВД / Составители Я.Г. Рокитянский, Ю.Н. Вавилов, В.А. Гончаров. М.: Academia, 1999.

139. Судебный отчет по делу антисоветского «право-троцкистского блока», рассмотренный Военной коллегией Верховного суда СССР 2-13 марта 1938 г. М., 1938.

140. Судоплатов П.А. Нежелательный свидетель // Огонек. 1994 № 42-43. Тополянский В. Он слишком много знал: О судьбе профессора-врача Д.Д.Плетнева//Литературная газета. 1988. 15 июня.

141. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939 гг. Документы и материалы. Т.З. / Сост. Данилов В.П. М.: РОС-СПЭН, 2001.

142. Трегшер Л. Большая игра. М., 1990.

143. Троцкий Л. Сталинская бюрократия и убийство Кирова // Бюллетень оппозиции. 1935. №41.

144. ФайнбургЗ.И. Не сотвори себе кумира. М., 1991. Фейхтвангер Л. Москва, 1937. Отчет о поездке моих друзей // Два взгляда из-за рубежа. М.: Политиздат, 1990.

145. Фицнатрик П.И. Сталинские крестьяне // Социальная история Советской России в 30-е голы: деревня. М: РОССПЭН. 2001. С.92-96.

146. Хлевнюк О.В. 1937-и: Сталин. НКВД и советское общество. М.,1992.

147. Хлевнюк О.В.Сталин и Орджоникидзе: конфликты в Политбюро в 1930-ые годы. М., 1993.

148. Хорхордина Т.И. Архивы и тоталитаризм: Опыт сравнительно-исторического анализа // Отечественная история. 1994. № 6. С. 153-155.

149. Хрущев Н.С. Мемуары. //Вопросы истории. 1990. № 3. С. 21-28

150. Хрущев Н.С. О культе личности и его последствиях / Доклад Первого секретаря ЦК КПСС XX съезду КПСС // Реабилитация: Политические процессы 30-50-х годов. М.: Политиздат, 1991. С. 40-41.

151. XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза: (Стенографический отчет). Т. 2. М., 1962.

152. Шатуновская О. Воспоминания ветерана партии // Аргументы и факты. 1990. 2-8 июня.

153. Шмелев Г.И. Коллективизация: на крутом переломе истории // Истоки. Вопросы истории народного хозяйства и экономической мысли. С. 8894.

154. Шубин A.B. Вожди и заговорщики. М„ 2004.

155. Щетинов Ю.А. Режим личной власти Сталина: К истории формирования // Режим личной власти. К истории формирования. М.: МГУ, 1989. С. 67-70.

156. Эренбург И. Мой друг Николай Бухарин // Неделя. 1988. № 17.

157. Яцкова А. История советского суда // Отечественные записки. 2003. № 2. С. 24-32.

158. АВТОРЕФЕРЕРАТЫ, ДИССЕРТАЦИИ

159. Алферова И.В. Государственная политика в отношении депортированных народов (конец 30-х-50-е гг.).: Дисс. канд. ист. паук. М., 1998.

160. Баранцева Е. JI. Организационно-правовые основы и механизм политики репрессий в Вятском крае (ноябрь1917-декабрь1934 года). Дис. . канд. юрид. наук. Н.Новгород, 2005.

161. Губжокова JI.A. Уголовно-политические процессы в период укрепления административно-командной системы советского государства (19291934 гг.). Дис. канд. юрид. наук. Краснодар, 2007.

162. Дьяченко О.В. Органы государственной безопасности в реализации пенитенциарной политики советского государства (1917-1941 гг.) (историко-правовой аспект). Дис. канд. юрид. наук. Краснодар, 2002.

163. Дэр H.H. Прокурорский надзор за законностью в системе органов государственного управления СССР (1922-1940 гг. ): историко-правовое исследование. Дис .канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2005.

164. Кулиш М.В. Чрезвычайное законодательство в советском государстве (1917-1941 гг.). Дис. канд. юрид. наук. Краснодар, 2005.

165. Малыгин А.Я. Государственно-правовой статус милиции РСФСР в период проведения новой экономической политики (20-ые годы). Диссертадия на соискание ученой степени доктора юридических наук. М.: Академия МВД РФ. 1992.

166. Петров А.Г. Реабилитация жертв политических репрессий (истори-ко-правовой анализ). Автореф. дис. д-ра юрид. наук. Н.Новгород, 2006.

167. Поташев А.Ф. Феномен троцкизма в отечественной общественно-политической литературе. Дис. докт. ист. наук. Ростов н/Д, 1993.

168. Рассказов Л.П. ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД в механизме формирования и функционирования политической системы советского общества (19171941). Дис. д-ра юрид. наук. СПб., 1995.

169. Романовская В.Б. Репрессивные органы и общественное правосознание в России XX в. (опыт философско-правового исследования). Дис. . д-ра юрид. наук. СПб., 1997.

170. Севастьянов С.С. Развитие форм участия трудящихся в охране общественного порядка в РСФСР в иериод построения социализма (1917-1936 гг.). Автореф. дис. канд. юр. наук. М., 1984.

171. Старков Б.А. Утверждение режима личной власти И.В. Сталина и сопротивление в партии и государстве (итоги и уроки политической борьбы в 30-е годы). Дис. докт. ист. наук. СПб., 1992.

172. Усенко А. Н. Массовые политические репрессии 1930-х годов на Дону. Дис. канд. ист.наук. Ростов-на-Дону, 2006.

173. Хачемизова Е.Х. Общество и власть в 30-е 40-е гг. XX века: политика репрессий (на материалах Краснодарского края). Дис. . канд. ист. наук. Майкоп, 2004.

174. Шкрыль Е.О. Становление и организационно-правовое развитие судебного управления и судебного надзора в РСФСР (1917-1940 гг.): историко-иравовое исследование. Дис. канд. юрид. наук. М., 2006.1. АРХИВЫ

175. АП РФ. Ф. З.Оп.24. Д. 242.1. АП РФ. Ф.З. Оп.58. Д.246.

176. ГАРФ.Ф. 1005. Оп. 1а. Д. 1195.

177. ГАРФ. Ф. 1005. Оп. 1а. Д. 61.

178. ГАРФ. Ф. 8131.0ц. 14. Д. 1.

179. ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 12. Д. 130.

180. ГАРФ.Ф. 9401. Оп. 12. Д. 195.

181. ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 12. Д. 246.

182. ГАРФ. Ф. 9404. Оп. 12. Д. 3.

183. ГАРФ. Ф. 9474. Оп. 1 Д. 95.

184. ГАРФ. Ф. 9474. Оп. 1.Д. 85.

185. ГАРФ. Ф. 9474. Оп. 1.Д. 97.