Диалектические проблемы истины в уголовном процессе

Печников, Геннадий Алексеевич

Диалектические проблемы истины в уголовном процессетекст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.09 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Диалектические проблемы истины в уголовном процессе»

На правах рукописи

ПЕЧНИКОВ ГЕННАДИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ

ДИАЛЕКТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТИНЫ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

Специальность 12.00.09 — уголовный процесс,

криминалистика и судебная экспертиза; оперативно-разыскная деятельности

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук

Волгоград — 2005

Работа выполнена в Волгоградской академии МВД России.

Официальные оппоненты:

—-Заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор Кулагин Николай Иванович;

— Заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор Томин Валентин Тимофеевич;

—доктор юридических наук, профессор Кручинина Надежда Валентиновна.

Ведущая организация: Омская академия МВД России.

Защита состоится 14 июня 2005 г. в 10.00 на заседании диссертационного совета Д-203.003.01 в Волгоградской академии МВД России по адресу: 400089, г. Волгоград, ул. Историческая, 130.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Волгоградской академии МВД России.

Автореферат разослан « » 2005 г.

диссертационного совета Д-203.003.01 Волгоградской академии МВД России доктор юридических наук, профессор

Ученый секретарь

/vH<r

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования, степень разработанности проблемы

Становление правового государства, осуществление судебной реформы, укрепление демократических принципов и законных прав личности в уголовном процессе и совершенствование самой деятельности правоохранительных органов невозможны без твердого соблюдения объективной истины на предварительном следствии и в суде.

Проблема истины в уголовном процессе всегда актуальна, сложна и многогранна. Внося свой важный вклад в науку, об истине писали ученые: A.C. Александров, С. С. Алексеев, С. А. Апьперт, В. Д. Ар-сеньев, В. К. Бабаев, М. И. Бажанов, В. П. Божьев, А. Д. Бойков,

A. Р. Белкин, Р. С. Белкин, В. М. Быков, Л. М. Васильев, Г. Ф. Горский,j Н. А. Громов, Ю. М. Грошевой, В. Г. Даев, И. Ф. Демидов, Т. Н. Добровольская, В. Я. Дорохов, С. П. Ефимичев, В. И. Зажицкий, 3. 3. Зи-натуллин, В. В. Золотых, В. И. Каминская, Л. М. Карнеева, Г. Н. Кол-бая, Л. Д. Кокорев, Ю. В. Кореневский, Г. П. Корнев, Н.В. Кручинина,

B.Н. Кудрявцев, Н. П. Кузнецов, С. В. Курылев, Н. И. Кулагин, И. С. Кустов, А, М. Ларин, И. А. Либус, О. В. Левченко, И. М. Лузгин,

B. 3. Лукашевич, В. В. Лунеев, В. В. Мальцев, Е. Б. Мизулина, А. И. Михайлов, М. М. Михеенко, Я. О. Мотовиловкер, Э. М. Мурадян, И. И. Мухин, В. В. Никитаев, Ю. И. Осипов, С. А. Пашин, П. Ф. Пашкевич, И. Д. Перлов, И. Л. Петрухин, Н. Н. Полянский, А. Р. Ратинов, Г. М. Резник, А. Л. Ривлин, В. М. Розин, А. П. Рыжаков, В. М. Савицкий, Б. П. Смагоринский, А. А. Старченко, Ю. И. Стецовский, М. С. Стро-гович, В. М. Сырых, В. Т. Томин, М. К. Треушников, А. И. Трусов,

C. А. Шейфер, П. С. Элькинд, Н. А. Якубович, Р. X. Якупов и другие.

Поскольку Конституция Российской Федерации провозгласила человека, его права и свободы высшей ценностью (ст. 2), проблема соблюдения прав личности в уголовном процессе становится первостепенной задачей. И вопрос о том, должны ли в связи с этим выводы следствия и суда по уголовному делу быть истинными, достоверными или они могут быть в меньшей степени обязывающими, т. е., по существу, иными, становится важной и актуальной проблемой в теории и практике уголовного процесса.

3 I тел ПОТЕКА

познания. Нет оснований вычеркивать понятие истины из гносеологии, из уголовно-процессуального закона и правосознания следователей и судей. Напротив, уголовное судопроизводство должно выступать гарантом объективной истины, а объективная истина — гарантом объективного, справедливого судопроизводства.

Введенный в действие с 1 июля 2002 г. новый УПК РФ существенно отличается от прежнего УПК РСФСР, прежде всего, своим отказом от объективной истины как цели уголовного судопроизводства и как принципа процесса. Новый УПК РФ носит ярко выраженный состязательный характер; причем в концепции нового УПК РФ состязательность рассматривается, соответственно, не в единстве, а в отрыве от объективной истины, состязательность противопоставляется объективной истине. Суд больше не обязан устанавливать объективную истину, но обязан констатировать истину «юридическую», «процессуальную», «судебную». В новом УПК законодатель отказался от концепции «объективной истины» как противоречащей состязательности.

Утверждается, что юридическое познание носит вероятностный характер. И тенденция к неприятию объективной истины продолжает углубляться. В этом, с позиции диссертанта, состоит серьезная гносеологическая ошибка, игнорирование подлинно научного построения уголовного процесса.

Истину в уголовном процессе диссертант неразрывно связывает с диалектикой. Однако в современной теории уголовного процесса просматривается тенденция, которую можно охарактеризовать как отказ от материалистической диалектики — подлинно научного метода познания и практической деятельности.

Методологической установкой исследования автор избрал принцип о всеобщности диалектики, т. е. тезис о единстве, тождестве; о полном совпадении диалектики, логики и теории познания (гносеологии), поскольку диалектика свойственна всему человеческому мышлению, она и в природе, и в обществе.

Объективная истина в уголовном процессе диалектична по своей сути. Поэтому, отрицая диалектику, мы отрицаем и объективную истину, довольствуясь вероятной (юридической, формальной, правдоподобной, презклушрованной) истиной. Это означает, что мы встаем на,агностическую позицию, т. е. вводим в теорию уголовного процесса (теорию доказательств) и судебно-следственную практику некий элемент непознаваемости (или неполной познаваемости) реальной действительности. Тогда начинают руководствоваться тем, что объективная истина юристу недоступна, что юрист может лишь предполагать, какмйзЙМФЩ?* событие, а знать точно он не может. Отсюда I МЯГмм !'.«** i 4

Ч I

* rxt т ti> i

идет ориентация на свободу субъективной интерпретации событий и фактов.

Вместо опоры на диалектическую логику все сводится к элементарной формально-логической и формально-юридической правильности, к логике «правдоподобных» суждений, «презюмированных» положений и т. п., в конечном счете вероятностному.

Вопреки принципу отражения начинают исходить из того, что следователю, судье противостоит не реальная, а «юридическая действительность». Поэтому следователь и суд при таком подходе могут рассчитывать лишь на юридическую (вероятную, презюмйрованную, формальную, субъективную) истину.

С философской позиции это означает, что в основу гносеологии (теории познания) кладется не материя — объективная реальность, данная нам в ощущении, а сознание под тем или иным его псевдонимом (будь то индивидуальный или коллективный опыт, индивидуальное или общественное сознание, «презюмированная (опытная) действительность», «юридическая (процессуальная) действительность», «духовная реальность», «языковая», «текстовая» реальность И т. п.

Выходит, не материя первична, а сознание. Это идеализм

При вероятностном подходе (в отличие от подхода с позиции "объективной истины) «исследовательский» тип процесса подменяется «презюмированным» (неисследовательским) типом, при котором исходят из того, что следователь должен работать в презумпции виновности подозреваемого. В этом, в частности, проявляется идея пре-зюмирования (т. е. использования фактических презумпций) -на предварительном следствии.

При вероятностном подходе наблюдается затушевывание отличительных граней между вероятностью и достоверностью.

Критерием истины вместо практики становится внутреннее убеждение следователя, судей.

В свете вероятностного подхода все упрощается, становится релятивным, относительным, условным. Условными тогда оказываются и абсолютные ценности (к которым относятся и права человека, и общепризнанные правовые принципы, и объективная истина).

При отказе от объективной истины уголовный процесс неизбежно утрачивает необходимую для него определенность, стабильность, принципиальность. Лишается процесс и своей процессуальной самостоятельности, своего стойкого иммунитета, сориентированного на объективность, легко становясь орудием субъективизма и произвола, как и законные права личности в уголовном судопроизводстве. Утративший научные ориентиры процесс утрачивает и нравственные ориентиры. Все становится относительным, вседозволенным, и следова-

тель, судьи легко могут впасть в «правовой нигилизм».

Искажается и само представление о системе ценностей, сущности правовых институтов и принципов в уголовном процессе. Отхо'р, от объективной истины всегда ведет к «системе ограниченных целей» (в отличие от «системы объективной истины»). Это путь формализации процесса доказывания, предвзятости, обвинительного уклона, следственных и судебных ошибок, снижения качества расследования уголовных дел.

Вопрос об объективной истине — это и вопрос об уровне культуры правосознания следователей и судей. Их правосознание и практика должны опираться на объективную истину.

Проблема объективной истины продолжает оставаться актуальной для органов следствия и суда, поскольку всегда имеется опасность принизить ее значимость или отказаться вовсе «в интересах практических», исходя из целесообразности, удобства, «экономии усилий», в силу загруженности в работе и т. п.

В настоящей работе объективная истина рассматривается как цель, как принцип, как система, как концепция предварительного следствия и суда.

<" Объективная истина — краеугольная, фундаментальная категория Головного процесса — исследовалась учеными достаточно глубоко и широко. Однако больше в формально-логическом, а не диалектическом плане. Поэтому автор поставил перед собой задачу на основе диалектики, теории отражения провести конкретное, комплексное исследование, специально посвященное проблеме объективной истины на предварительном следствии и в суде; объективной истины как концепции уголовного судопроизводства, противопоставляя систему объективной истины истине вероятной (формально-юридической, презюмированной, правдоподобной, состязательно-выигрышной, «практической достоверности»).

Сейчас нередко материалиСтй^ёскую диалектику и объективную истину в уголовном процессе сводят к моментам идеологического толка и в этом качестве критикуют. При этом отказываются видеть и не приемлют подлинную научность, объективную необходимость диалектики как логики в теории познания и, соответственно, объективной истины.

В нашем историческом прошлом было "время, когда активно претворялся в жизнь принцип приоритета государства над личностью, в том числе и в уголовном судопроизводстве.

В настоящее время с принятием демократического УПК РФ законодатель, по сути, обратился в другую крайность — утвердил концеп-

цию приоритета интереса личности над государством (принципа дис-позитивности над публичностью).

Однако, с позиции диалектики, все полярные противоположности недостаточны, не обеспечивают подлинной объективности уголовного судопроизводства, ведут к различным злоупотреблениям на практике; истина легко может превратиться в заблуждение. Отсюда, с точки зрения диссертанта, научно построенный уголовный процесс должен заключать в себе и личный и государственно-публичный интерес (отдельное и общее), необходимо их диалектическое единство.

Объект исследования

Объектом диссертационного исследования является объективная истина в уголовном судопроизводстве, которая, с позиции диалектики, действительно существует и достоверно устанавливается в процессе всестороннего, полного и объективного доказывания, находясь при этом на полюсе, противоположном «субъективно-вероятностному» полюсу познания.

Предмет исследования

К предмету диссертационного исследования относится комплексный анализ диалектически закономерных сторон объективной истины в уголовном процессе как цели, принципа, системы, диалектически противостоящей «юридической (вероятной) истине» и требующей четко различать «исследовательский» и «презюмированный» (неисследовательский) типы уголовного процесса, а также «двуполярный» и «однополярный» уголовный процесс.

Цели и задачи исследования

Цель настоящего исследования состоит в том, чтобы на основе диалектического метода познания проанализировать формы проявления и сущность объективной истины в уголовном процессе, осмыслить предъявляемые ею требования к научному построению уголовно-процессуального закона (принципам, институтам и др.), к теории и практике правоприменительной деятельности.

Исходя из этого, диссертант поставил перед собой следующие задачи:

— акцентировать внимание на том, что реформирование уголовно-процессуального законодательства должно вестись в направлении укрепления «системы объективной истины» в уголовном судопроизводстве, а не в отказе от нее;

— учитывать закономерность, что процесс познания в уголовном процессе всегда развивается диалектически: от незнания к знанию, от

явления к сущности, от вероятности к достоверности, от версии к объективной истине;

— дать характеристику «исследовательскому» и «презюмирован-ному» типам уголовного процесса, уяснить их принципиальное различие, а также отличие объективной истины от вероятной;

— показать, что доказательственная система по уголовному делу без объективной истины лишается своей познавательно-объективной доказательственности, достоверности, преобразуясь в формальную, чисто «юридическую доказательственность»;

— обосновать, что уголовно-процессуальная теория и практика диалектически взаимосвязаны; нельзя идеализировать типичный практический опыт, довольствуясь презюмированной, вероятно-юридической истиной по делу, игнорируя научную, диалектическую теорию о действительном существовании объективной истины и ее принципиальной познаваемости в уголовном процессе;

— показать, что отход от объективной истины неизбежно ведет к формализации уголовного процесса, к презюмированию выводов следователя и суда по делу, а объективное исследование недооценивается;

— уяснить, что не следует состязательность отрывать от объективной истины, ибо это сводит назначение уголовного судопроизводства к простому «выигрышу дела» одной из сторон — обвинением или защитой, и уголовный процесс из «объективно-истинного» превращается в «состязательно-выигрышный» процесс;

— показать, что действующий УПК РФ, по сути, абсолютизирует формально-логический и количественный подходы и недооценивает значение диалектики, предусматривающей качественный скачок от вероятности к достоверности, от версии к объективной истине;

— выяснить, какие требования предъявляет принцип объективной истины при расследовании и судебном разбирательстве для реализации законных прав личности в уголовном судопроизводстве;

— показать, что с позиции диалектики, если есть субъективное, то должна быть и его противоположность — объективное, если есть вероятность, то должна быть и достоверность, которую нельзя рассматривать лишь как «максимальную вероятность» («практическую достоверность»), но достоверность, которая принципиально отличается от вероятности;

— ¿босновать, что в уголовном процессе без объективной истины притупляются различия между противоположностями: объектом и субъектом, целью и средствами, субъективным и объективным, вероятностью и достоверностью, неотвратимостью и отвратимостью от-

ветственности, презумпцией невиновности и презумпцией виновности, виновным и невиновным;

— определить взаимосвязь и соотношение объективной истины с презумпциями, фикциями и принципами уголовного процесса;

— содействовать укреплению законности, повышению качества предварительного следствия и судебного рассмотрения уголовных дел, последовательной реализации гуманных и демократических принципов уголовно-процессуального права;

— постановкой вопроса о диалектических аспектах объективной истины внести новизну в научную систему уголовного процесса, активизировать внимание к объективной истине и ее отличию от юридической (вероятной истины; оживить научно-творческую дискуссию по проблемам истины в уголовном судопроизводстве; способствовать дальнейшему развитию теории и практики уголовного процесса.

Научная новизна исследования

Впервые на монографическом уровне объективная истина в уголовном процессе исследуется комплексно, в неразрывной связи с диалектикой как логикой и теорией познания.

При сохранении традиционных научных подходов и с учетом больших достижений, открытий, сделанных в разработке вопросов истины в уголовном судопроизводстве, диссертантом впервые ставится вопрос о необходимости непосредственно учитывать объективно действующие диалектические закономерности в теории и практике уголовного процесса, и при подходе к проблемам истины.

Действующий УПК воспринял идею вероятной (юридической, судебной) истины. Однако, с точки зрения диалектики, это лишь один «полюс — полюс субъективности, вероятностности», но нет второго полюса — «полюса объективности, достоверности». Это свидетельствует о том, что постановка вопроса об объективной истине в уголовном процессе закономерно необходима.

Диссертант предлагает строить уголовное судопроизводство с учетом диалектики, требующей наличия «двуполярного» уголовного процесса, в котором движение к объективной истине осуществляется от «субъективного полюса» к противоположному «полюсу объективности» путем сложного процесса доказывания. Уголовный процесс не должен быть «плоским», «однополюсным», но всегда «двуполюс-ным». В этом новизна, новое диалектическое направление в понимании проблемы истины в уголовном судопроизводстве.

При этом следует четко различать «исследовательский» и «пре-зюмированный» типы уголовного процесса и не затушевывать их различие.

Новизна исследования и в постановке вопроса и обосновании позиции о том, что отказ в уголовном процессе от диалектики, объек-4 тивной истины неизбежно ведет к утрате уголовным процессом, включая его институты, принципы, основополагающие понятия и др., своей четкой (диалектической) определенности, подлинной самостоятельности, так, что все становится относительным, условным, релятивным: процессуальная форма отрывается от своего содержания, процесс утрачивает свои четкие и точные ориентиры; в нем сглаживается необходимые различия между презумпцией невиновности и презумпцией виновности, между достоверностью и вероятностью, между субъективным и объективным, между истиной и заблуждением, а это пагубная питательная среда для правового нигилизма, различных злоупотреблений, судебно-следственных ошибок и нарушения законных прав личности в уголовном процессе.

Новизна диссертационного исследования состоит и в утверждении, что объективная истина диалектически четко различает «фактическую» и «юридическую» стороны дела; тогда как законодатель в действующем УПК РФ, по сути, их отождествляет, исходит из того, что «юридическое» и есть «фактическое», т. е. в соответствии с УПК РФ по уголовному делу формально значима и достаточна лишь «юридическая истина».

Одним из краеугольных камней судебно-следственной деятельности предстает процесс сбора и оценки доказательств с целью установления истины по делу. В связи с этим впервые, с учетом критического анализа статьи 6 УПК РФ «Назначение уголовного судопроизводства», ставится вопрос о необходимости иметь четко выраженную цель в уголовном процессе и недопустимости ее отождествления со средствами, в частности, с принципом состязательности.

Утверждается, что поскольку судебно-следственная практика диалектична, она выступает не только критерием истины, но и побуждает должностных лиц, ведущих уголовный процесс, к поиску и достижению все-таки объективной истины, несмотря на то, что концепция нового УПК РФ формально ориентирует на установление «юридической (вероятной) истины».

В диссертации вводится новое научное понятие — «общая цель» уголовного судопроизводства, в отличие от частно-прагматических, личных целей сторон в состязательном процессе. Научно построенный уголовный процесс должен учитывать не только отдельные (частные) цели, но и общую (публичную государственную цель).

В работе проводится анализ различных проектов процессуального кодекса РФ и действующего УПК РФ в русле заданной концепции диссертационного исследования.

Методологическая и теоретическая основа исследования

Такой основой является диалектико-материалистическая теория отражения, познания, базирующаяся на признании действия объективных диалектических закономерностей в природе, обществе, человеческом мышлении и на независимости существования познаваемого объекта от познающего субъекта. В этом гарантия объективности, достоверности знания (в отличие от субъективизма и агностицизма). Как инструмент познания объективной истины в уголовном процессе используется и гносеологическая посылка о единстве диалектики, логики и теории познания. Соответственно, и истине в уголовном процессе свойственна диалектика.

В диссертационном исследовании использованы классические труды основоположников диалектического материализма, а также современных авторов, в работах которых представлены актуальные концептуальные взгляды на истину в уголовном процессе в свете судебно-правовой реформы и нового УПК.

Использованы нормы Конституции Российской Федерации, «Концепция судебной реформы в Российской Федерации» 1992 г., различные проекты уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и другие актуальные работы по исследуемым в диссертации проблемам, проанализировано действующее Уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации.

Руководствуясь методом материалистической диалектики, диссертант стремился вскрыть связь теоретических положений с правотворческой и правоприменительной практикой.

В диссертационном исследовании использованы и общенаучные методы — системный подход, статистические наблюдения, логический анализ. Наряду с этим применены специальные методы истори-ко-правового, сравнительно-правового анализа, проблемного изложения и др.

Непосредственно эмпирическую основу исследования составляют результаты анкетирования 250 практических работников (следователей, прокуроров, судей) и анализ 500 уголовных дел в городах Москве, Иванове, Волгограде, Костроме, статистические данные Пленумов Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам, Следственного комитета при МВД России, количественные данные, полученные другими авторами. Автором использован и личный семилетний опыт работы в качестве следователя.

Основные положения, выносимые на защиту

1. Диалектика как теория познания и диалектическая логика раскрывает пути и способы достижения объективной истины, т. е. таких результатов познания, которые в полной мере соответствовали бы принципам материального единства мира и правильно отражали существующую реальность. Диалектика является законом познания и законом объективного мира. С диалектических позиций надлежит оценивать и действующий УПК РФ.

2. Принцип отражения существующего независимо от сознания внешнего мира, а не принцип субъективного усмотрения (факты именно таковы, как судья их»видит») должен лежать в основе гносеологии (теории познания) научно построенного уголовного процесса.

В основу теории познания следует класть диалектику, а не релятивизм, агностицизм и субъективизм, для которых все относительно, условно (например, условно отличие между истиной и заблуждением, справедливостью и несправедливостью, презумпцией невиновности и презумпцией виновности) и ничего абсолютного нет; не существует никаких объективных знаний, объективной истины, а есть только «мнения».

3. Отражаемую сознанием объективную, фактическую реальность нельзя подменять «юридической», «процессуальной», «логической», «презюмированной», «языковой», «текстовой», «индивидуально-опытной», «коллективно-опытной» или какой-либо еще псевдореальностью, не выходящей из сферы сознания, поскольку тогда объект не отделен от субъекта. Об объекте как таковом в схеме такой гносеологии можно говорить лишь постольку, поскольку он уже представлен в субъекте (в речи, языке, фактических презумпциях и т. п., то есть, так или иначе «организованном опыте», и в этой сфере и пределах искать стандарты «истинности») — налицо отказ от объективной истины. Вместо необходимых диалектических противоположностей: материя и сознание, из чего и вытекает объективная истина, мы имеем, по сути, одно сознание (односторонность, идеализированность сознания) — отсюда и концепция юридической (вероятной) истины, а объективная (материальная) истина признается фикцией.

4. Следует отличать позитивистское и диалектическое направления в понимании истины. Позитивизм рассматривает истину как степень, вид вероятности и, тем самым, отрицает объективную истину. Диалектика, напротив, исходит из объективной истины, четко различает вероятность и достоверность, не допускает их отождествления.

5. Объективная истина в уголовном процессе — это адекватное отражение дознавателем, следователем, прокурором и судом суще-

ствующей независимо от их сознания объективной действительности (реальных обстоятельств дела) посредством диалектического процесса познания, движения от незнания к знанию, от вероятности к достоверности на основе всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела.

6. Объективная истина не может быть дана в «готовом виде», например, в виде гипотезы, версии, фактической презумпции. Она достигается сложным процессом доказывания. Объективная истина есть процесс — процесс диалектического движения от незнания к знанию; от неполного, неточного знания к более полному и более точному; от субъективного к объективному; от явления к сущности; от версии к истине. При отказе от всестороннего исследования мы отказываемся и от объективной истины.

7. Уголовно-процессуальному закону необходимо иметь задачи, направленные на достижение определенной цели, которая должна отличаться от правовых средств (принципов). Однако в УПК отсутствует указание на контроль, борьбу с преступностью (раскрытие преступлений), установление истины, неотвратимость ответственности реально виновных. Вместо объективно необходимых цели, задач в УПК РФ предусмотрен принцип «назначение уголовного судопроизводства» (ст. 6), устанавливающей «правила игры» в состязательном процессе, где принцип состязательности становится самоцелью. Но принцип не цель. Процедура важна, но она не может быть выше искомой истины по делу.

8. Без объективной истины неизбежно обнаруживается тенденция к презюмированию в уголовном процессе (в частности, к презюмиро-ванию виновности подозреваемого), к «подстановке» единиц готового опытно-презюмированного знания, а не действительное исследованное, доказывание. В результате получаем «презюмированный» тип уголовного процесса, ведущий к вероятной (презюмированной) «истине (в отличие от исследовательского», ведущего к объективной истине).

9. В УПК РФ защита прав личности, как и вопрос о цели уголовного судопроизводства, не ставится в необходимо полном объеме, но лишь на уровне состязательно-выигрышного интереса, отдельных целей сторон (которые по своей сути являются средствами), тогда как этот вопрос требуется ставить и на уровне общей, государственно-публичной цели — в этом залог подлинной справедливости, законности и эффективности уголовного судопроизводства.

ной, противопоставляя их друг другу. Состязательность в уголовном процессе следует понимать как необходимую составляющую объективно-познавательного процесса вообще, ведущую к объективной истине, а «не узко, формально — как «выигрыш дела» одной из сторон при пассивной роли суда.

11. Доказательства в уголовном процессе в своем определении как «доказательства» должны содержать указание на связь с объективной реальностью, с объективной истиной. Например, «фактические данныр» (а не просто «сведения») без этого доказательства в своем понятии приобретают субъективный смысл.

Доказательства по уголовному делу нельзя сводить к формально-удостоверительному назначению — лишь формально обосновать правдоподобную версию следователя, суда (готовую «версию-истину»). Доказательства, прежде всего, имеют объективно-познавательное значение, на их основе в процессе исследования устанавливается объективная истина.

12. Такое важное уголовно-процессуальное понятие, как «недоказанность» — прямая противоположность такому ключевому понятию уголовного процесса, как «доказанность». Данные противоположности образуют единую систему. Поэтому отказ законодателя в новом УПК РФ от термина «недоказанность» представляется неправомерным. Прекращение уголовного преследования ввиду непричастности подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления (п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ) — это лишь следствие недоказанности, которая и должна быть законным основанием для прекращения уголовного преследования.

13. Практику необходимо включать в теорию познания. Практика (а не внутреннее убеждение следователей, судей) — объективный критерий истины в уголовном процессе. Практика доказывает действительное соответствие судебно-следственных представлений, выводов по делу фактическим обстоятельствам исследуемого деяния. Внутреннее же убеждение должностных лиц, ведущих процесс, есть критерий оценки доказательств по уголовному делу, а не критерий истины. Иное означает утрату действительно объективного критерия истины и шаг в сторону субъективизма.

нии сторон. Не узкопрагматический «выигрышный» интерес стороны должен лежать в основе их деятельности, а необходимость всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, установления объективной истины. Принцип публичности, а не диспо-зитивности должен определять их уголовно-процессуальную деятельность.

15. Законодатель в уголовном процессе должен учитывать объективные диалектические закономерности, как-то: взаимосвязь теории и практики, уормы и содержания, всесторонность исследования материалов уголовного дела и др. Без диалектики уголовный процесс выхолащивается в упрощенную утилитарно-прикладную систему с формально-субъективными установками, приемами и правилами практической деятельности, в которой нет места объективной истине, истинному правосудию, подлинному соблюдению прав личности в уголовном судопроизводстве, где правовые институты и принципы утрачивают (вопреки правилам диалектики) четкую определенность своего содержания и начинают нести оттенок состязательности — «осо-стязательству ются ».

16. Несмотря на сложность построения, действующий УПК РФ, в котором состязательность исключает объективную истину, упрощен, прагматичен, юридически формализован и приобретает прикладное значение: в нем нет термина «истина» и принципа всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств дела, на сторонах лежит обязанность доказывания своего тезиса (принцип диспо-зитивности); предусмотрен особый (без проведения судебного разбирательства) порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с" предъявленным обвинением (глава 40); процессуальная форма в нем имеет приоритет над содержанием; суд свободен от обязанности устанавливать объективную истину.

17. «Действующий УПК РФ однополярен» по своей сути. В его концепции заложен лишь один полюс — субъективности, вероятности (универсальной вероятности). Однако отвечающему требованиям диалектики уголовному процессу как системе следует быть «двуполярным» («биополярным»). В нем, помимо субъективно-вероятностного полюса, необходим и противоположный полюс — объективности, достоверности. В диалектическом противостоянии названных полюсов и заключен источник движения от незнания к знанию, от субъективного к объективному, от вероятности к достоверности, к объективной истине, которая действительно существует и познаваема.

независимо от того, сознаем мы их или не сознаем, учитываем или не учитываем в уголовно-процессуальном законе), все равно будут прокладывать себе путь в познавательно-мыслительной деятельности следователей, судей и других лиц, ведущих процесс, побуждая к всесторонности исследования дела, к достоверным, а не вероятно-формализованным выводам, к объективной, а не к юридической (вероятной) истине, поскольку всему познанию человека вообще свойственна диалектика, а, значит, свойственна и объективная'йстина.

Кроме того, на защиту выносятся и другие положения, имеющие как теоретическое, так и практическое значение, что нашло соответствующую развернутую аргументацию в тексте диссертации, отражено в проектных нормах, предложенных для закрепления в УПК РФ.

Апробация и внедрение в практику результатов исследования

Основные положения диссертации изложены в 5 монографиях, учебном пособии, отдельных главах в 3-х учебниках и 2-х учебных пособиях по уголовному процессу, 45 научных статьях, 12 из которых опубликованы в СМИ, рекомендуемых ВАКом для научных публикаций докторантам.

Всего по теме диссертации опубликовано более 50 работ общим объемом более 90 п. л.

Разработанная концепция объективной истины в уголовном судопроизводстве, полученные в результате исследования выводы, идеи, взгляды, предложения могут выступать методологической основой для теоретического осмысления уголовно-процессуальных проблем в ходе судебно-правовой реформы, создания и усовершенствования современного Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Материалы исследования могут быть использованы в практике расследования преступлений, а также судебной практике и широко применяться в вузовских курсах по уголовному процессу, в частности, при изложении тем: принципы уголовного процесса, теория доказательств, общие условия производства предварительного следствия, судебного разбирательства и др. Значительная часть диссертационного исследования в течение многих лет используется автором при чтении лекций и проведении семинарских занятий по уголовному процессу, основные положения диссертации апробированы также в выступлениях на заседаниях кафедры, в научных сообщениях на международной научно-практической конференции в г. Волгограде «Проблемы преподавания права в общеобразовательных учреждениях» (1997 г.), на учебных сборах дознавателей Волгоградской области (17.03.00 г.), на семинарском занятии руководящего состава ГУВД Волгоградской области (18.04,01 г.) на научно-практической конфе-

ренции «Новый уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: Проблемы законодательства, теории и практики» в Волгоградском государственном университете (8.02.02 г.) и на Международной научно-практической конференции «Современные правовые проблемы и юридическая печать» в г. Москве, г. Зеленограде (24.09.04 г.).

Методические рекомендации, касающиеся вопросов истины и качества предварительного следствия, внедрены в практику Следственного управления при ГУВД Волгоградской области (28.07.00 г.), Следственного отдела при Волгоградском ЛУВДТ (28.07.00 г.), Следственного управления при УВД Ивановской области (29.08.00 г.), Следственного отдела при УВД г. Владимира (31.08.00 г.), Главного следственного управления при ГУВД г. Москвы (4.09.00 г.), Следственного управления при УВД Костромской области (28.08.01 г.); Методические рекомендации для следователей «О толковании и применении некоторых статей нового УПК РФ» внедрены в практику Главного следственного управления при ГУВД Волгоградской области (5.07.02 г.).

В Комитет Государственной Думы по законодательству направлено предложение о дополнении ст. 27 УПК РФ «Основания прекращения уголовного преследования» (10.01.03 г.).

Структура диссертации. Структура диссертации обусловлена объектом, предметом, целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, пяти глав, включающих 17 параграфов, заключения, списка использованной литературы и приложений.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, определяются цели и задачи диссертационного исследования, его методологическая, теоретическая и эмпирическая основы, показывается научная новизна основных положений, выносимых на защиту, и их практическое значение.

Глава первая «Понятие объективной истины в уголовном процессе» состоит из четырех параграфов.

В первом параграфе «Диалектико-материалистическая теория отражения и объективная истина в уголовном процессе»

отстаивается позиция о том, что исходным научным положением об объективной истине в уголовном процессе должна быть диалектико-материалистическая теория отражения, согласно которой наши ощущения и представления являются слепками, снимками с действительности, в наших понятиях и суждениях находит свое отражение

объективная действительность; наше мышление способно ее познать. Бытие существует независимо от сознания; объект — независимо от субъекта. «Объективность истины обусловлена тем, что объект познания существует вне человеческого сознания, и его свойства не зависят от познающего» (И. Л. Петрухин).

Однако не все ученые приемлют гносеологический принцип отражения; отход от него просматривается и в концепции УПК РФ. Но тогда объект оказывается зависимым от субъекта — происходит отказ от объективной истины; объективное уступает место субъективному, достоверность — вероятности.

Например, Г. П. Корнев исходит из того, что предметом познания в уголовном Процессе является не сам реальный объект, а «идеальная логическая модель объекта». От принципа отражения в уголовном процессе отказываются и А. П. Рыжаков и А. С. Александров. Последний утверждает, что не объективная реальность, а «языковая», «текстовая реальность» права делается основным объектом изучения и методологическим принципом.

Отход в уголовном процессе от диалектико-материалистического принципа отражения неизбежно ведет к истине вероятной («юридической», «процессуальной», «презюмированной», «формальной» «практически достоверной»), к презюмированному (в отличие от исследовательского) типу уголовного процесса.

Следуя логике отражения, процесс познания объективной истины в уголовном процессе движется по спирали, все более углубляющиеся познавательно-круговые витки на ней совершаются и при возбуждении уголовного дела, и на предварительном следствии, и в суде.

Во втором параграфе «Диалектические черты объективной истины в уголовном процессе» обосновывается научное положение о том, что объективная истина в уголовном процессе диалектична по своей сути. Это означает учет диалектической взаимосвязи между познаваемым объектом и познающим субъектом, явлением и сущностью, случайностью и необходимостью, формой и содержанием, количеством и качеством; между эмпирическим (чувственным) и рациональным познанием, между непосредственным и опосредованным значением; абстрактной истины нет — истина всегда конкретна (формальная логика по сравнению с диалектической ограничена и не может быть атрибутом объективной истины).

Эти диалектические моменты должны присутствовать и учитываться в познавательной деятельности следователей и судей.

При предположениях сущности вещей, реальных явлений по-настоящему не выражены, не доведены до остроты антиномии. Предположительность, вероятность неприемлемы в судебно-следственных

выводах по делу. Необходима четкость достоверности — объективной достоверности (в отличие от «практической достоверности»).

Объективную истину в уголовном процессе, по мнению соискателя, не следует сводить к «плоским истинам», напримёр, как истина нахождения Парижа во Франции, поскольку содержание ее сложнее.

Можно выделить следующие диалектические черты объективной истины в уголовном процессе.

Во-первых, как процесс верного отражения действительности, объективная истина есть соответствие, согласие мьгсш с ббъектом, тождество Между понятием (в частности, каким-то решением следователя, суда) и тем действительным, к чему оно относится, выражает, означает. И в этом плане правомерно ставить вопрос, например, об истинном золоте (в отличие от фальшивого), истинном друге и т. п. А применительно к уголовному процессу об истинном возбуждении уголовного дела, истинном привлечении Лица в качестве обвиняемого, истинном обвинительном заключении по делу, истинном или неистинном приговоре суда (обвинительном или оправдательном).

Во-вторых, объективная истина по уголовному делу есть процесс — процесс развития, углубления знания, процесс исследования. Без исследования нет объективной истины, она не может быть дана в «готовом виде» как фактическая презумпция. Поэтому следует различать исследовательский и презюмированный (неисследовательский) типы уголовного процесса.

В-третьих, объективная истина по уголовному делу есть система, истина носит системный характер. Система — это истинная форма, в которой может существовать истина по делу. «Суть дела исчерпывается не своей целью, а своим осуществлением и не результат есть действительное целое, а результат вместе со своим становлением» (Гегель).

Это, в частности, означает, что в содержание истины по делу входит не только установлением фактов, но и квалификация содеянного (отношение деяния и правовой нормы). Данный факт имеет важное практическое значение.

Системность истины означает, что объективная истина по уголовному делу не только цель, но и принцип. Ведь двигаясь неистинным путем (в частности, необъективным, тенденциозным путем), к истинному результату придти нельзя. Однако истину по делу иногда сводят лишь к одному результату.

В-четвертых, объективная истина — есть диалектическое единство формы и содержания. Это означает, что нельзя унифицировать, идеализировать форму и, тем самым, отождествлять процессуальную форму с содержанием, поскольку это ведет к утверждению формаль-

-л

ной, процессуальной истины в уголовном судопроизводстве вместо объективной истины. Форма не должна иметь преимущества перед содержанием. Более того, содержание определяет форму, а не наоборот^

В-пятых, объективная истина есть признание того, что подлинная объективность действительно существует, равно как существует и субъективность, как существует достоверность и вероятность, и отождествлять данные противоположности, притуплять различие между ними недопустимо. Это означает, что система уголовного процесса должна быть «двуполярной», т. е. необходимо диалектическое единство двух противоположных полюсов — полюса «субъективности», «вероятности» и полюса «объективности», «достоверности». Необходим «двуполярный» уголовный процесс. Движение, развитие познания происходит от одного полюса к другому.

Диалектика не допускает стирания различий между уголовно-правовыми и уголовно-процессуальными правоотношениями, процессуальной формой и содержанием, не приемлет «промежуточного положения» обвиняемого между виновным и невиновным. При отказе от диалектики мы отказываемся и от объективной истины.

В третьем параграфе «О достоверности и вероятности в уголовном процессе» исследуются проблемы соотношения вероятности и достоверности в уголовном судопроизводстве. Диссертант разделяет исходную позицию М. С. Строговича о том, что достовер-, ность — это то же самое, что истинность.

Достоверность — это синоним истины, оттеняющий ее диалектическое отличие от вероятности. Достоверность нельзя отрывать от объективной истины, придавая субъективный, вероятностный смысл. Поэтому диссертант не может согласиться с суждением Г М. Резника о том, что истина может существовать не только в форме доказанного, обоснованного знания, но и в виде гипотезы.

Разница между вероятностью и достоверностью не количественная, а качественная. Теория вероятностей не годится для подхода к объективной истине в уголовном процессе.

Встречаемые в юридической печати понятия: «формальная достоверность», «содержательная достоверность», «практическая достоверность», а также «гуманная вероятность», которой отдается предпочтение по сравнению с «вероятностью, не благоприятствующей обвиняемому» (например, халатность, вместо хищения), стирают, по сути, принципиальное отличие достоверности от вероятности, сводят достоверность лишь к степени вероятности. Это относится и к «достоверности», основанной на противопоставлении коллективного опыта как «готового» достоверного знания индивидуальному опыту.

В системе «вероятностного уголовного процесса», где судебная «истина» может претендовать лишь на статус гипотезы, акцент нередко делается не на истинность результата, а на способ получения решения — через суд (решение суда считается истиной). Речь идет о «судебной (вероятной формальной, юридической) истине». Такая «судебная истина», с точки зрения диссертанта, свойственна и действующему УПК РФ.

В четвертом параграфе «Практика как объективный критерий истины в уголовном процессе» обосновывается необходимость учитывать органическую, диалектическую взаимосвязь теории и практики. Практика без теории слепа, теория без практики беспредметна. Критерий практики требуется включать в теорию познания (гносеологию).

Необходимой теоретической основой, в том числе и в уголовном процессе, является материалистическая диалектика, в соответствии с которой вне практики ставить вопрос об объективной истине, подлинной достоверности познания достигнуть нельзя. ■

Автор не может согласиться с позицией Г. М. Резника, Г. П. Кор-неева, А. П. Рыжакова, Ю. В. Кореневского о том, что никакого объективного критерия истины за пределами сознания нет и быть не может — им может быть только внутреннее убеждение следователя, прокурора и, главное, судьи.

Между тем внутреннее убеждение должностных лиц, ведущих процесс, есть критерий оценки доказательств в уголовном процессе (согласно ст. 71 УПК РФ), но не критерий истины. В противном случае происходит подмена объективной истины субъективной уверенностью, которая сама может быть правильной или ошибочной. В итоге за пределы правдоподобия, вероятности мы не выходим. Не случайно тогда вместо практики как критерия истины предлагается критерий «искусства интерпретации» обстоятельств дела в языке избранной следователем версии (В. М. Розин).

Однако практика диалектична по своей сути и потому побуждает следователей, судей на поиск объективной истины по уголовным делам и выступает ее критерием. Если в действующем УПК РФ наблюдается приоритет состязательной формы и суть дела сводится к «юридической», «процессуальной» истине, то судебно-следственная практика, в свою очередь, ориентирует на то, чтобы процессуальная форма бралась в неразрывной связи с ее реальным содержанием (что органически присуще объективной истине).

Под влиянием практики (уже после введения в действие нового УПК РФ) постановления Конституционного Суда РФ и Пленумов Верховного Суда РФ, а также вносимые законодателем изменения и до-

полнения в Уголовно-процессуальный закон можно охарактеризовать как тенденцию поворота к объективной истине в уголовном процессе. В частности, в духе утверждения принципа всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств дела сделаны дополнения в ч. 2 ст. 360 УПК РФ, касающейся пределов рассмотрения уголовного дела судом апелляционной или кассационной инстанции.

Если суды по новому УПК РФ уже не возвращают уголовные дела на дополнительное расследование из-за неполноты следствия, то прокуратура, как свидетельствует статистика, стала больше возвращать уголовных дел органам следствия по тому основанию, и возросло число оправдательных приговоров суда.

При анкетном опросе 250 практических работников — следователей, прокуроров, судей — по вопросам истины в уголовном процессе выяснилось, что абсолютное большинство из них (почти 70%) ориентируются в своей деятельности на объективную истину (в отличии от «юридической») на достоверность (в отличие от вероятности) и высказываются за необходимость закрепления в УПК РФ принципа всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств уголовного дела.

Глава вторая «объективная истина как цель и принцип уголовного процесса» состоит из трех параграфов.

В первом параграфе «О значении цели в уголовном судопроизводстве в сеете диалектических взглядов Сократа» автор обращается к диалектическим воззрениям греческого философа Сократа, который критиковал релятивизм софистов (учителей мудрости). отрицавших добродетель, справедливость как «общие понятия» и считавших, что все относительно, условно, никаких объективных знаний (объективной истины) нет, а есть только «мнение». Отрицали софисты и общую цель в какой-либо деятельности. Однако таковая объективно необходима, в том числе и в уголовном судопроизводстве, и она отлична от отдельных целей сторон (целей-средств).

По мнению автора, в ст. 6 УПК РФ «Назначение уголовного судопроизводства» учитываются лишь отдельные, узкопрагматические, «выигрышные» цели, интересы сторон процесса, а общей государственно-публичной цели — установление объективной истины, которая неотделима от контроля над преступностью (раскрытие преступлений, неотвратимость ответственности реально виновных), нет, а есть идея процессуальной, юридической, обоснованной, «состязательно-выигрышной», вероятной истины. Однако при «юридической» истине в уголовном процессе нечетко проводится различие между целью и средствами, формой и содержанием, вероятностью и достоверно-

стью,. презумпцией невиновности и презумпцией виновности (в отличие от процесса с объективной истиной).

Вряд ли может соответствовать интересам правового государства и концепция, сводящая уголовный процесс к одной из «социальных технологий» для получения определенного результата, поскольку объективная истина как цель и принцип данной концепции (которую выдвигает Е. Б. Мизулина) исключается.

В таком уголовном процессе, с позиции автора, процессуальная форма — самоцель; истина сливается, отождествляется с процессуальной формой. В работе также отмечается, что не следует противопоставлять контроль над преступностью и судебную защиту прав личности, поскольку названные задачи органически взаимосвязаны, и их не следует низводить до уровня отдельных целей сторон (где определяющим оказывается принцип диспозитивности), и тем самым ставить их в непосредственную зависимость от исхода процессуального состязания; эти задачи должны входить в общую (государственно-публичную) цель уголовного судопроизводства. Государство не вправе самоустраняться от этих важнейших вопросов уголовного судопроизводства.

Во втором параграфе «Объективная истина как цель уголовного судопроизводства» автор, характеризуя объективную истину в уголовном процессе, не может разделить мнение В. Т. Томина о том, что «требование «полного» раскрытия преступления избыточно», поскольку без полноты, всесторонности исследования объективной истины быть не может. Здесь не подходит принцип «лезвия Оккама» — не следует умножать сущности без меры, так как не может быть «избыточной» объективная истина. Трактовка «избыточности полноты» раскрытия преступлений на практике может быть самой разнообразной и произвольной, что не исключает злоупотреблений и ошибок в расследовании уголовных дел.

В работе критически оценивается и позиция Ю. В. Кореневского, находящего нереальным требование ст. 2 УПК РСФСР о том, чтобы «каждый совершивший преступление» был подвергнут справедливому наказанию, поскольку по статистике раскрывается лишь около половины всех зарегистрированных преступлений. Но вряд ли правильно, как считает диссертант, в этом вопросе руководствоваться чисто «практическим подходом», т. е. вопреки диалектике игнорировать «теоретический подход» и на этом основании отказываться от принципа неотвратимости ответственности каждого виновного в преступлении.

Оспаривается также концептуальный тезис Е. Б. Мизулиной о вероятностном пределе познания в уголовном процессе; при этом объ-

ективная истина ею связывается с презумпцией виновности обвиняемого, с «неправосудным» процессом, с нарушением прав личности, что, по мнению диссертанта, не соответствует действительности, реальным фактам.

Критически анализируется ст. 6 УПК РФ «Назначение уголовного судопроизводства», отнесенную законодателем к принципам уголовного судопроизводства, и воплощающую в своей основе идею состязательно-выигрышного построения процесса с юридической (вероятной) истиной, в котором ключевым понятием становится термин «обоснованность» — «юридическая обоснованность» (обоснованное, необоснованное обвинение), т. е. во главу угла ставится юридическая, процессуальная форма.

В третьем параграфе «Объективная истина как принцип уголовного процесса» объективная истина рассматривается в системном, диалектическом единстве цели и принципа процесса. Не что-то одно, а необходимо и то и другое — вне системы объективная истина существовать не может. Неразрывна органическая связь цели и средств ее достижения. Такие средства воплощены и в принципе установления объективной истины, и в других процессуальных принципах, например, в законности обеспечения обвиняемому права на защиту, презумпции невиновности.

Принцип объективной истины выражается в процессуальной обязанности, которая возлагается на органы, ведущие процесс, направлять свои усилия на установление объективной истины по делу путем исследования обстоятельств дела всесторонне, полно и объективно.

Если же исходить из того, что постановка цели не предопределяет средств ее достижения и нарушение любого принципа уголовного процесса не означает недостижения цели, значит, по мнению автора, разрушать объективную истину как систему и руководствоваться иезуитским принципом «цель оправдывает средства», что не может не вести к нарушению прав личности в уголовном судопроизводстве и пренебрежению нормами права и нравственности. Необъективным, неистинным, незаконным, безнравственным путем объективную истину достичь нельзя.

Согласно диалектике, только тот уголовный процесс по-настоящему объективен и эффективен, в котором четко обозначена цель и принципы; и различие между цепью и принципами процесса также четко выражено, поскольку цель — это не основные положения (принципы), а принципы — это не цель.

Если же такое диалектически необходимое различие размыто, неопределенно, так что в действительности не отличить цель от средств (принципов), то тогда принципы становятся целью. Примени-

тельно к УПК РФ таковым является принцип состязательности, преобладающий, доминирующий по своей значимости над всеми остальными принципами процесса, который и становится самоцелью.

По мнению автора, в формализованной уголовно-процессуальной системе, где значение языка судоговорения, процессуальной формы, вероятности универсально, абсолютно, нет места объективной истине, и невозможна, по сути, сама постановка вопроса об отличии «истины-цели» от «истины-принципа» — все сливается воедино.

Новый УПК не включает принцип объективности, всесторонности и полноты исследования обстоятельств цела в состав уголовного процесса, значит, исключается и обязанность установления истины по делу.

Сведение же деятельности следователя, дознавателя, прокурора к одной функции «уголовного преследования» (что четко проведено в действующем УПК РФ) и исключение принципа установления объективной истины неизбежно ведет, с точки зрения автора, к ослаблению гарантий прав участников уголовного процесса, неоправданно сужает задачи и направления деятельности должностных лиц, осуществляющих расследование, придает им односторонний характер, создает объективные предпосылки для обвинительного уклона.

Отказываясь от принципа установления объективной истины, мы отказываемся и от объективной истины как цели. Взамен же получаем ценности прагматического толка, поскольку проявляется закономерность: отказ от объективной истины непременно порождает тенденцию к внедрению формализованного, презюмированного типа процесса, создание «правил игры», сориентированных на феномены гораздо более низкого порядка, нежели в «системе объективной истины». Это и ориентация лишь на относительную судебную истину и «здравый смысл» судящих как критерий ее достижения в данном деле; это и признание неизбежными судебных и следственных ошибок, это и предписание на оперирование юридическими презумпциями, фикциями для установления формальной (процессуальной) истины; это и утверждение «плюрализма истин» в уголовном процессе и т. п.

Однако обязанность устанавливать объективную истину представляет важную гарантию правосудия, прав и законных интересов личности.

Глава третья «Объективная истина и актуальные проблемы предварительного следствия и правосудия» состоит из трех параграфов.

Первый параграф «Проблема понятия доказательства в науке уголовного процесса и объективная истина» посвящен исследованию понятия и сущности доказательств в уголовном процессе в их неразрывной связи с объективной истиной.

Доказательства (фактические данные) — это, безусловно, информация (и носитель информации), но не любая информация, а лишь та, которая несет в сёбе тЬ объективное, независимое от издания человека (следователе, Суйьи), что заложено в ней специфического, характерного, сущнобтнбго самого преступного деяния как факта реальной действительности. Доказательства так или иначе свидетельствуют о преступлений, указывают на него, выделяют его. И не только в положительном значении, но и в отрицательном — когда информируют об отсутствии события преступления или о невиновности лица. Обнаружить существенное (сущностную информацию) в информационном потоке, открыть ее доказательственность призваны следователь, дознаватель, прокурор, судьи в результате активного поиска, исследования, проверки И оцёнки доказательств.

Истина есть постижение существенного в конкретном предмете, явлении, деянии. Ведь следователь, суд не просто познают внешнюю сторону какого-то деяния и ограничиваются этим, они должны познать его суть как конкретного преступления или непреступления. Отсюда, только в неразрывной связи с объективной истиной, с существенным в вещах, явлениях определенная информация становится доказательством в уголовном процессе, обретает свой доказательственный смысл. Это обусловливает также и целенаправленный поиск доказательственной информации, и оценку доказательств с точки зрения ее достоверности, относимости, допустимости и достаточности. Доказательственной информация становится лишь в процессе доказывания.

Доказательства не просто «сигнал информации», освещающий лишь внешнюю сторону события, предмета — они позволяют обнаружить и познать саму сущность, причину исследуемых обстоятельств дела.

И в прямых, и косвенных доказательствах обнаруживается их объективно-необходимая, системная взаимосвязь с объективной истиной по делу. Поэтому не существует непереходимой грани между данными доказательствами, с точки зрения их достоверности; и косвенные доказательства не менее важны, чем прямые.

Не следует значение доказательств сводить к сугубо формально-удостоверительному назначению — удостоверить, обосновать, подтвердить наиболее правдоподобную, готовую версию по делу, так как доказательства, прежде всего, имеют объективно-познавательный смысл, эффект, ведут к установлению объективной истины в уголовном процессе.

По мнению автора, лишь достоверные доказательства обладают истинно доказательственной значимостью, в отличие от вероятностных доказательств, которые не лишены некоего «информационного

вакуума», неопределенности, предположительности и не «вписываются», по своей сути, в исходное требование уголовного процесса о том, что обвинительный приговор суда должен быть основан только на достоверных доказательств.

Какие-либо «стандарты доказанности», не выходящие за вероятностный предел познания, неприемлемы в системе достоверности, объективной истины.

Определение понятия доказательств как «материалы» или «любые сведения» (ч. 1 ст. 74 УПК РФ) годно для юридической (вероятной) истины, но не для объективной истины, для которой более точно подходит название доказательств как «фактические данные», поскольку в таком смысловом определении они указывают на реальную действительность как на объект, существующий независимо от сознания познающего субъекта. Иначе доказательства в своем определении приобретают субъективный смысл.

Автор не согласен с концепцией «ситуационного подхода». В. В. Никитаева. Специфика его в том, что конкретное преступление как факт объективной реальности при «ситуационном подходе» не существует независимо от сознания субъекта. Своя ситуация у обвинения, у защиты, у судьи, т. е. плюрализм мнений («истин»).

Такой подход означает, что не существует ни объективно-истинной квалификации деяния, ни объективно истинного судебного приговора. Но фактически это не так — объективная истинность в действительности существует и достигается в уголовном процессе.

Характерно, что вердикт присяжных заседателей хотя и опирается на их внутреннее убеждение, но не требует обоснования, доказывания. Изначально этому суду присуща концепция вынесения вердикта «вне разумных сомнений», которая отбросила требование установления истины и заменила его допущением высокой степени вероятности вывода. Неопределенность и субъективная окраска такого критерия очевидны. Автор исходит из того, что подлинно научный уголовный процесс — это процесс объективной истины.

Во втором параграфе «Процессуальная самостоятельность следователя и эффективность предварительного следствия в свете объективной истины» обосновывается мнение о том, что объективная истина для ее достижения предполагает процессуальную самостоятельность следователя, и только в системе объективной истины возможна подлинная процессуальная самостоятельность следователя и действительная эффективность предварительного следствия.

Принцип состязательности, альтернативно противостоящий объективной истине в действующем УПК РФ, сводит деятельность следо-

вателя наряду с прокурором и дознавателем, как стороны обвинения, к односторонней функции «уголовного преследования» (ст. 21 УПК РФ). А это принципиально иной подход, нежели подход с позиции всестороннего исследования обстоятельств дела, что не может не ограничивать исследовательскую самостоятельность следователя рамками обвинительной направленности предварительного следствия, предусмотренной самим законом.

И высокая степень зависимости следователя от прокурора по УПК РФ не стимулирует процессуальную самостоятельность следователя. Теперь ни одно уголовное дело не может быть возбуждено без участия прокурора. Новый Кодекс значительно расширил и процессуальные права начальника следственного отдела (ст. 39 УПК РФ) и тем самым сузил процессуальные права следователя.

Следователь уже не ключевая фигура досудебного уголовного судопроизводства.

Судебный контроль на предварительном следствии необходим, но и он не должен быть чрезмерным, т. е. способным в известной мере ограничить творческо-исследовательскую свободу следователя в поиске истины.

Эффективность неразрывно связана с целью. Односторонняя, ограниченная цель ведет к снижению качества предварительного следствия, а значит и его эффективности.

Эффективность предварительного следствия, измеряемая критерием достижения объективной истины, существенно отличается от прагматической эффективности, сводимой к «выигрышу дела» у стороны защиты. Односторонне выигрышная цель ведет к односторонней эффективности следствия.

В третьем параграфе «Правосудие и вопросы истины», подчеркивая важное значение состязательности в правосудии, диссертант исходит из необходимости различать состязательность как неотъемлемую составляющую познавательного процесса вообще, содействующую достижению объективной истины по делу, и в этом плане присущую не только судебному познанию, но и предварительному расследованию, и состязательность, понимаемую в узком, утилитарно-прагматическом смысле как «выигрыш дела», когда объективная истина вовсе не требуется. И это принципиально разные типы правосудия с различными системами ценностей.

В правосудии без объективной истины перед судьями не стоит задача исследовать обстоятельства дела всесторонне, полно и объективно, а, значит, не требуется и активности в доказывании. Максимальное обеспечение принципа состязательности понимается нередко как переложение на стороны забот о собирании доказательств. За-

дачи правосудия упрощаются: заниматься не поисками истины, а проверкой того, доказано ли обвинение. Тем самым существенно снижается публичный характер деятельности судебных органов.

Однако конструкция такого судопроизводства, по итогам которого суд (судья) постановляет приговор не в результате установления в ходе судебного разбирательства истины, а по итогам победы — поражения в состязательном споре стороны обвинения или стороны защиты, в действительности извращает подлинную сущность правосудия, поскольку во главу угла ставится состязательность и ее гарантии, а не гарантии установления по делу истины, что неоднократно отмечалось в научной литературе (А. Д. Бойков, В. А. Михайлов, В. И. Зажицкий, В. В. Лунеев).

В таком правосудии не может принципиально остро ставиться вопрос об отличии презумпции невиновности от презумпции виновности. Вместо объективной истины —«плюрализм истин», когда исходят, к примеру, из того, что не может быть единственно правильного приговора, разные составы суда присяжных — это разные ситуации даже для одного и того же дела (В. В. Никитаев). Но в отличие от Януса истина не может быть многоликой. Объективная истина одна. Не может быть множества истин об одном и том же.

Суду присяжных, как одной из форм правосудия, свойственен определенный «правовой алогизм» решений, поскольку присяжйь'ш (в отличие от традиционного суда) судят скорее по совести, чем по закону, оттеняя «выигрышный» характер состязательности в действующем УПК РФ и отказ от объективной истины.

В западной процессуальной литературе нередко проводится основная мысль, что невозможность достижения объективной истины в уголовном процессе заложена в самой природе человеческого познания. Ему приписываются черты извечного, всеобщего несовершенства, неполноценности. Судебному исследованию присуща-де неустранимая зависимость от проводящего такое исследование субъекта, его личности, индивидуального опыта. Однако, в соответствии с диалектикой, «некоторое несовершенство человеческого познания», элемент субъективности, частица воображения, фантазии даже необходимы, чтобы установить именно объективную истину. Й, наоборот, совершенно абсолютизированная, чрезмерная, доведенная до предела объективность всегда превращается в заблуждение, чтобы этого не произошло и в субъективном должен быть элемент, частица объективного, а в объективном — частица субъективного.

Глава четвертая «Истина, презумпции, фикции, логический прием доказывания» состоит из трех параграфов.

В первом параграфе «Презумпции, юридические фикции и объективная истина» рассматриваются вопросы о сущности и назначении презумпций и фикций в уголовном процессе, их отличие от объективной истины.

Презумпция есть предположение, основанное на вероятности; признание факта юридически достоверным, пока не будет доказано обратное.

Презумпции имеют статистическую природу, они выражают наиболее вероятную ситуацию, поэтому допускают исключение. Презумпции— это обобщения не достоверные, а вероятные.

Презумпции делятся на правовые (легальные, законные) и фактические (естественные).

По мнению диссертанта,-в уголовно-процессуальном законе должны закрепляться только такие презумпции (как, например, презумпция невиновности или положение о том, что «никакие доказательства не имеют заранее установленной силы» —ч. 2 ст. 17 УПК РФ), которые призваны содействовать установлению объективной истины по уголовным делам, быть носителями объективного процесса доказывания, выражая наиболее общие требования истинного правосудия в отличие от предвзятости и односторонности, свойственной презумпции виновности обвиняемого.

Однако, как следствие отказа от объективной истины, в концепции состязательного уголовного процесса отчетливо просматривается принцип презюмирования виновности обвиняемого у стороны обвинения, когда, в частности, исходят из того, что следователь должен работать «в презумпции виновности подозреваемого» (В. В. Никита-ев), что «прокуратура презюмирует виновность обвиняемого и несет бремя доказывания виновности» (А. С. Александров).- И само построение действующего уголовно-процессуального закона, сама односторонняя направленность предварительного расследования, обусловленная выполнением процессуальной функции «уголовного преследования» (п. 55 ст. 5 УПК РФ), обрекает сторону обвинения на презюмирование виновности подозреваемого, обвиняемого на досудебных стадиях уголовного процесса, вопреки презумпции невиновности. Ведь презюмирование — это не только использование отдельных презумпций, типа: «невиновный, как правило, оговаривать себя не станет», но, как оказывается, и сама направленность процессуальной деятельности дознавателя, следователя, прокурора в целом может носить презюмированный характер.

В работе подчеркивается, что фактические презумпции хороши на своем месте, и не следует преувеличивать, идёализировать их познавательное значение в уголовном процессе. Они Йажны для выдвижения типичных следственных версий по конкретному делу, однако было бы ошибкой отождествлять презумпцию с объективной истиной.

Тем не менее, идеализация использования фактических презумпций в уголовном процессе, по мнению автора, происходит, если исходить из того, что презумпции — это «общие закономерности», доказанные длительной познавательной практикой, и потому их знание не вероятностно, а достоверно (О. В. Левченко, Л. М. Васильев). Диссертант же стоит на позиции, что объективную реальность нельзя подменять «презюмированной реальностью», как нельзя объективную истину в уголовном процессе подменять вероятной, презюмированной истиной.

Для фикции характерно объявление в качестве истины положения, заведомо никогда не соответствующего истине, Юридическая фикция — это не познавательный, а чисто практический, условный прием для регулирования каких-то общественно-праёовых отношений. Фикции всегда формализуют уголовный процесс;, так как с их помощью принимаются решения вне процесса познания, доказывания.

«Юридическая (судебная) истина» обусловливается вполне фикцией, которая может быть выражена так: «Суд не обязан устанавливать объективную истину по уголовному делу, он лишь обязан разрешить юридический спор между сторонами — обвинением и защитой». Или так: «Суд не должен иметь целью установить истину, это безнадежно; достаточно, если приговор будет исходить из материалов дела».

Вообще, если «юридическое» отрывается от «фактического», и это «юридическое» само по себе приобретает для уголовно-процессуального закона самостоятельное правовое значение, то мы имеем дело с фикцией (юридической фикцией).

Для юридической фикции как заведомо вымышленного, искусственного, чисто субъективного образования характерно не выяснение вопроса о том, что есть истина (ведь истине она заведомо нё"соот-ветствует), а что условно принять за истину, что считат]ь истиной? Из содержания УПК РФ вытекает, что за истину в уголовном процессе следует принимать «юридическую истину». Истина равнозначна принятому за истинное в судебном заседании» (А. С. Александров). А что принимается за «истинное» — правдоподобие, вероятность, облеченная в процессуальную форму.'Это может быть «истина победителя» в состязании сторон, которого называет суд.

Сторонники юридической (вероятной) истины нередко относят объективную (материальную) истину к фикции. (В. В. Никитаев). Но

ведь это не так. Фикция как раз прямо противоположна объективной истине. Если объективная (материальная) истина есть фикция, то в таком случае (по справедливому суждению И. Л. Петрухина) надо отменить как фиктивные все приговоры и освободить всех осужденных.

Соответственно недопустимо стирать различие между объективной истиной и фикцией.

По мнению диссертанта, фикция заключена в самом смысловом подходе, исходящем из отказа от объективной истины в уголовном процессе, поскольку объективная истина в действительности существует.

Во втором параграфе «Метод «косвенного апагогического доказательства» и объективная истина» критически оценивается позиция А. И. Трусова, приписывающего принципу презумпции невиновности значение формально-логического приема, называемого «косвенным апагогическим доказательством».

Речь идет о логическом доказательстве «способом от противного». Вместо обоснования справедливости тезиса стремятся показать несостоятельность его отрицания (антитезиса).

В уголовном процессе суть этого приема (метода) состоит в том, что истинность доказываемого тезиса «обвиняемый виновен в совершении данного преступления» осуществляется не прямо, а косвенно, путем опровержения антитезиса «обвиняемый невиновен в совершении данного преступления».

Интерес данный логический прием представляет тем, что при недостатке доказательств позволяет дать ответ на вопрос: виновен ли обвиняемый в совершении преступления или невиновен в «пределах разумных». Выходит, в «пределах разумных» можно вести речь об истине по уголовному делу. Истина ограничивается таким «разумным» пределом. Но истина одна и конкретна, она не может быть более или менее вероятной, например, ограниченной «разумными пределами» логического приема. Презумпция невиновности — это не формально-логический прием доказывания, а принцип процесса, призванный обеспечить достижение объективной истины по делу.

И в целом, по мнению диссертанта, сама идея презюмирования уголовно-процессуальной деятельности, даже если эта идея основана на приоритете презумпции невиновности над презумпцией виновности в процессе (а не наоборот) все равно не в состоянии обеспечить достоверный уровень познания, но лишь вероятностно-формализованный. В такой вероятностно-формализованной системе невозможно провести четкого отличия между презумпцией невиновности и презумпцией виновности.

Вообще, любой логический прием доказывания, будь то фактическая презумпция или доказательство «способом от противного», или какой-либо иной представляет подкупающий интерес для юриста в том отношении, что он позволяет получить определенное знание (логически выводимое знание) на основе алгоритма применения данного логического приема, а не в результате всестороннего исследования обстоятельств дела. Любые логические приемы доказывания формализуют уголовный процесс, поскольку тогда главенствует форма. Соответственно, эти приемы могут гарантировать достижение лишь формально-вероятностной истины, но не объективной истины, которая не сводится к одной лишь форме, а требует выхода за пределы формы, так как для нее необходимо и содержание, четко отличимое от формы, а не содержание, отождествленное с формой, что свойственно для любой формализованной истины. На основе использования одной формы объективную истину установить невозможно.

В третьем параграфе «Концепция уголовного судопроизводства: исследовательский или презюмированный тип уголовного процесса» обосновывается необходимость проводить четкое различие между разными типами уголовного процесса: исследовательским, являющимся неотъемлемым атрибутом объективной истины, и презюмированным (неисследовательским), ведущим к юридической (вероятной, презюмированной) истине.

В диссертации отмечается, что проявляющийся в науке и на практике «презюмированный подход» в немалой степени является порождением самой практики, ее абсолютизацией, когда обычно наблюдаемые на практике эмпирические опытные явления (типа: обвиняемый, как правило, оказывается виновным; лицо, признающее свою вину, обычно говорит правду; признание обвиняемого выглядит предпочтительнее остальных доказательств и т, п.) приобретают характер фактических презумпций и когда презумпция, то есть предположение, основанное на вероятности, возводится в абсолют, начинает предопределять итоговый вывод следователя, дознавателя по делу.

Объективный, исследовательский процесс при этом «свертывается», предрешается презумпцией. Свертывание исследования формализует процесс. Если не исследовательский, то формализованный (презюмированный) процесс; если не объективная, то формальная истина. Альтернатива здесь жесткая.

Тенденция к презюмированию проявляется, когда, например, исходят из того, что в судопроизводстве имеет правовое значение только обоснованность, доказанность вывода, а не истина, или когда истину по уголовному делу отождествляют с гипотезой, или когда науку (теорию) рассматривают отдельно от практики, ркрядыяяя в объек-

оо РОС НАЦИОНАЛЬНАЯ

"" имнетыл СЛмфбУР? МММ

тивную истину, презумпцию невиновности лишь научный смысл, а на практике происходит-де нечто иное. Выходит, наука — ради науки, и теория не должна вторгаться в сферу практики. Если это так, то объективная истина и презумпция невиновности действительно оказываются лишь фикциями, абстракциями и практике, по сути, не нужны, бесполезны. По мнению диссертанта, это и есть презюмированный подход, идеализирующий практику, отрывающий ее от теории, от объективной истины.

Презюмированный подход, т. е. подход, не выходящий за пределы вероятной истины (поскольку презумпция всегда вероятностна), логически ведет к признанию за следователем, судом «права на ошибку». Действительно, судебные ошибки были, имеются сейчас, и с их возможностью приходится считаться в будущем. Но право судей на ошибку, равно как право на ошибку дознавателей, следователей и прокуроров при расследовании и разрешении уголовных дел не существует.

Однако следует признать (и это показатель несостоятельности «презюмированного подхода»), что любое отождествление или даже сближение объективной истины с вероятностью установленных следствием и судом фактов совершения обвиняемым преступления — есть признание права следователей, судей на ошибку, какими бы оговорками это ьГи сопровождалось.

Презюмированный подход обладает тенденцией к полной формализации судёбного" и следственного мышления, что неизбежно ведет к возрождению системы формальных доказательств, известной со времен инквизицйи, где собственное признание обвиняемого оценивалось как «царица доказательств» — стопроцентное доказательство его виновности в преступлении.

В свете такой тенденции презюмйрованный подход так или иначе выходит на проблему: человек или машина (ЭВМ). Допустимо ли в интересах правосудия вводить в компьютерную память ЭВМ фор-мально-презюмированные «доказательственные факты» и на основе запрограммированной системы формализмов предоставлять право «электронному судье» выносить приговоры человеку?

Быть может, это и есть идеальная модель правосудия? Диссертант принципиально с этим не согласен, поскольку презюмированная, опытная достоверность и объективная достоверность — это разные вещи. Ничуть не подвергая сомненикГактуальность расширения сферы применения средств кибернетики в криминалистической тактике, в области обобщения следственной и судебной практики, в информационно-справочной работе и др., необходимо признать, что там, где начинается решение вопроса о виновности или невиновности привле-¡»»■^-т..... »., 34

, I

о» *** #->> ;

ченных к уголовной ответственности лиц о степени ответственности виновного, о лравовой оценке деяния, о назначении наказания за содеянное, машина должна прекратить действие своих методов. Это компетенция и прерогатива человека.

«Какая бы то ни была замена машиной судьи, следователя, прокурора — человека, принимающего юридически значимое решение,— недопустима прежде всего по социально-этическим соображениям. Вынесение приговора, определения, постановления и т. д. — это акт, доверенный только человеку, который несет за него всю полноту ответственности» (В. Н. Кудрявцев).

Несовершенство формализованного подхода, по мнению диссертанта, состоит в идеализации типичного практического опыта, в пределах которого и мыслиться истина по уголовному делу, и осуществляется ее поиск, а существование какой-либо иной, «внеопытной», объективной истины не допускается.

Глава 5 «Системность принципов уголовного процесса как гарантия достижения объективной истины» состоит из четырех параграфов.

В данной главе проводится авторский тезис о том, что в уголовном процессе с объективной истиной принципы процесса образуют единую систему, щ которой объективная истина выступает интегратором, цементирующим началом их системной взаимосвязи. При этом качественная определенность каждого из принципов — важнейшее из условий системности принципов. При отказе же в состязательном уголовном, процессе от объективной истины принципы процесса утрачивают свою качественную определенность, а также свойство системности и приобретают оттенок состязательности — становятся «осо-стязательствованными».

В первом параграфе «Принцип законности и вопросы истины в уголовном судопроизводстве»,диссертант исходит из необходимости различать законность в уголовно-процессуальной системе с объективной истиной, и без объективной истины. При этом важно, чтобы содержание законности как принципа соответствовало бы своему понятие, своему истинному назначению. И в этом плане различать законность «истинную» и законность «формальную». Законность не должна быть чисто формальной, безразличной к своему содержанию.

Автор отмечает, что подлинная в диалектическом смысле законность может быть только там, где уголовно-лроцессуальный закон ориентируется на объективную истину. Ведь закон это нечто общее, как и объективная истина, то есть законность следует рассматривать в контексте диалектической системы противоположностей: «общее —

отдельное». Это означает, что отказ от «общего» недопустим, поскольку тогда все будет сводиться, вопреки диалектике, к одному «отдельному», что неизбежно ведет к торжеству принципа — все относительно, условно, релятивно, в том числе и законность. Это значит, что в такой релятивистской системе не будет по-настоящему четко проводиться различие между законностью и беззаконием и, в частности, между допустимыми и недопустимыми доказательствами, между презумпцией невиновности и презумпцией виновности и др. — все становится относительным, условным, а абсолютное отрицается.

Так, в статье 6 УПК РФ «назначение уголовного судопроизводства» смысловое ударение, по мнению диссертанта, все же ставится именно на формальную законность. Это вытекает из самой сущности нового УПК, отказавшегося от объективной истины и ориентирующегося лишь на «юридическую (вероятную) истину». В п. 2 ч.1 ст. 6 УПК РФ говорится о защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Все же законность в контексте назначения уголовного судопроизводства без объективной истины означает требование формально правильно, формально законно, юридически точно обосновать предъявленное обвинение. Из смыслового содержания данной статьи, по мнению автора, вытекают следующие презюмированные положения: «что юридически обосновано, то доказано («юридически доказано»)»; «что формально-юридически правильно, то и истинно» («юридически истинно»)».

А насколько соответствует такое формально законное и юридически правильно обоснованное обвинение объективной действительности, реальным обстоятельствам дела, объективной истине, такой вопрос перед формальной законностью, сориентированной на «юридическую (вероятную) истину», по сути, не ставится. По существу, здесь проводится известный науке принцип юридической формы. Суть этого принципа в разграничении юридического и неюридического, с утверждением специфической замкнутости и целостности юридического (В. В. Никитаев). Иными словами, значение имеет исключительно одно «юридическое», а «неюридическое», то есть, «фактическое», не приемлется. В результате следует отказ от объективной истины.

Законность в уголовном состязательном процессе с «юридической истиной» призвана служить обеспечению состязательности сторон (обвинения и защиты) в юридически «выигрышном» процессе. Победителя поединка призван определить суд, связанный требованием формально-правильной законности.

Подходя диалектически, суд, осуществляющий правосудие, и прокурор, осуществляющий надзор за законностью, должны в своих прозе

цессуальных миссиях, по мнению диссертанта, возвышаться над узкопрагматическим интересом состязающихся сторон, ориентирующихся на «выигрыш» дела, не отождествляться с этим субъективным интересом сторон.

Если принцип законности опускается до средства «уголовного преследования», то мы имеем «законность стороны обвинения», но тогда следует признать и «законность стороны защиты». Однако законность должна быть едина и только одна. Равно как не может быть множества целей и множества истин в уголовном процессе.

Диссертант исходит из необходимости различать законность и целесообразность. Законность не должна нарушаться по соображениям целесообразности отступления от закона. При этом и сам законодатель не вправе опускаться до уровня «практической целесообразности»: так удобнее, проще, выгоднее для интересов следствия и суда (но действительно ли удобнее для интересов личности в уголовном процессе?) и тем самым отождествлять законность с целесообразностью. Например, законодатель в настоящее время предусмотрел в законе новое самостоятельное доказательство — заключение специалиста (п. 3.1. ч.2 ст. 74 УПК РФ), наряду с заключением эксперта. В результате стирается процессуальное различие между экспертом и специалистом. Диссертант отмечает, что подобное упрощение процесса недиалектично. Научно построенный уголовный процесс не должен допускать отождествления законности с целесообразностью. В этом залог действительно объективного уголовного судопроизводства.

Во втором параграфе «Объективная истина и обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту» исследуется взаимосвязь права на защиту и истины.

Конституционный принцип обеспечения обвиняемому (подозреваемому) права на защиту закреплен в ст. 45, 46, 48 Конституции РФ и в ст. 16 УПК РФ.

Диссертант исходит из того, что конституционное положение о том, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства» (ст. 2) целиком и полностью распространяется не только на «добропорядочного человека», но и на подозреваемого, обвиняемого без всяких изъятий и оговорок. Без этого утрачивается подлинный смысл и назначение самого права на защиту.

Право на защиту важно не само по себе, не самоцель — лишь формально соблюсти комплекс определенных процессуальных гарантий обвиняемого, но как средство, необходимое условие установления истины по делу. Без права на защиту или в ограничении этого права — опасность субъективизма, произвола, отход от объективно-

сти. В диссертации отмечается, что было бы большой ошибкой противопоставлять достижение истины по делу праву обвиняемого (подозреваемого) на защиту или недооценивать такую взаимосвязь.

Диссертант отмечает, что не следует право на защиту обвиняемого трактовать как «обязанность оправдаться». Защита от предъявленного обвинения — право, а не обязанность обвиняемого. Пассивная защита или нежелание вовсе защищаться не могут служить доказательством его виновности.

Правом на защиту обвиняемый (подозреваемый) наделяется как субъект уголовно-процессуальных отношений, суть которых — объективное исследование, установление истины по делу. В связи с этим диссертант считает ошибочным рассмотрение права обвиняемого (подозреваемого) на защиту как проявление действия уголовно-правовых отношений, то есть отношений уголовной ответственности, когда обвиняемый (с точки зрения такого подхода) «начинает нести всю тяжесть изобличения в совершении преступления как субъект уголойно-правового отношения».

Ставить вопрос о гарантиях прав личности в уголовном судопроизводстве вне процесса установления истины, вне истинного раскрытия преступления, значит, ставить его, по мнению, диссертанта, абстрактно, отвлеченно. При системном понимании объективной истины в уголовном процессе ее нельзя отрывать от гарантий прав личности и, наоборот, сЬотве-Гственно. Соблюдение прав личности — есть гарантия достижения истины, а достижение истины — есть гарантия соблюдения прав личности.

С точки зрения диссертанта, нельзя задачу достижения истины противопоставлять интересу личности, что-то принижая, а что-то, соответственно, возвышая, поскольку это неизбежно ведет к формализации уголовного процесса, к формальной истине. Подобное просматривается, например, в «сделке о признании вины». «Сделка», несомненно, нарушает права личности. Эти права ограничиваются хотя бы тем, что, по условиям «сделки», от обвиняемого (в обмен на смягчение наказания) всегда требуется признание своей вины.

Диссертант критически оценивает положение ч.2 ст. 16 УПК РФ о праве на защиту всеми не запрещенными уголовно-процессуальным законом способами и средствами, которым, по сути, стирается различие между законностью и целесообразностью.

Право на защиту подозреваемого и обвиняемого в новом УПК РФ следует понимать так, как оно и задумано — в духе состязательного построения уголовного процесса, в духе «выигрышного» состязания сторон — обвинения и защиты. Это означает, что право на защиту осуществляется, как считает автор, не в своем необходимо полном

объеме, а лишь на состязательно-диспозитивном уровне, когда сторона обвинения, по сути, не обязана доказывать невиновность подозреваемого или обвиняемого, поскольку на стороне обвинения лежит, по закону, бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого (ч. 2 ст. 14 УПК РФ).

По мнению диссертанта, в новом УПК отсутствует подлинно публично-правовой аспект защиты, который не сводился бы к состяза-тельно-диспозитивному уровню и интересу сторон в состязательном процессе.

Подозреваемый и обвиняемый по-настоящему не защищены на должном государственно-публичном уровне, поскольку государственные должностные лица, ведущие уголовный процесс (дознаватель, следователь и прокурор), сами сведены к стороне обвинения («уголовного преследования») и в этом качестве противостоят в состязании стороне защиты, по сути, поставлены в положение конфронтации стороне защиты. Тут уж не до подлинной защиты подозреваемого или обвиняемого, а важно «победить» противоположную сторону — такова сама логика состязательного процесса без-объективной истины.

Как полагает автор, в таком процессе защита подозреваемого или обвиняемого происходит, реализуется настолько, насколько это ей позволит сторона обвинения и, наоборот, обвинение способно реализовать свои возможности настолько, насколько позволяет это сделать сторона защиты.

Законодатель в действующем УПК РФ ставит фактически знак равенства между возможностью обвиняемого быть привлеченным к уголовной ответственности и возможностью избежать такой ответственности. По мнению диссертанта, нормы УПК РФ не ставят вопрос по-публичному остро: виновный должен быть привлечен к уголовной ответственности и осужден, невиновного же привлекать недопустимо, а ставят его в духе состязательности: сумеет или не сумеет обвиняемый избежать уголовной- ответственности в состязательной борьбе сторон зависит от нега самого м его защитника — как повезет, все-де относительно. т■

В третьем параграфе «Объективная истина и состязательность» диссертант' исходит из того, что любое исследование на предварительном следствии и в суде содержит всегда элементы состязательности. Требование определенности, доказательственности выводов следователя — требование состязательности и объективной истины. При этом следует четко различать то, какую смысловую нагрузку несет и выполняет этот принцип в уголовном судопроизводстве. Либо состязательность — это неотъемлемая составляющая познава-

тельного процесса вообще, и тогда этот принцип вместе с другими уголовно-процессуальными принципами служит и обеспечивает достижение объективной истины по делу (и это действительно научный, подход к состязательности), либо состязательность для самой состязательности, состязательность как самоцель, когда состязательность исключает объективную истину как цель и принцип уголовного судопроизводства и сводится к простому выигрышу процесса одной из сторон. Такой «выигрышный» смысл состязательности заложен, по мнению диссертанта, в самой концепции нового УПК РФ.

Достаточно сказать, что и основные принципы УПК РФ пронизаны состязательностью, имеют состязательную направленность, это принципы: назначение уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК) и законность (ст. 7 УПК), и презумпция невиновности (ст. 14 УПК), и обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту (ст. 16 УПК). Это означает, что содержание названных принципов так или иначе несет на себе оттенок, смысл состязательности, принципы как бы «осостязательствованы» в новом УПК РФ. Стало быть, их собственное смысловое содержание выражено нечетко и, где-то, принижено, поскольку они осуществляются не в интересах установления объективной истины, а служат реализации состязательности для состязательности. В результате истина по делу не выходит за пределы состязательности, т. е. это «состязательная» истина (состязательно-юридическая), поскольку такая истина всегда на стороне победителя состязательного поединка. Это судебная истина (истина формально-юридическая), вероятное знание. Самодостаточная, универсальная в процессе состязательность предполагает пассивную роль суда по отношению к активности состязающихся сторон. В состязательном уголовном процессе, по существующему выражению, «стороны являются хозяевами доказательств». В этом отношении они должны быть равны и свободны.

В концепции нового УПК РФ заложена идея состязания как «правового спора» между сторонами. Объективная истина не вписывается в узкие рамки «правового спора», которому соответствует юридическая (вероятная) истина. Правовой спор выявляет победителя, а не объективную истину. Научно построенный уголовный процесс — это всегда исследование, развитие познавательно-доказательственное движение от незнания к знанию, к объективной истине, которая доказывается.

В отличие от этого, при состязательной концепции «правового спора», наблюдается «топтание на одном месте», так как от сторон требуется лишь юридически обосновать, удостоверить, подтвердить свой исходный, заранее выставленный процессуальный тезис, свою

правдоподобную версию случившегося, убедить суд в своей правоте. Соответственно, при таком подходе ни стороны, ни суд — не исследователи.

В диссертации отмечается, что и адвокат, являющийся стороной состязательного процесса, отныне свободен от обязанности выявлять обстоятельства, оправдывающие или смягчающие ответственность обвиняемого (см. ст. 53 УПК РФ), что подрывает саму идею о полноценной состязательности.

В новом Кодексе проводится весьма слабое, непринципиальное различие между принципом публичности, изначально присущим уголовному процессу, и принципом диспозитивности, который свойственен гражданскому процессу. По сути, различие между этими принципами нивелируется, затушевывается, публичность как бы трансформируется в диспозитивность.

В результате, как считает автор, создается однообразие диспозитивности в уголовном судопроизводстве, ее идеализация. Однако отказ в уголовном процессе от принципа публичности недопустим. Ведь публичность — это не свобода распоряжаться своими правами, а именно обязанность органов, осуществляющих процесс, вести бескомпромиссную борьбу с преступностью, раскрывать преступления, обеспечивая неотвратимость ответственности действительного виновных; это обязанность расследовать обстоятельства дела всесторонне, полно и объективно, а не односторонне; это обязанность обеспечить подозреваемому и обвиняемому подлинное право на защиту, а не перекладывать на них бремя доказывания; это обязанность руководствоваться законом, а не целесообразностью, не прагматической выгодой. Настоящий контроль над преступностью и частный правовой спор сторон в уголовном судопроизводстве — это далеко не одно и то же. Иными словами, в уголовном процессе без принципа публичности (который недопустимо отождествлять с диспозитивно-стью) обойтись нельзя.

Сама по себе состязательность сторон без активной позиции суда не может служить гарантом установления истины, а значит, и правосудия...

Критерий практики, т. е. ход развития уголовно-процессуальных систем ведущих западных государств за последние десятилетия, включая и практику отечественного уголовного судопроизводства^ том числе и после принятия нового УПК РФ), доказывает их тендеци-озную направленность на активность суда и объективную истину по уголовным делам (в отличие от сведения уголовного процесса исключительно к противоборству двух сторон в суде и к юридической, формальной истине). -

В четвертом параграфе «Вопросы презумпции невиновности и истины в уголовном процессе» выясняется органическая взаимосвязь, которая существует между объективной истиной и принципом презумпции невиновности.

Корни презумпции невиновности уходят глубоко в историю и связаны с прогрессивными завоеваниями в области прав человека.

В законодательстве презумпция невиновности впервые была выражена в Декларации прав человека и гражданина 1789 г. во время Великой французской революции. В международных правовых актах презумпция невиновности получила закрепление в принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г. Всеобщей декларации прав человека.

Емкая и четкая формулировка презумпции невиновности закреплена в ст. 49 Конституции РФ.

Презумпция невиновности — это объективное правовое положение; она не сводится к субъективному усмотрению, мнению должностных лиц, ведущих уголовный процесс.

Само назначение презумпции невиновности в том, чтобы противостоять в уголовном процессе всему тому, что заключает в себе субъективизм, произвол, тенденциозность, обвинительный уклон, т. е. всему тому, что сводится и охватывается понятием «презумпция виновности», что превращает уголовный процесс в орудие расправы над обвиняемым, отождествляет обвиняемого с виновным, делая его, по сути, полностью бесправным, а истину по делу искаженной.

Нельзя не заметить, что состязательность сторон в новом УПК наложила и на презумпцию невиновности свой отпечаток, «приспособила» ее к интересам состязательности, и тем самым отделила презумпцию невиновности от объективной истины, достижению которой та, по своей искомой сути, предназначена служить.

Согласно ч.2 ст.14 УПК РФ на стороне обвинения лежит не только бремя доказывания обвинения, но и обязанность опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого. Как органы уголовного преследования, следуя принципу состязательности в уголовном процессе, дознаватель, следователь и прокурор ни в коей мере не обязаны сами выдвигать какие-либо защитительные доводы в пользу невиновности подозреваемого или обвиняемого, не обязаны сами выявлять оправдывающие подозреваемого или обвиняемого обстоятельства, так как нелогично самой стороне обвинения выдвигать доводы в защиту подозреваемого или обвиняемого, чтобы потом эти же доводы опровергать. Стало быть, обязанность (бремя) выдвижения защитительных доводов так или иначе ложиться, пере-

ходит на подозреваемого, обвиняемого, защитника, т. е. на сторону защиты.

Тем самым часть 2 ст, 14 УПК РФ фактически стирает, затушевывает различия между презумпцией невиновности и презумпцией виновности в уголовном процессе, вступает в противоречие с ч. 2 ст. 49 Конституции РФ и служит почвой для разного рода злоупотреблений, включая и незаконное привлечение лица к уголовной ответственности, со стороны органов «уголовного преследования».

Новый Уголовно-процессуальный закон, если понимать и трактовать его буквально, в ч. 1 и ч. 3 ст. 14 УПК РФ подходит дифференцированно, отделяя подозреваемого как участника процесса от обвиняемого в праве считаться невиновным.

Таким образом, «усовершенствованная», по сравнению с конституционной, формула презумпции невиновности в новом УПК РФ снижает, по мнению диссертанта, значимость и эффективность презумпции невиновности как принципа процесса и ущемляет в определенной мере права обвиняемого и подозреваемого в уголовном процессе.

Презумпция невиновности как конституционный принцип имеет два основных аспекта — сущностный и формально-правовой.

Первый заключается в требовании к следователю, дознавателю, прокурору и суду доказать вину обвиняемого по существу, а при недоказанности— признать обвиняемого невиновным.

В соответствии со вторым аспектом государство считает обвиняемого невиновным до тех пор, пока суд не признает доказанным обвинение и вынесенный обвинительный приговор не вступит в законную силу.

Презумпцию невиновности нельзя понимать как презумпцию вообще.

Презумпция невиновности не имеет «статистической природы», не исходит из соображений о большей или меньшей вероятности виновности обвиняемого, не ориентируется на то, что в большинстве случаев обвиняемый оказывается виновным. Вообще количественные критерии для понимания и применения презумпции невиновности не подходят. В отличие от других презумпций она не упрощает и не облегает процесс доказывания по уголовному делу, не сокращает его, не освобождает следствие и суд от доказывания имеющих значение для дела фактов, не позволяет такие факты признать установленными без доказательств. Презумпция невиновности — это принцип, служащий установлению истины.

Презумпция невиновности действует в сфере доказывания, однако область ее приложения шире: она определяет статус личности в уго-

ловном процессе, стимулирует установление истины по уголовному делу, требует судебной проверки обвинительных выводов дознавателя, следователя и прокурора.

Диссертант исходит из того, что презумпцию невиновности не следует рассматривать как юридическую фикцию, лишь условно, сугубо юридически приравнивающую недоказанную виновность к доказанной невиновности обвиняемого, поскольку не должно быть фикции в су-дебно-следственных решениях. Однако следует признать, что в уголовно-процессуальной системе, где «юридическое» (по сравнению с «фактическим») приобретает самостоятельное, самодовлеющее значение, презумпция невиновности, как и иные принципы уголовного процесса, оказываются, по мнению автора, в большей степени юридическими декларациями. . -

Автор исходит из того, что научному требованию системности отвечает тот уголовный процесс, в котором основополагающему понятию «доказанность» противостоит противоположное по смыслу понятие «недоказанность», от которого законодатель отказался в действующем УПК РФ. Диссертант предлагает восстановить термин «недоказанность» в пункте 20 ст. 5 и в п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ, в которых речь идет о непричастности подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления.

Презумпция невиновности является не только (и даже не столько) гарантией личности, сколько необходимой гарантией правосудия вообще. Значение презумпции невиновности прежде всего в том, что она представляет собой необходимое условие нахождения истины по делу. Именно она в сущности и стимулирует раскрытие истины, поскольку в ней-то и выражено как необходимое требование, что виновность обвиняемого должна быть доказана, и доколе это не достигнуто, никто не может быть признан виновным.

В американском прагматическом правосудии объективная истина в уголовном судопроизводстве, как правило, не приемлется, отсюда и презумпция невиновности там приобретает формальное значение. Ей придается чисто субъективное звучание — всего лишь воздействовать на сознание, мысли присяжных заседателей путем формального предупреждения о презумпции невиновности обвиняемого. Поэтому там вполне допустимы и «сделки о признании вины», и переложение на обвиняемого бремени доказывания и отказ толковать сомнения в пользу обвиняемого.

В заключение работы подводятся итоги диссертационного исследования и формулируются выводы и предложения, направленные на совершенствование Уголовно-процессуального законодательства России и практики его применения.

В приложениях приводится таблица, где сравниваются различные подходы в уголовно-процессуальной системе с объективной истиной и с юридической (вероятной) истиной, формулируются предложения по дополнению и изменению уголовно-процессуального законодательства России, и прилагается анкета по изучению мнения практических работников о проблемных вопросах истины в уголовном процессе.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

Монографии

1. Печников Г. А. Вопросы объективной истины при расследовании уголовных дел. Монография //Деп. В ИНИОН РАН № 51854 26.08.96. 14 п. л.

2. Печников Г. А. Объективная истина и принципы уголовного процесса. Монография // Депонир. В ИНИОН РАН. 17.04.97 г. № 52530. 9 п. л.

3. Печников Г. А. Объективная истина в уголовном судопроизводстве и процессуальная самостоятельность следователя II Деп. В ИНИОН РАН 19.12.2000. №56141. 7 п. л.

4. Печников Г. А. Проблемы истины на предварительном следствии (Монография). Волгоградская академия МВД России. Волгоград, 2001.8 п. л.

5. Печников Г. А, Проблемы истины на предварительном следствии и в суде (Монография // Депон. В ИНИОН РАН 16.04.02 № 57161. 9 п. л.

Учебники и учебные пособия

6. Печников Г. А. Принцип презумпции невиновности на предварительном следствии: Учебное пособие. Волгоград, 1992. 3 п. л.

7. Печников Г. А. Уголовный процесс учебник для среднего профессионального образования / Редкол.: Шадрин В. С. (отв. ред.). Волгоград, 2000. Гл. 8, 37. 2, 5 п. л.

8. Печников Г. А. Уголовный процесс: Учебник / Под ред. С, А. Ко-лосовича, Е.А. Зайцевой. Волгогорад, 2002. С. 193-199. 2,5 п. л.

9. Печников Г. А. Уголовный процесс: Учебник. Изд. 2-е, перараб. и доп. / Под ред. С. А. Колосовича, Е. А. Зайцевой. М, 2003. Гл. 8, 37. 2,5 п. л.

10. Печников Г. А. Уголовно-процессуальное законодательство Республики Беларусь и Российской Федерации (сравнительно-правовой анализ): Учебное пособие / Под ред. С. А. Колосовича, О. В. Медведевой. Волгоград, 2004. 0,6 п. л. § 4 Глава 1, § 6 Глава 2. 0,5 п. л.

11. Печников Г. А. Уголовный процесс России в схемах и определениях: Учеб.-метод. пособ. Волгоград, 2004. Тема 19, тема 20.0,2 п. л.

Научные статьи

12. Печников Г. А. Презумпция невиновности на предварительном следствии // Тезисы докладов на теоретической конференции аспирантов Института государства и права АН СССР и юридического факультета МГК им. М.В. Ломоносова. М., 1983. 0,1 п. л.

13. Печников Г. А. Значение презумпции невиновности в стадии расследования // Тезисы докладов на теоретической конференции аспирантов Института государства и права АН СССР и юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. М., 1984. 0,1 п.л.

14. Печников Г. А. Презумпция невиновности — конституционный принцип советского уголовного процесса // Соблюдение социалистической законности в деятельности органов внутренних дел: Сборник научных трудов адъюнктов и соискателей. М., 1984. 0,3 п. л.

15. Печников Г. А. Признание обвиняемым своей вины в свете презумпции невиновности // Совершенствование законодательства о суде и правосудии. М., 1985. 0,5 п.л.

16. Печников Г, А. О соотношении уголовного и уголовно-процессуального принуждения в свете презумпции невиновности // Уголовно-процессуальное принуждение и ответственность, их место в решении задач предварительного расследования. Волгоград, 1987. 0,5 п. л.

17. Печников Г. А. Обвинительное заключение и презумпция невиновности // Процессуальные вопросы предварительного расследования на современном этапе. Волгоград, 1988. 0,5 п. л.

18. Печников Г. А. Закон и следователь // Проблемы совершенствования деятельности следственных и экспертных подразделений органов внутренних дел. Волгоград, 1989. 0,5 п. л.

19. Печников Г. А. О прекращении уголовных дел по нереабилити-рующим основаниям // Формы досудебного производства и их совершенствование. Волгоград, 1990. 0,75 п. л.

20. Печников Г. А. Принцип установления объективной истины и недоказанность участия обвиняемого в совершении преступления // Укрепление законности предварительного расследования в условиях перестройки. Волгоград, 1990. 0,5 п. л.

21. Шчников Г.А. Принцип публичности и гражданский иск в уголовном деле // Демократизм предварительного следствия. Минск, 1990. 0,5 п. л.

22. Печников Г. А1. Принцип и логический прием в советском уголовном процессе // Предварительное следствие в условиях правовой реформы. Волгоград, 1991. 0,5 л. л.

23. Печников Г. А. Теоретические установки А. Я. Вышинского в свете презумпции невиновности // Формирование правового государства и вопросы предварительного следствия. Волгоград, 1992 (в со-авт). 0,5/0,25 п. л.

24. Печников Г. А. Об аресте обвиняемого по «мотивам одной лишь опасности преступления» // Проблемы обеспечения прав личности в современных условиях. Волгоград, 1992. 0,25 п. л.

25. Печников Г. А. О привилегии против самообвинения в уголовном процессе // Участники предварительного расследования и обеспечение их прав и законных интересов. Волгоград, 1993. 0,5 п. л.

26. Печников Г. А. Как писать и оценивать курсовую работу по уголовному процессу // Педагогические технологии в совершенствовании подготовки специалистов для органов внутренних дел: Тезисы выступлений участников научно-методической конференции. Волгоград, 1996. 0,3 п. л.

27. Печников Г. А. Объективная истина и принцип состязательности в уголовном процессе // Актуальные вопросы предварительного расследования. Волгоград, 1997. 0,5/0,25 п. л. (в соавт.).

28. Печников Г. А. Система «здравого юридического смысла» в уголовном процессе // Российская юстиция. 1998. № 3. 0,1 п. л.

29. Печников' Г. А. О важности юридических аксиом в преподавании основ уголовного права и уголовного процесса // Проблемы преподавания права в образовательных учреждениях: тезисы докладов и сообщений / Ред. кол.: П. В. Анисимов (отв. ред.) и др. Волгоград, 1998. 0,2 п.л.

30. Печников Г. А. Роль закона (уголовного и уголовно-процессуального) в установлении объективной истины по уголовному делу // Уголовный и уголовно-процессуальный законы: современные проблемы. Волгоград, 1999. 0,5 п. л.

31. Печников Г. А. Применение заключения под стражу в качестве меры пресечения по мотивам одной лишь опасности преступления // Следователь. 2000. № 4. С. 10-11. 0,1/0,33 п. л. (в соавт.).

32. Печников Г.А. Проблема понятия доказательств в науке уголовного процесса // Современные проблемы уголовно-процессуального доказывания: Сборник статей. Волгоград, 2000. 0,9 п. л.

33. Печников Г. А. Судебный процесс над Сократом и вопросы недоказанности обвинения // Деп. В ИНИОН РАН 16.04.02 № 57158. 0,5 п. л.

34. Печников Г. А. Объективная истина — цель уголовного судопроизводства //Деп. В ИНИОН РАН 16.04.02 № 57160. 1 п. л.

35. Печников Г. А. Правосудие и объективная истина // Деп. В ИГИОН РАН 16.04.02 № 57157. 1 п. л.

36. Печников Г. А Некоторые современные уголовно-процессуальные проблемы в свете взглядов Сократа и софистов на истину // Депон. В ИНИОН РАН 16.04.02 № 57155. 0,7 п. л.

37. Печников Г. А. О двух проектах уголовно-процессуального кодекса РФ в свете объективной истины // Депон. В ИНИОН РАН 16.04.02 № 57159. 0,5 п. л.

38. Печников Г. А. Эффективность предварительного следствия и объективная истина //Депон. В ИНИОН РАН 16.04.02 № 57156. 0,5 п. л.

39. Печников Г. А. Новый УПК РФ в свете объективной истины // Новый Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: Проблемы законодательства теории и практики: Сб. науч. тр. / Ред-кол. В. Л. Будников (отв. ред.) и др. Волгоград, 2002. 0,2 п. л.

40. Печников Г. А. Некоторые философские аспекты истины в уголовном процессе // «Черные дыры» в российском законодательстве. М., 2002. № 4. 4 п. л.

41. Печников Г. А. Вопросы презумпции невиновной™ и истины в уголовном процессе // «Черные дыры» в российском законодательстве. М., 2003. № 2. 1 п. л.

42. Печников Г. А. Суд над Сократом и недоказанность участия обвиняемого в совершении преступления // Государство и право. М.,

2003. № 8. 0,2 п. л.

43. Печников Г. А. Особенности презумпции невиновности в новом УПК РФ // Обеспечение прав и свобод личности в уголовном судопроизводстве: Сб. науч. тр. Волгоград, 2003. С. 197-200. 0,2 п. л.

44. Печников Г. А. О достоверности и вероятности в уголовном процессе // «Черные дыры» в российском законодательстве. М., 2003. № 3. 1 п. л.

45. Печников Г. А. Проблемы вероятности и достоверности в уголовном процессе // Кратко о «черных дырах в российском законодательстве. М., 2003. № 2. 0,1 п. л.

46. Печников Г. А Правосудие и вопросы истины // «Черные дыры в российском законодательстве. М., 2003. № 4. 0,8 п. л.

47. Печников Г. А. Об установлении истины в уголовном судопроизводстве // Журнал российского права. М., 2004. № 3. 0,5/0,25 п. л. (в соавт.).

48. Печников Г. А. Принцип законности и вопросы истины в уголовном процессе // «Черные дыры» в российском законодательства. М.,

2004. №1.0,8 п. л.

49. Печников Г. А. Законность и вопросы истины в уголовном судопроизводстве // Кратко о «Черных дырах» в российском законодательстве. М., 2004. № 1. 0,2 п.л.

50. Печников Г. А. Контроль над преступностью и соблюдение прав личности, как общая цель уголовного судопроизводства // «Черные дыры» в российском законодательстве. 2004. № 2. 0, 5 п. л.

51. Печников Г. А. О значении цели в судопроизводстве в свете диалектических взглядов Сократа и о презумпциях, фикциях в уголовном процессе II «Черные дыры» в российском законодательстве. 2004. № 3. 0,7 п. л.

ПЕЧНИКОВ ГЕННАДИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ

ДИАЛЕКТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТИНЫ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук

Волгоградская академия МВД России 400089, Волгоград, ул. Историческая, 130

Подписано в печать 28.04.2005 г. Формат 60x84/16. Физ. печ. л. 3,0. Тираж 150 экз. Заказ Ne 113/79.

ООП ВА МВД России. 400066, г. Волгоград, ул. Коммунистическая, 36

V-8888

РНБ Русский фонд

2006-4 14768

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Печников, Геннадий Алексеевич, доктора юридических наук

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ ОБЪЕКТИВНОЙ ИСТИНЫ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ.

§ 1.Диалектико-материалистическая теория отражения и объективная истина в уголовном процессе.

§ 2. Диалектические черты объективной истины в уголовном процессе.

§ 3. О достоверности и вероятности в уголовном процессе.

§ 4. Практика как объективный критерий истины в уголовном процессе.

ГЛАВА 2. ОБЪЕКТИВНАЯ ИСТИНА КАК

ЦЕЛЬ И ПРИНЦИП УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА.

§1.0 значении цели в уголовном судопроизводстве в свете диалектических взглядов Сократа.

§ 2. Объективная истина как цель уголовного судопроизводства.

§ 3. Объективная истина как принцип уголовного процесса.

ГЛАВА 3. ОБЪЕКТИВНАЯ ИСТИНА И АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛЕДСТВИЯ

• И ПРАВОСУДИЯ.

§ 1. Проблема понятия доказательства в науке уголовного процесса и объективная истина.

§ 2. Процессуальная самостоятельность следователя и эффективность предварительного следствия в свете объективной истины.

§ 3. Правосудие и вопросы истины.

ГЛАВА 4. ИСТИНА, ПРЕЗУМПЦИИ, ФИКЦИИ,

ЛОГИЧЕСКИЙ ПРИЕМ ДОКАЗЫВАНИЯ.

§ 1. Презумпции, юридические фикции и объективная истина.

§ 2. Метод «косвенного апагогического доказательства» и объективная истина по уголовному делу.

§ 3. Концепция уголовного судопроизводства: исследовательский или презюмированный тип уголовного процесса.

ГЛАВА 5. СИСТЕМНОСТЬ ПРИНЦИПОВ УГОЛОВНОГО # ПРОЦЕССА КАК ГАРАНТИЯ ДОСТИЖЕНИЯ

ОБЪЕКТИВНОЙ ИСТИНЫ.

§ 1. Принцип законности и вопросы истины в уголовном судопроизводстве.

§ 2. Объективная истина и обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту.

§ 3. Объективная истина и состязательность.

§ 4. Вопросы презумпции невиновности и истины в уголовном процессе.

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Диалектические проблемы истины в уголовном процессе"

Актуальность темы исследования, степень разработанности проблемы.

Проблема истины в уголовном процессе всегда актуальна, сложна и многогранна. Внося свой важный вклад в науку, об истине писали ученые:

A.С. Александров, С. С. Алексеев, С. А. Альперт, В. Д. Арсеньев, В. К. Бабаев, М. И. Бажанов, В. П. Божьев, А. Д. Бойков, А. Р. Белкин, Р. С. Белкин,

B. М. Быков, Л. М. Васильев, Г. Ф. Горский, Н. А. Громов, Ю. М. Грошевой, В. Г. Даев, И. Ф. Демидов, Т. Н. Добровольская, В. Я. Дорохов, С. П. Ефими-чев, В. И. Зажицкий, 3. 3. Зинатуллин, В. В. Золотых, Э. В. Ильенков, В. И. Каминская, JL М. Карнеева, Г. Н. Колбая, JI. Д. Кокорев, Ю. В. Кореневский, Г. П. Корнев, Н.В. Кручинина, В.Н. Кудрявцев, Н. П. Кузнецов, С. В. Куры-лев, Н. И. Кулагин, И. С. Кустов, А. М. Ларин, И. А. Либус, О. В. Левченко, П. А. Лупинская, И. М. Лузгин, В. 3. Лукашевич, В. В. Лунеев, В. В. Мальцев, Е. Б. Мизулина, А. И. Михайлов, М. М. Михеенко, Я. О. Мотовиловкер, Э. М. Мурадьян, И. И. Мухин, В. В. Никитаев, Ю. И. Осипов, С. А. Пашин, П. Ф. Пашкевич, И. Д. Перлов, И. Л. Петрухин, Н. Н. Полянский, А. Р. Ратинов, Г. М. Резник, А. Л. Ривлин, В. М. Розин, А. П. Рыжаков, В. М. Савицкий, Б. П. Смагоринский, А. А. Старченко, Ю. И. Стецовский, М. С. Строго-вич, В. М. Сырых, В. Т. Томин, М. К. Треушников, А. И. Трусов, С. А. Шей

• фер, П. С. Элькинд, Н. А. Якубович, P. X. Якупов и другие.

Поскольку Конституция Российской Федерации провозгласила человека, его права и свободы высшей ценностью (ст. 2), проблема соблюдения прав личности в уголовном процессе становится первостепенной задачей. И вопрос о том, должны ли в связи с этим выводы следствия и суда по уголовному делу быть истинными, достоверными или они могут быть в меньшей степени обязывающими, т. е. по существу иными, становится важнейшей и актуальной проблемой в теории и практике уголовного процесса.

Сама природа и сущность российского уголовного процесса свидетельствуют о признании и необходимости объективной истины в процессе, и отказываться от нее нет никаких оснований. «Если отбросить понятие истины, то становится совершенно неясным само понятие познания»1. Нет оснований вычеркивать понятие истины из гносеологии, уголовно-процессуального закона и правосознания следователей и судей. Напротив, уголовное судопроизводство должно выступать гарантом объективной истины, а объективная истина — гарантом объективного, справедливого судопроизводства.

В настоящее время в ходе судебно-правовой реформы вопрос об объективной истине становится дискуссионным, в частности, в такой редакции: нужна ли следствию и суду объективная истина? И многое из того, что сказано и написано в последние годы, неизбежно ведет к выводу: выяснять истину больше не нужно, во всяком случае , не обязательно.

1 Никифоров А. Л. Философия науки: История и методология: Учеб. пособие. М., 1998. С. 227. скую», «процессуальную», «судебную». В новом УПК законодатель отказался от концепции «объективной истины» как противоречащей состязательности1.

Утверждается, что «юридическое познание носит вероятностный характер»2. И тенденция к неприятию объективной истины продолжает углубляться. В этом, на наш взгляд, серьезная гносеологическая ошибка, игнорирование подлинно научного построения уголовного процесса.

Истину в уголовном процессе мы неразрывно связываем с диалектикой. Однако в современной теории уголовного процесса просматривается тенденция, которую можно охарактеризовать как отказ от материалистической диалектики — подлинно научного метода познания и практической деятельности.

Методологической установкой исследования автор избрал принцип о всеобщности диалектики, т. е. тезис о единстве, тождестве, полном совпадении диалектики, логики и теории познания (гносеологии), поскольку диалектика свойственна всему человеческому мышлению, она и в природе, и в обществе. Диалектика — объективная закономерность. Совпадают законы, управляющие мышлением и бытием. Совпадает логика мышления с «логикой (т. е. законами, формами) бытия» . «Порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей», — говорит Спиноза.4 «Онтология» столь же неразрывно связана с «гносеологией», как и категории, выражающие диалектическую природу истины с объективной диалектикой. Содержание научных знаний можно фиксировать и оценивать лишь с позиции диалектико-материалистической теории познания, раскрывающей диалектику объективной, абсолютной и относительной истины5.

1 См.: Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации: Вводный. М., 2002. С. 36.

2 Состязательное правосудие: Труды научно-практических лабораторий. М., 1996. Вып. 1. Часть II. С. 238. о

Пернацкий В. И. Материалистическая диалектика (элементы и система): Учеб. пособие. Иваново, 1974. С. 47-49.

4 См.: Спиноза Б. Избр. филос. произв. Т. 1. М., 1957. С. 407.

5 См.: Ильенков Э. В. Ленинская диалектика и метафизика позитивизма. (Размышления над книгой В. В. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм»). М., 1980. С. 137.

В этом плане автор не может безоговорочно принять позицию А. П. Шептулина о том, что «в диалектическом материализме теория познания и диалектическая логика совпадают, но совпадают не полностью, между ними имеется весьма существенное различие»1, но целиком и полностью разделяет концепцию Э. В. Ильенкова о полном тождестве диалектической логики с теорией познания. «Логика, — пишет Э. В. Ильенков, — обязана показать, как развивается мышление, если оно научно, если оно отражает, т. е. воспроизводит в понятиях вне и независимо от сознания и воли существующий предмет, иными словами создает его духовную репродукцию, реконструирует его саморазвитие, воссоздает его в логике движения понятий, чтобы воссоздать потом и на деле — в эксперименте, в практике. Ло гика и есть теоретическое изображение такого мышления»2.

Именно на теоретической идее о единстве, тождестве диалектики, логики и теории познания автор пытается осмыслить и конкретизировать сущность и значение объективной истины в уголовном процессе. Отсюда и теория отражения, и принцип действительной познаваемости окружающего нас мира (общественно-опасных деяний), и практика как критерий истины, и недопустимость отделения истины от действительности, а действительности от истины, и объективная истина как система3, и принципиальный отказ от вероятной (юридической, презюмированной, практической, формальной, субъективной) истины в уголовном процессе как цели познания. Если же это диалектическое единство (тождество) разрушить, то сама постановка вопроса об объективной истине в уголовном судопроизводстве, по мнению автора, сразу утрачивает свою остроту и актуальность. В таком случае само существование объективной истины окажется весьма проблематичным. А ее место займет вероятная истина, «практическая достоверность».

1 Диалектика. Познание. Наука. М., 1988. С. 50.

2 Ильенков Э. В. Диалектическая логика. Очерки истории и теории. М., 1974. С. 5. О единстве трех понятий см. также: Лосев А. Ф. Дерзание духа. М., 1988. С. 94-113.

3 Соответственно, такая теоретическая основа требует положительного ответа на вопрос: допустимо ли такие философские категории, как «объективная истина», «практи

Единство вышеназванных трех понятий будет нарушено, если в основу теории познания вместо объективной реальности (реальных объектов) положить, например, «юридическую действительность», «презюмированную (опытную) действительность», «идеальную логическую модель объекта» и т. п. из сферы сознания1.

Объективная истина в уголовном процессе диалектична по своей сути. Поэтому, отрицая диалектику, мы отрицаем и объективную истину, довольствуясь вероятной (юридической, формальной, правдоподобной, презюмиро-ванной) истиной. Это означает, что мы встаем на агностическую позицию, т. е. вводим в теорию уголовного процесса (теорию доказательств) и судеб-но-следственную практику некий элемент непознаваемости (или неполной познаваемости) реальной действительности. Тогда начинают руководствоваться тем, что объективная истина юристу недоступна, что юрист может лишь предполагать, какое произошло событие, а знать точно он не может. Отсюда идет ориентация на свободу субъективной интерпретации событий и фактов.

Вопреки принципу отражения, начинают исходить из того, что следователю, судье противостоит не объективная действительность, а «юридическая действительность». Поэтому следователь и суд при таком подходе могут рассчитывать лишь на юридическую (вероятную, презюмированную, формальную, субъективную) истину.

С философской позиции это означает, что в основу гносеологии (теока — критерий истины», переносить на область уголовного процесса.

Например, Г. П. Корнев исходит из того, что предметом познания в уголовном процессе является не сам реальный объект, а «идеальная логическая модель объекта». (См.: Корнев Г П. Методологические проблемы уголовно-процессуального познания. Н. Новгород, 1995. С. 101). В своей диссертации Г. П. Корнев отстаивает «идеонормативную» концепцию истины (истина как идея-норма. — Г. П.) (Подробнее об этом см.: Корнев Г. П . Идеонормативная концепция истины: Дис. .д-ра филос. наук. Н. Новгород, 1997 г.). рии познания) кладется не материя — объективная реальность, данная нам в ощущении, а сознание под тем или иным его псевдонимом (будь то индивидуальный или практический опыт, основанный на фактических презумпциях, «юридическая действительность», внутреннее убеждение следователей и судей, индивидуальная или коллективная психика, индивидуальное или общественное сознание).

Выходит, не материя первична, а сознание. Это идеализм.

При вероятностном подходе (в отличие от подхода с позиции объективной истины) «исследовательский» тип процесса подменяется «презюмиро-ванным» (неисследовательским) типом, при котором исходят из того, что следователь должен работать в презумпции виновности подозреваемого1. В этом, в частности, проявляется идея презюмирования (т. е. использования фактических презумпций) на предварительном следствии. А презумпции предваряют, «свертывают» исследование, предрешают его выводы. Если определенная часть следователей продолжает смотреть на истину сквозь призму фактических презумпций (и результаты анкетного опроса этого не опровергают), значит, проблема обвинительного уклона при расследовании не снимается. Путь приблизительных опытных обобщений неминуемо ведет к выработке привычных презюмированных стереотипов, штампов, клише, трафаретов в судебно-следственной практике.

Критерием истины вместо практики становится внутреннее убеждение следователя, судей.

1 См.: Состязательное правосудие: Труды научно-практических лабораторий. М., 1996. Вып. 1. Часть II. С. 298.

Вероятная истина не может по своей сути служить достаточным основанием для изобличения человека в преступлении и его осуждения. В этом плане как бы подкупающе ни выглядели сориентированные на практическую целесообразность суждения о том, что объективная истина не отвечает современным реалиям, вряд ли они приемлемы. Ведь уголовное судопроизводство наиболее тесно, органично связано с правами человека, которые, как представляется, нельзя приносить в жертву вероятностной неопределенности, предположительности.

Без истины как цели уголовный процесс становится системой, «замкнутой на себя». По-своему это «порочный круг», где средства становятся це лью. Все упрощается. Практика опускается до уровня «голого практицизма». Без объективной истины уголовно-процессуальная система девальвирует, снижает свою объективно-необходимую значимость.

Искажается и само представление о системе ценностей, сущности правовых институтов и принципов в уголовном процессе. Отход от объективной истины всегда ведет к «системе ограниченных целей» (в отличие от «системы объективной истины»). Это путь формализации процесса доказывания, предвзятости, обвинительного уклона, следственных и судебных ошибок, снижения качества расследования уголовных дел.

С позиции диалектики, научно построенный уголовный процесс - это непременно «двуполярный» процесс, где есть полюс «субъективности», «вероятности», но есть и противоположный полюс - полюс «объективности», «достоверности» (объективной истины). Полюс «субъективности», «вероятности» необходим как исходный, начальный пункт диалектического процесса познания, движения от незнания к знанию; именно с него начинается движение, подъем, восхождение к полюсу «объективности», «достоверности» (объективной истины).

Объективная истина — краеугольная, фундаментальная категория уголовного процесса — исследовалась учеными достаточно глубоко и широко. Однако больше в формально логическом, а не диалектическом плане. Поэтому автор поставил перед собой задачу на основе диалектики, теории отражения провести конкретное, комплексное исследование, специально посвященное проблеме объективной истины на предварительном следствии и суде; объективной истины как концепции уголовного судопроизводства, противопоставляя систему объективной истины истине вероятной (юридической, презюмированной, правдоподобной, формальной, «практической достоверности»).

Сейчас нередко материалистическую диалектику и объективную истину в уголовном процессе сводят к моментам идеологического толка и в этом качестве критикуют. При этом отказываются видеть и не приемлют подлинную научность, объективную необходимость диалектики как логики и теории познания и, соответственно, объективной истины.

В нашем историческом прошлом было время, когда активно претворялся в жизнь принцип приоритета государства над личностью, в том числе и в уголовном судопроизводстве.

В настоящее время с принятием демократического УПК РФ, законодатель, по сути, обратился в другую крайность — утвердил концепцию приоритета интереса личности над государством (принципа диспозитивности над публичностью).

Однако с позиции диалектики все полярные противоположности недостаточны, не обеспечивают подлинной объективности уголовного судопроизводства, ведут к различным злоупотреблениям на практике; истина легко может превратиться в заблуждение. Отсюда, научно построенный уголовный процесс должен заключать в себе и личный и государственно-публичный интерес (отдельное и общее), необходимо их диалектическое единство.

Поскольку гносеология — наука о закономерностях не только научного, но и профессионального, и даже обыденного сознания, то ее положения в полной мере распространяются на познавательную деятельность следственно-судебных органов, и нет никаких оснований отказываться от оценки результатов познания, осуществляемых данными органами, с позиции категорий объективной, абсолютной и относительной истин. Гносеология, как и остальные разделы диалектического материализма, составляет фундамент методологических и теоретических исследований юристов1.

Объект исследования

Объектом диссертационного исследования является объективная истина в уголовном судопроизводстве, которая, с позиции диалектики, действительно существует и достоверно устанавливается в процессе всестороннего, % полного и объективного доказывания, находясь при этом на полюсе, противоположном «субъективно-вероятностному» полюсу познания.

1 См.: Сырых В. М. Логические основания общей теории права: В 2 т. Т. 1: Элементный состав. М., 2000. С. 245, 250.

Предмет исследования

К предмету диссертационного исследования относится комплексный анализ диалектически закономерных сторон объективной истины в уголовном процессе как цели, принципа, системы, диалектически противостоящей «юридической (вероятной) истине» и требующей четко различать «исследовательский» и «презюмированный» (неисследовательский) типы уголовного процесса, а так же «двуполярный» и «однополярный» уголовный процесс.

Цели и задачи исследования

Цель настоящего исследования состоит в том, чтобы на основе диалектического метода познания проанализировать формы проявления и сущность объективной истины в уголовном процессе, осмыслить предъявляемые ею требования к научному построению уголовно-процессуального закона (принципам, институтам и др.), к теории и правоприменительной деятельности.

Исходя из этого, диссертант поставил перед собой следующие задачи: акцентировать внимание на том, что реформирование уголовно-процессуального законодательства должно вестись в направлении укрепления «системы объективной истины» в уголовном судопроизводстве, а не в отказе от нее; учитывать закономерность, что процесс познания в уголовном процессе всегда развивается диалектически — от незнания к знанию; от явления к сущности, от вероятности к достоверности, от версии к объективной истине; дать характеристику «исследовательскому» и «презюмированному» типам уголовного процесса, уяснить их принципиальное различие, а также отличие объективной и вероятной истин; показать, что доказательственная система по уголовному делу без объективной истины лишается своей познавательно-объективной доказательст-венности, достоверности, преобразуясь в формальную, чисто «юридическую доказательственность»; обосновать, что уголовно-процессуальная теория и практика диалектически взаимосвязаны; нельзя идеализировать типичный практический опыт, довольствуясь презюмированной, вероятностно-юридической истиной по делу, игнорируя научную, диалектическую теорию о действительном существовании объективной истины и ее принципиальной познаваемости в уголовном процессе; показать, что отход от объективной истины неизбежно ведет к формализации уголовного процесса, к презюмированию выводов следователя и суда по делу а объективное исследование недооценивается; уяснить, что не следует состязательность отрывать от объективной истины, ибо это сводит назначение уголовного судопроизводства к простому «выигрышу дела» одной из сторон — обвинением или защитой, и уголовный процесс из «объективно-истинного» превращается в «состязательно-выиг-рышный»процесс; показать, что действующий УПК РФ, по сути, абсолютизирует формально-логический и количественный подходы и недооценивает значение диалектики, предусматривающей качественный скачок от вероятности к достоверности, от версии к объективной истине; выяснить, какие требования предъявляет принцип объективной истины при расследовании и судебном разбирательстве для реализации законных прав и свобод личности в уголовном судопроизводстве; показать, что с позиции диалектики, если есть субъективное, то должна быть и его противоположность — объективное, если есть вероятность, то должна быть и достоверность, которую нельзя рассматривать лишь как «максимальную вероятность» («практическую достоверность»), но достоверность, которая принципиально отличается от вероятности; обосновать, что в уголовном процессе без объективной истины притупляются различия между противоположностями: объектом и субъектом, целью и средствами, субъективным и объективным, вероятностью и достоверностью, неотвратимостью и отвратимостью ответственности, презумпцией невиновности и презумпцией виновности, виновным и невиновным; определить взаимосвязь и соотношение объективной истины с презумпциями, фикциями и принципами уголовного процесса; содействовать укреплению законности, повышению качества предварительного следствия и судебного рассмотрения уголовных дел, последовательной реализации гуманных и демократических принципов уголовно-процессуального права; постановкой вопроса о диалектических аспектах объективной истины -внести новизну в научную систему уголовного процесса, активизировать внимание к объективной истине и ее отличию от юридической (вероятной) истины; оживить научно-творческую дискуссию по проблемам истины в уголовном судопроизводстве; способствовать дальнейшему развитию теории и практики уголовного процесса.

Научная новизна исследования

Впервые на монографическом уровне объективная истина в уголовном процессе исследуется комплексно в неразрывной связи с диалектикой как логикой и теорией познания.

Диалектика и объективная истина в уголовном процессе неразрывно взаимосвязаны — одно предполагает другое. Отказ от диалектики означает и отказ от объективной истины. И наоборот, соответственно.

Действующий УПК воспринял идею вероятной (юридической, судебной) истины. Однако, с точки зрения диалектики, это лишь один «полюс — полюс субъективности, вероятностности», но нет противоположного полюса — «полюса объективности, достоверности». Это свидетельствует о том, что постановка вопроса об объективной истине в уголовном процессе закономерно необходима.

Диссертант предлагает строить уголовное судопроизводство с учетом диалектики, требующей наличия «двуполярного» уголовного процесса, в котором движение к объективной истине осуществляется от «субъективного полюса» к противоположному «полюсу объективности» путем сложного процесса доказывания. Уголовный процесс не должен быть «плоским», «однополюсным», но всегда «двуполюсным». В этом новизна, новое диалектическое направление в понимании проблемы истины в уголовном судопроизводстве.

При этом следует четко различать «исследовательский» и «презюмиро-ванный» типы уголовного процесса и не затушевывать их различие.

Новизна исследования и в постановке вопроса, и обосновании позиции о том, что отказ в уголовном процессе от диалектики, объективной истины неизбежно, ведет к утрате уголовным процессом, включая его институты, принципы, основополагающие понятия и др., своей четкой (диалектической) определенности, подлинной самостоятельности, так что все становится относительным, условным, релятивным: процессуальная форма отрывается от своего содержания, процесс утрачивает свои четкие и точные ориентиры; в нем сглаживаются необходимые различия между презумпцией невиновности и презумпцией виновности, между достоверностью и вероятностью, между субъективным и объективным, между истиной и заблуждением, а это пагубная питательная среда для правового нигилизма, различных злоупотреблений, судебно-следственных ошибок и нарушения законных прав и свобод личности в уголовном процессе.

Одним из краеугольных камней судебно-следственной деятельности предстает процесс сбора и оценки доказательств с целью установления истины по делу. Впервые, в связи с учетом критического анализа статьи 6 УПК РФ «Назначение уголовного судопроизводства» ставится вопрос о необходимости иметь четко выраженную цель в уголовном процессе и недопустимости ее отождествления со средствами, в частности, в частности, с принципом состязательности.

Утверждается, что поскольку судебно-следственная практика диалектична, она выступает не только критерием истины, но и побуждает должностных лиц, ведущих уголовный процесс, к поиску и достижению объективной истины, несмотря на то что концепция нового УПК РФ формально ориентирует на установление «юридической (вероятной) истины».

В диссертации вводится новое научное понятие — «общая цель» уголовного судопроизводства, в отличие от частно-прагматических, личных целей сторон в состязательном процессе. Научно построенный уголовный процесс должен учитывать не только отдельные (частные) цели, но и общую (общепубличную государственную цель).

Методологическая и теоретическая основа исследования

В диссертационном исследовании использованы классические труды ос-, новоположников диалектического материализма, а также современных авторов, в работах которых представлены актуальные концептуальные взгляды на истину в уголовном процессе в свете судебно-правовой реформы и нового УПК.

Использованы нормы Конституции Российской Федерации, «Концепция судебной реформы в Российской Федерации» 1992 г., различные проекты нового Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и другие актуальные работы по исследуемым в диссертации проблемам, проанализировано действующее Уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации.

В диссертационном исследовании использованы и общенаучные методы — системный подход, статистические наблюдения, логический анализ. Наряду с этим применены специальные методы историко-правового, сравнительно-правового анализа, проблемного изложения и др.

Основные положения, выносимые на защиту

2. Принцип отражения существующего независимо от сознания внешнего мира, а не принцип субъективного усмотрения (факты именно таковы как судья их «видит») должен лежать в основе гносеологии (теории познания) научно построенного уголовного процесса объективной истины.

3. Отражаемую сознанием объективную, фактическую реальность нельзя подменять «юридической», «процессуальной», «логической», «презю-мированной», «языковой», «текстовой» «индивидуально-опытной», «коллективно-опытной» или какой-либо еще псевдореальностью, не выходящей из сферы сознания, поскольку тогда объект не отделен от субъекта. Об объекте как таковом в схеме такой гносеологии можно говорить лишь постольку, поскольку он уже представлен в субъекте (в речи, языке, фактических презумпциях ит. п., то есть, в так или иначе «организованном опыте» и в этой сфере и пределах искать стандарты «истинности») — налицо отказ от объективной истины. Вместо необходимых диалектических противоположностей: материя и сознание, из чего и вытекает объективная истина, мы имеем, по сути, одно сознание (односторонность, идеализированность сознания) — отсюда и концепция юридической (вероятной) истины, а объективная (материальная) истина признается фикцией.

5. Объективная истина в уголовном процессе — это адекватное отражение дознавателем, следователем, прокурором и судом существующей независимо от их сознания объективной действительности (реальных обстоятельств дела) посредством диалектического процесса познания, движения от незнания к знанию, от вероятности к достоверности на основе всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела. Объективная истина — это диалектическое единство формы и содержания.

6. Объективная истина не может быть дана в «готовом» виде, например в виде гипотезы, версии, фактической презумпции. Она достигается сложным процессом доказывания. Объективная истина есть процесс — процесс диалектического движения от незнания к знанию; от неполного, неточного знания к более полному и более точному; от субъективного к объективному; от явления к сущности; от версии к истине. При отказе от всестороннего исследования мы отказываемся и от объективной истины.

7. Уголовно-процессуальному закону необходимо иметь задачи, направленные на достижение определенной цели, которая будет отличаться от правовых средств (принципов). Однако в УПК РФ отсутствует указание на контроль, борьбу с преступностью (раскрытие преступлений), установление истины, неотвратимость ответственности реально виновных. Вместо объективно необходимых цели, задач в УПК РФ предусмотрен принцип «назначение уголовного судопроизводства» (ст. 6), устанавливающей «правила игры» в состязательном процессе, где состязательность становится самоцелью. Но принцип не цель. «Процедура важна, но она не может быть выше искомой истины по делу»1.

8. Без объективной истины неизбежно обнаруживается тенденция к презюмированию в уголовном процессе (в частности, к презюмированию виновности подозреваемого), к «подстановке» единиц готового опытно-презю-мированного знания, а не действительное исследованное, доказывание. В результате получаем «презюмированный» тип уголовного процесса, ведущий к вероятной (презюмированной) «истине (в отличие от исследовательского» — ведущего к объективной истине).

9. В УПК РФ защита прав личности, как и вопрос о цели уголовного судопроизводства, не ставится в необходимо полном объеме, но лишь на уровне состязательно-выигрышного интереса, отдельных целей сторон, которые по своей сути являются средствами, тогда как этот вопрос требуется ставить и на уровне общей, государственно-публичной цели — в этом залог подлинной справедливости, законности и эффективности уголовного судопроизводства.

10. Вряд ли правомерно (как это делает законодатель в новом УПК РФ) разрушать органическое единство принципа состязательности (а также других процессуальных принципов) с объективной истиной, противопоставляя их друг другу. Состязательность в уголовном процессе следует понимать как обходимую составляющую объективно-познавательного процесса вообще, ведущую к объективной истине, а «не узко, формально — как «выигрыш дела» одной из сторон при пассивной роли суда.

11. Доказательства в уголовном процессе в своем определении как «доказательства» должны содержать указание на взаимосвязь с фактической реальностью, с объективной истиной. Например, «фактические данные», а не просто «сведения» без этого доказательства в своем понятии и значении приобретают субъективный смысл.

1 Лунеев В. В. Тенденции современной преступности и борьбы с ней в России // Государство и право. 2004. № 1.С. 15.

Доказательства по уголовному делу нельзя сводить к формально-удос-товерительному назначению — лишь формально обосновать правдоподобную версию следователя (готовую «версию — истину»). Доказательства прежде всего должны иметь объективно-познавательное значение — на их основе в процессе всестороннего исследования устанавливается объективная истина.

12. Такое важное уголовно-процессуальное понятие, как «недоказанность» — прямая противоположность такому ключевому понятию уголовного процесса, как «доказанность». Данные противоположности образуют диалектическое единство. Поэтому отказ законодателя в УПК РФ от термина «недоказанность» представляется неправомерным. Прекращение уголовного преследования в виду непричастности подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления (п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ) — это лишь следствие недоказанности, которая и должна быть законным основанием для прекращения уголовного преследования.

13. Практику всегда необходимо включать в теорию познания. Практика (а не внутреннее убеждение следователей, судей) — объективный критерий истины в уголовном процессе. Практика доказывает действительное соответствие судебно-следственных представлений, выводов по делу фактическим обстоятельствам исследуемого деяния. Внутреннее же убеждение должностных лиц, ведущих процесс, есть критерий оценки доказательств по уголовному делу, а не критерий истины. Иное означает утрату действительно объективного критерия истины и шаг в сторону субъективизма.

14. Законодатель существенно принизил назначение государственных органов, ведущих процесс на стадии предварительного расследования (дознавателя, следователя, прокурора), отнеся их к «стороне обвинения» и наделив для этого одной лишь функцией одностороннего обвинения, «уголовного преследования» в интересах «выигрыша дела» у стороны защиты в состязательном противостоянии сторон. Не узкопрагматический «выигрышный» интерес стороны должен лежать в основе их деятельности, а необходимость всестороннего исследования материалов уголовного дела, установления объективной истины. Принцип публичности, а не диспозитивности должен определять их уголовно-процессуальную деятельность.

15. Законодатель в уголовном процессе должен учитывать объективные диалектические закономерности, как-то: взаимосвязь теории и практики, формы и содержания, всесторонность исследования материалов уголовного дела и др. Без диалектики уголовный процесс выхолащивается в упрощенную утилитарно-прикладную систему с формально-субъективными установками, приемами и правилами практической деятельности, в которой нет места объективной истине, истинному правосудию, подлинному соблюдению прав личности в уголовном судопроизводстве и, где правовые институты и принципы утрачивают (вопреки правилам диалектики) четкую определенность своего содержания и начинают нести оттенок состязательности («осо-стязательствуются»).

16. Несмотря на сложность построения, действующий УПК РФ (в котором состязательность исключает объективную истину) упрощен, прагматичен, юридически формализован и приобретает прикладное значение: в нем нет термина «истина» и принципа всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств дела, на сторонах лежит обязанность доказывания своего тезиса (принцип диспозитивности); предусмотрен особый (без проведения судебного разбирательства) порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением (гл. 40); процессуальная форма в нем имеет приоритет над содержанием; суд свободен от обязанности устанавливать объективную истину, но обязан констатировать истину судебную (процессуально-формализованную, вероятностную, состязательно-выигрышную). Не объективная истина, а «выигрыш» дела одной из сторон процесса отличает в своей основе сущностный подход УПК РФ.

17. «Действующий УПК РФ однополярен» по своей сути. В его концепции заложен лишь один полюс — субъективности, вероятности (универсальной вероятности). Однако отвечающему требованиям диалектики уголовному процессу, как системе, следует быть «двуполярным» (биополярным»). В нем, помимо субъективно-вероятностного полюса, необходим и противоположный полюс объективности, достоверности. В диалектическом противостоянии названных полюсов и заключен источник развития движения от незнания к знанию, от субъективного к объективному, от вероятности к достоверности, к объективной истине, которая действительно существует и познаваема.

18. Несмотря на отказ законодателя в УПК РФ от объективной истины, учета диалектических законов, эти законы, в силу всеобщности, универсальности своего действия (вопреки всем препятствиям, даже независимо от того, сознаем мы их или не сознаем, учитываем или не учитываем в уголовно-процессуальном законе), все равно будут прокладывать себе путь в познавательно-мыслительной деятельности следователей, судей и других лиц, ведущих процесс, побуждая к всесторонности исследования дела, к достоверным, а не вероятно-формализованным выводам, к объективной, а не юридической (вероятной) истине, поскольку всему познанию человека вообще свойственна диалектика, а, значит, свойственна и объективная истина.

Кроме того, на защиту выносятся и другие положения, имеющие как * теоретическое, так и практическое значение, что нашло соответствующую развернутую аргументацию в тексте диссертации, отражено в проектных нормах, предложенных для закрепления в УПК РФ.

Апробация и внедрение в практику результатов исследования

Всего по теме диссертации опубликовано более 50 работ общим объе-« мом более 90 п.л.

Разработанная концепция объективной истины в уголовном судопроизводстве, полученные в результате исследования выводы, идеи, взгляды, предложения могут выступать методологической основой для теоретического осмысления уголовно-процессуальных проблем в ходе судебно-правовой реформы, создания и усовершенствования современного Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Материалы исследования могут быть использованы в практике расследования преступлений, а также судебной практике и широко применяться в вузовских курсах по уголовному процессу, в частности, при изложении тем: принципы уголовного процесса, теория доказательств, общие условия производства предварительного следствия, судебного разбирательства и др. Значительная часть диссертационного исследования в течение многих лет используется автором при чтении лекций и проведении семинарских занятий по уголовному процессу, основные положения диссертации апробированы также в выступлениях на заседаниях кафедры, в научных сообщениях на международной научно-практической конференции в г. Волгограде «Проблемы преподавания права в общеобразовательных учреждениях» (1997 г.), на учебных сборах дознавателей Волгоградской области (17.03.00 г.), на семинарском занятии руководящего состава ГУВД Волгоградской области (18.04.01 г.), на научно-практической конференции «Новый Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: Проблемы законодательства, теории и практики» в Волгоградском государственном университете (8.02.02 г.) и на международной научно-практической конференции «Современные правовые проблемы и юридическая печать» в г. Москве, г. Зеленограде (24.09.04 г.).

Методические рекомендации, касающиеся вопросов истины и качества предварительного следствия, внедрены в практику Следственного управления при ГУВД Волгоградской области (28.07.00 г.), Следственного отдела при Волгоградском ЛУВДТ (28.07.00 г.), Следственного управления при УВД Ивановской области (29.08.00 г.), Следственного отдела при УВД г. Владимира (31.08.00 г.), Главного следственного управления при ГУВД г. Москвы (4.09.00 г.), Следственного управления при УВД Костромской области (28.08.01 г.). Методические рекомендации для следователей «О толковании и применении некоторых статей нового УПК РФ» внедрены в практику Главного следственного управления при ГУВД Волгоградской области (5.07.02 г.).

В Комитет Государственной Думы по законодательству направлено предложение о дополнении ст. 27 УПК РФ «Основания прекращения уголовного преследования» (10.01.03 г.). Структура диссертации

Структура диссертации обусловлена объектом, предметом, целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, пяти глав, включающих 17 параграфов, заключения, списка использованной литературы и приложений.

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Уголовный процесс, криминалистика и судебная экспертиза; оперативно-розыскная деятельность", Печников, Геннадий Алексеевич, Волгоград

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящее время нередко исходят из того, что объективная истина не отвечает реалиям, сложившимся за последнее время в сфере уголовного судопроизводства, и что ее установление практически нецелесообразно, неэкономно и многое можно упростить. Например, избыточно требование закона о «полноте» раскрытия преступлений. И нереально категорическое требование закона о том, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден. И вообще, с позиции гносеологии, вряд ли состоятельна сама идея об установлении объективной истины. Ведь в судебной практике «прошлое восстанавливается с весьма относительной степенью достоверности»1.

При несомненной прогрессивности ряда новаций нового УПК РФ главный его недостаток, с нашей точки зрения, заключается в том, что, правильно провозглашая важнейшим его назначением защиту прав и законных интересов человека, авторы Кодекса в то же время игнорируют объективную истину по уголовному делу. Понятие «истина» в Кодексе даже не упоминается; не ставится и задача неотвратимости ответственности, справедливого наказания лица, совершившего преступление2.

В сфере уголовного судопроизводства начинают мыслить и стараются сделать привычными понятия, указывающие фактически на отказ от объективной истины, от теории отражения, от диалектики. Например такие, как: «вероятная истина», «юридическая истина», «юридическая действительность», «практическая достоверность», «презюмирование виновности подоз

1 Бобров М. Становление судебной власти // Вестник Верховного Суда СССР. 1991. № 7. С. 20.

2 См.: Леей А. А. Новый УПК РФ не нацелен на установление истины по уголовным делам // Вестник криминалистики / Отв. ред. А. Г. Филиппов. Вып. 4(8). М., 2003. С. 16. реваемого», «интерпретация событий и фактов», «сделка о признании вины» и т. п.

Самим вероятностно-агностическим подходом стирается, затушевывается объективно необходимая, диалектическая грань между достоверностью и вероятностью, между объективным и субъективным, между истиной и заблуждением и т. п.

Но в уголовном судопроизводстве нельзя отступать от твердой основы объективной истины и становиться на зыбкую дорогу вероятной истины.

Как процесс и результат объективного исследования, познания реальных обстоятельств уголовного дела, объективная истина не зависит ни от следственных версий, ни фактических презумпций, ни правдоподобных суждений, ни формально-логических приемов доказывания. Напротив, подобная зависимость характерна для юридической (вероятной, презюмированной) формальной истины.

В уголовно-процессуальном законе, основанном на отождествлении вероятности с достоверностью, признается «право на судебно-следственную ошибку». Это «право на ошибку», по сути, «разрешается», «программируется» самим законом на всю величину отличия вероятной истины от объективной истины. «Решительно подчеркну, — пишет А. М. Ларин, — что единственное, чему может служить отрицание объективной истины, это оправдание следственных и судебных ошибок, следственных и судебных преступлений»1.

На вероятностном пути закономерно происходит формализация уголовного процесса. В частности, собственное признание вины обвиняемым становится главным, решающим доказательством. Средства становятся целью. Фактически проводится мысль о том, что субъективное убеждение следователей, судей, а не объективная истина, и есть единственная достижимая

1 Ларин А. М. О принципах уголовного процесса и гарантиях прав личности в проекте УПК —1997 г. // Рос. юстиция. 1997. № 9. С. 9. цель в уголовном судопроизводстве. Создается утилитарно-практическая «система ограниченных целей» (в отличие от «системы объективной истины»).

Значит, ставится какая-то иная цель, отличная от объективной истины. Вот уже проложен путь субъективизму, «практической достоверности», прагматической выгоде, целесообразности, формализованному судопроизводству, формальной, юридической истине, т. е. системе, где вполне приемлемы неполнота раскрытия преступлений, «сделки о признании вины», переложение на обвиняемого обязанности доказывания и т. п. Действительно, без объективной истины уголовное судопроизводство способно опуститься до уровня «сделки о признании вины». В результате урон и личности, и правосудию.

Отказавшись от объективной истины в уголовном процессе, мы утрачиваем этим и саму двигательную силу, необходимый диалектический источник движения, развития процесса познания от незнания к знанию, от вероятности к достоверности, поскольку тогда «достоверности», как таковой, мы не имеем, а имеем одну лишь «универсальную вероятность». Такой «вероятностно-юридический» процесс имеет практическое значение, т. к., безусловно, снижает усилия должностных лиц, ведущих процесс, в необходимости исследовать обстоятельства дела всесторонне, полно и объективно.

В законодательной трактовке принципа состязательности закреплено положение о пассивной роли суда по отношению к активности состязающихся сторон. По существующему выражению, «стороны являются хозяевами доказательств»1. Это, на наш взгляд, означает, что в известном всем предложении: «Казнить нельзя помиловать» запятую, по существу, призваны поставить сами стороны процесса, а точнее — победившая сторона, а суд своим решением лишь формально фиксирует данную победу.

1 Уголовный процесс России: Учебник / А. С. Александров, Н. Н. Ковтун, М. П. Поляков, С. П. Сереброва; науч. ред. В. Т. Томин. М., 2003. С. 88.

В таком состязательном уголовном процессе, где состязательность противопоставляется объективной истине — одно исключает другое, и уголовно-процессуальные принципы утрачивают свое подлинное содержание, назначение и становятся «осостязательствованным». В частности, различие между презумпцией невиновности (ст. 14 УПК РФ) и презумпцией виновности имеет «состязательный» характер.

Принцип состязательности оказывается самоцелью процесса, цель отождествляется со средствами, состязательность в интересах самой состязательности.

Истинным подходом будет публичная обязанность государственных органов, ведущих процесс, выявлять и раскрывать преступления, публичная обязанность органов предварительного расследования и суда устанавливать объективную истину по делу, а не уходить от этого вопроса, подменяя его другим: все-де решается состязанием и зависит от исхода состязания, от способности стороны (обвинения или защиты) юридически лучше и убедительнее другой стороны обосновать свой искомый тезис.

В результате принцип публичности в уголовном процессе уступает место принципу диспозитивности, т. е. обязанности сторон обосновывать свой исходный тезис, свобода распоряжаться своим правом.

Нельзя представлять суть дела так, что отказ от объективной истины, по существу, мало что меняет в уголовном процессе. Это не так. Изменение как раз произошло кардинальное, смысловое; изменилась вся концепция УПК; претерпели изменение все его институты и принципы. Ведь назначение объективной истины — называть вещи своими именами: действительно виновного назвать виновным, а невиновного — невиновным. В уголовно-процессуальной «системе объективной истины» презумпция невиновности четко отличается от презумпции виновности, ибо у каждой из них свое, только ей присущее содержание. В уголовном же процессе без объективной истины это принципиальное различие притупляется. И процессуальная форма в таком процессе отрывается от своего содержания и начинает играть главенствующее, решающее, самодовлеющее значение, требуя установления лишь формализованной (юридической) истины по уголовному делу (в отличие от объективной истины).

Нельзя отождествлять уголовный процесс, направленный на установление объективной истины, настоящее раскрытие преступлений, изобличение реально виновных с уголовным процессом, в котором функция правосудия определяется как разрешение правового спора между государством и гражданином, и кто у кого «выиграет» дело. Это разные виды процесса, и стирать различия между ними не следует.

Очевидно, все согласятся с тем, что «хорошее» не есть степень «плохого». Иначе тогда «хорошего» нет вовсе, но ведь это не так. Почему же тогда сторонники «вероятностно-юридического подхода» в уголовном процессе исходят из того, что истина — это только степень вероятности. Это означает, что объективной истины не существует, а может быть лишь одна «вероятность». Вероятность таким образом возводится в абсолют, идеализируется. Однако, в соответствии с диалектикой, раз есть «вероятность», то есть и «достоверность», которая не есть степень, вид вероятности, то есть, объективная истина действительно существует и познаваема.

В соответствии с диалектикой, научно построенный уголовный процесс должен быть «двуполярным». В нем необходим как полюс «субъективности», «вероятности», так и противоположный полюс — полюс «объективности», «достоверности». Если есть субъективное, то должно быть закономерно и объективное — объективная истина. Если есть незнание, то есть и знание. Объективная истина по уголовному делу познаваема и достижима.

Если же исходить из того, что объективной истины в уголовном процессе нет, а возможно лишь вероятное суждение, субъективное мнение о том, что имело место в действительности, опираясь на то, что по поводу неочевидного мы можем только предполагать, допуская, что оно имело или не имело место в действительности и в согласие с такой логикой будет строиться сам уголовный процесс, ориентирующийся лишь на вероятную (юридическую) истину, то это будет «однообразный», «однополярный» уголовный процесс, в котором отрицается необходимость существования двух вышеназванных противоположных полюсов и, соответственно, объективной истины. В таком процессе не только будет нечетко выражено различие между субъективным и объективным, между вероятностью и достоверностью, но нечетко будет проявляться и различие между субъектом и объектом, между юридическим и фактическим, между презумпцией невиновности и презумпцией виновности, между виновным и невиновным, между допустимыми и недопустимыми доказательствами, между неотвратимостью и отвратимостью уголовной ответственности за преступление, между справедливостью и несправедливостью и, говоря о привычных вещах, — между белым и черным, между добром и злом — все сливается. Словом, при отказе от диалектического, т. е. действительно научного подхода, все становится условным, релятивным. Тогда научный подход легко подменить софистикой. Нет тогда места объективной истине, как и иным подлинно абсолютным ценностям — духовным, нравственным, моральным, правовым — все относительно, условно. «Такой уголовный процесс — «упрощенный» процесс, выражающий, по сути, идею «плюрализма истин» (« у каждого своя истина»). Побеждает в процессуально-состязательном поединке тот, кто сумеет формально-юридически лучше, убедительнее обосновать свое «мнение — истину», «субъективную истину». Побеждает тот, кто убеждает. Не объективная истина, а «выигрыш» дела одной из сторон является концепцией такого уголовного судопроизводства.

Такой уголовный процесс утрачивает свою подлинную самостоятельность и публичность, поскольку все служит узкопрагматическому интересу сторон в состязательном процессе. И цели, которая бы возвышалась над собственным интересом сторон (обвинения и защиты), такой уголовный процесс не имеет.

Все-де относительно. Вот она теория релятивности, которая, как представляется, является концепцией современного «однополярного» уголовного процесса, которая негативно влияет на судебно-следственную практику, ее результаты.

Но, несмотря на это на практике тенденция к научному, диалектическому подходу, всегда ориентирующемуся на объективную истину, на действительно объективное предварительное следствие и справедливое правосудие, все равно будет одерживать верх, поскольку всему познанию человека вообще свойственна диалектика. «Борьба со злом — это огромная привилегия»1. Правоохранительные органы и сам уголовный процесс не вправе снижать объективно необходимую планку борьбы с преступностью, не вправе отступать от объективной истины.

Лишь объективная истина может быть концепцией предварительного следствия и суда. Иной путь — есть путь компромисса с презюмированным, вероятностным подходом в уголовном процессе (подхода с позиции фактических презумпций) а, значит, путь обвинительного уклона, судебно-следствен-ных ошибок, падения качества расследования уголовных дел, правосудие без установления истины. Альтернативы другой нет.

В демократическом обществе контроль над преступностью преследует двуединую задачу: обеспечивать правопорядок и пресекать преступления, но обязательно в рамках закона, гарантируя при этом неприкосновенность прав и свобод граждан. В условиях роста преступности и социальной нестабильности соединить эти задачи для правоохранительных органов (например, для органов внутренних дел) нелегко, и вполне понятно, что у них может возникнуть стремление пожертвовать демократическими принципами (свободой, правами граждан) во имя безопасности общества. История же свидетельствует, что в этом случае общество лишается и безопасности, и свободы2.

По-прежнему актуально звучат слова Вольтера: «Все мы любим истину и делаем из этой любви добродетель, ибо в наших собственных интересах — не подвергаться обману»3.

1 Васильев В. Депутат Государственной Думы, руководитель «Комитета по безопасности». Их интервью с ним в телепередаче «Апельсиновый сок» — НТВ. 2004 г. 15 февраля.

См.: Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть: Курс лекций. М., 1996. С. 27-28.

3 Вольтер. Философские сочинения. М., 1988. С. 271.

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Диалектические проблемы истины в уголовном процессе»

1. Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 года // Рос. газета. 1993. 25 декабря.

2. Конституции буржуазных государств. М., 1982.

3. Декларация прав и свобод человека и гражданина: Постановление ВС РСФСР от 22 ноября 1991 г. М., 1991.

4. Концепция судебной реформы в Российской Федерации / Сост. С. А. Пашин. М., 1992.111с.

5. Модельный Уголовно-процессуальный кодекс для государств-участников СНГ: Рекомендательный законодательный акт. М., 1996.

6. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 3 февраля 2000 г. по делу о жалобе гражданки Березиной Людмилы Юрьевны на нарушение ее конституционных прав п. 2. ч. 1 ст. 232 УПК РСФСР // Вестник Конституционного Суда РФ. 2000. № 3. С. 57-59.

7. Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик от 25 декабря 1958 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1959. № 1.

8. Положение об органах предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации от 23 ноября 1998 г. // Рос. газета. 1998. 26 ноября.

9. Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 5 марта 2004 г. «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2004. № 5.

10. Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 8 от 31 октября 1995 г. «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1996. № 1.

11. Права человека. Основные международные документы: Сборник документов. М., 1990.

12. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в редакции от 22 ноября 2001 года // СЗ РФ. 2001. № 52. Ст. 4921.

13. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР в редакции от 27 октября 1960 года с изменениями и дополнениями на 1 октября 2001 г. М., 2001.

14. Уголовный кодекс Российской Федерации 1996 г. // СЗ РФ. 1996. № 25. Ст. 2954. С. 206.

15. Указ Президента Российской Федерации «О мерах по совершенствованию организации предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации» от 23 ноября 1998 г. // Рос. газета. 1998. 26 ноября.

16. Федеральный Закон «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 г. с изм. и доп., внесенными федеральными законами от 18 июля 1997 г., 21 июля 1998 г. и 5 января 1999 г.

17. Проекты и комментарии к законам

18. Аналитические справки о качестве следствия в следственных подразделениях при ГУВД Волгоградской области, УВД Ивановской области, Костромской области за 2000 г. и 2003 г.

19. Безлепкин Б. Т. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный). 3-е изд. перераб. и доп. М., 2003. С. 940.

20. Безлепкин Б. Т. Комментарий к Уголовно-процессуальному Кодексу Российской Федерации (постатейный). М., 2002. 832 с.

21. Комментарий к Конституции Российской Федерации / Общ. ред. Ю.В. Кудрявцева. М., 1996.

22. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. Д. Н. Козак, Е. Б Мизулина. М., 2002.1039 с.

23. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации: Вводный / Сост. Томин В. Т., Поляков М. П., Александров А. С. М., 2001. 378 с.

24. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. И. JI. Петрухина. М., 2002. 896 с.

25. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Под ред. А. М. Рекункова и А.К. Орлова. М., 1985. 687 с.

26. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Под ред. В. Т. Томина. 5-е изд. перераб.и доп. М., 2001.

27. Мирошникова В. А. Комментарии к Конституции Российской Федерации. М., 2004.176 с.

28. Обзор обобщения практики рассмотрения Краснодарским краевым судом уголовных дел с участием присяжных заседателей // Архив Краснодарского краевого суда 1996 г.

29. Обзор по делам, рассмотренным судами с участием присяжных заседателей в 2003 г. // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2004. № 6. С. 28-32.

30. Проект Общей части УПК РФ, подготовленный в Государственно-правовом управлении Президента РФ // Рос. юстиция. 1994. № 4.

31. Рыжаков А. П. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. М., 2002.1024 с.

32. Уголовно-процессуальное законодательство Союза ССР и РСФСП. Теоретическая модель / Под ред. и с предисловием В. М. Савицкого. М., 1990.

33. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: Законопроект, принятый Государственной Думой в 1-м чтении. М., 1997.

34. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: Проект, подготовленный объединенным авторским коллективом // Юридический вестник. № 31(122) сентябрь. 1995.

35. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: Проект НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре Российской Федерации. М., 1994.

36. Уголовно-процессуальный Кодекс РСФСР с постатейными материалами / Сост. В. П. Божьев, Н.Б. Буйнова // Под общ. ред. В. М. Лебедева. М., 2000.1039 с.

37. Устав уголовного судопроизводства: Систематический комментарий. Вып. 1. М., 1914.1. Многотомные издания

38. Алексеев С. С. Общая теория права: В 2-х т. М., 1981-1982.

39. Аристотель. Сочинения. Т. 1-4. М., 1975-1983.

40. Вересаев В. В. Соч.: В 4 т. Т. 1. М., 1990.

41. Гегель Г. Сочинения. Т. 1-14. М., 1929-1958.

42. Гегель Г. Эстетика: В 4 т. Т. 4. М., 1973.

43. Гегель Георг Вильгельм Фридрих. Сочинения. Т.1-3. М., 19701977.

44. Кони А. Ф. Собр. соч.: В 8-ми т. Т. 4. М., 1967.

45. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Изд. 5-е. Т. 1-55. М., 1967-1983.

46. Ленинская теория отражения в свете развития науки и практики: В 2Т. Т. 1. Отражение, познание, творчество. М., 1981. 687 с.

47. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1-50.М., 1955-1973.

48. Платон. Соч.: В 3 т. М., 1968. Т. 1.

49. Пушкин А. С. Собр. соч. в 10 т. Т. 5. М., 1975.

50. Соловьев В. С. Соч.: В 2-х т. T.l. М., 1988.

51. Строгович М.С. Избранные труды: В 3 т. Т. 3. Теория судебных доказательств. М., 1991. 300 с.1. Монографии

52. Абдеев Р. Ф. Философия информационной цивилизации. М., 1994. 336 с.

53. Азаров В. А., Супрун С. В. Охрана имущественных интересов личности в сферах оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности: Монография. Омск. 2001. 268 с.

54. Азаров В. А., Таричко И. Ю. Функция судебного контроля в истории, теории и практике уголовного процесса России: Монография. Омск, 2004. 379 с.

55. Академик Артоболевский. Сборник / Сост. А. М. Лапиков. М.,1983.

56. Алексеев Н. С., Даев В. Г., Кокорев Л.Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса. Воронеж, 1980.

57. Асмус В. Ф. Античная философия. 3-е изд. М., 1999. 400 с.

58. Бабаев В.К. Презумпции в советском праве: Учеб. пособие. Горький, 1974. 124 с.

59. Белкин А. Р. Теория доказывания: Научно-методическое пособие. М., 1999. 429 с.

60. Белкин Р. С. Теория и практика следственного эксперимента. М., 1959.171 с.

61. Бернэм У. Суд присяжных заседателей. М., 1995.128 с.

62. Боботов С. В. Буржуазная юстиция. Состояние и перспективы развития. М., 1989. 256 с.

63. Божьев В. 77. Уголовно-процессуальные правоотношения. М., 1975.176 с.

64. Бойков А. Д. Третья власть в России: Очерки о правосудии, законности и судебной реформе 1990-1996 гг. М., 1997. 264 с.

65. Борелъ Э. Вероятность и достоверность. М., 1969. 35 с.

66. Васильев А. Н., Карнеева JI.M. Тактика допроса при расследовании преступлений. М., 1970. 208 с.

67. Васильев Л. М. Практика как критерий истины в уголовном судопроизводстве. Краснодар, 1993.169 с.

68. Васильев Л. М. Проблемы истины в современном российском уголовном процессе (Концептуальные положения). Краснодар, 1998. 260 с.

69. Ветрова Г. Н. Уголовно-процессуальная ответственность. М., 1987. 113 с.

70. Винберг А. И., Миньковский Г. М., Рахунов Р. Д. Косвенные доказательства. М., 1956.

71. Винер Н. Кибернетика или управление и связь в животном и в машине. 2-е изд. М., 1983. 343 с.

72. Вольтер. Философские сочинения. М., 1988. 750 с.

73. Вопросы кибернетики и право. М., 1967. 312 с.

74. Вопросы эффективности советского уголовного процесса. Казань, 1976.153 с.

75. Вышинский А. Я. Теория доказательств в советском праве. 3-е изд., доп. М., 1950. 308 с.

76. Гарин И.И. Что такое философия? Запад и Восток; Что такое истина? М., 2001. 752 с.

77. Гегель Г. В.Ф. Феноменология духа. Санкт-Петербург, 1994. 444 с.

78. Гегель. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. М., 1975. 454 с.

79. Голяков И. Т., Строгович М. С., Трайнин А. Т., Чельцов-Бебутов, Шифман М. Л. Защита по уголовным делам. М., 1948. 223 с.

80. Горский Г. Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П. С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. Воронеж, 1978. 304 с.

81. Громов В. Следственная практика в примерах. М., 1948.

82. Гулыга А. В. Кант. М., 1977. 303 с.

83. Гуляев А. П. Следователь в уголовном процессе. М., 1981.192 с.

84. Гуценко И.Ф., Головко JI. В., Филимонов Б. А. Уголовный процесс западных государств. М., 2001. 480 с.

85. Давлетов А. А. Основы уголовно-процессуального познания. Свердловск, 1991.152 с.

86. Даев В. Г. Взаимосвязь уголовного права и процесса. JL, 1982.112 с.

87. Джеймс У. Воля к вере / Пер. с англ. Сост. JI. В. Блинников, А. П. Поляков. М., 1997. 431 с.

88. Диалектика. Познание. Наука / В. А. Лекторский, B.C. Тюхтин, А. п. Шептулин и др. М., 1988. 286 с.

89. Диалектическое противоречие. М., 1979. 343 с.

90. Добровольская Т. Н. Принципы советского уголовного процесса. М., 1983. 198 с.

91. Емельянова И. В. Теоретические и методологические проблемы оценки доказательств по внутреннему убеждению прокурора в уголовном судопроизводстве. Орел, 1998.188 с.

92. Еникеев 3. Д. Проблемы эффективности мер уголовно-процессуального принуждения. Казань, 1982.

93. Зайцева Е. А. Правовой институт судебной экспертизы в современных условиях. Волгоград, 2003.188 с.

94. Закатов А. А. Ложь и борьба с нею. Волгоград, 1999.152 с.

95. Зиновьев А. А. Запад. М., 2000. 509 с.

96. Злобин Г. А., Никифоров Б. С. Умысел и его формы. М., 1972. 263 с.

97. Золотых В. В. Проверка допустимости доказательств в уголовном процессе. Ростов-на-Дону, 1999. 288 с.

98. Ивин А. А. Строгий мир логики. М., 1988.128 с.

99. Ильенков Э. В. Искусство и коммунистический идеал: Избр. статьи по философии и эстетике. М., 1984. 349 с.

100. Ильенков Э.В. Диалектическая логика: Очерки истории и теории. М., 1974. 271 с.

101. Ильенков Э.В. Ленинская диалектика и метафизика позитивизма. М., 1980. 175 с.

102. Истина. И только истина! Пять бесед о судебно-правовой реформе /Отв. ред. Ю. И. Стецовский. М., 1990. 432 с.

103. История философии: энциклопедия. М., 2002.

104. Каминская В.И. Учение о правовых презумпциях в уголовном процессе. М.- Л., 1948.132 с.

105. Кассиди Ф. X. Сократ. Ростов н/Д., 1999. 320 с.

106. Касумов Ч. С. Презумпция невиновности в советском праве. Баку, 1984.

107. Келина С. Г., Кудрявцев В. 77. Принципы советского уголовного права. М., 1988. 176 с.

108. Кибернетика. Мышление. Жизнь. М., 1969.

109. Кнапп В., Герлох А. Логика в правовом сознании. М., 1987. 312 с.

110. Колдин В. Я., Полевой 77. С. Информационные процессы и структуры в криминалистике. М., 1985.133 с.

111. Колосович С. А., Парий А. В. Правовой статус подозреваемого и проблемы его совершенствования. Волгоград, 1997. 64 с.

112. Конституционные основы правосудия в СССР/Под ред. В. М. Савицкого. М., 1981. 360 с.

113. Концепция судебной реформы в Российской Федерации. М., 1992.111 с.

114. Корнев Г. 77. Методологические проблемы уголовно-процессуального познания. Н. Новгород, 1995.194 с.

115. Корнуков В. М. Конституционные основы положения личности в уголовном процессе. Саратов, 1987.178 с.

116. Краткий очерк истории философии / Под ред. М. Т. Иовчука и др. 4-е изд. М., 1981. 927 с.

117. Кудин Ф. М. Принуждение в уголовном судопроизводстве. Красноярск, 1985.135 с.

118. Кудрявцев В. Н. Закон, поступок, ответственность. М., 1986. 448 с.

119. Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. М.,1972. 352 с.

120. Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1999. 304 с.

121. Кулагин Н. И. Структура и функции управления в системе предварительного следствия: Учеб. пособие. Волгоград, 1994. 76 с.

122. Кулагин Н. И., Миронов Ю. И. Организация и деятельность следственных и следственно-оперативных формирований. Волгоград, 1999. 100 с.

123. Кустов И. С. Законодательные гарантии достижения истины по уголовному делу. Ашхабад, 1975.195 с.

124. Ларин А. М. От следственной версии к истине. М., 1976. 200 с.

125. Ларин А. М. Презумпция невиновности. М., 1982.152 с.

126. Ларин А. М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции. М., 1986.160 с.

127. Лернер А. Начала кибернетики. М., 1967. 400 с.

128. Либус И. А. Презумпция невиновности в советском уголовном процессе. Ташкент, 1981. 232 с.

129. Лингарт И. Американский прагматизм. М., 1954.

130. Липский Б.И. Практическая природа истины. JL, 1988. 152 с.

131. Лихачев Д. Заметки и наблюдения: Из записных книжек разных лет. Л., 1989. 608 с.

132. Лосев А. Ф. Дерзание духа. М., 1988. 366 с.

133. Лосев А. Ф. Самое само: Сочинения. М., 1999. 1024 с.

134. Лосев А. Ф. Философия имени. М., 1990. 269 с.

135. Лузгин И. М. Методологические проблемы расследования. М.,1973. 215 с.

136. Лукашевич В. 3. Установление уголовной ответственности в советском уголовном процессе. Л., 1985.193 с.

137. Макаркин А. И. Состязательность на предварительном следствии / Науч. ред. докт. юрид. наук, профессор В. В. Вандышев. Санкт-Петербург, 2004. 265 с.

138. Мальцев В. В. Принципы уголовного права. Волгоград, 2001. 264 с.

139. Маркс. Философия. Современность. М., 1988. 414 с.

140. Мартынчик Е. Г. Гарантии прав обвиняемого в суде первой инстанции. Кишинев, 1975. 219 с.

141. Мартынчик Е. Г., Радъков В. П., Юрченко В. В. Охрана прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве. Кишинев, 1982. 188 с.

142. Мизулина Е. Б. Уголовный процесс: Концепция самоограничения государства. Тарту, 1991.

143. Михайлов А. И. Проблемы эффективности предварительного следствия // Эффективность применения уголовного закона. М., 1973.

144. Михайловский И. В. Основные принципы организации уголовного суда. Томск, 1905.

145. Моисеев Н. Н. Алгоритм развития. М., 1987. 304 с.

146. Москалькова Т. Н. Этика уголовно-процессуального доказывания (стадия предварительного расследования). М., 1996.

147. Мотовиловкер Я. О. О принципах объективной истины, презумпции невиновности и состязательности процесса. Ярославль, 1978. 96 с.

148. Мурадян А. А. Самая благородная наука (Об основных понятиях международно-политических теорий).М., 1990.160 с.

149. Мухин И. И. Объективная истина и некоторые вопросы оценки судебных доказательств при осуществлении правосудия. М., 1971.184 с.

150. Надь Л. Приговор в уголовном процессе / Пер. с англ. М., 1982.222 с.

151. Нарский И. С. Диалектическое противоречие и логика познания. М., 1969. 246 с.

152. Недбайло П. Е. Применение советских правовых норм. М., 1960.511 с.

153. Никифоров A. JI. Природа философии. Основы философии. М., 2001.168 с.

154. Никифоров A. JI. Философские науки: История и методология. Учеб. пособие. М., 1998. 280 с.

155. Норберт Винер. Кибернетика, или управление и связь в животном и машине. Изд. 2-е. М., 1983. 344 с.

156. Образцов В. А. Выявление и изобличение преступника. М., 1997.

157. Ойзерман Т. И. Научно-философское мировоззрение марксизма. М., 1989. 640 с.

158. Пашин С. А. Судебная реформа и суд присяжных. М., 1994.

159. Пашкевич П.Ф. Объективная истина в уголовном судопроизводстве. М., 1964.171 с.

160. Перлов И. Д. Приговор в советском уголовном процессе. М., 1960. 226 с.

161. Пернацкий В. И. Материалистическая диалектика (элементы и система): Учеб. пособие. Иваново, 1974. 240 с.

162. Петрухин И. JI. Личная жизнь: пределы вмешательства. М., 1989.192 с.

163. Печников Г. А. Проблемы истины на предварительном следствии. Волгоград, 2001. 216 с.

164. Плеханов Г. В. Избранные философские произведения. T.l. М., 1956. 847 с.

165. Полудняков В. И. Современная российская судебная реформа // На пути в мир правосудия. СПб., 2002. 320 с.

166. Полянский Н. Н. Вопросы теории советского уголовного процесса. М., 1956. 271 с.

167. Полянский Н. Н. Доказательства в иностранном уголовном процессе. М., 1947.

168. Проблемы реформы уголовно-процессуального законодательства в проектах УПК РФ. М., 1995.

169. Проблемы судебной этики. М., 1974. 272 с.

170. Процессуальные акты предварительного расследования. Примерные образцы М., 1991. 240 с.

171. Рахунов Р. Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности по советскому уголовному праву. М., 1961. 277 с.

172. Резник Г. М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств. М., 1977. 118 с.

173. Рерих Н. К. О Вечном. М., 1994. 462 с.

174. Ривлин A.JI. Пересмотр приговоров в СССР. М., 1957.

175. Ростовщиков И.В. Права личности в России: их обеспечение и защита органами внутренних дел. Волгоград, 1997.192 с.

176. Рыжаков А. П. Уголовно-процессуальное доказывание: понятие и средства. М., 1997. 416 с.

177. Савицкий В. М. Презумпция невиновности. М., 1997.122 с.

178. Савицкий В. М. Считается невиновным. М., 1984. 64 с.

179. Савицкий В. М. Что такое уголовный процесс (беседы с народными заседателями). М., 1987. 240 с.

180. Савицкий В. М. Язык процессуального закона (вопросы терминологии). М., 1987. 288 с.

181. Савицкий В.М. Правосудие и личность // Сов. гос-во и право. 1983. № 5.

182. Сергей Леонидович Рубинштейн: Очерки, воспоминания, материалы. М., 1989. 440 с.

183. Сидоров И. Н. Философия действия в США от Эмерсона до Дью. Л., 1989. 143 с.

184. Следственная практика. Вып. 48.1961.192 с.

185. Слезкин Л. Ю. У истоков американской истории: Виргиния. Новый Плимут. 1606-1642.М., 1978. 266 с.

186. Советский уголовно-процессуальный закон и проблемы его эффективности. М., 1979. 320 с.

187. Состояние преступности в России за январь-декабрь 2002. М.,2003.

188. Состязательное правосудие: Труды научно-практических лабораторий. М., 1996. Вып. 1. Часть 11. С. 225-424.

189. Спиноза Б. Избр. филос. произв. М., 1957.

190. Старченко А. А. Логика в судебном доказывании. М., 1958. 235 с.

191. Стецовский Ю. И. Право на свободу и личную неприкосновенность: Нормы и действительность. М., 2000. 720 с.

192. Стойко Н. Г. Недоказанность обстоятельств уголовного дела. Красноярск, 1985.104 с.

193. Строгович М. С. Логика. М., 1949.

194. Строгович М. С. Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовного процессе. М., 1955. 384 с.

195. Строгович М. С. Право обвиняемого на защиту и презумпция невиновности. М., 1984.143 с.

196. Строгович М. С. Уголовное преследование в советском уголовном процессе. М., 1951.

197. Строгович М. С. Учение о материальной истине в уголовном процессе. М.-Л., 1947. 276 с.

198. Суд и применение закона. М., 1982.171 с.

199. Сухов Н. С. Крылатые латинские выражения. М., 1990.

200. Сырых В. М. Логические основания общей теории права: В 2 т. Т. 1: Элементный состав. М., 2000. 528 с.

201. Тарнас Р. История западного мышления / Пер. с англ. Т.А. Азар-кович. М., 1995. 448 с.

202. Теория доказательств в советском уголовном процессе / Отв. редактор Н. В. Жогин. Изд. 2-е испр. и доп. М., 1973. 735 с.

203. Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть общая. М., 1966.

204. Томин В. Т. Острые углы уголовного судопроизводства. М., 1991.240 с.

205. Томин В. Т. Уголовное судопроизводство: революция продолжается. Горький, 1989.112 с.

206. Томин В. Т. Избранные труды / Предисловие С. П. Гришина. СПб., 2004. 586 с.

207. Трусов А. И. Основы судебных доказательств. Краткий очерк. М., 1969.176 с.

208. Уайнреб Ллойд Л. Отказ в правосудии. Уголовный процесс в США. М., 1985. 191 с.

209. Ульянова Л. М. Оценка доказательств судом первой инстанции. М., 1959.

210. Управленческие процедуры. М., 1987.

211. Фаткуллин Ф. Н. Общие проблемы процессуального доказывания. Казань, 1971.176 с.

212. Хайдуков Н. П. Тактико-психологические основы воздействия следователя на участвующих в деле лиц. Саратов, 1984. 125 с.

213. ХмыровА.А. Косвенные доказательства. М., 1979.183 с.

214. Челъцов М. А. Советский уголовный процесс. М., 1962.

215. Чудинов Э. М. Природа научной истины. М., 1977. 312 с.

216. Шадрин В. С. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений. Волгоград, 1997. 220 с.

217. Шейфер С. А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: Проблемы теории и правового регулирования. Самара, 1998.

218. Шестакова С. Д. Состязательность уголовного процесса. Санкт-Петербург, 2001.

219. Школьный философский словарь /Т. В. Горбунова, Н. С. Горди-енко, В. А. Карпунин, Б. И. Липский и др. М., 1995.

220. Шляпочников А. С. Толкование советского уголовного закона. М., 1960.

221. Шматов М. А. Теория оперативно-розыскной деятельности в системе уголовно-правовых наук. Волгоград, 2001. 228 с.

222. Эйсман А. А. Логика доказывания. М., 1971.112 с.

223. Эйсман А.А. Заключение эксперта. Структура и обоснование. М., 1967.152 с.

224. Элъкинд П. С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Л., 1976.144 с.

225. Якуб М. Л. Демократические основы советского уголовно-процессуального права. М., 1969.

226. Якуб М. Л. Советский уголовный процесс /Под ред. Д. С. Карева. М., 1959.1. Статьи

227. Агутин А. В. Здравый смысл и дух времени в теории уголовно-процессуального доказывания // «Черные дыры» в российском законодательстве. 2004. № 2.

228. Александров А. С. О значении концепции объективной истины // Российская юстиция. 1999. № 1.

229. Анашкин Г. 3Петрухин И. Л. Эффективность правосудия и следственные ошибки // Сов. государство и право. 1968. № 8.

230. Арсеньев В. Д. Закон о Верховном Суде СССР и некоторые вопросы судебной практики // Развитие теории и практики уголовного судопроизводства в свете нового законодательства о Верховном Суде СССР, прокуратуре СССР и адвокатуре в СССР. Воронеж, 1981.

231. Аширбекова М. Т. Действие принципа публичности в доказывании по уголовным делам в суде: Сборник научных трудов. Волгоград, 2002. С. 55-70.

232. Бабенко А., Черкасова Н. Суд должен проявлять активность при сборе и исследовании доказательств // Сов. юстиция. 1993. № 12.

233. Балакшин В. Истина в уголовном процессе // Российская юстиция. 1998. № 2.

234. Бобров М. Зигзаги судебной реформы // Законность. 1993. № 10.

235. Бобров М. Становление судебной власти // Вестник Верховного Суда СССР. 1991. №7.

236. Божъев В. П. К вопросу о состязательности в Российском уголовном процессе // Уголовный процесс. 2000. № 1.

237. Бойков А. Д. Суд народный // Вестник Верховного Суда СССР. 1991. № 1.

238. Быков В. М., Печников Г. А. Об установлении истины в уголовном судопроизводстве // Журнал российского права. 2004. № 3. С. 48-53.

239. Быков В.М. Принципы уголовного процесса по Конституции РФ 1993 года // Российская юстиция. 1994. № 8. С. 8-9.

240. Вахитов Ш. К. Место следственного аппарата в системе государственных органов // Сов. государство и право. 1988. № 2. С. 72-77.

241. Ветрова Г. Н. Суд присяжных и проблемы уголовного процесса // Вестник МГК. 1999.№ 3.

242. Владимир Путин, Президент Российской Федерации: Компетенция суда распространяется на все дела государства // Российская юстиция. 2000. № 1. С. 3-4.

243. Вышинский А. Я. Проблема оценки доказательств в советском уголовном процессе // Проблемы уголовной политики. Кн. 1У. М., 1937.

244. Горя Н. Принцип состязательности и функции защиты в уголовном процессе // Сов. юстиция. 1990. № 7. С. 22-26.

245. Григорьева И. Принципы уголовного судопроизводства и доказательства // Российская юстиция. 1995. № 8. С. 39-42.

246. Громов Я. А., Жога Е. Ю., Печников Г. А. Применение заключения под стражу в качестве меры пресечения по мотивам одной лишь опасности преступления // Следователь. 2004. № 4. С. 10-11. С. 29-36.

247. Гуляев А. П. Социально-политический аспект презумпции невиновности // Сов. государство и право. 1988. № 4. С. 29-36.

248. Джатиев В. О. О некоторых вопросах теории доказательств, обвинения и защиты // Российская юстиция. 1994. № 8. С. 16.

249. Дюрягин И. Я. О разработке механизма уголовно-процессуального регулирования // Научные и практические проблемы уголовного судопроизводства в свете судебно-правовой реформы. Ижевск, 1989.

250. Егорова Н. А. Адвокат как субъект преступления // Современные проблемы уголовно-процессуального доказывания: Сборник статей. Волгоград, 2000. С. 227-237.

251. Ефимичев С. П. Предъявление обвинения и допрос обвиняемого // Законность и нравственность правоприменительной деятельности следственных органов МВД СССР. Волгоград, 1984.

252. Ефимичев С. П. Привлечение к уголовной ответственности в качестве обвиняемого — этап стадии предварительного расследования // Правоведение. 1985. № 5. С. 28-34.

253. Ефимичев С. П., Тоцкий Н. Т. Преступность, неотвратимость ответственности и права личности // Участники предварительного расследования и обеспечение их прав и законных интересов. Волгоград, 1993.

254. Зажицкий В. И. О направлениях совершенствования Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации // Государство и право. 2004. № 4. С. 28-35.

255. Калининская В.И. Охрана прав и законных интересов граждан в уголовно-процессуальном праве // Сов. государство и право. 1968. № 10.

256. Капитаны теневых капиталов рвутся к власти // Российская газета. 1997.1 окт.

257. Карнеева Л. М. Проблемы перестройки следственного аппарата органов внутренних дел // Соц. законность. 1989. № 2.

258. Квигли Дж. Презумпция невиновности и американское право // Советское государство и право. 1990. № 9. С. 156-159.

259. Ковалев С. Наше будущее — свободные граждане свободной страны // Российская газета. 1994. 9 августа.

260. Ковтун Н. Н. О роли суда в доказывании по уголовным делам в свете конституционного принципа состязательности процесса // Государство и право. 1998. № 8.

261. Комарова Н.А., Лукашевич В. 3. Принцип состязательности и равноправия сторон должен быть эффективным средством установления объективной истины в судебном разбирательстве // Правоведение. 2001. № 4. С. 156-162.

262. Концепция уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации // Государство и право. 1992. № 8. С. 39-46.

263. Кореневский Ю. В. Актуальные проблемы доказывания в уголовном процессе // Государство и право. 1999. № 2. С. 55-63.

264. Кореневский Ю. Нужна ли суду истина? // Российская юстиция. 1994. № 5. С. 20-22.

265. Краснов М. Кто оправдает Деточкина? // Российская газета. 2001. 24 мая.

266. Кроткова Н. В. Права человека и новое российское законодательство (материалы «круглого стола») // Государство и право. 2003. № 6. С. 96-114.

267. Кручинина Н. В. Концепция и основы технологии проверки достоверности уголовно-релевантной информации // «Черные дыры» в российском законодательстве. Юридический журнал. М., 2000. № 4. С. 201-207.

268. Кручинина Н. В. Основные положения частно-криминалистической теории проверки достоверности уголовно-релевантной информации //

269. Черные дыры» в Российском законодательстве. Юридический журнал. М., 2003. № 2. С. 466-473.

270. Крылов А. А. Правовые презумпции и их роль и место в уголовном процессе // Вопросы совершенствования правоохранительной деятельности органов внутренних дел: Межвузовский сборник научных трудов адъюнктов и соискателей. М., 1988.

271. Кудрявцев В. Н. Право и демократия // Известия. 1986. 3 октября.

272. Кудрявцев В. Н. Эффективность системы уголовной юстиции // Соц. законность. 1971. № 7.

273. Курылев С. В. О достоверности и вероятности в правосудии // Правоведение. 1968. № 1.С. 63-75.

274. Ларин A.M. О принципах уголовного процесса и гарантиях прав личности в проекте УПК —1977 // Российская юстиция. 1997. № 9. С. 9-11.

275. Ларин А. М. Проблема достоверности в уголовном процессе // Советский уголовно-процессуальный закон и проблемы его эффективности. М., 1979. С. 295-317.

276. Леей А. А. Новый УПК РФ не нацелен на установление истины по уголовным делам // Вестник криминалистики / Отв. ред А. Г. Филиппов. Вып. 4(8). М., 2003. С. 16-18.

277. Леей А. А. Кто будет исправлять ошибки присяжных? // Российская юстиция. 1996. № 2.

278. Левченко О. В. Уголовно-процессуальное познание и его роль в установлении истины по делу // Государство и право. 2003. № 4. С. 68-75.

279. Лунеев В. В. Тенденции современной преступности и борьбы с ней в России // Государство и право. 2004. № 1. С. 5-19.

280. Манова Н. С. Предварительное следствие: идеи и новые законодательные реалии // Государство и право. 2003. № 2.

281. Матвеева Н. Н. О понятии состязательности в советском уголовном судопроизводстве // Тезисы докладов на теоретической конференции аспирантов Института государства и права АН СССР и юридического факультета МГК им. М. в. Ломоносова. М., 1984.

282. Мизулина Е. Б. Независимость суда еще не есть гарантия правосудия // Государство и право. 1992. № 4. С. 52-61.

283. Мизулина Е.Б. Совершенствование уголовно-процессуального законодательства. Проект УПК Российской Федерации // Информационный бюллетень Следственного комитета при МВД России. 2001. № 1(107). С. 147-148.

284. Михайлов П. Сделки о признании вины — не в интересах потерпевших // Российская юстиция. 2001. № 5.

285. Михеенко М. М. Принцип установления объективной истины в советском уголовном процессе // Совершенствование уголовно-процессуального законодательства и охрана прав личности. Киев, 1983.

286. Мотовиловкер Я. О. О гарантиях интересов личности и правосудия // Советское государство и право. 1974. № 6.

287. Мурадьян Э. М. Истина как проблема судебного права. М, 2002.

288. Нажимов В.П. Не абстракция, а реальность // Литературная газета. 1979. 25 июня.

289. Новак В. В. О структуре интересов следователя и их роли в доказывании // Процессуальные вопросы предварительного расследования на современном этапе. Волгоград, 1988.

290. Обсуждение книги Т. И. Ойзермана «Марксизм и утопизм // Вопросы философии. 2003. № 2. С. 43-112.

291. Островская Н. Виктор Черепков оправдан. Что дальше? // Известия, 1994.

292. Пашин С. А. Проблемы доказательственного права // Судебная реформа: юридический профессионализм и проблемы юридического образования. Дискуссии. М., 1995.

293. Пашин С. Судебная реформа и суд присяжных. М., 1994.

294. Пашин С. Теория формальных доказательств и здравый смысл // Российская юстиция. 1996. № 1. С. 51.

295. Пашин С. Чародей научных теорий. К 100-летию со дня рождения Михаила Соломоновича Строговича // Российская юстиция. 1994. № 8. С. 31-33.

296. Пашкевич П. Ф. О познании истины в судебной деятельности // Вопросы философии. 1957. № 1.

297. Пашков А. С., Явич Л. С. Эффективность действий правовой нормы // Советское государство и право. 1970. № 3.

298. Перлов И. Д. Выступление на симпозиуме философов и юристов в МГК // Вестник МГУ. 1963. № 4.

299. Петрухин И. Л. Истина, достоверность и вероятность в суде // Юридический мир. 2003. № 8. С. 17-25.

300. Петрухин И. Л. Презумпция невиновности: равновесие сил обвинения и защиты // Укрепление законности и борьба с преступностью в условиях формирования правового государства. М., 1990.

301. Петрухин И. Л. Сделки о признании вины чужды российскому менталитету // Российская юстиция. 2001. № 5. С. 35-37.

302. Петрухин И. Л. Система конституционных принципов советского правосудия // Советское государство и право. 1981.№ 5. С. 77-85.

303. Петрухин И. Самооговор // Сов. юстиция. 1970. № 13. С. 11-13.

304. Печников Г. А. Вопросы презумпции невиновности в уголовном процессе // «Черные дыры» в российском законодательстве. Юридический журнал. 2003. № 2. С. 214-222.

305. Печников Г. А. Контроль над преступностью и соблюдение прав личности как общая цель уголовного судопроизводства // «Черные дыры» в российском законодательстве. Юридический журнал. 2004. № 2. С. 374-378.

306. Печников Г. А. Некоторые философские аспекты истины в уголовном процессе // «Черные дыры» в российском законодательстве. Юридический журнал. 20002. № 4. С. 469-494.

307. Печников Г. А. Правосудие и вопросы истины // «Черные дыры» в российском законодательстве. Юридический журнал. 2003. № 4. С. 399-406.

308. Печников Г. А. Принцип законности и вопросы истины в уголовном процессе // «Черные дыры» в Российском законодательстве. Юридический журнал. 2004. № 1. С. 263-269.

309. Печников Г. А. Суд над Сократом и недосказанность участия обвиняемого в совершении преступления // Государство и право. 2003. № 8. С. 95-98.

310. Печников Г. А. Система «здравого юридического смысла» в уголовном процессе // Российская юстиция. 1998. № 3. С. 11.

311. Печников Г. А. О достоверности и вероятности в уголовном процессе // «Черные дыры» в российском законодательстве. Юридический журнал.2003. №3. С. 78-85.

312. Печников Г.А. О значении цели в судопроизводстве в свете диалектических взглядов Сократа и о презумпциях и фикциях в уголовном процессе // «Черные дыры» в российском законодательстве. Юридический журнал.2004. № 3. С. 346-358.

313. Победкин А. Ф. Некоторые вопросы собирания доказательств по новому уголовно-процессуальному законодательству России // Государство и право. 2003. № 1.

314. ПойаД. Математика и правдоподобные рассуждения. М., 1975.

315. Поморски С. Американские суды и следствие по уголовным делам: 4-я поправка к Конституции США (Правило об исключении) // Сов. государство и право. 1990. № 10.

316. Резник Г. М. Михаил Строгович — знамя российской процессуальной школы // Российская юстиция. 1994. № 8. С. 1.

317. Розин Н. И Ложь в процессе // Право. 1910. № 48.

318. Руднев В. Дело ГКЧП: судьи отказались уличать подсудимых, а прокуроры оглашать обвинительное заключение. Две сенсации в одном уголовном деле // Сов. юстиция. 1993. № 24.

319. Самощенко И. С., Никитский В. И. Изучение эффективности действующего законодательства // Сов. государство и право. 1969. № 8.

320. Самощенко И. С., Никитский В. И. Некоторые теоретические проблемы изучения эффективности правовых норм // Доклады советских юристов на VII Международном социологическом конгрессе. (Варна, 1970). М., 1970.

321. Совет судей голосует за сделку о признании вины // Российская юстиция. 1998. № 6. С. 4-5.

322. Соловьев А. Б. Изучение эффективности производства допросов и очных ставок на предварительном следствии (методика и некоторые результаты) // Вопросы борьбы с преступностью. Вып. 28. М., 1978.

323. Соловьев А., Шейфер С., Токарева М. Следственные ошибки и их причины // Социалистическая законность. 1987. № 12.

324. Стивен Тейман. Сделки о признании вины или сокращенные формы судопроизводства: по какому пути пойдет Россия? // Российская юстиция. 1998. № 10. С. 35-37.

325. Строгович М. С. Обеспечение обвиняемому права на защиту и презумпция невиновности // Проблемы правового статуса личности в уголовном процессе. Саратов, 1981.

326. Строгович М. С. Признание обвиняемым своей вины как судебное доказательство // Суд и применение закона. М., 1982. С. 16-26.

327. Тогонидзе Н. В. Научно-практическая конференция «Правовая и криминологическая оценка нового УПК РФ» // Государство и право. 2002. № 9,10.

328. Трусов А. И. Судебное доказывание в свете идей кибернетики // Вопросы кибернетики и право. М., 1967.

329. Ульянова JI. Т. Недостаточность доказательств // Соц. законность. 1970. № 12.

330. Феофанов Ю., Гуляев А. Пока не вынесен приговор // Известия. 1987. 22 мая.

331. Феофанов Ю. Дело Рано Абдуллаевой // Известия. 1990.18 янв.

332. Феофанов Ю. Защита законом. Как рассматривались протесты на Пленуме Верховного Суда СССР // Известия. 1988. 22 ноября.

333. Феофанов Ю. Как у них судят // Российская юстиция. 1995. № 4. С. 6-8.

334. Флетчер Дж. Презумпция невиновности // Сов. государство и право. 1989. №11.

335. Черданцев А. Ф. Юридические конструкции, их роль в науке и практике // Правоведение. 1972. № 2.

336. Шадрин В. С. Современные проблемы истины и ее установление в уголовном процессе // Современные проблемы уголовно-процессуального доказывания: Сборник статей. Волгоград. 2000. С. 5-19.

337. Шейфер С. А. О некоторых проблемах судебной реформы // Российская юридическая доктрина в XXI веке: проблемы и пути их решения. Саратов, 2001.

338. Шейфер С. А. Преодоление правового нигилизма — условие укрепления законности в уголовном судопроизводстве // Укрепление законности и борьба с преступностью в условиях формирования правового государства. М., 1990.

339. Шейфер С.А. О понятии и цели доказывания в уголовном процессе // Государство и право. 1986. № 9.

340. Шумилов В.М. Правовая система США. М., 2003. 400 с.

341. Эйсман А. А. Некоторые вопросы оценки как количественной характеристики достоверности доказательств // Вопросы кибернетики и право. М., 1967.

342. Элъкинд П.С. К вопросу о функции обвинения в советском уголовном процессе // Вопросы теории и практики прокурорского надзора. Саратов, 1978.

343. Якубович Н.А. Гносеологические основы доказывания по уголовному делу // Курс советского уголовного процесса. Общая часть. М., 1989.

344. Учебники и учебные пособия

345. Белкин А. Р. Теория доказывания: Научно-методическое пособие. М., 1999. 429 с.

346. Васильев Л. М. Фактические презумпции в советском уголовном судопроизводстве: Тексты лекций. Краснодар, 1977. 62 с.

347. Кириллов В. И., Старченко А. А. Логика: Учеб. для юридич. вузов и фак. ун-тов. 2-е изд. испр. и доп. М., 1987. 271 с.

348. Кокорев Л. Д., Кузнецов Н. П. Уголовный процесс: доказательства и доказыцвание. Воронеж, 1995. 272 с.

349. Копылов И. А., Резван А. П., Косырев В. Н. Криминалистическая версия и планирование расследования: Лекция. Волгоград, 2000. 36 с.

350. Карнеева Л. М. Доказательства в советском уголовном процессе: Учеб. пособие. Волгоград, 1988. 68 с.

351. Крапивинский С. Э. Общий курс философии: Учебник для студентов и аспирантов нефилософских специальностей. Волгоград, 1998. 472 с.

352. Криминалистика: Учебник. Изд. 2-е доп. и пер./ Под ред. д-ра юрид. наук, профессора Б. П. Смагоринского М., 2003.

353. Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А. Д. Бойкова, И. И. Карпеца. М., 1989. 640 с.

354. Ларин А. М., Мельникова Э. Б., Савицкий В. М. Уголовный процесс России: Лекции-очерки /Под ред. проф. В. М. Савицкого. М., 1997. 315 с.

355. Лубшев Ю. Ф. Адвокат в уголовном деле: Учебно-практическое пособие /Под ред. д-ра юрид. наук, проф. И. Б. Мартковича. М., 1997. 407 с.

356. Лузгин И. М. Логика следствия: Учебно-метод. пособие. М., 1976.65 с.

357. Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М., 1996. 560 с.

358. Перлов И. Д. Право на защиту: Учебное пособие. М., 1969. 40 с.

359. Печников Г. А. Принцип презумпции невиновности на предварительном следствии: Учебное пособие. Волгоград, 1992. 60 с.

360. Розин Н. Н. Уголовное судопроизводство. СПб., 1914.

361. Рустамов X. У. Уголовный процесс. Формы: Учебное пособие для вузов. М., 1998.

362. Смирнов А. ВКалиновский К. Б. Уголовный процесс: Учебник для вузов / Под общ. ред. А. В. Смирнова. СПб., 2004. 697 с.

363. Советский уголовный процесс /Под ред. С. В. Бородина. М., 1982. 578 с.

364. Спиркин А. Г. Философия: Учебник. М., 1998. 816 с.

365. Стецовский Ю. И. Советская адвокатура: Учебное пособие для вузов. М., 1989.

366. Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968. Т. 1. 470 с.

367. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1970. Т. 11.516 с.

368. Теория государства и права: Курс лекций /Под ред. Н.И. Матузо-ва и А. В. Малько. М., 1997.

369. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: Учебник /Отв. ред. П.А. Лупинская. М., 2003. 797 с.

370. Уголовный процесс России: Учебник /А. С. Александров, Н. Н. Ковтун, М. П. Поляков, С. П. Сереброва; науч. ред. В. Т. Томин. М., 2003. 821 с.

371. Уголовный процесс. Общая часть: Учебник для вузов. М., 1997.

372. Уголовный процесс. Учебник / Под ред. И. Л. Петрухина. М., 2001. 520 с.

373. Уголовный процесс: Учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности «юриспруденция» / Под ред. В. П. Божьева. 3-е изд. испр. и доп. М., 2002. 704 с.

374. Уголовный процесс: Учебник / Под ред. С. А. Колосовича, Е. А. Зайцевой. Волгоград, 2002. 573 с.

375. Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 11. СПб., 1996. 607 с.

376. Челъцов М.А. Советский уголовный процесс. М., 1962.

377. Якубович Н. А. Теоретические основы предварительного следствия: Учебное пособие. М., 1971.142 с.

378. Литература на иностранных языках

379. Sandrers A. From Suspect to Trial. The Oxford Handlbook of Crini-nology|Oxford, 1994.

380. Павлов С. Г. Проблемы на основите функции в социалистическая наказателен процес. София, 1960.

381. Popper K.R. Objective Knowledge-Oxford, 1981.

382. Abraham H. The Judicial Process. 2d.ed N. Y., 1968.

383. Best. The Principles of the Law of Evidence, 1875.

384. Dewey J. Reconstruction in philosrhy. Boston, 1957.

385. Frank J. Courts on Trial. N.V. 1963.

386. John Stiff. The Presumption of Inocence. «The Jourhal of Criminal Law and Criminology», V.XXV<1934.1.1. Словари и энциклопедии

387. Большая советская энциклопедия. Т. 49.1957. 623 с.

388. Ивин А.А., Никифоров А. Л. Словарь по логике. М., 1997. 384 с.

389. Кондаков Н. И. Логический словарь-справочник. 2-е изд., испр. и доп. М., 1976.

390. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1987. 797 с.

391. Словарь иностранных слов / Под ред. И. В. Лехтина, С. М. Лог-шиной, Ф. Н. Петровой, Л. С. Шаумяна. 6-е изд. перераб. и доп. М., 1964. 784 с.

392. Словарь по этике. 6-е изд. М., 1989. 430 с.

393. Философский энциклопедический словарь / Гл. ред. Л. Ф. Ильичев, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалев, В. Г. Панов. М., 1983. 840 с.

394. Диссертации и авторефераты диссертаций

395. Александров А. С. Язык уголовного судопроидзводства: Автореф. дис. . д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2003. 56 с.

396. Билалов М. И. Многообразие форм существования истины в совокупном познании: Дис. . д-ра философ, наук. М., 1991. 44 с.

397. Булатов Б. Б. Государственное принуждение в уголовном судопроизводстве: Дис. д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2003. 490 с.

398. Гаврилов Б. Я. Правовое регулирование защиты конституционных прав и свобод участников уголовного судопроизводства: Автореф. дис. . д-ра юрид. наук. М., 2004. 63 с.

399. Касумов Ч. С.-О. Презумпция невиновности в теории и практике советского уголовного судопроизводства: Дис. . канд. юрид. наук. М., 1980. 25 с.

400. Клейн А. А. Правовые и организационные аспекты процессуальной самостоятельности и независимости следователя органа внутренних дел: Автореф. дис. . канд. юрид. наук. М., 1992. 22 с.

401. Корнев Г. П. Идеонормативная концепция истины: Дис. . д-ра философ, наук. Н. Новгород., 1997. 410 с.

402. Кручинина Н. В. Основы криминалистического учения о проверке достоверности уголовно-релевантной информации: Автореф. дис. . д-ра юрид. наук. М., 2003. 54 с.

403. Кулагин Н. И. Управление государственными аппаратами органов внутренних дел (функционально-структурный анализ): Автореф. дис. . д-ра юрид. наук. М., 1990. 36 с.

404. Кустов КС. Принцип объективной истины в советском уголовном процессе: Автореф. дис. . канд. юрид. наук. Оренбург, 1970. 23 с.

405. Левченко О. В. Общеизвестные преюдициально установленные и законом презюмируемые факты и особенности их использования в уголовно-процессуальном доказывании: Автореф. дис. . канд. юрид. наук. Казань, 1994. 25 с.

406. Левченко О. В. Система средств познавательной деятельности в доказывании по уголовным делам и ее совершенствование: Автореф. дис. . д-ра юрид. наук. Краснодар, 2004. 55 с.

407. Либус И. А. Презумпция невиновности в советском уголовном процессе: Автореф. дис. . д-ра юрид. наук. Ташкент, 1983. 50 с.

408. Лисицин Р. Ф. Защитник подозреваемого на стадии предварительного расследования: Автореф. дис. . канд. юрид. наук. М., 1998.

409. Мизулина Е. Б. Уголовный процесс (концепция самоограничения государства): Дис. . д-ра юрид. наук. Ярославль, 1991. 269 с.

410. Михеенко М. М. Теоретические проблемы доказывания в советском уголовном процессе: Автореф. дис. . д-ра юрид. наук. Киев, 1984. 45 с.

411. Печников Г. А. Принцип презумпции невиновности и проблемы повышения качества предварительного следствия: Дис. . канд. юрид. наук. М., 1987. 190 с.

412. Токарева М. Е. Современные проблемы законности и прокурорский надзор в досудебных стадиях уголовного процесса: Автореф. дис. . д-ра юрид. наук. М., 2000. 55 с.

413. Шекшуева О. Н. Вероятность и достоверность в уголовно-процессуальной деятельности органов предварительного расследования: Автореф. дис. . канд. юрид. наук. М., 1998. 24 с.

414. Шматов М. А. Теория оперативно-розыскной деятельности в системе уголовно-правовых наук (по материалам органов внутренних дел): Автореф. дис. . д-ра юрид. наук. Волгоград, 2000.

Автор: Печников, Геннадий Алексеевич
Город: Волгоград
Год: 2005
Звание: доктора юридических наук
КОД ВАК: 12.00.09

Диссертация

Диалектические проблемы истины в уголовном процессе тема диссертации по юриспруденции

Автореферат

ПОХОЖИЕ РАБОТЫ

Диалектические проблемы истины в уголовном процессетекст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.09 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции на тему «Диалектические проблемы истины в уголовном процессе»

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции, автор работы: Печников, Геннадий Алексеевич, доктора юридических наук

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по теме "Диалектические проблемы истины в уголовном процессе"

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ «Диалектические проблемы истины в уголовном процессе»

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Диалектические проблемы истины в уголовном процессе»

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Печников, Геннадий Алексеевич, доктора юридических наук

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Диалектические проблемы истины в уголовном процессе"

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Диалектические проблемы истины в уголовном процессе»