Механизм государственной власти в странах Скандинавии. Конституционно-правовые аспекты

Исаев, Максим Анатольевич

Механизм государственной власти в странах Скандинавии. Конституционно-правовые аспектытекст автореферата и тема диссертации по праву и юриспруденции 12.00.02 ВАК РФ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Механизм государственной власти в странах Скандинавии. Конституционно-правовые аспекты»

На правах рукописи

ИСАЕВ МАКСИМ АНАТОЛЬЕВИЧ

МЕХАНИЗМ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ В СТРАНАХ СКАНДИНАВИИ. КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ

Специальность: 12.00.02 - конституционное право,

муниципальное право.

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени доктора юридических наук

МОСКВА, 2004 г.

Диссертация выполнена на кафедре конституционного права Московского государственного института международных отношений (Университет) МИД России

Официальные оппоненты:

член-корреспондент РАН М.В. Баглай

доктор юридических наук, профессор В.В. Маклаков

доктор юридических наук, профессор В.В. Оксамытный

Ведущая организация: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации

Защита диссертации состоится ". (£- ОЬ 2004 г. в ^ часов на заседании Диссертационного совета Д.209.002.05 по юридическим наукам при МГИМО (У) МИД России по адресу: 119454, Москва, проспект Вернадского, 76, ауд.¡/ОЗЗ

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке МГИМО (У) МИД России

Автореферат разослан

УЧЕНЫЙ СЕКРЕТАРЬ ДИССЕРТАЦИОННОГО СОВЕТА

к.ю.н, доцент Е.Я. Павлов

Актуальность темы исследования.

Государство на сегодняшний день продолжает оставаться наиболее универсальной формой организации человеческого общества. Продолжают сохранять свое значение для науки и ряд фундаментальных понятий и категорий общей теории права и государства, к которым относится, прежде всего, понятие механизма государственной власти. На протяжении многих десятилетий данное понятие в нашей стране толковалось как своеобразное отражение сущности общественных отношений, имеющих организационную форму государства. Во многом это объяснялось тем, что доктрина права у нас находилась под гнетом сильнейшего идеологического давления, следствием которого стал своеобразный формально-социологический подход к проблемам права и государства. Последнее рассматривалось через призму социальных отношений, надстройкой или формой выражения которых оно считалось.

Методологически такой путь вел в своеобразный тупик детерминизма. Государство, государственные отношения согласно существовавшим представлениям должны были быть отражением процессов, происходивших в обществе, опосредоваться ими и служить способом их стабилизации на определенном историческом отрезке развития. Самому праву при этом отводилась служебная роль. Право рассматривалось как выражение воли классовых сил, соотношение которых и отражалось в государственной организации. Фактически доктрина отказывала государству в значении правового феномена. Право и государство, таким образом, противопоставлялись друг другу.

Понятие механизма государственной власти в этой ситуации в лучшем случае могло претендовать на роль вспомогательного инструмента познания внутренней структуры государства. Оно могло быть только средством выражения приемов и методов руководства обществом. Данный тезис во многом способствовал поглощению понятия механизма государственной власти другим не менее фундаментальным понятием - механизм государства. При социологическом подходе увидеть различие между этими двумя понятиями весьма затруднительно.

Вместе с тем государство и право суть неразрывные понятия. Право играет не служебную, а главную, опосредующую роль для государства, его организации и определения сферы компетенции его органов, порядка их взаимодействия, принятия ими решений. Соответственно, актуальность избранной темы обусловлена во многом еще и тем, что само государство, механизм его власти рассматриваются автором через призму права, при помощи юридического метода. Кроме того, впервые в отечественной науке конституционного права анализ понятия механизма государственной власти проводится на материале скандинавских стран.

Данная попытка является также весьма актуальной, поскольку научное осмысление чужого опыта, учет достижений.нашит гогрдей, .исторически связанных с Россией не только принадлежи1 >с$8£г егиону (с

СП 09

Норвегией, например, у нас единая граница), но и многовековыми культурными, политическими и экономическими связями, представляются крайне необходимыми. Немаловажным является и то, что Дания, Норвегия и Швеция играют довольно активную роль в механизме ОБСЕ, кроме того, Швеция и Дания состоят членами Европейского Союза. Соответственно, исследование конституционного права этих стран под углом понятия механизма государственной власти, проводимое впервые в отечественной скандинавистике, по нашему мнению, обогатит современную науку конституционного права зарубежных стран. Предмет исследования.

Предметом исследования настоящей диссертации является в первую очередь комплекс норм, регулирующих отправление государственной власти в трех странах Скандинавии: Дании, Норвегии и Швеции1. Проявление регулирующей силы действия данного комплекса норм выражается в становлении по сути однотипных институтов власти в этих странах. Органы государственной власти и управления трех стран Севера Европы институционально образуют однотипный механизм, позволяющий на должном концептуальном уровне отличать его от аналогичных механизмов государственного властвования в остальных странах Западной Европы. Последнее обусловлено своеобразным методологическим подходом юристов Северных стран к понятию государства в рамках так называемого «скандинавского правового реализма». Анализ данного учения с точки зрения объективного юридического метода также составляет предмет настоящей диссертации. Состояние разработанности проблемы

В целом необходимо констатировать, что понятие механизма государственной власти является достоянием отечественной доктрины права. Впервые термин встречается уже в работах дореволюционных юристов: А.С. Алексеева, Н.И. Лазаревского, Ф.Ф. Кокошкина и др. Тогда это понятие разрабатывалось с формальной стороны, то есть получило чисто правовую оценку в трудах таких юристов как: А.И. Елистратов, А.А. Жилин, Н.М. Коркунов, М.Я. Магазинер, А.А. Рождественский, В.А. Савальский и др. Небезынтересно отметить, что взгляды русских правоведов вырабатывались в ходе критики концепций ведущих европейских юристов той поры (в основном французских и немецких): А. Аффольтера, О. Гирке, Л. Дюги, Г. Еллинека, Г. Кельзена, О. Мейера, В. Орландо, М. Ориу и др. В результате русской доктриной права была выработана концепция государства, государственного органа и государственной власти в виде нормы (системы норм), регулирующей их деятельность в качестве субъекта права или правоотношения (на последнем особенно настаивал Н.М. Коркунов). Перед

1 К скандинавским странам принято относить также и Исландию. Однако эта страна входит скорее в географическое понятие стран Скандинавии, отличаясь от своих соседей как языков таю и'важнейшими принципами государственного строя. В связи с чем эта страна исклгочепа'из*предмета диссертационного исследования.

самой революцией две отмеченные выше концепции представляли собой главные течения в русской конституционной науке.

Советская наука, во многом ввиду необходимости построения государства нового (социалистического) типа, привнесла в исследование проблемы налет марксистского социологизирования. В понятии механизма государственной власти стали отмечать не формальный его аспект, а содержательную сторону - конкретные способы осуществления власти государственными органами. В полной мере отмеченная выше тенденция встречается в трудах Д.Я. Магеровского, Е.Б. Пашуканиса, П.И. Стучки и др. После Второй мировой войны понятие механизма государства как более широкое по отношению к механизму государственной власти теоретически обосновывалось в трудах А.И. Денисова, Н.Г. Александрова и др. В послесталинскую эпоху объем исследований значительно возрос, появились труды: С.С. Алексеева, А.М. Васильева, В.А Власова, Н.А. Волкова, В.Е. Гулиева, В.Г. Каленского, Ю.М. Козлова, В.В. Копейчикова, Б.М. Лазарева, В.А. Леванского, В.О. Лучина, В.М. Манохина, А.В. Мицкевича, B.C. Основина, И.М. Степанова, В.О. Тененбаума, Ю.А. Тихомирова, В.Е. Чиркина, Б.В. Щетинина, Ц.А. Ямпольской и др. Параллельно шел процесс разработки вопросов государственного (конституционного) права зарубежных стран, в которых активно применялась данное понятие, разросшееся до объема категории. Это труды таких ученых, как А.С. Автономов, М.В. Баглай, В.Н. Даниленко, И.П. Ильинский, Б.С. Крылов, И.С. Крылова, Н.С. Крылова, Э.Л. Кузьмин, Ю.И. Лейбо, В.В. Маклаков, А.А. Мишин, A.M. Осавелюк, Б.А. Стародубский, В.А. Туманов, Ю.П. Урьяс, Л.М. Энтин. В середине 70-х годов прошлого века вышла первая работа М.А. Могуновой, посвященная государственному строю скандинавских стран. Вместе с тем в полной мере специфика механизма государственной власти стран Северной Европы до конца так и не исследована2. Заслуживающим внимания следует признать и недавно защищенное диссертационное исследование: Ракитская И.А. «Формы парламентского контроля в скандинавских странах и Финляндии». М., МГИМО, 2001.

Непосредственно сама доктрина права стран Скандинавии дает нам богатый материал теоретических обобщений, который автор переработал в русле заявленной темы диссертационного исследования. Прежде всего, это работы: Й. Анденеса, Н. Андрена, Н. Герлитца, П. Гермера, Ф. Кастберга, В. Лундштедта, К. Оливекроны, Т. Опсала, А. Росса, М. Сёренсена, Ф. Стерцеля, X. Стрёмберга, С. Стрёмхольма, А. Хегерстрёма, X. Цале, Т. Экхоффа и др.

2 Исключение составляют работы: Могунова М.А. Скандинавские государства: центральные органы власти. М., 1975; она же. Государственный строй Швеции. М., МГИМО, 1983; она же. Скандинавский парламентаризм. Теория и практика. М., 2001; Исаев М.А. Основы конституционного строя Норвегии. М., 2001, он же. Основы конституционного права Дании. М., 2002.

Вместе с тем после Второй мировой войны в странах Северной Европы произошла дифференциация юридических наук, в результате чего от конституционного (государственного) права - statsforfatningsret -отпочковалась наука политология или государствоведение (statsvitenskap), как называют ее сами скандинавы, что привело к еще большей формализации науки конституционного права, категории и понятия которой стали трактоваться в русле: норма - практика ее реализации, юридические конструкции конституционного права. Таким образом, лишний раз была подчеркнута глубокая юридизированность понятий и категорий конституционного права.

Поясним: сейчас в Скандинавии конструкция государства и его органов трактуется как реализованная норма, конструкция разделения властей - как распределение власти или баланс властей. То есть теоретическое представление о существовании государства, его органов и т.п. всецело исследуется через призму их действительности. Коррелятом данной концепции служит учение о действующем (действительном) праве -gaeldende ret, имеющим глубокие корни в понятии «Geltung», терминологически восходящем к Марбургской школе неокантианства. Получается, что государство действительно для своих подвластных, поскольку действенны меры органов государства. Эта и некоторые другие теории проанализированы в главе первой диссертации. Методология исследования

При работе над темой диссертации автор широко применял метод научной диалектики, рассматривающий общественное явление как непрерывно становящееся, развивающееся по объективным законам нашего сознания. Подобный подход позволил структурировать изучаемое явление и системно изложить, полученное в ходе исследования знание. В связи с этим методы структурного и системного анализа в равной мере были использованы при работе над диссертацией. Развитие институтов конституционного права скандинавских стран потребовало освещения данного процесса с помощью общеисторического метода. Методы логической дедукции и индукции служили топологическим инструментом при анализе основных элементов механизма государственной власти стран Северной Европы. Поскольку предмет исследования сложносоставной, мы исследовали правовые системы трех стран при помощи сравнительно-правового метода.

В диссертации также широко использовался юридико-догматический метод.

Цели исследования

Главная цель диссертационного исследования заключалась в четком определении с точки зрения права понятия механизма государственной власти, отделении его от родственного понятия «механизм государства». Реализация данной цели потребовала восстановления в правах юридического метода, что привело диссертанта к юридическому пониманию государства,

концептуальным выражением которого становится понятие юридической конструкции механизма государственной власти.

Вторая цель, вытекавшая из реализации первой, состояла в анализе содержания и форм понятия механизма государственной власти в странах Скандинавии. В этом регионе вплоть до сегодняшнего дня сохраняются сильные позиции учения правового реализма, аксиология которого, понимание объективного и необъективного в правовом материале находят свое выражение в своеобразии конституционного регулирования отправления государственной власти.

Задачи диссертации, определяемые целями исследования избранной темы, состоят в следующем:

- дать критический анализ основных положений доктрины скандинавского правового реализма, раскрыть правовое содержание понятия механизма государственной власти и на этой основе выявить и проанализировать структуру, организационное строение и компетенцию элементов механизма государственной власти в странах Скандинавии;

- установить и раскрыть юридическое содержание актов реализации государственной власти в рамках каждой из ее ветвей: исполнительной, законодательной и судебной;

- раскрыть с помощью юридического метода способы и формы взаимодействия основных ветвей власти (на примере скандинавского парламентаризма, модели конституционного контроля, теории баланса власти или ее распределения и т.д.);

- проанализировать неформальные элементы механизма государственной власти - те элементы гражданского общества, посредством которых наблюдается взаимное проникновение или, лучше сказать, сращивание государства и гражданского общества.

Научная новизна диссертации определяется в основном тем, что в ней впервые в отечественной науке конституционного права дан анализ содержания и формы понятия механизма государственной власти на примере Скандинавии. Впервые также исследован механизм судебной власти стран данного региона. Диссертация представляет собой целостную, самостоятельную работу, проводящую исследование всей совокупности организационных форм институтов государственной власти Дании, Норвегии и Швеции. В работе выявлены и проанализированы конкретные формы деятельности органов государственной власти и управления. Таким образом, в отечественной науке решена крупная научная проблема целостного понимания механизма государственной власти стран Скандинавии.

Разработка темы диссертации позволила сформулировать ряд новых положений и выводов, выносимых на защиту:

1. Анализируя понятие «механизм государственной власти» в правовом контексте, диссертант приходит к выводу о необходимости определения этого понятия через ряд фундаментальных юридических конструкций. Подобного рода прием позволяет четче провести разграничительную линию

между родственными понятиями «механизм государственной власти» и «механизм государства». Последнее мыслится как совокупность всех органов государства, занятых осуществлением функций государства. Именно применение понятия юридической конструкции к определению механизма государственной власти позволяет нам понимать его как правоотношение, объектом которого являются властные отношения в обществе, урегулированные правом, а субъектом - главные органы государственной власти, вступающие друг с другом в правоотношение по поводу государственной власти.

ret) и распределения (баланса) власти. Непосредственной основной этой концепции служит учение скандинавских юристов о конституции (основном законе), цель которой, в первую очередь, заключена в выделении внутри правовой системы группы основных формальных (прежде всего процессуального характера) норм, предмет регулирования которых состоит в создании условий для функционирования государственного аппарата в целом. Поскольку основной закон содержит в большинстве случаев нормы процессуального характера, то конституция регулирует основные формы деятельности органов государства, их взаимоотношения друг с другом. Кроме того, школа скандинавских правовых реалистов достаточно последовательно утверждает своеобразную аксиологию права вообще. В нашем случае эта аксиология отражена в ряде условий, при которых конституционное регулирование деятельности механизма государственной власти получает необходимую действенность. Именно в этом видится ценность конституционного регулирования отношений между главными органами государственной власти в странах Скандинавии.

3. Последнее десятилетие XX века ознаменовалось вступлением Швеции в ЕС. Дания присоединилась к Сообществу еще в 1972 г. В 1992 г. Норвегия пошла по пути установления ассоциированного членства с Евросоюзом. Все эти изменения сказались на конституционном регулировании, поскольку в некоторых областях преимущество над нормами конституционного права стран-участниц получили нормы права ЕС. Способы имплементации норм европейского права во внутреннее законодательство трех Северных стран позволяют нам говорить об интернационализации правовой основы механизма государственной власти в этом регионе. Сегодня в области регулирования осуществления исполнительной, законодательной и судебной властей мы встречаем группу норм, отсылающих напрямую к актам Союза, либо уполномочивающих национальную администрацию действовать во исполнение общей компетенции как страны-участницы, так и ЕС. Но при

этом следует отметить, что вплоть до сего дня скандинавские страны активно и успешно отстаивают приоритет своего права над правом ЕС в области соблюдения стандартов прав и свобод человека. По общему мнению, именно в этой области за скандинавами уже с середины XX столетия прочно удерживается мировое лидерство.

4.Механизм исполнительной власти является лишь частью общего механизма по отправлению власти государственной. В рамках исполнительной власти действует ряд субъектов: глава государства (монарх), правительство и органы центрального управления (сеМгаЦогуа^ш^). Каждый из них наделен собственной компетенцией, осуществление которой, тем не менее, возможно только во взаимодействии как с другими органами исполнительной власти, так и органами других ветвей государственной власти. Подобная связанность придает свойства правоотношения актам функционирования правительства, порядка его назначения и отставки, определения ответственности министров, взаимодействия правительства и центрального аппарата. Считается, что в последние десятилетия роль монарха в механизме государственной власти значительно ослабла. Однако на примере скандинавских стран мы видим, что институт монархии является необходимым связующим звеном как между законодательной и исполнительной ветвями власти, так и для осуществления самой правительственной прерогативы. В Дании и Норвегии акты правительства получают юридическую силу только с санкции монарха. Положение монархии в Швеции после конституционной реформы 1968-1973 гг. действительно резко ослабло. Король стал исключительно церемониальной фигурой, однако, и здесь за ним были сохранены некоторые полномочия: председательствование в Государственном совете, Внешнеполитическом комитете, что позволяет видеть в его фигуре дополнительный знак прочности общего фундамента механизма исполнительной власти.

5.Одним из главных принципов законодательной власти в Скандинавии является парламентаризм. Парламентаризм определяется нами как особая форма сотрудничества законодательной и исполнительной властей. С юридической точки зрения, такая форма сотрудничества выражена в ряде урегулированных правом институтах, как-то: институт вотума недоверия, институт права роспуска парламента, институт формирования правительства. Совокупность этих институтов порождает своеобразный механизм взаимодействия между правительством и парламентом, когда правительство определяет повестку дня работы представительства, а последнее - состав кабинета. В дальнейшем именно парламентаризм служит основой институциональных мер контроля законодательной власти за исполнительной.

б.Парламенты скандинавских стран сегодня превратились в главные органы государственной власти, политика которых оказывает решающее воздействие на состояние как всего государства, так и его политической системы. За всю историю своего развития представительные органы власти

стран Скандинавии проделали путь от органов цензовой демократии, формировавшихся на основе косвенных выборов, до современного демократического органа пропорционального представительства. Особенности последнего в этом регионе направлены, с одной стороны, на максимальный учет предпочтений избирателей, а, с другой стороны, на стабилизацию партийной системы, гарантирующую ее от чрезмерного дробления. Законодательство о выборах Северных стран содержит на этот счет четкие постановления. В целом система выборов нацелена на формирование работоспособного представительного органа с относительным большинством, позволяющим обходиться без нестабильности, присущей коалиционным кабинетам. Структура парламентов Дании, Норвегии и Швеции также во многом направлена на достижение при помощи организационных средств работоспособного парламента как главного элемента механизма государственной власти. В непоследнюю очередь структура скандинавских парламентов направлена на интенсификацию мер парламентского контроля.

7.Практика делегированного законодательства широко развита в Скандинавии. Однако представляется, что его основные формы направлены не на ущемление основной законодательной прерогативы парламента, а на дополнение ее, что вызвано особым типом государства - государства всеобщего благоденствия. Помимо общих ограничений, налагаемых конституцией на перечень предметов делегации, конституционное право различает норму формального законодательства и норму делегированного, оставляя их равными по силе. В целом практика делегированного законодательства представляет собой особый элемент взаимодействия трех основных ветвей власти в Скандинавии, где каждому из субъектов данного взаимодействия принадлежат свои особые полномочия как по взаимному контролю, так и по формированию материального содержания самих актов делегированного законодательства.

8. Механизм судебной власти в этих странах включает в себя не только суды общей и специальной юрисдикции, но также и органы, традиционно относимые к отрасли исполнительной власти, оказывающие содействие в отправлении правосудия. В диссертации делается вывод, что органы прокуратуры и некоторые органы полиции в странах Скандинавии должны быть включены в понятие «судебная власть». Здесь вышеназванные органы представляют собой особое дополнение к общей системе судебной власти, терминологически обозначаемое как «обвинительная власть» (anklagemyndighet), в процессуальном отношении составляющее особую часть судов. Никаких иных полномочий, кроме поддержания обвинения в суде и надзора за следствием скандинавская прокуратура не имеет. Кроме того, отличительной чертой судебной власти в этом регионе служит стойкая практика формирования преюдикатов высшими органами правосудия и подчинение этим преюдикатам нижестоящих судов. Особо следует подчеркнуть, что как нигде, а именно в учении о судебном преюдикате

проявляются доктринальные постулаты скандинавского правового реализма о действенности права. Именно в судебном решении находится главный критерий действенности правовой системы страны и судебная власть, будучи главным субъектом выявления этой действенности, получает тем самым дополнительный стимул к собственной формализации в качестве особого элемента общего механизма государственной власти.

9. Другим наиболее зримым проявлением особого положения органов судебной власти в общем механизме государственной власти является институт конституционного контроля. В странах Скандинавии он имеет устоявшиеся формы осуществления, классификация которых позволяет объединить в одну группу Норвегию и Данию, где суды общей юрисдикции имеют полномочия по проверке законов на предмет соответствия их конституции. В Швеции, где такие полномочия тоже закреплены за судами, однако, действует орган конституционного надзора - Законодательный совет, который в превентивном порядке выносит консультативные заключения о конституционности законопроектов. В последние годы, начиная с 2000 г., здесь, тем не менее, наблюдается усиление роли судов общей компетенции в деле конституционного контроля, что связано, с одной стороны, с активизацией политических сил в обществе, выступающих за укрепление гарантий соблюдения демократических прав и свобод, а с другой стороны -влиянием европейских правовых стандартов на Швецию. Данное влияние, в первую очередь, находит выражение в отказе шведских судов от доктрины «явной ошибки», которой они дотоле придерживались при проверки законов на предмет соответствия их конституции. В целом же судебная система стран Скандинавии представляет собой существенный элемент общего механизма государственной власти, в котором имеет собственное положение и компетенцию.

10. Общественные объединения (корпорации), политические партии и органы местного самоуправления традиционно не относятся к понятию механизма государственной власти. Однако в современных условиях становления демократии вышеназванные элементы гражданского общества служат своеобразным «переходным мостиком» от населения к органам государственной власти. В рамках корпоративных объединений граждане активнее вовлекаются в управленческий процесс. В немалой степени этому способствует организация органов местного самоуправления и национальной (культурной) автономии. Как и корпорации, последние de iure не входят в структуру государственного аппарата, но в целом несут основную функцию по доведению практических мер управления до самых «низов, до конкретного субъекта». Таким образом, механизм государственной власти стран Скандинавии включает в себя значительные, если не сказать основные, элементы гражданского общества, что сказывается на общедемократическом процессе осуществления государственной власти.

Практическая значимость диссертации

В результате исследования существенно обогащено общетеоретическое представление о формах и содержании понятия «механизм государственной власти», что может найти свое отражение в учебных курсах по теории права и государства, конституционному праву зарубежных стран. Положения и выводы работы могут оказать реальную помощь при анализе ситуации в скандинавских странах практическим организациям системы МИД РФ, работы Правительства, Государственной Думы и Администрации Президента РФ. Позитивный опыт конституционного регулирования государственно-правовых отношений может быть использован в процессе формирования институтов демократии в современной России, совершенствования работы органов исполнительной, законодательной и судебной власти страны. Апробация результатов исследования

Диссертационное исследование было выполнено, обсуждено и получило рекомендацию к защите на кафедре конституционного права МГИМО (У) МИД России. Научные положения и выводы диссертации нашли отражение в авторских публикациях, указанных в автореферате и библиографии к диссертации, выступлениях на международных конференциях («Дания - культура и общество» от 2.04.2002 г.), научных докладах на кафедре Конституционного права МГИМО (У) МИД России. Положения работы использованы при создании спецкурсов: «Политическая система стран Скандинавии и Финляндии», «Конституционное право стран Северной Европы». Структура работы

Общая архитектоника работы определена объектом и предметом, целью и задачами диссертационного исследования. Оно состоит из введения, пяти глав, заключения и списка использованной литературы.

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, раскрывается степень ее научной разработанности, излагаются цели и задачи, указывается методологическая основа диссертации, приводятся тезисы, выносимые на защиту. Здесь же выявляются практическая значимость и новизна диссертации, характер апробации ее основных положений.

В главе первой работы «Содержание и форма понятия механизма государственной власти в странах Скандинавии» дается развернутый анализ соддержания понятия «механизм государственной власти», прослеживается выражение данного понятия в материале доктрины скандинавских стран.

В парагарафе первом данной главы автор приходит к выводу о необходимости возвращения к строго юридическому мышлению в исследованиях, связанных с изучением государства, его элементов, форм и принципов организации. В значительной степени это можно сделать, только перейдя на почву строго юридического мышления, одной из форм которого является понятие «юридической конструкции». Лишь таковой подход позволяет различать два родственных понятия, которым до сих пор

оперирует наука теория государства: «механизм государства» и «механизм государственной власти». С позиций социологического подхода данные понятия различались по структуре своего организационного строения. Так, механизм государства представляется до сих пор в виде определения органов государства, занятых отправлением функций государства, а механизм государственной власти в рамках данного метода мог претендовать на определение в качестве системы взаимодействия органов государства по поводу его главнейшей функции - функции публичной власти.

Таким образом, соотношение между этимим двумя понятиями представляется как соотношение между общим и частным определением одного и того же предмета. Насколько данное соотношение явлется ценным с гносеологической точки зрения, можно и нужно спорить, но с точки зрения права это соотношение, увы, ничего не дает исследователю. С исторической точки зрения, и на это указывается в п. 1.1.2 диссертации, данное противопоставление общего и частного определения родилось в начале эпохи Нового времени при господстве натурфилософских взглядов на природу человека, общества и государства. В праве данные взгляды приобрели форму механистической аналогии: рычагов, приводных ремней и пр., словом, всего того, с помощью чего механизмы выполняют свое предназначение.

Соответственно, представляя государство в виде машины, определенного механизма из изучаемого явления исчезает собственно спецефически юридическое - в нашем случае государства и институтов публичной государственной власти. Задача поэтому заключается в том, чтобы вернуть в исследование специфически юридическое, заменив им социологическое мировоззрение правововедов. Подобное «превращение» возможно на почве права с использованием юридико-догматического (или как его еще называют «формального») метода. Механизм государственной власти, в таком случае, получает форму юридической конструкции власти.

Само понятие юридической конструкции нуждается в пояснениии, поскольку оно относится одновременно к самому простому — тому, без чего не обходится ни одно серьезное юридическое исследование, и - самому сложному понятию юридической науки. На сегодняшний день отечественная доктрина права отождествляет понятие юридической конструкции с понятием модели3. Фактически подобного рода аналогия упрощает понятие конструкции. С таким же успехом ее можно сравнить со схемой, системой и другими приемами организации ряда фактов (явлний). Но в реальности понятие юридической конструкции не сводится к приему организации группы фактов (явлений), ее роль неизмеримо глубже - она является

3 См.: Черданцев А.Ф. Юридические конструкции, их роль в науке и практике// Правоведение, 1971, № 3, Ср. материалы недавно состоявшейся научной конференции, где тема юридической конструкции была одной из важнейших: Проблемы юридической техники/ Под ред. В.М. Баранова. Нижний Новгород, 2000. Ср. Леванский В.А. Моделирование в социально-правовых исследованиях. М., 1986.

способом (инструментом) решения правовых проблем, для которых схема модели, то есть схема подражания, сущностно не подходит.

Поэтому юридическая конструкция есть средство мышления определенных закономерностей развития государства в форме права, правовых понятий. Правовые понятия, становясь предметом юридической конструкции, превращают понятие механизма государственной власти из социологического понятия как совокупности органов государства, занятых отправлением публичной власти, в совокупность юридических норм, находящих свое претворение в практике формирования органов государства и осуществления ими своей компетенции.

Общая теория права применительно к государству досточно давно выработала несколько таких конструкций: государство-объект права, государство-субъект права, государство-правоотношение и государство-нормативный порядок. Появление в науке всех вышеперечисленных конструкций государства и государственной власти было обусловлено определенными историческими причинами. Например, конструкция государства-объекта права воплотилась в исторической форме абсолютизма, господствовавшего в Европе в XV - XIX веках, конструкция государства-субъекта права больше всего соответствовала реалиям либерального правопонимания, отражением чего служил негативный тип отправления государственной власти в виде государства «ночного сторожа» и т.п.

В сегодняшних условиях развития современного типа правового социального государства (Sozialer Rechtsstaat) объективно конкурируют три последние из перечисленных нами юридические конструкции государства и государственной власти. Приоритет выбора каждой из них, на наш взгляд, зависит от конкретной цели, преследуемой сувереном. С одной стороны, это явно удобно, поскольку таким образом становится очевидна несостоятельность полного отрыва правового регулирования от социальных форм, своеобразным обрамлением которых оно служит, но, с другой стороны, мы вынуждены констатировать явную эклектику современного типа отправления государственной власти. В этой связи наиболее вероятной, отвечающей принятому нами критерию юридического, мы считаем конструкцию государства- правоотношения, объектом которого служат властеотношения, осуществляемые субъектами политического властвования. Именно правоотношение придает этому процессу необходимую правовую форму и устойчивое правовое содержание.

Параграф второй первой главы диссертации посвящен практически неисследованному в нашей доктрине вопросу скандинавской юридической науки выработанной ею концепции государства, государственного органа и, соответственно, механизма государственной власти.

Скандинавская юридическая наука вплоть до начала XX столетия находилась под сильнейшим влиянием немецкой доктрины, чему есть вполне объективные причины, среди которых можно назвать географическую близость этих стран к Германии, влияние средневековых университетов, где

профессорами были преимущественно немцы, и ряд других. В начале девятнадцатого века учение исторической школы права, господствовавшее в университетских кругах Скандинавии, было радикально преобразовано в мощнейшее (продолжающееся развиваться вплоть до сего дня) движение социологии права (Natur der Sache). Уже тогда юристы этого региона поставили на повестку дня первым вопрос о соотношении факта права факту реальности - тому, что в действительности происходит в обществе. В начале XX века этот вопрос получил неожиданное решение в возникшей тогда же школе «скандинавского правового реализма».

Основной постулат «реалистов» заключен в том, что существует непреодолимая пропасть между фактом реальности, фактом сознания, рефлектирующего данную реальность и средством языкового выражения отображенного факта реальности в сознании. Казалось бы, из подобного тройного противоречия не выпутаться. Однако выход, как считал основоположник даного учения, выдающийся шведский философ, теолог и юрист Аксель Хегерстрём, может быть найден в психическом мире человека, в его эмоциях и чувствованиях. Именно эти рефлекторные стороны человеческой личности ближе всего стоят к своим раздражителям — фактам действительности, к окружающей среде. Необходимо только очистить эти эмоции от наносного, соматического, что вызвано воспитанием человека, социальной средой, в которой он рос и т.д. Операция очищения производится посредством критики понятия реального - выявления того, насколько полно соответствие между объективной вещью и понятием, отражающим данную вещь в сознании.

После очищения в остатке обнаруживается основополагающее понятие ценности, переживаемой человеком в качестве фундаментального критерия его отношения к действительности. При этом нужно отметить, что сама ценность реального, отраженного в объективном мире, аналога не имеет. Подобная операция позволила Хегерстрёму и впоследствии его сторонникам выработать понятие модальности характера права вообще, выводимого из чувства принуждения, которое сопровождает всякое отправление права в духовном мире человеческой личности. Таким образом, право в учении скандинавских правовых реалистов получает определение в виде особой логической системы норм, содержанием которых является приказ законодателя (суверена), чей авторитет признается адресатами данного приказа в форме чувства принуждения. Именно последняя черта правового чувства придает праву объективность, но одновременно с этим затемняет его реальный смысл. На сцену выходит такая сторона права, как общая его рациональность, отражение в гносеологическом смысле правильности (истинности) устройства общества, государства, формы отношений между людьми. Государство, вследствие этого, получает форму правильной и поэтому реальной организации.

Именно последний постулат имеет громадное значение вплоть до сегодняшнего дня для науки конституционного права скандинавских стран.

Сегодня в лучших традициях правового реализма скандинавские конституционалисты считают, что государство есть всего лишь навсего правильная форма организация государственной власти. Критерий правильности формы в первую очередь обусловлен тем, что сама форма власти имеет четкую правовую суть, это правовая форма. В связи с чем государство в любой из скандинавских стран относится к типу правового государства. Следующим критерием, но зависящим целиком от первого, выступает концепция правильной организации самого института публичного властвования. Правильность его организации достигается за счет дифференциации норм права на два вида: нормы отношения и нормы компетенции. Каждая из этих групп направлена целиком либо на констатацию статуса государственного органа, либо на закрепление материального содержания его компетенции. Структура органа и внутренняя система взаимоотношений его членов также регулируются данными группами норм.

Соответственно, государство окончательно получает форму определенного правоотношения, в котором и реализуются вышеуказанные виды норм. Главным, можно даже сказать, почти единственным источником таких типов норм является конституция (основной закон) страны. В этой стороне скандинавского конституционализма мы можем видеть одновременно сильнейшее влияние теории Ганса Кельзена. Согласно постулатам его учения скандинавы считают, что конституция представляет собой главную форму выражения двух типов основных норм материального и формального содержания.

Проблеме реализации данных норм посвящен третий параграф первой главы диссертации «Конституционно-правовые аспекты механизма государственной власти в Скандинавии».

Конституция как lex fundamental is представляет собой основную точку опоры, на которой строится весь механизм государственной власти в регионе Севера Европы. Данный вывод скандинавских конституционалистов вряд ли можно посчитать оригинальным, поскольку его истинность неоспорима в современной науке конституционного права. Однако взаимосвязь норм-отношения и норм-компетенций, отраженная в конституции, согласно взглядам скандинавских реалистов, находит свое выражение в противопоставлении их друг другу. Согласно воззрениям юристов этого региона, данное противопоставление обусловлено действенностью главной нормы конституции, регулирующей порядок изменения или принятия нового основного закона или поправок к нему.

В некотором роде в этих взглядах отражается своеобразие конституционного регулирования у наших соседей, где непреложным принципом его правильности является принцип causa remota или fons remota конституционного права4. Как известно, реализацией именно этого принципа

4 Весьма подробно эта проблема рассмотрена в кашей работе: Исаев М.А. Основы конституционного права Дании. М., 2002. С. 48 и сл. См. также фундаментальные

конституционного права Россия не может похвастаться. Скандинавы же не только активно применяют его, но и делают весьма далеко идущий вывод о преобладании в рамках данного принципа нормы-компетенции над нормой-отношением: «Нормы возможного всегда являются основанием для норм долженствования, или, другими словами, все действенные нормы-отношения выводятся из действенных норм-компетенций»5.

Коль скоро государство представляет собой правильную или истинную форму властной организации, то школой скандинавского правового реализма предлагается свой вариант решения проблемы действенности права «gasldende ret». В диссертации решается проблема действенности конституционного права, конституционного регулирования (п. I.3.2.), в конечном счете, дается ответ на вопрос, можно ли считать конституции Дании, Норвегии и Швеции реальными, а не фиктивными актами.

Сама проблема «действенности» имеет глубокую подоплеку в Марбургской школе неокантианства, оставившей глубокий след и на скандинавской почве. Неокантианцы под данным понятием понимали взаимосвязь объекта реального мира с тем значением, который он приобретал в отраженном состоянии в сознании исследователя. Ими постулировалось несовпадение идеального (отраженного в сознании) с реальным, существующим независимо от сознания. Но именно данная независимость объекта от его представления и делала сам объект незначимым для исследователя. Скандинавские правовые реалисты перенесли эту проблему из сферы общей гносеологии в область нормативного регулирования, поставив перед собой задачу разрешения вопроса, насколько объективное содержание нормы, данное ей законодателем, совпадает с тем, что эта норма содержит в себе в момент собственной реализации. Например, в нашей науке ставился одно время аналогичный вопрос: насколько содержание правоотношения соответствует содержанию нормы, его вызвавшей.

Но особенность «реалистического» взгляда на правовые явления обусловила и определенные отклонения от собственно субъективно-идеалистического варианта решения «действенности» права. Скандинавы выработали в течение довольно долгого времени доктрину судебного прецедента (преюдиката), который и служит главным средством решения проблемы действенности конституции, всего корпуса права, вообще. Конституция является документом прямого действия, например, в Дании и Норвегии суд общей юрисдикции независимо от обстоятельств дела в первую очередь применяет к нему норму конституции и только потом уже нормы текущего законодательства. На этом держится практика конституционного контроля, осуществляемого судами в странах

исследования: Castberg F. Rett og revolusjon i Norge. Oslo, 1974. S. 19 и сл., Ross A. Dansk forfatningsret. Bd. 1. Kebenhavn, 1959. S. 48 и сл.

5 Opsahl Т. Delegasjon av stortingets myndighet. Oslo, 1965. S. 23.

Скандинавии. В Швеции несколько иная, но в целом, похожая модель конституционного регулирования.

Суд, судебное решение, таким образом, и есть искомый критерий действенности права, того, насколько полно и эффективно в правоотношении реализуется содержание, смысл, заложенный в норму законодателем. К слову сказать, именно доктрина «действенного права» может служить своеобразным критерием отличия стран Севера Европы от стран континентальной системы права. По общему убеждению скандинавы составляют особую правовую семью, ближе всего стоящую к англосаксонской системе.

Другой особенностью конституционного регулирования механизма государственной власти в странах Скандинавии является доктрина «распределения или баланса власти». Именно таково терминологическое обозначение в науке этого региона хорошо известного принципа организации государственной власти как «разделение властей». С одной стороны, суть «нового» прочтения старого принципа конституционного права, по мысли северных конституционалистов, заключена в установлении особого механизма взаимного контроля трех традционных ветвей власти, осуществляемого как организационными, так и материальными средствами, средствами материального содержания объема компетенции той или иной ветви власти.

С другой стороны, в странах Скандинавии считают, что особенности регулирования механизма государственной власти лежат в сфере дифференциации норм, на основе которых и происходит реализация власти в форме правоотношения. Нормы эти характеризуются как нормы персональные - определяющие круг лиц, входящих в орган государственной власти, нормы процессуальные - определяющие порядок деятельности самих органов, и нормы материальные - определяющие круг вопросов, подведомственных каждому органу. Все эти три типа норм находятся друг с другом в функциональной зависимости, т.е. они не могут быть реализованы раздельно. А раз так, то и формально можно говорить не о разделении власти, а о ее распределении. На наш взгляд, корни данной теории обусловлены сложившейся в конце XIX века в этих странах особой социальной среды классового сотрудничества, что позволило рассматривать ситуацию в обществе как равновесие основных политических сил.

Последняя четверть прошлого, XX века, ознаменовалась сильнейшим воздействием на конституционное право стран Европы учреждением Европейского сообщества (с 1992 г. Европейского союза). Естественно, в первую очередь это воздействие сказывалось на основных законах стран-участниц. Дания вступила в ЕЭС в 1972 г., Швеция присоединилась к Евросоюзу в 1995 г. Норвегия с 1992 г. осуществляет весьма тесную программу сотрудничества, которая направлена на ассоциированное членство страны в Объединенной Европе. Анализ изменений в

конституционных актах и самой практике конституционного регулирования, вызванных членством в ЕС, проведен в п. 1.3.4 первой главы диссертации.

Несмотря на то, что, казалось бы, ко времени вступления Дании и Швеции в Евросоюз в их конституциях содержались положения о возможности передачи части суверенных прав наднациональным (международным) властям и организациям: § 20 датской конституции и § 5 гл. 10 шведской формы правления - эти страны не воспользовались ими в процессе вступления.

Дания пошла по пути формирования действенного (т.е. впоследствии подтвержденного судебными решениями) конституционно-правового обычая, согласно которому само вступление в 1972 г. и последующие фазы объединения регулировались по аналогии с принятием законопроекта в порядке § 42 конституции. Напомним, по этому параграфу меньшинство в фолькетинге (датском парламенте) может попросить вынести спорный законопроект на народный референдум. Поныне все изменения в компетенции и организации Европейского союза датским конституционным правом рассматриваются как международный договор, накладывающий на страну обязанность признания прямого действия норм европейского права. Но поскольку имплементация международного договора в датское право производится в виде принятия формального закона, то его одобрение парламентом обусловлено предварительным народным референдумом. Вообще, стоит признать, что датчане заслужили среди стран-участниц ЕС эпитет «страны оговорок» - fЪdnoteland - весьма трудного партнера, все время добивающегося каких-то особых условий для себя.

Шведы до 2002 г. использовали в принципе датский опыт присоединения к фазам сотрудничества, но в указанном году риксдаг (шведский парламент) внес в конституцию изменения, согласно которым решение о присоединении к дальнейшим этапам европейского сотрудничества происходит в форме решения самого риксдага. Таким образом, в отличие от датчан европейское право напрямую повлияло на содержание шведской формы правления.

Первая глава завершается выводами, в которых формулируются основные результаты исследования.

В главе второй «Механизм исполнительной власти в странах Скандинавии» анализируется комплекс норм, регулирующих положение и отправление функций исполнительных органов власти.

Параграф первый данной главы посвящен анализу положения и компетенции главы государства стран Севера Европы.

Скандинавские страны за исключением Исландии являются конституционными монархиями. Причем Дания, например, пользуется славой самой древней монархии Европы (VIII в.). Естественно, что в современных условиях функции монарха резко изменились. Нередко слышатся утверждения, что институт монархии изжил себя благодаря архаизму собственного содержания, недемократическому характеру

деятельности и т.п. Все эти утверждения никогда не услышишь из уст скандинавских конституционалистов, и не потому, что их можно заподозрить в монархических пристрастиях, нет, просто институт монархии в сегодняшней Скандинавии является одним из главнейших стабилизационных элементов всей государственной машины и, что немаловажно, одним из традиционных устоев общества.

Особое положение, правда, наблюдается в Швеции. Здесь в ходе реформы конституции 1968 - 1973 гг. было решено оставить за монархом исключительно церемониальные функции. Однако и в этой стране король продолжает сохранять определенную роль: он председательствует во Внешнеполитическом комитете, премьер-министр обязан информировать его о всех важнейших вопросах текущей внутренней и внешней политики. Форма подобного информирования выбрана в качестве заседания Государственного совета, на котором также председательствует король.

А монарх в Дании и Норвегии играет не только церемониальные функции. Юридическую силу и требуемую форму акты правительства (исполнительной власти) могут получать в этих странах только с санкции короля, каковую он дает на заседаниях Государственного совета (правительства страны de iure). Весьма действено участие монарха в этих странах и в деле назначения нового кабинета. Хотя согласно правилу парламентаризма король обязан назначать только тот кабинет, который пользуется доверием парламента, в некоторых случаях он полномочен формировать так называемые «рабочие правительства» (forretningsregering), состоящие из лиц, не связанных с партиями, представленными в парламентах. Кроме того, следует указать, что в условиях много партийной системы, когда формирование явного парламентского большинства затруднено, монарх получает дополнительный стимул к проявлению собственной прерогативы. Современный монарх, как заметил один английский конституционалист, во многом одним только своим поведением может создавать для народного представительства и правительства непреодолимые трудности конституционного значения. Этот вывод вполне можно распространить и на страны Скандинавии.

В значительной степени проблематичность современного состояния института монархической власти в скандинавских странах связана с кризисом внутрисемейных отношений правящих династий. Неурядицы на «семейном фронте» напрямую отражаются на вопросе престолонаследия. В последние десятилетия почти господствующим типом отношений в этой сфере стало заключение наследниками престола мезальянсов, законность которых, тем не менее, всякий раз подтверждается народным представительством. В этом особенность конституционного регулирования престолонаследия в Дании, Норвегии и Швеции.

Последовательно, начиная с 1979 г., в странах Севера Европы идет постепенный процесс демократизации законов о престолонаследии, выразившийся, в частности, в допущении женщин к наследованию престола

в порядке первородства. В Дании, однако, несмотря на современную гинекократию, женщины допускаются к наследованию престола только в порядке заступления после пресечения линии мужского потомства, что, собственно, и произошло в 1968 г.

Таким образом, монарх, обладая устойчивым конституционным статусом и закрепленной в конституции компетенцией, которую он реализует через министров правительства, является одной из ключевых фигур в современном механизме исполнительной власти скандинавских стран, он, если можно так выразится, представляет собой краеугольный ее камень.

Однако основным элементом механизма исполнительной власти является правительство (regering) как коллегия всех министров, проводящих совещания под председательством премьер-министра. Положение правительства, его структура и компетенция рассматриваются в параграфе втором II главы диссертации.

Из всех Северных стран только в Швеции мы сможем найти в тексте основного закона прямое закрепление организации правительства и его полномочий: гл. 7 формы правления. Обусловлено это тем, что действующая в остальных странах этого региона схема совещания министров под председательством короля (Государственный совет) в Швеции в результате указанной выше конституционной реформы утратила свое действенное содержание. Кроме того, необходимо отличать еще и конституционное положение § 18 основного закона Дании о так называемом Совете Министров - заседаниях правительства под председательством регента или премьера при отсутствии короля в стране или его болезни. Данная норма не применялась последние сто тридцать лет, что, тем не менее, не позволяет считать ее недейственной.

В Дании и Норвегии положение коллегии министров под председательством премьера регулируется конституционно-правовым обычаем, выработавшимся в ходе функционирования механизма исполнительной власти за последние полтора столетия. Одним из эффективных инструментов установления организационного единства такой колегии считается, например, дисциплинарная власть премьера над министрами своего кабинета. Положения об этом мы сможем найти только в текущей судебной практике в виде решений так называемого Государственного Суда (Rigsret) - особой судебной инстанции, полномочной судить только высших должностных лиц государства.

Несмотря на однотипность структуры и процедуры работы (напомним все три северные страны относятся по форме правления к конституционной монархии парламентарного типа) мы все же можем выделить несколько отличий правительственного аппарата этих страх друг от друга (пп. II.2.1 -II.2.3. диссертации).

В первую очередь речь идет об особой для каждой страны практике процедуры проведения заседаний правительства. Здесь мы встречаем не только различные для правительства каждой страны дни заседаний, но и свои

особенности в форме их проведения. Например, Государственный совет Дании заседает не столь периодично, как в Норвегии. В этой стране он заседает еженедельно, тогда как в Дании не более 15-20 раз в год. Кроме того, имеет смысл указать и на такую процедурную форму работы датского кабинета, как корроборация (corroboratio), т.е. последующее утверждение, фактически задним числом, подписанных монархом бумаг на заседании Госсовета. Заседания шведского правительства (regeringenssammantraden) также имеют свою особую процедуру, но, что характерно, закрепленную в конституции.

Следующее отличие обнаруживается в системе рабочих органов правительства, состоящих из довольно большого количества специальных комитетов и особого рода вспомогательных органов (stabsorganistioner), оказывающих правительству необходимую экспертную помощь. Вместе с тем направленность деятельности этих подразделений абсолютно одинакова. Они выполняют необходимую работу по согласованию решения текущих вопросов политики кабинета. Фактически формальное заседание правительства под председательством премьера в странах Скандинавии представляет собой во многом церемониальное действие по «сверке часов» перед окончательным одобрением решения королем (Дания и Норвегия) или формальным одобрением заранее найденного решения (Швеция).

Компетенция правительств скандинавских стран во многом представляется однотипной. Здесь, в первую очередь, мы выделяем ряд общих форм, в которых осуществляется регулирующая функция исполнительной власти. К самой общей мы бы отнесли формирование управленческого решения и его исполнения. Своеобразными подформами тогда перед нами предстанут остальные виды деятельности правительств трех Северных стран, как-то: планирование работы, взаимодействие с остальными органами государственной власти, контроль и надзор. Особым средством обеспечения общей управленческой функции правительства является его самостоятельная нормотворческая прерогатива, его указное право.

Непосредственно конституционная доктрина скандинавских стран в отношении данной правительственной прерогативы (именно так ее называл, если вспомним, Дж. Локк) имеет следующую теоретическую конструкцию. Утверждается, что поскольку главная задача исполнительной власти заключена в необходимости создания условий для деятельности всех остальных властей, то объем ее компетенции, имеющей в некотором роде характер правовой нормы, включает в себя и действие по свободному усмотрению. Поэтому понятие «свободного усмотрения» есть понятие правовое. Соответственно, это понятие, det Й1е skon, как говорят сами скандинавы, представляет собой специфическую форму полномочия, принадлежащего правительству в качестве действующего субъекта конституционного процесса. Фактически самостоятельное указное право правительства - это его публичное субъективное правовомочие. Поэтому

акты, издаваемые правительством, имеют нормативный и - в конечном счете - правовой характер.

Параграф третий «Министр и центральный административный аппарат скандинавских стран: общее и особенное» посвящен анализу ключевых фигур самого правительства и основному «рабочему инструменту» исполнительной власти - органам центрального управления.

Министр как ключевая фигура кабинета - именно такое определение давали ему не так давно в английской конституционной доктрине - в странах Скандинавии является центральным элементом правительства. Например, шведская конституционная практика исходит из того, что любому министру правительства в принципе не требуется особого полномочия от премьер-министра на то, чтобы представлять весь кабинет за рубежом или внутри страны. Положение министра определено, в первую очередь, конституционными положениями, согласно которым на него возложена основная обязанность перед парламентом за состояние дел в той или иной отрасли государственной жизни. Во вторую очередь, если можно так сказать, положение министра обусловлено особым законодательством, регулирующем его ответственность за выполнение своих обязанностей.

К первой группе норм, регулирующих данную ответственность, относятся, конечно, положения конституции, устанавливающие обязанность министра уйти в отставку, если ему выражено недоверие народным представительством. Подобные положения находятся, например, в датской и шведской конституциях. В Норвежском основном законе таких положений нет, так как принцип парламентаризма в этой стране закреплен исключительно в форме конституционного обычая.

Ко второй группе норм отнесится специальное законодательство об ответственности министров. Такие законы существуют в Дании и Норвегии. В Швеции до 1968 г. равно существовал подобный акт, но был отменен, и сейчас порядок осуществления ответственности значительно отличается от датско-норвежского образца. В последнем случае мы имеем особый орган -Государственный суд, полномочный судить министра за совершенные правонарушения при выполнении им своих прямых служебных обязанностей. В Швеции суд над министром осуществляется Верховным судом. Общим элементом института ответственности министра является то, что последнее слово в деле выдвижения обвинения против министра имеет парламент. Правда, в Дании такое полномочие предусмотрено и за королем, но он им так и не воспользовался за всю конституционную историю страны (т.е. с 1849 г.).

Практика осуществления института отвественности министров в Скандинавии достаточно богата. Особенно часты решения, принимаемые Государственным судом Дании, впрочем, и в других странах решениях судебных инстанций по этим делам составляют один из постоянно развивающихся источников конституционного права.

Функционально власть министра проявляется посредством особого аппарата - министерства. Структура министерств в странах Скандинавии практически идентична. Кстати, ее особое отличие от структуры министерства в России, например, заключено в том, что на уровне общего управления этого органа там отсутствуют какие-либо коллегиальные подразделения, похожие на наши коллегии министерства. Таким образом, скандинавское министерство - это орган, руководство которым осуществляется исключительно на принципе единоначалия. Структурно в рамках управления министерства в этом регионе не предусмотрено существование поста заместителей министров. Министр - это исключительно политический руководитель министерского аппарата, он задает только общее направление политики министерства, непосредственная бюрократическая работа по управлению персоналом и т.п. осуществляется его помощником, так называемым статс-секретарем. Именно в его руках находятся нити текущего руководства.

Особенностью скандинавского бюрократизма является то, что чиновник в странах этого региона фактически является несменяемым лицом. Соответственно, огромное количество дел решается бюрократическим аппаратом непосредственно, минуя самого министра, в силу так называемого уполномочивания от него (р& ттМегет vegne) - п. П.3.2. диссертации. В этой связи можно привести пример, имеющий непосредственное отношение к нашей стране. Решение о признании России правопреемником СССР в отношении имущества последнего, находящегося на теорритории Дании, было принято в 1992 г. всего-лишь начальником отдела датского МИД'а.

Довольно серьезными особенностями с точки зрения конституционного права, обладает аппарат центрального управления, представленный так называемыми ведомствами или «директоратами», как их именуют сами скандинавы. Своими корнями эти органы восходят к эпохе Нового времени - XVII веку. Тогда в Европе господствовали такие органы управления, как коллегии, на смену которым в XIX в. приходят министерства. В Скандинавии коллегии сохранились и занимают одно из важнейших мест в общем звене механизма исполнительной власти. Отличительной особенностью ведомств-коллегий является относительная их самостоятельность по отношению к соответствующему министру (министерству) в деле выполнения задач по управлению делами. По этому критерию скандинавские страны подразделяют на две части. К первой относят Данию и Норвегию, в которых принцип подчинения ведомств и учреждений власти министра проведен достаточно последовательно. Ко второй - относят Швецию, ведомства которой абсолютно независимы от власти отраслевого министерства. Единственная инстанция, способная обязать данное ведомство, - правительство, причем его решение должно быть выработано на коллегиальном заседании.

На сегодняшний день в конституционном праве стран Северной Европы существует довольно большой перечень видов коллегий, занятых в

деле центрального управления. Сюда же относят государственные учреждения и вспомогательные органы исполнительной власти.

Местный аппарат центральной власти в странах Скандинавии сегодня представляет собой достаточно скромную организацию. Обусловлено это широкой реформой аппарата местного самоуправления начала 70-х годов прошлого века. В результате этой реформы органы местной власти были существенно сокращены, их компетенция была передана на уровень местного самоуправления. Определенной особенностью, правда, и здесь обладают органы местной власти Швеции. Их статус и компетенция продолжают еще сохраняться в целях согласования политики центральных властей на местах.

В заключение второй главы диссертации даются выводы по исследованию механизма исполнительной власти в странах Севера Европы.

В главе третьей диссертации «Механизм законодательной власти в странах Скандинавии» исследуется, пожалуй, самый главный элемент общего механизма государственной власти с заявленных методологических позиций.

Главенство парламента в этих странах определяется, тем не менее, статусно. Признается, например, в доктрине, что благодаря народному представительству вся система органов государственной власти получает необходимое единство и полномочия. Вместе с тем следует помнить, что реальное верховенство парламента фактически зависит от соотношения партийных сил в нем. Так, эпоха после Второй мировой войны и вплоть до начала 70-х годов превратила его в банальную машину для штамповки законопроектов, поскольку абсолютное большинство депутатских мест и, следовательно, весь состав правительства принадлежали к одной - социал-демократической партии. Сегодня положение характеризуется большей зависимостью правительства от парламента, поскольку ни у одной из партий нет абсолютного большинства. Поэтому роль парламента как главного элемента государственной власти и определяется статусно. То есть он рассматривается конституционной доктриной Северных стран в качестве организационной формы принципа народного суверенитета. Наиболее яркий пример - § 49 конституции Норвегии.

Краеугольным камнем механизма законодательной власти является принцип парламентаризма, который, собственно, и вознес народное представительство этих стран на недосягаемую высоту, превратив его в главный орган государственной власти. Соответственно, важным представляется исследование самого механизма парламентаризма через призму юридического метода. В результате можно видеть, что фактически парламентаризм в трех странах Севера Европы представляет собой совокупность нескольких институтов, обладающих несомненным юридическим характером, то есть регулируемых нормами права. В первую очередь мы выделяем институт вотума недоверия (доверия), роспуска палаты, процедуры формирования кабинета. Совокупность действий

законодательной и исполнительной ветвей власти при осуществлении мероприятий в рамках данных институтов порождают режим их сотрудничества друг с другом. Подобным образом реализуется, в частности, концепция распределения или баланса власти, накладывающая характерный отпечаток на весь механизм государственной власти стран этого региона.

Таким образом, определение парламентаризма, характерного именно для скандинавских стран могло бы получить следующую формулировку: «особая форма (в виде правоотношения) реализации конституционных норм, предписывающих сотрудничество двух главных ветвей власти».

Параграф второй третей главы диссертации посвящен достаточно хорошо исследованному в нашей литературе вопросу о порядке формирования национальных парламентов скандинавских стран. Поэтому в первую очередь диссертант стремился проанализировать последние изменения в законодательстве о выборах.

Избирательный процесс в Дании, Норвегии и Швеции обладает целым рядом характерных черт и особенностей при наличии общих черт между тремя системами избирательного права. К ним следует причислить практически идентичные системы пропорционального представительства, институт заместителя депутата, формирование бюллетеня для голосования при участии политических партий. Сюда же можно отнести успешно развивающуюся в последнее время процедуру голосования по почте, пионером в формировании которой выступила в 1972 г. Швеция. Вместе с тем сохраняются и довольно существенные отличия. Прежде всего они выражаются в разных подходах, принятых в этих странах в отношении критерия различия между пассивным и активным избирательным правом, процедур выдвижения кандидатов на выборы от политических партий (номинаций - п. Ш.2.2.2.2. работы), порядка регулирования самого избирательного процесса. Последняя особенность проявляется в различных способах определения избирательных участков и округов и в организации субъектов управления выборами.

Завершение процесса избрания депутатов парламента заключается в формировании дееспособного представительного органа. В странах Скандинавии этот процесс облечен в форму конституирования народного представительства, когда сначала проверяются мандаты депутатов, т.е. законность их избрания, а затем формируются рабочие органы парламента. В первую очередь это относится к избранию председателя парламента, его заместителей и секретарей палаты, из которых состоит президиум, постоянных комитетов (комиссий). К рабочим органам парламента следует отнести и особые расширенные комиссии, куда входят представители партийных фракций, например «правление риксдага» (riksdagens styrelse), устава риксдага. Особенностью подобных рабочих органов парламента является выявленная отечественными конституционалистами тенденция «узурпации» комитетами и комиссиями парламента фактических

полномочий всей палаты. Данный вывод полностью применим и к странам Севера Европы.

К наиболее яркой организационной черте норвежского парламента — стортинга - следует отнести довольно архаичный порядок его формирования. После проверки мандатов депутаты должны быть разделены на две части ^ёеН^е^. Смысл подобного деления целиком обусловлен теоретическими воззрениями конца XVIII века, которые требовали, чтобы законы принимались сведущими людьми. Источником такой организации стортинга является структура парламента Батавской республики по конституции 1798 г. Однако такая организация не позволяет относить норвежский стортинг к типу двухпалатного парламента. Такой вывод позволяет сделать анализ полномочий двух частей стортинга, порядок работы их членов. В принципе, различие между частями стортинга относится к разряду несущественных.

Процесс формирования законодательной ветви власти завершается созданием специализированных органов парламента. Во многом данные органы служат инструментом парламентского контроля за всей национальной администрацией. В первую очередь следует назвать институт омбудсмана, родиной которого является Швеция. Парламентский омбудсман в странах Скандинавии берет на себя функции по наблюдению за соблюдением прав и свобод граждан. Эта функция «парламентского представителя», именно таков перевод этого термина на русский язык, хорошо известна и довольно подробно описана в литературе. Однако следует учитывать, что институт омбудсмана также во многом берет на себя функции по надзору за законностью в стране. В этом его схожесть с институтом, например, отечественной прокуратуры. Единственное, что отличает скандинавского омбудсмана от прокурорского работника, так это то, что напрямую воздействовать на ситуацию он не в силах. Главные орудия контроля омбусмана: информирование парламента и надзорно-контрольных органов администрации об обнаруженных им правонарушениях.

Другим очень важным контрольным инструментом парламента является служба парламентских ревизоров. Этот институт контроля обладает яркими типическими, т.е. схожими чертами во всех трех странах, единственное различие - неодинаковое количество ревизоров. Также следует указать, что в Дании, например, с 1991 г. служба парламентских ревизоров фактически поглотила Государственное ревизионное управление (Rigsreуision), ранее действовавшее вполне автономно.

Наконец, надо отметить и еще одну чрезвычайно характерную черту организации законодательной власти в Скандинавии. Дело в том, что контрольные функции парламентов Северных стран проявляются, в частности, в праве назначения собственных представителей в надзорные подразделения центральных органов власти и государственных учреждений. Зачастую такими представителями оказываются сами депутаты.

Параграф третий этой главы посвящен компетенции парламента. Главным вопросом этой компетенции скандинавская конституционная наука считает определение понятия «закона» и «законодательной власти».

Надо сказать, что основополагающее влияние на решение данных проблем на скандинавскую доктрину оказал немецкая юридическая наука. В своеобразном мировоззренческом противостоянии с этим влиянием скандинавские юристы выработали собственное представление о понятии закона в материальном и формальном смыслах.

Для формулирования понятия «закон» в этом регионе Европы начинают с утверждения того, что «закон» это — «правовой акт определенного содержания», под определенностью содержания понимается любой материальный смысл, вложенный в него. Материальность смысла определена компетенцией органа, издавшего акт. Поэтому суть материального содержания закона понимается как неограниченная возможность законодателя регулировать общественные отношения собственными постановлениями. Таким образом, под законом здесь понимают акт, изданный парламентом, а под законодательной властью - круг вопросов, подлежащих ведению законодательного органа, т.е. парламента. В особых случаях конституционного регулирования объем законодательной власти дифференциируется на исключительную и на общую компетенцию парламента. Именно последняя, кстати, служит теоретическим оправданием существования интенсивной практики делегированного законодательства в Дании, Норвегии и Швеции.

Субъекты законодательного процесса в странах Скандинавии не отличаются друг от друга. Главным субъектом следует признать правительство в лице того или иного министра. Практика законодательствования в этом регионе Европы показывает, что, как и везде, подавляющее большинство законодательных инициатив исходит от правительства, а не от депутатов. Законодательная процедура в парламентах Северных стран разнится от трех формальных чтений законопроекта в Дании до раздельного обсуждения законопроекта в одельстинге и лагтинге, частях норвежского парламента. В Швеции действует правило двух чтений законопроекта. Финансовая прерогатива законодательной власти осуществляется в трех свереных странах вполне одинаково. Единственная особенность, которую следовало бы подчеркнуть, заключена в специальной форме принятия бюджета в Норвегии. Если в Дании и Швеции бюджет принимается в форме обычного закона, то здесь он принимается в форме пленарной резолюции стортинга.

Контрольная функция скандинавских парламентов осуществляется посредством традиционных средств интерпелляций, «правительственного часа», парламентских слушаний. Наиболее действенными инструментами контроля, как признают сами скандинавские конституционалисты, следует считать институт омбудсмана и службу парламентских ревизоров.

Четвертый параграф третей главы посвящен анализу комплекса вопросов, связанных с практикой делегированного законодательства в Скандинавии. В отечественной литературе высказывалось мнение, что в странах Скандинавии делегированное законодательство не имеет такого широкого значения, как, например, в остальных странах Западной Европы.

Как известно, делегированное законодательство представляет собой практику наделения органов исполнительной власти правами по изданию нормативных актов, имеющих силу формальных законов, но по форме явно уступающих им. Особенно широко акты делегированного законодательства стали применяться в сфере государственного вмешательства в экономику страны. Государственный интервенционизм требовал такого инструмента, который позволял бы современному Левиафану гибко и своевременно осуществлять свои функции.

Теоретическая основа делегированного законодательства в странах Скандинавии заключена в так называемой общей компетенции законодательной власти, которую она делит с органами исполнительной власти. Поскольку принцип разделения властей одновременно требует четкости в реализации общей конституционной компетенции, то формально реализация собственной нормоустанавливающей компетенции органами исполнительной власти понимается в странах Скандинавии как процесс делегирования органам управления и далее коммунам права издавать нормы, по силе равные формальному закону.

Другой теоретической базой, подводимой под практику делегированного законодательства, служит концепция наделения субъектов государственной власти и управления материальной компетенцией, выводимой из общего материального содержания норм конституции. Поскольку нормы основного закона содержат общие рамки определения компетенции каждого органа государства, то акт делегации будет представлять собой, по сути, только определение субъекта реализации того или иного объема компетенции. Раз определение субъекта, того, кто может реализовывать полномочия, происходит в рамках самой компетенции, то акт делегированного законодательства по силе равен акту обычного законодательства, но по форме с ним разнится.

Вместе с тем скандинавские конституционалисты одновременно с осознанием удобства применения актов делегированного законодательства, понимают и глубокое противоречие, скрытое в такой практике. Прежде всего делегированное законодательство не подлежит в должной мере контролю со стороны самого парламента, от имени которого, казалось бы, и издаются нормы права. Поэтому одним из фундаментальных ограничений делегированного законодательства в Скандинавии является конституционное запрещение использования его в целях регулирования статуса индивида, его прав и свобод. Другое ограничение практики делегированного законодательства находится в процедуре его осуществления. Сюда следует отенестн прежде всего нормы конституции трех Северных стран,

устанавливающие исчерпывающим образом перечень вопросов, которые могут быть решены только в форме общего закона. Весьма действенными следует признать и формы судебного контроля за актами делегированного законодательства. Кроме того, передача прав на издание нормативных актов всегда происходит в форме закона, а отзыв такого полномочия возможен и в форме резолюции парламента.

В заключение третьей главы диссертации приводятся выводы исследования механизма законодательной власти в странах Скандинавии.

Глава четвертая диссертации «Механизм судебной власти в странах Скандинавии» посвящена комплексному юридическому анализу функционирования третьей ветви власти скандинавских стран. Первый параграф главы третьей посвящен анализу понятия «судебная власть» и ее месту в общем механизме государственной власти.

Судебная власть - одна из самых действенных по объему своих полномочий и влиянию, оказываемому на развития права Дании, Норвегии и Швеции. Благодаря влиянию доктрины скандинавского правового реализма, судебный преюдикат представляет собой одно из эффективных средств не только формального отграничения органов судебной власти от органов власти исполнительной, но и средство определения действенности права вообще.

Вместе с тем в самой доктрине скандинавских стран наблюдается двойственный подход к определению понятия «суд» и «судебная власть». С одной стороны, утверждается, что суд и судебная власть - это орган власти, полномочный определять в каждой конкретной ситуации (в каждом деле), что есть право, с другой, утверждается, что основная качественная характеристика суда и судебной власти заключена в способе действия, в процедуре, которой придерживается суд как специфический орган государственной власти.

Нетрудно увидеть в первой позиции определенный элемент влияния англо-саксонской системы права, в общем-то, близкой скандинавским странам. Вторая точка зрения может быть объяснена сильным влиянием германской юридической школы и «наследием» прежних времен. Весьма показательным, например, может быть тот факт, что именно в судебной системе трех Северных стран до сих пор можно встретить определенные пережитки феодальных порядков, когда суд не был отделен от администрации. Однако, обе точки зрения находят свое примирение в учении о судебном преюдикате как основной форме деятельности, отличающей суд от других элементов механизма государственной власти.

Роль судебного преюдиката (res iudicata) в механизме государственной власти этих стран очень велика. Во многом это объясняется тем, что судебное решение там официально признается источником права, причем не только в области торгового оборота, но и в области конституционных отношений. Правда, следует признать, что данная роль судов скорее обусловлена действием конституционно-правового обычая, в текущем

законодательстве она не закреплена. Тем не менее обязанность следования нижестоящих судов решениям вышестоящих приводит к тому, что вся система судебных инстанций действует как единое целое.

Другой отличительной чертой механизма судебной власти можно считать включенность в нее органов прокуратуры и адвокатуры. Вопрос об отношении прокуратуры к суду, как известно, в разных странах решается по-разному. Представляется, что основным критерием здесь мог бы стать принцип организации органов прокуратуры. Если имеется самостоятельная система органов прокурорского надзора с дополнительными функциями, например, по наблюдению за законностью и т.п., то совершенно логично говорить о существовании прокуратуры отдельно от судебной власти. Если же наблюдается, наоборот, включенность органов прокуратуры в судебную систему, отсутствие у нее иных функций, кроме поддержания обвинения в суде, то, очевидно, что такая прокуратура является частью судебной власти страны.

Именно последняя картина характерна для стран Скандинавии. Интересно при этом отметить, что органы прокуратуры в этих странах даже получили специальное наименование, связанное со своей функцией: patalemyndighet, aklagemyndighet - «обвинительная власть». Кроме того, организационно органы прокуратуры подчиняются министру юстиции, в ведомстве которого находится и судебная система страны.

Во втором параграфе данной главы рассматривается система судебных инстанций трех Северных стран, функциональная связь их друг с другом, объем компетенции.

Прежде всего необходимо отметить, что судебная система стран Скандинавии в процессуальном законодательстве проводит четкую грань между понятием суда общей юрисдикции и специальной. Под последним понимается такой судебный орган, в отношении которого в законе четко указано, что он является органом специальной юрисдикции. Чаще всего это определение проводится посредством перечисление судебных инстанций, относящихся к суду общей юрисдикции и к суду специальной юрисдикции.

В этой связи примечательно положение такой отрасли специальной юрисдикции, как административная юстиция в Швеции. Именно в этой стране существует чрезвычайно развитая и долго функционирующая система административных судов. В Дании, например, несмотря на декларирование необходимости создания подобных органов (§ 63 конституции), они так и не созданы до сих пор.

В остальном судебные инстанции отличаются друг от друга, по принципу ratione loci на вышестоящие и нижестоящие. Особенностью датских судов общей юрисдикции является, например, то, что принцип ratione materiae имеет в их организации более зримое проявление. Так, важность дела, к примеру, цена иска влияет на выбор суда первой инстанции, где сначала должен рассматриваться спор. В судах же Норвегии и Швеции дело вне зависимости от его важности должно быть в обязательном порядке

сначало рассмотрено в низовом суде. В остальном организация судебных инстанций в этих странах является однотипной: трехуровневая система судов, возглавляемая Верховным судом. К определенной особенности организации судов общей юрисдикции Швеции, Дании и Норвегии следует отнести то, что некоторые суды первой инстанции в этих странах в своем составе имеют отделения специальных судов. Особенностью датской судебной системы является то, что суд по морским и торговым делам в этой стране законодательством отнесен к судам общей юрисдикции.

Весьма привлекательным выглядят положения процессуального законодательства, регулирующие моральные и деловые качества судебного корпуса. В этих странах претенденты на судебные должности обязаны иметь университетский диплом только с отличными оценками. Их имущественное положение должно быть упорядоченным. Закон, например, четко постановляет, что несостоятельность судьи, его банкротство может служить основанием для отстранения от должности, хотя в общем смысле судьи в Скандинавии несменяемы.

Органы прокуратуры имеют параллельную судебным инстанциям организацию.

Адвокатура в странах Скандинавии имеет четкую форму организации корпорации лиц свободной профессии. Однако особенностью Норвегии является то, что здесь отсутствует общенациональная корпоративная организация адвокатов. Управление и надзор за адвокатской деятельностью осуществляется специальным государственным органом.

В третьем параграфе четвертой главы диссертации проводится анализ института конституционного контроля в странах Скандинавии. Эти страны в основном используют такую форму контроля, как судебная. Суды общей юрисдикции полномочны проверить закон, применимый в деле, на предмет его соответствия конституции.

Обычно проводится разделительная линия между понятиями контроля и надзора. Под первым понимается в общем смысле право проверки с последующей отменой акта, вызвавшего спор, под вторым - только уведомление соответствующего органа о противоречии оспариваемого акта конституции. Вместе с тем представляется, что во главу угла должен быть положен скорее организационный принцип осуществления конституционного контроля. Не секрет, что наиболее спорным является вопрос о самостоятельном праве контролирующего органа отменить неконституционный закон. Причем аргументы как противников, так и сторонников такого права суда (контрольного органа) будут явно адекватными друг другу. Представляется, что критерий разрешения данной проблемы должен быть найден в понятии прямого действия конституции. Если декларируемое прямое действие конституции очевидно и не обставлено рядом оговорок, то предпочтительнее говорить о такой форме как контроль, причем в судебной форме, если же все обстоит наоборот, то предпочтительнее надзор как бюрократический вид работы, приводящий в

единство правовую систему страны. Прямое действие конституции, таким образом, подразумевает обязанность судов общей юрисдикции применять в любом деле соответствующую норму конституции в первую очередь и только потом уже норму текущего законодательства.

Именно последней особенностью деятельности судебных инстанций Норвегии, Дании и Швеции можно объяснить стойкую традицию конституционного контроля в этих странах. Стоит отметить, что право судов проверять акты текущего законодательства на предмет соответствия их конституции предусмотрено прямо только в форме правления Швеции (§ 14 гл. 11), в Норвегии и Дании - это действенный конституционно-правовой обычай. Однако формулировка шведской формы правления о праве суда не применять закон в случае явной ошибки законодателя только совсем недавно (с 2000 г.) позволила шведским судам приступить к осуществлению своей прерогативы. До этого тут широко использовался институт конституционного надзора в рамках деятельности Законодательного совета -особого органа, образуемого правительством и риксдагом из членов Верховного и Высшего административного судов Швеции.

В Скандинавии конституционный контроль заканчивается только отказом в применении к делу закона, признанного неконституционным. Большего судебная власть себе не позволяет. К слову сказать, при осуществлении конституционного надзора в рамках Законодательного совета его решение не обладает необходимой императивностью, так, риксдаг все равно вправе одобрить неконституционный, с точки зрения Совета, закон. Правда, подобных случаев противоречия еще не встречалось. Тут же необходимо подчеркнуть, что скандинавские суды весьма осторожно используют свою прерогативу. В частности, одним из признанных методов конституционного контроля здесь считается гармонизирующее толкование оспариваемого закона. Делается это с целью достичь максимального совпадения смысла толкуемого закона с соответствующей статьей конституции.

Четвертая глава заканчивается выводами, в которых подводится итог исследования механизма судебной власти в странах Скандинавии.

Глава пятая «Элементы гражданского общества в механизме государственной власти в странах Скандинавии» посвящена

взаимодействию тех субъектов гражданского общества, которые в максимальной степени способны воздействовать на традиционные институты государственной власти.

В первом параграфе данной главы рассматриваются корпоративные субъекты гражданского общества скандинавских стран в их взаимодействии с государством.

Корпоративный сектор гражданского общества стран Севера Европы представляет собой сеть мощных общественных организаций, которые традиционно рассматривают и н с ' пуКрич^пй Д^^ТИ к'як срт в о

реализации собственных уставных задач. сектор

БИБЛИОТЕКА СПетервург

' 9Э 109 *гг --—

гражданского общества уже сформировался в период между двумя мировыми войнами, а в послевоенную эпоху только усилил свою «экспансию» в государственный аппарат. В настоящее время скандинавские корпорации переживают кризис, связанный с наступлением эпохи глобализации и информационного общества. Старая функция общественных организаций, состоявшая в доведении до властей требований своих членов, в современных условиях решается уже чисто техническими средствами.

Вместе с тем нельзя и недооценивать мощь корпортивного элемента в его диалоге с государством. Старые испытанные средства сращивания аппарата корпораций с аппаратом государственной власти, помноженные на членство каждого второго жителя Скандинавии в той или иной общественной организации, продолжают удерживать позиции корпоративного сегмента гражданского общества в общей структуре механизма государственной власти. Во многом процесс сращивания государства и корпораций сегодня оценивается ведущими конституционалистами и политологами этого региона, как неизбежный и гарантирующий, что может показаться парадоксальным, демократический режим осуществления политической власти.

Другим основным инструментом «контроля» гражданского общества над государством и вместе с тем орудием его проникновения в механизм государственной власти можно назвать политические партии. В целом скандинавская конституционная доктрина дает традиционное для Запада определение политической партии, как организации, преследующей политические цели, участвующей в выборах в представительные органы власти и - тем самым - в управлении страной. Можно было бы объяснить подобное определение тем, что роль политической партии и ее статус текущим законодательством скандинавских государств, в отличие, скажем от других, например ФРГ, никак не урегулирован. Вместе с тем очевидно, что как и везде, в Скандинавии политическая партия представляет собой главное орудие борьбы тех или иных групп населения за политическую власть. Именно формы борьбы за власть способны дать критерий определения политической партии.

В странах Скандинавии сегодня существует ярко выраженная многопартийная система с некоторыми своими особенностями. Прежде всего это относится к тому, что несмотря на многопартийность, здесь наблюдается относительная стабильность в политической системе Северных стран. Обусловлена эта стабильность устойчивой двуполярностью самой партийной системы. На одном полюсе мы видим огромную социал-демократическую партию с небольшим «довеском» леворадикальных групп, а на другом -наблюдаем коалицию правобуржуазных партий. Именно чередование у руля власти этих полярных политических сил последовательно в последние четверть века и обусловливали функционирование всего механизма государственной власти в Дании, Норвегии и Швеции.

Второй параграф пятой главы посвящен роли и значению аппарата местного самоуправления и национально-культурной автономии скандинавских стран в механизме государственной власти.

Органы местного самоуправления появляются в странах Севера Европы во второй четверти XIX века. Сначала это были традиционные для эпохи цензовой демократии органы, на которых возлагалось решение чисто технических дел и нужд под жестким контролем центральных и местных властей. Но вскоре, попав под влияние германской доктрины (учение о свободной общине), местное самоуправление Северных стран стало развиваться в сторону системы органов, образуемых в результате проявления независимой от государства учредительной власти местного населения. На сегодняшний день данная конструкция является господствующей в праве скандинавских стран. Орган местного самоуправления - это местная общность, обладающая статусом субъекта права, собственной, независимой от государства компетенцией. Впрочем, понятие компетенции коммунальных органов власти в этом регионе Европы не выходит за пределы традиционной категории «местных дел и нужд».

В начале 70-х годов прошлого века здесь была проведена широкая реформа по децентрализации политической власти. В результате очень многие полномочия, ранее принадлежавшие центральным ведомствам и органам местного управления, были напрямую переданы коммунам. В результате на уровне прежних местных органов управления, представлявших аппарат центральных ведомств, была организована система органов местного самоуправления регионального или, если можно так сказать, второго уровня.

На сегодняшний день в плане организации и в плане компетенции органы местного самоуправления представляют собой субъект, напрямую хоть и не включенный в механизм государственной власти, но в значительной степени влияющий на него.

Особенностью скандинавских стран является то, что в связи с их жесткой унитарной формой государственного устройства, в механизме государственной власти очень долго отсутствовали элементы, которые хоть как-то затрагивали бы положение немногочисленного национального меньшинства этих стран. В Норвегии и Швеции таким меньшинством (причем коренным) является немногочисленная народность саамов, в Дании - население Гренландии (иннуиты) и население Фарерских островов.

В Норвегии и Швеции вопрос о статусе саамов был положительно решен только в начале 90-х годов прошлого столетия. Саамы получили право на национально-культурную идентичность, которая скандинавскими конституционалистами понимается как право организации собственного национального быта: создание национальных школ, развитие языка и т.п. Сегодня, правда, только в Норвегии существует специальный орган представительства саамов - Саметинг, функции которого, тем не менее, весьма скромны. В основном он должен информировать органы власти о потребностях саамов. В Швеции нет даже такого органа, но саамам

гарантировано на уровне конституции исключительное право охоты и оленеводства.

Значительно шире права национально-культурной автономи Фарерских островов и Гренландии, предоставленные датскими властями этим регионам соответственно в 1949 и 1979 гг. Властям Фарер и Гренландии дано право организации местных органов власти и определение их компетенции. Правда, общий объем компетенции урегулирован собственно датским законом. Датское законодательство применяется на территории автономии только с согласия последней, право внешних сношений делегировано датскому министерству иностранных дел. Например, ни Фарерские острова, ни Гренландия не участвуют в ЕС. Островитяне имеют квоту представительства: по два депутата от каждой автономии в фолькетинге -датском парламенте. Однако говорить о некоем государственном статусе этих образований все же вряд ли разумно. С конституционной точки зрения автономное управление островов представляет собой орган местного самоуправления, в формировании которого самое широкое участие принимает местное же население. Немаловажным фактором является и то, что островитяне живут в общем-то за счет гигантских субвенций, выплачиваемых Данией.

В конце главы пятой формулируется ряд выводов, характеризующих основные результаты проведенного исследования.

В заключении работы дается краткий анализ основных итогов и результатов, к которым пришел автор в диссертационном исследовании. Тут же приводится возможный вариант развития основных элементов механизма

государственной власти в странах Скандинавии в будущем.

* * *

Основные положения диссертации отражены в следующих, опубликованных автором работах:

1 .Государство благоденствия Скандинавии// Тезисы к выступлению на XII конференции по изучению истории, экономики, литературы и языка скандинавских стран и Финляндии. М., Институт Российской истории РАН, Институт Всеобщей истории РАН, 1993 - 0,1 п. л.

2.Скандинавская модель правового государства. М., Институт Европы РАН, 1993-2п.л.

3.Скандинавская модель взаимодействия государства, бизнеса и гражданского общества// Бизнес и политика, 1995, № 2 - 0,5 п.л.

4.Скандинавский корпоративизм// Бизнес и политика, 1995, № 4 - 0,5

п.л.

5.Скандинавский парламентаризм// Представительная власть, 1995, № 5 - 0,5 п.л.

6.Методологические парадоксы школы «скандинавского правового реализма»// Право и жизнь, 1995, № 7 - 1 п.л.

7.Основные формы рецепции римского права в Скандинавии// Древнее право. АОТ^УУМ. 1998, № 3 - 0,7 п.л.

8. Государственный строй Норвегии. М., Из-во МГИМО, 1999 - 9,5 п.л.

9.Политическая система стран Скандинавии и Финляндии (в соавторстве). М, РОССПЭН, МГИМО, 2000 - 18,5/6,5 п.л. Рецензия: В. Беленкевич. Толково о Скандинавии и с любовью к России (В чем секрет политологического текста, который не скучно читать)// ПОЛИС (Политические исследования), 2001, № 4. С. 176-179.

10.0сновы конституционного строя Норвегии, М., «Муравей», 2001 -11,5 п.л.

11 .Основы конституционного права Дании, М., «Муравей», 2002 - 20

п.л.

12.Русско-норвежский разговорник. Норвегия: карманная энциклопедия (в соавторстве). М., «Муравей», «ACT», 2003 - 13,5/2 п.л.

13.Основные формы конституционного контроля в странах Скандинавии// Государство и право, 2003, № 12 - 1 п.л.

Максим Анатольевич Исаев Механизм государственной власти в странах Скандинавии. Конституционно-правовые аспекты.

Формат 60x841/16 Бумага № 1 Печать офсетная. Тираж 100 экз. Усл. печ. л. 2,5 Заказ № /?£> МГИМО (У) МИД России 119454, Москва, пр-кт Вернадского, 76 Отпечатано в отделе оперативной полиграфии и множительной техники МГИМО (У) МИД России 117218, Москва, ул. Новочеремушкинская, 26

"-8138

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Исаев, Максим Анатольевич, доктора юридических наук

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. СОДЕРЖАНИЕ И ФОРМА ПОНЯТИЯ МЕХАНИЗМА

ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ В СТРАНАХ СКАНДИНАВИИ.

§ 1. Юридическая конструкция механизма государственной власти

1.1.1 .Механизм государственной власти как понятие и категория права.

1.1.2.Соотношение понятий механизма государственной власти и механизма государства.

1.1.3.Юридическая конструкция механизма государственной власти.

§ 2. Механизм государственной власти в странах Скандинавии

1.2.1 .Скандинавская доктрина права и государства.

1.2.2.Право и государство в учении скандинавских правовых реалистов.

1.2.3.Аксиология права скандинавских реалистов.

1.2.4.Критика необъективности понятий и категорий права.

1.2.5.Правовая конструкция механизма государственной власти.

§ 3. Конституционно-правовые аспекты механизма государственной власти в Скандинавии

1.3.1.Учение о материальном и формальном содержании конституционных норм.

1.3.2.Доктрина действенного права. 72 1.3.3 .Доктрина распределения власти.

I.3.4.Конституции скандинавских стран и право ЕС.

ГЛАВА II. МЕХАНИЗМ ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ ВЛАСТИ В

СТРАНАХ СКАНДИНАВИИ.

§ 1.

Глава государства: статус, компетенция и взаимодействие с другими органами государства

§ 2. Правительства скандинавских стран

II.2.1.Правительство Дании. ИЗ II.2.2.Правительство Норвегии. 117 II.2.3 .Правительство Швеции. 119 И.2.4.Компетенция правительств скандинавских стран.

§ 3. Министр и центральный административный аппарат скандинавских стран: общее и особенное 132 И.3.1.Конституционная ответственность министра как особая черта его статуса.

11.3.2.Министр и министерство.

11.3.3.Центральный административный аппарат.

11.3.4.Местный аппарат исполнительной власти.

ГЛАВА III. МЕХАНИЗМ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ ВЛАСТИ В

СТРАНАХ СКАНДИНАВИИ.

§ 1. Скандинавский парламентаризм

III. 1.1 .Парламентаризм как понятие и категория права.

III. 1.2.Юридическая конструкция парламентаризма.

III. 1.3 .Содержание скандинавского парламентаризма.

III. 1.3.1 .Фактор сотрудничества.

III. 1.3.2.Институт вотума недоверия.

III. 1.3.3.Институт права роспуска.

III. 1.3.4.Институт формирования правительства.

§ 2. Порядок формирования национальных парламентов

111.2.1.Национальное законодательство о выборах.

111.2.2.Субъекты избирательного права и процесса. 192 III.2.2.1.Активное и пассивное избирательное право. 192 Ш.2.2.2.Политические партии как субъект политического процесса. 195 III.2.2.2.1.Регистрация партии. 195 Ш.2.2.2.2.Номинация. 196 III.2.2.2.3.Органы управления избирательным процессом.

111.2.3.Порядок производства выборов. 201 Ш.2.4.Подсчет голосов и объявление результатов выборов. 202 III.2.5.Особенности избирательного права скандинавских стран. 204 Ш.2.6.Конституирование народного представительства. 206 III.2.6.1 .Руководящие органы парламента. 208 Ш.2.6.2.Рабочие органы парламента. 212 III.2.6.3.Специализиованные органы парламента.

§ 3. Компетенция парламента 222 III.3.1 .Понятие закона и законодательной власти. 222 III.3.2.Субъекты законодательного процесса. 224 III.3.3.Законодательный процесс.

111.3.4.Финансовая прерогатива парламента.

111.3.5.Контрольные функции парламента.

§ 4. Делегированное законодательство 240 III.4.1 .Делегированное законодательство и законодательная власть.

111.4.2.Процессуальная сторона акта делегирования.

111.4.3.Форма делегированного законодательства в Скандинавии. 249 Ш.4.4.Предмет делегированного законодательства. 253 III.4.5.Ограничение делегированного законодательства.

ГЛАВА IV. МЕХАНИЗМ СУДЕБНОЙ ВЛАСТИ В СТРАНАХ 258 СКАНДИНАВИИ.

§ 1. Понятие судебной власти в скандинавской доктрине права

IV. 1.1 .Обвинительная власть как элемент судебной власти.

§ 2. Система судебных инстанций скандинавских стран

IV.2.1.Административная юстиция Швеции

Г/.2.2.Суды Дании.

IV.2.3.Суды Норвегии.

Г/.2.4.Суды Швеции.

IV.2.5.Органы, оказывающие содействие судам.

§ 3. Конституционный контроль: проблемы становления и организационные формы

IV.3.1 .Понятие конституционного контроля и надзора.

IV.3.2.Конституционный контроль в Норвегии.

IV.3.3.Конституционный контроль в Дании.

IV.3.4.Формы превентивного конституционного надзора в Дании.

IV.3.5.Конституционный контроль в Швеции.

IV.3.6.Конституционный надзор в Швеции.

ГЛАВА V. ЭЛЕМЕНТЫ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА В МЕХАНИЗМЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ В СТРАНАХ

СКАНДИНАВИИ.

§ 1. Скандинавский корпоративизм

V. 1.1 .Корпорации в Скандинавии. 317 V. 1.2.Формы скандинавского корпоративизма. 319 V. 1.3.Формы корпоративного общения в Скандинавии. 322 V. 1,4.Понятие политической партии в Скандинавии. 324 V. 1.5.Формы партийной деятельности.

§ 2. Местные органы самоуправления и национальная (культурная) автономия в странах Скандинавии

V.2.1 .Общее учение о самоуправляющейся общине.

V.2.2.MecTHoe самоуправление в Скандинавии.

V.2.3.Национальная автономия.

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Механизм государственной власти в странах Скандинавии. Конституционно-правовые аспекты"

Актуальность темы исследования.

Государство на сегодняшний день продолжает оставаться наиболее универсальной формой организации человеческого общества. Продолжают сохранять свое значение для науки и ряд фундаментальных понятий и категорий общей теории права и государства, к которым относится, прежде всего, понятие механизма государственной власти. На протяжении многих десятилетий это понятие толковалось как своеобразное отражение сущности общественных отношений, имеющих организационную форму государства. Во многом это объяснялось тем, что доктрина права в нашей стране находилась под гнетом сильнейшего идеологического давления, следствием которого стал своеобразный формально-социологический подход к проблемам права и государства. Государство рассматривалось через призму социальных отношений, надстройкой или формой выражения которых оно являлось.

Методологически этот путь вел в своеобразный тупик детерминизма. Государство, государственные отношения должны были быть отражением процессов, происходивших в обществе, опосредоваться ими и служить способом их стабилизации на определенном историческом отрезке развития. Самому праву при таком видении проблемы отводилась служебная роль. Право рассматривалось как выражение воли классовых сил, соотношение которых и отражалось в виде государственной организации. Фактически доктрина отказывала государству в значении правового феномена. Право и государство, таким образом, противопоставлялись друг другу.

Понятие механизма государственной власти в этой ситуации в лучшем случае могло претендовать на роль вспомогательного инструмента познания внутренней структуры государства. Оно могло быть только средством выражения приемов и методов руководства обществом. Данный тезис во многом способствовал поглощению механизма госвласти другим не менее фундаментальным понятием - механизм государства. Именно при социологическом подходе различия между этими двумя понятиями увидеть трудно.

Вместе с тем государство и право суть неразрывные понятия. Право играет не служебную, а главную опосредующую роль для государства, его организации и определении сферы компетенции его органов, порядка их взаимодействия. Соответственно, актуальность избранной темы обусловлена во многом еще и тем, что само государство, механизм его власти рассматриваются автором через призму права, при помощи юридического метода. Кроме того, впервые в отечественной науке конституционного права анализ понятия механизма государственной власти проводится на материале скандинавских стран.

Данная попытка представляется также весьма актуальной, поскольку научное осмысление чужого опыта, учет достижений наших соседей, исторически связанных с Россией не только общностью Балтийского региона (с Норвегией у нас единая граница), но и многовековыми культурными, политическими и экономическими связями, представляются крайне необходимыми. Немаловажным является и то, что Дания, Норвегия и Швеция играют довольно активную роль в механизме ОБСЕ, кроме того, Швеция и Дания состоят членами Европейского Союза. Соответственно, нам представляется, что исследование конституционного права этих стран под углом понятия механизма государственной власти, проводимое впервые в отечественной скандинавистике, обогатит современную науку конституционного права зарубежных стран. Предмет исследования.

1 К скандинавским странам принято относить также и Исландию. Однако эта страна входит скорее в широкое понятие стран Скандинавии, отличаясь от своих соседей как языком, так и важнейшими принципами государственного строя. В связи с чем мы решили исключить ее из предмета диссертационного исследования. регулирующей силы действия данного комплекса норм выражается в становлении по сути однотипных институтов власти в этих странах. Органы государственной власти и управления трех стран Севера Европы институционально образуют однотипный механизм, позволяющий на должном концептуальном уровне отличать его от аналогичных механизмов государственного властвования в остальных странах Западной Европы. Последнее обусловлено своеобразным методологическим подходом к понятию государства в рамках так называемого «скандинавского правового реализма». Анализ данного учения с точки зрения объективного юридического метода также входит в предмет настоящей диссертации. Состояние разработки проблемы

В целом приходится констатировать, что понятие механизма государственной власти является достоянием отечественной доктрины права. Впервые термин встречается уже в работах дореволюционных юристов: А.С. Алексеева, Н.И. Лазаревского, Ф.Ф. Кокошкина и др. Тогда это понятие разрабатывалось с формальной стороны, то есть получило чисто правовую оценку в трудах таких юристов как: А.И. Елистратов, А.А. Жилин, Н.М. Коркунов, М.Я. Магазинер, А.А. Рождественский, В.А. Савальский и др. Небезынтересно отметить, что взгляды русских правоведов вырабатывались в ходе критики концепций ведущих европейских юристов той поры (в основном французских и немецких): А. Аффольтера, О. Гирке, J1. Дюги, Г. Еллинека, Г. Кельзена, О. Мейера, В. Орландо, М. Ориу и др. В результате русской доктриной права была выработана концепция государства, государственного органа и государственной власти в виде нормы (системы норм), регулирующих их деятельность в качестве субъекта права или правоотношения (на последнем особенно настаивал Н.М. Коркунов). Перед самой революцией две отмеченные выше концепции представляли собой главные течения в русской конституционной науке.

Советская наука, во многом ввиду необходимости построения государства нового (социалистического) типа, привнесла в исследование проблемы налет марксистского социологизирования. В понятии механизма государственной власти стали отмечать не формальный аспект данного понятия, а его содержательную сторону - конкретные способы осуществления власти посредством государственных органов. В полной мере отмеченная выше тенденция встречается в трудах: Д.Я. Магеровского, Е.Б. Пашуканиса, П.И. Стучки и др. После Второй мировой войны понятие механизма государства как более широкое понятие по отношению к механизму государственной власти теоретически обосновывалось в трудах: А.И. Денисова, Н.Г. Александрова и др. В послесталинскую эпоху объем исследований значительно возрос, появились труды: С.С. Алексеева, A.M. Васильева, В.А. Власова, Н.А. Волкова, В.Е. Гулиева, В.Г. Каленского, Ю.М. Козлова, В.В. Копейчикова, Б.М. Лазарева, В.А. Леванского, В.О. Лучина, В.М. Манохина, А.В. Мицкевича, B.C. Основина, И.М. Степанова, В.О. Тененбаума, Ю.А.Тихомирова, В.Е. Чиркина, Б.В.Щетинина, Ц.А. Ямпольской и др. Параллельно шел процесс разработки вопросов государственного (конституционного) права зарубежных стран, в которых активно применялась данное понятие, разросшееся до объема категории. Это труды таких ученых как: А.С. Автономов, М.В. Баглай, В.Н. Даниленко, И.П. Ильинский, Б.С. Крылов, И.С. Крылова, Н.С. Крылова, Э.Л. Кузьмин, Ю.И. Лейбо, А.А. Мишин, A.M. Осавелюк, Б.А. Стародубский, В.А. Туманов, Ю.П. Урьяс, Л.М. Энтин. В середине 70-х годов прошлого века вышла первая работа М.А. Могуновой, посвященная государственному строю скандинавских стран. Вместе с тем, в полной мере специфика механизма государственной власти стран Северной Европы до конца так и не исследована2.

Заслуживающим внимания следует признать и недавно защищенное диссертационное исследование: Ракитская И.А. «Формы парламентского контроля в скандинавских странах и Финляндии». М., МГИМО, 2001.

Непосредственно сама доктрина стран Скандинавии дает нам богатый материал теоретических обобщений, который автор переработал в русле заявленной темы диссертационного исследования. Прежде всего, это работы: Й. Анденеса, Н. Андрена, Н. Герлитца, П. Гермера, Ф. Кастберга, В. Лундштедта, К. Оливекроны, Т. Опсала, А. Росса, М. Сёренсена, Ф. Стерцеля, X. Стрёмберга, С. Стрёмхольма, А. Хегерстрёма, X. Цале, Т. Экхоффа и др.

Вместе с тем после Второй мировой войны в странах Северной Европы произошла дифференциация юридических наук, в результате от конституционного (государственного) права - statsforfatningsret -отпочковалась наука политологии или государствоведения (statsvitenskap), как называют ее сами скандинавы, что привело к еще большей формализации науки конституционного права, категории и понятия которой стали трактоваться в русле: норма - практика ее реализации, юридические конструкции конституционного права, таким образом, лишний раз была подчеркнута глубокая юридизированность понятий и категорий конституционного права.

Поясним, сейчас в Скандинавии конструкция государства и его органов трактуется как реализованная норма, конструкция разделения властей - как распределение власти или баланс властей. Таким образом, теоретическое представление о существовании государства, его органов и т.п. всецело исследуется через призму их действительности. Коррелятом данной концепции служит учение о действующем (действительном) праве - gasldende ret, имеющим глубокие корни в понятии «Geltung» - терминологически восходящем к Марбургской школе неокантианства. Получается, что государство действительно для своих подвластных поскольку действенны меры органов государства. Эта и некоторые другие теории получили свой анализ в соответствующих частях диссертации. Методология исследования

При работе над темой диссертации автор широко применял метод научной диалектики, рассматривающий общественное явление как непрерывно становящееся, развивающееся по объективным законам нашего сознания. Подобный подход позволил структурировать изучаемое явление и системно изложить, полученное в ходе исследования знание. В связи с этим, методы структурного и системного анализа в равной мере получили отражение на страницах диссертации. Развитие институтов конституционного права скандинавских стран потребовало освещение данного процесса с помощью общеисторического метода. Методы логической дедукции и индукции служили топологическим инструментом при анализе основных элементов механизма государственной власти стран Северной Европы. Поскольку предмет исследования сложносоставной, мы исследовали правовые системы трех стран при помощи сравнительно-правового метода.

В диссертации широко использовался юридико-догматический метод. Цели исследования

Главная цель диссертационного исследования заключалась в по возможности более четком определении с точки зрения права понятия механизма государственной власти, отличая его от родственного понятия «механизм государства». Реализация данной цели потребовала восстановления в правах юридического метода, что привело диссертанта к юридическому пониманию государства, концептуальным выражением которого становится понятие юридической конструкции механизма государственной власти.

Вторая цель, вытекавшая из реализации первой, состояла в анализе содержания и форм понятия механизма государственной власти в странах Скандинавии. В этом регионе вплоть до сегодняшнего дня сохраняются сильные позиции учения правового реализма, аксиология которого, понимание объективного и необъективного в правовом материале, находят свое выражение в своеобразии конституционного регулирования отправления государственной власти.

Задачи диссертации, определяемые целями исследования избранной темы, состоят в следующем:

- выявить и проанализировать структуру, организационное строение и кометенцию элементов механизма государственной власти в странах Скандинавии;

- раскрыть в рамках юридического метода способы и формы взаимодействия основных ветвей власти (на примере скандинавского парламентаризма, модели конституционного контроля, теории баланса власти или ее распределения и т.д.);

- проанализировать неформальные элементы механизма государственной власти - те элементы гражданского общества, посредством которых наблюдается взаимное проникновение, или лучше сказать, сращивание, государства и гражданского общества.

Научная новизна диссертации определяется в первую очередь тем, что в ней впервые в отечественной науке конституционного права дан анализ содержания и формы понятия механизма государственной власти на примере Скандинавии. Впервые также исследован механизм судебной власти стран данного региона. Диссертация представляет собой целостную, самостоятельную работу, проводящую исследование всей совокупности организационных форм институтов государственной власти Дании, Норвегии и Швеции. В работе выяснены и проанализированы конкретные формы деятельности органов государственной власти и управления. Таким образом, в отечественной науке решена крупная научная проблема целостного восприятия механизма государственной власти стран Скандинавии.

Разработка темы диссертации позволила сформулировать ряд новых положений и выводов:

1. Анализируя понятие механизм государственной власти в правовом констексте, диссертант приходит к выводу о необходимости определения этого понятия через ряд фундаментальных юридических конструкций. Подобного рода прием позволяет четче провести разграничительную линию между родственными понятиями «механизм государственной власти» и «механизм государства». Последнее понятие мыслится как совокупность всех органов государства, занятых осуществлением функций государства. Именно применение понятия юридической конструкции к определению механизма государственной власти позволяет нам понимать под ним правоотношение, объектом которого являются властные отношения в обществе, урегулированные правом, субъекты - главные органы государственной власти, вступающие друг с другом в правоотношение по поводу государственной власти.

2. Скандинавская доктрина права в лице своих ведущих школ и направлений знает особенную, присущую только этому региону концепцию механизма государственной власти в виде совокупности органов государственной власти, возглавляющих главные ее ветви, занятых отправлением власти, формы выражения которой даны в конституции. Данная конструкция получает свое оформление в виде доктрины «действенного права» (gaeldende ret) или распределения (баланса) власти. Непосредственной конституционной основной этой концепции служит учение скандинавских юристов о конституции (основном законе), цель которой в первую очередь заключена в выделении среди норм правовой системы группы основных формальных (прежде всего процессуального характера) норм, предмет регулирования которых состоит в создании условий для функционирования государственного аппарата в целом. Поскольку основной закон содержит в большинстве случаев нормы процессуального характера, то поэтому конституция регулирует основные формы деятельности органов государства, их взаимоотношение друг с другом. Кроме того, школа скандинавских правовых реалистов достаточно последовательно утверждает своеобразную аксиологию права вообще. В нашем случае эта аксиология отражена в ряде условий, при которых конституционное регулирование деятельности механизма государственной власти получает необходимую действенность. Именно в этом видится ценность конституционного регулирования отношений между главными органами государственной власти.

3. Последние десятилетия XX века ознаменовались вступлением Швеции в ЕС. Дания присоединилась к Сообществам еще в 1972 г. В 1992 г. Норвегия пошла по пути установления ассоциированного членства с Евросоюзом. Все эти изменения сказались на конституционном регулировании, поскольку в некоторых областях преимущество над нормами конституционного права стран-участниц получили нормы права ЕС. Способы имплементации норм европейского права во внутреннее законодательство трех северных стран позволяют нам говорить о интернационализации правовой основы механизма государственной власти в этом регионе. Сегодня в области регулирования осуществления исполнительной, законодательной и судебной властей мы встречаем группу норм, отсылающих напрямую к актам Союза, либо уполномочивающих национальную администрацию действовать во исполнение общей компетенции как страны-участницы, так и ЕС. Но при этом следует отметить, что вплоть до сего дня скандинавские страны активно и успешно отстаивают приоритет своего права над правом ЕС в области соблюдения стандартов прав и свобод человека. По общему мнению, именно в этой области за скандинавами уже с сердины XX столетия прочно удерживается мировое лидерство.

4. Механизм исполнительной власти является лишь только частью общего механизма по отправлению государственной власти. В рамках исполнительной власти действует ряд субъектов: глава государства (монарх), правительство и органы центрального управления (centralforvaltningen), каждый наделенный собственной компетенцией, осуществление которой, тем не менее, возможно только во взаимодействии как с другими органами исполнительной власти, так и органами других ветвей государственной власти. Подобная связанность придает свойства правоотношения актам функционирования правительства, порядка его назначения и отставки, определения ответственности министров, взаимодействия правительства и центрального аппарата. Считается, что в последние десятилетия роль монарха в механизме государственной власти значительно ослабла. Однако на примере скандинавских стран мы видим, что институт монархии является необходимым связующим звеном как между законодательной и исполнительной ветвями власти, так и для осуществления самой правительственной прерогативы. В Дании и Норвегии акты правительства получают юридическую силу только с санкции короля. Положение монархии в Швеции после конституционной реформы 1968-1973 гг. резко ослабло. Король стал исключительно церемониальной фигурой, однако, и здесь за ним были сохранены некоторые полномочия: председательствование в Государственном совете, Внешнеполитическом комитете, что позволяет видеть в его фигуре дополнительный знак прочности общего фундамента механизма исполнительной власти.

5. Одним из главных принципов законодательной власти в Скандинавии является парламентаризм. Парламентаризм определяется нами как особая форма сотрудничества законодательной и исполнительной властей. С юридической точки зрения такая форма сотрудничества выражена в ряде урегулированных правом институтах, как-то: институт вотума недоверия, институт права роспуска, институт формирования правительства. Совокупность этих институтов порождает своеобразный механизм взаимодействия между правительством и парламентом, когда правительство определяет повестку дня работы представительства, а последнее - состав кабинета. В дальнейшем именно парламентаризм служит основой институциональных мер контроля законодательной власти за исполнительной.

6. Парламенты скандинавских стран сегодня превратились в главные органы государственной власти, политика которых оказывает решающее воздействие на состояние как всего государства, так и его политической системы. За всю историю своего развития представительные органы власти стран Скандинавии проделали путь от органов цензовой демократии, формировавшихся на основе косвенных выборов, до современного демократического органа пропорционального представительства. Особенности последнего в этом регионе направлены, с одной стороны, на максимальный учет предпочтений избирателей, а, с другой стороны, на стабилизацию партийной системы, гарантирующую ее от чрезмерной сегментации. Законодательство о выборах северных стран содержит на этот счет четкие постановления. В целом система выборов нацелена на формирование работоспособного представительного органа с относительным большинством, позволяющим обходиться без крайностей неустойчивых коалиционных кабинетов. Структура парламентов Дании, Норвегии и Швеции также во многом направлена на достижение при помощи организационных средств работоспособного парламента как главного элемента механизма государственной власти. В непоследнюю очередь структура скандинавских парламентов направлена на интенсификацию мер парламентского контроля.

7. Практика делегированного законодательства широко развита в Скандинавии. Однако представляется, что ее основные формы направлены не на ущемление основной законодательной прерогативы парламента, а на дополнение ее, что вызвано особым типом государства - государства всеобщего благоденствия. Помимо общих ограничений, налагаемых различает норму формального законодательства от нормы делегированного, оставляя по силе их равными. В целом практика делегированного законодательства представляет собой особый элемент взаимодействия трех основных ветвей власти в Скандинавии, где каждому из субъектов данного взаимодействия принадлежат свои особые полномочия как по контролю, так и по формированию материального содержания самих актов делегированного законодательства.

8. Механизм судебной власти в этих странах включает в себя не только суды, общей и специальной юрисдикции, но также и органы, традиционно определяемые как органы исполнительной власти, оказывающие содействие в отправлении правосудия. В диссертации делается вывод, что органы прокуратуры и некоторые органы полиции в странах Скандинавии должны быть включены в понятие «судебная власть». Здесь вышеназванные органы представляют собой особое дополнение к общей системе судебной власти, терминологически обозначаемое как «обвинительная власть» (anklagemyndighet), в процессуальном отношении составляющее особую часть судов. Никаких иных полномочий, кроме поддержания обвинения в суде и надзора за следствием скандинавская прокуратура не имеет. Кроме того, отличительной чертой судебной власти в этом регионе служит стойкая практика формирования преюдикатов высшими органами правосудия и подчинение этим преюдикатам нижестоящих судов. Особо следует подчеркнуть, что как нигде, а именно в учении о судебном преюдикате проявляются доктринальные постулаты скандинавского правового реализма о действенности права. Именно в судебном решении находится главный критерий действенности правовой системы страны и судебная власть, будучи главным субъектом выявления этой действенности, получает, тем самым, дополнительный стимул к собственной формализации в качестве особого элемента общего механизма государственной власти.

9. Другим наиболее зримым проявлением особого положения органов судебной власти в общем механизме государственной власти является институт конституционного контроля. В странах Скандинавии он имеет устоявшиеся формы осуществления, классификация которых позволяет объединить в одну группу Норвегию и Данию, где суды общей юрисдикции имеют полномочия по проверке законов на предмет соответствия их конституции. В Швеции, где такие полномочия тоже закреплены за судами, однако, действует орган конституционного надзора: Законодательный совет, который в превентивном порядке выносит консультативные заключения о конституционности законопроектов. В последние годы, буквально с 2000 г., здесь, тем не менее, наблюдается усиление роли судов общей компетенции в деле конституционного контроля, что связано, с одной стороны, с активизацией политических сил в обществе, выступающих за укрепление гарантий соблюдения демократических прав и свобод, с другой стороны, влиянием европейских правовых стандартов на Швецию. Данное влияние в первую очередь сказывается в отказе шведских судов от доктрины «явной ошибки», которой они дотоле придерживались при проверки законов на предмет соответствия их конституции. В общем и целом судебная система стран Скандинавии представляет собой существенный элемент общего механизма государственной власти, в котором имеет собственное положение и компетенцию.

10. Общественные объединения (корпорации), политические партии и органы местного самоуправления традиционно не относятся к понятию механизма государственной власти. Однако в современных условиях становления демократии вышеназванные элементы гражданского общества служат своеобразным «переходным мостиком» от населения к органам государственной власти. В рамках корпоративных объединений граждане активнее вовлекаются в управленческий процесс. В немалой степени этому способствует организация органов местного самоуправления и национальной культурной) автономии. Как и корпорации последние de iure не входят в структуру государственного аппарата, но в целом несут основную функцию по доведению практических мер управления до самых «низов, до конкретного субъекта». Таким образом, механизм государственной власти стран Скандинавии включает в себя значительные, если не сказать основные, элементы гражданского общества, что сказывается на общедемократическом процессе осуществления государственной власти. Практическая значимость диссертации

В результате исследования существенно обогащено общетеоретическое представление о формах и содержании понятия «механизм государственной власти», что может найти свое отражение в учебных курсах по теории права и государства, конституционному праву зарубежных стран. Положения и выводы работы могут оказать реальную помощь при анализе ситуации в скандинавских странах практическим организациям МИД РФ, Правительству и Администрации Президента РФ. Позитивный опыт конституционного регулирования государственно-правовых отношений может быть использован в процессе формирования институтов демократии в современной России, совершенствования работы органов исполнительной, законодательной и судебной власти страны. Апробация результатов исследования

Диссертационное исследование было выполнено, обсуждено и получило рекомендацию к защите на кафедре конституционного права МГИМО (У) МИД России. Научные положения и выводы диссертации нашли отражение в авторских публикациях, указанных, в автореферате и библиографии к данной работе, выступлениях на международных конференциях («Дания - культура и общество» от 2.04.2002 г.), научных докладах на кафедре Конституционного права МГИМО (У) МИД России. Положения работы использованы при создании спецкурсов: «Политическая система стран Скандинавии и Финляндии», «Конституционное право стран Северной Европы».

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Конституционное право; муниципальное право", Исаев, Максим Анатольевич, Москва

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенный анализ позволяет нам сделать вывод о существовании в странах Скандинавии устойчивой правовой формы механизма отправления государственной власти. Категория «правовой формы» позволяет нам отделить понятие механизма государства как совокупности государственных органов, занятых отправлением функций государства, от, собственно, понятия механизма государственной власти как особого вида правоотношения, объектом которого являются властные отношения субъектов - главных органов государственной власти.

Общая форма механизма государственной власти в Скандинавии передается через конструкцию правоотношения, в котором реализуются нормы конституции, устанавливающие как положение высших органов власти, так и их компетенцию. Реализация норм компетенции этих органов воздействует на сам механизм отправления государственной власти, что ведет к становлению особой формы скандинавского парламентаризма. Суть парламентаризма по-скандинавски заключена в действующей без сбоев вот уже около века системе распределения власти, что создает своеобразный баланс между полномочиями одних и обязанностями других, на который в свою очередь накладывается система взаимного контроля. Именно это взаимноуравновешивание подталкивает три основные ветви государственной власти вступать во взаимодействие (сотрудничество) друг с другом.

Судебная власть при этом является действенным инструментом, поддерживающим равновесие между законодательной и исполнительной ветвями власти. Последняя функция особенно четко усматривается в формах конституционного контроля и надзора. В послевоенный период эти функции судов скандинавских стран только укрепились. Привлекает внимание также и то, что участие этих стран в ЕС стимулировало развитие контрольных функций судов. Непоследнее значение при этом в укреплении функционального положения суда в этих странах дает доктрина «действенного права», выработанное школой скандинавского правового реализма.

Через корпоративный сегмент гражданского общества устанавливается действенная связь населения с важнейшими органами государственной власти, тем самым, в полной мере реализуется общий демократический потенциал государственных режимов скандинавских стран. Это позволяет нам утверждать, что в этом регионе установлено партнерство гражданского общества в лице его основных элементов с государством в лице его основных органов. Однако партнерство не стоит понимать как поглощение одного органа или субъекта другим. За долгие десятилетия функционирования демократии в этих странах выработаны определенные навыки выявления главной (общедемократической) воли властвующих субъектов, что позволяет говорить, что в зависимости от интересов самого общества властвующим, т.е. реально проводящим свою волю, признается тот субъект, положение которого легитимизировано общением корпораций с государством.

Вместе с тем нельзя не отметить выявленную буквально в последние десятилетия тенденцию отмирания традиционной роли политических партий как «идеологических машин» для завоевания голосов избирателей на выборах. В последнее время наблюдается резкая нивелировка предпочтений избирателей, когда они голосуют за понравившегося кандидата, а не за систему идеологических лозунгов.

Объективной основной, повторим еще раз, данной картины является совокупность норм конституционного права, реализуемых субъектами государственной власти в форме правоотношения. Власть, таким образом, в странах ~ Скандинавии является объектом правового регулирования, что составляет общую форму скандинавского типа социального правового государства.

Материальным содержанием механизма государственной власти одновременно с этим в странах Скандинавии является совокупность отношений в сфере отправления государственной власти, порожденных действием как конституционных норм компетенции, так и норм того же иерархического порядка, но определяющих статус главных органов государственной власти и управления. Благодаря участию в отправлении данных видов правоотношений корпоративного сегмента гражданского общества, представленного как в лице общественных организаций, так и политических партий обеспечивается демократический режим отправления государственной власти. В некотором роде государственная власть превращается в своеобразный инструмент, с помощью которого граждане решают собственные проблемы. Органы государства при этом становятся главным действующим субъектом и средством решения проблем. Материальная сторона властеотношения переходит в формальную - регулируемую конституционным правом.

Таким образом, вся совокупность отношений, порожденных властью государства структурируется в понятие механизма государственной власти. Материальное содержание понятия механизма государственной власти в странах Скандинавии, как мы смогли убедиться, выражается в практике правового регулирования, имеющей своей целью благо граждан, реализацию стандартов демократии, учет волеизъявлений народа, что ведет к превращению властеотношения в правоотношение. Данная форма материального содержания понятия обеспечивает ему относительно стабильное существование вот уже более века.

Однако события последних десятилетий прошлого XX века говорят о том, что постепенно в механизме государственной власти стран Скандинавии нарастают тенденции, которые позволяют нам говорить о смещении центра власти из стен традиционных органов государства к наднациональным властям. В первую очередь сказанное относится к ЕС, членами которого являются Дания и Швеция. Норвегия пошла по пути ассоциированного членства, но судя по общественным настроениям должна будет в ближайшее пятилетие окончательно решить вопрос о своем участии в Евросоюзе.

Серьезной проблемой функционирования механизма государственной власти грозят в ближайшие годы стать методы конституционного регулирования его основных элементов. Уже сейчас, например, в Дании поднимаются голоса в пользу коренной конституционной реформы. Норвежская конституция за последние годы все более и более критикуется за явно выраженный архаизм собственной формы. Напомним - это самая старая европейская конституция и через десять лет ей исполнится ровно два века. Серьезным недостатком шведской конституционной практики является некодифицированность норм, относящихся к высшему уровню основного закона.

Конституционная наука в данном регионе, как мы смогли убедиться выше, имеет давние традиции и крепко связана с конституционной практикой. Новое поколение скандинавских конституционалистов все в большей степени отходит от постулатов «скандинавского правового реализма», редуцируемых постепенно к аргументам чистой социологии права. Данное направление ведет к усилению прагматизма в конституционном регулировании, выливаясь в конечном счете в конструировании аналитических схем способов достижения правовыми средствами поставленных целей в конституционном праве. Именно такое направление совмещения науки и практики в Скандинавии обеспечивает странам этого региона функционирование в режиме правовых государств.

Эпоха глобализации представляет собой комплекс «вызовов», ответить на которые самостоятельно скандинавы вряд ли в силах. Не случайно поэтому может показаться усиление процесса интеграции скандинавов в общеевропейские структуры. Недавняя победа евроскептиков в Дании (2000 г.) и Швеции (2003 г.), когда эти страны отказались присоединиться к третей фазе сотрудничества (присоединение к зоне ЕВРО), нельзя переоценивать. В самом ближайшем будущем мы, без сомнения, станем очевидцами крупных формационных (типологических) сдвигов в структуре государственного аппарата скандинавских стран. Эти изменения, со всей очевидностью, будут направлены на достижение двух целей: обеспечения эффективности управления, в том числе и в рамках ЕС, и в возрастании гарантированное™ соблюдения номенклатуры прав и свобод человека. В последней сфере наблюдается определенное противоречие между правом Скандинавии и правом Евросоюза. Скандинавы уже с начала 70-х годов прошлого столетия вышли по многим параметрам на недосягаемый для многих европейских стран уровень обеспечения прав и свобод316. Следовательно, решение этого противоречия средствами механизма государственной власти трех северных стран будет составлять задачу самой власти на ближайшие десятилетия.

316 Allardt Е. Att ha, att alska, att vara. Om Valfard i Norden. Lund, 1975. S. 15 и сл.

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Механизм государственной власти в странах Скандинавии. Конституционно-правовые аспекты»

1. Издания нормативных актов на русском языке:

2. Конституции буржуазных государств Европы. М.: Иностранная литература, 1957. - 800 с.

3. Конституция Швеции. М.: Прогресс, 1983. - 359 с.

4. Конституции государств, входящих в Европейский Союз. М.: ИНФРА.М -НОРМА, 1997. - 802 с.

5. Издания нормативных актов на иностранных языках:

6. Betaenkning afgivet af Forfatningskommissionen af 1946. Kjabenhavn: Universitets Bogtrykkeri, 1953. -215 s.

7. Bevilningsreglement. Oslo, 1997. -12 s.

8. Danmarks Riges Grundlove. 1849. 1866. 1915. 1953 / Utg. af H. Koch & K. Hvidt. Kobenhavn, 1999. -150 s.

9. Danske lover. 1997. Kfjbenhavn: Karnovs A/S, 1998. - 960 s.

10. Folketingets Forretningsorden. Kobenhavn, 1999. - 45 s.

11. Grundloven var med andre dokumenter av nasjonale viktighet. Oslo, 1953. -120 s.

12. Karnov's lovsamling. Bd. 1-12. K0benhavn, 1989-2000

13. Karnov kommentert lovsamling. Bd. 1-4. Oslo, 1996

14. Norges lover: 1687-2000. Oslo, 2001. - 2346 s.

15. Statsretlig domssamling. Kjabenhavn: Jurist- og Okonomi Forlag, 1999. - 863 s.

16. Stortingets forretningsorden. Oslo, 2001. - 45 s.

17. Sveriges rikes lag. 1735. Stockholm, 1992. - 2400 s.

18. Источниковедческой базой диссертационного исследования послужили публикации нормативных актов министерств, ведомств и решения судов скандинавских стран, помещенные во Всемирной сети (Internet):1. Норвегия

19. Официальная страница норвежского правительства: http:// www. odin. dep. no

20. Официальная страница норвежского парламента (Стортинга): http:// www. Stortinget. no1. Дания

21. Официальная страница датского правительства: htp:// www. Regeringen. dk

22. Официальная страница датского парламента (Фолькетинга): http:// www. Folketinget. dk1. Швецияофициальная страница шведского правительства: http:// www. regeringen. seофициальная страница шведского парламента (Риксдага):http://www.Riksdagen.sej

23. Публикации официальных исследовательских докладов

24. Norges offentlige utredninger. NOU 1982: 3. Maktutredningen. Slutrapport

25. Sveriges offentliga utredningar. SOU 1965: 64. Riksdagens justitieombudsman

26. SOU. 1968: 27. Forvaltningslag 19.SOU 1969: 41. Domstolvasendet

27. SOU 1970: 32. Polisen i samhallet

28. SOU 1971: 41. Ny domstoladministration

29. SOU 1971: 59. Hogsta domstolens kansli

30. SOU 1971: 84. Kommunal kompetens

31. SOU 1974: 84. Stat och kommun i samverkan

32. SOU 1975:99, 100. Samerna i Sverige. Stod at sprak och kultur

33. SOU 1977: 80. Lansdomstolerna27. SOU 1979: 6. Polisen

34. SOU 1980: 53. Lansforvaltningen i Danmark, Finland och Norge

35. SOU 1981: 15. Grunglagsfragor30. SOU 1982:63.Polislag

36. SOU 1983: 73. Ny forvaltningslag32. SOU 1985: 26. JO-ambetet

37. SOU 1985: 40. Regeringen, myndigheterna och myndigheternas ledning

38. SOU 1986: 1. Oversyn av rattegangsbalken: Hogsta domstolen och rattsbildningen >

39. SOU 1986: 36. Samernas folkrattsligen stallning

40. SOU 1987: 6. Folkstyrelsensvilkor

41. SOU 1988: 47. Kommunalt stod till de politiske partierna

42. SOU 1989: 5-6. Samordnat lansforvaltnig

43. SOU 1989: 41. Sameratt och sameting

44. SOU 1990: 10. Stromgatan, 18. Sveriges statsministerens bostad

45. SOU 1990: 44. Demokrati och makt i Sverige

46. SOU 1991:91. Sameratt och samiskt sprak

47. SOU 1992: 108. Val. Organisation. Teknik. Ekonomik

48. SOU 1992: 112. Administartion i kanslihuset

49. SOU 1992: 138. Narga fragan angaende regeringsratten

50. SOU 1993: 14. EG och vara grundlagar

51. SOU 1993: 37. Justitskanslern. En oversyn av JK's arbetsuppgifter m.m.

52. SOU 1993: 60. Polisens rattliga befogenheter

53. SOU 1993: 92. Den centrala polisorganisationen

54. SOU 1994: 12. Suverenitet och demokrati

55. SOU 1994: 117. Domstolsprovning av forvaltningsarenden

56. SOU 1995: 121. Riksdagen, regeringen och forskningen

57. SOU 1995: 138. Departementets kontoret statsradetsarbeid utanfor regeringskansliet

58. SOU 1996: 169. Fornuelsen av kommuner och landsting

59. SOU 1997: 9. Flexibel forvaltning

60. SOU 1997: 18. Granskning av granskning. Den statliga revisionen i Sverige och Danmark. Mundebo I. Den statliga revisionens roll i Sverige. Kjaer A. Reform og forandring i dansk Rigsrevision

61. SOU 1997: 54. Ministern och makten. Hur fungerar ministerstyret i praktiken?

62. SOU 1997: 56. Folkomrostningar och parlamentarismen. Bilag 1-2.

63. SOU 1997: 80. Reformerad stabsorganisation60. SOU 1998: 146. Lobbning

64. SOU 1998: 44. En samlad vapenlagstiftning

65. SOU 1998: 71. Den kommunala revisionen ett.demokratiskt kontrollinstrument

66. SOU 1998: 105. Minska regleringen av kommuner och landsting

67. SOU 1998: 135. Domstolorganisationen sammanstallning av grundmaterial fran 1995 ars Domstolskomitte

68. SOU 1999: 58. Loser juridiken demokratins problem?

69. SOU 1999: 64. Holmberg S. Representativ demokrati

70. SOU 2001: 37. Lagradets sammansattning. Forslag till andring i regringsformen

71. SOU 2001: 88. Slutbetankande fran 2000 ars lagradsutredning

72. Литература на русском языке

73. Абашмадзе В.В. Учение о разделении государственной власти и его критика / В.В. Абашмадзе. Тбилиси: Сабчэтй Сакартвело, 1972. - 51 с.

74. Автономов А.С. Партии и конституционный механизм власти в Португалии. Автореф. дис. канд. юрид. наук: 12.00.02 / МГИМО. М., 1984. - 24 с.

75. Автономов А.С. Правовая онтология политики / А.С. Автономов. М.: Инфограф, 1999.-383 с.

76. Актуальные проблемы правоведения за рубежом. Вып. 2. М.: ИНИОН АН СССР, 1990. -174 с.73 .Александров Н.Г. Сущность права / Н.Г. Александров. М.: Государственное издательство юридической литературы, 1950. - 56 с.

77. Алексеев А.С. Безответственность монарха и ответственность правительства / А.С. Алексеев. М.: Издание Сытина, 1907. - 70 с.

78. Алексеев А.С. К вопросу о юридической природе власти монарха в конституционном государстве / А.С. Алексеев. Ярославль, 1912. - 121 с.

79. Алексеев Н.Н. Очерки по общей теории государства / Н.Н. Алексеев. М.: Московское научное издательство, 1919. - 210 с.77 .Алексеев Н.Н. Теория государства / Н.Н. Алексеев. Изд. Евразийцев, 1931. -420 с.

80. Алексеев С.С. Механизм правового регулирования в социалистическом государстве / С.С. Алексеев. М.: Юридическая литература, 1966. - 187 с.

81. Алексюк Р.П. Аппарат управления и власти как общесоциологическая категория / Р.П. Алексюк. Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1974. 174 с.

82. Амеллер М. Парламенты / М. Амеллер. М.: Прогресс, 1967. - 359 с.

83. Аннерс Э. История европейского права / Э. Аннерс. М.: Наука, 1994. -395 с.

84. Аренс Г. Юридическая энциклопедия / Г. Арене. — М.: Типография Шредера, 1865.-524 с.

85. Аристотель. Сочинения: В 4 т. / Аристотель. М.: Мысль, 1978-1984. Т. 1-4

86. Аффольтер А. Основные черты общего государственного права / А. Аффольтер. М., 1895 - 80 с.

87. Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации / М.В. Баглай. -М.ИНФРА.М.-НОРМА, 1997.-741 с.

88. Байтин М.И. Государство и его политическая власть / М.И. Байтин. -Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1972. 239 с.

89. Барабашев Г.В. Критика современных буржуазных теорий муниципального управления / Г.В. Барабашев // Советское государство и право. 1966. - № 12.-С. 109-114

90. Баренбойм П. 3000 лет доктрины разделения властей / П. Баренбойм. М.: Белые альвы 1996.- 174 с.

91. Барнашов A.M. Единство власти и его воплощение в государственном строительстве в СССР / A.M. Барнашов. Томск: Изд-во Томского университета, 1979. - 100 с.

92. Барнашов A.M. Теория разделения властей / A.M. Барнашов. Томск: Изд-во Томского университета, 1988. - 141 с.

93. Бачило И.Л. Организация советского государственного управления / И.Л. Бачило. М.: Наука, 1984. - 237 с.

94. Бекназар-Юзбашев Т.Б. Партии в буржуазных политико-правовых учениях / Т.Б. Бекназар-Юзбашев. М.: Наука, 1988 - 174 с.

95. Бержель Ж.-Л. Общая теория права / Ж.-Л. Бержель. М.: NOTA BENE, 2000. - 575 с.

96. Боботов С.В. Конституционный контроль в буржуазных странах: доктрина и практика / С.В. Боботов // Советское государство и право. 1989. - № 9. - С. 115-120

97. Бозанкет Б. Основание логики / Б. Бозанкет. М.: Гермес, 1914. - 179 с.

98. Бойцов В.Я. Система субъектов советского государственного права / В.Я. Бойцова. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1972. - 160 с.

99. Боржо Ш. Учреждение и пересмотр конституций / Ш. Боржо. М.: Изд-во братьев Сабашниковых, 1918. - 188 с.

100. Братусь С.Н. Субъекты гражданского права / С.Н. Братусь. М.: Юридическое издательство, 1950. - 364 с.

101. Буржуазная конституция на современном этапе: основные тенденции / Отв. ред. В.А. Туманов. М.: Наука, 1983. - 216 с.

102. ЮО.Васильев A.M. Правовые категории. Метологические аспекты разработкисистемы категорий теории права / A.M. Васильев. М.: Юридическаялитература, 1972. 264 с.

103. Васильев Ю.В. Швеция на исходе XX в. / Ю.В. Васильев. М.: Изд-во1. МГИМО, 1999.-78 с.

104. Васильев Ю.В. «Шведская модель» развития общества: механизм и условия функционирования / Ю.В. Васильев. М.: Изд-во МГИМО, 1996. - 56 с. ЮЗ.Васысовский Е.А. Учение о толковании и применении гражданских законов / Е.А. Васьковский. - Одесса, 1901.-486с.

105. Ю4.Вебер М. Избранные произведения / М. Вебер. М.: Прогресс, 1990. - 805 с.

106. Витгенштейн JI. Философские работы / JI. Витгенштейн. М.: Гнозис, 1994.-520 с.

107. Юб.Власов В.А. Советский государственный аппарат / В.А. Власов. М.: Госюриздат, 1959. - 374 с.

108. Юб.Волков Н.А. Органы советского государственного управления в современный период / Н.А. Волков. Казань: Изд-во Казанского университета, 1962.-210 с.

109. Ворошилов К. Критический разбор учения о разделении властей / К. Ворошилов. Ярославль, Изд-во Демидовского юридического лицея, 1871. -430 с.

110. Ган К. Роспуск парламентов / К. Ган. Ростон-на-Дону: Издание А.Н. Сурат, 1907.- 103 с.

111. Гачек Ю. Общее государственное право на основе сравнительного правоведения / Ю. Гачек. Рига: Наука и Жизнь, 1913-1914. - Т. 1-3.

112. Ю.Гегель Г.В.Ф. Собрание сочинений: В 15 т. Т. V-VI. Наука логики; Г.В.Ф. Гегель. М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1937- : 1939

113. Гегель Г.В.Ф. Философия права / Г.В.Ф. Гегель. М.: Мысль, 1990. - 526 с.

114. Гоббс Т. Сочинения: В 2 т. М.: Мысль, 1989-1991. - Т. 1-2.

115. Голунский С.А. К вопросу о понятии правовой нормы в теории социалистического права / С.А. Голунский // Советское государство и право. -1961. № 4. - С. 21-36

116. Гронский П.П. Общинное управление в главнейших государствах Германии / П.П. Гронский. Пг.: Право, 1916. - 437 с.

117. Государственное право Германии. М.: Изд-во ИГП РАН, 1994. - Т. 1-2.

118. Гревцов Ю.И. Правовые отношения и осуществление права / Ю.И. Гревцов. Л.: Изд-во ЛГУ, 1987. - 127 с.

119. Грязин И. Текст права / И. Грязин. Таллин: Ээсти раамат, 1984. - 187 с.

120. Гулиев В.Е. Демократия и современный империализм / В.Е. Гулиев. М.: Международные отношения, 1970. - 280 с.

121. Гулиев В.Е. Современное империалистическое государство / В.Е. Гулиев. -М.: Международные отношения, 1973. 207 с.121 .Гумплович Л. Общее учение о государстве / Л. Гумплович. Спб. Общественная польза, 1910. - 516 с.

122. Давид Р. Основные правовые системы современности / Р. Давид. М.: Прогресс, 1988.-495 с.

123. Дайси А.В. Основы государственного права Англии / А.В. Дайси. М.: Изд. Сытина, 1906. - 658 с.

124. Даниленко В.Н. Правовой статус политической партии буржуазных стран / В.Н. Даниленко. М.: Изд-во МГИМО, 1986. - 119 с.

125. Денисов А.И. Теория государства и права / А.И. Денисов. М.: Юридическое издательство, 1948. - 532 с.

126. Денисов А.И. Сущность и формы государства / А.И. Денисов. М.: Изд-во МГУ, 1960.-67 с,

127. Дженкс Э. Происхождение верховной власти / Э. Дженкс. М.: Глашатай, 1907.- 123 с.

128. Дрейшев Б.В. Правотворческие отношения в советском государственном управлении / Б.В. Дрейшев. JI., Изд-во ЛГУ, 1978. - 175 с.

129. Дудин А.П. Диалектика правоотношения / А.П. Дудин. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1984. - 121 с.

130. Дюги Л. Конституционное право / Л. Дюги. М.: Издание Сытина, 1908. -820 с.

131. Дюги JL Общество, личность и государство / JT. Дюги. СПб.: Изд. Вестника знания, 1911.-54 с.

132. Елистратов А.И. Понятие о публичном субъективном праве / А.И. Елистратов // Ученые записки Императорского лицея в память Цесаревича Николая. Вып. VIII. М., 1913. 17-С. 12-38

133. Елистратов А.И. Административное право / А.И. Елистратов. М.: Госиздат, 1927. - 366 с.

134. Еллинек Г. Конституции, их изменения и преобразования / Г. Еллинек. М.: Скирмунт, 1906. 76 с.

135. Еллинек Г. Право современного государства. Т. 1. Общее учение о государстве / Г. Еллинек. СПб.: Общественная польза, 1903. - 532 с.

136. Ельяшевич В.Б. Юридическое лицо, его происхождение и функции в римском частном праве / В.Б. Ельяшевич. М., Типо-литография Шредера, 1910.-488 с.

137. Жилин А.А. Учебник государственного права / А.А. Жилин. Ч. 1. Пг., 1916.-430 с.

138. Завадская JI.H. Механизм реализации права / JI.H. Завадская. М.: Наука, 1992.-287 с.

139. Зигварт X. Логика / X. Зигварт. СПб.: Общественная польза, 1908-1909. -Т. 1-2.

140. Избирательные системы и партии в буржуазном государстве / Отв. ред. В.А. Туманов. М. Изд-во ИГПАН СССР, 1979. - 151 с.

141. Исаев М.А. Скандинавская модель правового государства / М.А. Исаев. -М., Изд. Института Европы РАН, 1993. 47 с.

142. Исаев М.А. Метологические парадоксы школы скандинавского правового реализма / М.А. Исаев // Право и жизнь. 1995. - № 7. - С. 64 -76

143. Исаев М.А. Основные формы рецепции римского права в Скандинавии / М.А. Исаев // Древнее право. IVS ANTIQVVM. 1998. - № 3. - С. 176-187

144. Исаев М.А. Государственный строй Норвегии / М.А. Исаев. М.: Изд-во МГИМО, 1999.- 135 с.

145. Исаев М.А. Политическая система стран Скандинавии и Финляндии / М.А. Исаев, А.Н. Чеканский, В.Н. Шишкин. М.: РОССПЭН, 2000. - 278 с.

146. Исаев М.А. Основы конституционного строя Норвегии / М.А. Исаев. -М.: Муравей, 2001.-213 с.

147. Исаев М.А. Основы конституционного права Дании / М.А. Исаев. М.: Муравей, 2002.-337 с.

148. Исаев М.А. Основные формы конституционного контроля в странах Скандинавии / М.А. Исаев // Государство и право. 2003. - № 12. - С. 102118

149. Исаков В.Б. Юридические факты в советском праве / В.Б. Исаков. М.: Юридическая литература, 1984. - 210 с.

150. История Дании / Отв. ред. О.В. Чернышева и В.В.Рогинский. М.: Наука, 1996-1998.-Т. 1-2.

151. История Норвегии / Отв. ред. А.С. Кан и В.В. Рогинский. М.: Наука, 1980. - 618 с.

152. История Швеции / Отв. ред. А.С. Кан. М.: Наука, 1979. - 640 с.

153. Каленский В.Г. Государство как объект социологического анализа / В.Г. Каленский. М.: Наука, 1977. - 182 с.

154. Кан А.С. История скандинавских стран / А.С. Кан. М.: Высшая школа, 1971.-320 с.

155. Кант И. Сочинения: В 6 т. Т. 3. Крйтика чистого разума / И. Кант. М.: Мысль, 1964-604 с.

156. Кант И. Сочинения: В 6 т. Т. 4. Ч. 1-2. Критика практического разума / И. Кант. М.: Мысль, 1965. - 765 с.

157. Кант И. Сочинения: В 6 т. Т. 5. Критика способности суждения / И. Кант. М.: Мысль, 1966. - 643 с.

158. Кант И. Логика. Трактаты / И. Кант. СПб.: СПБ-Наука, 1995. - 552 с.

159. Карева М.П. Правовые нормы и правоотношения / М.П. Карева, A.M. Айзенберг. М.: Московский большевик, 1949. - 59 с.

160. Кейзеров Н.М. Власть и авторитет. Критика буржуазных теорий / Н.М. Кейзеров. М.: Юридическая литература, 1973. - 264 с.

161. Кельзен Г. Чистое учение о праве / Г. Кельзен. М.: Изд-во ИНИОН АН СССР, 1987-1988.-Ч. 1-2.

162. Керимов Д.А. Философские основания политико-правовых исследований / Д.А. Керимов. М.: Мысль, 1986. - 330 с.

163. Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе / С.Ф. Кечекьян. -М.: Изд-во АН СССР, 1958. 187 с.

164. Кистяковский Б.А. Философия и социология права / Б.А. Кистяковский. -СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 1998. -799 с.

165. Козлов Ю.М. Органы советского государственного управления / Ю.М. Козлов. М.: Госюриздат, 1960. - 151 с.

166. Кокошкин Ф.Ф. К вопросу о юридической природе государства и органов государственной власти / Ф.Ф. Кокошкин. М.: Изд-во Московского Императорского университета, 1896. - 32 с.

167. Кокошкин Ф.Ф. Лекции по общему государственному праву / Ф.Ф. Кокошкин. М.: Изд-во братьев Башмаковых, 1912. - 306 с.

168. Колер И. Введение в науку права / И. Колер. СПб.: Изд-во Н.К. Спленглера, 1903. - 157 с.

169. Конституционное право зарубежных стран/ Под ред. М.В. Баглая, Ю.И. Лейбо, Л.М. Энтина. М.: НОРМА - ИНФРА.М, 1999. - 819 с.

170. Копейчиков В.В. Механизм советского государства / В.В. Копейчиков. -М.: Юридическая литература, 1968. 215 с.

171. Копнин П.В. Диалектика как логика и теория познания / П.В. Копнин. -М.: наука, 1973.-324 с.

172. Коркунов Н.М. Русское государственное право / Н.М. Коркунов. СПб. Изд-во М.М. Стасюлевича, 1892-1894. - Т. 1-2.

173. Коркунов Н.М. Указ и закон / Н.М. Коркунов. СПб.: Изд-во М.М. Стасюлевича, 1894. 404 с.

174. Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права / Н.М. Коркунов. СПб, Юридический книжный магазин, 1909. 354 с.

175. Корнилов Ф.Д. Нормативизм Ганса Кельзена и проблема суверенитета / Ф.Д. Корнилов. Саратов, 1929 - 31 с.

176. Котелевская И.В. Современный парламент / И.В. Котелевская // Государство и право. 1997. - № 3. - С. 25-34

177. Крылов Б.С. Парламент буржуазного государства / Б.С. Крылов. М.: ИМО, 1963.-355 с.

178. Кузьмин Э.Л. Мировое государство: иллюзии или реальность? Критика буржуазных концепций суверенитета / Э.Л. Кузьмин. М.: Международные отношения, 1969. - 199 с.

179. Курашвили Б.И. Очерки теории государственного управления / Б.И. курашвили. М.: Наука, 1987. - 292 с.

180. Кутафин О.Е. Предмет конституционного права / О.Е. Кутафин. М.: Юристъ, 2001.-443 с.

181. Кюнле С. Государство всеобщего благоденствия / С. Кюнле. М. Прогресс, 1994.-285 с.

182. Лазарев Б.М. Компетенция органов управления / Б.М. Лазарев. М.: Юридическая литература, 1971. - 285 с.

183. Лазарев Б.М. Аппарат управления общенародного государства. М.: Юридическая литература, 1978. 87 с.

184. Лазаревский Н.И. Ответственность за убытки, причиненные должностными лицами / Н.И. Лазаревский. СПб.: Слово, 1905. - 728 с.

185. Лазаревский Н.И. Русское государственное право / Н.И. Лазаревский. Т. 1. СПб.: Право, 1913.-509 с.

186. Левин И.Д. Суверенитет / И.Д. Левин. М.: Юридическое издательство, 1948.-376 с.

187. Левин И.Д. Современная буржуазная наука государственного права / И.Д. Левин. М.: Госюриздат, 1960. - 488 с.

188. Лёзов С.В. Юридические понятия и язык права в современных зарубежных исследованиях / С.В. Лёзов. М.: Изд-во ИНИОН АН СССР, 1986.-73 с.

189. Леруа М. Эволюция государственной власти / М. Леруа. СПб.: Общественная польза, 1907. - 120 с.

190. Лукач Д. Пролегомены к онтологии общественного бытия / Д. Лукач. -М., Прогресс, 1991.-412 с.

191. Лукич Р. Методология права / Р. Лукич. М.: Прогресс, 1981. - 394 с.

192. Луман. Н. Власть / Н. Луман. М.: Праксис, 2001. 250 с.

193. Лучин В.О. Процессуальные нормы в советском государственном праве / В.О. Лучин. М.: Юридическая литература, 1976. - 168 с.

194. Магазинер Я.М. Общее учение о государстве / Я.М. Магазинер. Пб.: Кооперация, 1922. - 490 с.

195. Магеровский Д.А. Государственая власть и государственный аппарат / Д.А. Магеровский. М.: Новая Москва, 1924. - 180 с.

196. Мальцев Г.В. Понимание права. Подходы и проблемы / Г.В. Мальцев. -М., 1999. -410 с.

197. Манов Г.Н. Государство и политическая организация общества / Г.Н. Манов. М.: Наука, 1974. — 320 с.

198. Манохин В.М. Органы советского государственного управления / В.М. Манохин. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1962. - 163 с.

199. Маркс К. Социология / К. Маркс. М.: Канон-Пресс-Ц. Кучково поле, 2000.-431 с.

200. Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Основыне институты и понятия. М.: Наука, 1970. - 450 с.

201. Матте П. Роспуск парламента на Западе / П. Матте. СПб.: Общественная польза, 1911.- 286 с.

202. Меркель А. Юридическая энциклопедия / А. Меркель. СПб.: Изд-во Мартынова, 1902. - 256 с.

203. Милль Д.С. Представительное правление / Дж. С. Милль. СПб.: Типолитография Кушнерев и К°, 1898. 115 с.

204. Мицкевич А.В. Субъекты советского права / А.В. Мицкевич. М.: Госюриздат, 1962. - 213 с.

205. Мишин А.А. Центральные органы власти буржуазных государств / А.А. Мишин. М.: Изд-во МГУ, 1972. - 285 с.

206. Мишин А.А. Государственное (конституционное) право зарубежных стран / А.А. Мишин. М.: Белые альвы, 1996. - 398 с.

207. Могунова М.А. Государственный строй Дании / М.А. Могунова, С.А. Малин. -М., Госюриздат, 1962. 52 с.

208. Могунова М.А. Скандинавские государства: центральные органы власти / М.А. Могунова. М.: Юридическая литература, 1975. - 223 с.

209. Могунова М.А. Государственный строй Швеции / М.А. Могунова. М.: Изд-во МГИМО, 1983.- 119 с.

210. Могунова М.А. Скандинавский парламентаризм. Теория и практика / М.А. Могунова. М.: Изд-во РРГУ, 2001.-348 с.

211. Монтескье Ш.Л. О духе законов / Ш.Л. Монтескье. М.: Мысль, 1999. -709 с.

212. Морозова Л.А. Конституционное регулирование в СССР / Л.А. Морозова. М.: Юридическая литература, 1974. - 143 с.

213. Нанейшвилли Г.А. Действительность права и опыт обоснования нормативных актов / Г.А. Нанейшвилли. Тбилиси: Изд-во Тбилиского университета, 1987. - 103 с.

214. Наторп П. Философская пропедевтика / П. Наторп. М.: Изд. Н. Клочкова, 1911.-119 с.

215. Новгородцев П.И. Кризис современного правосознания / П.И. Новгородцев. М.: Типо-литография Кушнерев и К°, 1909. - 396 с.

216. Нудель М.А. Конституционный контроль в капиталистических государствах / М.А. Нудель. М.: Юридическая литература, 1968. - 98 с.

217. Общая теория государства права / Отв. ред. М.Н. Марченко. М.: Зерцало, 1998.-Т. 1-2.

218. Ориу М. Основы публичного права / М. Ориу. М.: Изд-во Комакадемии, 1929. - 759 с.

219. Орландо В. Принципы конституционного права / В. Орландо. М.:Изд-во Саблина, 1907.-299 с.

220. Орлов А.Г. Президентские республики в Латинской Америки / А.Г. Орлов. М.: Изд-во МГИМО, 1995. - 58 с.

221. Орлов А.Г. Высшие органы государственной власти стран Латинской Америки / А.Г. Орлов. М.: АНКИЛ, 2001. -150 с.

222. О понимании советского права// Советское государство и право. 1979 -№7-8

223. Осавелюк A.M. Вспомогательные государственные органы зарубежных стран / A.M. Осавелюк. М.: Юристь, 1998. - 189 с.

224. Основин B.C. Советские государственно-правовые отношения / B.C. Основин. -М.: Юридическая литература, 1965. 168 с.

225. Острогорский М. Я. Демократия и политические партии / М.Я. Острогорский. М.: РОССПЭН, 1997. - 640 с.

226. Палиенко Н.И. Суверенитет. Историческое развитие идеи суверенитета и его правовое значение / Н.И. Палиенко. Ярославль: Типография Губернского правления, 1903. - 567 с.

227. Палиенко Н.И. Нормативный характер права и его отличительные признаки / Н.И. Палиенко. Ярославль, 1906. - 250 с.

228. Палиенко Н.И. Учение о существе права и правовой связанности государства / Н.И. Палиенко. Харьков, 1908 - 148 с.

229. Палиенко Н.И. Задачи и пределы юридического изучения государства и новейшие нормативно-юридические исследования государственного права / Н.И. Палиенко. СПб.: Сенатская типография, 1912. - 89 с.

230. Парламентское право России / Под ред. И.М. Степанова. М.: Юристь, 1999.-391 с.

231. Парламенты мира. М.: Высшая школа. Интерпракс, 1991. - 624 с.

232. Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и государства / Е.Б. Пашуканис. М.: Наука, 1980. - 271 с.

233. Пергамент М. К вопросу о правоспособности юридического лица / М. Пергамент. СПб.: Общественная польза, 1909. - 35 с.

234. Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности / Л.И. Петражицкий. СПб.: Изд-во М.М. Стасюлевича, 1909.-Т. 1-2.

235. Петров Ю.А. Логическая функция категорий диалектики / Ю.А. Петров. -М.: Высшая школа, 1972. 271 с.

236. Платон. Сочинения: В 4 т. / Платон. М.: Мысль, 1990-1994. - Т. 1-4.

237. Покровский И.А. Абстрактный и конкретный человек перед лицом гражданского права / И.А. Покровский. СПб., 1913. - 25 с.

238. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права / И.А. Покровский. -М.: Статут, 1998. 353 с.

239. Правительство, министертва и ведомства зарубежных стран / Отв. ред. М.Н. Крутоголов. -М.: Юридическая литература, 1994. 125 с.

240. Практика буржуазного конституционализма / Отв. ред В.А. Туманов. -М.: Изд-во ИГПАН СССР, 1982. 151 с.

241. Прело М. Конституционное право Франции / М. Прело. М.: Иностранная литература, 1957. — 671 с.

242. Проблемы юридической техники / Под ред. В.М. Баранова. Нижний Новгород, 2000. - 809 с.

243. Протасов В.Н. Правоотношение как система / В.Н. Протасов. М.: Юридическая литература, 1991. - 142 с.

244. Пяткина С.А. Петражицкий и его эмоционалистская школа в системе правовых идей отечественной юриспруденции/ С.А. Пяткина. -М.: 2000. -215 с.

245. Радбрух Г. Введение в науку права / Г. Радбрух. М.: Издание Н.М. Островской и И.З. Штейнберга, 1915. - 142 с.

246. Развитие социальной деятельности советского государства и право. -Свердловск: Изд-во Свердловского юридического института, 1980. — 151 с.

247. Регельсбергер А. Общее учение о праве / А. Регельсбергер. М.: Изд-во Сытина, 1898.-295 с.

248. Рейснер М. Государство / М. Рейснер. М.: Изд-во Сытина, 1912. - Ч. 13.

249. Риккерт Г. Введение в трансцедентальную философию. Предмет познания / Г. Рикерт. Киев: Издание Просяниченко, 1904. - 258 с.

250. Рождественский А.А. Теория субъективных публичных прав. Критико-систематическое исследование / А.А. Рождественский. М.: Изд-во Московского Императорского университета, 1913. - 314 с.

251. Сабо И. Основы теории права / И. Сабо. М.: Прогресс, 1974. - 396 с.

252. Савальский В.А. Основы философии права в научном идеализме / В.А. Савальский. М.: Изд-во Московского Императорского университета, 1908.-360 с.

253. Савальский В.А. Государственное право общее и русское / В.А. Савальский. Варшава: Изд-во Варшавского Императорского университета, 1912-1913.-Ч. 1-2.

254. Савюк JI.K. Правоохранительные органы / JI.K. Савюк. М.: Юристь, 2001.-509 с.

255. Сайдлер Г. Юридические доктрины империализма / Г. Сайдлер. М.: Госюриздат, 1959. - 142 с.

256. Свешников М.И. Очерк общей теории государственного права / М.И. Свешников. СПб.: Риккер, 1896.-311 с.

257. Современное буржуазное государственное право. Критические очерки / Отв. ред. В.А. Туманов. М.: Наука, 1987. - Кн. 1-2.

258. Соколов К.Н. Парламентаризм. Опыт правовой теории парламентского строя / К.Н. Соколов. СПб.: Печатный труд, 1912. - 432 с.

259. Спиноза Б. Трактаты/ Б. Спиноза. М.: Мысль, 1998. - 446 с.

260. Сталин И.В. Сочинения: в 10 т./ И.В. Сталин. М.: Партиздат, 1954. - Т. 1-10.

261. Стародубский Б.А. Политические режимы европейских буржуазных стран / Б.А. Стародубский. Свердловск: Изд-во Уральского университета, 1989.- 179 с.

262. Степанов И.М. Советская государственная власть / И.М. Степанов. М.: Наука, 1970.- 173 с.

263. Степанов И.М. Конституция и политика / И.М. Степанов. М.: Наука, 1984.- 148 с.

264. Суворов Н.С. О юридических лицах по римскому праву / Н.С. Суворов. -М.: Статут, 2000. 299 с.

265. Тарановский Ф.В. Учебник энциклопедии права / Ф.В. Тарановский. -Юрьев: Типография К. Маттисена, 1917. 534 с.

266. Тард Г. Законы подражания / Г. Тард. СПб.: Изд-во Ф. Павленкова, 1894.-370 с.

267. Тененбаум В.О. Государство: система категорий / В.О. Тенебаум. -Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1971. 212 с.

268. Тененбаум В.О. Введение в общую теорию государства / В.О. Тенебаум. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1976. - 112 с.

269. Теория государства и права. Основы марксистско-ленинского учения о государстве и праве/ Под ред. П.С. Ромашкина, М.С. Строговича, В.А. Туманова. М.: Изд-во АН СССР, 1962. - 534 с.

270. Теория государства и права/ Под ред. А.И. Денисова. М.: Изд-во МГУ, 1967.-415 с.

271. Теория государства и права/ Под ред. Н.Г. Александрова. М.: Юридическая литература, 1974. - 662 с.

272. Тихомиров Ю.А. Механизм управления в развитом социалистическом обществе / Ю.А. Тихомиров. М.: Наука, 1978. - 336 с.

273. Тихомиров Ю.А. Власть и управление в социалистическом обществе / Ю.А. Тихомиров. М.: Юридическая литература, 1968. - 199 с.

274. Ткаченко Ю.Г. Метологические вопросы теории правоотношений / Ю.Г Ткаченко. М.: Юридическая литература, 1980. - 176 с.

275. Толстой Ю.К. К теории правоотношения / Ю.К. Толстой. JL: Изд-во ЛГУ, 1959.-87 с.

276. Тренделенбург А. Логические исследования / А. Тренделенбург. М.: Издание К.Т. Солдатенкова, 1868. -Ч. 1-2.

277. Туманов В.А. Буржуазная правовая идеология / В.А. Туманов. М.: Наука, 1976.-391 с.

278. Урьяс Ю.П. Политический механизм ФРГ / Ю.П. Урьяс. М.: Наука, 1978.- 176 с.

279. Урьяс Ю.П. Механизм государственной власти ФРГ / Ю.П. Урьяс. М.: Наука, 1988.- 191 с.

280. Ушаков Н.А. Суверенитет в современном международном праве / Н.А. Ушаков. М.: Международные отношения, 1963. - 272 с.

281. Уэйд и Филлипс. Конституционное право / Уэйд и Филлипс. М.: Иностранная литература, 1950. - 587 с.

282. Федье Ф. Власть / Ф. Федье. М.: УРСС, 2002. - 149 с.

283. Фихте И.Г. Избранные сочинения / И.Г. Фихте. М.: Слово, 1916. - 616 с.

284. Халфина P.O. Общее учение о правоотношении / P.O. Халфина. М.: Юридическая литература, 1974.-351 с.

285. Хохлов Е.Б. Понятие юридического лица: история и современная трактовка / Е.Б. Хохлов, В.В. Бородин // Государство и право. 1993. - № 9. -С. 152-159

286. Черданцев А.Ф. Юридические конструкции, их роль в науке и практике / А.Ф. Черданцев // Правоведение. 1972. - № 3. - С. 12-19

287. Черданцев А.Ф. Государственная власть и ее обоснование / А.Ф. Черданцев // Правоведение. 1992. - № 2. - С. 3-12

288. Черданцев А.Ф. Теория государства и права / А.Ф. Черданцев. М.: Юрайт, 1999. -429 с.

289. Черноголовкин Н.В. Теория функций социалистического государства / Н.В. Черноголовкин. М.: Юридическая литература, 1970. - 215 с.

290. Четвернин В.А. Демократическое конституционное государство: введение в теорию / В.А. Четвернин. М.: Изд-во ИГП РАН, 1993. - 141 с.

291. Четвернин В.А. Понятие права и государства. Введение в курс теории государства / В.А. Четвернин. М.: Дело, 1997. - 119 с.

292. Чиркин В.Е. Формы социалистического государства / В.Е. Чиркин. М.: Юридическая литература, 1973. - 270 с.

293. Чиркин В.Е. Конституционное право зарубежных стран / В.Е. Чиркин. -М.: Юристъ, 2000. 599 с.

294. Центральный аппарат государственного управления капиталистических стран / Отв. ред. М.В. Крутоголов. М.: Наука, 1984. - 294 с.

295. Шалланд JI.A. Юридическая природа территориального верховенства / Л.А. Шалланд. СПб, 1903. - Т. 1. - 305 с.

296. Шевцов B.C. Государственный суверенитет / B.C. Шевцов. М.: Наука, 1979.-300 с.

297. Шершеневич Г.Ф. Общая теория права /Г.Ф. Шершеневич. Казань, 1910-1912.-Вып. 1-4.

298. Шмитт К. Политическая теология / К. Шмитт. М.: Канон-Пресс-Ц. Кучково поле, 2000. - 335 с.

299. Штамлер Р. Хозяйство и право с точки зрения материалистического понимания истории / Р. Штамлер. СПб, 1899. - 400 с.

300. Штамлер Р. Сущность и задачи права и правоведения / Р. Штамлер. М.: Издание Сытина, 1908. - 144 с.

301. Щетинин Б.В. Проблемы теории советского государственного права / Б.В. Щетинин. М.: Юридическая литература, 1969. - 199 с.

302. Щетинин Б.В. Проблемы теории советского государственного права /Б.В. Щетинин. М.: Юридическая литература, 1974. - 288 с.

303. Энтин Л.М. Разделение властей. Опыт современных государств / Л.М. Энтин. М.: Юридическая литература, 1995. - 170 с.

304. Эсмен А. Общие основания конституционного права / А. Эсмен. М.: Издание К.Т. Солдатенкова, 1898-1899. - Т. 1-2

305. Юдин Ю.А. Политические партии и право в современном государстве / Ю.А. Юдин. М.: ИНФРА.М, 1998. - 284 с.

306. Юридическая процессуальная форма. Теория, практика. М.: Юридическая литература, 1976. - 279 с.

307. Яковлев Г.С. Аппарат управления: принципы организации / Г.С. Яковлев. М.: Юридическая литература, 1974. - 231 с.

308. Ямпольская Ц.А. Органы советского государственного управления в современный период / Ц.А. Ямпольская. М.: Изд-во АН СССР, 1954. 228 с.

309. Литература на иностранных языках:

310. Aarnio A. On Legal Reasoning / A. Aarnio. Turku, 1977. - 370 p.

311. Adorno T. Negative Dialectics / T. Adorno. L., 1984. - 450 p.

312. Ahlander В. Om ratt och rattstillampning / В Alander. Stockholm, 1952. -670 s.

313. Albsek-Jensen J. Parlamentarismens statsretlige betydning. Det parlamentariske princips betydning for forholdet mellem Folketing og regering / J. Albsek-Jensen.- Kobenhavn: Jurist- og Okonomi Forlaget, 1997. 350 s.

314. Allardt E. Att ha, att alska, att vara. От valfard i Norden / E. Allardt. Lund: Nordisk literatur, 1975. - 345 s.

315. Andenaes J. Statsforfatningen i Norge / J. Andenaes. Oslo: TANO, 1994. -560 s.

316. Andersen J. Centraladministration og politisk magt i Danmark / J. Andersen. -Aalborg, 1982. -120 s.

317. Andren N. Nordisk statskunskap / N. Andren. Stockholm, 1968. - 267 s.

318. Andren N. Svensk statskunskap / N Andren. Stockhom, 1968. - 250 s.

319. Andren N. Modern Swedish government / N. Andren. Stockholm, 1968. -239 s.

320. Andren N. Fran kungavalde till folkstyrelse / N. Andren. Stockholm, 1976. -194 s.

321. Anners E. Den socialdemokratiska maktapparaten / E. Anners. Stockholm, 1976.-210 s.

322. Arter D. The Nordic Parliaments. Comparative Analysis / D. Arter. L., 1983.- 473 p.

323. Back P.-E. Det svenska partivasendet / P.-E. Back. Stockholm, 1972. - 239 s.

324. Badie B.The Sociology of the State / B. Badie, P. Birnbaum. Chicago, 1983. -345 p.

325. Barthes R. Elements of Semiology / R. Barthes. NY, 1977. - 160 p.

326. Bentham J. A Fragment on Government / J. Bentham. Oxford, 1891. - 290 p.

327. Berg O. Stat og samfiinn. Innf0ring i studiet av politikk / O. Berg. Oslo, 1975. - 140 s.

328. Berg O. Hvof demokratisk? Et essays от det norske politiske system / O. Berg.-Oslo, 1978.- 180 s.

329. Bexelins A. The Swedish Institution of the Justice Ombudsmann / A. Bexelins.- Stockholm, 1965. 235 p.

330. Bjornberg A. Parlamentarismens utveckling i Norge efiter 1905 / A Bjornberg. -Uppsala, 1939. 345 s.

331. Block K. Kongens rad. Regjerings arbeide i Norge / K. Block. Oslo, 1963. 145 s.

332. Bodenheimer E. Jurisprudence /. -NY, 1940. 675 p.

333. Busck L. Folketingets kontrol med forvaltningen / . Kobenhavn: AEG Forlag, 1988.- 180 s.

334. Cairnes H. The Theory of Legal Science / H. Cairnes. North Carolina Press, 1941.-200 p.

335. Cassirer E. The Myth of the State / E Cassirer. New Haven, 1946. - 268 p.

336. Cassirer E. An Essay on Man / E. Cassirer. New Haven, 1946. - 342 p.

337. Castberg F. Statsreligion og kirkestyre / F. Castberg. Oslo: Aschehoug A/S, 1954.-52 s.

338. Castberg F. Inledning til forvaltningsrett / F. Castberg. Oslo: Cappelen Forlag, 1955.-534 s.

339. Castberg F. Problems of Legal Philosophy / F. Castebrg. Oslo, 1957. - 190 p.

340. Castberg F. Norges statsforfatningen / F. Castberg. Oslo: Arbeidernes aktietrykkeri, 1962.-Bd. 1-2

341. Castberg F. Rett og revolusjon i Norge / F. Castberg. Oslo: Cappelen Forlag, 1974.- 186 s.

342. Cervin V. Svensk lag och ratt / V. Cervin. Stockholm, 1977. - 78 s.

343. Christensen B. Nasvn og rad / B. Christensen. K0benhavn: G.E.C. Gads Forlag, 1958.-670 s.

344. Christensen B. Forvaltningsret / B. Christensen. Kjefbenhavn: Jurist- og Okonomi Forlag, 1995.- 456 s.

345. Class and Social Organisation in Finland, Sweden and Norway. Uppsala, 1988.-234 p.

346. Dahl H.F. Norge under Olav V. / H.F. Dahl. Oslo, 1992. - 89 s.

347. Dag V. Rattssystem och vetenskap. Studier kring en analysemodell for ideologiska system / V. Dag. Stockholm, 1977. - 176 s.

348. Dalberg-Larsen J. Retsvidenskab som samfundvidenskab / L. Dalberg-Larsen. -K0benhavn, 1977. 678 s.

349. Damgaard E. Folketinget under forandring / E. Damgaard. Kjabenhavn, 1977. -456 s.

350. Danske lov i 300 ar. K0benhavn, 1983. - 786 s.

351. Den Danske Rigsdag. Kjabenhavn, 1949-1953. - Bd. I-VI

352. Dilemas of Law in the Welfare State / Ed. G. Teubner. Berlin, 1986. - 328 p.

353. Dworkin R.M. The Philosophy of Law / R.M. Dworkin. L., 1977. - 230 p.

354. Easton D. A Framework for Political Analysis /D. Easton. Englewood Cliffs,1965. 256 p. -

355. Echolm S., Statsskicket i Sverige / S. Echolm, L. Runstrom. Lund, 1977. -270 s.

356. Eckhoff T. Rettssystemer. Systemteoretisk innf0ring i rettsfilosofien / T. Eckhoff, N.K. Sundby. Oslo, 1976. -330 s.

357. Eckhoff T. Forvaltningsrett / T. Eckhoff. Oslo, 1978. - 450 s.

358. Eckhoff T. Rettskildelaere / T. Eckhoff. Oslo: TANO, 1993. - 340 s.

359. Eckstein H. Division and Cohesion in Democracy. A Study of Norway / H. Eckstein. Princeton, 1966. - 167 p.

360. Elder N. Government in Sweden. The Executive at Work / N. Elder. Oxford, 1970.-189 p.

361. Ekelof P.O. Rattegang / P.O. Ekelof, R. Boman. Stockholm, 1990. Hft. 1-2

362. Elster J. Stat, organisasjon, klasse. Nogen hovedlinjer i moderne politisk filosofi / J. Elster. Oslo, 1976. - 160 s.

363. Elvander N. Interesseorganisationer i dagens Sverige / N. Elvander. Lund,1966.-380 s.

364. Essaisson P. Svenska valkamkampanjer: 1866-1988 / P. Essaisson. -Stockholm, 1990.-564 s.

365. Esping H. Forvaltningsratt och reformpolitik / H. Esping. Lund, 1983. - 190 s.369. von Eyben W. Domstolene og retsudviklingen / W. von Eyben. — Kobenhavn: Cappelen Forlag, 1970. 120 s.

366. EU Enlargement. The Constitutional Impact at EU and National Level / Eds. Kellermann et al. The Hague, 2001. - 540 p.

367. Fenstad J.E. Notes on Normative Logic / J.E. Fenstad. Oslo, 1959. - 48 p.

368. Festskrift til professor, dr. juris Poul Andersen. Ktfbenhavn, 1958. - 438 s.

369. Festskrift til professor, dr. juris Frede Castberg. Oslo, 1964. -512 s.

370. Festskrift tillagnade professor Karl Olivecrona. Stockhom, 1964. - 654 s.

371. Festskrift til dr. jur.&phil. Alf Ross. Kebenhavn, 1969. - 643 s.

372. Festskrift till dr. juris Ivar Agge. Stockholm, 1970. - 543 s.

373. Festskrift til Folketingets ombudsmann professor, dr. juris Stephan Hurvitz. -Kobenhavn, 1971. 675 s.

374. Festskrift till dr. juris Per Olov Ekelof. Stockholm, 1972. - 876 s.

375. Festskrift til professor, dr. juris W. von Eyben. Kjabenhavn, 1982. - 345 s.

376. Festskrift till professor skytteanus C.A. Hesler. Uppsala, 1987. - 453 s.

377. Festskrift till professor, dr. juris Per Olov Bolding. Stockholm, 1992. - 436 s.

378. Fleischer C.A. Grunnlovens grenser for lovregulert fastsetting av erstatning ved ekspropriasjon, saerleg ved verdistig som ikke skyldes / C.A. Fleischer. -Oslo, 1968.-250 s.

379. Foster M.-B. The Poltical Philosophy of Plato and Hegel / M.-B. Foster. -Oxford, 1935.-340 s.

380. Friedmann W. Law in a Changing Society / W. Friedmann. L., 1959. - 324 p.

381. Friedmann W. Legal Theory / W. Friedmann. L., 1967. - 456 p.

382. Friedman M. Capitalism and Freedom / M. Friedman. Chicago, 1962. - 200 p.

383. Frihagen A. Forvaltningsrett / A. Frihagen. Bergen, 1978. - Del. 1 -3.

384. Friisberg C. Forfatningskampen i Danmark. 1866-1901 / C. Friisberg. -Kobenhavn, 1979. 120 s.

385. Germer P. Ytringsfrihedens vsesen / P. Geremer. K0benhavn, 1973. - 442 s.

386. Germer P. Statsforfatningsret / P. Germer. K0benhavn: Jurist- og Okonomi Forlag, 1995. 453 s.

387. Gierke O. Political Theories of the Middle Ages / O. Gierke. Cambridge, 1900.- 180 p.

388. Gomard B. Civilprocessen / B. Gomard. Kobenhavn, 1984. - 435 s.

389. Granland. Kjabenhavn, 1990. - 79 s.

390. Habermas J. Theory of the Communicative Action / J. Habermas. L., 1984. -Vol. 1-2

391. Hafsrtom G. De svenska rattskallorna historia / G. Hafstrom. Lund, 1966. -348 s.

392. Hagerstrom A. Inquiries into the Nature of Law and Morals / A. Hagerstrom. -Stockholm, 1953. -532 p.

393. Hagerstrom A. Ratten och staten / A. Hagerstrom. Stockholm: Natur och Kultur, 1963.-275 s.

394. Hagevi M. Bakom Riksdagsfasad / M. Hagevi. Goteborg, 1998. - 299 s.

395. Handbok i Nordiska parlamentstryck. Stockholm, 1989. - 864 s.

396. Hansen A. Folketingets staende udvalg / A. Hansen. K0benhavn: G.E.C. Gad Forlag, 1985.-220 s.

397. Hansen C.B. Retssystemet. En retssociologisk analyse / C.B. Hansen. -Odense, 1976.-190 s.

398. Hart H.L.A. The Concept of Law / H.L.A. Hart. Oxford, 1988. - 268 p.

399. Harder E. Dansk kommunalforvaltning / E Harder. — Kobenhavn, 1987. Bd. 1-2

400. Harder K. De danske-faeraiske forhold. 1945-1948 / K. Harder. Odense, 1979.-345 s.405. von Hayek F.A. Law, Legislation and Liberty / F.A. von Hayek. NY, 1974-1976.-Vol. 1-3

401. Hedenius I. Om ratt och moral /1. Hedenius. Stockholm, 1941. - 190 s.

402. Herlitz N. Svenska statsrattens grunder / N. Herlitz. Stockholm, 1958. - 342 s.

403. Herlitz N. Nordiska folkstyrelse / N. Herlitz. Stockholm, 1972. 270 s.

404. Hermeren H. Regeringsbildning i flerpartisystemet / H. Hermeren. Lund, 1975.- 158 s.

405. Hobhouse L.T. The Methaphisical Theory of the State / L.T. Hobhouse. L., 1918. - 210 p.

406. Hogh E. Vselgeradfaerd i Danmark. 1849-1901 / E. Hogh. Kobenhavn, 1972. -432 s.

407. Hofoss D. Det politiske Norge. En innforing i politisk analysen av norsk samfunnsliv / D. Hofoss. Oslo, 1975. - 230 s.

408. Hollas O. Norge under Haakon VII. 1905-1952 / O. H0llas. Oslo, 1952. - 76 s.

409. Holmberg E. Var nya forfattning / E. Holmberg. Stockholm, 1975,- 275 s.

410. Inger G. Svensk rattshistoria / G. Inger. Lund, 1980. - 270 s.

411. Israel J. Sociologi / J. Israel. Stockholm, 1983. - Del. 1-2

412. Institusjoner, organisasjoner og politikk. Oslo, 1969. - 187 s.

413. Jonsson J.M. Politikens teori / J.M. Jonson. Stockhom, 1970. - 321 s.

414. Jensen O.C. The Nature of Legal Argument / O.C. Jensen. Oxford, 1957. -189 p.

415. Jonsson R. Forvaltningen i Sverige / R. Jonsson. Lund, 1972. - 78 s.

416. Jorgensen P.J. Dansk Retshistorie. Retskildernes og Forfatningsrettens Historie indtil sidste Halvdel af 17. Aarhundre / P.J. Jorgensen. Kobenhavn, 1969. - 675 s.

417. Jorgensen S. Traek af privatrettens udvikling og systematik / S. Jorgensen // Acta Jutlandica. Vol. XXXVIII: 1. Kobenhavn, 1966. 60 s.

418. Jargensen S. Ret og samfund. Kebenhavn, 1970. 123 s.

419. Jgrgensen T.G. Retsreformen 1849 til idag / T.G. Jorgensen. K0benhavn, 1969.- 189 s.

420. Kaarsted T. De danske ministerier. 1929-1953 / T. Kaarsted. Kjabenhavn, 1977.- 118 s.

421. Kantarowicz H. The Definition of Law / H. Kantorowicz. Cambridge, 1958. -135 p.

422. Kelsen H. General Theory of Law and State / H. Kelsen. Harvard, 1949. -568 p.

423. Keynes J.M. The End of laissez-faire / J.M. Keynes. L., 1926. - 86 p.

424. Kovelson R. The Law as a System of Signs / R. Kovelson. NY, 1988.-237 P

425. Klami H.T. Anti-legalism. Five Essays in the Finalistic Theory of Law / H.T. Klami. Turku, 1980. - 145 p.

426. Klami H.T. The Rule of Law: are There Any Real Alternalives? / H.T. Klami. -Turku, 1983.-80 p.

427. Klami H.T. Three Essays on the Theory of Legal Norms / H.T. Klami. -Helsinki, 1986.-65 p.

428. Knophs Oversikt over Norges rett. Oslo: Universitetsforlaget, 1985. - 1147 s.

429. Krarup O. 0vrighedsmyndighedemes graenser / O. Krarup. K0benhavn, 1969.-560 s.

430. Det kritiske analyse: festskrift til Attar Dahl. Oslo, 1994. - 345 s.

431. Lange T. Demokratiet og rettsstat / T. Lange. Oslo, 1976. - 115 s.

432. Laski H. J. A Grammar of Politics / H.J. Laski. L., 1928. - 236 p.

433. Laski H.J. The Modern State / H.J. Laski. L., 1932. - 128 p.

434. Lavin R. Domstol och administative myndighet / R. Lavin. Stockholm, 1972. -176 s.

435. Lipset S.M. Political Man / S.M. Lipset. NY, 1969. - 453 p.

436. Lov og struktur. -Bergen, 1987. 121 s.

437. Maclver R.M. The Modern State / R.M. Maclver. Oxford, 1926. - 190 p.

438. Makt og motiv. Et festskrift til Jens Amp Seip. Oslo, 1975. 399 s.

439. Marcuse H. One-dimentional Man / H. Marcuse. Boston, 1968. - 298 p.

440. Marcuse H. Reason and Revolution / H. Marcuse. Boston, 1968. - 314 p.

441. Matsson T. Juridik. En inledande oversikt / T. Matsson. Stockholm, 1970. — 167 s.

442. Meyer P. Politisk statskunskab i grudtraek / P. Meyer. Kobenhavn, 1959. -132 s.

443. Meyer P. Politiske partier / P. Meyer. Kebenhavn, 1965. - 256 s.

444. Meyer P. Offentlig forvaltning / P. Meyer. Kebenhavn, 1982. - 278 s.

445. Mjeldheim L. Politiske processar og institusjonar / L. Mjeldheim. Bergen, 1979.-234 s.

446. Munch-Petersen E. Den borgerlige ret i hovedtraek / E. Munch-Petersen. -Kobenhavn, 1973. 678 s.

447. De Nordiska landernas statsrad. Studier over deras sociala sammansattning. -Uppsala, 1935.-321 s.

448. Norlev E. Om statstyrelsens gransen / E. Norlev. Stockholm, 1956. - 156 s.

449. Det norske samfunn / Red. N. Rogoff-Rams0y. Oslo, 1978. - Bd. 1-2

450. Det norske stortinget gjennom 150 ar. Oslo, 1964. - Bd. I-IV

451. Norwegian Society. -Oslo, 1974. -231 p.

452. Nyman O. Parlamentarismen i Sverige / О Nyman. Stockholm, 1961. - 224 s.

453. Nyman O. Utlandska statsskick. En jamforande oversikt over regeringsmakt, parlament, forvaltning och press i de fiesta lander i varlden / O. Nyman. -Stockholm, 1984.-345 s.

454. Olivecrona K. Rattsordningen. Ideer och facta / K. Olivecrona. Lund, 1966. -280 s.

455. Olsen J.P. Organised Democracy. Political Instutions in a Welfare state the Case of Norway / J.P. Olsen. - Bergen, 1983. - 187 p.

456. Olsen J.P. Statsstyre og instutusjonsutforming / J.P. Olsen. Oslo, 1988. - 219 s.

457. Opsahl T. Delegasjon av stortings myndighet / T. Opsahl. Oslo, 1965. - 567 s.

458. Parsons T. The Structure of Social Action / T. Parsons. Free Press, 1949. -456 p.

459. Peczenik A. The Basis of Legal Justification / A. Peczenik. Lund: Infotryk AB, 1983.-218 p.

460. De politiske partier / Red. af K. Gedde. K0benhavn, 1949. - 120 s.

461. Rasmussen E. Komparative politik/ E. Rasmussen. Kobenhavn, 1969-1970. -Bd. 1-2

462. Regner N. Rattspraksis i literaturen / N. Regner. Stockholm, 1990. - 123 s.

463. Rett og humanisme: festskrift til Kristen Andersen. Oslo, 1977. - 342 s.

464. Ricknell L. Hur vart statsskik fungerar / L. Ricknell, Stockholm, 1975. - 279 s.

465. Riksdagen gennom tiderna. Stockholm, 1985. - 396 s.

466. Riksdagen inifran. Stockholm, 1991. - 345 s.

467. Ross A. Towards a Realistic Jurisprudence. A Critisism of Dualism in Law / A. Ross. Copenhagen, 1946. - 215 p.

468. Ross A. Why Democracy? / A. Ross. Cambridge 1952. - 198 p.

469. Ross A. Dansk statsforfatningsret / A. Ross. Kobenhavn, 1959-1960. - Bd. 12

470. Ross A. Directives and Norms / A. Ross. L., 1968. - 250 p.

471. Ross A. Om ret og retfaerdighed. En indf0relse i den analytiske retsfilosofi / A. Ross. Kobenhavn: Nyt Nordisk Forlag, 1971. - 476 s.

472. Ross A. Statsretlige studier / A. Ross. Kobenhavn, 1977. - 256 s.

473. Ruin O. Mellan samlingsregering och tvapartisysteme. Den svenska regeringsfragan. 1945-1960 / O. Ruin. Stockholm, 1968. -312 s.

474. Schou P. Den moderne stat. En oversigt over dens tilblivelse, vaesen og virken samt de politiske ideer i fortid og nutid / P. Schou. Kjabenhavn, 1931. - 517 s.

475. Segerstedt T. Ordens makt. En inledning i sprakets sociologi / T. Segerstedt. -Uppsala, 1968.-268 s.

476. Seip J.A. Teorien om det opinionsstyrelse enevelde / J.A. Seip. Oslo, 1958. -216 s.

477. Seip J.A. Fra embedsmandstat til ettpartistat / J.A. Seip. Oslo, 1963. - 45 s.

478. Seip J.A. Hva er makt? Sekelys pa studiet av makt og maktmidler / J.S. Seip. -Oslo, 1978.-371 s.

479. Smith B.C. Decentralisation. The Territorial Dimension of the State / B.C. Smith.-L., 1985.-280 p.

480. Serensen M. Statsforfatningsret / M. Serensen. Kebenhavn: Juristforbundets Forlag, 1979.-455 s.

481. The State in Western Europe. L., 1980. - 276 p.

482. Statsministeriet i 75 ar. Kebenhavn: Utgivet af Statsministeriets jubilaeumsudvalg, 1989. - 198 s.

483. Stavang P. Parlamentarisme og maktbalanse. Maktbalansen i det norske parlamentariske systemet saerleg i ara 1945-1961 / P. Stavang. Oslo, 1964. -432 s.

484. Sterzel F. Om riksdagensupplosning och nyvalsforordnande / F. Sterzel. -Stockholm, 1961.-280 s.

485. Sterzel F. Parlamentarismen i forfattningen / F. Sterzel. Stockholm: Gotha litteratur, 1984.-235 s.

486. Storing J.A. Norwegian Democracy / J.A. Storing. L., 1964. - 180 p.

487. Stromberg H. Allman forvaltningsratt / H. Stromberg. Lund, 1971. - 245 s.

488. Stromberg H. Sveriges forfattningsratt / H. Stromberg. Lund: Studentlitteratur, 2003. -171 s.

489. Stromberg T. Kompedium i rattsfilosofien / T. Stromberg. Lund, 1968. - 481. S.

490. Stromholn S. Ideer och tillampningar. Del 1. Allmana rattslara / S. Stromholn. -Stockholm, 1979.-439 s.

491. Stromholn S. Ratt, rattskallor och rattstillampning / S. Stromholn. -Stockholm, 1991.-288 s.

492. Sydov B. Vagen till enkammarriksdagen. Demokratiskt forfattningspolitik i Sverige. 1944-1968 / B. Sydov. Stockholm, 1982. - 245 s.

493. Svensk forfattningspolitik / Mattson I., Petersson (red.). Stockholm: SNS Forlag, 2003.-278 s.

494. Svensk ratt i omvaldning. -Stockholm, 1976. -675 s.

495. Tegler H.E. Magt og midler. Rapport om det offentlige Danmark / H.E. Tegler. -Kebenhavn, 1973. -212 s.

496. Theman J. Uppfatningar av politisk makt / J. Theman. Goteborg, 1983. - 450 s.

497. Thorsen S. Folketinget i naerbilde. 1950-1970. Samtidskroniker i udvalg / S. Thorsen. Kebenhavn, 1974. - 248 s.

498. Thuresson L. Staten, makten och ratten / L. Thuresson. Stockholm, 1955. -160 s.

499. Toulmin S.E. The Uses of Argument. Cambridge / S.E. Toulmin. 1958. - 268 P

500. Utvalgte artikler fra Jussens venner. Oslo, 1969. - 465 s.

501. Zahle H. Dansk forfatningsret / H. Zahle. K0benhavn, 1997-1998. - Bd. 1 -3

502. Zelemeyer W. Legal Reasoning. The Evolutionary Process of Law / W. Zelemeyer. Englwood Cliffs, 1960. - 230 p.

503. Valen H. Valg og politik. Et samfunn i endring / H. Valen. Oslo, 1981. -132 s.

504. Valen H. Endring og kontinuitet. Stortingsvalget 1989 / H. Valen. Oslo, 1990.-223 s.

505. Valg og vffilgeradfaerd. Studier i dansk politik / Red. J. Elklit, O. Tonsgaard. -Arhus, 1984.-480 s.

506. Vanebo J.O. Administrasjon i teori og praksis /J.O. Vanebo. Oslo, 1983. -163 s.

507. Vile M.J. Constitutionalism and the Separation of Powers / M.J. Vile. -Oxford, 1967.-216 p.

508. Vinde P. Den svenska statsforvaltningen / P. Vinde, G. Petri. Stockholm: Bokforlaget Prisma, 1976. - 95 s.

509. Wagtskjold J.F. Valg til nasjonal forsamlingen. 1945-1980: Danmark, Finland, Island, Norge og Sverige / J.F. Wagtskjold. Bergen, 1981. - 482 s.

510. Whynes D.K. The Economic Theory of the State / D.K. Whynes, R.A. Bowels. -Oxford, 1981.-270 p.516. von Wright G.H. Norm and Action. A Logical Study /G.H. von Wright. L., 1963.-230 p.

Автор: Исаев, Максим Анатольевич
Город: Москва
Год: 2004
Звание: доктора юридических наук
КОД ВАК: 12.00.02

Диссертация

Механизм государственной власти в странах Скандинавии. Конституционно-правовые аспекты тема диссертации по юриспруденции

Автореферат

ПОХОЖИЕ РАБОТЫ

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции на тему «Механизм государственной власти в странах Скандинавии. Конституционно-правовые аспекты»

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции, автор работы: Исаев, Максим Анатольевич, доктора юридических наук

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по теме "Механизм государственной власти в странах Скандинавии. Конституционно-правовые аспекты"

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ по специальности "Конституционное право; муниципальное право", Исаев, Максим Анатольевич, Москва

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ «Механизм государственной власти в странах Скандинавии. Конституционно-правовые аспекты»

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции на тему «Механизм государственной власти в странах Скандинавии. Конституционно-правовые аспекты»

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по праву и юриспруденции, автор работы: Исаев, Максим Анатольевич, доктора юридических наук

ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
по теме "Механизм государственной власти в странах Скандинавии. Конституционно-правовые аспекты"

ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ
по специальности "Конституционное право; муниципальное право", Исаев, Максим Анатольевич, Москва

БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ
«Механизм государственной власти в странах Скандинавии. Конституционно-правовые аспекты»