СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по праву и юриспруденции, автор работы: Калманов, Георгий Батрович, доктора юридических наук
Введение.
Глава I. Теоретико-методологическое состояние проблемы насильственных преступлений.
§ 1. Предмет и содержание понятия «психических аномалий (патопсихологических нарушений), не исключающих вменяемости» в криминологии и уголовном праве.
§ 2. Философско-методологический аспект.
§ 3. Системно-методологический подход.
§ 4. Концепции агрессивного поведения в криминологии насильственных преступлений.
Глава II. Криминологический анализ личности насильственных преступников среди сотрудников ОВД.
§ 1. Социально-демографическая характеристика и уголовно-правовой аспект.
§ 2. Социально-психологические особенности.
§ 3. Роль личностных аномалий в генезе насильственных преступлений.
Глава III. Роль дезадаптивных и дисфункциональных состояний в генезе и механизме насильственных преступлений.
§ 1. Психодезадаптивные состояния.
§ 2. Гетероагрессивные состояния.
§ 3. Психофизиологические и психобиологические дисфункции.
Глава IV. Типологические особенности деформации сотрудников органов внутренних дел.
§ 1. Социально-дисгармоничный тип личности.
§ 2. Социально-дезадаптивный тип личности.
§ 3. Деструктивный тип личности.
Глава V. Прогноз, профилактические и реабилитационные мероприятия насильственных преступлений.
§ 1. Социальные и социально-психологические критерии адаптивного поведения.
§ 2. Дифференцированные психолого-педагогические и психокоррекционные программы.
ВВЕДЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИ по теме "Патопсихологические механизмы насильственного преступного поведения"
Актуальность темы диссертационного исследования Политический терроризм, агрессивный сепаратизм, «этнические чистки», рост вооруженных конфликтов на национальной или религиозно-экстремисткой почве как средство достижения цели в XX веке в некоторых странах приобрели масштабы национальной трагедии. Однако сегодня особую озабоченность вызывает не только характерная для истории развития человечества геополитическая агрессия, но и весьма низкий порог потенциальной готовности решать любые проблемы через насилие. Об этом свидетельствует высокий процент убийств на бытовой почве или неуставных отношений в армии. Захват заложников и заказные убийства стали почти привычным явлением в современном обществе. Неудивительно, что именно в XX столетии оптимистические взгляды гуманистов на природу человека как гармоничного и доброго существа сместились к полюсу мнений, ставящих под сомнение его душевное здоровье да и общества в целом1.
Особую озабоченность вызывает рост насильственной преступности среди сотрудников органов внутренних дел (ОВД). Так, если с 1929 по 1987 гг. удельный вес насильственных преступлений, совершенных сотрудниками ОВД, в среднем составлял от 1,2 до 3,4% (Н. Вишерский, 1930; О. Е. Виноградов, 1983; А. Б. Сынике, С. Е. Раинкин, 1984, В. П. Вахов, 1987)2 , то с начала 90-х годов эти показатели от общей численности совершенных сотрудниками преступлений колеблются в диапазоне от 15 до 25%.
1 Brunner. Е. The Scandal of Christianini, Philadelphia, 1950. P. 10; Thomas G. F. Christian Ethics and Moral Philosophy. N. Y., 1955. P. 91; Niebuhr R. Faith and History. L., 1949. P. 65.
2 Вишерский. H. Профессия и преступность. Выпуск П. М., 1930, С. 34-51. ; Аналитическая справка «Основные социально-демографические характеристики бывших сотрудников органов внутренних дел, совершивших тяжкие преступления против личности за период с 1983 по 1987 г. г. » ЦНИ МПЛ МВД СССР, 1988г.
Сотрудники органов внутренних дел совершают опаснейшие преступления, нередко выступают организаторами и лидерами банд и других преступных сообществ. Понятно, что такого рода негативные явления вызывают отрицательный резонанс не только в профессиональной среде, но и в обществе, подрывая авторитет и доверие к правоохранительным органам.
На актуальность высокого уровня преступости среди сотрудников ОВД, в том числе и насильственной, косвенно указывает и тот факт, что в конце 90-х годов были образованы Инспекции по личному составу и управления собственной безопасности МВД, ГУВД, УВД, УВДТ субъектов Российской Федерации, призванныя осуществлять надзор за состоянием законности в деятельности органов внутренних дел.
К сожалению, большинство научных работ по данной проблеме (их в целом очень мало) с грифом «Для служебного пользования» остается в архивах отраслевых научных подразделений системы ОВД. Например, в 80-х годах этой проблемой занималась Центральная научно-исследовательская медико-психологическая лаборатория МВД СССР (ЦНИМПЛ при Медицинском управлении). Однако ни одна из работ не была опубликована в открытой печати. Более того, относительно узкая специализация отдельных научных коллективов замыкает данную проблему в частно - теоретические и узко-прикладные рамки. Это объясняет и существующий в настоящее время дефицит проблемно-теоретических работ, в частности, по теории насильственных преступлений среди сотрудников ОВД.
В системе ОВД предупреждение насильственных преступлений как целенаправленная программа сегодня не имеет научно обоснованной концептуальной схемы, а система контроля осуществляется лишь через призму профессионального отбора. Между тем колебания уровня и структурная вариабельность насильственных преступлений среди сотрудников свидетельствуют о необходимости разработки более совершенных и дифференцированных мер профилактики с учетом особенностей профессиональной адаптации, условий и характера служебной деятельности, а также индивидуально-типологических особенностей сотрудников ОВД.
Анализ столь негативной динамики показывает, что за последние 10 лет, при практически неизменившейся системе учета, контроля и мерах профилактики насильственных преступлений, существенно изменилась их структура за счет увеличения преступлений, совершенных по аффективно-доминантному типу. В криминологической и юридической литературе такие преступления обозначаются довольно многообразно как «аффективные», «бытовые», «ситуационные», «импульсивные», «дезадаптивные», «экспрессивные» и т. д. Однако объединяющим признаком их является преобладание эмоционально-волевой логики поведения над смысло-содержательной, а с учетом тяжести содеянного они предполагают либо серьезные нарушения со стороны психодинамических функций, либо глубокую степень деформации личностных свойств.
Подтверждением тому являются данные многочисленных исследований, посвященных изучению психофизиологических механизмов преступного поведения, профессиональной деформации, патопсихологическим и психическим особеностям личности осужденных. (Ю. М. Антонян, 1998; Н. Г. Иванов, 1998; С. В. Бородин, 1999; О. В. Старков, 1992; С. Н. Абельцев, 2000; JI. М. Балабанова, 1998 и др.). К сожалению, накопленные данные не интегрировались в систему знаний, обеспечивающих непротиворечивое понимание механизмов деструктивного поведения.
Так, проведенные нами обследования осужденных за насильственные преступления сотрудников ОВД и отбывающих наказание в ИТК-13 г. Нижнего Тагила показали принципиальные расхождения между уголовно-правовой оценкой содеянного и криминологической. Более 70% осужденных сотрудников ОВД подпадали под ст. 22 УК РФ, введенную в 1996 году, которая, как известно, предусматривает тщательную индивидуализацию наказания, а при необходимости и назначение принудительных мер медицинского характера. Однако никаких психокоррекционных или реабилитационных мероприятий к этому контингенту осужденных не проводилось.
Объективными трудностями этой проблемы является и тот факт, что в Комментариях к законодательству Российской Федерации в области психиатрии (1997 г.) ст. 22 УК РФ жестко не увязывает уменьшенную вменяемость со смягчением наказания, ссылаясь на многообразие психических аномалий и ситуаций совершения преступления. Не проясняют ситуацию по данной статье и Комментарии к Уголовному кодексу Российской Федерации (1998 г.), в которых признаки, предполагающие ограниченную вменяемость или дифференциацию наказания, лишены четких социальных, юридических, психологических и медицинских критериев, ограничиваясь общими формулировками. Уместно заметить, что УИК РФ вообще не предусматривает (за исключением наркологических и инфекционных осужденных) какие-либо нормативные акты по обеспечению медицинской помощи лицам с психическими аномалиями.
Такое положение дел во многом объясняется недостаточной изученностью и противоречивым пониманием промежуточных между нормой и патологией аномальных состояний (не исключающих вменяемости), а также их ролью и местом в генезе насильственных преступлений. Пробелы знаний в этой области не только являются предметом непрекращающихся дискуссий между сторонниками, допускающими непатологические формы насильственно-преступного поведения и придерживающимися мнения, что при любом тяжком преступлении имеет место аномалия психических или психологических свойств личности, но и причиной противоречивой системы взглядов на природу такого рода состояний. Соответственно и другие вопросы, связанные с криминологической оценкой профессиональной деформации, деструктивно-дезадаптивного поведения, качественной характеристики феномена агрессивности, дифференциации общественно - опасного деяния и общественной опасности преступника, остаются нерешенными или спорными.
Насильственно-преступное поведение по своей природе - это многомерное явление, организованное полифункциональными и многоуровневыми связями, сущность которых может быть раскрыта через понимание принципов их взаимодействия. Понятно, что такой уровень анализа невозможен в отрыве от таких общенаучных вопросов, как соотношение «социального и биологического», «сознательного и подсознательного», «врожденного и приобретенного», «индивидуального и типологического», «психического и соматического» и др.
Общенаучный аспект этих вопросов несет в себе и мировозренче-скую ориентацию, которая хотя и не тождественна философской, базируется на последней. Анализ криминологической литературы показывает, что теоретическое осмысление этих общенаучных вопросов в ракурсе причинно-следственной связи (отношений) имеет довольно противоречивый спектр философско-методологических подходов. Так, для отечественной криминологии традиционной являлась позитивистская ориентация с полюсом акцентов на изучении факторов, содействующих преступному поведению. Причем противодействующие механизмы (сдерживающие факторы), базирующиеся на гуманистической парадигме, в центре которой стоят идеи саморазвития личности, также изучались через реактивную детерминацию, т. е. через призму отражательной функции головного мозга.
Противоположной системой взглядов на природу преступного поведения являлись неопозитивистские концепции, постулирующие примат «иррациональных» свойств личности над реактивными факторами. Однако для сторонников первого направления камнем преткновения стали фенотипические противоречия, а для другого - генотипиче-ские, вступающие в противоречия со «свободной волей» самоактулизи-рующейся личности.
Совершенствование философско-методологических средств анализа необходимо как для интеграции взаимодополняющих друг друга концепций, так и для дальнейшего развития общекриминологической доктрины насильственных преступлений. Недопонимание этого ведет к формальному манипулированию эмпирическими фактами, к односторонне-редукционистским выводам, противоречивой интерпретации эмпирических данных и идеологизации частно-теоретических концепций.
Другим, не менее важным направлением в криминологии является системно-методологический подход. Современную криминологию не может удовлетворить только социологическая, юридическая, психологическая, психофизиологическая, психиатрическая или иная характеристика преступного поведения, так как ни одна из них, взятая в отдельности, не является криминогенно значимой. Методологическая специфика системного подхода, как известно, определяется тем, что она ориентирует исследователя на выявление (раскрытие) многообразных типов связей, обеспечивающих понимание целостного функционирования объекта или явления. Однако узкая дисциплинарная специализация и углубляющийся процесс дифференциации наук, прогрессивные призывы криминологов к системному анализу преступного поведения в большей степени остаются декларативными.
Сегодня системный подход абстрагирован от конкретной предметной области, однако не вызывает сомнений, что криминология, как и всякая другая междисциплинарная наука, свой общенаучный статус может приобрести через интегративно-междисциплинарный синтез.
Основной задачей такого подхода в наших исследованиях является изучение структурно-функциональной организации неоднородных по своей природе насильственных преступлений, а также их системно-динамические особенности, определяющие регрессивно-поступательную динамику деструктивного процесса. Без дальнейших исследований в этой области невозможно осуществить два главных принципа профилактики - возможности прогнозирования столь негативных явлений в профессиональной среде сотрудников ОВД и дифференцированного подхода с целью эффективной реализации првентив-ных мер.
Разработка системных принципов детерминации насильственных преступлений среди сотрудников ОВД предполагает учет и множества факторов, специфичных для профессиональной деятельности, а именно: особенности профессиональной деформации, характер и условия слул$эной деятельности (вид службы, экстремальность, особенности нештатных ситуаций и др.), специфику коммуникативных отношений в служебном коллективе, образовательный уровень, качественную характеристику руководящего состава и т. д.
По разному решались эти задачи: через комплекс коррелируемых параметров, многофакторный анализ, моделирование преступного поведения, структурно-функциональный анализ и т. д. Однако в большинстве исследований эти работы проводятся на неоднородных по своей природе насильственных преступлениях, что нарушает главный принцип системной методологии - выделение оптимального числа элементов (параметров), составляющих структуру изучаемого явления. В результате многие закономерные, второстепенные или случайные связи в ранге причинно-следственных отношений в генезе насильственных преступлений оцениваются криминологами неоднозначно и даже противоречиво.
Междисциплинарный характер проблемы все больше нуждается в интеграции накопленных данных и едином понимании терминологических понятий. Последнее весьма важно, так как нередко один и тот же фактор у различных исследователей при описании генеза преступного поведения может выступать в роли причины, условий, отдельных этио-патогенетических звеньев, состояний и т. д. При этом многие из криминологических понятий могут быть раскрыты лишь в определенной системе знаний или теоретических концепций, на которые ориентируется тот или иной исследователь.
Как и в других науках, в науках криминального профиля, уже давно отмечаются две тенденции, связанные с психологией: одна - в сторону дифференциации, вызвавшая появление «судебной психологии», «юридической психологии», «криминологической психологии», «оперативной психологии», «правовой психологии» и др. Другая - к системной ориентации, направленной на интегративный анализ накопленных знаний. Причем при второй все более отчетливо намечается тенденция к переходу от предметной к проблемной ориентации с взаимодействием и взаимопроникновением различных дисциплин. Соответственно наблюдается своеобразное размывание границ между различными школами и концепциями, что, по-видимому, связано с попытками исследователей поиска таких точек соприкосновения, которые бы взаимодополняли одну концепцию другой. При такой тенденции становится важным не только знание того, чем отличается одна концепция от другой, но и по какому принципу они сосуществуют в одном и том же исследовании. Насущной становится и необходимость методологической систематизации и организации таких средств анализа, которые бы позволили интегрировать накопленные разноуровневые знания по криминологии насильственно-преступного поведения.
Изучение проблемы неотделимо и от анализа таких важных слагаемых насильственных преступлений, как симптомокомплексы личностных аномалий и дисфункциональных со&бЬяний. Оценка их места и роли в генезе деструктивного процесса в свою очередь создает предпосылки для разработки социальных, юридических и клиникопсихологических критериев, разграничивающих норму от патологии, «общественно-опасное деяние» от «общественной опасности преступника», а главное - эффективную уголовно-правовую регуляцию ст. 22 УК РФ, введенной в 1997 году, а также ст. 25 - 28, 97 - 104, 107 и 113 УК РФ, дополненных новыми правовыми нормами, предусматривающих учет психических растройств при индивидуализации наказаний.
Важным условием, определяющим стратегию и тактику предупреждения насильственных преступлений и их рецидивов, является обобщение накопленных данных до уровня интегративного анализа, направленного на выявление из многочисленных форм насильственного поведения относительно общих детерминирующих механизмов. В этом отношении интегративный подход не тождественен системному. Принципиальным положением второго является представление о том, что сущность любого психосоциального явления лежит через понимание особенностей функционирования одной системы в составе другой. Этот принцип в криминологии реализуется, в частности через попытку создать типологии преступного поведения. Принцип типологических построений в криминологии довольно разнообразен и сам подход занимает высокое положение, так как направлен на вскрытие таких устойчивых связей, которые будут иметь место в перспективе. К сожалению, обобщить и систематизировать данные этого направления - задача весьма сложная, тагёГпоскольку они базируются на исходно различных по- \/ сылках и к тому же до настоящего времени отсутствуют способы формализации типологических построений.
Тем не менее без дальнейшего изучения генеза насильственных преступлений и правильного понимания различных звеньев деструктивного процесса на различных этапах регрессивно-поступательной динамики и типологических обобщений невозможно в полном объеме, целенаправленно и дифференцированно совершенствовать концептуальную схему профилактических и реабилитационных мероприятий.
Каждый раздел в представленной работе мы по возможности предваряем кратким историческим обзором состояния проблемы, так как некоторые концептуальные схемы (положения) не только не утратили своего значения, но и являются предметом острых дискуссий до настоящего времени. Более того, криминологический анализ сложных психосоциальных явлений предполагает наличие о них некоторых предварительных знаний. В противном случае, по удачному выражению К. Бернара, «Исследователь, который не знает, что он ищет, даже когда найдет, не поймет этого». К тому же любые пробелы знаний в криминологии могут легко замещаться домыслами в интерпретации механизма преступления. Так, например, если криминолог не знает о существовании «латентных» факторов, механизмов «защитного» поведения, особенностях «исключительных состояний» и «аффективно-суженного сознания», «инверсии вины» пострадавшего и т. д., то его выводы будут неполными или искаженными. Весьма убедительны в этом отношении данные Н. Г. Шумского, показавшего, что некомпетентность следователей в вопросах пограничных состояний является причиной отправления судами множества дел на дорасследование 3.
Представленные в монографии разделы в определенной мере отражают последовательные этапы исследований от анализа философско-методологических построений принципов детерминизма в криминологии, структурно-функциональной и структурно-динамической организации насильственных преступлений к типологизации их по принципу, который дифференцирует различные механизмы регрессивно-поступательной динамики развития.
Затронутые в работе вопросы в силу их сложности далеки от исчерпывающих ответов, многие из них лишь обозачили актуальность проблемы. Однако дальнейшее изучение механизмов, детерминирую
3 Шумский Н. Г. Диагностические ошибки в судебно-психиатрической практике. Санкт-Петербург, Академический проект, 1997 г. С. 337. щих насильственно-преступное поведение у сотрудников ОВД, с учетом факторов, содействующих профессиональной деформации и дезадаптации, является актуальной задачей в деле профилактики аффективно-доминантных форм преступлений среди личного состава правоохранительных органов.
Степень разработанности темы исследования нельзя охарактеризовать однозначно, так как, с одной стороны, проблеме психических аномалий в криминологии насильственных преступлений было посвящено больше число работ, выполненных судебными психиатрами, юридическими психологами, судебными психологами и криминологами. Особое место в криминологии и уголовном праве сегодня занимают исследования, выполненные Ю. М. Антоняном, С. В. Бородиным, Р. И. Михеевым, Н. Г. Ивановым, Г.В. Назаренко, И. А. Кудрявцевым С. Шишковым, С. В.Полубинской, В. С. Трахтеровым, А.В. Наумовым, А.А. Пионтовским. Среди психиатров и психологов наиболее заметные работы по данной проблеме были выполнены Г.С. Васильченко, П.Б. Ганнушкиным, О.В. Кербиковым, П.Б. Зейгарник, Д.Р. Лунцем, Г.В. Морозовым, Т.П. Печерниковой, О.Е. Фрейеровым, Н.И. Фелинской, Б.В. Шостаковичем, В.Н. Кудрявцевым. Осуществленные в этом направлении работы позволили выработать различный взгляд на преступность лиц с психическими аномалиями, динамику и структуру, их место в детерминации преступного поведения, создать методологические основы соответствующих исследований. С другой стороны, большинство исследований было посвящено частно-теоретическим аспектам и узкоприкладным задачам, чрезвычайно мало работ выполнено на системно-методологическом уровне и практически отсутствуют исследования, описывающие механизм регрессивно-поступательной динамики деструктивного процесса у преступников с психическими аномалиями.
Относительно уголовно-правового аспекта данной проблемы, можно отметить, что с введением в 1997 году новых норм и дополнений к Уголовному кодексу (ст.21, 22, 23,24, 28, ч.З 60, 61, 97-104, 107, 108, 113,114 УК РФ), в научных публикациях в большей степени преобладают дискуссии и противоречивая система взглядов, чем конкретные предложения по правовой регуляции указанных статей.
Весьма проблематично использование и зарубежного опыта по данной проблеме (Франция, Финляндия, Германия, Швейцария, Италия, Польша, Китай и др.), так как доктрина уголовной ответственности за-рубежом не только отличается от принятой у нас в стране, но и весьма противоречивыми положениями относительно вменяемости, ее степеней, признаков, критериев соотношения с невменяемостью, виной и другими категориями уголовного права.
В целом, накопленные данные не интегрировались в систему непротиворечивых знаний. Более того, современная теория и практика криминологии и уголовного права требуют более дифференцированного подхода, не только влияния психических расстройств, не исключающих вменяемости на насильственно-преступное поведение, а анализа и синтеза регрессивно-поступателной динамики развития преступной личности в континууме нормы и патологии.
Исследование данной проблемы в этом направлении позволит болеее эффетивно прогнозировать и конролировать рецидивную насильственную преступность среди лиц с психическими аномалиями, совершенствовать уголовно-правовой механизм соответствующих статей УК РФ, а также осуществлять реабилитационные мероприятия как в условиях профессиональной деятельности сотрудников ОВД, так и в местах лишения свободы.
Объектом диссертационного исследования являются насильственные преступления (убийства, нанесение телесных повреждений, изнасилования), совершенные лицами с психическими аномалиями, не исключающими вменяемости.
Предметом исследования является изучение патопсихологических механизмов, детерминирующих насильственно-преступное поведение, а также теория и практика уголовно-правового регулирования статей УК РФ, предусматривающих учет психических расстройств при индивидуализации наказания. В диссертации также рассматриваются вопросы дифференциации и индивидуализации наказания лиц с психическими аномалиями и их профилактика.
Цель и задачи диссертационного исследования. Цель состоит в том, чтобы на основе философских, общекриминологических и уголовно-правовых положений, а также анализа психосоциальных, психогенных и психобиологических факторов системно изучить патопсихологические механизмы насильственного преступного поведения. Для совершенствования правового регулирования назначения и исполнения наказаний в отношении лиц с психическими аномалиями и улучшению работы по профилактике совершенных ими преступлений.
Для достижения указанных целей были поставлены следующие задачи:
1. Определить общенаучную стратегию изучения насильственных преступлений у лиц с психическими аномалиями, не исключающими вменяемости: а) показать значение патопсихологических исследований в системе соотношения нормы и аномалии как в криминологической, так и уголовно-правовой науках; б) сформулировать философско-методологические принципы системности анализа и синтеза факторов, детерминирующих деструктивные формы поведения; в) обобщить и систематизировать опыт системно-методологического подхода в криминологии насильственных преступлений.
2. Исследовать природу и механизмыя деструктивно-агрессивного поведения человека в междисциплинарном аспекте (криминологии, социологии, психологии, уголовного-права, медицинской психологии, психиатрии), а также определить их прикладное значение в криминологии насильственных преступлений.
3. Изучить социально-демографические особенности, состояние, структуру, уровень и динамику насильственной преступности сотрудников ОВД.
4. Изучить теорию и практику примения новых уголовно-правовых норм, предусматривающих особую степень ответственности, наличие смягчающих обстоятельств и меры наказания.
5. Провести социально-психологические исследования сотрудников органов внутренних дел в плоскости выявления причин, обусловливающих профессиональную деформацию на уровне правоисполнитель-ной, правооприменительной и правоохранительной деятельности.
6. Исследовать механизмы дезадаптивного поведения у лиц с психическими аномалиями, не исключающими вменяемости, и их криминогенное значение в генезе насильственных преступлений.
7. Провести ретроспективный анализ дисфункциональных состояний, обусловленных профессионально высоким уровнем эмоционально-стрессовых нагрузок и способствующих деструктивным формам поведения (гетероагрессивные поступки, самоубийства и другие чрезвычайные происшествия).
8. Изучить системные принципы детерминации насильственных преступлений в единстве их структурно-функциональной организации и системно-динамической логики поведения.
9. Провести интегративный анализ факторов, детерминирующих насильственные преступления и обобщить их до уровня типологических особенностей, а также определить их роль в механизме регрессивно-поступательной динамики деструктивного процесса.
10. Проанализировать, выявить причины низкой эффективности правового регулирования, предусмотренного ст. 97 УК РФ, и внести предложения по совершенствованию её регламентации в системе уголовного и уголовно-исполнительного права.
11. Разработать дифференцированные мероприятия по профилактике насильственных преступлений с учетом различных этапов регрессивно-поступательной динамики деструктивного процесса и особенностей патопсихологических механизмов саморегуляции поведения;
12. Провести сравнительный анализ воспитательных, психокор-рекционных, психотерапевтических, фармакотерапевтических мер, направленных на предупреждение негативных явлений в профессиональной деятельности сотрудников ОВД и разработать рекомендации по их совершенствованию.
Материалы и методологическая основа диссертационного исследования
Методологическую основу исследования составляют системные принципы анализа и синтеза полученных данных. В ходе исследования автор руководствовался теоретическими разработками в области философии, социологии, психологии, психиатрии, медицинской психологии, психофизиологии, криминологии, уголовного и уголовно-исполнительного права.
Источником получения информации являлись данные ГИЦ МВД РФ (1995-2000), характеризующие служебно-демографическую характеристику лиц, совершивших насильственные преступления; материалы Управления собственной безопасности (УСБ МВД РФ) за 1999 год, отражающих фабулу насильственных преступлений и социально-демографическую характеристику сотрудников ОВД; материалы уголовных дел осужденных сотрудников, отбывающих наказание в ИТК-13 г. Нижнего Тагила и материалы пилотажного исследования сотрудников ОВД, выполнявших служебные обязанности в Закавказском регионе межнациональных конфликтов.
Для обработки полученных данных использовались как общенаучные методы исследования (системный, сравнительный, динамический, статистический), так и специальные, используемые в криминологии, социологии, психологии, клинической психологии и др.
Научная новизна диссертационного исследования определяется прежде всего методологическим подходом и характером поставленных задач и заключается в следующем:
- диссертация является первым монографическим исследованием, системно рассматривающим патопсихологические механизмы неоднородных по своей природе насильственных преступлений в континууме нормы и патологии; сформулированы основные принципы философско-методологического и системно-методологического анализа и синтеза деструктивных психосоциальных явлений в обществе;
- впервые проведен интегративный анализ на социальном, социально-психологическом, психическом, клинико-психологическом, психофизиологическом и психобиологическом уровнях, позволившим выделить типологические варианты деструктивных форм поведения;
- изучены и выделены четыре системных принципа детерминации насильственных преступлений, их структурно-функциональная и системно-динамическая организация;
- конкретизированы юридические, социальные, психологические и медицинские критерии ограниченной вменяемости у лиц с психическими аномалиями, не исключающим вменяемости их криминогенное значение в оценке общественной опасности преступника и общественной опасности преступления. Полученные данные позволили дать рекомендации по совершенствованию статей УК РФ, предусматривающих учет судом психических расстройств, при индивидуализации наказания и назначение принудительных мер медицинского характера;
- разработана концептуальная схема профилактических и реабилитационных мероприятий насильственных преступлений с учетом специфики профессиональной деформации сотрудников ОВД, условий и особенностей служебной деятельности.
Таким образом, комплексность, мультидисциплинарность и системность позволяют по-новому раскрыть и систематизировать целый ряд вопросов, составляющих теоретический и прикладной потенциал криминологической проблематики насильственных преступлений среди сотрудников ОВД с психическими аномалиями, не исключающими вменяемости.
Основные положения выносимые на защиту
1. Теоретическое обоснование концепции патопсихологических механизмов насильственных преступлений в соотношении нормы и патологии.
2. Обобщение философско-методологического и системно-методологического подходов в изучении насильственных преступлений, а также теорий и концепций агрессивного поведения в криминологии.
3. Выявление состояния, структуры, уровня и динамики насильственных преступлений в профессиональной среде сотрудиков органов внутренних дел и связь этих показателей с интенсивными (качественными) показателями преступности среди сотрудников ОВД.
4. Предложения по совершенствованию регламентации ст.22 УК РФ, регулирующей уголовную ответственность лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, а также рекомендации по приведению в соответсвие практике применения ст.97 УК РФ с уголовно-исполнительным кодексом и Законом РФ «О психитрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании»
5. Определение сущности дефектов правосознания, профессиональной деформации и их отражение в правопримененительной, право-исполнительной и правоохранительной деятельности.
6. Обоснование роли дезадаптивных и дисфункциональных состояний в генезе насильственных преступлений у сотрудников ОВД, а также их место в ранге причинно-следственных отношений.
7. Концептуальные положения о принципах системной детерминации, отражающих патопсихологические механизмы у неоднородных по своей природе насильственных преступлений.
8. Теоретическое и практическое обоснование выделенных типологических вариантов насильственных преступлений и оценка их прогностической значимости в предупреждении рецидивной преступности, а также дифференциации основания применения принудительных мер медицинского характера.
9. Обоснование концептуальной схемы реабилитации и профилактики насильственных преступлений, совершенных по аффективно-доминтному типу.
10. Обоснование принципов этапности, преемственности, последовательности и дифференцированности профилактических и реабилитационных мероприятий (психолого-педагогических, психокоррекцион-ных, фармкокоррекционных и др.), направленных на предупреждение психодезадаптивных форм поведения и дисфункциональных состояний.
Теоретическое и практическое значение диссертации определяется положением (проблемой) о парадигмальном характере криминологических знаний на природу насильственных преступлений. Сочетаем ние естественнонаучного и социогуманитарных подходов создает тере-тическую базу для разработки системных принципов детерминации, которые в свою очередь являются предпосылкой для разработки общенаучной концепции насильственных преступлений.
Практическое значение работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы для совершенствования правового регулирования статей уголовного, уголовно-исполнительного и уголовно-процессуального кодексов, предусматривающих учет психических расстройств при назначении наказания и принудительных мер медицинского характера, а также повышения эффективности профилактических мероприятий^ насильственных преступлений и реабилитации осужденных с психическими аномалиями.
Ряд положений и выводов диссертационного исследования являются научным потенциалом для совершенствования прогноза насильственной преступности среди сотрудников ОВД и их профессиональной деформации, а также разработки дифференцированных программ по предупреждению дезадаптивно-деструктивных форм поведения.
Апробация основных положений исследования и внедрение результатов
Настоящее диссертационное исследование является результатом более чем десятилетней научно-исследовательской и практической деятельности соискателя. С докладами и сообщениями автор выступал на совещаниях и семинарах сотрудников органов внутренних дел, уголовно-исполнительной системы, в системе подготовки центрального аппарата МВД России и с лекциями на курсах по совершенствованию деятельности практических психологов и психофизиологов (ПФЛ МВД РФ).
Теоретические выводы и практические рекомендации докладывались на международной научно-практической конференции «Психология травматического стресса» (Киев, май 1992 г.); 4-й Международной конференции по проблемам психологического обеспечения профессиональной деятельности сотрудников правоохранительных органов (22-25 мая 1997 г., Омск); Международной научно-практической конференции «Современные технологии медико-социальной и профессиональной реабилитации: задачи, проблемы, перспективы (Москва,26-27 ноября 1999 год); Научно-практическая конференция «Насилие, личность, общество» Москва, июнь, 2000 год; Научно-практической конференции
Теоретические и практические проблемы деятельности уголовно-исполнительной системы (Москва, 28 декабря 2000 года).
Результаты исследования были также отражены в Концепции развития уголовно-исполнительной системы РФ (на период до 2005 г.). Материалы диссертационного исследования нашли свое отражение в ряде методических рекомендаций, одобренных ГУК, Медицинским управлением МВД России, ГУИН Минюста РФ. Результаты исследований диссертации внедрены в учебный процесс.
Диссертант является автором 2-х монографий (одна в соавторстве), 5-ти пособий (в соавторстве). Всего соискателем опубликовано более 70 научных работ общим объемом 94,5 п.л. Из них 35 публикаций непосредственно посвящены проблемам психических аномалий у лиц с различными формами насильственно-преступного поведения.
Структура и объем диссертации Диссертация состоит из введения, пяти глав, пятнадцати параграфов, заключения и списка использованной литературы
ВЫВОД ДИССЕРТАЦИИ по специальности "Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право", Калманов, Георгий Батрович, Москва
Основные выводы и предложения приведены в заключении диссертации:
1. Определено теоретическое и прикладное значение патопсихологических исследований, которое по новому трактует предметное содержание и задачи проблемы психических аномалий, не исключающих вменяемости, в криминологии насильственных преступлений и уголовном праве в континууме нормы и патологии.
2. Обоснована общенаучная стратегия изучения насильственных преступлений: а) сформулированы философско-методологические принципы системности анализа и синтеза факторов, детерминирующих деформацию правосознания и деструктивные формы поведения в обществе; б) обобщен и систематизирован опыт системно-методологического подхода в криминологии.
3. Изучены теоретические и практические аспекты агрессивных форм поведения, их природа и сущность в патопсихологии, психологии, психофизиологии, психическом и социальном ракурсе, а также феноменологическая характеристика агрессивных симптомокоплексов в дифференциально диагностическом аспекте.
4. На выборочном и сплошном материале получены экстенсивные и интенсивные показатели распространенности насильственных преступлений среди сотрудников ОВД, а также их уровень, структура, состояние и динамика.
5. Изучено функциональное значение, объем и содержание юридических, психологических, медицинских и социальных критериев, предусматривающих оценку вменяемости у лиц с психическими аномалиями, а также субъективные признаки состава преступления дифференцирующие индивидуализацию наказания, степень общественной опасности преступления и преступника, меру вины и характер принудительных мер медицинского характера.
6. Проанализированы и систематизированы негативные социально-психологические стереотипы, обуславливающие профессиональную деформацию и правосознание сотрудников ОВД в правоисполнитель-ной, правоохранительной и правопримененительной деятельности.
7. Определена роль психических аномалий в ранге причино-следственных отношений генеза насильственных преступлений, их дезадаптирующее и дестабилизирующее значение в механимах саморегуляции поведения.
8. Определена роль дисфункциональных состояний, обусловленных профессионально высоким уровнем эмоционально-стрессовых нагрузок в напряженных и экстремальных условиях деятельности, их дезинтегрирующее и декомпенсирующее значение при аффективно-доминантных преступлениях и гетероагрессивных поступках.
9. Сформулированы четыре принципа системной детерминации, раскрывающие патопсихологический механизм в единстве психосоциальных и психобиологических факторов.
10. Установлено сходство междисциплинрных связей, объединяющих три типа структурно-функциональной и пять типов системно-динамической организации деструктивного процесса и которые, в целом определяют регрессивно-поступательную динамику аморального модуса поведения.
11. Разработаны дифференцированные мероприятия по профилактике насильственных преступлений с учетом различных этапов регрес-сивно-поступательнрой динамики деструктивного процесса и особенностей патопсихологических механизмов саморегуляции поведения.
12. Обоснованы принципы этапности, преемственности, последовательности и дифференцированности профилактических и реабилитационных мероприятий (психолого-педагогических, психокоррекцион-ных, фармакокоррекционных и др), направленных на предупреждение психодезадаптивных форм поведения и дисфункциональных состояний у сотрудников ОВД в напряженных и экстремальных условиях деятельности.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В криминологии, как и в других гуманитарных науках, принцип детерминизма выступает прежде всего как философская основа понятия причинности (генеза) преступности и преступного, в том числе и насильственного поведения. В истории криминологии немало примеров, когда монистический, дуалистический, эпифеноменолистический и эклектический подходы или использование только принципов прямых каузальных связей приводили к ошибочным теоретическим концепциям (антропологическим, расовым, наследственным, «опасного состояния» и др.) и порочной практике уложения отдельных признаков преступления, в частности, мотивов, в прокрустово ложе статей уголовно-правовой нормы.
Современная криминология располагает широким арсеналом методов исследования, позволяющих установить детерминацию различных по своему составу преступлений, непосредственно связанных с условиями жизни общества и отдельного индивидуума. Однако метод научного детерминизма не может ограничиться простым соотношением: социальные факторы - насильственное преступление. Эмпирический опыт свидетельствует, что при прочих равных условиях деструктивное поведение все же является исключением. Это объясняется тем, что криминогенная значимость внешних факторов преломляется через систему психологических особенностей и ценностных ориентаций личности, ее морально-нравственных установок, которые, как известно, находятся в зоне интроспекции и весьма трудно поддаются выявлению существующими психологическими методами анализа. Более того, эта плоскость исследований относится к категории так называемого целевого (теле-ономического) детерминизма и многими академическими школами не всегда признается как объект научного исследования.
В настоящее время еще только приступили к изучению конкретных механизмов целеполагания в преступном поведении. Тем не менее совершенно очевидно, что зарождение преступной цели и ее осознание являются следствием сложной интеграции совокупности всех условий, вовлеченных в деструктивный процесс. Находясь в сложном взаимодействии, внешние и внутренние факторы детерминируют неоднородные по своей природе насильственные преступления. В свою очередь последние отражают многосторонний характер причинно-следственных закономерностей и структурной организации всего человека. Поэтому правильное понимание взаимодействия реактивной и активной детерминации в философской, естественнонаучной и социогуманитарной плоскости дает возможность не только полнее раскрыть генез насильственного преступления, но и целенаправленно оперировать профилактическими средствами.
Следует заметить, что в современной криминологии нет единых подходов в исследовании насильственных преступлений. По-видимому, и не может быть в силу их неоднородности. Совершенствование системно-методологических принципов и подходов все более затрагивает логику криминологического мышления, способности интегративного анализа данных самых различных направлений и достижений в криминологии и смежных с ней дисциплин. В этом контексте уместно напомнить слова известного немецкого ученого Г. Лихтенберга: «Польза системы для мышления состоит не только в том, что о вещах начинают мыслить упорядоченно, но и в том, что о них мыслят вообще».
На рубеже третьего тысячелетия можно сказать, что криминология как самостоятельная наука за сравнительно короткий период обогатилась множеством теорий и концепций в русле социальных, социобио-логических, психологических, клинико-психологических и других направлений. Каждое из них возникло на базе эмпирического опыта и имеет право на существование, недопустимы лишь абсолютизация или идеологизация любого из них. Однако голый плюрализм столь же бесперспективен, как и монистический подход. Сегодня в криминологии сложилась ситуация, когда одна и та же проблема интерпретируется через призму той теории, которая получила признание у криминолога. Однако на вопрос, чем определяется приоритет той или иной научной ориентации, ответить весьма сложно. Иногда складывается впечатление, что это зависит от «школы», если рассматривать проблему в науко-ведческом и историко-эволюционном ракурсе. В других случаях прослеживается образовательный фактор (социологический, психологический, клинический, биологический и т. п.). Иные же ученые неоднократно меняют свои научные позиции в течение жизни.
В последние десятилетия сложилась парадигмальная модель, которая породила пандетерминистические интерпретации сложных психосоциальных явлений. При этом речь идет не о смешении различных теоретических позиций, а о попытке понять, по каким принципам различные концепции могут сосуществовать. Так, признание наукой факта телеологической детерминации отнюдь не означает необходимости включения ее в сферу теоретических социогуманитарных знаний. Однако исключение ее из категории эмпирического факта будет невольно постулировать либо механистическую интерпретацию психосоциальных явлений, либо замещение произвольными домыслами.
Надо сказать, что проблема соотношения теоретического и эмпирического знания не нова для криминологии. Некоторые криминологи вообще полагают, что теории нужны лишь для целенаправленного сбора эмпирических данных. Другие считают допустимым адаптировать концептуальные положения к решаемым задачам. Незаслуженно забытой нам представляется проблема аксиологических ценностей в криминологических теориях. Чрезмерный акцент на факторах, способствующих насильственным преступлениям, поставил на задний план изучение факторов, противодействующих их проявлению, что чрезвычайно тормозит прикладные возможности мозит прикладные возможности прогнозирования и предупреждения индивидуального преступного поведения.
Современное криминологическое мышление имеет тенденцию становиться синтетическим, предполагая единство каузального, системно-структурного и эволюционно-генетического при решении проблем преступности. Философско-методологический подход является фундаментом криминологического мышления. Эта форма взаимодействия с философией касается не столько конкретных социогуманитарных и идеологических позиций исследователя, сколько системно-предметного отражения всей совокупности знаний о природе насильственных преступлений. Этот процесс несовместим с догматическими постулатами, а отличается динамичностью в силу необходимости ассимилировать новые знания.
Одним из признаков прогрессивного криминологического мышления является преодоление альтернативности подходов, в основе которых лежат, на наш взгляд, различные философские концепции - детерминизм и телеологизм. Именно это единство должно составлять современный стиль криминологического мышления.
Признание телеономной детерминации (через отношение «цель -средство») для криминологического мышления не равняется простой философской осведомленности, а означает понимание того, что деструктивная личность имеет специфическую структуру витальных функций и выражающих эту структуру потребностей. Качественная оценка этой структуры соотносима с такими сугубо антропологическими понятиями, как самосознание, самодостаточность, самооценка, самоорганизация, саморегуляция и др. Дефекты или гармония этих свойств человека формируют два типа личности, а именно с преобладанием общебиологических и общевитальных потребностей. Разумеется, в жизни сплав общебиологических и общевитальных потребностей человека образует множество индивидуально-типологических вариаций. Однако без понимания индивидуальной жизненной стратегии преступника невозможно объективно прогнозировать и оценивать механизмы преступления, в том числе моральный выбор из альтернативно возможных поступков.
Насильственно-преступное поведение - это многомерное и неоднородное по сущности психосоциальное явление. Основой интегратив-ного анализа столь сложных психосоциальных явлений, как насильственные преступления, является системно-методологический подход, основные принципы которого приближены к категории развития. Как мы уже говорили, даже аффективное насильственное преступление не возникает вдруг или в силу случайно сложившихся обстоятельств. Регресс психической деятельности имеет диахроническую структуру процесса развития, которая складывается из различных уровней организации, фаз и стадий.
Механизм преступного поведения представляет собой динамическое явление, обусловленное взаимодействием различных систем. В представленной ниже схеме выделены пять блоков, которые включают в себя сложные соотношения биологического и социального, соотношения психических процессов, психических состояний и психических свойств личности, мотивации и влияния внешней среды. Следует заметить, что эта модель конструировалась с учетом особенностей, которые в наибольшей степени характерны для аффективно-доминантных насильственных преступлений, в том числе для лиц с психическими аномалиями, не исключающими вменяемости. Поэтому структура детерминант в большей степени представлена реактивными компонентами психических состояний, процессов и свойств, а также патобиологическими факторами (схема 1).
Мотивационная сфера в ранге причинно-следственных отношений является определяющей независимо от вида насильственных преступлений. От иерархической организации мотивационных потребностей зависит механизм саморегулятивных процессов поведения. Это своего рода мировоззренческая идеология, обеспечивающая стратегическую линию поведения в любых условиях жизнедеятельности. Среди сотрудников ОВД, совершивших насильственные преступления, мы выделили три варианта мотивационной структуры: иррационально-деструктивный, целевой и общебиологический.
Особенностью иррационально-деструктивного является отсутствие борьбы мотивов, т. е. из двух возможных вариантов всегда и при любых обстоятельствах выбирается тот, который соответствует жизненной стратегии индивидуума и его нравственным убеждениям. Здесь преобладает иррациональный компонент с разницей лишь знака - плюс или минус. К последнему можно отнести выделенный нами деструктивный тип насильственных преступлений, при котором логика деструктивного поведения практически является самоцелью.
Мотивы, диктуемые целесообразностью, значительно вариативнее, а выбор цели обусловлен множеством обстоятельств, условий и моральных норм в обществе. Средства их реализации зависят от моральных убеждений и нравственных принципов, которые отличаются избирательностью и неустойчивостью. Мотивы деятельности зачастую аффективно насыщены и имеют тревожную или экспрессивную окраску переживаний. Формулируемые цели, как правило, имеют линейный характер, где одна поставленная задача жестко вытекает из другой, поэтому блокировка любой из них легко вызывает психодезадаптивные состояния, обусловленные фрустрационными механизмами.
Общая схема структурно-динамической организации насильственного преступного поведения
Генотипичес кие
А V
Психодинамические О психосоциаль ные
ВИДЫ ПРИЧИННО-СЛЕДСТВЕННЫХ СВЯЗЕЙ:
1. Взаимодействия
2. Развития
3. Функционирования
О/ мотивацион-ные психобиологи ческие
РЕГРЕССИВНЫЕ ТИПЫ РАЗВИТИЯ
1. латентно-деструктивный
2. Девиантно-делинквентный
3. Профессиональная деформация
4. Дефицитарный
5. Дисфункциональный
Социально-дисгармоничный
ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ВАРИАНТЫ НАСИЛЬСТВЕННЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
Социальнодезадаптивный
Более примитивным является модус поведения, определяемый общебиологическими потребностями. Поведение здесь больше детерминировано конкретными причинами, условиями и обстоятельствами ситуационного характера. Адаптивно-приспособленческие реакции доминируют как устойчивая линия поведения. При неблагоприятных социальных условиях эти сотрудники подвержены негативно-социальным отклонениям, вплоть до мелких деликтов и преступлений. Разумеется, не сами общебиологические потребности являются источником регрессивного развития, а их самодовлеющее значение. Как справедливо замечает Ю. М. Антонян, нет мотивов, которые порождают преступные формы поведения. Однако адаптивно-приспособленческие мотивы как стиль жизни легко могут трансформироваться в декомпенсированные формы поведения (защитные реакции, в том числе и агрессивные) и комплексы неполноценности. Самоограничение у сотрудников, совершивших преступление, как условие свободы выбора развито слабо, наоборот, внешняя среда целиком и полностью является фактором, детерминирующим поведение.
Однако вопрос, чем детерминируется иерархическая организация мотивационных явлений, остается до настоящего времени самым сложным и дискуссионным вопросом. Дело в том, что механизм насильственно-преступного поведения не тождественен механизму криминальной мотивации, хотя и опосредован ею. Сложность этого вопроса состоит в том, что в основе любого преступного поведения лежит такой ноуменальный феномен, как система нравственно-ценностных ориента-ций личности. Высокий уровень абстракции этого понятия сделал его чрезвычайно полисемантичным в зависимости от того, в какой области науки он фигурирует.
В криминологии это понятие чаще всего рассматривается как многомерная система с различной степенью иерархизации побуждений в мотивационной сфере преступника. Конфигурация и структурная организация этой системы настолько многообразна и противоречива, что сегодня систематизировать и обобщить накопленные знания по этому вопросу не представляется возможным. Пожалуй, единственной объединяющей качественной характеристикой ценностей в криминологии является признание их отношения к какой-либо цели. На уровне преступного поведения цель служит в качестве детерминирующей основы ценностной ориентации личности преступника, а ее содержательная характеристика выполняет функцию оправдания (обоснования) преступных целей. Однако мотивация, направленная на цель (хотя и выполняет функции правового регулирования УК РФ), - это лишь часть причины, и не более того. Эмпирический опыт показывает, что формы реагирования (в том числе и деструктивные) на этапах онтогенетического развития, при прочих равных условиях, у всех людей различаются. Еще Платон в диалоге «Федон» утверждал, что некоторые идеи в нас заложены от рождения и что эти знания мы можем постепенно восстановить в процессе индивидуальной жизни. Схожие мысли высказывает и Аристотель: «Человек, стремящийся быть самым добродетельным, тоже не станет им, если его природа этому не способствует, но более достойным станет». П. А. Кропоткин в работе «Происхождение и развитие нравственности» (1922) высказывает предположение о групповом отборе «инстинктов человечности».
В XX веке с развитием психогенетики Voltereck и Baur высказывают предположение, что специфический способ реакции на внешние условия и то, что воспринимает человек чувствами как внешние качества, является результатом «нормы реакций», которые унаследованы ге-нотипически. Позже эту мысль конкретизировал И. И. Шмальгаузен: «Передается по наследству определенная норма реакций - программа, закодированная в генотипе, которая может модифицироваться в зависимости от условий среды». Иными словами, по наследству передается генотип в виде определенной реактивной способности, наследственной программы, а фенотип - это реализованная средой возможность. Следовательно, передаются по наследству не готовые приобретенные признаки, а приобретенный и воплощенный в генотип способ реагирования (норма реакций) на воздействие внешней среды. Развитие генетики в середине XX века стимулировало поиск так называемого гена преступности. Результаты этих исследований одних криминологов «вдохновляли» на разработку мер профилактики, вплоть до стерилизации и кастрации. Другие исследователи пытались лишь обосновать, что такие инстинктивно-моральные побуждения, как альтруизм, эгоизм и эмпатия, имеют врожденную внутреннюю активность человека (В. П. Эфроим-сон, К. Лоренц). В структуре «психобиологической программы», «архетипов» и «психофизиологических установок» эту проблему изучали К. Юнг, Обуховский, Узнадзе и др. По мнению В. Д. Шадрикова, в силу своей первичности нравственно-природные качества бессознательно определяют поведение человека, что делает более понятным известный афоризм Талейрана: «Бойтесь первых побуждений - они самые благородные».
Хотя некоторых криминологов не устраивает репрезентативность такого рода исследований и, как следствие, критическое отношение к этому направлению в криминологии, мы все же считаем возможным на основе собственного эмпирического материала и данных литературы утверждать, что вероятность аффективно-преступных форм поведения прямо пропорциональна криминогенной значимости кондициональных факторов (в фило- и онтогенезе) и обратно пропорциональна активности природно-генотипических свойств личности. Это положение отнюдь не является поводом к фаталистическим выводам, наоборот, оно расширяет диапазон профилактических мероприятий, направленных не только на предупреждение криминогенных факторов внешней среды и личностных аномалий, но и на активизацию природных нравственно-этических задатков, способных противодействовать деструктивным побуждениям. Это интуитивно-чувственная область психики, которая и регулирует смысл поступков, а не наоборот, как считают сторонники механистического детерминизма.
С философско-методологической точки зрения, социально-психологическое содержание преступной мотивации приобретает отражательную природу. Иными словами, какова личность, таковы и мотивы ее поведения (поступков), что подтверждается данными проведенного нами ретроспективного анализа личности преступников, совершивших насильственные преступления. Наиболее типичными из них оказались следующие негативно-характерологические особенности: беспринципность, равнодушие, лживость, беспечность, эгоизм, нетерпимость, невнимательность, небрежность, цинизм, эмоциональная неустойчивость, тревожность, расторможенность влечений, раздражительность. Примечательно, что многие из них в той или иной степени отражены в диспозиции статей о насильственных преступлениях по УК РФ.
Таким образом, особенности структурно-динамической организации мотивационной направленности осужденных за насильственные преступления показывают, что нравственный (иррациональный) или моральный (рациональный) выбор поведения, равно как детерминизм и индетерминизм, не являются противостоящими друг другу понятиями. В гносеологическом отношении они соотносятся парадигмально, приобретая ту или иную форму в зависимости от системы ценностных ори-ентаций личности и устойчивости негативно-характерологических черт характера, т. е. эта взаимосвязь находится в системно-динамическом соотношении.
На связях взаимодействия следует остановиться подробнее, так как в конечном счете именно они определяют криминогенный модус поведения. Мы не будем останавливаться на особенностях функциональных связей. Их структурно-функциональная организация и место в ранге причинно-следственных отношений насильственных преступлений подробно изложены в соответствующих главах. Отметим лишь, что их роль в диахронической организации регрессивно-поступательной динамики определяется перераспределением элементов внутри каждой определенной стадии развития. Роль социально негативных стереотипов, психологических барьеров, защитных реакций, патопсихологических симптомокомплексов, психосоматических и психопатологических синдромов представляет собой фон (условия), которые являются отражением реактивных особенностей функциональных систем и степени дезинтеграции адаптивных механизмов саморегуляции. Механизм взаимодействия этих связей в различных функциональных системах строится на основе принципов иерархии, мультипараметрического, последовательного взаимодействия и системогенеза. Когда речь идет о функциональной зависимости, существенно как раз то, что причина и следствие могут меняться местами. Отношения между дезинтегрирующими, провоцирующими, сенсибилизирующими и другими кондицио-нальными факторами не являются стабильными. Так, например, психогенный фактор первоначально оказывает лишь патопластическое влияние на личность, обнажая слабые стороны характерологических особенностей. Состояния чрезмерного психоэмоционального напряжения на конфликтной почве могут возникать между требованиями, предъявляемыми условиями среды, и потребностями, между долгом и личными интересами, возможностями и стремлениями, чувством ответственности и страхом и т. д. Внешне это может проявляться усилением (акцентуацией) характерологических черт либо их нивелированием. При регрессивно-поступательной динамике дисгармония личности начинает оказывать влияние на социально-психологические механизмы саморегуляции поведения, которые проявляются реакциями декомпенсации. При относительно неглубокой степени патопсихологических нарушений разрешение ситуационных конфликтов происходит на основе механизмов психологической защиты (вытеснения, проекции, замещения и др.). Особенностью этих механизмов является попытка оградить сознание от конфликтных переживаний. Понятно, что при таком механизме конфликт продолжает оказывать патогенное действие на личность вплоть до развития нервно-психических заболеваний.
Наиболее сложными и наименее изученными в криминологии насильственных преступлений являются связи взаимодействия и развития. Они могут быть как междисциплинарными, так и монодисциплинарными, а по своим характеристикам - психосоциальными, психодинамичесними, психобиологическими и др. Самые сложные лежат в плоскости соотношения социального, психического и биологического. Внутренние связи между отдельными свойствами личности не всегда доступны исследованию. Поэтому связи развития в психологии и криминологии часто изучаются через стиль жизнедеятельности индивида, который отражает наиболее устойчивую систему связей в структуре личности.
Следует сразу заметить, что единого деструктивного типа личности не существует, так как составляющие его качественные и количественные характеристики выступают в сложном иерархическом соотношении, образуют различные типологические конструкции. Наиболее распространенными из них у изученного контингента осужденных сотрудников ОВД являлись следующие системно-динамические типы: латентно-деструктивный, делинквентно-девиантный, профессионально-деформированный, дисфункциональный и дефицитарный. Различия между ними определялись не только феноменологическими особенностями, но и степенью жесткости психосоциальных, психодинамических и психобиологических связей. Думается, такая же типология охватывает и вообще всех насильственных преступников.
Для латентно-деструктивного типа облигатным (системообразующим) признаком следует принять эгоцентризм, возведенный в ранг самоцели. Эта характерологическая черта самодовлеет над всем процессом жизнедеятельности индивидуума, продуцируя производные негативные социально-психологические особенности личности. Обобщающей характеристикой таких людей является уверенность в том, что объективно значимо лишь то, что субъективно важно для них лично. Весьма образно о таких личностных типах Гегель говорил, что «они воображают, будто в небесах делается то же самое, что у них в домашнем быту». И. А. Ильин называл их «жадными до счастья неудачниками». У этих лиц доминирует идея самоутверждения, а не самосовершенствования. В результате общую динамику их развития можно охарактеризовать известным библейским тезисом, часто цитируемым современными философами: «Что не умножается и не растет, то скудеет и умаляется», а в естественнонаучных терминах - как репродуктивный, регредиент-ный или регрессивный процесс. Особенностью этого контингента является постепенная утрата способности различать и понимать стихийность обстоятельств и внутреннее самоопределение, т. е. инвариантно противостоять фрустрационным условиям среды. Соответственно стиль жизни приобретает все черты каузальности и зависимости от стечения обстоятельств. Отсюда тот самый рок, на который столь часто уповают некоторые осужденные, по принципу комплементарности становится фатальным, а деструктивная реакция, с высокой долей вероятности, -неизбежной.
Обращает на себя внимание, что для ряда сотрудников, совершивших убийства, отнюдь не является исключением положительная служебная характеристика. Этот парадокс скорее говорит о том, что атрофия аксиологических свойств не вступает в противоречие с высоким потенциалом приспосабливаемости, а может быть, наоборот, свидетельствует о беспринципности и равнодушии. При этом установочно-агрессивные реакции, по-видимому, находятся в латентном состоянии. К весьма важным маркерам регрессивно-поступательной динамики процесса можно отнести такие качественные черты иррациональных свойств личности, как отсутствие чувства благодарности и сострадания, чувства ответственности и самоуважения. Впрочем, редукция этих, на наш взгляд, генотипических свойств, скорее всего, осуществляется по механизму защитного поведения, т. е. освобождения себя от бремени моральных принципов. Идея онтологического неравенства в мире для них является необходимой, а, следовательно, оправдывающей свои цели любыми средствами. Завышенная самооценка в сочетании с интеллектуальным инфантилизмом провоцирует этих сотрудников на своеволие и произвол в профессиональной деятельности, а в сочетании с аморальностью - на антисоциальное поведение. Смысл бытия для них редко выходит за рамки собственного существования, поэтому межличностный диалог обычно сопровождается феноменом «бескомпромиссных переговоров», вплоть до эскалации его в криминальный эксцесс. Со временем они не просто становятся конфликтными людьми, но и сами являются источником конфликтов. Причем, им становится не объективная трагедия ситуации, а субъективная драматизация, как правило, мелких личных интересов и интриг. С определенной долей условности этот тип развития мы обозначили как «латентно-деструктивный», так как в его динамике преобладают не столько антисоциальные поступки, сколько аморальная логика с точки зрения высших человеческих ценностей.
Особенности развития других психосоциальных типов (делин-квентно-девиантных и профессиональной деформации) были описаны в соответствующих главах. Поэтому, обобщая полученные результаты исследования, следует лишь указать на некоторые дифференциально-диагностические различия между ними. В принципе, в той или иной степени для всех типов характерны противоречия между требованиями социальной нормы и интересами общества и при определенных сходных условиях - направленность девиантных отклонений, повторяемость и устойчивость. Однако для латентно-деструктивного варианта стиль поведения саморегулируется искаженным смыслом мотивов и правовым негативизмом. При делинквентно-девиантном развитии стиль и образ жизни в большей степени определяется эмоционально-волевой недостаточностью и правовым инфантилизмом. Профессиональная деформация непосредственно связана со спецификой служебной деятельности и проявляется только в связи с ней. В отличие от предыдущих типов дефекты профессиональной деформации относительно обратимы, равно как и дефекты правосознания. В лонгитюдном срезе они носят дизъюнктивный характер (за исключением случаев, когда в правоохранительные органы проникают заведомо криминальные элементы). Де-линквентно-девиантный тип поведения в отличие от профессиональной деформации проявляется и во внеслужебной обстановке, относительно постоянен и выявляется еще до поступления на службу. Особенности психосоциальных вариантов (типов) развития позволяют прогнозировать динамику развития деструктивного процесса, правильно оценить структуру дефекта правосознания и соответственно форму виновности.
Если психосоциальные типы регрессивно-поступательной динамики определяются преимущественно автономными механизмами саморегуляции, то для лиц с психическими аномалиями этот процесс в большей степени гетерономный, так как психофизиологические и па-тобиологические процессы специфическим образом деформируют личность и воздействуют на поведение.
Психодинамические и психобиологические связи, в отличие от психосоциальных, в криминологии насильственных преступлений изучены недостаточно. Во всяком случае, дисфункциональные патопсихологические состояния и дефицитарные нарушения личности, не исключающие вменяемости, уже более столетия являются предметом острых дискуссий между юристами и психиатрами. Междисциплинарная разобщенность, а скорее, нежелание интегрировать предметные области смежных социогуманитарных наук, в большей степени порождают недоразумения, чем действительные противоречия.
При всем многообразии психических аномалий, не исключающих вменяемости, в уголовном законодательстве предусмотрены только психогенные аффективные реакции (п. «з» ч. 1 ст. 61 УК РФ) и состояния сильного душевного волнения (аффекта) (ст. 106, 107 и 113 УК РФ), состояния невменяемости (ст. 21 УК), состояния опьянения, вызванного употреблением алкоголя, наркотических средств и других одурманивающих веществ (ст. 23 УК), а также психическое расстройство, делающее невозможным назначение или исполнение наказания (п. «б» ч. 1 ст. 97 УК).
Однако эти диспозиции отражают состояния, которые по своим функционально-динамическим характеристикам относятся к субъективной стороне преступления, т. е. существуют непродолжительное время - лишь в момент совершения деяния. Психические аномалии являются характеристикой субъекта преступления, отличаются большим диапазоном проявлений, относительной стабильностью и, как правило, имеют нозографическую принадлежность. При этом регрессивно-поступательная динамика деструктивного процесса определяется преимущественно психодинамическими и психобиологическими закономерностями. Степень общественной опасности при дисфункциональных состояниях и психических аномалиях может быть одинаковой, однако степень ответственности, характер умысла, мера наказания и прогноз принципиально отличаются. v Мы не считаем, что во всех случаях аномальный субъект преступления заслуживает смягчающих вину обстоятельств. Например, два олигофрена с одинаковой степенью интеллектуальной недостаточности могут иметь совершенно различную степень антисоциальной направленности.
К сожалению, в настоящее время отсутствует концептуально-объяснительная схема, позволяющая дифференцировать меру наказания при схожих психических аномалиях. С одной стороны, это связано с чрезвычайно широкой гаммой переходных и промежуточных состояний, не исключающих вменяемости. Не случайно законодательство ряда стран предусматривает несколько категорий (форм) ограниченной вменяемости. С другой стороны, практика отечественного уголовного судопроизводства к доктрине ограниченной вменяемости оказалась не готовой, равно как и уголовно-исполнительная система, которая не преду-^ сматривает существование специализированных исправительных учреждений для «ограниченно вменяемых». В результате многие аспекты этой проблемы следственными и судебными органами воспринимаются как абстракция, противоречащая нормам уголовного законодательства. Нередко у следователей и судей вызывает недоумение, почему судебно-психологическая и судебно-психиатрическая экспертизы нередко вступают в противоречие. На самом деле эти противоречия мнимые и не взаимоисключают друг друга, а наоборот, выступают как взаимодополняющие.
Предметная область психиатрии и психологии различна. Эксперт-психиатр устанавливает наличие или отсутствие у обвиняемого болезненных психических нарушений, которые могут повлиять на способность к осознанию - волевому регулированию поведения. Эксперт-психолог выявляет патопсихологический уровень деформации личности и особенности адаптивного механизма саморегуляции поведения.
К этому следует добавить, что многие юристы отождествляют понятия «уменьшенной вменяемости» и «уменьшенной вины». Другие полагают, что психические аномалии, не исключающие вменяемости, не определяют деструктивного поведения в целом. Если взять за основу положение о том, что уголовная виновность определяется расхождением субъективной воли, породившей правонарушение, с объективной нормой права, то степень виновности. будет определяться степенью осознанности этого расхождения в данном деянии подсудимого. Однако именно этот вопрос при дисфункциональных и аномальных состояниях вызывает наибольшие квалификационные трудности. Дело в том, что формы виновности совершенного деяния имеют значительно больший спектр субъективных криминогенных факторов, чем это предусмотрено нормой уголовного закона. Особенно большие затруднения могут возникать при аффективных насильственных преступлениях, при которых корыстный мотив нивелируется экспрессивной окраской мотива, а такие черты преступного поведения, как спровоцированность, внезапность импульсивность), ситуационность, аффективная насыщенность мотива ставят под сомнение умысел деяния в том содержательном объеме, который установлен (предусмотрен) существующей юридической конструкцией вины. При такого рода преступлениях признаки, составляющие умысел, а именно осознанность, предвидение общественно опасных последствий и способность руководить своими действиями, не являются очевидными. Не менее сложными представляются случаи, когда насильственное преступление совершается при явном несоответствии требований, предъявляемых к профессиональной пригодности, в частности, стрессоустойчи-вости и необходимости служебной деятельности в экстремальных или нештатных условиях.
Обвинение в небрежности или неосторожности, например, в этих случаях будет соответствовать норме уголовного права, но не принципу справедливости, предусмотренному ст. 6 УК РФ. Несоответствие правовой доктрины действительности иногда вынуждает искусственно подгонять неоднородные по своей природе аффективно-насильственные преступления под существующую юридическую конструкцию вины. Это в свою очередь неизбежно влечет и искажение принципов уголовной ответственности.
Между тем особенности патопсихологических состояний и выражающих их симптомокомплексов прямо зависимы от психической и па-тобиологической почвы. Изучение патопсихологических симптомокомплексов имеет важное значение не только для правильного понимания механизмов аффективно-доминантных преступлений, но и разработки юридических и психологических критериев вменяемости. На границе между правовым инфантилизмом и неспособностью «осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики» (ст. 21 УК РФ) лежит широкий и недостаточно изученный пласт отклонений в психике лиц, которые признаются вменяемыми, но которые в соответствии со ст. 22 УК РФ «в силу психического расстройства не могли в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. . .». Так, у осужденных с органической церебральной недостаточностью (преимущественно с остаточными явлениями черепно-мозговой травмы) были выявлены следующие нарушения: изменения в операциональной сфере мышления и мнестических процессах по типу снижения интеллектуальных возможностей при относительной сохранности личностно-мотивационного компонента мышления; стереотипность ассоциаций, нарушение умственной работоспособности с лабильностью внимания, снижение возможности критической оценки ситуации при относительно сохранной самооценке.
У преступников при психогенной дезорганизации специфическим являлись нарушения в операциях опосредования, абстрагирования, снижение уровня обобщения - динамического характера. Выявлены также затруднения при понимании логических связей событий, неспособность осмысления относительно несложных ситуаций с искаженной переработкой сюжета, вытеснением эмоционально значимого (отрицательно окрашенного) компонента, парциальная некритичность.
При психопатиях наиболее значимыми являются: завышенный уровень притязаний, аффективная обусловленность поступков, инфантилизм мышления. Иными словами, у психопатических личностей в экстремальных ситуациях или при чрезмерном психоэмоциональном напряжении нарушаются интеллектуальная и эмоциональная саморегуляция поведения.
Отклонения от нормы психофизиологического характера (предбо-лезненные, донозологические состояния) способны избирательно нарушать многие психические функции человека, оказывая дезадаптирующее, дезинтегрирующее, дестабилизирующее воздействие (влияние).
Это влияние в зависимости от особенностей психобиологической почвы (наследственная отягощенность, конституциональный тип нервной системы, церебральная недостаточность, хронический алкоголизм, психосоматическая предрасположенность) и социабильных свойств личности (когнитивно-праксиологических, аксиологических, уровня правосознания и др.) формирует различные механизмы деструктивно-дезадаптивного и деструктивно-дисфункционального поведения.
От социально-психологических дефектов развития и патопсихологических расстройств (симптомокомплексов) следует отличать дефи-цитарные нарушения личности, которые в прогностическом отношении малообратимы и в большей степени резистентны к психокоррекции. Хотя единого определения дефицитарных нарушений в судебной психиатрии и судебной психологии нет, обычно не вызывает возражения, что постоянным признаком этих расстройств являются личностные изменения. У обследованных нами осужденных это проявлялось: сужением круга интересов, ослаблением познавательных процессов, обеднением эмоций, снижением памяти и критики своего поведения, нарушениями способности к абстрактному мышлению и опосредованности иерархии мотивов, эгоцентрическими установками и др. Соответственно признаки интеллектуальной недостаточности проявлялись и в поведении, которое характеризовалось неадекватностью внешним раздражителям или импульсивностью поступков, расторможенностью влечений, снижением работоспособности, неустойчивым модусом поведения, слабо мотивированными брутально-дисфорическими реакциями и т. п. Специфические особенности этих нарушений, т. е. иерархическая структура повреждения, зависит от нозологии и течения основного заболевания. Эти расстройства также не исключают вменяемости, однако их особенности имеют принципиально важное значение при определении меры наказания по ст. 97-104 УК РФ и формы виновности через оценку степени дезорганизации интеллектуальной деятельности.
Уместно напомнить высказывание Ю. М. Антонина, что «прикладное значение криминолого-психиатрических исследований будет возрастать с улучшением выявляемости среди преступников лиц с психическими аномалиями, что потребует более дифференцированного отношения к ним, выработки особых форм и методов предупредительного воздействия с учетом психического здоровья»70. Важность тесного взаимодействия уголовного права с психоневрологией и необходимость более интенсивной разработки междисциплинарных проблем в клинической криминологии отмечают сегодня и другие юристы 71.
Дальнейшее развитие клинической криминологии будет способствовать: конкретизации субъективных признаков состава аффективно-доминантных насильственных преступлений; реконструкции (в сторону расширения) норм, предусматривающих ограниченную вменяемость; объективному разграничению смежных по составу преступлений и наполнению более емким содержанием форм вины; качественному и количественному ранжированию дефектов правосознания; обеспечению принципов законности, справедливости и гуманизма в процессе осуществления правосудия в отношении лиц с психическими аномалиями, индивидуализации мер наказания, повышению эффективности применения средств профилактики и реабилитации. Последние предполагают широкий, многоуровневый по своему объему и содержанию комплекс мероприятий, которые должны быть направлены на совершенствование: организации профессионального отбора, образования в системе ОВД, обеспечения социально-бытовой и социально-правовой защищенности; служебно-боевой подготовки деятельности в напряженных и экстремальных условиях; организации служб психологического обеспечения и
70 См.: Антонян Ю. M. Криминальная психиатрия как частная криминологическая теория // Советское государство и право. 1990, № 10. С. 44 - 51.
71 См.: Козаченко И. Я., Спасенников Б. А. Вопросы уголовной ответственности и наказания лиц, страдающих психическими расстройствами, не исключающими вменяемости// Государство и право. 2001, № 5. С. 69-74. сопровождения в регионах межнациональных конфликтов и других «горячих точках»; разработки психокоррекционных программ, лечебно-восстановительных, ресоциализационных и реабилитационных мероприятий.
Проведенные исследования не являются исчерпывающими, однако они обозначили актуальные и проблемные стороны профессиональной деятельности сотрудников ОВД. Как отмечалось и в философской литературе, «абсолютная полнота знаний недостижима, но абсолютно истинная концепция юридически значимых факторов. должна быть непременным условием строгого соблюдения законности».
БИБЛИОГРАФИЯ ДИССЕРТАЦИИ «Патопсихологические механизмы насильственного преступного поведения»
1. Нормативные источники:
2. Конституци я Российской Федерации. М.: Юридическая литература,1993.
3. Всеобщая декларация прав человека, Российская газета, М., 1995. 5 апреля
4. Уголовный кодекс РФ //. Собрание законодательства РФ, 1996, № 25, ст. 2954.
5. Уголовно-исполнительный кодекс РФ, Собрание законодательства Российской Федерации, 1997, № 2, ст. 198; 1998, № 30, ст. 3613.
6. Международные соглашения и рекомендации ООН в области защиты прав человека и борьбы с преступностью//Сб. м/н документов. Вып.1. М., Академия МВД СССР, 1989, С. 151.
7. Минимальные стандартные правила обращения с заключенными //Сборник международных документов. Вып.1.,М., Академия МВД СССР, 1989, С. 84.
8. Декларация прав и свобод человека и гражданина // Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. М., 1991. № 52. Ст. 1865.
9. Указ Президента РФ № 1157 от 2.10.92 г. «О дополнительных мерах государственной поддержки инвалидов»// Занятость и профессиональная реабилитация инвалидов. Сборник № 1 с.9-12
10. Федеральный закон «О ветеранах» от 16 декабря 1994 г., Собрание законодательства РФ, 1995г., № 3, с. 168.
11. Закон РФ от 21 июля 1993 г. № 5473-1 «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы». Ведомости народных депутатов РФ и ВС РФ № 33, 1993 г. ст. 1316 с. 2266-2287.
12. Закон РФ от 28.07.91 г. № 1499-1 «О медицинском страховании граждан в Российской Федерации». Ведомости РФ, 1991, № 271
13. Закон РФ от 18 апреля 1991 г. № 1026-1 «О милиции». М.: Ассоциация авторов и издателей «ТАНДЕМ». Изд-во «ЭКМОС», 2001 г. - 32 с.
14. Положение о службе в органах внутренних дел Российской Федерации утвержденный Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 23 декабря 1992 г. № 4202-1. М.: МВД РФ, 1993 г. - 54 с.
15. Постановление Верховного Совета РФ от 22.07.93г.№ 5487-1 «Об охране здоровья граждан». ВВС № 31. 1994 ст. 1318 С. 2289-2324.
16. Постановление Совета Федерации Федерального Собрания № 229-СФ от 5 июня 1996 г. «О положении в уголовно-исполнительной системе», Собрание законодательства Российской Федерации, 1997, № 24, Ст.2849-2850. С.5792.
17. Постановление Правительства Российской Федерации от 5 ноября 1997 г. «О мерах по стабилизации и развитию здравоохранения и медицинской науки в Российской Федерации», Собрание законодательства РФ, 1997, №46, ст.5312
18. Постановление ВЦИК от 6 апреля 1928г.: Сборник нормативных актов по советскому исправительно-трудовому праву. С.207
19. Приказ МВД РФ от 19.05.93 г. № 221 «О порядке направления осужденных на амбулаторное и стационарное лечение».
20. Приказ МВД РФ № 285 от 21.10.94 г. «О недостатках в организации противотуберкулезной помощи в местах лишения свободы».
21. Приказ Минздавмедпрома РФ от 19.10.94 № 206 и Постановление Фонда социального страхования РФ от 19.10.94 № 21 «Об утверждении Инструкции о порядке выдачи документов, удостоверяющих временнуюнетрудоспособность граждан».2. Книги:
22. Алексеев Н. Г. Типологическая проблематика в изучении целостных образований // Системные исследования, «наука». 1977. С. 237 -250.
23. Андреев Н. Культурно-исторический очерк. Спб., 1914. С. 21.
24. Андреева Г. М., Богомолова Н. Н., Петровская JI. А. Современная социальная психология на западе. МУ. 1978. С. 267.
25. Антонян Ю. М. Бессознательное в мотивации преступного поведения // Криминальная мотивация. 1986. С. 159.
26. Антонян Ю. М. Личность осужденных, имеющих психические аномалии, в местах лишения свободы // Проблемы повышения эффективности основных средств исправления осужденных. Рязань, 1984.
27. Антонян Ю. М. Психические аномалии среди обстоятельств, влияющих на преступное поведение // Труды Киевского филиала ВНИИ МВД СССР. Киев, 1982.
28. Антонян Ю. М. Психология убийства. М., 1997.
29. Антонян Ю. М. Роль конкретной жизненной ситуации в совершении преступления. М., 1973. С. 48.
30. Антонян Ю. М., Бородин С. В. Преступное поведение и психические аномалии. М.: Изд-во «Спартак», 1998. С. 213.
31. Антонян Ю. М., Горшков И. В. и др. Насилие в семье. М., 2000.1. С. 94.
32. Антонян Ю. М., Гульдан В. В. Криминальная патопсихология. -М., 1991.
33. Антонян Ю. М., Криворучко Ю. Д. Преступления лиц пожилого возраста с нервно-психическими аномалиями // Труды ВНИИ МВД СССР.-М., 1990.
34. Анцыферова JI. И. Методологические проблемы формирования и развития личности // Психология формирования и развития личности. -М.: Изд-во «Наука». 1981. С. 3 19.
35. Аргунова Ю. Применение нормы об ограниченной вменяемости // Российская юстиция. 1999, № 7. С. 40-43.
36. Аристотель. Собр. соч.: М.: Наука. 1983. Т. 4.
37. Асмолов А. Г. Деятельность и установка. Изд-во МГУ. 1979. С.149.
38. Ашаффенбург. Преступление и борьба с ним. 1906.
39. Бабаев М. М. Социальные последствия преступности. М., 1982.
40. Бабаев М. М., Кузнецов Э. В., Урланис Е. Б. Влияние демографических процессов на преступность. 1976.
41. Баур Э. Введение в экспериментальное изучение наследственности. Юрьев, 1913. С. 210
42. Бачериков Н. Е., Петленко В. П., Щербина Е. А. Философские вопросы психиатрии. Киев, 1985. С. 177.
43. Бернер А. Ф. Учебник уголовного права по истории русского права и законодательству положительному. СПб., 1865. С. 361.
44. Бернер А. Ф. Учебник уголовного права. СПб., 1866.
45. Блауберг И. В., Садовский В. Н., Юдин Э. Г. Системный подход в современной науке // Проблемы методологии системного исследования. 1970. С. 7-48.
46. Боброва И. Н., Шишков С. Н. Об уменьшенной (ограниченной) вменяемости // Вопросы теории и организации судебно-психиатрической экспертизы. М., 1988.
47. Бородин С. В. Квалификация преступлений против личности. -М., 1977. С. 19.
48. Бородин С. В., Побегайло Э. Ф. Характеристика умышленных убийств.-М., 1981. С. 31.
49. Бородин С. В., Полубинская С. В. Ограниченная вменяемость в проектах нового уголовного законодательства // Правовые вопросы судебной психиатрии. М., 1990.
50. Брушлинский А. В. Проблема развития и психология мышления // Принципы развития в психологии. 1978. С. 49.
51. Быков К. М., Курцин И. Т. Кортико-висцеральная патология. JL,1960.
52. Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия. Спб., 1997. С. 327.
53. Вайзе К., Воловик В. М. Функциональный диагноз как клиническая основа восстановительного лечения и реабилитации психических больных. В кн.: Клинические и организационные основы реабилитации психических больных. М., 1980. С. 152 - 206.
54. Везиров Р. 3. Уголовная ответственность лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости // Труды Академии МВД РФ.-М.: 1997. С. 135 138.
55. Вилюнас В. К. Психология эмоциональных явлений. Изд-во МУ. 1976. С. 142.
56. Вицин С. Е. Системный подход и преступность. М., 1980.
57. Волков Б. С. Детерминистическая природа преступного поведения. Казань, 1975.
58. Волков П. П. (под общ. ред.) Системный подход в психиатрии. -Минск: Изд-во «Высшая школа». С. 395.
59. Выготский JI. С. Исторический смысл психологического кризиса // Собрание соч. Т. 6. М., 1982. С. 291.
60. Ганзен В. А. Системные описания в психологии. JL, 1984. С.175.
61. Гаухман JI. Д. Проблемы уголовно-правовой борьбы с насильственными преступлениями в СССР. Саратов, 1981. С. 30.
62. Гиляровский В. А. Современная невропатология, психиатрия и психогигиена. 1934, № 2 5. С. 74 - 86.
63. Горбуза А. Д. Содержание понятия «смешанная форма вины». -М.: Сб. статей ВШ МВД СССР. 1971. Вып. 3.
64. Горинов В. В. Некоторые дискуссионные вопросы судебно-психиатрической оценки умственной отсталости // Правовые вопросы судебной психиатрии: Сб. научных трудов. М., 1990. С. 32 - 38.
65. Горяинов К. К., Исиченко А. П., Кодратюк JI. В. Латентная преступность. М., 1994.
66. Гуревич И. И., Фейгенберг И. М. Какие вероятности «работают» в психологии? // Вероятностное прогнозирование в деятельности человека. М., 1977. С. 9-21.
67. Дарэл Шарп. Типы личности. Юнговская типологическая модель. Спб., 1996. С. 211.
68. Джонсон Р. и др. Системы и руководство (теория систем и руководство системами). М.,1971. С. 31 - 33.
69. Долгова А. И. Криминология. 1999. С. 219.
70. Дриль Д. А. Уголовное право. 1909.
71. Дробницкий О. Г., Кузьмина Т. А. Критика современных буржуазных этических концепций. М.: Изд-во «Высшая школа». 1967. С. 77.
72. Дюркгейм Э. Норма и патология. В кн.: Социология преступности. - М.: Изд-во юридич. литературы, 1966.
73. Жалинский А. Э., Герасун А. А. Криминологические аспекты непредумышленных преступлений. В сб.: Вопросы борьбы с преступностью. М.,1972.
74. Зейгарник Б. В. Основы патопсихологии. Изд-во МУ.1973. С. 149.
75. Зелинский А. Ф. Осознаваемое и неосознаваемое в преступном поведении. Харьков, 1986.
76. Зулкарнеев Р. М. Предупреждение убийств членов семьи: Автореферат дисс. канд. юрид. наук. М., 1998.
77. Иванников В. А. Психологические механизмы волевой регуляции. -М, 1991.
78. Иванов Н. Г. Аномальный субъект преступления. М.: изд-во «ЮНИТИ», 1998. С. 92.
79. Ильин И. А. О сопротивлении злу силою. Собр. соч. М.: Русская книга, 1988. Т. 5. С. 124.
80. Калманов Г. Б. Психиатрические аспекты насильственных преступлений среди сотрудников органов внутренних дел // Механизмы человеческой агрессии: Сб. научных трудов МВД РФ. 2000. С. 82 97.
81. Калманов Г. Б. Роль и место личностных аномалий в генезе насильственных преступлений // Насилие, личность, общество. — М., 2000. С. 6 9.
82. Калманов Г. Б., Бределев А. Некоторые аспекты профилактики негативных явлений среди сотрудников ОВД // Сб. научных трудов ВНИИ МВД России. 1999. С. 62 69.
83. Карпец И. И. Преступность: иллюзии и реальность. Москва, 1992. С. 371.
84. Кедров Б. М. Общеметодологические проблемы детерминизма // Современный детерминизм, законы природы. 1973. С. 6 — 35.
85. Кессиди Ф. X. Философские и этические проблемы генетики человека. М., 1994. С. 108.
86. Ковалев М. И., Алмазов Б. Н. Оценка психического здоровья человека уголовным законадательством. Свердловск, 1987. С. 36.
87. Кони А. Ф. О праве необходимой обороны. М., 1996. С. 41 - 42; Тишкевич И. С. Условия и пределы необходимой обороны. - М., 1969. С. 86.
88. Конышева JI. П. Личность и ситуация как детерминанты агрессивно-насильственных преступлений. В сб.: Насилие, агрессия, жестокость. М., 1999.
89. Корольков А. А., Петленко В. П. Философские проблемы теории нормы в биологии и медицине. М., 1977. С. 391.
90. Кругликов Р. И. Принцип детерминизма и деятельность мозга. -М., Наука, 1988.
91. Кудрявцев В. Н. Генезис преступления (опыт криминологического моделирования). М., 1998. С. 155.
92. Кудрявцев В. Н. Закон, поступок, ответственность. М., 1986. С.448.
93. Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. -М., 2001. С. 48.
94. Кудрявцев В. Н. Причинность в криминологии (О структуре индивидуального преступного поведения). М.: Юридическая литература. 1968, С. 173.
95. Кудрявцев И. А. Особенности патопсихологической квалификации результатов экспериментально-психологического исследования в условиях судебно-психиатрической экспертизы: Методические рекомендации. М., 1985. С. 24.
96. Кузнецова Н. Ф. Преступление и преступность. М., 1969. С. 173.
97. Кузнецова Н. Ф. Проблемы криминологической детерминации. -М, 1984.
98. Куркин К. А. Проблемы исследования сложных систем // Системные исследования. 1977. С. 208.
99. Кэррол Е. Изард. Эмоции человека. Изд-во Московского университета, 1980. С. 425.
100. Лакосина Н. Д., Трунова М. М. Неврозы, невротические развития личности. М.,1994. С. 47.
101. Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М., 1930.
102. Левонтин Р. Человеческая индивидуальность: наследственность и среда. -М., 1993. С. 205.
103. Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. М., 1972.
104. Лунеев В. В. Преступное поведение, мотивация, прогнозирование, профилактика. М., 1980.
105. Лунеев В. В. Системный подход к изучению мотивации преступного поведения. В сб.: Вопросы борьбы с преступностью, вып. 33. М.: ЮЛ, 1980.
106. Мание Г. Ю. Деревенские убийства и убийцы // Проблемы преступности. Л., 1997. Вып. 2. С. 84.
107. Маслоу А. Г. Мотивация и личность. Спб., 1999. С. 198.
108. Мацкевич И. М., Эминов В. Е. Преступное насилие среди аоенно-служащих. М., 1994. С. 93.
109. Мерлин В. С. Очерк интегрального исследования индивидуальности. М.: Педагогика, 1986. С. 250.
110. Механизм преступного поведения / Под ред. Кудрявцева В. Н. — М., 1981. С. 185.
111. Мечков К. И. О системе адаптации и ее категориальном . аппарате в норме и патологии. В кн.: Седьмой Всесоюзный съезд невропатологов и психиатров. Т. 1. - М., 1981. С. 105 - 108
112. Михеев Р. И. Проблема вменяемости в науке уголовного права и ее правовое регулирование в уголовном законадательстве // Проблемы совершенствования уголовного закона. М., 1984. С. 67 - 68.
113. Михеев Р. И., Коробеев А. И. Проблемы «специальной вменяемости и границы уголовной ответственности» // Вопросы борьбы с преступностью. Выпуск 39. М.: Всесоюзный Институт по изучению причин преступности. 1983.
114. Михеев Р. И., Михеева А. В. Значение психических аномалий для совершенствования уголовно-правовых мер борьбы с преступностью // Проблемы правового регулирования вопросов борьбы с преступностью. Владивосток, 1977. С. 48.
115. Молчанов А. А. Профессиональная деформация в органах внутренних дел и правовая культура // Методологические проблемы воспитательной и кадровой работы в органах внутренних дел и внутренних войск. Спб., 1991. С. 40.
116. Москаленко А. Т., Сержантов В. Ф. Личность как предмет философского познания. Новосибирск, 1984. С. 211.
117. Мур Дж. Эд. Природа моральной философии. М.: Изд-во «Республика», 1999. С. 343.
118. Назаренко Г. В. Унификация уголовно-правовых критериев психической недостаточности // Сб. ст. ОрЮИ МВД РФ. 1998. С. 8 11.
119. Назаренко Г. В. Эволюция понятия невменяемости // Государство и право. 1993, № 3. С. 61 67.
120. Назаретян А. П. Агрессия, мораль и кризисы в развитии мировой культуры. М.: Объединение «Книжник», 1995. С. 163.
121. Нарский И. С. Диалектическое противоречие и логика познания. М.,1969. С. 186.
122. Несмелов В. И. Наука о человеке. Казань, 1994. С. 176, 237.
123. Николаев В. В. Влияние хронической болезни на психику (психологическое исследование). Изд-во Московского университета, 1987. С. 165.
124. Николаичев Б. О. Осознаваемое и неосознаваемое в нравственном поведении личности. Изд-во Московского университета, 1974. С. 59.
125. Обуховский К. Психологическая теория строения и развития личности // Психология формирования и развития личности. М.: Изд-во «Наука», 1981. С. 45 - 67.
126. Ограниченная вменяемость. Соотношение с невменяемостью // Российская юстиция. 1994, № 1. С. 52 55.
127. Осипов Ю. И. Проблемы профессионализма в деятельности полиции США: Теория и практика // Профессиональные и общественные начала в деятельности органов внутренних дел: история и современность. М., 1990. С. 140.
128. Основы правоохранительных знаний. М.,1999.
129. Платон. Собр. соч.: В 4 т. М.: Мысль, 1993. Т. 2. С. 7 - 80.
130. Побегайло Э. Ф. Криминальное насилие в России: основные тенденции. В сб.: Социальные конфликты: Экспертиза, прогнозирование, технологии, разрешение. Вып. 8. - М., 1995.
131. Побегайло Э. Ф. Проблемы дифференциации уголовной ответственности за тяжкие насильственные преступления. В кн.: Совершенствование правовых мер борьбы с преступностью. - Владивосток, 1986. С. 25.
132. Познышев В. Учебник уголовного права. М., 1923.
133. Портнов И. П. Криминологическая характеристика убийств, совершенных в состоянии аффекта // Труды ВНИИ МВД СССР. 1990, № 42, С. 140.
134. Рубинштейн. Собр. соч. в 3 т. М., 1973. С. 290.
135. Рубцов Н. И. Соотношение объективного и субъективного в социальной детерминации воли и свободы выбора. В сб.: Принцип детерминизма. - Саратов, 1983. С. 133.
136. Сахаров А. Б. Умышленные убийства (криминологические исследования) // Региональная преступность: Материалы конференции. -Вильнюс, 1978. С. 72.
137. Свечников Г. А. Причинность и законы (общеметодологические проблемы) // Современный детерминизм и законы природы. М., 1973. С. 136.
138. Селлин Т. Социологический подход к изучению причин преступности // Сборник: Социология преступности. М., 1966. С. 27.
139. Семичев С. Б. Предболезненные психические расстройства. JL: Медицина, 1987.
140. Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право. П., 1904.
141. Сержантов В. Ф., Гречанный В. В. Человек как предмет философского и естественнонаучного познания. Л., 1980. С. 215.
142. Советское государство и право. 1989, № 12. С. 79.
143. Соловьев В. С. Оправдание добра. М.: Изд-во «Республика»,
144. Состояние работы с кадрами органов внутренних дел Российской
145. Федерации за 2000 год. МВД РФ, Главное управление кадров и кадровой политики.
146. Станкевич J1. П. Проблемы целостности личности (Гносеологический аспект). М.: Высшая школа, 1987. С. 132.
147. Судаков К. В. Функциональные системы организма. М.,1987.
148. Тарарухин С. А. Преступное поведение (социальные и психологические черты). М., 1974. С. 155.
149. Твардовский К. Логико-философские и психологические исследования. М., 1977. С. 214.
150. Ухтомский А.А. Доминанта как фактор поведения. Собр. соч. -Л., 1950. Т. 1. С. 293-315.
151. Фелинская Н. И. Реактивные состояния в судебно-психиатрической клинике. М.: Изд-во «Медицина», 1968.
152. Философский словарь. М.,1980. С. 103.
153. Франкл В. Человек в поисках смысла. М.,1990. С. 115.
154. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 1994.
155. Фромм Э. Душа человека. М.,1992.
156. Хомская Е. Д. О методологических проблемах современной психологии // Вопросы психологии. 1997, №3. С. 112 125.
157. Ценности социальных групп и кризис общества. М.,1991.
158. Чеснокова И. И. К вопросу о единстве самосознания и мотиваци-онной сферы личности // Мотивационная регуляция деятельности и поведения личности. М., 1988. С. 73 - 76.
159. Човдырова Г. С. Личность в условиях социальной изоляции. Проблемы адаптации и повышения стрессовой устойчивости. — М.: Права человека, 2000.
160. Шарп Д. Типы личности. Юнговская типологическая модель. -Спб., 1996. С. 16.
161. Шнайдер Г. Й. Криминология. М., 1994. С. 234.
162. Шостакович Б. В., Пелипас В. Е., Дмитриева Т.Б. Системный подход к проблеме соотношения психогении и почвы. (Материалы первого съезда психиатров социалистических стран). -М., 1987. С. 396.
163. Шумский Н. Г. Диагностические ошибки в судебно-психиатрической практике. Спб., Академический проект, 1997. С. 337.
164. Эфроимсон В. П. Генетика, этика и эстетика. Спб., 1995.
165. Юнг К. Г. Проблемы души нашего времени. М.,1993.
166. Юнг К. Г. Психологические типы. СПб., 1995. С. 755.
167. Ядов В. А. О диспозиционной регуляции социального поведения личности. В кн.: Методологические проблемы социальной психологии. - М.,1975.
168. Диссертации и авторефераты:
169. Бриллиантов А. В. Дифференциация наказания: уголовно-правовые и уголовно-исполнительные проблемы: Автореферат дисс. докт. юрид. наук. М.,1998.
170. Ефимов М.А. Проблемы лишения свободы как вида наказания в законодательстве, судебной и исправительно-трудовой практике. Докторская диссертация. Свердловск. 1965.С.320
171. Мальцева М. М. Общественно опасные действия психических больных и принципы их профилактики: Автореферат дисс. докт. мед. наук. -М., 1987.
172. Мальцева М. М. Общественно опасные действия психических-больных и принципы их профилактики: Дисс.докт. мед. наук. М., 1987.
173. Минаков Г.В. Права и законные интересы лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, и гарантии их реализации // Дисс.к.ю.н., М., 1991 г.
174. Упоров И.В. Особенности правового регулирования естественных прав человека в местах лишения свободы// Дисс.к.ю.н., г. Рязань. РВШ МВД России, 1996
175. Щерба С.П. Теоретические основы и особенности уголовного судопроизводства по делам лиц, страдающих физическими или психическими недостатками//Автореферат доктор, дисс., М., 1990 г., с.7.4. Статьи:
176. Абельцев С. Н. Личность преступника и проблемы криминального насилия // Закон и право. М., 2000. С. 206
177. Анохин П. К. Опережающее отражение действительности // Вопросы философии. 1962, №7. С. 97 99.
178. Антонян Ю. М. Криминальная психиатрия как частная криминологическая теория // Советское государство и право. 1990, № 10. С. 44 -51.
179. Антонян Ю. М., Виноградов М. В., Голумб Ц. А. Преступность и психические аномалии // Советсткое государство и право. 1979, № 2.
180. Антонян Ю. М., Туманов Г. А. С учетом психических аномалий // Воспитание и правопорядок. 1981, № 3.
181. Баранов П., Витрук Н. Правосознание работников милиции: мифы, деформация, стереотипы // Право и жизнь. М., 1992, № 2. С. 122 -136.
182. Белокобыльская Т. К. Проблемы уменьшенной вменяемости // Вестн. Моск. ун-та. Сер. Право. 1984, № 4. С. 33 39.
183. Еникеев М. И. Психолого-юридическая сущность вины и вменяемости // Советское государство и право. 1989, № 12. С. 76 82.
184. Козаченко И. Я., Спасенников Б. А. Вопросы уголовной ответственности и наказания лиц, страдающих психическими расстройствами, не исключающими вменяемости // Государство и право. 2001, № 5. С. 69 -74.
185. Кудрявцев И. А. Ограниченная вменяемость // Государство и право. 1995, № 5. С. 107-116.
186. Кудрявцев С. В. Изучение преступного насилия: социально-психологические аспекты // Психологический журнал. 1988, № 2. С. 55 -62.
187. Кузнецов Ю. Н. Охрана психического здоровья сотрудников органов внутренних дел // Вестник МВД России. 2001, № 4. С. 7.
188. Левитов Н. Д. Психическое состояние агрессии // Вопросы психологии. 1972, №6. С. 168.
189. Нечипоренко В. В. Особенности психопатий у лиц молодого возраста // Журнал невропатологии и психиатрии имени С. С. Корсакова. -М., 1989. Т. 89. Вып. 11. С. 106 110.
190. Пивень Б. Н. Распространенность и характеристика так называемых психопатологических симптомов у здоровых людей (к вопросу о норме и патологии в психиатрии) // Журнал им. С. С. Корсакова. 1980, № 11. С. 1674- 1679.
191. Побегайло Э. Ф. Насильственная преступность: современные тенденции, перспективы борьбы // Советское государство и право. 1988, №9.
192. Резвицкий И. И. Понятие индивидуальности и его значение в комплексном изучении человека // Личность и общество. Калининград, 1981. С. 93.
193. Шишков С. Об ограниченной (уменьшенной) вменяемости // Российская юстиция. 1995, № 2. С. 20.
194. Шишков С. Понятия «вменяемость» и «невменяемость» в следственной, судебной и экспертной практике // Законность. Генеральнаяпрокуратура РФ. 2001, № 2. С. 25 29.
195. Шмальгаузен И. И. Эволюция в свете кибернетики // Проблемы кибернетики. Вып. 13. 1965. С. 195 199.
196. Юматов Е. А. Системный подход как концептуальная основа исследования эмоциональных стрессов // Вестник АМН СССР. 1982, № 2. С. 63 69.5. Зарубежные источники:
197. Achrens В., Linden М. Is there a suicidality syndrome independent of specific major psychiatric disorder? Result of a split half multiply regression analysis. Acta J. Psychiatric Scand. 1996. Vol. 94. P. 79 96.
198. Alexander F., Flagg G. W. The psychosomatic Approach. In: Handbook of Clinical psychology. - N. Y., 1965. P. 855.
199. Alley J. C. Life-Threatening indicators among the Indochinese refugees// Suicide and Behavior. 1982, № 12. P. 46 51.
200. Allport G. W. Personaliti: nomal and abnomal. In.: Personaliti and social encounter. - Boston, 1960.
201. Alwarez W. The neuroses. Philadelphia, 1951. Ansanelli F. C. «G. New Ment. Dis.», 1946, 104. P. 526. Blak R. A. Critical incident debriefing for law enforcement personel: A model // Critical incident in Policing: Revised. Washington, DC., 1991. P. 23.
202. Brunner E. The Scandal of Christianini, Philadelphia, 1950. P. 10; Thomas G. F. Christian Ethics and Moral Philosophy. N. Y., 1955. P. 91; Niebuhr R. Faith and History. - L., 1949. P. 65.
203. Carrison W. E. Modelling inoculation training for traumatic incilent eksposure / Critical Incidents in Policing: Rewised. Washington, DC., 1991. P. 107- 117.
204. Dollard J. Frustration and aggression. New Haven, 1939. Dunbar F. H. Psychosomatic diagnosis. - New York - London, 1948.
205. Erikson E. Identity. Youth and crisis. N. Y., 1968.
206. Farberrow N. L. Kang H. K. Bulman T. A. Combat experience and post service psychosocial status as predictor of suicide in Vietnam veterans // Journal of Nervous and Mental Disease. 1990. V. 178. P. 32-37.
207. Ferrada-Noli M. A cross-cultural breakdown of Swedish suicide // Acta. Psychiatrica Scandinawica. 1997. V. 96. № 2. P. 108 117.
208. Ferrada-Noli M. Social psychological vs. sicio-economic Hypotesis on the epidemiology of suicide. An empirical study // Psychological Reports. 1996. V. 79. P. 707-710.
209. Figley C. R. (Ed) Stress Disorders Among Bietnam Veterans. New Vork: Bruner. Masel, 1978. P. 236.
210. Foreman W. A. Policy stess respjnse to a civilian aircraft disaster / Critical Incidents in Policing: Revised. Wasington, DC., 1991. P. 85 - 97.
211. Thomas G. F. Christian Ethics and Moral Philosophy. N. Y., 1955. P. 91; Niebuhr R. Faith and History. - L., 1949. P. 65, 225.
212. Gersons B. P. Patterns of PTSD among police officers following shooting incidents: A two-dimentional model and treatment implications // J. Traum. Stress. 1989. V. 2 (3). P. 247 257.
213. Gudjonsson G. H., Adlam K. R. C. Occupational stressors among british police officers // The police Journal. 1985. V. 1. P. 73 79.
214. Hamburg D. A. Psychobiological studies of aggressiv behaviour // Nature. 1971. V. 230, № 5288. P. 19.
215. Horn J. M. Critikal incidents for law enforcement officers // Critical incidents in Policing. Revised. Washington, DC., 1991. P. 143 - 148.
216. Horowitz M., Wilner N., Alvarez W. Impakt of Event Skale: A measure of sabjektive stress // Psyhol. Med. 1979. V. 41. P. 209 218.
217. Kardiner A. The social distress sindrom of our time // J. Amer. Acad. Psychoanal. 1978. V. 1. P. 89 101.
218. Kardiner A. The social distress sindrom of our time// J. Amer. Acad. Psychoanal. 1978., V. 2. P. 215 230.
219. Kleber R. J., Brom D. Coping with trauma. Theori, prevation and treatment, Amsterdam: Swets Leitling, 1992. P. 317.
220. Mikulincer M., Solomon Z. Attributional stile and combat-related posttraumatik stress disorder // J. Abnormal Pcychol. 1992, № 3. V. 97.
221. Mitchell J. T. Dyregrow A. International Handbook of Traumatik Stress Syndroms. New York: Plenum Press, 1993. P. 918.
222. Mitchell J. T. Helping the helper: Practice and policy in the 1990's / Third European Conference on Traumftic Stress. Bergen, Norway, 1993. P. 25.
223. Nielsen E. Faktors influencing the nature of postraumatic stress disorders / Critical Incidents in Policing. Rewised. Washington, DC., 1991. P. 213-219.
224. Pierson T. Critical Insident Stress:A Serious Law Enforcement Problem // Police Chief. 1989, № 2. P. 32 33.
225. Rap Poport, Burkhart, 1984.
226. Reiser M. Stress, Distress and Adaptation in police Work // The police Chief, USA. 1976, № l. p. 24 27.
227. Roback H «G. New Ment. Dis.», 1946. 104, 5. P. 232; Bennet F. History of the Second World War. London, 1952. P. 9 - 50.
228. Robison R. C., Mitchel J. T. Evaluation of Psychological Debrifings // J. Traum. Stress. 1993, № 3. V. 6. P. 367 382.
229. Schmidtke A. Perspective: Suicide in Europe. Suicide and Life-Treatening Behavior. 1997. V. 27 (1). P. 127 136.
230. Scull C. S. Existential themes in interwies with Wietnam veterans: Doctoral dissertation / Institute of transpersonal psychology, 1989.
231. Sillivan H. S. The interpersonal Theory of Psychiatrie. N. Y., 1963; Malamuth, 1981.
232. Solomon L., Mikulincer M., Flum H. Negative life eyents, coping risponses and combat related psychopatology: A prospective Study // J. Abnormal Psychol. 1988, № 3. V. 97. P. 9 -12.
233. Stratton J., Parker D., Snibbe J. Post-traumatic stress disorder and perennial stress-diathesis controwersy // J. Nerv. Ment. Dis. 1987. P. 175.
234. Twain D., Mc Gee R., Bennet L. A. Funktional areas of psychological actiyity / Psychologists in the Criminal Justice System / Ed. S. L. Brodsky. Carbondale, IL: Admark. 1972. P. 15-20.
235. Werner H. Comparativ psechology of mental development. N. Y.,1961.
236. Williams N. Neural factos related to habitual agrassion. Brain, 1969, 92, №3. P. 503.
237. Workshop «Post-Traumatic Stress Disorders»: Texbook. Brussels: Queen Astrid Military Hospital, 1991. P. 7 9.
238. Mc Mains М. J. The management and treatment of postshooting trauma: Administration and programs / Critical Incidents in Policing. Rewised. Washington, DS., 1991. P. 191 - 197.
